С площади Флоренции взлетали самолёты.
Всполохи ярко-синего пламени сменились на глухие раскаты и небольшие облачка сизого дыма, легкой вуалью окутывающие пространство вокруг. До меня долетел порыв ветра, раскинувший темное покрывало от стартовавшего самолёта, и на миг я увидел в небе две синие точки, стремительно исчезающие в закатном небе.
“Ещё один счастливый полёт, -- гласила надпись на мигающем билборде, -- в будущее возьмут всех!”
“Ещё один счастливый полёт, -- подумал я, с тоской глядя на пустующее небо, -- ещё один успешный взлёт”.
-- Sono in ritardo! -- я услышал голос позади себя. -- Perbacco!
Успокоившийся было ветер снова взорвался порывами, на этот раз угощая меня ароматом лаванды и ромашек. И в этом я был с ним солидарен -- уже приевшаяся легкая накипь сгоревшего топлива, пускай и неопасного для здоровья и слабо ощутимого, надоела. Я с удивлением обернулся, обнаружив позади растрепанную и тяжело дышащую девушку. Она смотрела, прищурив правый глаз, как на взлётной площадке оседают последние капли темного дыма.
-- Quando ; il prossimo volo? -- она обратилась ко мне, сжимая ручку чемодана. -- Quando?
-- Я не говорю по-итальянски, -- её голос мелодично перекликался с первыми нотами уличных музыкантов, и я заслушался, -- но, кажется, ваш вопрос мне понятен.
-- Вы говорите по-русски? -- девушка радостно заулыбалась, придерживая соломенную шляпку.
-- Я говорю по-русски, на английском и только в особенных случаях -- по-французски, -- полупоклон. -- Чем могу вам помочь?
-- Мой самолёт, кажется, только что улетел. Это ведь был он, -- она вытащила из кармана помятый бумажный билет.
Это было чудо! За почти десять лет работы главным инженером на станциях отправления самолётов-шаттлов, доставляющих пассажиров на космические корабли в новое и светлое будущее я только дважды видел настоящие билеты из бумаги. Повертев книжицу так и так, я вернул её девушке.
-- Вы ещё можете успеть на следующий рейс, завтра. Шаттл доставит вас до “Авалона”, который отправится только через три дня, -- мне понравилось, как её вежливая дежурная улыбка переросла в настоящую, -- только в следующий раз постарайтесь не опоздать. И, кстати, придерживайте шляпку сильнее, она вам очень идёт, а ветра здесь...
-- Конечно, спасибо вам большое! -- она заулыбалась так, что казалось, ещё мгновение, и лицо пойдет трещинами.
Браслет на правой руке завибрировал, светясь синим.
-- Шаттл достиг орбиты, -- вслух проговорил я, наклонив голову набок, -- всё в порядке, следующий будет ровно в это же время через сутки, можно и по старому билету -- уже повернувшись в сторону девушки, добавил, -- но советую приходить пораньше.
Раздался громкий, но приятный и переливающийся звук. Железо билось о железо, исторгая мелодичное звучание родом из прошлого.
-- Колокола! Здесь, в Италии! -- она обернулась, ища глазами источник. -- Вы знаете… Как вас зовут?
-- Габриэль, -- от её детской радости при звуке колоколов мне самому стало радостно, и я заулыбался в ответ, -- вы никогда не слышали колоколов?
-- Каждый город встречает меня звоном колоколов, Габриэль.
Они ударили ровно шестнадцать раз, а затем забились в простой, но занятной мелодии, наполняя округу призрачным ощущением волшебства.
-- Каждый раз, когда звенят колокола, я чувствую себя, будто дома. И везде, где бы я ни была, как только приезжаю в город и выхожу на площадь… пойдемте танцевать!
Лёгкость её светло-желтого платья, похожего на одуванчик, и таких же растрепанных и коротких волос так перекликалась с лёгкостью походки и голоса, что я невольно дрогнул и почувствовал желание сорваться, улететь в танце по парку Вилла-иль-Венатльо, где играют уличные музыканты, где продают мороженое на развес, и совсем нет машин, и босоногие танцовщицы оставляют следы на разгоряченной брусчатке, где до утра будут петь вечные песни Эсмеральде и Квазимодо, где время остановилось, где можно увидеть Флоренцию моей молодости -- такой, какой она была тогда, когда я впервые ступил на землю Италии, спасаясь от немилосердных русских морозов и от того, что следует забыть. Я так давно не танцевал и…
-- Как вас зовут? -- спросил я, щелкнув по браслету.
-- Мария, -- отозвалась девушка, беря меня за руку, -- Мария Эйлерт.
***
-- Почему на площади во Флоренции играют “Собор парижской богоматери”? -- Мария, тяжело дыша после партии вальса, села на скамейку.
-- Эта площадь, если так можно сказать, французская. Вы хотите мороженое? -- я закрыл глаза, думая о том, что на работе во время моего отсутствия ничего не случится.
-- Если можно, клубничное, -- она сняла шляпу и распушила гриву коротких солнечных волос.
Я дошёл до кафе и заказал вместо мороженого две булочки с клубничным вареньем и капучино с карамельным сиропом. Закатное солнце освещало последними лучами уличных музыкантов, их старинные инструменты, разномастные танцующие пары, горячий, выпуклый камень площади, величественные соборы и деревья, распушившие свои кроны далеко за пределы парка.
-- Что же заставило вас приехать во Флоренцию? -- я поставил поднос на скамейку.
-- Я нигде не могу найти себе места, Габриэль. Сколько городов объехала, кажется, весь мир. И бегу всё время, бегу куда-то… И вот, решила отправиться в новое и светлое будущее. Высплюсь в крио-капсуле ближайшие полсотни лет и -- новый мир. Может быть, там найду себе новое будущее...
Заиграла несложная латинская музыка.
-- Теперь моё время вас звать на танцы, -- я встал со скамейки, тряхнув головой, -- вы умеете танцевать сальсу?
-- Сальсу? -- она оперлась на мою руку, нерешительно поднимаясь вслед -- Боюсь, что нет…
-- Смотрите, это несложно, -- я вывел нас на центр площади, -- слушайте музыку и… так, встаньте в шестую позицию, ноги вместе. Расслабьте колени. Теперь… слушайте! Всего восемь счетов. Итак… Uno, dos, tres, cuatro, cinco, seis, siete, ocho. На счёт один -- шаг правой ногой чуть вперед, на два -- левую ногу подняли и опустили на месте, на три -- правую вернули на место, на четыре стоим и пропускаем. На пять, шесть, семь и восемь -- то же самое, только назад и с левой ноги.
-- Вроде и правда несложно, -- рассмеялась девушка, смотря себе под ноги, -- кажется, у меня получается!
-- Смотрите мне в глаза, -- я взял её за руки и вместе с ней начал повторять несложные движения, -- это ещё только начало! Ещё пара повторов, и я обучу вас поворотам.
-- Вы так хорошо танцуете, Габриэль… Говорили, что не знаете итальянского, а сейчас подпеваете музыкантам.
-- Если бы я ответил вам на итальянском, танцевали бы мы сейчас? -- я улыбнулся, смотря неотрывно Марии в глаза и чувствуя, как алеют её щеки.
-- Но как вы поняли, что я знаю русский? -- она смущённо опустила глаза.
-- В вас неизлечимый русский дух, если угодно. Что-то такое… неощутимое, но прекрасное. Покорное и в то же время гордое.
-- Вы смущаете меня, Гарбиэль, -- Мария не переставала улыбаться, вспархивая пушистыми ресницами.
-- Мария?
-- Да? -- она подняла голову, глядя мне в глаза.
-- Вы прекрасны.
В её глазах, полных синего льда, заиграли бело-голубые огоньки.
-- Кажется, вы начали оттаивать, -- в этот момент, я повернул партнершу вокруг оси и на миг, вновь встретившись глазами, заметил, как её блеск превратился в огонь.
-- Вы исполняете мои мечты, Габриэль.
Я лишь молча улыбался в ответ.
-- Когда буду на борту “Авалона”, обязательно напишу о вас стихотворение. И об этой ночи. Как я смогу с вами связаться?
-- Об этом не переживайте, мы не потеряем друг друга. Я верю, что наша встреча не случайна.
-- Отчего же?
-- Знаете, англичане говорят в таком случае: “Soulmates”. Я не находил людей, с которыми мне было бы так хорошо с первой секунды. Кажется, мы понимаем друг друга с полуслова.
Мы танцевали, танцевали, о чем-то говорили и теряли себя в каждом мгновении уходящего дня. Я, к своим тридцати с лишним уже не верящий во что-то светлое, и она, распустившийся, прекрасный цветок, только начавший постигать жизнь, но уже познавший что-то такое, что заставило бежать её через все континенты и страны.
Ночь так и застала нас -- на площади, обессиленных, но счастливых.
-- Спасибо вам за всё, -- Мария сделала реверанс на прощание, -- завтра мы обязательно увидимся.
-- Приходите пораньше, постарайтесь не опоздать на самолёт.
В ответ она лишь улыбалась.
***
Тихий раскат грома, всполохи ярко-синего пламени и ветер, на вкус похожий на смесь фиалок и бензина. Ещё один самолёт-шаттл стартовал с Земли, отвозя пассажиров в новое и счастливое будущее.
Моя работа была закончена -- все носители успешно достигли орбиты и пристыковались к “Авалону”, а значит, я был свободен. В сущности, нужен был лишь на стадии консультирования и проработки деталей взлёта. И если вчера с лёгкой душой был готов отправиться в корпоративный отпуск, то…
Ветер переменился и донес до меня знакомый аромат лаванды и ромашек.
-- Кажется, я опоздала, -- раздался знакомый голос за спиной, и я знал, что Мария улыбается, ведь улыбался и я.
-- Ещё один счастливый полёт, -- отозвался я, не оборачиваясь.
Мария подошла и встала рядом.
-- В будущее возьмут не всех, -- я взял девушку за руку.
-- А может, и не нужно нам такое будущее? -- она лучезарно улыбалась и вдруг прижалась ко мне, крепко обняв.
Я поцеловал девушку в лоб.
Где-то недалеко играла музыка.
С площади Флоренции взлетали самолёты...