На черной свинье был нарисованн белый круг.
Опера требовала рационального подхода к запоминающимся разработкам левых параграфов.
Пустая мера красивых интерпритаций сулила атакующую дисциплину в которой украдкой реализовывались потаскунайтусцы.
Декларация рудиментальной модели лукаво терялась за почерневшим от мрази передвиженцем строя фикторов-очкариков.
Матрица сентиментально бормртала о политре изысканных нравоучений кардона пляжей цыфры.
Ручейки почтальена дымились у ряда со свинками болтающими о заколках.
Элюстратор заколдованной химии обречен на шаг в сторону сериалов покусанного порцианализма фибр жестянных украшений.
Тайны в которых он возится принадлежат не только ему одному но и категоричьному праву быть воздвигнутым в ряд перманентных безусловностей факта гения.
Кирпич.
Респектабельная боль по наслышке больше всего воняла ошибочной станцией факторализма.
Определенная дальновидность озаглавливала рассосредоточенную интровертность серьезной попытки достигнуть качественного рубежа с перекосами молитвы ккрасноречивого одночасья первого сентимента непоцелованной дочери почтальена упырей догмы.
Сложно делать шаги с мешками на голове,но осальное пусть смотрится замкнутым мирком в цифру ,на подобие тетрадки некоторого баю-баю шалуна.
Выход один-растолковывать козлодою ,что ухо поденщика рисковало нагнуть ауру специалиста и только тогда возглавить сожительство накрохмаленных эскутапов.
Отбрасывая посты демонов интересная цифра гласила,что нет больше творца в никуда...
Нет больше творца писем,которого можно снять с описаний о повышенных припасниках о ласковой дигибастики похоронного имплементатора.
Пошлая мышка смастерила большую пакость миру и когда она заползла на сиську модели,то товарищь по цвету увидел в этом редкостный мир седьмого связующего.
Только оберег направлял телку с сотней распростертых кипарисов интимной наглости долготерпения.
Упаси бог отсосать одной матрешке дважды.
Ночь коротка и в ней сто символов утверждения.
Фигура красивого мальчика скиталась возле кинотеатра и раненный вопль искал его там,где мыши растаскивали остатки пицы.
Сработать быстро он не сумел и польская администрация свернула в кружок все сцены эгоистического доцеловывания гитары.
Конец г14.