Из книги "Городские этюды"
Галина с трудом попала ключом в замочную скважину: так болели и тряслись руки после трудового дня (она мыла площадки и лестницы в двух пятнадцатиэтажках). Вошла в квартиру и охнула: на полу в прихожей в разодранном платье и с залитым кровью лицом лежала ее соседка по квартире Айше. Женщина бросила пакеты и принялась приводить ее в чувство. Принесла стакан воды, брызнула бедолаге в лицо несколько раз, и та, наконец, открыла глаза, медленно села, привалившись спиной к стене.
- Что, опять муж приходил? - спросила с состраданием Галина. Айше кивнула и заплакала. – Вот же, гад! Давай в полицию на него заявление напишем.
- Нет, ну, что ты, Гала! Тогда и его, и меня из Питера выдворят. Ты же знаешь!
- Но ведь он тебя так убьет когда-нибудь.
- Нет, просто сегодня у меня денег не было, вот, он и разозлился.
- Э-э, а когда они есть-то? Только в день получки в руках и подержишь, - вздохнула Галина. – Ладно, вставай. Я тут свежих булочек купила, давай чаю попьем.
Она помогла Айше подняться и дойти до ванной. Потом поставила на плиту чайник и, ожидая пока он закипит, стала смотреть в мокрое от дождя окно. Под низким серым небом бежали по тротуарам люди. С высоты 10 этажа они казались ей снующими в капле воды микроорганизмами. Крепко заваренный чай с Галиным вареньем успокоил женщин и расположил к беседе.
- Зачем ты живешь с этим человеком? – спросила Галина, вглядываясь в смуглое, по-восточному красивое лицо Айше. Антрацитовые миндалевидные глаза соседки моментально наполнились слезами, она тихо ответила:
- Он мой первый мужчина. Отец не дал согласие на нашу свадьбу. Мы уехали из Туркменистана сюда. Али сказал, что в России уже давно живут, как в Европе, – никого не волнует, зарегистрирован между мужчиной и женщиной брак или нет. Здесь, в Петербурге, много работы для нас. С жильем только тяжело. Али день и ночь таксует и спит в машине. Устает он очень, поэтому такой нервный.
- А ты не устаешь целый день посуду в кафе мыть да грязь за посетителями убирать?
- Гала, я виновата перед ним: скрыла, что беременна, а он не разрешает мне рожать, - Айше спрятала в ладонях разбитое лицо.
Галина тяжело вздохнула, погладила соседку по голове:
- Бедная ты женщина! Не молоденькая уже, а деток так и нет что ли?
- Нет. Али говорит: нечего нищих плодить, - всхлипнула Айше. – А у тебя, Гала, есть дети, муж?
Галина утвердительно кивнула:
- Как не быть, есть. С мужем прожили 35 лет, двоих детей родили – дочку и сына. Да вот на старости лет сбежала я от него.
Айше приоткрыла от удивления рот и перестала плакать:
- Ой-бай! Совсем что ли плохой человек? Бил тебя?
- Бывало, когда допивался до белой горячки, и за нож хватался. Да я ведь сама его себе в мужья выбрала. Из хорошей семьи он, из учительской. Всегда в костюме, при галстуке. Тоже на преподавателя выучился. Отец у него рано умер, мать одна его поднимала. Властная была женщина. Меня, хоть я и получила высшее образование, считала недостойной сына, деревенщиной. С годами такое отношение и у мужа ко мне сформировалось. Не знаю я, что такое эта любовь, но семью мне хотелось и детей. Они мне дались непросто. Оказалось, что у мужа и у меня разные резус-факторы крови. И с дочкой, и с сыночком в областной больнице вылежала почти что по 9 месяцев, дважды кесарево сечение перенесла. Пока росли, старалась работой их не обременять, а сама крутилась как белка в колесе – на двух работах, да свой огород, да свиней держала. Дети росли в 90-е. Учителям тогда не платили. Муж месяцами не получал свою мизерную зарплату, вечерами сидел на кухне, проклинал власть и заливал злость водкой. О подработке слышать не хотел.
Все мои деньги от продажи мяса, овощей и цветов я отправляла учившимся детям: сначала дочка поступила в Питере в институт, потом сын поступил в техникум. Я им комнату купила в коммунальной квартире, в общежитии-то мест не было. А еще умудрилась купить машину, не новую, конечно, потрепанную, но вполне пригодную, чтобы ездить в лес и на болото – собирала для сдачи грибы и ягоды. Муж продолжал пить и старался при этом побольней унизить меня: наверное, невыносимо ему было смотреть, как я держусь на плаву в то время, когда он сдался жизни и тонет в ее волнах.
А тут еще мама с головой дружить перестала, потеряла способность передвигаться. Пять лет я разрывалась между мамой, мужем и детьми. Когда она умерла, мне чуть полегчало. Но тут грянула новая беда – сын увлекся наркотиками. Я уговорила мужа продать квартиру и переехать в старый дом умершей свекрови. Свою половину денег от продажи я потратила на лечение сына. Машину тоже пришлось продать, чтобы вызволить ребенка из беды.
Муж свою часть денег пропил. Жить с ним стало совсем невыносимо, но уйти от него мне было некуда. Тогда я наняла двух плотников, они сделали маленькую пристройку к дому, в ней я прожила несколько лет. Но муж не давал мне покоя и тут – пьяный ломился в дверь, скандалил. На работе за два года до пенсии я попала под сокращение. Никуда больше устроиться не смогла: пенсионеров никому не надо было. На нервной почве у меня начались проблемы со здоровьем. Перенесла две операции. А муж а - алкоголика никакая холера не брала. Продолжал пить и скандалить.
И однажды я решилась. Сбежала от него. Приехала к дочери. Она замужем, два года назад родила ребенка. Слава Богу, муж у нее хороший, богатый, квартира хорошая у них.
- Почему же ты здесь, Гала? Живешь с нами, гастарбайтерами, вчетвером в одной комнате? – искренне удивилась Айше.
Галина замялась, потом сказала, виновато улыбнувшись:
- Так негде у них жить: в одной комнате дочка с мужем, в другой – ребенок. Они меня на выходные приглашают. Ты ведь знаешь, с субботы на воскресенье я у них ночую, за внучкой присматриваю, пока они в театр ходят или в гости к друзьям.
- Зачем же ты так много работаешь? Ты ведь давно уже на пенсии.
- Надо сыну помочь с ипотекой.
- Ему жить негде?
- Он живет в квартире жены.
- И там тебе места нет?
- Нет, у них тоже двухкомнатная, и ребенок есть. Его жена не соглашается, чтобы мы жили вместе.
- Ой-бай! Гала, так это не я, а ты бедная женщина! – схватилась за голову Айше.
- Ну, что ты, милая! – улыбнулась Галина. – У меня все хорошо. Я тут, бегая по этажам, похудела и даже стала чувствовать себя моложе, словно мне не 65, а на 10 лет меньше. Поначалу в этом огромном городе я ощущала себя ничтожной молекулой. Боялась, что наступят и не заметят, что раздавили. А теперь обвыклась. Нормально. Поживем еще!
Через два месяца после этого разговора Айше, вернувшись с работы позже обычного, нашла у себя на кровати лист бумаги, на котором второпях было коряво написано несколько строк: «Айше, я уезжаю. Позвонила бывшая соседка, сказала, что уже несколько дней муж мой лежит в доме один, руки и ноги у него от пьянства отказали, видно, инсультом его шибануло. Ходить за ним, кроме меня, некому: родных у него не осталось. Надо ехать, не ждать же, пока он околеет: не по-христиански как-то это. Так что, прощай, подруга, будь счастлива, если сможешь! Твоя Гала».