Маменькин сынок

  первая часть   

Максим сидел на лавочке возле подъезда собственной пятиэтажки. Семнадцатилетний парень, только что закончивший школу, выглядел в этот момент жалко.
Втянутая в худенькие плечики голова, бегающий взгляд, подрагвающие губы , неспокойно шевелящиеся пальцы рук, все это говорило о его неуравновешенности, об ожидании каких-то неприятностей.
Не смотря на  то, что в кармане его ветровки лежали ключи от их  квартиры, Максим не шел домой. Он ждал маму, которая вот- вот должна была появиться из-за угла  дома.
Объявить  матери о второй подряд, полученной им тройке на выпускных экзаменах, было для него свыше всяких сил.
 «Господи — взмолился про себя Максим, - пусть сломается автобус, пусть  маму немного стукнет по голове. Совсем чуть, чуть. Чтобы она на время забыла о моих экзаменах. Но так, чтобы ей не очень больно было».
Полина Сергеевна стремительно, как обычно, вышла из-за угла дома и  четко, по солдатски печатая шаг, направилась к подъезду , туда где на  прогретой солнцем скамье, сидел ее понурый сын.
Матери Максима было  чуть за  сорок. Всем своим поведением и манерой одеваться , Полина Сергеевна походила на строгую учительницу  первых послереволюционных лет.
 Строгий, темно синий  пиджак. Белая  блузка под горло. Прямая юбка ниже колен.  Темные, с ранней проседью волосы, гладко зачесаны назад и собранны в тугой  пучек. Никакого намека на косметику.
Подойдя ближе к сыну, Полина Сергеевна сухими, цепкими пальцами ухватила его за подбородок.
Внимательный  взгляд серых, неулыбчивых глаз матери проник в самую душу ее  безвольного дитяти.
«Так, - протянула жнщина хрипловатым низким голосом,- Порадовать маму нечем, как я посмотрю?»
 Не дождавшись ответа,  четко скомандовала «А ну в дом, недоумок».
Дома, отправляясь в ванную, Полина Сергеевна все таким же командным голосом приказала сыну поставить чайник и достать из холодильника   вчерашние щи.
«Поживее, троечник. Папаша твой никчемный  придет сейчас. Гений непризнаный. Только и толку, что жрать и гадить. И сынок, как посмотрю, недалеко от папочки ушел»
Максим облегченно вздохнув в спину матери, бросился выполнять ее просьбу . Скорее- приказы.
 Сколько себя помнил парень, по другому не было. Возразить матери, отстоять  свою точку зрения хотя бы в малом, Максиму бы и в голову не пришло.
Хлопнула входная дверь и в квартиру вместе с пришедшим  с работы отцом, ворвался характерный запах. Смесь дешевого парфюма,  пыли  и старых вещей, годами преющих в закрытых помещениях.
 Отец Максима работал, вернее числился актером второсортного театра. Он вполне серьезно считал  себя несправедливо  обиженным завистниками. «Эти бездари просто завидуют мне. И из зависти  затирают. Они не понимают, что такое настоящая игра!» - пафосно заламывая руки,  жаловался он иногда сыну.
 С женой подобных разговоров  Олег Григорьевич даже и затевать не пытался. По опыту знал, что нарвется либо на полное равнодушие, либо на откровенные насмешки  супруги.
Невозможно было представить себе более нелепую и не подходящую друг другу семейную пару, чем Полина Сергеевна и Олег Григорьевич Коржавины.
Она — принципиальный, неподкупный работник юстиции. Он-  бездарный актер, скорее фигляр такого же бездарного малопосещаемого  , небольшого театра драмы.
Но как бы  то ни было,  вот уж 18 лет, эти люди жили вместе под одной крышей, вели  единое хозяйство. А главное, имели общего сына Максима.  Со стороны Корживовы производили вполне нормальное впечатление на  мало знающих их людей. На соседей. Но надо сказать, что хорошо знающих их, у этой семьи, практически не было.
 В семье царил безоговорочный матриархат. Абсолютно все решения в семье принимала Полина Сергеевна.  Неулыбчивая  с молодости, чрезмерно строгая и принципиальная  во всех вопросах, она морально  подавляла своих   слабохарактерных домочадцев.
Получая от жены крайне редкие минуты супружеских скупых ласк, Олег  компенсировал недостаток внимания в семье за счет сговорчивых, недалеких коллег женского пола, прямо в гримерке своего театра. Возможно Полина догадывалась о грешках своего  подкаблучника мужа. Но  он был ей на столько безразличен, что   даже измены супруга, не смогли бы  пробудить в ней ничего, похожего на ревность.
Олег Григорьевич не собирался уходить из семьи по той, простой причине, что был он хоть и никчемным человеком, но  не глупцом.
 Он прекрасно знал, что жена его уважаемый в городке человек. Он видел порядок и  непритязательный уют в небогатой, но большой  общей их квартире. Его удовлетворяла   домашняя , простая но сытная пища.  Но  еще больше Олегу нравилось то обстоятельство, что  Полина не устраивала семейных истерик, разборок и  сцен ревности.
И хотя разговоривала она с мужем тоном приказов, Олега это давно уже не напрягало.
 Не желая  даже легких скандалов, он привычно выполнял   неписанные обязанности по дому. Не забывать  мыть руки перед едой,   не разбрасывать по квартире свои вещи, выносить во время мусорное ведро .   Отдавать жене скудную зарплату. Причем всю, до копейки. А главное, не  вмешиваться в воспитательный процесс их сына.
Последнее больше всего удовлетворяло отца  маленького семейства.  Не лезть, значит — не лезть. Мать сама лучше знает, что нужно ее ребенку. Так рассуждал Олег Григорьевич, временами даже не помня, в каком классе учится их отпрыск.

Если по отношению к мужу, Полина Сергеевна была просто равнодушной   и презрительной, то к сыну она проявляла постоянное внимание. Правда, от такого своебразного внимания, Максиму иногда хотелось испариться на месте, превратившись во что-нибудь невидимое.
Максим с самого рождения видел практически только маму. Слышал ее  строгий голос, постоянно выговаривающий что-то сыну. Мальчик привык к тому, что он «ничтожество, ни к чему не пригодное». Полина Серегевна редко поднимала голос . И никогда не била  ребенка. Но  мальчик до заикания боялся жесткого взгляда матери, который она бросала на него, когда была чем-то недовольна. Ее негромкий, металлический голос, без тени материнской нежности, повергал Максима в состояние близкое к панике.
И такое «воспитание» изо дня в день, из года в год превратило мальчика в бессловестое, запуганное существо.
 В школе он был самым тихим ребенком. Никогда не шалил и не  доставлял неудобств ни учителям, ни  ученикам.
 Другого  подобного  ребенка, одноклассники, скорее всего  бы затравили, сделав изгоем  школы. Но в небольшом городке все знали кем является его мать. А Полина Сергеевна работала старшим инспектором по делам несовершеннолетних. И  ее боялись даже взрослые.
Полина Сергеевна не была коренной жительницей небольшого  городка, в котором жила сейчас. Приехала она сюда по распределению после окончания Юрфака. Откуда приехала, есть ли у нее родные где-нибудь в другом регионе большой страны, об этом она никому не сочла нужным сообщить.
Сразу же, без проблем  Полина Сергеевна была назачена в отдел по обеспечению надзора за неблагополучными семьями.

С первых же дней ее работы, коллеги заметили за молодой и достаточно привлекательной женщиной некоторые странности.  Новая инспекторша оказалась слишком замкнутой. Очень неохотно шла на контакт с сослуживцами. А если и  интересоыалась чем, то только строго в рамках служебных обязанностей. Свои роскошные, сочно коричневые волосы, она    туго скручивала и закалывала множеством простых шпилек. Не оставляя ни одного неприбранного волоска.  Полина не пользовалась косметикой, не признавала духов. Она не участвовала в общественных чаепитиях с болтавнёй ни о чем. Не посещала  корпоративных вечеринок.
Мужская половина   Районного Отдела Внутренних Дел  не замечая в  новой сотруднице женщину, тем не менее, уважала ее за деловитость и серьезное отношение к любому делу. 
Женщины Одела, Полину тихо ненавидели и считали выскочкой. Хотя на самом деле она была честным трудоголиком. 
К огромному недоумению всего ОВД, Полина Сергеевна неожиданно вышла замуж за  рядового неудачника, малоизвестного даже в маленьком городке, актера театра Олега Коржавина.
 Причем это произошло  уже во второй  месяц ее работы  в городке.
О том, что их новая  сотрудница вышла замуж, ее коллеги узнали лишь тогда, когда Полина Сергеевна  обратилась в Паспортный стол по поводу смены  паспорта. А вместе и с ним,  смены фамилии.
На все любопытные вопросы и восклицания коллег, коротко пояснила, что с Олегом  была знакома раньше. И некоторое время состояла с ним в переписке.
Никакой свадьбы с белым платьем, никакого застолья у молодых не было. Чего ей это стоило, знала одна лишь Полина.
Причем,  мнение сотрудников ее ведомства,   молодую женщину совершенно не волновало. Воевать пришлось с собственным женихом и его коллегами.
После свадьбы, Полина ничуть не изменилась. Приходила на работу без единого опоздания, четко и добросовестно выполняла свои обязанности. Вскоре ее повысили, присвоив внеочередное звание. И она стала  заведовать отделом по работе с неблагополучными детьми.
 Свою беременность Полина долго и тщательно скрывала, безжалостно перетягивая живот. Она даже вопреки своим правилам, юбку стала носить не  форменную, а обыкновенную, позволяющую дольше скрывать выпуклости живота.
 А когда скрывать стало уже невозможно,  Полина неожиданно для всех попросила у начальства  отпуск   за свой счет, раньше положенного по графику.
Она уехала в неизвестном направлении. И вернулась лишь через пару месяцев с крохотным свертком на руках. Предъявив начальству  послеродовой больничный лист, объявила коллегам, что родила семимесячного сына.
И хотя,  всех знающих ее, распирало любопытство, Полина не порадовала никого никаким откровением.
 О странностях ее  замужества и беременности поговорили и забыли.
Самые стойкие любители покопаться в чужой жизни, пришли к выводу, что скорей всего,  Коржавина «залетела» от своего же  булущго мужа тогда, когда тот был с театром на гастролях в том городе, где   Полина  жила раньше. И случилось это, скорей всего, перед распределением  студентов  по их будущим местам работы.
« В Отделе Кадров говорят, что она из  Петербурга. А наш театр  в то время ездил по гастролям. - шептались сотрудницы РОВД. - Наша скромница пролетела там видимо с Коржавиным. Вот и выпросила себе направление в наш городишко. А иначе зачем было ехать из большого города в захолустье. Ведь у нее диплом с отличием. А таких  на переферию не отправляют»
 Такие и подобные разговоры не затихали еще долго. Но  Полина Сергеевна упорно не желала подкидывать дров в костер людских сплетен. И разговоры о ней и ее  ребенке  со временем пошли на убыль. 
 Олег Коржавин к рождению сына отнесся совершенно равнодушно. Поморщился лишь недовольно. Посетовал лишь жене на то, что плач ребенка может повредить его артистической карьере. «Мне хорошо высыпаться надо, дорогая, а не вопли по ночам слушать» - капризно заявил он жене. Но Полина так взглянула на мужа, что тот мгновенно «проглотил язык».
 «Вот вот, еще раз пикнешь и все твои прошлые делишки наружу выплывут. Лучше сиди  себе и сопи в тряпочку» - негромко произнесла  Полина непонятную фразу. Но непонятна она была для любых постороннеих ушей. Для Олега видимо, предупреждение жены было более  чем понятным.
Полина Сергеевна вполне осмысленно отказалась от грудного вскармливания сына.  Отдохнув положенные ей по больничному два месяца, она наняла ребенку приходящую няню и отказавшись от положенного года по уходу за ребенком, вышла на работу.
 К своему новорожденному сыну, молодая мать относилась как к не очень приятной обузе. Она вовремя кормила и купала ребенка. Без тени брезгливости  убирала его детские «неожиданности».
 Но в Полине не было того, что присуще любой любящей матери. Она никогда не держала сына на руках больше чем положено для  необходимого ухода за ним.  Никогда не качала его детскую кроватку, не гукала с младенцем, не целовала и не ласкала его. Если Максим заболевал, Полина  без колебания устраивала его в отдельный бокс детского отделения. И  обходя все законы и собственные принципы, приплачивала    санитаркам больницы, чтобы те ухаживали за ребенком.
 Максим рос ухоженным, вовремя накормлным. Он имел необходимую одежду и игрушки. Но всего этого у него было  лишь в самых необходимых пределах.
Мальчик привык обходиться без родительской ласки. И до поры, до времени, считал это нормальным состоянием детской жизни.
Но подрастая и наблюдая сначала в Детском Саду, потом в школе за взаимоотношениями других детей с их родителями, Максим научился понимать, что в его семье что-то не так.
 И это сравнение ему не нравилось. Детское сердечко просило ласки и внимания, а не   только   сытного обеда и чистых рубашек.
Но к тому времени, когда Максим понял это, детская психика ребенка была уже безвозвратно подавлена. Он полностью жил в тени своей матери. Зависел от ее настроения.  Он по своему любил ее, все еще надеясь на ответное чувство. Но   самыми сильными эмоциями по отношению к матери, у Максима был страх перед ней. Он жил в недетском напряжении, постоянно боясь  чем-нибудь не угодить матери, боялся вызвать у той поток  проявлений   негативных чувств к нему. 
Свое имя «Максим» , мальчик слышал куда реже, чем прозвища, которыми награждала его Полина Сергеевна.
Он был «недотёпой», «выродком» « неуклюжим бегемотом», «неумехой», «идиотом» и даже «обузой чертовой».
 Причем, всеми этими «ласковыми» словами, родная мать награждала сына только дома, без посторонних ушей. Во всех остальных случаях, мальчик был чаще всего «Эй». Изредка  «Максимом».
Опытный руководитель Отдела по перевоспитанию трудных подростков, Полина Сергеевна Коржавина, при общении с собственным сыном, превращалась в  грубейшую и циничную особу женского пола.  Ничего общего не имеющую  с женщиной  матерью. С женщиной — воспитателем.
 
В присутствии  мужа, Полина немного сдерживала свои эмоции по отношению к сыну. Но все равно, доставалось и ему, и Максиму. Со временем, Олег научился  пропускать все ее шпильки мимо ушей и как можно реже появляться дома.
 А вот Максимке деваться было некуда. И он жил под прочным колпаком своей властной мамаши.
И хотя почти все одоклассники считали мальчика «маменькиным сынком», на самом деле  Максимка был «маменькиным изгоем».
Негативная обстановка в семье, постоянный грубый контроль со стороны матери, не способствовал достаточному умственному развитию ребенка.
Нет, Максима ни в коем случае нельзя было назвать умственно отсталым, но   учился он неважно. .
 Закончил  десятилетку Максим гораздо хуже, чем мог бы.
Поджидая мать у подъезда и мыслнно желая ей  какого-нибудь стихийного бедствия, мальчик  готовился к гораздо худшей  реакции  матери  на его очередную тройку за экзамене.
 И вот сейчас, привычно накрывая на стол, он  решил, что видимо, маме настолько наплевать на него, что она даже ругать его сильно не стала за очередной трояк.
 «А может быть она мне выволочку  хорошую на «потом» оставила?»- со страхом думал Максимка.
Максим взглянул на отца. Тот сидел на диване,   с  интересом разглядывая страницы гламурного журнала . Глаза его маслянно поблескиввли и рот кривила  похотливя ухмылка.
Едва скрипнула дверь ванной, Олег молниеносно сунул журнал под диван. Нацепивв на лицо притворную улыбку, он направился  навстречу жене.
«Там все есть, чтобы помыться?» привычно спросил он Полину.  «А когда там, — она кивнула в сторону вынной, - чего-то для тебя не было, барин дутый?»
 Обменявшись любезностями, супруги разошлись в разные стороны  Он — в ванную, она к столу.
«Хлебай и в постель, недоумок. Большего я от тебя и не ожидала. С  трояками  по главным предметам тебе прямая дорога в ФЗУ. . Я только ради тебя в этой дыре живу. Папашку твоего дурочка недалекого терплю   столько лет. И что я за это  имею. Сыночка  идиотика?»
 Максим , по привычке, втянув голову в плечи, сидел на краешке стула, послушно хлебая щи. Он не смел даже отказаться от еды, хотя  аппетита совершенно не было.
Ночью Максим долго не мог уснуть. Рядом на диване громко храпел отец.  Раньше, когда Максим был  младше, Олег Григорьевич спал в зале.  Оттуда проще было хоть изредка, но напросится в «гости» в спальню к собственной жене. Но  посление два -три года, Полина решительно прекратила подобные «свидания».
И так же безоговорочно переселила мужа в комнату сына. Мнения мужчин по этому поводу, ее не волновали.
Следующий день был воскресением. Несмотря на выходной, Олег с раннего утра сбежал из дома,  неубедительно пробормотав что-то по поводу    внеочередной репетиции.
 Полина Сергеевна,  занимаясь своими делами, даже головы не подняла, чтобы  посмотреть вслед мужу или возразить тому. Только поморщилась презрительно. Когда за отцом захлопнулась дверь, Максим, заправляющий свою постель, услышал, как мать его негромко проговорила вслед мужу.  «Катись, анекдот  нелепый, хоть с концами. Мне  дел до тебя нет»
После полудня, Полина    одела привычную форменную одежду и не удостоив   сына сообщением куда идет, покинула квартиру. Перед этим , она велела Максиму  рассортировать  белье,  отложив к вечеру все то, что подлежало стирке. «Простыню мою сними. Свежую сама постелю»- крикнула она уже с  порога.
 Максим крайне редко заходил в комнату матери. И  только в ее присутствии.  А ели бы и захотел войти, то не смог бы. Уходя на работу, Полина Сергеевна, непременно запирала на ключ дверь своей спальни.
Почему она оставила ее открытой на сей раз, да еще  доверила сыну поменять ее постелное белье, осталось для мальчика загадкой.
Максим  заперев за матерью дверь, принялся за работу. Он собрал кухонные полотенца и  сложил их в бельевую корзину. Туда же отправил и собственные сорочки.  Не без внутреннего  легкого  трепета, осторожно открыл дерь материнской спальни. Здесь он не был давно. Года три не менее. С того дня, как помогал  матери  переклеивать обои на стенах. Коржавины никогда не использовали наемный труд там, где могли обойтись своими силами.
Белоснежная простыня без единого пятнышка загрязнения,  аккуратно свернутая лежала на краешке материнской постели.
Чистота материнского постельного белья не удивила мальчика. После трехдневного использования,  Полина обязательно меняла свое   постельное белье.
Максима неудержимо потянуло к старинному, огромному шифоньеру, стоящему рядом с постелью  матери.
 Ему вдруг до боли в сердце захотелось вдохнуть запах ее платьев, прикоснуться рукой к какой-нибудь вещи, которую носила его мама.
 Несмотря на  то, что родившая его женщина целенаправленно убивала в нем все сыновьи чувства с самого рождения, она не смогла полностью вытравить из сердца сына  желание быть любимым родной матерью.
 В глубине души, в самых потаенных ее уголках, он  все время ждал от нее хотя бы доброго взгляда. Хоть какого-нибудь проявления материнской любви.
 Все дверцы и выдвижные ящики шифоньера оказались запертыми.
Стыдясь собственного порыва и поминутно оглядываясь на дверь, мальчик на минуту прижался лицом к подушке матери. Судорожно  дыша, с трудом подавляя рвущийся наружу плач, он  поправил подушку и прихватив простыню, вышел из комнаты,  с излишней силой захлопнув за собй дверь.
 До ушей Максима донесся какой-то  металлический звон. Как будто в комнате матери упал какой-то небольшой металлический предмет.
Сердце мальчика екнуло. «Разбил  что-то?» - с этой мыслью он вновь  вошел в комнату Полины Сереевны.
 Внимательно осмотрев весь пол, он наконец нашел то, что предположительно вызвало  звон.  На  полу, у самого шифоньера лежал тонкий, длинный ключ. Предположительно медный. Раньше его тут точно не было. Максим бы заметил.
 Повертев ключ в руках, Максим подивился его слишком вычурной  форме.
 Скорее всего, ключ этот свалился с верха шифоньера, когда Максим хлопнул дверью с излишним усердием.
 «Интересно, от какой волшебной двери этот золотой ключик?»
 В мальчике проснулось обыкновенное детское любопытство и та фантазия, которую невозможно вытравить ни из одной детской души никакими стараниями.
Забыв обо всякой осторожности, Максим  осмотрелся. К замочным скважинам ящиков шифоньера, ключ явно не подходил даже  визуально.  Для этого он был сликом длинным и тонким. В комнате кроме материнской кровати и шифоньера находился ещи  громоздкий комод и красивая резная этажерка. Из тех, что   изготавливались только вручную еще в 19 веке.
Эту старинную  вещичку Полина Сергеевна  случайно увидела  на открытом рынке. Это произошло в середине трудных 90 годов.  Пожилой мужчина деревенского вида, видимо не догадываясь об истинной цене этой вещи, продавал ее  за сотую часть ее настоящей стоимости, прямо с телеги, запряженной  лошадью. 
Отдав старику едва ли не всю только что полученную зарплату, Полина попросила его подвезти  купленную вещь к ее дому.
Два верхних «этажа»  старинного  изделия представляли собой слегка наклонные полки, ограниченные с трех сторон необыкновенно красивой резной стенкой.  Передняя стенка имела невысокий, так же резной бортик, для поддержания книг. А книг у Полины Сергеевны было много. Большинство из серии «Юриспруденция «, «Закон и право»
 Нижней частью этажерки служила   узкая высокая тумба.  И передняя, и боковые стенки тумбы  были покрыты необыкновенно талантливым  выпуклым узором, запечатлевшим  элемент какой-то старинной битвы.   
На первый взгляд тумба представляла собой цельный отрезок  бруса не имеющий внутренней выемки.   Не было на поверхностях нижнего ящика ничего напоминающего  ручку дверцы или замочкную скважину.  Но Максим точно знал, что это не так. Он сам помогал   продавцу этажерки заносить эту вещь в дом.
Этажерка разбиралась на три отдельных «этажа».  Максим, в то время еще 12 летним ребенком, легко внес на третий этаж как раз нижний ящик. Он был слишком легок для цельного куска дерева.
Мальчик принялся тщательно исследовать  стенки тумбы и вскоре обнаружил, что искал. В боковой стенке у самого пола, за выступом  ножки, поддерживающей ящик, он обнаружил отверстие, похожее на замочную скважину.


МАМЕНЬКИН СЫНОК
часть




 «Золотой « ключик легко вошел в отверстие. Его даже поворачивать не пришлось. Легкий нажим, щелчок и передняя стенка тумбы бесшумно отошла в сторону.
Сглотнув ком в горле, Максимка осторожно просунул руку в небольшую щель и чуть пошире приоткрыл дверцу. Глазам его предстала стопка обыкновенных картонных папок на тесемочках. Точно таких, какими до сих пор пользуются секретарши любых контор.
«Мамины рабочие бумаги? Зачем она их здесь держит?»
 Максим   приоткрыв дверку до конца, внимательно осмотрел внутренность  тумбы. Кроме 3- 4 толстых от внутреннего содержимого папок, внутри этажерки оказался фотоальбом. Обыкновенный, не очень большого размера. Такие имеются почти в каждой нормальной семье.
Вытянув  альбом из-под стопки папок,  осмелевший мальчик, открыл альбом.  На пол посыпались снимки. Максим  торопливо стал складывать фотографии назад, в альбом. Он лишь мельком просматривал снимки.  По его мнению, ничего интересного на них не было.  В сновном это были групповые снимки каких-то школьников.  И уж точно не одноклассников Максима. Снимки были старые, чаще черно-белые.  Подняв один из самых крупных снимков, Максим увидел на фото смеющуюся  молодую девушку. Она была удивительно хороша собой. Темные, тугие локоны, рассыпавшиеся по плечам,  счастливая улыбка, смелое декольте, приоткрывающее  округлые выпуклости  груди.
Что-то слишком знакомым показалось Максиму в этой девушке.
В груди заныло и он еще не до конца понимая кто на фото, почувствовал сильнейшеее душевное волнение. «Мама?» - удивленно прошептал мальчик. Да, это была его  мать. Молодая, смеющаяся, счастливая. Такой он  ни разу не видел ее за свою недолгую жизнь.
К глазам неожиданно прихлынули горячие непреодолимые слезы.
 Не в силах справиться  с волнением, Максим изо всей силы прижав к груди фото своей молодой матери, тихо заплакал как  человек, испытавший большую обиду и разочарование в своей жизни.
 Он сам не понимал причины своих слез. Не смог бы объяснить, отчего так больно было его   еще не совсем окрепшему сердечку.  Отчего не совсем понятная , но горькая обида распирала его грудь, не давая дышать.
 Максим  подавленный своим состоянием не слышал, как в квартиру вошла Полина Сергеевна. Услышав сдавленные всхлипы из своей спальни,  женщина удивленная и возмущенная до глубины души, влетела в  комнату Всего чего угодно ожидала увидеть   мать Максима, но не такого кощунства.
 Ее подкаблучник сын, послушный и пугливый, как овца, посмел  залезть в ее личный «сейф». Посмел рыться в ее бумагах.
Коршуном налетев на мальчика, Полина цепко ухватила его за плечо и резким движением заставила встать на ноги.
 «Ты что это, щенок паршивый, совсем края попутал?- прошипела она, пытаясь оторвать руку Максима от  груди. Но сын прижимавший к сердцу материнскую фотографию, упорно не желал подчиниться.
 Наконец фото оказалось в руках разъяренной родительницы.
 Подняв на мать несчастные, опухшие от слез глаза, мальчик с удивлением увидел, как гаснет в лице матери гнев, уступая место недоумению и растерянности.
«Пошел из моей комнаты, слюнтяй» - скорее на «автомате», чем от души пробормртала Полина Сергеевна.
 Всхлипывая и запинаясь, мальчик побрел в «свою» комнату.
 Не снимая одежды, (что было строго наказуемо в их доме),
Максим  устало прилег на диван. Свернувшись калачиком и продолжая плакать непонятно от чего, он так и лежал, глядя перед собой совершенно больными, тоскливыми глазами.
 Измученный слезами и недетской обидой на  весь  свет, он  даже не прореагировал на появлние матери  в комнате. Не вскочил с двана, не спрятал глаза, как сделал бы это раньше.
Да и Полина Сергеевна повела себя непривычно. Она присела рядом с лежащим сыном. Поколебавшись, словно через силу, коснулась холодной рукой его волос.
 Мальчик замер, сжавшись еще сильнее, потрясенный этим подобием ласки от собственной матери.
Помолчав , Полина тихо произнесла непонятную фразу. «Вырастешь — поймешь. А поймешь, там твое дело. Можешь ненавидеть, можешь простить. Тоже твое дело»
 Не произнеся больше ни слова, женщина покинула комнату сына.
Всю следующую неделю, в квартире Коржавиных царила  напряженная обстановка. В  маленьком семействе не было ни ссор, ни проявлений заботы друг о друге. Не  было выяснения отношений, но все трое чувствовали приближение каких-то перемен. Возможно это происходило от того, что за всю неделю, Полина Сергеевна ни разу не подняла ни на кого голоса, не обозвала  нелестными словами ни мужа, ни сына. Она, как будто перестала их замечать. Но в  то же время, на столе появлялись то  вкусная выпечка, то сладости, то фрукты.
А спустя неделю, когда отца семейства, как обычно, не было дома,   мать  вошла в комнату сына, когда тот занимался привычной уборкой.
«Сядь, Максим, разговор у нас с тобой будет»
Паренек вздрогнул и  незлопамятное его сердечко потянулось к матери.
 Он присел на краешек постели, всем своим видом выражая  внимание и почтение .
 «Максим, ты простии меня»
. - слова матери прозвучали глухо, явно через силу. От удивления и неожиданности мальчик растерялся. На глазах выступили слезы. Он попробовал что-то ответить, но из горла вырвался лишь невразумительный сип.
Полина Сергеевна быстро взглянув на сына, тот час опустила глаза. Видимо и ей этот разговор «по душам» давался слишком не просто. «У тебя есть бабушка и дедушка. Они в  Москве живут Поедешь к ним.  Бабушка работает в милиции, а он в медицине»
 И хотя взволнованный мальчик понял, что мама говорит про деда,   слово «он» удивили Максима.
« Короче, билет я тебе уже взяла До Новосибирска на электричке, а там на поезд и до Москвы.
 Время сейчас трудное. Тебе с твоими трояками ни в один  техникум не возьмут, не то что в институт или порядочный колледж. А платить за обучение мне нечем. Папашка твой, герой любовник,  только жизнь прожигает . Ни рыба, ни мясо.
 Если останешься с нами, выучишься разве только на вагоновожатого или слесаря сантехника. А там, у моих родителей все возможности.  Телефона их я не помню. Так получилось. А сотовый слишком удовольствие дорогое. Заработаешь, купишь. Письмо я сегодня вечером матери напишу. А ты собери все необходимое. Завтра на первой электричке отправишься. Поезд из Новосибирска в половине первого дня. Так что долго ждать не придется».
 
 
 Не добавив больше ни слова, Полина Сергеевна вышла из комнаты.
А Максим долго еще сидел, потеряно глядя  в закрывшуюся дверь. Он совершенно не понимал, что ему делать. Радоваться предстоящим переменам, тому, что наконец-то сможет избавиться от вечного недовольства матери. Или печалиться по поводу предстоящей разлуки с ней. Об отце он ни разу не вспомнил, будто его  не было в жизни мальчика.
 Мама! Не смотря ни на что, он любил ее той рабской любовью , которая иногда встречается у безвольных, порабощенных людей по отношению к своим мучителям и хозяевам.
После ужина, прошедшего в полном молчании, Полина .Сергеевна, приказав сыну следовать за ней, пошла в свою комнату.
Олег, переживавшй в это время очередную театральную интрижку, не обратил никакого внимания ни на сына, ни на жену.
 «Присядь и поговорим»
 Но говорила только мать, а сын примостившись на краешке  кресла, лишь понуро слушал, не поднимая головы.
 «Адрес на конверте. Приедешь на место, сразу письмо ей отдай. Лучше ей, а не ему.  Если вдруг не примут, не признают, домой не возвращайся. Денег я тебе дам побольше. Возьмешь билет и  отправишься в Тулу.  Там живет моя двоюродная сестра. Она одинока. Замужем не была. Детей нет. Домик свой.  У нее одна нога короче. Но характер добрый. Я ей тоже напишу. Уж  Тоня тебя не прогонит.  В Туле работу найдешь. А там в армию заберут Человеком сделаешься. А то ни рыба,, ни мясо.»
 «Мама, почему я ничего не знал о бабушке с дедушкой. Почему вы не общались? Почему ты не хочешь, чтобы я жил дома. За что ты меня ненавидишь, мама?!»- последние слова мальчик выкрикнул с такой горечью, что Полина Сергеевна, невольно втянула голову в плечи
 Но быстро  приняв свой обычный вид, сердито прикрикнула- «Не твоего ума дело. Не общались, значит так надо было.  Ненавижу я его, видите ли! Человека из тебя вырастить пыталась, а не слюнтяя. Да как видно не получилось. Чемодан собрал?»
 «Да- прошептал мальчик так тихо, словно  истратил все силы на  последний свой вопль, пытаясь достучаться до сердца матери.
 Выходя из комнаты матери, он приостановившись на пороге , все так же тихо попросил «Мама, дай мне ту твою фотографию. Где ты… мама»
Губы Полины дрогнули. Торопливо отвернувшись, чтобы сын не увидел сверкнувшую в глазах слезу, она   взяла с этажерки слегка помятую фотографию. «На. Деньги не потеряй»
Свою нижнюю полку в плацкартном отсеке вагона, Максим уступил  старичку попутчику.  Закинув на верхнюю полку свой школьный рюкзак, он легко взобрался туда сам. Его чемодан покоился   под нижней полкой.  Под той самой  на которую он имел законный билет.  Удобно устроившись на  месте, Маким достал из рюкзака  тетрадь, в которую были вложены письма, написанные матерью. И ее фотография.
С вечера, расстроеннный всем происходящим в его жизни, мальчик не нашел время даже взглянуть на адреса, указанные на конвертах. 
Бабушку звали Куликова Галина Ивановна. Имя деда,  Максим  надеялся узнать при встрече. А тетю, которую на всякий случай, приготовила ему мать, звали Караваева Антонина Макаровна.  Сунув письма в рюкзак, Максим долго, до боли в затылке  всматривался в смеющееся лицо своей молодой, красивой матери. На  губах его  блуждала  тихая, несмелая улыбка.  Он так и уснул, прижимая фотографию матери к груди. Ночью  фото соскользнуло с полки и упало на столик. Старичок, занявший нижнее место Максима, заботливо  подсунул фотографию под  подушку Максима. «Затеряется еще. Или чаем обольют» - пробормотал он в затылок спящго Максима.
Незнакомая, огромная Моска встретила неволього путешественника глухим шумом многочисленного транспорта, далеких и близких гудков И всеми теми, ни с чем не сравнимыми звуками, что присущи любому мегаполюсу.
 Спустившись в первое же мерто, Максим достаточно быстро разобрался в схемах подземных дорог,  что  были наклеены  почти на каждом шагу. Бабушка жила в районе Чертаново. На улице Кировоградской. Меняя метро на наземный транспорт, Максим за пару часов добрался до заветного дома. Мог бы и быстрее. Но  чужой, огромный город не очень приятно давил на психику парня, привыкшего жить в небольшом районном городке. Тихом и незаметном.
Пройдя вдоль нужного дома, Максим нашел подъезд с нужной квартирой. Бабушка жила, по словам матери, на четвертом этаже семиэтажного дома, «Брежневской постройки».
\ Все подъезды были снабжены мощными металлическими дверями с кодовыми замками.  Новшество, прочно вошедшее в был любого города, даже небольшлго. 
 Набрав на кнопках домофона номер  нужной квртиры, Максим  , затаив дыхание стал ждать ответа.
   Негромкий, хрипловатый голос   раздавшийся из динамика, заставил мальчика вздрогнуть, как от удара грома. «Кто там? Кто вам нужен?»
 «Это я — пискнул Максим враз осипшим голоском. . Откашлявшись, продолжал более уверенно,   - Меня зовут Максим Коржавин. Я сын вашей дочери Полины Сергеевны Куликовой.»
 Молчание динамика казалось, длилось целую вечность. «Придется в Тулу ехать»- мелькнула тоскливая мысль.
«Ну и что же тебя надо от меня, Максим Коржавин? Мать-то с тобой или бесстыжие глаза так и не решилась показать?» - голос бабушки не предвещал ничего хорошего. А смысл сказанного  -и того больше.
 Постояв еще немного, Максим преодолевая привычный страх  теперь уж перед матерью своей матери, снова надавил кнопку домофон. «Так вы меня не впустите?» - он замер, дожидаясь ответа.  И услышал щелчок открывшегося замка. «Заходи» - коротко приказала Галина Ивановна.  - Квартира 68»
Высокая, худощавая женщина в домашнем халате и тапочках на босу ногу, встретила Максима на лестничной площадке у прикрытой двери квартиры.
«Здравстрвуйте» - пробормотал Максим, догадываясь, что перед ним его родная бабушка.
 Не отвечая, женщина цепко, как не раз делала это  мать Максима, взяла парня за подбородок и приподняв его лицо, напряженно посмотрела в глаза.
«Да- пробормотала она,   - похож. - А я -то, до последнего надеялась, что ошиблась в собственной дочери.    Что соврала она все, на зло мне…. Заходи.» - Галина Ивановна распахнула дверь квартиры. Но тут же потребовала у парня паспорт.
 Велев разуться и оставить чемодан с рюкзаком  в прихожей, Галина Ивановна провела Максима на кухню. Здесь все сверкало идеальной чистотой. «Сядь — коротко приказала она, указав Максиму на стул у белоснежного кухонного столика. Сама она тоже присела напротив мальчика. Долго  и очень внимательно рассматривала паспорт Максима. Затем  кинув его  на стол, перевела взгляд на внука. Этот откровенный, слишком придирчивый взгляд, казалось, не предвещал парню ничего хорошего.
 Лицо бабушки то недовольно кривилось, то  становилось печальным и отрешенным.
«Ладно Максим. Для начала я тебя покормлю, потом решим, что с тобой делать. Жить ты здесь не будешь, это я тебе сразу говорю».
После скромного ужина с пшенной кашей и чаем с сушками, бабушка долго и утомительно распрашивала Максима о матери.  Мальчик отвечал как можно подробнее, стараясь ни в чем не очернить  своей мамы.
  «Что она тебе обо мне рассказывала?. Что об Игоре говорила? - пронзительный , какой-то не здоровый взгляд бабушки, не отпуская  мальчика ни на секунду, пугал, вселяя в сердце Максима панику и запоздалое сожаление о том, что он сразу же не поехал в Тулу.
Максим не понимал, кто такой Игорь и почему бабушка так взвинчена.
 Видимо, сообразив, что Максим ничего из ее распроссов не понимает, Галина Ивановна   вышла из кухни. Через несколько минут, она позвала внука в  зал  - «Ложись, гостенек   случайный.  Постелила тебе на кушетке А завтра с утра позвоню ЕМУ на работу. Пусть с сыночком сам разбирается.  Сегодня не хочу. А то ночь не усну. А оно мне надо?»
 Не смотря на всю странность и неестественность происхдящего, Максим, измотанный событими последни дней, уснул почти мгновенно.
Проснулся он, по привычке выработанной с детства, очень рано. В полутемной квартире стояла тишина. Слышно было, как за стенкой  тихонько тикают часы.
 Максим терпеливо лежал на своем месте, мучаясь позывами в туалет. Кроме этого, он  ни о чем не мог думать.
Наконец, не выдержав,   поднялся и стараясь шагать, как можно тише, вышел в коридор.  По памяти нашел дверь в туалет. И  только после этого, вернувшись в постель, принялся вспоминать события вчерашнего вечера.
 Больше всего не давала покоя мысль, о каком сыночке говорила бабушка. И кто такой «ОН»  И с кем  тот «ОН» должен разбираться.
Услышав скрип открываемой двери, Макси притворился спящим. Галина Ивановна, тихонько постанывая, добрела до кушетки парня и  беззастенчиво сдернула с него плед. «Вставай, соня. Нет времени  диван давить. Иди мойся и за стол».
 Повернувшись, она ушла в кухню. А Максим, легко подскочив с кушетки, быстренько оделся и  буркнув в спину бабушки, «С добрым утром», прошел мимо нее в ванную.
 На завтрак Галина Ивановна  угощала внука картофельными драниками и   чаем все с теми же, засохшими баранками.
 Сама она, подперев рукой щеку, сидела напротив  внука, с какой-то отчужденной жалостью, разглядывая его в упор. Так смотрят  жалостливые люди на  чужую умирающую собаку или на раздавленную на асфальте ящерицу.
«Ты доедай все тут. Я ведь на одну пенсию живу. Едва концы свожу. Одна, как дубок во поле.  Как ОН ушел, так и моя жизнь закатилась А все благодаря мамочке твоей. Будь она проклята, ведьма».
 Последние слова бабушки ударили мальчика по сердцу так, будто кто-то невидимый, от души хлестнул его бичем.
«Как можно так о родной дочери?»  с ужасом подумал он. И уже в десятый раз пожалел о том, что не уехал сразу в Тулу.
Не обращая внимания на помрачневшего до слез внука, бабушка вышла в коридор. Максиму было видно со своего места, как бабушка крутит  цифровой диск устаревшего, домашнего телефона.
«Алло! Игорь Павлович, вы не кричите сразу же, не разобравшись. Я уже 12 лет, как в вашу жизнь не вмешиваюсь. И семье вашей не угрожаю. Тут кое что поинтееснее вам угрожать может. Короче, ваш единокровный, с моей потаскушкой, сыночек заявился собственной персоной».
 От услышанного у Максима  едва не зашевелились волосы. Кажется, бабушка пытается убедить какого-то Игоря Павловича, что он, Максим, не сын своего отца Олега, а сын  того самого человека, с которым с  откровеной насмешкой говорит сейчас по телефону бабушка.
Выслушав ответ невидимого собеседника, бабушка перешла на крик «Не приедешь разобраться с ним, я его твоим адресом снабжу и отправлю к твоей мегере домой. Короче, жду сегодня же. Мне он тоже не нужен».
На подгибающихся ногах, Максим прошел в коридор , едва не задев Галину Ивановну, все еще кричавшую в трубку.
 До сего момента, он сам не заговаривал с ней, не называя никак. Только отвечал на ее вопросы. Но в этот момент, в мальчике проснулась  невыносимая боль и обида.-  «Галина Ивановна. Спасибо за ночлег. Мне не нужен никакой другой отец. Вы что-то путаете. У меня отца  Олегом зовут. Олег Николаевич Коржавин. И хоть он    не очень  хороший актер, мне другого не надо. Позвольте мне уйти. Я в Тулу к тете Тоне поеду.  Мама говорила, что она добрая. Может быть, во всей вашей семье, есть действительно хотя бы один добрый человек»
 Выдав такую непривычно длинную тираду, Макксим запоздало втянул голову в плечи, словно ожидая оплеухи.
 «А ну сядь, байстрюк. К тете Тоне он поедет! Нет уж милый  не то внучек, не по пасынок мой. Твоя сука мать лишила меня   самого дорогого в жизни. Она отняла у меня мужа, которого я любида так, что себя не помнила.  Ты сын моего мужа и моей доченьки шлюхи. И папаша твой настоящй пусть утрется. Пусть   суразу своему жизнь достойную обеспечит. А то , смотрите вы люди добрые. Пьяную сучку в постель затащил, жизнь и ей и мне угробил. А теперь живет припеваючи.  Главный врач  областной больницы. А я тоже не последней была. А как бросил он меня, так я ни во что превратилась. А мне всего 65. Ты наверное думал, что 85?»
 «Галина Ивановна, я не хочу ничего знать. Пустите меня пожалуйста.»
 Максим ножиданно для своего тщедушного телосложения   сумел почти без усилий отодвинуть бабушу от двери. Схватив свои вещи, кубарем скатился со ступенек лестницы. Минуя лифт, он бегом спустился вниз, не обращая внимания на плачущие вопли бабушки и проклятия летящие ему в спину.
Через несколько часов, сидя у окна движущегося поезда, Максим снова и снова переживал  жуткую в своей нелепости  , неприятную  утреннюю сцену . 
«Странно — думал парень, если мама любила отчима, то почему она   так не любит меня. Или не любила? Бабка орала, что он ее пьяную в постель затащил. Ерунда какая-то. Мама вообще никакого спиртного не пьет»
На неокрепшие плечи мальчика навалилась такая безысходная тоска, что глаза его невольно налились слезами, а сердце привычно заныло в груди.
 Безжалостная память услужливо подсунула воспоминание десятилетней давности.  Он возвращался с матерью из магазина, как обычно  согнувшись под тяжестью хозяйственной сумки. У подъезда дома  они столькнулись с соседкой по площадке. «Здравствуйте Полина Сергеевна — запела та  притворно  ангельским голоском , - ..помощник у вас растет, смотрю. Вон как маме помогает. А моих и не заставишь. И на кого это он у вс  похож?  Вы с мужем шатены и глаза светлые.  А этот, как цыганенок. Или в родне кто   черненьким был? «
 « Троюродный дядя   маминой кумы, грубовато ответила Полина Скргеевна.  - Вы  не пробовали в  гадалки податься.?  Попробуйте.»
 Соседка   растерянно моргая, скрылась за углом дома, а Полина с горечью проборотала сквозь зубы «Лезет всякая сволочь в душу.  Без них муторно»
«Ну а как же отец? Неужели он ничего не знал? Или знал и от этого с другими женщинами … Но он лучше ко мне относился, чем мама».
 Рука Макссима сама потянулась к рюкзаку. Вытащив  фотографию мамы, он с жадностью впился глазами в ее счастливое, смеющееся лицо - «Мамочка- прошептал мальчик,- Ну почему ты меня не любишь? Мне все равно, кто мой отец.  Но ты для меня единственная. Мамочка, я люблю тебя» - несколько неудержавшихся на щеках слезинок, упали на фото матери. Максим осторожно стер соленые капли и убрал фотографию на место.




МАМЕНЬИН СЫНОК.
Часть 3


Прибыв в Тулу, Максим достаточно быстро отыскал на окраине   частный дом, в котором жила  сестра его матери.
Тетя Тоня действительно оказалась женщиной добрейшей души. Узнав, кто к ней пожаловал, она радостно заохала и припадая на короткую ногу, засуетилась вокруг Максима, как   около долгожданного , дорогого гостя.
Она, как и бабушка Галина, долго и подробно расспрашивала Максима о его семье. О матери, об отце. Но в отличие от  Московской бабушки, тетя Тоня комила Максима пышными пирожками с клубнкой  и поила прохладным компотом домашнего риготовления.
 И вопросы, и глаза, и улыбки у теетушки быди совсе другие. Доброжелательные и с истнной заинтересованностью.
 «Ты Максюшка, выспись с дороги, а я баньку слажу.  Помоешься и наговоримся от души»- посоветовала она  племяннику, видя, как у того от сладкой пищи и усталости, слипаются глаза.
Тетка с племянником быстро подружились и зажили под одной крышей душа в душу.  Максим охотно помогал Антонине Макаровне по хозяйству. Он с удовольствием обирал осыпающиеся от зрелости ягоды колючего крыжовника,  рыхлил и полол грядки  с морковью и редькой. Кормил  разноцветных, хлопотливых кур, выгонял по утрам на ближайшее озерцо    с десяток серых уток с важным селезнем.  Не смотря на протесты тетки, стирал и стоял у плиты.
 «Да тебе сынок, цены нет»- проникновенно  призналась Антонина Макаровна, глядя как-то на Максима, ловко перетирающего  помытые тарелки. Золото, а не парнь Вот счастье-то кому-то достанется. Надо тебя с Уленькой познакомить. Девушка тут есть. Славненькая такая. Только глухонемая она. И красавица, и работящая. А скромна-то, как ангел Божий. Да только  беда вот такая с дитем приключилась. «
Максим с лыбкой слушал тетку, продолжая свое занятие.
 Здесь, вдалеке от  материнского негативного влияния, обласканный доброй тетушкой, мальччик слово расцвел.  Он стал смелее и решительнее. Не опасаясь  окриков, тычков и нелестных слов в свой адрес,  Максим внутренне воспрял и  казалось, даже ростом стал выше.
 Несмотря на годы словестных истязаний и грубого прессинга, Максим сумел не превратиться в ту свинью, о которой говорят, что если постоянно повторть человеку, «свинья, свинья», то он захрюкает. Максим не «захрюкал». Наоборот, в нем наконец-то проснулись его  самые лучшие душевные качества. А их в нем было не мало.
 В первое время проживания в теткином доме, Макс не смел расспрашивать ее о матери. Видимо, подсознательно боялся услышать очередную неприятную новость о человеке, которого любил и  продолжал бояться.
Да и со слов Антонины Макаровны, та мало что знала о жизни доюродной сестры.
«Мы с  Поленькой-то, в последний раз встречались , когда  ей лет 16 было. Мама моя еще жива была, - проговорилась как-то тетя за вечерним какао с   изумительно вкусным хворостом.
- Она, помню, девятый закончила. Приехала вся такая обиженная. Галина, мать ее только что замуж выскочила. За молодого какого-то. Вот Полька и взбрындила,, все лето у нас прожила. С парнем тут одним дружбу водила Любовь у них завязалась тогда.  Парень в армию ушел. Польке деваться некуда, домой в Москву уехала.   Галина за ней сама приезжала. А я Галю не сужу. Она ведь Польку родила уж после того, как ее Сергей   на вертолете разбился. Шестнадцать годочков одна прожила. Баба молода. Счастья-то хочется»
 Вот так, случайно, Максим узнал от тетки  кое что о  молодых годах своей матери и о своем настоящем дедушке Сергее.
Но когда Максим попросил  тетушку рассказать ему подробнее о  семье своей матери, Антонина только отмахнулась. «Ой, не спрашивай  Максимка ни о чем. Не знаю я. А врать да слухи передавать, не хочу  Оно скажу, что не любила  тетка моя Галина,  маму мою. Хоть и была ей родной сестрой. Правда намного моложе моей мамы. Поля тоже на много меня моложе.  Что уж у них там произошло , не знаю и знать не хочу. Вроде, как из-за дома вот этого.  Тетя Галя замуж в Москву выскочила. За мужа вертолетчика попала. Квартиру говорят, хорошую получили. А все злобилась на нас, что бабушка наша дом этот мне с мамой оставила. Мама всю жизнн вдовая  была.  А я калека. А дом крепкий, большой. За него деньги хорошие давали, но бабушка не продала. Нам с мамой оставила. Вот мамина сестра Галина и вычеркнула нас из своей жизни. Сам подумай, что я могу знать об их жизни? Так слухи нехорошие. Но я их тебе повторять не стану»
 Антонина Макаровна прописала племянника у себя, сразу же оформив на него дарственную на свой дом.  По совету тетушки, Максим сдал документы в приемную железнодорожного училища. Он твердо решил стать  машинистом электропоезда дальнего следования.
До занятий оставался еще месяц.  Максим занимался тем, что  с удовольствием помогал Антонине с уборкой сада и небольшого огорода.
 Однажды,  набрав корзину яблок, которые уже начали осыпаться, он  вошел в  ограду, где сидя на низкой скамеечке, тетя сортировала урожай яблок. Рядом в Анониной на корточках сидела незнакомая девушка. Увидев Макима, она быстро встала на ноги и смущенно посмотрела на парня.
 Едва взглянув на девушку, Максим буквально остолбенел. Нельзя было назвать ее неотразимой красавицей. Но девушка бесспорно, была совершенно нобыкновенной.
Белоснежные волосы,  короной уложенные вокруг аккуратной головки, делали ее похожей на сказочную принцессу. Белоснежные , густые ресницы  смотрелись совершенно необыкновенными,  так же как и тоненькие полоски таких же белоснежных бровей. Тонкая белая кожа лица, без единого пятнышка пигментации, казалось светилась изнутри.
И только  голубые озерки глаз и ярко прорисованные губы девушки  выдавали в ней живого человека, а не фарфоровую, хрупкую куклу.
Не выдержав пристальнного взгляда Максима, девушка  , чуть порозовев, прикрыла ладошками  глаза и отвернулась к Антонине.
 «Ну как, хороша красавица»?, -  довольная произведенным эффектом, спросила  тетка.
«Ага, красивая - едва не заикаясь пробормотал  Максим.
 Он ожидал, что девушка скажет что-нибудь в ответ, но та  продолжала молчать, стоя к нему спиной.
 «Это Уленька. Помнишь, я тебе о ней говорила. Девочка учится в специнтернате для глухонемых. Красавица, скромница. А то, что не говорит, не слышит, так это в семье не горе. Меньше разборок да ругани»
 Сообразив, что девушка его не слышит, Максим нервно рассмеялся «Я смотрю, тетя Тоня, вы уж поженили нас?»
«А что? -  С вызовом спросила тетка, - считаешь, что Уленька тебя недостойна?»
«Нет, нет,  она вправду очень красивая и хорошая . Только мне всего 18. Скоро в армию пойду. Зачем же девушку смущать. Да и она совсем еще  ребенок»
«Макс, возьми пакет покрепче. Положи в него яблочек получше. Столько, сколько сам унести сможешь. Уленька с родителями в квартире живет. Здесь, неподалеку. У них сада нет. Отнесешь девочке яблочки до дому.»
Шагая рядом с необыкновенной девушкой по улице города, Максим вдруг понял, что этот случай самый приятный в его жизни. У подъезда четырехэтажного дома, Ульяна коротко тронув Максима за локоть, показала ему   на дверь подъезда, приглашая   видимо в гости.
 Но Максим засмущавшись, покачал головой и поставив пакет с фруктами на цементную ступеньку, быстро сбежал домой к тетке.
 А вечером, за поглащением вкуснейшей, теткиной выпечки, Максим выслушал от  нее интригующую историю. Оказывается отец Ульяны и был тем самым парнем, которого проводила в армию его мама Поля. Это случилось тогда, когда она на все лето сбежала в Тулу от обиды на свою мать, вышедшую замуж за Игоря Павловича. Думать о нем, как о своем отце, Максим не мог заставить себя даже на секунду.


Пошло полгода. Полина Сереевна  сидела у замерзшего окна, не включая света. На коленях ее лежало  распечатанное письмо от сына.  Оно было уже пятым по счету. Первые письма, Полина  выбрасывала, лишь мельком просмотрев  их содержимое. Ни на одно из них, мать не ответила сыну.  Она упорно  желала вытравить из своего сознание даже память о ребенке, который, по ее мнению «сломал ей жизнь»
Взгляд женщины, ушедший куда-то в себе , почти ни чего не выражал. Месяц назад  от нее ушел муж. И хотя никакого сожаления по поводу исчезновения Олега из своей жизни, она не испытывала, неприятное чувство ненужности, сегодня с особенной силой давило на Полину. С горькой усмешкой Полина вспомнила     слова Максима из письма «Мама, мне здесь хорошо. Мы с тетей Тоней очень подружились»
«Хорошо, что она дом ему подписала. Здесь  ему делать нечего. А мать  моя скорее любому бомжу квартиру  отпишет, только не внуку».
Перед мысленным взором Полины появилось холеное , красивое лицо мужчины, заставившее ее вздрогнуть.  Память которую она так упорно гнала от себя, вновь и вновь возвращалась к ней, заставляя  сжиматься сердце  от неприятного холодка воспоминаний.
Мать Полины, Галина Ивановна никогда не отличалась добротой. Женщина властная и самолюбивая, она хотела быть лидером  всегда и во всем.
Полина не знала своего родного отца Сергея.  Со слов  соседей и знакомых, он был хорошим, добрым человеком.
Полина родилась спустя три месяца после  нелепой гибели отца. В тот день он  исптывал новый вертолет, поступивший в  распоряжение их пожарно-спасательной организаци, в которой Сергей работал    старшим  бортмехаником вертолетов.
Он сумел посадить загоревшуюся в воздухе машину далеко от остальной техники, сумел вытолкнуть из кабины полузадохнувшегося напарника. Спастись самому не хватило сил.
 Шестнадцать лет Галина Ивановна одна растила дочь.  Девочку она никогда не баловала. Растила в строгости и подчинении матери. Но ,Полина и сама унаследовала характер матери, ничего не переняв от отца, кроме  внешности.
Галина Ивановна работала в следственном отделе  Московского ГОВД.  Зарабатывала не плохо. И пособие по потере кормильца на дочь получала тоже неплохое.
У Полины было все нобходимое для школы и  нормальной жизни. Одевалась она не хуже других одноклассников. Но в чем-то выделять дочь, балуя ее    сверхмодными тряпками или дорогой косметикой, Галина Ивановна не считала нужным.
 Полина обязана быда отчитываться перед матерью за каждый свой шаг вне дома.
Пока девочка  была маленькой, ее это не очень напрягало Но чем старше она становилась, тем  чаще между ней и матерью возникали конфликты. Полина считала , что мать не имеет права так откровенно  лезть в ее личную жизнь.
Первый серьезный скандал у матери с дочерью произошел, когда девочке не было еще и 13 лет. Галина  Ивановна в тот день запретила дочери отправиться на День рождения к однокласснице Аленке. Полина очень дружила с этой девочкой. И до сих пор они обменивались взаимными открытками — поздравлениями со значитльными праздниками.
«Нечего шляться.  Там мальчики конечно будут. Рано тебе еще  юбкой крутить перед мальчишками.»-  в привычной своей грубоватой манере заявила мать. - Дома сиди, английский подтягивай. А  то смотрю, трояк уже приперла»
«Ну, мама, там будет весь наш класс. Чем я хуже?»
 «Ты не хуже, а наоборот. Ты дочь судьи. И если что не так, то в первую очередь   на меня будут тыкать пальцами быдло всякое»
«В нашем классе нет быдла!- в запальчивости крикнула Полина, - И вообще. Ты со мной обращаешься, как со своими преступниками на допросах.  Может еще за решетку меня посадишь и  наручники оденешь?»
 «Надо будет и одену. Я все сказала. А ослушаешься, я тебя на год посажу на паек без мороженого и  шоколадок. Ты меня знаешь. Еще и ремня вломлю».
На день рождения к подруге Полина не попала. Но  первую серьезную обиду, даже злость на мать, затаила. В последствии таких скандалов было еще много. Мать, видя что теряет власть над подрастающей дочерью, вместо того, чтобы понять ее и ослабить «хватку», еще сильнее пыталась ограничить дочь в любых ее желаниях.
Полина, естественно, поступала по своему. И достаточно часто в квартире   их стоял шум  с выяснениями отношений и  скандалами.
Когда девочка училась в девятом, она стала замечать за своей, слишком строгой матерью кое-какие странности. Галина Ивановна как будто подобрела. На губах ее стала появляться задумчивая улыбка.  Причем  иногда совершенно отрешенная. Не относящяся  к окружающей ее обстановке.
Закончив 9 класс, ученики всего класса, где училась Полина, сговорились отправиться на попутной электричке за город на дачу к одному из одноклассников.
 Сопровождать ребят вызвалась их  молодая классная руководитель.
Полина, уверенная в том, что мать ее не отпустит вместе с остальными ребятами,  с утра была взвинчена. Она решила  уехать в «поход» тайком от матери. Пока та была на работе, Полина быстренько собрала в рюкзак все необходимое.
Выезжать из города надо было очень рано На шестичасовой, утренней электричке.
Вечером , перед поездкой, Галина Ивановна  задерживалась на работе. Причем так долго, что Полина начала волноваться.
  Мать позвонила дочери уже в 10 ом часу вечера «Поленька — непривычно ласково  заворковала родительница, - понимаешь, так получилось , что я у своей коллеги решила остаться на ночь. День рождения ей тут отмечали. Увлеклась немного . Чуточку лишнего выпила. Да и   ехать далеко. Я на другом конце Москвы.»
 Полина ошарашенно слушала непривычно заискивающий голос матери. Она ничего не понимала.  Из любого конца Москвы можно добраться до дома. Такси в городе хватало. Да и не было  случа, чтобы ее мама  «перепивала.»
И для  перепившей, голос у нее был слишком ясным и  слишком счастливым.
Разумно решив не вдаваться в истинный смысл материнской ночевки вне дома, Полина тут же выдвинула матери ультиматум, касающийся «похода».
 «А взрослые с вами будут?» - поинтересовалась Галина Ивановна. Услышав от дочери утвердительный ответ, тут же сказала свое «да» , забыв поинтересоваться, когда дочь намерена вернуться домой.
 Вылазка на «природу» Полине  запомнилась на всю жизнь. Молоденькая преподаватель  не на много отличалась от своих подопечных. Она так же, вместе со всеми, пела под гитару, прыгала через костер, запаленный в широкой ограде маленькой дачки.  Так же, с веселым визгом,  бросалась в прохладные воды лесного озера, куда ребята  уходили пешком от дачи за три километра.
 Продукты   молодые путешественники покупали тут же, в маленькой деревеньке. Многие впервые попробовали настоящего козьего молока, деревенских сливок и овечьего сыра. Но больше всего ребятам   понравилась испеченная в костре картошка с крупной серой солью и кусками настоящего, домашнего хлеба, что приносили им из деревни сердобольные крестьянки.
 Целых пять дней, Полина наслаждалась неслыханной и невиданной ею до этого, экзотической природой.
Остальные дети , бывавшие в таких вылазках не раз, уже успели полюбить и оценить этот вид отдыха. А для Полины все было в диковинку.
 Домой ребята вернулись  к концу пятых суток.
  Стрелки на часах подходили к  девяти вечера,  когда Полина  быстро взлетев на свой этаж, попробовала открыть дверь в квартиру своим ключом.
Ее распирало   желание поскорее расказать матери о том, как  вкусна в поле первая клубника, как здорово пахнет свежее сено, в котором они   всей компанией ночевали под крышей сарая. Напевая, она  несколько раз попыталась вставить ключ в скважину, пока не поняла нвконец, что мать , видимо забыла свой ключ в  замке.
 «Расслабилась маман без меня» - беззлобно подумала Полина и негромко постучала кулачком в дермантиновую обшивку двери.
 Подождав  немного, постучала уже громче. «Что это она такую рань спать надумала.  Может приболела?»
Дверь распахнулась и на пороге появилась Галина Ивановна. Вид у нее был действительно немного странным.  Мать Полины придрживая на груди наспех накинутый халат, смотрела на дочь с недоумением и   неприязнью. Волосы ее были в непривычном беспорядке.
«Ты чего это? Вы же завтра обещали. Я Наташиной матери звонила. Она сказала, что вы завтра на трехчасовом обещали»
 «Мама, да какая разница когда я приехала? Ты  что это странная такая. Не рада собственной дочери? Сашка Губов ногу проткнул гвоздем. Вот и решили   ехать, пока нагноение не началось»
 
Отодвинув мать от проема, Полина вошла в коридор и   наткнувшись взглядом на  мужские туфли, стоящие перед порогом, растерянно остановилась.
 «А это чье?» -  она с в недоумении перевела взгляд на мать. Уводя глаза в сторону, та смущенно пробормотала «Поленька, ты только не подумай ничего»
 «А о чем я должна «не подумать»»-  закипая     почти выкрикнула Поля.  В это время из спальни матери вышел мужчина. И этот первый его выход, первая их встреча, перевернули всю дальнейшую жизнь Полины.
Холеный, красивый, с накаченными мышцами, он спокойно стоял перед женщинами  в одних лишь обтягивающих  трикотажных боксерах.
И этот наряд, ясно обрисовывающий    внушительное «мужское достоинство», стало последней каплей в   чудесах этого дня.
Грубо плюнув под ноги  новоявленному мачо, Полина   взвизгнула «Скажи ему, пусть штаны наденет, хамло».
 Девушка проскочив в свою комнату, заперлась на ключ и  не раздеваясь, упала на диван. Ее трясло. «Сука старая. Сорок два года, а она е...рей домой  водит» - с ненавистью подумала она о матери.
«Поленька, дочка, открой дверь. Так нельзя. Поговорим  все вместе. Выйди немедленно»
 «Убирайся от меня. И не смей называть меня доченькой»
 Полина слышала, как  уходя из их квартиры, любовник матери  , не снижая голоса , сказал «Да не переживай ты так, Галя. Куда она денется. Перебесится и такой же останется. Поверь мне, как доктору»
Галина  Ивановна еще долго стучала в дверь дочери.  То ласками, то увещеваниями, а то и привычными угрозами, она пыталась заставить дочь выйти к ней для разговора. Но Полина ни разу даже не откликнулась на призывы матери.
 В эу ночь, она почти не сомкнула глаз. Немного отойдя от шока,  с обидой дусмала о том, что ничего бы страшнного не случилось, если бы мать поступила по другому. Полина вполне справедливо  считала,  что Галина Ивановна должна была познакомить ее с будущим «претендентом в папочки», прежде, чем впускать  его в свою постель.
 Ее грызла обида от-того, что мать, совершенно не считаясь с ее мнением, «притащила» в  их общую квартиру  этого наглеца. «Это же надо так себя вести. Выйти  на всеобщее обозрение  едва ли не с голыми яйцами.  Такой  урод и изнасиловать может. Вон как самовлюбленно любовался собой. Совести ни на грош. И  эта дура старая хороша Ведь он явно моложе ее «
Утром   проспав уход матери на работу, Полина поднялась с постели вялая, не выспавшаяся. Настроение девушки было совершенно подавленым.
 Вспоминая прошедшую вечернюю историю, Полина все сильнее накручивала себя. Потоки злых слез не прекращались ни на минуту.
 Наконец совершенно обессилив от слез и обиды, Полина решилась на отчаянный шаг.
Она прекрасно знала, где мать хранит свои «сокровища».

Войдя в комнату Галины Ивановны, она брезгливо взглянула на аккуратно застеленную постель  матери.
  Одно лишь предположение, что здесь вчера происходило, вызввало у девушки новый поток  бешеной ненависти к матери.  Ключ от  секции серванта, где мать хранила небольшие сбережения и пару золотых колец, она нашла сразу же. Мать  вешала его на гвоздик под ковер над диваном. Уверенная в дочери, Галина Ивановна  не скрывала от нее этой маленькой тайны.
Денег в секции оказалось вполне достаточно для задуманного  Полиной предприятия. Повертев в руках кольца, Полина бросила их на место.
Девушка хотела уехать   к   сестре матери, ничего той не сообщая о себе. Но  в каой-то момент, сердце ее дрогнуло и
Полина черкнув пару строчек на  бумажной салфетке, бросила ту в опустевший ящик серванта.
 «Мама, желаю удачи тебе с твоим   сожителем. Я не вернусь Не позорься и не ищи меня с твоими легавыми.  Думаю, что тетя Нина с Тоней примут меня в доме моей бабушки. И то, что вы меж собой никак не миритесь, мне это по фигу. Я с ними не ссорилась. Позвони, когда надоешь своему самцу»
Тетка и сестра, которая была лет на 12 старше Полины, приняли ее достаточно приветливо. Полина  сразу же предупредила тетку, чтобы та ничего не расспрашивала о  матери. Тетя, родная сестра ее матери, уже в ту пору была слишком сильно ослаблена непонятной хворью. Доктора ничего особенноо в ее состоянии не находили.  Все анализы женщины были в норме. Но она  слабела с каждым днем все сильнее. Худела на глазах.
 «Я не хочу в ваши дела ввязываться-   говорила она Полине, Твоя мама сильно на меня обижена.   Сама , верно знаешь, почему. Дом этот   родительский покоя ей не дает. Но   родители не велели дом продавать. Я вдовая, Тонька калека. Куда нам подеваться? Где мы за половину стоимости  этого дома жилье себе найдем. Пенсия у Тонечки маленькая. Я  едва ноги волочу. Уборщицей перевели из продавцов.  Тоже копейки получаю. Нам в любом случае и огородик нужен, и  курочки- уточки. Иначе, не выживем.
 Сеструха младшая, красивая, удачливая. Несмотря на то, что тоже овдовела. Горе конечно это большое. Но при хорошей квартире, при заработной должности. Здоровая, сильная. Могла бы понять и пожалеть. Так нет. Устроила мне бойкот с проклятиями и угрозами. Так вот я и думаю, что от  проклятий ее я сохну. Все быть может.  А вы с матерью помиритесь. Роднее, чем мать все равно никого нет»
 «Ну да! - сердито воскликнула Полина, - И дороже дочери тоже для матери никого нет?»
 «Конечно» - бесхитростно ответила тетка, не подозревая об истинной причине этой реплики.
Больше месяца Полина провела у  материной сестры. Она научилась помогать немощной тетке и хромой сестре управляться с  домашним хозяйством.  Почти с удовольствием Полина занималась огородом, бегала на пруд, где купалась до посинения. Ходила с теткой  за окраину города собирать полевую клубнику.
 А по вечерам, едва солнце пряталось за край земли, Полина бежала на открытую танцплощадку близлежащего парка. Там в условленном месте, на  излюбленной скамье, ее поджидал  симпатичный паренек, живший по соседству с теткой.
Парня звали Димой. Жил он с родителями и младшей сестренкой в трехкомнатной квартире четырехэтажного дома.
Причем, почти рядом с частным домом теки Нины.
 Познакомились молодые ребта случайно. Это произошло во время купания на озере, находящимся сразу же  в конце удицы, на которой они оба жили.
 Вначале сестра  Тоня познакомила  Полину с  младшей подругой Вероникой  Горюновой. А уж потом, через пару дней,  Вероника познакомила новую знакомую Полину со  воим  младшим братом Димой . Парень готовился к осеннему призыву в армию.  Был он  строен и привлекателен на внешность. Характером мальчишка так же не подкачал. Был добрым и отзывчивым.
 Между  совсем еще молодыми людьми вспыхнули горячие  чувства. Впрочем, так и не перешедшие  грань «дозволенного», по  понятиям времени, в ктором они жили.
А спустя полтора месяца после приезда Полины к тетке, в Туле неожиданно появилась Галина  Ивановна.
 Она   вошла в дом  своего детства, заранее брезгливо поджав губы. Галина никого не предупредила о своем приезде, поэтому ее появлние вызвало у  семьи Нины почти шоковое состояние.
Нина растерянно захлопотала вокруг младшей сестры. «Галочка, не предупредила что, ж? Я бы петушка  заколола Пирожков с  вишней напекла. Помнишь, как ты их любила?»
Галина , не скрывая неприязни , отозвалась недовольным тоном -
«Ты, смотрю, хорошо устроилась. Сначала материн дом загребла единолично. А теперь мою дурочку доверчивую тут обрабатываешь. Против матери родной настраиваешь.  Может быть и на нее лапу решила наложить. А через нее и на половину  моей квартиры Московской? С таких как ты станется».
Нина Ивановна побледнела. На губах ее выступила голубизна. Не отвечая сестре, она с тихим стоном , без сил упала на край дивана.  Из глаз ее по ввалившимся щекам , хлынули слезы незаслуженной обиды.
Обе девушки, находившиеся в данный момент в доме,  дико  воззрили на хамовитую гостью. « Мама, ты совсем , я смотрю, …..»- не договорив, Полина закусила губы и отвернулась от матери, которая в этот момент, стала ей совершенно чужой.
 Тоня, успокаивая  свою маму,   шипела сквозь зубы, «Вы бы,
тетка, ехали отсюда по хорошему. Не нужна нам ни ваша сраная Москва, ни квартира, тем более».
 «Ну еще бы — перекинулась Галина Ивановна на племянницу, -Тебе, Богом обиженной и курятника бы хватило. Так нет! Весь родительский дом заграбастали и радуются.  -Полька, твоя любимая тетя с твой хромоножкой сестричкой, ответят за деньги, что ты ради них из дома уперла. Не забывай, где я работаю. Мне на один плевок  доказать, что ты мать родную ограбила с их посыла.    Так что, по хорошему собирайся домой. А то я вам устрою тут...»».
Такого цинизма Полина не ожидала от матери, хотя и знала ее неуправляемый нрав.
Глядя на решительное, перекошенное от  злости лицо матери, Полина  решила ехать домой. Да и в МГУ  она не передумала поступать.  Мечтала о карьере юриста чуть ли не с первого класса.
 «Это  я тебе у строю, мамуличка дорогая»- мстительно думала Полина, собирая вещи.
Провожать неприятную гостью Нина Ивановна не смогла выйти.  Ее самочувствие резко ухудшилось. И только Тоня, хромая больше обычного и без конца вытирая слезы,  вышла к воротам проводить двоюродную сестру, к которой успела привязаться всем своим добрым сердечком.
Полина тепло попрощалась с сестрой и шепнула ей на прощание, чтобы передала  Диме  не только горячий привет с поцелуем, но и Московский свой адрес.
 В вагоне поезда,   лежа на верхней полке  купейного отсека, Полина отчужденно задала матери вопрос первый и последний за всю дорогу. «Ну и как там твой сожитель? Сбежал от тебя к молодой или все еще      в нашей квартире ошивается?»
 Покраснев от негодования, Галина Ивановна, тем не менее сумела сдержать  рвущуюся наружу очередную нелестную реплику в адрес дочери. Вместо этого,   выдавив из себя улыбку  ответила почти  мирно «Игорь Павлович настоял на заявлении в ЗАГС.   Мы тянуть не стали.  Расписались . По своим каналам, конечно. Игорек прекрасный доктор   анастезиолог.  Так что я отныне Орехова.»
 Сердце Полины сжалось от  обиды и предчувствия неминуемой беды.  За всю дорогу она больше ни разу не обратилась к  матери ни с каким вопросам. И демонстративно игнорироала все её вопросы.
В глубине души, Полина понимала, что мать ее имеет право на личную жизнь. Ведь , если разобраться, то она была еще достаточно молода и недурна собой.
 Не сам факт замужества  матери,  обижал  Полину и оскорблял до слез.  А  те обстоятельства, при которых Галина Ивановна  так скоропостижно привела в их общую квартиру чужого мужчину. Почему родной человек не посчитал нужным посоветоваться с родной дочерью. Ну хотя бы, заранее поставить её в известность. Познакомить со своим избранником в какой-нибудь  романтической обстанове.
 Так нет!  мамаша предоставила дочери на обозрение полуголого мужика, неожиданно вывалившегося из ее  комнаты.
Полина вновь и вновь вспоминала одетого лишь в плотные боксеры мускулистого красавца, с заметно выпирающим «достоинством» и ее передергивало от чувства  личного оскорбления.





МАМЕНЬКИМ СЫНОК
часть 4

Вернувшись в Москву, Полина избрала тактику полного равнодушия ко всему, происходящему в их жилище. Она подчеркнуто не замечала Игоря Павловича.   Работал он безо всякой системы. Мог уйти  в больницу среди ночи, если там намечалась внеплановая операция. Мог спать до обеда.  Но чаще всего, он вместе с Галиной Ивановной отправлялся на работу, как и положено,  с утра.
 Если возникала необходимость и Полине приходилось завтракать вместе с   матерью и отчимом,  девушка на ходу  брала пару бутербродов и уходила в свою комнату.
Если по вечерам отчим успевал вперед нее принять ванную, то Полина во всеуслышание просила мать  хорошенько продезинфицировать  ванную.  «Мне помыться надо, мама. Не могу же я мыться после кого попало.»
 Галина Ивановна пытась сохранить хотя бы видимость мира в доме, в последнее время, почти не трогала дочь.  Она лишь фыркая презрительно, делала вид, что   моет ванну.
Игорь Павлович  насмешливо наблюдал за    падчерицей, не  вмешиваясь однако, в ее жизнь.
Однажды  уже в конце учебного года,  Полина находясь в квартире одна, решила искупаться, «пока этот  мачо не приперся».
 Напевая, она плескалась в пенной воде , вспоминая последнее письмо , полученное вчера от Димы Горюнова. Парень как обычно, клялся ей в вечной любви и расписывал будущую их совместную жизнь. В такие моменты Полина была счастлива. Ей казалось, что она любит   своего солдата по настоящему.
Завернувшись в  большое,  мохнатое полотенце, девушка вышла из ванной.  Проходя мимо кухни, она увидела Игоря , который ничуть не скрывая похотливого удивления,  цинично рассматривал ее  высоко оголенные ноги. Взвизгнув от неожиданности, Полина   быстрее ветра  скрылась в своей комнате. Вслед ей рааздался довольный хохот застовшегося самца. «А попа-то, как орех» - крикнул он ей вслед.
  Дождавшись мать с работы, Полина вышла к вечернему ужину в халате, застегнутом под горло.  Не  присев за стол, она громко обратилась к Галине Ивановне. «Мама, а твой  ….   , не знаю как его назвать, пялится на меня совсем не по родственному. И еще что-то про мою попу мне вслед орал . Смотри, как бы твой молодой кобелек  по зубам не получил.»
 Галина Иивановна неестественно  широко распахнув глаза  и задыхаясь от  потока слов, не  вмещающихся в горле, накинулась на дочь. «Совсем ополоумела? Как ты смеешь уважаемого человека оговаривать! Игорь, ты чего молчишь? Скажи же свое слово наконец»
« А что я могу сказать? Мое слово для самодурочки ничего не значит. Вылетела из ванной голая, а я виноват? Предложил по отечески, чтобы она попу прикрыла. А  то смотреть как-то не очень этично. По моему, таким образом девчонка пытается меня скомпроментировать. Или хуже того, спровоцировать на  какие-нибудь нехорошие действия. Галя, разве ты сама не видишь, что она все делает для того, чтобы нас развести?»
 Галина Ивановна , схватив Полину за плечи, в ярости вытолкала ту из кухни. С трудом сдерживая злые слезы обиды, Полина  крикнула матери в лицо «Ну погоди. Я вам устрою веселую жизнь вместе с твоим больным педофилом».
После эого случая, Полина  и вовсе сделалась затворницей в собственной комнате.
В отсутствии матери, она пригласила  слесаря и тот поставил на двери ее комнаты мощный замок.  «Вечером, пожалуйста зайдите за расчетом. Мама забыла мне денег оставить», - любезно попросила она слесаря.
  Вечером того же дня, когда рабочий явился за обещенным заработком, Галина Ивановна, сцепив зубы, молча расчиталась со слесарем.
 Но едва тот шагнул за порог, набросилась на дочь с привычной руганью и упреками.
 Но Полине было уже все равно. Мать, по ее убеждению, предала  собственную дочь. Жестоко и некрасиво. Мало того, что она променяла ее на сомнительного мужа, так еще и  ее же обвинила в том  инцеденте, из-за которого Полине пришлось вставлять  в свою дверь массивный и надежный замок. 
  Изредка сталкиваяь с отчимом в коридоре или кухне квартиры, Полина успевала заметить его похотливые взгляды, что он украдкой бросал на ее грудь , ее бедра. А  посмотреть там было на что. К семнадцати годам девушка расцвела, как весенняя незабудка. И мало кто мог пройти  мимо, не обратив внимания на ее  привлекательную внешность и развитую, соблазнительную фигурку.
Несмотря на напряженную обстановку в семье, Полина сумела закончить  школу с серебряной медалью. Все оставшееся время, до поступления в МГУ, девушка упорно готовилась к будущим серьезным испытаниям.
 Но несмотря на некоторые колебания, она поступила в Университет на один из Правовых факультетов.
Твердо решив перебраться в общежитие при университете, Полина едва ли не впервые в жизни «козырнула»   где надо именем матери судьи и отчима анастезиолога.
И хотя общежитее предназначалось для иногородних студентов, Полине нашелся «уголок». И достаточно неплохой.
Хорошая комната на двоих. В ней и прошли  все годы обучения девушки в Университете.
Дома в квартире матери , Полина бывала крайне редко. Забегала на минутку, чтобы прихватить какую-нибудь, забытую  вещь. Односложно отвечала матери на  равнодушные вопросы и  снова уходила в «свою» комнату в общежитии.

Полина видела и понимала, что матери она в тягость. Та, целиком захваченная своим женсим счастьем ,тяготилась взрослой, красивой дочерью.
Ведь Игорь был на десяток лет моложе Галины. И та интуитивно чувствовала, что муж   с каждым днем становится с ней все холоднее. А вот при виде Полины, у него  ненормально разгорались глаза.
 Полина подчеркнуто не замечала отчима.  Ее отслуживший   солдатскую службу Дима,  писал чуть ли не ежедневно, уговаривая девушку перевестись в Тульское учебное заведение. Парень был в курсе всех ее дел. Он понимал, что самому  ему в Москве делать нечего. Да и не стремился Горюнов к городской жизне. Он мечтал построить для своей семьи свое, личное гнездышко где-нибудь по соседству с родственниками Полины. С ее тетей и двоюродной сестрой.
 Писал Полине Дима на адрес общежития. В письмах он с нежностью и любовью описывал, как он будет строить свой дом. Каким он у них будет. Мечтал о двоих, а то и о троих детишках.  Описывал ей о плачевном положении ее тетки и сестры. Предполагал, что они вдвоем с Полиной, обязательно будут помогать больной ее тете и  инвалидке сестре.
Но такие откровения влюбленного парня, с каждым его новым письмом,  понемногу тушили бывшую страсть в сердце Полины.
Она не разделяла его восторга по поводу первого кирпича в фундаменте их будущего дома. Полина не представляла себя в роли домашней хозяйки, слушающей по утрам  пение петухов и блеяние коз. Когда она жила у тетки и помогала той по хозяйству, Полина как бы играла какую-то благотворительную роль. Не обременительную, новую, но быстро надоедавшую.
Девушка, рожденная в огромном городе, выросшая среди тких же  детей, ка и она, прожившая все свои годы в благоустроенной квартире, не помышляла о «своем» доме. Он был ей не нужен.
 Полина все реже отвечала на письма Димы.  Еще и  учеба отнимала  много времени и внимания.
 После одного случая, произошедшего в ее отношениях с Димой, Полина решительно порвала отношения с парнем. 
После второго  года обучения, Дима прислал Полине телеграмму с  текстом, в которой он срочно приглашал ее в Тулу.
Полина в это время собиралась с друзьями студентами, отправиться в месячную командировку по напавлению    от учебного заведения. Ребята собирались     всем студенческим отрядом   в один из подмосковных городков.
Там им  по договору с администрацией города, предоставлялось помещение для прохождения их первой юридической практики.
 Телеграмму от  Димы, Полина проигнорировала. Она даже не ответила на  призыв парня.
 А спустя месяц, возвратившись  в общежитие, Полина нашла в своей комнате  два письма от Димы. Парень  обиженный молчанием невесты, писал ей о  том, что она , видимо  преднамеренно сорвала их свадьбу.
Дима, оказывается, телеграфировал Полине, приглашая ее на церемонию подачи заявления в ЗАГС.
Письма Димы не на шутку разозлили    импульсивную девушку. «Совсем дурень, - думала она о парне,    Он на мамашу мою похож. Все сам за себя и за меня решил»
 Диме она не ответила. Он тоже больше не писал ей.  Отношения молодых людей прервались, по сути не начинаясь, как положено.
С молодыми людьми из своего окружения, у Полины как-то не складывались отношения. Не встретился ей еще тот, кого бы она полюбила по настоящему. Хотя о Диме иногда вспоминала с теплотой и легким сожаленем.
Годы учебы пролетели незаметно быстро.  Полина  училась прекрасно, не давая себе расслабиться или  увлечься чем-то менее важным.

Однажды в общежитие  МГУ, на несколько дней отключили горячую воду. Причем, это произошло в самый разгар зимних холодов.
 Полина не была  у матери уже около полугода. За это время, Галина  Ивановна лишь пару раз  позвонила на проходную  общежития, чтобы узнать о здоровье и успехах дочери.
В субботний вечер, не предупреждая мать, Полина   поднялась  в свою квартиру и открыла дверь своим ключом.
 К ее  большому неудовольствию,  матери дома не было. Оказалось, что она  задержалась на каком-то выездном заседании суда  на другом конце города.
«Это  что за красотка к нам пожаловала?-  с легкой насмешкой спросил Игорь Павлович,  выходя навстречу Полине. «Извольте заметить господин Орехов, я не к вам, а в свою собственную квартиру пожаловала — колко парировала девушка, - Это вы, кстати, к нам пожаловали. Да что-то задержались надолго».
 Не обращая внимания на  слегка растерявшегося мужчину, Полина  сняла  теплую куртку и скрылась в ванной.
Помывшись, Полина завернулась в большой пушистый халат. Она решила подождать мать в своей комнате.
Не идти же ей  по такому морозу в общежитие  с мокрой головой.
Не обращая внимание на  неотступный, восхищенный взгляд Игоря, девушка проследовала в свою комнату.
 Через несколько минут, Игорь постучал в ее дверь- «Поленька,  я тебе кофе сварил. Отличный напиток.  Достал по случаю. Открой девочка. Я только  кофе тебе передам».
 Даже  через запертую дверь, Полина почувсвовала соблазнительный запах редкого по тем временам, настоящего кофе.
 «Что он мне сделает,  в конце концов? Не укусит же. А укусит, зубов лишится»-  решила Полина, отворяя запертую дверь.
 Игорь Павлович в     синем домашнем халате, туго перетянутом в талии пояском,  вошел в комнату Полины, держа в руках     разрисованный  яркими цветами разнос. На нем стояла чашка с напитком,  маленький сливочник и  такая же крохотная розетка с сахаром. Рядом с чашкой, завернутая в салфетку, лежала чайная ложка. А на тарелочке  - пара пышных круасанов.
Впервые за последние два года, в сердце Полины шевельнулось едва  уловимое чувство  тепла к этому человеку.
 Скупо  поблагодарив Игоря, Полина с удовольствием принялась за ужин, сидя  на своем диване прямо с ногами, поджатыми под себя.
«Что вы стоите, - опомнилась девушка подняв глаза на  Игоря, Спасибо.. Я сама принесу разнос на кухню»
 «Красивая ты. Только злая» - Полина вздрогнув от таких слов  материного мужа,  с негодованием посмотрела ему прямо в глаза. И  тут произошло что-то непонятное. Она увидела перед собой не насмешливого, напыщенного  «мачо», а   красивого , смущенного мужчину с тоскующими глазами.
Что-то дрогнуло в груди Полины и она впервые, первая отвела  взгляд от его необыкновенно красивых глаз.
 «Не зря мамаша голову потеряла» - мелькнула мысль. Но Полина тут же  мысленно прикрикнув на себя, усилием воли вернулась в прежнее, притворно равнодушное состояние.
Игорь не уходил. Он все так же стоя рядом с диваном, на котором сидела Полина, грустно смотрел на нее.
«Игорь Павлович, - не выдержала Полина, Спасибо за кофе, но я сама  вынесу разнос на ухню .Идите, не стойте, как паж».
В коридоре щелкнул  открываемый замок и послышался голос Галины Ивановны   -«Я смотрю , у нас тут гости! Полька что ли  изволила нас своим присутствием обрадовать»
Неуютно поежившись, Полина  спустила ноги с дивана и тихонько пробормотала, обращаясь к Игорю «К концерту  готовы?»
 Галина Иванона заглянув в комнату Полины, на секунду застыла, нелепо приоткрый рот.
«А ты что здесь делаешь — прохрипела она, обращаясь к мужу, - На  сладенькое потянуло? Так моя  дочурочка хуже редьки. Или забыл уже, как она тебя «ласкала», едва не матами. А ну пошел отсюда»
 И обращаясь к Полине , не снижая тона  продолжала «А тебе, смотрю, уже кофе в постель подают? Чего еще изволите мадам? Мужа моего?»
 «Замолчи, ненавижу» -. Полина вскочила с дивана и  не отдавая себе отчета в своих действиях, сорвала с себя халат и бросила его в лицо матери.
Девушка стояла перед супругами в одних лишь кружевных трусиках.  Щеки ее раскраснелсь от гнева,
Игорь не в силах отвести взгляда от ее сочных, розовых сосков, медленно попятился к двери.
 Не оглядываясь на мужа, Галина резко двинула в его сторону локтем, жестом приказывая ему покинуть  комнату.
«Я уйду сейчас навсегда. И прошу больше не звонить, не заявляться ко мне в общежитие.  Ты  мне никто».
 Полина быстро оделась и покинула квартиру, как ей казалось, навсегда.
Быстро промчались годы университетского  обучения. Получив диплом юриста, Полина была  назначена в одну из юридических контор Москвы.
 Такой чести удостаивались немногие студенты Либо те,  кто    заработал «красный диплом», либо те, кто имел «мохнатую лапу», по выражению самих  студентов.
 «Лапа» Полины была не такой уж и «мохнатой». А вот «красный диплом» - самым настощим.
Полина три года не виделась с матерью и ее мужем.  Несколько раз за это время, ее  звали к телефону в проходную общежития. Но когда вахтерша, протягивая ей трубку , шептала «мама  звонит»,  Полина демонстративно   разворачивалась и уходила.

Но все эти годы, в самом потаенном уголке ее души, Полина хотела помириться с единственным родным ей человеком. Несмотря на жестокий, порой неадекватный характер матери, Полина все же по своему, любила ее.  Она и сама не блистала ангельским нравом. И это, в какой-то степени роднило ее с матерью.
И сейчас, когда она вышла  из стен Университета   с дипломом юриста, Полине  до боли в сердце, захотелось поделиться этой радостью с  матерью. Кроме того, сама  себе боясь признаться, она  посленее время, частенько  думала об Игоре Павловиче.
Мысли эти были ей неприятны, она по привычке, злилась на себя. Но память то и дело подсовывала ей  тот безумно-восхищенный взгляд, каким   Игорь смотрел на ее обнаженную грудь. 
Девушке исполнилось уже 23 года.  Она  все еще оставалась девственницей. И видимо, гормоны молодости бушевали в ее крови не находя выхода.
 Всех потенциальных ухожеров из числа  Университетских парней, она давно уж  отвадила от  желания поухаживать за собой. Полину привыкли считать неприступной мужененавистницей.
Пару дней, после получения диплома, Полина   с затаенной надеждой ждала звонка от   матери. Ведь не могла же она не знать, что дочь ее закончила Университет.
На третий день, подавив в себе обиду усилием воли, Полина купила  бутылку хорошего вина и отправилась в   свою бывшую квартиру.
Предупреждать мать о своем визие, она  не стала.
Дверь открыла, как обычно, своими ключами. По  полной тишине в квартире, Полина поняла, что  дома никого нет.
Новая волна раздражения  не на долго  охватила Полину.
Но забытая и все же родная обстановка   квартиры, ее быстро успокоила. Полина  вошла в свою комнату. Здесь все оставалось по-прежнему. Было заметно, что  Галина Ивановна   поддерживая чистоту в доме, не забывала прибираться и в комнате дочери.
Полина отыскала в шкафу свой старенький, уютный халатик и переодевшись, решила приготовить ужин.
 День клонился к вечеру. Девушка нашла в холодильнике   кусок хорошей ветчины и сыр.  Нашлось немного фруктов.  Приготовив кое-какую закуску, Полина накрыла в зале   маленький журнальный столик. Поставила три бокала под вино.
 Выйдя на балкон квартиры, Полина в с жадностью  вдохнула      пропахший отцветающей сиренью воздух. Время шло, а в квартире, кроме нее, по-прежнему никого не было.
Хотелось есть. Не выдержав ожидания, Полина налила себе вина и выпила без удовольствия.
 Немного утолив голод, девушка приняла ванну и прилегла на свой диван, не раздеваясь.
Проснувшись от постороннего шума, Полина не сразу поняла, что она в квартире матери. В комнате было совершенно темно. Лишь узенький лучик света  проникал через чуть приоткрытую дверь. По негромкому ворчанию и тяжелым шагам, Полина поняла, что пришел Игорь. И похоже, что один, без Галины Ивановны.
Полина решительно поднялась с постели. Не хватало еще, чтобы отчим застал ее   лежащей  на диване.
 Выйдя в коридор, она всерьез испугала Игоря, неожиданностью своего появления.
«Ты откуда, мадам. Как чертик из табакерки. Напугала до икоты», - Игорь    скнув туфли, пошел в кухню.  «Ну чего стоишь, дочурка, проходи. Хвастайся успехами».
 «А мама где?» Полина уже сожалела о своем визите к  матери.
 «Мама  твоя на даче у  подруги. День рождения отмечают. А у меня сегодня операция сложная  была. Еле человека спасли. Выпить бы чего. Да вот не  догалался в магазин заскочить. Устал ужасно»
«В зале столик накрыт. Если хотите, можете выпить»- Полина удовлетворенно усмехнулась,  встретив  обрадованный взгляд Игоря.
Они сидели за маленьким столиком.  Как бы Полина не пыталась отстраниться, но ее колено то и дело касалось колен мужчины.    Пронзительный взглядего   его  красивых, зеленовато-серых глаз, приводил ее в неловкость.
 Извинившись, девушка поднялась со своего места и вышла в кухню. Сердце      колотилось необычно часто. Было не по себе. Вся ее былая самоуверенность  с долей нагловатости, куда-то делась.
Игорь Павлович приводил ее в непривычное смущение.  «Надо убираться отсюда» -   подумала она в панике.
Сорвав с вешалки легкий плащик, Полина накинула его поверх халата. Но в ее комнате оставалась сумочка с небольшой суммой денег, документами и дипломом. Там же  оставались новые джинсы и   модная футболка  Полина не могла уйти оставив эти вещи здесь.
Проскользнуть мимо открытой двери  зала в свою комнату незамеченной, шансов почти не было.  И Полина не скрываясь,  вбежала в свою комнату. Схватив сумочку и одежду бросилась к входньй двери.  Подергав ручку поняла, дверь надежно заперта.  Ее собственные ключи лежали в сумочке. Пока Полина лихорадочно перетряхивала  всякую мелочь в сумке, Игорь вышел из комнаты и насмешливо  глядя на суетящуюся девушку, остановился в двери зала.
 «Вот так, по английски, не прощаясь?  - негромко спросил он, - Я чем-то обидел ваше величество? Не съем, не бойся . Поддержи брошенного на произвол судьбы  несчастного мужчину. По бакалу вина и я сам провожу тебя до такси»
Чувствуя себя в глупейшем положении, Полина  вернулась в свою комнату и заперлась на ключ. Переодевшись в джинсы и футболку, она  вошла в зал и демонстртивно выпила предложенный ей бокал вина.
 «Ивините, «папаша», - язвительно сказала девушка,   - но  неприлично девочке из хорошей семьи, оставаться наедине с чужим мужчиной».
Она вдруг почувствовала, что у нее немеет и будто распухает язык. Предметы поплыли. А потом все заверелось так, будто она летела на карусели, а все вокруг быстро убегало мимо.
 Ноги подломились и непосильная тяжесть навалилась на плечи Полины.
Она очнулась, когда  ранеее Московсуое утро осторожно заглянуло в окно квартиры.
 Полина с ужасом поняла, что лежит на своем диване совершенно голая. И не одна. Чья-то тяжлая, горячая рука покоилась на ее обнаженной груди.
 Голова болела  так, будто ее сдавили  железными тисками. В висках стучало и тошнота подступала к горлу.  С трудом отбросив в сторону чужую руку, Полина выползла из-под тонкого покрывала.  Её резко качнуло в сторону и девушка уцепившись за край столика, с трудом удержала равновесие.
 «Что происходит? Где я? Кто  со мной и почему мне так плохо?»
 Скосив глаза на диван, Полина совершенно ясно, в свете разгорающегося утра,, узнала в спящем человеке,  мужа своей матери. Бесспорно, это был он, Игорь Павлович Орхов. Анастезиолог  Московской больницы. Человек,  что был старше ее на двадцать лет . Но главное, он  являлся ее отчимом.
 Еще не осознавая всего ужаса, произошедшего с ней, Поля  почувствовала прилив горячей волны к своему животу. Взглянув вниз, увидела следы подсохшей крови на внутренней стороне своих  , обнаженных бедер.
Мутная память  на секунду проявилась в мозгу Полины, отравленном каким-то  медицинским препаратом.
Как сквозь слишком плотный туман  в гудящей голове прояснилось воспоминание. Сильные, настойчивые руки и собственное слабое сопротивление. Мгновенная, острая боль и снова  черный провал.
Полину замутило. Желудок, не выдержав испытаний, отверг все свое содержимое прямо на пушистый палас.
Едва не падая от слабости, Полина собрала свои разбросанные по комнате вещи и кое-как оделась. Она подошла к своему дивану и долго с ненавистью и недоуменем смотрела в лицо безмятежно спящего мужчины.
 Собрав  все силы, она смачно плюнула, попав   мокротой прямо на его улыбающиеся во сне губы. Игорь вздрогнув, открыл глаза и встретил взгляд, полный ненависти устремленный прямо на него.
 Улыбнувшись, как ни в чем не бывая, он отер губы рукой и откинул покрывало, предоствив взгляду Полины, победно торчащее    мужское длстоинство.
 «Мразь», торопливо отведя глаза, прохрипела Полина, чувству как в  сердце закипают  сдезы бессильной ненависти.- Чтоб ты сдох, урод. Я посажу тебя, ничтожество»
 Она рванулась к  двери, но Игорь   мгновенно прореагировав, догнал ее в одном прыжке. Не торопясь прикрыть  наготу,  насмешливо ответил. «Фотки показать, невинное дитя? Я подстраховался, не дурак. Ты же сама меня практически изнасиловала. Недотрога. Да ты же меня умоляла, чтобы я тебя оттянул.»
 Он вытащил из ящика комода фотоаппарат «Кодак» и победно потряс им перед лицом Полины  «Супер кадры. Любой любитель порнухи за такое мне целое состояне выложит. Дура , забыла кто я? Да я тебе такие препараты  подсыпал, что ты по  щелчку моих пальцев , делала то, что мне хотелось. И даже не хотелось. Так что, девочка, целочка, если не хочешь стать посмешищем на всю Москву, будешь продолжать меня ублажать. Пока не надоешь. А теперь, пошла вон.   Это тебе за все твои проделки, относительно меня».
Несколько дней, Полина была на грани суицида. Но усилием воли справившись с   депрессией, она попросила  в Университете направление в самый отдаленный уголок  Сибири, чтобы пройти там  юридическую практику.
Перед отъездом, Полина не смогла отказать себе  в маленькой мести. Она подкараулила мать перед выходом из здания суда.
Уговорив Галину Ивановну присесть на скамью, Полина не торопясь, обстоятельно, с непонятным самой себе злорадством, рассказала матери обо всем.
 «Ты променяла меня на преступника, на сволочь. Так  вот и получи. Я вас ненавижу.  Тебя еще больше, чем его.  Только ты виновата в моем позоре.  Так пусть этот позор век на тебе лежит.  Меня опоил твое урод  и  изнасиловал. Ты, моя мать, допустила, чтобы преступник, которого ты прописала в нашей квартире опоил меня   наркотиками и изнасиловал, как последнюю шлюху. Вы сломали мою жизнь. Так пусть же вам обим это во сто крат больше откликнется»
Она ушла не оглядываясь на  мать, хрипло выкрикивающую какие-то гадости в ее адрес. Даже в такой момент, когда Галина Ивановна видела и понимала, что дочь не лжет, она пыталась найти повод, чтобы сделать виноватой в произошедшем собственную дочь, а не насильника мужа.
«Сука ты,  тварь, верихвостка, - стонала обезумевшая от ревности и   сердечной боли, Галина, - Если бы ты , дрянь хвостом не вертела перед мужиком молодым, он бы и не полез. Всю душу мою   вывернула. Я же твоего  папочку сроду не любила. Ради квартиры, ради прописки с ним жила.  Слава Богу,  воремя он   убрался с этого света. Тябя тварь, надо было следом удавить.   Я вперые человека полюбиа, а ты все разрушила, гадина»
Слова  матери  , летевшие вслед уходящей Полины, хлестали ее больнее  бича.  Она  сотрясаясь от глухих рыданий ,   с невыносимой обидой и горечью окончательно поняла, что матери у нее больше нет . Если честно, то    даже с большой натяжкой ,Галину Иванову нельзя было назвать   хотя бы посредственной  матерью  с самого рождения Полины.
Как показала потом жизнь, на свою беду Полина Сергеевна  очень многое переняла от матери.  Ту же жесткость характера, нетерпимость к любой человеческой слабости, нелюбовь к своему ребенку.  И многое другое.