— Ну что, пора собираться. — Герман знал, что ещё совершенно не пора, до шести вечера было несколько часов, но он хотел избавиться от чувства неловкости, которое мучило его весь обед. Одно то, что девушка готовила специально для него, заставляло Германа упорно смотреть в тарелку и не поднимать лишний раз глаз. Лина расценила это по-своему, как похвалу её кулинарным талантам, и выглядела вполне довольной жизнью. Она догрызла яблоко и села на подоконник, притянув ноги к подбородку.
— Да погоди ты. Расскажи, как у тебя прошло с "бегемотом"?
— Небольшая зарисовка из жизни выбивальщика долгов, — криво усмехнулся Герман, — но душу я отвёл. Не люблю насилия, но этот мудак прямо просился под рукоять. Ну ничего, нос срастётся, может, и ума прибавится. Но что хотел, я узнал. "Бегемот" подтвердил, что три месяца назад Сергей Кипятков действительно был в квартире Натальи, Николай слышал звуки борьбы, крики и вой детей.
Глаза Лины в ужасе расширились, и она замерла на подоконнике, как воробушек на ветке. Герман тем временем продолжал:
— Этот алкаш и не подумал вызвать ментов. "Моя хата с краю", блин. Mistkerl.* А ещё он сказал, что после ухода Кипяткова Наталья мыла пол на лестничной клетке.
— И что? — прошептала Лина.
— Смывала кровь. Если подтвердится моё очередное беспросветное предположение, а это мы узнаем у Стрижевского, то картина у меня уже полностью сложилась, чему я совсем не рад. Ну... чертовщина отдельно.
Лина задумчиво покусывала выбившуюся рыжую прядку, а потом вдруг хлопнула ладошкой по подоконнику.
— Так, всё. Хватит. До Стрижевского ещё пять часов. Ты же не собираешься сидеть пять часов на этой кухне и изучать тарелку? Кстати, добавки хочешь?
— Да нет, спасибо, — Больше всего Герману хотелось провалиться сквозь землю, — хотя ты готовишь просто офигительно. И непонятно, когда всё успеваешь.
Лина слегка порозовела ушами и предложила:
— Давай погуляем, пока солнце. Может, на свежем воздухе в голову придут какие-нибудь дельные мысли.
— Опять в парк? — Перед внутренним взором Кризберга предстала солнечногорская русалка. — Да мы уж вроде там и днём, и ночью были.
— Нет, — помотала девушка головой, — парк нафиг. Если тут есть поблизости эти чёрно-жёлтые машинки, можно съездить к Бездонному озеру. Я покажу дорогу.
— Бездонное озеро? Многовато у вас тут озёр. И чем оно так интересно? — Герман краем глаза косился в приложение, отыскивая ближайшую каршеринговую машину, чтобы зарезервировать. В принципе, он был рад, что Лина сама что-то предложила, значит, как минимум не злилась на него за ту дурацкую выходку в парке.
— Так оно же без дна! Потому и Бездонное. — Лина засмеялась, удивляясь его недогадливости. Герман покачал головой, скрывая усмешку:
— Бездонных водоёмов не бывает. Глубокое, наверно, просто.
— Нет. — Лина слезла с подоконника. — Несколько раз пытались измерить его глубину и найти дно. Так и не нашли. Я даже передачу об этом смотрела на канале "360°", "Четыре реки" называется. Был выпуск о нашем городе и районе, там корреспондентка специально ездила на озеро. Это старая история, ещё с советских времён. Ну что, поедем?
— Поехали, — согласился Кризберг, — на углу Баранова и Красной стоит машинка, полный бак. А искупаться там можно? Я ещё ни разу в этом году не купался, всё времени нет даже на Строгинскую пойму съездить.
— А ты не боишься? — лукаво стрельнула глазами Лина. — Там дна нет. Если только за причал подтягиваться.
— Да я шучу, — вздохнул Герман, — хотя не отказался бы... Ну что, собирайся. Пока кто-нибудь не утащил наш автомобиль.
Лина собиралась с такой скоростью, будто за ней гналась стая псов. Она хотела урвать от этой поездки максимум, как можно больше времени провести с этим человеком, который, как она подозревала, по окончании расследования уедет в свою Москву и уже не вернётся, сам же говорил, что картина почти сложилась. А одного беглого поцелуя слишком мало, чтобы всерьёз на что-то рассчитывать, Лина не обольщалась и не тешила себя пустыми надеждами, хотя как знать... Она надела купальник под джинсы и футболку, засунув в рюкзачок смену белья. Она-то в Бездонном озере купалась.
Каршеринговый "Рено Дастер" действительно обнаружился на углу двух улиц, и Лина радостно сообщила:
— Как хорошо, что внедорожник! У нас тут дороги кончаются через пять метров от города. По грунтовке поедем, а потом так вообще по земле.
— Это что ж за дикие места? — Герман подозревал, что поездка станет запоминающейся. Он ткнул пальцем в экран, активируя машину, и сунулся внутрь. Салон был чистым и без повреждений.
— Нормальные места. — Лина юркнула на переднее сиденье и пристегнулась. — Среди берёзок средней полосы. Ну что, готов? Тогда выезжай на Красную в направлении Клина, я скажу, где повернуть.
Около пятнадцати минут они ехали по Красной улице, перетёкшей в Ленинградское шоссе, пока Лина не указала на неприметный поворот.
— Туда. И осторожнее, там бетонка. Щас будем прыгать.
Герман сбавил скорость и вырулил на дорогу, выложенную из бетонных плит с огромными щелями между ними. Кое-где плиты вздыбились, и приходилось очень аккуратно объезжать эти "неровности". Машина миновала деревеньку из десяти покосившихся домов, поле со стадом коров и несколькими козами, чей-то надел, засаженный картошкой, а вдалеке виднелось большое поле с высокими стеблями кукурузы. Минут двадцать Герман был вынужден демонстрировать чудеса водительского умения, пока бетонка не кончилась так же внезапно, как началась, а ей на смену пришла утоптанная грунтовка, правда, с такими ямами, что можно было лишиться подвески за пару секунд.
— Да что ж тут за... Verdammte Schei;e! Ничего себе ралли...
— А я предупреждала. — Лина держалась за ручку, но её всё равно трясло и раскачивало во все стороны. — Но уже скоро. Видишь там лес? Нам туда.
Герман свирепо выдохнул и на невысокой скорости подъехал к лесу. Он увидел на обочине лысый пятачок, как раз под машину, и удивлённо повернулся к Лине.
— Тут что, парковочное место?
— Ну да. — Она отстегнула ремень и теперь с наслаждением потягивалась, разминая затёкшую спину. — Сюда часто приезжают, машины оставляют здесь. Вглубь леса только пешком, там хоть и ходу пять минут, зато обещаю, такого ты ещё не видел.
— Не сомневаюсь... — После бетонки и изрытой ухабами "грунтовки" от леса Герман Кризберг ожидал как минимум капканов на каждом шагу и медведя-шатуна вдалеке. Но увиденное превзошло его самые смелые ожидания.
От дороги лес отделяла небольшая топкая равнина, поросшая мхом и сухими пушистыми колосками. Кое-где виднелись кочки, то тут, то там торчали невысокие кусты, а импровизированная тропинка вглубь леса была выложена деревянными паллетами, расположенными на расстоянии шага-двух друг от друга. Выглядела эта конструкция настолько ненадёжной, что Герман присвистнул.
— Это вот дорога и есть?
— Ну да. — Лина совершенно спокойно смотрела на переправу из поддонов. — Тут болото, просто так не пройдёшь. Да что ты так смотришь? Ну да, это тебе не Москва с Красной площадью, тут нужны сноровка и прыгучесть.
— Слабоумие и отвага, — пробормотал себе под нос Кризберг, — ну ладно, в Цхинвале под "градами" включался и здесь не пропаду.
Лина пошла первой, перепрыгивая с паллеты на паллету, периодически оборачиваясь.
— Ты только со всей дури не прыгай, они хлипкие и качаются. Чуток не рассчитаешь и окажешься в воде.
— Да я уж понял... — Поддоны под ногами опасно балансировали, зачерпывая мутной воды с ряской. Рядом квакала лягушка, сидя на кочке и наблюдая за смешными двуногими.
Миновав двадцать с чем-то паллет, Герман, всё-таки замочив носки, выбрался на относительно сухую поверхность, Его взгляду открылось небольшое, идеально круглое озерцо, по берегам которого росли плакучие ивы, подметавшие землю тонкими гибкими ветвями. Перед ним выступал вперёд сколоченный из досок небольшой причал для рыбаков из потемневшего от времени и воды дерева. Озеро было гладким, как зеркало, тёмная вода была прозрачной и на вид ледяной, и эта прозрачность уходила вглубь, в непроницаемый мрак. На миг Герману показалось, что у озера и впрямь нет дна.
— Красивое. Прямо как с картинки.
— А я что говорила. — Лина присела на корточки и зачерпнула воды. — Такого больше нигде нет. Да и не все местные о нём знают, сюда фиг доберёшься. Да подойди поближе, это не паллеты, причал крепкий.
Герман подошёл и присел рядом. В воде юркнула мелкая рыбёшка, ему удалось разглядеть ленты водорослей около кромки, и он тоже опустил руку в воду. Она оказалась на удивление тёплой, не как в море, конечно, но и не ледяная, как в алтайских реках.
— Тёплая. — Он опять куда-то дел своё красноречие, просто шевелил пальцами в воде и смотрел на противоположный берег. На всём озерце был только этот маленький причал, другие берега казались дикими в обрамлении камышей и нежных ивовых веток.
— Ага. — Он обернулся на голос Лины и замер. Девушка решительно стянула с себя джинсы и футболку, оставшись в маленьком чёрном купальнике. Увидев его замешательство, она подмигнула:
— Теперь я просчитываю на три шага вперёд. И я тоже в этом году ещё не купалась.
Он молча смотрел, как Лина встала на край причала и нырнула с головой в тёмную, бездонную глубину. Через секунду она вынырнула, отфыркиваясь, и счастливо рассмеялась:
— Вода офигенная! Жаль, ты не можешь тоже поплавать. Так хорошо! — Она перевернулась на спину и поплыла к центру озера.
Герман уселся поудобнее, подтянув скрещённые ноги к груди и обхватив колени. Так, по крайней мере, не так заметен будет масштаб впечатления, которое произвёл на него Линин экспромт. Он иногда шевелил пальцами воду, пытаясь отвлечься от наблюдения за тонкой фигуркой, плавающей в озере, за гремучей смесью чистоты, невинности и пугающей сексуальности русалки из мифов..
"Schau nicht! Hast du nicht genug Probleme?"** Но он всё равно не отрывал взгляда от Лины, понимая, что взывать к рассудку бесполезно. "Du bist hoffnungslos."***
Тем временем девушка подплыла к причалу и схватилась за мокрые доски.
— Начинается самое интересное, — сообщила она, мотая головой, чтобы вытрясти воду из ушей, — подъём с переворотом. Дна-то нет.
Он нагнулся, подхватил её под мышки и одним рывком вытащил на причал. Лина была худенькой, в лучшем случае килограммов сорок пять, а то и меньше, он даже толком не почувствовал веса. Девушка сидела, ёжась и отфыркиваясь, а потом попросила:
— У меня в рюкзаке полотенце, дай, пожалуйста.
Герман открыл рюкзак и пару минут соображал, где в этом хаосе из вещей прячется такая крупная штука, как полотенце. "Полосатое", — донеслось ему в спину. Он пригляделся и обнаружил полосатый край где-то на дне рюкзака. "Бездонное озеро, ага... вот где бездонное озеро... женские сумки это капец..." Герман вытащил полотенце, утянув вместе с ним ещё половину содержимого и обернулся. Лина протянула руку:
— Давай сюда, я так скоро замёрзну.
— Я сам. — внезапно охрипшим голосом отрезал Кризберг. — Вставай.
Лина неуверенно встала, глядя на него широко распахнутыми глазами. Он подошёл и начал осторожно промокать шею, плечи, спину, пытаясь одновременно не смотреть и в то же время впитывая каждой клеткой тела эти тонкие ключицы, острые лопатки, маленькую грудь с торчащими от холода сосками, пытался как-то отстранённо стирать прозрачные капли, но в итоге незаметно для себя всё сильнее прижимал её, пока на рубашке не отпечатались влажные пятна.
— Извини... — Он отдал ей полосатое махровое полотенце. — Я совсем краёв не вижу.
— Видишь. — тихо ответила Лина, выжимая волосы, и чуть слышно добавила: — В том-то и дело, что видишь...
Потом она юркнула в кусты, где минут пять переодевалась в сухое, вынырнула оттуда и уже совсем другим тоном поинтересовалась:
— Ну так как тебе наше озеро?
— Надо запечатлеть. — Он вынул телефон и сделал пару снимков. — Иди сюда. Давай, вставай на причал. Хочу сделать твой портрет на память.
Лина смущённо улыбнулась и пробормотала:
— У меня волосы мокрые и взъерошенные.
— А мне так нравится. Ты здесь настоящая. — Герман пару раз щёлкнул камерой. — Поставлю на твой контакт.
Уже в машине, форсируя бетонку, он ехал и думал, какого чёрта обнадёживает и себя, и её, когда ежу понятно, что эта затея абсолютно провальная. Внутренний голос выговаривал ему за дезертирство на озере, потому что тому же ежу было понятно, что ещё пара минут — и всё могло пойти по-другому. "Да уж конечно. Всё, хватит. Я так скоро крышей поеду. И вообще, доктор сказал — в морг, значит в морг". Как ехать в морг после этих озёрных купаний и настоящих русалок, Герман Кризберг не представлял в принципе.
— Я мигом, — Лина рылась в рюкзачке в поисках ключей, — ты даже из машины не выходи. Только причешусь и бегом назад.
"Слава богу, хоть у кого-то голова на плечах есть. Тебя уже не приглашают, радуйся. Тоже мне, харрасмент. И вообще, Кризберг, пора тебе в Москву. Там из тебя быстро дурь выбьют."
Через пару минут Лины выскочила из подъезда, причёсанная, с заметно похудевшим рюкзачком, нырнула в машину и спросила:
— К Стрижевскому ещё рано?
— Попробуем. — Он завёл автомобиль. — Морг всё равно уже закрыт.
Морг был закрыт, но Вадим Яковлевич был на месте и сразу предупредил вахтёра о гостях. Вахтёр, всё тот же усатый дядька с прокуренными зубами, мрачно изучил их паспорта и буркнул:
— Вам там мёдом намазано, господин Кризберг? Зачастили вы.
— Журналистское расследование, — отрезал Герман, — у вас своя работа, у меня своя. И я хочу её сделать хорошо.
— Совсем уже стыд потеряли, — неизвестно к чему пробухтел вахтёр, — покойников тревожить.
Герман отмахнулся и поманил Лину, неловко замершую около вертушки.
— Пошли, не обращай внимания, он всегда такой. Старая школа.
Вадим Яковлевич пожал обоим руки и удивлённо воззрился на Лину.
— Это корреспондентка местных новостей, — пояснил Герман, — делает репортаж по тому дикому случаю. Вот и работаем в тандеме.
— Понятно. — Доктор кивнул. — Так у вас есть что-нибудь новое? Вы получили экспертизу ДНК?
— Да. — Герман вынул распечатки и отдал Стрижевскому. — Всё более чем однозначно. Это инцест.
— Господи, какой ужас... — Вадим Яковлевич изучал анализы. — Это же кем надо быть... Звери, а не люди. Но у меня, кстати, по этому поводу тоже есть что сказать. Мы в прошлый раз с вами, Герман Оттович, всё внимание уделили мумиям, а женщина тоже представляет интерес.
— Потому что отсталая в развитии, да? — пискнула Лина. Вадим Яковлевич покачал головой.
— Это само по себе ни на что не влияет. Но она была беременна. Срок три месяца.
— Schei;e! — не сдержался Кризберг. — Да когда ж это кончится, мать вашу? Что ни день, то новая дрянь.
Лина испуганно переводила взгляд с Германа на патологоанатома, понимая, что именно так взбесило её спутника. Но через пару секунд Герман выдохнул и поинтересовался:
— Скажите, у вас есть архив?
— Конечно. — Доктор сел за компьютер и открыл программу. — А что, по этим смертям нужен архив?
— Да. — Герман присел на свободный стул. — Мне нужно знать, поступало ли к вам восемнадцатого марта этого года тело мужчины лет пятидесяти пяти, без документов, умершего от переохлаждения, с большим количеством ссадин и царапин и с перегрызенными запястьями.
Вадим Яковлевич взволнованно снял очки. Вид у него был смятенный.
— Мне не нужен архив, Герман Оттович, чтобы это вспомнить. Я принимал этот труп. И повреждения... м-м-м... весьма неоднозначны.
— Это Сергей Кипятков. Отец Натальи Кипятковой. И отец её несчастных детей.
— О господи. — Врач машинально утёр лоб. — И как раз три месяца назад...
— Вот именно. — жёстко сказал Кризберг. — Картина складывается на редкость омерзительная. Но у меня вопрос. Эти укусы на руках, что это? Собаки? Крысы? Кошки, в конце концов?
— Да какие кошки, ради бога! — Стрижевский сидел так, словно ему в спину воткнули кол. — Погрызы были произведены человеческими зубами. Я вам больше скажу... — Он покосился на Лину, замеревшую у стены. — Вы уж простите, девушка, за подробности. Запястья этому мужчине грызли люди. Судя по размеру отметин, дети. Трое детей.
Герман молчал несколько минут, а потом бросил в пустоту:
— А вот и ларчик открылся.
* — Сволочь. (нем.)
** — Не смотри! Тебе недостаточно проблем? (нем)
*** — Ты безнадёжен. (нем.)
Продолжение: http://proza.ru/2019/01/24/1375