- Нет! Ты посмотри, что он, стервец, вытворяет!
Сергеевич крутанул рулем вправо, одновременно нажимая на педаль тормоза. Хорошо отлаженный механизм «КАМАза» послушно выполнил требования водителя. Между ним, и медленно вползающей на подъем большегрузной фурой, резво вписался черный джип. Внедорожник пропустил встречную машину и снова, набирая скорость, вышел на разделительную полосу.
- Ну, куда? Куда ты прёшь? Не видишь, полоса занята! – водитель сердито выругался, в сердцАх сплюнул под ноги. Опомнившись, виновато посмотрел на своего напарника, молодого парня, лет под тридцать: - Откуда они берутся? Ответь мне, Сашок! Тут движение как в Одессе, да еще подъем! Куда он торопится? Если на джипе, то все дозволено, так что-ли? Или, на внедорожнике прямиком в рай можно въехать, быстрее чем на «копейке?»… Гляди… Гляди, что гад творит…
Джип, выйдя на встречку, резко притормозил и снова вильнул вправо, возвращаясь на место. Мимо них на скорости пролетел двадцатитонный «китаец». Но водитель внедорожника не унимался, снова и снова, высовывался из ряда: пропустив несколько машин, все-же, нащупал лазейку в потоке транспорта и исчез из поля зрения Сергеича, скрывшись за медлительной фурой.
- Когда нибудь добегается! – спокойно сказал напарник: - Кто ищет тот всегда найдет.
- Вот, вот! И я о том же! Сэкономит минуту, а потеряет или жизнь или машину. Совсем обезбашеные, дорога, она дураков и торопыг не любит. Да еще фура эта, будь неладна! Тьфу! Еле тащится, не обогнать… Перегружена, видишь, аж на зад присела…
- Узбеки! Арбузы везут!
- А ты откуда знаешь?- покосился Сергеевич.
- На номера глянь: ферганские. А что оттуда сейчас везут? Правильно: арбузы да дыни…
- Дыни… мать твою! Тащись теперь за этими дынями, как пешком по базару идем…
- Ничего, Сергеич! – успокоил напарник: - Скоро райцентр. Нам направо, на объездную. Движение ослабеет, там и обгоним… Сам говоришь, не торопись...
- Не учи, молод еще! – проворчал Сергеевич: - Я эти места хорошо знаю. За тридцать лет где только меня не носило. Наверное, всю Россию и СНГ исколесил. Пора бы и на покой, да куда там, еще прибавка к пенсии вышла. Раньше чем в полные шестьдесят три не уйду… Демократы – либералы… мать им в дышло…
- Так оставь машину, иди в слесаря. Тебя механиком звали, чего не пошел?
- Какой из меня механик! Я шофер, Саня! Шофер! Мне без дороги не жить. Она моя жизнь… Механик! Скажешь тоже!
- Что-то ты не в духАх, Сергеевич? – участливо спросил напарник: - Случилось что?
Мужик не отвечал, сердито сопел, не отводил глаз от дороги. Понемногу успокоившись, примирительно улыбнулся.
- Случилось… только не у меня, у братана моего.
- У Лехи, что-ли? Не понял, вроде как ничего не слышно. С внучкой что случилось, которая родилась недавно?
- Вот именно! Родилась! – странно хмыкнул Сергеевич, осторожно притормаживая на ухабе: - Вроде как радоваться надо, да только чему?
- Как чему? Иные детей завести не могут, а тут – на, и родила! Внуки, у братана твоего! Радоваться нужно…
- Эх, Саня, Саня! Молод ты еще! Тебе еще жениться надо, а ты о внуках рассуждаешь! – снова засопел Сергеевич: - Оно конечно так, да не совсем! Рожает то она без отцов! Вот в чем дело… Сейчас дети - это роскошь! Пока их поднимешь, сам, трижды упадешь!
- Как без отцов? – удивился напарник: - Ветром надувает? Или духом свЯтым?
- Духов этих, у нее брат, хватает! Гулящая девка выросла… А все проклятые девяностые, вывернули мозги людям. Братан в ту пору с работы не вылазил, жена его тоже, чтобы детей прокормить, вот и прозявкали девку. Была хороша дева, а стала – добра б****ь! Сладу с ней нету… Беременность скрыла, аборт – поздно, проехали… Это она уже третьего в подоле принесла. И все на папину шею…
- Да-а! – протянул Сашок: - Тогда конечно! И что брат твой, как?
- Не поверишь! Плакал как дитя: позор, говорит. Я, толкует, или застрелюсь или еще как! Стыдно перед людьми…
- Да какой там стыд, Сергеич? – изумился Сашок: - Ты глянь, что в жизни творится? Сейчас каждый сам по себе! Кого этим удивишь?
- Ты, братана моего под всех не подгоняй! – насупился Сергеевич: - Он мужик правильный…
- Ладно, я просто так! – повинился напарник, приоткрывая окно: - Душно как... парит! Должно быть к дождю.
Небо, действительно, хмурилось. Увалы и перелески постепенно затягивались серой мутью: в открытое стекло ворвался горячий ветер, взметнул стопку накладных, примагниченных к панели черным осколком от радиодинамика. Старый водитель вздохнул, мельком глянул на зажмурившегося от ветра парня.
- Дорогу эту, я хорошо знаю! – вернулся он к прерванному разговору, оставив больную тему о брате. Осторожно пропуская очередного торопыгу, в этот раз «хонду», слегка свернул к обочине, и неторопливо продолжил свой рассказ: - В 93-м, или четвертом, не помню точно, под Новый Год, мы с напарником гнали новую машину, без прицепа. Скоро, слева, остановка будет, там мы и встали. Новая – а заглохла! Что-то с электроникой случилось: фары, свет – все есть, а не заводится! Мороз не сильный был, но ты знаешь: зимой любая машина если заглохла – груда мерзлого железа! Пропадешь! Так вот: ночь, трасса пустая. До поселка километра два, только проехали его… Но как машину оставишь: времена лихие были. Эта трасса, в то время дурную славу имела… Братва магнитогорская на ней выпасалась. Днем – менты, гаишники, а как ночь – все, никого: только водители и братки. Ничего бандюки не боялись. Я на асфальте ключи перебираю, только вижу, навстречу нам огни движутся… Да не движутся, а летят! Еще и зигзагами, прямо по всей трассе. Дружок кричит, уходи, задавит… Отскочил я! Мимо – ЗИЛ, тентованный, как бешенный пролетел… А почему зигзагом шел, так его две девятки гнали: вот он и не давал им обойти себя. Пролетели мимо нас, и на объездную пошли. Друг говорит: «Труба казахам, щас перехватят!». А оно как, дня два назад дорогу на мост, куда мы сейчас поедем, на ремонт перекрыли. Не знали этого бедолаги. Им бы в поселок: хотя, и там – не лучше. Беспредел полный был. Как то раз, по проселочной ехали: навстречу – фура, спереди – сзади две легковухи… А из окошек – стволы калашников торчат! Представляешь? – оживился Сергеич: - Средь бела дня! Кавказцы что-то везли, в аккурат, перед первой чеченской… Вот как было!
- Ты не отвлекайся, что с ЗИЛОм вашим стало?
- А то и стало! Минут через пять, слышим: бах, бах… та-та-та-та-та… Из автомата бьют! Я этот звук, после Афгана ни с чем не спутаю. Все, думаем, тормознули ребяток…
- А почему казахи?
- Может и не казахи! – легко согласился Сергеич: - Только номера у них кустанайские были. Граница то почти рядом, верст сто пятьдесят. Тогда из Казахстана что только не везли: мясо, скот, муку, зерно. Вот и эти, видать распродались и домой ехали. А тут – братва. Убить конечно не должны были, но деньги наверняка отняли… А мы стоим, слушаем. А что тут сделаешь?
- И как вы? Завелись?
- Сидели! Холодно, но утра ждать надо! Через время, девятки «мокрый асфальт», мимо нас пролетели назад… Полные, в каждой по пятеро сидело.
- Не тронули?
- Нет! Что им с нас взять? Они ведь не дураки, свое дело знают! А утром, завелась машина… сама! Что с ней было так и не поняли! Только что-то барахлить стала, но потихоньку поползли. Ага! – Сергеич заерзал на сидении, предавшись воспоминаниям: - Ползем, значит. И что ты думаешь? Видим: поодаль от трассы, в лесочке - три фуры стоят, и братки эти. И толпа понурых узбеков в тюбетеях. Прижали магнитогорские, братьев наших по Союзу! Но стояли мирно, видать договаривались…
- Ни хрена себе! – присвистнул напарник: - Ты как про боевик голливудский
рассказываешь!
- А так и было, зачем врать? Так вот: они грабят тюбетеев, а мы ползем! А они, снова, шух-х...мимо нас! Передняя шустро летела, а вторая притормозила и едет наравне с нами. Заднее стекло опустилось, здоровенная морда на нас, внимательно так – смотрит! Смотрел, смотрел… потом пальцем погрозил, и по газам…
- Страшно было?
- Нет! – равнодушно пожал плечами Сергеич; - КАМАЗ им не к чему, хлопотно с ним…груза нет… Чего бояться? Вот смотри, как раз здесь все было.
С левой стороны остался серый бетон унылой остановки. Недалеко виднелся большой поселок.
- Сворачиваем! – сказал Сергеич: - Задолбали эти узбеки. Они на мост на первой передаче подниматься будут. Это ж надо такой перегруз! И тормознуть их, спекулянтов, некому.
- Тормознут - откупятся! – небрежно сказал Сашок: - Только сейчас, Сергеич, спекулянтов нет! Есть бизнес! Отсталый ты человек…
- Знаю! – проворчал Сергеевич: - За сто купил, за триста продал! На две сотни разбогател. Только, тот кто купит, на две сотни беднее станет! Это не бизнес, это – грабеж… Братва, та в открытую грабила, а нынешние законами прикрылись…
- Не бухти, Сергеич! Не тебе и не мне мир менять. Наше дело баранку крутить…
- Эт точно! – вздохнул шофер, прижал руль локтями,прикурил: - Устал я от всего этого, Сашок! Душа болит, а что делать не знаю! Я ведь как: одной ногой в Союзе остался, а другой – здесь! Сделал шаг, а перешагнуть не могу: так и стою нараскоряку. Живу и думаю: для чего все, зачем? Сыны выросли, работают. Только достатку у них мало: помогаю! А я – кому нужен? Рос как все… Школа, армия. Пацаном почти, в девятнадцать лет, в Афган отправили: меня убивали и я наверное, кого-то убил. А для чего? Выжил, женился, начал работать, семья! Стало налаживаться, отошел я душой… а тут, такое гахнуло, что досе не пойму! Для кого я работаю теперь, для хозяина этой фуры? – Сергеич с тоской в глазах прихлопнул по рулю: - А я ведь знаю, как этот сопляк стал моим, представь - моим, хозяином! Отец его покойный был начальником этой базы! Он ее обанкротил, и за копейки сам же и скупил! Почти сотню рабочих машин, вместе с промзоной, по цене гнилого "москвича!" И все путем, законно! Нет! Была у меня Родина, было все! А теперь кто я - господин, товарищ, барин? Или я - просто так, и имя мое – простой человек! Лишний то есть! Нужен пока ноги ходят… Скорее бы на пенсию…
- А затоскуешь, на пенсии то? – ухмыльнулся Сашок.
- Ты думаешь я им завидую? - не слышал его подколки Сергеевич: - Нет! Подлости и обману завидовать нельзя!
- Забудь ты все! Страна все это уже давно проехала! Ты про пенсию ответь!
- Ничего! Машина есть, буду ездить рыбку ловить! Вон, как тот мужик, видишь?
Неподалеку от моста через заросшую камышом реку, на резиновой лодке сгорбился рыбак.
- Живи проще, Сергеич! – весело сказал Сашок: - Жить конечно не просто, зато свобода! Сам себе хозяин!
- Свобода это хорошо! Только ее, брат ты мой – кормить нужно! Свободой распорядиться нужно, иначе она боком вылезет! Хлебнул я уже, свободы этой, через край! Как бы не захлебнуться!
- Скучный ты человек, Сергеич! Сам виноват: адаптироваться надо к реалиям современной жизни. Учись у других!
- Не могу! Тогда, часто через совесть, через людей, переступать надо! Не принимаю я нынешних перемен, не могу! Как нибудь доживу…
- Нараскоряку?
- Зато честно! – отрезал мужик и замолчал.
Ехавшие перед ними узбеки сбавили скорость: вероятно, тяжело загруженной фуре было нелегко взбираться на начинавшийся задолго до моста подъем.
- Ну что ты сделаешь? – с досадой воскликнул Сергеич: - Придется ждать. Когда он влезет на мост? Вдруг не осилит, назад покатит его?
- Дыни выпадут! – завеселился Сашок: - На халяву подберем!
- Вот вот! Халява! Знак нынешнего времени! А совесть? С дороги ничего нельзя брать, всяко случается. Как то, видим, газелька везет с птицефабрики товар. А дверки раскрылись: ящики с деликатесами по дороге рассыпались. Мы остановились и давай помогать людям, а мимо, иномарочка нехилая: выскочили двое – мужик и женщина, кинули в багажник штук три – четыре коробки, и поминай как звали! Фабрика не обеднеет, а вот водила – точно заплатит за воров! Как это назвать? В духе времени?
- Молодец кто сумел, дурак кто попался! – смеялся над рассказом Сашок: - Каждый сам по себе, не зевай!
- Эх вы! Даже звери и те в стае живут! А тут…,– вздохнул Сергеич, с тоской глядя на натужно дымящую густыми выхлопами газов узбекскую фуру: - Слушай, давай свернем к реке! Что то невмоготу мне! Тут брат, там другое вспомнилось: душно мне. Отдохнем, чайку заварим… Рядом у реки хорошее местечко есть, я там бывало останавливался.
- Давай! - охотно согласился напарник: - И впрямь, духота! Окунемся, расслабимся! Успеем: не в Германии живем, в Расее. У нас не то что график, у нас само время относительное! Наше!
…Тяжело переваливаясь на раскатах, тягач вывернул к реке. Сергеич разминал затекшие ноги, прошелся по полянке среди густых зарослей ольхи и тальника. От реки тянуло прохладой, пахло прелой сыростью и нагретой солнцем зеленью кустов. Метрах в сорока от берега покачивалась лодка с задремавшим рыбаком.
- Красота! – зажмурился Сашок. Хрустко потянулся, прошел к реке, зачерпнул ладонью теплую воду. Сергеич подошел к нему: - Век бы не уезжать отсюда! Эй, батя! Как рыбка, клюет?
Человек в лодке шевельнулся. Посмотрел на шоферов, лениво повел веслами, отплывая подальше.
- Бирюк! – ругнулся парень: - Что, тяжело ответить?
Сергеич, глядя на встревоженного рыбака, усмехнулся. Загреб полные горсти воды и с наслаждением умыл вспотевшее лицо.
- Что это там, Сергеич? – услышал он взволнованный голос напарника: - Что то неладно!
- Что? – не понял мужик.
- Рыбак! Был и нету его! Выпал что-ли?
На мелкой волне покачивалась темно зеленая лодка. Человека в ней не было.
- Выплывет! Тут, вон – дно светится… и недалеко! – заулыбался Сашок.
Но на реке происходило что-то и впрямь, неладное. Сергеич увидел, как лодка резко, словно от сильного толчка, поплыла в сторону. Из реки выметнулась рука в клетчатой рубахе, хватанула тугой резиновый бок но сорвалась. Лодка была перевернута верх дном. Через несколько секунд, из реки в половину груди вынырнул рыбак, и снова, цапнул лодку, но только оттолкнул ее от себя. Человек исчез в замутившейся воде и опять вырвался из нее, но ненадолго.
- Чего он, чего? – зачастил Сашок, не отрывая взгляда от реки.
- Мать твою! Тонет! – неожиданно взвизгнул Сергеич. Голос его дрогнул, сорвался на тонкий фальцет.
- Я щас, щас! – Сашок запрыгал на одной ноге, пытаясь снять кроссовку.
Сергеич взглянул на растерянного парня и в чем был, кинулся в воду. Река широкой волной приняла его грузное тело. Шофер плыл, уверенно рассекал воду резкими, сильными взмахами. Подплыв к лодке огляделся. Крикнул, но никто не отозвался. Набрав полную грудь воздуха, нырнул в глубину.
Впрочем, Сашок был прав, глубины особой и не было. Метрах в трех от поверхности, Сергеич увидел рыбака: тот сидел на корточках среди мелких водорослей. Прижал руки к груди, смотрел на плывущего к нему человека. Глаза Сергеича немного щипало, вероятно, вода в реке солонковатая. Желанная до этого влага, почему-то отвратительно и неприятно запахла вонючей тиной. Среди бурлящих пузырьков воздуха, из темной прозелени, на него смотрели широко открытые глаза. В них не было страха или тревоги: рыбак просто смотрел, спокойно и открыто… Шоферу на миг показалось, что он заглянул не в глаза утопающего человека, а в нечто гораздо большее, в то, что разделяет жизнь и небытие. Сергеич ухватил рыбака за ворот рубахи, рванул к верху.
- Живой? – прохрипел он, крепко сжимая воротник. Рыбак сделал несколько судорожных вздохов и кивнул.
- Живой! Задушишь!
Сергеич расслабил хватку. Мужик задышал чаще.
- Что же ты, батя! – суетился Сашок. Руки его мелко подрагивали, тело колотил нервный озноб: - Тут же курица через реку пройдет. Ты что, плавать не умеешь?
- Не умею! – виновато улыбнулся несостоявшийся утопленник. Он был в возрасте, седые виски и широкие, опущенные к низу, тоже белые, усы: - В детстве два раза тонул, и так не научился. Воды не боюсь, а плавать не плаваю. Не держит меня вода…
- Повезло! – радовался Сашок, заглядывая рыбаку в глаза: - Говорят, бог троицу любит. Видать ты у него на особом счету, раз нас послал!
Человек только слабо улыбнулся, ничего не ответил.
- Испугался наверное, нахлебался?
- Нет! – отрицательно помахал головой рыбак: - Страха не было, обида была!
- На что? – оторопел Сашок.
- Глупо вышло. Повернулся в лодке не так и выпал! А потом понял, что – все! Я утонул, нет меня! И все это так легко и просто? Стоит только вздохнуть под водой и конец!
- Ну ты даешь! – недоверчиво закрутил головой парень: - Тонуть и думать… Что-то не верится мне! Ладно! Ты, батя, погоди, я сейчас полотенце принесу! – быстро побежал к машине.
- Ты что, правду говоришь? – серьезно спросил Сергеич. Он не вмешивался в разговор, внимательно слушал рыбака.
- Да! – ровным голосом ответил тот. Старого шофера поразило то, что этот человек, только что избежавший случайной, но всеже, настоящей – смерти, так спокоен.
- И ты все понимал?
- Конечно! Вышло так, надо тонуть и все тут! Кричать – воздуха не было, и смысла нет! Про вас, я как то сразу забыл, тут, в этом месте людей никогда нет! Я один рыбачу, вот и забыл про вас… Лодку не ухватить, перевернулась. Три раза рванулся к верху и понял, я на дне! Обидно стало: а потом думаю, а что – раз так, то … Только потом, снова стыдно стало: засмеют люди, на мелкоте утонул. Но это ладно: про жену подумал! Придет она на реку, а там лодка и тапки плавают! Не имею я права ее так пугать и оставлять… и потом, я же подумал: а что? если так вышло, я ведь не виноват…
- И что?
- Выходит тогда, как сам я утонул, специально... раз так подумал! Себя то не обманешь: вот и рванул напоследок к верху…. Да без толку, одежда не дала! Видишь, какие у меня штаны - непромокашки, с резиночками. И каждая штанина набрала, не знаю сколько, наверно по ведру. А резинки ее не выпускают… Вот тут я и сел: стал ждать!
- Просто ждать? – не поверил своим ушам Сергеич.
- Да! Другого выхода не было…
- И ты все это думал под водой! Так много, и так быстро?
Рыбак только виновато развел руками.
Сергеич ошеломленно молчал: он понял, что увидел в тех глазах через толщу воды.
- Что брат, все так плохо? – с натугой спросил он.
- Нет! Все как у многих. Только, наверное, я рано – устал. Потерялось что-то, надломилось…
- Устал? - голос Сергеича угас, стих.
Рыбак не ответил, только кивнул.
Разговор прервал прибежавший напарник.
- Ну вы чего, отцы? Все в порядке? Щас я, быстро чаек сгоношу… Бать, а ты куда?
- Пойду я! Раз выжил, то надо кого-то найти, лодку пригнать… снасти…
- Так ты того… Я сам, бать… Я мигом! – Сашок быстро побежал по берегу.
…От чая рыбак отказался. Свернул лодку в тугую скатку, слегка поклонился шоферам.
- Спасибо вам! – и неторопливо пошел по берегу в сторону райцентра.
- Сергеич! Он чё, ненормальный? – спросил Сашок, и перехватив взгляд старшего товарища, пояснил: - От смерти ушел, и спокоен как танк! Наверное – псих… или – тугой на мозги!Я бы на его месте или напился, или пудовую свечу в церкви поставил!
- Нет, братишка! Этот в церковь не пойдет...И пить не станет!
…За руль Сергеевич садиться отказался: в груди его не совсем приятно саднило и ныло. Сашок пытался разговорить его, но беседа не клеилась. Сергеич молчал, о чем-то думал.
- Даже как звать не спросили! – вдруг вспомнил Сашок и заулыбался.
- А зачем?
- Ну, мне не все равно! Хоть бы знали, кого со дна ты вытащил.
- Зачем? – снова спросил Сергеевич: - Он, просто – человек! Такой как ты, как я…как все… И я, вытащил да и вытащил! Все нормально, напарник!
- Нет! У него точно, не все дома!
- Наоборот, Саня! Он – умный, даже слишком умный!
- Да-а! Замутили вы, Сергеич! Фиг вас поймешь. Как ты давеча сказал – раскоряченные? …Не обижайся, я понять хочу. Другие вы какие-то! …Замороченные как бы, идейные вроде…
- Эт точно!- согласился Сергеич: - Другие, это – точно! И нас не изменить…Сломать, убить – можно! Но не изменить!
На душе у него вдруг стало спокойнее, отлегло от сердца. Ушло неприятное, сосущее сознание томление.
«Не один я такой! Не один!» - подумал он и прикрыл глаза.
Ровно гудел двигатель. Под колесами привычно шуршал асфальт. Сергеич, убаюканный родными звуками, незаметно придремал.