Проснувшись на диване в холле я увидел, что народ уже двигается и удивлённо косится в мою сторону, сконфузился и поспешил убраться к себе в номер. Почистил зубы, умылся и посмотрев на часы понял, что давно уже опоздал на завтрак в столовую санатория, а если бы сегодня было заседание, то бы на него тоже.
Отобедав во вкусной, но дорогой кафешке, я бездумно просидел смотря на море через идеально вымытое окно заведения наверное с час, а потом, ощутив приступ усталости, поплёлся досыпать и переваривать пищу к себе в номер — сказывалась вчерашняя прогулка.
За обедом в столовой, нам сообщили, что вечером нас ожидает прощальный ужин, с пивом, вином и конкурсами. Все оживились, принялись что-то бурно обсуждать между собой. Я обедал в одиночестве. Виолетту сегодня я ещё не встречал.
После обеда, на улице, за игрой в шахматы, время пролетело незаметно. Стало прохладно. От стволов деревьев тени вытянулись настолько, что стали пересекать центральную аллею, которая теперь походила на длинную розовую пешеходную зебру.
Я сходил к себе в номер и немного подготовился к вечеру — побрился, переодевшись оделся потеплее; на всякий случай взял вязанную шапку в карман, чтобы ночером можно было сидеть на свежем морском воздухе.
* * *
Вместо ужина, как и обещали, был просто праздник какой-то! На столах толпились стеклянные пивные и винные бутылки, стояли кружки и бокалы, лежали открывашки и штопора, стояли нарезки из сыра и копчёной колбасы.
Добровольно вызвавшийся тамада предложил открыть бутылки, наполнить кружки и бокалы кто чем хочет, и выпить сначала за науку в целом, а потом уже за здоровье участников и организаторов конференции.
- Сколько я тебе буду место за нашим столом держать и руками махать? - давясь улыбкой, с поддельной обидой и раздражением, одёрнула меня за рукав Виолетта.
- Я тебя весь день выглядывал, а ты куда-то спряталась, - парировал я.
- Пойдём уже … !
Я опять сидел за столом с профессурой, но волновался уже намного меньше. Сначала разговор не клеился, но постепенно, не без помощи выпитого, их и мой языки развязались. Сначала припомнили пару бородатых анекдотов про учёных, потом заседающих стали выдёргивать на конкурсы, под конец мужья науки уже сами лезли на сцену читать свои стихи. Появилась гитара и исполнители песен.
Официальная часть вечера закончилась тем, что вынесли ещё по бутылочке кубанского красного полусладкого и по 4 новороссийского пива в стекле на каждый столик; показали пирамиду пластиковых стаканчиков на раздаче и тактично предложили переместиться на свежий воздух, на лавочки возле столовой.
На улице, заметив кучку удаляющихся от нас молодых людей с гитарой, я предложил Виолетте покинуть общество уважаемых дядечек и примкнуть к движению. Она жестами показала отцу, мол я и Николай уходим, и мы побежали в темноту аллеи и подсели на лавочку послушать «акустику живьём».
Репертуар был своеобразный. На основании теперешнего моего музыкального опыта, я бы назвал это научный бард-рок. Было весело, остроумно, интересно и познавательно.
Музыканты начали всё дольше и дольше задумываться, вспоминать что-бы сыграть. Холодало. Компашка редела. Я осмелел и начал предлагать песни. По моей наводке сыграли «Товарищи ученые» революционера Высоцкого, «Милая моя» основоположника жанра авторской, студенческой, туристской песни в СССР Визбора, «Собака бывает кусачей» скромной и нежной пары — дуэта Татьяны и Сергея Никитиных.
Нас осталось четверо — я с Виолеттой и двое музыкантов. Виолетта достала из своего рюкзака тёплую кофту, одела её, но руки девушки по прежнему оставались холодными. Тогда я достал из кармана и напялил ей на глаза и уши свою вязанную шапку. Она уткнулась мне носом в плечо, засунув обе своих руки мне в один карман куртки как в муфточку, мурлыкала что-то неразборчиво себе под нос
У музыкантов тоже начали неметь руки от холодного грифа гитары и стальных струн; они уже сильно «лажали». Я предложил всем переместиться в мой крайний жилой корпус, на мой последний этаж.
Как и положено для этого времени ночи, лифт был отключён. Мы долго и весело поднимались по лестнице. На этаже допили оставшееся вино, и осмелев, развернули диваны к окнам. Фривольно расселись, положив ноги на подлокотники, и наблюдали подсвеченный фонарями городок внизу, и бескрайнее, в прямом смысле чёрное море, с редкими слабыми огоньками кораблей на рейде.
* * *
Разговоры стали более меланхоличные, глубокие, философские. Виолетта равномерно засопела у меня на плече, и упала головой с закрытыми глазами на мои колени. Оставшаяся мужская компания сменила тему и начала обсуждение женского пола, особенностей строения его особ и их поведения в разных ситуациях.
Наострив, наприкалывавшись и насмеявшись мы по очереди начали «отключаться» на диванах в холле, продолжая сидеть на своих местах в верхней одежде и обуви.