Дом, куда меня принесли новорожденной и где прошли первые семь лет счастливого детства, находился в историческом центре Ленинграда и располагался на перекрестке улицы Казанской и переулка Антоненко. Это был типичный доходный дом, построенный в 1903 году по проекту архитектора А.А. Щусева. Угловой фасад украшали три эркера, их подпирали величественные каменные кариатиды, колонны и арки с вензелями. С тех пор в нем почти ничего не изменилось, только квартиры, принадлежащие состоятельным людям, стали коммунальными.
Наша огромная квартира, находилась на третьем этаже, а он, в таких домах, считался барским, то есть, самым лучшим. Возможно, так и было, дворцовый блеск каким-то образом сочетался с нашей коммунальной жизнью. В квартире проживало много разных семей, состоящих, в основном, из творческой интеллигенции. Наша комната была просторной и роскошной, в ней хорошо просматривалось богатое великолепие других времен. Чуть ли не всю стену занимала двухъярусная изразцовая печь-камин с колонками посередине, в сине-бирюзовой гамме. Поражал воображение высокий потолок с замысловатой лепниной ручной работы, которая смягчала прямые линии стен, заменяя их полукруглыми очертаниями. Рисунок на поверхности пола был сформирован особым способом, собрав в причудливые узоры детали из различных пород дерева. Пять арочных окон, выходили на две стороны улицы и наполняли комнату то утренними, то закатными лучами солнца. Самое большое окно, в угловом эркере, было из цельного стекла, без перекладин, со старинной латунной ручкой сбоку.
В середине пятидесятых годов еще не было телевизоров, мультфильмов, компьютеров, у нас, детей, были только любимые книжки с картинками, немного игрушек, радио, которое никогда не выключалось и прогулки в замечательные музеи, скверы и парки. Глаза были свободны, воображение работало, а мозг никогда не бездействовал, во всем находя интерес.
Первые неизгладимые впечатления детства - это вид из нашего окна, заменяющий мне все на свете. Забравшись на широкий подоконник с ногами, и подобрав колени под себя, я любила наблюдать, как ранним зимним утром за окном вьюжит метель, низкое небо почти касается крыш домов, на ледяной снеговой шапке соседнего карниза гуляют коты и исчезают в фигурных отверстиях чердаков. Из труб вьется теплый дым, смешиваясь с чистым морозным воздухом, дворники в белых передниках и пухлых рукавицах машут своими лопатами, расчищая занесенные снегом улицы. Ребята бегут в школу, не упуская возможности упасть в свежий сугроб и провалиться в нем словно в мягкую бабушкину перину. Едва различимые прохожие, укутанные в шерстяные платки, с поднятыми меховыми воротниками, торопятся по своим делам. А снег сыпет и сыпет густыми хлопьями, не видно ни неба, ни земли, ни крыш, ни домов, снег везде и всюду, и надо мной, и подо мной, и вокруг меня!
В нашей комнате целый день горят и потрескивают поленья в печи, за которой в деревянном домике живут мои игрушки, целлулоидный пупс, плюшевый заяц, маленький зеркальный шкафчик и красивые саночки. Тепло и уютно, пахнет красками, папа - художник и любит работать дома. Мне нравится смотреть, как он подбирает и смешивает на палитре цвета, для получения необходимого оттенка, затем, тонкой кистью бросает мазки на холст и отступив на пару шагов, подолгу всматривается в свое творение. Мама, молодая и красивая, загадочно улыбается, её взор устремлен в одну точку: папа пишет ее портрет.
Вокруг меня все знакомое и родное: круглый стол на трех изогнутых ногах, швейная машинка "Зингер", с педалью, колесом, шпульками и всякими нитками, старинная кровать из красного дерева с овальной спинкой, мраморный столик рядом с большим, уютным диваном, на котором мама вечерами читала мне сказки, папины мольберты, тюбики с красками, этюдники, и картины. За дверью длинный коммунальный коридор с маленькими коридорчиками и разными закоулками. Массивный телефонный аппарат, висящий на стене, огромная кухня с сохранившейся настенной и напольной плиткой, с многочисленными столами, старыми плитами, здесь всегда собирались соседи, вместе готовили и по-доброму общались. Из кухни дверь на "черную лестницу", по которой жильцы носили дрова. Бревна закупали поздней осенью на Сенном рынке, там же нанимали пильщиков и кольщиков, эти же дядьки за отдельную плату аккуратно укладывали готовые поленья в сараи.
Когда у папы было свободное время, он возил меня на санках через всю Исаакиевскую площадь в Александровский сад. Папа сначала шел легким шагом не оглядываясь, спиной чувствуя, что я жду от него, потом сбивался с шага на бег, несся все быстрее и быстрее. Я ждала этой минуты с восторгом, не понимая тогда, что главным было - выйти с ним вдвоем и мчаться сколько угодно и куда угодно, всегда радуясь друг другу.
Снег кружил, обволакивая силуэты прохожих, вдоль аллеи парка бежала и искрилась лыжня. В саду со всех сторон разносился детский смех, крики и визги. С ледяных горок ребята мчались и кубарем, и паровозиком, и на ногах, и вприсядку, и на санках, которые стремительно неслись по крутым виражам. Щеки у всех румяные, шаровары от снега тяжелые, варежки мокрые. Зиме радовались и дети, и взрослые. У мам ноги мерзли быстрее в фетровых ботах-сапожках, у пап на ногах бурки на непромокаемой подошве, им теплее, но детвору забрать домой невозможно. Ребята строили снежные замки, лепили снеговиков, а там, где снег утрамбован, катались на коньках снегурках, которые крепились специальным ремнями к валенкам.
К счастью, в те годы, зимы были снежными, с вьюгами и метелями, от этого город казался чистым и нарядным, наполненным блестящим светом с множеством веселых и шумных детских забав.
А каким волнующим было ожидание Нового года!
Просыпаешься утром, а посередине комнаты красуется пушистая сказочная елка до самого потолка. Как она сюда попала,- разве это не чудо! Морозы, вьюги, ничего не помешало исполнить настоящую детскую мечту! Наряжали красавицу всей семьей. Папа рисовал на картоне птичек и лесных зверушек, мы с сестрой приделывали петельки к конфетам и мандаринкам, заворачивали в фольгу орешки, мама развешивала разноцветные стеклянные шары и гирлянды. Самым главным было нацепить верхушку в виде пятиконечной звезды, состоящей из множества бусинок и стеклярусов. Папа ставил на стол стул и с трудом дотягивался до самого верха елки. Нашему восторгу не было предела! Мои нехитрые игрушки: пупс с зайкой и домик с саночками перемещались под елочку. Как мы ждали Деда Мороза с подарками, разучивая разные стишки и песенки! Собиралась в нашей комнате вся квартирная детвора, которая с каждым годом прибавлялась! Эти теплые воспоминания со мной остались навсегда и с годами становятся все ярче и четче.
Наша соседка была балериной Кировского театра и иногда приносила выданные ей контрамарки в служебную ложу, так соседи с большой радостью, по очереди ходили на представления.
Поход на балет “Щелкунчик”, посвященный главному зимнему празднику- Рождеству, был для меня невероятным событием. На сцене шел снег, стоял сказочный замок, оживала и становилась огромной ёлка, зал превращается в зимний лес, звучала завораживающая музыка Чайковского. Маленькая Мария получает в подарок куклу – Щелкунчика и начинаются волшебные приключения. С замиранием сердца я следила за грациозными полетами невесомых балерин в невообразимо красивых пачках, мерцали огоньки-глаза мышей, строились в ряды пряничные солдаты, оживали куклы. Щелкунчик превращался в прекрасного принца, освобождал Марию и уносился вместе с ней в сказочную страну.
Когда спектакль закончился и прекрасную Мари вновь и вновь вызывали на сцену, восторженные зрители, долго аплодировали и кричали” браво”, занавес открывали трижды. К ее ногам бросали цветы, она подходила к рампе маленькими, быстрыми шагами, вновь застывая в традиционном поклоне. Я была ошеломлена и потрясена этим мнимым, воображаемым, фантастическим миром театра и помню, как от переизбытка эмоций, вся в счастливых слезах, уткнулась носом в мамино мягкое бедро.
Пожалуй, не найдется ни одной девочки на свете, которая, глядя на балет, не скажет: “Я хочу уметь также!”
С этого момента я буквально” заболела” балетом. Наша любезная соседка, по просьбе папы, показала мне несколько основных балетных позиций и движений: голова повернута и чуть приподнята, взгляд направлен вверх, плечи опущены вниз, прямая спина и вытянутый носочек.
Настоящим увлекательным путешествием для меня была поездка на трамвае к бабушке и тете Тоне на Лиговку. Мы с мамой и сестрой Региной долго собирались, наконец, шли к остановке на угол улицы Садовой и проспекта Майорова.
Издалека трамвай выглядел волшебным, он со звоном и лязганьем ехал по блестящим рельсам, окна вагонов были покрыты морозными ажурными узорами, сквозь которые пробивался теплый свет. Внутри вагона за деревянным ограждением сидел кондуктор, на ремне его сумки прикреплены рулончики с билетами. Подвешенные под крышей держалки мирно стучали друг о друга успокаивающим звуком. Ехали долго, люди на остановках заходили и выходили. Периодически я дула на стекло, размораживая дырочку, чтобы лучше видеть замерзшие улицы, бегущих прохожих и сверкающие огнями витрины магазинов.
Копии акварели С.Темерева. Мойка. Зимнее утро.