…Мороз сегодня больше двадцати пяти. Выглянешь из окна: везде искрится и белеет снег… Вдали стеной заснеженные величавые ели, рядом на малюсенькой елочке подрагивают гирлянды ярких новогодних огоньков, и никого…
Лишь за ближними сугробами мелькает оранжевый жилет старика Сысоича. Неутомимый восьмидесятилетний Сысоич критикует трактор и тракториста и разгребает снежные завалы у своего дома испытанным методом – огромной лопатой по три часа каждое утро. Потом для верности еще трамбует утаптыванием и подпрыгиванием. А трактор – тьфу! Только весь лоск ему портит. Грубая механическая сила, что с неё возьмешь. – Да ещё Валера-тракторист – тоже неблагонадежный. Как и кот его рыжий. «Кстати, котов два». - «Как два?», - изумляюсь я в очередной раз безудержным выдумкам Сысоича. – У Валеры же рыжий, мордастый, нахалюга такой. Все дворы своими считает. И кошек, разумеется. – «Два». – авторитетно повторяет Сысоич. «Близнецы?», -Изумляюсь я еще больше. «Оба рыжие?..» «Ну, конечно…», - и переводит разговор на другую тему.
Сейчас Сысоичу скучно. Народ не ходит, все только автомобили туда- сюда, да и то не часто.
То ли дело летом, или, скажем, осенью… Осенью Сысоич стоял на дороге у своего дома бессменно, и если даже бочком, и не в первый раз проходишь, шел на контакт напрямую и с криком. Крик был долго один и тот же: «А где же грибы?!..»
Дело в том, что Сысоич – местный бог, языческий, он все тропки знает, все закоулки, канавки, всех соседей и в особые периоды природного цикла – все соседские передвижения.
Криком: «А где же грибы?!», – Сысоич дает понять, что грибов нынче в природе нет, что год поразительно, прям-таки горестно неурожайный.
Хотя дожди шли все лето, и у всех станций метро продавали целые горы красных, и белых, и подберезовиков, и …чего там только не было. Электрички везли вагоны, полные грибников, и обратно они ехали усталые, дремлющие, крепко держащие на полу между расставленными ногами полные корзины и ведра, прикрытые аппетитными мхами и лопухами, а оттуда все равно выглядывали плотные веселые грибочки.
Но я Сысоичу верила. И, придя домой, повторяла: «Странно, везде грибы есть, а у нас здесь нет. Сысоич расстраивается, прямо кричит: "Где же грибы?!..»
И если в прежние годы я к Сысоичу подходила и спрашивала, нет ли на продажу, то сейчас только один раз робко сунулась, но разбудив вулкан скорби и недоумения: «Да откуда же, Николаевна? Я же говорю, нет грибов, ни единого, нигде нет…», тут же отстала.
Но у Сысоича была тайна...Его видели в утренних сумерках, часов в пять утра, удаляющегося с корзиной и ножом, только спина мелькала...
...
Сысоич пишет песни. Много песен... Вроде уже больше десяти тысяч. Сочиняет стихи, музыку, напевает, делает на компьютере аранжировку (аккомпанемент) и записывает в сборники.
Я думала, что эти сборники - чистой воды выдумки, как давнишний эпизод с дворницкой работой в посёлке, за которую он получает тридцать пять чистыми (якобы подменяет еще не в меру ленивого узбека).
- Представьте, Николаевна,- с прекраснодушной улыбкой останавливает меня как-то летом Сысоич, опершись вальяжно у дома на лопату, и доверительно и празднично глядя мне в глаза, - утром вышел, поработал свою территорию, потом еще за этого товарища, а в двенадцать уже дома. И все это на свежем воздухе, без напряга, и нате вам, тридцать пять тысяч. Я сам первый раз удивился: ничего себе! Ведь для меня это не работа, а так, разминка... А к моей полковничьей пенсии очень даже ничего добавка. Что скажете, Николаевна?..
А через пару недель, вечером, заглянув по-соседски на шашлычок, принял на грудь и запечалился:
- И как прожить на четырнадцать тысяч, скажите?.. Я ведь еще умудряюсь внукам помогать...
- Как «на четырнадцать»?, - растерялась я. - А работа на свежем воздухе? Вы же там тридцать пять получаете...
- Какая работа... какой свежий воздух…- продолжал непонимающе кручиниться Сысоич.
- Ну как же, а дворником?! Вам же там нравится, вы еще за другого дворника работаете...
- Ааа, это...- махнул рукой и куда-то в сторону посмотрел Сысоич...- Да пошутил я, Николаевна, пошутил...
...И вот у него незадача: что-то случилось с компом, не сохраняет аудиозапись и вообще полнейший хаос и раздрай. Ловит меня, умоляет помочь. Я иду. У Сысоича относительно чисто, хотя очень накурено. Пустые шкалики убраны в другую комнату. Вожусь примерно полчаса – долго, потому что много лишнего уже кем-то сделано.
Расчувствовавшийся Сысоич хочет отблагодарить деньгами, сигаретами и т.д. Не беру.
Тогда он раскрывает дверь на кухню - и я обомлела... по всей кухне горы грибов: развешанных на веревочки, уже сухих, пакеты, банки...
Дед с несколько растерянным лицом сует мне пакет, на дне которого шляпки, ножки и бормочет:
- Вот, для внучки собираю... вообще-то нет грибов совсем, год такой...
И тут я вспоминаю.
Пару-тройку лет назад Сысоич заманил нас с мужем в свои заповедные грибные места:
- Туда именно на машине надо, я вам покажу...
И вот мы ехали, ехали, с проселочной свернули на лесную, а с лесной вообще по бугоркам... Сысоич с заднего сиденья непрерывно смотрел в боковое окно и возбужденно объяснял:
- Вот, смотрите: ориентир - линия электропередачи. Кто там помоложе, а ну-ка, Николаевна, считайте, сколько столбов? Вот после пятого надо остановиться. Всё, стой, выходите все.
И не успели мы оглянуться, как он исчез в непонятном направлении, а мы с мужем остались одни.
Что нам делать? Ни один из нас так и не понял, где находятся заповедные поляны... Мы пошли в сторону столбов. Тщетно шерстили в разных направлениях территорию вдоль и поперек бывшей линии электропередачи – Сысоич как сквозь землю провалился.
Продолжение следует.
Фотография автора. наши края...