«Внимание обработка произведена. Ожидается дождь. Просьба без необходимости не выходить на поверхность, пользуйтесь подземными видами транспорта». - Алексей машинально кивнул домашнему громкоговорителю и отправился на кухню готовить завтрак.
Альмиру - крохотную планетку, изрядно удалённую от Солнечной системы, люди обжили несколько десятилетий назад. Поводом для заселения стало её удобное положение, как промежуточной станций в этом районе космоса, а позже здесь обнаружили и начали разрабатывать абсолютно уникальные полезные ископаемые. Агрессивная среда, при современных технологиях, не стала помехой, многие умудрялись безвыездно находиться здесь годами. Основная часть жилищ, промышленных зданий, транспортных линий располагалась под землёй, а один - два этажа, возвышавшихся над поверхностью, регулярно обрабатывалась специальным защитным раствором. Аборигены планеты – метаморфные субстанции, составили удобный симбиоз с представителями человеческой расы. Они образовывали прозрачный защитный слой, надёжно укрывающий хрупкие тела людей от воздействия предельных температур и кислотных дождей, ничего не требуя взамен. В состоянии покоя, альмирианцы сворачивались в комочек размером с теннисный шарик, легко умещающийся в кармане одежды. «Живая кожа» синтезировала внутри купола пригодный для дыхания воздух, пропускала звуки и могла менять цвет. Симбиоз получился взаимовыгодный и не обременительный, поэтому переселенцы пользовались им довольно часто. Некоторые «пары» складывались на весьма значительные промежутки времени.
<lj-cut>
Красная лампочка над дверью вспыхнула, сигнализируя о начале очередного кислотного дождя. Звонок у входа вывел Алексея из задумчивости... На экране видеофона широко улыбался Никита. «Сова открывай, медведь пришёл!» - Поприветствовал он хозяина фразой из старого земного мультфильма - голос звучал немного неестественно из-за искажений. Пройдя через камеру очистки, Никита ввалился в прихожую. - Ты почему опять поверху... Можно же подземкой? - Алексей бесконечно ворчал на друга за его вечное желание превратить жизнь в ежедневное романтическое приключение.
- Да, ладно... Я же с Элизой, а вдвоём нам море по колено... - Мужчина вытянул правую руку ладонью вверх, сложив её «лодочкой», и защитная плёнка в считанные секунды собралась в импровизированное убежище, образовав упругий радужно-прозрачный шарик, похожий на мыльный пузырь. «Красавица моя...» - Никита игриво коснулся губами своего симбионта, и шар, откликаясь на ласковое прикосновение, полыхнул красным.
- Чокнутый ты, честное слово... у них нет собственных эмоций, да и наши они оценивают только им понятным образом, и вообще, почему Элиза? А не Пётр Иванович, например? Они размножаются делением... До сих пор не ясно, как... - Отмахнулся Алексей.
-Не скажи... - Никита стал непривычно серьёзен: «Я точно знаю, моя – женщина, чувствую... А имя само пришло, Элиза... Принцесса... Красиво! Помнишь сказку «Дикие лебеди»? Иногда мне кажется, что она понимает, наш язык... я даже изредка, словно слышу её внутри головы».
-Точно, псих... Слушай, ты лучше чаще пользуйся подземкой, а?
Друзья вместе позавтракали, вошли в лифт и отправились общественным транспортом на работу... Элиза отдыхала, переливаясь в темноте кармана Никиты, светлым перламутром...
***
- Лёш, а Лёш, скажи, а ты почему так редко пользуешься симбионтами? - Вагон поезда, уютно покачиваясь, гремел на стыках...
-Не поверишь, не при твоей Элизе будь сказано... - Алексей саркастически улыбнулся и покосился на карман куртки: - Я им: А) не верю и Б) брезгую... Вдруг им в голову или, что там у них вместо неё, взбредёт пойти по своим делам в самый неподходящий момент? Да, и противно когда по тебе кто-то ползает. – Он передёрнул плечами, поморщился и продолжил: «Скафандр более предсказуем, да, он может сломаться, он стесняет движения, но он не принимает собственных эмоциональных решений... Я привык контролировать ситуацию. Кто тебе сказал, что им знакомы понятия – преданность, надёжность, верность? Никто до сих пор не объяснил, для чего они с нами...»
- А мне кажется, что они разумнее, чем мы думаем... Вполне вероятно, что они изучают, впитывают наши мысли и чувства, совершенствуются, ищут с нами общие точки и потому стараются соблюдать обоюдные интересы, даже беречь нас, если хочешь. Полагаю, они через нас наполняют свою жизнь новым содержанием... Когда-нибудь мы сможем общаться на одном уровне сознания, надеюсь однажды, каждый альмирианец обретёт личность... Я с Элизой часто разговариваю по душам и кажется, даже понимаю, что означают перемены цвета. У нас привязанность и доверие... Мы – друзья.
- А она в курсе про ваше общее доверие? В её ощущениях присутствуют подобные категории? Как она оценивает ваши, пардон, отношения? Слишком много загадок, чтоб безоглядно доверять. Если же альмирианцы приобретут некую манеру чувствовать, поддаваться порывам, с ними вообще, станет опасно иметь дело. Ведь любовь иногда трансформируется в ненависть... Слава богу, что пока они просто разумны, холодно разумны, но и такое положение вещей не гарантия предсказуемости. Они иные, совсем иные, чем мы. Трудно решить, что лучше – полное бесчувствие или полнота чувств... Никит, ты - неисправимый мечтатель... Ну, ради меня... – Алексей, почувствовал смутную тревогу за товарища: «Пожалуйста, не нужно её так очеловечивать, не нужно настолько открываться, осторожность необходима. Кстати, а что думает по данному поводу Лена?» - Никиту вопрос явно смутил, он неловко улыбнулся и не ответил. Алексей осознал, что задел неприятную тему и, сглаживая неловкость, произнёс, с несколько наигранной весёлостью: «Чёрт, я сам с тобой рехнусь, уже начал говорить про симбионта - «она» и по имени называть. – Друзья рассмеялись, но тревога словно повисла в воздухе...
***
- Понимаешь, Элиза... - Никита лежал на кровати, закинув руку за голову, и размышлял вслух, глядя в потолок: - Она такая... Мне крайне важно, чтоб вы подружились. – Жемчужный шарик, дремавший на тумбочке возле настольной лампы, затуманился, наполняясь сиреневым дымом. «Я влюбился в Лену, едва увидев её, с первого взгляда и хочу прожить с ней рядом до глубокой старости. Надеюсь, вы сумеете принять друга ради меня... Завтра мы втроём поедем в Долину цветов...
Долина цветов, открытая приблизительно на пятый год освоения планеты, почти сразу стала местом паломничества. Там загадывали желания, признавались в любви, делали предложения руки и сердца. Более подходящее для подобных вещей место было, сложно даже вообразить. В огромной котловине на уступах, образованных натёками застывшей лавы, росли (именно росли) каменные цветы, из друз местного минерала – органия. Прозрачные кристаллы соцветий, имели правильную вытянутую форму, наподобие земного хрусталя, и располагались по окружности, точно лепестки ромашки. Сердцевина же, представляла собой идеальный многогранник, похожий на огромный бриллиант. Сначала, появлялся цельный бутон, затем подрастая, он давал трещины, разделялся на сегменты, и, наконец, центральный кристалл, увеличиваясь, выталкивал боковые, заставляя розетку полностью раскрыться. Во время дождя цветы пели, отзываясь на удары, падающих на их грани капель, протяжным мелодичным гулом, напоминающим звуки органа. Через несколько десятков лет соцветие разрушалась, рассыпаясь на тысячи блестящих осколков, словно семена, дававших жизнь новым цветам.
Очень поздно, когда Никита уже крепко спал, Элиза, качнувшись, скатилась с тумбочки, на мгновение замерла в воздухе и, практически бесшумно упав на пол, подпрыгнула и скользнула в кресло напротив кровати. Вскоре, в полумраке комнаты, возможно, стало разглядеть, сотканную из перетекающего тумана, лунно-голубую женскую фигуру, сидящую в кресле... Казалось, она сосредоточенно сморит на спящего, поза фигуры выдавала абсолютно человеческую напряжённость и волнение.
В ту ночь Никита видел странный сумбурный сон. Обрывки чернильных теней метались повсюду, странные скрежещущее звуки раздавались за спиной... Он, задыхаясь от бега, догонял кто-то безумно нужного, в запутанном лабиринте из серых уходящих в облака стен... Догонял, но не мог догнать, под ногами хрустели осколки органиевых цветов, а тихий женский голос, напоминающий шелест осеннего ветра, повторял на разные лады его имя. Подобные сны приходили в последнее время почти еженощно, Никита списывал их на усталость, но сегодняшний, отличался невероятной осязаемостью. Даже встречный ветер бил в лицо практически по-настоящему. Молодой человек метался в постели, но не мог выбраться из кошмара.
Запланированное свидание превзошло самые радостные ожидания. Часть дороги пара проехала подземкой, а затем до места – прогулялись пешком, непрерывно болтая о разных приятных пустяках. А потом долго-долго в молчании наблюдали великолепную картину сказочной долины. Альмирианское небо, играя миллиардами звёзд, устроило сверкающую феерию, а примерно через час собрались лиловые тучи, и пошёл дождь, наполнивший чашу долину музыкой... Никита держал возлюбленную за руку:
- Лена... Наверное, я спешу... Мы знакомы каких-то четыре месяца... - Никита краснел и смущался, словно школьник: «Но с тех пор, как увидел тебя... Господи, я разговариваю точно персонаж из древней сентиментальной мелодрамы! В общем, я – влюблён... И никто, никто кроме тебя мне не нужен. Никто-никто! И...» – Он не успел закончить свой пылкий монолог.
- Никто кроме тебя... – Женский голос из сновидения внезапно зазвучал в его голове, сейчас в нём слышалась только тоска и безысходностью: «Никто-никто!»
- Элиза вдруг до боли крепко, сжала Никиту в своих объятьях: «Прощай... Любимый...» - Голос осел, изменился и, потеряв выразительность, окончил: «Ненужные уходят в забвение...»
- Нет, Элиза! Нет, ты не поняла, ты нужна мне... - Но она уже ослабила хватку, и, прервав связь, сползала вниз по телу, собираясь в пульсирующий, судорожно меняющий цвета комочек у его ног... Наконец, цвета прекратили сумасшедший танец, Элиза почернела, дёрнулась в последний раз и растеклась неподвижным пятном, напоминающим нефтяную лужицу. Крик Никиты перешёл в тихий хрип. Шёл кислотный дождь.
Мягкова Лариса