Кн. 2, ч. 2 Двое в одном зеркале. глава 1

               
               
Галина Шторм отчаянно мешала Бет Спенсер неусыпной слежкой. Она даже не считала нужным это скрывать. Лёгкое ироническое выражение глаз говорило ей:  «Ну, самозванка, и что же дальше?»

А Бет нужно было ни много, ни мало – попасть в лабораторию. Вот прямо так, с наскока, в первые же дни. Добыть ключ оказалось несложно – она просто украла его у Елены: «Прости меня, подружка, у тебя всё равно их два», - и сделала это, как воровка-профессионал (не такая уж сложная наука). Но этого было недостаточно.

 Надо добыть код – а его знал только Мендес. Проследить за ним? Но как, если за ней самой следят? А время не терпит. Промедление грозит новыми жертвами. Только бы попасть внутрь… Оставалось ждать подходящего момента. Он подвернулся лишь тогда, когда Елена отбыла в Полицы, вместе с вездесущей Галиной, а Бет была оставлена с Фернандесом для очередного инструктажа и для помощи в разборке бухгалтерских отчётов – кипы ненужных бумаг просто сжигались во дворе, всё ценное переносилось на дискеты или убиралось в архив.

Затем Чиллито – помощник Фернандеса – вместе с оставшимися вещами должен был отвезти её в новый дом. Именно Чиллито вместе с Экселем – электронщиком из последнего призыва – занимался установкой и монтажом нового оборудования в лаборатории – старое просто выносилось в коридор. Эксель, темнокожий гигант, был огромной удачей и находкой для Мендеса – и причиной для нового взрыва недовольства собою: этот талантливый человек не заслуживал участи снулой рыбы, оживающей в строго определённый период. Эксель дольше других сопротивлялся «чарам» Мендеса,  всё ещё продолжал время от времени «просыпаться», и дольше других вновь погружался в забытьё.

Ей было бы неплохо увязаться следом и оказаться вместе с ним в лаборатории.
Пока Мендес пытался создать для него персональный антидот (легко управлять подавленным и угнетённым, но гораздо большее достижение – завоевать преданность и дружбу живого человека), Бет пыталась столкнуться с ним то в минуты отключения, то, напротив, в минуты пробуждения. И по обрывочным, порою бессвязным восклицаниям восстанавливала цепочку проникновения в святая святых. Она мучилась угрызениями совести, но времени было в обрез: чем позднее она внесёт изменения в технологический цикл, тем больше людей попадётся в капкан сумасшедшего учёного.

Альгис исследовал первого донора ещё год назад, но только совсем недавно понял замысел Мендеса, его предпосылки. Беда Мендеса была в том, что он отверг общество, замкнулся в себе и практически ничего не знал о новых секретных разработках. Он варился в собственном соку, он шёл таким сложным, тяжёлым путём, не щадя себя, а ведь времена изменились: тех же самых результатов научились добиваться более простыми, и в то же время более изощрёнными методами. Нет нужды изводить себя самого, если хочешь покорить других. В корпорации Бет и Альгис насмотрелись такого, что леденела кровь, а  самые страшные «ужастики» казались безобидными детскими игрушками.

Мендес был обречён с самого начала, он тешил себя иллюзиями возможности построения собственной империи, а своя собственная безопасность тоже оказалась иллюзией. Его путь был бесперспективен, и привлекателен только для властолюбцев-маньяков и доморощенных вершителей скоропалительных и опрометчивых политических переворотов…

Гениальность его работы заключалась не в возможных последствиях и результатах, а в том, что он открыл новый способ внедрения информации в мозг.

В силу разных причин Альгис не мог лично встретиться с Мендесом, хотя страстно этого желал. До самого недавнего времени он сам был гоним и с трудом скрывался от преследований спецслужб. Возможно, от успешной работы Бет Спенсер будет зависеть положение корпорации WASS, а также и безопасность самого Альгиса.

… Бет попыталась применить одну из последних разработок WASS, и ей это удалось: гипноз наложился на гипноз, и  Эксель постепенно, шаг за шагом, открыл ей половину кодов. Теперь Бет могла проникнуть в лабораторию и выполнить свою миссию.

Но произошло это только через неделю, в последние дни перед тем, как Елену отвезли в роддом. Мендес был настолько взволнован, растерян и взвинчен, что зачастую не утруждал себя перекодированием, к тому же, доноры частенько шли потоком, и Эксель вместо того, чтобы заниматься наладкой, занимался сортировкой и подключением аппаратуры. Полу-зомби брал кровь у зомби. Зрелище жутковатое.
Пристроившись к такой группе, Бет вместе с нею проникла внутрь (Эксель уже воспринимал её, как нечто необходимое и само собой разумеющееся), но не застыла в кресле в ожидании процедуры, а шмыгнула в каморку, где Мендес, случалось, отдыхал, путая ночь и день.

Дождавшись, когда в лаборатории наступит короткая пересменка, Бет выскользнула в полумрак, перебиваемый сполохами цветных стимуляторов и веерами светодиодов, огоньками на приборных панелях, всевозможными индикаторами, пронзительным свечением экранов и еле слышным гудением глазка фотоэлемента. Бет было этого вполне достаточно. Зомби в углу наводил ужас, и Бет старалась не смотреть в ту сторону.

Чтобы изменить технологическую цепочку, превратить получаемое «колдовское зелье» в безобидное, никчемное вещество, не несущее никакого приказа и не калечащее мозг, кроме, разве что, небольшого отравления и расстройства, довольно было самой малости, и Альгис её тщательно просчитал. Сейчас она занесёт в программу маленький, трудно обнаруживаемый вирус, обладающий способностью маскировки: он будет включаться в программу на очень краткие мгновения, всего лишь для того, чтобы чуть-чуть изменить скорость реакции на виброфильтре.

Очередная партия препарата, потерявшего действенность, отправится на дублирование в заводскую лабораторию в Костяницах – вторую резиденцию Мендеса по производству смертоносного для разума оружия.

Хотя бы на время – пока не вскроется причина и не обнаружится вирус – экспансия будет приостановлена.

Не дожидаясь нового притока доноров – у них был обед, а также прихода кого-то из помощников (какая неосмотрительность, Мендес! Куда ты смотришь? В твоей лаборатории диверсия!) – Бет отперла дверь, выскользнула из лаборатории, вновь закрыла дверь за собою, и благополучно, короткими перебежками, добралась до столовой. Пожаловалась Чиллито на расстройство желудка: не могла вылезти из туалета, скрутило живот, хоть плачь! Хоть переселяйся туда на жительство!

После чего вынуждена была вытерпеть диету: её лишили самого вкусного – русских пельменей с острым соусом чильбоа, и заставили довольствоваться крепким бульоном с сухариками, которыми она хрустела  вызывающе громко и смачно.