Кассандре вещей пришли видения про битв жестокость, про смерть героев,
Стегала плетью явь наваждения, как дрогнет небо... и рухнет Троя...
* * *
Мы расставались с излётом лета, на суматошном плато перрона,
без слов вникая в трагизм момента, застывшим чувством в преддверьи стона.
А начиналось, как у Гомера, в курортной свежести кипарисов,
внезапной страстью, не знавшей меры, тобой - Еленой, и мной - Парисом.
Дарил нам август ночей безумье, признаний пылкость, фраз многоцветье,
искрящей щедростью полнолунья, презрев опасности лихолетья.
Ты говорила, что злая стужа милее сердцу, чем возвращенье,
что умираешь с постылым мужем, жизнь сродни смерти без воскрешенья.
Я прерывал, не в силах слушать и видеть слёзы..., дарил забвенье,
но уверял, - готов похитить и спрятать где-то в глухом селеньи.
А ты пугалась и объясняла, муж - генералом в крутой "конторе",
чтобы укрыться Земли нам мало, и дерзким шагом накличем горе.
Что твоё бегство он не простит, отыщет всюду и отомстит...
А я смеялся: - "Что нам Гекуба?, не покорится наш гордый зАмок,
испьём по каплям заветный кубок, с благодарением за подарок...."
* * *
... Мы расставались с изломом лета..., ты растворилась в глуби вагона,
оставив песни текст не допетым, щемящей болью в тисках агонии...
Я шёл бульваром, штормило море, игрался ветер с девичьим станом,
она взглянула Изольдой в взоре..., увы, я не был её Тристаном...
Горело мыслью заклятье мантры: - "Всё вековая пыль покроет,
и не свершатся слова Кассандры - Не дрогнет небо! Не рухнет Троя!..."