Жизни и судьбы, гл. 16 Мы живем в глубоком тылу

Жеглова Людмила Петровна
    Теперь мы живем вдвоем с мамой. Папа ушел на фронт, бить фашистов.
Я — каждый день хожу в садик, но по воскресениям детский садик не работает, а моя мама работает и в воскресные дни.

    Она будит меня рано утром, мы завтракаем и идем с ней на ее работу.
У мамы очень интересная работа. Она сидит за коммутатором в наушниках, а на груди у не такая трубочка, в которую она говорит, когда нужно.

    Коммутатор — это такой большой стол, на поверхности которого много-много проводов, но все они спрятаны в свои гнезда-ячейки, как в норки, из которых торчат только их головки, железные наконечники.
На столе кроме этого есть еще рычажки, они расположены напротив каждой ячейки. Над столом возвышается щит, который соединен со столом и составляет с ним единое целое. На щите множество номерков, закрытых крышечками, а под каждым номером с крышечкой есть своя дырочка-гнездо.

    Когда вдруг какая-то крышечка откроется, мама быстро выдергивает провод-шнур из его ячейки и, вставив его наконечник в гнездо-дырочку под раскрывшимся номером, говорит:

    — Алло! Слушаю вас. Соединяю! — и вытащив другой провод-шнур из гнезда за его наконечник, вставляет в дырочку под другим номером, который тут же открывается, затем, нажав рычажок под первым раскрывшимся номером, сообщает:

    — Говорите, пожалуйста, соединение готово!
    А через некоторое время проверяет, окончен разговор или нет:
    — Вы говорите? — и услышав, что разговор окончен, выдергивает провода-шнурки из соединительных гнезд, и они мигом сами возвращаются в свои ячейки.

    Меня это все очень удивляет, но еще больше удивляет, как моя мама знает, в какую из дырочек под номером надо вставить наконечник провода, ведь номер закрыт крышечкой и не виден.На мой вопрос мама ответила:

    — Я знаю все номера и их расположение на щите.
    Я удивилась! Как знаешь, ведь номеров такое множество!
    — А я их все наизусть выучила, — просто ответила мама. Какой же памятью надо обладать, чтобы все их запомнить, и не ошибаться?

    — Первое время, как начала работать, ошибалась, — сказала мама. — Воткну штепсель в гнездо, номер откроется, да не тот, который надо. Раздосадуюсь на себя, сижу и чуть не плачу, а потом переписала все номера на двойной тетрадный лист и вызубрила. После этого ни одного раза не ошиблась.

    Я, с гордостью посмотрев на маму, подумала: «Мама у меня не простая, она —  особенная!»

    Ну вот, о маминой работе я рассказала, теперь расскажу о своем садике.
    Мне нравится ходить в детский садик, там много игрушек, книг и разных настольных игр.

    Воспитательница Нина Сергеевна очень добрая и справедливая, она никогда не наказывает по пустякам, только за какую-нибудь серьезную провинность, как, например, за драку, но драки в нашем садике случаются редко. Был один такой драчун — Вовка, но он вскоре ушел от нас, уехал куда-то вместе с родителями.
    После его ухода из садика не было не одной драки. Разногласия, конечно,  возникали, поэтому ссоры случались между нами, но они быстро с помощью Нины Сергеевны устранялись.

    Я же ни с кем никогда не дралась и даже не ссорилась. С первых дней моего появления в садике у меня с детьми установился хороший контакт и взаимопонимание не только с девочками, но и мальчишками.
Особенно мы сблизились и сдружились, когда все вместе решили опекать кем-то подброшенную в наш садик собаку.

    Собака была небольшого роста с коричневой шерстью и умными глазами. На вид ей было, как сказала наш повар тетя Даша, которая тут же ей вынесла остатки от обеда — корочки хлеба и кость, около года. Собака была очень голодная и сразу же с жадностью накинулась на еду.

    — Бедняжка, —  сказала тетя Даша, — потом, присмотревшись, внимательней к собаке добавила:
    — Голодная, да еще и сукотная, поэтому и подбросили к детскому садику — авось сжалятся и не дадут умереть.

    Нам, детям, непонятно было, что означает слово «сукотная», но спросить никто так и не решился. Мы только поняли, что собака очень голодная. Нам стало ее жалко, и мы решили на своем ребячьем совете, что  будем подкармливать нашу Жучку, так мы ее назвали, ведь настоящее ее имя нам было неизвестно.

    Было, конечно, не так легко осуществить задуманное, потому что надо было спрятать кусочки хлеба в свои кармашки так, чтобы не заметила Нина Сергеевна, иначе вся наша затея потерпела бы крах. Поэтому мы договорились быть осторожными и очень хитрыми.
 
    Кто-нибудь из ребят во время обеда отвлекал Нину Сергеевну какой-нибудь, тут же придуманной выходкой: например, схватившись за живот и, искривив лицо в болевой гримасе, охал; испуганная Нина Сергеевна наклонялась над ним, а в это время мы быстро прятали кусочки хлеба в свои кармашки. Живот у притворщика быстро проходил, и мы, довольные, поблагодарив за вкусный обед, выходили из-за стола.
 
    А на прогулке, делая вид, что гладим Жучку, тихонько доставали из кармашков, но уже пальто, заранее туда переложенные кусочки хлеба и на ладошке протягивали ей. Она быстро все проглатывала.
    Нина Сергеевна ничего не могла заметить, потому что она в это время обычно разговаривала с родителями, подходившими один за другим за своими детьми.

    Но наша тайная была вскоре раскрыта. И это случилась тогда, когда у нашей Жучки появились щенята. Она родила под крыльцом детского сада и не вылезла, когда мы вышли на прогулку, боясь оставить одних маленьких, только что родившихся деток.

    Мы кучкой столпились у крыльца и тихонько стали звать. Но она не отзывалась на наш зов, как мы ее ни уговаривали и какими ласковыми словами ни называли. Тогда мы вытащили из кармашков свои кусочки хлеба, думая, что, почуяв его запах, Жучка вылезет из-под крыльца, но она и на запах не вылезла. От досады, что нам ее никак не вызвать, мы потеряли всякую осторожность и не заметили, как перешли на крик и как перед нами появилась Нина Сергеевна.

    – Тише, дети, не кричите, вы испугаете своим криком маленьких деток Жучки. Положите свои кусочки хлеба возле крыльца, Жучка съест их, когда проголодается, а сейчас она сытая, ее хорошо покормила тетя Даша.

    Мы опешили! Мы думали, что Нина Сергеевна будет ругать нас и даже накажет, и уже придумывали для себя оправдание, но она не только не стала ругать нас, а даже посоветовала нам положить наши кусочки хлеба возле крыльца.
 
    Мы решили никогда больше не обманывать нашу добрую воспитательницу Нину Сергеевну. За обедом мы съедали весь хлеб до последней корочки. А Жучке, не сговариваясь, ребята стали приносить что-то из дома.

    Я тоже каждый день, перед тем, как отправиться в садик, заворачивала в газетку два оладушка, или драника — так называли мы оладьи, потому, что они готовились из сырой картошки, натертой на терке. Мы их делали часто и ели вместо хлеба. Хлеба всегда не хватало, его выдавали по карточкам, нормы были маленькие. А картошки у нас было  много.

    Мы с мамой выращивали ее на небольшом участке, который нам был выделен. Мама копала лунки, а я в них бросала картошку, и она сразу засыпала ее землей. Урожай собирали хороший, почва была песчаная и картошка родилась в такой почве крупной и рассыпчатой при варке.

    Я любила картошку и отварную, и жареную, а дранки из нее терпеть не могла. За время войны они мне так надоели, что я на них смотреть не могу до сих пор. И предложи мне их сейчас, пышные, румяные, со сметаной, я бы только из вежливости, чтобы не обидеть хозяйку, съела один-два, но не больше.

    Жучке же мои драники очень нравились, она их съедала моментально и смотрела на меня глазами, в которых читалась и благодарность, и ожидание не угостят ли еще?
 
    —Прости, Жучка, — говорила я ей, — это все, у меня больше нет, я знаю, что ты не наелась, но сейчас подойдут ребята и принесут тебе еще что-нибудь.
 
    Я приходила в детский садик специально намного раньше ребят, забиралась под крыльцо и сидела там с Жучкой, играя с ее щенятами. Они значительно подросли, молока матери им уже не хватало. Они тянулись своими мордочками к моим рукам, вкусно пахнувшими картофельными оладьями, и облизывали мне пальцы.

    И я подумала, что щенят пора пристраивать, но как и куда — было неясно. Мишку — так я назвала щенка, который мне с первых дней, как я его увидела, приглянулся (Он действительно был похож на маленького медвежонка, коричневый, без единого пятнышка, с толстыми лапками и черным носом), я решила, взять себе.
Правда, с мамой об этом я еще не говорила, но думаю, она не будет возражать.
 
    «А что делать с двумя другими? Может, кто-нибудь из ребят, захочет взять хотя бы одного из них? Сегодня же поговорю», — решила я и успокоилась.
Пора было вылезать из-под крыльца, сейчас начнут приходить ребята, пойду их встречать. Жучка тоже вылезла вместе со мной, теперь она не боялась за щенят и довольно часто оставляла их одних. Мы пошли с ней к калитке детского сада встречать детей.

    Первым, кого мы встретили, был Костик, его привел папа. Я знала, что Костик неравнодушен к собакам, поэтому, пока его папа не ушел, сразу и сказала насчет щенка. В глазах у мальчика зажглись счастливые огоньки, которые загораются всегда, когда чего-то очень хочешь.

    Костик глянул просящими глазами на папу и заголосил:
    – Папа, папочка, давай возьмем щеночка! Папа хмыкнул, закурил. Костик не сводил с отца умоляющих глаз.
    — А щенок-то хороший, стоящий? — наконец спросил папа.
    — Хороший, папочка, очень хороший и стоящий. Ты сможешь потом с ним на охоту ходить.
    А я добавила:
    — Их два осталось, и они оба хорошие и почти одинаковые.
    Папа опять хмыкнул:
    — А можно на него хотя бы глянуть?
    Я обрадовалась: — сейчас принесу, вы только подождите, не уходите, я быстро!
    — Хорошо, подожду. Ну тогда неси двух, чтобы выбрать было можно, — добавил  он.

    Я опрометью бросилась к крыльцу, по-пластунски пролезла в дырку, вытолкнула через нее наружу вначале одного, потом другого и вылезла сама.

    Папа Костика выбрал щенка, у которого были белыми не только лапки, но и звездочка между ушей, сползавшая одним концом на лоб. Костик весь светился от радости и я тоже.
 
    День был на удивление удачным! К калитке подошла Оля со своей мамой.
Папа Костика все еще стоял со щенком в руках, а Костик счастливый гладил приобретенного только что друга.
Я держала на руках второго щенка. Оля сразу обо всем догадалась.

    — А этого ты берешь себе? — спросила она, подойдя ко мне и, протянув руку, чтобы погладить щенка.
    — Нет, ты же знаешь, я еще раньше выбрала для себя того, коричневого, этот пока ничей. Хочешь, возьми его себе.

    — Мама! — подбежала Ольга к маме. — Ты же обещала взять мне собаку. Давай возьмем эту! Посмотри, какой он хорошенький!
    — А мне что-то совсем не нравится, — сказала Олина мама
    — И напрасно! —  сказал папа Костика. — Щенок хороший, я разбираюсь в собаках.
    — Берите, будет верным другом и вам, и девочке.
    Я мысленно поблагодарила папу Костика.

    Так в один день были пристроены оба щенка в хорошие семьи. У Жучки оставался теперь только мой Мишка, но вечером после садика я решила забрать его домой.
    «Ничего, — подумала я, что до сих пор не поговорила с мамой, — пусть это будет для нее сюрпризом».