Павел I. От Анекдота и Мистики - к Истории

ПРИНОСИМ  ИЗВИНЕНИЯ  ЗА  ПОСТОЯННОЕ  ИЗМЕНЕНИЕ  ТЕКСТА:  КНИГА  В  РАБОТЕ. Сравнение многостраничных мемуарных источников требует весьма много времени.
________________


ИЛЛЮСТРАЦИЯ: С.С. Щукин  -  Портрет  Императора Павла I (1799 г.)
___________________________________________
               

 П о т о м с т в о  должно  быть  признательно Павлу I не за то, что он создал, но именно за то, что он уничтожил. Эта беспощадная ломка установлений предыдущего царствования... многочисленные преобразования по всем отраслям государственного управления навлекли на Павла I ропот во всех сословиях... Исполнители его повелений... умышленно придавали им вид мер стеснительных... и вместо той любви народной, о которой Павел мечтал с самых отроческих лет, возбуждали в народе лишь боязнь, недоверие... Те же люди сумели разжечь в сердце царя чувства недоверчивости и подозрительности к народу...

Молву о добрых и великодушных деяниях государя заглушали анекдотами, нередко и вымышленными, о странностях и эксцентрических выходках. Злоречию отечественному вторила иностранная печать... и таким образом о личности императора Павла... слагались самые превратные и враждебные понятия. - Каратыгин П.П. Светлые минуты императора Павла (1796-1801) 1887 г.
                _________________________________________________________

               
 ЗАГАДКА  ЛИЧНОСТИ  ПАВЛА I  интересовала и интересует многих: одни считали его сумасшедшим, другие мыслили - от средне серенькой, опьянённой властью до гениальной скрытности личностью. На идеалах рыцарства воспитанного наследника русского престола Павла Петровича сравнивали с Дон Кихотом и  называли "сыном  Миневры (Екатерины), уже императора Павла называли "коронованным Гамлетом": русский Гамлет тоже не простит своей матери смерть своего отца Петра III. Смерти Павла I  - тирана одни будут радоваться и другие тут же его оплакивать как невинно убиенную жертву: образ этого русского императора двоится в мемуарах, где чёрные или белые краски зависят, естественно, от отношения вспоминающего.

И никто, кажется, до сих пор не сказал: в Павле I - воплощена вся история русской государственности поровну с её прогрессивными и упадническими тенденциями. Павел I - был тот на переломе истории государь, который после Петра I  с такой же страстью жаждал вырваться и вырвать Россию из её отягощающего прошлого: во многом мутившее разум императора прошлое нашло в себе опору в старшем  Александре Павловиче: знавший о готовящемся перевороте старший сын его Александр I, заняв престол, обещал, что всё будет "так, как при бабушке". Третий же сын Павла I - Николай I превратит Россию в мощную полицейско-бюрократическую державу, которая при всех внешних сменах властей существует до сих пор: существует, уничтожив последнего коронованного отпрыска дома Романовых - слабовольного Николая II...

 Уже в 1905 г. известный русский психиатр П.И. Ковалевский (1850-1831) по историческим фактам поставит диагноз: дегенеративная наследственность от отца Петра III боролась в Павле I с унаследованным от матери ясным рассудком и сильным характером. А дворцовая атмосфера равно как и отношение матери способно было усилить только негативные черты. Врачи всё стремятся объяснить наследственностью: относительно физического аспекта это, должно быть, верно, но не всё объемлет медицина. 

Послушаем современника: «Г о с у д а р ь  Великий Князь имел весьма острый и пылкий ум с хорошею памятью; сердце его было чувствительно, но в первом движении он очень был горяч. Обстоятельства ли, в которых он возрастал, другия-ли причины поселили в нем большую недоверчивость и также частую перемену в расположениях к людям его окружающим. Сии недостатки иного способствовали повредить его свойства и возродили в нем, когда он принял престол, излишнюю и напрасную суровость...»(Записки князя Федора Николаевича Голицына)

 «П а в е л, который был так безобразен, родился красавцем... Все дети Павла были на него похожи и тем не менее они были красивы и хорошо сложены; но это становится понятным, если принять во внимание, что он в 1764 и 1765 гг. пережил болезнь, сопровождавшуюся судорогами и что от этого произошло сокращение нервов на его лице; жизнь его удалось тогда спасти только посредством операции горла. Его глаза сохранили много выражения, а его очень большие зубы были так белы и ровны, что рот от этого казался почти приятным. Он был чрезвычайно худ и состоял весь из костей и мускулов, но в талии хорошо сложен и, если бы он, желая... приобрести величественный вид, не приучил себя к театральной походке, его можно было бы назвать стройным». (Ф. Головкин. Двор и царствование Павла I)

Н а с л е д н и к   русского престола Павел Петрович - по указу матери убитого отца сын. В мировом фольклоре проклятия более тяжкого, чем подобная ситуация, - аналог с проклятием в кровосмешении по совести не виновного древнегреческого царя Эдипа. Не сулящая безоблачной жизни родовая наследственность, как шепчет народная мудрость. Воспитанный по образцу французских дофинов Павел Петрович был так хорошо образован, как тогда оказалось возможно: наследие древней литературы предоставляло ему богатый материал для сравнения с собственной ситуацией. А в России отсутствие сколько-нибудь твёрдого закона о престолонаследии иллюстрировалось многими около престола трагедиями. Было о чём задуматься! 
*          *          *

АНЕКДОТЫ  О  ВЫБОРЕ  НЕВЕСТЫ. Оправдывающие захват трона будущей Екатериной II анекдоты (сочинённые задним числом,Ю естественно!) захватывают ещё время сватовства: «В  н а ч а л е  царствования Елизаветы, при маленьком Ангалт-Цербст княжеском дворе находился дипломатическим поверенным или агентом в делах, тогда молодым человеком... знаменитый впоследствии канцлер Алексей Петрович Бестужев-Рюмин (1693-1766; вице-канцлер Российской империи в 1741-1758 гг.; участник бесчисленных придворных и международных интриг, дважды был приговорён к смертной казни и помилован).

Известно, что Бестужев, будучи при Елизавете канцлером, облеченный полною и всесовершенною доверенностью беспечной, (веселостям) преданной, царицы, делал, что хотел, и настоял в том, чтобы принцесса Цербская была избрана в невесты наследнику трона, призванному из Голстинии, Петру Феодоровичу, племяннику Елизаветы. Принцесса была привезена, совершено бракосочетание. <...>

Императрица Елизавета видела или, лучше сказать, канцлер Бестужев видел, ибо Елизавета не могла, не умела видеть совершенную неспособность в назначенном наследнике престола к управлению не только обширнейшей империи Российской, но и к благоустроенному домоводству частного человека. Петр III никаким делом не хотел и не мог заняться, кроме учения солдат экзерсиции, беспрестанного перекраивания мундиров, курил, не переставая, табак и непременно всякий день (вел себя невоздержно).

Бестужев, владея умом Елизаветы, преклонил ее убеждениями своими на согласие объявить наследницею престола великую княгиню Екатерину, супругу наследника, в которой все без изъятия видели великие дарования, а его провозгласить генералиссимусом по соврожденной и единственной его наклонности к делу и чину воинскому. Бестужев получил уже повеление Елизаветы приуготовлять исподволь умы при дворе и в обществе города к соизволению её назначить наследницею Екатерину. Великой княгине было повелено заниматься делами или учиться, как править государством, у канцлера Бестужева. Петр Федорович ни мало не подозревал тетку свою, императрицу Елизавету, в замыслах её...» (Записки А.М. Тургенева; 1772-1863) - но  почитатель Фридриха Пётр Фёдорович ненавидел Бестужева за против Фридриха политику; в свою очередь, и Пётр Фёдорович был ненавидим канцлером.

Когда родится Павел Петрович, то Бестужев, по придворной, основанной на доносах версии, решит упрочить за ним престол под опекунством Екатерины. О "заговоре" с участием молодого двора донесли Елизавете: Бесстужева приговорят к четвертованию (вместо того отправлен в ссылку), а Екатерина Алексеевна попадёт в крайне неприятное положение, но сумеет отклонить обвинения. Вступив в июне 1762 на престол, Екатерина II вернёт из ссылки в Петербург своего недавнего союзника, но прежнего влияния Бестужев уже иметь не будет.
____________

РОЖДЕНИЕ  НАСЛЕДНИКА РУССКОГО ПРЕСТОЛА. Будущая русская императрица Екатерина II Великая -  урождённая прусская княжна София Августа Фредерика Ангальт-Цербстская сочеталась браком с наследником русского престола Петром Фёдоровичем в 1745. Судя по письмам молодой супруги, она готова была бы любить своего мужа, когда бы тот открыто не пренебрегал ею, развлекаясь с любовницами... Какая уж тут супружеская любовь!.. Дабы ускорить процесс рождения наследника императрица Елизавета Петровна повелела супругам в обязательном порядке каждую ночь спать в одной постели: срочно нужен был наследник престола мужского пола. Тем не менее рождения долгожданного мальчика пришлось ждать почти 10 лет - до 1 октября (20 сент.) 1854 г.
_______

М.В. ЛОМОНОСОВ  "ОДА НА РОЖДЕНИЕ ЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЫСОЧЕСТВА ГОСУДАРЯ ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ ПАВЛА ПЕТРОВИЧА СЕНТЯБРЯ 20 1754 ГОДА": На рождение Павла Петровича длиннейшая Ода Ломоносова даёт стихотворный экскурс российской истории: ей нужен достойный наследник, и вон, он, наконец явился:
новорожденного во имя апостолов Петра и Павла окрестили Павлом, чтобы таким образом, в его лице как бы объединить -  отца Петра III с прадедом Петром I:

Надежда наша совершилась,
И слава в путь свой устремилась.
Спеши, спеши, о муза, вслед
И, лиру согласив с трубою,
Греми, что вышнего рукою
Обрадован российский свет!
На глас себя он наш склоняет,
На жар, что в искренних сердцах:
Петрова первенца лобзает
Елисавета на руках...

...Расти, расти, расти, крепися,
С великим прадедом сравнися,
С желаньем нашим восходи.
Велики суть дела Петровы,
Но многие еще готовы
Тебе остались напреди...

Новорожденному высказывается пожелание сравняться в славных деяниях с прадедом Петром Великим; ему, по мнению поэта, предстоит освобождать святые места, вокруг которых:

...облег Дракон ужасный
Места святы, места прекрасны
И к облакам сто глав вознес!
Весь свет чудовища страшится,
Един лишь смело устремиться
Российский может Геркулес.
Един сто острых жал притупит
И множеством низвержет ран,
Един на сто голов наступит,
Восставит вольность многих стран...

Новорожденному предстоит перешагнуть через стены отделяющие от России Китай и чуть ли не создать мировую державу... Рождение наследника престола праздновали около года - балами, маскарадами, пышными иллюминациями, народными увеселениями.

 Н е   с т о и т  легкомысленно относится к подобного рода поэтической мифологизации общественного сознания: общество всегда несколько наивно жаждет точного исполнения; тем сильнее последующее непременное разочарование общества в несовпадении конкретных событий с повседневностью. Какое разочарование и явится одной из скрытых причин анекдотов о Павле I. Общественный глас для иронии избирает не себя - многоликого, но конкретную яркую историческую личность.

Н е  с т о и т   легкомысленно относится и к несомненному влиянию на характер цесаревича Павла Петровича поставленной одой  "программы" деяний: юному наследнику это внушали и он  в это верил. Кроме того, обратим внимание, что совсем не родители новорожденного, но  "Петрова первенца лобзает Елисавета (царственная бабушка)на руках".  После этого можно ли ждать идилических отношений в царской семье, где власть во многом заменяет простые чувства?..
 
Первоначально цесаревич Павел был баловень самодержавной бабушки Елизаветы Петровны, отнявшей его от матери: ей позволялось видеть ребёнка раз в несколько месяцев только с разрешения Елизаветы. Это понятно с учётом заговора Бестужева- Вел. кн. Екатерины Алексеевны. В конце Елизаветы царствования Екатерина Алексеевна получит милостивое разрешение видеть сына раз в неделю.

Крепко помнящая обиду Екатерина напишет, что Елизавета буквально "д у ш и л а  внука своим ухаживанием".  Ребёнка кутали, отчего позже он легко простужался. Ребёнок был окружён - "о г р о м н ы м  числом старух, которые, благодаря их неразумным и бестолковым хлопотам, причиняли ему физическое и нравственное зло" (Екатерина II). Однако, именно от старух-нянек Павел в первом детстве хорошо выучился образному русскому языку и ценил его, - в этом смысле он был истинно русский государь.
_________________

АНЕКДОТ  О  ПОДМЕНЕ  НОВОРОЖДЕННОГО. Со времени рождения наследника Павла Петровича усилиями враждебной Екатерине партии существовали  в различных вариантах сплетни о подмене новорожденного:
1.) будто бы рожденного Екатериной мёртвого младенца заменили чухонским младенцем;
2.) Елизавета Петровна подменила младенца невестки своим собственным незаконно рожденным младенцем: в год рождения внука императрице было 45 лет, - рождение ребёнка возможно, но маловероятно. Тонко намекнув на версию подмены, мемуарист далее рассуждает,как власть способна заглушить естественные человеческие чувства:

«И з в е с т н о, что мать (Екатерина II) не любила сына, сын не был расположен к матери, — событие противу закона природы. Сколь бы в детях недостатки ощутительны, погрешности значительны ни были, родители всегда готовы скрыть их, готовы с пожертвованием собственных выгод и уважения обратить на себя все неприятности, неудобства, всю неловкость и погрешности, чтобы отклонить худые последствия от произведенных ими на свет.

М н е  с к а ж у т: были и есть примеры таким событиям, что родители не могли терпеть детей, а дети—родителей. Достойно сожаления, что должно в том согласиться и допустить изъятие в законе самой природы. Скорее это случиться может между отца и сына; сомнение, часто происходящее без всякого основания и доказательства, может родить в отце недоброжелательство к тому, в ком он должен видеть первого, лучшего себе друга, видеть самого себя. Но как предполагать возможность нерасположения в матери к рожденному ею?  Сомнению здесь нет места». (Записки А.М. Тургенева).
_________

ПЕРВЫЕ ПРИЁМЫ ВОСПИТАНИЯ.  Один из первых воспитателей церемониймейстер Высочайшего двора, надворный советник Фёдор Дмитриевич Бехтеев воспитывал юного Павла почти театральным методом: о Великом князе сочинялись ведомости, где под заголовком "Из Петербурга" сообщалось обо всех Его Высочества проступках. Ведомости и давались Павлу для прочтения: якобы эти ведомости рассылают по иностранным дворам, и вся Европа знает о поведении мальчика.
_________________

ВЫБОР ГЛАВНОГО ВОСПИТАТЕЛЯ  ДЛЯ  НАСЛЕДНИКА.  29 июня 1760 г. императрица Елизавета Петровна неожиданно назначает при Павле обер-гофмейстером - то есть воспитателем своего 6 летнего внука - опытного царедворца и дипломата, но на тот момент на сломе карьеры генерал-поручика и камергера Никиту Ивановича Панина <ученика Бестужева>(1718-1783). Недовольные таким назначением старые няньки ворчали, что Панин у ребёнка "в с е  в е с ё л о с т и  отнимет", отчего впервые своего нового воспитателя мальчик встретил слезами. Но "весёлости" у всех принцев рано отнимались самим их положением: когда в сентябре Павлу минуло 6 лет, он в первый раз присутствовал на парадном обеде во дворце, затем ему на специальных аудиенциях стали представлять иностранных посланников и при нём вести политические разговоры.

По назначении воспитателя царственная бабушка жила недолго: в начале 1862 г. в конце Семилетней войны (1756—1763; Пруссия, Англия и Португалия против Франции, Австрии, России, Швеции, Саксонии и Испании), когда Россия праздновала победы над королём Пруссии Фридрихом II (по прозвищу "старый Фриц") императрица Елизавета скопостижно скончалась. Занявший престол Пётр III - поклонник Фридриха вернул ему все завоёванные земли и заключил с ним невыгодный России союз. Этот непопулярный для патриотов России и не слишком дальновидный поступок предрешил печальную судьбу нового царя: нежелание жертвовать славой России в пользу Пруссии было, можно сказать, всеобщим.
__________

ЮНЫЙ НАСЛЕДНИК  И  ДВОРЦОВЫЕ  ИНТРИГИ. Сведения об отношении нового императора Петра III к сыну противоречивы: одни  мемуаристы утверждают, что нежность его к сыну простиралась до того, что однажды посетив ребёнка, отец его поцеловал и сказал, что из сына выйдет "д о б р ы й  малый", для чего он скоро позаботится об его военном воспитании. Другие говорят об открытом пренебрежении отца к ребёнку от нелюбимой супруги, от которой Петр III желал бы избавится и жениться на своей любовнице - графине Елизавете Воронцовой. В манифесте о восшествии на престол Петра III его сын Павел не был объявлен наследником, - это уже о многом говорит.

Пытаясь смягчить обстановку, Панин неоднократно выражал желание, чтобы государь - отец обратил внимание на успехи своего сына в учёбе. Наконец как-то раз явившись к сыну на экзамен, Петр III сказал двум своим дядьям принцам Голштинским: " Я  д у м а ю, что этот плутишка знает эти предметы лучше нас". За успехи в учёбе отец желал пожаловать сына... капралом гвардии. На что Панин дипломатично возражал: это вскружит мальчику голову, - он может не к месту возомнить себя взрослым. Видимо, в противовес "щедрости" сверженного ею супруга Екатерина по восшествии на престол пожалует 8 летнего сына - полковником гвардии и адмиралом флота.

 За воспитание сына Петр III пожаловал Панина действительным статским советником и высшим орденом российским - Андрея Первозванного, но доверия к слишком умному воспитателю не имел: за Паниным постоянно наблюдал один из флигель адьютантов  Петра III.  Так и выгода для России и собственная безопасность толкали Панина занять сторону опальной супруги государя - Екатерины Алексеевны.

Среди многих, понимавших необходимость как-то обуздать невыгодные для России амбиции Петра III, Панин (вслед за Бестужевым) желал переворота в пользу малолетнего Павла Петровича, - по словам самой Екатерины II. Но 7 летний ребёнок сам править, естественно, не может: по договорённости с Екатериной она становилась регентшей до совершеннолетия сына. Таким образом с помощью Панина путём дворцового переворота и устранения мужа взойдя на престол в 1762-м Екатерина II по политическим соображениям и далее отстранилась от воспитания сына: так ей казалось безопаснее и для своей власти, и для жизни наследника. И далее: «В о с п и т а н и е  было поручено графу Панину, впоследствии министру иностранных дел, приобретшему во время своего посольства в Швеции репутацию даровитого дипломата.

Э т о т  в ы б о р  делал честь как императрице, так и графу Панину, ибо последний принял участие в заговоре, посадившем ее на престол, с условием, что она, до совершеннолетия великого князя, примет на себя только регентство. Было ли поведение гувернера последствием его добродетели или же его честолюбия — во всяком случае надо было твердо верить в его честность, рассчитывая на то, что принесенная им, в конце концов, присяга заставить его отречься от замысла, который должен был возвести так высоко его счастье и славу».(граф Фёдор Головкин).

О з в у ч и в а е м  оставленное лукавым мемуаристом Головкиным в подтексте: Назначив Панина воспитателем сына, Екатерина обе партии (в пользу её воцарения и в пользу воцарения наследника) временно примирила и себе выгадала масштабную передышку: последний "бой" отодвигался до  совершеннолетия наследника в 1783-м. До тех пор опытный царедворец и дипломат Панин был молодой царице весьма полезен.

 Предосторожность в отдалении сына и выборе для него воспитателя оправдала себя: в первые годы царствия Екатерины II маленький Павел был объектом внимания разных партий, - в около четырёх против Екатерины неосуществлённых заговорах на престол собирались посадить малолетнего наследника. Отсюда по иронии судьбы жизнью ребёнка дорожили пока он был не так близко к матери, которая этой уступкой вполне удачно смогла охранить свою власть. Так объясняет сама Екатерина.

 Впоследствии говоря о воспитании своего внука Александра Екатерина скажет своему секретарю Храповицкому: "К а к а я  разность между воспитанием его (Александра) и отцовским (Павла). Там не было мне воли сначала, а после по политическим причинам не брала его от Панина. В с е   д у м а л и, что ежели не у Панина, так он пропал". Вопрос: все так сами думали или императрице хотелось, чтобы все так думали?.. Как известно, один из принципов правления Екатерины: старайся внушить, чтобы подданные сами желали того, что угодно правителю.
____________

ПЛАН  ИДЕАЛЬНОГО ВОСПИТАНИЯ  НАСЛЕДНИКА  ПРЕСТОЛА. "П о  м о е м у   м н е н и ю, при воспитании царственного сына должны быть приняты два начала. Они состоят в том, чтобы сделать его добродетельным... и вселить любовь к правде. Это сделает его любезным в глазах Бога и людей." - писала ещё Великая княгиня Екатерина Алексеевна.  Но в том, чтобы Павел таким стал императрица прямого участия принимала мало. Каких либо определённых планов воспитания наследников русского престола на этот момент не существовало. Можно сказать, что над Павлом Петровичем производился первый в своём роде опыт сколько-нибудь планомерного воспитания.

Согласно с мнением Великой княгини - матери один из образованнейших людей своей эпохи Панин в 1760 представил - "В с е п о д д а н н е й ш е е  предъявление слабого понятия и мнения о воспитании Его Императорского Высочества Государя Великого князя Павла Петровича": "Т р и  г л а в н ы е  и начальные человеческие добродетели... суть: чувствительное познание своего Творца; Его святое намерение в создании нас, и нашей за то Ему посвященной должности... Почему обучения закона, есть несомненно наиважнейший пункт доброго воспитания...

И т а к  по моему слабому понятию в настоящем нежном детстве его императорского высочества, должно наипаче поспешествовать плодам научения закона, ограждением его добрыми нравами, нравоучительным просвещением... Но дабы не уважаемою поспешностью не изнурит, или и не отяготить нежные органы его императорского высочества: то надлежит все умеривать его летами... так чтоб в начале все обучения не прямою наукою, но больше наставлениями производимы были...
 
В о  в р е м я, когда его императорское высочество достигнет помощью Божьей тех лет, в которые всем пристойным наукам сам обучаться изволит в обыкновенном порядке, тогда будет весьма полезно учинить особливое рассуждение, каким способнейшим образом приступить к прямой государственной науке, то есть: к познанию коммерции, казенных дел, политики внутренней и внешней, войны морской и сухопутной, учреждений мануфактур и фабрик, и прочих частей, составляющих правление государства его, силу и славу монаршу....

В с е п о д д а н н е й ш и е   ревность и усердие... заставляют... при заключении... всенижайше представить... что сходственнее быть может с мудрым её императорского величества намерением о воспитании государя Великого князя, если всякое излишество, великолепие и роскошь, искушающие молодость, от него отдалены, и неинако ему представляться будут, как надеждою будущего награждения... комнату же его высочества, или двор сочинить так, чтоб сравненно с его природным достоинством, чин, благопристойность и добронравие были всему украшением". (Сообщ. нз бумаг В.Ф и Б.Ф. Булгариных в 1871 г.)

Со всем согласившись, уже императрица - регентша при сыне Екатерина II ещё позаботилась о приставлении к Панину с Павлом от себя соглядатаев. В 1763 на Панина будет дополнительно возложено управление иностранной коллегией. Кроме того воспитатель не избегал празднеств и чар прекрасных дам. По совокупности каких обстоятельств он не мог уделять воспитаннику много времени, но дружбу и уважение Великого князя Панин сумел приобрести и конкретных учителей выбрал удачно.

Оставив сына под надзором Панина, Екатерина требовала вперёд табеля об успехов в науках отчётов о здоровье. По занятости и матери и главного воспитателя Павел с год оставался без учителя закона божьего, какое по тем временам немаловажное упущение было замечено в обществе. По назначении же законоучителем иеромонаха, впоследствии архиепископа Платона в первую очередь поинтересовались: не суеверен ли он?.. По извлечённым в позднейшее время из мемуаров свидетельствам авторитетных современников, внешне тщательно исполнявшая обряды православия Екатерина II в самой себе к религии не питала особого рвения. Так что до экстаза религиозной набожностью Павел обязан не матери, но нянькам и Платону.
___________

ХАРАКТЕРИСТИКА  НАСЛЕДНИКА  ОТ УЧИТЕЛЯ  ЗАКОНА БОЖИЯ. Иеромонах Платон оставил характеристику: "В  е л и к и й  К н я з ь  был горячего нрава, понятен, но развлекателен. Разные придворные обряды и увеселения не малым были препятствием к учению. Граф Панин был занят министерскими делами, но и к увеселениям склонен. И м п е р а т р и ц а  самолично никогда в сиё (в воспитание) не входила. Однако высокий воспитанник, по счастью, всегда был к набожности расположен и... разговор относительно бога и веры были ему всегда приятны. Сиё... ему было внедрено с млеком покойной императрицею Елизаветою Петровною... Но при этом Великий князь был особо склонен к военным наукам и часто переходил с одного предмета на другой, не имея терпеливой к одной вещи внимания и наружностью всякою, в глаза бросающеюся, более прельщался, нежели углублялся во внутренность".(Снегирев И. М. Жизнь Московского Митрополита Платона. М., 1856. Ч. VI, 676)

Законоучитель Платон "о т   в ы с о к о г о  воспитанника имел счастье любимым быть." - что не помешает мудрому учителю и высокому ученику в будущем иметь с театральным эффектом конфликт при коронации Павла Петровича.
  ________

ДВОРЦОВЫЕ ЗАГОВОРЫ  и перевороты (всегда не без крови!) - плохая почва и для родительской, и для сыновьей любви.  В чём-то можно понять и равнодушие к сыну Екатерины. Дворцовые интриги - плохая почва для становления ровного характера: «Х а р а к т е р  Павла представлял странное смешение благороднейших влечений и ужасных склонностей. Детство и юность протекли для него печально. Любовью матери он не пользовался. сначала императрица его совсем забросила, а потом обижала. В течение долгих лет проживал он чуть не изгнанником в загородных дворцах, окруженный шпионами императрицы Екатерины.

П р и  д в о р е  Павел появлялся редко, а когда это ему разрешалось, императрица принимала его с холодностью и строгостью и проявляла к наследнику отчуждение, граничившее с неприличием, чему, конечно, вторили и царедворцы. Собственные дети Павла воспитывались вдали от него, и он редко мог даже их видеть. Не пользуясь весом, не соприкасаясь с людьми по деловым отношениям, Павел влачил жизнь без занятий и развлечений, - на такую долю был обречен в течение 35 лет великий князь, который должен был бы по-настоящему занимать престол, и во всяком случае предназначался его занять хоть впоследствии». (Из записок княгини Д.Х. Ливен / Пер. с фр. В. фон-Штейн Цареубийство 11 марта 1801 года. Записки участников и современников. – Изд. 2-е. – Спб.: 1908).
           

ХАРАКТЕР  РУССКОГО  ПРИНЦА  ГАМЛЕТА. Павел Петрович первоначально был ребёнком изнеженным, но резвым, впечатлительным и склонным к буйной фантазии. Наслушавшийся от нянюшек страшных историй мальчик иногда прятался от любого стука или завывания ветра.

Царственная бабушка старалась оберечь единственного внука от любого дуновения ветра, но посещения любящей бабушки - императрицы мальчика так волновали, что ей приходилось ограничивать свои с внуком свидания. Впоследствии «Б ы в ш и й  при воспитании Павла профессор Эпинус (Франц Эпинус; 1794-1802; математик, астроном) говаривал: "Г о л о в а  у него умная, но в ней есть какая-то машинка, которая держится на ниточке. Порвется эта ниточка; машинка завернется, и тут конец и уму и рассудку" <все учителя выбраны Паниным>» (Н.И. Греч. Воспоминания о моей жизни).

У ч и т е л ь  наследника по естественной истории Семён Андреевич Порошин (1741-1769)  добавляет: «Е г о  В ы с о ч е с т в о  имеет за собою недостаточек, всем таким людям свойственный, которые более привыкли видеть хотения свои исполненными, нежели к отказам и терпению. Все хочется, чтобы делалось по-нашему.  А нельзя сказать, чтобы все до одного наши желания были таковы, на которые бы благоразумие и об общей пользе попечение всегда соглашаться дозволяли».

Царственный отрок был сообразителен и при желании усидчив: в библиотеке Павловского дворца хранились толстые тетради собственноручных выписок цесаревича, сделанных им из лучших на то время произведений европейской литературы. Выписке - о рыцарской чести, уме, достоинстве. Налицо "к н и ж н ы й  р е б ё н о к", пытающийся литературу противопоставить реальному окружению и составлявший письменные планы своего ближайшего поведения, - это уже не всем книжным детям присуще! По смерти бабушки - императрицы русской Елизаветы Петровны - в 6 лет воспитание цесаревича Павла резко изменилось: от русских нянек мальчика сдадут на руки европеизированным воспитателям. Так заложилась основа двойственности характера.

НОВЫЙ РАСПОРЯДОК ДНЯ был такой: Павел вставал в 7 утра, в 2 часа дня обедал, в 9 вечера ужинал. Уроки были как до обеда, так и после, но особой последовательности в преподавании как и в разделении наук не было. Преподавались: алгебра, геометрия, астрономия, физика, фортификация, артилерия, генеральные правила тактики, основы механики и гидростатика. Многие науки преподавались для них ещё слишком юному ученику, отчего "б о л е е  играния было, нежели внимания" (Дневник С.А. Порошина) По окончании вечерних уроков юный Павел нередко бывал в театре или на куртаге (придворном собрании). Кроме светских наук закон божий преподавался три раза в неделю по часу, а по воскресеньям и праздникам читалось Священное писание с объяснениями, сколько дозволяло время.

За занятостью полностью одобряя инициативу  назначенных учителей, главный воспитатель Панин от себя только ещё приказал, чтобы Павел "и з   с л а в н ы х  французских авторов некоторые места наизусть выучивал, где заключаются хорошие сентенции... Чтобы он выучил несколько сцен из какой-нибудь французской трагедии и декламировать научился." (Порошин) Впоследствии не раз указывали на любовь к театральным эффектам Великого князя и потом императора Павла I.
_______

МНЕНИЕ  СОВРЕМЕННИКА: «Н е  б ы л о  упущено ничего, что могло придать воспитанию больше блеска. Молодой великий князь прошел с успехом гимназический курс и весьма прилежно занимался литературой; история, география и математика преподавались ему хорошими учителями... Павел умел вести скорее блестящий, чем основательный разговор, отличался большою вежливостью к женщинам, правильно оценивал величие своей судьбы...» (Мнение мемуариста - Ф. Головкина)
 
МНЕНИЕ  ИСТОРИКА: «Н а  П а в л е  сказались впоследствии все достоинства и недостатки французского воспитания (как французского дофина): живой, любезный остроумный, он полюбил внешность, декорации, любил щеголять своими костюмами и десяти, одиннадцати лет уже занят был нежными мыслями...» (Е.С. Шумигорский <1857—1920; русский историк>. Император Павел I. Жизнь и царствование. 1907)
__________________________


Годам к 10-13 дали себя знать все придворные нашептывания о смерти отца с руки матери: «П о с т о я н н а я  работа мысли, постоянная необходимость сдерживать, скрывать свои чувства, не могли пагубным образом не влиять на психический строй юноши, который с детства отличался "остротой своего ума", был "горяч и развлекателен": чем более и продолжительнее он сдерживался, тем сильнее были вспышки; весёлое, живое его остроумие часто отзывалось желчью; природная доверчивость сменялась... чрезвычайной подозрительностью, а боязнь уронить своё значение делала его иногда не в меру гордым и притязательным. В конце концов у юноши от природы доброго, весёлого, начали проявляться припадки меланхолии». (Е.С. Шумигорский.)
____________

АНЕКДОТ О  "РУССКОМ  ГАМЛЕТЕ". Якобы, когда наследник престола Павел Петрович вместе со своей второй супругой Марией Федоровной путешествовал по Европе, он в Вене пожелал посетить драматический театр, где давали "Гамлета"  Шекспира. Актер Брокман, исполнявший роль принца датского, отказался выходить на сцену, заявив, что не может играть Гамлета, когда настоящий Гамлет будет смотреть на него из королевской ложи. Так за Павлом прочно закрепилось прозвище "р у с с к и й  Гамлет"... Такой есть на модную тему анекдот, возможно, позднейшего времени.

 Трудно сказать, насколько сознательно образованные мемуаристы  "подгоняют" образ Павла под всемирно знаменитого печального принца Гамлета, но некоторые внешне общие черты есть, в том смысле, что Шекспир точно в слове отобразил некий в разной степени возможный типаж поведения. Осторожно надо относится и к отзывам иностранных дипломатов: зная анти французские настроения наследника французские дипломаты в своих донесениях молодого цесаревича  представляют собранием негативных качеств.

Дипломаты прусские, наоборот, безмерно хвалят цесаревича - почитателя Пруссии. Граф Виктор Сольмс-Зонненвальдский (1730—1783) — прусский чрезвычайный посланник знавший Павла в первой молодости, писал, что у него д у ш а - «превосходнейшая, самая честная и возвышенная, и вместе с тем самая чистая и невинная, которая знает зло только с отталкивающей его стороны, и вообще сведуща о дурном лишь насколько это нужно, чтобы вооружиться решимостью самому избегать его и не одобрять его в других. Одним словом, невозможно довольно сказать в похвалу Великому Князю».

Более независимый во мнении император Священной Римской империи и король Германии Иосиф II отзовётся о 17-летнем Павле в письме: «В е л и к и й  Князь одарен многими качествами, которые дают ему полное право на уважение...» - право на власть, в понимании императора. 
  *         *          *

ЦАРСТВЕННАЯ МАТЬ И НЕЛЮБИМЫЙ СЫН.

СЛАВОЛЮБИЕ  ПРОТИВ  ЛЮБВИ. «И з в е с т н о, что мать (Екатерина II) не любила сына, сын не был расположен к матери... <...> Екатерина считала тот день потерянным в жизни своей, когда она была обязана, по этикету   двора или по каким-либо иным  обстоятельствам, видеть своего сына.   Царедворцы  в это время старались, под разными предлогами, уклоняться, не быть присутствующими  соглядатаями  неприятной и затруднительной для самих себя сцены. Они не умели определить пределов  уважению, которыми были  обязаны наследнику трона. Искренняя преданность и достодолжное почтение, ему оказанные, могли произвести у императрицы неприятные для них последствия.

 Вынужденная  покорность, холодная и натянутая учтивость уверяли царедворцев в припамятовании в свое время от наследника, будущего их повелителя. Деловые люди, кабинет-министры и пр. отлагали до другого дня доклады; комнатные люди, ежеминутно государыню   окружавшие, ожидали изъявления со стороны её неудовольствия, видев в ней худое расположение нрава.
 
И м п е р а т р и ц а  упрекала (себя) в совести своей, что она заняла по праву принадлежавшей её сыну трон; известно, что, при восшествии своем на царство, в манифесте было объявлено , что она будет править государством до совершеннолетия наследника; до 1796 года Павлу совершились три совершеннолетия  и рожденные от него дети достигли совершеннолетия и были уже двое женаты; однако-же она и не помышляла о возвращении ему принадлежащего  наследия.

П а в е л, при восшествии своем на царство, повелел манифест Екатерины о восшествии её на трон, в котором были изложены подробно все поступки Петра III,  вырезать из всех актов  и законных книг, отобрать у кого печатные или письменные находились и истребить. Екатерина пренебрегала и привыкла презирать мнение всех и каждого; но не могло того быть, чтобы она могла подавить чувство внутреннее, обличающее всякую несправедливость... У сильных на земле... все чувства души подавлены славолюбием»; «К о г д а  Павел, по свидании с матерью, уезжал в резиденции свои, Павловское или Гатчино, императрица всегда говаривала: „н у,
 с л а в а  Богу, гора свалила с плеч!"». (Записки А.М. Тургенева)
________

Резкий антагонизм между императрицей и её уже взрослым сыном не возник вдруг, но складывался постепенно: по духу мировоззрения они были чуждые личности, вдобавок постоянно сталкиваемые дворцовыми интригами. Екатерина не смогла полюбить ребёнка, от неё отнятого сразу после рождения императрицей Елизаветой Петровной. Екатерина не любила Павла как от нелюбимого мужа и на него похожее дитя; кроме того рождение сына - наследника делало Екатерину ненужной и мужу, и свекрови. И путём переворота свергнувшая с престола мужа Екатерина не любила и опасалась подрастающего Павла как возможную опору ей враждебных партий. Екатерина позволяла насмехаться над впечатлительным мальчиком - над его курносым носом - и позже над сыном-юношей своим приближённым.

Так граф Платон Зубов был по отношению к Павлу, при жизни Екатерины II, особенно дерзок и груб. Передают такой случай: однажды за обедом у государыни Екатерины шел общий разговор. Наследник Павел молчал. Императрица, желая втянуть его в разговор, спросила, к какому мнению он присоединяется. Павел ответил, что он согласен с мнением графа Зубова.
– А разве я сказал какую-нибудь глупость? – возразил на это Зубов...
  *         *          *
 
СЫН НЕЗАКОННЫЙ  И + СУМАСШЕДШИЙ. Не всегда заслуживающие полного доверия свидетельства мемуаристов об отношении Екатерины к взрослому сыну, в любом случае, интересны как анекдотично преувеличенное резюме. Так будто бы «о д н а ж д ы в личных апартаментах императрице рассказывали про какую-то новую выходку великого князя, граф Зубов сказал, со свойственной ему откровенностью (точнее, - со свойственной фавориту наглостью! - Ю.П. ): "О н -  с у м а с ш е д ш и й". Императрица ему на это ответила: "Я э т о  з н а ю  не хуже вас, но, к несчастью, он недостаточно безумен, чтобы защитить государство от бед, которые он ему готовит"» - мемуарист граф Фёдор Головкин не в пользу себе острословил даже в дипломатических депешах, но в наблюдательности и чутье на настроения двора графу не откажешь.
 ________
 
АНЕКДОТ О НЕЗАКОННОМ ПРОИСХОЖДЕНИИ. Анекдот о незаконном происхождении - оборотная сторона анекдота о подмене младенца, но на публикуактуализировался этот анекдот гораздо позднее: около совершеннолетия наследника с ведома материрегентши, можно почти с уверенность сказать. Было немало версий отцовства Павла Петровича: в том числе его отцом называли Великого князя литовского Станислава Августа Понятовского, в молодости красавца и женолюба. В 1755-1762 гг. Понятовский живёт в России, в Петербурге. А в 1764-м он при поддержке Екатерины II избран последним королём Польши. Едва ли слухи с разными вариантами отцовства не доходили до ушей бывавшего на приемах юного наследника.

«В е л и к и й   К н я з ь (Павел) достиг девятнадцатилетнего возраста, не говоря и не делая ничего такого, что могло вызвать беспокойство относительно его намерений или возбудить сомнение на счет беспрекословности его повиновения; но вдруг, в такой момент, когда этого меньше всего ожидали, была открыта очень обширная переписка с неким бароном... большого ума и довольно бурного поведения. Эта переписка хотя и не заключала в себе ничего явно преступного и не содержала никакого проекта, но в ней говорилось о будущности, о правах и надеждах; это были плохо переваренные мысли головы, в которой начинается брожение. (Почему же наследнику престола нельзя думать о будущности?!)

И м п е р а т р и ц а  и гувернер, обсудив этот случай, решили им воспользоваться. (Редкое согласие интриганов! - авт. статьи) Панин, вместо того, чтобы явиться к великому князю, как всегда, велел ему сказать через камердинера, чтобы он немедленно зашел к нему. Великий князь, удивленный, прибегает впопыхах и вместо того, чтобы встретить со стороны своего наставника обычное почтение, застает его лежащим в кресле. Не двигаясь с места, Панин обратился к нему со следующей речью:

- Кто вы, по вашему мнению, — наследник престола?
— Конечно, как же нет?
— Вот вы и не знаете, и я хочу вам это выяснить. Вы, правда, наследник, но только по милости Ее Величества благополучно царствующей императрицы. Если вас до сих пор оставляли в уверенности, что вы законный сын Ее Величества и покойного императора Петра III, то я вас выведу из этого заблуждения: вы не более как побочный сын, и свидетели этого факта все на лицо. Взойдя на престол, императрице угодно было поставить вас рядом с собою, но в тот день, когда вы перестанете быть достойным ее милости и престола, вы лишитесь как последнего, так и вашей матери.

 В  т о т  д е н ь, когда ваша неосторожность могла бы компрометировать спокойствие государства, императрица не будет колебаться в выборе между неблагодарным сыном и верными подданными. Она чувствует себя достаточно могущественной, чтобы удивить свет признанием, которое, в одно и то же время, известит его о ее слабости, как матери, и о ее верности, как государыни. Вот ваши письма... прочитайте их еще раз и подумайте о том, какое решение вам остается принять.

 Э т а  с т р а ш н а я речь произвела то действие, на которое можно было рассчитывать: великий князь просил прощения. Оно ему было обещано, но с тех пор всякое чувство нежности между матерью и сыном исчезло. Она стала для него только всемилостивейшею государыней, а он для нее верноподданным...»  (граф  Фёдор Гаврилович Головкин. Двор и царствование Павла 1).

 Начинавший дворцовую карьеру при Екатерине II неудачливый дипломат и талантливый литератор - анекдотично злоязычный мемуарист граф Фёдор Головкин (1766 -1823; сослан Екатериной II, после её смерти возвращён Павлом, но в 1800 им же опять сослан за неуместные остроты) к Павлу относился без восторга. Однако в общем контексте мемуаров уже немолодого человека сам стиль изложения анекдота о якобы незаконном происхождении Павла позволяет предположить не особенно сильную веру рассказчика в им изложенные сведения: это иллюстрация мнения двора императрицы, - не более.

За описанием поведением Никиты Панина - старшего (его племянник Никита П-н - младший будет одним из организаторов заговора против Павла I) где-то сквозит двуличность: пока Павел не на престоле, - не вредно и императрице подыграть. В общем, в зеркале  а н е к д о т а  авторства Ф. Головкина вполне отражено как желание  императрицы держать сына подальше от трона, так и для этой цели употреблённые методы, много способствовавшие странности характера будущего государя 

С п р о с и м:  как же могла Екатерина II поощрять слухи о незаконности Павла Петровича  (у Екатерины был другой откровенно незаконный сын - граф Бобринский)?!  Проблема для Екатерины была в том, что с точки зрения западных держав она была регентшей при наследнике, которому вопреки законам императрица не собиралась уступать трон. Приводимый Головкиным анекдот - антипанинский: с совершеннолетием наследника императрице от Панина надо было непременно избавиться: влияние Панина мешало ей управлять сыном. Головкин служил императрице, отсюда и антипанинский анекдот.
__________

МЕТОДЫ  ВОСПИТАНИЯ СТРАННОСТЕЙ. Екатерине удобно было создать такую ситуацию, когда о незаконности наследника говорили бы все, кроме неё: ей говорили бы - её уверяли бы. Тогда императрице оставалось бы покаянно подтвердить... Тогда как она получила трон - законно или незаконно - становилось вроде как бы и не актуальным: зачем через столько лет удачного правления возвращаться к этому вопросу?.. Идёт тонкое зондирование и подготовка нужного общественного мнения, на что Екатерина была - незаурядный мастер. Письма зрелой Екатерины Великой поражают какой-то сверх циничностью отношения к людям.

Письмо драматурга Д.И. Фонвизина 1783 г.: «В с е   и н т р и г и  и все струны настроены, чтобы графа (Панина)отдалить от Великого Князя... Все плохо, а последняя драка будет в сентябре, то есть брак Его Величества, где мы судьбу нашу совершенно узнаем... Развращенность здешнюю описывать излишне. Ни в каком скаредном приказе нет таких стряпческих интриг, какие у нашего двора поминутно происходят, и все вертится над бедным моим графом... Ужасное состояние. Я ничего у Бога не прошу, как чтоб вынес меня с честию из этого ада...»

В итоге в 1783 в связи со свадьбой наследника Панина наградят - званием фельдмаршала, деньгами, деревнями и - отстранят и от Павла Петровича, и от реальных дел. Екатерина выиграет этот бой: «М о й  дом точно вычищен» - скажет она, избавившись от воспитателя своего сына. Между тем, страсть ко всему рыцарственному Павел получил не от матери: мать это ему внушить никак не могла.

По врождённой и воспитанной рыцарственности характера Павел Петрович питал отвращение к заговорам: в мемуарах мелькают намёки на отказ наследника взять власть путём узурпации (т.е. отказ на то зондирования согласия). Лично Павла Петровича мнение: «П р е ж д е  чем быть сыном, Великий Князь есть подданный, и религия мне внушила, что все, что я мог бы предпринять против моей матери, послужило бы впоследствии только к оправданию моих сыновей, если бы они когда-нибудь задумали предпринять что-либо против меня...» - это, без сомнения, очень благородно: благородные натяжки сыновьего долга, так сказать. Но внутреннего согласия с методами правления матери не было.
      *           *           *

ПЕРВАЯ  ЖЕНИТЬБА  И  ВРЕМЕННОЕ  СОГЛАСИЕ. Каким мы можем представить Павла Петровича около 1782 года? Граф Виктор Фридрих Сольмс Зонненвальдский чрезвычайный посланник и полномочный министр в России писал: «Н е  б у д у ч и  большого роста, он (цесаревич Павел) красив лицом, безукоризненно, хорошо сложен, приятен в разговоре и в обхождении, мягок, в высшей степени вежлив, предупредителен и веселого нрава.

В этом красивом теле обитает душа прекраснейшая, честнейшая, великодушнейшая и в то же время чистейшая и невиннейшая, знающая зло лишь с дурной стороны, знающая его лишь настолько, чтобы преисполниться решимости избежать его для себя самой и чтобы порицать его в других; одним словом, нельзя в достаточной степени нахвалиться великим князем и да сохранит в нем Бог те же чувства, которые он питает теперь». Как же совместить эту характеристику с многочисленными свидетельствами уродства Павла?! Во первых, уверения в уродстве исходи от партии Екатерины II. Во вторых, страсти и невзгоды меняют характер и отражаются на лице человека.

 В 1782-м совершеннолетие Великого князя Павла Петровича в его положении фактически ничего не изменит, однако венценосная мать некоторое время старается быть к сыну ближе: императрице нужно согласие сына заменить празднование его совершеннолетия свадьбой. Подкупленный вниманием матери Павел писал другу детства графу Андрею Разумовскому:

«Я с о с т а в и л  себе  п л а н  поведения на будущее время... искать возможности сближаться с матерью, приобретая её доверие,как для того, чтобы по возможности предохранить её от... интриг, так и для того, чтобы иметь... поддержку в случае противодействия моим намерениям... О т с у с т в и е  и л л ю з и й... поведение ровное и отвечающее лишь обстоятельствам: вот мой п л а н... Я обуздываю свою горячность насколько могу; ежедневно нахожу поводы чтобы заставлять работать мой ум и применять к делу мои мысли...» - интересное письмо.

Сообщая Фридриху II о согласии между императрицей и сыном  Сольмс (от 9 февр. 1783 г.) прибавляет: «Я  н е  с м е ю утверждать, не кроется ли тут притворство или, по крайней мере, принужденность со стороны императрицы, так как все ее речи, особенно с нами, иностранцами, сводятся в разговору о великом князе...»; «Я  д о л ж е н сознаться Вашему Величеству, что очень многие здесь подозревают притворство в поведении императрицы. Уверены все, что зла ему она не желает, но что...  показывает она столько любви к наследнику единственно для того, чтобы примирить с собой народ, который Его чрезвычайно любит

Я   з н а ю  из верного источника, что Великий Князь и сам не верит в чрезмерную любовь к нему Императрицы-матери... но так как молодой Князь прекрасно воспитан — он настолько умеет владеть собой, что по внешности положительно нельзя судить о том, что он думает...» В итоге мать уговорила сына совместить празднование совершеннолетия с женитьбой в следующем 1783.
________

ВЫБОР  НЕВЕСТЫ. В поисках невесты остановив выбор на дочерях ландграфа Людвига IX Гессен-Дармштадтского: Екатерина выписала в Россию ландграфиню Дармштадтскую с тремя дочерьми, чтобы Великий князь выбрал себе между ними супругу. После встречи с  принцессами, Павел запишет в дневнике: «Н е с м о т р я на усталость, я все ходил по моей комнате... вспоминая виденное и слышанное... Мой выбор почти уже остановился на принцессе Вильгельмине, которая мне больше всех нравилась, и всю ночь я ее видел во сне.» - слова мечтающего о даме сердца рыцаря.  Так Павел из  сестёр, по отзывам, избрал самую некрасивую, но самую умную - Вильгемину Луизу, нареченную в православии Великой княгиней Наталией Алексеевной.

 Екатерине выбор сыном умной невестки первоначально понравился. И 29 сентября 1773 года состоялась пышная, с развлечениями для народа свадьба. Таким образом  в 1772-ом 18-летие наследника официально не праздновалось, значит и трона он не получил. А 19-летие было заменено свадьбой, - о троне опять не было речи. Екатерина снова выиграла: «Н е д а в н о  императрица высказала, что обязана Великой княгине за то, что ей возвращен ее сын...» (Из донесения, английского посланника Гуннинга) Но согласие в царской семье скоро развеялось.

Случилось для императрицы неприятное: "тихий  ангел", как называл её Павел - «М о л о д а я  великая княгиня в весьма короткое врем вполне овладела умом великого князя, что одинаково не понравилось как императрице, так и народу; первой, потому что она ей показалась интриганкой, а второму, потому что она им видимо пренебрегала.  Никто тогда не предвидел, что ее карьера скоро кончится, так как никто не знал, что ее мать скрыла то обстоятельство, которое препятствовало ей дать престолу наследника...» (Ф. Головкин)- через два с половиной года, в апреле 1776-го, Великая кн. Наталия умрёт при первых родах. А под "народом", естественно, предполагается столичная знать. В конце 1774-го отношения свекрови и имеющей "собственную волюшку" невестки обратятся в почти открытую неприязнь.
   

АНЕКДОТЫ  О  ЗАГОВОРЕ  И  ИЗМЕНЕ  НЕВЕСТКИ. С определённой точки зрения на политику можно смотреть как на сплошной ряд удавшихся и неудавшихся заговоров на почве олицетворённых слухов. Известно, что в политике слухи могут иногда значить более реальных событий: пускается слух - к нему притягиваются нужные факты, ненужные - отбрасываются. Надо ещё учесть, на каком уровне идёт молва: царский дворец для слухов и дурной молвы - великолепный старт!

Молва пошла такая: обожаемая Павлом Наталья Алексеевна проявляет сильный характер: она недовольна положением мужа и презирает Екатерину. Осторожный Панин неожиданно находит не только союзника, но и вдохновителя борьбы за права своего воспитанника. Жена наследника будто бы возглавляет оппозицию против императрицы.

Из «Записок» М. А. Фонвизина: «М о й  покойный отец (Д. Фонвизин) рассказывал мне, что в 1773... когда цесаревич Павел достиг совершеннолетия и женился на дармштадтской принцессе... граф Н. И. Панин, брат его фельдмаршал П. И. Панин, княгиня Е. Р. Дашкова, князь Н. В. Репнин, кто-то из архиереев, чуть ли не митрополит Гавриил и многие из тогдашних вельмож и гвардейских офицеров, вступили в заговор с целью свергнуть с престола царствующую без права Екатерину II и вместо нее возвести совершеннолетнего ее сына. Павел Петрович... согласился принять предложенную ему Паниным конституцию... и дал присягу в том, что, воцарившись, не нарушит этого коренного государственного закона, ограничивающего самодержавие.

Душою заговора была супруга Павла, великая княгиня Наталья Алексеевна, тогда беременная. При графе Панине были доверенными секретарями Д. И. Фонвизин и Бакунин (Петр Васильевич), оба участники в заговоре. Бакунин из честолюбивых, своекорыстных видов решился быть предателем. Он открыл любовнику императрицы князю Г. Г. Орлову все обстоятельства заговора и всех участников — стало быть, это сделалось известным и Екатерине. Она позвала к себе сына и гневно упрекала ему его участие в замыслах против нее. Павел испугался, принес матери повинную и список всех заговорщиков. Она сидела у камина и, взяв список, не взглянув на него, бросила бумагу в камин и сказала: "Я  н е  х о ч у  и знать, кто эти несчастные". Она и так знала всех по доносу изменника Бакунина.

Единственною жертвою заговора была Великая княгиня: полагали, что ее отравили или извели другим образом. Из заговорщиков никто не погиб. Граф Панин был удален от Павла с благоволительным рескриптом... Брат его фельдмаршал и княгиня Дашкова оставили двор... а над прочими заговорщиками учинили тайный надзор...»
_______

ЕЩЁ  РАЗ  О  СУПРУЖЕСКОЙ ИЗМЕНЕ. Не сомневаясь в измене Вел. кн. Натальи Алексеевны, мемуарист А.М. Тургенев эту измену оправдывает: «Р а с ч е т ы  выгод, связей, гордости, богатства—и в частном быту гражданской жизни все подчинили себе во власть! А у сильных на земле другого понятия не существует,—все чувства души подавлены славолюбием. Сии правила сильных мира сего суть причиною, что они соединяли в XVIII веке детей своих, не обращая ни малейшего внимания на взаимную склонность и влечение соединяемых неразрывными узами брака на всю их жизнь... Я  хотел говорить, что знаю по преданиям о великой княгине Наталье Алексеевне, первой супруге в. кн. Павла Петровича... Мое-ли это дело? Скажем, что знаем.

В е л и к а я  княгиня Наталья Алексеевна, рожденная принцесса дома князей Дармштадтских, привезена, по назначению и приказанию великой Екатерины, в Петербург. Екатерине не только князек дармштадтский, да король Фридрих II, герой и философ, был всегда покорный и готовый слуга к исполнению велений её величества... Кто знал, т. е. видал хотя издалека Павла Петровича, для того весьма будет понятно и вероятно, что принцесса Наталья Алексеевна едва-ли могла сочетаться с ним в брак по любви.

Наталья Алексеевна была хитрая, тонкого, проницательного ума, вспыльчивого, настойчивого нрава женщина. Неожиданное назначение камергера, графа Андрея Кирилловича Разумовского послом в Лондон, было для всех деловых и бездельных царедворцев неразрешимою задачею. Екатерина  проникла  зарождавшуюся благосклонность великой княгини к А. Е. Разумовскому и отправила его послом в Англию...

Между тем, Великая княгиня заболела... Велики князь Павел Петрович был страстно влюблен в супругу свою. Когда последовала кончина Великой княгини, Екатерина ту-же минуту приказала принесть к ней шкатулку Вел. княгини, в которой хранились письма, и запечатала ее.

Скорбь вел. князя о потере супруги всех заставила страшиться собственно за его здоровье; все средства и попытки развлечь вел. князя были тщетны. Он был погружен в мрачное уныние духом. Екатерина решилась излечить сына, открыла шкатулку, вынула переписку вел. княгини и отдала ее великому князю. Открытие это произвело в вел. князе, что производит кризис в горячке. Он вспыхнул как порох,—взрыв произвел над ним благотворное действие, не причинив никому вреда. Разумовский во все время царствования Екатерины пользовался милостями и доверенностию её величества. Кончина государыни застала Разумовскаго послом в Bене; на место его был немедленно назначен другой... но гр. А. К. Разумовский не возвращался в Россию, в продолжение всего царствования императора Павла,и благоразумно сделал». (А.М. Тургенев)
________

ИТАК, Великая княгиня, как утверждали ее недоброжелатели, будто бы не только вступила в любовную переписку и связь с другом Павла Петровича - красавцем графом А. К. Разумовским, но даже задумывала совершить вместе с ним государственный переворот на манер произведённого её свекровью в 1762, - так писал бывший до 1784 на русской службе австрийский принц Кристиан Август Вальдек-Пирмонтский.

Английский посланник Джеймс Гаррис писал о Наталье Алексеевне канцлеру Англии графу Суффолку, что вскоре после брака с цесаревичем принцесса Гессен-Дармштадтская стала управлять им, а сама находилась под влиянием своего любовника Андрея Разумовского: «Э т а  молодая принцесса была горда и решительна, и если бы смерть не остановила ее, в течение ее жизни наверное возникла бы борьба между свекровью и невесткой.» - возможно, так и случилось бы. Но возможное  ещё не есть - совершившееся, какую грань слухи нередко стирают.

Ходили слухи, что по указу свекрови-императрицы роженицу отравила повивальная бабка. Рассказывали также, что примерно за час до смерти невестку посетила Екатерина. «В и д и т е, что значит бороться со мною, — сказала она. — Вы хотели заключить меня в монастырь, а я отправлю вас подальше, прямо в могилу. Вы отравлены...» В принципе, характер Екатерины этот анекдот верно отражает. Но потенция характера опять-таки не есть ещё свершившееся по факту.
  ___________________

П р о а н а л и з и р у е м  ситуацию: получала ли от подобных слухов выгоду Екатерина II? Да получала: во первых слухами об этом заговоре как заговорщик окончательно был скомпрометирован Никита Панин. Во вторых, создавалась легенда о несправедливости: заговоре неблагодарного сына против великодушной матери. Легенда эта позволяла вычеркнуть вопрос о том, что совершеннолетний сын этот имел все законные права получить свой трон от регентши-матери. В  это же время удаление помогшей Екатерине взойти на престол княгини Дашковой указывает: Екатерина избавлялась от старых слишком много знавших друзей.

В настоящем исследователи склонны "на ура" поддерживать версию о государственном перевороте, замышляемом в России 20 летней беременной, не знающей русского языка немкой: «О б о ж а е м а я  Павлом Наталья Алексеевна проявляет сильный характер: она недовольна положением мужа и презирает Екатерину. Осторожный Панин неожиданно находит не только союзника, но и вдохновителя борьбы за права своего воспитанника. Жена наследника возглавляет оппозицию против императрицы...» (Современный историк-романист Г.Л. Оболенский)

 Кажется, на самом деле  речь может идти только о том, что действительно недовольную положением мужа, Наталью Алексеевну подставили другие заговорщики. Но сохранившиеся свидетельства не показывают столь беспринципным человеком Никиту Панина. Зато того, кому открыл заговор предатель, - фаворита императрицы Григория Орлова те же свидетельства рисуют как чуждого каких-либо моральных затруднений для исполнения нужной - желаемой матушкой императрицей цели. Цесаревич Павел терпеть не мог Григория и Алексея Орловых, - те платили тем же. Все при дворе знали, что Орловы стремились убрать и Панина: к кому же как ни к Орловым должен был прийти доносчик?!

Что касается самого доносчика Бакунина, то  сардинский посол маркиз де-Парелла указывает: «С  о д н о й  стороны, нельзя не признать в нем (Бакунине) ловкости и ума, то с  д р у г о й - добросовестность его более чем сомнительна». По словам посла Франции графа Луи Филиппа де Сегюра В.П. Бакунин был: «б е с с о в е с т н ы й; он рад бы завладеть достоянием каждого... Он как-то продал и предал графа Панина, своего благодетеля, и этим навлек на себя всеобщее презрение. Он не боится, что будет смещен: он обладает образованием, коварством и неутомимостью прокурора». (Записки графа Сегюра о пребывании его в России в царствование Екатерины II; 1785–1789).

Отчего же тогда все так легко верили в серьёзность заговора невестки против Екатерины II? Не оттого ли в том числе, что к 1784-му и в России, и в Европе было достаточно недовольных царствованием "матушки?! Был на самом деле заговор или нет, но "заговорщику" Панину многие сочувствовали. Екатерина же никаких официальных обвинений Панину не предъявила.

Слухами о заговоре и измене Екатерина II предполагала уничтожить влияние молодой супруги на Павла: здесь не совсем исполнилось. При жизни Наталье Алексеевне удалось уверить супруга, что всё это - интриги именно Екатерины и её приближённых. По совокупности в 1784-м отношения между матерью и сыном опять сделались напряжёнными. В этой ситуации смерть Великой княгини была очень "к месту". Отсюда, вероятно, - слухи об её отравлении свекровью. И эта ситуация - уже после смерти Наталии Алексеевны стала благодатной почвой для анекдота о супружеской измене.
__________

 ОТ  ЧЕГО  УМЕРЛА ПЕРВАЯ СУПРУГА ЦЕСАРЕВИЧА  ПАВЛА? По факту первая супруга Павла Петровича умерла в первых родах: «Н и к т о  не знал, что ее (супруги) мать скрыла то обстоятельство, которое препятствовало ей дать престолу наследника. Мне впоследствии, в Германии, сообщили об этом следующее: принцесса родилась с неестественным наростом хвостца, который увеличивался с ростом и становился весьма тревожным. По этому поводу были спрошены первые хирурги Европы, но безуспешно.

 Н а к о н е ц... какой-то шарлатан... обещал удалить этот нарост. Он велел изготовить род сиденья из железа и посадил туда бедную крошку с такою силою, что хвостец переломился и провалился во внутрь тела. Девочка чуть не умерла от этой ужасной операции, но хотя ее тогда вылечили, она должна была умереть с выходом замуж; действительно при первых же родах ребенок был остановлен внутренним препятствием, о котором никто не знал и которое нельзя было устранить.

Великая княгиня выказала в последние минуты необычайный героизм, требуя, чтобы ею пожертвовали ради ребенка. Это был сын, но жертва матери не могла его спасти. (когда сделали кесарево сечение, ребёнок был уже мёртв)  Это происшествие описывалось различно, но то, что я рассказываю — истина. Г. де Николаи, секретарь этой принцессы, и ля-Фермьер, ее чтец, были моими друзьями и присутствовали при всем этом». (Ф. Головкин). Всё это физически не отменяет возможности отравления, но зачем?! Ведь Екатерина жаждала иметь внука! И Екатерина, опираясь на результаты вскрытия, с гораздо большими подробностями писала барону Гримму о внутреннем дефекте покойной невестки.

_____________________________
 
АНЕКДОТ  ОБ УБИЙСТВЕ  ИЛЛЮЗИЙ. По смерти любимой Супруги Натальи Алексеевны: «Г о р е  Великого князя не знало границ. Он отказывался от всякого содействия и совета, и императрица была очень озабочена; тогда принц Генрих Прусский (Генрих Людвиг Прусский: 1726 — 1802; младший брат Фридриха Великого), находившийся как раз в С.-Петербурге, просил ее предоставить ему избрание средства, чтобы вернуть Великому князю спокойствие, от которого, казалось, зависела его жизнь...

 Опасность, между тем, все увеличивалась и Екатерина, наконец, уступила принцу... В течение суток, была разыграна самая гнусная интрига, которую когда-либо затевали против памяти усопшей... Принц Генрих насильно ворвался к упорно уединявшемуся великому князю и сказал ему, что... он должен открыть ему тайну, а именно, что он убивается ради женщины, совершенно не достойной нежной памяти и сожалений.

 П о с л е  этого первого у д а р а, принц выждал, пока оскорбленный в своей чести великий князь не потребовал от него объяснений; тогда он стал ему напоминать разные случайные обстоятельства, подкрепляя их письмами, которые были заранее заготовлены на основании мнимых признаний, сделанных будто бы покойной на исповеди ее духовнику Платону; последнего заставили подтвердить эту ложь, ввиду блага, ожидаемого от нее, и указать виновника в лице ближайшего фаворита несчастного супруга — графа Андрея Разумовского, внешность и смелость коего придавали некоторую правдоподобность приписанной ему роли.

К о г д а  все было готово, чтобы нанести великому князю последний у д а р, принесли ларчик, наполненный мнимыми письмами, и призвали Платона, впоследствии знаменитого московского митрополита, привыкшего еще раньше к разным интригам, который должен был открыть тайну принятой им от умирающей исповеди. Эта чудовищная интрига имела полный успех. Великий князь добровольно вернулся к жизни и согласился через несколько месяцев поехать в Берлин, чтобы встретиться там с вюртембергской принцессой, избранной для того, чтобы его окончательно утешить...» -  мемуарист Ф. Головкин хотел бы обелить действия императрицы Екатерины которой он в то время служил. Но обеливает он, не отрицая факта, но сваливая" вину на советчиков. Возразим Головкину: Екатерина охотно поддавалась внушению, только когда внушаемое полностью соответствовало её целям.

Одно из правил правления Екатерины Великой: надобно делать так, чтобы люди думали, что они сами желают сделать то, что вам угодно. ( Но кто бы ни придумал трюк с изменой, трюк этот можно назвать - у б и й с т в о м  и л л ю з и й, что навсегда неизгладимо для душевного склада. За возможным авторством императрицы матери этот трюк становится  даже не жестоким, но беспримерно циничным (в цинизме утеряны критерии милосердия и жестокости).
_________

БЫЛА  ЛИ  ИЗМЕНА  НА  САМОМ  ДЕЛЕ? Одни мемуаристы это подтверждают, другие - обходят стороной или отрицают. Курсировавший между двором Екатерины и двором её сана в Гатчине (т.е. имевший возможность наблюдения) Ф. Головкин отрицает: «П а в е л, будучи в то время еще очень молод, в семейной жизни, у себя дома, проявлял высшую степень фамильярности и товарищеских отношений. Граф Разумовский входил к нему утром, когда он еще был в спальне с Великой княгиней, которая очень смеялась над его возней с фаворитом, при чем оба иногда, во время свалки, валялись на кровати.

Так как уединенная жизнь Его Императорского Высочества давала повод ко многим вольностям, которыми фатоватый Разумовский потом хвастался перед Двором, то принцу Генриху стоило только приписать преступные намерения тому, что в публике уже давно служило предметом критики. Великий князь, для которого семейная жизнь представляла так много прелести, в скором времени забыл, в объятиях свежей и рослой принцессы (второй супруги), ту, которую он сначала считал возможным пережить...». (Ф. Головкин)

Довольно странно, что всегда выгораживающий Екатерину и насмехающийся над Павлом и его малым в Гатчине двором Головкин в данном случае косвенно свидетельствует против императрицы, хоть и поставляя перед ней как главного виновника Генриха Прусского. Не стоит ли на этот раз поверить Головкину?! Так или иначе, но поверившего в измену жены Великого князя Павла на похоронах не было, а якобы возлюбленный Натальи Алексеевны присутствовал.После чего граф Разумовский будет от греха подалее удалён - русским посланником в Неаполь. А Павел через несколько дней после смерти первой жены даст согласие на второй брак.
 

ОБ УМЕ  И  РУХНУВШЕМ СОГЛАСИИ. Ещё после первой женитьбы сына в 1773-м Екатерина II сердечно предостерегала его от тех, "к о т о р ы е  желают, чтобы вы были Катоном (знаменитый римский оратор) в двадцать лет, и которые стали бы негодовать, коль скоро вы им не сделаетесь". Вдобавок императрица пригласила Павла два раза в неделю приходить к ней с глазу на глаз "для выслушивания бумаг, чтобы ознакомится с положением дел, с законами и  м о и м и  правительственными началами..." Тут то непрочное согласие вскоре и рухнуло:  слишком активные для подчинения личности и мать, и сын имели совершенно разные взгляды на "правительственные начала." 

 Уже в разгар антагонизма между Павлом и матерью от самой Екатерины II и её приближённых исходит довольно поздняя версия, что наследник с детства был недалёкого ума, - чтобы обосновать его от власти отстранение. В детстве лишённый материнской любви и привыкший в тайне почитать отца как погубленного страдальца теперь выросший сын начинает платить венценосной матери от неё же отражённой откровенной неприязнью: отношения более не восстановятся.

Энергичный сын жаждал вместо слушания лекций деятельности. В 1887 цесаревич чётко изложит взгляд о необходимости закона престолонаследия по праву первородства по мужской линии "дабы наследник был назначен законом самим; дабы не было не малейшего сомнения кому наследовать". Но ведь принятие такого закона выставляло бы Екатерину как правительницу незаконную! Как видим, Павел не был ни пассивен, ни особенно сумасброден в этот период.
___________
ПРИМЕЧАНИЕ СОВРЕМЕННИКА. Образованнейший человек своей эпохи князь Фёдор Голицын в своих "Записках" с дипломатично замаскированной претензией рассудит: «Д а  п о з в о л я т  мне сделать здесь одно свое примечание, как иногда рассудок человеческой заблуждается. Понимаю, что государю умному и редких достоинств возражения и противоречия нестерпимы; еще менее соучастника в правлении терпеть он может; но приготовлять достойного преемника что мешает?
 
Н е  н а д л е ж и т  ли ему, напротив того, пещись, сколько возможно, его во всем усовершенствовать, дабы установленный в правлении порядок, дабы собственною его способностью приобретенная государству слава не могли увядать и во времена его наследников? При Екатерине один разумнейший вельможа говаривал и не без основания, что она к несчастию отличала иногда свою собственную славу с славой своего народа...

...В о с ш е с т в и е  Императрицы, переворотом соделанное, оставило в сердце её некоторое беспокойство и ненадежность на постоянную к себе преданность от вельмож и народа. И так она за правило себе поставила сосредоточить всю власть в единыя свои руки. По моему мнению, она бы еще более славы себе прибавила, если б уделила Великому Князю часть своих трудов. Сколько же бы он пользы от того получил! Сколько бы Россия от того могла быть счастливее! ...В подобных случаях иногда удивительно, сколь государи, украшенные впрочем редкими дарованиями, ослеплены собственным самолюбием и предпочитают личную свою славу славе общей и своего народа...» - справедливо сказано! Только сказано много спустя после смерти Екатерины II, тогда как при жизни государыни Голицын не прочь был в её пользу интриговать.

Скажем не так как Голицын дипломатично, что Екатерина II - была откровенным узурпатором: в подобной же ситуации в Европе трон должен был бы отойти к наследнику. Это понимая, помогавшее Екатерине взойти на трон её ближайшее окружение ни в коем случае не желало себе в правители цесаревича Павла, от которого было ожидать кары за убийство отца и удаления фаворитов матери. Ситуацию обострил бунт Емельяна Пугачёва 1773-1775 гг.
___________

АНЕКДОТ ОБ "ОТЦОВСКОЙ ЛЮБВИ". Принявший имя Петра Федоровича - Петра III  Емельян  Пугачёв с начала восстания прилюдно проявлял к цесаревичу "отцовскую" любовь, заявляя, что «ц а р с т в о в а т ь  не желает и хлопочет только в пользу Павла Петровича».  В так называемом пугачёвском «дворце» - в посёлке Берды в царской избе на стене парадной горницы помещен был портрет цесаревича, за здоровье которого пил Пугачёв с соратниками. Когда же раз соратники хотели пить и за здоровье же императрицы Екатерины Пугачёв будто бы сказал:

- "Н е т!  за здоровье её не пейте, а извольте кушать за здоровье Павла Петровича! ...Здравствуй, всероссийский наследник Павел Петрович! Жаль мне Павла Петровича:— как бы де его окаянные злодеи не извели". (Дубровин Н.Ф. Пугачёв и его сообщники. 1884) Даже если о таких "тостах" не донесли (что сомнительно: опасность, скорее, преувеличивали) Екатерине II, ей было чего испугаться: с начала пугачёвского восстания за сыном она велела учредить тайный надзор, о котором странным образом все знали.

Тут ещё в разгар восстания Павел представил матери своё "Р а с с у ж д е н и е  о государстве...": "С о в е р ш и л  намерение сделать себя полезным государству, писав сиё от усердия и любви к отечеству, а не по пристрастию или корысти, в такое время, где... многие следуют двум последним... А сему я быв сам очевидцем... как верный сын отечества молчать не мог." - по сути это критика всей политики Екатерины с выпадами против власти её фаворитов. Следствием было усиление охлаждения матери к сыну. Новый Гамлет - Вел. князь Павел сделался мрачен, раздражителен, замкнулся. Тогда усилились проявились его напоказ резкие выходки.
    *          *            *

ИНСТРУКЦИЯ  ВТОРОЙ НЕВЕСТЕ. Итак, в 1776 (после восстания Пугачёва)первая супруга наследника русского престола скончалась, успев якобы изменить мужу с его другом графом А. Разумовским. Свидетельства - будто бы подделанные письма усопшей - представила Екатерина II, якобы для излечения сына от безумной тоски по усопшей... Тут не знаешь, что и думать!? Во всяком случае, Павел поверил. От такого "лечения" из тоски по усопшей сын впал - в к ней ненависть и глобальную, испортившую ему жизнь подозрительность ко всем. Тут цесаревича для успокоения срочно вторично женят.

 В 1784 г. цесаревич отправляется в Пруссию знакомится с выбранной ему будущей новой супругой. Там очарованный прусским войском и законами Павел клянётся Фридриху II в вечной дружбе (не потому ли очарован, что король в своей стране имел полную власть?..) Своей новой невесте эксцентричный с частично разбитым сердцем жених вручает инструкцию - п л а н  её образа жизни по вступлении в брак:

«1. Ч т о  касается религии <…>. Я полагаю <…>, что принцесса настолько ознакомлена с религией вообще, что она не может быть ни невежественна, ни ханжа, ни неблагочестива.

2. К а с а е т с я  императрицы и поведения принцессы по отношению к ней <…>: следует быть предупредительной и кроткой, не выказывать досады и не жаловаться на нее кому бы то ни было <…>.

3. К а с а е т с я  желательного ее обращения со мною <…>. Я не буду говорить ни о любви, ни о привязанности, ибо это вполне зависит от счастливой случайности, но что касается дружбы и доверия <…>, то я не сомневаюсь, что принцесса пожелает снискать их своим поведением <…>. Ей придется прежде всего вооружиться терпением и кротостью, чтобы сносить мою горячность и изменчивое расположение духа, а равно мою нетерпеливость <…>.

4. К а с а е т с я  нашей публики <…>. Следует различать публику от нации, или народа: первая более воспитана и несколько менее невежественна, нежели народ <…>. Принцесса должна быть со всеми вежлива <…>, иметь приветливый и непринужденный вид, <…> казаться всегда веселой и спокойной…»

 Всё вполне разумно: жених пытается избежать недоразумений. Вот эта-то разумность в данном случае и пугает! 14 пунктов этой чем далее, тем более пространной инструкции практически лишают невесту самостоятельности: она должна вплоть до минут точно вписаться в установленный супругом порядок, который ради неё не собираются менять даже в мелочах. И  плюс ко всему: «Н е  п р и н и м а т ь  ни от кого никаких советов или указаний, не сказав о том хоть чего-либо -  м н е».

Но как выясняется, Павел не сочинял этой инструкции: он только дополнил из 13 пунктов инструкцию Екатерины «Наставления Екатерины II, данные княгиням российским», посланные своей будущей невестке Наталье Алексеевне: сделавшись женой Павла Петровича, принцесса не должна слушать никаких наветов злобных людей против императрицы или цесаревича, а в деле политики не поддаваться внушениям иностранных министров и т.д., и т.п.

К о н е ц екатерининской инструкции: «С л е д у я  этим правилам, принцесса должна ожидать самой счастливой будущности. Она будет иметь самого нежного супруга, которого она составит счастье и который, наверно, сделает ее счастливой; она будет иметь преимущество именоваться дочерью той императрицы, которая наиболее приносит чести нашему веку, быть ею любимой и служить отрадой народу, который с новыми силами двинулся вперед под руководством Екатерины, все более прославляющей его, и принцессе останется только желать продления дней Ее Императорского Величества и Его Императорского Высочества Великого Князя, в твердой уверенности, что ее благополучие не поколеблется, пока она будет жить в зависимости от них», - Павел руководство Екатерины безоговорочно заменил на свое, что невесте как раз не обещало особого счастья.

Насколько же отношения в первом браке цесаревича между супругами были не фамильярными, настолько же её последствиям испуганный вступающий во вторичный брак цесаревич пытается этот брак регламентировать "Инструкцией", что подразумевает замену человеческих отношений этикетом. Перепадами от жёсткого этикета к естественному для человека общению с людьми можно объяснить все дальнейшие резкие колебания характера Павла Петровича: своим воспитанием и "лечением" сыновьего отчаяния добилась этого именно венценосная мать.

Превосходящее немцев педантичностью желание жить - методически объяснимо желанием обуздать свои пороки, ведь наследник рос окружённый склонными к масонству лицами: одна из целей масонов - духовное самосовершенствование. Но плохо, когда по своему образцу совершенствование в перспективе навязывается целой стране. Логично заранее предположить: такие же "инструкции" Павел Петрович в будущем применит и  к государству в целом, - такие предположения оправдаются.

 Подавляемые значительную часть жизни личности при получении воли не предсказуемы. В этом случае личности подобного Павлу Петровичу склада будут делать всё наперекор запретам, от других противоречий собственным инструкциям никаких противоречий не склонны терпеть. Что касается брака, то добросовестно выполнившая инструкцию молодая немка - супруга, тем на первых порах вполне добилась дружбы и любви супруга, что скоро вызовет опасение у  царственной свекрови, к себе обуздывающих инструкций, отнюдь, не применявшей.

 В этом случае не будем искать в поступках императрицы особенно государственной логики: это привыкший к единовластию характер матери предчувствует сопротивление своим же примером воспитанного такого же самовластного характера сына с его окружением. Между тем далеко не все придворные восхищались по отношению к сыну действиями самодержицы, - были примыкавшие к малому гатчинскому двору наследника:  «К а з а л о с ь  б ы, что в такой стране, как Россия, подобное обхождение исключало всякое неудовольствие. Но, несмотря на то, постоянно раздавались жалобы и претензии; фавориты молодого двора громко вопили и никто им в этом не препятствовал». (Ф. Головкин) - пытались препятствовать, поправим мы мемуариста.

После второго брака наследника  цесаревича от последовательно удалялись лица ему преданные: а ведь лишённая дружеских связей буйная фантазия в одиночестве нередко рисует будущие картины мщения. Возросшая самостоятельность Великого Князя Павла теперь подкреплялась ещё и сознанием дружбы Фридриха II (для людей типа наследника собственное убеждение было важнее реальности), в то время как Екатерина II уже разочаровалась в "старом Ироде" - как она называла Фридриха. Можно сказать, что намерения цесаревича и его венценосной матери трагически и вместе с тем анекдотически не совпадали.
*            *             *         

ЗАГРАНИЧНОЕ  ПУТЕШЕСТВИЕ  ЦЕСАРЕВИЧА  В  АНЕКДОТАХ. В 1781-1782 г. Великий Князь Павел с супругою  под титулами граф и графиня Северные отправляются в Екатериной подготовленное путешествие по Европе для сближения с императором Иосифом II - о чём Павлу Петровичу даже не сообщили, зато он получил возможность вкусить свободы поведения. "Я   и м е ю   п р е т е н з и ю   б ы т ь  б л е с т я щ и м!" - писал наследник из Рима. И он нравился любезностью и прямодушием, хотя порой вспыльчивость давала себя знать. В Неаполе свита едва успела помешать ему устроить дуэль с бывшим другом русским посланником графом Разумовским, - якобы любовником первой супруги (быть любовником - не государственное преступление, - за это знатных придворных обычно ссылали куда-нибудь подалее посланником).

П р у с с к и й  а н е к д о т  о  д в у х   "г е н и я х". При визите наследника русского престола в Пруссию случилась пикантная история (то, что в  то время и называлось  анекдотом). Известно, что король Прусский лично занимался делами театра, до мелочей: «С л у ч а л о с ь, что к театральным делам примешивалась высшая политика... Когда великий князь Павел приехал в Пруссию, "это, — рассказывает сам Фридрих I, — был беспрерывный ряд празднеств, начиная с границы и до самого Берлина, где роскошь и хороший вкус соперничали между собою, чтобы оказать высокому иностранцу наибольший почет". Не было упущено ничего, чтобы поддержать в наследнике русского престола хорошее расположение духа. Поэты и музыканты принялись за дело, чтобы сочинить достойный случая пролог, для произнесения его перед началом оперы в честь высокого гостя.

 В этом прологе гении России и Пруссии должны были приветствовать друг друга, соединив свои голоса в дуэте, и, наконец, броситься в объятия друг друга. Актеры, предназначенные сыграть этих двух гениев, были избраны самим королем. Но при этом он принял во внимание исключительно их голоса, а не их внешность, причем случайно гений России оказался мизерным, а гений Пруссии изображался актером крупного телосложения. Великий князь Павел, вспыльчивый и подозрительный нрав коего был достаточно известен, мог в этом усмотреть умышленное оскорбление своего отечества. С другой стороны, не исключалась возможность, что этот маленький сатирический намек входил в намерения короля. Можно ли было, в виду таких обстоятельств, предупредить его?
   
...Гордиев узел был разрублен одним смелым музыкантом, который отважился обратить внимание короля на этот щекотливый вопрос. Король остался доволен его смелостью, как видно из двух писем (в театральную дирекцию)... "По весьма разумным причинам я приказал... передать в прологе к предстоящей опере роль г-жи Кох — г-ну Порпорини, а роль последнего — первой... Дано в Потсдаме 16 июля 1776 г."»
 
  К вышеприведённому королевскому посланию на следующий день следует от монарха уточнение: «П р и  о б м е н е  р о л и  г-жи Кох, как я вчера приказал, речь идет лишь о том, чтобы поручить роль гения России певцу большого роста: и если Порпорини (певец) не может ее выучить в столь короткое время, то надо выбрать кого-нибудь другого такого же самого роста, чтобы изобразить в этой картине гения России, а г-жу Кох переодеть в хориста и поставить ее по соседству с этим гением, так, чтобы не было заметно, что гений и тот, кто поет его роль, два различных лица. Я предоставляю вам заботу устроить все это по соглашению с моим капельмейстером — так, чтобы моя воля была исполнена без ущерба для пролога. К сему молю Бога принять вас под Свою святую защиту». (Фёдор Головкин. Двор и царствование Павла I) Роль гения России первоначально должна была исполнять женщина - одного пола с Екатериной II то есть... 

Не Фридрих I ли косвенно способствовал у Павла оформлению в сравнении с высказыванием Шекспира ополитизированной идеи "весь мир - театр" - с людьми следует считаться лишь настолько, насколько они в данный момент отвечают заданной монархом роли?.. Сменить актёра в спектакле - в порядке вещей! Которой идеи "сценическое" оформление Павел с малолетства наблюдал при дворе своей матери. Вообще же Павел Петрович к его чести за границей посещая учёные и благотворительные учреждения и беседуя с художниками и литераторами, высказал немалые в разных областях знания.
_______________________________

ПАРИЖСКИЕ  АНЕКДОТЫ. Воспитанный по французской системе в Париже Павел чувствовал себя прекрасно. По словам многолетнего корреспондента Екатерины барона Фридриха Гримма (публицист эпохи Просвещения, критик и дипломат)  в Версале граф Северный имел вид, будто знает французский двор как свой собственный.

«Н е с м о т р я   на то, что он лицом был очень некрасив, над чем он сам посмеивался, он так хорошо умел себя держать, что отнюдь не казался простым и был настолько сдержан, что как будто ничему не удивлялся. Однажды в его честь устроили бал в большой галерее в Версале, где уже много лет не давались празднества, и король рассчитывал, что произведет этим большое впечатление на великого князя. Когда граф дю Нор (псевдоним наследника) вошел, он раскланялся и стал, как всегда, разговаривать с придворными:
- Посмотрите-ка на моего дикаря, — сказал Людовик XVI, потеряв терпение, графу де Бретёль, — ничему он не удивляется.
— Это потому, — ответил министр, — что он каждое воскресенье видит то же самое у своей матери» (Ф. Головкин)
_______

АНЕКДОТ  О  ПУДЕЛЕ. Вести из России испортили графу дю Нор настроение: Екатерина лично сообщала о перехваченном из Петербурга письме флигель-адьютанта Павла Бибикова к находившемуся в свите цесаревича Павла Андрею Куракину: в письме якобы оказались резкие выражения в адрес Потёмкина и самой Екатерины, - на поверку юношеская болтливость. При всём старании не обнаружив и тени против императрицы заговора, Бибикова, тем не менее, удалят от дел, а Куракина по возвращении в Россию сошлют в имение. Последнее, видимо, по характеру матери предполагая, в это время при Людовике XVI Павел «проговорился о бесчеловечной политике русской царицы.

На вопрос Людовике XVI, неужели в его свите нет ни одной персоны, преданной ему, царевич воскликнул:
– Ах! Я бы очень досадовал, если бы в моей свите находился самый маленький пудель, ко мне привязанный, потому что мать моя велела бы его утопить прежде чем мы оставили бы Париж!» (Из письма Марии Антуанетты – Иосифу II-16 (5 июля) 1782 г.) - от горечи преувеличение, к которым склонны все книжные идеалисты. О неосторожных словах наследника донесли Екатерине - тоже с преувеличениями, надо думать. Сходную мысль Павел повторит от 8 июня 1883 г. в письме к барону Ерофею Остен-Сакену: «Я  п о  у б е ж д е н и я м  считаю нужным молчать». Тоже Сакену от 12 января 1884 г.: «М  о ё   в л и я н и е...состоит в том, что мне стоит только упомянуть о ком-нибудь... чтобы повредить им...»
  ________________

АНЕКДОТ О  ВРЕДНОМ  ВЛИЯНИИ. «К о г д а  престарелый граф Панин (Никита Иванович П-н: 1718 - 31-го марта 1783 г.), руководитель его юности, лежал на смертном одре, Великий князь, имевший к нему сыновнее почтение, не покидал его постели, закрыл ему глаза и горько плакал. В числе окружавших графа находился г-н фон-Алопеус старший (Максим. М-ч)... от которого я слышал передаваемый мною рассказ. Граф Панин был его благодетелем, и потому глубокая горесть овладела им при этой смерти; он стоял у окна и плакал.

 Великий князь, заметив это, быстро подошел к нему, пожал ему руки и сказал: "С е г о д н я ш н е г о  д н я  я  вам  не  забуду". ...Когда он (Алопеус) оставлял Петербург (1783 г. Алопеус был назначен русским посланником ко двору епископа Любекского) он пожелал иметь прощальную аудиенцию и у Великаго князя. Павел приказал сказать ему, что он может приехать к нему, но в тайне (heimlich), чрез заднюю дверь. Он принял его в своем кабинете и снова уверял в своем благоволении, при чем не только объявил ему, что в настоящее время ничего не может сделать для него, но даже предостерегал его не оглашать дружественных отношений, в которых он к нему находился, потому что это могло ему лишь повредить.

 С ы н, к о т о р ы й  постоянно оказывал своей матери столько покорности, что неоднократно с негодованием отвергал предложения вступить на её престол, несмотря на то, что все было к тому подготовлено (Паниным в том числе) должен был, тем не менее, питать оскорбительное для себя убеждение, что простого благоволения с его стороны было достаточно, чтобы повредить! Какая горечь должна была отравить его сердце!» ; «Трудно решить: нерасположение ли матери развило в сыне его характер, или, наоборот, характер его, по мере того, как развивался, возбуждал нерасположение матери?» (Записки Августа Коцебу)
  *       *        *

ОТЗЫВЫ  О  ЦЕСАРЕВИЧЕ. К марту 1882-го граф и графиня Северные были во Флоренции встречены Герцогом Тосканским Леопольдом (будущим императором Леопольдом II) Герцог писал своему старшему брату, королю Германии и императору Священной Римской империи Иосифу II (1741-1790): «Г р а ф  С е в е р н ы й (Павел Петрович), кроме большого ума, дарований и рассудительности, обладает талантом верно постигать идеи и предметы и быстро обнимать все их стороны и обстоятельства. Из всех его речей видно, что он исполнен желанием добра.  Мне кажется, что с ним следует поступать откровенно, прямо и честно, чтобы не сделать его недоверчивым и подозрительным <…>. Он не принадлежит к числу тех людей, которые позволили бы кому бы то ни было управлять собою. Вообще он, кажется, <…> будет строг, склонен к порядку, безусловной дисциплине, соблюдению установленных правил и точности.

 В разговорах своих он ни разу и ни в чем не касался своего положения и императрицы, но не скрыл от меня, что не одобряет всех обширных проектов и нововведений в России, которые в действительности впоследствии оказываются имеющими более пышности и названия, чем истинной прочности <…>. Он не скрыл от меня своего неодобрения... всякому плану увеличения монархии, уже и без того очень обширной и требующей заботы о внутренних делах. По его мнению, следует оставить в стороне все эти бесполезные мечты о завоеваниях, которые служат лишь к приобретению славы, не доставляя действительных выгод, а, напротив, ослабляя еще более государство...» - блестящий анализ характера!

Герцогу Тосканскому изложение своих мыслей об управлении Россией граф Северный закончил уже на уровне ему ненавистных личностей. При русском дворе полно иностранных шпионов: «Э т о  князь Потемкин, статс-секретарь императрицы Безбородко... Я вам называю их: я буду доволен, если узнают, что мне известно, кто они такие, и лишь только я буду иметь власть, я их отстегаю (je les ferai ausruthen), уничтожу и выгоню». 
  ______________

Ранее герцога Тосканского Фридрих II Прусский летом 1776 г. в Мемуарах сделал запись: «С л и ш к о м   в а ж е н, заносчив и горяч, чтобы удержаться на престоле народа дикого, варварского и избалованного нежным женским правлением. Он может повторить судьбу своего несчастного отца» (тогда Павел приезжал в Берлин для знакомства со второй женой). Премудрый Фридрих II от своего пылкого почитателя не добился полной откровенности, потому что сам не имел привычки быть откровенным. И многие мемуаристы свидетельствуют о чрезмерной чувствительности Павла Петровича на отношение к нему, - в первой половине жизни эта чувствительность Павлу не изменяла. 

В более чем в годовой прогулке по Европе граф и графиня Северные в целом приобрели симпатию европейских монархов и их приближённых. «П р и з н а ю с ь, что известия об их успехах превзошли мои ожидания» (Екатерина II – барону Гриму от 9 июня 1782. – Сб. РИО. Т. 23. С. 241)- удивлённая и настороженная слишком благоприятными отзывами о своём сыне о якобы простоватой невестке венценосных заграничных родственников Екатерина II, холодно - рядом мелочных запретов встретив детей, под видом милости сыну отдаёт во владение Гатчинское имение: практически это была 14 летняя ссылка от большого двора. Сам Павел горько скажет:«Е с л и  ч е м у-н и б у д ь  о б у ч и л о  меня путешествие, то тому, чтобы в терпении искать отраду». (Павел – отцу Платону // РА. 1887. Кн. 2. С. 30).
 
ГАТЧИНСКИЙ  ВЕРСАЛЬ. Гатчина была любимым местопребыванием Павла в осеннее время и здесь происходили ежегодные маневры войск. Как северная деревенская резиденция, Гатчина великолепна: дворец или, вернее, замок представляет обширное здание, выстроенное из тесанного камня, прекрасной архитектуры. При дворце обширный парк, в котором множество великолепных старых дубов и других деревьев. Прозрачный ручей вьется вдоль парка и по садам, обращаясь в некоторых местах в обширные пруды, которые почти можно назвать озерами. Вода в них до того чиста и прозрачна, что, на глубине 12--15-ти футов, можно считать камешки, и в ней плавают большие форели и стерляди.

   Павел был весьма склонен к романтизму и любил все, что имело рыцарский характер. При этом он  имел расположение к великолепию и роскоши, которыми он восторгался во время пребывания в Париже и других городах Западной Европы... В Гатчине происходили большие маневры, во время которых давались и празднества. Балы, концерты, театральные представления беспрерывно следовали одни за другими, и можно было думать, что все увеселения Версаля и Трианона по волшебству перенесены были в Гатчину.

К сожалению, эти празднества нередко омрачались разными строгостями, как, например, арестом офицеров или ссылкою их в отдаленные гарнизоны без всякого предупреждения. Случались и несчастья, какие бывают нередко во время больших кавалерийских маневров, что приводило императора в сильное раздражение. Впрочем, несмотря на сильный гнев, вызываемый подобными случаями, он выказывал большое человеколюбие и участие, когда кто-нибудь был серьезно ранен».(Записки Н.А. Саблукова)

К а ж е т с я, в выселении наследника в Гатчину императрица ошиблась! Собственный маленький Версаль цесаревича приближённые матери высмеивали как пародию на двор петербургский. Но едва ли впоследствии императрица не раскаялась, что она сама разрешила создать гатчинскую армию: «К о г д а  Великий князь был еще очень молод, императрица, пожелавшая дать ему громкий титул, не сопряженный... с какою-либо трудною или ответственною должностью, пожаловала его генерал-адмиралом Российского флота; впоследствии он был назначен шефом... кирасирского полка... Поселившись в Гатчине, великий князь, в качестве генерал-адмирала, потребовал себе батальон морских солдат с несколькими орудиями, а как шеф кирасиров-эскадрон этого полка с тем, чтобы образовать гарнизон города Гатчины.

   Оба желания Великого князя были исполнены и таким образом положено начало пресловутой "гатчинской армии", впоследствии причинившей столько неудовольствий и вреда всей стране. В Гатчине, кроме того, на небольшом озере находилось несколько лодок, оснащенных и вооруженных наподобие военных кораблей, с офицерами и матросами... Батальон и эскадрон были разделены на мелкие отряды, из которых каждый изображал полк императорской гвардии. Все они... во всех отношениях напоминали собою прусских солдат». - «Т у т   в с ё  было как бы в другом государстве, особенно в Гатчине... напоминавший мелкие германские города. Эти слобода имела заставы, казармы, конюшни и строения точь-въ-точь такия, как в Пруссии».  (Н. Саблуков).
  *        *         *

СТРАННЫЕ МЕРЫ САМОУТВЕРЖДЕНИЯ.  Дворцовые перевороты (всегда не без крови!), интриги и сплетни - плохая почва и для родительской, и для сыновьей любви.  В чём-то можно понять и равнодушие к сыну Екатерины. Дворцовые интриги - плохая почва для становления ровного характера: «Х а р а к т е р  Павла представлял странное смешение благороднейших влечений и ужасных склонностей. Детство и юность протекли для него печально. Любовью матери он не пользовался. сначала императрица его совсем забросила, а потом обижала. В течение долгих лет проживал он чуть не изгнанником в загородных дворцах, окруженный шпионами императрицы Екатерины.

П р и  д в о р е  Павел появлялся редко, а когда это ему разрешалось, императрица принимала его с холодностью и строгостью и проявляла к наследнику отчуждение, граничившее с неприличием, чему, конечно, вторили и царедворцы. Собственные дети Павла воспитывались вдали от него, и он редко мог даже их видеть. Не пользуясь весом, не соприкасаясь с людьми по деловым отношениям, Павел влачил жизнь без занятий и развлечений, - на такую долю был обречен в течение 35 лет великий князь, который должен был бы по-настоящему занимать престол, и во всяком случае предназначался его занять хоть впоследствии». (Из записок княгини Д.Х. Ливен / Пер. с фр. В. фон-Штейн Цареубийство 11 марта 1801 года. Записки участников и современников. – Изд. 2-е. – Спб.: 1908).
______

При естественных для его воспитании амбициях оставаясь не у дел, Павел как унижение воспринимал и удаление от себя собственных детей: «И з в е с т н о  всем, что императрица не дозволяла Павлу ни одного из детей своих иметь при себе... <...>

Павел и супруга его, Мария Феодоровна, в отношении к детям своим находились в таком же состоянии, как садовник к ананасу. С большим принуждением, да и то весьма редко, в течении года два—три раза, дозволяла Екатерина внучатам своим, детям Павла, ехать к родителям повидаться. Назначала часы времени сколько им дозволяла провесть в Павловске или Гатчине. У родителей... сопровождавший всюду великих князей, как тень (приставленный Екатериной сопровождающий)...  не дозволял великим князьям минуты оставаться долее назначенного бабушкою времени на посещение; не дозволял видеться и беседовать князьям с родителями, как детям, но, по этикету двора, в парадных комнатах, в присутствии всех, составлявших двор наследника.

Родители детей, дети родителей не дозволяли себе, может быть—не смели прижать к сердцу друг друга, говорить со всею откровенностью души, по чувствам сердца, забыть на минуту ненавистный, мучительный, противоестественный устав этикета двора! Отец и мать, говоря с детьми, употребляли титул „ваше высочество"; дети отвечали тем-же, и свидание родителей с детьми было более вынужденным до уставу этикета; жеманным, холодным визитом, более походило на посещение великими князьями кого-либо из бояр, вельмож Екатерины, однако-же немного императрицею любимых и уважаемых». (А.М. Тургенев)

От притеснений матери цесаревич отводил душу в своём маленьком гатчинском царстве: «В е л и к и й  князь являлся при дворе только на куртагах (большие придворные собрания); на малые собрания в Эрмитаже его не приглашали: мать удаляла сына, когда хотела предаваться непринужденной веселости. Он не имел голоса в воспитании своих детей, ни даже в предположенной помолвке своей дочери (Александры) с королем шведским (помолвка расстроилась). Придворные фавориты оскорбляли его... Можно ли порицать его за это душевное настроение? Оно-то с самого начала внушило ему те странные меры, которые в его понятии должны были поддержать остававшееся за ним ничтожное значение.

Он жил обыкновенно в Гатчине, своем увеселительном замке. Там, по крайней мере, он хотел был господином и был таковым. Того, кто ему не нравился, он удалял от своего маленького двора, при чем случалось, что он приказывал посадить его ночью в кибитку, перевезти чрез близкую границу и высадить на большой дороге, откуда изгнанник уже должен был сам добраться до первого встречного дома» (Записки Августа Коцебу об императоре Павле I. Спб.: А.С. Суворин, 1908. ).

Кроме игрушечной армии и игры на ограниченной территории в неограниченную власть другой частью утешения стало хозяйство: в пример прочим гатчинский помещик выстроил школу, больницу и четыре разных вероисповеданий церкви. Помогал цесаревич и обедневшим не по своей вине крестьянам.  Ища утешения в религии, религиозный цесаревич он часто молился, в экстазе обливаясь слезами.

 В этот период Павел Петрович не был уже так безобиден для венценосной матери. К 1884 году желавшие бы сместить Екатерину II графы Пётр и Никита Панин (бывший воспитатель Пала) заранее подготовили манифест вступления Павла Петровича на престол. В манифесте сообщалось о (при нынешнем правлении) забвении похвальных принципов правления Петра I и о необходимости искоренить злоупотребления, размножившиеся в последнее время России.

Выдержка из частного письма Павла: «Б у д у ч и  т е м, что я есмь, для меня не существует, ни партий, ни интересов, кроме интересов государства... Я  ж е л а ю лучше быть ненавидимым за правое дело, чем любимым за дело неправое». Павел жаждал "фундаментальных законов", когда государь "о т в е ч а е т  за поведение тех, кому вручает дел правление, и что, следственно, их преступления,им терпимые, становятся его преступлениями..." - едва ли Екатерина II вторая досягала до такой фанатичности самодержавной идеи.

Век Екатерины II называют веком пышного декора. Павел высказывался в том духе что лучше знает, как надо управлять русским народом, но именем уже императора Павла I срывание декора и масок превратится к 1800 почти в террор. Можно сказать, что внешне "революционно" уничтожая всё созданное матерью, сын невольно будет как бы переигрывать не самые лучшие черты её правления.
  *        *         *

ХАРАКТЕР - ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ  ЗАДАЧА. Из Записок Якова де Сангелена: «П а в е л  всегда останется психологической задачей. С сердцем добрым, чувствительным, душею возвышенною, умом просвещенным, пламенною любовью к справедливости, духом рыцаря времен протекших, он был предметом ужаса для подданных своих. Остается неразрешенным вопрос: хотел ли он быть действительно тираном, или не выказали ли его таким обстоятельства? Во все продолжение царствования своей матери был он унижен... Фавориты, вельможи, чтобы нравиться Екатерине, или... боясь гнева её, не оказывали ему должного уважения, а когда царедворцы узнали, что императрица намерена переменить и назначить преемником престола Александра, тогда сколько нанесено ему оскорблений!

 Блистательные учреждения Екатерины зрелому уму его не нравились, казались несообразными ни с духом народным, ни с степенью его просвещения: „И м п е р а т р и ц   а, - говорил он в Гатчине, - завела суды по европейскому образцу, но не подумала прежде приготовить су­дей. Наказ императрицы, - утверждал он, - прелестная побрякушка: этим пускает (она) пыль в глаза иностранцам, надувает своих вельмож и все одурели, но исполнения... никогда не будет".

     Весьма натурально, что претерпевая ежеминутные оскорбления, он (Павел) все критиковал, находил вредным. Услужливые царедворцы переносили это императрице; доводили до него, что она говорила, может быть чего и не говорила; таким образом связь между матерью и сыном разрушалась ежедневно бо­лее и более... Запальчивость характера цесаревича была известна всем. Когда требовалось комплектовать офицеров из морских батальонов в его Гатчинские, тогда ни один порядочный человек к нему не шел; отправлялись только те, которые предпочитали... скорое производство — благородному... обращению с офицерами. Он это знал, сердился, оже­сточался более, но — не исправлялся».

«С  д р у г о й  с т о р о н ы, Великий князь был восходящим светилом и, конечно, нашлось не мало услужливых людей, которые передавали ему о невыгодном впечатлении, которое некоторые его распоряжения производили при дворе императрицы, - распоряжения, которые... он считал крайне важными. Ему доносили также и о многих злоупотреблениях, действительно существовавших в разных отраслях управления... Характер управления Екатерины ему изображали в самом невыгодном свете. Вспыльчивый по природе и горячий Павел был крайне раздражен отстранением от престола, который, согласно обычаю посещенных им иностранных дворов, он считал принадлежащим ему по праву. Вскоре сделалось общеизвестным, что великий князь с каждым днем все нетерпеливее и резче порицает правительственную систему своей матери».(Н. Саблуков)
 
При дворе Екатерины и Павла попеременно дежурили одни и те же лица, что, естественно, давало повод к интригам, ссорам, сплетням, преувеличениям и т.п. «Н е л ь з я  себе  п р е д с т а в и т ь, каким крайностям Великий князь предавался в отношении придворных чинов, являвшихся через каждые четыре дня на дежурство при его особе. Привычные к деликатному обращению со стороны Ее Величества, они от Великого князя должны были выносить или тягостные милости, или же слышать оскорбления, которые они не могли перенести...

В е л и к и й  к н я з ь... придумал, в первый же раз как я явился в Павловск на дежурство, арестовать меня в моей комнате и держать меня под домашним арестом в течение целых двенадцати дней. Императрица, видя, что я не возвращаюсь, рассердилась. Она велела отправить обер-камергеру приказ, коим я освобождался от всякой службы, как при ней, так и в другом месте, а великий князь, узнал об этом, велел меня выпустить». граф Ф. Головкин) Но ведь эти придворные сами и распускали о цесаревиче злые анекдоты!..
  ____________________

ТРАГИКОМИЧЕСКАЯ  ФИГУРА. В Гатчине заменой полноценной государственной деятельности  и главным утешением наследника стало создание своей маленькой армии из трёх батальонов. Маленькая армия привлекал авантюристов и просто буйных личностей, нередко грубых и малообразованных, но нет резона всем им отказывать в уме: исходившее от большого двора мнение о гатчинском войске как о плохо обученном сброде - неверно. "Сброд" был по прусскому образцу жёстко и жестокими методами вымуштрован беспрекословному подчинению. "Сброд"  волею и неволею был наподобие собак верен своему начальнику: после гатчинских войск в иные хода им уже не было. 

С началом турецкой войны в 1887 г. Павел Петрович просится в армию: в глазах всей Европы на кого он похож не принимая в судьбе страны участия? Не желая создавать затруднений командующему армией князю Потёмкину венценосная мать отвечала: "На кого вы похожи в глазах всей Европы отвечать не трудно: вы будете похожи на  ч е л о в е к а  подчинившегося моей воле, исполнившего моё желание..." На человека подчинённого похож, - очередной болезненный и намеренный укол самолюбию цесаревича. Весной 1788-го открылась война со Швецией, и Павлу всё-таки было разрешено ехать в Финляндскую армию под командованием В.П. Мусина-Пушкина, самой царицей прозванного - "мешок нерешимый". Мусин получил от императрицы тайные инструкции ничего не сообщать Павлу о ходе военных действий.

В войне со шведами на море адмиралы П.В. Чичагов и Сам. Карл. Грейг покрыли русский флот славой. А Мусин-Пушкин решался только на мелкие стычки (от него другого  и не ждали). 22 августа наконец-то поучаствовавший в рекогносцировке шведских укреплений, Павел по свист пуль воскликнул: "Т е п е р ь  я  о к р е щ ё н!" - этим всё и кончилось. Цесаревич ссорился с бездеятельным Мусиным. Командир гатчинских полков заносчивый пруссак капитан Штейнгер подогревал обиды,  не всегда справедливо сравнивая замечательные гатчинские полки с якобы распущенной финской армией. К 18 сентября возвращённый в Петербург разочарованный Павел выслушал неодобрение его службы от матери, не пожаловавшей цесаревичу крест Святого Георгия, что полагалось по обычаю.

Позднее на полях докладной записки, где поминались сухопутные неудачи шведской войны, Павел I надпишет: "И лошади были готовы" - к отъезду двора из Петербурга, когда шведы его займут... Но такой особенной опасности не было! С одной стороны, Екатерина приняла меры, чтобы пребывании в армии наследника вообще не получило огласки. С другой стороны, что шведы могут дойти до Петербурга, - это приписали неудачному руководству цесаревича, на самом деле никакой власти в финской армии не имевшего. Отсюда в глазах петербургского двора цесаревич стал фигурой трагикомической. Тогда же поползли слухи о его трусости и слабоумии. Ниже - расхожее мнение о неспособном наследнике - трусе:

«Е к а т е р и н а  держала около Павла шпионов (это мемуарист считает нормальным!), каждый шаг его был ей в то-же время известен. Она знала, что ему не на кого положиться из офицеров своих... Офицеры его были невежды во всей силе слова сего... Екатерина обманулась в надеждах своих. Удивления достойно, что императрица, знавши неимоверную робкость в Павле, чаяла, что он решится на какое-либо предприятие!

Сочиненная ею (императрицей) комедия во время войны со Швециею, под названием „Поход под шведов", живо описывает геройский дух Павла. Сборы в поход его высочества, проводы его — отрывок или образчик сборов рыцарей крестовых походов. Храбрость не долго гнездилась в теле героя. Павел быстро был перевезен из Петербурга в Выборг; по приезде своем скорыми шагами соизволил взобраться на крепостные укрепления, обошел их и тогда только изволил опочить от трудов.

На утро другого дня, рано, со всходом солнца, изволил отправиться на крепостную стену, откуда, увидав верхи мачт подходящих шведских кораблей, изволил немедленно отправиться в обратный путь в Санкт-Петербург. Сим движением заключены все подвиги на поле славы. Кампанию его можно описать тремя словами: прискакал, поглядел, ускакал...» - мемуарист А.М. Тургенев терпеть не мог притеснявшего екатеринославских офицеров императора Павла.
  *       *        *

АНЕКДОТ О ЯКОБЫ СОЖЖЁННОМ  ЗАВЕЩАНИИ. Ж е л а н и е  императрицы Екатерины  о т с т р а н и т ь  Павла от наследия  т р о н а, в принципе, было ясно всем: «И з в е с т н о  всем, что Екатерина написала завещание, по которому передавала корону внуку своему Александру, устраняя от наследия Павла Петровича,— отдавала царство сыну сына своего. Завещание или акт сей хранился у Безбородки, который вместо того, как ему было поручено от Екатерины – объявить по кончине её правительствующим синоду и сенату завещание, поднес его Павлу, когда она еще была жива, но была уже без памяти, полумертвая.

Двенадцать тысяч душ в Малороссии, титло светлейшего князя и сан канцлера были наградою от  Павла  Безбородке за его к нему преданность...» (А.М. Тургенев)
______

 Желание то отстранить сына от престола у императрицы было, - законных средств даже у самовластной Екатерины не хватало. Разумным кажется мнение ехидного графа Федора Головкина: "М н о г и е, при виде милости, в которой Безбородко (Александр Андр. - Светлейший кн.;1747-1799) был у государя, поверили басне, распространенной в начале царствования Павла, будто бы Екатерина II оставила завещание, скрепленное четырьмя вельможами, в силу которого престол должен был перейти к ее внуку, и что это завещание было выдано Павлу вице-канцлером Безбородко. (По кивку Безбородко нераспечатанный пакет будто бы с завещанием почившей императрицы Павел, якобы, бросил в камин.)

Но, во-первых, императрица слишком хорошо знала дела. Чтобы поверить, что несколько слов, начертанных ее рукою, оказались бы достаточными изменить судьбу государства... Где государыня отыскала бы таких четырех дураков для скрепы фантастического документа, который повел бы их прямо на лобное место? Доверие Павла к Безбородке (при Павле - канцлер) основывалось исключительно... на его опытности в делах, без чего вначале нельзя было обойтись; к тому же он был низкого происхождения, а этому обстоятельству деспотизм всегда придавал большое значение..." (Ф. Головкин. Двор и царствование Павла I) Относительно Екатерины, кажется мемуарист не совсем прав: первый насмешник граф Головкинне смог постичь коронованной циничности.

 14 августа 1792 года Екатерина откровенно писала своему многолетнему корреспонденту барону Фридриху Гримму (немецкий публицист эпохи Просвещения): «С п е р в а  мы женим Александра, а там со временем и коронуем его...» Проекты венценосной бабки не совсем разделял - пугался их любимый внук - Александр Павлович: нужно ведь было и его согласие. Вот если бы Екатерину об устранении Павла попросил Императорский совет, тогда... Для такой внушаемой императрицей просьбы нужно было как можно более выходок от Павла Петровича.

Исполнения своих планов Екатерина вполне могла бы дождаться, - уговорила бы внука Александра, подсказала бы Совету просьбу, да безразличная к титулам и политике смерть императрице помешала. Но пока - около 1790-го года Павел Петрович от двусмысленного положения стал тяготеть к задумчивости и в письмах рассуждать о смерти. Участились резкие перепады настроения и гневные вспышки, - так пишут мемуаристы. Демонстративно не хотел быть на свадьбе своего старшего сына Александра в 1793 году: исполни Павел это своё намерение, "выходка" была бы резкой, но вполне понятной по мотивам (согласия отца жениха забыли спросить). Оценим некоторые примеры других предъявляемых цесаревичу "выходок".
____________________

АНЕКДОТ ПРО СПАРЖУ И  ПРУССКОГО ПОСЛАННИКА. «Б а р о н (Армин фон) Фелькерзам, саксонский посланник в России... летом 1791 г. ...был приглашен в Царское Село, и... имел честь обедать за одним столом с императрицей... перед которой стояло блюдо великолепной спаржи. Добродушный старичок был туг на ухо и чувствовал себя крайне неловко, особенно когда императрица к довершению его замешательства обратилась к нему с несколькими словами. Он их не понял, и императрица приказала... повторить ему то, что она с казала: "Е е   И м п е р а т о р с к о е  Величество изволит вам передать, что в этот момент у вашего государя, курфюрста... собралось большое и прекрасное общество." ... — "Д а, г о с у д а р ы н я, — ответил посланник, — я всегда замечал, что спаржа на солнце достигает огромных размеров".

 Вы поймете положение присутствующих. Императрица, умевшая всегда владеть собою, была столь милостива, что послала ему той самой спаржи, которая так сильно занимала его мысль, и он съел ее с большим аппетитом; но великий князь Павел Петрович не мог удержаться и покатился со смеху, что послужило и для других, менее сдержанных лиц, сигналом к смеху...» (ф. Головкин) История эта вполне правдоподобна, но как-то не показывает особенных крайностей в характере Великого князя:в такой ситуации многие бы засмеялись.
 *       *       *

СОСТЯЗАНИЕ  ОСТРОСЛОВОВ. В другом случае, когда тот же граф Фёдор Головкин дежурил при отдыхающей императрице камердинер якобы сообщил о прибытии гонца из Павловска желающего: «...ч т о-т о  с к а з а т ь  графу (Головкину), по поручению Его Императорского Высочества (т.е. цесаревича». Рассерженная императрица выгнала камердинера, но к вечеру спросила:
- А что, господин Нарышкин (гонец) все еще ждет?" ...Пойдите, граф, и узнайте, что это за важные дела привели его сюда"...

Я ...спустился по маленькой лестнице к бедному Нарышкину, занявшему впоследствии важную должность обер-гофмаршала и сидевшему тогда на нижних ступеньках. Когда он (Нарышкин)меня увидал, он встал  и большие слезы выступили в его глазах.
— Н а д е ю с ь, вы меня простите, что я должен вам передать ужасное поручение, но я не могу ослушаться"...
- В чём же состоит это столь ужасное поручение?
— В е л и к и й  князь приказал мне вам передать, что первая расправа, которую он учинит, когда взойдет на престол, будет состоять в том, что он велит вам отрубить голову.
— Вот кто очень спешит приступить к делу... Скажите великому князю, что я буду иметь честь ему написать.
— Б е р е г и т е с ь  это делать, он терпеть не может, когда ему пишут.
— Что же делать, раз я приговорен к смерти, мне нечего беспокоиться о том, что может понравиться или не понравиться Его Императорскому Высочеству"...

На следующий день императрица меня спросила, какое важное поручение Нарышкин имел мне передать. ... Желая дать понять, насколько мое положение щекотливо, я просил ее приказать мне говорить, что она тотчас сделала. Императрица, узнав в чем дело, страшно рассердилась, вся покраснела от гнева и повторила несколько раз:
- О н  е щ ё  не дошел до того, чтобы рубить головы; он даже не может быть уверенным, что когда-нибудь дойдет до того. Я скажу ему по этому поводу несколько слов. Он сходит с ума.

Великому князю было повелено явиться на следующий день в Царское Село, последовал такой выговор, что Павел Петрович, как всегда в таких случаях сильно перепуганный, обошелся со мной в высшей степени любезно...». (Ф. Головкин. Двор и царствование Павла I)
  _______________
Чтобы быть правдой, вышеизложенная история не слишком ли уж удобна для императрицы?.. Вероятно, было какое-то неловко исполненное поручение, которое неузнаваемо изменили вымышленными подробностями. Граф Фёдор Головкин тогда служил императрице. Будущий - обер-камергер, директор Императорских театров (1799—1819), кавалер ордена Андрея Первозванного  - Александр Львович Нарышкин (1760-1726) в конце царствования Екатерины II завёл дружбу с наследником престола Павлом Петровичем, чем императрица была недовольна, мягко говоря. Отсюда конфронтация ясна: рассказ унижает Нарышкина и представляет дураком Павла.

Львиная доля свидетельств о глупости Павла "сделана" подобным же образом. Но в выше анекдоте есть ещё пикантный момент: и Головкин, и Нарышкин - по доброй воле острословы на манер шутов. Острословы состязались: вышеприведённая история представляется неким звеном этого состязания в пользу Головкина (мемуары-то его!), - не последним звеном, так как Нарышкин сохранит положение, а Головкина царица отправит в ссылку, от которой графа избавит воцарение Павла. (Даже измышляя не бывшие детали Головкин ничем не рисковал: мемуары его будут изданы после его мирной смерти в 1826 г.) Так царедворцы в свою пользу "играли" именем неудобного императрице цесаревича Павла Петровича.   
 *           *              *

КОПИЯ ГОСУДАРСТВА  В  ГАТЧИНЕ. Стремившемуся найти исход жажде деятельности Павлу Петровичу ничего не оставалось делать, как и далее превращать Гатчину в маленькое государство. Мнение современника про Гатчину: «В  с р е д е  этих людей цесаревич постепенно разучался думать, обсуждать, советоваться и приучался ценить лишь исполнительность и усердие, а на всякий... совет смотреть как на ослушание... Встречая при большом дворе род пренебрежения к своей особе... великий князь... видел признаки пренебрежения к себе... иногда в самых невинных словах и действиях, гневался и выходил из себя; тем спокойнее и легче чувствовал он себя среди Гатчинского своего отряда. Ум и сердце Павла Петровича высказывались всё менее и менее; зато во всей резкости начал проявляться его темперамент, его неуклонная строгость в соблюдении буквы уставов и инструкций, заменявших всякое рассуждение...

Гатчина и Павловск приняли вид военных лагерей... с заставами, шлагбаумами... и полу осадным положение жителей, вынужденных даже в частном быту подчиняться лагерным порядкам жизни. Сам Павел Петрович подавал пример: вставая в 4 утра, он спешил на учение или маневры войск... никакая неисправность не ускользала от его... проницательного взгляда; зато в 10 часов вечера город уже спал: слышались только шаги патрулей и крики часовых. В Павле Петровиче нашли совмещение рыцарский дух, французская любезность, благородство дум и побуждений - с грубым прусским солдафонством, подавлявшим всякое проявление изящества, ума, свободы. Суворов... метко охарактеризовал его (Великого князя) словами: "prince adorable, decpote implacable"» (восхитительный принц - слепой деспот) (Шумигорский Евгений Севастьянович; 1754-1801). Император Павел I. Жизнь и царствование).

При большом петербургском дворе стали не на шутку бояться появлений желчного и гневливого Великого князя Павла. Сама Екатерина II в стиле афоризма жаловалась барону Гримму, что при отбытии её сына из Петербурга обратно в Гатчину, радость её двора подобна радости мышей, которым ушедшая кошка даёт свободу: т.е. обстановка между матерью и сыном и большим и малым гатчинским дворами была накалена до крайности.
 
В*ы*в*о*д. Екатерина II, того не желая, создала себе опасного - ей своенравием равного соперника, с которым уже вынуждена была бороться. Только собственная помешала Екатерине сослать сына вместе с его гатчинским двором в далёкий эстляндский замок Лоде, чтобы провозгласить наследником престола внука Александра Павловича. Бывают вещи трудно постижимые: постоянные уколы самолюбия человека вспыльчивого не сделают покорным, - как это можно было не понимать? Екатерина II, умная и в любом случае не атеистка, - как она не могла понять: корона при живом обойдённом отце едва ли сулит её любимому внуку Александру счастливую жизнь. Во истину, власть ослепляет!

Взойдя на престол на первых порах Павел Петрович со своими сыновьями поступит наоборот: трём старшим сыновьям своим даст в командование по полку, а Александра, провозгласив наследником, сделает своим первым генерал-адьютантом и шефом всероссийского войска. Царские сыновья будут загружены разными обязанностями выше возможности исполнения. Сверх всего наследнику Александру предписывалось первым принимать всех, кто хотел видеть государя. К несчастью, дальнейшие интриги и на их почве подозрительность разрушили намеченное единение между отцом и сыновьями.
  _______________________________
 

МАЛЕНЬКОЕ  ЦАРСТВО С БОЛЬШИМ  РАЗМАХОМ. Вдобавок к почти явным планам матери отрешить сына от престолонаследия на воображение Павла Петровича сильно подействовала 1789 г. Французская революция, отправившая французского короля на гильотину. Своему другу Екатерине Нелидовой Павел Петрович писал в 1793-м: «В ы  п р а в ы, Катя, когда ворчите на меня за мои строгости. Все это правда, но правда и то, что, попустительствуя, можно повторить путь Людовика XVI: он был снисходителен, и в конце концов его самого низвели». (Павел – Нелидовой // Шумигорский 1898. С. 39).

Угрожая политическому устройству Европы, ещё более революция потрясла умы: «С т р а ш н а я  катастрофа, происшедшая во Франции, оледенила нас ужасом. <…> Все, происходящее теперь в Европе, во многом напоминает те времена, о которых нам предсказано в Священном Писании...» (супруга Павла Петровича - Вел. кн. Мария Федоровна – Н. П. Румянцеву, 1793 // Шумигорский 1892. С. 342). О революции Павел изрёк: «"Я  д у м а ю  о ней лихорадочно и говорю о ней с возмущением". С тех пор все, что раньше ему только не нравилось, стало его раздражать. Неурядицы, неизбежные при всяком большом управлении, показались ему величайшими преступлениями и малейшая забывчивость — умышленным проступком». (Ф. Головкин)

 То есть Павел Петрович относился к Гатчинскому царству как к полноправной на карте мира стране: он серьёзно готовится царствовать в стране, где ни в каком случае не должно случится революции. Павел сознательно подавляет свои прекраснодушие и доброту ради избранной цели. В целом не историк, но злой сплетник К. Валишевский удачно выразился, что Павел был "подлинным сыном революции, которую он так пламенно ненавидел и против которой боролся": т.е. против возможной революции Павел предпринимал вполне "революционные" меры. (Валишевский К. Павел I. Сын Екатерины Великой). Верно! Недаром от идеи анти наполеоновского союза государств Павел неожиданно обратится к союзу с Наполеоном! Это совсем не так нелогично, как кажется на первый взгляд! Наполеон подорвал принципы старинной монархии, - на государственные посты люди теперь выдвигались не по знатности, но по способностям (мы говорим об идеале). И Павел тоже желал бы вместо наследственного дворянства заменить системой по способностям: это не удалось, - другое дело.

Р*е*з*ю*м*е - Н.И. Греча избавляет нас от необходимости цитировать далее многие источники: " П а в е л  I был воспитан рачительно... Видно доброе сердце Павла, виден ум его и способности, но в то же время проглядывает нрав его, горячий, вспыльчивый, упрямый, вздорный. И этого человека лишили принадлежавшего ему трона; до сорокалетнего возраста держали его в удалении и взаперти; детей отнимали у него вскоре по рождении, - их и воспитывали отдельно. Сама Екатерина осмеяла его страсть к вахтпарадной службе в комедии "Горе-богатырь". Удивительно ли, что он сделался таковым, как был. Должно еще благодарить Бога, что он не был хуже».

 Ж и з н ь  ради ц а р с т в о в а н и я: Павел желал стать под стать Петру I самовластным реформатором и плюс к тому ещё морально идеальным государем в идеальной стране, где нее будет никаких злоупотреблений!.. Небывалые цели опасны; небывалые цели либо предполагают помощь чуда, либо диктуют в их достижении - открытый жёсткий силовой форсаж (как Пётр I и поступал). Екатерина же говаривала: "Первое правило правления – делать так, чтобы люди думали, будто они сами хотят этого".

 "Революционно террористические" требования Павел справедливо предъявил в первую очередь к самому себе: к идеалу целеустремлённые личности к другим нередко безжалостны. Позже Фёдор Достоевский вложит в уста добрейшего князя Мышкина, что, бывает, - две противоположные мысли приходят одновременно. Мышкин не знает, - что же делать с этими его уничтожающими друг другу враждебными мыслями?! Этому подобно и Павла как бы разрывали противоположные стремления: природные склонности против - теоретически измысленого плана царствования, на фоне и так очень запутанного правления в России, - получился клубок  с перепутанными мотивами поступков и непредсказуемыми следствиями...


 Каких же склонностей в себе мог бояться по общим отзывам благородный человек - будущий идеальный государь: не пытался ли он "откинуть" от себя некоторую общность с матерью - не идеальной правительницей (мнение Павла). Тогда что и удивляться резким перепадам настроения Павла Петровича! Искоренение собственных недостатков - дело благородное, но на фоне начального подавления со стороны матери постоянное само подавление может привести и к зафиксированным современниками припадкам слепого гнева, и к гипертрофированной подозрительности: к супруге, к детям  и т.д.  В конце жизни Павел I будет подозревать всех подряд,  что только поспособствует замыслу его убийц.


АНТИ - ПАРОДИЯ  ГОСУДАРСТВА. Желая освободить свой двор от под маской светского блеска и пышности - моральной распущенности и интриг, Павел Петрович в какой-то мере создал в Гатчине опасную анти-пародию двора венценосной матери: отражение в кривом зеркале нелюбви и подозрительности едва ли сулит царство полной справедливости. Многострадальная Россия как бы оказывалась зажата между этими двумя дворами как принципами правления: власть нарождающегося из выходцев "из низов" срочно титулованного чиновничества против неограниченной власти потомственных дворян. Как показала жизнь: так и не искоренённый фаворитизм прекрасно уживался на фоне обоих принципов.

Учитывая состав Гатчинской армии, в ней с дворянской честью в лучшем смысле и с человеческой вежливостью было, и правда, не весьма хорошо: не по этим принципам подбирался её состав. В условиях между двумя дворами соглядатайства цесаревичу требовались люди,- по собачьи преданные и по происхождению безнадёжно непригодные для двора Екатерины люди. Когда уже император Павел I начнёт выдвигать им вымуштрованных гатчинских офицеров на командные должности, это вызовет резкий раскол в старой части армии: начинавшие служить при Екатерине офицеры  на две трети состава подадут в отставку. Конфронтация с родовым служилым дворянством в будущем и погубит Павла I.
 *             *                *

КОНТРАСТЫ ЭПОХИ. С детства внушаемое сознание неограниченной божественности власти в принципе едва ли может смягчить чей-либо разум. Есть также мнение, что когда кто-то восстанавливает попранную справедливость с опорой только на свои внутренние понятия, - из таких то и получаются жестокие тираны. Более мягкие правители учитывают и "мнение" эпохи. С годами характер Павла Петровича будет становился всё более и более неровен и резок. Таковы были отражённые в характере императора черты переломной или революционной эпохи, что одно и то же.

«К  э т о м у  н е с ч а с т н о м у  настроению присоединилась тогда еще мрачная подозрительность, которую ему, как и всякому государю, внушили к людям ужасы французской революции. Он видел уничижение и казнь достойного любви монарха... Он слышал, как те самые люди, которые расточали фимиам перед Людовиком XVI... теперь произносили над ним кровавый приговор. Это научило его, если не ненавидеть людей, то их мало ценить, и, убежденный в том, что Людовик еще был бы жив и царствовал, если бы имел более твердости, Павел не сумел отличить эту твердость от жестокости. Пример его прадеда Петра Великаго утвердил его в этом правиле...» (Записки Августа Коцебу)

"С е р д ц е  императора... развратилось и сжалось, а его ум сузился и утратил способность правильно оценивать людей и события." - с годами в горячке страстей и фантазий наследник, и после русский император вместе с чувство меры терял адекватную оценку обстановки, и нередко в его действиях на первый план выступали поглощавшие целое мелочи. Павел хотел изменить порядок вещей жёстко регламентированной обрядностью поведения. Тогда как настоящая обрядность выкристаллизовывается постепенно - сама собою из родового опыта.

ДОБАВИМ: если Павел I, был вспыльчив и резок, то не менее резки были и его титулованные современники: великий полководец Суворов, Потёмкин, братья Орловы, сама напоказ велеречивая Екатерина II - об их пикантных словечках, об их экстравагантных поступках реальных и им приписанных тоже ходили многочисленные анекдоты. образно: из не желавших терпеть правление Павла I многие желали бы им стать или уже представляли его в миниатюре: вспыльчивая, резкая эпоха резки,вспыльчивых и гордых людей! Ещё полбеды, когда такие качества были явны!

Устроивший убийство императора граф Пален напоказ был «самый честный, самый весёлый» на свете: обладая «большим умом, оригинальностью, добродушием, проницательностью и игривостью в разговоре», он внешне представлял собой «о б р а з  е ц правдивости, веселья и беззаботности». Вот на таких контрастах характера эпохи и процветал устный жанр исторического (то что реально было) и полу исторического (литературно изрядно отшлифованное бывшее) а н е к д о т а.
           _________________________________________________
                ___________________________________________

           Р*О*Д*О*С*Л*О*В*Н*А*Я  ИСТОРИЧЕСКОГО  А*Н*Е*К*Д*О*Т*А.

 Исторический  а н е к д о т  в прошлом означал реально произошедшую, но выламывающуюся за рамки привычного ситуацию, к этому потом прибавляются уже сочинённые варианты. Два неприязненных двора - уже подходящая почва для анекдотов. Вкупе с экстравагантность поведения обоих правителей - и матери, и сына, - резкими перепадами в характере сына - пространство для анекдотов необозримое: мемуары о времени царствования Павла I местами представляют чередующуюся цепочку анекдотов - столько о самом Павле Петровиче, столько же и о его современниках.

А н е к д о т - ценный документ эпохи в том смысле, что эпоха как бы смеётся над самой собой: смехом возмещается горечь. Смехом в личном моральном отношении даже частично восстанавливается справедливость: смех преображает! Некто - как популярный герой анекдотов в этом смысле является ярким эпохальным портретом. Надо ли добавлять, что анекдоты бесчисленно множатся, в первую очередь, в ситуации неподдающейся логическому осмыслению,  когда активно разрушаемы ранее, казалось бы, безупречные принципы. Следовательно, а н е к д о т процветает в э п о х и   п е р е л о м н ы е. За историческим анекдотом сквозят как недостатки, так и достоинства бурной эпохи: «К о г д а  н е дрожали от страха, то впадали в безумную веселость. Никогда так не смеялись, никогда так удачно не подхватывали смешные стороны, преувеличивая их; но часто также саркастический смех превращался в гримасу ужаса». (В.Н. Головина)

В нашем сборнике утратившие личное авторство анекдоты перемежаются с занятными историями из мемуаров и записок  прожитой жизни. Все подобные записки вышли из под пера образованнейших людей своей эпохи, - желающих осмыслить своё место на фоне эпохи или эпоху изобразить как бы вокруг себя: это уже в зависимости от степени их самовлюблённости. Надо ли объяснять, что из пера ярких представителей резко переломной эпохи выходили порой весьма эксцентричные "картинки" - готовые анекдоты, которые тем и ценны, что не приглажены историками. Примем же  для начала  всё как именно картинки на сцене истории, - судить будем потом.
  *        *        *

СТРАСТИ, ГНЕВ  И - ВЕРНОЕ СЛОВО. Павла I можно назвать от природы верным, но надтреснутым зеркалом своей эпохи. Во все периоды своей недлинной жизни Павел I оставался чувствителен к  вовремя сказанному  с л о в у: так можно было укротить его гнев и добиться неустойчивой милости. Например:

АНЕКДОТ "СКАЖИТЕ ГОСУДАРЮ, - Я УБИТ..." «Н а з н а ч е н ы  были маневры сухопутным войскам. Во время этих маневров Павел по ночам не раздевался, дабы при нечаянном нападении неприятеля быть готовым к сражению. Представляя сам по себе проявление крайностей и неожиданностей, Павел нередко поддавался на смелые и неожиданные ответы и улыбался при этом там, где другой раз разнес бы вдребезги. Однажды во время маневров император послал одного офицера для разведки в лес. Офицер замешкался. За ним послали другого с предупреждением:
– Передайте ему, что он рискует жизнью.
  За промедление ожидая себе беды, офицер отвечал посланному:
– Скажите государю, что я убит. - в ответ Государь расхохотался. И простил».

Сходный случай произошёл с А.И. Рибопьером: с детсва балуемый при дворе  17-летний Рибопьер феврале 1799 г. был пожалован императором Павлом в действительные камергеры: около этого времени, скорее всего и произошла история, с которой в сравнении анекдот - изящнее и типичнее. Потому как известная фамилия всегда отягощает исторический анекдот деталями: перед самой смертью императора Рибопьер за дуэль был исключён из службы, лишён камергерского ключа с Мальтийским крестом и посажен в крепость. И тут же вокруг дуэли двух молодых шалопаев вскипела борьба придворных партий, ускорившая убийство императора. Все эти подробности отвлекают от явленной анекдоте изящной языковой игры.
___________

В ГАРНИЗОН - НЕ РЕЗОН! Д р у г о й   случай: На разводе государь гневается на офицера.
– В армию, в гарнизон его!
Офицера схватывают и уводят. Офицер в отчаянии восклицает:.
– Из гвардии да в гарнизон, - ну, уж это не резон!..
Император рассмеялся и простил.(П.И. Ковалевский. Император Павел I)

Неконтролируемый гнев - признак начала распада личности, но чувствительность к звучащему художественно С л о в у - признак - остаток изначального таланта. Павел I, - безусловно, неординарная личность, воспитанная в тяжёлой обстановке нелюбви, интриг, предрассудков ложного понятия о чести, подменяемой дворянской спесью. О попытке вырваться из этого омута и говорят о Павле I на грани между анекдотом и высшей истиной полу анекдотические истории. Не ставя целью исследовать личность Павла I мы приводим любопытные истории, характеризующие не только Павла, но и его эпоху, склонную от мистики и жестокости впадать в раскаяние и от него - в анекдот.
               ____________________________________________


          О  С*Н*А*Х,  С*М*Е*Р*Т*И  И   В*Е*Щ*И*Х   В*И*Д*Е*Н*И*Я*Х


РОДИЛСЯ  В  НЕДОБРЫЙ   ЧАС! «Этот государь (ПавелI) родился в недобрый час. Народы уже давно с нетерпением ждали его появления на свет, но отец отрекся от него, а мать его не возлюбила. В его жизни долгое время было нечто неопределенное, непрочное, а от этого постоянное беспокойство легло в основание его характера. Нравственное воспитание, данное ему политикой, прибавило к тому нечто подавленное и подобострастное, что каждую минуту могло разразиться и делало его царствование столь страшным для трусливых людей.

Первую часть своей жизни он провел в сожалении о том, что он (ПавелI)так долго не мог царствовать, а вторую часть отравило опасение, что ему не удастся царствовать достаточно долго, чтобы наверстать потерянное время. Это царствование имело большие последствия для всей Европы и было богато весьма странными и оригинальными событиями, которые поучительны для тех, кто, в постигшем родину несчастье, оценивает свободу и жизнь только по их нарицательной цене.

   В продолжение всей этой неблагополучной эпохи, казавшейся очень длинной, хотя она продолжалась всего пять лет, самым несчастным из всех русских людей был сам император... Руководствуясь фактами, я хотел бы доказать, что одно и то же лицо может быть, разом, очень п л о х и м государем и  о ч е н ь   ч е с т н ы м   ч е л о в е к о м...» (Ф. Головкин) Мы не совсем согласны с мемуаристом относительно "очень плохого государя".
                _______________________________________
________________________________________


ВИДЕНИЕ ПАВЛА ПЕТРОВИЧА: ПРОГУЛКА С ПРАДЕДОМ.. Когда Великий кн. Павел Петрович с супругой путешествовали по Европе в 1782 г. 29 июня (10 июля)в Брюсселе в салоне Принца де Линя разговор зашёл о мистических событиях. Каждый рассказал свою историю, только Павел Петрович молчал.

– Неужели, государь, вам нечего вспомнить? – спросил его принц Де Линь. – Разве в России не случается чудес?
Великий князь покачал головой:
– Куракин свидетель, что и я мог бы кое-что рассказать. Но я стараюсь удаляться от подобных воспоминаний – они имеют слишком сильную власть над человеком.
Никто не проронил ни слова, и Павел, взглянув на Куракина, спросил:
– Не правда ли, Куракин, со мной произошла странная история?
– Истинно странная, государь, такая странная, что при всем высокопочитании ваших речей я не могу считать ее ничем иным, как произведением Вашего необычайного воображения.

— Нет,  это   была  правда,   сущая правда...   Но   позвольте,    господа,   и   всех вас просить держать мой рассказ в тайне, — прибавил  великий  князь, смеясь—потому  что очень  неприятно было бы,  если бы по всей Европе разошлась история   о   привидении,   в   которой я играю роль.... Я мог бы рассказать, милостивые государи, но только при условии, – добавил великий князь, улыбаясь, – что это будет дипломатический секрет. Мне не хотелось бы, чтобы вся Европа судила обо мне по истории о встрече с призраком.
Все (присутствующие) дали слово, и великий князь начал свой рассказ:

Раз вечером, или пожалуй уже ночью, я, в сопровождении Куракина и двух слуг, шел по петербургским улицам. Мы провели вечер вместе 2) у меня во дворце, за разговорами и табаком, и вздумали для освежения сделать прогулку  инкогнито   при лунном освещении. Погода была не холодна; это было в  лучшую пору нашей весны, конечно впрочем весны не южных климатов. Разговор наш шел    не о религии  и ни о чем либо серьезном, а напротив был веселого свойства, и Куракин так и сыпал шутками насчет встречных прохожих. Несколько   впереди   меня шел   слуга, другой шел сзади  Куракина, а Куракин  следовал   за мною   в   нескольких   шагах   позади.   

Лунный   свет был так ярок, что при нем можно было читать   письмо,   и следовательно тени были очень густы. При повороте в одну из улиц, вдруг вижу я   в глубине подъезда высокую худую фигуру, завернутую в плащ   в роде испанскаго,   и   в   военной,    надвинутой   на глаза, шляпе. Он будто ждал кого-то. Только что я миновал его, он вышел и пошел   около  меня с левой стороны,   не говоря   ни слова.   Я   не   мог разглядеть   ни одной   черты его   лица. Мне казалось, что ноги его, ступая на плиты тротуара, производят странный звук—точно как будто камень ударялся о камень. Я был изумлен, и охватившее   меня чувство  стало  еще сильнее, когда я почувствовал ледяной холод в моем левом боку,   со стороны незнакомца. Я вздрогнул и, обратясь к   Куракину, сказал:
— Судьба нам послала странного сопутника.
- Какого сопутника?   спросил   Куракин.
— Господина, идущаго у меня слева,

Куракин  раскрыл глаза в изумлении и заметил, что никого нет у меня с левой стороны.
— Как? Ты не видишь этого человека между мною и домовою стеною? - Ваше высочество   идете возле  самой стены и физически невозможно,чтобы кто нибудь был между вами и ею.

Я протянул   руку и точно ощупал камень. Но все таки незнакомец был тут, и шел со мною шаг в шаг, и звуки шагов его, как удары молота, раздавались по тротуару. Я посмотрел на него внимательнее прежняго, и под шляпой его   блеснули глаза столь блестящие, что таких я не видал никогда ни прежде, ни после.   Они   смотрели прямо на меня  и  производили  на меня какое-то околдовывающее действие. — Ах! — сказал я Куракину — я не могу передать тебе, что я чувствую, но только во мне происходит   что-то особенное.

Я дрожал, не от страха, но от холода. Я чувствовал, как что-то особенное проникало все мои члены, и мне казалось, что кровь замерзает в моих жилах. Вдруг из под плаща, закрывавшего рот таинственного спутника, раздался глухой и грустный голос:
— П а в е л!

Я был во власти какой-то неведомой силы и механически отвечал: — Что вам нужно?
— Павел! сказал опять   голос, на этот   раз   впрочем   как-то   сочувственно, но с еще большим оттенком грусти. Я  не мог сказать   ни  слова. Голос снова назвал меня по имени, и незнакомец   остановился.    Я   чувствовал какую-то внутреннюю потребность сделать тоже.
— П а в е л! Бедный  Павел!  Б е д н ы й   к н я з ь!

Я   обратился  к Куракину, который также остановился.
— Слышишь? спросил я его.
— Ничего — отвечал тот — решительно ничего.
Что касается до меня, то  этот голос и до сих пор еще раздается в моих ушах. Я сделал отчаянное усилие над собою и спросил незнакомца — кто он и что ему нужно?

— Кто я? Б е д н ы й   П а в е л! Я тот, кто принимает участие в твоей судьбе и кто хочет, чтобы ты особенно не привязывался к этому миру, потому что ты долго не останешься в нем. Живи по законам справедливости, и конец твой будет спокоен. Бойся укора совести; для благородной души нет более чувствительного наказания.

Он пошел снова, глядя на меня все тем же проницательным взором. И как я остановился, когда остановился он, так и теперь я почувствовал необходимость пойти за ним. Он не говорил, и я не чувствовал особеннаго желания обратиться к нему с речью. Я шел за ним, потому что он теперь шел впереди. Это продолжалось более часу. Где мы шли, я не знал. Куракин не хочет верить ничему этому. Посмотрите, он смеется. Он думает, что все это было не более как сон.
Наконец пришли мы к большой площади, между мостом чрез Неву и зданием Сената. Он прямо пошел к одному как бы заранее отмеченному месту площади; я конечно следовал за ним — и затем остановился.

— П р о щ а й, П а в е л! — сказал он. — Ты еще увидишь меня опять, здесь и кой-где еще.
При этом шляпа его поднялась как бы сама собою, и глазам моим представился орлиный взор, смуглый лоб и строгая улыбка моего прадеда Петра Великаго. Когда я пришел в себя от страха и удивления, его уже не было передо мною.

На этом самом месте императрица возводит монумент, который скоро будет удивлением всей Европы. Это конная статуя из гранита, представляющая царя Петра и помещенная на скале. Не я советовал моей матери избирать это место, выбранное, или скорее угаданное, призраком. И я не знаю, как описать чувство, охватившее меня, когда я впервые увидал эту статую. Я  боюсь мысли, что могу бояться, что бы ни говорил кн. Куракин, уверяющий, что все это было не более как сон, виденный мною во время прогулки по улицам. Малейшая подробность этого видения памятна мне и, я по прежнему утверждаю, что это было видение и все связанное с ним представляется мне также ясно, как бы это случилось вчера.

Придя домой, я нашел, что мой левый бок положительно окаменел от холода, и я почувствовал некоторую теплоту лишь несколько часов спустя, хотя тотчас  же лег  в  теплую постель и закрылся как можно теплее. Надеюсь, что вам понравилась моя история и что если я вас заставил подождать, то было из-за чего.
—  Знаете, что это значит, ваше высочество? спросил принц де Линь.
—  Это   значит,   что я умру   в  молодых летах.

—  Извините, если я не сойдусь с вами во  мнении.  Я полагаю,   что это доказывает неоспоримо две вещи. Во первых, что не надобно выходить ночью, когда клонит ко сну и во вторых, что не следует ходить слишком близко к домовым   стенам, промерзшим,   в таком климате,   как у вас.   Другого заключения из этого я не могу вывести. Призрак   вашего знаменитого  прадеда существовал   лишь   в   вашем   воображении, и я   не    сомневаюсь,    что на верхней   одежде   вашей   осталась  пыль от домовых стен». Рассказ графа Северного был тем же вечером записан в дневнике баронессы Г.Л. Оберкирх, из него он стал известен  более чем через 50 лет после смерти рассказчика. (Memoirs of the baroness Oberkirch, London, 1852, 3 v. // В России первая публ. - Русский архив, 1869. – Вып. 3. С. 517-526.).

ОСТАЁТСЯ только добавить: Павел рассказал свою историю 9 июня (10 июля) в день святых апостолов Петра и Павла. Возможно, вместо рассказа он хотел бы отслужить по убитому отцу панихиду? Но получился рассказ, через 5 недель после чего в Петербурге после 20-летних работ будет наконец-то воздвигнут памятник Петру I - на том самом предсказанном месте.
___________

НЕМНОГО  О  БРЕДЕ  И  СНАХ. Подобные с видением Павла явления психиатры называют - галлюцинаторным бредом, началом душевного расстройства. Но психиатры никак не желают объяснять не так уж редко случавшееся в истории дальнейшее совпадение этого бреда с будущим. Безусловно, Павел I первый принадлежал к тем от природы чувствительным людям, сны и видения которых проверить нельзя, но и отвергать не стоит. Ведь жизнь человека складывается в том числе из снов. А наша жизнь 90 есть наши мысли и фантазии.

Древние предания и современная наука дружно говорят, что с о н  либо наяву  в и д е н и е - это информация за пределами бытовой логики и слов, и привычных образов. Но "схватить" - запомнить такую из области метафизики информацию мы можем только в каких-нибудь узнаваемых образах. Но этого мало: чтобы запомнить с о н, его нужно нужно мысленно зафиксировать - пересказать самому себе в  с л о в е. Вот тут к делу подключаются вполне дневные аспекты разума: образование, эстетический уровень, вера и т.п. Практика выявляет веру в сны и видения личностей низкого и высокого уровня. Средние снов нередко не помня, и видений у них не бывает. В и д е н и е Павла Петровича являет высокий уровень и эстетики, и владения словом, и веры.

После запоминания - пересказывания сна либо видения начинается их вторичное внедрение в сознание, которое от природы склонно к самопрограммированию: накопленная информация начинает определять будущее поведение. На расшифровку и закрепление сонных и наяву видений в узнаваемых знаках сознание тратит столько сил, что верит в них: возникает программа будущих действий. Какую же программу Павел Петрович мог извлечь из своего видения? Программа очевидна:

- Живи по законам справедливости... Бойся укора совести; для благородной души нет более чувствительного наказания... И торопись, ибо век твой краток!

"У ч а с т ь  всех сверженных и убитых государей была его навязчивой идеей и никогда не выходила у него из головы." - замечает Филипп де Сегюр, с 1783 г. посол Франции в России: об убитых государях история могла поведать наследнику русского трона немало! И вот с детства боявшийся покушений-отравлений Павел и старался - торопился жить: боялся не успеть заставить так же жить всю страну. Взойдя на престол, он будет торопиться царствовать, как в детстве по словам его учителей торопился от одного занятия к другому. Но торопливость не оставляет пространства видеть людей: окружающие люди становятся куклами.

В о з н и к а е т  уже не раз заданный историками  в о п р о с: рассказывая мистическую историю о видении своего прадеда не рисовался ли цесаревич, - стремясь к популярности в обществе не актёрствовал ли он? Воспитание рожденных близ трона личностей изначально несло большую долю этикетного актёрства: искусство позы, красивой фразы, искусство нравиться, - из чего совокупно вытекало искусство тонко вести интригу, в которой ошибки несли крах карьеры и смерть. Талантливые интриганы, без сомнения, - все были выдающиеся актёры, "чующие" настроение "зрительного зала"! Но в то не атеистическое время львиная доля такого актёрства заключалось в убеждении своего предназначения или своего прав получить что-то. В этом смысле направленность цесаревича к предметам возвышенным положительно его характеризует. Совершенно же отделить актёрство от жизни приближённых к трону - попытка бесперспективная.

В т о р о й  в о п р о с: как прекраснодушные намерения согласовать с последующим до тиранства жёстким правлением Павла I? История совместно с психологией говорят: самые резкие тираны выходят из личностей, восстанавливающих справедливость только на основе своего внутреннего понимания. Таким же был и явившийся Павлу I его прадед - Пётр I. В принципе это объясняет для Павла оформление его подсознательных склонностей именно в образе Пётра I: образ легендарно знаменитого прадеда всегда интересовал и влёк правнука, - воспитатели внушали мальчику его долг продолжить дело прадеда. И всё это это приблизительно объясняет только механизм создания одного центрального образа, но не механизм вызывающего весь сон либо видение "толчка":
- Есть многое в природе, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам!

В нисхождении от высокой философии принца Гамлета к жизнелюбивому анекдоту это звучит: голова - предмет тёмный, и исследованию поддаётся  плохо.
                _________________________________________


ТЕНЬ  ОТЦА  ГАМЛЕТА  ИЛИ  БЕСЕДЫ  ПАВЛА I  С  ПОКОЙНЫМ   ПЕТРОМ III. Как известно, император Павел в 1798 г.  пригласил жить в Россию французского короля без королевства Людовика ХVШ-го, а в 1801 его выслал. Раздражённый Людовик оставил в мемуарах по тону не совсем справедливую запись:

«П а в е л  I не заботился о любви подвластных; ему довольно было, чтоб они его боялись и, в этом отношении, его удовлетворяли в волю свыше его желаний. Тем не менее, этот Царь заслуживал не столько порицания, сколько сожаления. Он не вполне владел нормальным состоянием духа, потому что был одержим болезнью особого свойства. Ему, как Гамлету Шекспира, беспрестанно мерещился бледный и сумрачный призрак отца... С ним он беседовал, делал ему вопросы, мечтал слышать ответы на них.

Т а к и е   в и д е н и я, разумеется, помутили в нем способности, что старательно скрывалось от лиц, непосредственно входивших с ним в общение. Вот этим-то галлюцинациям должно приписать все вспышки несчастного Государя, в котором соединялись противоположные черты щедрости и скупости, суровости и мягкосердечия...» - правда это или по мотивам ходящих слухов - выдумка, - это остаётся на совести короля Франции.



ИСТОРИЯ  ПОСТРОЙКИ МИХАЙЛОВСКОГО ЗАМКА. Однажды во время караульной службы у летнего дворца Елизаветы Петровны одному солдату явился в сиянии юноша, назвавшийся архангелом Михаилом, и велел тотчас же идти к императору и сказать, что старый Летний дворец должен быть разрушен, а на его месте построен храм во имя архистратига Михаила. Солдат сделал так, как велел святой, на что Павел будто бы ответил: «В о л я  е г о   б у д е т   и с п о л н е н а». В одном из вариантов этой легенды Павел ответил часовому: "Д а, я   т о ж е  в и д е л   э т о  в о  с н е". 

В Летнем дворце в 1754 году Павел Петрович родился. На месте снесённого Летнего дворца строится Михайловский замок и в нём за несколько дней до смерти император почти пророчески сказал камер-фрейлине Анне Степановне Протасовой: «На этом месте я родился, здесь хочу и умереть».  Для императора важно было божественное происхождение новой резиденции русских царей - как он мыслил, подражая прадеду. Известно, что Петербург для Петра I был не только вызовом ненавистной ему старобоярской Москве, но и вызовом всему миру. Для Павла I Михайловский замок стал - вызовом екатерининской России.

В день после доклада солдата о видении император распорядился о постройке нового дворца и при нем церкви во имя архистратига Михаила. Это, по утверждению фольклора, и сгубило несчастного императора: не церковь при дворце, а храм во имя архистратига было велено строить Павлу. «А  п о ш т о, государь, повеление архистратига Михаила не исполнил в точности? – будто бы спросил его однажды монах Авель. – Ни цари, ни народы не могут менять волю Божию. Зрю в том замке гробницу твою, благоверный государь. И резиденцией потомков твоих, как мыслишь, он не будет».

В ДРУГОМ  ВАРИАНТЕ ЛЕГЕНДЫ накануне явления Архангела Михаила часовому, императрица Мария Фёдоровна готовилась стать матерью десятого ребенка. Тогда же Павел встретил у дверей своего кабинета неизвестного красивого седобородого старика в монашеской рясе. «С у п р у г а  твоя, – заговорил незнакомец, – родит тебе сына, которого ты, государь, наречешь Михаилом. Этим же именем святого архангела ты назовешь дворец, который построишь на месте своего рождения. И помни слова мои: „Д о м у  т в о е м у   п о д о б а е т ъ   с в я т ы н я  Г о с п о д н я  в  в ъ  д о л г о т у   д н е й“» - с этими словами таинственный гость исчез.

Когда императрица родила сына, ему по желанию Павла I «при молитве дано было имя Михаил». Вот почему в некоторых вариантах легенды о видении, явившемуся солдату на посту у Летнего дворца, в ответ на рассказ часового, Павел ответил: «Да, я знаю. И это уже мною исполнено». На другой день, продолжает легенда, Павел I пригласил к себе архитектора Бренну. "На фронтоне главного фасада дворца, – приказал он, – сделай эту надпись", - и подал ему лист бумаги, на котором было написано: „Д о м у  т в о е м у   п о д о б а е т ъ   с в я т ы н я  Г о с п о д н я  в  в ъ  д о л г о т у   д н е й“.
 
ТРУДНО  СКАЗАТЬ, что в вышеизложенных легендах реально, а что является наросшими за долгое бытование подробностями?.. Когда царствование третьего сына Павла - Николая I придётся солоно - годам к 1840-м начнётся в общественном мнении активная "реабилитация" "романтического императора" Павла Петровича. А вот, например, выдержка из мемуаров при Павле Петровиче фрейлины двора Варвары Николаевны Головиной, которая имела возможность знать придворные интересные с мистическим оттенком сплетни. Головина пишет без подробностей - без конкретных слов архангела:

 «Н е  т р у д н о  было направить к мистицизму живое и горячее воображение Государя, и лица, близко стоявшие к нему, позаботились об этом. С самого начала царствования Павла I рассказывали, что часовой в Летнем дворце видел Михаила Архангела и даже имел с ним разговор, точный смысл которого не был известен. Как бы то ни было, Летний дворец решено было сломать, и Государь по возвращении из Москвы положил первый камень в фундамент Михайловского дворца на том же самом месте, где был Летний дворец».

  Во время своего царствования он с особой заботой занимался постройкой этого здания. Он расстроил финансы из-за поспешности и роскоши, с которой он его обставил; и едва он вступил во владение им, как этот дворец стал его могилой, по какой причине он и был оставлен его наследниками. Со времени этого предполагаемого явления (явления архангела) Государь возымел желание, если у него еще будет сын, дать ему имя Михаил».

В ПОСЛЕДНИЙ ГОД ЖИЗНИ: «Павел был занят исключительно от­делкой своего Михайловского замка. При постройке его работы с производились — день и ночь. Стены были еще пропитаны такой сыростью, что с них всюду лила вода; тем не менее, они были уже покрыты великолепными обоями. Врачи попытались было убедить императора не поселяться в новом замке; но он обращался с ними, как с слабоумными, — и они пришли к заключению, что там можно жить. Здание это прежде всего должно было послужить монарху убежищем в случае попытки осуществить государственный переворот. Ка­навы, подъемные мосты и целый лабиринт коридоров, в котором было трудно ориентироваться, по видимому, делали всякое подобное предприятие невозможным. Впрочем, Павел верил, что он находится под непосредственным покровительством архангела Михаила, во имя которого были построены как церковь, так и самый замок.

Императрица схватила в сырых покоях лихорадку, но не смела жаловаться на это; а как великий князь Александр, так и весь двор страдали сильным ревма­тизмом. Один лишь Павел был здоров и чувствовал себя хорошо, посвящая все свое время исключительно убранству этого, здания, не предчувствуя при этом, что он украшает свою могилу...» (Записки барона фон Гейкенг К.-Г.)
   *         *           *

НЕ ВСЕ ВЕРИЛИ в версию о повелении архангела уже при жизни Павла I: «И з в е с т н о, с каким пристрастием Павел смотрел на Михайловский замок, воздвигнутый им как бы по волшебному мановению. Очевидно, пристрастие это происходило не от того, что какое-то привидение указало построить этот дворец, — об этой сказке он, может быть, и не знал, а если знал, то допустил ее для того только, чтобы в глазах народа оправдать затраченные на эту постройку деньги и человеческие силы».

В любом случае "мистический" смысл в постройке Михайловского замка был: в глазах самого Павла Петровича новая царская резиденция символизировала отрыв от старого образа правления и обновление России.
 *      *        *


С ВАСИЛЬЕВСКОГО ОСТРОВА В МИХАЙЛОВСКИЙ ЗАМОК. Приехавший в Россию в январе 1801 племянник императрицы 13-летний принц Евгений Вюртембергский так запомнил путь с Васильевского остова в Михайловский замок: «Н а м  н а д о было проезжать мост и Исаакиевскую соборную площадь, где рядом с адмиралтейством находился памятник Петра Великого; потом вдоль главного фасада Зимнего дворца, Морской улицей, Марсовым полем, возле Летнего сада и наконец, проехав его, мы остановились перед Михайловским дворцом, резиденцией Императора Павла. Это здание, сооруженное Императором со времени его восшествия на престол, было окружено каналом и вдоль его подъезжих дорог тянулись длинные экзерсисхаузы.

Дворец был выкрашен в красную краску на голландский образец и имел остроконечную башню с золоченой крышей. Статуя Петра Великого представляла плохое повторение в миниатюре прекрасного памятника, который Екатерина II воздвигнула на Исаакиевской площади. Миновав эту группу, достигли дворцового подъезда,где ряд колонн разделял две террасы, из которых левая примыкала к салону. Там находилась гауптвахта, через которую надо было проходить, чтобы достичь апартаментов, занимаемых Императорской фамилией. Когда мы прошли несколько зал и коридоров, обе половинки дверей распахнулись и мы очутились перед Императором...». (Евгений Вюртембергский. Достоверный рассказ о моих приключениях в 1801 году)

                ______________________


ПРЕДСКАЗАННАЯ  СМЕРТЬ  ИМПЕРАТОРА. За 1781-82 гг. когда  цесаревич Павел Петрович путешествовали по Европе австрийская графиня Хотек опишет сценку: в вене в честь высоких гостей устроили пышные празднества и «З а  о б е д о м сидела я возле Великого князя: речь зашла о жизни и разных возрастах ее. "З а т в е р д и т е  в памяти своей слова мои, - сказал он мне, - я не достигну до сорока пяти лет". В словах его, думаю, не было никакого намека и задней мысли, а просто имел он в виду слабость сложения своего». Однако приближённые вспоминают о выносливости цесаревича, верившего в предсказания своей смерти: ведь до путешествия явившийся Павлу призрак прадеда Петра I правнуку предсказывал недлинную жизнь.

Т а к ж е монах Авель, тульский прорицатель, будто бы предсказывал: «К о р о т к о будет царствование твое, и вижу я, грешный, лютый конец твой. На Софрония Иерусалимского  († 24.03.1801) от неверных слуг мученическую кончину приемлешь, в опочивальне своей удушен будешь злодеями, коих греешь ты на царственной груди своей. Они же, злодеи сии, стремясь оправдать свой великий грех цареубийства, возгласят тебя безумным, будут поносить добрую память твою...» (Житие и страдание отца монаха Авеля. «Русская старина»,Т.12,  №2.– СПб.; 1875).
   *          *           *

ПРЕДСКАЗАНИЕ ЮРОДИВОЙ. Уже в конце XVIII века - в конце царствования Павла I в Петербурге на Смоленском кладбище некая юродивая предрекала императору Павлу I скорую кончину. Юродивая вещала, что количество лет жизни императора равно количеству букв в изречении над главными воротами Михайловского замка. Передаваемое пошепотом это мрачное предсказание сделалось поверьем: считали и пересчитывали буквы в изречении - 47. До 47-летия император погода не дожил... При возникновении подобных поверий следует поискать, - кому это было выгодно?

 Заговор и убийство Павла I организовал его ближайший приближённый Граф Пётр Петрович Пален (1777—1864) в 1798-1801 гг. петербургский военный губернатор. План заговора вызрел не вдруг: в планах заговор едва ли ещё не существовал уже 1800 г. Собиравшемуся возведением на престол Александра Павловича сохранить своё влияние Палену очень удобно  было бы "свалить" смерть неудобного дворянству императора на божественное провидение. Что в значительной мере Палену - ловкому интригану и удалось. Что касается юродивой, то её появлению могли и поспособствовать. Но могли и просто использовать удачное совпадение.

 Так же подозрительно удобны для заговорщиков были слухи об "ошибке" императора: вместо храма построил-де часовню, - не исполнил-де волю свыше. Как в такое не поверить, когда общеизвестна была склонность Павла к мистицизму! Но доказательств - увы! - нет в пользу ни одной из версий.
            ______________________________________________


ПРЕДВЕСТИЕ КОНЦА. Ощущение «ж и в о т н о г о  с т р а х а» будет преследовать Павла последние дни перед убийством. Однажды он признался, что часто «в и д и т  кровь, проступающую на белых стенах спальни». А очевидцы рассказывали, что как-то на балу Павел внезапно потерял сознание, а когда очнулся, то обвел всех отсутствующим взглядом и произнес: «Н е у ж е л и   м е н я   з а д у ш а т?» - такова позднейшая легенда (увы - любители мистики!). А вот сон накануне убийства возможен: подсознание иногда удивительно верно способно предсказывать будущее... Накануне убийства Павел спал плохо. Он будто бы видел сон, в котором на него надевали такую узкую одежду, что ему было больно, будто сдирали кожу.

Последний ужин накануне убийства императора был особенно драматичен. Павел I, как всегда, сидел в окружении своей семьи. Все напряженно молчали. Вдруг его старший сын неожиданно чихнул. Павел повернулся к нему и печально произнес: «Я  ж е л а ю, ваше высочество, чтобы желания ваши исполнились». Затем встал, подошел к зеркалу и горько улыбнулся. Он и раньше знал, что это зеркало искажает отражение, отчего лица кажутся кривыми, но только сегодня обратил на это внимание семьи: «П о с м о т р и т е, какое смешное зеркало. Я вижу себя в нем с шеей на сторону», – будто бы сказал он. Еще раз улыбнулся и направился к себе, сказав на прощание: «Чему быть, того не миновать...».
 *         *         *

ТЯГА К МИФОТВОРЧЕСТВУ. По свидетельству современников императора Павла, действительно, следует признать, как тогда определяли - "сеншатором": сенситивной - чувствительной к невербальным уровням информации личностью, какие личности нередко отличаются экстравагантностью поведения. Но это не отменяет преувеличения всех "предчувствий" современниками. Например, зеркала во вновь построенном Михайловском замке установили в ближайшие к последнему ужину дни, так что об их способности искажать "хорошо знать" император не мог. Но народное мифо-  и легендо-творчество любит последовательность: как в эффектной трагедии обречённый просто "обязан" терзаться дурными предчувствиями! Вот, принц датский Гамлет, пренебрёгши последним дурным предчувствием, был заколот... В любом случае это будет через 4 года: пока Вел. кн. Павел Петрович ещё только готовится царствовать.
________________________________________________
                _____________________________________________________
             
                В*О*Ц*А*Р*Е*Н*И*Е    П*А*В*Л*А  I   
 
ВАРИАНТ 1. ПРЕДВИДЕНИЕ - СОН  ПАВЛА  ПЕТРОВИЧА О ВОЦАРЕНИИ. Склонность Павла I к видениям и вещим снам добросовестно подтверждают современники. Вот запись не очевидца события, но близкого к Павлу Петровичу графа Федора Ростопчина: «К Великому князю-наследнику от князя Зубова(Платон Александрович светлейший
князь – последний фаворит Екатерины II) и от прочих знаменитых особ послан был с извещением граф Николай Александрович Зубов (будущий убийца императоа); а первый, который предложил и нашел сие нужным, был граф Алексей Григорьевич Орлов-Чесменский.

В тот самый день Наследник кушал на Гатчинской мельнице, в 5 верстах от дворца его. Пред обедом, когда собрались дежурные и прочие особы, общество Гатчинское составлявшие, Великий князь и Великая княгиня (Мария Фёдоровна) рассказывали Плещееву (Сергей Иванович, адъютант Павла I), Кушелеву (Григорий Григорьевич, граф), графу Виельгорскому (Юрий Михайлович) и камергеру Бибикову ( Александр Александрович ) случившееся с ними тою ночью.

Наследник чувствовал во сне, что некая невидимая и сверхъестественная сила возносила его к небу. Он часто от этого просыпался, потом засыпал и опять был разбужаем повторением того же самого сновидения; наконец, приметив, что Великая княгиня не почивала, сообщил ей о своем сновидении и узнал, к взаимному их удивлению, что и она то же самое видела во сне и тем же самым несколько раз была разбужена.

По окончании обеденного стола, когда Наследник со свитою возвращался в Гатчино, а именно в начале 3-го часа, прискакал к нему на встречу один из его гусаров, с донесением, что приехал в Гатчино шталмейстер граф Зубов с каким-то весьма важным известием. Наследник приказал скорее ехать и не мог никак вообразить себе истинной причины появления графа Зубова в Гатчине... По приезде Наследника в Гатчинской дворец граф Зубов был позван к нему в кабинет и объявил о случившемся с Императрицею (ударе)... После сего Наследник  приказал наискорее запрячь лошадей в карету и, сев в оную с супругою, отправился в Петербург, а граф Зубов поскакал наперед в Софию для заготовления лошадей...» (Фёдор Ростопчин. Последний день жизни императрицы Екатерины II и первый день царствования императора Павла I)
  *      *       *

ВАРИАНТ 2. "КАКОЕ  НЕСЧАСТИЕ!" «В  д е н ь  приключившегося с Екатериной II удара, великий князь кушал с семейством на Гатчинской мельнице. До обеда рассказывал он собравшемуся у него обществу, между прочими Плещееву, Кушелеву, графу Вильегорскому, Бибикову, виденный им прошлую ночь сон, „ч т о  к а к а я-т о невидимая сила поднимала его на какую-то высоту; просыпаясь часто и засыпая опять, повторялся тот же сон." К  к р а й н е м у  удивлению, и великую княгиню тревожили всю ночь подобные же сны.

     По окончании стола подал Кутайсов кофе... В эту минуту великий князь увидал графа Н.А. Зубова (будущего своего убийцу - брата фаворита императрицы - Платона Зубова), привязывавшего лошадь к забору, и почитая всех Зубовых смертельными своими врагами, он побледнел, уронил чашку и, обратясь к великой княгине, прибавил трепещущим голосом: ma chere, nous sommes perdus! (Д о р о г а я, м ы  п о г и б л и!) — Он думал, что граф приехал его арестовать и отвезти в замок Лоде, о чем давно говорили. (Николай)Зубов не шел, а бежал с открытою головою к беседке, и, вошедши в нее, пал на колена пред Павлом, и донес о безнадежном состоянии императрицы.

 Великий князь переменяет цвет лица и делается багровым, одной рукой поднимает Зубова, а другой, ударяя себя в лоб, восклицает: „К а к о е   н е с ч а с т и е!" и проливает слезы, требует карету, сердится, что не скоро подают, ходит быстрыми шагами вдоль и поперёк беседки, трет судорожно руки свои, обнимает великую княгиню, Зубова, Кутайсова и спрашивает самого себя: „З а с т а н у-л и  ее  в  ж и в ы х?" Словом, был вне себя, от печали или от радости — Бог весть.

Думают, что быстрый этот переход от страха к неожиданности подействовал сильно на его нервы и самый мозг. Кутайсов ( камердинер и любимец Павла I), который мне это рассказывал, жалел, что не пустил великому князю немедленно кровь. Наследник с супругой выехали из Гатчины в пять часов пополудни, а граф Зубов скакал вперед, чтобы в Софии приготовить лошадей». (Яков Иванович де Санглен. Записки. 1793–1831)

От рассказа-1 рассказ де Санглена отличается только деталью о возможном заключении цесаревича в замке Лоде (у Екатерины было такое намерение) и фразой "Д о р о г а я, мы  п о г и б л и!", - какую осведомлённый Ростопчин не приводит. Срвнение мемуаров с большой вероятность указывает, что фраза эта - анекдотично антипавловская: т.е. новому императору приписанная. Екатерина II, как известно, пыталась выставить сына трусом. Деталь о вещем сне оба мемуариста подтверждают.
  *        *        *

ВАРИАНТ 3. С ОДНИМ МОЖНО СПРАВИТСЯ! «В  д е н ь  неожиданной кончины императрицы Екатерины, великий князь Павел Петрович ездил для развлечения на мельницу, в Ропшу, в больших четвероместных санях, вместе с Mapиею Федоровною. Напротив   их   сидел   граф  Ильинский*... и  какой-то другой придворный. На запятках стояли Капцевич** и Кутлубицкий***. Дорогой Великий князь говорил о виденном  им и Марией  Федоровной  сне. Сон  этот   рассказан  в Записках   графа Растопчина: "Последний день царствования Екатерины и первый день императора Павла" (Напечатано в Чтениях общ. ист. и древн. Росс. 1864, кн. 2.).
 
По поводу этого сна, граф Ильинский сказал:  „В е р о я т н о ваше высочество скоро будете императором, и тогда я выиграю мой процесс с казною". У графа  был процесс  с  казною о имении в  несколько тысяч душ.   На это Великий   князь  отвечал:   
- Н а в е р н о е  выиграл бы; по моему бы   всех   казенных   крестьян  раздать   помещикам. Живя в Гатчине, я насмотрелся на их управление: помещики лучше заботятся о своих крестьянах,  у них своя отеческая полиция.

Во время этой поездки приехал в Гатчину с известием о болезни Государыни граф Зубов (брат любимца) и послал к великому князю доложить о своем приезде двух гусар по двум различным дорогам, не зная, по которой из них он будет возвращаться. На возвратном пути наследник, приметив скакавшаго против него гусара, когда тот поравнялся с санями, спросил у него по-Малороссийски (гусары все вообще были из Малороссиян): „Щ о  т а м   т а к е?"  Посланный отвечал: „З у б о в  приихав, Ваше Высочество". —  "А  богацько их? (на укр.: много ли их?)" - спросил Павел.
 
Гусар, вероятно часто слыша Русскую пословицу: о д и н  как перст, и не понимая ее, отвечал: "О д и н  як пес, Ваше Высочество". — "Н у  с  о д н и м   м о ж н о  справится", - отвечал наследник; потом снял шапку в перекрестился.

Возвратясь во дворец, наследник призвал к себе Зубова в кабинет, велел приготовить экипажи, но не поехал в Петербург, пока не прислал от себя нарочного находившийся при великих князьях кн. Оболенский*. Тогда Павел уехал в карете, а вслед в санях с одним из придворных Кутлубицкий. Дорогою они встречали много посланных с известием о происшедшем. По прибытии в зимний дворец, государя встретили на крыльце со свечами...» (Рассказы генерала Кутлубицкаго о временах Павла I [Излож. А.И. Ханенко] // Русский архив, 1912. - Кн. 2. - Вып. 8. - С. 509-538) - Да, в Петербурге в темнеет рано!
_________

ПОДТЕКСТОВОЙ  СМЫСЛ. Наследника вопрос на украинском - "М н о г о-л и  и х?" и дальнейшее восклицание "С  о д н и м  можно справится!" - могут быть интерпретированы как намерение Павла Петровича вооружённо сопротивляться его заключению в замок Лоде: "м н о г о-л и прислано людей, для моего ареста?" - вот подтекстовой смысл. 

Учитывая небольшую, но хорошо обученную армию цесаревича, неудачная попытка его ареста означала бы крупный политический скандал с непредвиденным исходом (Екатерина II создала себе достаточно врагов). По крайней мере, императрица точно умерла в момент предельного обострения отношений с сыном и наследником. Краткие сведения о в вышеописанном отрывке бывших с наследником личностях прольют ещё кое-какой свет на события близ кончины императрицы.
  _______________

*Граф Юзеф-Август Ильинский (1766 —1844) — крупный волынский помещик, на русском - Август Иванович Ильинский, - после второго раздела Польши перешёл на русскую службу и 7 сентября 1793 пожалован Екатериной II в действительные камергеры. Павел I чрезвычайно благоволил к Ильинскому после того, как тот прискакал к нему в Гатчину с предупреждением о близкой смерти матери. Так что кончина чувствовавшей себя плохо императрицы совсем не была для цесаревича неожиданностью: цесаревич готовился не отдать трон. По вступлении на престол Павел назначит Ильинского сенатором (18.10.1797) с производством в тайные советники, пожаловал орденами Св. Анны 1-й степени, Св. Александра Невского и Св. Иоанна Иерусалимского.
   _______________

**Князь Николай Николаевич Оболенский (1833—1898) — герой русской турецкой войны 1877—1877 годов, командир Гвардейского корпуса. Пожалованный в 1896 году званием генерал-адъютанта, князь Оболенский 29 марта 1897 года был назначен командиром Гвардейского корпуса, однако в следующем году скоропостижно скончался.
    _______________

***Николай Осипович Котлубицкий (? - 1849) -генерал-лейтенант, состоявший ещё при цесаревиче и далее генерал-адъютант императора Павла I. В 1892 выпущенный из кадетского артиллерийского корпуса в 1893 К. был назначен в артиллерийскую батарею, которую для великого князя Павла формировал  Аракчеев. По воцарении императора Павла Кутлубицкий был одним из его любимейших и приближенных адъютантов и не раз исполнял особые поручения государя. В вечер, предшествовавший кончине государя, Кутлубицкий был зазван на ужин и там арестован по приказанию гр. Палена; на другой день он получил свободу.
 *         *         *


ИСТОРИЯ СЕКРЕТНОЙ ЗАПИСКИ. Около 1895 г. Котлубицкий ездил с секретной запиской в Полтавскую губернию к знаменитому русскому полководцу в опале - к генерал-фельдмаршалу графу Пётру Александровичу Румянцеву-Задунайскому (1725—1796): "П а в е л  поручил ему передать письмо к Румянцеву, сам привязал его к шнурку, на котором Кутлубицкий, по обыкновению, носил на груди крест, приказал вручить тайно самому графу, заметив при том, что тайного с ним свидания он может добиться чрез его карлика".

 В 1776 Румянцев сопровождал цесаревича Павла Петровича в Пруссию. В Берлине по приказу короля Фридриха II Великого все генералы и офицеры его штаба явились К Румянцеву со шляпами в руках «с почтением и поздравлением». Фельдмаршал был удостоен чести сидеть рядом с королём, тогда как прусские принцы должны были стоять позади них.

 С началом в 1787 году новой русско-турецкой Румянцева оскорбило назначение быть  под началом фаворита императрицы главнокомандующего князя Потёмкина, который устроил так, что Румянцеву не давали ни войск, ни случая сражаться. В 1788 Румянцев просил и получил отставку. С тех пор, запершись в одной из комнат своего имения, Румянцев разыгрывал род сумасшествия, не желая узнавать нежелательных лиц. Получить доступ к нему было трудно, но карлик Кутлубицкого: «п р о в е л  темным коридором в спальню графа, а сам исчез.

К о г д а  о н (Котлубицкий) взошел, старик спросил его: „Ч т о  т е б е  н а д о?" Кутлубицкий объяснил ему свое поручение и, вынув привязанное ко кресту письмо, подал его графу, который, поцеловав печать, спросил: "З а ч е м  ты прежде мне не сказал об этом?" - и приказал завтра таким же образом взойти к нему для получения ответа. И когда на другой день Кутлубицкий был опять тем же путем проведен карликом, граф сам привязал ему на крест свой ответ наследнику. „С м о т р и, я тебе вручаю, сказал он, мою седую голову; чтобы у тебя этого письма никто не видел; ежели, в случае, заболеешь, съешь его".

Потом прибавил: "Я в и ж у, что наследник тебя любит; когда он взойдет на престол, вероятно ты будешь к нему близок. Смотри же, вот тебе мое стариковское наставление: проси у государя за всех и для всех; но для себя, чтобы язык не заикался, чего нибудь просить. Сердце царево в руце Божией, и когда Богу угодно будет тебя наградить через царя, то он и наградит. Но чтобы сам ты никогда ничего не просил для себя".

Кутлубицкий за все время пребывания своего при дворе старался быть верен этому благородному наставлению редкого по чувству и характеру вельможи времен Екатерины и однажды имел случай рассказать о том императору Павлу, когда он спрашивал у него, зачем он никогда ничего для себя не просит"». (Рассказы генерала Кутлубицкаго)
    _________________________________________________________



"ИМПЕРАТРИЦА  ЗАХИЛЕЛА!"  «Я  н а ч а л  службу мою на военном поприще весьма с молодых, можно сказать юношеских, лет, вахмистром лейб-гвардии в конном полку. 1796 года ноября четвертого числа был я отряжен... в караул в Зимний дворец. В царствование Екатерины гвардия содержала двое суток караул во дворце, а армейские полки содержали недельные караулы в городе.
 
Пятого числа ноября, утром в 9 часов, пошел я из конногвардейской кордегардии на главную гауптвахту, внутри двора Зимнего дворца находившуюся, рапортовать поручику: „к а р а у л  исправен, команда провела ночь благополучно, происшествия никакого не случилось, винную порцию принял", - и получить от его благородия начальническия приказания.

К большому для меня неудовольствию, поручика на гауптвахте я не застал, мне сказали—он пошел в верх, во дворец... С предубеждением, что мне предстоит пересчитать ногами по крайней мири ступеней 120, пошел я с гауптвахты на большую лестницу... — но, выходя на лестницу, был удивлен множеством придворных чиновников, как-то: камергеров, камер-юнкеров и прочих известных, высоких сановников, приезжавших ко двору и поспешно всходящих на лестницу.
 
Много видел я также дам, с такою же торопливостью идущих на лестницу; те и другие были просто, не нарядно, как бывает в праздничные, торжественные дни, одеты; все мне казались бледными, испуганными, все хранили молчание! — "Что-бы это значило?" - подумал я...

...Я увидел залы дворца наполненными людьми, как толкучий рынок; все были, казалось мне, печальные, с отчаянием на лице, перешептывались, ходили туда и сюда, спрашивали, расспрашивали друг друга, но все шепотом. Часовой рейтар 2 роты из малороссиян... шепнул мне: „К а ж у, вахмистр, кажут, царица захилела!"

Я отвечал ему: „М о л ч и , д у р е н ь, не наше дело". В XVIII веке сказать о государыне, что она больна, было страшное слово. Уголовное преступление! Наконец, нашел я в толпе моего поручика, который, не выслушав рапорта моего, спешил мне, чтобы лошади были оседланы, замундштучены и люди готовы на конь... В это время вышел, из внутренних покоев, брат фаворита кн. Платона Зубова, Николай (будущий убийца Павла I); он был тогда, помнится, уже генерал-поручик: мужчина большого роста, ширикоплечий, рожа рябая, всею поступью и ухватками своими представлявший более... ямщика, нежели генерал-поручика. Громко спросил гоф-фуриера: „Г о т о в-л и  экипаж?" - и пошел далее чрез залы на лестницу.

Брат его, фаворит кн. Платон Зубов, отправил его в Гатчино к наследнику   престола, Великому князю Павлу Петровичу, где его императорское   высочество всегда осенью и зимою имел постоянное свое пребывание  и изволил денно   и нощно заниматься экзерсированием нескольких сотен солдат, пеших и конных, которых ему императрица Екатерина, непонятно по какому умозаключению, дозволяла формировать. Офицеры у его высочества были такого же разбора и свойства, как его солдаты. Cиe, впоследствии знаменитое, войско имело особый мундир и офицеры и солдаты были точно так одеты, как была одета армия  короля прусского, отца Фридриха Великого...» (М.А. Тургенев)
 ___________

ОТЖИЛИ  МЫ ДОБРЫЕ  ДНИ! «В и д е н н о е  мною в залах дворца усилило мое любопытство досмотреть, что происходило вне царского дома и я, вместо ближайшего пути в кордегардию, чрез черный дворик, взял дирекцию по большой лестнице на выход под фонарик, из которого Екатерина сматривала на собиравшийся народ на дворцовую площадь в торжественные дни и всегда кармливала пшеницею приученных или прикормленных голубей, которых в 10 часов утра обыкновенно прилетало к фонарику большое стадо.
 
Площадь была покрыта экипажами и народом; народ толпился в разных местах на площади кучами, голуби стаями летали вокруг фонарика; но народ и голуби тщетно ожидали женщину, пред которою раболепствовали миллионы подвластных ей народов и которой страшились цари и народы соседственные.

Она уже лежала бесчувственна в двух шагах не от блистательнаго трона своего, с помоста коего она, по мановению руки, повелевала разрушать царства и покорять народы, с которого она, по соизволению своему, предписывала законы и уставы, нет! она лежала, поверженная без чувств на полу, в двух шагах от (маленького кабинетика). Н е  в е с т е  бо, егда приидет тать и подкопает храмину. (Библ.

Когда я вошел в кордегардию, капрал Синтяков допивал винную свою порцию... Оборотив кружку вверх дном, Синтяков сказал мне на ухо:
–   Ах! вахмистр, отжили мы добрые дни...

Родственник Синтякова был истопником кабинета Екатерины; когда Екатерина, бывши за ширмами, упала пораженная, без чувств, этого никто не видал и первый истопник, вошедший подложить дров в камин, услышав, что за ширмами кто-то хрипит, испугался, уронил полено из охапки дров; на этот стук вбежал в кабинет Захар Константинович Зотов, любимый камердинер Екатерины, заглянул за ширмы, ахнул.
В это время вбежала из задних дверей М. С. Перекусихина и тем начали, что с помощью истопника могущественную императрицу отнесли на несколько шагов от ширм».(М.А. Тургенев)

 
АНЕКДОТ НА ДОРОГЕ К ТРОНУ. Из Гатчины спеша в Петербург, чтобы возвестить о прибывающем вслед цесаревиче, Николай Зубов «ш у м е л  с  каким-то человеком, приказывая ему скорее выводить лошадей из конюшни... Человек, который шумел с графом Зубовым, был пьяный заседатель. Когда граф Зубов, по старой привычке обходиться с гражданскими властями как с свиньями, кричал ему: "Л о ш а д е й, лошадей! Я тебя запрягу под Императора", тогда заседатель весьма манерно, пополам учтиво и грубо, отвечал:
- Ваше сиятельство, запрячь меня не диковинка, но какая польза? Ведь я не повезу, хоть до смерти изволите убить. Да что такое Император? Если есть, Император в России, то дай Бог ему здравствовать; буде Матери нашей не стало, то ему виват!"

Пока граф Зубов шумел с заседателем... показались фонари экипажа в восемь лошадей, в котором ехал Наследник».(Ф. Ростопчин. Последний день царствия Императрицы Екатерины II и первый день царствия Императора Павла I)
 _______________________________________________


АНЕКДОТ ФРАНЦУЗСКИХ ДВУСМЫСЛЕННОСТЕЙ. Получив известие о постигшем Екатерину  ударе Павел Петрович не особенно торопясь едет из Гатчины в Петербург, на пол пути встречая к нему едущего графа Растопчина (Федор Васильевич: 1763 - 1826). Ростопчин вспоминает:

 «П р о е х а в  Чесменский дворец, Наследник вышел из кареты. Я привлек его внимание на красоту ночи. Она была самая тихая и светлая... луна то показывалась из-за облаков, то опять за оные скрывалась. Стихии, как бы в ожидании важной перемены в свете, пребывали в молчании, и царствовала глубокая тишина... Наследник устремил взгляд свой на луну, и, полном ее сиянии, мог я заметить, что глаза его наполнялись слезами и даже текли слезы по лицу.

С моей стороны, преисполнен быв важности сего дня, предан будучи сердцем и душою тому, кто восходил на трон Российский, любя Отечество и представляя себе... всю важность первого шага, всякое оного влияние на чувства преисполненного здоровьем, пылкостью и необычайным воображением, самовластного Монарха, отвыкшего владеть собою, я... забыв расстояние между ним и мною, схватя его за руку, сказал:
 - "quel  moment роur Vous, Моn-Sеigneur!” (перевод: "Какой момент для вас, Монсиньор!".

 На это он отвечал, пожав крепко мою руку: "Attendez, mon cher, attendez. J’ai vecu quarante deux ans. Dieu m’a soutenu; peut-etre, donnera-t-il la force et la raison pour supporter l’etat, au quel Il me destine. Esperons tout de Sa bont (фр. - перевод ниже)
  ____________

ПЕРЕВОД: "О б о ж д и т е, мой дорогой, обождите. Я прожил сорок два года. Господь меня поддерживает; возможно, он даст мне силы и разум, чтобы выполнить предназначение, им мне уготованное. Будем надеяться на Её милость".(Императрицы милость: французское местоим. "Sa" с заглавной буквы может относится только к даме высокого сана - к  императрице) Вслед за сим он тотчас сел в карету и в 8 1/2 часов вечера въехал в С.-Петербург». (Ф. Ростопчин. Последний день царствия Императрицы Екатерины II и первый день царствия Императора Павла I)

Ловкий придворный Ростопчин во всех вариантах вышеприведённого разговора первым произносит двусмысленность: "М о н с и н ь о р" - титул может относится конкретно к Государю, но может относится и к весьма знатному лицу: принцу, кардиналу и т.п., - на это время Екатерина II была ещё жива и могла, придя в себя, в последний момент назначить наследником своего внука Александра Павловича.   _____________________


ДРУГОЙ ВАРИАНТ ОТВЕТА. Письменное свидетельство очевидца событий ещё не гарантирует историческую точность события: литературные таланты Ростопчина вне сомнения, но кто же в мемуарах не стремится подать себя получше или обезопасить  для себя ситуацию?! Или просто более эффектной или, наконец, - отвечающей ожиданиям слушателей?..

 По свидетельству другого мемуариста Ростопчину в ответ Великий Князь отвечал немного иначе:
 — J’аi veсu 42  аns; Diеu m'а sоutеnu , jusqu'; рrеsent, еt j’attends tоut dе Sа bont;.(ПЕРЕВОД: "Мне 42 года. Б о г  меня до сих пор поддерживал, <и ныне нужно> всё ЕЁ благорасположение"»(Записки Я.И. де Санглена: 1776—1864)

 Этот с умыслом не прокомментированный де Сангленом обмен французскими репликами (путь читатель сам додумывается!) взаимно двусмыслен: во второй части ответа Павла употреблён женский род "Sa" - "от  неё", тогда как к мужского рода слову "Б о г" должно бы быть применено местоимение - "S o n" - "Его/от Него". Слова "императрица" и "мать" во фразе отсутствует: это вроде бы понятно участникам ситуации. Но "Sa" с грамматической точки зрения делает непонятным, - идёт ли речь о благорасположении "Sa - её" (ж.р.) - Е к а т е р и н ы  или - волею Бога - с у д ь б ы (на фр. яз. слово "судьба" женского рода). Отнесённое к "судьбе" местоимение должно бы писаться с маленькой буквы - "sa". Но!!! Но ведь фраза то была устно изречена, а не написана: современникам оставалось свободное пространство толкований.
 
ОТКУДА узнал о словах  Ростопчина - де Санглен?  Актуальную историю слов наследника перед самым воцарением Ростопчин, наверняка, тогда же поведал не одному любопытному (таких было много, - можно не сомневаться!). Первые слова по свидетельству прямого свидетеля Ростопчина- если это именно Те слова! - представляются правдивее их литературной записи не прямым свидетелем. Зато зафиксированный Сангленом второй вариант французского ответа Павла свидетельствует именно о  т а к о м  понимании характера и положения Павла современниками: это - своей эпохи  а н е к д о т.
 
Впоследствии - один из первых руководителей политического сыска при Александре I - де Сангелен привык тщательно выбирать слова. При монарших дворах завершение возвышенных историй французскими двусмысленностями не должно вызывать изумление: при дворе любое неверное слово могло стоить карьеры.

     __________________________________________________________
                ______________________________________________


КОНЧИНА  ЕКАТЕРИНЫ II  И  ПОВЕДЕНИЕ   НАСЛЕДНИКА. «Д в о р е ц  был освещен, как бывает в ночь на Светлое Христово Воскресенье. Во дворце, где я должен был отыскать моего офицера, все разряды чинов смешались, и все придворные этикеты уничтожились. Я (М.А. Тургенев), будучи вахмистром, беспрепятственно... вошел в кавалергардскую комнату, толкая генералов в лентах, цепляясь палашом за фалбалы (за оборки) платьев   штатс-дам и фрейлин;   все мне уступали дорогу, все были снисходительны... Отрапортовав офицеру ответ генерала, я получил приказание остаться в верху в аванзале и ожидать приказания его. Я пробрался назад, сквозь знатных и знаменитых сановников, которые все ходили осовевшими...

В 2 или 2 с половиною часа пополуночи карета, запряженная 10-ю лошадьми, – на козлах сидели и назади кареты стояли люди с зажженными факелами,– выезжавшая из Луговой Миллионной, произвела во всех бывших тогда в залах дворца мгновенное потрясение, как сила электрического удара!

Еще карета была довольно далеко от подъезда, как уже от самых первых дверей до самого кабинета, в котором повелительница севера боролась еще со смертью, очистилась широкая дорога; все угадали, что карета везла наследника, хотя едва сотая часть из присутствовавших знала, что к наследнику, с известием о приключившейся болезни императрицы, был послан Николай Зубов.

Надобно было видеть, как царедворцы выталкивали людей наперед, которых лица наследнику были менее или вовсе незнакомы, как сами становились позади их, как уклонялись в глубину комнат, чтобы не быть увиденными в первую минуту, чтобы не встретиться с его взорами...

Неизъяснимая царствовала тишина в залах, все были объяты каким-то страхом, казалось, у всех и каждого, как от мороза, сжималось сердце или сыпался на тело снег.
_________

О т в о р я ю т с я  двери и входит наследник, в гатчинском, или прусского покроя, мундире, большая с галуном на голове шляпа, в правой руке палка, большие с раструбами перчатки и на ногах пребольшущие ботфорты, шпага привязана сзади и выставлена между фалды кафтана. В этом костюме увидели Павла в первый раз во дворце.

Екатерина не дозволяла ему являться в сем наряде; но теперь он возложил его безбоязненно, как будто по предведению, что Екатерина уже не будет более царствовать. Если бы Павел явился в таком убранстве за несколько дней пред сим, не только во дворце, а на улице, ему бы немедленно было это запрещено и он был бы арестован. Но чрез несколько часов после сего явления всему российскому войску повелено было надеть этот.... однорядок... За ним шли три офицера в таком же одеянии, как и он. Первый был с свиньесходным оливковаго цвета лицем–Аракчеев...

Н а с л е д н и к  скоро шел к дверям кабинета, которые были затворены, а трое сопровождавших его наперсников остались в залах, на очистившейся дороге. Раздвинувшиеся произвольно, как-бы магическою силою, для прохода Павла Петровича люди не смели сдвинуться, оставить мест своих, хотя никто им в том не препятствовал.

Аракчеев и его товарищи стояли на сказанной дороге, как статуи в аллее Летнего сада; никто к ним не подходил, никто их не приветствовал и они, в странном одеянии своем, обращали на себя взоры зрителей, как то бывает, когда ходят смотреть привозимых к нам африканских львов, тигров, гиен... В придворной тактике постановлено непременным правилом ласкать всех, упреждать всякого приветствиями, поклонами, пожатием руки и пр., и пр.

До царствования Екатерины... в царствование Павла и Александра Павловича, вероятно и ныне (1831 г.), правило всех ласкать и всем кланяться в придворной тактике не изменилось».
__________

«В с е царское семейство созвано в комнату пред кабинетом императрицы; Павел занял тут свой пост, и часто ходил к царице, лежавшей все еще посреди комнаты на полу, но уже на матраце; толпа лейб-медиков окружала полуобмертвелый труп её, все пособия были тщетны, она хрипела и очень громко: в третьей комнате было слышно сипение умирающей.

Великий князь Александр, великие княжны Александра и Елена, любимцы Екатерины, погруженные в уныние, сокрушаемые горестью, бледные, с заплаканными глазами, сидели неподвижно на своих креслах, как римские сенаторы на курильских, когда вбежала в сенат толпа варваров, чтобы умертвить их. Один Константин Павлович (великий князь) был в движении, выходил в другие комнаты... В 5 часов утра 6-го числа ноября велено было смениться дворцовому караулу, без церемонии: барабан не бил, трубы не играли...». (М.А. Тургенев)


КАРИКАТУРНАЯ  КАРТИНА ВОЦАРЕНИЯ ПАВЛА. А вот нарисованная очевидцем скорее карикатурная картина - с предвзятыми искажениями: «В с я  с е м ь я  его высочества при нем была созвана в комнату пред кабинетом (где умирала императрица). Наследник в тревожном состоянии духа; нетерпение обнаруживалось на лице его, негодование на смерть... Его высочество беспрестанно входил в кабинет, где лежала на матрасе страдавшая его мать, и возвращался с видом неудовольствия. Медики толпились вокруг матраса, на котором угасала жизнь лампады, озарявшей блеском славы, величия и могуществом вселенную...

Господствовала глубочайшая тишина и молчание; на двух лицах... Великого князя Александра Павловича и св. князя Платона Зубова, выражалась скорбь души; прочие толпились в почтенном расстоянии от царского семейства, щитилися один за другого, чтобы не быть в первом ряду; все и каждый старались сформировать свои рожи, чтобы на них изображалось вместе радостное ожидание будущего и приличное сожаление о бывшем; украдкой, в ожидании роковой минуты, нюхали табак! У всех была дума на уме, что будет пора, когда и подышать свободно не удастся.

Великий князь Павел, только успевший выйти из кабинета, услышав, как и все в комнате находившиеся, в кабинете ужасный стон... кинулся в кабинет и едва отворил двери, лейб-медик Роджерсон встретил его приветствием: tout est finit (.....). Великий князь Павел повернулся на каблуках направо кругом на пороге дверей, накрыл голову огромной шляпой (откуда бы она вдруг взялась?), палка по форме в правой руке (что он все это время с палкой к умирающей матери бегал?..), охриплым голосом возгласил:
— „Я  - в а ш   г о с у д а р ь! попа сюда!"

Мгновенно явился священник, поставили аналой, на котором были возложены Евангелие и Животворящий крест Господень. Супруга его величества, Mapия Феодоровна, первая произнесла присягу. После её величества... старший сын и наследник, Александр, начал присягать; император подошел к великому князю и изустно повелеть изволил прибавить к присяге слова: „И  е щ е   к л я н у с ь  не посягать на жизнь государя и родителя моего"! Прибавленные слова к присяге поразили всех присутствующих как громовой удар...» (Записки А.Н. Тургенева. 1885) - чем бы при дворцовых нравах тут особо поражаться?! Многие ведь открыто не желали воцарения Павла Петровича.
   ________________

„Я  - в а ш  государь! попа сюда"! - никто из прочих мемуаристов такого напоказ циничного поведения Павла не подтверждает. Современники мемуариста, однако, отлично увидели бы, что дело тут не в циничности, но в броских исторических аналогиях. На наших глазах происходит перевоплощение французского анекдота в русский: в огромной шляпе с перьями и с тростью запечатлён на картинах знаменитый французский король-солнце Людовик XIV, который изрёк знаменитую фразу: "Г о с у д а р с т в о - э т о  Я!" Мемуарист здесь учитывает приписываемую Павлу I в разных вариантах по кальке людовиковой сакраментальную фразу: "В  Р о с с и и  нет значительного человека, кроме того, с кем я разговариваю, и лишь на то время, пока я с ним разговариваю".
   _____________________

Александр Михайлович Тургенев (1772—1863) — директор Медицинского департамента, тобольский гражданский губернатор (1823-25) писал свои Записки по памяти в возрасте 73 лет: память у мемуариста безукоризненная, только время уже такое, что он царствование ненавистного ему императора Павла может безбоязненно описывать в стиле анекдота, что Тургенев со вкусом и делает, при этом соблюдая факты.


ВОСПОМИНАНИЯ  ФРЕЙЛИНЫ. Княгиня Варвара Николаевна Головина (1766-1817)была приближена к Екатерине II и ей предана. Поэтому трудно ожидать от Голицыной благоприятных о цесаревиче отзывов, но и особо негативных осторожная придворная дама не пишет. Итак, Екатерина II лежит без сознания от удара: «О н <В.Кн. П а в е л  Петрович> приехал к семи часам вечера и, не проходя к себе, остался, так же как и Великая Княгиня, в апартаментах Государыни...

Апартаменты Государыни тотчас наполнились преданными слугами Великого Князя-отца, большею частью извлеченными из неизвестности, которым ни их происхождение, ни способности не давали права надеяться на должности и милости, готовые свалиться на них. В передней толпа увеличивалась с минуты на минуту. Гатчинцы (так называли этих людей) суетились, толкали придворных, с удивлением спрашивавших себя, откуда взялись эти Остготы, по-видимому, одни пользовавшиеся правом входить во внутренние апартаменты, тогда как раньше их не видали и в передних.

Великий Князь Павел расположился в кабинете за спальней своей матери, так что все, кому он давал распоряжения, проходили мимо Государыни, еще не умершей, как будто ее уже не существовало. Эта профанация Величества, это кощунство, недопустимое по отношению и к последнему из людей, шокировало всех и представляло в неблагоприятном свете разрешавшего это Великого Князя Павла...

....Несмотря на чувство неприязни, часто несправедливое, бывшее у него по отношению к матери, он проявил глубокую чувствительность, когда увидал ее лежащей без движения. Но его дурной характер быстро взял верх. Первые должности при дворе* были замещены другими лицами». (Головина Варвара Николаевна. Мемуары.- Перевод с французского под редакцией Е. Шумигорского, 1899) - Головина не совсем права: половину заместили, половина осталась.
 *          *             *

БЛИЗКАЯ К РЕАЛЬНОСТИ КАРТИНА СМЕРТИ ЕКАТЕРИНЫ II И ВОЦАРЕНИЯ ПАВЛА I. «Д в о р е ц  был наполнен людьми всякого звания, кои, собраны будучи вместе столько же по званиям их, сколько из любопытства или страха, все с трепетом ожидали окончания одного долговременного царствования для вступления в другое, совсем новое. По приезде Наследника всякой, кто хотел, подвигнутый жалостью или любопытством, входил в ту комнату, где лежало едва дышащее тело Императрицы... общее было желание иметь хоть слабую надежду к ее выздоровлению...

Н а с л е д н и к... оказывал всем вид ласковый и учтивый. Прием, ему сделанный, был уже в лице Государя, а не Наследника... На рассвете, чрез 24 часа после удара, пошел Наследник в ту комнату, где лежало тело Императрицы. Сделав вопрос докторам, имеют ли они надежду и получив в ответ, что никакой, он приказал позвать преосвященного Гавриила с духовенством читать глухую исповедь и причастить Императрицу Святых Тайн, что и было исполнено...

... в 9 часов по пополудни (следующего дня)<...> Дыхание ее (императрицы) сделалось трудно и редко... Молчание всех присутствующих... отдаление на сию минуту от всего земного... – все сие обнимало ужасом, возвещало скорое пришествие смерти. Ударила первая четверть одиннадцатого часа. Великая Екатерина вздохнула в последний раз и, наряду с прочими, предстала пред суд Всевышнего. Казалось, что смерть, пресекши жизнь сей великой Государыни и нанеся своим ударом конец и великим делам ее, оставила тело в объятиях сладкого сна... Сын ее и Наследник, наклоня голову пред телом, вышел, заливаясь слезами, в другую комнату; спальная комната в мгновение ока наполнилась воплем женщин, служивших Екатерине...

...Слезы и рыдания не простирались далее той комнаты, в которой лежало тело Государыни. Прочие наполнены были людьми знатными и чиновными, которые во всех происшествиях, и счастливых и несчастных, заняты единственно сами
собой, а сия минута для них всех была тем что страшный суд
для грешных. Граф Самойлов... с глупым и важным лицом, которое он тщетно принуждал изъявлять сожаление, сказал: "М и л о с т и в ы е  государи! Императрица Екатерина скончалась, а государь Павел Петрович изволил взойти на Bcepocийский пpeстол". <...>

... И м п е р а т о р  со всею фамилиею, в сопровождении всех съехавшихся во дворец, изволил пойти в церковь. Пришедши, стал на императорское место, и все читали присягу, вслед за духовенством. После присяги императрица Мария, подошедши
к Императору, хотела броситься на колена, но была им удержана, равно как и все дети. За сим каждый целовал Крест и Евангелие и, подписав имя свое, приходил к Государю и к Императрице к руке. По окончании присяги Государь пошел прямо в
спальную комнату покойной Императрицы, коей тело в белом платье положено было уже на кровати, и диакон на аналое читал Евангелие. Отдав ей поклон, Государь... возвратился в свои собственные покои...».(Ф. Ростопчин. Последний день царствия Императрицы Екатерины II и первый день царствия Императора Павла I)
  ____________

КАК  МЫ  ВИДИМ, оба мемуариста смеются над придворными, но в отличие от А. Тургенева - Ф. Ростопчин не чернит нового императора. Зато тактично не упоминает о для наследника Александра прибавлении к присяге слов о непосягновении на жизнь государя. Не всеми мемуаристами подтверждённые эти как бы "повисают в воздухе.
         

О  ЗАВЕЩАНИИ  ЕКАТЕРИНЫ II  И  ГРАФЕ  БЕЗБОРОДКО: "ЭТОТ  ЧЕЛОВЕК - ДАР  БОЖИЙ! «М е ж д у  т е м  все ежеминутно ожидали конца жизни Императрицы (Екатерины), и дворец более и более наполнялся людьми всякого звания. Граф Безбородко*  более 30 часов не выезжал из дворца. Он был в отчаянии: неизвестность судьбы, страх, что он под гневом нового Государя, и живое воспоминание благотворений умирающей Императрицы наполняли глаза его слезами, а сердце горестью и ужасом. Раза два он говорил мне умилительным голосом, что он... единой просит милости: быть отставленным от службы без посрамления...

Вошедши к Наследнику и отвечая на вопрос его: "Ч т о  делается во дворце?" – я нашел удобным описать отчаяние графа Безбородка... Тут я получил повеление уверить графа Безбородка, что Наследник, не имея никакого особенного против него неудовольствия, просит его забыть все прошедшее и что считает на его усердие, зная дарования его и способность к делам...

Ч а с о в  в  п я т ь  по полудни Наследник велел мне спросить у графа Безбородка, нет ли каких-нибудь дел, времени не терпящих... граф Безбородко рассудил войти с ними в кабинет, где и мне приказал Наследник остаться. Он был чрезвычайно удивлен памятью графа Безбородка, который не только по подписям узнавал, откуда пакеты, но и писавших называл по именам. Сие не так покажется чрезвычайным, когда отличим бумаги одни от других: все были или от генерал-губернаторов кои еженедельно, для формы, присылали Государыне свои донесения.

При входе графа Безбородка с бумагами Наследник сказал ему, показывая на меня: "В  о т   ч е л о в е к, от которого у меня нет ничего скрытноro!"  Когда же граф Безбородко, окончив, вышел из кабинета, то Наследник, быв еще в удивлении, объяснился весьма лестно на его счет, примолвив: "Э т о т  человек для меня дар Божий; спасибо тебе, что ты меня с ним примирил"» (граф Фёдор Ростопчин).

Легко заметить, что мемуарист Фёдор Ростопчин в том числе и для своего прославления использует историю о качествах Безбородки и милости императора к нему. Однако, кто из мемуаристов не стремится подать себя попригляднее? Сведения Ростопчина можно считать довольно точными. Многие указывают, что Павел отличал Безбородко за исключительные деловые качества.
   ________

* Безбородко Александр Андреевич (1747–1799), граф, светлейший князь (1797 г.) – крупный государственный деятель правления Екатерины II и Павла I, главный директор почт, канцлер Российской империи (1797 г.).
    ____________________


АНЕКДОТ  О  НЕНАПИСАННОМ  УКАЗЕ. Как-то раз статс-секретарь, князь Александр Андреевич Безбородко забыл или за другими делами не успел написать порученный ему указ: забегался человек, дел по горло, вылетело из головы, с кем не бывает!? Когда же Екатерина поинтересовалась, готов ли указ, то князь немедля вынул лист и начал без запинок читать якобы подготовленное. Читал долго, красиво и с выражением.

Всё шло хорошо, пока императрица не потребовала документ на подпись. Безбородко вынужден был протянуть ей чистый лист... Всё это время он на ходу сочинял требуемый указ.
– Следовало бы наказать тебя, – будто бы сказала Екатерина II. – Но как же можно сердиться на такого талантливого человека? Запиши и завтра представь на подпись.
   _______________


НЕОБЫКНОВЕННАЯ ПАМЯТЬ  ГРАФА БЕЗБОРОДКО. Малороссийский дворянин казацкого происхождения Александр Андреевич Безбородко был одарён необыкновенную память. В Так в 1799 г. коалиция - Россия, Англия и Австрия начали войну против Франции: «З а  н е с к о л ь к о  дней пред выездом нашим из Петербурга Великий князь (Константин) послал меня (своего адьютанта Е.Ф. Комаровского), по воле императора (Павла), спросить у графа Безбородко, кому и какие должно будет делать подарки при венском дворе.

 Я не могу не отдать и при сем случае полную справедливость необыкновенной памяти, великим познаниям и сведениям графа о всех европейских дворах. Он начал мне рассказывать, как будто читая в книге, родословную всех вельмож венских, кто из них чем прославился, кто и в какое время наиболее оказал услугу двору нашему, так что я около часу слушал его с большим любопытством и удовольствием, и познакомил меня почти со всеми вельможами, которых я увижу в Вене.

 Потом он (Безбородко) сел и написал своей рукой список всем, которым должно дать подарки, и какие именно.
   - Табакерку с портретом его Высочества (Вел. кн. Константина), осыпанную бриллиантами, назначив в какую цену, - сказал он, - должно подарить тому, кто послан будет на встречу великого князя. Вероятно, это будет или князь Эстергази, или князь Лихтенштейн, ибо сии тут две знатнейшие фамилии в Австрии.

   Граф, конечно, и о прочих дворах имел такие же сведения. Когда я получил приказание от Великого князя делать подарки, его высочество приказал мне показать список, данный мне графом Безбородкою, послу нашему графу Разумовскому. Он, прочитав его, сказал:
   - Граф Безбородко совершенный гений; он лучше это знает, никогда не выезжавши из России, нежели я, который с лишком 15 лет живу здесь». (Записки графа Е.Ф. Комаровского)
   ____________
 
ПРОСНУЛСЯ - И  НАМ ПОКОЮ  НЕ ДАСТ! Анекдоты показывают Безбородко способным к исключительно верным оценкам событий и личностей. Так после воцарения на престоле Павла I цензоры будто бы обратились к канцлеру князю Безбородко (Александру Андреевичу) с вопросом: можно ли разрешить иностранную газету, где было замечено выражение: "П р о с н и с ь,  Павел".

– Пусть себе пишут, – махнул рукой Безбородко, – Павел уже так хорошо проснулся, что и нам никому  п о к о ю  не  д а с т!
     _______________________________________________
                _____________________________________________               


ЧАСТНОЕ ПИСЬМО О КОНЧИНЕ ЕКАТЕРИНЫ II: «Ж е л а л  б ы  я описать вам плачевную картину того сокрушения и отчаяния, в какое погружена была императорская фамилия и все приближенные к покойной императрице; но, не имея верных и достаточных о сем сведений, скажу кратко, что они были таковы, какие только могла произвести утрата беспримерной в милосердии   государыни.   Сам наследник, коль скоро узрел умирающую свою родительницу, то, падши к её коленам, утопал в горчайших слезах. (Это не лтчное свидетельство мемуариста, но рассказываемое в обществе - по трафарету "как положено")

Императрица   его   супруга такою   скорбию  поражена  была, что, говорят, два раза отворяли ей кровь. От княжон, любезнейших её внучек, сокрывали долго их несчастие. Но когда   оно  было  им   объявлено, и что в них произвело, не слышал...  Впрочем,  зная благость и великость  души усопшей императрицы, можно себе живо представить, какими   рыданиями,  каким  воплем освящаема была её кончина, не только   от  кровных  и  приближенных её, но  и от всех, испытавших и умеющих ценить и чувствовать неописанные   действия   её  благодушия. По кончине   её, весь придворный штат собрался в придворную церковь, где также собрано было и первейшее духовенство. Сперва пропели: „Д н е с ь благодать Святого Духа нас собрала"    потом   „Ц а р ю     небесный", и  после   сего   последовала  присяга.

Сама императрица (Мария Фёдоровна) присягала ему (Павлу)в верности,  яко  государю;  после присяги поклонилась ему низко и потом, подошед   к  нему   (ибо он стоял на  месте  покойной  императрицы, а она на своем  обыкновенном), обымала   его   с нежностию,   и   взаимно друг друга  лобызали.   Сие зрелище извлекло   слезы   у   всех  предстоявших. По приведении к присяге придворных, великие князья, пожалованные в полковники гвардии, поехали в свои полки, которые, в присутствии их, учинили присягу...». - Кирьяк Т.П.* частное письмо - к И.М. Долгорукову от 9 ноября 1796 г.] // Русский архив 1867. – Вып. 10. – Стб. 1266-1275.
  _______
*Тимофей Прокофьевич Кирияк (даты рожд. и см. - неизв.) — русский писатель, воспитывался в академической гимназии, в 1790-х был инспектором классов Смольного монастыря.                  _______________________________________________


ИСТОРИЯ  С ЗАВЕЩАНИЕМ ЕКАТЕРИНЫ II. ВАРИАНТ 1. «П о  о к о н ч а н и и  присяги, государь пошел прямо в опочивальню покойной императрицы, которая лежала уже в белом платье на кровати. Император низко ей поклонился и пошел в свои комнаты. Графу Везбородке поручено было написать манифест... Между тем, кн. П. А. Зубов, как дежурный генерал-адъютант, спросил императора: кому прикажет он вручить генерал-адъютантский жезл, который был тогда знаком дежурного генерал-адъютанта. Император отвечал: "il еst en bоnnеs mаins, gаrdez lе" (Он в хороших руках, - берегите его).
 
К н я з ь  Зубов спросил императора: не угодно-ли ему рассмотреть запечатанные конверты, находящиеся в кабинете покойной императрицы? Первый, попавшийся в руки и распечатанный императором, было отречение его от всероссийского престола (которое он должен был подписать в пользу Александра). Второй - распоряжение о пребывании его высочества в замке Лоде, куда должно было следовать и войско, находившееся при нем в Гатчине и Павловске. Император, улыбаясь, изорвал оба пакета на мелкие куски. Третий был указ о пожаловании графа Безбородко имением, бывшим князя Орлова и Бобрика*.
   - Сelа арраrtient; mоn frerе, - сказал Павел, - oser en disposer еn fаvеur d'un аutre еst un сrimе" (Это имение моего брата. Отдать его в другие руки - преступление).

   Четвертый, с надписью самой императрицы, духовное завещание, император, не распечатывая, положил в карман. Это я слышал впоследствии от самого князя Зубова, который выставлял этот поступок в виде неблагодарности, со стороны Павла, за оказанные ему услуги и как бы извинительною причиною (дальнейшего поведения его, т. е. кн. Зубова)» (Яков де Санглен).   
   ____________

* Тульской губернии село Спасское или Бобрики принадлежало внебрачному сыну Екатерины и Григория Орлова, сводному брату Павла Петровича - Алексею Бобринскому (1762-1813). Недовольная поведением сына в юности Екатерина, тем не менее, не собиралась отбирать у него имение. Слова Платона Зубова не заслуживают веры: тем более не заслуживают веры сказанные в своё мнимое оправдание слова. Из вялой лжи Зубова даже непонятно: идёт ли речь о неблагодарности Павла к матери или - к самому Зубову. Отсюда якобы сунутый Павлом в карман пакет с завещанием тоже попадает под сомнение.
 *         *           *

ВАРИАНТ 2.   «Г о в о р и л и, и утвердительно, при вступлении на трон императора Павла, что духовное завещание действительно было Екатериною написано и вверено в хранение кабинет-министру графу Безбородко, которым Екатерина назначала преемником престола велик. князя Александра, родителя же его, в. князя Павла, назначала быть генералиссимусом всех войск. Если первое назначение и действительно было определено духовным завещанием, то второму нельзя дать веры.

   Екатерина более и лучше нежели кто либо знала, что могущество, власть, слава, крепость и существование власти опирается на войско. Возможно ли поверить, чтобы столь мудрая и прозорливая государыня, каковою весь свет признавал Екатерину, передавая Александру венец и державу, в то же время отнимала у него могущество и крепость самодержавия назначением главным повелителем войск устраненного от наследия великого князя, прямого законного наследника и родителя, назначенного ею на царство! Это неимоверно.

   Р а с с к а з ы в а л и, что лукавый малоросс Безбородко, немедленно по прибытии Великого князя из Гатчины, поднес его высочеству вверенное хранению его духовное завещание. Великий князь, приняв от Безбородко духовную, изорвал и бросил в камин. Если это справедливо, то должно согласиться, что Безбородко поступил как высокий ум государственного правления!!

   При коронации в Москве, Павел пожаловал графу Безбородко 15 или 20 тыс. душ крестьян. Безбородко, за пять месяцев службы императору, получил награждения во сто раз более, сколько был награжден императрицею за все время служения при лице ее величества!;

Безбородко, – Александр Андреевич, – в царствование Екатерины возведен в графское достоинство. Император Павел I скроил из Безбородко первого пожалованного князя Российской империи с титулом светлости». (Записки А.М. Тургенева)

В Записках А.М. Тургенева отсылки - "говорили"! и  "рассказывали" избавляют от необходимости верить каждому слову этих записок: мемуарист излагает популярные исторические анекдоты своего времени, возможно, со слов того же Безбородко нелюбящего Зубова.
            ____________________________________________________


ДУХ  ЕКАТЕРИНЫ ВОЗЛЕТЕЛ  НА  НЕБО... Имеющий придворные источники информации этот мемуарист не был по кончине Императрицы в Петербурге и излагает призошедшее как  с л е д о в а л о  излагать подобные события:

 «К а к  с к о р о  дух Екатерины возлетел на небо... то первейшее дело наследника и её преемника престола было то, что он поспешил в придворную церковь, куда не успел войти, как поверг себя перед Царскими вратами и перед престолом Всемогущего и рапростёршись, с искренним сокрушённым сердцем и льющимися из глаз слезами просил царя Царей благословит могучею десницей своею его, вступающего на новый подвиг в жизни, и помочь ему носить великое бремя царствования во имя миллионов людей, ему в управление святыми судьбами Его вверенных.

Несколько минут продолжалась сия достопамятная молитва... Потом не преминул он приложиться ко всем местным образам... и побывав опять при теле августейшей своей родительницы, вошёл уже в тронную, где ожидали его уже первейшие государственные чиновники... Тут взойдя на родительский престол объявил он себя императором и самодержцем всероссийским и изъявил желание, чтобы все учинили ему в верности присягу». (Любопытные и достопамятные деяния и анекдоты государя Павла Петровича. 1796. Из записок А.Т. Болотова; РА 1864 - № I. С.36-37).
   

ПРИСЯГА   ПОЛКОВ. Конфронтация между офицерами екатерининской гвардии и гатчинскими войсками наследника начались немедленно - прямо у присяги новому императору: «В  11  ч а с о в  пополудни, 6-го числа, полк стоял уже в боевым порядке пред полковым двором, когда маиор Васильчиков прискакал из дворца в карете и первые его слова были: „2 и 7 роты вперед; адъютант, трубачей и вахмистров—ступай за штандартами... священника с крестом и евангелием сюда!" <...>

Приехав перед дворец, штандарты наши мы нашли еще на всегдашнем их месте, в сенях наверху парадной лестницы; но долго были должны дожидаться, нельзя было проехать по набережной; майор Измайловскаго полка Иосиф Иевлевич Арбеньев... вместо того, чтобы прислать от полка роту со знаменами, как то было приказано и как то всеми гвардейскими полками выполнено, собравши весь Измайловский полк, изволил привести его перед дворец и как, за множеством на дворцовой площади народа и экипажей, выстроить полка было невозможно, он поставил полк тремя батальонными колоннами на набережной, пред входом парадной лестницы и загородил проход к подъезду.

Павел был испуган этою ошибкою Арбеньева до чрезвычайности, но Иосиф Иевлевич, сойдя с коня и явившись пред лицем великого князя Павла, возгласил громогласно:
- Всемилостивейший государь, Измайловский полк здесь готов присягать вашему величеству!
Слова „В а ш е  в е л и ч е с т в о" в первый раз пред великим князем прозвучали. Он дружески обнял Арбеньева и сказал:
- Люблю вас, Иосиф Иевлевич, я всегда был уверен в вашей верной службе.

Когда Измайловский полк присягнул, мы взошли на лестницу, взяли штандарты, привезли в полк, конногвардейцы, как и прочие гвардейцы, поцеловали крест и слова Христа Спасителя на верность императору Павлу.

Иосиф Иевлевич Арбеньев, как выше сказано, был причиною, что штандарты конной гвардии возвратились во дворец после всех знамен пеших гвардейских полков. Новое беспокойство в Павле. Однако, с улыбкою на лице, которая всегда всех более пугала, нежели ободряла, спрашивал Павел окружавших его с вынужденным спокойствием:
- Что мои  конногвардейцы так  долго копаются? 

 Чрез несколько минут представший пред него конной гвардии майор Васильчиков рассеял туманное облако беспокойств и подозрения, всеподданнейше донеся, что полк принял ему присягу. Павел, с улыбкою, отвечал Васильчикову:
- Не я, а Арбеньев вас заморозил.

Когда мы привезли штандарты во дворец, было уже довольно светло, Аракчеев ожидал нас на площади перед дворцом. Спешились вахмистры с штандартами и начались нам, т. е. штандартоносцам, от Аракчеева... поучения и наставления: как держать штандарт, как заходить, как подать штандарт государю. Каждое слово поучения, указания желчный Аракчеев добавлял оскорбительными для нас и никогда неслыханными нами выражениями; адъютанта полкового вертел и толкал, как лакея. Мы взглянули друг на друга и, без сомнения, у всех пробежало в мысли: "Н у,  п о п а л и с ь  м ы!"

 Аракчеев скомандовал: "М а р ш!" И как нам новых командных  слов   не было  еще объявлено, мы с места не шевелились, не понимая, нам ли он командовал; притом же Аракчеев скомандовал: "Ш т а н д а р т-юнкеры вперед, марш!" Такого звания, то есть - штандарт-юнкера, в полку не существовало, но велемудрый сподвижник в преобразовании войск Павла I, злобный Аракчеев, за такое наше непонятие и несполнение его приказания, благоволил произвести нас в новое звание, в новый чин, закричав во все горло с клубящеюся пеною у рта.
– Что-ж вы, ракалии, не маршируете! Вперед—марш!

Мы двинулись с словом: марш! поняв, что оно заменило команду: ступай! Маршируя за Аракчеевым, принесли мы штандарты в кабинет императора. Его величество изволил стоять на середине комнаты, шляпа на голове, перчатки на руках, подпоясанный шарфом, и от каждого из нас изволил принимать штандарт и приставлять его к стене: места для штандартов не было еще приготовлено...» (А.М. Тургенев)
             
      О    П*Р*И*С*Я*Г*Е   И*М*П*Е*Р*А*Т*О*Р*У   С    Ю*М*О*Р*О*М

АНЕКДОТ  О  РОКОВОЙ  ОШИБКЕ  ПРОТОДИАКОНА. С мистического сна началось царствование самого мистического императора России. Знамения и предчувствия по разным поводам повторялись нередко в комичном варианте: «Н а  с л е д у ю щ и й  день после воцарения в дворцовой церкви был отслужен благодарственный молебен. Согласно фольклору, протодиакон, к ужасу всех присутствовавших, провозгласил: "Б л а г о ч е с т и в е й ш е м у, самодержавнейшему, великому государю нашему императору  А л е к с а н д р у  Павловичу…" Голос его резко оборвался. Он понял, что совершил непоправимую ошибку. Все затаились, ожидая развязки.

Павел собрал всю свою волю в кулак и спокойно проговорил, по-солдатски чеканя каждое слово: "С о м н е в а ю с ь, отец Иван, чтобы ты дожил до того времени, когда на ектинии будет поминаться император Александр". И был прав. С монахом в тот же день случился удар, от которого он умер».(Hаум Синдаловский Санкт-Петербург – История в преданиях и легендах).
______

ПОЗЖЕ, в 1899-м другой священнослужитель за подобную же ошибку отделается легче: «Д ь я к о н, прислуживавший во время обедни, провозглашая многолетие императорскому дому и дойдя до великого князя Константина, назвал его не великий князем и "всемилостивейшим и великим государем". Император, разгневанный, приказал его немедленно прогнать. Правда, что этот бедный священнослужитель мог бы найти более удобный момент для такой крупной оплошности!» (Ф. Головкин)
  __________

В фольклоре Павлу I приписывали способности предвидения. Верой в свой дар предвидения может объясниться и бездействие Павла в ночь перед убийством: почти наверняка знал о заговоре и целиком положился на предателя Палена... От судьбы не уйдёшь! А может быть, государь надеялся на помощь провидения?! Или предвидел свою посмертную славу мученика?..  Проще с загадкой удачного императором предвидения судьбы протодиакона: от страха перед государем каждое его гневное слово для собеседника было сильно внушаемо.
*           *             *

ОТ РАДОСТИ  ИЛИ  ОТ  ПЕЧАЛИ ПЬЯН? Этот  зеркальный вышеприведённому  а н е к д о т, кажется, объясняет причину ошибки протодиакона в предыдущей истории: «В  м и н у т у   восшествия императора Павла I на престол, как следует, всем войскам приказано было присягать на своих полковых местах, а роту гренадер послать во дворец за знаменами, где они всегда находились; и тогда же нам объявлено было, что император принимает на себя звание полковника Преображенского полка; наследника, великого князя Александра Павловича, назначает полковником Семеновского полка и военным губернатором петербургским, Аракчеева - комендантом, а великого князя Константина Павловича -- полковником Измайловского полка.

   Полк наш собрался на большом проспекте, который идет мимо церкви. Первый, посланный из дворца, ошибкою сказал, что полк должен идти на Дворцовую площадь. Мы уже и прошли несколько улиц, как бывший наш секунд-майор Кушелев встретил нас, возвращаясь из дворца, и воротил назад. Весь полк пустился бежать на парадное место; не доходя до оного, хотя было и темно, но видно было едущего кого-то верхом, в темном мундире и в голубой ленте. Сей едущий, поровнявшись с головой колонны полка, спросил:
   - А где адъютант Комаровский?

   Я случился близко, тотчас подъехал и узнал, что это был Великий князь Константин Павлович. Его Высочество... спросил у меня, отчего полк давно не на парадном месте. Я ему донес, что полку ошибкой приказано было идти ко дворцу...
   Во время присяги (императору Павлу Петровичу) Великий князь, заметив, что полковой наш священник отец Прохор был в нетрезвом виде, спросил у меня:
   - О т ч е г о   отец Прохор  п ь я н, от радости или от печали?
   Я ему отвечал:
   - Я думаю, Ваше величество, и от того и от другого, - и он (Вел. кн.) засмеялся». (Записки графа Евграфа Федотовича Комаровского*)
   _______

* Граф (1803) Евграф Федотович Комаровский (1769 -1843) — 20 ноября 1796 г. назначен адъютантом к великому князю Константину Павловичу; в 179 произведен в полковники; участник Итальянского и Швейцарского походов А. В. Суворова, первый командующий (1811—1828) внутренней стражи России, генерал от инфантерии (1828).
 *          *           *


СТОИЧЕСКИЙ   ФИЛОСОФ  И   ВЛАСТИТЕЛИ.  Библиотекарь Екатерины II  Иван фёдорович Лужков был «в  п о л н о м   смысле слова строгий, стоический философ; говорил безбоязненно правду, говорил прямо без оборот, как что он по внутреннему убеждению и собственному обсуждению понимал. Беседа с Лужковым начиналась всегда на дружеской ноге; когда государыня входила в комнату, где он занимался, сидя за столом, выписками, Екатерина приветствовала его:
– Здравствуй, Иван Федорович! - и садилась в кресло по другую сторону стола против Лужкова.
 
Начинался разговор тихий, плавный, потом мало по малу беседовавшие  разгорячались в прениях,  пререкали  друг  друга, кончалось обыкновенно  не ссорою,   но  жарким спором, громким голосом, и Екатерина вставала с кресел не сердитая, но, однако ж, недовольная и нередко слыхали, что императрица, выходя из библиотеки, говорила Лужкову:
–  Ты, Иван Федорович, всегда споришь и упрям, как осел.
 Лужков, поднявшись с кресел, отвечал:
–  Упрям да прав!
Он никогда не трогался с места своего, чтобы отворить двери государыни. <...>
______

Государыня получила с нарочным курьером из Вены известие и подробное описание казни Людовика XVI в Париже... Государыня вошла в библиотеку встревоженная, с расстроенным лицом, кусая себе губы, и, заняв свои кресла и подавая конверт Лужкову, сказала:
–  Прочти-ка, Иван Федорович,  какое ужасное злодеяние совершили в Париже!

Лужков развернул конверт, прочитал бумаги и, отдавая их Екатерине, сказал:
- Я ничего в этом не нахожу удивительного.
– Как, возразила Екатерина, ничего?
- Да, ваше величество, нечему удивляться, все отрубили голову — одному. Вот, напротив, это удивительно, что один всем рубит головы, и люди шеи протягивают, это достойно удивления.

Екатерина, рассердясь, вскочила с кресел, двинула стол с такою силою, что было свалила Лужкова с ног, и вышла из библиотеки. Иван Федорович остался преспокойно продолжать свои занятия, как будто ничего не было и как бы он не виделся с Екатериною. Две недели императрица не приходила в библиотеку.
 _________

(НЕ  БОЯТЬСЯ, А  ЛЮБИТЬ  ГОСУДАРЯ  ДОЛЖНО!)Не менее достопамятен разговор Лужкова с императором Павлом I, пожаловавшим его в коллежские советники и отставка с пенсионом. На третий день самодержавия своего император Павел зашел в библиотеку. Он лично и коротко знал Лужкова.
– Здравствуй, Иван Федорович, хочешь-ли мне служить?
- Государь, если служба моя угодна Вашему Величеству, готов служить вам, государь.
– Да ведь ты знаешь, Иван Федорович, я горяч, вспыльчив, мы не уживемся.
- Государь, я вас не боюсь.

С оглашением этих слов очи Павла засверкали, уста начали отдувать, трость повертывалась в его длани, и он гневно спросил Лужкова:
–  Как, ты меня не боишься?
- Да, государь, не бояться, а любить государя должно; я люблю вас, как должно любить верноподданному государя своего. Вы вспыльчивы, ваше величество, но должны быть справедливы. Так чего же мне бояться вас!

Эта речь Лужкова остановила гнев Павла и он милостиво сказал Ивану Федоровичу:
–  Я знаю,  ты добрый человек,  я уважаю тебя, но мы не уживемся; проси у меня что хочешь, все дам тебе, а жить вместе нам нельзя.
- Когда так угодно вашему величеству, осмеливаюсь всеподданнейше просить пропитания, у меня ничего нет и мне некуда голову преклонить.

–  Я даю  тебе  полное   твое жалованье 1200 руб., жалую тебя в коллежские советники   (Иван Федорович 25 лет или более при Екатерине все был титулярным советником) и велю для тебя купить или выстроить дом.
- Государь, вашему величеству угодно всемилостивейше облагодетельствовать меня: повелите, государь, дать мне на Охте близ кладбища клочок земли и на ней поставить для житья дом в две или три комнаты.

Павел тут же изволил приказать дать Лужкову на Охте подле кладбища 200 кв. саж. земли и выстроить для житья дом, какой захочет сам Лужков. Иван Федорович жил на Охте в построенном для него домике до 1811 или 1812...» (А.М. Тургенев)
                ________________________________________


П*О*Ч*Е*С*Т*И    П*Р*А*Х*У    П*Е*Т*Р*А  III. Воцарившись, новый русский император Павел I принялся исправлять несправедливости екатерининского века: первая несправедливость - отстранение, странная смерть и погребение некоронованным его отца нового императора. Об этом воспоминания:

1. «В с т у п а я  н а  п р е с т о л, Император Павел совершил много справедливых и милостивых поступков. Казалось, что он не желал ничего другого, кроме счастья своего государства... и старался уничтожить злоупотребления, допущенные в последние годы царствования Государыни... Но он разрушил все это, пытаясь повредить славной памяти Императрицы, своей матери. Он назначил заупокойную службу в Александре-Невском монастыре, близ могилы своего отца, присутствовал на ней со всей семьей и двором. Потом открыли гроб, там оказался только прах от костей, который он приказал целовать.

Он (Павел) распорядился приготовить великолепные похороны со всеми церковными и военными церемониями, перенес гроб во дворец, следовал за шествием пешком и приказал участвовать в церемонии Алексею Орлову. Это произошло через три недели после смерти Государыни». Всё это фрейлина двора В.Н. Головина считает "в о з м у т и т е л ь н ы м  поступком": «В с е  было величественно... но гроб с прахом Петра III, стоявший рядом, приводил душу в возмущение. Это было оскорбление, которого и могила не может стереть; это кощунство сына над матерью терзало душу...».
  *           *            *

ЖИЗНЬ  РАЗЛУЧИЛА  -  СМЕРТЬ  ПРИМИРИТ! «В  с о п р о в о ж д е н и и  Безбородки и одного адъютанта, едет Павел в Невскую обитель... (где был похоронен Пётр III) Разрыли могилу и вскрыли гроб, который приходил уже в гнилость. При виде печальных останков отца, пепла, нескольких частей лоскутков сукна мундира, пуговиц, клочков подошв, Павел проливает непритворные слезы. Внесли гроб в церковь, ставят на парадное ложе и император устанавливает те же почести, которые воздавались матери его; ежедневно ездит два раза на панихиду к отцу своему. Он был религиозен и продолжительные несчастья утвердили его в веровании. С воображением пылким, с неограниченною чувствительностью, переезжая с одной панихиды к другой, соединяя беспрерывно в мыслях своих мать, отца, как легко мог он подумать: „Ж и з н ь  их разлучила, да примирит их с м е р т ь в одной могиле!" — и мысли эти немедленно были исполнены.

 Торжественно привезли останки Петра III в новом, прилично его сану, гробе, из Невского монастыря во дворец — и Петербург увидел два гроба: Петра и Екатерины, стоящих мирно друг против друга. Заметим, что перенесение останков Петра происходило не смотря на 18° мороза, и что вся императорская фамилия шла за гробом в глубоком трауре. Может быть император, поставив гроб сей подле матери, думал: „Т е б е,  отец мой, воздаю должное, а  т е б я, мать  моя, примиряю с тенью покойного супруга". Поэзия эта была ближе к характеру Павла, нежели суетное мщение, — над кем? — над бездушным трупом матери. Клеветники вообще, а особенно из оскорбленного самолюбия, — худые сердцеведы».(Из Записок Якова Ивановича де-Санглена)
  *          *          *
 
В  ДЕНЬ  КОНЧИНЫ  ИМПЕРАТРИЦЫ: «Ч т о   э т а   была за суета, что за беготня вверх и вниз, взад и вперед! Какие странные костюмы! Какие противоречивые слухи! Императорское семейство то входило в комнату, в которой лежало тело покойной императрицы, то выходило из оной. Одни плакали и рыдали о понесенной потере, другие самонадеянно улыбались в ожидании получить хорошия места... Император, как говорят, еще был занят разбором и уничтожением бумаг с графом Безбородкой. Ходили также слухи, что за графом Алексеем Орловым был послан нарочный, что, вслед за обнародованием церемониала о погребении императрицы, тело Петра III, находящееся в Невской лавре, будет вынуто из могилы, перенесено во дворец и поставлено рядом с телом Екатерины.

   Для того, чтобы понять причины, побудившие императора Павла сделать такое распоряжение, надо вспомнить что Петр III, желая вступить в брак с своею любовницей, графиней Воронцовой, намеревался объявить императрицу Екатерину виновною в прелюбодеянии и сына её Павла незаконным. С этою целью мать и сын должны были быть заключены в Шлиссельбургскую крепость на всю жизнь. Об этом уже был заготовлен манифест, и только накануне его обнародования... начался переворот. Следствием этого события было, как известно, провозглашение Екатерины царствующею императрицею и публичное отречение Петра III от престола, о чем им был подписан формальный документ.

После этого Петр III удалился в Ропшу, где и умер спустя шесть дней, по мнению одних - вследствие геморроидальных припадков, по мнению же других - он был задушен в кровати. Тело его было торжественно выставлено для публики в течение шести дней, но так как он ранее отрекся от престола и умер уже не царствующим императором, то и был погребен в Невском монастыре, а не в Петропавловском соборе, который служит усыпальницею русских императоров, начиная от Петра Великого.

   В с е  э т и   события... были хорошо известны многим лицам, в то время еще живым, которые были их очевидцами. Поэтому император Павел считал полезным перенести прах отца из Невской лавры в Петропавловский собор, желая этим положить предел слухам, которые ходили на его счет, а так как граф Алексей Орлов был одним из главных участников в перевороте, совершенном в пользу Екатерины, то ему поведено было прибыть в Петербург для участия в погребальном шествии.

   М н о г и е   у в е р я л и, будто бы причина вызова Орлова заключалась в том, что он был предполагаемым убийцей Петра III; но это несправедливо... По тому способу, которым Павел обошелся с Алексеем Орловым и говорил с ним несколько раз во время похоронной церемонии (чему я сам был очевидцем), я убежден, что император не считал его лично виновником убийства, хотя он, конечно, смотрел на него, как на одного из главных, оставшихся в живых, деятелей переворота, возведшего на престол Екатерину и спасшего ее и самого Павла от пожизненного заключения в Шлиссельбурге, где еще доныне можно видеть приготовленное для них помещение». (Записки Н. А. Саблукова)
 _________

В "Записках" Саблукова намешано много слухов, но заслуживает внимания косвенное утверждение, что возводя на престол Екатерину, А. Орлов тем самым невольно и Павла делал законным наследником. Сравнение мемуаров позволяет предположить, что Павел сам имел некоторые сомнения в законности своего рождения: его возможным отцом называли польского короля Станислава Понятовского. Во всяком случае, на похоронах посмертно уравняв мать с отцом, Павел в своём уме как бы ставил точку семейным недоразумениям. А точка в виде торжественно пышной церемонии всё-таки в какой-то мере пресекает старые слухи. Но этой "точке" мешало отречение, которое Петра III заставили подписать.

В "Прибавлениях" к No 55 от 6 июля 1762 г. "Санкт-Петербургских ведомостей" были напечатаны "Манифест о вступлении на престол Екатерины II" и обнародовано "Отречение" Петра III. В первые же дни вступления на престол Екатерина разослала по всем губерниям огромное количество манифестов и указов, извещающих о её вступлении на престол после отречения супруга. По воцарении Павла в губерниях на квартальных надзирателей возложили обязанность по возможности забрать и уничтожить газеты и манифесты 1862 года. Но отдавали неохотно: нередко прятали, тем самым оказав неоценимую услугу будущим историкам.
      *         *          *
 
«ЖЕЛАНИЕ  СЫНА  воздать отцу должное перетолковано было, как единое желание мщения, чтобы ярче высказать (нерасположение к) матери. Я другого мнения(Шумигорский) Доброе и благородное сердце Павла увлечено было сперва мыслю, пробужденною чувством сыновним отдать праху отцовскому почести погребения, принадлежащие императору». (Е. Шумигорский. Павел I) Факт, что в этом случае мщение ограничилось напоказ участием в пышной церемонии и последующей высылкой Орлова.
_______________________________________________________
         

П*А*В*Е*Л  I  И   ГРАФ  А.Г. О*Р*Л*О*В - ЧЕСМЕНСКИЙ.  «Г р а ф  Алексей Григорьевич Орлов, приехавший в Петербург за несколько пред сим месяцев (перед кончиной императрицы), которого царица приняла как старого друга, начало положителя её могущества, её величия, её славы, гр. Орлов в кабинете видел государыню умиравшую.... Перед собою видел он спешными шагами проходившего к кабинету наследника, у которого на лице не было заметно сокрушения о приближении к смерти Екатерины... Граф Орлов знал, что с последним вздохом государыни (ему предстоит опала).... Что происходило в то время в душе графа А. Г. Орлова – отдаю на суд читателя.

По восшествии на царство Павел Петрович повелел отрыть в Невском монастыре тело Петра Третьяго; при вскрытии гробницы найдены длинная коса рыжих волос и ботфорты; ни одной кости не нашли. Павел воздал останкам Петра III почести, возложив на гроб его императорскую корону.

При гробе Петра III повелел графу А. Г. Орлову безотлучно дежурить и по окончании погребальной церемонии прислал Орлову в подарок золотую, бриллиантами осыпанную, табакерку, на медальоне которой, вместо портрета, нарисована была виселица. (А.М Тргенев) Последние строки мемуариста - в чистом виде сочинённый антипавловский а н е к д о т.
*          *           *

 ЦЕРЕМОНИЯ   ПЕРЕЗАХОРОНЕНИЯ   ПЕТРА III.  Князь Фёдор Голицын будет вспоминать: «Я... у ч а с т в о в а л  в церемонии перенесения тела Императора Петра III-го из Невского монастыря в Зимний Дворец. Государь, благоговея к памяти своего родителя и желая соравнять его прах местом погребения с прочими нашими государями, сперва перенес останки его в Зимний Дворец, где они и поставлены были рядом с телом Государыни Екатерины. Кто помнил прежние происшествия, тот мог при сем случае делать важные заключения.

 Т а к ж е  удивительно, что как будто нарочно должен был случиться на это время в Петербурге гр. Алексей Орлов; ему также приказано было в числе употребленных находиться. Что в нем в этот день происходило, каждый вообразить может; а никто бы, думаю, не согласился быть в его положении. За несколько дней до сего перенесения, Государь наложил на гробницу августейшего родителя своего золотую корону, ибо он не был коронован. Все еще находившиеся и служившие покойному Императору получили награждения...

К шести неделям после кончины Императрицы последовало их погребение
в Церкви Петра и Павла что в крепости... Против царских дверей было сделано небольшое возвышение; тут поставили тело покойной Екатерины. При конце панихиды, Государыня Императрица, взошед на оное, воздала ей последний долг, поцеловав дважды ее, и потом, покрыв Императорской мантиею тело, с помощью тут находящихся, наложили крышу. Вскоре потом вся церемония и окончилась».
  *          *           *

БЕРИ  И  НЕСИ! Злоязычный и далеко не во всём достойный доверия граф Фёдор Головкин добавляет любопытные штрихи: «П о с л е д о в а л   приказ вырыть останки Петра III. Это казалось весьма просто: он был похоронен на кладбище Александро-Невской Лавры. Старый монах указал место. Но рассказывают, что тело можно было распознать только по одному сапогу... Кости, вместе с этим сапогом, были вложены в гроб, который по внешности точь-в-точь походил на гроб императрицы, и был установлен рядом с последним на одном и том же катафалке.

Э т о произвело громадное впечатление: дураки рукоплескали, благоразумные потупляли свои взоры; но первых больше всего поразило то обстоятельство, что для оказания почестей праху Петра III выбрали именно тех людей, которые подготовили его смерть; из них выделялись князь Орлов, герой Чесмы, и обер-гофмаршал князь Барятинский. Первый был стар и уже долгие годы разбит на ноги, так что, когда погребальное шествие должно было тронуться с места, — а предстоял длинный путь, — он стал извиняться невозможностью участвовать в этой церемонии.

Но Павел, присутствовавший при этом и наслаждавшийся этим, несомненно заслуженным, но не особенно приличным, возмездием, приказал вручить ему императорскую корону на подушке из золотой парчи и крикнул ему громким голосом: "Б е р и  и  н е с и"». (Ф. Головкин. Двор и царствование Павла I)- и это тоже в чистом виде придворный а н е к д о т.
  *            *            *

У  ПОЗОРНОГО  СТОЛБА. Следующий мемуарист  видел похороны императрицы Екатерины в возрасти 10 лет, но обдумывает и описывает уже в зрелом возрасте: «Н а  п о х о р о н а х - Общее внимание обращено было на трех человек, несших концы покрова, - это были: граф Алексей Орлов, князь Барятинский* и Пассек**, убийцы Петра III! Мщение справедливое и благородное: они занимали места, подобающие первым лицам империи, и притом выставлены были у позорного столба, с печатью отвержения на челе.

Потом видел я оба гроба на одном катафалке, видел и шествие обоих гробов по Миллионной и по наведенному на этот случай мосту от Мраморного дворца в крепость. Достойны замечания надписи на гробницах: "И м п е р а т о р  Петр III родился 16 февраля 1728 года, погребен 18 декабря 1796 года", - "Е к а т е р и н а II родилась 21 апреля 1729 года, погребена 18 декабря 1796 года"...

 "П о д у м а е ш ь, - говорит один писатель, -  что эти супруги провели всю жизнь вместе на троне, умерли и погребены в один день. Пожалуй, это скажут будущие историки, истолковывая уцелевшие надписи на неизвестном тогда русском языке!"» (Н.И. Греч)
   ________

*РЬЯНЫЙ  ЗАГОВОРЩИК. Князь Фёдор Сергеевич Барятинский (1742—1814) — гвардейским офицером участвовал в дворцовом перевороте 1762 г. в пользу Екатерины Алексеевны и в дальнейшем - в устранении Петра III в Ропше. Граф А. Г. Орлов писал Екатерине II об этом: "М ы  б ы л и  пьяны, и он (Петр III) тоже. Он заспорил за столом с князем Фёдором. Не успели мы разнять, а его уже не стало..."

В день коронации императрицы Барятинский был пожалован в камер-юнкеры и получил 24 тысячи рублей; в 1768 произведен в действительные камергеры; в 1778 - в гофмаршалы. с воцарением Павла I: после похорон Екатерины II, новый император немедленно Барятинского отправил в отставку и выслал из столицы в имение.
  __________

У  МЕНЯ  ТОЖЕ БЫЛ  ОТЕЦ!   «Я  с л ы ш а л а  замечательный ответ Государя. Княгиня Долгорукая* просила Государя помиловать ее отца, князя Барятинского, но получила отказ. Она заинтересовала м-ль Нелидову (Екатерина Нелидова - фаворитка Павла I), обещавшую ей свое содействие. Я находилась среди них, когда княгиня возобновила свои просьбы перед Нелидовой о ходатайстве за ее отца. Государь подошел к Нелидовой, которая стала ему говорить о княгине Долгорукой как о дочери, страдающей от несчастья, постигшего ее отца. Император ответил:
— У меня тоже был отец, сударыня! <намёк на убитого Петра III>» (фрейлина В.Н. Головина)
   
В царствование Павла I князь Б. ни разу не появился в Санкт-Петербурге. Когда же в 1814 г. князь Б. скончался в Москве, его свояк А. Я. Булгаков писал: "С т а р ы й  князь Фёдор Сергеевич Барятинский умер от апоплексического удара; о нем весьма мало сожалеют, и подлинно он того не заслуживает".
   _________

*Княгиня Екатерина Фёдоровна Долгорукова (урождённая Барятинская;1769-1849) — кавалерственная статс-дама, одна из первых красавиц двора.

**ОСМОТРИТЕЛЬНЫЙ  ЗАГОВОРЩИК. Пётр Богданович Пассек (1736 —1804) — участник переворота 1762 вместе с братьями Орловыми. В конце июня 1862 между солдатами распространился слух, будто императрица погибла. Солдат донёс о равнодушии Пассека к этому слуху. Пассека арестовали, что ускорило активные действия заговорщиков: 28 июня император Пётр III был свергнут. Находившийся в это время под стражей и отклонивший предложения солдат дать ему свободу, Пассек тоже 28 июня был освобожден самой Екатериной II. У Пассека можно поучиться как с безопасностью для себя выжидать победы удачливейшего монарха.

 Как и Барятинский Пассек получил 24 тысячи рублей и следующий чин гвардии капитана "з а  о т м е н н у ю  службу, верность и усердие нам и отечеству; для незабвенной памяти о нашем к нему благоволении" и в день коронации Екатерины II сделан камергером. Павел I указом Сенату от 17 декабря 1796 г. повелел отставить Пассека от службы и запретить ему въезд в обе столицы.
    

ПРИСЯГА  ГРАФА  АЛЕКСЕЯ  ОРЛОВА -  ПАВЛУ I.  ВАРИАНТ 1. Император Павел I вступил на престол 6 (17) ноября 1796 года в возрасте 42 лет. Вот о присяге графа Орлова рассказ не очевидца, но информированного лица: т.е. перед нами именно изящный а н е к д о т  в понимании того времени.

Так как приготовление церемонии присяги затянулось, после чтения манифеста о восшествии на престол, приведение к присяге совершалось уже около полночи: «Н о в ы й   и м п е р а т о р, со всею царскою фамилиею... вошел в церковь и стал на императорском месте. Все читали за духовенством присягу. Импе­ратрица Мария Феодоровна подошла к императору и хотела броситься перед ним на колени, но император удержал ее, равно и всех детей своих. Все целовали крест, евангелие, и подписав имя свое, подходили к руке императора...

Граф А. Г. Орлов не был во дворце и у присяги. Император отправил к нему Растопчина с Н. П. Архаровым, чтобы привести его к присяге.
– Я не хочу, чтобы он позабыл 28 июня. - Это был день трагического события в Ропше (в этот день в 1762 г. произошло убийство Петра III).

Изнуренный, в свои шестьдесят лет, усталостью и волнениями двух последних дней, Орлов просто отдыхал в постели, с которой и было приказано Ростопчину его стащить. (Упоминаемый  в романе Л. Толстого "Война и мир" граф Фёдор Ростопчин: 1763-1826; будущий генерал-губернатор Москвы во время наполеоновского нашествия; со слов Екатерины II к Ростопчину пристало прозвище "сумасшедший Федька" - талантливый дипломат и интриган!)

Генерал (Н.П.) Архаров (1742—1814; губернатор Петербургский, известный деятель царствований Екатерины II и Павла I, отличался грубостью) этот наводивший на всех ужас полицейский, сопровождал его. Видя, что старик совершенно теряет силы, они взяли на себя смелость просить его только расписаться. Но, поднявшись и встав перед иконой со светильником в руке, вместо свечи, чесменский герой* захотел предварительно громко произнести слова присяги. Он не обнаружил ни малейшего смущения».(Из Записок Якова Ивановича де-Санглена. 1776-1831 гг.)

Принятие Орловым присяги, кажется, на время успокоило императора. В ноябре 1796 г. года в «Гоф-фурьерском Журнале» упоминалось два раза о присутствии  Алексея Орлова за императорским столом, где, по случаю траура, приглашенных бывало очень мало. Но может быть, Павлу Петровичу так было удобнее наблюдать?
   ________

* Чесменское сражение 26 июня 1776 г. между российским и турецким флотами. Две русские эскадры (под командованием адмирала Григория Спиридова и английского советника контр-адмирала Джона Эльфинстона, объединённые под командованием графа Алексея Орлова заперли турецкий флот в Чесменской бухте: сражение закончилось полным поражением турок. В честь этого - 7 июля является Днём воинской славы России — День победы русского флота над турецким флотом в Чесменском сражении. Осыпанный милостями императрицы граф Алексей Орлов в том числе получил право присоединить к фамилии наименование - Чессменский.
*          *            *

ВАРИАНТ № 2.  ПРИСЯГА   ГРАФА А.Г. ОРЛОВА - РАССКАЗ  ОЧЕВИДЦА.  «П о  к о н ч а н и и  присяги (придворных и войск) Государь...  призвал меня к себе и сказал: «"Ты устал и мне совестно; но потрудись, пожалуйста, съезди с Архаровым к графу Орлову и приведи его к присяге. Его не было во дворце, а я не хочу, чтобы он забывал 28 июня. Завтра скажи мне, как у вас дело сделается"».

Тогда уже было за полночь, и я, севши в карету с Архаровым, поехал на Васильевский остров, где граф А. Г. Орлов жил в своем доме... Николай Петрович Архаров, почти совсем не зная меня, но видя (во мне) нового временщика, не переставал говорить мерзости насчет графа Орлова и до того, что я принужден был сказать ему, что наше дело привести графа Орлова к присяге, а прочее предоставить Богу и Государю.

 Я имел предосторожность взять с собою один из печатных листов присяги, под коими обыкновенно подписываются присягающее. Архарову, который своего милостивца и повелителя при Чесме хотел вести в приходскую церковь, я сказал наотрез, что на это никак не соглашусь... Вошедши в дом, я велел... чтобы (камердинер) разбудил графа и объявил о приезде нашем... Мы вошли в ту комнату, где спал граф Орлов. Он был уже с неделю нездоров и не имел сил оставаться долее во дворце; через несколько часов по приезде Наследника из Гатчина, он поехал домой и лег в постель...

 Граф Орлов велел подать себе туфли и, надев тулуп, спросил довольно грозно у Архарова: "З а ч е м  в ы, милостивый государь, ко мне в эту пору пожаловали?" Архаров, подойдя к нему, объявил, что он и я (называя меня по имени и отчеству) присланы для приведения его к присяге по повелению Государя Императора.
- А  И м п е р а т р и ц ы  разве уже нет? – спросил граф Орлов и, получа в ответ, что она в 11-м часу скончалась, поднял вверх глаза, наполненные слез, и сказал: Г о с п о д и! Помяни ее во царствии Твоем! Вечная ей память!"

Потом, продолжая плакать, он говорил с огорчением насчет того, как мог Государь усомниться в его верности; говорил, что, служа Матери его и Отечеству, он служил и Наследнику престола и что ему, как Императору, присягает с тем же чувством... Все это он заключил предложением идти в церковь... но я... просил графа, чтобы он в церковь не ходил, а что я привез присягу, к которой рукоприкладства его достаточно будет.
- Н е т,  м и л о с т и в ы й  г о с  у д а р ь, – отвечал мне граф. – Я буду и хочу присягать Государю пред образом Божиим.

И, сняв сам образ со стены, держа зажженную свечу в руке, читал твердым голосом присягу и, по окончании, приложил к ней руку, а за сим, поклонясь ему, мы оба пошли вон... Несмотря на трудное положение графа Орлова, я не приметил в нем ни малейшего движения трусости или подлости...» (Ф. Ростопчин. Последний день царствия Императрицы Екатерины II и первый день царствия Императора Павла I)
   _______________

ПРИМЕЧАНИЕ. Выигрывая в исторических деталях, рассказ Ростопчина проигрывает от третьих лиц а н е к д о т у - в яркой запоминаемости. Но и в рассказе Ростопчина не следует действия всех участников этой исторической сцены отделять от своеобразной дипломатичеко актёрской игры: с воцарением Павла положение бывшего фаворита Екатерины - по её указу убийцы её мужа А. Орлова делалось, мягко говоря, сложным. Все знали: Павел Петрович скор на гнев, но быстро остывает. Фрейлина В.П. Голицына в "Мемуарах" указывает, что "маршал двора, князь Барятинский, был изгнан как один из содействовавших смерти Петра III. Граф Алексей Орлов дрожал, как преступник. Он просто был отослан через некоторое время..."

 Так не лучше ли было Орлову на первых порах выждать и предстать пере очами уже ублажённому общей присягой нового императора?.. Жалость Ростопчина имеет тот же оттенок: не стоит показываться с Орловым во дворцовой церкви - вообще не стоит привлекать к делу внимания. Лучше устно доложить императору о благополучном принятии присяги, заодно расписав смирение Орлова. Потому как при характере нового государя неизвестно: только ли на Орлова обрушится гнев император?..

По уму далеко Архарову - до Ростопчина, но и Павел не прост! Посылая столь разнохарактерных исполнителей, Павел гарантировал  принятие присяги "без фокусов": и Архаров, и Ростопчин вынуждены были корректировать друг друга. Ростопчин не дал Архарову быть слишком грубым. А Архаров не дал бы Ростопчину делать большие поблажки. Известно ведь, что Павел был крайне недоверчив к придворным. Закончим этот рассказ из него же заключительными строками Ростопчина:
 
«Т а к и м  о б р а з о м  кончился последний день жизни императрицы Екатерины... Казалось, все было в положении путешественника, сбившегося с дороги; но всякой надеялся попасть на нее скоро. Все, любя перемену, думали найти в ней выгоды, и всякой, закрыв глаза и зажав уши, пускался без души разыгрывать снова безумную лотерею слепого счастья».
  *           *            *
 
"Я  ЗА  СЕБЯ  РУЧАТЬСЯ  НЕ МОГУ...". Павел I велел останки своего отца Петра III - извлечь, короновать и заново похоронить как императора. В день погребения - 18 декабря 1896 г. дежурить у гроба император велел одному из убийц своего отца: «П о  о к о н ч а н и и  погребения Петра III, Павел велел позвать графа Алексея Григорьевича Орлова, который по его повелению дежурил у гроба Петра III, и во время погребальной церемонии нес за гробом императора корону. Павел заметил, что урок, данный Орлову, на него не подействовал; напротив того, граф исполнял возложенную на него должность с хладнокровием и равнодушием почти преступным.

 Когда Орлов явился, император, после нескольких минут молчания, в которые пристально смотрел Орлову в глаза, сказал: „Г р а ф, я сын, и легко могу увлечен быть желанием отмстить за — отца; я человек и за себя ручаться не могу; мы одним воздухом дышать не можем. Пока я на престоле — живите вне России. Паспорта ваши готовы, поезжайте, влачите за собою на чужбину неоднократно повторенные преступления ваши"».(Из Записок Якова Ивановича де-Санглена. 1776-1831 гг.)
 ______

Коронация самого Павла I состоялась - 5 (16) апреля 1797 года, в первый день Пасхи - в день Воскресения Христа: для суеверного Павла это имело двойной символический смыл объединения своём лице власти светской и духовной.

 Как это можно прокомментировать? Новый император боится своей в данном случае законной ненависти, - вполне здравая черта. Совсем иначе Павел относился к пострадавшим во время его матери царствования.
________________________________________________________
                _____________________________________________________


   П*А*В*Е*Л  I  И  ПОСЛЕДНИЙ  ФАВОРИТ  ИМПЕРАТРИЦЫ  ЕКАТЕРИНЫ II - ПЛАТОН З*У*Б*О*В.

НЕ  ВЫРВАННЫЙ  ЗУБ И  ЯД  ДЛЯ  КНЯЗЯ  ПОТЁМКИНА. Платона Зубова также обвиняли в отравлении другого фаворита Екатерины II - князя Потёмкина-Таврического: «З у б о в а (нового фворита) Потемкин (предыдущий фаворит) не жаловал. Когда брат Зубова, Валериан, присланный к Потемкину с депешами, должен был возвратиться в Петербург, Валериан, при получении ответных бумаг от князя Потемкина, спросил его:
–   Что прикажете,  ваша  светлость,  доложить  словесно  её величеству о здоровье вашем?
–   Доложи государыне, я во всем  здоров,   только  один зуб мне есть мешает; пpиeдy в Петербург, вырву его!

Лучше было бы, когда бы князь не объявлял намерения своего вырвать зуб.  Князь приехал  в Петербург, и, как все утверждают, ему был дан  Зубовым  медленно умерщвляющий яд.* Банкир Зюдерланд**, обедавший с князем Потемкиным вдвоем в день отъезда, умер в Петербурге, в тот-же день, тот-же час и, чувствуя такую же тоску, как князь Потемкин чувствовал, умирая среди степи, ехавши из Ясс в Николаев». (А.М. Тургенев)
_______

*Нет никаких доказательств отравления Потёмкина Зубовым. Однако выше анекдот хорошо показывает степень непопулярности Зубова: даже внешне приятным человеком он не давал себе труда казаться.
 
*Шотландского происхождения русский подданный банкир - барон Ричард Ричардович Судерланд (род. 1772, ум. не ранее 1790)- был вхож к Екатерине II, о роде смерти банкира доподлинно неизвестно.
 

ССОРА  В  ТЕАТРЕ.  Следующий анекдот показывает, какими методами привык сохранять своё положение последний фаворит Екатерины - Платон Зубов: «В  п о с л е д н е е время царствования  императрицы  Екатерины,  приезжал  из Германии какой-то князь очень  красивой  наружности, по выражению Николая Осиповича (Мещерского), „как писанный", и помещен  был во дворце (принц Де Сакс. П. Б.). Цель его   приезда  была  обратить  на  себя благосклонное внимание императрицы... Сам ли Зубов или из угождения к нему другие успели искусною интригою повредить приезжему князю; не смотря на то, он по видимому начинал нравиться императрице.

В то время в Измайловском полку служил князь  Щербатов*,  молодой   человек   пылкого   нрава,   иногда  предававшийся увлечениям и шалостям своих лет. В театре, в первых рядах  кресел, сидел Немецкий  князь с приставленным  к нему чиновником. Рядом с надменным гостем занимает место упомянутый   князь   Щербатов... с  модною  в то время суковатою палкою... В антракте Щербатов спросил по французски своего соседа: "К а к  в а м  нравятся, князь, наши Русские  актеры? Но не  получив ответа,  повторил   свой   вопрос  по  немецки." 

 Вместо ответа гордый иностранец, обратившись к своему приставу, сказал ему:
- Как  дерзки   у  вас  молодые люди! Они так смело навязываются со своими разговорами.
— А х  т ы, немецкая  свинья. Я сам Русский князь, - закричал  вспыльчивый  Щербатов, и ударил своею палкою по лицу надменного Немца.

 Окровавленного, его увезли домой, но уже не во дворец, а в лучшую   гостиницу, куда перевезли и все его вещи. Зубов доложил тотчас же о случившемся неприятном   происшествии и объяснил, что он считает  теперь неприличным   битого  князя   поместить во дворце и должен был для него приготовить другое помещение. На другой день императрица через Зубова послала  ему  табакерку  с  своим  портретом и с изъявлением крайнего сожаления о случившемся. Князь, приняв с признательностью подарок императрицы, поблагодарил  Зубова за случившееся с ним, намекнув, что он найдет время с ним расчихаться, и уехал за границу.

Молодой Щербатов был отставлен из полка, с запрещением въезжать в столицу. По восшествии на престол Павел Петрович вызвал его из деревни и определил в тот же полк с пожалованием чинами против сверстников. Князь Зубов, находясь за границей, получил от оскорбленного в России Немецкого князя вызов на дуэль; тот, считая себя не в праве стреляться за Щербатова, переслал ему вызов. Императору было известно об этом, и когда князь Щербатов просился у него в отпуск за границу, то он приказал дать ему на дорогу пять тысяч рублей, Когда Щербатов по возвращении представлялся государю, он был очень доволен и спросил его: „Ч т о  у б и л Немецкую свинью?" - На что тот отвечал утвердительно».
   _________

*Очевидно, речь идёт о князе Алексее Фёдоровиче Щербатове (1729—1791), который  пользовался расположением Платона Зубова. Однако нет никаких сведений о ссылке Щ. при Екатерине и он не служил в Измайловском полку. В 1798 г. Щ. служил в Конном лейб-гвардии полку адъютантом Константина Павловича, сражался Итальянском и Швейцарском походах Александра Суворова. За отвагу был в 1799 года получил звание генерал-майора и назначен в генерал-адъютанты, но 25 марта 1800 года был отправлен в отставку «за побитие станционного смотрителя и взятие 12-ти лошадей вместо положенных шести».
 *           *           *

 ОБМАНУВШИЙСЯ ЛИЦЕМЕР. «Р а с к а з ы в а л и, что в то время, когда императрица Екатерина скончалась, то... скоропостижность сей кончины так сильно поразила... имперского князя Платона Алексеевича Зубова (последний молодой любовник 67-летней императрицы с её смертью терял всё), что ему сделалась дурнота и он упал  в обморок... Государь случившийся быть при том... толикую изъявил кротость и доброту души и сердца, что забыв всю  д о с а д у  и  н е у д о в о л ь с т в и е (фаворитов матери Павел не терпел!), какие имел на сего молодого вельможу, подавал сам воду в стакане, нужную для брызгания ему в лицо, чтобы привесть скорее в чувство. Действие - доказывающее великость души и особливую доброту доброту сердца...

Когда при кончине... императрицы...  любимец её, князь Зубов, упал в обморок, и все... спешили ему помогать, и когда сам государь... подавал ему в стакане воду... приметил он, что некто из фаворитов и более всего облагодетельствованный сим князем... оказывал к нему уже хладнокровность и неуважение... Государь... не утерпел тогда же... сказать: "А х, н е б л а г о д а р н ы й! Ты не взыскан был сим человеком? ...К чему ты можешь быть годен? Поди и удались от моих взоров".

Пример тот... доказывал, сколь великую имеет государь доброту сердечную, а вкупе и обнаружение им... труса и лицемера, надеявшимся подслужиться государю... но в том обманувшегося...» (Любопытные и достопамятные деяния и анекдоты государя Павла Петровича. 1796. Из записок А.Т. Болотова; РА 1864, №IV - V. С.58-59). Думается, что последующая недолгая Павла милость к Зубову во многом делалась "назло" другим придворным. Болотов милости уже почти императора приписывает другим придворным поданную воду.
  *            *               *
 

ПРИДВОРНАЯ  "БЛАГОДАРНОСТЬ"  БЫВШЕМУ  ФАВОРИТУ. Императрица Екатерина II умирала: «В  т е ч е н и е дня Наследник раз пять или шесть призывал к себе князя Зубова, разговаривал с ним милостиво и уверял в своем благорасположении. Отчаяние сего временщика ни с чем сравняться не может. Не знаю, какие чувства сильнее действовали на сердце его; но уверенность в падении и ничтожестве изображалась не только на лице, но и во всех его движениях. Проходя сквозь спальную комнату Императрицы, он останавливался по нескольку раз пред телом Государыни и выходил рыдая.
 
Помещу здесь одно из моих примечаний: войдя в комнату, называемую дежурной, я нашел князя Зубова, сидящего в углу; толпа придворных удалялась от него, как от зараженного, и он, терзаемый жаждою и жаром, не мог выпросить себе стакана воды. Я послал лакея и подал сам питье, в коем отказывали ему те самые, кои сутки тому назад на одной улыбке его основывали здание своего счастия; и та комната,в коей давили друг друга, чтоб стать к нему ближе, обратилась для него в необитаемую степь».(Ф. Ростопчин. Последний день царствия Императрицы Екатерины II и первый день царствия Императора Павла I) Фрейлина двора графиня Варвара Головина в "Мемуарах" даёт не к чести Платона Зубова его характеристику: природное  легкомыслие от вседозволенности фаворита смешались с бессердечием и наглой вседозволенностью.
  *            *              *

ВЫПЕЙ  ВСЁ  ДО КАПЛИ!  В милости или немилости новый государь Павел I был переменчив. Так бывший фаворит Екатерины II Платон Зубов даже отличён: «П о  с м е р т и  императрицы Екатерины, Зубов оставался по дворце по прежнему.», но скоро  «велели освободить квартиру в Зимнем дворце». Зато: «П а в е л  приказал купить на Морской улице дом и отделал его как дворец, только не велел ставить императорского герба. Когда дом был готов, убран и снабжен всем столовым серебром, столовым золотым прибором на несколько персон, экипажами, лошадьми, тогда, накануне рождения Зубова, государь послал к нему Кутлубицкаго сказать, что он дарит ему этот дом ко дню его рождения ( Князю Зубову не было и 30: родился он - 15 Ноября 1767 г.), и завтра с императрицею будет у него пить чай. Зубов поблагодарил и переехал со дворца в подаренный ему дом.

На следующий день император с Мариею Феодоровною в сопровождении   Капцевича   и   Кутлубицкаго   (на запятках),  после  обеда, после обеда (в карете) отправился к Зубову, который встретил их на лестнице и упал к ногам их. Государь и государыня подняли его и пошли с ним под руки по лестнице, причем Павел сказал ему: "Кто старое помянет, тому глаз вон". В гостиной подали шампанского; государь сказал князю:
- Сколько здесь капель, столько желаю тебе всего доброго, - и, обращаясь к государыне, сказал: "В ы п е й  в с ё   д о  к а п л и.

И выпивши сам разбил бокал, причем опять Зубов падал к ногам его и был поднят с повторением: "Я  т е б е  сказал: кто старое помянет, тому глаз  вон". Потом подали  самовар. Государь  сказал Марии Феодоровне:
- Разлей чай, у него ведь нет хозяйки.
 
 По чашке чаю подано было также Капцевичу и Кутлубицкому, стоявшим в другой   комнате, но  видевшим, и слышавшим  все в открытую дверь. Они   выпили и, по обыкновению  тогдашнего  времени, опрокинули на блюдца чашки, выражая этим, что они   пить более не желают. Государь, заметив это, сказал: „В е д ь  вы  дома   вероятно пьете по две чашки и (теперь) не хотите беспокоить государыню; она нальет нам   и  по другой." После чаю государь и государыня уехали, сопровождаемые Зубовым по лестнице: считаясь больным, он был в сюртуке. Вскоре потом князь Зубов уехал за границу». (Рассказы генерала Кутлубицкого о временах Павла I [Излож. А.И. Ханенко] // Русский архив, 1912. - Кн. 2. - Вып. 8. - С. 509-538) 
___________________

После царского подарка в виде дома через несколько недель генерал-фельдцейхмейстер (генерал артилерии - ничего в ней не смыслящий генерал "постельных похождений", как говаривали) Платон Зубов царским велением будет уволен в отставку и 3-го февраля 1797 года получит приказание выехать за границу, а имения его отберут в казну.

Хотел ли Павел изначальной милостью преодолеть свою ненависть? Или он играл с Зубовым как кошка с мышкой? Слова "У  н е г о  ведь нет хозяйки" - могут намекать именно на роль Зубова как последнего любовника ревнивой императрицы, после ёё смерти оставшегося ни с чем. В любом случае, Платон Зубов - легко отделался. Но на удалении из столицы его приключения не кончились.
 *       *        *

 СЪЕДЕННЫЙ  ЗА  КОРОЛЯ  ОБЕД. ВЕРСИЯ № 1. Граф Пётр Пален с 1792 г. был курляндским генерал-губернатором. При вступлении на престол императора Павла I - Пален 3 декабря 1796 г. дополнительно назначен шефом Рижского кирасирского полка, стоявшего на квартирах в Риге,

«П о  п р и к а з а н и ю  государя (Павла) приготовлена была в Риге торжественная встреча для (низложенного польского) короля Станислава Понятовского, при проезде его в С.-Петербург. В назначенный день расставлена была на улицах стража из городских жителей и приготовлен был большой обед... Понятовский в этот день не приехал, а вместо него приехал (в Ригу из Петербурга высланный) князь Зубов (Платон). Стража отдала ему честь, как русскому генералу, а часть обеда, изготовленного для короля, послужила к обеду Зубова. Обо всем этом послан был донос к государю, и с следующею почтою получено повеление об исключении графа Палена из службы.

Взбешенный Павел I написал курляндскому губернатору, барону фон дер Палену, ругательное письмо: "Г о с п о д и н генерал-лейтенант Пален. С удивлением уведомился я обо всех подлостях, вами оказанных в проезд князя Зубова чрез Ригу, из сего и делаю я сродное о свойстве вашем заключение, по коему и поведение мое  против вас соразмерно будет... -(подп.) П а в е л"». (Дополнительные примечания князя А. Б. Лобанова-Ростовскаго к Записке Августа Коцебу)- «Г е н е р а л  потерял место курляндского генерал-губернатора и должен был довольствоваться командованием кирасирским полком в Риге». (Карл Гейкинг)
*            *             *

ВЕРСИЯ № 2. - С  ЛОЖНЫМ  ДОНОСОМ.  В феврале 1797 г. - «П р о е з ж а л  через Ригу кн. Зубов, получивший разрешение выехать за границу. Генерал Пален, а также лифляндский губернатор Кампенгаузен посетили его. Полицейский шпион, который следил за Зубовым по распоряжению петербургского генерал-губернатора Архарова, сделал ложный донос о необыкновенном приеме, сделанном в Риге Зубову. Между прочим он сообщил, что Пален сопровождал Зубова до Митавы, за пределы своей губернии, чего не мог делать полковой командир.

Император, которого хотели восстановить против Зубова, впал в страшный гнев, услышав об этой почетной встрече, устроенной его подданному. Не давая себе труда проверить донос, он исключил Палена из военной службы. Пален пытался оправдаться письмом, которое государь, как говорят, бросил, не прочитав. Кампенгаузен, вследствие этого ложного доноса, также потерял место. Но их очевидная невиновность заставила князя Репнина и генерала Бенкендорфа с такою горячностью приняться за их защиту, что государь наконец простил их обоих...» (Карл Гейкинг)
 __________

ИСТОРИЯ  ЭТА, скорее всего, удачно измыслена сторонниками Палена или им самим в своё оправдание. Изначально не терпевшая грубоватого петербургского генерал-губернатора Н.П. Архарова, императрица Мария Фёдоровна в то время опрометчиво благоволила к Палену: "Н е в о з м о ж н о, зная этого чудного старика, не любить его", — писала императрица в сентябре 1798 г. Пален и Архаров, естественно, интриговали друг против друга: шпион Архарова либо он сам могли кое-что прибавить к действительной встречи Палена с Зубовым.

Как бы то ни было, но уже было совсем совсем уволенный в отставку Пален погодя снова войдёт к императору в доверие, заново сделал карьеру и приложит руку к в не далёком будущем к падению - ссылке Архарова. После чего новый военный губернатор Петербурга 1801-м Пален станет главным организатором заговора против Павла I, а Платон Зубов - одним из его непосредственных убийц. Съел или не съел Зубов в Риге королевский обед, но зря тогда,в 1896-м кошка, поиграв с мышкой, её отпустила! Надо думать, первоначальное Павла Петровича отвращение к Платону Зубову было правильным.
            


ОТСТАВКА  ЗА ПРЕСМЫКАТЕЛЬСТВО. Бывший посол граф Штакельберг* «ж а л о в а л с я  на отношение двора, которое он испытывает после 25-тилетней службы. "Г о с у д а р ь гневается на меня за то, что я был в сношениях с Зубовым. Но ведь князь пользовался полнейшим доверием императрицы (Екатерины II), а разве можно было вести дела, не сблизившись с тем, у кого была ее душа? Я хотел бы рассеять несправедливое обо мне мнение, и это могла бы сделать только одна Нелидова (фаворитка Павла I). Сделайте милость поговорите об этом с этим ангелом кротости и доброты...

 Нелидова наотрез отказалась от такого поручения, а генерал Б., с которым я говорил по этому поводу, дал мне понять, что государь не может простить Штакельбергу пресмыкательства, с которым тот ухаживал за фаворитом.
- Не будь этого, - добавил он, - гр. Штакельберг был бы назначен вице-канцлером.

Тот был в отчаянии от отказа Нелидовой... и сообщил мне по секрету о другой попытке, которую он хочет сделать у государя. Я заранее видел ее бесплодность и она вызвала только quasi-совет (от императора) графу:
- Е х а т ь  в свое имение о т д о х н у т ь  от усталости, которую он нажил себе в передней кн. Зубова.

Бедного экс-посланника едва не хватил удар, и он серьезно заболел. Я отправился утешит его, ибо его болезнь была просто отчаянием придворного, который принужден сойти со сцены, на которую не вступил бы человек честный и с более твердым характером». (Записки Карла Гейкинг)

*Отто Магнус фон Штакельберг (1736—1800) — барон, потом граф, действительный камергер, дипломат на службе у Екатерины II.
               

О*С*В*О*Б*О*Ж*Д*Е*Н*И*Е   ИЗ   Т*Ю*Р*Е*М   1796-1797 гг. При воцарении Павла I всеобщую радость  вызвало «м и л о с т и в о е  повеление императора об освобождении всех без изъятия содержащихся в тюрьмах и Ревельских башнях» - и из других тюрем без серьёзной вины. При этом оказалось, что в "блистательный и очаровательный" век Екатерины в тюрьмах пожизненно гнили за неведомую вину без суда и приговора - только по высшему указу. На одного 30 лет заключенного в Ревельской крепости узника не было в документах даже имени. Вот из мемуаров картинка: «Н а  с о л о м е лежал человек лицом к стене, в белом балахоне и покрытый в ногах нагольным тулупом. Подле этого ложа стоял кувшин, на котором лежал ломоть ржаного хлеба.
   - Встаньте, - сказал комендант, императрица Екатерина ІІ-я, Божиею волею, скончалась, и на прародительский престол взошел император Павел. Он дарует вам прощение и свободу.

   Узник молчал и не трогался с места; комендант продолжал:
- Государь, по неограниченному своему милосердию...
- М и л о с е р д и ю? - вскричал заключенный, приподнимаясь. -Видимое тобою здесь - милосердие? - Он встал.

 Мы увидели перед собою исхудавшего, бледного, сединами покрытого человека; улыбка его выражала презрение, он страшен был, как тень, восставшая из гроба.
   - Успокойтесь... да подкрепит вас Бог......
   - Б о г?  Бог? подхватил узник. - у тебя есть Бог, и он позволяет заточить невинного человека и держать его слишком 30 лет, как скотину в хлеве! О, подлые рабы.
   Комендант, желая обратить его внимание на другой предмет, спросил: "Позвольте узнать имя ваше?"
   - С п р о с и  у той, которая лежит теперь мертвая в гробу, а я посажен ею живой в этот гроб; разве ты не знаешь, тюремщик мой, имени моего? А!... Вон! Я мира вашего не знаю; куда я пойду? <...>

Не взирая на все вопросы, никому не сказал имени своего. В архивах разрыли все и нашли только***** та-кого-то числа привезен***** и велено посадить в башню. Даже год и месяц не означены... Кто он был, за что так строго наказан... покрыто неизвестностью. Что он принадлежал к какому-либо знатному роду, в том нет сомнения, ибо, в противном случае, поступили-бы с ним, кажется, иначе... Из замечательных лиц, содержащихся в Ревеле, был еще князь Кантемир*, кавалер орденов св. Георгия и св. Владимира 4-й степени; он по освобождении немедленно отправился в Москву...» (Яков де Санглен)
 
 Не все выпущенные на свободу молчали: их рассказы охладили пыл общественного сожаления о "блистательнейшем и очаровательнейшем" веке Екатерины: разумнее было думать о будущем.
  _______

* Дмитрий Константинович Кантемир (1749—1820)- полковник, участник Русско-турецкой войны 1768-74 годов (в 1771 награждён орденом Св. Георгия 4-й степени и Русско-турецкой войны 1787-91 годов, в конце жизни якобы страдал психич. расстройством (будто бы он он правитель Молдавии и Валахии - кем были его предки), просидел 17 лет в Ревельской крепости. Если это было психическое расстройство, то зачем сажать в тюрьму? Последний из рода Кантемиров был бездетен и не беден, - не в наследстве ли было дело?
*          *           *

ДЕЛО  МАРТИНИСТОВ  И  ОСВОБОЖДЕНИЕ  Н.И. НОВИКОВА. Мартинизм - название от имени француза Луи Клод де Сен-Мартен, который незадолго до начала французской революции, начал писать мистические книги за подписью - Неведомый Филосов. Почти синхронно с возникновением во Франции в Россию мартинизм приехал XVIII-м веке с масонами в: чем последние в гораздо большей степени мартинисты стремились просвещению сограждан. Журналист, издатель, просветитель - Новиков Николай (1744-1818) Иванович переводил труды Сен-Мартена с французского на русский язык.

 Екатерина сначала благоволила к Новикову. Но к 1775 г. Новикова сатирические журналы "Трутень" и "Живописец" запрещены за выступления против крепостного права. Тогда Новиков занялся историей и, примкнув к русским мартинистам, стал одним из руководителей. В 1791 по указу Екатерины II начался разгром масонских лож в России. В 1792 году были опечатаны масонов типографии и в них изданные книги. В числе других масонов был арестован и посажен в Шлиссельбургскую крепость издатель и общественный деятель, одна из крупнейших фигур Русского Просвещения - Н. И. Новиков.


ИЗ  ЗАПИСОК А.М. ТУРГЕНЕВА: «Я  и м е л  с л у ч а й... читать переписку мартинистов, взятую у них... Читал не один раз, с большим вниманием, и ничего не нашел в переписке мартинистов, чтобы клонилось, располагало умы, вело к предприятию переворота, низвержению самодержавия! Сколько я мог уразуметь, читая писания членов сего общества, мне показалось, что они были все мечтатели, сумасброды, или умные из них кружили головы глупым... Впрочем, заключение мое, может быть, ошибочно; может быть я не понимал того, что читал, но скажу, что видел много доброго и полезного, обществом мартинистов сделанного.

М а р т и н и с т ы   устроили большую и хорошо всеми потребностями снабженную аптеку, которая отпускала бедным людям все, по предписаниям врачей, лекарства безденежно.
Многие полезные книги для нравственного образования попечением мартинистов переложены на русский язык и на иждивение их напечатаны. Мартинисты раздавали многим пенсии, пропитывали бедные семейства, помогали ремесленникам.

Неужели это можно назвать преступлением, замыслом о произведении переворота в правлении? Если есть в этом преступление, то каждый грош, поданный протянувшему руку, можно также почесть преступлением. Согласен в том, что правительство признало за благо разрушить общество мартинистов, что в уничтожении общества заключалась государственная польза. Хорошо, да на что же было разрушать все полезные заведения мартинистов и брать капиталы и имущество их?

Масонские ложи и общество мартинистов существовали долгое время в России, пользовались совершенною свободою и покровительством правительства. Масоны в ложи, мартинисты в беседы собирались не тайком, всем были известны дни собраний их и никто им не препятствовал; почему же вдруг те и другие впали в подозрение у правительства и навлекли себе гонение?»
_______
 
НОВИКОВ  И  ПАВЕЛ I. Новиков учредил крестьянский хлебный банк, откуда голодающим бесплатно выдавали зерно, с условием вернуть, когда дела их поправятся. Такой тесный контакт с народом и стремление уже пугал императрицу. Но основная причина особо тяжкого наказания, постигшего Новикова, вероятно, была в его сношениях с великим князем Павлом Петровичем, чего мемуарист А.М. Тургенев, видимо, не знает или не хочет писать. Мемуарист обвиняет в интриге против Новикова: "Д и р е к т о р  Российской академии наук, Катерин Романовна Дашкова,— баба гордая, честолюбивая, искательница славы, исполненная завистию.."

По-видимому, масоны планировали создание в России масонской организации по образцу Швеции или Англии, где руководителем ордена был бы монарх или лицо царской фамилии: с 1782 года оставалась вакантной должность Великого провинциального мастера, которую «вольные каменщики» прочили будущему Павлу I. Этого, конечно, императрица Екатерина снести не могла.

 В отличие от приговора Новикову, приговор относительно остальным франкмасонам, называемых иначе мартинистами, был довольно снисходителен: князь Н.Н. Трубецкой и И.П. Тургенев были высланы в дальние их деревни, с запрещением выезда. Один только: «Н о в и к о в  взят в тайную канцелярию, где... общими силами истязали и мучили несчастного страдальца, человека благонамереннейшего и добрейшего. До восшествия императора Павла на трон, Николай Иванович Новиков сидел в тюрьме в суздальском монастыре; освобожден императором Павлом (из Шлиссельбургской крепости?) и возвратился в Москву изнуренным в здравии и силах». (А.М. Тургенев) - разбирательство велось крайне предвзято. Никакого внятного обвинения Новикову так и не предъявили.

Вступив на престол в 1796 г., Павел освободил и материально наградил всех при его матери пострадавших масонов и мартинистов, возвратил из ссылки Радищева, ненадолго приблизил к себе Новикова, но возобновить орден вольных каменщиков не разрешил.
*           *            *
 
ИМПЕРАТОР «П а в е л  чрез несколько дней (после воцарения) освободил генерала Костюшко, но освободил не по уважению невинности его, а потому единственно, что он был заключен в каземат по велению Екатерины.

Также было поступлено и с русскими, бывшими в тюрьмах и под судом по повелению предшественницы Павла многих наградили, в числе сих был казанский губернатор Желтухин, судимый при Екатерине за грабеж и взятки в Казанской губернии. Желтухин освобожден в 1797 г. от суда и пожалован званием сенатора. Находившийся более 30-ти лет исключенным из военного списка генерал-поручик Свиньин также переименован в сенаторы. Блаженной памяти Петр Сергеевич Свиньин едва, едва умел подписывать свой чин, имя и фамилию». (А.М. Тургенев)
______

Вышеприведённые записи показывают, что ищущий негатива найдёт его всегда. И в любом случае освобождение невинных перевешивает к помешавшимся в эту компанию незаслуженно.
________________________________________________________
                _________________________________________________   
                _________________________            
       
           К*О*Р*О*Н*А*Ц*И*Я   П*А*В*Л*А   П*Е*Т*Р*О*В*И*Ч*А -  ПАВЛА I

КОНФУЗИЯ   ПРИДВОРНЫХ.  «Н а с т у п и л о  время приготовления к отъезду на коронацию. Вся свита разделена была на несколько отрядов, но принадлежавшим к великим князьям приказано было собраться в Павловское, где и двор находился. Тут я нашел комендантом и шефом Павловского гренадерского полка Ф. Ф. Вадковского, с которым я был очень знаком и которого иначе не видал, как сидевшего целые дни перед камином в вольтеровских креслах; он служил камергером при дворе, куда он никогда не ездил. В древние времена он был любимцем императора Павла и был в его свите, когда его величество вояжировал под именем Северного графа. Ф.Ф. сам не мог надивиться этой с ним перемене и сказал:
   - Я должен был принять, что мне предложили; я его давно знаю, он шутить не любит, хотя уже двадцать лет, как я военную службу оставил. <...>

    По принятому обыкновению император остановился в Петровском дворце. Вся гвардия на сей случай была отправлена в Москву. В церемонию наряжены были камергеры и камер-юнкеры; а так как было холодно, то и приказано было им иметь юберроки, т. е. род широких кафтанов, из пунцового бархату. Ничего не было смешнее, как видеть этих придворных, привыкших ходить по паркету в тонких башмаках и шелковых чулках, - верхом Бог знает на каких лошадях, и на тех - не умеющих держаться и управлять ими; многих лошади завозили куда хотели, и оттого сии царедворцы потеряли свои ряды и наделали большую конфузию...

Император остановился в Кремле только чтобы приложиться к святым мощам и иконам, и, сев опять на лошадь, продолжал шествие свое до Слободского дворца, куда прибыли уже, как начало смеркаться. Мимо государя прошли... церемониальным маршем все войска, бывшие в строю. Надобно было посмотреть на несчастных придворных; некоторых из них принуждены были снимать с лошадей, так они от холоду, можно сказать, окоченели».(Записки графа Евграфа Федотовича Комаровского)
      

РЕПЕТИЦИЯ  КОРОНОВАНИЯ.  «К о р о н о в а н и е  имеет важное значение для государя, страстно преданного церемониям и облеченного светскою и духовною властью, соревнование которых он считает нужным для увеличения их блеска. Но коронование также весьма важно для придворных, ожидающих, в воздаяние их малейших заслуг, милостей или подарков...»

 «3  а п р е л я. Репетиция церемоний коронований... Эта репетиция была одна из наиболее пикантных сцен... в которых мы участвовали до изнеможения. Император вел себя, как ребенок, который в восторге от приготовляемых для него удовольствий, и выказывал такое послушание, какое только можно ожидать от этого возраста...

 После обеда он хотел произвести вторую репетицию в тронном зале, чтобы наставить императрицу. Когда он ей сделал знак, чтобы она заняла место рядом с ним под балдахином, она, по незнанию или же из рассчитанной скромности, поднялась по боковым ступенькам, но он сказала ей строгим тоном: "Так не восходят на трон, сударыня, сойдите и поднимитесь снова по средним ступенькам!" Не было ни минуты времени для отправления простых и естественных нужд; с раннего утра и до позднего вечера мы постоянно находились при исполнении обязанностей службы...» (Ф. Головкин)
   


ОРДЕН - АРХИЕПИСКОПУ.  ВАРИАНТ  № 1 Это  история про двух резко властолюбивых и любящих эффекты личностей  своей резкой эпохи - про Павла и архиепископа Платона (в миру - Пётр Иванович Любарский; 1738—1811): «П о  в о с ш е с т в и и  своем на престол, император Павел Петрович стал раздавать духовенству ордена и послал Платону ленту св. Андрея Первозванного, но тот отказался от неё, сославшись на то, что подобные новшества противны церковным уставам.
— К а в а л е р   о р д е н а, — сказал он, — должен взяться за меч, если его начальник прикажет ему это, а рука священника, взявшегося за оружие, — проклята.

Рассерженный этим отказом, Павел Петрович объявил, что будет помазан на царство петербургским митрополитом, а московский—Платон будет только присутствовать при этом в своем же кафедральном соборе. Однако, приехав Москву для коронации, он забыл запретить Платону встретить его в Петровском дворце, а митрополит, почти умирающий, велел свести себя туда.

Накануне он (Платон)приобщался, и я сам (мемуарист) отправился достать ему стакан воды, думая, что приближается его последний час. Я помог ему подняться на ротонду (возвышение). Император, войдя, нахмурил брови при виде его и, если бы только было возможно, запретил бы ему приветствовать себя. Платон начал свою речь почти угасшим голосом; он имел вид мученика первобытной церкви, стоящего перед римским префектом, но затем, одушевляясь постепенно, наговорил таких прекрасных вещей, что для того, чтобы лучше слышать его, круг слушателей мало-по-малу сплотился вокруг него.

Император поражен, митрополит замечает это, его голос крепнет, красноречие увлекает его; взволнованный император ловит себя на слезе, императрица дает полную волю своим слезам... Тогда-то он громовым голосом призывает благословение на нового императора и производит такое поразительное впечатаете, что их величества бросаются к его рукам, точно для того, чтобы не упустить его. Никогда я не видел более трогательной сцены...» (Из Записок графа Фёдора Гавриловича Головкина)*
 ________

*Есть другой перевод на французском мемуаров Головкина (кот. с трудом владел устной русской речью)Двор и царствование Павла I". Иначе Платон сказал: "К а в л е р  должен носить меч, а меч существует, чтобы проливать кровь, кровь же марает престол. Я не могу быть в одно и то же время иереем и кавалером").
 ________________

ЗАПРЕТ ОСТРИТЬ.  Много видевший, но злоязычный граф Фёдор Головкин (1766 — 1823) в своих мемуарах всю эпоху представляет анекдотом. При Екатерине за злоязычие и легкомыслие как дипломата сосланного Головкина, Павел вернул и дал должность при дворе церемониймейстера при строжайшем запрете острить. За такого приказа неоднократное невыполнение новый император сослал Головкина из столицы. Однако, филологические способности Головкина несомненны: в его мемуарах вполне адекватные исторические рассуждения от разного рода анекдотичных историй отделены стилем.

П р и м е ч а н и е. Платон Левшин - митрополит московский, был законоучителем Павла в бытность великим князем. По вступлении на престол Павла I-го, Платон получил 1797 г. марта 21-го ордена александровский и андреевский; в 1809 г. пожалован Владимирским орденом 1-го класса. Почил Платон только в 1811 г., отсюда его умирающий вид мученика, видимо, был талантливой актёрской игрой (если не весь случай - преувеличение). Подобные Павлу I личности могут быть легко внушаемыми от им подобно же эксцентричных, ещё более сильных - склонных к актёрству личностей: кому как не бывшему наставнику знать характер Павла Петровича?! 

 «О н (П л а т о н) был муж по сердцу Божию. Когда он изредка приезжал из Троицко-Сергиевской лавры в Москву, народ окружал его, как святыню. Однажды приехал он, чтобы отслужить обедню, и нашел церковь осажденною бесчисленною толпою, которую не пускала полиция. На вопрос его: "почему"? ему отвечали, что церковь уже переполнена знатнейшими лицами города. Он рассердился и сказал весьма громко: "Я столько же пастырь бедных, как пастырь богатых"». (А. Коцебу) Вера проповедника вполне может совмещаться с актёрскими данными - в хорошем смысле. Известны и резко остроумные ответы Платона.
   *           *            *

ОРДЕН - АРХИЕПИСКОПУ. ВАРИАНТ  № 2. Другой мемуарист иначе излагает историю с орденом: «В ы с о к о у в а ж а е м ы й   митрополит московский П л а т о н, возвратил пожалованный ему орден под тем предлогом, что его обет, устав русской церкви и несколько других причин запрещали ему носить светский знак отличия. Он был немедленно вызван в Петербург; но еще на дороге получил, в отмену прежнего приказания, повеление отправиться на жительство в небольшой город близ Москвы. Прибыв сам в Москву на коронацию, император хотел было призвать другое духовное лицо для совершения этого торжественного обряда. Но ему это так серьезно отсоветовали, во внимание к глубокому уважению, коим пользовался Платон в народе, что он нашелся вынужденным уступить.

Достойный старец, без орденов, венчал своего императора на царство, и все превозносили эту твердость; но были ли эти похвалы справедливы? Ордена суть не что иное, как признаки заслуг, оказанных отечеству. Разве духовное лицо не может их заслужить? ...Народ был к нему (к Платону) привязан и высоко почитал его, и что совет, данный государю беречь такого человека, был вполне разумен и правдив. Но подобные советы ему редко давались. Обыкновенно всякий искал, как бы подладиться к его подозрительному нраву, как бы выставить чужую дерзость, чтобы придать более цены собственному подобострастию и выманить подарки от государевой известной щедрости».(А. Коцебу)
 *        *         *

"НАШ  ЗЛАТОУСТ!"  Познакомившийся с "нашим Златоустом" - с Платоном, князь Н.С. Голицын даёт такую характеристику митрополиту: «О н  н е  б ы л  строгим отшельником, но имел такие добродетели, каких теперь нет: умел царям и вельможам говорить правду... Иногда случалось ему нравственные убеждения истины облекать в атирические намёки...» (Загробные записки князя Николая Сергеевича Голицына, из сказаний дяди его, князя Александра Николаевича Голицына. СПб. : Воен. тип., 1859) - где сатира, там и до в хорошем стиле актёрской игры недалеко. 
 *        *         *

НАКОНЕЦ, СЛОВАРЬ Бантыш-Каменского (1847. II, прибавл., стр. 20) сообщает бесстрастную версию: бывший законоучитель императора - «О н (Платон) я в и л с я  во дворце (в Москве) 21-го марта (1797 года). Внесен был орден Св. Ап. Андрея Первозв. Платон отказывался от этой почетной награды, говоря, что "ж е л а е т  умереть архиереем, а не кавалером"; но император возложил на него ленту и на все убеждения (от Платона) отвечал: "Ч т о он о том довольно рассуждал, требуется исполнения его воли". Коронование совершилось 6-го апреля. Митрополит новгородский Гавриил первенствовал при этом священном обряде; митрополит московский представлял второе лицо».

НЕ УДИВИТЕЛЬНО ЛИ, как разные лица по разному запоминают или толкуют одни и те же слова?! Не представляет ли тогда вся история - сборник определённо ориентированных предвзятых мнений?.. Право, в этом случае анекдоты не менее официальных учебников заслуживают внимания.
                  _________________________________________________________               


ВМЕСТО  КОРОНАЦИИ - В  КРЕПОСТЬ. «В  д е н ь торжественного въезда Государя в Москву, в субботу Ваии (Вербная суббота), всем штаб и обер-офицерам Екатеринославского кирасирского полка высочайше повелено никуда из квартир полка не отлучаться и чтобы никто из них не смел видеть где либо сию процессию высочайшего въезда.

   Митрополит Платон встретил императора пред Успенским собором, окруженный 200 или более семинаристов, одетых в белые стихари; они устилали путь ветвями (вербами) и пели: "О с а н н а,  благословен грядый во имя Господне!" Император Павел, прибыв для венчания своего на царство, въехал в Москву, когда Христос въехал в Иерусалим. Возложил царский венец на главу, когда Иисус Христос, Спаситель наш, воскрес (Светлое Христово воскресение). По преставлении, тело Его предано (земле) в тот день, когда тело Христа во гроб заключили (страстную пятницу).

   1797 года 1-го апреля назначен день для священного венчания царским венцом и миропомазания Государя, царствовать самодержавно в царстве русском. Сей святой день, его же сотвори Царь и Господь, как то сказано в писании, не обошел вахт-парада! Цари русские, по обряду церкви, должны поститься семь дней пред миропомазанием и приобщаться Святым Христовым Тайнам, по выслушании литургии. Цари мужеского пола входят в алтарь и непосредственно сами берут тело с дискоса и из потира пьют кровь...

   В Кремле поставили все полки гвардии; долго о размещении войск хлопотали немцы и русские; главную роль в этой суматохе играл Аракчеев; установив полки, все ворота Кремлевской крепости заперли, ключи взял комендант и когда все было уже готово к шествию Павла I из дворца по Красному крыльцу в Успенский собор, прибежал флигель-адъютант Ратьков (гатчинское произведение), и объявил командиру Екатеринославского кирасирского полка, Гудовичу, волю Павла Петровича, чтобы нас, т. е. офицеров, - н и к о г о  н е  б ы л о!

   Не знали, что с нами делать, все ворота Кремля заперты, ключи у коменданта, комендант во дворце; придумали спрятать всех в башню Тайницких ворот, куда нас и погнали как стадо овец, а в полку Екатеринославском тогда состояло: полковников 5, подполковников 11... обер-офицеров 180. Нас всех без исключения в башни Тайницких ворот и затворили. В башенном заключении продержали нас до окончания церемонии и выпустили часа в три пополудни, когда государь изволил сесть за стол в Грановитой палате на троне кушать.

Таким образом нами осуществилась пословица: "В  Р и м е  был, а папы не видал". Мы в Кремле были, а церемонии коронации и царя в царском венце не видали! Запереть ворота в Кремлевской крепости - можно почесть мерою осторожности... но запереть Екатеринославского полка офицеров в башне - не подходит ни под какое предположение! Если боялись со стороны нашей возмущения и нападения, то все мы составляли число 231 человек, а войск в Кремле под ружьем стояло 30 тысяч человек. Cию премудрость разгадать трудно; конечно, она и останется навсегда неразгаданною!» (Записки А.М. Тургенева)
В царствование матушки-Екатерины всегда во всём первые гордые екатеринославские офицеры теперь, конечно, были смертельно обижены. 
     _______________________________________________________


КОРОНАЦИЯ  В  ХРИСТОВО   ВОСКРЕСЕНЬЕ. «Император Павел назначил день своего коронования в светлое Христово Воскресенье. Вся императорская фамилия говела на Страстной неделе и в Великий четверг должна была причаститься Святых Тайн, кроме императора, в церкви у Спаса за золотою решеткой. Обедня совершаема была митрополитом Платоном; я был дежурным, находился тоже в церкви и был свидетелем зрелища, которое навсегда у меня останется в памяти.

   Пусть представят себе императрицу Марию Феодоровну в цвете лет, великих княгинь: Елисавету Алексеевну и Анну Феодоровну (супруга Вел. кн. Константина), Марию Павловну и Екатерину Павловну, всех одетых в белых платьях, и скажут, можно ли видеть более августейших красавиц, вместе соединенных! Один Платон умел это достойно изъяснить.

   Когда отворились царские двери, и прежде нежели дьякон вынес сосуд, митрополит вышел из алтаря и, как будто пораженный блеском сих красавиц, отступил назад, потом, обратясь к императору, сказал:
   - Всемилостивейший государь! Воззри на вертоград сей, - и повел рукою, показывая на предстоявших; у императора приметны были слезы на глазах.

   Коронация происходила обыкновенным порядком; император короновал императрицу Марию Феодоровну, но было достойно примечания, что император во время причастия вошел в алтарь, взял сосуд и, как глава церкви, сам причастился Святых Тайн. Потом на троне прочел сам фамильный пакт, им составленный, о порядке наследия на престол; сей пакт повелел хранить в серебряном ковчеге в Успенском соборе.
   Примечательно было, что на бале, в Грановитой палате, дамы были одеты в робах черного бархата с преогромными фижмами; бал открыла императрица Мария Феодоровна с князем Александром Борисовичем Куракиным менуэтом, и прочие дамы ей последовали».(Записки графа Евграфа Федотовича Комаровского)
    


УТОМИТЕЛЬНАЯ ЦЕРЕМОНИЯ КОРОНАЦИИ. В Москве подготовка к коронации началась 16 марта, а состоялась коронация 5 (16) апреля 1797 года, в первый день Пасхи: «О к о л о  в о с ь м и  часов утра шествие тронулось. Путь от дворца до собора в Кремле так короток, что для его удлинения шествие обогнуло колокольню Ивана Великого. Император был в мундире и высоких сапогах, императрица в платье, сотканном из серебристой парчи и расшитом серебром...

   Церемония была продолжительна и за ней следовало множество других,Весь Двор был страшно утомлен. Для дам во время коронационных торжеств были восстановлены фижмы и все сидения были убраны из кремлевских покоев, — так что под конец все без исключения, сановники государства, а также остальные кавалеры и дамы еле держались на ногах и опирались об стены, чтобы не упасть...». (Ф. Головкин)
  *       *       *

ПОЗДРАВЛЕНИЯ  ПОСЛЕ   КОРОНАЦИИ. После коронации: «И х  В е л и ч е с т в а каждое утро в течение двух недель проводили на троне, принимая поздравления. Императору все казалось, что приходило слишком мало народу... Обер-церемониймейстер Валуев, чтобы доставить удовольствие Их Величествам, заставлял появляться одних и тех же лиц под различными названиями. Если случалось, что какое-нибудь лицо занимало не одну должность, то Валуев заставлял появляться его в один и тот же день то как сенатора, то как депутата от дворянства, то как члена суда...

Вся Императорская Фамилия и двор присутствовали при принесении поздравлений. Государь и Государыня сидели на тронах; Императорская Фамилия с двором находилась направо, и различные корпорации и московские дамы, которых тоже заставляли приходить по несколько раз, подходили к трону, кланялись, поднимались по ступеням трона, целовали руки у Их Величеств и уходили с другой стороны. Потрясение, происшедшее от замены самого мягкого царствования режимом террора, произвело совершенно неожиданное действие, которое было бы необъяснимым, если бы не было известно, что крайности соприкасаются. В большинстве случаев, когда не дрожали от страха, то впадали в безумную веселость. Никогда так не смеялись, никогда так удачно не подхватывали смешные стороны, преувеличивая их; но часто также саркастический смех превращался в гримасу ужаса.

...Н и к о г д а  раньше высшая власть не давала столько поводов к смешному, чего народная наблюдательность никогда не оставляет безнаказанным, где бы она это смешное ни находила. Император вкладывал в представительство и приемы всю свою склонность к преувеличению. Казалось иногда, что он был просто знатным человеком, которому позволили сыграть роль монарха, и торопился насладиться удовольствием, которое у него скоро отнимут... Ничто не ускользало от внимания общества, и оно вознаграждало себя за состояние постоянного страха, в котором его держал характер Государя, шутками, иногда довольно острыми». (В.Н. Головина) - сюда можно бы добавить слова гоголевского Городничего: "Ч е м у  с м ё т е с ь?  Над собою смеетесь!"
_______
КОГДА  ИМПЕРАТОР Павел верил предсказаниям о своём короткой жизни, то вывод мемуаристки верен. Говоря шекспировскими словами: "В е с ь  м и р — т е а т р. В нём женщины, мужчины — все актеры. У них свои есть выходы, уходы..." (комедия Шекспира "Как вам это понравится?!") Павел Петрович стремился успеть заставить всех играть по свои правилам.
   
 
КОРОНАЦИЯ  ГЛАЗАМИ  НЕ ПРИДВОРНЫХ. На коронацию Павла Петровича в сам Успенский собор были допущены только избранные. Прочие могли только наблюдать издали шествие к собору: «С  п е р в ы х  чисел марта месяца стали съезжаться в Москву; к коронации прибыла гвардия; и офицеров, и солдат расставляли по домам.... Марта 10 прибыл государь с государыней, со всем семейством и со всем двором. Начали разъезжать по городу герольды и объявлять о дне коронации. Государь в Москву не въехал, а остановился в новом Петровском дворце, который строила покойная императрица, и туда собрались все городские власти, и митрополит Платон, бывший законоучителем еще великого князя, говорил ему встречную речь.

 В вербное воскресенье (за неделю до пасхального)был торжественный въезд государя в Москву: он и старшие великие князья ехали верхами, а государыня со своими невестками в восьми-стеклянной золотой карете... Побывав в Кремле и приложась к мощам в соборах, торжественный поезд отправился обратно по Никольской к Красным воротам. Тут у запасного дворца была встреча, и потом опять поехали все в Лефортовский дворец, где вся царская семья и пребывала до Великой субботы...

   Где был государь у утрени - я не знаю, только, кажется, в Успенский собор никого не пускали... Утро было тихое, ясное, теплое, совершенно летнее. Народу было уже много... Часов в 7 раздался сигнальный выстрел, потом благовест, и вскоре затем последовал выход с Красного крыльца: 30 под балдахином, мимо наших мест, довольно близко прошли государь и государыня вдвоем к южным дверям Успенского собора, и им была тут архиерейская встреча. Государь был в мундире, государыня в парчовом платье. И звон прекратился; потом, более получаса спустя, опять выстрел, пушечная пальба, колокольный звон, барабанный бой, военная музыка: все перекрестились, и три раза раздалось в народе "У р а!".

   Когда пушечная пальба кончилась, стали благовестить к обедне и трезвонить; трезвонили еще к Евангелию, потом опять пальба, трезвон и выход в соборы и по Красному крыльцу возвращение во дворец. Государь был в царском далматике (накидка с широкими рукавами и до половины икры длиной), поверх царская мантия, и во всю неделю были царские выходы в соборы во всем царском одеянии.

   В день своей коронации император осыпал щедрыми и великими милостями своих приверженцев: некоторым по две, по три награды были. Кому 6000 душ и Андрея,33 кому 3000, 4000 и 5000 душ. Всего было роздано в этот день до 90 тысяч душ; таких щедрот никогда ни при ком не бывало.

   Д л я  н а р о д а  был обед: начиная от Никольских ворот, по всей Лубянской площади были расставлены столы и рундуки с жареными быками; фонтанами било красное и белое виноградное вино, и столы шли по Мясницкой и до Красных ворот. Для государя каждый день были где-нибудь вечером праздники или при дворе балы; и это продолжалось недели с две. Потом государь со всем семейством был в Троицкой лавре и кушал в Вифании (Спасо-Вифанский монастырь) у митрополита. В Преполовение  ( празднуется в среду, на 25-й день после пасхи) был в Кремле большой парад, и тут государь опять был в царском венце и в золотом далматике, и в его присутствии митрополит благословлял военные знамена и окроплял все войско святою водой, а он в этом уборе командовал войсками.

П е р в ы е  д н и  после коронования, - кажется, во всю Светлую седмицу,36 - была иллюминация во всем городе и катание в экипажах по улицам; на площадях для народа качели и разные забавы... В какое-то время был при дворе большой маскарад и гулянье во дворцовом саду в Лефортове и 1 мая большое гулянье в Сокольниках. Потом двор уехал из Москвы... Много ожидали от царствования императора Павла и думали, что вот настало время благоденствия для России. (Рассказы бабушки. Из воспоминаний пяти поколений, записанные и собранные ее внуком Д. Благово)                 

АНЕКДОТ  ОБ  ИМПЕРАТОРЕ - ГЛАВЕ  ЦЕРКВИ. «О б с т о я т е л ь с т в а, о котором не решались громко говорить в те времена... — это желание государя, в качестве главы Церкви, служить обедню... как он не рисковал сделать столь важное нововведение в самой столице, то решил отслужить первую обедню в Казани, куда он собирался ехать. Были уже приготовлены самые богатые священнослужительские облачения. Павел был уверен сделаться таким образом духовником своей семьи и министров (Остроумно: тогда и полиции не надо! При условии откровенности с духовником, конечно.), но Синод вывел его из этого смешного положения, высказав при этом удивительную находчивость...

Члены Синода, не обнаруживая ни малейшего удивления, — хотя оно несомненно было велико (кто в трудные времена не спасался актёрскими навыками?!) — заметили ему, что канон православной церкви запрещает совершать св. таинства священнику, который женился во второй раз. А так как Павел об этом не подумал и не посмел или не хотел ничего изменять в законах священства, то ему пришлось отказаться от этого проекта. Он утешился и только к причастию надевал на себя маленький, довольно короткий далматик (род туники) из бархата малинового цвета, унизанный жемчугом, что вместе с его мундиром, ботфортами, длинной косой, огромной треуголкой и, при всем том, с его невзрачной внешность, делало из него самую комическую фигуру...

Узнав случайно о его проекте и находясь однажды утром в Кремле вдвоем с митрополитом Платоном, я сказал ему:
   — Ваше Высокопреосвященство должны быть довольны, что трон занят государем, преисполненным религиозностью.
   — Увы! — ответил владыка.
   — Как, неужели Ваше Высокопреосвященство не верите в религиозность государя?
   — Как мне не верить? Но к сожалению, религиозность у него вместо того, чтобы быть там — он указал на сердце, — тут. — И он указал на лоб.
   Но, не отрицая верности этого замечания, следует все же сказать в похвалу Павлу I, что он проявил большую терпимость в религиозных вопросах». (Ф. Головкин)
______________

 Ч т о   к а с а е т с я  владыки Платона, то едва ли он при его уме стал бы на опасную тему откровенничать с тем, кто сказанное наверняка тут же превратит в дворцовый анекдот. Но почва у этой истории есть. Так после воцарения Екатерины II иеромонах Платон был назначен к малолетнему наследнику учителем Закона Божия. Некоторое время жившего во дворце Платона возмущало вместо религии увлечение двора и самой императрицы легкомысленными заграничными сочинениями, которые развращают сердце. Так что если Головеин выдаёт за реальное событие анекдот, то анекдот этот не противоречит прочим известным мнениям известного деятеля православной церкви тех лет - Платона.
 *        *         *

ОДЕЯНИЕ  ИМПЕРАТОРОВ. «П о   с л о в а м  Николая Осиповича (Котлубицкого), император Павел всегда говел на Страстной неделе; но в последний  год царствования отговел ранее, на Крестопоклонной, чтобы, как он сам говорил, иметь свободное   время   для   принятия в подданство Грузии* и, желая угодить своим новым подданным, хотел явиться при этом  торжественном случае в одежде прежних их государей-императоров Греческих, почему и велел приготовить для себя - д а л м а т и к.

Одежда эта (далматик), дарованная Византийскими императорами,  как отличие, некоторым святителям Восточной   церкви, сделалась впоследствии  священным облачением сперва архиепископов, а   потом и епископов, под смиренным именем - "сакоса". Вследствие сего распространилась молва, будто бы император желает священнодействовать, для чего и заказал себе apxиepeйское одеяние». (Рассказы генерала Котлубицкого)

* В 1795 иранский шах Ага Мохаммед-хан Каджар вторгся в Грузию и разорил Тбилиси. В самой Грузии тогда после смерти Ираклия II началась война за наследование престола, и один из претендентов обратился к России за помощью. 8 января 1801 года Павел I подписал указ об присоединении Картли-Кахети к Российской империи.

Так что история с якобы желанием Павла главенствовать над церковью выходит - только измысленным ехидными придворными злым - а н е к д о т о м.  Все мемуары о Павле написаны уже после его смерти (до неё не до мемуаров придворным было!), когда вспоминающий мог "передвинуть" какой-то факт в удобное ему место и объяснить его со к своей цели: история с далматиком тому подтверждение.

В церковных документах тех лет Павла I именуют  "б о г о л ю б и в ы м" - не каждому рус скому императору доставленная честь.
    

БРАВЫЙ  ОФИЦЕР! «П о  о к о н ч а н и и  в Кремле всех обрядов, государь всю Святую неделю изволил из Успенского Собора под балдахином, в короне, в далматике (стихарь дьяконский) и в порфире, ходить каждый день по церквам и монастырям в Кремлевской крепости. По окончании всех торжественных ходов в церкви и монастыри, которые впрочем не отнимали время к продолжению выключек офицеров из службы, в каждом высочайшем приказе читали длинные реестры имен выключенных; двор из Кремлевского дворца переехал в Лефортовский дворец... Екатеринославский полк все продолжал находиться в опале; при каждом вахт-параде переводили нас с одного места на другое; раза три и четыре случалось - и с вахт-парада как недостойных прогоняли.

   В один день, не упомню числа, но день всегда незабвенный в моей жизни, после вахт-парада пошел дождь; всем дежурным штаб-офицерам и адъютантам для принятия пароля, который Павел Петрович сам отдавал, было приказано собраться в военную залу пред кабинетом; все собрались.

   Павел вышел из своего кабинета, отдал пароль; казалось, все шло в надлежащем и подлежащем порядке, ничто спокойствия не нарушало и Павел изволил шествовать во внутренние комнаты; как вдруг минут через пять двери опять отворились, гоф-фурьеры зашикали и он вступил в залу и громко сиповатым голосом повелел: "Е к а т е р и н о с л а в с к о г о  адъютанта сюда!"

Недалеко было меня искать - я был в зале и стал пред государем. Павел Петрович подошел ко мне очень близко и начал меня щипать; сзади его, с правой стороны, стоял в. к. Александр Павлович, с бледным лицем, с левой стороны стоял Аракчеев; щипание было повторено несколько разов, от которого брызгали у меня из глаз слезы как горох. Очи Павла Петровича, казалось мне, блистали как зажженные свечки, наконец он изволил повелевать мне сими словами:
 - Скажите в полку, а там скажут далее, что я из вас Потемкинский дух вышибу, я вас туда зашлю, куда ворон костей ваших не занесет.

   Приветствие - не вполне радостное, но изустно мне оглашенное в присутствие 200 или 300 офицеров! Его величество, повторив высочайшее повеление пять или шесть разов, продолжая щипание, изволил мне сказать:
  - Извольте, сударь, отправиться в полк!

   С этим словом я отставил правую ногу назад и повернулся лихо направо кругом; но как Павел Петрович стоял очень близко, то при повороте я концом палаша весьма неприятно задел его по ногам. Не сумею объяснить теперь, не умел и тогда, что со мною или, лучше сказать, что во мне в сию минуту делалось! но милосердому Богу было угодно спасти меня в этом случае: я не оробел, твердо приступил правой ногой и пошел с левой ноги маршем по гефрейторски. Что же слышу, что сопровождает вслед меня? Государь возглашает: "Б р а в ы й  о ф и ц е р! славный офицер!"

   Слышать одобрение, когда думаешь, что тебя поглотит земля,- это радование неизъяснимо, его можно только чувствовать...» (Записки А.М. Тургенева)


ПРОПОВЕДЬ  ОТЦА  МАТВЕЯ. «В о  в р е м я пребывания государя после коронации в Москве, он любил по утрам гулять верхом по городу. В одну из таких поездок, он заметил у церкви Иоанна Воина... большое стечение народа; узнав, что народ собрался по случаю храмового праздника слушать проповедь отца Матвея, он сошел с лошади, отдал ее полицейскому чиновнику, а сам, вошед в церковь, остановился у самого входа за народом... Священник отец Матвей, стал перед налоем и начал проповедовать. Предметом проповеди была жизнь празднуемого Святого Иоанна Воина.

 Проповедник не мог видеть государя и красноречиво говорил о долге воинов: не жалеть своей жизни, сражаясь за веру и царя, и о проистекающей из того обязанности царей любить своих подданных, дорожить ими и заботиться о их благосостоянии. Проповедь эта так тронула государя, что глаза его были наполнены слезами; прослушав ее до конца, он вышел из церкви, и когда полицейский чиновник подвел ему лошадь, он сказал ему: "Т ы   в е р н о  сегодня на водке у священника будешь видеть отца Матвея; скажи ему мое спасибо".

По возвращении во дворец, император послал за митрополитом Платоном и сказал ему: „Т ы   м е н я  учил закону Божьему и помазал на царство, но я от тебя не слыхал такого наставления, как сегодня от отца Матвея; привези его сейчас ко мне с проповедью", - что немедленно было и исполнено. Когда вошел отец Матвей, государь подошел к нему под благословение, и когда тот не хотел дать поцеловать ему руку, Павел сказал ему: "Я  у  т е б я  целую руку, как у служителя алтаря, а ты у меня как у помазанника Божия. Если ты мне не дашь своей, то и я не дам тебе моей руки".

После сего отец Матвей исполнил желание государя, который заставил его вновь прочесть пред ним проповедь и просил его подарить ему, говоря, что он, вставши с постели и помолившись Богу, прочтет ее, прежде чем начнет заниматься делами. И с тех пор всегда на столике пред постелью государя клали вместе с молитвенником и эту проповедь. Государь тогда же пригласил отца Матвея быть придворным проповедником... На новом месте своего назначения (в Петербурге), он к каждому празднику приготовлял проповедь; но ни разу не произносил их в продолжении года, потому что не получал на то приказания...

По случаю бракосочетания великой княжны Александры Павловны с палатином Венгерским, совершившегося в Гатчине, туда поехал весь двор, по тесноте помещения митрополиту с архиереем отведена была только одна комната. Отец Матвей пришел, туда к митрополиту и сказал ему о желании своем принять монашество. Владыка одобрил его намерение и обещал постричь его по возвращении в Лавру.
- Н е т, состригите меня здесь, потому что так желает государь, - отвечал отец Матвей.

На другой день по пострижении с именем Михаила, он был назначен архимандритом Сергиевской пустыни близ Петербурга, и на обедне во время церемонии его назначения... Кутлубицкий, по приказанию императора, принес на серебряном блюде орден Иоанна Иерусалимского, который и был возложен на него императором. На следующий день... таким же порядком Кутлубицким был принесен орден первой степени Иоанна Иерусалимского, уже на золотом блюде».(Рассказы генерала Кутлубицкого о временах Павла I)
                ___________________________________________________


ГОСУДАРЬ!  ПОБЕРЕГИ  ГОЛОВУ! Когда Павел I прибыл в Москву для коронации, он в быстром темпе осматривал Кремль. Его сопровождал начальник Оружейной палаты тайный советник Пётр Никитич Кожин (1729-1805; действительный тайный советник
 с 1801), который рассказывал Императору обо всём, что того интересовало.
Возле теремов Павел Петрович хотел уже было забраться на очень узкую, крутую и ветхую винтовую лестницу. Кожин закричал:
- П о с т о й, государь! Побереги голову, у тебя одна и нам дорога.
Павел I быстро отскочил, но оценил Кожина, который вскоре был пожалован орденом св. Анны, следующим чином, пенсионом, а также деревнями и подарками.
       

РЕВОЛЮЦИОННЫЙ  ПОСТУПОК  ИМПЕРАТОРА  ПАВЛА. «П о с л е... коронования и Те Deum ("Т е б я - Бога - х в а л и м!" - благодарственный молебен) Император приказал прочесть громким голосом у подножия возвышения, где стоял его трон, Акт о Престолонаследии, составленный по его приказанию. Этим Актом он устанавливает порядок престолонаследия и исключает из него женщин, кроме случая отсутствия мужчин в прямой линии. Он предусматривает случай несовершеннолетия. Он определяет положение вдовствующих Императриц и Великих Княжон и условия... ограничивая их в наследовании. Этот Акт был положен на алтарь в Успенском соборе...». (В.Н. Головина)

 Принятие закона о преемственности в России было революционным поступком, до сей поры ни одному царю не выгодным. Этот революционный поступок Павел I совершил - Первым:

 «ПОЛОЖИВ  правила наследства, должен объяснить причины оных. Они суть следующие: дабы Государство не было без Наследника. Дабы Наследник был назначен всегда законом самим. Дабы не было ни малейшего сомнения, кому наследовать. Дабы сохранить право родов в наследовании, не нарушая права естественного, и избежать затруднений при переходе из рода в род».

В статье 28 Основного Закона говорится, что - «н а с л е д и е  Престола принадлежит прежде всех старшему сыну царствующего Императора». Принятый Закон должен был пресечь занятие трона методом узурпации.


ИЗ «ОДЫ  ГОСУДАРЮ ИМПЕРАТОРУ Павлу Петровичу, на высокоторжественнейший день всевысочайшего Его Императорского Величества на всероссийский престол восшествия 1797 года ноября 6 числа»:

Крестьян на тяжку призрел долю,
На пот их с кровию воззрел,
Воззрел и дал им полну волю
Свободным в праздник быть от дел;
Рассек на части их недели,
Чтоб три дня барщину потели,
А три дня жали свой загон;
Детей и сирых бы кормили,
А в праздник слушать бы ходили
Святой божественный закон.*

Автор оды - Степан Васильевич Руссов (1768 -1842) историк, поэт, член Российской академии, почётный член Петербургской АН.
       ___________________________________________________
                _______________________________________

 
  П*О*К*Р*О*В*И*Т*Е*Л*Ь*С*Т*В*О   ФРАНЦУЗСКИМ  ПРИНЦАМ   И  ОСВОБОЖДЕНИЕ   КОСТЮШКИ


ПОКРОВИТЕЛЬСТВО  ПАВЛА I  - ФРАНЦУЗСКИМ  ПРИНЦАМ. История такова: принц Конде и граф де Сен-При, эмигрировавший в Россию еще в царствование Екатерины в 1793 г. граф де Сен-При и принц Конде посоветовали  кочующему по Европе королю без королевства Людовику XVIII (второй брат казненного короля Людовика XVI - Станислав Ксаверий, граф Прованский) искать сближения с новым Петербургским двором Павла I. Людовик XVIII написал Павлу письмо: "Г о с у д а р ь, брат мой! Вы — один из могущественнейших монархов Европы, властитель народов, которых счастливите и которые окружают вас любовию; я же — король в изгнании; у меня из всего царства осталось лишь желание умиротворить его, да горсть верных подданных, коих бедственное положение повергает меня в отчаяние...

И за этих-то доблестных мучеников своей приверженности делу моему (делу общему для всех государей) решаюсь я ходатайствовать пред вашим величеством, с просьбою дать им убежище, призвав их фалангу сражаться или служить в рядах вашего храброго войска. Эти герои, образец преданности и верности, все покинули ради защиты моего дела, ради борьбы за права мои. То и другое нераздельно с интересами вашими, как равно и всех царей. Посему я льщусь надеждой, что эти основания будут всесильны перед вами и что вы ощутите в себе потребность вознаградить столько благородного безкорыстия и мужества. Высокие души призваны ценить достоинство; для них блаженство и слава в том, чтобы помогать несчастию. Исполненный этой уверенностию... буду ожидать ответа от вашего величества".
____________


ЛЮДОВИК  XVIII  О  ПАВЛЕ I: "ВОТ  МОЙ  БЛАГОДЕТЕЛЬ!". В Мемуарах Людовик XVIII-й пишет, что  "У  П а в л а  всегда первые побуждения были превосходны, что оказалось и в настоящем случае. Он повелел своему чрезвычайному посланнику при Саксонском дворе, немедленно увидеться с принцем Конде и объявить ему, что, тронутый критическим положением Французско-королевской армии, он принимает ее под непосредственное свое покровительство и не оставит на произвол несчастной судьбы”. - из французских эмигрантов принца Конде был принят на русскую службу с 1-го Октября 1797 г., Сам король изгнанник приглашён был жить в город Митаву.

«И м п е р а т о р   Павел оказывал тогда (в мемуарах речь идёт о 1798-1799 гг..)большое покровительство французским принцам. Когда принц Конде* был в Петербурге, его величество пожаловал ему дом у Синего моста... на коем написано было: Отель Конде. Королю Людовику XVIII** государь дал убежище в Митаве, где находится дворец бывших герцогов курляндских. Сей дворец назначен был для жительства короля.

   В проезд через Митаву Великий князь (Константин) послал... наведаться о здоровье Людовика XVIII и просить позволения его навестить. Король... сказал, что он будет счастлив увидеть сына своего благодетеля.... Его величество встретил великого князя в первой комнате, в коей в два ряда стояли его телохранители. Их оставалось еще несколько человек. Двор короля был тогда довольно многочислен. Людовик XVIII взял великого князя за руку, привел в гостиную, куда и мы вошли, и, показав его высочеству портрет императора Павла, который висел над канапе, сказал:
   - В о т   м о й   б л а г о д е т е л ь». (Записки графа Е.Ф. Комаровского)
   ____________

*Людовик-Жозеф де Бурбон (1736 —1818) — принц Конде, единственный сын короля Франции Людовика IV. С началом революции в 1789 г. Конде оставил Францию, снарядил за свой счёт на Рейне отряд из эмигрантов. В 1797-м Конде поступил на русскую службу. Для в России размещения Конде в качестве приора Мальтийского ордена по указанию императора Павла в Гатчине был созданы -  Приоратский дворец и площадь Коннтабль, по подобию одноимённого объекта, который Павел видел в усадьбе Конде, во Франции.

**Людовик XVIII (1755-1824) - король Франции из династии Бурбонов (1814-1824), младший брат казненного короля Людовика XVI. После казни брата объявил себя регентом его сына Людовика XVII, а после смерти последнего - королем Людовиком XVIII. В эмиграции проживал в разных странах, в частности в Курляндии - в Митаве. Россия приняла его в 1797 году, изгнала - в 1801 году, снова приняла в 1805 году и вновь изгнала после Тильзитского мира.
___________________


ЛЮДОВИК XVIII  О  ГОРОДЕ  МИТАВА: "Н р а в ы   жителей Митавы представляют своеобразное совмещение Немецкого добродушия... с Польскою живостью. Климат страны умеренный и местность приятная на вид. Веротерпимость господствует здесь полнейшая. У Католиков есть отдельная церковь, где они пользуются свободным отправлением своего богослужения. По особому приказанию Императора, предоставлен был в мое распоряжение кафедральный костел в Митаве, на все время моей там бытности.

Д в о р е ц, отведенный мне для помещения, расположен на одной из окраин города, при въезде в поле, и состоит из обширного здания, в форме продолговатого четырёхугольника, с большим внутренним двором. Здание это довольно хорошо сохранилось в той части, которая уцелела от последнего пожара. Оно незадолго перед тем предназначалось под казармы, что значительно повредило угрюмой его величавости. Тут жил некогда герцог Бирон, — это игралище стольких прихотей судьбы!" - характеристика Митавы неволею наблюдательного изгнанника Людовика XVIII в какой-то мере может быть отнесена и ко всей России царствованию Павла I.
 ______________

ПРОБЛЕМЫ  ДИСЦИПЛИНЫ  ИЛИ  ФРАНЦУЗСКИЙ  КОРПУС К  НА  РУССКОЙ  СЛУЖБЕ. Павел I прислал к приглашённому в Россию Людовику сопровождающих до назначенной ему резиденцией Митавы лиц и 60,000 рублей на дорожные расходы.  Мало того: русский император просил и Прусского короля, в личное себе одолжение, распорядиться о удобнейшем и беспрепятственном следовании Людовика ХVШ до границы России. Так благодарный русскому императору король и изгнанник поселился в Митаве. Однако не отличавшийся дисциплинарною выдержкою Французско-дворянский корпус (дуэли фамильярность со старшими чинами)навлек на себя гласное требование Государя о подчинении общим правилам Русских воинских уставов. Могли ли французы это в полной мере понять?! 21-го Февраля 1798 г., император русский отдал уже гневный приказ - “о  п р о и з в о ж д е н и и  суда во Французских войсках, состоящих в Российской службе:

“П о  р а з н ы м  беспорядкам, случающимся во Французских войсках, состоящих в службе Его Величества, от которых неоднократно и смертоубийства происходили, и в коих по сие время производились суды по прежним их обрядам, но с сего времени, для прекращения оных беспорядков, повелеваем производить суды сообразуясь с уставом, изданным Его Императорским Величеством...”

В добавление к проблемам с корпусом французских эмигрантов как среди приближённых французского короля (между ним и его супругой в том числе), так и при дворе русского императора взаимные интриги ухудшили отношения между русским полномочным и французским в изгнании монархом: «М е ж д у  тем вся политическая система Павла вдруг подверглась перемене. Он сблизился с Бонапартом, который предлагал ему Мальту и возвращение русских пленных. Панин (Никита - младший) попал в немилость. Граф Карамон, присланный в Петербург Людовиком XVIII в качестве его посла, был выслан.

 Король подумал, что его посол впал в личную немилость у Павла и счел за лучшее спросить у него, чем граф мог навлечь на себя такое несчастье. Это письмо было очень ловко представлено Павлу как раз в такой момент, когда он был в очень дурном настроении. Не зная намерения Людовика, Павел в гневе воскликнул: "О н  т р е б у е т  у  меня отчета в моих действиях? Надеюсь, что он здесь еще не хозяин".

Только что он успокоился от возбуждения, как его снова раздражили, и страшный результат этого раздражения обнаружился 3–15 января (1801 г.)..» (К. Гейкинг)- из-за захваченного англичанами острова Мальты поссорившись с Англией, Павел I в последние месяцы намеревался заключить союз с Наполеоном. По совокупности всё это повлекло высылку и короля, и корпуса принца Конде из России.
*             *               *

ЗЫБКИЕ   УЗЫ  ВЛАСТИТЕЛЬНОЙ   ДРУЖБЫ.  Французские эмигранты из России внезапной высылкой были поражены. Ещё недавно: «И м п е р а т о р  (Павел) предложил (королю Людовику XVIII) скрепить узы связавшей их дружбы и братства и принял орден св. Духа и св. Лазаря, прислав с своей стороны королю орден св. Андрея Первозванного и крест ордена Иоаннитов. Король воспользовался случаем и пожаловал орден св. Лазаря Палену, Растопчину и Панину. С разрешения императора тот же орден был пожалован митавскому губернатору и генералу барону Ферзену. Везти в Петербург орден св. Духа было поручено аббату де Фирмон, а орден св. Лазаря г. Коссе. Оба они были осыпаны знаками милости. Де Фирмон говорил, что невозможно быть любезнее и привлекательнее, чем был Павел в беседе с ним.

Легко понять, что со стороны Людовика XVIII и окружавших его это было проявление новой угодливости, которая должна была увлечь Павла. Все питали твердую уверенность, которой я, однако, не разделял... Но со свойственной французам учтивостью мне заметили... что можно вполне полагаться на лояльность Павла...» (К. Гейкинг) - дело было не только в непостоянстве русского императора, но и в претензиях самого Людовика!

Номинальный король Франции вслух сетовал, что его свиту плохо устроили. Номинальный король Франции отчего-то полагал, что русский император обязан его содержать, тогда как в других странах  Людовику приходилось жить на свой счёт. Так что последующее охлаждение императора Павла к Митавскому гостю могло возникнуть не только в силу политических влияний, но и из-за слухов о недовольстве Людовика ХVШ-го всем для него сделанным. За пределами высокого обязывающего к почтению титула Людовик ХVШ не принадлежал к особо приятным в общении и благодарным за ему оказанную помощь личностям.
  ____________
 

ПОСЛЕ  ПРИКАЗА  О  ВЫСЫЛКЕ: «Н е с ч а с т н ы й  Людовик, как громом пораженный, написал Павлу трогательное письмо, которое заканчивалось такими словами: "н е  с м о т р я  на скорбь, которую он испытывает при такой немилости, он повинуется и ожидает только необходимых паспортов". Чтобы еще более раздражить Павла, готовность короля к отъезду постарались сделать в его глазах доказательством того, как мало ценил он убежище, которое ему так великодушно было предоставлено. Тогда Навел забыл священные законы гостеприимства и приказал сказать королю, которого сам же пригласил в свою империю, что если он желает получить паспорта, то ему их выдадут с условием, что он немедленно воспользуется ими как для себя лично, так и для всей своей свиты. Этот страшный взрыв уничтожил французов, которые не ожидали подобной жестокости...» (К. Гейкинг)
*           *             *

АНЕКДОТ ОБ АУКЦИОНЕ КОРОЛЕВСКОГО  ИМУЩЕСТВА. Во  все времена бюрократы притесняют впавших в немилость правительства: «К  н е с л ы х а н н о му  бедствию (Людовика XVIII) присоединилось еще приостановка в выдаче обещанной королю денежной помощи, которая раньше аккуратно выплачивалась 1-го января. Между тем Пален еще 4 декабря ()писал... что деньги будут выплачены сполна. Эстафета за эстафетой летела в Ригу, где, как, полагал вице-губернатор Брискорн, задерживали деньги вследствие какого-нибудь недоразумения.

К о р о л ь,  герцогская чета и наконец все, кто жил в Риге, хотели... распродать с аукциона принадлежавшую им мебель и вещи. Но губернатор нашел, что не соответствует достоинству императорского дворца устраивать в нем аукцион, и запретил его очень решительно... С одной стороны отказывали в разрешении устроить аукцион, а с другой торопили отъездом...

...Хотели принудить и короля и свиту оставить их вещи, чтобы под каким-нибудь предлогом присвоить их или даже сделать вид, что они куплены на аукционе, на который-де никто не явился. Тогда мы с некоторыми друзьями подняли шум и дали понять, что общественное мнение объясняет отказ в разрешении аукциона мотивами, мало похвальными. Это помогло, и распродажа наконец состоялась.

Никогда не забуду я отъезда несчастного Людовика... Все эти храбрые кавалеры, которых принудили к отъезду среди суровой зимы, должны были бы идти пешком, если бы почтенные и сострадательные люди не сделали с своей стороны все возможное, чтобы облегчить им незаслуженные страдания. Люди нашей среды вели себя по отношению к французам во всех отношениях безупречно и даже курляндские бюргеры, тронутые их судьбою, всячески старались им помогать...» (К. Гейкинг)


ПО СОВОКУПНОСТИ  ОЦЕНКА вышеизложенных обстоятельств не предполагает вывод о чрезмерной  жестокости Павла I: по политическим мотивам русский император сделал лишь то, что до него в отношении Людовика XVIII из страха перед Наполеоном сделали почти уже все коронованные властители в Европе. 
                _____________________________________________


ПАВЕЛ I  И  - ТАДЕУШ  КОСТЮШКО. ВЕРСИЯ № 1 - самая короткая версия этой истории продуманно театральна - просто эффектная сцена из драмы: «О с в о б о ж д е н и е  Фаддея Костюшки*, содержавшегося военно-пленным в Петербурге с 1794 года, можно также назвать подвигом великодушия Павла. Передаем о том рассказ, слышанный нами много лет тому назад от одного поляка, современника самого события.

Взятый в плен... Костюшко был привезен в Петербург и под строгим присмотром помещен в нижнем этаже Мраморного дворца. Дни свои он проводил за чтением исторических книг и сочинений по части военных наук и так провел два тяжелые года. В первые же дни своего воцарения император Павел посетил узника внезапно... Костюшко, восемью годами старше императора, имел с ним некоторое сходство в лице, и вот, быть может, одна из причин сердечного сочувствия, с которым государь и узник при их свидании отнеслись друг к другу. Подав ему руку, государь кротко произнес:
— Г е н е р а л, в ы  с в о б о д н ы!

Костюшко почтительно облобызал руку своего освободителя, а император продолжал:

—  Такому храброму воину  неприлично быть без шпаги: возьмите мою. (Он вынул ее из портупеи и подал глубоко тронутому Костюшке).
—  Награди вас  Господь  Бог, ваше величество, — произнес тот, преклоняясь пред Павлом:—и Его призываю в свидетели, что пожалованной мне шпаги русского царя я никогда не обнажу против русских!»(Каратыгин П.П. Светлые минуты императора Павла. 1796-1801 // Исторический вестник, 1886. – Т. 26.№ 10. С. 121-151)

*Анджей Тадеуш Бонавентура Костюшко (1746-1817) — военный и политический деятель Речи Посполитой и США, участник Войны за независимость США.
 *            *               *

ПАВЕЛ I  И - ТАДЕУШ  КОСТЮШКО. ВЕРСИЯ № 2  : «П о с л е  в о ц а р е н и я   Павел I в сопровождении Великого князя Александра Павловича и генералов своей свиты, поехал в дом графа Орлова, где жил знаменитый Костюшко (Тадеуш Костюшко - предводитель восстания за независимость Польше в 1794 г.). Здесь заметить должно, что вопреки иностранным известиям, Костюшко содержался при Екатерине с достодолжным уважением к возвышенному духу его и к незаслуженному несчастию. Император, войдя к Костюшке, сказал ему:
     — Досель я мог только об вас сожалеть, ныне, удовлетворяя моему сердцу, возвращаю вам свободу и первый тороплюсь вам лично о том известить.
    
Костюшко не мог вымолвить ни слова, слезы катились из глаз его; это еще более тронуло императора — он посадил Костюшко подле себя на канапе и ласковым разговором старался успокоить его на счет будущности. Ободренный Костюшко осмелился спросить императора: „Б у д у т-л и  освобождены и прочие мои товарищи, взятые со мною в плен?"
     — Будут, отвечал Павел, если вы за них поручитесь.
     — Позвольте, ваше величество, взять с них сперва честное слово, что они никогда не поднимут оружия против России и, получив оное, готов за них ручаться.
   
 Чрез несколько дней Костюшко представил императору реестр поляков, взятых вместе с ним в плен.
     — Вы ручаетесь за них? - спросил император.
     — За всех, как за себя,-  отвечал Костюшко, и немедленно были освобождены.
     Государь пожаловал Костюшке и Потоцкому каждому по 1,000 душ, позволил первому отправиться, по его желанию, в Америку, и облегчил все средства к отъезду его».(Из Записок Якова Ивановича де-Санглена. 1776-1831 гг.)
  *       *        *

ПАВЕЛ I  И - ТАДЕУШ  КОСТЮШКО. ВЕРСИЯ № 3 свидания Русского Императора с польским вождём Костюшко. Если верить позднему свидетельству  Юлиана Устин-Немцевича Павел I произнёс:
« – Я знаю, что вы много страдали, что с вами долго дурно обходились; но во время прошлого царствования так относились ко всем порядочным людям, ко мне – первому. Мои министры были категорически против вашего освобождения. Я один отстаивал свое мнение и не, знаю, как мне удалось одержать верх. Вообще эти господа желали бы водить меня за нос; по несчастью, у меня его почти нет… - он он провел рукой по лицу.
– Вы свободны, но обещайте мне сидеть смирно...

 Я всегда был против раздела Польши: раздел этот несправедлив и противен здравой политике; но это сделано. Чтобы восстановить ваше отечество, потребно согласие трех держав. Есть ли малейшая вероятность, чтобы Австрия и в особенности Пруссия уступили свои части? Неужели я один должен потерять свою и тем ослабить себя, в то время как другие усиливаются?..» (К. Валишевский)
 *           *             *
 
№ 4 - РЕВОЛЮЦИОННАЯ ВЕРСИЯ СВИДАНИЯ ПАВЛА I С КОСТЮШКО. По сильно олитературенной версии якобы князя М. Гагарина (Матвей Петрович Гагарин: ок. 1659 — 1721) между Павлом I и Костюшко произошла вполне революционная беседа часа на два. Из этого не короткого сочинения приводим итоговые реплики. Костюшко воскликнул:
« - У в о л ь т е меня, ваше величество, от дальнейшего объяснения, ибо о падении моей отчизны я не могу без сердечной   боли ни говорить, ни мыслить... Когда бы вас не заслоняли те, кои все, кроме своих личных интересов, считают за ничто и для того окружают престол, чтобы не имели к нему доступа правда и человеколюбие—то такое великодушное, такое доброе сердце, как вашего величества, без сомнения, сжалилось бы над судьбою нашего народа.

-  Смотрите, какая высокая  доблесть  чувств! сказал Павел, обращаясь к свите.
-  Простите, ваше величество, быть может, я зашел слишком далеко.
-  Нет! Напротив,   вы  заставили   меня   задуматься,   вы   тронули мое сердце. Прощайте! Теперь ни о чем  не думайте, заботьтесь только о своем здоровье...  Если чего желаете—скажите  смело, верьте мне, как своему другу, ибо  я действительно ваш друг и желаю, чтобы вы взаимно были моим.

- ...Я получил    от   вашего   императорского  величества   самый дорогой дар —свободу, но разве может отразиться на лице радость, когда  еще  на   сердце  глубоко лежит печаль... Мои собратья еще не освобождены.
-  Они будут освобождены, поверьте моему слову.
- Государь! первый раз в жизни   преклоняю   колена   перед человеком; но в лице вашего  величества я почитаю   благодетеля и избавителя человечества, сказал Костюшко, преклоняя колена.
- Встаньте, прошу вас! - сказал Павел, приподнимая его...

Костюшко после этого посещал дворец, имея длительные беседы с императором. При входе во дворец ожидало несколько пажей с креслом, чтобы на нем, в виду слабого здоровья Костюшко, внести его по лестнице в покои... При отъезде Костюшко в Америку император Павел якобы  прислал вексель на 12.000 рублей, на дорожные расходы и ассигновку на 6.000 руб. годовой пенсии. Императрица подарила Костюшко бумажник, вышитый собственными руками, с медальоном своим и супруга, осыпанным бриллиантами, и вложила в этот бумажник вексель на три тысячи червонцев».
(Гагарин М. Разговоры императора Павла I-го с Тадеушем Костюшко в Петербурге / Сообщ. Г.А. Воробьев // Русская старина, 1905. – Т. 124. - № 11. – С. 392-396.)
*            *           *

«ПРОДОЛЖЕНИЕ <для Павла вышеизложенной истории во всех вариантах>  было   м е н е е   п р и я т н о е. В 1798 году, в Вашингтоне, бывший диктатор (Костюшко)узнал о победах передовых польских отрядов под знаменами французов. У него явилась надежда... опять сразиться за независимость своей родины. Он сел на первый корабль, уходивший в Европу, и, приехав в Париж, отослал обратно Павлу полученные деньги... с письмом: "В а ш е  Величество, я пользуюсь первыми минутами свободы, вкушаемой мною под покровительственными законами величайшей и великодушнейшей, нации, чтобы вернуть Вам подарок, который проявленная Вами д о б р о т а  и  ж е с т о к о е  поведение Ваших министров заставили меня принять…"

Однако надежды Костюшко на получение командования не оправдались... Он не вернул <Павлу> и денег. По приказанию царя они были отосланы обратно и положены в банк Беринга в Лондоне на имя славного воина...» (К. Валишевский)

В Польше вообще были очень благосклонны к Павлу I: во время его короткого царствования в Польше было меньше всего притеснений. Потому как из России наместники очень  внешне склонного к рыцарству и быстрого на гнев нового странного императора. Что если бы Александру и Николаю Павловичам продолжить такую мягкую политику своего отца по отношению к Польше?..
      ___________________________________________________          
                __________________________________________________


            Ч*Е*С*Т*Ь  И    БЕСЧ*ЕСТЬЕ,   М*И*Л*О*С*Т*Ь   И    Н*Е*МИЛОСТЬ

ПОМЯНИ МЕНЯ, ГОСПОДИ... Нередко забывают, что Павел Петрович смолоду более любил прощать и награждать, чем наказывать. Вызываемые гневом наказание его самого приводила в расстройство, отчего он ещё более гневался... Но этот конкретный случай - о милости:

«В  ч и с л е  многих десятков узников, в течение двух первых месяцев царствования Павла, освобожденных по его повелению из тюрем и крепостных казематов, находились — А.Н. Радищев, жертва старческой подозрительности покойной Екатерины, и уроженец Симбирской губернии Прохор Матвеев, безвинно осужденный за воровство. Этот человек был лично известен императору еще в бытность Павла великим князем.

О д н а ж д ы... Павел ехал верхом по Мещанской улице, и на встречу ему попалась партия арестантов. Он приказал Кутлубицкому подать им милостыню, и тогда один из них, именно Прохор Матвеев, обращаясь к Павлу, сказал: «"П о м я н и  м я, Г о с п о д и, егда приидеши во  ц а р с т в и и  Т в о ё м". Великий князь приказал записать имя и фамилию произнесшего эти слова, а записку класть постоянно себе в карман, где она и долежала до дня воцарения Павла, и арестант получил полное прощение».(Каратыгин П.П. Светлые минуты императора Павла. 1796-1801. Запись Каратыгина сделана на основе "Рассказов генерала Кутлубицкаго о временах Павла I)
*             *               *

МЕМУАРИСТЫ подтверждают, что цесаревич Павел Петрович вёл род дневника, где записывал для себя события и имена. Этих записок перечитывание императором в своём кабинете приводило к возвышениям и опалам, причины которых не понимали при дворе.
 

ПОСЛЕ КОНЧИНЫ  ИМПЕРАТРИЦЫ ЕКАТЕРИНЫ: «В  с и ю  же ночь все военные и многие штатские команды присягнули. Поутру его высочество  Константин  Павлович, в   присутствии   самого   императора, вел свой полк к разводу, которой теперь   делается   с некоторою   противу прежнего отменою. В сей день император много изволил заниматься разными распоряжениями...

После   обеда император изволил ездить верхом, а  вчерась   в санях   с её   величеством императрицею.  Народ повсюду провожал их с радостными поздравлениями, и приближался до того, что целовал в первой раз его ноги, полы, лошадь,  а вчерась сани, и все что к ним было прикосновенно, и  с  радостными  восклицаниями поздравлял его. Приметно, что император особливо желает поуменьшить разорительную роскошь. В гвардиях позументов вовсе на кафтанах не будет; всем ливрейным служителям запрещено будет делать платья из тонкого сукна. Д а й   Б о г, чтоб больше было таких полезных распоряжений!...» (Кирияк Т.П.* - Письмо к И.М. Долгорукову от 9 ноября 1796 г.  // Русский архив 1867. – Вып. 10. – Стб. 1266-1275. – Под загл. - Частное письмо в Москву о кончине Екатерины II-й)
  ______

*Тимофей Прокофьевич Кирияк (?-?) — русский писатель. Воспитывался в академической гимназии, в 1790-х был инспектором классов Смольного монастыря.
   

ВЫ  НЕ  ПО  ФОРМЕ  ОДЕТЫ"! «От покойного сенатора Александра Александровича Башилова я слышал в 1834 г., в Москве, следующий рассказ: Вскоре по восшествии Павла I на престол или же в день коронации его — не припомню, но скорее полагаю, что в день коронации—когда Павел I был в прекрасном расположении духа, дежурными при нем камер-пажами были Башилов и Паскевич (Иван Федорович, впоследствии фельдмаршал). Император с притворно-строгим видом говорит им:
- В ы  н е  п о   ф о р м е  одеты. — Они так и обомлели. — У вас нет в обмундировке того-то и того-то.

О радость! Они поняли, что недостававшее означало производство их в прапорщики л.-гв. Преображенского полка и бросились целовать руки государя.
- Ну, бегите скорее одеваться—прибавил он.

Когда же они позже пришли являться ему в офицерской форме, Павел I снова сказал им:
- Вы опять таки не по форме одеты! — и снова новые прапорщики перепугались... - У вас аксельбантов нет! (т. е. флигель-адъютантских), - прибавил Павел I— и снова радость новых флигель-адъютантов, и снова бросились они целовать руки Императора». (Рассказы об императоре Павле I... (А.А. Башилова, Д.И. Цицианова, А.П. Башуцкого, Ренне, П.А. Тучкова) / Записал Н.С. Голицын // Русская старина, 1880. – Т. 29. - № 11)
   
ИМПЕРАТОР  РАЗВОДОМ  БЫЛ ДОВОЛЕН... После смерти Екатерины и и воцарения Павла: «Н а  д р у г о й  день был тоже развод (показной выход) Измайловского полка, и великому князю хотелось, чтобы некоторые командные слова были уже по-гатчински, и чтобы все офицеры имели на параде трости и с раструбами перчатки. Когда я к нему явился в 5 часов утра, он мне приказал тотчас отправиться и скупить сии вещи... развод же назначен был в 11. Сия комиссия была самая затруднительная, ибо где найти столько тростей и перчаток, и когда еще все лавки заперты, а в ноябре месяце рассветает только в 7 часов пополуночи.

Я просил его высочество, чтобы он пожаловал несколько из своих ездовых в мое распоряжение, на что он согласился; я разослал их по всем перчаточникам, а сам поехал по Гостиному двору. К счастью моему, лавочникам в эту ночь что-то не послалось: все лавки были открыты очень рано, и мне удалось вовремя исполнить поручение, чем великий князь был очень доволен.

   Правду сказать, что офицеров при полку было налицо тогда очень немного. Одни находились просто в отпуску, а другие, подав челобитные в отставку, уехали с тем, чтобы уже более не возвращаться. Кое-как великий князь сладил с разводом, и мы пошли ко дворцу. В приказе полковом сказано было, чтобы под знамя нарядить подпрапорщика. В прежнюю службу было четыре унтер-офицерских чина, и в первых трех чинах дворян почти не было; а потому и наряжен был из сдаточных. (рекруты из народа)...

 ...Великий князь приказал мне взять подпрапорщика, идти во дворец и... доложить его величеству, что развод Измайловского полка готов и адъютант пришел за знаменем. Я все сие исполнил... Император стоя надевал перчатки, а граф Безбородко выходил с бумагами. Его высочество, приказавши уже мне взять знамя, спросил у меня, увидя подпрапорщика большого роста:
   - А что, он дворянин?
   Я отвечал:
   - Никак нет.
   - Знамя должно быть носимо дворянином, - сказал император, - а потому и приведите мне унтер-офицера из дворян.

   Я тотчас пошел к разводу, который уже строился на площади против (Зимнего)дворца. Великий князь, увидя меня, не мог понять, отчего я иду без знамени; а когда он узнал, что наряжен был под оное не дворянин, он чрезвычайно огорчился и сказал мне:
   - Возьми хоть сержанта и поди скорее, - что я и сделал.

   Императора уже в кабинете не было; он пошел к императрице и через несколько минут вышел к разводу. Достойно примечания, что народу на площади было очень мало, и сие небывалое зрелище в Петербурге, - чтобы сам император, едва вступивший на престол, присутствовал при разводе, - никакого приметного действия не произвело, и как будто это всегда случалось. Император был разводом нашим доволен и изъявил свое благоволение, что нас очень ободрило, а радость великого князя была неизреченна». (Записки графа Евграфа Федотовича Комаровского)
   

НОВЫЙ  ВЕК  ШТИБЛЕТ  И  КОС. «С  Е к а т е р и н о й  закатилось для них блистательное и благотворное солнце XVTII века. Наступил век штиблет, кос и т.п. воинских украшений; век безотчетного самовластия, варварства и произвола.

   В первые минуты нового царствования заговорили было о благих намерениях государя, повторяли его счастливые, утешительные слова; изъявляли надежду, что долговременный опыт и размышление научили его науке царствовать; но вскоре все это исчезло, и истина явилась во всей своей, на этот случай неприятной, наготе.... Стали рассказывать о новой военной церемонии, называемой вахтпарадом, о гнусном Аракчееве... и о других гатчинских уродах, появившихся в свите государя в своих карикатурных прусских костюмах, которые долженствовали сделаться мундирами всей русской армии, смеялись над нелепым "в о н" (heraus), которое должно было вытеснить прекрасное русское "к  р у ж ь ю".

   Разумеется, к этому примешивали выдумки и пуфы. Вот маленький пример. Все офицеры должны были носить камышовые трости с костяным набалдашником. У дядюшкиной трости отскочила верхняя крышка набалдашника. Он вздумал приклеить ее сургучом. Вдруг входит к нему немецкий педант, инженер-майор... и спрашивает, не новая ли эта форма?!

- Точно, - отвечал дядюшка, - вышел приказ, сняв верхушки с набалдашников, наполнить пустоту их сургучом и сверху отпечатать на нем свой герб, и когда, при представлении государю или другому начальнику, он спросит у офицера: из дворян ли вы, - следует, не говоря ни слова, поднять трость и показать свой герб.

 И   э т о м у   в е р и л и! Натурально верили потому, что иные действительные предписания были еще нелепее этого. Помню, какое сильное действие произведено было в военной публике арестованием двух офицеров за какую-то неисправность во фронте. Дотоле подвергались аресту только отъявленные негодяи и преступники закона. Арестованные были в отчаянии и хотели застрелиться со стыда. Для них арест был то же, как если б ныне раздели офицера перед фронтом и высекли. Эти нелепости и оскорбления в безделицах заглушили и действительное  д о б р о нового царствования.

П р и в е д у  пример материальный. В арсеналах стоят еще, вероятно, громоздкие пушки Екатерининских времен на уродливых красных лафетах. При самом начале царствования Павла и пушки, и лафеты получили новую форму, сделались легче и поворотливее прежних. Старые артиллеристы, в том числе люди умные и сведущие в своем деле, возопили против нововведения. Как-де отменять пушки, которыми громили врагов на берегах Кагула и Рымника! Это-де святотатство. Самый громкий ропот, смешанный с презрительным смехом, раздался, когда вздумали стрелять из пушек в цель! Этого-де не видано и не слыхано! Между тем это было первым шагом к преобразованию и усовершенствованию нашей артиллерии, перед которой пушки "времен очаковских и покоренья Крыма" ничтожны и бессильны...» (Н.И. Гречь. Записки о моей жизни)
 


ПОЛКОВОЙ  ДВОР  ВМЕСТО  ТЕАТРА. «О б р а з  нашей жизни офицерской совсем переменился; при императрице мы помышляли только, чтобы ездить в обществе, театры, ходить во фраках, а теперь с утра до вечера на полковом дворе; и учили нас всех, как рекрут. Великому князю угодно было, чтобы я первый надел мундир нового покроя и обстриг себе волосы, и меня это так переменило, что когда я приехал домой, то сестра Анна Федотовна меня не узнала.

   На четвертый день после восшествия на престол императора Павла мы видели зрелище совсем нового для нас рода, это было вступление гатчинских и павловских батальонов в Петербург. Войска одеты были совершенно по-прусски, в коротких мундирах с лацканами, в черных штиблетах, - на гренадерах шапки, как теперешние Павловского полка, а на мушкетерах маленькие треугольные шляпы без петлиц, а только с одною пуговкой. Офицеры одеты были все в изношенных мундирах, а так как цвет их был темно-зеленый и, вероятно, перекрашен из разноцветных сукон, то все они полиняли и представляли вид пегий.

 И м п е р а т о р  Павел, еще наследником, был генерал-адмиралом и президентом адмиралтейской коллегии. Во флоте были батальоны и назывались морскими; они употреблялись на кораблях для десантов. Из сих-то войск составлены были в Гатчине и Павловске батальоны из кадет морского корпуса, оказавшихся неспособными к морской службе, а оттуда переводимы были в гатчинские и павловские батальоны.

   Едва войска пришли к заставе, как прислан был с донесением о том поручик Радьков. Император сам надел на него орден Св. Анны 2-го класса и назначил его адъютантом к наследнику; приказав войскам идти, сел на лошадь и поехал к ним навстречу. Когда войска вошли в алиниеман* на Дворцовой площади, император сам сказал:
   - Благодарю вас, мои друзья, за верную ко мне вашу службу, и в награду того вы поступаете в гвардию, а господа офицеры чин в чин».(Записки графа Евграфа Федотовича Комаровского)

*Алиниеман - военный термин: войско, полк или батальон по прямой черте или линии одним глазомером идущие на назначенное место.
 
 
ДУРНОЕ ПРЕДЗНАМЕНОВАНИЕ.  «С т р а н н а я   одежда солдат гатчинских была некоторым образом порукою в том, что между солдатом гвардейским и гатчинским (в царствование Екатерины II) содружество и приязнь никогда не могут возникнуть. Гвардеец всегда насмехался над уродливо одетым гатчинским воином. Они друг друга ненавидели, — гатчинский герой не осмеливался появиться в Петербурге» (А.М. Тургенев) - но после воцарения Павла "гатчинский герой" сделался показательным образцом подражания.
 *            *           *

«М ы,  о ф и ц е р ы (екатерининской гвардии) часто смеялись между собою над гатчинцами, В 1795 - 1796 годах я был за границею и, проведя несколько недель в Берлине, порядочно ознакомился с прусскою выправкою. По возвращении моем домой, мои товарищи часто заставляли меня подражать или, вернее, передразнивать прусских офицеров и солдат. В то же время мы и не помышляли, что скоро мы все будем обречены на прусскую обмундировку, выправку и дисциплину».(А.Н. Саблуков)
  *        *          *

«Б ы л  с о с т а в л е н  манифест, в котором оповещалось... о кончине императрицы Екатерины II и о вступлении на престол императора Павла I. Акт этот был также прочитан в сенате и была принесена обычная присяга. Нельзя выразить словами ту скорбь, которую испытывал каждый офицер и солдат конной гвардии, когда в нашем полку прочтен был этот манифест Весь полк буквально был в слезах, многие рыдали, словно потеряли близкого родственника или лучшего друга. То же самое происходило и в других полках, и таким же образом выразилась и всеобщая печаль народа в приходских церквах.

Р а н о  у т р о м 7  ноября все офицеры явились на парад перед Зимним дворцом, назначенный же туда караул от нашего полка был осмотрен нашим майором самым тщательным образом. Между тем, в течение ночи выпал глубокий снег, а к утру настала оттепель и пошел мелкий дождь, и всем нам было крайне неприятно идти вслед за нашим конным отрядом от казарм до дворца, около трех английских миль, в лучших наших мундирах, синих с золотом, в парадных шляпах с дорогим плюмажем, увязая в глубоком снегу, лежавшем по дороге.

   Это не было хорошим предзнаменованием для нового царствования и нового порядка вещей. Едва мы дошли до Дворцовой площади, так уже нам сообщено было множество новых распоряжений Начать с того, что отныне ни один офицер, ни под каким предлогом, не имел права являться куда бы то ни было иначе, как в мундире; а надо заметить, что наша форма была очень нарядна, дорога и неудобна для постоянного ношения. Далее нам сообщили, что офицерам вообще воспрещено ездить в закрытых экипажах, а дозволяется только ездить верхом или в санях, или в дрожках...

   Мы также услышали о курьезных вещах, происшедших во дворце с прибытием нового императора. Говорили, что он, вместе с графом Безбородкой,  деятельно занимался сожжением бумаг и документов в кабинете покойной императрицы; что император имеет вид очень сумрачный и с нетерпением ожидает прибытия своих собственных войск из Гатчины. Естественно, что все эти слухи не могли нам быть приятны, особенно после счастливого времени, проведенного нами при Екатерине, царствование которой отличалось милостивой снисходительностью ко всему, что только не носило характер преступления.

   Но вот пробило, наконец, десять часов и началась ужасная сутолока. Появились новые лица, новые сановники. Но как они были одеты! Не взирая на всю нашу печаль по императрице, мы едва могли удержаться от смеха, настолько все нами виденное напоминало нам шутовской маскарад. Великие князья Александр и Константин Павловичи появились в своих гатчинских мундирах, напоминая собою старинные портреты прусских офицеров, выскочившие из своих рамок.

 Р о в н о  в 11 часов вышел сам и м п е р а т о р... Он кланялся, отдувался и пыхтел, пока проходила мимо него гвардия, пожимая плечами и головою в знак неудовольствия... В то же время, ему доложили, что гатчинская "армия" приближается к заставе, и его величество тотчас поскакал ей навстречу. Приблизительно через час император вернулся во главе этих войск... Император был в восторге от этих войск и выставлял их перед нами, как образцы совершенства, которым мы должны подражать слепо... Гатчинския войска, в качестве представителей соответствующих гвардейских полков, были включены в них и размещены по их казармам. Так закончилось утро первого дня нового царствования Павла Первого.

М ы   в с е  вернулись домой, получив строгое приказание не оставлять своих казарм, и вскоре затем новые пришлецы из гатчинскаго гарнизона были представлены нам. Но что это были за офицеры! Что за странные лица! Какие манеры! И как странно они говорили! Это были по большей части малороссы. Легко представить себе впечатление, которое произвели эти грубые бурбоны на общество, состоявшее из ста тридцати двух офицеров, принадлежавших к лучшим семьям русского дворянства. Все новые порядки и новые мундиры подверглись строгой критике и почти всеобщему осуждению. Вскоре, однако, мы убедились, что о каждом слове, произнесенном нами, доносилось куда следует. Какая грустная перемена для полка, который издавна славился своею порядочностью, товариществом и единодушием!». (Записки А.Н. Саблукова)

Однако из записок Саблукова выходит, что новый мундир кирпичного цвета был практичнее.
       

КАК  ОТДАВАЛИСЬ  ПРИКАЗЫ. «Н о я б р я  30 (1796 г.) был развод нашего полка. В 6 часов утра я должен был ехать к коменданту Аракчееву, который жил во дворце, за некоторыми приказаниями... Тогда приказы при пароле отдавались в комнате; все адъютанты и дежурные по полкам и по караулам штаб-офицеры писали оные в записных своих книжках. Приказы диктовал наследник как военный губернатор, и сам император тут всегда находился. Цепь была из конногвардейского внутреннего караула.

М н е  с л у ч и л о с ь  близко стоять от государя; между прочими пунктами приказа один начинался: лейб-гвардии... Измайловского полка полковой адъютант Комаровский назначается адъютантом к его императорскому высочеству Константину Павловичу, с чином капитан-поручика. Меня так это удивило, что я не знал, что делать; чувствовал только, что император ударил меня слегка по плечу рукой и сказал:
   - Что же ты, брат, стоишь? Дело, кажется, идет не об чужом.
 
 Я взглянул на наследника; он мне сделал знак глазами, чтобы я благодарил. Я тотчас стал на одно колено, и государь подал мне поцеловать руку. Я не могу изъяснить моей радости...»
*           *             *

ВСЁ  ЛИ  У   ТЕБЯ  ЦЕЛО? «Я н в а р я  6-го 1797 года, в день Богоявления Господня, был парад всем гвардейским войскам для водосвятия и окропления знамен и штандартов святою водою. Мороз был в 14 градусов при сильном ветре. Иордань была устроена против сената; император и оба великих князя были при войсках верхами, а императрица, великая княгиня, великие княжны и весь двор шли пешком из Зимнего дворца на Иордань и обратно, и многие от сего занемогли.

 При императоре Павле поздравления делались всегда накануне придворных праздничных дней, а так как на другой день было рождение великой княжны Анны Павловны, то и приказано было съезжаться во дворец к вечеру того же 6 числа. Началось поздравление. Император обыкновенно всем мужчинам давал целовать руку; когда пришла моя очередь и я подошел к нему, его величество, придержав мою руку, сказал с веселым видом:
   - Что, брат, справился ли ты, все ли у тебя цело? - Надобно было разуметь, что не отморозил ли я чего.
   Я отвечал, что совершенно здоров».(Записки графа Евграфа Федотовича Комаровского)
      

У  ЦАРЯ  НЕБЕСНОГО   НЕТ  ВЕЧНЫХ  НАКАЗАНИЙ! Раздоры старой гвардии с гатчинскими офицерами начались немедленно: «В о  в р е м я коронации Павла I в Москве, Брант, служивший в конной гвардии и выпущенный еще при императрице в Архаровский полк премьер-майором, получил записку от гатчинскаго экзерциц-мейстера, полковника гвардии, чтобы он представил ему полк на другой день, в 8 часов утра, на Девичьем поле. В половине 8-го часа, Брант с полком выжидал в Зубове, чтобы на Спасской башне ударили 8 часов. Брант немедленно выступил:  выстроил фронт, отдал честь полковнику, который, в ожидании его, прохаживался по Девичьему полю, и подал рапорт.
- Ты запоздал, - сказал полковник, - я именно приказал  собраться в 7 часов".
— В записке вашей, отвечал Брант, стоит 8 часов.
— Неправда! подхватил полковник, покажите.

 Брант представил записку. Полковник, прочитав, разорвал ее.
 — Ты подлец, вскричал Брант, зачем разорвал записку? Грамоте не знаешь и хочешь меня сделать виновным?
— Ага, молодец! вскрикнул полковник; да ты думаешь еще служить этой старой...
   
 Едва успел полковник вымолвить это неприличное слово, как на щеке его явилась заслуженная, здоровая пощечина. Полковник пошатнулся. Бранту показалось этого мало; дал ему другую поздоровее и полковник всею тяжестью тела упал на землю. Брант поставил ему ногу на грудь, плюнул в рожу, сказав: „У в а ж а я  еще мундир, позволяю тебе вызвать меня на дуэль".

Полковник из Гатчины подобных слов не понимал, он подал рапорт с прописанием побоев и прочего. Брант немедленно был разжалован в солдаты в тот же полк. Он был человек отличный, образованный, с духом возвышенным; в солдатском мундире гордился своим поступком. Все записки подписывал: „кавалер белой лямки". За неделю пред отъездом императора в Петербург, прискакал фельдъегерь и потребовал к государю рядового Бранта. Когда он вошел в кабинет, Павел, державший в руках бумагу, положил ее на стол, и, подойдя к Бранту, сказал:

— У Царя Небесного нет вечных наказаний, а у царя земного они быть не должны. Вы поступили против субординации, я вас наказал; это справедливо. Но вы, как благородный человек, заступились за вашу императрицу; поцелуемтесь, г. подполковник.

     Этот анекдот выказывает все величие души императора Павла и тем сильнее, что за Бранта никто не ходатайствовал».(Из Записок Якова Ивановича де-Санглена. 1776-1831 гг.)
 _______________

П р и м е ч а н и е. "Полковник из Гатчины" - у Павла - Великого князя в Гатчинне - нередко служили люди низкого происхождения. Вымуштрованные Павлом в военном отношении, в моральном плане они далеко не всегда преуспевали. Так  что "гатчинский офицер"  сделалось синонимом - склонного к рукоприкладству невежи. О полковниках из Гатчины есть в мемуарах и другие анекдоты - свидетельства их грубости.


ВСПОТЕВШИЙ ВЕЛЬМОЖА. «В е л ь м о ж а, любимец его (Павла)), доверенное лицо, генерал-прокурор, – око государево, князь Алексей Борисович Куракин* вдруг пал в опалу царскую, также и брат его, князь Александр Борисович Куракин. Обоим братьям повелено было ехать на житье в поместья свои. Князь Алексей поехал в орловскую вотчину свою село Куракино, где и жил все остальное время царствования государя Павла.

Князь Александр Куракин отправился в саратовское поместье свое село Надеждино, пробыл там недолго, вызван Павлом ко двору и когда по возвращении был введен в кабинет императора, хотя и был принят отлично, милостиво, — государь высочайше изволил шутить с Куракиным, расспрашивал о (романических) подвигах его, а у князя Александра Борисовича по этой части было о чем спросить...

Князь Александр Куракин сидел в кабинете у Павла Петровича и, не смотря на все ласки царя, милостиво ему расположенного, утирал беспрестанно лицо платком,—пот градом лил с Куракина. Павел, заметив сильное волнение крови в Куракине, спросил его:
–  Князь Александр Борисович! неужели тебе жарко? У меня никогда более 12 градусов тепла в комнате не бывает.

Куракин, кланяясь в пояс Павлу Петровичу, отвечал:
- Всемилостивейший государь! необыкновенная теплота растворилась в теле моем от несказанного счастья находиться пред вами, всепресветлейший государь, и от неизъяснимого желания угодить вам, всемилостивейший государь, и доложить вашему величеству угодное!

Павел засмеялся и изволил Куракину отвечатъ:
– Сказать мне приятное можно и не потея.

К н я з ь  Алексей Борисович Куракин впал в опалу, как о том узнали впоследствии, по наговору (бывшего) цирюльника Кутайсова, которого  Куракин, к удивлению всех царедворцев, не более почитал, как брадобреем (когда тот уже был пожалован графом)*.

Услышали при дворе, что князь Алексей бездельник, плутует вместе с откупщиками и подрядчиками. Все не постигали, каким образом могла весть эта дойти до государя. Верный и нелицеприятный слуга царский – ящик сосновый давно был уже в опале, давным давно был истреблен, когда князь Алексей пришел в немилость. Цирюльник Кутайсов доложил, не усердием будучи подвигнут, истину, но по уважению того, что его, Кутайсова, чарочкой обносили, ему ничего в лапу не попадало». (А.М. Тургенев)
________

*Официальная версия этой опалы иная: придворная партия императрицы Марии Фёдоровны враждовала с партией руководителя внешней политики императора - графа Фёдора Ростопчина. Когда же в 1798 г. императрица Мария Фёдоровна и фрейлина Екатерина Нелидова лишились своего влияния, князь Александр Куракин - их союзник был освобождён от должности и выслан в Москву. Однако, Ростопчин вполне мог не брезговать окольными путями и действовать через самолюбивого Кутайсова. Опала Куракина не продлилась долго: 1 февраля 1801 г. Куракин присутствовал при освящении здания Михайловского замка и после падения уже Ростопчина занял прежнее место вице-канцлера.
  _____________________________________________________
                ____________________________________________________

              Р*А*З*Н*Ы*Е   З*А*Б*А*В*Н*Ы*Е    С*Л*У*Ч*А*И

УДИВИТЕЛЬНО как заклейменное как жёсткая деспотия правление Павла изобилует смешными - анекдотическими историями, из уст в уста многократно передаваемые и олитературенные истории эти, тем не менее, сохраняют колорит эпохи, что иногда не менее важно, чем фактические детали. Но история показывает: в любой стране любое с кардинальной сменой правления время вызывает к жизни - анекдоты, пародии, шаржи и т.п. 
*            *             *

ТЕМ ЖЕ  ЧИНОМ... О д и н  п о р у ч и к  подал государю императору  Павлу I прошение на капитана своего, который наградил его пощечиной. Государь приказал объявить ему истинно рыцарское свое решение:
- Я  д а л  ему шпагу для защиты отечества и личной его чести; но он видно владеть ею не умеет; и потому исключить его из службы.

Чрез несколько времени тот же исключенный офицер подал опять прошение об определении его в службу. Вице-президент военной коллегии Ламб, докладывал о том и спрашивал повеления: каким чином его принять?
— Н а т у р а л ь н о, тем же чином, - отвечал государь, - в котором служил; что император раз дает, того он не отнимает.
______

Что этот анекдот показывает? Хорошую память Павла Петровича мутили вызванные корыстными нашептываниями приближённых гнев и пристрастие.
                ___________________________    


НАХОДЧИВЫЙ  КОМЕНДАНТ. «С.- Петербургский комендант Котлубицкий (Николай Осипович - комендант Михайловского замка), добрейший в мире человек, жалея о числе сидящих под арестом офицеров за фронтовые ошибки, окончив рапорт государю о приезжающих в столицу и отъезжающих из оной, держал в руках длинный сверток бумаги.
     — Это что? спросил император.
     — Планец, ваше императорское величество! нужно сделать пристройку к кордегардии.
     — На что?
     — Так тесно, государь, что офицерам ни сесть, ни лечь нельзя.
     — Пустяки, сказал император, ведь они посажены не за государственное преступление. Ныне выпустить одну половину, а завтра другую и всем место будет, — строить не нужно и впредь повелеваю так поступать».(Из Записок Якова Ивановича де-Санглена. 1776-1831 гг.)
            ______________________________________________
 

ТАК ЛЮБЛЮ, ЧТО НЕ СТАНУ ПРИГЛАШЕНИЯ ЖДАТЬ. «П а в е л  Петрович, будучи еще великим князем, полюбил его (князя Платона Степановича Мещерского). Однажды был назначен у Великого князя бал в Павловске или Гатчине. Племянник Мещерского, граф Николай Петрович Румянцев**, встретясь с ним, говорит ему, что надеется видеться с ним в такой-то день.
 - А где же?
- Да у Великого князя: у него бал, и вы, верно, приглашены.
- Нет, - отвечает Мещерский,* - но я все-таки приеду.
- Как же так? Великий князь приглашает, может быть, только своих приближенных.
- Все равно, я так люблю великого князя и великую княгиню, что не стану ожидать приглашения.
Румянцев для предупреждения беды счел за нужное доложить о том великому князю, который, много смеявшись тому, велел пригласить Мещерского...» (П.А. Вяземский)
  ________

*Князь Платон Степанович Мещерский (1713—1799) — генерал-аншеф из рода Мещерских, в 1774-91 гг. казанский губернатор и генерал-губернатор. В 1796 году император Павел I пожаловал его орденом Св. Андрея Первозванного, произвёл в полные генералы и назначил военным губернатором в Казань и шефом полка его имени.

**Граф Николай Петрович Румянцев (Румянцов) (1754—1826) — русский государственный деятель, в годы Наполеоновских войн занимавший пост министра иностранных дел. Сын военачальника Петра Александровича Румянцева.
 *         *         *

ЧИН  НЕ  ПРОЛЕЗЕТ! «При проезде Мещерского* через какой-то город Казанской губернии, городничий не велел растворять ворота какого-то здания, хотел провести его через калитку. "Э т о  ч т о? - говорит наместник. - Я-то пролезу, но чин мой не пролезет".

Император Павел, собираясь ехать в Казань, сказал ему:
- С м о т р и, Мещерский (он был наместником в Казани), не проводи меня через калитку: мой чин еще повыше твоего. (Рассказано Петром Степановичем Молчановым)». (Князь П.А. Вяземский - Старая записная книжка)
   ________

*Князь Прокопий (Прокофий) Васильевич Мещерский (1736 — 1818, Курск) — генерал-лейтенант, гофмейстер, петербургский гражданский губернатор (с март по май 1800), поэт.
           __________________________________________________


ПОДПОРУЧИК   К*И*Ж. Это та самая знаменитая история, по мотивам которой снят очаровательный талантливый фильм, не имеющий отношения к истории реальным мотивам.

 Дело не в фильме было так: переписывая набело один из ежедневных приказов по военному ведомству, штабной писарь в выражении «П р а п о р щ и к и-ж такие-то в подпоручики», по рассеянности, написал "п р а п о р щ и", а затем перенес на другую строчку "К и ж". Мало того, что он соединил "КИ" с - "Ж", так еще малопонятное "К и ж" украсил размашистой прописной буквой "К". Приказ подали на подпись императору. Павел наспех пробежал глазами страницу, задержал взгляд на слове "К и ж", принял его за фамилию и написал резолюцию: "Подпоручик  К и ж - в поручики".

И тут произошло то, что часто бывало с Павлом Петровичем. Он увидел замешательство на лицах своих адъютантов, заподозрил, что сделал что-то не так, но, поскольку они не решились указать ему на ошибку, а он сам ее так и не заметил, решил продолжить игру. На следующий день подпоручик К и ж был произведен в штабс-капитаны. Еще через день – в полковники. С отметкой на приказе: "В ы з в а т ь  сейчас же ко мне".

 Теперь уже все высшее военное начальство было в смятении. Лучшие офицерские силы были брошены на поиски несуществующего  К и ж а. И нашли-таки человека с такой фамилией в каком-то заброшенном полку на Дону. Но было уже поздно. Павел I начинал терять терпение. Все знали, чем это могло кончиться, и тогда решили доложить, что "полковник  К и ж  внезапно  с к о н ч а л с я".

- Ж а л ь, – ответил задумчиво государь, едва заметно ухмыльнувшись, – он был хороший офицер"». (Hаум Синдаловский. Санкт-Петербург. История в преданиях и легендах)   
    

ФРАНЦУЗЫ  НЕМНОГО  ФАМИЛЬЯРНЫ... Ещё будучи наследником престола в 1782 году Павел Петрович с супругою под титулами граф и графиня Северные совершали путешествие по Европе: «В о   Ф р а н ц и и  в Трианоне (Большой Трианон - дворец на территории Версальского парка) герцог, впоследствии маршал, де Коаньи, весьма модная в то время личность, стоя облокотившись на камин, спросил великого князя, не меняя своего положения, как он находит французов:
- О н и  о ч е н ь   м и л ы, — ответил Павел, — хотя немного фамильярны.

Несмотря на то, что он лицом был очень некрасив, над чем он сам посмеивался, он так хорошо умел себя держать, что отнюдь не казался простым и был настолько сдержан, что как будто ничему не удивлялся. Однажды в его честь устроили бал в большой галерее в Версале, где уже много лет не давались празднества, и король рассчитывал, что произведет этим большое впечатление на великого князя. Когда граф дю Нор[Северный] вошел, он раскланялся и стал, как всегда, разговаривать с придворными:
- П о с м о т р и т е-ка на моего дикаря, — сказал Людовик XVI, потеряв терпение... — ничему он не удивляется.
— Э т о  п о т о м у, — ответил министр, — что он каждое воскресенье видит то же самое у своей матери"». (граф Фёдор Головкин)
              __________________________________________


КАК  ПАВЕЛ I  ХОХЛА  ПЕРЕХОХЛИЛ - АНЕКДОТ. ВАРИАНТ №1. В Петербург приехал доверенный черниговского дворянства, чтобы представить государю нескольких молодых дворян этой губернии, желавших поступить на службу.
Павлу это очень понравилось, и он сказал ему:
– Сто душ!
Тот, благодаря за милость, упал на колени и, поклонившись до земли, остался лежать, не подымая головы.
– Мало? – двести.
Тот продолжал лежать.
– Мало? – Триста!
Тот лежит.
– Мало? – Пятьсот!
Хохол ждал тысячи и лежал.
– Мало? Ни одной!.. (П.И. Ковалевский. Император Павел I)
 *         *         *

ВАРИАНТ №2 - РЕАЛЬНАЯ  ИСТОРИЯ - "ПОМЯНУ ИМЯ ТВОЕ..."  «О д и н   Малороссийский дворянин хорошей фамилии имел дело в Герольдии о внесении его в родословную книгу и, находясь в Петербурге по одному общественному делу, решился подать лично прошение императору, прося прибавить к его гербу девиз: "П о м я н у  имя Твое в роды родов". Прошение он по тогдашнему обычаю подал, ставши на колена. Павел прочел просьбу, она ему понравилась, и он сказал: "сто душ". Проситель от страха и радости упал ниц.
 
— Мало? - сказал император, - 200.
Но тот, ничего не понимая, продолжал лежать.
- Мало, - повторил государь, — 300... мало, — 400... мало, — 500... мало, — ни одной.
Насилу наконец опомнившийся проситель встал; и хотя, не умея встать в пору, не получил имения, но дело его в Герольдии окончилось скоро и успешно». (Рассказы генерала Кутлубицкого о временах Павла I).
 

КАК ТЕБЯ ЗОВУТ? Суеверный император Павел был очень чувствителен к возможным Знамениям Свыше: счастливое совпадение могло помочь сделать блестящую карьеру. Так блестяще окончивший курс Троицкой лаврской семинарии Павел  Яковлевич Озерецкий (1759-1807)был сначала в семинарии профессором философии. После рукоположенный в священники к 1797 г. он стал полевым обер-священником в армии фельдмаршала князя В.И. Репнина. Озерецкий был статный, красивый, высокого роста. Как то раз заметивший его Павел спросил:
– Как тебя зовут?
– Павел.

И м п е р а т о р  в этом сходстве имен увидел знамение, и Озерецкий во всё время царствования Павла I пользовался исключительным положением при дворе: 9 апреля 1800 г. он будет назначен обер-священником всей армии. Обер-священник получил право личного доклада у Императора, в то время как архиереи могли сообщаться с Императором только через обер-прокурора Святешего Синода и прибывали на аудиенцию в строго назначенное время. Так состоялось отделение в управлении военного духовенства от епархиального: умный и энергичный Озерецкий дал этому духовенству самостоятельность даже в ущерб значению Синода.

Мистика, костюмированная театральность пышных обрядов (сюда относится и военная муштровка) и обрядовая рыцарственность - таковы были три главных идеи фиксе императора Павла I.
*              *              *

ВЫДАТЬ ДУРАКУ ДВЕ ТЫСЯЧИ РУБЛЕЙ. «В  п о с л е д н и х  годах прошлого столетия проживал в Петербурге некто Лузин, отставной кригс-комиссар*. Это был человек несчастный, полупомешанный. Он постоянно являлся к разным начальствующим лицам просить себе или места, или просто пособия. Разумеется, ему везде отказывали. Выведенный из терпения постоянными неудачами, он отважился на последнее средство, и выждав государя на прогулке, подал прямо Его Величеству прошение.

Полиция, издали следившая, на всякий случай, за прогуливающимся государем, поспешила арестовать лузина, так как подавать прошение самому Государю было строжайше запрещено... Прошения... принимались дежурным генерал-адьютантом... Несмотря на то, что Лузин нарушил этот порядок, Государь милостиво принял от него прошение и, придя во дворец, сей же час приказал прочесть его себе. Прошение это было следующего содержания:

Уму Умовичу,
Павлу Петровичу!
Твой кригс-комиссар
Лузин Иван
Бьёт в барабан -
Трам-там-там-там!
Не по правилам фортификации,
Ниже по ситуации,
Но по божеской власти
Петербург разделён на части:
Сиречь в крепости комендант,
А в городе - другой.
Сиё доносит тебе Лузин,
Яко муж не искусен,
Истощая ума своего крошки,
Просить от щедрот твоих трошки.

К о г д а  чтение кончилось, Государь взял прошение и написал на нём следующую резолюцию: "В ы д а т ь  ему, д у р а к у, две тысячи рублей" (Сообщено Н.П. Степановым)». (Русский Архив, 1873, С. 643 - "Из времён императора Павла Петровича")

*Кригс-комиссар (от нем. Kiegskommissar) — военный чиновник в русской армии. Кригс-комиссары ведали снабжением войск,  обмундированием, снаряжением, ручным оружием, обозным и лагерным снаряжением, госпиталями и другим. Чин установлен Петром I в 1707 и просуществовал до 1864 г..
                 

ИМПЕРАТОР И  АН-ПЕРАТОР. О д н а ж д ы  во время путешествия, подъехав ночью к помещению, которое он велел себе приготовить, он нашел его занятым. Почтовая карета, по ошибке, отвезла туда хирурга Его Величества. Почтальон уверял, что был введен в заблуждение путешественником.
– Он мне сказал, что он император!
– Да нет, ты не расслышал; он должно быть сказал - о п е р а т о р; Император – это Я.
– Простите, батюшка, я и не знал, что Вас Двое...
Павла очень рассмешил этот случай.
  *       *         *

А н е к д о т  сей, кочующий по разным сочинениям,  записан чуть иначе в первоисточнике - в Записной книжке князя П.А. Вяземского: «Л е к а р ь  Вилие, находившийся при великом князе Александре Павловиче, был ошибочно завезен ямщиком на ночлег в избу, где уже находился император Павел, собиравшийся лечь в постель. В дорожном платье входит Вилие и видит перед собой государя. Можно себе представить удивление Павла Петровича и страх, овладевший Вилием. Но все это случилось в добрый час. Император спрашивает его, каким образом он к нему попал. Тот извиняется и ссылается на ямщика, который сказал ему, что тут отведена ему квартира.

Посылают за ямщиком. На вопрос императора ямщик отвечал, что Вилие сказал про себя, что он - а н п е р а т о р.
- Врешь, дурак, - смеясь, сказал ему Павел Петрович: и м п е р а т о р - Я, а он - о-ператор.
- Извините, батюшка, - сказал ямщик, кланяясь царю в ноги, - я  н е  з н а л, что   в а с  - д в о е. (Рассказано князем Петром Михайловичем Волконским, который был адъютантом Александра Павловича и сопровождал его в эту поездку)» - из "Старой записной книжки" князя П.А. Вяземского)
  _________
А н е к д о т - изящнее и короче, а запись Вяземского - историчнее. Уж что кому больше нравится!
    

ПОЛНО  СЛУЖИТЬ, - ПРОЩАЙ! «Д а ж е  при таком строгом государе как Павел I было множество шутников и забавников, которые проделывали превесёлые шутки, как например известный В а к с е л ь*, побившийся об заклад, что он в театре, в царской ложе, стоя за спиной Павла I, погрозит лицам, державшим пари, косою его (императора), и выиграл заклад.

Вот, между прочим, что я слышал от покойного товарища моего... штабс-капитана князя Дмитрия Ивановича Цицианова**... в 1829 году. Раз на вахт-параде, как тогда назывался развод... один из офицеров, которые один за другим должны были подходить к Павлу и рапортовать ему, салютуя эспонтоном (специальным жезлом), исполнил это в следующих стихах, по одному при каждом темпе (взмахе жезла):

Полно тебе служить, государь!
То повышай (1-й темп - подвысь),
То понижай (2-й темп - опусти).
Сентябрь на дворе, -
В отставку подам. (3-й темп эспотоном в обе руки)
Прощай! (налево - кругом марш!)

Какие были последствия - неизвестно. Не был ли это весьма известный времён Павла I проказник Копьев?.. <...> Этот Копьев при Павле за проказы был, кажется, разжалован в солдаты и сделал себе всю солдатскую форму тогдашнего времени в увеличенных чуть ли не вдвое размерах: огромные - шляпу... перчатки с крагенами (раструбами) и ботфорты, и стоя в таком наряде на часах, при проходе Павла I отхватил ему караул также необыкновенным образом.

Я  слышал это от многих, читал потом в печати, но за достоверность ручаться не могу, и какие были последствия, - не знаю. Но судя по выходкам Вакселя и многих других, это могло быть вероятным. Павел I сам, в хорошем расположении духа, не сердился особенно за такого рода проказы,имевшие ввиду только шутки».
(Русская старина. Том 29. 1880. Рассказы об императорах Павле I и Александре I. С. 738-739)
 _________

*Лев Савельевич Ваксель (1776—1816) — российский естествоиспытатель, энтомолог, археолог, специалист в области механики; инженер-полковник.

**Здесь, вероятно, ошибка мемуариста в отчестве, и речь идёт о - князе Цицианове Дмитрии Евсеевиче (1747—1835), который славился своими невероятными фантастическими рассказами в качестве русского барона Мюнхгаузена.
*            *             *
 
ДОЖДЬ  КАК  ИЗ  ВЕДРА  ИЛИ  ПРИКЛЮЧЕНИЯ  КОМЕНДАНТА. «Я  с л ы ш а л  от полковника л.-гв. конно егерского... полка Р е н н е* в июле 1834 г. <...> ...Зашла речь об императоре Павле I, и полковник Ренне, уже старослужащий, рассказал следующее: "Р а з  летом или осенью Павел I означил двух-сторонний маневр в Павловске. Один отряд должен был атаковать крепость Мариенталь (Бин-тож), а другой, под начальством коменданта крепости, генерал-майора (немецкой фамилии которого не припомню), защищать крепость и по приказанию Павла I не сдавать её до определённого часа (кажется - 12-ти часов дня)ни в каком случае, даже если б сам Павел приказал.

П р и к а з ы  об этом были отданы накануне маневра, а в этот день с утра, как на беду, пошёл и не переставал идти дождь. Атакующий отряд, при котором находится Павел I, производит атаку, комендант защищается, дождь льёт как из ведра, войска промокли, промок и Павел I, и посылает коменданту приказание спустить флаг и подъёмный мост и отворить ворота. Но комендант, ссылаясь на приказание самого государя... не сдаётся и только с последним ударом крепостных боевых часов, в назначенный для сдачи час, спускает флаг... отворяет ворота и выходит на встречу государя.

Павел I тут же на мосту... за точное исполнение первоначального приказания... производит (коменданта) в генерал-лейтенанты, а за неисполнение им второго приказания - сдаться в этот день - приказал: посадить коменданта верхом на шлагбаум крепостного моста, поднять шлагбаум и продержать на нём коменданта 1 час времени под дождём. Это также были со стороны Павла I и милость, и шутка».(Русская старина. Том 29. 1880.  С. 738-739)
 _________

*Вероятно, это - Егор Христофорович Рённе (1788—1838) — барон, генерал-майор, командир лейб-гвардии Уланского Её Величества полка), сын проживавшего в Митаве барона Карла-Христофора Карловича Рённе (1753-1810)
 

НЕИСПОЛНИМОЕ  ПРИКАЗАНИЕ. Во время царствования Павла I «Б р и г а д и р  Афанасий Павлович Игнатьев... бежал от супруги своей... В Киеве Игнатьев, где его не знали, назвал себя вдовцом и вступил во второй брак с дочерью генерал-лейтенанта Нилуса. Года чрез полтора первая супруга Игнатьева узнала о втором бракосочетании дражайшего супруга в Киеве, и подала прошение.

Резолюция последовала такого содержания: „б р и г а д и р  а Игнатьева привесть из Kиeвa в Москву и велеть ему жить по прежнему с первой женою, а второй его жене велеть быть по прежнему - девицей Нилус". Начало сего повеления относительно первой жены было исполнено во всей его силе, — Игнатьева привезли в Москву, приказали жить вместе с первою женою, он и жил. Но заключение повеления о второй жене Игнатьева, г-же Нилус, не могло никак быть приведено в исполнение и сама г-жа Нилус, при всей готовности и желании, не могла исполнить его». (А.М. Тургенев)

С переменой имён государя и вторично женатого близкого содержания анекдот  имеется за царствования - Александра I и Николая I. Так что это - не более как анекдот.
*           *            *

ЗАГАДОЧНАЯ  ДОЛЖНОСТЬ.  «В  1799  г о д у  император повелел собраться ста тысячам войск в окрестности Москвы и в начале мая месяца прибыл в столицу для смотра собравшегося войска. Большая часть из призванных полков должны были пройти 800, 700 верст до сборного места; ни одного не было, которому не довелось измерить 500 верст; сия потеха стоила миллионы не казне, как у нас привыкли говорить, но жителям, где проходило войско; по назначении маршрута, дневок и ночлегов, полки выступили с мест их пребывания в марте месяце... Наконец, собралось войско (в мае) в окружности Москвы благополучно.

Это благополучно должно разуметь, что каждый полк, каждая рота артиллерии пришла в назначенное место в определенный срок по маршруту. Я был тогда инспекторским адъютантом фельдмаршала и всей Российской кавалерии генерал-инспектора графа Ивана Петровича Салтыкова II, — так сказать, должность моя по службе поставила меня в довольно близком расстоянии от Павла Петровича, а неожиданный случай приблизил меня еще более к нему.

Бригад-майор (Иван Алексеевич Образцов) при государе вдруг занемог... Приказано фельдмаршалу:
-  Г р а ф  Иван Петрович, мой бригад-майор заболел, не может отправлять службы, дайте мне, сударь, на время одного из ваших адъютантов для исправления этой должности при мне, да который у вас из них порасторопнее, поживее; вы знаете, сударь, должность бригад-маиopa не маловажная.

Граф представил меня, государь изволил долго смотреть на меня с особенным вниманием; мне казалось, Его Величество искал в памяти, где он видел мою фигуру, а я был гусь уже ощипанный. Много счастья и чести было для поручика кирасирского полка, но признаюсь, это счастье и честь охватили меня как мороз по голому телу... Но да будет воля Божия! чему быть, то будет!

Я обратился к начальнику военно-походной канцелярии, генерал-адъютанту графу Ливену, и просил его сиятельство вразумить меня—в чем состоит исправление возложенной на меня должности. Граф Ливен, конечно, сам не зная в чем состоит должность бригад-майора, — отвечал:

– Вы должны подносить государю императору суточные рапорты о состоянии войска", —но от кого я буду получать рапорты и каким порядком, о сем ничего не объяснил, и в заключение своей ермолифии его сиятельство изволил мне сказать: В ы   т а м
 у в и д и т е"!

Выслушав разрешение от графа Ливена на мой вопрос я видел себя стоящим на краю бездны, потому что я не знал моей должности и чрез это неведение ежеминутно подвергался гневу государя! но милосердый Бог сохранил меня. Восемь дней продолжались маневры, я никакой должности не исправлял, государь ничего повелевать или поручать мне не соизволял, рапортов суточных о состоянии войска я не имел счастья подносить его величеству, потому что мне никто во все время никакого сведения о войске не доставлял.

С о в е р ш и л о с ь   уже 50 лет тому, как я был удостоен высокой чести исправлять должность бригад-майopa* при особе его величества государя императора, и до сего часа не видаю, — в чем состояли обязанности бригад-майopa». (Записки А.М. Тургенева)
   _______

*Со времен Петра Великого в каждой бригаде один майор носил звание Б.- майора, который наблюдал за подробностями управления, за полицейской частью в лагерях и на походе и за ведению переписки, так что бригад-майор был - при бригадире вроде начальника штаба, которого бригадиры предпочитали не иметь.


"Я  ПРОТИВ  БОГА  НЕ  ИДУ!"   О д н а ж д ы  император Павел I, подходя к Иорданскому подъезду Зимнего дворца, заметил белый снег на треуголке поручика.
– У вас белый плюмаж! – сказал царь.

А в ту пору белый плюмаж полагался бригадирам.
– По милости Божией, ваше величество! – отвечал находчивый поручик.
– Что ж, я против Бога не иду. Поздравляю! – объявил император.

                _______________________________________________

               
               С*Р*О*Ч*Н*А*Я    П*Е*Р*Е*Д*Е*Л*К*А    И*М*П*Е*Р*И*И

НЕМНОГО  ИСТОРИИ. Известно, что Пётр I произвёл в России такое масштабное преобразование жизни, какое можно определить выражением - "с ног на голову". Идеалом Петра I была прямолинейная ясность: по линейке выверенные прямые проспекты и улицы, прямое безоговорочное подчинение абсолютному монарху, который также прямо, нередко в обход и этикета, и вежливости выражал свое мнение. Уничтожив занятие государственных постов по родству и знатности и введя табель о рангах: выслуженных чинах безотносительно к знатности рождения, когда военная служба для всех должна была начинаться с солдата. Так Пётр I пытался чины давать по способностям и талантам.

ОДНАКО, идеалы - это одно, а жизнь искала обходных путей, яркий образец которых дан в пушкинской Капитанской дочке": отец Маши Мироновой - капитан Миронов выслужился из солдатских детей, как помним. Далее - ГЛАВА 1 "С е р ж а н т  г в а р д и и: "Матушка была еще мною (Петром Гринёвым) брюхата, как уже я был записан в Семеновский полк сержантом, по милости майора гвардии князя В., близкого нашего родственника. Если бы паче всякого чаяния матушка родила дочь, то батюшка объявил бы куда следовало о смерти неявившегося сержанта, и дело тем бы и кончилось. Я считался в отпуску до окончания наук..." - такое было возможно для Петруши "по милости князя Б." Здесь мы сталкиваемся с явлением фаворитизма и протекции.

При Пётре I были и протекции и фаворитизм (можно ли эти явления полностью  изжить при монархическом правлении и вообще каком-нибудь правлении? - нет ответа) Однако фавориты Петра I  были - талантливыми, деятельными друзьями его молодости (речь здесь не идёт о их морали). И в своём роде друзья Петра I рисковали более прочих: на них первых мог и обрушится гнев государя.

Вступив на престол внешне Екатерина II внешне старалась опереться на деяния по короне  "п р а щ у р а" -  Петра I, но внутреннего соответствия едва ли было много. При Екатерине фаворитизм достиг невиданных размеров: фаворитам-любовникам императрицы раздавали крупные государственные посты. И если князь Потёмкин-Таврический был при всём своём громадном воровстве человек талантами для России весьма полезный, то, например, последнего любовника императрицы Платона Зубова (будущего убийцу Павла I) современники чуть ли не хором именуют - наглым, высокомерным, беспринципным зазнайкой, имеющим талант только к интригам, особенно пышно расцветшим при дворе к концу царствования Екатерины.

Помогшая Екатерине II взойти на престол гвардия в армии тоже была на положении фаворита императрицы: нечто вроде всем по романам Дюма известных мушкетёров Людовика XIII. Служили в екатерининская гвардия отпрыски дворянских фамилий, и по необходимости иметь блестящее обмундирование служба эта была дорогая и довольно вольная: большую часть дня офицеры вели светскую жизнь, а на войне защиту трона - гвардию почти не употребляли.  Естественно, имея много привилегий, гвардия была "матушке императрице" предана. При таком положении дел вступив на престол, Павел I рьяно принимается за приведение гвардии и всего государство в порядок по принципу своего пращура  Петра I.

ВДУМАЕМСЯ: обычно (героев здесь не учитываем) кто же отдает свои привилегии без возмущения и борьбы? И если раздражённый сопротивлением новый император нередко "перехлёстывал" в частных методах исправления, то мемуары екатерининских офицеров тоже "перехлёстывают" в негативных оценках деятельности Павла Петровича. С другой стороны написанные образованными людьми мемуары эти дают бесценную для нас картинку той сложной и бурной эпохи. 
 

ИМПЕРАТРИЦА  ЕКАТЕРИНА II   И  ИМПЕРАТОР  ПАВЕЛ I. «Екатерина, даровав дворянам права представительного правления, преимущества, равные (самой высшей) власти (манифест 1782 или 1783 года: все, чем дворянин владеет на земле, в воде и что найдет в утробе земли, все принадлежит ему всем имеет право располагать по произволу), твердила окружавшим ее царедворцам, говоря:
– Я  в  д у ш е  республиканка, деспотизма ненавижу. Но для блага народа русского абсолютная власть необходима. Вы видели на опыте, что сделал народ во время бунта Пугачева".
Окружавшие  Екатерину  на   это   рассуждение   отвечали ей: "И  п р е м у д р о,  и   милостиво,   всемилостивейшая  матушка   государыня!"

Разговор этот Екатерины, в кругу царедворцев её слышанный, несколько сот раз ею повторенный, пересказан мне бывшим камердинером её, Ф. Е. Секретаревым.

Екатерина никогда не наказывала начальников или постановленных управителей своих за притеснения и ограбления народа, т. е. крестьян, которого именовали в её время черный народ—чернь...
               
Павел, воцарившись, не следовал системе Екатерининой. Он единственно сам хотел и был ужаснейшим властителем. Bcе разряды в народе его без малейшего различия были в понятии его смешаны, все равно были рабы пред ним...» (А.М. Тургенев)
_______

ХВАЛА  ЦАРСТВОВАНИЮ  ЕКАТЕРИНЫ II. «Екатерина сказала в грамоте, дарованной дворянству: „о т н ы н е  да не накажется никогда на теле дворянин российский".
Наследовавший ей Павел Петрович не хотел продолжать самодержавствовать по стопам её, избрал себе примером Петра I-го и начал подражать просветителю народа русского, да в чем? — начал бить дворян палкою.

Петр присутствовал в Сенате, по крайней мере, два раза в неделю, Павел ноги в Сенат не поставил, не знал, как дверь отворяется в храм верховного судилища; общее собрание Правительствующего Сената называл - Овчим Собранием.

Лишь только поднял Павел Петрович палку на дворян, все, что имело власть и окружало его в Гатчине, начало бить дворян палками. Дворянская грамота, как и учреждение об управлении губерний, лежали в золотом ковчеге на присутственном столе Правительствующего Сената, не быв уничтоженными, но неприкосновенными, как под спудом.

Несправедливо обвиняют Екатерину в том, что она, видев запальчивый до исступления характер сына, опрометчивость, не дававшую в нем места здравому рассудку, наклонность его, можно сказать—и более нежели наклонность, к жестоким наказаниям, разрушающим человека, не подумала благовременно сделать распоряжение о наследии самодержавства, не передала его внуку своему, великому князю Александру, старшему сыну сына своего.

Н о  в о т  в о п р о с, подлежащий к разрешению: Екатерина при вступлении на всероссийский трон объявила манифестом народу русскому и во всей Европе, что восприняла бразды правления и будет царствовать только до совершеннолетия сына её. Если бы сын её был одарен хотя посредственными способностями к ношению на раменах (плечах) своих бремя правления царского, Екатерина не могла бы беспрепятственно царствовать 34 года.

Зависть Европы к блистательной её славе, постепенно укрепляющемуся величию и могуществу государства, страшного всей вселенной, не оставила бы прямого наследника без преподания ему советов и изъявления готовности на содействие, нет! никто сего испытания не решился предпринять, сколь оно ни представлялось выгодным для завидующих, ибо всякая смута в Poccии препинала бы путь к славе, величию и могуществу державы Русской». (Записки А.М. Тургенева)
    

КРОНДШТАТСКИЙ   МОРСКОЙ  КОРПУС. Негативные воспоминания о царствовании Павла Петровича принадлежат, в основном, при Екатерине  начавшим службу офицерам:  понятно раздражение тех, кто надеялся на одно, а получил - другое. Совсем другое мнение имели к началу царствования Павла I только начавших обучение в военных заведениях.

В Кроншдатском морском корпусе: «С о д е р ж а н и е  кадет было самое бедное. Многие были оборваны и босы. Учители все кой-какие бедняки и частию пьяницы, к которым кадеты не могли питать иного чувства, кроме презрения. В ученьи не было никакой методы... а о словесности и других изящных науках вообще не помышляли. Способ исправления состоял в истинном тиранстве. Капитаны, казалось, хвастались друг перед другом, кто из них бесчеловечнее и безжалостнее сечет кадет... и в дежурной комнате целый день вопль не прекращался. Один прием наказания приводил сердца несчастных детей в трепет.

Подавалась скамейка, на которую двое дюжих барабанщиков растягивали виновного и держали за руки и за ноги, а двое со сторон изо всей силы били розгами, так что кровь текла ручьями, и тело раздиралось в куски... Что ж от этого? Между кадетами замечательна была вообще грубость, чувства во многих низкие и невежественные. В это время делались заговоры, чтобы побить такого-то офицера или учителя... Вот доказательство, что тирания и в воспитании не делает людей лучшими.

Другой род наказания был пустая, т. е. тюрьма, смрадная, гнусная, возле самого нужного места, где водились ужасные крысы, и туда-то безрассудные воспитатели юношества сажали нередко на несколько суток 12-ти или 13-ти-летнего юношу и морили на хлебе и воде. Самые учители в классах били учеников линейкою по голове, ставили голыми коленами на дресву и даже на горох: после сего удивительно ли, что кадеты сих гнусных мучителей ненавидели и презирали...

Зимою в комнатах кадетских стекла были во многих выбиты, дров отпускали мало, и чтоб избавиться от холода, кадеты по ночам лазили чрез забор в адмиралтейство и оттуда крали бревна, дрова, или что попадалось, но если заставали в сем упражнении, то те же мучители, кои были сего сами виновники, наказывали за сие самым бесчеловечным образом. Может быть, это тиранство одну только ту выгоду приносило, что между кадетами была связь чрезвычайная...»
 *         *            *

ОТЕЧЕСКОЕ ПОПЕЧЕНИЕ  ГОСУДАРЯ. С воцарением Павла I: «В  к р о н ш т а д т с к о м  корпусе  (Морском Корпусе), в России произошла важнейшая перемена: 7-го числа ноября ввечеру нас собрали после классов в церковь и прочитали манифест о последовавшей накануне кончине императрицы Екатерины и о восшествии на престол Павла I. Не далее как чрез три дня получено было сведение, что корпус наш переводится в Петербург; ибо сей государь, будучи наследником и генерал-адмиралом, знал положение корпуса и всегда с неудовольствием смотрел на то, что он в Кронштадте совсем не у места.

Вдруг последовало новое обмундирование корпуса... Прежде нежели я опишу вам наше переселение, скажу в нескольких словах о том положении, в каком флот и морская служба, равно как и самый Кронштадт в последнее время царствования Екатерины находились.

Число кораблей хотя значительно было, ибо, помнится, считалось до 40 линейных кораблей в Кронштадте и Ревеле, но они большею частью были ветхие, дурной конструкции, с таким же вооружением... большею частью ходили дурно. Капитаны любили бражничать. Офицеры и матросы были мало практикованы; работы на кораблях производились медленно и с великим шумом. Далеко бывало слышно, когда корабль снимается с якоря: шуми, шуми, ребята! была любимая команда вахтенного лейтенанта...  Офицеры любили тоже куликать (напиваться), и вообще людей образованных было весьма мало.

Мундир на офицерах был белый с зелеными лацканами, а матросский зеленый камзол еще покроя времен Петра I. Форма нестрого наблюдалась. Часто случалось встречать офицеров в мундире, в пестром нижнем платье, с розовым галстуком и в круглой шляпе. Едучи куда-либо, особенно капитаны, любили иметь за собою вестового, который обыкновенно нес шпагу и плащ: тогда носили большею частью белые плащи.

 В порте был во всем недостаток, и воровство было непомерное, как в адмиралтействе, так и на кораблях. Кронштадт утопал в непроходимой грязи; крепостные валы представляли развалину, станки пушечные оказывались рассыпавшимися; пушки с раковинами; гарнизон — карикатура на войска; одним словом эта часть вообще находилась в самом запущенном состоянии. Со вступлением Павла на престол все переменилось. В этом отношении строгость его принесла великую пользу...

Не стало "Матушки" (Екатерины II), воцарился Павел Петрович, и переменилось, с первых дней, положение кадет морского корпуса... Государь отечески занялся заброшенными. Посещения были часты и внезапны. Заботливость гласная, разительная. "Логин!* не обманываешь ли ты меня, в с е г д а  ли у тебя так х о р о ш о?" — спросил государь однажды нашего генерала Кутузова во всеуслышание, пробуя хлеб в столовой зале». (Записки барона В.И. Штейнгеля**)
  __________

*Логгин Иванович Голенищев-Кутузов (1769—1846) — русский офицер, картограф и переводчик из рода Кутузовых; генерал-лейтенант российского императорского флота. Сын адмирала Ивана Логгиновича Голенищева-Кутузова. 13 ноября 1796 года был произведён в полковники и фактически принял на себя руководство Морским кадетским корпусом. Посетив корпус 10 февраля 1798 года, Павел I остался доволен и произвёл Л. И. Голенищева-Кутузова в генерал-майоры, а через день был восприемником его сына.

** Владимир Иванович Штейнгейль, барон (1783—1862) — участник войны 1812 года, декабрист, публицист, мемуарист, автор исторических и этнографических сочинений. Штейнгель был известен своей неподкупностью и наподобие всем известного Чацкого -  "служением делу а не лицам", чем нажил себе немало неприятностей и 30 лет каторги.


СЛАВА  ЗАКОНОДАТЕЛЯ. Ошибочно мнение, что Павел уничтожал все начинания своей матери - императрицы Екатерины. Коренной перестройке подверглись - этикет и армия. Законодательство же, скорее, совершенствовалось: «У   Е к а т е р и н ы  II было намерение, достойное ее духа, опубликовать новое гражданское и уголовное уложение. Впоследствии она написала депутатам свой "Наказ". Когда труды депутатов по разным причинам были прерваны, императрица спустя несколько лет снова вернулась к своему любимому проекту и назначила другую комиссию, которая работала довольно долго, пока смерть Екатерины не лишила счастья ее народа.

Жаждая славы законодателя, Павел поручил трем сенаторам, в том числе и мне, рассмотреть эту работу, как только она будет окончена, вместе с генерал-прокурором, внести в нее нужные поправки и привести в исполнение...» (Карл Гейкинг)


ТРИ МНЕНИЯ  О ПАВЛЕ ПЕТРОВИЧЕ. №1: «6-го ноября (1796)скончалась Екатерина, воцарился Павел, и... вся Россия опрокинулись вверх дном. Кроме того, что надлежало быть всегда наготове в городе, нужно было для проезда через воздвигнутые тогда шлагбаумы предъявлять паспорт; впоследствии всяк, кто выезжал за город, обязан был трижды публиковаться в газетах, как отъезжающий за границу. Это называлось порядком и благоустройством.

 Кончиной Екатерины прекратился славный, счастливый век России, но и этот век был не без пятен, не без страданий общих и частных. Главной помехой совершенному успеху царствования Екатерины была несправедливость и противозаконность вступления ее на престол. Венец царский принадлежал ее сыну. Она должна была тяжким трудом, великими услугами и пожертвованиями, действиями, противными ее сердцу и нраву, искупать то, что цари законные имеют без труда.

 М е ж д у  т е м, может быть, эта самая необходимость и была отчасти пружиной великих и блистательных дел ее. Мне кажется, что она, успев во многом, ошиблась в одном: она жила слишком долго. Умри она по совершении двадцатипятилетия царствования ее, в начале 1787 года, тогда не имели бы мы второй войны турецкой, войны шведской, может быть, не последовало бы окончательного раздела Польши, вредного и пагубного для России. Сын ее вступил бы на престол не на 43-м, а на 32-м году от рождения, еще не совершенно раздраженный и выведенный из терпения ее любимцами... Но  судьбы Божий неисповедимы...» (Греч Н.И. Воспоминания о моей жизни)
 *             *               *

МНЕНИЕ № 2. «Р е д к о  к о г д а  перемена царствования не производит-больший или меньший переворот в положении приближенных; но то, что должно было произойти при восшествии на престол Императора Павла, внушало всем ужас ввиду характера этого Государя. Обладая всем, чтобы быть великим монархом и самым любезным человеком в своем государстве, он достиг только того, что внушал страх и отвращение. В своей молодости путешествия, различные удовольствия и склонности, которые он удовлетворял, отвлекали его от неприятной роли, которую ему приходилось играть, благодаря его ничтожеству в политике. (внушённое Екатериной II мнение!) ...У него была гордая душа и деятельный ум, но в конце концов его характер ожесточился, он стал подозрительным, нелюдимым и мелочно придирчивым.

Он почти всецело уединился, проводя только три месяца зимой при дворе своей матери, а остальное время в Павловске или в Гатчине, в своих загородных дворцах. Из матросов, находившихся под его начальством, он сформировал два батальона пехоты, по прусскому образцу. Он ввел везде у себя строжайшую дисциплину не только в войсках, но и при дворе. Опоздание на одну минуту часто наказывалось арестом; более или менее заботливо сделанная прическа у мужчин вызывала его насмешки или заставляла его прогонять их... Все, к кому хорошо относилась Государыня, не пользовались сближением Великого Князя. Все это приводило к тому, что его старались избегать...

 Еще когда он был Великим Князем, боялись его выходок и придирок, когда же он стал Императором, все, у кого не было особенных причин рассчитывать на его милость, были готовы ко всему, потому что хотя он и не оскорблял никого, но часто против какого-либо определенного лица в его душе возникало предубеждение, и он при случае проявлял это, что нельзя было объяснить ничем другим, кроме каприза». (Графиня В.Н. Головина "Мемуары")
   *           *            *

МНЕНИЕ №3. ВСЕОБЩЕЕ  НЕУДОВОЛЬСТВИЕ. «С а м о е   с ч а с т ь е, дарованное Екатериной своим подданным, сделалось позже причиной их бедствий. Богатство вельмож, их сила, лестное их отношение к престолу, благоразумная свобода, которой пользовались особенно дворяне, любовь к службе, благородная амбиция, произвели какой-то дух рыцарства, который имел корень не во внутреннем убеждении своего достоинства, а в одной наружности.

Все пышное государственное здание Екатерины было потрясено, когда с мундиров сорвали золото, потребовали трудолюбивой службы... словом сорвали с глаз мишуру; куда девалось это мнимое рыцарство? Et presque tous les grands devinrent d’illustres nullites (Перевод: И почти все  г р а н д ы  превратились в прославленные  н и ч т о ж е с т в а (фр.) Краткое царствование императора Павла І... замечательно тем, что сорвало маску со всего прежнего фантасмагорического мира, произвела на свет новые идеи и новые понятия...

 Вдруг и неожиданно восходит он (Павел) на престол с правилами, родившимися в тесном кругу его Гатчинской жизни, где фронт был единственным его упражнением и увеселением. Он переселяет это в гвардию. Маршированиями... смешными мундирами, обидными изречениями... убивает тот благородный дух, ту вежливость в обращении, то уважение к чинам, которые введены были при Екатерине... Большая часть Екатерининских офицеров идет в отставку; он сердится...  и возводит на место старых, - Гатчинских... Военноначальниками Екатерины... он не дорожит; окружает себя бывшими при нем камердинерами и проч., ...и возводит на высшие степени государства. Мудрено-ли, что среди сей нравственной политической бури, век Екатерины исчез в один миг, никто не знал, как и что делать!

Ничего постоянного не было и все бродили как будто отуманенные... Чины, ленты лишились своего первого достоинства, аресты, исключения из службы, прежде что-то страшное, обратились в вещь обыкновенную. Дух благородства... которым все так дорожили, ниспровергнут совершенно. Еще в первые годы царствования Павла вырвалось что-то похожее на вельмож Екатерины, которые имели довольно великодушия оставаться в службе, пренебрегать обидами, уничижениями, чего гвардия сделать не сумела...

   Н а к о н е ц, в этой суматохе растерялось все, явились: Кутайсовы, Обольяниновы, Аракчеевы... пр. пришлецы, среди которых император сам растерялся и впал в род временного сумасшествия. Но проявлялись и среди сих мрачных минут, искры ума светлого, строгой справедливости, доброты душевной... По оным (по искрам справедливости)судить можно, чем был-бы этот император, если бы тяжкие обстоятельства про-текшей его жизни не раздражили его характера. При конце дней он видел в порядочных людях, одаренных умом, только врагов... Неудовольствие было всеобщее». (Яков Санглен. Записки. 1793–1831)
             _____________________________________________________               
 
 
РАЗНЫЕ ВЗГЛЯДЫ  НА  ДИСЦИПЛИНУ. Стоит ли удивляться, что на одни и те же действия воззрения разных личностей бывают прямо противоположны?! Приведём ещё два контрастных мнения».

МНЕНИЕ № 1: «К а к   г о с у д а р ь(Павел Петрович)... имел склонность к военной экзерциции (муштровка) дисциплине, которая обратилась даже в привычку и страсть... то и по вступлении его на престол первейшее его деяние было приняться за сию часть; и чтоб пробудить и олицетворить дисциплину... до того дремавшую как в гвардии во всей, так и в других войсках... он (государь) начал с самого же первого дня преображать и переделывать всё... в сих войсках и подвергал сам себя всем бесчисленным трудам... с реформою сопряжённым...

Время было тогда, хотя наисуровейшее в году и самое зимнее, однако он не ставил себе в труд присутствовать самолично и каждый день... и без шубы, а в одном сюртучке, самолично при разводе и при смене караула, и иметь при себе обеих своих сыновей (Александра и Константина Павловичей)... и всех гвардейских офицерах того полка, долженствующих забыть также о своих шубах, муфтах и каретах (о шикарных авто - в современном переложении!) и привыкать ко всякой военной нужде и беспокойству... Словом перемена во всём произведена преужасная; и все военные, а особенно гвардейские оживорились и стали совершенно иные. Так действует пример самого монарха на подданных».(Любопытные и достопамятные деяния и анекдоты государя Павла Петровича. 1796. Из записок А.Т. Болотова; РА 1864, №X - V).
________

ДОБАВИМ: в начале царствования  Павла I неописуемая народная радость в стране была вызвана отменой большого рекрутского набора: поскольку новый император отказывался от завоевательных войн, для охраны уже существующих границ войска оказалось достаточно: «Г о с у д а р ь  в первые дни своего царствования производит... необыкновенное до сего... такое дело, которым он... осушил у целых миллионов людей слёзы...» Но слёзы, безусловно, текли у привыкших к порядкам царствования Екатерины дворян-офицеров особенно гвардии.
  *          *           *

ВСЁ  ВВЕРХ  ДНОМ!..  МНЕНИЕ № 2: «В н е з а п н ы е  перемены, во введенных Екатериною генерал-губернаторствах, произведенные государем по всей империи, вызвали бы повсюду путаницу, если бы чрезвычайная поспешность, с которою дни и ночи работал генерал-прокурор, не устраняла вредных последствий этой дезорганизации...».(Карл Гейкинг) -но путаницы, всё-таки, было многовато!

«В  п р о д о л ж е н и и  8 часов царствования вступившего на всероссийский Самодержавный трон, весь устроенный в государстве порядок правления, судопроизводства, одним словом, все пружины государственной машины были вывернуты, столкнуты из своих мест, все опрокинуто вверх дном и все оставлено и оставалось в сем исковерканном положении четыре года! Одним почерком пера уничтожено 230 городов! (переименовывались) Места государственных сановников вверены людям безграмотным, не получившим никакого образования, не имевшим даже случая видеть что либо полезное, поучительное; они кроме Гатчино и казарм там, в которых жили, ничего не видали, с утра до вечера маршировали на учебном месте, слушали бой барабана и свист дудки!

Бывшему у генер.-анш. Степана Степ. Апраксина в услуге лакею Клейн-Михелю* повелено обучать военной тактики фельдмаршалов. Да шесть или семь тогда находившихся в Петербурге фельдмаршалов сидели около стола, вверху которого председательствовал бывший лакей...» (Записки офицера екатериниской гвардии А.М. Тургенева).
____________

МЕМУАРИСТ А.М. Тургенев был крайне к новому императору не расположен. Это надо иметь ввиду читая его занятные с юмором "Записки". Но про Клейемихеля - всё у Тургенева верно. Фрейлина двора Варвара Головина также говорит о крайней грубости Клейнмихеля уже при похоронах Екатерины II. Кроме того, тот же самый мемуарист А.М. Тургенев в проекции на русскую историю в целом далее выдаёт пассаж, во многом оправдывающий гонения на дворян:

 «П р и   в с е х   дворах, всюду, на одну умную голову в XVIII считали сотни по три пустых глупых голов, которые (разумею эти последние головы) находились в числе царедворцев не по уму и достоинствам, но по рождению, связям родства, богатству. Везде видели в XVIII веке при дворах людей, одетых в золотые кафтаны, обвешанных орденами, которые, будучи без связей родства, титула сиятельства, богатства, были бы неспособны глину мять на горшки; при дворе же (в старину) едва ли было когда либо возможным найти одну умную голову между тысячею голов природных князей, графов, знатных бояр и богачей. Во времена княжений работали умом, действовали дьяки, окольничьи, незнатного происхождения, не княжеские детки...»
   _______

*Андрей Андреевич Клейнмихель (1757 — 1815) — с 1784 г. служил в гатчинских войсках цесаревича Павла Петровича, при Александре I - генерал-лейтенант, директор Второго кадетского корпуса, шеф Дворянского полка. Наружность Клейнмихеля была очень примечательна и на многих наводила даже страх: высокого роста, толстый, он имел несколько напоминавшее бульдожью морду лицо с крупными чертами, с отвисшими щеками и подбородком.
*             *              *

«УЖАСНО  ВСПОМНИТЬ! четыре года ожидать ежеминутно бедствия, быть во всегдашнем треволнении духа, не быть уверенным—правильны-ли, точны-ли данным повелениям действия в исполнении, ибо все зависело от каприза... Такой быт хуже каторги—нет! несноснее смерти! Не хочется умереть, расстаться со светом, да это бывает один раз—и все кончилось. Непроницаемая занавесь опустилась и отделила навсегда известное от неизвестного.

 В утешение оставшимся на поприще известном поют громко: „И д е ж е  несть болезни, печали и воздыхания, но жизнь бесконечная". Каждое утро, от генерала до прапорщика, все, отправляясь на вахт-парад, шли как на лобное место. Никто не знал что его там ожидает. Ссылка в Сибирь, заточение в крепость, затворение и всегдашнее безмолвие, как в могиле, в номере неизвестных.

Бывали награды и милости, щедро расточаемые на вахт-парадах, жаловали в генералы за то, что громко, по нашему, прокричит командные слова. Стая фельдъегерей и несколько кибиток были при вахт-параде в готовности схватить несчастного и мчать его туда, куда ворон и костей его не занес, – собственные, изустно мне сказанный, слова Павлом Петровичем в Москве, 1797 года, в военной зале дворца в Лефортовой слободе...

При восшествии на трон молодого монарха Александра Павловича все исключенные были приняты в службу, заключенные в заточение и сосланные в Сибирь на житье или в каторжную работу не по суду, а по особому повелению в прежнее царствование, которых могли отыскать — освобождены и возвращены.

По списку известных считалось генералов, штаб и обер-офицеров, также гражданской службы чиновников—12 тысяч душ. Следовательно, в продолжении 4 лет несчастных было по 3000 на год, каждый месяц 250, каждый день 80 человек слишком, 10 лиц осталось — на части человека делить нельзя». (А.М. Тургенев)
               


ПОВОД  К  НЕУДОВОЛЬСТВИЮ  ИМПЕРАТОРА. Нередко наказываемые Павлом I офицеры екатерининской гвардии сами давали императору повод к неудовольствию. Так сосланный в Митаву бывший сенатор барон Гейкинг получил из Петербурга «п и с ь м о  от... племянницы, госпожи Тормасовой, следующего содержания:

"Я  в  с т р а ш н о м  отчаянии. Император только что уволил моего мужа от службы и сослал в крепость Динабург. Мой муж сегодня ночью проезжает через Митаву, а я приеду сюда несколькими часами раньше. Я не оставлю его и, надеюсь, не совершат варварства и не откажут мне в разрешении разделить его участь, ибо он болен и его едва не разбил паралич"...

Комендант крепости генерал Шиллинг, рискуя лишиться своего места, всячески старался облегчить положение ссыльного. Он позволил госпоже Тормасовой остаться при муже, а так как местный генерал-губернатор Бенкендорф был в близкой дружбе с Тормасовым, то комендант смотрел сквозь пальцы на все, что могло скрасить дни опального.

Невольно является вопрос, какое же преступление совершил Тормасов*, если его подвергли столь суровому наказанию? Император поручил командование литовским дивизионом одному генералу, который был моложе Тормасова. Последний в порыве раздражения написал государю, что он готов исполнять приказы Его Величества, но не может служить под начальством младшего сослуживца и потому просит уволить его в отставку. Конечно, с формальной точки зрения он не прав. Но при всей его вине он не заслуживает однако тройного наказания: 1) у него отняли полк и генеральское достоинство, 2) отняли у него мундир и 3) заключили его в крепость.

Через некоторое время Тормасова выпустили на свободу, но приказали ему жить у себя в деревне...» (Карл Гейкинг)
  ______
*Граф (с 1816) Александр Петрович Тормасов (1752 — 1819) — генерал от кавалерии (1801). При Павле I, в 1799 г., Тормасов исключен из службы, но в 1800 вновь назначен командиром лейб-гвардии Конного полка. 
 

ДВА СОРТА  НЕВИДАННЫХ  ЛЮДЕЙ. «Д в а  совершенно неизвестных дотоле в Петербурге рода людей вдруг заняли путь к трону и казалось, что император одною рукою создает, а другою воскрешает. С одной стороны, появилась целая группа простоватых и ничтожных лиц, одетых в невидимые до тех пор мундиры, украшенные неизвестными орденами, без хороших манер, но со смелостью в походке и взгляде, и без имени, и когда спрашивали, кто эти люди, ответ гласил: "Это гатчинцы"» — т. е. люди, выдрессированные самим императором и одетые на его манер, в то время, когда он — в течение долгих лет — проживал в Гатчине. Это были такие карикатуры...

 С другой стороны, — явилась группа стариков, в возрасте от шестидесяти до восьмидесяти лет, одетых в старые кафтаны, с широкими золотыми галунами, потертыми от времени, отвешивающих при каждом слове глубокие поклоны, целующих руку у государя каждый раз, когда он им улыбался, и преподнесших каждый императору какую-нибудь вещь в воспоминание времен Петра III» (граф Ф. Головкин)

 Злоязычный мемуарист даже Екатериной сосланных возвращение делает предметом смеха. Но нарисованная картинка заслуживает внимания.
                _________________________________________________      
            
         
      П*Е*Р*Е*Д*Е*Л*К*А   Е*К*А*Т*Е*Р*И*Н*И*Н*С*К*О*Й    Г*В*А*Р*Д*И*И
 
ВНЕЗАПНЫЕ  ПЕРЕМЕНЫ. «В  э п о х у  кончины Екатерины и вступления на престол Павла Петербург был, несомненно, одной из красивейших столиц в Европе... Как по внешнему великолепию, так и по внутренней роскоши и изяществу ничто не могло сравняться с Петербургом в 1796 году - таково было, по крайней мере, мнение всех знаменитых иностранцев, посещавших в то время Россию...

   Внезапная перемена, происшедшая с внешней стороны в этой столице в течение нескольких дней, просто невероятна. Так как полицейские мероприятия должны были исполняться со всевозможной поспешностью, то метаморфоза совершилась чрезвычайно быстро, и Петербург перестал быть похожим на современную столицу, приняв скучный вид маленького немецкого города XVII столетия. К несчастью, перемена эта не ограничилась одною внешнею стороною города: не только экипажи, платья, шляпы, сапоги и прическа подчинены были регламенту, самый дух жителей был подвержен угнетению. Это проявление деспотизма, выразившееся в самых повседневных, банальных обстоятельствах, сделалось особенно тягостным в виду того, что оно явилось продолжением эпохи, ознаменованной сравнительно широкой личной свободой.

   Всеобщее неудовольствие стало высказываться в разговорах, в семьях, среди друзей и знакомых и приняло характер злобы дня. чем более, однако, оно проявлялось, тем энергичнее становилась деятельность тайной полиции. Офицеры нашего полка, который, как я уже упомянул, пользовался столь высокой репутацией порядочности и благородства, сделались предметом особого наблюдения и малейшая ошибка во время парада наказывалась арестом.

В царствование Екатерины арест, как мера наказания для офицера, применялся только в исключительных, серьезных случаях, так как он влек за собою военный суд (court martial), и офицер, который был арестован в наказание, обыкновенно, должен был выходить из полка. Таков был point d'honneur (пункт чести) в Екатерининское время. Не то было теперь, когда Павел всюду ввел гатчинскую дисциплину. Он смотрел на арест, как на пустяк, и применял его ко всем слоям общества, не исключая даже женщин. Малейшее нарушение полицейских распоряжений вызывало арест при одной из военных гауптвахт, вследствие чего последние зачастую бывали совершенно переполнены. Наши офицеры, однако же, не были расположены сносить подобное обращение, и в течение нескольких недель шестьдесят или семьдесят человек оставили полк...» (Записки А.Н. Саблукова)
       _____________________________________________________


ЕКАТЕРИНИНСКИЕ  ГВАРДЕЙЦЫ И  ГАТЧИНЦЫ. Необходимость некоторых мероприятий признавали даже ненавистники Павла Петровича:  «Г л а в н ы м   з а н я т и е м  Павла было военное дело, и смотрам придавалась такая важность, что все дела в течение дня зависели от их более или менее удачного исхода. Гатчинцы формированные втайне во время предыдущего царствования, сделались инструкторами и инспекторами всей армии, которой было очень трудно сразу все забыть, что она знала, чтобы учиться тому, о чем она раньше никогда не слыхала.

 Старейшие генералы подвергались такому обращению, как будто они были школьниками... Но ни одной части не приходилось столько страдать (при Павле), как гвардии. При императрицах она изображала собой блестящий корпус, чрез который должны были проходить все те, кто желал попасть ко Двору или служить с выгодой в армии; она никогда не оставляла столицы, если не считать первого замешательства при нападении Густава III (1790 г.); нижние чины в этом случае доказали свою храбрость, но зато офицеры вели себя ниже всякой критики. Поэтому пришлось переформировать гвардию, а чтобы произвести эту большую операцию успешно и безопасно — ибо гвардия изображала из себя нечто в роде янычаров — ее начали шпиговать гатчинцами, которые отвечали за все и хорошо исполнили свою задачу, чему распределение денег и мяса способствовало не менее смотров и ударов...» (Ф. Головкин) - это мнение не офицера - царедворца. Офицеры же все были возмущены.


ИЗ ГАТЧИНЦЕВ: «М н о г о  полковников, майоров и других офицеров были включены в состав гвардейских полков и так как все они были лично известны императору и имели связи с придворным штатом, то многие из них имели доступ к императору, и заднее крыльцо дворца было для них открыто. Благодаря этому, мы, естественно, были сильно вооружены против этих господ, тем более, что вскоре мы узнали, что они занимались доносами и передавали все до малейшего вырвавшегося слова». (А.Н. Саблуков)

   
О  НРАВАХ  СТАРЫХ  ДВОРЯН-ВОЕННЫХ  ИЛИ -  "ДУРАКОВ - ВОН!".  «П о  в с т у п л е н и и  Екатеринославского кирасирского полка в Москву (на коронацию Павла Петровича в 1798 г.), прибыл и шеф полка, генерал от кавалерии, многих орденов кавалер, кн. Григорий Семенович Волконский*, человек вспыльчивый, бешеный, надменный и бестолковый.

Нельзя сказать о нем, что он был дурак, а суждение его во всем, обо всем было странное, уродливое. К несчастию Екатеринославского полка, князь хотел подражать фельдмаршалу Суворову, который написал императору в ответ: „б у к л и—не пушки, косы—не штыки". Кн. Волконский* не хотел носить косы и букли не носил и прогневал ослушанием государя.

Мне было приказано исполнять должность при князе адъютанта... Если мне Бог благословит еще 73 года жить, я не забуду ни княжеских проказ, ни тех оскорблений, которым я был со стороны его сиятелъства подвержен.

В марте (1797) прибыл государь и все императорское семейство в Москву. Предварительно торжественного в город въезда, император и двор его величества пребывали в так называемом подъезжаем Петровском дворце, в 5-ти верстах от города... На другой день по прибытии его величества, было повелено всему генералитету, сенату и всем имеющим право приезда ко двору явиться, в 6 часов пополудни, в Петровский дворец, для принесения их величествам всеподданнейшего поздравления с благополучным прибытием.

Того дня утром шеф полка, кн. Григорий Сем. Волконский, приказал мне быть у него в 4 часа пополудни, одетым в колете и кирасе на груди, сказав: „я   п о е д у  во дворец, ты – при мне". Я осмелился доложить его сиятельству, что в кирасах велено быть пред фронтом, в колетах в торжественные дни на вахт-параде утром, вечером-же приказано на куртаге (на собраниях) и бале быть в виц-мундирах.

 Князь так вспылил, что я думал дом на меня обрушится, топал ногами, кричал, называл меня молокососом, щенком и, наконец, сказал: „с л ы ш и ш ь, в 4 часа здесь, в колете и в кирасе, да помни, что и думать осмелиться не должен возражать приказанию генерала — солдат будешь!"
 
В 4 часа я стоял в зале его сиятельства, одетый в колете и кираса на груди, как было приказано... дорогою, перед каждым храмом князь ограждал себя крестным знамением, приказывая и мне тоже творить. В половине 6-го часа привезли нас в Петровский дворец. Князь пошел в приемную залу и мне приказал за ним следовать. В зале обер-церемониймейстер, Петр Степанович Валуев, как кот с крысою в зубах, с росписью чинов собравшихся бегал и устанавливал каждого на свое место. Составился в пространной зале, начиная от выходных дверей из внутренних покоев, большой круг.

Минут через 10 отворилась  дверь,  бежали гоф-фурьеры и шикали,  за ними  шел  дежурный  камергер;  в тот  день был дежурным граф Гр. Влад. Орлов  и был  очень неудачно одет; граф был беловолос как чухонец, бледного лица, глаза оловянные,  высокого роста,  сухощавый,  и длинное его туловище огибал бледно-оранжевого цвета бархатный, блестками покрытый, французского покроя кафтан, исподнее—того-же цвета и также покрыто блестками.

Едва государь изволил с её величеством государынею-супругою в залу вступить и окинуть взором в зале предстоящих, как все услышали дежурному камергеру повеление, с указанием рукою на кн. Волконского, купно и на меня—нас было только двое в кирасах:
– Д у р а к о в  вон!

Кн. Волконский, во изъявление благодарности за приветствие, низенько поклонился и я поклон сотворил, чуть не до полу, и дежурный камергер провел нас посреди залы к дверям, как оглашенных. Часа три везли нас обратно в Москву; стемнело, до города дорога не была освещена, к тому-же лед на дороги срубали, снег счищали, шагом проехать было затруднительно.

Кн. Волконский, шеф мой, во всю дорогу что-то шептал себе под нос вероятно благодарил за изъявленное благоволение, крестным знамением себя не ограждал, от дворца до города храмов Божьих нет, и в городов за темнотою нельзя было церквей благовременно видеть. Но его сиятельство кн. Григорий Сем. Волконский был человек набожный, богомольный: он, проходя пред храмом Господним, преклонял колено, не разбирая, была-ли тут грязь или лужа; когда не мог приложиться к иконе, князь клал на себя знамение креста и, поцеловав персты свои, дуновением посылал, так сказать, поцелуй в прямой дирекции к иконе; у дверей в соборах Успенском, Архангельском, когда соборы были заперты, крестясь, целовал замки...»
_____

*СТРАННЫЕ  ЛЮДИ  РЕЗКОЙ  ЭПОХИ. Князь Григорий Семенович Волконский (1742 -1834), соратник Румянцева и Суворова, получивший от последнего прозвище «н е у т о м и м о г о  Волконского», кавалер всех российских орденов служил во славу России почти 70 лет и в своё был в своё время так же знаменит, как Суворов и Кутузов. Даже получив в одной из битв серьезное ранение в голову, он остался в строю.

 Подражая своему кумиру Суворову Волконский «з и м о й  и летом ежедневно обливался холодной водой, ходил часто по улицам без верхнего платья и говорил: “С у в о р о в  не умер. Он во мне!”» Волконский, как и Суворов, считал прусскую военную форму уродливой, не хотел носить косу и букли, чем навлек на себя гнев императора Павла I, уволившего В-го со службы в 1800 г. Волконского - генерала от кавалерии, с 1803 оренбургского губернатора и с 1817 члена Государственного совета - многие считали юродивым и шутом. В каком ключе явно предвзято и относится к Волконскому мемуарист А.В. Тургенев.

При Александре I дальнейшая карьера Г.С.В. складывалась удачно, а на странности его не обращали внимания. Будучи богомольным Г.С.В. (на портрете В. Л. Боровиковского он изображен с руками, положенными на Библию), он иногда останавливал свою карету, выходил и, посреди улицы становясь на колени, творил молитву; «е з д я  п о  петербургским улицам без мундира или сюртука, в одном камзоле и с непокрытою головою, он заходил на пути в каждую церковь, прикладывался к иконам и вообще старался подделываться во внешних приемах под все причуды и странности Суворова» (барон А.М. Корф). Так что в эпоху Павла I многие - включая самого императора, - отличались во многом нарочитой странностью поведения: некий протест против рутины жизни и бюрократизма, возможно?..
*               *               *

О НОВЫХ ДВОРЯНАХ И НАЦИОНАЛЬНЫХ ОБЫЧАЯХ. «П а в е л  Петрович всех гатчинских офицеров за верную службу щедро наградил пожалованием им казенных крестьян в вечное и потомственное владение. Новые дворяне поспешили прибыть в пожалованные им поместья, начали пьянствовать с сельскими попами и учредили в поместьях своих вахт-парады! И эти действия ново оттиснутых дворян много споспешествовали, что крестьяне желали... остаться в послушании и повиновении родовому дворянству, но было много и проказ: во многих местах крестьяне пересекли батожьем и новых дворян, и попов.

   Младший брат мой, после коронации, вступил в службу в Семеновский полк; в роте его служил также гатчинского происхождения поручик Бекман, родом из Кенигсберга, сын булочник... Вел. князь Павел Петрович имел от императрицы Екатерины дозволение принимать в гатчинские баталионы людей всех наций. Поступивший Бекман на службу в Гатчине рядовым, 1796 года в ноябре, прибыл в Петербург из Гатчины... Бекман был преобразован в офицеры гвардии; а в следующий 1797 год апреля 1-го, в день венчания царя на царство русское, Бекман получил награждение - 300 душ крестьян в вечное и потомственное владение и начал слыть поместным дворянином в Рыльском уезде, Курской губернии...

   Г. Бекман был уволен на 4 месяца в отпуск и шествовал в пожалованное ему поместье, чтобы вступить во владение и повелевать...  По указу его императорского величества из губернского правления, рыльский земский суд ввел его во владение и все, казалось, шло своим порядком; крестьяне не сетовали, не кручинились о том, что из царского ведомства поступили в ведомство дворянина; они твердо еще помнили... когда полки бродили, и что тогда они со стороны начальства не имели никакой защиты.

Но лукавый сатана или привычка к вахт-парадам, соделавшаяся в Бекмане... заставила его преобразовать одно гумно в экзерцир-гауз и начать там обучение крестьян маршировке, стойке и прочим проделкам. Крестьяне и на это не много жаловались, говорили: "Н у, п у с т ь его потешится, человек молодой, да он же нам и по чарке вина жалует, коль в угоду его ладно ногами топнем!"

   Да вот откуда грянула беда: Бекман коснулся кички, т. е. он повелел всем крестьянским женам, по данному образцу, сшить из холстины чепцы и носить вместо кичек. Это повеление произвело такую в вотчине суматоху, что г. Бекман, с денщиком своим, тайно в полночь вотчину оставили. Чрез полтора месяца г. Бекман явился к нам в Москву весьма в дурном нраве, долго не сознавался в причине своей печали, наконец рассказал все подробно, что он в поместье своем куролесил». (Записки А.М. Тургенева)
 

ССОРА  ДВУХ  ВЕКОВ. «Ж и л и  м ы  в беспрерывном страхе... Быстрые перемены во всех частях управления, особенно перемена мундиров, жестоко поразила... офицеров... Велено волосы стричь под гребенку, носить узенький волосяной или суконный галстук, длинную косу, и две насаленые пукли торчали над ушами; шпагу приказано было носить не на боку, а сзади.

Наградили длинными лосиными  перчатками, в роде древних рыцарских (кожаные перчатки с раструбами иногда до локтя), и велели носить ботфорты. Трех-угольная низенькая шляпа довершала этот щегольской наряд. Фраки были запрещены военным под строжайшим штрафом, а круглая шляпа всем. В этих костюмах мы едва друг друга узнавали; все походило на дневной маскарад, и никто не мог встретить другого без смеха, а дамы хохотали, называя нас чучелами, monstres. Но привычка все уладила, и мы начали, не взирая на наряд, по прежнему танцевать и нравиться прекрасному полу.

   Н е  п о н я т н о,  каким образом император Павел, умный, образованный, чувствительный, знавший ту ненависть, которую питали к мундирам отца его, решился, против общего мнения, тотчас приступить к такой ничтожной перемене, которая поставила всех против него. Это ощутительнее было в гвардии. Уничтожение мундиров, введенных Петром Великим, казалось одним - пренебрежением, другим - преступлением.

Обратить гвардейских офицеров из царедворцев - в армейских солдат, ввести строгую дисциплину, словом обратить все вверх дном значило презирать общим мнением и нарушить вдруг весь существующий порядок... Неужели, полагал он, что настало тогда время привести в исполнение то, что не удалось его родителю, и когда? после блистательного и очаровательного века Екатерины!

 С л е д с т в и е м  того было, что большая часть гвардейских офицеров вышла в отставку. Кем заменить их? Император перевел в гвардию Гатчинских своих офицеров... В этом поступке никто не хотел видеть необходимости, и еще менее великодушия в желании вознаградить тех, которые разделяли незавидную участь его в Гатчине. Все полагали, что это делается на зло Екатерине. К несчастью, переведенные в гвардию офицеры, за исключением весьма малого числа, были недостойны этой чести и не могли заменить утрату первых...» (Яков де Санглен) Тут как раз вспоминается пушкинское "но я молчу: Два века ссорить не хочу". Кажется, некоторой спешностью перемен Павел I как раз поссорил два века.
 

ПЕРЕДЕЛАТЬ КАЖДОГО СУБЪЕКТА! «У  ч е т ы р е х  гвардейских полков, с самого основания их Петром Великим, полковником был всегда Государь, в двух из них, пехотных, полковниками были назначены Великие Князья Александр и Константин. Конная гвардия была предоставлена Великому Князю Николаю еще с колыбели. Император оставил себе только Преображенский полк. С этого момента Великие Князья все время были заняты военной службой. Надо было реформировать полки по образцу Гатчинских батальонов, вошедших в состав гвардии, и работа была немаленькая.
 
М о л о д ы е  л ю д и  первых родов начинали обыкновенно свою карьеру в гвардии, потому что служба там не была действительной; они почти не носили мундира и повышались из чина в чин, предаваясь удовольствиям в Петербурге. С того момента служба стала действительной и очень строгой: надо было хорошо носить эспонтон (род кортика на древке - "оружие престижа") быть застегнутым на все пуговицы, хорошо завитым (парики завивались), иначе угрожала ссылка и заключение в крепости. Можно себе представить, сколько нужно было труда, чтобы переделать каждого субъекта в полку на новый образец». (В.Н. Головина "Мемуары")
    

ЯКО  ЧУЧЕЛО ОГОРОДНОЕ  ИЛИ - ТАК БОГУ УГОДНО. Переделка империи во многом началась с внешнего вида. Уже в преклонном возрасте офицер екатерининской гвардии А.М. Тургенев будет вспоминать, как в первый же день службы при новом императоре его назначив к государю ординарцем, преобразовывали его внешний вид по прусскому образцу. Воспримем с юмором это с юмором изложенное описание:

«Д в о е  гатчинских костюмеров... обделывать на голове волоса по утвержденной форме и пригонять амуницию по уставу были уже готовы; они мгновенно завладели моею головою... и началась потеха.... Обстригли спереди волосы под гребенку, потом один из костюмеров... начал мне переднюю часть головы натирать мелко истолченным мелом; если Бог благословит мне и еще 73 года жить на сем свете, я этой проделки не забуду!

Минут 5 и много 6 усердного трения головы моей костюмером привело меня в такое состояние, что я испугался... глаза мои видели комнату, всех и все в ней находившееся вертящимися. Миллионы искр летали во всем пространстве, слезы текли из глаз ручьем... И г. профессор оболванения голов по форме благоволил объявить вахтмейстеру, что сухой проделки на голове довольно, теперь только надобно смочить да засушить; я вздрогнул...

Начинается мокрая операция. Чтобы не вымочить на мне белья, меня, вместо пудроманта, окутали рогожным кулем; костюмер... набрав в рот артельнаго квасу, начал из уст своих, как из пожарной трубы, опрыскивать черепоздание мое; едва он увлажил по шву головы, другой костюмер начал обильно сыпать пуховкою на голову муку во всех направлениях; по окончании сей операции, прочесали мне волосы гребнем и приказали сидеть смирно, не ворочать головы, дать время образоваться на голове клестер-коре...

Сзади в волоса привязали мне железный, длиною 8 вершков, прут для образования косы по форме, букли приделали мне войлочные, огромной натуры, посредством согнутой дугою проволоки, которая огибала череп головы и, опираясь на нем, держала войлочные фалконеты (войлочные трубки наподобие бигуди) с обеих сторон, на высоте половины уха.

 К 9 часам утра составившаяся из муки кора затвердела на черепе головы моей, как изверженная лава вулкана, и я под сим покровом мог безущербно выстоять под дождем, снегом несколько часов, как мраморная статуя, поставленная в саду... Увидав себя в зеркале, я не мог понять, для чего преобразовали меня из вида человеческого в уродливый вид огородного чучелы...

В 11 часов утра стоял приготовленный караул пред дворцом, это тогда называли вахт-парад. По вступлении нового караула в Зимний дворец... Шагов пять не доходя до царя, Аракчеев дал мне знак являться. Я остановился и во все горло, сколько было духа, проговорил: „к вашему императорскому величеству от коннаго л.-гв. полка на ординарцы прислан".

Всемилостивейший государь, в знак высочайшей милости, благоволил улыбнуться и, подойдя ко мне, изволил начать речь ко мне...
— Ваша, сударь, фамилия?
— Тургенев, ваше величество.
- Я знал артиллерии генерал-лейтенанта Тургенева, что он вам?
— Дед, ваше величество.
— Хорошо, сударь, так мы знакомые люди, и, подойдя ко мне еще ближе, потрепав  меня  по плечу, изволил сказать: Э т а  одежда и Богу угодна, и вам хороша.

Я был уже одет по новой, т. е. по гатчинской форме... Вскоре после... Ив. Пав. Кутайсов вышел из кабинета царского и сказал мне:
— Император сейчас изволит ехать верхом, ты пойдешь за ним...

Я только что успел приготовить лошадь свою, как государь сходил уже с лестницы под большими средними воротами въезда на большой двор (Зимнего дворца) Мне было приказано ехать с правой стороны, в расстоянии, чтобы голова моей лошади равнялась с бедром коня царского... Свиту составляли генерал-адъютанты, флигель-адъютанты и военный губернатор...».
 *            *             *

НЕРАЗБЕРИХА  В  ПРИКАЗАХ.  В государстве, где  "в с ё  в в е р х  дном" командование гатчинцев и их конфронтация с екатеринискими офицерами производили изрядную неразбериху:  «М ы   б ы л и  расписаны уже по полкам и нам тут-же выдали виды для немедленного следования к полку, без означения места, где полк находится. Все мы просили члена коллегии, генерала Лампа, приказать означить в данных нам видах местопребывание полков... Ламп был добрый и благоразумный человек, отвечал нам с заметным прискорбиeм, называя нас "любезные дети": "Н е  м о г у  удовлетворить вас... нам знать не дано".

   Это любопытно знать, что было в канцелярии сделано: каждому полковнику послано высочайшее именное повеление: "с  п о л у ч е н и я  сего, следовать со вверенным вам полком на назначенные непременные квартиры", не уведомив о сем новом перемещении ни военную коллегию, ни командовавших генералов войсками! Что же последовало? Полки, получив высочайшие повеления, тронулись с мест, пошли без маршрутов, без распоряжения от военной коллегии о заготовлении войскам в пути продовольствия; каждый полк пошел по своему произволу, брал, отнимал у обывателей все, что находил, и в целой России... олицетворилось нашествие татар!

ВОЗНИКЛИ вопиющие отовсюду жалобы. Павел Петрович прогневался и, чтобы исправить это дело, десятками выключил из службы полковых командиров, с отобранием патентов, с лишением чинов и потом преданием военному суду. Назначал на место исключенных вновь произведенных генерал-майоров, чрез несколько недель, а много чрез два-три месяца, выгонял и вновь определенных и назначал на их места других, вновь произведенных. Многие были исключены из службы до прибытия своего к полку, следовательно до вступления в командование полком. Этому было причиною-то, что забыли о движении полков, уважали приносимые на полки жалобы во взятом провианте и фураже, но распоряжения о продовольствии войск не делали...

Н а п р и м е р, Сибирскому драгунскому полку... назначены непременные квартиры в Тобольске; Сибирский драгунский полк находился в составе армии против Персии и получил высочайшее повеление выступить на непременные квартиры в Тобольск, находясь в Дербенте! Около двух лет следовал полк из Дербента в Тобольск и драгуны пришли в Тобольск не на конях и в седлах, а под седлами, т. е. всю амуницию и конскую сбрую принесли на плечах...»
*           *            *

ПРИСЯГА   КРЕСТЬЯН   ИЛИ  ЧТО  СПАСЛО  РОССИЮ?  «К р е с т ь я н, принадлежащих дворянству, никогда не приводили к присяге царю; дворянин считался владельцем крестьян и он отвечал лично царю за верность подданных ему земледельцев. Но когда было повелено дворянских крестьян привесть на верность царю к присяге, они поняли это повеление знаком освобождения от подданства дворянам и что они все будут царю принадлежать и начали дворян резать и вешать.

 Россия была на волос от гибели, возмущение вдруг распространилось, как из кратера текущая огненная лава; остановить ее не было никакой возможности! Но что спасло Poccию от конечного бедствия? Опрометчивость, необдуманное, смешное даже, повеление... Сказано уже, что все полки состава армии были мгновенно приведены в движение, без всякого предварительного распоряжения о продовольствии их, без указания дорог, по которым должны следовать к местам их непременных квартир.

Крайность в пропитании солдат и лошадей заставила командиров войска приказать солдатам брать все потребности к продовольствию у жителей, т. е. у крестьян. Это разрешение солдату начальства не могло остаться без привития к нему насилия, грабежа... Дворяне-владельцы защищали, отстаивали своих крестьян, сколько им то было возможно, от грабежа и наглости... солдат... и большая часть бедствия пала на долю крестьян, казни принадлежащих; это крестьян образумило, они увидали и почувствовали, что дворянин есть ближайший и верный их защитник!

Что это заключение справедливо, доказывается тем, что все вспыхнувшие мятежи прекратились, затихли без всякого содействия со стороны правления; да некого было послать для укрощения бунтующих,- все войско бродило во всех направлениях, как стадо без пастыря». (Записки А.М. Тургенева)
 ________

Историки согласны, что привыкшие управлять в маленьком гатчинском царстве, там воспитанные новые начальники не знали России: камерный план управления на необозримых русских пространствах нередко "буксовал".
____________________________________________
                __________________________________________________________
          
      
      Э*П*О*П*Е*Я  С  УЧАСТИЕМ  ВОЕННОГО ГУБЕРНАТОРА  СПб-га - А*Р*Х*А*Р*О*В*А

«ЭТОТ  АРХАРОВ*, которого императрица не задолго до своей смерти перевела из Москвы, где он был обер-полицмейстером, пользовался репутацией знатока по делам высшей полиции. Энергичный, вкрадчивый, с открытой физиономией, с поддельной откровенностью, он вышел из среды придворных лакеев и пользовался покровительством множества глупцов и шутов, которые во всех классах общества составляют большинство и превозносят всякого, кто бывает в силе.

Таков был петербургский генерал – губернатор, входивший по своей должности в прямое соприкосновение с государем, которому он искусно мог внушать беспокойство при помощи имевшихся в его распоряжении полицейских средств, затем уничтожать его сообразно своим видам и таким образом сделаться важной особой». (Записки Карла Гейкинг).
   _____________

*Николай Петрович Архаров (1742—1814) в 1772-м назначенный обер-полицмейстером Москвы, проявил себя хорошим следователем. Екатерина II иногда приглашала Архарова в Санкт-Петербург для расследования наиболее запутанных дел.

В 1795 Архаров был переведён в столицу петербургским генерал-губернатором. После восшествия на престол Павел I наградил Архарова орденом Андрея Первозванного и возвёл его в полное генеральское достоинство (произвёл в генерал-аншефы), причем орденскую ленту для награждения император снял с себя самого, что было знаком особой милости. В день коронования Павла I (5 апреля 1797 года) Архарову было пожаловано 2000 душ. Архаров использовал довольно жесткие и в отношении законности спорные спорные меры для наведения порядка, что породило массу анекдотов.
*            *            *

«Николай Архаров был, при восшествии Екатерины II на царство, унтер-офицером в гвардейском полку, сотоварищ в кутежах Орловым—Алексею и Федору, служившим тогда также унтер-офицерами в гвардии. Был соучастником в возведении Екатерины на царство. Ум хитрый, пылкий, невероятная догадка, лукавство и высшее искусство угождать проложили Архарову путь к высоким степеням в службе! Учения и образования Николай Петрович никакого не получил, едва умел кое-как читать и писать по-русски, но имел соврожденный дар слова, говорил красно, приятно, остро и всегда прилично и соотносительно обстоятельствам и лицам.

Павел при воцарении своем нашел Архарова главноначальствующим в С.-Петербурге. Искусство хитраго Архарова угождать принудило забыть соучастие его в событиях 1762 г. и раболепство его пред фаворитом Зубовым.

Архаров каждое утро, бывало, приходил к кн. Платону Зубову доложить его светлости о происшествиях случившихся и о прочих делах. Князь Зубов принимал генерал-аншефа, Архарова, сидя за стеклянными ширмами. Архаров, вошедши в комнату, становился пред ширмами и, поклонившись сидящей светлости сзади ширм в пояс, докладывал о делах, выпрашивал у фаворита милости, награждение чинами, орденами...». (Записки А.М. Тургенева)
*           *             *

ЧТО БЫ ЕГО НЕ БЫЛО! Как-то раз в Петербурге: «Г о с у д а р ь, по выезде из ворот, изволил шествовать по прямой дирекции в Луговую-Миллионную улицу, потом по Невскому проспекту до Казанского собора. Переехав мост, поворотил налево, по берегу Екатерининского канала, и прибыл на Царицын луг; здесь изволил подъехать к Оперному дому (большой деревянный театр, на котором представляли оперу итальянскую), объехал три раза вокруг и, остановясь пред входом (обычным), охрипло сиповатым голосом закричал:
— Николай  Петрович! (военный губерн. Архаров)- Архаров подъехал к царю; его величество, указав на театр, соизволил повелеть Архарову: Чтобы его (театра), сударь не было!

 Пихнул по своей привычке Фрипона, наградив по голове палкою; чудесное животное был Фрипон: получив удар по голове, конь ухом не пошевелил. Павел Петрович курц-галопом благополучно прибыл в Зимний дворец; сойдя с коня и дав Фрипону, верному коню, несколько кусков сахару, изволил шествовать в свой кабинет, а я—к дверям кабинета, стоять под сонетом (вызывающий к государю колокольчик)... Вдруг над головою у меня задребезжал сонет; я в ту же минуту вошел в кабинет к его величеству...

Государь начал речь сими словами:  „В о т   з д е с ь  на литаврах должна всегда лежать труба штаб-трубача; поезжай скорее к генералу Васильчикову, возьми у него трубу штаб-трубача, привези ко мне, а ему скажи, что он дела своего не знает!" Поскакал я в конную гвардию к ген. Васильчикову, дорога меня вела мимо Царицына луга. Вообразите мое удивление: оперного дома как будто никогда тут не было: 500 или более рабочих ровняли место и столько-же ручных фонарей освещало их; работали с огнем: в ноябре в Петербурге в 5 часов пополудни темно как в глухую полночь. Это событие дало мне полное понятие о силе власти и её могуществе в России». (Записки А.М. Тургенева) 
   
      

ЗЛОЙ  ЧЕЛОВЕК. «Ч е л о в е к, причинивший ему (императору Павлу Петровичу) уже много зла и сделавший его еще более подозрительным и произвольным, был генерал Архаров-старший, занимавший раньше должность по полиции, для которой он казался рожденным и наводивший впоследствии ужас на Петербург и Москву. Он первый вздумал властвовать над Павлом, указывая ему повсюду на бунтовщиков, так что государю казалось, что он не может без него обойтись; кроме того, он старался удалить от Павла всех тех, кто не был лакеем по должности, или по характеру, и воздвигнуть между государем и его великодушными порывами непреодолимую преграду, унижая его мысль до самых недостойных предосторожностей, не достигавших, к тому же, цели, как показали последствия.

П р е л е с т н а я   с т о л и ц а, где можно было раньше двигаться так же свободно, как в воздухе, где не было ни ворот, ни часовых, ни таможенной стражи, превратилась в обширную тюрьму, куда можно было проникнуть только через калитки, а дворец сделался обиталищем террора, мимо которого, даже в отсутствии монарха, нельзя было проходить иначе, как обнажая голову; красивые и широкие улицы опустели; старые дворяне не допускались иначе к исполнению своих служебных обязанностей, как по предъявлении, в семи различных местах, полицейских пропусков — вот в каком положении очутилась столица. Хотя Архаров (военный  губернатор) скоро впал в немилость, но его принципы легли в основание карьеры его преемников». (Ф. Головкин)
 


НЕМЕЦКАЯ  СБРУЯ. «П о   в о с ш е с т в и и  уже на престол, однажды, когда съезжались во дворцовую церковь к обедне, Павел, заметив в окно очень красивых лошадей, спросил: "Ч ь и  о н и?" И когда ему доложили, что это лошади графа Румянцева, то он сказал: „ж а л ь, что они не в Немецкой упряжи, они были бы еще красивее". Узнав такое мнение государя, генерал-губернатор Петербургский Архаров побрал подписки у всех жителей Петербурга, чтобы никто не ездил иначе, как в Немецкой упряжи, о чем немедленно дал знать брату своему, второму Московскому генерал-губернатору, который в свою очередь обязал такими же подписками жителей Москвы, не спросясь о том предварительно у старшего тамошнего генерал-губернатора
князя Долгорукова*). Старик обиделся и написал о том государю.

Получив письмо, Павел тот час же послал Кутлубицкого с приказанием, чтобы Архаров просил прощения у князя Долгорукова (Юрия Владимировича), поручив арестовать первого и посадить под Ивановскую колокольню, ежели он не примирится с князем.
„С м о т р и, - прибавил государь (Котлубицкому), чтобы твоя одна нога была здесь, а другая в Москве. Вся Poccия собирается в Москву к моей коронации, а они всех заставляют переделывать упряжи".

Кутлубиций   приехал  к  князю  Долгорукову; узнав, что  он отдыхает, просил его не будить; а между тем послал за Архаровым, рассказал ему причину своей посылки, объяснив ему необходимость   просить  у   князя   прощения.   Между  тем  князь  проснулся, выслушав царского флигель-адъютанта, простил Архарова и поцеловался с ним по просьбе Кутлубицкого, как он говорил, для того, чтобы   донести   ему   можно  было  о  том   государю;   (Котлубицкий) просил   также разорвать и самое  письмо Долорукого к государю,  привезенное им обратно. Окончив  это,   Кутлубицкий   полетел   на   фельд-егерских назад в Петербург...» - где он за удачное исполнение дела от императора получил орден Святой Анны. (Рассказы генерала Кутлубицкого о временах Павла I)   
      
 
 ЖАЛОБА  НА ВОЕННОГО  ГУБЕРНАТОРА АРХАРОВА. При переделке России на свой лад намерения у нового императора Павла I были самые благие: Екатериной дворянам дарована свобода не служить, поэтому дворяне бездельничают. Что будет с Россией?! Ещё 25 летний цесаревич пишет: «С в о б о д а, конечно первое сокровище всякого человека, не должна быть управляема весьма прямым понятием оной, которое правильное не иным приобретается, как воспитанием, но оное не может быть иным управляемо (чтоб служило к добру), как фундаментальными законами, но как последнего нет, следовательно и воспитания порядочного быть не может, а от того рождаются всякие неправые понятия вещей, следовательно и злоупотребления... от дурного управления начальников...» (Шумигорский Евг.; 1754-1801. Император Павел I)- золотые слова!

Э т о й  благой программе Павел остался верен всю жизнь. Так было намерение установлены во дворце дни и часы, когда мужчины самолично могли бы подать прошение императору, а женщины - императрицы. Хотя намерение и не вполне осуществилось, но с жалобой всё-таки можно было пробиться. Так некий купец подал жалобу на военного губернатора Санк-Петербурга грозного Н.П. Архарова: будучи должен 12 тысяч, вельможа не только денег не вернул, но ещё и побои купцу нанёс. Получив челобитную от купца и пробежав её, Павел I Архарову ласково сказал:
- Сегодня у меня глаза слипаются - прочесть не могу. Пожалуй, Николай Петрович, прими на себя труд - прочти...

АРХАРОВ  начинает читать - смущается и читает едва-едва слышно. Павел велит читать громче, а то он сей день и слышит, будто, нехорошо. Архаров читает громче, но так чтобы только государю было слышно. Следует новое приказание читать ещё громче. Нечего делать, - приходится Архарову с трепещущим сердцем во всеуслышание громко провозглашать жалобу на самого себя.
- Это на тебя, Николай Петрович? Неужели правда, что за его добро не только взашей выталкивали, но ещё и били?!
-  Что делать, - в крайнем смущении отвечал Архаров. - Должен, государь, признать вину: обстоятельства мои к тому принудили. Однако я, в угодность вашему величеству, сегодня же день заплачу.

Чистосердечное признание избавило тогда Архарова от слишком крутого гнева государя. Тем не менее, Павел велел купцу прийти и доложить, когда деньги будут ему уплачены, что Архарова заставляло  без проволочек исполнить обещанное. Случай этот и на других знатных господ нагнал страх: обещания реже нарушать стали. Так одна несколько театрально разобранная просьба возымела благие государственные последствия. (История "Из записок А.Т. Болотова <№XIV С.72-73> - пересказана современным языком). К подобным методам Павел Петрович прибегал неоднократно, о чём свидетельствует следующие воспоминания.
 
 
ГЕНЕРАЛ - ГУБЕРНАТОР ПЕТЕРБУРГСКИЙ: «М о ж н о  наполнить целые тома описанием тогдашних порядков и приказаний. Люди, которые в царствование Екатерины не только не оказывали уважения к Павлу, но и с умыслом его оскорбляли, сделались теперь, разумеется, подлейшими его рабами. Таков был в особенности тогдашний генерал-губернатор петербургский Николай Петрович Архаров. Он служил несколько лет обер-полицмейстером и отличился расторопностью, сметливостью, угодливостью и подлостью. Всячески старался он узнать все желания и причуды Павла, предупреждал выражение его воли, преувеличивал его при исполнении.

   Имя его будет жить в списке извергов, вредящих государям более самых отъявленных революционеров, лишая их любви и доверенности народной, -
 Бирона, Аракчеева, Клейнмихеля. Но усердие и сгубило его. Павел вскоре заметил истинную пружину его действий и уже в 1797 году исключил его из службы. Достойным его помощником был полицмейстер Чулков, выслужившийся такими же деяниями из сдаточных. <... >

Чулков пал вместе с Архаровым, за непомерное вздорожание сена в Петербурге, вследствие его глупых распоряжений. На общее их падение была сделана карикатура: Архаров был представлен лежащим в гробе, выкрашенном новой краской полицейских будок (черной и белой полосой); вокруг него стояли свечи в новомодных уличных фонарях. У ног стоял Чулков и утирал глаза сеном. Архаров, с исключением из службы, сослан был в свои поместья, а в 1800 г. получил позволение жить в Москве, где и умер в начале 1814 г., сопровождаемый до гроба общим презрением». (Н.И. Гречь. Записки о моей жизни)
    

ПАДЕНИЕ  АРХАРОВА. ВАРИАНТ 1. В марте 1797  Императорская Семья и Двор вместе с генерал - губернатором Архаровым отбыли из Петербурга на Коронацию в Москву, а исполнять обязанности генерал-губернатора столицы было доверено генерал-поручику Ф.Ф. Бухсгевдену (1750–1811), жена которого была подругой фаворитки императора - Екатерины Ивановны Нелидовой.

Архаров ехал в одной карете с супругой уже почти императора - Марией Фёдоровной
Архаров, сопровождая императрицу, был помещен в восьмиместной карете ее величества. Екатерининский офицер А.М. Тургенев описывает это так: «Прости, Господи, прегрешения раба твоего Николая, но этот Николай (Архаров) был хитрее самого 6еca. Ястребиные большиe его глаза, казалось, проницали землю.

Он умел незаметным образом склонить разговор о былом при вступлении Екатерины II на трон, возбудил любопытство, но как говорят, на всякого хитреца бывает много простоты: Архаров не распознал, что это было одно любопытство, и понял, под видом любопытства, скрывающиеся желания - знать как действовать в потребном случае... распространился... в рассказе чрезмерно наивно! Описывая блистательное время царствования великой Екатерины, Архаров сказал, что "благословенные дни счастья, славы и благоденствия могут мгновенно возникнуть в России, следует только поступать по стопам в Бозе почившей мудрой повелительницы Севера".

   По возвращении государя из Казани, благоверная супруга его пересказала императору слышанное ею в пути от Архарова. Чрез 24 часа было повелено Архарову отправиться на безвыездное его житье в селе Разбегаевке, Тамбовской губернии, которое ему принадлежало. Чрез 7 месяцев, брат Николая, Иван Петрович Архаров, генерал от инфантерии и второй в Москве военный губернатор, неожиданно был подвергнут опале царской.

Первый военный губернатор в Москве, генерал-фельдмаршал граф Иван Петрович Салтыков, получил с фельд-егерем высочайшее его величества повеление, лаконически и ясно изложенное: „г е н е р а л  а Архарова II, исключеннОго из службы, отправить в 24 часа из Москвы в Тамбовскую деревню, где находится брат его".». (А.М. Тургенев. Записки)
 __________

В о п р о с: откуда с такими подробностями разговор императрицы с Архаровым узнал прибывший с полком в Москву, но не бывший на короновании и - тем более! - в карете императрицы - А.М. Тургенев?! Не очередной ли это анекдот про ненавистного Архарова? - следовало бы задаться таким вопросом бодро цитирующих этот рассказ как абсолютную истину исследователям.
 *              *               *

ПАДЕНИЕ  АРХАРОВА. ВАРИАНТ 2. Вернулся в Петербург раньше всех и решив подготовить «подарок» Государю, Архаров будто бы приказал всем домовладельцам выкрасить ворота в цвета постовых будок: полосами чёрной, белой, оранжевой красок. На 20 дней раньше супруга вернувшаяся из Москвы в Петербург императрица от 20 мая 1797 года возмущённо писала Е. И. Нелидовой:

«Я  у з н а л а  о новой подлости Архарова. Говорят, что он принуждает всех окрасить двери своих домов ромбами в чёрные и жёлтые цвета, и что хозяин одного из лучших домов, где двери украшены резной работой, также принуждён обезобразить их таким образом. Архаров... приказал объявить хозяевам, которые отказываются исполнить его требование, что он пришлет к ним маляров, и что они разрисуют им двери за их счёт. Всё это падает на нашего доброго Императора, который, несомненно, и не думал отдавать подобного приказания, существующего, как я знаю, по отношению к заборам, мостам и солдатским будкам, но отнюдь не для частных домов. Архаров — негодяй».
   ______________

"Н е г о д я й"  и "подлец" - не слишком-то уместные слова там, где речь на внешнем уровне идёт об излишней приглуповатой услужливости. Зачем склонная к в эмоциональным преувеличениям императрица "раздувает" ситуацию на сей раз?.. Можно предположить, что ненавидя Архарова, императрица пользуется случаем от него избавиться. За что же она его ненавидит? Дело в том, что если описанный разговор в карете императрицы имел место, то побуждён к нему Архаров мог быть некоторыми действиями самой же императрицы: мемуаристы отмечают её стремление выглядеть второй Екатериной II.

 ПРЕДПОЛОЖИМ: неосторожные фразы про "в е л и к у ю  императрицу Екатерину" могли сорваться у Архарова (Екатерина II его возвысила!). И тут новая императрица осознаёт опасность из её же поведения вытекающего сравнения... При дворе,  где никто никому не доверял, следовало успеть очернить Архарова первой: следовало придать нескольким словам вид стройного рассказа. Могла это сделать новая императрица?.. Почему нет?! Интригами она тоже в меру способностей занималась. Это наше предположение, а читатель волен составить своё.
*           *            *

ВАРИАНТ № 3. "НУЖНО  БЫТЬ  ДУРАКОМ!"  После  коронации: «Ж е л а я  на обратном пути из Москвы осмотреть и другую половину своей империи, государь направился через Литву, Курляндию и Лифляндию. Генерал-губернатор Архаров прибыл прямо в Петербург и, рассчитывая приготовить государю приятный сюрприз, приказал всем без исключения обывателям столицы выкрасить все ворота и заборы в черный, оранжевый и белый цвет Это смехотворное распоряжение, стоившее больших денег, было немедленно исполнено: пользуясь случаем маляры запрашивали за работу, сколько хотели.

Со всех сторон неслись громкие крики недовольства, так что императрица, прибывшая ранее своего супруга, была чрезвычайно смущена этим приказом. Она ли обратила на это внимание императора, или он сам был изумлен смехотворным смешением в одну кучу частных и казенных зданий, но при въезде он спросил, что значит эта нелепая затея. Ответ был, что полиция принуждала обывателей безотлагательно исполнить волю государя.
- Н у ж н о  быть  д у р а к о м, – воскликнул Павел в гневе, – чтобы издать такой приказ.
 
Этот случай, сам по себе незначительный, повлек за собою падение Архарова. Его сменил гр. Буксгевден. Узнав, с какой мягкостью и тактом Буксгевден исполнял обязанности генерал-губернатора, пока двор был в Москве, Павел пожаловал его осыпанной бриллиантами табакеркой с своим портретом, а его супруга получила орден св. Екатерины второй степени...

Я сообщаю об этом для того, чтобы характеризовать стремление государя к справедливости. Как только такой осыпанный милостями человек, как Архаров, проявил жестокость, двойственность и несправедливость, он наказал его сейчас же)». (Карл Гейкинг)


АНЕКДОТ  И  БЫЛЬ: АРХАРОВ  И  АРХАРОВЦЫ. Н е р е д к о  анекдоты и мемуары недовольных говорят одно, а биография (ниже) - несколько другое.

Николай Петрович А р х а р о в (1742—1814) — выслужился из рядовых лейб-гвардии Преображенского полка, до генерала инфантерии; в юности кутил со знаменитым князем Орловым, помог Екатерине II взойти на престол и пользовался её уважением: не каждому императрица лично писала. Архарова императрица отрядила возглавлять следствие по делу Пугачёва и после командовал казнью Пугачева на Болотной площади. С 1781 г. Архаров был обер-полицмейстером Москвы, и с 1795 г. - генерал-губернатором - Санкт-Петербургской губернии. В какой должности наладил надзор за порядком в столице, следил, чтобы казна не разворовывалась, даже фонари вновь зажглись на улицах. Перегибы в "прелестной столице", конечно были, зато неразберихи, подобно как в армии не было. И кабы такой Архаров оставался генерал-губернатором Петербурга заговорщикам было бы значительно труднее убить Павла I!

Как полагается обер-полицмейстеру, Архаровым ещё в Москве был сформирован свой полк - а р х а р о в с к и й, служащие в нем назывались — а р х а р о в ц а м и. Полк стал пользоваться недоброй славой, а само слово архаровец и приняло смысл: буйный, скорый на расправу тип, которому законы - не указ.

Об проницательности Архарова ходили легенды: будто, умел читать по лицу, виновен человек, или нет. Архаровым создана организованная полиция и сеть осведомителей. Кражи раскрывались незамедлительно. Человек - такой биографии и руководитель такой организации не мог не быть "крутым". На Архарова, - естественно! - жаловались, но невольно задаёшься вопросом: в те буйные времена дворцовых переворотов другой бы справился с порядком в нашей столице?! Если же в анекдотах про Архарова кое-что преувеличено (не подлежит сомнению!), то сколько же преувеличений относительно жестокости и сумасбродств Павла I ?!

Нужный был человек Архаров, когда Павел первоначально не припомнил ему "работы" с Екатериной II. По вышеописанным данным Архаров потом попал под гнев императора либо за разговор с Марией Фёдоровной, либо за окрашенные двери... А может быть, император просто количество жалоб соотнёс с прошлой работой для Екатерины II? Так ли, иначе, но 15 июня 1797 г.  Павлом I - Архаров внезапно отставлен от должности и вместе с братом Иваном удалён в свои имения в Тамбовскую губернию без права посещать столицы. В имении бывший губернатор СПб прожил безвыездно три года до кончины императора.

Архаров - легенда российского сыска, о котором заявляли как о лучшем криминалисте Европы. По воспоминаниям, в ссылку провожали Архарова всем городским управлением… Значит, вкупе с ненавистниками и поклонники были?! История - богаче только чёрно белых красок, что в определённом смысле - радует. А анекдотам же про Архарова вторят про других лиц анекдоты, составленные по схожему "шаблону", но с другим концом.
*            *            *

ВНИМАНИЕ! ЕСТЬ ОСНОВАНИЯ ПРЕДПОЛАГАТЬ, ЧТО В СОЧИНЕНИИ наиболее негативных анекдотов про Архарова участвовал косвенным образом (в смысле вдохновления нужных лиц) главный организатор убийства Павла I - граф фон-дер-Пален: "Г.М.  п р о е з д о м  через Митаву уверял меня, что у Палена множество врагов. Особенно опасны для него генерал Архаров, который тоже получил графский титул, и генерал Кологривов, которые и не скрывают своей ненависти к нему." (барон Карл Гейкинг)
                _________________________________________________________
 

УЗЫ  РОДСТВА. Многие анекдоты про совершенно разных лиц составлены по аналогии: меняется только фамилия. Ниже анекдот составлен по аналогии с одним из помещённых выше анекдотов про Архарова:

«А н е к д о т, слышанный мною от генерал-адъютанта графа Ливена(Христофора Андреевича)... Одною из обязанностей графа было писать приказы; но так как он не хорошо произносил по-русски, то обыкновенно другой адъютант, молодой князь Долгоруков (Князь Петр Петрович Д-в <1777 f 1806)> генерал-адъютант Павла с 23 декабря 1798 года), должен был читать вслух... приказы... Однажды государь сидел в Павловске на балконе; по левую его сторону стоял граф Ливен... по правую князь Долгоруков, который вскрыл один рапорт и начал читать, но вдруг остановился и побледнел.
- Д а л ь ш е! - вскричал император.

Долгоруков должен был продолжать. Это была жалоба на его отца (князь Пётр Петрович генерал-от-инфантерии (30 декабря 1799), начальником тульских оружейных заводов с 8 ноября 1798 по 3 декабря 1800 и снова с 14 февраля 1801 по 1802 год). Император улыбнулся и во время чтения нисколько раз с злорадством подмигивал графу Ливену, чтобы обратить его внимание на смущение и страх Долгорукова. Когда это чтение было окончено, он взял письменную доску из рук графа и на этот раз заставил Долгорукова писать приказ, коим объявлялось повеление подвергнуть строжайшему исследованию обвинение, введенное на его отца...

В минуты вспыльчивости Павел мог казаться жестоким или даже быть таковым, но в спокойном состоянии он был неспособен действовать бесчувственно или неблагородно... По всей вероятности, император только хотел дать понять молодому Долгорукову, что там, где дело идет о долге службы, должны быть забыты все узы родства, — урок, правда, безжалостный, данный не менее безжалостным образом».* (Записки Августа Коцебу)
 _____________

* Указанное выше дознание, скорее всего, происходило с 3-го декабря 1880 г. по 14-е февраля 1801 г., когда Долгоруков-отец был временно отстранён от управления тульскими заводами. Отсюда описываемая сцена была не в Павловске, как говорит Коцебу, а в С.-Петербурге, в Зимнем дворце, где государь еще жил в декабре 1800 года. К этому случаю относится следующий рассказ князя П. В. Долгорукова, из его «Сказаний о роде князей Долгоруковых» (С.-Петербург, 1812 г., стр. 176):

«Н а  р о д и т е л я  его... сделан был донос, оказавшийся по строгом исследовании совершенно ложным. Государь сказал молодому князю Петру Петровичу, что предоставляет родителю его выбор наказания для клеветников. "Н а к а ж и т е  и х  п р е з р е н и е м  ваше величество!" - отвечал князь, и Павел обнял его, восклицая: "Вот Долгоруковская кровь"».
                _________________________________________________________

                Д*О*В*О*Л*Ь*Н*Ы*Е    И     Н*Е*Д*О*В*О*Л*Ь*Н*Ы*Е

ВСЁ  СДЕЛАЕМ - НЕ ТОРОПИ  ТОЛЬКО  НАС! «Производимая Павлом военная реформа "...изнежившимся гвардейцам" была как нож острый, но приходилось, неудовольствие скрывая, напоказ делать как велено, потому что государь на гнев был скор, а гнев его был жесток. Были, однако, и офицеры, желавшие в угодность государю и более требуемого сделать. Так гвардейский капитан Василий Иванович Левашов: в жестокий мороз на плац парад он явился не только без шубы или плаща, но и без перчаток, то же в подражание сделали и прочие полковые офицеры. Это тот час приметив, Павел  спросил:
- Василий Иванович! Что же ты в такую стужу без перчаток.
- Государь! - отвечал Левашов, - перчатки вот здесь у меня в кармане. А мы сделали это единственно, чтобы Вам угодить.

Довольный старанием Павел поблагодарил и разрешил надеть перчатки. Воспользовавшись хорошим настроением государя Левашов будто шутя прибавил:
- М ы  в с ё, Государь, в угодность твою сделаем; н е   т о р о п и  только нас.

Монарх зхохотал... а легко может статься, что и словцо... сказанное в шутку, по заметил»."(История "Из записок А.Т. Болотова <№XV С.75-76> - пересказана современным языком). Жаль, что исполнение благих задумок Павла Петровича было частенько слишком уж рьяное, а иногда и смешное.
          ____________________________________________________


СЛУЖИТЬ  НЕВЫНОСИМО! «С л у ж и т ь, особенно военным, с т а л о   н е в ы н о с и м о. Каждое утро, от генерала до прапорщика, все отправлялись на неизбежный вахтпарад, как на лобное место. Никто не знал, что его там ожидает: быстрое возвышение, ссылка в Сибирь, заточение в крепости, позорное исключение со службы или даже телесное наказание… Все эти уничижительные, несоразмерные и необыкновенные меры отвратили дворянство совершенно от службы. Упал дух, сделалось роптание». (Записки князя Ф.Н. Голицына 1809 г.)
  *          *          *

«Х у д о е   б ы л о  для екатеринославских офицеров в р е м я; каждый день, отправляясь на вахт-парад, каждый шел туда как на лобное место, никто не был уверен—воротится ли в квартиру... в каждом высочайшем приказе читали   длинные   реестры   имен  выключенных (из службы)!» (Записки А.М. Тургенева) К привилегированной при Екатерине гвардию Павел I был суров видимо и потому, что боясь её, практически уничтожал.
*       *        *

«СТРЕМИТЕЛЬНЫЙ  ХАРАКТЕР Павла и его чрезмерная придирчивость и строгость к военным делали эту службу весьма неприятною. Нередко за ничтожные недосмотры и ошибки в команде офицеры прямо с парада отсылались в другие полки и на весьма большие расстояния. Это случалось настолько часто, что у нас вошло в обычай, будучи в карауле, класть за пазуху несколько сот рублей ассигнациями, дабы не остаться без денег в случае внезапной ссылки. Мне лично пришлось три раза давать взаймы деньги своим товарищам, которые забыли принять эту предосторожность. Подобное обращение, естественно, держало офицеров в постоянном страхе и беспокойстве, благодаря чему многие совсем оставляли службу и удалялись в свои поместья, другие же переходили в гражданскую службу».
   *            *              *

«И з  ч и с л а  ста тридцати двух  офицеров, бывших в Конном полку в 1796 году, всего д в о е (я и еще один) остались в нем до кончины Павла Петровича. То же самое, если еще не хуже, было и в других полках, где тирания Аракчеева и других гатчинцев менее сдерживалась, чем у нас. Легко себе представить положение тех семейств, сыновья которых были офицерами в эту эпоху: они, естественно, находились в постоянном страхе и тревоге, опасаясь за своих близких, так что можно, без преувеличения, сказать, что в царствование Павла I Петербург, Москва и даже вся Россия были погружены в постоянное горе». (Записки А.Н. Саблукова) - преувеличение в записках очень интересного мемуариста Саблукова всё-таки есть. Горе России Саблуков оценивает по страданиям знакомых офицеров.
 

АНЕКДОТ О  СОЛДАТЕ  И  ОФИЦЕРЕ. Павел I запретил офицерам ходить в штатском, но этот запрет часто обходили: за офицерами несли шубу и боевую шпагу, так что выходило нечто среднее: вроде как офицер и при штатской шубе и без неё; и то-ли при шпаге, то-ли ли без неё. И вот какая раз случилась история, - идёт по улице идет офицер, а за ним солдат, который несет его шубу и шпагу: «Г о с у д а р ь, миновав сего офицера, возвращается назад, подходит к помянутому солдату и спрашивает, чью несет он шубу и шпагу.
- Офицера моего, – сказал солдат, – вот самого сего, который идет впереди.
 
– О ф и ц е р а? – сказал государь, удивившись. – Так поэтому ему стало слишком трудно носить свою шпагу и она ему, видно, наскучила. Так надень-ка ты ее на себя, а ему отдай с портупеею штык свой: оно ему будет покойнее.

 Сим словом вдруг пожаловал государь солдата сего в офицеры, а офицера разжаловал в солдаты; и пример сей, сделав ужасное впечатление во всем войске, произвел великое действие: всем солдатам было сие крайне приятно, а офицеры перестали нежиться, а стали лучше помнить свой сан и уважать свое достоинство».
  __________

Историк Е. С. Шумигорский пишет, что после воцарения Павла: «М а с с а  простого народа, в несколько месяцев получившая большее облегчение в тягостной своей доле, чем за все царствование Екатерины, и солдаты, освободившиеся от гнета произвольной командирской власти и почувствовавшие себя на государевой службе, с надеждой смотрели на будущее; их мало трогали „господские“ и „командирские“ тревоги».
 ______

ПРИВЫЧКИ  ОФИЦЕРОВ. В 1799 произведённый в мичманы барон В.И. Штейнгель так вспоминает о привычках морских офицеров того времени: офицерская «Ф о р м а нестрого наблюдалась. Часто случалось встречать офицеров в мундире, в пестром нижнем платье, с розовым галстуком и в круглой шляпе. Едучи куда-либо, особенно капитаны, любили иметь за собою вестового, который обыкновенно нес шпагу и плащ: тогда носили большею частию белые плащи...» - так что в без установленного авторства выше анекдоте император Павел борется с воспитанными при Екатерине офицерскими привычками.
 
        О*С*Л*А*Б*Л*Е*Н*И*Е   РОЛИ  ДВОРЯНСТВА   ПАВЛОМ I

2 (13) января 1797 года Павел отменена статья (Екатериной) Жалованной грамоты, запрещающая для дворян телесные наказания: введены телесные наказания за убийство, разбои, пьянство, разврат, служебные нарушения.

- ограничены дворянские депутации и возможность подавать коллективные жалобы государю и Сенату: это было возможно только с разрешения губернатора, что автоматически делало его ответственным за содержание жалобы.

- от 18 (29) декабря 1797 дворян обязали платить налог для содержания органов местного самоуправления в губерниях. В 1799 году сумма налога была увеличена.

- указом императора от 15 (26) ноября 1797 запрещено допускать к участию в выборах дворян, уволенных со службы за проступки.

- в 1798 прослужившим офицерами менее года дворянам запрещено просить отставку. Дворян, уклоняющихся от гражданской и военной службы, Павел I приказал предавать суду. Император резко ограничил переход с военной службы на гражданскую.

- от 23 августа (4 сентября) 1800 отменено право дворянских обществ выбирать заседателей в судебные органы. __________________________________________________________
               

С*Т*Р*А*Н*Н*Ы*Е    П*Р*И*К*А*З*Ы. Офицеры на ежедневные смотры брали с собой все деньги и заранее приготовленный сундучок. Ведь неизвестно было, попадут они в милость или сразу отправятся в ссылку с разжалованием. Это относилось и к ближайшим сподвижникам: Аракчеев, граф Пален - три раза были отставлены и заново начинали карьеру.

- Шеф  квартировавшего в Риге С.-Петербургского гренадерского полка князь Борис Владимирович Голицын* выключен из службы 24 марта 1800 за то, что приказал бить в барабан перед домом германского консула в Риге Тромповского так долго, что младенец Тромповского от испуга умер: "Л ю б о п ы т н о  знать, за что князь Голицын был так строго наказан?! Развод его полка в обыкновенное время шел по одной улице и, поравнявшись с домом, где находилась в родах женщина, барабанщики ударили поход, от чего та женщина, вероятно, испугалась и имела несчастные роды. Донесено было о сем происшествии государю, и шеф полка выключен из службы."(Записки графа Е.Ф. Комаровского

*Князь Борис Владимирович Голицын (1769—1813) — русский командир эпохи наполеоновских войн, в 1798 — произведён в генерал-майоры и тогда же ему в команду дан С.-Петербургский гренадерский полк; 1799 Г. — генерал-лейтенант; после отставки в 1800 на службу вернулся при Александре I. Г. пользовался известностью в светском обществе как красавец, щёголь и танцор.
 *           *              *
 

ВОТ  И ВСЁ  ПРЕСТУПЛЕНИЕ! «О д н а ж д ы  является ко мне выключенный из службы полковник Удом, двоюродный брат Ивана Федоровича (Удома)* Выключенный Удом служил в Таврическом гренадерском полку и в капитанском чине в варшавскую революцию получил Георгиевский крест <<Мне показалось не излишним объяснить здесь все случившееся с Удомом, чтобы показать, за что самые заслуженные и отличного поведения чиновники в царствование императора Павла подвергались иногда выключке из службы.>>

П р и  императоре Павле во всяком армейском полку были две флигельроты, т. е. фланговые гренадерские, которые, соединяясь с двумя ротами другого полка, составляли сводный гренадерский батальон, и они действовали всегда отдельно от своих полков. По случаю предполагаемой тогда войны против турок несколько сводных гренадерских батальонов для составления особого отряда должны были собраться на границе. Полковник Удом от полка назначен был командиром флигельрот. Шеф Таврического гренадерского полка, генерал-майор Ляпунов, не отправил с ним всего положенного по штату обоза.

 На рапорт о сем полковника Удома шеф дал ему предписание, чтобы он с командою своею следовал непременно, и что вслед за ним выслано будет все, что должно укомплектовать обоз по штату; но генерал-майор Ляпунов сего не исполнил. Полковник Удом приходит с своими двумя флигельротами на сборное место. Отрядный начальник делает смотр, при котором полковник Удом представляет ему копии с его рапорта шефу Таврического гренадерского полка и предписание сего последнего, по которому он не смел не выступить, хотя и не имел положенного по штату обоза. Отрядный начальник донес государю, что приведенные полковником Удомом флигельроты Таврического гренадерского полка он нашел во всей исправности, но не имеют при себе всего по штабу обоза.

 И м п е р а т о р, получив сей рапорт, приказал полковника Удома выключить из службы: вот все его преступление. Видя несчастное положение сего заслуженного штаб-офицера и совершенную его невинность и желая ему быть полезным, я предложил полковнику Удому полицеймейстерскую должность в Каменце; он принял предложение мое с великой признательностью.
   - Но я выключенный из службы, - ответил он, - а нас не велено никуда определять на службу.

   И действительно, сие повеление насчет сих несчастных существовало, а сверх того, им запрещен был въезд в столицы. Я решился, однако же, представить Удома генералу Розенбергу**; он ему очень понравился. Узнавши, что я прошу его высокопревосходительство представить Удома в полицеймейстеры:
   - Помилуйте, генерал, - сказал мне военный губернатор, - вы хотите погубить нас всех троих (мемуарист  тоже был в опале).
   На сие я ему отвечал:
   - Я прошу только вас сделать представление о Удоме**, а я оное отправлю при партикулярном письме к генералу-прокурору Обольянинову, который, я надеюсь, мне не откажет.
   Через несколько времени мы получили самый удовлетворительный от Обольянинова отзыв, и Удом определен был в полицеймейстеры...» (Записки графа Е.Ф. Комаровского)
   ___________

*Иван Фёдорович Удом (1768—1821) - российский командир эпохи наполеоновских войн, флигель - адьютант Александра I, генерал-майор.

**Андрей Григорьевич Розенберг (1739 — 1813) — Из курляндских дворян, генерал от инфантерии в русской императорской армии, глава ряда регионов Российской империи.
    

             ДОКУМЕНТАЛЬНЫЕ  ВЫПИСКИ  ИЗ  ПРИКАЗОВ ЗА 1800 год:

- 3 марта. Генерал-лейтенант Стоянов исключён из службы за пьянство.(И правильно, коли и правда пил!
- 4 марта. 7 генерал-лейтенантов и 28 генерал-майоров уволены со службы. (Неужели, все были пьяницы?..)
- 7 марта. 1 полный генерал, 8 генерал-лейтенантов и 22 генерал-майора получают отставку. (за пьянство или за что другое?..)
- 8 марта. 2 полных генерала, 1 генерал-лейтенант и 7 генерал-майоров увольняются в отставку. Генерал от кавалерии Денисов исключается из службы за проволочку одного дела.
  *          *           *

- 25 апреля. Его Вел. замечает по присланным из полков (После Итальянского похода Александра Суворова все участвовавшие в походе войска вместе с Вел.кн. Константином попали в немилость императора Павла I) в гвардию солдатам, что во многих полках люди имеют выправку более похожую на кулачный бой, чем приличествующую солдату. Это относится. в особенности, к людям из полка генерала Хитрово (Николай Фёдорович:1771-1819) – генерал-майор с декабря 1799) которые обратились в такую сволочь, что от них невозможно слова добиться. (От страха, надо думать!)
 *           *            *

ИСТОРИЯ БРАТЬЕВ ГРУЗИНОВЫХ. 26 апреля. Лейтенант гвардии П.О. Грузинов наказан плетью. (Указом от 26 августа Е.О. Грузинов за измену Родине и России указано лишить чинов и дворянства, бить кнутом нещадно и отобрать имущество в пользу казны; 2 сентября несчастный засечён насмерть в Старочеркасске на Дону)

Относительно этой истории находим мемуары:   «Князь Вас. Ник. Горчаков* — любимец Павла I, который так гремел в 1800 году.... Вот как он сам рассказал мне свою интересную историю. Однажды, как он распоряжался, какой дать бал, что он делал часто, прискакал вдруг фельдъегерь в повелением немедленно отправиться на Дон и произвесть исследование о произведенной там казни над двумя братьями Грузиновыми.

 Собравшись тотчас в дорогу, он решился заехать в Гатчино, где государь тогда находился, чтобы принять изустно его наставления. Как скоро явился во дворец, тотчас его позвали в кабинет; только что вошел в двери, как государь, ожидавший его у самой двери с левой стороны, схватив его за руки и подведя к образу, сказал:
- В о т   т е б е  Матерь Божия свидетельница, я не виновен; защити меня.

Дело было в том, как государь объяснял ему, что Грузиновы судились за оскорбление величества,и наказной атаман Репин и, кажется, Денисов (настоящий) представили дело прямо к государю, когда бы следовало представить в аудиториат (предварительная проверка перед судом). Государь, заглянув в приговор, чтобы вразумить их, с негодованием написал карандашом "п о с т у п и т ь  по законам" и велел возвратить им на их счет. Те, по недоумению и по недоверию к войсковому прокурору... сочли это за утверждение сентенции, назначили на утро казнь, отрубили головы и донесли государю.

Князь Горчаков разыскал все как следует; атаманы были выключены из службы; третьему оставшемуся брату Грузиновых была пожалована 1.000 душ, а князь Горчаков назначен инспектором всей кавалерии». (Записки барона В.И. Штейнгеля**)
________

*Князь Василий Ник. Горчаков (1737-1805) при Павле I сделал блестящую карьеру:  1797 в чине подполковника и флигель-адъютанта Г. был направлен к французскому принцу Кондэ с приглашаем поступить на русскую службу и до 1800 состоял при нем. В 1800 в чине генерал-майора был назначен военным губернатором Ревеля. В 1803 Г. будет арестован за мошенничество и приговорен к ссылке в Сибирь с лишением всех прав, состояния, чинов и орденов с конфискацией имущества за использование поддельного векселя на 60 тыс. рублей. Умер в посёлке Тунка Иркутской области.

** Владимир Иванович Штейнгейль, барон (1783-1862, Санкт-Петербург) — декабрист, публицист, мемуарист, автор исторических и этнографических сочинений.
*            *              *

- 2 мая. Штабс-капитан Кирпичников исключается из службы. Приказано прогнать его через строй и дать тысячу шпицтрутенов (палочных ударов).
- 26 мая. Генерал лейтенант Кирпичников исключается из службы как негодяй. (По слухам, кто-то из этих двух Кирпичниковых неуважительно отозвался об ордене Святой Анны, учреждённом Палом в честь своей дамы сердца Анны Лопухиной: мол, государь учредил орден Святой Анны по причине личных обстоятельств. Насмешек над своими чувствами влюбленный император не терпел, и, вероятно, при доносе слова Кирпичникова ещё приукрасили. Кроме того, исполнители  могли и не утрудить себя разборкой с именем-отчеством)

- 10 августа. Генерал майор Михельсон исключается из службы за то, что он службы не знает, глуп и недостоин своего звания... Однако уже 4 сентября М. определён на службу снова. (Поумнел за 3 месяца?!)

- 10 августа Е.И. Вел. ставит на вид генералам финляндской инспекции, что им далеко даже до посредственных генералов, и если они не дойдут до них, то, конечно, обязательно будут побиты всем и каждым... и т.д. и т.п.(А.И. Михайловский-Данилевский: 1790-1848; История войны России с  Францией в царствование императора Павла I В 1799 году. Спб. 1852 г.).

Т а к  а н е к д о т и ч н о  составляя указы, Павел I подражает остроумию одного из своих кумиров Фридриха II. Вот ещё образец: «Л е й б-гвардии Преображенского полку поручик Шепелев выключается в Елецкий мушкетерский полк за незнание своей должности, за лень и нерадение, к чему привык в бытность его при князьях Потемкине и Зубове, где вместо службы проводили время в передней и в танцах».
*           *            *

- «М ы  ч и т а л и  приказ при пароле: „у м е р ш е м у  генералу N. N. делается строжайший выговор за незнание службы". Умерший генерал, вероятно, улыбнулся, если до него дошел на тот свет этот приказ». (М.А. Тургенев)


УКАЗ  О  ПОКОЙНОМ  КНЯЗЕ  ПОТЁМКИНЕ. «17 января 1798 года последовал указ о князе Потемкине* , которого все считали настолько же забытым, насколько он уже давно был покойником. Этим указом предписывалось разрушение памятника воздвигнутого в его честь покойной императрицей в Херсоне, причем в указе разъяснялось, что подданный, управление которого было столь порочным, не мог заслужить подобной чести. Говорят даже, что его останки были брошены в воду**.

Мнение на счет управления этого временщика было единодушно, но каков бы оно ни было, он, хорошо или плохо, все же основал города, углублял порты, строил верфи. (Созданный Потёмкиным)Черноморский флот был великолепен, и это колоссальное творение нельзя было уничтожить местью над несколькими камнями. Император, который первоначально возымел мысль разрушить Таврический дворец, но потом решил сохранить его, хотел только доказать, что это решение происходило не от излишней деликатности или от уважения к предшествующему царствованию, а от экономических соображений». (граф Фёдор Головкин)
  ________________

*Светлейший князь (c 1776 года) Григорий Александрович Потёмкин-Таврический (1739— 1791) — фаворит Екатерины II, создатель Черноморского военного флота и его первый главноначальствующий, генерал-фельдмаршал. По своей кончине в парадном генерал-фельдмаршальском мундире светлейший князь был уложен в двойной гроб: дубовый и свинцовый. В изголовье князя положили миниатюрный портрет Екатерины ІІ, весь усыпанный бриллиантами. По указанию Екатерины ІІ почести при погребении в Херсоне Потёмкину были оказаны царские: с парадом войск и прощальным салютом.
 
Потёмкин - предмет с юных лет ненависти цесаревича Павла Петровича, но кажется, боролся он не столько со  светлейшим князем, сколько в целом с с правлением своей матери. Немало воспоминаний о Потёмкине - остроумном и не злом человеке (такие истории коллекционировал А.С. Пушкин). Статс - секретарь Екатерины А.В. Храповицкий запишет: "М н е  у м о м  и  советом помог Кн. Григорий Александрович Потёмкин. Он глядит волком, за то и не очень любим, но имеет хорошую душу; хотя даёт щелки, однако ж первый сам станет просить за своего недруга/"(Памятные записки А.В. Храповицкого // ОЗ №16 АВГУСТ 1821. Запись от - 1786 г. 30 <мая>)
   ____________

** Выше приведённая  история - сочинённый  а н е к д о т. В действительности 27 марта 1798 г. генерал-прокурор Алексей Куракин новороссийскому генерал - губернатору прислал указ: "И з в е с т н о  государю императору, что тело покойного князя Потёмкина доныне не предано земле а держится на поверхности, в особо сделанном под церковью погребу и от людей бывает посещаемо, а потому находя сиё непристойным, высочайше соизволяет, дабы всё тело без дальнейшей огласки погребено было в том же самом погребу в особо вырытую яму, а погреб засыпан землёй и изглажен, как бы его не бывало"...
 
Предписание в точности исполнили в ночь на 28 апреля 1798 г. Скорее всего, именно скрытность - секретность и породила легенду, что тело Потёмкина было вынуто и выброшено в воду. А Павла Петровича можно бы в шутку назвать - борцом с пышными мавзолеями.
 

ПОЖИЛИ  БЫ  ПРИ  НЁМ!.. «И м п е р а т о р у  Павлу  Безак(Павел Христианович; 1769-1831) сделался известным в Москве, куда был отправлен на коронацию с 1-м департаментом Сената. Он был в числе сенатских секретарей, которые разъезжали с эскортом по городу и возглашали о предстоящем торжестве. Павел встретился с таким разъездом на перекрестке. Безак прочитал прокламацию смелым, громким голосом, ударяя на слова: д е р ж а в н е й ш е г о, великого государя императора и т. п. Это понравилось государю, он приказал узнать и записать имя молодого чтеца и с тех пор был всегда к нему благосклонен. Открылось место правителя канцелярии в новосоставленной комиссии опекунства иностранцев. Безак был помещен.

В с к о р е  переведен он был правителем в канцелярию генерал-прокурора, в чине коллежского советника, в 1800 году. В то время генерал-прокурор был род верховного визиря: ему подчинены были юстиция, полиция и финансы. Во всех прочих ведомствах были прокуроры, ему подчиненные. Безак стал на эту должность. У него были два экспедитора: статские советники Сперанский и... Голиков,

Р а с с к а ж у  анекдот, который покажет, как делались тогда важные дела и составлялись законы. Однажды, во время пребывания двора в Гатчине, генерал-прокурор (Петр Хрисанфович Обольянинов), воротясь от императора с докладом, объявил Безаку, что государь скучает, за невозможностью маневрировать в дурную осеннюю погоду, и желал бы иметь какое-либо занятие по делам гражданским.
— Ч т о б  б ы л о  з а в т р а! — прибавил Обольянинов строгим голосом.

Положительный Безак не знал, что делать, пришел в канцелярию и сообщил свое горе Сперанскому. Этот тотчас нашел средство помочь беде.
— Нет ли здесь какой-нибудь библиотеки? — спросил он у одного придворного служителя.
— Есть, сударь, какая-то куча книг на чердаке, оставшихся еще после светлейшего князя Григория Григорьевича Орлова.

— Веди меня туда! — сказал Сперанский, отыскал на чердаке какие-то старые французские книги и в остальной день и в следующую ночь написал набело: «Коммерческий устав Российской Империи». Обольянинов прочитал его императору. Павел подмахнул: "Б ы т ь  п о  с е м у", и наградил всю канцелярию. Разумеется, что этот устав не был приведен в действие, даже не был опубликован. Обнародовали только присоединенный к нему штат Коммерц-коллегии (15 сент. 1800 г.).

П а в е л  учил войска, выдумывал новые формы, подписывал всякие законы и постановления, только бы они противоречили Екатерининым, сажал под арест, ссылал в Сибирь, производил в генералы, дарил души сотнями и тысячами и воображал, что он властвует! Ужасное время! Я был тогда ребёнком... Самый честный и благородный человек подвергался ежедневно, без всякой вины, лишению чести, жизни, даже телесному наказанию, когда владычествовали злодеи и мерзавцы, и всякий квартальный был тираном своего округа. Буду еще не раз иметь случай говорить об этом царствовании ужаса, не уступавшем Робеспьерову. Хорошо теперь заочно хвалить времена Павла! Пожили бы при нем, так вспомнили бы...» (Гречь Н.И. Воспоминания о моей жизни)
 ______

Александр Пушкин считал, что журналисту Гречу верить нельзя: чего он не знает, - то присочинит для красного словца, но Безак родня Гречу: о родственниках всё верно. Но Гречь в одном месте вопиёт о тиранстве Павла, в другом - патетично о нём сожалеет. Можно сказать, что в обоих случаях Греч честен - как модный журналист и, видимо, сам верит в свое беспристрастие. Анекдот о том, как составлялись императоре Павле законы - образец журналистской клеветы на модную тему.
 ________

*Павел Христианович Безак (1748-) - в 1800 г. правитель в канцелярию генерал-прокурора, в чине коллежского советника.

**Михаил Михайлович Сперанский (1772 — 1839) — русский общественный и государственный деятель; фамилия по отцу-церковному причётнику - Васильев; мальчик при поступлении в семинарию способному мальчику записали фамилию от латинского "speranta" - "п о д а ю щ и й  надежды". В 1792 Сперанский сделался домашним секретарём А. Б. Куракина. Когда в 1796 при воцарении Павла I Куракин стал генерал-прокурором, Сперанский был зачислен в канцелярию генерал-прокурора с чином титулярного советника, а к концу 1799 г. был уже статским советником - стремительная карьера.

В ноябре 1798  императором Павлом Сперанский назначен герольдом ордена Святого апостола Андрея Первозванного, в декабря 1799 - назначен «правителем канцелярии комиссии о снабжении резиденции припасами»: доставка продовольствия в масштабе всей столицы, контроль цен, благоустройство города. В этой должности он познакомился и сблизился с наследником Александром. Сперанский сохранил благоволение императора Павла до смерти последнего.
    

ИСКЛЮЧИТЬ ЗА  ТО, ЧТО ЖИВ. Вариант №1. Офицер драгунского полка был ошибочно исключен из службы, числясь убитым. А меж тем он был лишь без сознания и, вернувшись после лазарета в полк, просил выдать ему свидетельство, что он жив, и принять обратно в службу. Командир полка по приказу, утверждавшему, что офицер убит, не посмел дать ему такого документа. Тогда жалобщик обратился с прошением на высочайшее имя и получил от Павла такую резолюцию: "И с к л ю ч е н н о м у  поручику за смертью из службы, просившему принять его опять в службу, потому что жив, а не умер, отказывается по той же самой причине".
________

ВАРИАНТ №2. НИ  ЖИВ, НИ МЁРТВ! «Н и ж е г о р о д с к о г о  драгунского полка офицер был по ошибке за смертью выключен из службы. Но как он был жив, а не мертв, то и просил шефа полка снабдить его свидетельством в том, что он, хотя и выключен за смертью из службы, но он жив, а не мертв. Шеф полка отказал выдать ему свидетельство, что он живой, а не мертвец, отзываясь, что за силою (помянутого выше) приказа он не смеет утверждать, что он жив.

Офицер был поставлен в такое положение, в каком никто из смертных не был от сотворения первого человека. Ему нигде не было места в пространной России, он был лишен имени, всего имущества и кто бы стал ему верить в том, что он за смертью выключен из службы. Подал прошение, умоляя о повелении его живого считать живым, а не мертвым. Резолюция на прошение последовала такого содержания: „И с к л ю ч е н н о м у  поручику за смертью из службы, просившему принять его опять в службу, потому что жив, а не умер, отказывается по той же самой причине"». (А.М. Тургенев)

Анекдотичность вышеприведённой истории являет уже забавная игра словами. История эта, скорее всего, есть на манер указа о покойном Потёмкине сочинёна замученными бестолковыми и противоречивыми указами офицерами.
         

Р*А*З*У*М*Н*Ы*Е  РЕЗОЛЮЦИИ  ИМПЕРАТОРА. Неоспоримо, что в зверских исполнении приказов Павла I во многом были виноваты грубые исполнители. Известны и совершенно иного рода - смягчительные резолюции императора на представленных ему доклада:

- Адьютант Шеич получил перевод в кирасирский полк, - на в котором дорогое обмундирование у бедного Шеича не было денег. Он написал императору о своём положении. Помета на от Шеича получения записки: № 4,997. Сентября 28-го д. 1797). Резолюция императора: «О с т а в и т ь  в прежнем гусарском Шевича полку и на обмундирование послать ему 100 руб.»
   *         *          *

- О другом запутанном амбициозном деле резолюция императора: «К а к  дело все состоит в сплетнях, то и не у места мне входить в оное. Дело уничтожить, а ему (исключённому из службы) попрежнему служить. - В Нижнем Новгороде, майя 20-го дня 1798 года».
   *         *         *

- Лейб-гусарскаго полка корнет Милютинов назвал... поручика Эмануэля без всякой причины «доносчиком». Эмануэль потребовал у Милютинова удовлетворения и вызвал драться на саблях, или, чтоб пред корпусом офицеров просить извинения. Милютинов ни того, ни другого сделать не согласился...  Эмануэль, не вытерпя... ударил Милютинова по щеке, за что и был предан военному суду.

С у д   р е ш и л: Эмануэля выключить из службы и впредь, как негодного, не принимать, и корнета Милютинова, подавшаго повод к ссоре, как нерадивого офицера, выключить же из службы. Высочайшая резолюция Павла: «К о р н е т а  Милютинова, который будучи причиною всего дела, подал случай поручику Эмануэлю в горячности своей забыться, выключить из службы, а Эмануэлю зачесть в штраф, что был он под арестом и, из-под оного освободя, оставить в службе по прежнему. Павел. В Павловске, июня 27 дня 1798 года».
   *        *         *

- Капитан лейтенант Лобысевич судился за то, что, не имея денег заплатить извозчику и за житьё в трактире получил от какого-то благодетеля 50 рублей, но не заплатил никому, а проиграл деньги в карты. Приговорили Лобысевича: лишив чинов, написать в рядовые и посадить на два года в крепость, а потом выкинуть из службы (где тут логика?). 28 июля 1798 года, император с гораздо большей логикой собственноручно приписал на докладе: «Выкинуть из службы» - за недостойный моральный облик, надо думать.
  *          *           *

- Унтер-офицер Овсянников в 1789 году послан был из Воронежской кригс-цал-мейстерской комиссии в его полк с конвертом; на дороге потерял конверт и, от страха наказания бежал и не являлся долго в полк. Суд полагал: вменив Овсянникова написав на вечно в рядовые, отослать к определению в дальние сибирской дивизии полки. 28 июля 1798 года, высочайшая резолюция была: «Овсянникова дело оставить».
    *          *           *

- Разобрав другое запутанное дело с клеветой государь повелел: «Полковник Жуков ни в чем не виновен, у которого городничему при разводе п р о с и т ь   п р о щ е н и я (за клевету, что Жуков будто бы ходит в круглой шляпе!) н а  к о л е н я х. - Июля 28, 1798 года».
   *          *           *

- Астраханского драгунского полка подпоручик Михайловский вследствие ряда из-за амбиций разных лиц недоразумений осужден был с лишением чинов и дворянства к вечной каторге. Дело поражает несоответствием наказания с несерьёзной виной. Другой судья предлагает смягчить: "Лиша чинов, выкинуть из службы". Высочайшая резолюция императора была: «В и н н ы м   н е   н а х о ж у... Сентября 18, 1798 года, Гатчина».
   *          *           *

- Прапорщик Кишкин был осуждён за неоднократные и доказанные - пьянство и солдатам побои. Приговорено: "о н а г о  Кишкина казнить смертию — повесить". В суде с этим не все согласились: "Р а з ж а л о в а т ь  его в рядовые и отдать во внутренние гарнизоны до исправления".

ОКОНЧАТЕЛЬНАЯ Высочайшая резолюция (императора)была: «А р е с т о в а т ь  на два месяца. Гатчина, августа 19, 1798 года». Хоть и недостойный человек, - не надо вешать.
 

ОТЛИЧНАЯ  СУБОРДИНАЦИЯ. В царствование Павла I один ротмистр гусарского полка пришел с эскадроном к помещику на дневку. Помещик с ротмистром сели играть в карты: увлёкся ротмистр, - выигрывает. Тут входит вахмистр с жалобой, что-де местный жид не хочет уступить сена за подходящую военным цену, а других продавцов нет.
– Не оставаться же лошадям без сена, – отмахнулся ротмистр, – хоть повесь жида, а сено достань.

Через некоторое время ротмистр докладывает, что жида повесил и сено добыл. Пришлось ротмистру об этом печальном случае доложить по начальству.

Вскоре пришла конфирмация от императора:
- Р о т м и с т р а  Б. за глупые и незаконные приказания разжаловать в рядовые. Р я д о в о м у  Б. - возвращается чин ротмистра за ведение такой отличной субординации во вверенной ему команде, что и глупые его приказания исполняются немедленно.


"ДОНОСЧИКА  ОТРЕШИТЬ  ОТ  СЛУЖБЫ! Один офицер обвинил своего товарища в изготовлении фальшивой ассигнации. Дело казалось очень простым, суд быстро вынес приговор, который был представлен Императору на утверждение. Однако Павел I потребовал провести более тщательное расследование. Выяснилось, что эти два офицера, сильно отличаясь возрастом, считались друзьями. Молодой человек шутки ради на цветной бумаге нарисовал ассигнацию, а старший товарищ донес на него.

Тогда Павел Петрович наложил следующую резолюцию: "Д о н о с ч и к а, как изменника в дружбе, отрешить от службы и никуда не определять, а обвиняемого, как неопытного в дружбе и в службе, посадить на три дня под арест".
               

В  ЧЁРНОМ  СВЕТЕ. В зверском исполнении указов Павла I во многом были виноваты грубые исполнители, но общественное мнение редко над такими вещами задумывается. Считая новый порядок службы оскорблением, униженное старое дворянство преувеличивало свои невзгоды: «Н е г о д о в а н и е  в Петербурге возрастало с каждым днем более и более. Император ниспровергал все сделанное прежде и оскорблял самолюбие каждого, о с о б е н н о  п р е ж н и х  в е л ь м о ж. Это корень всех последующих неприятностей императора. Ничто учиненное им  не согревало сердце, все выставлялось в черном свете».(Шумигорский Евг.; 1754-1801. Император Павел I) - в чёрном свете выставляют Павла многие современники, а вот анекдоты отчего-то к странному императору благосклонны!
       

ИСТОРИИ С УЧАСТИЕМ ТУРЧАНИНОВА. У одной сюжетной истории - несколько разных по цели воздействия вариантов. Первая история о том, что наказывать злоупотребившего должностью - справедливо. Вторая - о милосердии.

ВАРИАНТ № 1 - ПОУЧИТЕЛЬНЫЙ. «Н е  п р п о м н ю  теперь в точности, какое преступление совершил некто князь Сибирский,  человек высокопоставленный, сенатор, пользовавшийся благосклонностью императора. Если не ошибаюсь, это было лихоимство. Проступок его, каков бы он ни был, обнаружился через прошение, поданное государю... и князь Сибирский был предан уголовному суду, приговорен к разжалованию и к пожизненной ссылке в Сибирь.

 Император немедленно же утвердил этот приговор, который и был приведен в исполнение, причем князь Сибирский, как преступник, публично был вывезен из Петербурга, через Москву, к великому ужасу тамошней знати, среди которой у него было много родственников. Этот публичный акт справедливости очень встревожил высшее чиновничество, но произвел весьма благоприятное впечатление на общество».(Записки А.Н. Саблукова)
 *           *             *
 
ВАРИАНТ № 2.  ВЫСОЧАЙШИЙ  РЕСКРИПТ  МИЛОСЕРДИЯ. «Б ы л   с л е д у ю щ и й  случай, достойный быть пересказанным. Отправленные из Петербурга в Сибирь, князь Сибирский(Вас. Фёд. С-й: 1745—1816 генерал)* и генерал Турчанинов, следуя по тракту, остановились в Нижнем-Новгороде на почтовом дворе. Нижегородский полицмейстер Келпен явился к г. гражданскому губернатору Е. Ф. Кудрявцеву и объявил ему об их прибытии, рассказав несчастное их положение, что скованные и обтертые железом ноги их все в ранах и оба они в изнеможении. Сверх того, арестанты были отправлены осенью, в пути настигла их зима, у них нет ни шуб, ни шапок, ни сапог, даже нет и денег.
   
 Е. Ф. Кудрявцов, честнейший и благороднейший человек, вручил полицмейстеру 1,000 руб. асс. ... Он приказал снять с князя Сибирского и Турчанинова оковы, накупить им все нужное, а остальные деньги им вручить. По выходе полицмейстера... он... продиктовал донесение его величеству...

- П о л а г а я, что угодно вашему величеству, дабы преступники, князь Сибирский и Турчанинов, доехали живые до места своего назначения и тут раскаялись бы в своих преступлениях, я, при проезде их чрез Нижний-Новгород убедясь, что они больны, ноги их в ранах и, не взирая на появившуюся зиму, не имеют ни шуб, ни шапок, ни денег, приказал снять с них оковы, снабдить всем нужным, и тем думаю исполнить волю императора моего, о чем донести вашему величеству счастье имею.

 В скором времени получен был губернатором высочайший рескрипт, сколько помню, вкратце следующего содержания:
- В ы   м е н я  поняли; человеколюбивый ваш поступок нашел отголосок в сердце моем; и в знак особого моего к вам благоволения, препровождаю при сем знаки св. Анны 1-й степени, которые имеете возложить и проч.
 
Сей поступок, доказывающий доброту сердца и великодушие императора, даже к преступникам, мнимым или настоящим — все равно, показывает как поняли государя окружающие его».(Из Записок Якова Ивановича де-Санглена. 1776-1831 гг.
*           *             *

ВАРИАНТ №3. АНТИПАВЛОВСКИЙ. «Генерал-лейтенанта, генерал – кригс комиссара князя Сибирского, потомка сибирского царя Кучума, повели из С.-Петербурга в Тобольск, столицу его предка, закованного в кандалы, 3,000 верст, и с ним товарища его, генерал-лейтенанта Василия Ивановича Турчанинова**. Когда довели их до Твери, кандалы кн. Сибирскому и Турчанинову протерли ноги до костей; комендант в Твери, ген.-маиор Дибич, отец фельдмаршала Дибича, приказал снять кандалы с арестантов и отправил из Твери на повозке, за что и был выключен из службы.

Какое сделали кн. Сибирский и Турчанинов преступление? Нарушение  в чем либо присяги? Утратили, похитили казну государственную? Нет, ничего такого Сибирский и Турчанинов не учинили. Преступление их было в том, что в продолжение нескольких недель лили большие дожди, отчего дороги сделались непроезжими, во многих местах чрез реки мосты были разрушены и отправленные транспорты с аммунициею в полки не могли прибыть в места назначения в определенный по маршруту срок. Хлябий небесных нельзя (покарать), высоко и далеко стоят, князь же Сибирский и Турчанинов были под руками». (А.М. Тургенев)
  ______________

* Князь В.Ф. Сибирский, генерал от инфантерии был обвинён в утверждении для заготовляемых вещей образцов, несходных с высочайше одобренными, лишён был, по докладу генерал-аудитора, всех чинов, дворянского звания и знаков отличия и в марте 1800 отправлен в ссылку; но при Александре I C. всё потерянное получит назад.

** Турчанинов - была распространённая фамилия, об указанном Василии Ивановиче сведений нет, если только мемуарист не перепутал имя-отчество. Так, например, на П.П. Турчанинова  (1776—1839) в 1800 г. подан рапорт, что во время пребывания его полка в Англии зимой 1800 г. Турчанинов распускал «р а з н ы е  пасквильные и вредные про генералов и штаб-офицеров слухи, совсем не соответствующие чести и поведению ни одного имени моего полку и про других». Т. посадили под арест. Однако Павел I наложил высочайшую резолюцию: «С и е  дело о с т а в и т ь». Не будучи под властью вспышки гнева, Павел не любил не подтверждённых свидетелями доносов.
_________
 
НИКОГДА  НЕ ПОКАЗЫВАТЬСЯ  НА  ГЛАЗА! В мемуарах фрейлины В.Н. Головиной есть забавная история про Петр Ивановича Турчанинова (1746 — после 1823), генерал-поручика, в 1778 правителя канцелярии Г.А. Потемкина; в 1791-1793 статс-секретаря императрицы Екатерины II:

«С р е д и  различного рода перемен, высылок и повышений, бывших в это время (В 1786 г.), случались довольно забавные истории. (П.И.)Турчанинов* был секретарем Императрицы Екатерины, и ему также был поручен надзор за ее частными занятиями. Это был маленький человек, такой гибкий, что он казался от этого еще меньше. Когда Императрица Екатерина отдавала ему приказания, прогуливаясь в саду Царского Села, он так сгибался из уважения, что Ее Величество, не будучи высокого роста, принуждена была нагибаться, чтобы разговаривать с ним. Про него ходил слух, что он набивал свои карманы.

Я  н е  з н а ю, насколько это было правдой, только Император Павел проявил сильную ненависть к нему, чего никто не мог предвидеть, потому что слишком мало было между ними случаев соприкосновения. Он приказал ему уехать из Петербурга и никогда больше не показываться на глаза. Турчанинов так хорошо исполнил приказание, что никто не видал, как и когда он уехал. Его не видали ни у одной заставы. Никто не знал, куда он направился, и с этого момента о нем больше не слыхали в Петербурге». (Фрейлина В.Н. Головина "Мемуары")
  ____________

*Пётр Иванович Турчанинов (1746 — после 1823) — генерал-поручик. Со вступления на престол Павла I Турчанинов жил в своём имении в Белоруссии, где в 1823 году посетил Александр I, после чего Турчанинов скончался... Так испугался императора Павла I, что не вынес посещения его сына - императора Александра Павловича ?!

П р и м е ч а н и е: стандартную фразу ещё не самым крутым образом разгневанного императора Павла "н е  с м е т ь  показываться на глаза" - слишком "крутые" исполнители могли трактовать в им нужных целях. Но чаще всего через день другой выгнанный мог быть возвращён на свое старое место. Что касается Турчанинова, то он, видимо, струсил, напуганный при дворе Екатерины анекдотами о жестокости Павла Петровича. При этом нечистая совесть тоже могла преувеличить ожидаемые ужасы.
             

ВОЗЗВАНИЕ  К  МИЛОСЕРДИЮ. «З д е с ь  я  расскажу об одном случае, оставившем во мне самое приятное воспоминание. На Ревельский магистрат была подана жалоба, обвинявшая его в растрате городских доходов. Павел, по первому впечатлению, приказал... поступить с виновными членами магистрата по всей строгости законов.

Многие сенаторы взглянули на этот указ, как на уже высочайшее утвержденное решение дела, так что нам оставалось лишь исполнить необходимые формальности. Я был сильно против такого взгляда и утверждал, что государь вверил производство этого дела нам и приказал поступить против членов магистрата со всей строгостью в том случае, если они окажутся виновными...

 Доклад был составлен таким образом, чтобы действовать не только на милосердие государя, но и на чувство справедливости. При случае, когда Павел говорил со мною по поводу текущих дел в сенате, я решился сказать ему прямо:
- Завтра 3 департамент будет взывать к милосердию и справедливости В.В.
– За кого?
– За несчастных членов Ревельского магистрата, которые виноваты скорее по формальным причинам, чем по существу.
– Магистрат должен соблюдать формальности.
– Просим милосердия Вашего Величества!

 Я был взволнован. Государь смотрел на меня пристально.
– Итак вы не признаете здесь злой воли?
– Нет, В.В.
– Хорошо, продолжал он удаляясь, посмотрим. - на другой день все получили прощение». (К. Гейкинг)
*           *              *

ЖАЖДА  СПРАВЕДЛИВОСТИ. «К а к  с и л ь н о  было в государе желание поступать с каждым по справедливости, показывает следующий случай. Однажды утром – это было, кажется, 10 ноября, меня будят в 6 часов и передают собственноручное письмо государя. Я вообразил, что дело очень важное, поспешно распечатал, посмотрел на подпись: "Павел". Вот что гласило письмо: «"о с п о д и н  тайный советник Посылаю вам несколько бумаг по жалобе бригадира Подлацкого на майора Гермейера и объяснение последнего. Поручаю вам разобрать их взаимные обвинения и постановить решение по закону. Благосклонный к вам Павел".

Дело оказалось не важным, но запутанным. Я скоро разрешил его и когда доложил о нем непосредственно государю, он казался очень довольным. Не могу понять, почему Е.В. заинтересовался этими двумя никому неизвестными лицами. Но этот случай доказывает, с каким усердием Павел старался водворить законность».(Карл Гейкинг)
 _________________________________________________
                ____________________________________________________
               

               Н*О*В*Ы*Й     Д*В*О*Р*Ц*О*В*Ы*Й     Э*Т*И*К*Е*Т.

ИМПЕРАТОР  ПРИКАЗАЛ  ВАМ СДЕЛАТЬ  ВЫБОР! Начавший службу при Екатерине II курляндский дворянин барон Карл фон Гейкинг снискал также расположение и наследника престола Павла Петровича. При отъезде Гейкинга на службу в Митаву в 1795 г. (Гейкинг был назначен президентом Курляндской гражданской палаты и получил чин статского советника) Великий князь Павел подарил ему украшенную бриллиантами цепочку для часов.  Воцарившись, Павел I вызвал Гейкинга на службу в Петербург:

 « - Их Величества поручили мне поздравить вас с радостным для вас приездом барона. Император примет его завтра утром. Будет не худо... если вы пораньше зайдете к генерал-прокурору – только до 8 часов...
– Да, сказал кто-то из присутствующих, в Петербурге все переменилось. Теперь встают рано и в 11 часов все расходятся по домам.

До 8 часов я был уже у князя. Его приемная была уже полна. Я приказал доложить о себе и через несколько минут входил уже в кабинет.
Князь Алексей Куракин – красивый мужчина. Живые глаза, большие черные красиво расположенные брови придавали бы ему суровый вид, если бы это впечатление не смягчалось подкупающими манерами и вежливостью. Придя в кабинет, я передал ему рекомендательное письмо от Палена.

– Вам барон это письмо совершенно не нужно. Император много говорил о вас сам. Он приказал мне сегодня вечером доставить вас ко двору и представить Их Величествам. Это дает вам право присутствовать на малых выходах и кушать вместе с императором. К этой милости государь присоединяет и другую: он предоставляет вам право свободного выбора более крупного поста, чем тот, который вы теперь занимаете.

– Я слишком глубоко тронут милостями Е. В., чтобы выразить вам, князь, всю мою признательность. Моя жизнь и деятельность принадлежат моему государю. Пусть он решит мою судьбу.
– Но ведь император п р и к а з а л  вам сделать  в ы б о р. Я не смею дать ему неопределенный ответ. О н  этого не л ю б и т». (Карл Гейкингг. Дни императора Павла. Записки курляндского дворянина)

Павел I желал бы, чтобы ему служащие сами расценивали свои склонности и возможности: взявшись за свое дело, его лучше и исполняют?! Но как показала практика, придворные в большинстве не были готовы к такому обороту дел: ответственная свобода мышления не одним поколением вырабатывается. И сам император в данном случае не вполне был готов действовать последовательно: подозрительность помешала.  Среди большинства дворянской "массы" новый император едва ли ни был вынужден возвышать достоинство власти другим путём.
       

ДОСТОИНСТВО  ВЛАСТИ. «Ч т о б ы  возвысить... достоинство монархической власти, которое, по мнению Павла, унижено было в царствование его матери в глазах высшего дворянства, император... установил во дворце строжайший этикет, которому должны были подчиняться все без исключения, и малейшее уклонение от которого несло строжайшее взыскание... Мужчины и дамы преклоняли колени перед императором и целовали ему руку; в его присутствии все соблюдали строгое молчание».
 
«Н а х о д и в ш и е с я   при дворе лица постоянно испытывали боязнь каким-либо неумышленным нарушением этикета прогневать императора. Оттого на придворных собраниях, при Екатерине столь весёлых... легла печать уныния и скуки». (Шумигорский Евг.; 1754-1801. Император Павел I. Жизнь и царствование)

«С к о л ь к о   п р и д в о р н ы х  оказалось под запретом за несоблюдение этих требований, — больше из замешательства, конечно, чем из злого умысла! Скольких придворных постигла такая же участь за то, что они пытались сохранить остаток изящества! Однажды в воскресенье, после обедни и во время приема, один из флигель-адъютантов, получив на ухо приказание от императора, взял князя Г. под руку, отправился с ним во внутренний двор, велел караулу выйти под ружье и перед фронтом и окнами двора, откуда на эту сцену смотрели император и вся его свита, заставил его сесть на барабан и приказал барабанщику его причесать». (Ф.Головкин)
   *      *      *

ГРОМКОЕ  МОЛЧАНИЕ  600  ЧЕЛОВЕК. «В х о д  ко двору, считавшийся раньше большим отличием, был теперь предоставлен стольким лицам, что прием у Его Величества превратился в какое-то сборище. Все присутствующие допускались к целованию руки и по два проходили мимо государя и государыни; а... обер-гофмаршал и церемониймейстер, которые напоследок сами удостаивались этой чести и несли ответственность за шум и неловкости, проявляемые всем этим народом.

О т   с т р а х а  люди, с приближением момента целования руки, цеплялись друг за друга, а потом извинялись друг перед другом; в то же время другие приготовлялись к этой чести и громко сморкались, так что от всей этой толпы доносился шум, который приводил императора в ярость. То он нам приказывал учить других, как они обязаны вести себя перед ним, то, выходя из терпения от недостаточного успеха наших увещаний... он восклицал своим гробовым голосом: "Т  и ш е!" — что заставляло бледнеть наиболее храбрых.

 Я помню, что однажды, когда я заканчивал церемонию, целуя ему, в свою очередь, руку, он довольно добродушно заметил, как странно, что нельзя заставить людей почтительно относиться к такому случаю. Думая, что он в хорошем расположении духа, я ему ответил: "В а ш е  Величество, к сожалению нет ничего более шумного, как молчание шестисот человек"» (граф ф. Головкин)
  *         *         *

ПРИДВОРНЫЕ   ПАЯЦЫ. Введённый новый этикет был ничто перед тем, что готовы были совершить придворные! «К о г д а  похоронные церемонии (по Екатерине II) окончились, был получен приказ явиться ко двору для представления... Трусы и трусихи решили, что надо целовать руку Императора, падая ниц, что мне показалось очень странным (значит это не приказ самого Павла!). Император и Императрица появились, и курбеты начались так быстро, что Император не успевал поднять этих картонных паяцев. Я была возмущена этим.

К о г д а  дошла очередь до меня, я поклонилась, как всегда, и собиралась взять руку Императора, который быстро отдернул ее. От этого быстрого движения он так звучно поцеловал меня в щеку, что рассмеялся. Он сильно уколол меня своим подбородком, который он, вероятно, не брил в тот день. 

Я была слишком огорчена тогда, чтобы почувствовать смешную сторону этой сцены. Старые дамы бранили меня, что я не последовала их примеру. Я отвечала им, что никогда не может быть уважения большего, чем мое к Императрице Екатерине, но что я никогда не валялась на земле перед ней и что я не могла и не должна была делать этого перед ее сыном. Я не знаю, быть может, они почувствовали справедливость моего убеждения, но только преклонения прекратились».(Фрейлина двора В.Н. Головина)
                 

ЗА  ЧТО  ВАМ  МЕНЯ  БЛАГОДАРИТЬ?  О нелепом  этике нового двора пишу, в основном, мемуаристы привыкшие к этикету двора Екатерины II. А вот приехавший из Риги барон Гейкинг ничего особенного в новом этикете не находит. Благоволивший к Гейкингу в бытность цесаревичем император Павел вызвал его из Риги в Петербург:

«- И м п е р а т о р... приказал мне (генерал-прокурору князю Алексею Куракину)сегодня вечером доставить вас ко двору и представить Их Величествам. Это дает вам право присутствовать на малых выходах и кушать вместе с императором. К этой милости государь присоединяет и другую: он предоставляет вам право свободного выбора более крупного поста, чем тот, который вы теперь занимаете.
– Я слишком глубоко тронут милостями Е.В., чтобы выразить вам, князь, всю мою признательность. Моя жизнь и деятельность принадлежат моему государю. Пусть он решит мою судьбу.
– Но ведь император приказал вам сделать выбор. Я не смею дать ему неопределенный ответ. Он этого не любит.

В е ч е р о м  во внутренних покоях я встретил очень мало лиц и мое появление заметно произвело сенсацию. Понять не могли, каким образом провинциал получил право присутствовать на малых выходах, не будучи зачислен в третий класс или прямо в придворное звание.

Князь Репнин перед этим смотрел на меня сверху вниз. Теперь он, поговорив сначала с генерал-прокурором, направился прямо ко мне и наговорил всяческих любезностей. Я отвечал вежливо, но довольно сухо. Он становился все любезнее и после нескольких банальных фраз спросил дружеским тоном:
– Позвольте барон, узнать, почему император призвал вас?
– Не знаю, право, князь, через полчаса это, вероятно, будет известно.

...Из кабинета вышел князь Куракин. "П о й д е м т е  к Их Величествам, – сказал он мне. – Вы должны преклонить колена и поцеловать руку сначала у императора, затем у императрицы".

В глубочайшем молчании и более чем с почтительным выражением лица вступили мы в зал, где была вся вкупе императорская семья. Император находился недалеко от двери, через которую мы вошли. Каждый делал глубокий поклон и отходил влево, чтобы дать место следующему. Войдя со мною, князь Куракин отвесил низкий поклон и назвал меня. Я опустился на колени, чтобы поцеловать руку императора, но он быстро поднял меня, обнял как обыкновенно, и только что я хотел поблагодарить его, сказал:
- За что вам меня благодарить? Я еще ничего для вас не сделал, – прибавил он, взяв меня за руку. – Теперь я вас удержу и вы от меня не ускользнете...». (Записки Карла фон Гейкинг)
 
 
ВЕК   БЮРОКРАТИИ.  С 7 ноября 1796 года введено Павлом Петровичем, что приехавший в Петербург генерал-губернатор или губернатор нередко живал месяц,  два и три, ожидая дня, когда дозволено будет ему представить себя государю, и представление бывало не в кабинете, а в зале, где всех представляют.

 Государь, выходя из внутренних апартаментов, изволил обходить в полукружии поставленных к представлению; обер-церемониймейстер, следуя с боку у Павла Петровича, несколько выдавшись вперед, читал имена стоявших по порядку, как солдаты стоят по ранжиру во фронте. Павел Петрович одним, во изъявление высочайшего всемилостивейшего благоволения, при услышании имен их, соизволял улыбаться; услышав наименование других, благоволил всемилостивейше отвращать от них высочайшие взоры свои. Разговора ни с кем не вел....

Относительно дел, не токмо с государем, да и с министром, с 1797 года по 1800 г. разговора не существовало. "Извольте подать докладную записку" – был общий ответ министров на все словесные доклады.

В е к   б ю р о к р а т и и! Докладная записка не бывала обыкновенно прочтена министром (1796—1800 гг.), но препровождалась по принадлежности для соображения, извлечения и составления докладной записки г. министру в департамент. Директор департамента, получив докладную записку губернатора, или отношение генерал-губернатора, поданный министру, передавал ее по принадлежности и разделению предметов начальнику отделения. Начальник отделения сдавал докладную записку начальнику стола. Здесь первоначально начиналось прочтение и обсуждение докладной записки или отношения.

И всегда, а не иногда, начальник стола... знал прежде, полнее, яснее и основательнее о чем представлено у отделения начальника, директора и министра, который, т. е. министр, по распределению производства дел никогда и ни о каком деле полного, ясного и основательного понятия иметь не мог (1796-1800 гг.). Все искусство столоначальника заключалось в том, чтобы сделать сокращенное из записки извлечение. Превосходство начальника отделения состояло в том, чтобы из сокращенного извлечения, извлеченного столоначальником, извлечь сокращенную эссенцию.

Вся гениальность директора департамента ознаменовывалась тем, чтобы из сокращенной эссенции вытянуть квинт-эссенцию, т. е. описанные на 20-ти листах обстоятельства превратить в 5—6 строчек. В сем кратком извлечении представлялась записка г. министру и от него препровождалась к статс-секретарю, для поднесения на высочайшее благоусмотрение государя (1796—1800  гг.).

Таким образом Голиаф превращался в пигмея, нередко в таракашку или, лучше сказать, в постепенных сокращениях и извлечениях так бывало далеко отойдут, уклонятся от настоящего существа дела, изложенного в докладной записке... что, наконец, по утверждении высочайшею волею поднесенного доклада, не знают как его привести в исполнение. Это... часто и весьма часто совершалось (в 1796—1801  гг.)». (А.М. Тургенев)
 

ТЯГОСТНАЯ   ОБЯЗАННОСТЬ  ГОСУДАРЯ - ИЗУЧЕНИЕ  ЛЮДЕЙ.  «У т в е р ж д а л и, что, когда государь был в дурном расположении духа, не следовало ему попадаться на глаза под опасением за честь и свободу. Это была низкая клевета, как я  в том убедился из неоднократного собственного опыта. Наблюдения мои внушили мне доверие к характеру государя, и я полагаю, что некоторая скромная смелость и прямой взгляд спокойной совести никогда не были ему неприятны. Только робость и застенчивость перед ним могли возбудить его подозрительность, и тогда, если к этой подозрительности присоединялось дурное расположение духа, он в состоянии был действовать опрометчиво.

П о э т о м у  я  поставил себе за непременное правило никогда не избегать его присутствия, и, когда я с ним встречался, непринужденно останавливался и скромно, но прямо смотрел ему в глаза. Не раз случалось со мною, когда я находился в одной из его комнат, что лакеи вбегали впопыхах и кричали как мне, так и другим, что император идет, и что мы должны поскорее удалиться. Обыкновенно исчезала большая часть присутствовавших, часто даже все; я один всегда оставался. Государь, проходя мимо меня, иногда просто кивал мне головою, но чаще всего обращался ко мне с несколькими милостивыми словами.

Я именно помню, что в одно утро со мною был подобный случай и что обер-гофмаршал сказал мне потом: "В ы  м о ж е т е  похвалиться своим счастьем: государь был сегодня в самом дурном расположении духа" .

Я улыбнулся, потому что убежден, что это счастье выпало бы на долю каждого, у кого сияла бы в глазах чистая совесть. Но из тех, которые обыкновенно приближались к нему, редкий человек мог скрыть свое коварство: к ногам его повергалась одна лишь корыстолюбивая, всегда косо смотрящая подлость; все это притворство не могло, конечно, не казаться противным этому прямодушному человеку, и невольно вспыхивало его негодование. Самую тягостную обязанность для государя составляет изучение людей, потому что оно приводит к презрению человечества». (Записки Августа Коцебу)
       

ОБЕД  С  ИМПЕРАТОРОМ.  «И м п е р а т о р  обменивался словами то с тем, то с другим. Императрица села за бостон с князем Репниным, вице-канцлером Куракиным и графом Николаем Румянцевым. Она сидела на софе, по правую руку от нее находился император, рядом с ним на кресле сидел великий князь Александр, немного далее наследник Константин, а затем все остальные по рангу. Взрослые княжны были по другую сторону матери, с г-жей фон-Ливен вокруг круглого стола, занимаясь разным рукоделием.

И м п е р а т о р  один вел беседы: ему отвечали просто или сообщали подробности того, о чем он спрашивал. Но разговор вращался на довольно безразличных вещах... Ни один иностранный посол не имел доступа к этому маленькому кружку. Усевшись на места, все старались не двигаться, и это натянутое состояние было прервано лишь возгласом, что обед готов. Стол был накрыт приборов на двадцать: на 9 членов императорской семьи и дежурных придворных, 2–3 иностранца и 5–6 лиц, имевших право присутствовать на малых выходах.

После стола все вышли в соседнюю комнату, где император еще раз сказал с каждым несколько слов. Затем он приблизился ко мне (к барону Гейкинг) с тем обаятельным выражением лица, которое так противоречило всей его внешности, когда он бывал в раздражении, и очень любезно заговорил со мною. Я остался совершенно очарованным им. Каждый старался оказать мне какую-нибудь любезность.

В ы, к о т о р ы е   хорошо знали Павла за два первые годы его царствования, скажите, разве не было у него чувствительного сердца, благожелательства, просвещенной души? Если он бывал несправедлив, то разве это не вытекало из его слишком сильной любви к правосудию, и разве всегда, когда у него слагалось убеждение, что он ошибся, не выказывал он мужества, исправить эту ошибку? Но низкие льстецы, люди, которые живут на счет правды, испортили эти добрые задатки и мало-помалу заглушили зерно его добродетелей, потворствуя ему во всех пороках». (Записки Кала Гейкинг)
      

ОРДЕНСКИЕ  ПЛАТЬЯ.  «П р и   и м п е р а т р и ц е  Екатерине два ордена, т. е. Андреевский и Александровский, имели свои орденские платья: первого - была мантия зеленого бархата с глазетовым серебряным воротником, камзол и нижнее платье из такого же глазета, и цепь сего ордена надевалась на шею, круглая шляпа черного бархата с белыми вокруг тульи перьями; второго -- платье отличалось только тем, что мантия была красного бархата. Императрица в сии праздники обедала с кавалерами сих орденов.

   Император Павел, сверх того, учредил еще три кавалерские праздника: первый -- Св. Иоанна Иерусалимского 24 июня, второй - ордена Св. Анны 3 февраля и третий - праздник всех орденов в день Св. Михаила 8 ноября. Анненский орден имел платья по классам, которых тогда было три: первый лента через плечо со звездою, второй крест на шее, а третий на шпаге; платье вообще было: мантия пунцового бархата с золотым глазетовым воротником, шляпа круглая из такого же бархата, на одно поле поднято, сверх которого приколоты были пунцовые перья, 1-й класс имел мантию до каблука и на шляпе три пера; 2-й - мантию до половины икры и на шляпе два пера; а 3-й - мантию до колена и на шляпе одно перо. Ордена Св. Иоанна Иерусалимского платье состояло из сюпервеста* черного бархата с большим мальтийским крестом спереди и сзади...

   В кавалерские праздничные дни император всегда сам бывал в процессии, которая собиралась в зеркальной комнате, а кавалеры шли по два в ряд - младшие впереди - в большую придворную церковь и обратно. Его величество всегда был в церемонии в императорской короне и в далматике».(Записки Е.Ф. Комаровского)
___________

*Су-пер-вест (военн. истор.) - имитирующая внешний вид рыцарских лат короткая суконная безрукавка без воротника, с круглым вырезом для шеи, с вырезами в виде лепестков ниже пояса, составлявшая часть парадной формы конных гвардейских полков и орденской одежды некоторых орденов (в России 18 — начала 20 вв.)
___________________________________________________
                ______________________________________________


ПАВЕЛ I   И  НИЗЛОЖЕННЫЙ   КОРОЛЬ  ПОЛЬСКИЙ. При дворе Екатерины II Сплетни называли Станислава Понятовского одним из "кандидатов" в отцы Вел. кн. Павлу Петровичу. Императрица мать эти сплетни - как ни странно!- поощряла. Следствием чего и является  а н е к д о т. Вступив на престол, Павел предложил убежище, всем попавшим в тяжёлое положение коронованным особам и папе Римскому:

 «К о р о л ь польский воспользовался великодушным предложением Павла и был принят по-царски. Интимность обращения с ним императора, однако, со второго же дня стала тяготить короля. Последний мне сам рассказывал, что император, со слезами на глазах и целуя ему руки, просил его сознаться, что он его отец; но что он не мог этого сделать, так как сам был уверен в том, что это неправда.

Тогда император, придававший большое значение такому происхождению, в которое он твердо верил, переменил тон и стал требовать по этому поводу страшных для него подробностей. Король не поддавался и старался ему доказать, вескими доводами что он имеет полное основание считать себя сыном Петра II; но Павел несколько раз, с непонятною настойчивостью, говорил о последнем, как о человеке, преданном спиртным напиткам и неспособном царствовать.

 Понятовского: «В е л и к а я  и благая мысль занимала императора в конце (1796) года, а именно: собрать под сенью своего трона всех монархов, свергнутых с престолов. Он предложил всем им неприкосновенное убежище у себя. Даже папе было предложено приехать в Петербург, но его преклонный возраст, резкая перемена климата, неудобства искать приют в лоне Церкви, считавшейся, с католической точки зрения, схизматической — все это говорило против... Он тогда еще не предвидел жестокого обращения, которое его ожидало в будущем (Наполеон захватил Рим и пленил папу Пия VI в 1798).

 Один только король польский воспользовался великодушным предложением Павла и был принят по-царски. Интимность обращения с ним императора, однако, со второго же дня стала тяготить короля. Последний мне сам рассказывал, что император, со слезами на глазах и целуя ему руки, просил его сознаться, что он его отец; но что он не мог этого сделать, так как сам был уверен в том, что это неправда.

Т о г д а  император, придававший большое значение такому происхождению, в которое он твердо верил, переменил тон и стал требовать по этому поводу страшных для него подробностей. Король не поддавался и старался ему доказать, вескими доводами что он имеет полное основание считать себя сыном Петра II; но Павел несколько раз, с непонятною настойчивостью, говорил о последнем, как о человеке, преданном спиртным напиткам и неспособном царствовать». (Ф. Головкин) - едва ли Понятовский пускался в такие опасные речи с известным придворным острословом и сплетником.
 *          *          *
 
«Ф е в р а л ь  1797 года был отмечен приездом польского короля. Одним из первых дел Императора по восшествии на престол было освобождение всех поляков, заключенных в Петербурге за защиту своего отечества. Несчастный Понятовский, живший почти пленником в Гродно, был приглашен Государем в Петербург и там великолепно им принят. Ему предложили сопровождать двор в Москву, чтобы присутствовать там на коронации (Павел Петрович вместе с супругой короновались -5 (16) апреля 1797 года, в первый день Пасхи)...» (В.Н. Головина) Присутствовал Понятовский на всех церемониях коронования Павла в королевской мантии: Вроде как брат у брата. Но отношения скоро испортятся.
  *          *            *

ПРИКАЗ  ИМПЕРАТОРА - ЭКС-КОРОЛЮ. Во время коронования Станислав Понятовский в королевской мантии находился на балконе за эстрадой, где происходило коронование: «В с л е д с т в и е   усталости, или... по той причине, что он не усматривал в этом ничего особенного - он (Понятовский) сел. Но император... резким тоном велел ему передать приказание встать, что и было исполнено Нарышкиным... в не менее резкой форме» (Ф. Головкин. Двор и царствование Павла I).

Смягчив присущие предыдущему мемуаристу резкости изложения, как раз получим фразу: «Ж е л а я  поддержать монархический принцип... и побуждаемый рыцарским чувством Павел вызвал из Гродно в Петербург развенчанного польского короля Станислава Августа Понятовского, поселил его в Мраморном дворце, велев оказывать ему королевские почести. Но когда этот несчастный король, страдавший подагрой, вздумал присесть на одном из дворцовых приёмов, то получил от императора через камергера повеление встать». (Шумигорский Евг. Император Павел I. Жизнь и царствование)

Впоследствии Павел охладел к экс-корлю Польскому и даже подозревал в создании оппозиционного правительству кружка. Павел сказал: «"Т а м  (у Понятовского) образовался кружок ничего не делающих тунеядцев, которые забавляются тем, что все критикуют и анализируют. Я не хочу, чтобы польский король забывал, чем он мне обязан"  Эти слова император произнес очень громко, так что они были слышны... многим...» (Е.Ф. Комаровский)
________

КОРОЛЕВСКИЕ  ПОХОРОНЫ.  Во имя монархического принципа в 1798 году в Петербурге умершему Станиславу Понятовскому устроят по королевски пышные похороны: «В н е з а п н о  скончался от удара король польский и император приказал похоронить его со всеми почестями, подобающими коронованному лицу. Страстно любя всякие церемоний, он приказал архиепископу (Сестренцевичу) служить со всею пышностью, которая допускается по обрядам католического вероисповедания...

Тело Станислава-Августа восемь дней покоилось на катафалке в Мраморном дворце под балдахином. Кругом были расположены знаки его королевского достоинства. Лица пяти первых классов должны были дежурить при гробе и сменять друг друга...» (Карл Гейкинг)
    

ПАВЕЛ I И  МАЛЕНЬКИЙ  АЛЕКСАНДР  ПУШКИН. Во время царствования Павла I этикет должны были соблюдать все - дети дворян тоже. Если же ребёнок был слишком мал, то ответственность за соблюдение этикета возлагалась на воспитателей. На эту тему есть анекдот о встрече Пушкина с императором.

Осень и зиму 1800 семья Пушкиных жила в Петербурге в Соляном переулке - довольно близко от Михайловского замка. Однажды на прогулке в Летнем саду* няня Арина Родионовна с маленьким Сашей Пушкиным встретили государя Павла Петровича. Няня не успела снять шапочку или картуз с дитяти, как положено было по этикету. Государь подошел к няне, разбранил за нерасторопность и сам снял шапочку с ребенка.

Тридцать три года спустя - 20-22 апреля 1834 г. Пушкин напишет жене: "В и д е л  я трех царей: п е р в ы й  велел снять с меня картуз и пожурил за меня мою няньку. Второй меня не жаловал; третий хоть и упек меня в камер-пажи под старость лет, но променять его на четвертого не желаю; от добра добра не ищут..."
  _________

*Сам Пушкин указывает - Юсуповский сад, но это едва ли возможно: слишком далеко для прогулок полутора годовалого ребёнка. Рассказавшие Пушкину об этом происшествии няня и родители, вероятно, ошиблись.
         ____________________________________________________
                ________________________________________________________


С*Т*Р*А*Н*Н*Ы*Е   УКАЗЫ   ГРАЖДАНСКИЕ.  Дворцовый этикет дополнялся странными приказами для всех граждан. Так петербургскому генерал-губернатору  Н.С. Свечину в разное время указано "О б ъ я в и т ь  к исполнению под угрозой тяжких наказаний следующие приказы императора":

- В 1798 ГОДУ. З а п р е щ а е т с я  - являться в маскарад без масок(маскарад - так маскарад! Ещё не известно, что у некоторых пригляднее: лицо или маска?..) Запрещалось и не являться в назначенный государем маскарад даже по причине траура: за не явившимся указанным лицом отправляли полицию (раз назначено, - все обязаны развлекаться!)

- З а п р е щ а л о с ь - носить фраки и жилеты, башмаки с бантами, низкие сапоги а также высокие галстуки; з а п р е щ а л о с ь - носить шубы всем состоящим в службе и отставным офицерам (чтобы не были на зверей похожи, вероятно); запрещение стёганных шапок. (Не знаем, как это прокомментировать...)

- Р а з р е ш е н и е - ездить по городу на дрожках (до этого их запретили).
   *         *          *
 
В 1799 ГОДУ. З а п р е щ а е т с я - танцевать вальс (от этого легкомыслие развивается); носить короткие локоны и тупей (взбитая надо лбом чёлка), свешивающийся на лоб (чтобы полиция видела бегающие глаза злоумышленников, надо думать!); Дамам воспрещается надевать через плечо пёстрые ленты похожие на орденские (нечего мужчинам подражать!);

- Д о л ж н ы  молодые люди всюду снимать шляпу перед старшими (похвально!); маленькие дети н е  д о л ж н ы  появляться на улицах без надзора (совершенно верно!); цветочные горшки могут стоять на окнах только за решёткой (горшки не сознательные, - не ровён час упадут!).

- Н и к т о  н е  д о л ж е н   носить бакенбардов (хорошо, что Гоголь этого не видел!);
- Н е  д о л ж н ы - кучера и форейторы не должны  кричать при езде (в современном изложении - таксисты и водители частники под страхом тумаков не должны врубать бум-бум музыку!);

- З а р е щ а ю т с я - цветные воротники и обшлага (что бы император сказал о нынешних модах!?); женщинам  в о с п р е щ е н о  носить синие юбки с белыми блузами с открытым воротом (нечего англоманию разводить!).

- Д о л ж н ы  в театрах соблюдаться тишина и порядок (жаль, что Павел I не запретил искажение классических пьес лет на 500 вперёд!); Все ремесленники  д о л ж н ы  соблюдать срок, если берут заказ (правильно!); Каждый отъезжающий д о л ж е н быть три раза назван в газетах (а то ещё передумает, мерзавец!).
   *        *       *

В 1800 ГОДУ. - Д о л ж е н  - При проезде Императора каждый едущий или идущий  д о л ж е н  останавливаться (иначе никакого почтения не будет!);

- З а п р е щ е н и е   рукоплескать в театре, пока император не подаст к тому знака (а когда императора случайно нет в театре,тогда как?..); кто имеет ордена (обычно носили на мундирах) на шинели, шубе и т.п. должен надевать звёзды (какого размера и цвета?.. с портретом владельца или без?..)

- Н е   д о л ж н ы - общественные собрания не должны называться клубами (сначала клуб, потом - заговор, следом - и революция!);
- Никто не д о л ж е н  играть в запрещённые игры (интернет-ужастики срочно в список включить!);

- Дворовые собаки  н е  д о л ж н ы  выпускаться на улицу, а остальные  д о л ж н ы  носить особые значки (вот когда началась карьера пэт-шопов!);
- Ни один портной  н е   д о л ж е н шить мундиров с высокими воротниками (в них, наверное, за горло неудобно хватать?..);

- Н и к т о  не  д о л ж е н  ездить цугом более чем в 2 или 4 лошади (во избежание пробок);
- Никто н е   д о л ж е н  ездить быстро и возить с собой курьера (сам пусть бегает, - полезно для здоровья!);
- Никто из гражданских чинов, состоящих на государственной службе н е  и м е е т   п р а в а носить ботфорты (туда казённые вещи и спиртное удобно прятать!);

- Р а з р е ш е н и е   гражданским  чинам носить лакированные сапоги (одно разрешение - таки есть!) (Из книги: Шиман Т. Брикман А.Г. Смерть Павла I. 1881. <с нашими весёлыми комментариями - в круглых скобках>)

"М ы  здесь живём, к а к  на к а т о р г е... Каждый день появляется какой-нибудь запрет. То дело идёт о шляпах, то о брюках. Не знаешь что и надевать" - жалуется граф Никита Панин барону Алексису Крюндеру. Полицейские на улицах срывали с прохожих круглые шляпы и разрывая их на куски, срезая полы фраков, сюртуков и шинелей. Даже племянник английского посланника Витворта, весьма элегантный молодой человек, не избег этой участи.
  *       *        *

БЛАГОДАРНОСТЬ  ЗА   КРАСОТУ. Бывали, однако, и благодарственные приказы: княжна Наталья Фёдоровна Шаховская (с 1802 г. в замужестве Голицына) фрейлина Великой Княгини Елизаветы была очень красива, и Император заметил ее. Однажды в 1787 г. в Петергофе во время парада он распорядился напечатать в приказе благодарность Великому Князю Александру за то, что при его дворце находится такая красивая фрейлина. Говорят, что прочих дам этот указ не особенно обрадовал.
                 

РАСПОРЯЖЕНИЕ  ОТНОСИТЕЛЬНО  ТЕАТРАЛЬНОЙ  ДИСЦИПЛИНЫ  ЗА 1800 ГОД. Это распоряжение заслуживает быть процитированным полностью: «Е г о   И м п е р а т о р с к о е  В е л и ч е с т в о  с крайним негодованием усмотреть изволил во время последнего в Гатчине бывшего театрального представления, что некоторые из бывших зрителей, вопреки прежде уже отданных приказаний по сему предмету, принимали вольность рукоплескать руками, когда Его Величеству одобрения своего изъявлять было неудобно, и напротив, воздерживались от плесканий, когда Его Величество своим примером показывали желание одобрить игру актёров. Равно и то, что при дворе его величества женский пол не соблюдает в одежде того вида скромности и благопристойности, приличного их званию и состоянию.

Е г о  В е л и ч е с т в о  относит все такие упущения... против нравственности духу своевольному и неблаговоспитанию, почему принуждённым нашёлся всему двору своему и гарнизону города Гатчины отказать вход в тетр и церковь (а церковь то какое отношение к театру имеет?!), кроме малого числа имеющих вход на вечерние собрания и, наказав удалением от своего присутствия в собраниях, в знак справедливого своего негодования (Его Величество) приказал соизволить сделать приглашение всему городу, для предосторожности жителей столицы. А дабы вследствие сего приглашения здешняя публика во время представлений театральных воздерживалась от всяких неблагопристойностей, как-то -

- стучать тростями,
- топать ногами,
- шикать и аплодировать во время пения или действия,- тем самым отнимая удовольствие у публики безвременным шумом, а потому его высокопревосходительство (уже не Император, но губернатор) предложил здесь в городе живущим объявить, что если и за каким-нибудь предлогом кто-нибудь осмелится вопреки выше писанному учинить, тот предан будет яко ослушник суду. К подлежащему сему исполнению к обвещению оного сего числа и впредь наблюдение сим приписываю. Сентября 25 1800 года». - из бумаг А.Я. Булгакова*. ("Русский архив" 1873 г. №7)
___________

НЕГОДОВАНИЕ Императора по поводу неблагопристойного поведения в театре понятно: испортили государю удовольствие. Государь пытается обращаться с театральной публикой как с нашалившими детьми: раз ребёнок себя сегодня плохо вёл, - взять на прогулку не его, а соседского мальчика. Но едва ли такое "воспитание" может побудить публику валить в театр... Случалось полиции и насильно зрителей сгонять, и проинструктированных с приплатой сажать с предосторожностями, чтобы о том не узнал государь Павел Петрович.
  __________

*Александр Яковлевич Булгаков (1781 —1863) — русский дипломат, с 1832 г. - московский почт-директор, сенатор и довольно беспринципный распечатыватель чужих писем (в том числе распечатывал письма Пушкина). С помощью этого увлекательного  хобби Б-в пополнял свою коллекцию материалов по истории светского общества. Есть мнение, что личность А.Я. Булгакова отразилась в образе гоголевского почмейстера в "Ревизоре".
 

ДУХ МЕЛОЧНОСТИ. «Д у х   м е л о ч н о с т и, нередко заставлявший его (Павла) нисходить до предметов, недостойных его внимания, мог происходить от двух причин: во-первых, от желания совершенно преобразовать старый двор своей матери так, чтобы ничто не напоминало ему об её временах; во-вторых, от преувеличенного уважения ко всему, что делал прусский король Фридрих П.

Павел полагал, что во время могущества князя Потёмкина военная дисциплина слишком ослабела, и что необходима неумолимая строгость, чтобы восстановить ее в. мельчайших подробностях. Вследствие сего снова введены были у солдат обременительные букли и косы.

Меня уверял один гвардейский офицер, что, когда полк должен был на другое утро вступать в караул, солдатам нужно было вставать в полночь, чтобы друг другу завивать волосы. По окончании этого важного дела, они должны были, дабы не испортить своей прически, до самого вахт-парада сидеть прямо или стоять, и таким образом в продолжение 36 часов не выпускать ружья из рук.

По той же причине отдан был приказ... относительно артиллерийских фурлейтов (фурлейт - обоз, вереница подвод). В русском языке сохранилось немецкое слово "фурман" (от него - фураж); но имели обыкновение и в множественном числе говорить "фурманы", покуда император Павел не приказал называть их "фурлейтами". Замечания достойно, что он издал этот указ в самый день своего коронования в Москве, когда, само собою разумеется, более важные предметы должны бы были его занимать.

Когда он вступил на престол, я находился в Ревеле, и очень хорошо помню, с каким любопытством распечатан был первый от него полученный указ: в нем определялась вышина гусарских султанов, и приложен был рисунок!».(Записки Августа Коцебу)
 *       *        *

ТАКОВЫ ЛЮДИ! «М н о ж е с т в о  мелочных  р а с п о р я ж е н и й, которые он (Павел)с упрямством и жестокостью сохранял в силе, лишили его уважения тех, которые не понимали ни великих его качеств, ни твердости и справедливости его характера. То были большею частью меры, не имевшие никакого влияния на благоденствие подданных, собственно говоря, одни только стеснения в привычках; и их следовало бы переносить без ропота, как дети переносят странности отца.

Н о  т а к о в ы  л ю д и: если бы Павел в несправедливых войнах пожертвовал жизнью нескольких тысяч людей, его бы превозносили, между тем как запрещение носить круглые шляпы и отложные воротники на платье возбудило против него всеобщую ненависть». (Коцебу)
________________________________________________________
                _________________________________________________
                ______________________________________ 


П*Е*Р*Е*Г*И*Б*Ы, П*Е*Р*Е*Г*И*Б*Ы!.  «С х в а т и в ш и  твердою рукою бразды правления, Павел исходил из правильной точки зрения; но найти должную меру трудно везде, всего труднее на престоле. Его благородное сердце всегда боролось с проникнувшею в его ум недоверчивостию. Это было причиною тех противоречащих действий, которые однажды один  шутник изобразил на рисунке, представлявшем императора с бумагою в каждой руке: на одной бумаге написано: ordre (меры), на другой: contre-ordre (контр-меры), на голове государя: desordre (беспорядок)». (Записки А. Коцебу)
  *      *        *

ТЫСЯЧИ  УКАЗОВ. «В  ч и с л е  т ы с я ч и   у к а з о в, следовавших одни за другим, был один столь необыкновенный, чтобы не сказать ненавистный, для высших классов и вместе с тем столь комичный по своим результатам что большинство обитателей столицы не имели возможности его исполнить и вследствие этого улицы опустели и в них разыгрывались маскарадные сцены. Этим указом было запрещено выходить во фраке и можно было появляться на улице не иначе, как в мундире, присвоенному по должности, и со всеми орденами, если таковые имелись. Круглые шляпы, панталоны, сапоги с отворотами — все это было строго запрещено и указ этот подлежал немедленному исполнению, так что у многих не хватило времени и материальных средств, чтобы исполнить его.

Одни были вынуждены скрываться у себя дома, другие появлялись на улицах, одетые, как кто мог: в маленьких круглых шляпах, переделанных наскоро посредством булавок в треуголки, во фраки, с которых сняли отложные воротники, а потом нашили на них клапаны, в панталоны, подобранные изнутри и прилаженные к коленям, с обрезанными кругом и напудренными волосами и с привязанной сзади косой. Иностранцы в особенности англичане, считали себя изъятыми от этого закона, но полиция обошлась с ними так круто, а власти обратили так мало внимания на жалобы... что они сочли более благоразумным подчиниться». (Ф. Головкин)
                ___________________________________________


ВОЙНА С  КРУГЛЫМИ  ШЛЯПАМИ.  Круглые шляпы считались символом Французской революции. «П е р в ы й  подвиг свой (новый порядок <при воцарении Павла I>) обнаружил объявлением жестокой, беспощадной войны злейшим врагам государства русского — круглым шляпам, фракам и жилетам! На другой день человек 200 полицейских солдат и драгун, разделенных на три или четыре партии, бегали по улицам и во исполнение (особого) повеления срывали с проходящих круглые шляпы и истребляли их до основания; у фраков обрезывали отложные воротники, жилеты рвали по произволу и благоусмотрению начальника партии, капрала или унтер-офицера полицейского. Кампания быстро и победоносно кончена: в 12 часов утром не видали уже на улицах круглых шляп... и тысяча жителей Петрополя брели в дома их жительства с непокровенными главами и в раздранном одеянии, полунагие.

Двери, ставни окон и все, что деревянное в строении выходило на улицу, было в одни сутки раскрашено в шахматы; вид сей и до сего времени (1848 г.) напоминают нам будки гауптвахт и фонарные столбы... мы, будучи вне опасности подвергнуться оскорблению полицейских солдат, смотрели в окно на героев полицейских, не скажу с удовольствием, но не могли удержаться от смеха!

В этом представлении мелодрамы являлись столь странные и карикатурные позы, что и одержимый тяжкою болезнью, увидев их, забыл бы свою боль тела и расхохотался. Один, лишенный шляпы, удостоенный изорвания фрака и жилета, в недоумении, что с ним сделали, ограждал себя знамением креста, которое и сохраняло пострадавшего от дальнейших и вящих оскорблений; вступивших же в спор и состязание с рыцарствующею полициею героев приветствовали полновесными ударами палкою.

 Жалобам не внимали, суда не давали, а из бока или спины награждения полученного не вынешь,— это такой формуляр, которого (никакая) власть не может выскоблить: что на спине или на боку оттиснуто, с тем и в могилу ляжешь». Таково было «усердное исполнение особого повеления». (Записки Александра Михайловича Тургенева. 1772-1863 // Русская старина, 1885. – Т. 47. - № 9. – С. 365-390).
__________

КСТАТИ  СКАЗАТЬ, - НЕ  БРАЛИ  ВЗЯТОК. В Записках А.И Тургенева чётко отражено чрезмерно рьяное исполнение приказов нового императора. И при всей нелюбви А.И. Тургенев сознаётся: «З д е с ь  кстати сказать, что с начала вступления Павла Петровича на трон в кабаках не подталкивали, в лавках не обвешивали и в судах не брали взяток. Все боялись кнута». Очень бы, знаете-ли, не худо ныне подобного каким-нибудь чудом достигнуть...
_________

МОДА  ПО ГОСУДАРЕВОЙ УКАЗКЕ. И, что Павла Петровича указ о военном преследовании круглых шляп ничем не отличается от некоторых указов Петра I:  «П о е л и к у  по Невской першпективе шатается множество о б о р м о т о в  бездельных в  ш т а н а х  гишпанских, полиции их брать и лупить кнутом нещадно, пока сии гишпанские штаны в обрывки полные не превратятся».

Петр регулировал длину кафтанов и исподнего белья. Он выпустил указ о том, как нужно правильно жениться. А ежели кто будет жениться не по правилам, тому вплоть до кнута и каторги: и жениху с невестой, и их родственникам. 20 000 местами довольно мелочных указов осталось после Петра I (слава богу, на проверку исполнения всех - не хватало проверятелей!) Думается, петровского времени мемуаристы тоже должны бы вопить от возмущения!

Екатерина II около 1790 вдруг взявшись искоренять придворную роскошь регламентировала роскошь употребляемых на дамские придворные платья тканей (п р е д с т а в и м, что про себя думали об этом придворные дамы!!!) и высоту дамских причёсок. От последнего, в первую очередь, горько плакала невестка императрицы и супруга тогда Вел. кн. Павла Петровича - Мария Фёдоровна, которая гордилась своими густыми очень длинными волосами. После указа волосы не укладывались в нужный размер причёски и их пришлось подрезать. Так что в вопросе предписывания подданным моды на фоне своих коронованных родственников Павел I ничем не выделяется.
   

СЛИШКОМ РЬЯНЫЕ ИСПОЛНИТЕЛИ ЦАРСКИХ УКАЗОВ. «Василий Алексеевич Плавильщиков знал уже об объявленной войне врагам отечества; ему сообщил эту тайну... Дмитриевский, который рано утром... видел собранное войско на истребление шляп и изуродование фраков и жилетов и слышал все... наставления, данные предводителям: наступать смело, действовать решительно, без пардона.

Плавильщиков давно уже послал слугу к театральному бутафору (покупщик всех потребностей для сцены) просить какой нибудь старой театральной трехугольной шляпы; если бы кто предложил 100,000 руб. за трехугольную шляпу, то и тогда не мог бы получить ее: во всех лавках, шляпами торгующих, и о заводе трехугольных шляп помысла не было. Слуга Плавильщикова замедлил... В тогдашнюю эпоху всякая безделица наводила беспокойство; но скоро мы услышали большое словопрепирание, крик и всегда сему сопутствующую брань. Мы... приложили уши к двери... и услышали следующий разговор:

С л у г а  Плавильщикова: „Да что вы за бестолочь, не пускаете меня в дом, где я живу; меня посылал мой господин вот за шляпою, видите вот она, он меня дожидается".

Н а ч а л ь н и к  когорты отвечал:
- Д а  х о т я  бы сам Гавриил митрополит тебя дожидался и тогда не пропущу; ты слеп разве, посмотри хорошенько буркалами, видишь дверь мажут, а мазать двери повелел государь и нам приказано до вечера все двери, ставни... фонарные столбы непременно вымазать в шахматы по данному образцу, а кто не вымажет назначенной лепорщи (пропорции), тому посулена стоика богатая — 500 палок на спину; так я такого сытного угощения не желаю и коли ты еще будешь нам мешать мазать, так я тебя так чупрысну по мордасу, что ты все звезды на небе пересчитаешь!
Василий Алексеевич закричал слуге:
- Что-ж делать, дожидайся пока окончат мазанье!

Через час спустя осада со входа к нам была снята и слуга... подал с ворчаньем Василию Алексеевичу засаленную и молью источенную шляпу, которая... валялась в углу бутафорской кладовой. Плавильщиков был очень доволен такой находке, да как и не быть довольным; что до того, что засаленный, грязный войлок на голове, да под покровительством его—голова цела, не отведут для житья каморки за Невой, в Петропавловской». (Записки Александра Михайловича Тургенева)

ИСТОРИЯ свидетельствует, что вместе со столбами перекрасить двери и ставни велел не император, а военный губернатор Н. Архаров - яркий образец самоуправства.
    

ПРЯМО  В  ГРЯЗЬ!   «Ф р а к и   б ы л и   з а п р е щ е н ы: носили мундир или французский кафтан, какие видим ныне на театральных маркизах. Жесточайшую  войну объявил император круглым шляпам, оставив их только при крестьянском и купеческом костюме. И дети носили треугольные шляпы, косы, пукли, башмаки с пряжками. Это, конечно, безделицы, но они терзали и раздражали людей больше всякого притеснения. Обременительно еще было предписание едущим в карете, при встрече особ императорской фамилии, останавливаться и выходить из кареты.

Частенько дамы принуждены были ступать прямо в грязь. В случае неисполнения, карету и лошадей отбирали в казну, а лакеев, кучеров, форейторов, наказав телесно, отдавали в солдаты. К стыду тогдашних придворных и сановников должно знать, что они, при исполнении, не смягчали, а усиливали требования и наказания». (Е. Шумигорский)
_________
ПРИМЕЧАНИЕ. На самом деле дамы должны были делать реверанс на ступеньках кареты. А так как на дрожках не было подходящих ступенек, то приходилось выходить. Вместо предписанного временного ареста кареты её якобы в казну норовили отобрать по своему хотению слишком ретивые исполнители.
 

МГНОВЕННОЕ  ОТЫСКАНИЕ  ВИНОВНЫХ.  «В з о й д я  на престол, ожиданием которого он истомился... он стал коверкать все: и гражданскую и военную часть, и внешние отношения государства, а паче всего страсть к экзерцициям и запальчивая взыскательность за малейшие ошибки во фронте восстановили против него войско и все дворянство. Немцы, вышедшие из камер-лакеев и из ремесленников, и самые мелкопоместные дворяне, едва знающие грамоте, выслужившиеся через педантскую гатчинскую службу, стали угнетать и презирать дворян­ство, избалованное Екатериною. Оно раздражалось, писало пасквили и карикатуры, подкидывало самому императору насмешливые и ругательные письма.

Он (император) в ярости требовал мгновенного отыскания виновных; полиция, желая удовлетворить его исступленному нетерпению, хватала, по малейшему подозрению, часто вовсе невинных, так что вошло уже в обыкновение хватать кого попало, лишь бы поскорее. Кто зазевался и не снял шляпы, кто не успел выйти из экипажа, кто переехал дорогу импе­ратору — всех брали в полицию: лошадей под артиллерию, людей наказывали палками. Господа трепетали; в домах все приходило в волнение, ежели кто из домашних не скоро возвращался домой. Старики и старухи не выпускали детей и внучат и сами не выезжали в то время, когда предполагали, что могут встретить императора». (Записки А.Н. Вельяминова-Зернова)
 
 
КОНТРАСТЫ   СВЕТА  И  ТЕНИ. «Г о в о р я  вообще, ни один смертный не проявлял в себе таких контрастов света и тени, как Павел. Его ум и страсти, восприимчивость и жестокость, добродетели и пороки, энтузиазм в дружбе, переходивший потом в ненависть, его признательность за все, что, по его мнению, делалось для него от всего сердца, и его ярость при малейшей оплошности, которую он замечал относительно себя, все это проявлялось в нем в высшей степени. И это нагромождение в нем противоположных и враждебных одно другому качеств должно было привести к гибели.

Его добротой и справедливостью злоупотребляли, портили его хорошие качества и испытывали на нем верность поговорки: corruptio optimi pessima (самая худшая порча самого лучшего».(Записки Карла Гейкинг)
                  __________________________________________________________


             Ц*А*Р*Ь  И  Е*Г*О   В*О*Л*И   И*С*П*О*Л*Н*И*Т*Е*Л*И
   
ОБИЖЕННЫЙ  ИМПЕРАТОР. Одни исполнители царской воли были с примесью невежества слишком рьяны. Другие бездеятельны. Третьих заботила только нажива. Так:  «Г е р ц о г  Гольштейн-Бек выкинул довольно пикантную штучку. Это был маленький человечек, довольно дурного тона, живший раньше очень скромно в Кенигсберге с женой и с детьми, любивший браться за все, даже за агрономию и писательство.

К о г д а  император Павел взошел на престол, герцог состоял на прусской службе генерал-майором. Он был приглашен в Петербург, поехал туда и удостоился великолепного приема, хотя от него до упаду несло табаком и пивом. Его сразу произвели в генерал-лейтенанты, назначили Павловским и Гатчинским комендантом и командиром одного из лучших гвардейских полков.

Император почувствовал к нему такое расположение, что не мог более обойтись без этого "п р и н ц а  моей крови"*. Но этот принц крови требовал прежде всего побольше денег на уплату своих долгов и желал обеспечить за своими детьми пенсию, так как у них не было собственных средств и одна из его дочерей даже была вынуждена выйти замуж за одного силезского генерала... Видя, что его обнадеживают одними только обещаниями и что ему предстоят одни почести и труды, он испросил себе шестинедельный отпуск, чтобы навестить жену. Но как только он переехал через прусскую границу, он послал Павлу отказ от своих должностей, обращаясь при этом к нему, как к равному. Император был обижен, но не мог ему отомстить». (Фёдор Головкин)

*Отец Павла I - Пётр III был из рода сыном герцога Голштейн Готторпского Карла Фридриха.
 

ПРОБЛЕМЫ  В СЕНАТЕ. «С т а р ш и м   в 3  Департаменте (Сената)был гр. Строганов, известный своей любезностью и за границей, человек проницательный и благородного образа мыслей, страстный любитель искусства, обладавший значительным состоянием. Но при всех этих качествах ему недоставало силы и энергии. Его приговор всегда был не решительный, хотя в погоне за удовольствиями, развлечениями и вследствие лежавших на нем придворных обязанностей ему не оставалось времени думать и углубляться.

Благодаря этому недостатку, который он, вероятно, и сам чувствовал, в 3 Департаменте приобрел влияние младший Соймонов, ставший здесь своего рода диктатором. Дряхлый Стрекалов, беспечный Пастухов и добрейший гр. Миних были в полном смысле нулями и не имели своего мнения. Шталмейстер Ребиндерт попал в сенат неизвестно зачем. Хотя ему недоставало образования, но, по крайней мере, у него был здравый природный ум и характер, благодаря чему он умел заставить себя уважать.

 Граф Потоцкий, не смотря на чувства человека высокого положения, страдал отсутствием связи в своих мыслях. Удивительно было еще то, что Голохвастов, повышенный из обер-прокуроров в сенаторы, был совершенно лишен логики. Когда ему по выслушании дела предстояло дать заключение, он путался, терял исходную точку, цеплялся за какое-нибудь формальное упущение и не мог вернуться к поставленному вопросу, чтобы формулировать решение. О ф.-д. Ховене я не говорю...

В возмещение всего этого, наш первый прокурор Козодавлев был как раз на своем месте. Он учился в Лейпциге, знал языки французский и немецкий, понимал немного по-латыни и превосходно владел своим родным языком. При всем этом он был вежлив, выслушивал все мнения без предубеждения и старался привести всех к соглашению, анализируя без оскорбления чьего-либо самолюбия все точки зрения. К довершению всего, он был тонким придворным...» (Записки Карла Гейкинг)

Приводимые мемуаристом фамилии оставляя без сносок(по желанию сведения можно найти в интернете), мы приводим эту характеристику как забавную. Однако, если барон Гейкин даже преувеличил недостатки сослуживцев, всё равно возникает вопрос: с кем же Павлу Петровичу приходилось управлять государством?!
    

НЕУМОЛКАЕМОЕ ПОДДАКИВАНИЕ. «Ч т о  П а в е л  приказывал со строгостью, то исполнялось его недостойными слугами с жестокостью. Страшно сказать, но достоверно: жестокость обращена была в средство лести. Его сердце о том ничего не знало. Он требовал только точного исполнения во всем, что ему казалось справедливым, и каждый спешил повиноваться. Но этого недостаточно было для вероломных слуг. Им нужно было, чтобы государь чувствовал необходимость держать их при себе, и чтобы он чувствовал ее все более и более; с этою целью они старательно поддерживали его подозрительность и пользовались всяким случаем, чтобы подливать масла в огонь. Неумолкаемое поддакивание вошло в обычай, окончательно извратило нрав государя и с каждым днем делалось ему необходимее.

Не по недостатку рассудка Павел подпал под влияние льстецов, а вследствие их адского искусства не давать уснуть его подозрительности и представлять, как преступление, всякое правдивое противоречие. Последствием этого было то, что все честные люди замолкли даже в тех случаях, когда по долгу совести им надлежало говорить». (Записки Августа Коцебу)
               
              Э*П*О*П*Е*Я   С   У*Ч*А*С*Т*И*Е*М    А*Р*А*К*Ч*Е*Е*В*А

АРАКЧЕЕВ  ИЛИ - "МАСТЕР  МУШТРЫ". Алексей Андреевич Аракчеев (1769-1834)- был печально известен при двух русских императорах как «непревзойдённый в России  м а с т е р   м у ш т р ы». Наследнику престола Павелу Петровичу на Аракчеева указали как на расторопного артиллерийского офицера:

«Е к а т е р и н а  держала около Павла шпионов, каждый шаг его был ей в то-же время известен. Она знала, что ему не на кого положиться из офицеров своих; один Аракчеев поступил к нему из офицеров кадетского артиллерийского корпуса, один без явного порока и не оглашенный преступлением, один не преданный пьянству и знавший посредственно математику, особенно что принадлежит до артиллерии в механическом её составе. Прочие офицеры его были невежды во всей силе слова сего...» (А.М. Тургенев)
________

Аракчеев точно не был шпионом Екатерины, - это было важно для Павла Петровича в гатчинский период его жизни. Знанием военной дисциплины, строгим подчинением себя установленному порядку и неутомимостью Аракчеев расположил к себе цесаревича: Аракчеев назначается комендантом Гатчины и впоследствии начальником всех сухопутных войск наследника.

Подозрительность и вспыльчивость императора Павла впоследствии не миновала Аракчеева: в марте 1798-го он оставлен от службы, но при этом пожалован чином генерал-лейтенанта. Не прошло нескольких месяцев, как Аракчеев снова призван на службу: уже в декабре 1798-го он - генерал-квартирмейстер, а 4 января 1799 - командир гвардии артиллерийского батальона и инспектор всей артиллерии; 8 января пожалован командором ордена Святого Иоанна Иерусалимского; 5 мая — графом Российской империи за отличное усердие и труды на пользу службы. 1 октября того же года Аракчеев был отставлен от службы в очередной раз. На этот раз отставка продолжалась до нового - для Аракчеева счастливого царствования Александра I.
*          *            *

ОБ АРАКЧЕЕВЕ ВОСПОМИНАНИЯ почти единогласны в неприязни: «П о л к о в н и к  гатчинской артиллерии Аракчеев, имя которого, как страшилища Павловской и особенно Александровской эпохи, несомненно, попадет в историю. По наружности Аракчеев походил на большую обезьяну в мундире. Он был высокого роста, худощав и мускулист, с виду сутуловат, с длинной тонкой шеей, на которой можно было бы изучать анатомию жил и мускулов... В довершение того, он как-то особенно смарщивал подбородок, двигая им как бы в судорогах. Уши у него были большие, мясистые; толстая безобразная голова, всегда несколько склоненная на бок. Цвет лица был у него земляной, щеки впалые, нос широкий и угловатый, ноздри вздутые, большой рот и нависший лоб.

 Чтобы закончить его портрет, скажу, что глаза были у него впалые, серые и вся физиономия его представляла страшную смесь ума и злости. Будучи сыном мелкопоместного дворянина, он поступил кадетом в артиллерийское училище, где он до того отличался способностями и прилежанием, что вскоре был произведен в офицеры и назначен преподавателем геометрии. Но в этой должности он проявил себя таким тираном и так жестоко обращался с кадетами, что его перевели в артиллерийский полк, часть которого, вместе с Аракчеевым, попала в Гатчину.

   В Гатчине Аракчеев вскоре обратил на себя внимание Павла и, благодаря своему уму, строгости и неутомимой деятельности, сделался самым необходимым человеком в гарнизоне, страшилищем всех живущих в Гатчине и npиo6pел неограниченное доверие великого князя. Надо сказать правду, что он был искренно предан Павлу, чрезвычайно усерден к службе и заботился о личной безопасности императора. У него был большой организаторский талант и во всякое дело он вносил строгий метод и порядок, которые он старался поддерживать строгостью, доходившею до тиранства. Таков был Аракчеев. При вступлении на престол императора Павла он был произведен в генерал-майоры... и назначен петербургским комендантом...

   Характер его был настолько вспыльчив и деспотичен, что молодая особа, на которой он женился, находя невозможным жить с таким человеком, оставила его дом и вернулась к своей матери. Замечательно, что люди жестокие и мстительные обыкновенно трусы и боятся смерти. Аракчеев не был исключением из этого числа: он окружил себя стражей, редко спал две ночи кряду в одной и той же кровати, обед его готовился в особой кухне доверенною кухаркою (она же была его любовницею), и когда он обедал дома, его доктор должен был пробовать всякое кушанье и то же делалось за завтраком и ужином.

ЭТОТ  ЖЕСТОКИЙ  И  СУРОВЫЙ  ЧЕЛОВЕК был совершенно неспособен на нежную страсть, но в то же время вел жизнь крайне развратную. Тем не менее, у Аракчеева было два больших достоинства. Он был, действительно, беспристрастен в исполнении суда и крайне бережлив на казенные деньги. В царствование Павла Аракчеев был... из тех людей, которые возбудили неудовольствие общественного мнения против правительства; но император Павел, по природе человек великодушный... сдерживал строгости Аракчеева и, наконец, удалил его. (На самом деле А. удалили по навету Палена.)

Но когда, после смерти Павла, император Александр снова призвал его на службу и дал его влиянию распространиться на все отрасли управления... тогда Аракчеев по истине стал бичом всего государства и довел Александра до того шаткого положения, в котором он находился в минуту своей смерти в Таганроге и которое разрешилось бунтом, вспыхнувшим при вступлении на престол императора Николая, первою мерою которго для успокоения умов было увольнение и удаление графа Аракчеева». (Записки Н.А. Саблукова)
___________

ЯРКАЯ  ЛИЧНОСТЬ. Что и говорить: яркая личность Алексей Андреевич Аракчеев! Следует сказать, что к концу царствования Павла I Аракчеев был уже гораздо преданнее его сыну - Александру. Павел считал нужным до предела загружать двух старших сыновей военным делом и управленческой работой: среди многих обязанностей Александр был обязан ранним утром - каждое утро представлять отцу-императору доклад о состоянии столицы.

 Аракчеев помогал: за Александра писал этот доклад и клан на столик у кровати наследника, благодаря чему тому удавалось поспать подольше. Хотя  во время поданный императору доклад был выгоден и Аракчееву: как военный губернатор столицы он за погрешности нёс ответственность вперёд Александра. Дружба с Александром, возможно, и послужила одной из причин финальной отставки Аракчеева: ведь старших сыновей Павел всё время подозревал в заговоре против себя.
*         *         *

АЛЕКСЕЙ АРАКЧЕЕВ молодым мальчиком был определен в Артиллерийский и Инженерный корпус: «О б р а з о в а н и е  тогда было скудное: лучше всего преподавалась математика, и Аракчеев оказал в ней большие успехи, но уже в детстве... доносил на товарищей и кланялся начальникам. За то ненавидели его товарищи...

  По выпуске в офицеры, Аракчеев оставлен был в корпусе для преподавания кадетам артиллерии, дослужился в 1790 году до капитанского чина и был взят генералом Мелиссино в адъютанты. В то же время преподавал он математические науки и в частных домах: между прочим, сыновьям гр. Н.И. Салтыкова. В 1792 году великий князь Павел Петрович просил Мелиссино найти ему хорошего офицера для командования батареей при его Гатчинских батальонах, и Мелиссино рекомендовал Аракчеева.

 Капитан вскоре заслужил внимание великого князя деятельностью по службе, точностью и строгим исполнением всех приказаний, как бы они нелепы и бестолковы ни были; особенно нравилось строгое наблюдение им воинской дисциплины. По вступлении Павла на престол Аракчеев произведен был в полковники и в генерал-майоры, получил орден Св. Анны 1-й степени, титул барона и две тысячи душ (село Грузине) в Новгородской губернии. Замечательно, что он служил в то время не по артиллерии, а командовал Преображенским полком и был с.-петербургским комендантом.

В командовании полком обязанность его была истребить в офицерах и нижних чинах дух свободы и уважение к самим себе; он оскорблял офицеров, а у солдат срывал усы с частью губы.... Излишество или недостаток усердия не понравились Павлу; только Аракчеев в 1798 году был отставлен от службы, но с чином генерал-лейтенанта. В том же году он опять вошел в милость, был назначен командиром гвардейского артиллерийского батальона и инспектором всей артиллерии, возведен в графское достоинство, получил Александровскую ленту и Мальтийский командорский крест. В 1799 году за какие-то беспорядки в артиллерийских гарнизонах и арсеналах был вновь отставлен.

   Г о в о р я т, что Павел, недели за две до кончины своей, пригласил его приехать в Петербург и вновь вступить в службу. Пален, узнав о том, ускорил исполнение своего замысла, и притом запретил пускать в город кого бы то ни было. Аракчеев прибыл уже по совершении катастрофы, явился к Александру Павловичу и в слезах повалился к ногам его. Потом очень умно и хитро... дал знать Александру, что если б он (Аракчеев) был в то время в Петербурге, Павел сидел бы на престоле...»(Н.И. Греч. Воспоминания о моей жизни)
  *            *               *

ВРОЖДЁННАЯ  ЗЛОСТЬ.  «С ы н  самого бедного дворянина Новгородской губернии, он в малолетстве отдан был в артиллерийский кадетский корпус. Одаренный умом и сильною над собою волею, он с ребячества умел укрощать порывы врожденной своей злости: не только покорялся всегда высшим над собою, но, кажется, любил их власть, видя в ней источник, из коего единственно мог он почерпать собственную. Не занимаясь изучением иностранных языков, пренебрегая историей, словесными науками до того, что плохо выучился русской грамоте, чуждый совершенно чувству всего изящного, молодой кадет, любя только все расчетливое... прилепился к одним наукам математическим и в них усовершенствовался. Выпущенный в офицеры, он попал в артиллерийскую роту, которая для потехи дана была наследнику престола и находилась при нем в Гатчине.

   Л у ч ш е й  школы раболепства и самовластия найти бы он не мог... Чувствуя все превосходство свое перед другими гатчинцами, Аракчеев не хотел им быть подобен даже и в изъявлениях холопской своей преданности. Употребляя с пользою данную ему от природы суровость, он давал ей вид какой-то откровенности и казался бульдогом, который, не смея никогда ласкаться к господину, всегда готов напасть и загрызть тех, кои бы воспротивились его воле. Таким образом приобрел он особую доверенность Павла Первого.

   При вступлении его на престол был он подполковник, через два дня после того генерал-майор, в Аннинской ленте и имел две тысячи душ... Новый император открывал широкое поле его известной деятельности, создав для него новую должность коменданта города Петербурга (не крепости) и в то же время назначив его генерал-квартирмейстером армии и начальником Преображенского полка.

На просторе разъяренный бульдог, как бы сорвавшись с цепи, пустился рвать и терзать все ему подчиненное: офицеров убивал поносными, обидными для них словами, а с нижними чинами поступал совершенно по-собачьи: у одного гренадера укусил нос, у другого вырвал ус, а дворянчиков унтер-офицеров из своих рук бил палкою. Он был тогда еще весьма не стар, не совсем опытен и в пылу молодости спешил по-своему натешиться.

 Впоследствии выучился он кусать и иным образом. И такие деяния, об ужасе коих не смели ему доложить, почитались милостивцем его за ревностное исполнение обязанностей. Год спустя чрезмерное его усердие изумило самого царя, и в одну из добрых его минут, внимая общему воплю, решился он его отставить и сослать в пожалованную им деревню.

   Не более года оставался он в ней. Она была в близости от Петербурга, и как государю стоило, так сказать, протянуть к нему руку, то он и не утерпел, чтобы не призвать приученного им приверженца и не назначить инспектором всей артиллерии. Мне неизвестна причина новой немилости к нему царя; вероятно, наговоры и происки бесчисленных неприятелей; только вторично должен был он удалиться. Вызванный в последний раз, он въезжал в заставу столицы в ту самую минуту, когда прекращалась жизнь его благодетеля...

Н е п о н я т н о, как мог император Александр, который знал, что в царствование отца его Аракчееву поручено было тайно присматривать за его деяниями, как мог он вновь избрать его начальником всей артиллерии? Не служит ли это доказательством, что личностями умел он иногда жертвовать пользе службы? Войдя раз в частые сношения с молодым императором, он лучше, чем отца его, успел его обольстить своею грубою, мнимо откровенною покорностью; все убеждало Александра в его чистосердечии, самый девиз в гербе, при пожаловании ему Павлом графского достоинства, им избранный: "Б е з  лести предан". Он умел уверить царя, что, кроме двух богов, одного на небе, другого на земле, он ничего в мире не знает и знать не хочет, им одним служит, им одним поклоняется». (Ф.Ф. Вигель. Записки)
*           *             *

ВСЕХ  УСПОКОИЛ! «Борис Яковлевич Княжнин (1776-1854) - бывший командир полка графа Аракчеева, узнав в церкви о кончине его (Аракчеева в 1834), сказал, перекрестясь: "Ц а р с т в о ему небесное! С е б я  успокоил и  в с е х  успокоил!"». (Н.И. Греч)
               

НЕСЧАСТНЫЙ  ЛЕЙТЕНАНТ АКИМОВ. «К... рассказам, выказывающим сердечную доброту (Павла), должен я упомянуть о тех, которые сопровождаемы были жестокостью исполнителей. Государь приказал возвратить из Англии тех флотских офицеров, которых императрица туда отправила, для практического изучения морской службы. В числе их был лейтенант Акимов, поэт, с восторженным воображением. Приехав из Англии и увидев все перемены, сделанные Павлом, ему казалось, что Россия выворочена на изнанку, и, узнав, что мраморная Исакиевская церковь довершена кирпичом, в порыве поэтического гнева, и еще в духе английской свободы, написал и прибил к Исакиевской церкви следующие стихи:

Се памятник двух царств,
Обоим столь приличный:
Основа его мраморна,
А верх его кирпичный.

     Акимов, в простом фраке, прибивал эти стихи, вечером поздно, к Исакиевской церкви. Будочник схватил его, на крик блюстителя порядка подбежал квартальный, и повели Акимова под арест. Донесли об этом происшествии императору, который Обольянинову и флота генерал-интенданту Бале, приказал наказать Акимова примерно.

 Обольянинов* и Бале велели ему отрезать уши и язык и сослать в Сибирь, не позволив проститься с матерью, у которой он был единый сын и единственная подпора; это все должно приписать бесчеловечному усердию исполнителей. Долго не знали, куда девался Акимов, и только в царствование Александра, когда все ссыльные были возвращены, а с ними и Акимов, узнали подробности сего приключения». (Из Записок Якова Ивановича де-Санглена. 1776-1831 гг.)
  ______

Вышеприведённый  анекдот сочинён недоброжелателями одного из фаворитов фаворитов Павла I - генерал-прокурора Обольянинов. Но на всякий анекдот от неджоброжелателей есть анекдот доброжелателе: приводим такой ниже.
 *             *              *

АНЕКДОТ  О  СОЛДАТСКОЙ  КАШЕ. Однажды Павел I вызвал к себе генерал-провиантмейстера Обольянинова*. Войдя в приемную, генерал с изумлением увидел расставленные на столе горшки с кашей, куски хлеба и кувшины с квасом. Вскоре от государя вышел великий князь Александр Павлович. Проходя мимо Обольянинова, он сказал ему фразу, от которой генерал пришел в еще большее недоумение:
– Дурные люди всегда клевещут на людей честных!

Наконец, его попросили к государю.
– Мне донесли, Петр Хрисанфович, что вы плохо довольствуете моих солдат; будто их кормят тухлым мясом и гнилой капустой. Я приказал привезти мне солдатскую кашу со всех полков, и я нашел ее очень вкусной. Благодарю вас за службу!

Обольянинов просил царя поручить проверить качество запасов на складах, но император опять сказал:
– Верю, верю вам и снова благодарю.
   ___________

*Пётр Хрисанфович Обольянинов (1752 — 1841) — выслужившийся из гатчинских войск фаворит Павла I, В 1796 году Обольянинов в чине генерал-майора, был назначен генерал-провиантмейстером, награждён орденами Святой Анны и Святого Александра Невского. После воцарения Павла стал одним из ближайших доверенных лиц императора: в 1799-м — назначен сенатором. Французский король Людовик XVIII пожаловал ему командорский крест ордена Святого Лазаря Иерусалимского. С февраля 1800 до переворота 11 марта 1801 О. занимал пост генерал-прокурора.                    

О  НРАВАХ  В  РОССИИ  ИЛИ  - "БОГ ПРОСТИТ!". Ни один новый император при всём желании не может мгновенно изменить ему в наследие от прошлого доставшиеся законы и нравы. Помимо указов Павла I до него изданные законы в конце 17 века не поражали мягкостью. Так барон В.И. Штейнгель рассказывает около 1796 г. произошедшую историю: «Д л я   п р и м е р а, как должно молодым людям осторожным быть в словах, не лишнее будет, если расскажу вам случившееся у нас на корабле.

В это время, не знаю, по какому-то непонятному правилу, на флот посылали духовных — большею частию пьяных и развратных, в наказание. Итак, можно сказать вообще, к священникам не было никакого уважения, и нередко молодые офицеры и гардемарины строили над ними разные насмешки и пакости. У нас на корабле было однако ж из сего правила исключение: к нам попался иеромонах очень скромный, трезвый и дело свое знающий; за всем тем, однако ж, офицеры, по привычке, не очень его уважали.

 Однажды, двое мичманов... повздорили из-за карт — таково всегда или часто бывает следствие игры — и один другому сказал, в кают-компании при иеромонахе, что удивляется, как Бог, на него глядя, не взбесится. Иеромонах вступился за сию дерзость, в минуту пошел к капитану и пожаловался со всею важностию и настоятельностью своего сана. Капитану ничего не оставалось делать, как уважить такую жалобу.

Он приказал собрать всех офицеров в кают-компанию и велел пред виновными прочесть клерку (корабельному секретарю) артикул, повелевающий за богохульство прожигать язык каленым железом, и потом до того умел настращать виновных, что они с искренними слезами раскаяния принуждены были просить священника простить их, и тот наконец, прослезившись, произнес с важностию: "Б о г  п р о с т и т!" - тем эта драма на сей раз и кончилась; иначе капитан обязан был бы представить к начальству, и шалуны могли бы пострадать жестоко.

Из сего примера вы можете видеть и то, что всегда от человека зависит поддержать тот сан, который он на себе носит, как бы оный в общем мнении ни был уронен» - когда проповедующие милосердие священник считает прижигание железом допустимым, что говорить об остальных?!
   ____________

МОЖНО ЛИ ЖИТЬ БЕЗ  КНУТА?! Павел I непрестанно торопил сенат с выработкой нового - более мягкого, учитывающего обстоятельства и возраст обвиняемого законодательства, но так и не успел увидеть его. Уже в царствование Александра I и с его подачи в 1817 г. сенат рассматривал предложение об отмене закона о наказании кнутом и после этого наложении клейма калёным железом, - и не решился ни того, ни другого отменить, чтобы народ не разбаловался: "Т  а к и м  образом самое благодушное  намерение государя,которого исполнение стало бы лучшим памятником его царствования... обратилось в ничто.." - отменили только вырывание ноздрей.               

БЕДСТВИЯ ОФИЦЕРОВ ЕРМОЛИНЫХ. Не во всех случаях "гатчинские  полковники" бывали наказаны. Свидетельство мемуариста: «В с е  штаб- и обер-офицеры кирасирского полка были на вахт-параде у Петровского дворца (в Москве); в полку служили два брата, подполковники Ермолины. Павел Петрович, проходя по фронту офицеров, вдруг изволил пред старшим Ермолиным остановиться и, посмотрев пристально, сказал ему:

— Вы, сударь, служили в Новотроицком кирасирском полку?
— Служил, в. в., — отвечал Ермолин.
— Погодите, погодите, сударь, вспомню: вы были полковым квартирмейстером?
— Был, в. в.
— Фамилия ваша Ермолин?”
— Точно так, Ваше Величество.
— Помните, как мы об устройстве полкового амуничника хлопотали?”
— Помню, всемилостивейший государь, — отвечал Ермолин, со слезами от восторга радости.
Государь протянул руку Ермолину и, взяв его за руку, сказал: “Рад, сударь, очень рад, встретив старого знакомого”.

По окончании вахт-парада, все окружили Ермолина, расспрашивали о давнишнем знакомстве его с государем. Ермолин рассказал, что этому совершилось 32 года, когда он был квартирмейстером и имел счастье видеть тогда в Новгороде вел. князя, и что с того времени, находясь всегда в армии и походах, государя не видал.

“М и л о с т ь  царская, как роса утренняя!” - говорит пословица, а все пословицы суть истины, потому суть истины, что народ усвоил их себе и они стали достоянием всех вообще и каждого в особенности... Обратимся к милости царской, изъявленной подполковнику Ермолину, который 48 годов носил звание офицера, за храбрость получил ордена Георгия и Владимира, за штурм Очакова — золотой крест, названный Очаковским; сам государь узнал его чрез 32 года, вспомнил о его усердной акции при устроении амуничников, сказал ему при тысяче соглядатаев, что он очень рад, встретив старого знакомого, и чрез два дня после милостивейшего приветствия и ласкового слова — обоих братьев, подполковников Ермолиных, повелел выключить из службы, с лишением чинов, отобранием орденов...

Что было причиной жестокого наказания Ермолиным — осталось неизвестным... И никакой службы, в походах, сражениях, на штурмах, — как будто никогда и не существовало! И еще пословица про судьбу — как бык слизнул! Говорили тогда по углам, что выключка Ермолиных есть следствие следующего события.

В Москву был прислан гатчинской выделки генерал-майор Марк Абрамович Костылев... скотина была ражая, командовал лихо, за галстук заливал по-молодецки. В Москве Абрамович вступил в законное супружество со дщерью богатого купца, Луки Долгого... Генерал Костылев жил по родству у тестя... одному из (офицеров) Ермолиных квартирная комиссия выдала билет на постой квартиры в доме купца Долгова. Ермолин пришел в дом купца Долгова предъявить билет квартирной комиссии, но, к несчастию его, пришел в благой час...

...Его превосходительство в это время был уже в объятиях Морфея... а тесть его, купец Долгов, во хмелю неугомонный, куролесил на дворе... тузил работников... Вошел Ермолин. Разгоряченный вином, разъяренный гневом, купец... подойдя к Ермолину, нагло спросил его: “т е б е  что здесь надобно?” Ермолин отвечал: “м н е надобно видеть хозяина”. — “Я — хозяин, — сказал Долгов...”. Ермолин, посмотрев на пьяного купца, отвечал ему: “к о г д а  ты хозяин, вот тебе билет на отвод мне в твоем доме квартиры”.

Долгов взял билет и, не прочитав, сказал Ермолину: “с т у п а й  за мною — я тебе покажу квартиру”... Долгов привел Ермолина в коровник и сказал: “вот твоему благородию квартира, велю выбелить, знатная будет светлица для твоей милости”. Спрашиваю, кто бы не осердился за такие дерзкие и оскорбительные слова? Но Ермолин на это предложение отвечал Долгову:
- Т ы   п ь я н, купчишка, проспись прежде и потом прочитай билет, так будешь знать с кем ты дело имеешь”, - и пошел со двора от Долгова.
Через день после сего происшествия Ермолины были... выключены из службы». (Записки Александра Михайловича Тургенева. 1772-1863) - вообще-то эта история более говорит о нравах в России, чем о самодурстве императора: не он же купца "воспитывал"!
   *           *             *

П р и м е ч а н и е. Беспроверочно доверяя гатчинским офицерам как  с ним делившим опалу при жизни императрицы, по вступлении на престол Павел пережаловал гатчинцев чинами и поместьями, иногда у бывших екатерининских фаворитов отнятыми. Однако, то же самое  в большинстве случаев  происходило в мировой истории воцарений, особенно, если вступающий на престол был в конфронтации с предыдущим государем. Так же поступала и сама Екатерина II, свергнув своего супруга Петра III.
    

"И  ШАПКИ  НЕ  ЛОМАЕТ!" О д н а ж д ы  император (Павел I, стоя у окна, увидел идущего мимо Зимнего дворца пьяного мужика и сказал, без всякого умысла...: "В о т  с к о т и н а, идет мимо царского дома, и   ш а п к и  не  л о м а е т!" Лишь только узнали об этом замечании государя, последовало приказание: всем едущим и идущим мимо дворца снимать шапки. Пока государь жил в Зимнем дворце, должно было снимать шляпу при выходе на Адмиралтейскую площадь с Вознесенской и Гороховой улиц. Ни мороз, ни дождь не освобождали от этого. Кучера, правя лошадьми, обыкновенно брали шляпу или шапку в зубы.

Переехав в Михайловский замок... Павел заметил, что все идущие мимо дворца снимают шляпы, и спросил о причине такой учтивости. "По высочайшему вашего величества повелению", - отвечали ему. - "Н и к о г д а  я  э т о г о  не  п р и к а з ы в а л!" - вскричал он с гневом и приказал отменить новый обычай. Это было так же трудно, как и ввести его. Полицейские офицеры стояли на углах улиц, ведущих к Михайловскому замку, и убедительнейше просили прохожих не снимать шляп, а простой народ били за это выражение верноподданнического почтения. (Н.И. Гречь)
               _______________________________________ 
                ___________________________________________


В*С*Т*Р*Е*Ч*И  С  И*М*П*Е*Р*А*Т*О*Р*О*М  НА  У*Л*И*Ц*А*Х   П*Е*Т*Е*Р*Б*У*Р*Г*А.

«ЭТИ  ВСТРЕЧИ (с Павлом I на улицах Петербурга)  редко оканчивались... счастливо, и потому обыкновенно старались их избегать. Как только на большом расстоянии замечали императора, поскорее сворачивали в другую улицу. Это в особенности делали офицеры. Государю это было в высшей степени неприятно. Он не хотел, чтобы его боялись. Незадолго до своей смерти он увидел двух офицеров в санях, которые преспокойно свернули в боковую улицу, и, хотя он тотчас же послал за ними в погоню своего берейтора, но они скрылись из виду, благодаря быстроте своих лошадей. Он был этим сильно разгневан, и я был свидетелем того затруднения, в котором находился граф Пален, получившей приказание непременно представить этих офицеров, а между тем не знавший, по каким приметам их разыскать.

В с я к и й, у кого не было спешного дела, предпочитал, во избежание неприятности, оставаться дома в те часы, когда император имел обыкновение выезжать из дворца. Стеснение это, без сомнения, было весьма тягостно для столичных жителей, тем не менее в Петербурге еще жили и говорили гораздо свободнее, чем в провинции. Здесь успели свыкнуться с опасностью; там, напротив того, каждый содрогался, слыша раскаты дальней грозы. Из губернаторов одни опасались недостаточно угодить государю, другие страшились доноса какого-нибудь завистника, и все они, вообще, скорее преувеличивали каждое повеление; между ними были и такие, которые, под видом покорности, рады были случаю дать полную волю своим собственным тиранским инстинктам. Поэтому в столице все-таки можно было жить покойнее и вольнее, чем в губерниях». (Записки  Августа Коцебу).

Как из вышеприведённой истории выпутался граф Пален, мемуарист не сообщил. Но в далее приводимом случае Пален уже не растерялся.
 

 КРУГЛАЯ  ШЛЯПА И  МЕДВЕЖЬЯ  ШУБА. Сам император начинал работу с 6 часов утра, а потому и весь деловой Петербург начинал с этой поры свою жизнь. Прежде всего было объявлено гонение на круглые шляпы, отложные воротники, фраки, жилеты, сапоги с отворотами и панталоны. Особенное гонение было воздвигнуто на жилет. Император утверждал, что жилеты вызвали французскую революцию. В крепость попадали и за слишком длинные волосы, и за слишком длинный кафтан и проч. Все должны были носить башмаки, косички и употреблять пудренье волос.

При встрече с императорской фамилией все должны были останавливаться и выходить из экипажа на поклон. Можно себе представить, сколько было дела у полиции... Сотни полицейских бегали по улицам, срывали круглые шляпы, обрезывали фалды фраков, жилеты и отложные воротники обрывали. Не менее терзаний и мучений было и с военною формою.
 
 С л у ч а л и с ь  и с трагическим началом - в конце смешные анекдоты. Почти всякий день император пред обедом, около 2-х часов, прогуливался верхом, в сопровождении Кутайсова или Уварова и других. Тогда повелено было всем статским чиновникам, при встрече с императором, сбрасывать шинель или шубу на землю, снимать трех-угольную шляпу, поклониться и стоять, пока император проедет. Однажды, во время такой прогулки, встречается императору человек в медвежьей шубе, круглой шляпе, и который ни одного из данных приказаний не исполнил. Возвратясь во дворец, Павел потребовал к себе гр. Палена.

     — Я  в с т р е т и л, - сказал Император, - человека, в круглой шляпе, в медвежьей шубе, покрытой зеленым сукном; он ни одного из моих приказаний не исполнил. Это должен быть какой нибудь статский советник, приезжий из Орла. Вели его отыскать, призвать к себе, растолкуй ему важность проступка, прикажи отсчитать ему 100 палок и отправить его обратно в Орел.

     В подобные минуты противоречить было нельзя, но должно немедленно исполнять. Гр. Пален приказал взять на прокат медвежью шубу, покрытую зеленым сукном, круглую шляпу, схватить первого лакея, нарядить его в шубу, шляпу и с двумя полицейскими драгунами, сабли наголо, провести мимо дворца и прямо к нему. Явился, закутанный в шубу, лакей.
     — Как вам не стыдно, г. статский советник, сказал ему гр. Пален, не исполнять царских повелении? Вы несете справедливый гнев государя, велено вам дать 100 палок и отправить в Орел. Выдать ему подорожную, прибавил граф...
    
Это сказано публично, а в кабинете решено было иначе. Мнимого статского советника посадили в кибитку; на заставе прописали подорожную; отъехали с ним несколько верст, сняли с него шубу, шляпу, дали 25-ть руб. с тем, чтобы он молчал и предоставили ему удовольствие пешком прогуляться в С.-Петербург».(Из Записок Якова Ивановича де-Санглена)
             

СТАРИЧОК  БЕЗ  ШЛЯПЫ. «В  Петербурге известно было предание о маленьком худеньком старичке, учителе французского языка, который зимой и летом торопливо, почти бегом, шагал по тротуарам с непокрытой головой. В шляпе его никогда не видели. Говорили, что впервые он приехал в Петербург в суровые времена Павла I и однажды, тепло одетый и в шляпе, проходил мимо Михайловского замка, где в то время находился император. Возле замка его задержали, грубо сбили с головы шляпу, а самого отвели в Петропавловскую крепость. Когда выяснилось, что он иностранец и не знает здешних порядков, его выпустили. Но случай этот на него так подействовал, что он будто бы на этом пункте слегка помешался и уже никогда не надевал головного убора». (Н. Синдаловский. Санкт-Петербург - История в преданиях и легендах).
           ______________________________________________________
 

ШПОРЫ  И  ВАКСА. Павел приказал всем статским чиновникам ходить в мундирах, в ботфортах со шпорами. Однажды во время прогулки встречается он с каким-то регистратором, который ботфорты надел, а о шпорах не позаботился. Павел подозвал его и спросил:
- Что, сударь, нужно при ботфортах?
- Вакса, - отвечал регистратор.
- Д у р а к, сударь, нужны шпоры. Пошел вон!
 *          *          *

БОТФОРТЫ  И  ТРОСТЬ. Кочевавший ранее по гостиным а ныне кочующий по различным сочинениям выше приведённый изящный, но весьма поздний анекдот в Записках Августа Коцебу предстаёт немного в другом виде: «М а л е й ш е е отступление от формы было проступком, который навлекал неизбежное наказание. Эти наказания постигали и гражданских чиновников. Никто не мог показываться иначе, как в мундире, в белых штанах, в больших ботфортах, с коротенькою тростью в руке.

Однажды государь, прогуливаясь верхом, встретил чиновника, который, будучи уверен, что мундир его в совершенной исправности, бодро стал перед ним во фронт. Но от зоркого взгляда императора не ускользнуло, что чиновник этот не имел трости. Павел остановился и спросил у него:
- Ч т о   с л е д у е т  иметь при таких сапогах? — Тот затрепетал и онемел. —  Ч то  следует иметь при таких сапогах? — повторил император уже несколько громче.

 Испуганный чиновник совсем потерялся и, не понимая смысла сделанного ему вопроса, отвечал:
- В а к с у, ваше императорское величество!

Тут Павел не мог удержаться от смеха.
- Д  у р а к - сказал он: следует иметь трость, — и поехал дальше.
 Счастлив был этот чиновник, что его глупость развеселила государя, а то ему, без сомнения, пришлось бы прогуляться на гауптвахту».   
               _______________________________________________
               

ПЬЯНЫЙ ПО УСЕРДИЮ  К  СЛУЖБЕ. Император Павел I встретил однажды на Невском проспекте таможенного чиновника до того пьяного, что тот едва-едва держался на ногах.
— Ты пьян? — остановив пьяного чиновника, спросил разгневанный император.
— Так точно, ваше императорское величество.
— Да где же ты так напился?
— На службе! Как говорится, не щадя живота своего!
— Это что же за вздор ты несешь? На какой службе ты служишь?
— Да, ваше императорское величество, усердствую по служебным обстоятельствам: я таможенный эксперт, то есть обязанность моя пробовать на язык все привозные зарубежные спиртные напитки...
    

ПЬЯНЫЙ  ОФИЦЕР  ИЛИ ИЗ ШТАБС-КАПИТАНОВ В - ПОДПОЛКОВНИКИ. Однако, иногда встречи с императором случались даже очень удачны!  О д н а ж д ы  ранним зимним утром Павел I перед напряжённым рабочим днём поехал кататься по Петербургу в санях. По дороге император видит офицера навеселе и покачивающегося: всю ночь, значит, пил!  Но не прерывать же из-за этого негодяя прогулку?!

– Вы, господин офицер, пьяны, – гневно сказал государь, – становитесь на запятки моих саней! Я с вами потом разберусь, во дворце.
Офицер, дрожащий от страха, стал на запятки. Куда и хмель девался. Едут по одной из улиц, – попадается нищий.
– Стой! – кричит офицер.

 Привыкший только к императорским приказам кучер послушно остановился. Император удивленно оглядывается: видит, -  офицер слез с запяток, подошел к нищему, во имя спасения своей грешной души дал ему монету и опять возвратился обратно. Государю это понравилось. Когда сани тронулись, спрашивает государь:
– Господин офицер, какой ваш чин?
– Штабс-капитан, государь.
– Неправда, сударь, капитан.
- Виноват, запамятовал! Капитан, государь.

Офицер смекнул что к чему и другому нищему таким же манером подал. Проехав несколько улиц, государь опять спрашивает:
– Господин офицер, какой ваш чин?
– Капитан, Ваше Величество.
– Ан нет, неправда, майор.
– Так точно, Майор, Ваше Величество.

Так они поездили - поездили, покатались, и на возвратном пути Павел опять спрашивает:
– Господин офицер, так какой ваш чин?
– Майор, государь.
– А вот неправда, сударь, подполковник!
– Виноват, - Подполковник, Ваше Величество.
Подъехали ко дворцу. Офицер соскочил, подошел к государю и сказал ему возможно вежливее:
– Ваше Величество, день такой прекрасный, не угодно ли прокатиться еще по нескольким улицам?

– Что, господин подполковник, вы хотите быть полковником? А вот же нет, больше не надуешь, довольно с вас и этого чина. За полковника ты у меня лет 20 послужишь!
С этим государь ушел во дворец, где, не забыв написать указ о производстве, да к к тому новоиспечённого подполковника назначил в дальний округ, особенно поручив назначенному следить за трезвость вверенных ему людей... Говорят, что  подполковник и после смерти благодетеля-императора служил образцово: ведь другой раз судьба могла быть и не так милостива. (П.И. Ковалевский. Император Павел I)


ЗДРАВСТВУЙ, ПОРУЧИК! ВАРИАНТ № 1. Однажды Павел I  проезжал он мимо какой-то гауптвахты. Караульный в чем-то ошибся.
- Под арест! - закричал император.
- Прикажите сперва сменить, а потом арестуйте, - сказал офицер.
- Кто ты? - спросил Павел.
- Подпоручик такой-то.
- Здравствуй, поручик!  (Н.И. Греч)
    *         *          *

ВАРИАНТ № 2. Однажды Павел I  заметил, что офицер, стоявший на часах у Адмиралтейства, пьян. Павел приказал его арестовать, но тот напомнил:
- П  р е ж д е  чем арестовать, вы должны сменить меня.
И царь тут же велел присвоить офицеру очередное звание, сказав:
- Он, пьяный, лучше нас, трезвых, свое дело знает.
    *           *            *

РЕАЛЬНАЯ  ИСТОРИЯ. Вот с зафиксированным авторством вариант реальной истории, послуживший первоисточником на эту тему анекдотам: "П р и с у т с т в и е  духа одного караульного офицера достойно замечания. Государь ехал в санях мимо стоящего на перспективе бекету (на видном месте - пикету,караулу); офицер ему отдал честь, но Государю показалось, что не все было по предписанию. Он останавливается, несколько проехав, посылает за офицером ординарца, но офицер не идет. Государь, уже несколько разгневанный, посылает к нему В. Князя Александра Павловича, который с ним сидел. Тот же от офицера ответ, что он не пойдет.

Г о с у д а р ь, рассердившись, возвращается во дворец, посылает за графом Паленом, приказывает сменить офицера и привести, делает на него окрик и спрашивает, для чего он ослушался. Офицер, не обробев нимало, отвечает, что если бы он отошел от своего поста, то нарушил бы данные Его Императорским Величеством приказания. Сей ответ, весьма основательный и справедливый, так Государю полюбился, что он его тотчас пожаловал из подпоручиков в поручики, прибавив ему, - "Что он перед ним виноват." (Записки князя Ф.Н. Голицына)

Как видим, сочинённые истории выигрывают в изяществе, но суть остаётся та же. Сходные анекдоты есть и про милость к часовым Екатерины II.
     _________________________________________________________   
                ___________________________________________________

               
               З*А*К*О*Н,   Т*О*Ч*Н*О*С*Т*Ь   И   П*О*Р*Я*Д*О*К

БЕЗ  ЗАКОННОСТИ НЕТ ПОРЯДКА. «Н е с м о т р я на это смешение строгости, мелочности и требовательности, у Императора Павла были великодушные и рыцарские идеи. Его голова была лабиринтом, где заблудился разум. Его душа была добродетельна и прекрасна, и, если бы она была более сильной, его поступки стали бы предметом уважения и восхищения. Надо ему отдать справедливость, что он был единственным Государем, который искренно пожелал установить законность в наследовании трона, и он также был единственным, полагавшим, что без законности не может быть установлен порядок». (Фрейлина В.Н. Головина).
          _________________________________________________
 

ПРАВОСУДИЕ  ДЛЯ ПОДДАННЫХ. «В 12 часов все департаменты (в Сенате) собирались в большом зале, где происходили открытые заседания. Здесь у верхнего конца стола стояло под роскошной сенью кресло государя, который считался председателем сената. По обе стороны стола стояли кресла малинового бархата с золотой бахромой, на которых сидели сенаторы по старшинству в чине тайного советника. Обивка залы была такая же. Генерал-прокурор сидел за небольшим отдельным столом, а для прокуроров ставились четыре стула, на случай, если он их позовет.

Я должен упомянуть об одном факте, в котором обнаруживается желание императора ускорить ход правосудия в интересах его подданных. Услыхав, к своему удивлению и неудовольствию, что в сенате скопилось около 10 тысяч нерешенных дел, он назначил временной сенат для окончания старых процессов и таким образом облегчил рассмотрение новых дел. Для этого он пожертвовал более 100 тысяч рублей. Хотя это и было важно для счастья его народа, но никто не признал этого акта доброты и справедливости...

Как только государь меня (назначенного сенатором Гейкинг) увидел, он сейчас же отвел меня в угол.
– Что вы думаете по поводу доноса майора И.?
– Государь, мы успели выслушать пока одного обвинителя. Но так, по первому впечатлению, кажется, что донос ложный.
– Почему?
– В датах оказываются противоречия, рассказы страдают преувеличениями. И если мне будет позволено заранее высказать мое мнение, я могу уверенно сказать, что вице-адмирал невиновен...
– Между тем... – сказал император и перешел к некоторым подробностям доноса.

Я решился опровергнуть их простыми соображениями и отвечал:
- Может быть, обвиняемый еще укажет на те или другие побудительные причины. Необходимо выслушать его самого.

Я был поражен, как справедливо и человечно судил об этом деле император.
- В и д и т е  л и, – сказал он между прочим, – такое же хорошее мнение составилось и у генерал-прокурора. Но я не хочу, чтобы он один решал дело, которое касается жизни или чести одного из моих подданных. Я тщательно подобрал членов комиссии...». (Записки Карла Гейкинг)
 


ТРАУР И  НАЖИВА. «С л у ч и л о с ь  новому императору Павлу отметить своим вниманием и жадность купцов. Дело было так: по случаю кончины императрицы Екатерины II надлежало всем кроме крестьян облачится в траурные чёрные одежды. Тогда, предвкушая значительную прибыль, петербургские купцы раз в 5 подняли цены на чёрные материи, так что не все и купить их могли.  Несоразмерная цена вызвала негодование, дошедшее до Государя, который приказал через полицию наистрожайшим образом велеть продавать сукна по ценам, какие были до кончины императрицы. Купцы вынуждены были повиноваться, "а государь получил от всех великую благодарность». (История "Из записок А.Т. Болотова" <№XVIII С.77-78> - пересказана современным языком).
      

ТОЧНОСТЬ  И ПОРЯДОК. Г о с у д а р ь  Павел отменно наблюдал точность и порядок, даже в самых ничего незначащих обстоятельствах, и когда хотелось бы ему что нибудь, но если оно противно обыкновению, он без роптания отставал. Например, во время коронации, в первые дни, ему хотелось иметь трость в руках, о чем он неоднократно посылал наведываться у обер-церемониместера г-на Валуева, но тот ему отказал и уже наконец велел повторить, что нельзя, нельзя, и Государь замолчал».
*          *             *

НЕЛЬЗЯ, ГОСУДАРЬ! «На одном докладе Федора Максимовича Брискорна* Павел сказал решительно:
- Хочу, чтобы было так.
- Нельзя, государь!
- Как нельзя?! Мне нельзя?!
- Сперва перемените закон, а потом делайте, как угодно.
- Ты прав, братец, - отвечал император, успокоившись». (Н.И. Греч)
_________

*Фёдор Максимович Брискорн (1760—1824), тайный советник (1796), с 1773 — в Министерстве иностранных дел, секретарь русского посольства в Голландии, к 1796 статс-секретарь императора Павла I.
      

МИНУТА  В  МИНУТУ. «П а в е л  П е т р о в и ч  требовал, чтобы всё совершалось согласно ритуалу минута в минуту. Так в Гатчинском дворце у двери на половину его супруги  всегда стоял придворный лакей, чтоб отпирать ее при проходе государя на половину императрицы; это происходило регулярно в шесть часов утра.

 Раз как-то  П а в е л  пришел несколькими минутами ранее; видит: нет лакея, и вспыхнул гневом. Несчастный лакей отлучился было в другую комнату, но, услышав шаги, поспешил на свое место. Павел поднял на него палку. Лакей поспешно вынул из кармана часы, поднес императору и сказал:
- Государь! Я не виноват. Теперь шесть часов без пяти минут.
- Виноват, - отвечал император, опустил палку и спокойно вошел в дверь». (Н.И. Греч)
         _________________________________________________


НЕОБЫКНОВЕННАЯ  СЦЕНА. «М н е  с л у ч и л о с ь быть свидетелем одной необыкновенной сцены. Крепостной мальчик Семеновского полка капитана Лихачева донес Архарову, бывшему тогда вторым петербургским военным губернатором, что господин его и того же полка капитан И. И. Дмитриев* посягают на жизнь императора. Лихачева и Дмитриева посадили в крепость, но по сделанному строгому исследованию донос оказался ложным.

Император приказал провести их обоих в ту комнату, где обыкновенно отдавались приказы, в то время, когда еще в оной все находились. Государь публично объявил, что Лихачев и Дмитриев невинны, и, обращаясь ко всем бывшим в приказной комнате, сказал:
- Н е у ж е л и я  имею между вами, господа, изменников?

 Тогда мгновенно все вдруг закричали: "Н е т,  государь!" - и бросились целовать его руки. Император сим общим порывом изъявления верности был тронут до слез. По окончании сей сиены государь пошел к императрице Марии Федоровне и с восторгом сказал ей:
- Т е п е р ь  я уверен, что крепко сижу на престоле. Я сейчас получил новую присягу", - и рассказал ей все подробности того, что происходило в приказной комнате».** (Е.Ф. Комаровский)
_______

* И.И. Дмитриев (1760 — 1837) — русский поэт - сентименталист, баснописец, военный, государственный деятель. Со смертью Екатерины II вышел в отставку в конце 1796 - полковником, но вскоре был неожиданно арестован по ложному доносу в подготовке покушения на Павла I. После выяснения недоразумения Дмитриев пользовался особыми милостями императора и в июне 1797 стал обер-прокурором 3-го департамента Сената.

В 1798 Дмитриев сделал представление генерал-прокурору Сената (генерал-прокуроры: Алексей Куракин: 04.12.1796 — 08.08.1798; Лопухи, Пётр Вас.: 08.08.1798 — 07.07.1799. -какому-то из них) о необходимости проверить и исправить существующие законы, но ничего так и не было сделано. (Возможно потому, что было "междуцарствие" г.-прокуроров) Претерпев много других неприятностей по службе, Дмитриев 30 декабря 1799 вышел в отставку, в Москве купил себе домик и отдался литературной работе.

 В 1810-1814 гг. по просьбе Александра I вернувшийся на службу Дмитриев был министром юстиции, в какой должности искоренял злоупотребления. Из-за явной вражды чиновного аппарата снова вышел в отставку и окончательно поселился в Москве.
 ______

*В 1797-1798 гг. был раскрыт против Павла I так называемый Смоленский заговор (заговорщики-офицеры с полком квартировали в Смоленске). Так что волнение императора понятно.
    

МИНИСТР - СЕКРЕТАРЬ.  Граф Фёдор Растопчин в марте 1800 пишет в Лондон русскому послу Семёну Воронцову: "В ы  д о л ж н ы  знать раз и навсегда, что император... терпеть не может, чтобы с ним о чём-нибудь речь заводили; он издаёт указы и велит их выполнять, не терпя никаких возражений. Едва ли он может не видеть, что его не любят. Вы называете меня министром, на самом же деле я только секретарь". (Архив Воронцова) Попади это письмо к Павлу, плохо пришлось бы Ростопчину.

 Предупреждённый Воронцов, сам по себе - англоман, под разными предлогами отказывался возвращаться из Лондона в Петербург. Вопрос в том: хотел ли Растопчин возвращения Воронцова?! Письма и уверения царедворцев лукавы. До 1801 г. - До активного начала заговора против императора ведающий внешней политикой России (и очень мешающий заговорщикам!) граф Фёдор Ростопчин не одного корреспондента уверял в своей малозначительности: так было удобнее и безопаснее. На самом деле длиннейшие докладные записки графа внимательно прочитывались императором: до опалы Фёдор Ростопчин управлял внешней политикой России.
*          *            *

АНЕКДОТ  ПРО  ЕЖЕДНЕВНОЮ  МИЛОСТЬ. Император Павел Петрович бывал не только крайне суров, но и замечательно добр. Однажды, находясь в хорошем настроении, он вызвал к себе графа Фёдора Растопчина.
– Растопчин! Жалую тебя генерал-адъютантом, обер-камергером, генерал-аншефом, андреевским кавалером и графом, с придачей крестьян. Нет, постой. Сразу тебе этого много будет, а буду жаловать тебя монаршею милостью еженедельно.

И действительно, очень скоро Растопчин достиг вершин служебной иерархии. Такие порывы исключительной доброты случались у императора совершенно непредсказуемо.
 

СОИЗМЕРЕНИЕ  НАКАЗАНИЯ. В 1798 ГОДУ: «Н е с к о л ь ко поляков были отправлены в крепость по обвинению в государственной измене. Император приказал разобрать это дело до самых мелких подробностей в полном собрании сената. Я не знал имен обвиняемых и у меня замирало от страха сердце, как бы не встретить среди них кого-нибудь из старых друзей и знакомых. По Польше революционная суматоха свирепствовала не меньше, чем в Париже...

В сессии (судебной сессии сената) участвовало семьдесят сенаторов и почти все склонялись к тому, что поляки не виновны. Но их письмо к французскому правительству Директории, от которого они не отрекались, и клятва ввести с помощью Франции республиканское устройство в Польше, в которой они сознались, делали их спасение почти невозможным. Письмо это составлял Домбровский*, который был главою этого тайного общества. Центральным местом, от которого шли нити с одной стороны в Литву, а с другой через Варшаву во Францию, был Львов.

Правительства Австрии, России и Пруссии были вполне осведомлены о всем, что творилось. Но они пока не вмешивались, имея в виду раскрыть весь этот план и запастись сильными для закона доказательствами заговора... Доказательств было даже слишком много. Все обвиняемые лично присягали императору. По букве закона все они были приговорены к лишению дворянства, наказанию кнутом и ссылке в Сибирь.

Между тем сенат представил государю доклад в 24 листа, где было указано на старость одного, молодость другого, ограниченность третьего и т. п. Все указания должны были возбудить милосердие монарха, так как служителя закона, покорные его букве, были призваны только к тому, чтобы установить преступный факт и приложить к нему закон. Приговор был поднесен государю утром, а вечером он сказал мне:
– Я очень недоволен вами и другими сенаторами.
– Чем заслужили мы это несчастье, Ваше Величество?
– Как же вы не соразмерили наказание и постановили одинаковый для всех приговор!

– Позволяю себе доложить Вашему Величеству, что это вина русских законов, а не судей, которые, видя жестокость и недостаточность этих законов, могут только вздыхать. Но в силу своей присяги они обязаны только прилагать их к преступнику. Иначе судьи сделались бы законодателями. Ваше Величество изволили уже заметить, что государственные законы нуждаются в более точной редакции и повелели нам заняться этим делом.
– Как же идет ваша работа?
– Первая часть законов гражданских уже готова.
– Займитесь тогда и уголовным правом и установите градацию, соразмерную с преступлением и карой.

Т а к о в а  была жалостливость Павла, если его не раздражали и не сердили. Он изменил строгий приговор сената. Старика он сослал на родину в Литву без всякого наказания. Другие же отделались только страхом. Их ввели на эшафот и здесь объявили помилование, т. е. они были избавлены от наказания кнутом, а их ссылка длилась очень короткое время, благодаря смерти Павла...» (Карл Гейкинг)
   _______________

*Генерал Ян Генрик Домбровский (1755-1818) – создатель польских легионов в Италии, имя которого увековечено в припеве польского национального гимна: "Марш, марш, Домбровский, В край родной наш польский, Под водительством твоим Мы народ объединим."
   

ПОГИБШИЙ  УКАЗ  ЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО  ВЕЛИЧЕСТВА. В черновой тетради В. А. Соллогуба (хранится в Государственной библиотеке им. В. И. Ленина) находится несколько исторических анекдотов о Павле I. Среди них-рассказ, слышанный Соллогубом от Пушкина: «П у ш к и н  рассказывал, что, когда он служил в Министерстве ин.<остранных> дел, ему случилось дежурить с одним весьма старым чиновником.

Желая извлечь из него хоть что-нибудь, Пушкин расспрашивал его про службу и услышал от него следующее: Однажды он дежурил в этой самой комнате, у этого самого стола. Это было за несколько дней перед смертью Павла. Было уже за полночь. Вдруг дверь с шумом растворилась. Вбежал сторож впопыхах, объявляя, что за ним идет государь. Павел вошел и в большом волнении начал ходить по комнате; потом приказал чиновнику взять лист бумаги и начал диктовать с большим жаром.

Чиновник начал с заголовка: „Указ е.<го> и.<мператорского> в.<еличества>“ — и капнул чернилами. Поспешно схватил он другой лист и снова начал писать заголовок, а государь все ходил по комнате и продолжал диктовать. Чиновник до того растерялся, что не мог вспомнить начала приказания и боялся начать с средины, сидел ни жив ни мертв перед бумагой. Павел вдруг остановился и потребовал указ для подписания. Дрожащий чиновник подал ему лист, на котором был написан заголовок и больше ничего.

— Что ж государь? — спросил Пушкин.
— Да ничего-с. Изволил только ударить меня в рожу и вышел.
— А что же диктовал вам государь? — спросил снова Пушкин.
— Хоть убейте, не могу сказать. Я до того был испуган — что ни одного слова припомнить не могу».
   ______ 

П р и м е ч а н и е. Пушкин мог услышать эту историю, когда ему случалось дежурить в Коллегии иностранных дел. Это было в первые годы после выхода из Лицея: 15 июня 1817 г. он был приведен к присяге и зачислен на службу, и до своего отъезда из Петербурга в мае 1820 г. он мог нести дежурство в Коллегии.
   

"В*О*Н!" № 1.   «М о ж н о  почти наверное сказать, что если бы Государь Павел Первый умел собою иногда владеть и все рассматривать хладнокровнее, имея большие способности и усердных и преданных подданных, царствование его сделалось бы необыкновенным... При начале царствования его, постановлены были во дворце в передних комнатах внутренние бекеты и переменено слово, вместо как прежде командовали "К  р у ж ь ю!", велено кричать "В о н!"

В одно утро г. прокурор граф <Александр Ник. Самойлов, генерал-прокурор Правительствующего сената в 1792—1796 гг.>, проходя с делами к Государю мимо бекета (пикет - сторожевой пост), и караульный офицер, желая отдать ему честь, закричал "В о н!".  Граф, не поняв, что это значит, вздумал, что всех из комнаты выгоняют, и поворотясь уехал домой».(Из записок князя Фёдора Голицына)
*              *               *

"В*О*Н!" № 2. «С 7-го ноября 1796 года в чертогах северной Семирамиды (Екатерины II), вместо разговора, в эпоху 1797—1800 гг. (царствование Павла I), уже кричали. В комнатах учреждены были караулы; бряцание оружия, топанье ногами носились эхом по залам и возвещательное слово - „в о н", громко и протяжно часовыми произносимое заблаговременно, чтобы караул, учрежденный в другой зале, имел достаточно времени стать под ружье, пугал, от непривычки, всех приходящих.

Павел повелел, вместо сигнала к ружью, как то существовало, извещать караульных о том, что они должны взять ружье, криком: "В о н!"

Великая княжна Александра Павловна, переходившая из комнат своих на половину императрицы Марии Феодоровны, была столь много испугана возвещательным криком „В о н!", что, повернувшись, побежала обратно в свои комнаты и была несколько дней нездорова от испуга». (А.М. Тургенев)
   _______________________________________
                ___________________________________________________
      
         
    О   В*Р*А*Г*А*Х,   Г*Н*Е*В*Е    И    П*О*Д*О*З*Р*И*Т*Е*Л*Ь*Н*О*С*Т*И


ПАВЕЛ I БЫЛ: «Р е л и г и о з н ы м, исполненным истинного благочестия и страха Божия. И, действительно, это был человек в душе вполне доброжелательный, великодушный, готовый прощать обиды и повиниться в своих ошибках. Он высоко ценил правду, ненавидел ложь и обман, заботился о правосудии и беспощадно npeследовал всякие злоупотребления, в особенности же лихоимство и взяточничество. К несчастью все эти похвальные и добрые качества оставались совершенно бесполезными, как для него лично, так и для государства, благодаря его несдержанности, чрезвычайной раздражительности... и нетерпеливой требовательности беспрекословного повиновения.
 
Малейшее колебание при исполнении его приказаний... влекли за собою жестокий выговор и даже наказание без всякого различия лиц. На Павла нелегко было иметь влияние, так как, почитая себя всегда правым, он с особенным упорством держался своего мнения... Он был чрезвычайно раздражителен и от малейшего противоречия приходил в такой гнев, что казался совершенно исступленным. А между тем он сам вполне сознавал это и впоследствии глубоко этим огорчался, сожалея собственную вспыльчивость...». (Записки А.Н. Саблукова)
*          *          *

АНЕКДОТ ОБ УБЕЖАВШЕМ  КОРНЕТЕ. Я к о б ы  однажды на вахтпараде взбешенный каким-то проступком Павел I между солдатскими шеренгами с тростью погнался за неким корнетом, с намерением его хорошенько поколотить. Но корнет от него убежал. В следующий раз завидев корнета, император говорит: "В о т  молодец, что спас себя и меня: себя - от палки, а меня - от в гневе неблагого поступка"!
        

ТО, ЧТО  ДЕЛАЕТ  ЧЕСТЬ. «Р а с с к а ж у... об одном характерном случае, который делает честь и человеку, имевшему мужество так говорить, и государю, который выслушал без гнева.

Император назначил генерала гр. Ферзена* в кадетский корпус и подчинил его Великому князю Константину**. Тот не мог долго выдерживать остроумных шуток молодого Великого князя и подал прошение об отставке. Павел спросил о причине, заставившей его просить об этом.
– Я слишком обидчив, Ваше Величество, – отвечал храбрый солдат. - Ваше Величество желает знать правду. Простите, государь, но когда состаришься под богом войны, очень тяжело иметь и под собою и над собою детей.

Если бы около трона было побольше людей такого закала, то он стоял бы прочнее и государю меньше бы приходилось опасаться измены». (Карл Гейкинг)
  ___________

*Иван Евстафьевич Ферзен (1739—1800) — российский военачальник (генерал от инфантерии), граф (1795). Своров писал о  Ферзене: "П р и  в с е й  слабости здоровья бодрствуя духом, превозмогал он труды и опасности... и мужеством подтвердил известную о нём репутацию". Павел I 24 декабря 1797 г. назначил графа Ферзена директором Кадетского корпуса; 4 января 1798 г. Ферзен произведен в генералы от инфантерии, а 24 декабря 1798 г. вышел в отставку.

**Великий князь Константин имел настолько буйный характер, что его чуть не в глаза именовали сумасшедшим. Отсюда и шутки В.кн. были далеки от вежливости.
      

КСТАТИ, О СОФОНОВЕ... «С к о р о   п о с л е  коронации император с обоими великими князьями воспринял путешествие в Казань. С великим князем Константином Павловичем поехал мой товарищ Сафонов; он был капитаном Измайловского полка.

   К с т а т и, о Сафонове: любопытно будет знать, каким образом он попал в адъютанты к великому князю Константину Павловичу. Сафонов у нас в полку был в числе черных офицеров, т. е. не имеющих ни малейшего воспитания. До восшествия императора Павла на престол он уже подал челобитную в отставку и отправил большую часть своих пожитков в деревню, а остался дожидаться первого пути, чтобы самому с матерью туда же отправиться. Как сделалась перемена в правлении, он просил меня, чтобы его высочество исходатайствовал ему отставку. Великий князь отвечал, чтобы Сафонов сходил хотя один раз в караул, и если удачно, тогда его высочество удовлетворит его желанию.

М е ж д у  тем император, проходя один раз мимо наших офицеров, во время развода, заметил Сафонова, вероятно, потому, что он всех офицеров был лицом старообразнее, спросил о нем у... нашего полка генерал-майора Кушелева, и когда узнал его фамилию, еще раз поглядев на него пристально, пошел далее. В тот же день, после обеда, приходит камердинер от государя к великому князю с повелением, чтобы капитану поручику Сафонову приказать приехать к Его величеству.

Тотчас послан был ездовой в полк, и Сафонов полумертвый является к императору. Государь спрашивает у него, не тех ли он Сафоновых, которые в родстве с Гендриковыми. Он отвечал:
   - Тех, государь.
   - Так, стало быть, мы свои, - продолжал император, - мне нужно иметь при великом князе Константине Павловиче человека пожилых лет, вроде дядьки, который бы мне доносил о всех действиях его высочества и ничего бы от меня не скрывал; мне кажется, я в тебе этого человека нашел; я тебя назначаю адъютантом к великому князю, но только именем.

   Сафонов не мог опомниться от радости. Император в ту же минуту послал за Великим князем, который чрезвычайно удивился, увидя императора в кабинете с Сафоновым. Государь, взяв его за руку, сказал его высочеству:
   - Вот человек, которому я тебя поручаю; он хотя и адъютант твой, но ты должен в нем видеть доверенную мою особу.
   Потом все вместе пошли к императрице, и государь, входя к ней с веселым видом, сказал ей, держа Сафонова за руку:
   - Я наконец нашел человека, которого искал для Константина Павловича.
   Императрица наговорила множество приятных вещей Сафонову.

   Я был тогда у Великого князя, и каково же было мое удивление, когда я увидел Его Высочество, идущего вместе с Сафоновым как с равным себе, и, обнявши его, Великий князь (Константин) сказал с притворно веселым лицом:
   - Прошу иметь почтение и уважение к Павлу Андреевичу; он хотя и имеет звание моего адъютанта, но он гораздо для меня более сего звания.

   Недолго Сафонов пользовался своим преимуществом; Великий князь взял такую над ним поверхность, что он был из первых его льстецов и ни одного раза не смел доносить государю о поступках его высочества».(Записки графа Евграфа Федотовича Комаровского)


ИМЕННО  ЭТОГО  И  НЕ  ЛЮБЛЮ. Перед коронованием Павла Петровича по обычаю в Москве (5 (16) апреля 1797 года, в первый день Пасхи): «О д н а ж д ы  вечером, когда возвращались ночью по дороге (из Москвы в загородный Петровский дворец), ставшей невозможной от оттепели, карета, в которой сидели Государь, Государыня, оба Великих Князя и Великая Княгиня Елизавета (супруга Александра Павловича), каждую минуту была готова опрокинуться. Государь забавлялся этим и спросил у Великого Князя Александра, боится ли Великая Княгиня Елизавета; Великий Князь, думая похвалить свою супругу, ответил, что нет, она не трусиха и не боится ничего.
— Вот именно этого я и не люблю, — сухо заметил Император.
Великий Князь спохватился и прибавил:
— Она боится только того, чего она должна бояться.

Но зло было уже сделано: Император был недоволен. Несмотря на великодушные стороны его души, у него была такая странность характера, что он готов был считать того врагом, в ком он не уверен был вызвать чувство страха. Из этого не следует, что в другие минуты он не показывал бы, что умеет ценить возвышенность чувств и энергию; и эту мелочность надо приписать недоверию, которое ему сумели внушить...»
 *         *          *

ПОСПЕШНОСТЬ  И  ЗДОРОВЬЕ. «П о с п е ш н о с т ь, с которою окончена была... постройка (Михайловского замка, угрожала опасностью для здоровья всех обитателей нового дворца. Даже спальня великой княгини Елисаветы (супруга наследника Александра) была так сыра, что, как я своими глазами видел, невозможно было различить уничтожавшуюся живопись над дверями (dessus de portes). Вследствие сего великая княгиня занемогла опасною горловою болезнью; но она не смела жаловаться, из опасения, что государь примет малейшую жалобу за порицание его распоряжений.

Её доктор, ст. сов. Гриве, объявил ей однажды, что, в случае усиления болезни, он будет вынужден предупредить государя о причине оной; великая княгиня согласилась, хотя и неохотно, и весьма обрадовалась, когда улучшение в её здоровье сделало этот смелый шаг бесполезным. Ропот на слабость, коей опасные последствия угрожали даже царскому семейству, был, без сомнения, справедлив». (Записки Августа Коцебу)
       ___________________________________________________


 «ВЕЛИКАЯ  КНЯГИНЯ  АННА* поехала из Петербурга (в 1797 на коронацию в Москву)уже больная, но, так как Государь не любил этого, она старалась пересилить себя, пока у нее не сделалось воспаление легких. Ее перевезли из Петровского дворца в Москву, где ей сделали кровопускание. На другой день после Государь пришел к ней и сказал: «Т е п е р ь  я вижу, что это серьезно, и мне очень досадно, что вы так больны; признаюсь, до сего времени я думал, что все это маленькие привычки (petitcs manieres), приобретенные во время прошлого царствования и которые я стараюсь искоренить. Неизвестно, что он хотел сказать этими маленькими привычками прошлого царствования, о которых он упоминал каждую минуту». (В.Н. Головина)
    ______________

*Анна Фёдоровна(урождённая принцесса Юлианна Саксен-Кобург-Заальфельдская)- выбрана Екатериной II второму своему внуку, сыну Павла - Константину:  они были обвенчаны 15 (26) февраля 1796 года. Невесте ещё не было пятнадцати лет, а жениху — семнадцати. Брак оказался неудачным: от грубости молодого мужа В.К. Константина Анну её царственный свёкр не спасал. В.К. Анна поехала лечиться за границу на воды и оттуда в 1799 г. сбежала к родителям в Кобург на севере Баварии, но её вернули в Россию; она смогла окончательно уехать лишь после смерти Павла в 1801 г. И только спустя ещё 14 лет последовал её развод с Константином Павловичем.
*         *          *

ОБ ОТЪЕЗДЕ В. К. АННЫ рассказ дворцового коменданта Котлубицкого: «У  м е н я  б ы л и  знакомые камер-юнгферы (горничные) из  прислуги   государыни и великой княгини. Они по временам ко мне заходили: ведь   мне  нужно было знать все, что делается во дворце: иногда  батюшка (так  он  часто называл  Павла, из сыновней   преданности   к  своему благодетелю) спросит что нибудь, — так  надо  знать  что отвечать.

В о т   о д н а ж д ы  ко мне забежала камер-юнгфера великой княгини Анны Федоровны и говорит, что великая   княгиня очень скучает, даже чувствует себя не совсем здоровою. Мне пришло в голову, что вероятно скучает в отсутствии своего супруга цесаревича, находившегося тогда с Суворовым в Италии и желает посетить своих родителей, но  не знает, как это сделать; почему я на другой  день, когда  батюшка отдыхал   после  обеда, побежал на половину великой княгини, и когда она меня приняла, то я ей осмелился... предложить мой совет.
- Благодарю  вас, генерал, за ваше участие ко мне, вы отгадали мое   желание; но  научите, как мне это сделать?

— Очень  просто, сегодня в собрании* извольте принять на себя грустный вид. Император это заметит, подойдет к вам и спросит о причине   вашей   грусти; тогда вы и скажите, что скучаете в отсутствии  великого  князя и... желаете также   посетить  ваших родителей, которых давно не видали... Он вероятно тотчас же доставит  возможность  исполнить  ваше  желание.  Так действительно   и случилось: великая княгиня все исполнила по совету Н. О., и государь похвалив ея чувства к родителям,  спросил: когда же вы желаете ехать к родителям?
— Чем скорее, тем лучше, - отвечала она.
— Но сейчас этого нельзя сделать, - заметил император:  а завтра все будет готово к вашему путешествию, и, призвав обер-шталмейстера, приказал к завтрашнему дню приготовить две кареты и все необходимое для поездки за границу великой княгини». (Рассказы генерала Кутлубицкого)
___________

*Каждый вечер все члены высочайшей фамилии собирались в известную залу, куда приходил император и где находились также придворные, имеющие на то право; это и называлось - собранием.

Кутлубицкий уже с самой Вел. Кн. Анной говорит эзоповым языком: её антипатия к супругу не была секретом. Однако вся история Кутлубицкого доказывает, что Павел вполне мирно поддавался на невинные театральные импровизации. К сожалению, этим же пользовались и интриганы.
      

НАШ  ПУГАЧЁВ! Как рассказывают очевидцы, само появление Павла на улицах Петербурга могло вызвать серьезную панику. Встреч с непредсказуемым императором старались избегать. В воспоминаниях встречаются совершенно анекдотические случаи. Так, один современник вспоминает, как при появлении Павла он забежал за ограду какого-то строения и неожиданно рядом услышал: "В о т   н а ш   П у г а ч ё в!" – имя, которое в то время было еще у всех на устах, а его этимология от слова "пугать" была всем хорошо понятна.
   *        *        *

ИСТОРИЯ  ПРО  МОСЬКУ. Вот история, со временем ставшая не то анекдотом, не то легендой: «О д н а  девочка, гуляя со своей собачкой, проходила мимо памятника Петру I. Вдруг Моська отбежала от хозяйки, и девочка начала ее звать: "М о с ь к а, Моська!" Громкий оклик сторожа заставил вздрогнуть гуляющих. "Какое слово ты сказала?" – "Я ничего-с, – ответила девочка, – зову к себе мою Моську". – "Как ты смеешь! Моську! Знаешь ли, кто у нас Моська?" И сторож, схватив бедную девочку за руку, повел ее в полицию».

Эта история уж точно не про императора, но про "рьяных исполнителей". Как видим, убеждение Павла Петровича, что его как императора должны бояться плохо отражалось на отношении к нему.
               


ПОДАЙТЕ СЮДА ЭТУ СВИНЬЮ! «Я.А. Дружинин*, долговременно известный по министерству финансов, был в ранней молодости и почти в отрочестве чем-то вроде кабинетного секретаря при Павле Петровиче. Он каждый день и целый день дежурил в комнате перед царским кабинетом.

Эмигрант из королевской фамилии, принц де-Конде, приехал в Петербург. Однажды, на праздник Рождества, император пригласил его в сани для прогулки по городу. Молодой Дружинин на свободе задремал на стуле. Вдруг спросонья слышит он знакомый голос императора, который кричит: "П о д а й т е   м н е  с ю д а  э т у  с в и н ь ю!"

Сердце Дружинина дрогнуло. Он побоялся беды за свой неуместный и неприличный сон, но и тут обошлось благополучно. Оказалось, что Павел Петрович возил принца на рынок, чтобы показать ему выставку разной замороженной живности, купил большую мерзлую свинью и велел привезти ее во дворец. (Слышано от самого Дружинина.)»(князь П.А. Вяземский - старая записная книжка - Ч.1)

*Яков Александрович Дружинин (1771—1849) — русский чиновник и переводчик, тайный советник, директор Департамента мануфактур и внутренней торговли.
   

ФАВОРИТ - БРАДОБРЕЙ. При Павле Петровиче удивительную карьеру сделал его Фаворит Кутайсов*: «П л е н ы й  турчонок мало-помалу сделался обер-шталмейстером, графом, Андреевским кавалером и не переставал брить государя. Наскучив однажды этим ремеслом, он стал утверждать, что у него дрожит рука, и рекомендовал, вместо себя, одного гвардейского фельдшера, очень искусного в этом деле и исправлявшего свою должность у многих генералов. Но таков был взгляд Павла, что у бедного унтер-офицера, со страху, бритва вывалилась из руки, и он не мог приступить к делу.
- И в а н! - закричал император, - б р е й  т ы!
 Нечего делать: Иван, сняв Андреевскую ленту, засучил рукава и, вздохнув, принялся за прежнее ремесло». (Н.И. Гречь)

*Граф (1799) Иван Павлович Кутайсов (около 1759 — 1834) — камердинер и любимец Павла I - в сражении при Бендерах отбитый у турок грузинский мальчик.
    
   
 НЕМИЛОСТЬ К  ВЕЛИКОМУ  КН.  КОНСТАНТИНУ  ПАВЛОВИЧУ. «Д о л ж н о с т ь   Великого князя (Константина) , как военного губернатора (Петергофа) обязывала его находиться при вечернем рапорте караульного офицера, подаваемом императору. Всякое воскресенье были в Петергофе балы... В одно воскресенье, после такого бала... император со всеми распрощался, в том числе и с великим князем Константином Павловичем. Его высочество, возвратясь к себе, сказал мне:
   - Государь меня отпустил, прикажи подать мне кабриоль; я поеду погулять в Нижний сад.

   Через полчаса после отъезда великого князя приходит граф Ливен* и спрашивает у меня, где его высочество, говоря при том, что государь дожидает его, чтобы принять рапорт от караульного офицера...
- Скажите его высочеству, что государь на него гневается, что он не знает своей должности.
   Лишь только граф Ливен ушел, как посланный мой отыскал великого князя, и он прискакал домой. Торопливо спрашивает меня:
   - Ну, что сделалось?

   Я ему пересказал все, что случилось в его отсутствие; его высочество чрезвычайно огорчился... На другой день, рано поутру, великий князь прислал за мной. Я нашел его весьма встревоженным.
   - Я не мог во всю ночь почти уснуть, - сказал мне Его Высочество.
   Он тотчас решился написать письмо к государю, но оно возвращено было нераспечатанным; после того приходит Обресков** и говорит его высочеству:
   - Государь знает, что ваше высочество сегодня нездоровы, а потому приказал мне подать рапорт при разводе, - который великий князь принужден был ему отдать.

   Это довершило отчаяние его высочества... Ходя долго по комнате взад и вперед, наконец он бросился ко мне на шею и сказал:
   - Мне пришла мысль, исполни ее: поди сейчас к И. П. Кутайсову, скажи ему все, что со мной случилось, скажи, в каком я отчаянии, и чтобы он испросил у государя одну милость, чтобы меня выслушать.

   Кутайсов был болен и жил под самым государевым кабинетом, что у гауптвахты; лишь только я к нему вошел, как он мне говорит:
   - Вы, верно, пришли от великого князя Константина Петровича? Я все знаю. Государь у меня был и все пересказал; не стыдно ли великому князю не исполнять своей обязанности и тем приводить в гнев своего отца и государя?

   Такая встреча меня удивила. Я ему на сие сказал:
   - Если бы Его Высочество был виноват, он не стал бы себя оправдывать, а Великий князь прислал меня просить вас, чтобы вы испросили у государя одну только милость, чтобы его выслушать.
   - Хорошо, сударь, - отвечал Кутайсов, - я исполню волю Его высочества...
 Через несколько минут опять Великий князь послал меня к Кутайсову; лишь только я поровнялся с гауптвахтой, как государь выходит от Кутайсова, увидя меня, прямо идет ко мне навстречу и, вертя своею тростью, грозно мне сказал:
   - А! Ты послом ходишь.

   Я тотчас стал на колени и говорю ему:
   - Государь, Великий князь перед вами не виноват.
   Его так это удивило, что он, взяв меня за руку, сказал:
   - Встань, встань, - как не виноват? Надень шляпу.

   И, взяв меня под руку, пошел со мной по аллее Верхнего сада. Я объяснил государю, как Великому князю показалось, что он его отпустил, и уверял в привязанности Великого князя к его величеству не только как к отцу, но как к государю; и что он вернейшего подданного, как Великий князь, у себя не имеет; что гнев государя довел его высочество до отчаяния.
   - Как, он точно огорчен? - прервал государь.
   - Он так огорчен, - продолжал я, - что если сие состояние продолжится, то он, я уверен, сделается больным.

   Тогда государь начал мне рассказывать, как все против него, т. е. императрица и наследник; что он окружен шпионами; в сию минуту прошел вдали парикмахерский ученик, и государь, показывая на него, сказал мне: "Т ы  в и д и ш ь  этого мальчишку; я не уверен, чтобы и ему не велено тоже за мной присматривать"; что его величество полагался на привязанность одного только Константина Павловича, но накануне сделанный им поступок заставил государя думать, что и он передался противной партии. Наконец император присовокупил:
   - Ну, если я его прощу, что, он этому обрадуется?

   Я отвечал ему: "Е г о  В ы с о ч е с т в о  будет без памяти от радости, государь!"
   Тут он, приняв веселый вид, сказал из итальянской оперы (т.е. на мотив какой-то оперы):
   - Передайте ему от меня, что я его прощаю, чтобы он послал взять рапорт у Обрескова и подал бы мне оный при разводе, подошел бы, как обыкновенно, не показывая ни малейшей радости, чтобы никто не догадался о том, что между нами происходило, - и приказал мне идти.(Записки Е.Ф. Комаровского)
    

"Я  БЫ  ПОМЕНЯЛСЯ С ВАМИ МЕСТАМИ"! Служить при вспыльчивом и подозрительном императоре Павле было трудно. Так сенатор Карл Гейкин вспоминает обиду при Екатерине посла графа Штакельберга (Отто Магнус фон Штакельберг: 1736—1800; действительный камергер), отставленного Павлом от службы и высланного в имение:

«О н  ж а л о в а л с я  на отношение двора, которое он испытывает после 25-тилетней службы.
– С каким удовольствием я поменялся бы с вами местами, граф! – сказал я.
– Вы, конечно, шутите.
– Нет, честное слово. Только от вас зависит воздвигнуть себе более прочный памятник, чем эта незначительная слава, которой вы могли бы добиться при дворе. Ваша репутация, как дипломата, известна всей Европе. Будьте русским Тацитом и пишите у себя в имении ваши мемуары о бессмертной Екатерине.

Из скромности ли, или из боязни, а, может быть, и по лени граф не принял моего совета. Через день я был при дворе. После стола государь отвел меня в сторону, взглянул на меня пристальным, свойственным ему в некоторые моменты, взглядом и сказал:
– Вы, конечно, знакомы с гр. Потоцким (Игнатием)*?
– Да, В.В., я его знаю более десяти лет. Он человек умный, знающий и любезный в обществе. (Я особенно подчеркнул последнее обстоятельство, зная, как много значения государь придает любезности).
– Но, говорят, он опасен?
– При просвещенном, твердом, благодетельном и справедливом правлении никто, В.В., не опасен.
– Надеюсь, - продолжал государь довольным тоном, - что господа поляки довольны мною. А propos! Прибыл вице-адмирал Мордвинов**. Посмотрим, как он будет защищать себя.
 _______________

*Граф Роман Игнацы Франтишек Потоцкий (в русских документах Игнатий Евстафьевич Потоцкий; 1741— 1809) — польский магнат, политик, журналист. В 1794 г. во время польской революции под руководством Тадеуша Костюшко Роман Потоцкий стал министром иностранных дел "народного" правительства. После штурма Праги русскими войсками в 1794 г. Потоцкий с представителями русской армии вёл переговоры, в ходе которых передал Александру Суворову польскую корону для великого князя Константина Павловича. Взятый в плен, Потоцкий содержался под стражей в Шлиссельбурге.

В 1796-м Тадеуш Костюшко был торжественно освобождён вновь воцарившимся российским  императором Павлом I. После этого по прошению на русской службе сенатора графа Юзефа Августа Ильинского (Павел и его сын Константин к нему очень благоволили) императором Игнатий Потоцкий был освобожден из заключения. Эта новость была неприятна для почётно проживавшего в Петербурге бывшего короля Польши Станислава Понятовского. В кругу его единомышленников Потоцкий был - «в р а г  России, враг короля, враг своего отечества, который, по своему самолюбию, по продажности души своей» при своем возвращении он мог опять поднять восстание, что навлекло бы на Польшу новые репрессии со стороны России.

В случае с освобождением Потоцкого Павел находится в центре интриги двух польских партий: обе на императора пытаются "давить". После освобождения в 1796-м Потоцкий проживал в Галиции, входившей в состав Австрийской империи, занимался исторической и литературной работой.
    ____________

** Николай Семёнович Мордвинов (1754—1845) — русский флотоводец и государственный деятель. Около 10 лет от роду Мордвинов был взят Екатериной II во дворец для совместного воспитания с великим князем Павлом Петровичем, но уже в 1766 отдан отцом на службу во флот гардемарином. В 1774-1777 годах по рас­по­ря­же­нию великого князя Пав­ла Пет­ро­ви­ча ста­жи­ро­вал­ся на британских су­дах.

Во время второй турецкой войны, в 1787 Мордвинов, уже в чине адмирала - командира Севастопольской эскадры, возглавлял осаду Очакова с моря, за что награждён орденом Св. Анны. В 1790 году, вследствие размолвки главным образом с князем Потёмкиным (которого не терпел Павел!) М. оставил службу, но уже в 1792 занял должность председателя Черноморского адмиралтейского правления.

При вступлении на престол императора Павла им Мордвинову было пожаловано имение с 1000 душ крестьян. В 1798 Мордвинов по лож­но­му до­но­су вы­зван в Санкт-Пе­тер­бург, аре­сто­ван, но вско­ре оп­рав­дан: "В и ц е - а д м и р а л у была дана отдельная аудиенция. Государь обнял его, поручил ему управление Одессой и подарил ему бриллиантовую табакерку с своим портретом. Так поступал Павел в начале своего царствования с теми, кому приходилось пострадать невинно" (Карл Гейкинг)

В том же 1898 вице адмирал  уво­лен в от­став­ку всвя­зи со взры­вом бо­е­при­­пасов на одной из при­ста­ней. Мордвинов многим был неугоден, поэтому можно подозревать интригу: не "сработал" донос, так устроили взрыв. Под конец правления императора Павла Мордвинов прощён и в пожалованном ему чине адмирала назначен членом Адмиралтейской коллегии.

 Н. С. МОРДВИНОВ - "И з в е с т н ы й  своими добрыми намерениями, обширными сведениями, живым воображением и притязанием на прямодушие... мнения, им подаваемые, были столь смелы, что через два года после Павла показались даже мятежными"(Ф. Ф. Вигель) Противник аракчеевщины и известный либерал Мордвинов предполагался декабристами в состав высшего органа управления государством. В 1826 году единственный из членов Верховного уголовного суда Мордвинов откажется подписать смертный приговор декабристам. 
   

НЕ  ТО  ОБОИМ  БУДЕТ  БЕДА! «О д н а ж д ы  Великий князь (Константин)в Зимнем дворце послал меня с поручением к Его Высочеству Александру Павловичу. По окончании оного ему угодно было со мной начать какой-то разговор, и мы подошли к окошку. Это было в большом его высочества кабинете, что на углу, против Адмиралтейства. Мы не чувствовали, что народ, увидевши наследника, начал собираться толпою. Его высочество взглянул нечаянно в окошко и, приметя сию толпу, сказал мне:
   - Прощай, брат, убирайся скорее, а то обоим нам будет беда, - и сам поспешно ушел в другую комнату».
*              *                *

АРМЕЙСКИЙ   МУНДИР  ИЛИ - "ПОЙМАН И  ПОВЕШЕН!"  «В  м а р т е  месяце приехал в Царское Село генерал-адъютант Уваров, с повелением выбрать из полку конной гвардии лучших людей и лошадей для сформирования Кавалергардского полка, которого Уваров назначен был шефом...  Кавалергардский полк формировался по предложению Уварова, который был тогда в большой милости у императора, по связям сего генерала с княгинею Лопухиной (мачехой нововой фаворитки Павла)..  От сего времени родилась в Великом князе непримиримая вражда против Кавалергардского полка и против шефа оного...

2 мая получен был (из Петербурга) приказ... в котором сказано: адъютантам его императорского высочества Константина Павловича, генерал-майорам Сафонову и Комаровскому... состоять при армии и носить общий армейский мундир... Его высочество в первую минуту не мог ничего сказать и приметно переменился в лице, потом говорит:
   - Ну, что ж? Это значит, что вы должны носить только армейский мундир, а все остаетесь при мне.
   Я ему возразил:
   - Тогда бы сказано было: "с  о с т а в л е н и е м  при прежней должности".
   Великий князь встал с своего места и сказал с жаром:
   - Кажется, быть не может, чтобы государю угодно было так много меня огорчать!

   Потом приказал мне написать к графу Ливену и спросить у него, остаемся ли мы при его высочестве или нет... а сам написал к наследнику... Возвратившийся наш посланный привез ответы вовсе неудовлетворительные. Граф Ливен писал, что государь потребовал его к себе в кабинет в 6 часов утра... и сам продиктовал первый пункт приказа; что ему кажется, что мы уже более не состоим при великом князе, и завтра же при разводе должны представиться государю, и в общих армейских мундирах. Наследниково письмо было почти такого же содержания...

   Мы тотчас оба отправились в Петербург. В ночь нам кое-как сделали общие армейские мундиры, и мы в назначенный час приехали к разводу... Дежурным генерал-адъютантом был тогда князь П. Г. Гагарин., уже женившийся на княжне Лопухиной (Анна Лопухина - последняя фаворитка Павла). Государь вышел к нам с грозным видом, и когда представили ему Сафонова, он сказал:
   - Aussitot pris, aussitot pendu [Пойман и повешен (франц.).], - а мне: - и вы, сударь, не заживетесь.

   Я подумал, какая разница в приеме несколько месяцев тому назад, как мы возвратились из Италии, и чем мы могли провиниться. Сафонов не знал, ни слова по-французски и отвечал одною улыбкою, потом спросил у меня, что государь ему говорил. Я ему перевел слово в слово; он весь побледнел и сказал:
   - Ах батюшки, да что я сделал? [В царствование императора Павла можно было испугаться, ибо на мятежном Дону незадолго перед тем и головы рубили, и вешали. - примеч. Комаровского]

   Я тотчас его успокоил, сказал ему, что это французская поговорка, которая значит, что он, вероятно, имеет уже место. На другой день Сафонов назначен был шефом С.-Петербургского гренадерского полка, квартировавшего в Риге...». (Записки графа Е.Ф. Комаровского)
 

НЕЖДАННАЯ  ВСТРЕЧА. Накануне своей опалы в 1800 г. граф Фёдор Головкин старался меньше появляться при дворе: авось гнев императора утихнет. Так поступали почти все подпавшие под неудовольство вспыльчивого, но отходчивого императора. Но для Головкина сей метод "сработал" в плохую сторону:

«О д н а ж д ы,  когда у графа***  был большой прием, на котором я тоже присутствовал... вдруг раскрылись двери и было объявлено о приезде императора. Мне невозможно было увернуться... Император меня скоро заметил и устремился на меня с наиболее сосредоточенным выражением гнева, который когда-либо изображался на его лице, и сказал мне, как всегда, с увертками и изворотами:
   — Не правда ли, граф, что очень пикантно и неприятно, когда вместо ожидаемого удовольствия, получается отказ, который вы не простили бы человеку, наносящему вам оскорбление вместо милости, о которой вы его просили бы?

   Не уразумев вполне, куда он метит... я ответил:
   — Конечно, это так, как Ваше Величество изволите сказать, но я не совсем понимаю…
   — Я хочу этим сказать, граф, — продолжал он тоном, несколько менее слащаво-гневным, — что если бы я вас попросил сделать мне удовольствие и поужинать со мною, вы наверное бы мне в этом отказали. Я должен уберечься от такой просьбы, а впрочем я знаю, что есть лица более счастливые, чем я, которые обыкновенно имеют счастье пользоваться вашим присутствием, и было бы несправедливо лишать их дольше вашего общества.

   При этих словах он слегка наклонил голову в мою сторону, на что я ответил глубоким поклоном. В то же время окружающие нас расступились, чтобы дать мне дорогу, и я этим воспользовался, Бог знает с каким усердием и со всею скоростью дозволяемою придворным этикетом. Я отступил спиною к дверям, отвешивая установленные три поклона. О, каким чистым и приятным показался мне воздух, который я жадно вдыхал в коридорах и на лестнице! Я им наслаждался вдоволь!»
_________

ОБЕЩАНИЕ  ВЫКИНУТЬ В  ОКНО. «Б у д у ч  и со времени революции непримиримым врагом Франции, граф Федор не мог допустить мысли, чтобы Павел сделался сподвижником Бонапарта, и чтобы самодержец всея России вел переговоры с авантюристом славы — как с равным себе. Он это осуждал тем более, что Павел начал с такого враждебного отношения к революции, какого требовало достоинство его короны. Этот взгляд графа Федора дошел до сведения императора, который был этим в высшей степени возмущен и сказал, что если он его встретит, то велит выбросить в окно. Об этом, в свою очередь, сообщили графу.

   После описания сцены, которую он имел с Павлом I, граф Федор продолжает следующими словами:
- Вы не можете себе представить, что это значит: чувствовать на вашем лице дыхание человека, который обещался велеть вас выбросить в окно. Павел был человеком, помнящим свои обещание, а между его царедворцами было достаточно людей, которые так меня любили, что охотно привели бы в исполнение волю государя. Когда я вышел из дворца, я чувствовал себя как синица, вырвавшаяся из когтей коршуна». (Отрывки относящиеся к царствованию Павла I и сообщенные графом Федором г-ну Шатлену)


ПИК  ПОДОЗРИТЕЛЬНОСТИ.  «З а  п о с л е д н и й  год подозрительность в императоре развилась до чудовищности. Пустейшие случаи вырастали в его глазах в огромные заговоры, он гнал людей в отставку и ссылал по произволу. В крепости не переводились многочисленные жертвы, а порою вся их вина сводилась к слишком длинным волосам или слишком короткому кафтану. Носить жилеты совсем воспрещалось. Император утверждал, будто жилеты почему-то вызвали всю французскую революцию. Достаточно было императору где-нибудь на улице заприметить жилет, и тотчас же его злосчастный обладатель попадал на гауптвахту. Случалось туда попадать и дамам, если они при встречах с Павлом не выскакивали достаточно стремительно из экипажа, или не делали достаточно глубокого реверанса.

Полицейское распоряжение предписывало в ту пору всем, мужчинам и женщинам, сообразоваться с этими капризами. Благодаря этому, улицы Петербурга совершенно пустели в час обычной прогулки государя, с 12 до 1 часа пополудни. За последние шесть недель царствования свыше 100 офицеров гвардии были посажены в тюрьмы. Моему мужу тяжело было служить орудием этих расправ. Все трепетало перед императором. Только одни солдаты его любили, потому что хотя и измучивались чрезмерною дисциплиною, но зато пользовались щедрыми царскими милостями. Суровое отношение к офицерству Павел неизменно уравновешивал широкою раздачею денег солдатам». (Из Записок Дарьи Христофоровны Ливен*)
___________

*В год убийства императора Павла I фрейлине императрицы - Дарье Христофоровне Ливен (1785-1857) было - 16 лет. Из Записок юной фрейлины почерпнутые о последнем 1801 годе царствования Павла сведения представляют пересказ событий: - 1.) мужем Дарьи Христофоровны - флигель-адьютантом и начальником военно-походной канцелярии Его Величества - графом Христофором Андреевичем Ливен (1774—1838);
- 2.) свекровью - графиней Шарлоттой Карловной Ливен — воспитательницей детей императора Павла I;
- 3.) В третьих пред нами для светских гостиных столицы общее о событиях мнение, записанное немало времени спустя после самих событий.
    
 
СОВСЕМ НЕ ТАК ВЕСЕЛО ЗДЕСЬ СИДЕТЬ... Однажды камер-паж Александр Башуцкий* находился с товарищами в Георгиевском зале Зимнего дворца. Молодежь расходилась, начала прыгать и дурачиться. Башуцкий забылся до того, что вбежал на бархатный амвон под балдахином и сел на императорский трон, на котором начал кривляться и отдавать приказания.

Вдруг он почувствовал, что кто-то берет его за ухо и сводит со ступеней престола. Башуцкий обмер. Его выпроваживал сам император Александр I.
– Поверь мне, – проговорил он, – совсем не так весело сидеть тут, как ты думаешь. (Синдаловский Наум Александрович: История Петербурга в городском анекдоте)
   ___________

*Павел Яковлевич Башуцкий (1771—1836) — русский генерал, участник Наполеоновских войн, Санкт-Петербургский комендант, сенатор, член Верховного уголовного суда над участниками восстания на Сенатской площади 14 декабря 1825 года.
_______________________________________________________
             
                О    Д*В*О*Р*Ц*О*В*Ы*Х    Н*Р*А*В*А*Х

 ЛЬСТИВЫЙ  ЭНТУЗИАЗМ. «Г о в о р я т, что войдет в силу Дибич*. (события сентября 1800 г.) Он подкупил императора тем, что скрывал от него его малейшие промахи. Пройдоха-пруссак каждую минуту выкрикивал по-немецки: "О, в е л и к и  й Фридрих! Если б ты только видел армию Павла! Она выше твоей!"

 Этот льстивый энтузиазм совершенно покорил сердце императора. Умели очень ловко возбудить его воображение и направить его на какую-нибудь якобы справедливость, которую нужно было воздать нашим войскам, которые де все движения исполняют с величайшей пунктуальностью». (К. Гейкинг)
  ___________

*Барон Ганс Эренфрид фон Дибич (1738—1822) — генерал-майор русской службы в русских документах известный как - Иван Иванович Дибич. Пожалованный в июле 1798 г. чином полковника, Дибич скоро заслужил неудовольствие императора и в 1799 году переведен в армейский полк, а затем и совсем уволен от службы.

Наследник Александр Павлович исходатайствовал возвращение Дибича вновь на службу (февраль 1800 г.), при этом он был произведен в генерал-майоры и назначен состоять при Первом кадетском корпусе, для воспитания принца Евгения Вюртембергского.
    

ПОДЛОЖНОЕ  ПИСЬМО. «И.Б. Пестель*, в звании петербургского почт-директора и президента главного почтового правления при императоре Павле, пользовался особенным благоволением его и доверенностью. Граф Растопчин, род первого министра в то время, был недоволен этим. ...Опасался ли его Растопчин как соперника... или просто не доверял он искренности, преданности его к Государю? Все это остается не разъясненной тайной. Но вот какую западню устроил Растопчин против Пестеля.

Он написал письмо от неизвестного, который уведомляет приятеля своего за границей о заговоре против императора и входит в разные подробности по этому предмету; в заключение говорил он: "Н е  у д и в л я й т е с ь, что пишу вам по почте; наш почт-директор Пестель с нами". Растопчин приказал отдать письмо на почту, но так (неизвестно, каким способом), что письмо должно было непременно возбудить внимание почтового начальства и быть передано главноуправляющему для перлюстрации.

Граф Растопчин хорошо знал характер императора Павла, но хорошо знал его и Пестель. Он не решился показать письмо Императору, который, по мнительности и вспыльчивости своей, не дал бы себе времени порядочно исследовать достоверность этого письма, а тут же уволил бы его, или сослал. Граф Растопчин также все это сообразил, и с большой надеждой на удачу.

Несколько дней спустя, видя, что Пестель утаивает письмо, доложил он Государю о ходе всего дела, объясняя, разумеется, что единственным побуждением его было испытать верность Пестеля, и что во всяком случае повергает он повинную голову свою перед его величеством. Государь поблагодарил его за прозорливое усердие к нему. Участь Пестеля решена: прекращены дальнейшие успехи его, по крайней мере, на все настоящее царствование; он уволен от занимаемого им места». (князь П.А. Вяземский - Старая записная книжка)
   _________________
 
*Иван Борисович Пестель (1765—1843) — крупный чиновник конца XVIII — начала XIX веков, генерал-губернатор Сибири, сенатор, отец будущего декабриста П. И. Пестеля. Недовольный медленным доставлением ему бумаг император вызвал к себе Пестеля и назначил его почт-директором в Петербурге (30-го октября 1798 г.), а 6-го апреля 1799 г. И.Б. Пестель сделан президентом Главного Почтового Правления и награжден орденом св. Анны 1-й степени. Указом 17-го апреля 1799 года Пестелю вверено управление состоящими при С.-Петербургском почтамте секретной экспедицией и цензурой иностранных газет и юридических сочинений. Но вскоре Пестель подвергнется гневу императора, и в том же 1799 году будет уволен от занимаемой им должности, что и отражено в анекдоте.
*          *           *

ОТРЕЗАННЫЕ УШИ И БРИЛЛИАНТОВЫЕ СЕРЬГИ. Про Пестеля* - управляющего цензурой иностранных газет есть анекдот: «О д н а ж д ы  призывают Пестеля к императору. Павел в гневе говорит ему:
— Вы, сударь,должны брать пример с вашего брата. Он удержал одну иностранную газету, в которой было сказано, будто я велел отрезать уши мадам Шевалье*, а вы её выпустили в свет. На что это похоже?
Пестель отвечал, не смутившись:
— Точно выпустил, государь, именно для того, чтоб обличить иностранных вралей. Каждый вечер публика видит в театре, что у ней уши целы, и, конечно, смеётся над нелепой выдумкой.
— Правда! Я виноват. Вот, — сказал Павел (написав несколько слов на лоскутке бумаги об отпуске из кабинета бриллиантовых серёг в 6000 рублей), — поезжай в кабинет, возьми серьги, отвези к ней и скажи, чтобы она надела их непременно сегодня, когда выйдет на сцену». (Н.И. Гречь. Воспоминания о моей жизни)


*Ходили слухи о неравнодушии Павла Петровича к французской актрисе и красавице мадам Шевалье.
 
              И*С*Т*О*Р*И*И    Н.О. К*О*Т*Л*У*Б*И*Ц*К*О*Г*О

ДВА НЕСХОДНЫХ ФАВОРИТА. Кутлубицкий, Николай Осипович (умер в 1859) — генерал-лейтенант, генерал-адъютант императора Павла, комендант Михайловского замка (накануне убийства императора был арестован по приказанию графа Палена). С 1793 Николай Осиппович «н а х о д и л с я  всегда при наследнике, который его очень любил, называл его Николакой и очень часто заставлял его у себя в кабинете перечерчивать большею частью планы и фасады каких-то дворцов...

О д н а ж д ы, когда он принялся передвигать стол для своей работы с одного места на другое, Павел Петрович сказал ему: „О с т а в ь, это не твое дело, ты слуга государственный; у меня есть для этого свой холоп, как у тебя Андрюшка" (в Гатчине он знал домашнюю жизнь каждаго из своих приближенных). „ И в а н, - закричал он на Кутайсова, - п е р е д в и н ь  с т о л". Иван Павлович Кутайсов слышал весь разговор из передней, и с той поры уже не возлюбил Кутлубицкаго...»
*          *          *

КТО   ЛОМИТСЯ   В   ДВЕРЬ?  Как то раз Кутлубицкий  с важным докладом возвратился  «н а ф е л ь д-егерских назад в Петербург... в  10-м   вечера, прямо во дворец. Кутайсов, узнав, что  Кутлубицкий  стучится в дверь, не велел его  пускать; но  тот  успел  продвинуть  свою  палку   в дверь и сильно стукнул в нее кулаком, что случилось в то самое время, когда Павел в халате и колпаке   проходил в свою опочивальню.   Он   вздрогнул,   услыша   стук;  но  когда  ему   объяснил Кутайсов, что это ломится в дверь Кутлубицкий и что ему сказано было, что   теперь  не  время   беспокоить   государя, то он велел его тотчас же впустить,  прибавив, что он  с  нетерпением   ожидал его.

Обрадованный донесением Кутлубицкого, Павел надел на него снятый с себя орден св. Анны, который он всегда носил на шее. Когда он выходил из кабинета, камер-лакей успел ему шепнуть, что ему нужно что-то  ему передать наедине. Кутайсов, увидев у Кутлубицкаго орден на шее, приказал подать Шампанскаго, чтобы его поздравить. Выпили по стакану вина; наконец, чтобы узнать, что хочет сказать ему камер-лакей, Кутлубицкий просил Кутайсова переменить данный государем орден: так как он к нему... привык, то вместо того из орденов государя дать другой такой же.

По   уходе   Кутайсова,  камер-лакей сказал  ему, что наследник престола просит  его явиться к нему во всякое время... хотя бы и ночью. Кутлубицкий   поспешил  к  наследнику. В... спальне, теплились перед  образами лампадка.  Узнав о приходе   Кутлубицкаго, наследник  позвал  его к себе и, руководимый светом лампадки, он прямо подошел к кровати, на которой  под одеялом  лежал  Александр Павлович,  с своею супругою. Заметив у Кутлубицкого пожалованный ему орден, он и Елисавета Алексеевна поздравили его. Кутлубицкий поцеловал руку  наследника и, обежавши  кругом  кровати, поцеловал  также поданную из под одеяла руку его супруги.

Александр Павлович пригласил  сесть  Кутлубицкаго и рассказать  ему, зачем  он  был посылаем в Москву; Кутлубицкий отвечал: „к т о  ж е мне поручится, что ваше высочество сохраните в тайне то что я скажу?" — „К а к у ю  же тебе нужно поруку; ну вот Бог  тебе   порукою", - отвечал  наследник, указывая   на  образ.   Тогда Кутлубицкий и рассказал ему все подробности своего поручения.

При этом рассказе, я заметил Николаю Осиповичу странность и неблаговидность его поруки, почти клятвы, у наследника... Старик мне отвечал: „Н а д о   б ы л о  жить в то время и в тех обстоятельствах, тогда бы поступок мой не показался бы странным; я еще жалел, что не попросил таковой же поруки у Елисаветы Алексеевны"». (Рассказы генерала Кутлубицкаго о временах Павла I [Излож. А.И. Ханенко] // Русский архив, 1912. - Кн. 2. - Вып. 8. - С. 509-538)
 *       *        *

КАК  ТЕБЕ  НЕ  СТЫДНО?.. Как-то раз: «В о  в р е м я  пребывания двора в Петергофе однажды ночью позвали Н.О. Кутлубицкого к императору, который тогда спал один, в особой комнате с отворенным окном и вставленною в нем проволочною сеткою.
- Как тебе не стыдно, - сказал ему государь, - я только и сплю перед рассветом, а на взморье, в кабаке, такой шум, что не дают мне покоя. Пойди, уйми их. Да только не расправляйся с ними строго.

Кутлубицкий приказал прислать за ним с казаками верховую лошадь на взморье, а сам отправился туда пешком, прямою дорогою через сад. Сходя по золотой лестнице, он оглянулся, и ему показалось, что в комнате великой княгини Анны Федоровны (супруга Константина Павловича) горит свеча, и она читает книгу. Продолжая идти, он был невольно поражен, когда вблизи Монплезира увидел великую княгиню, гуляющую в саду в сопровождении великого князя и наследника (т.е. ночью гуляла с братом своего мужа)...

Несмотря на прелесть ночи... Кутлубицкий сильно беспокоился неудовольствием государя. В таком взволнованном расположении духа он пришел на взморье, где уже застал казаков и свою лошадь, вошел в трактир и попросил содержателя. Вместо содержателя к нему вышел приказчик его в халате, с чубуком в руках и на резкие замечания, сделанные ему Кутлубицким, отвечал грубо и дерзко до того, что вывел Николая Осиповича из терпения, и тот приказал казакам укротить его нагайками. Оказалось, что этот приказчик тоже купец и за самовольную с ним расправу хотел жаловаться государю. Чтобы не допустить до этого, Н.О. на другой день заплатил ему 5 или 6 тысяч рублей». (Рассказы генерала Н.О. Котлубицкого о временах Павла I)

Генерал Котлубицкий славился сдержанностью характера и добротой, но и он не удержался: поднял руку. Каковы же тогда  бывали менее добрые исполнители повелений императора Павла?!
*          *            *
ЧУДНЫЕ  ГЛАЗА. «И м п е р а т о р  Павел покровительствовал женитьбе Кутлубицкаго и был расположен к жене его, которую он часто называл колибри (она была маленького роста). Император иногда заходил к Николаю Осиповичу, помещавшемуся во дворце (как коменданту  дворца), разговаривал и шутил с его женою. Однажды он ее спросил:
- С т р а ш е н  л и  я, боитесь ли вы меня?
- Нет, государь, - отвечала она: вы не страшны, и я вас не боюсь.
— А красив ли? - продолжал император.
— У вас чудесные глаза, - отвечала ловкая женщина.
Рассказывая об этом, Николай Осипович прибавлял, что у покойного государя глаза были, точно, чудные...»
 *          *           *
 
РЕВИЗОРЫ - ВЗЯТОЧНИКИ. «Г о с у д а р ю... угодно было послать на ревизию полков, расположенных, в южных губерниях, Кутлубицкаго, не смотря на то, что ревизия этих войск только что произведена была двумя генералами, посланными по высочайшему повелению. Николай Осипович, прибыв на место pacпoлoжeние первого, подлежащего его ревизии, полка, узнал, что ревизоры брали с каждого полка взятки, под видом денег на прогоны, тогда как им на дорогу и содержание отпущены были деньги перед отправлением их из Петербурга. Почему он счел необходимым написать к ним, чтобы взятые ими с каждого полка деньги были ими возвращены, о чем он на обратном пути будет осведомляться, и, чтобы они таким образом избавили его от неприятности донести о том государю...

По мере возвращения Николая Осиповича, по забранным им в полковых канцеляриях справкам, оказывалось, что взятые прежними инспекторами деньги были возвращены, исключая 4,000 рублей. По приезде его в Петербург, бывшие ревизоры успели, прежде представления его императору, увидеться с ним, прося его пощадить их и, когда он спросил их: зачем они не прислали остальных денег, то они отвечали, что остальныЕ взял Иван Павлович (Кутайсов) себе, и когда они ему говорили о возвращении, то он и слышать не хотел.

Государь был очень обрадован приездом Кутлубицкого, пожаловал, по словесному его представлению, семействам некоторых отставных генералов и полковников пансионы. По словам Кутлубицкого некоторые из них были до того бедны, что жены и дочери сами воду носили. Поговорив с ним, император обыкновенно в эту пору после обеда ходил к Марии Федоровне пить кофе; он приказал идти за собою и Николаю Осиповичу, и представлял его государыне, говоря, что он очень рад, что по ревизии его не сделано никого несчастным.

Выпивши вместе с государем чашку кофе из рук императрицы, он последовал за ним по приказанию... в залу, куда съезжались ежедневно по вечерам лица, составлявшие общество двора. Когда вошли в залу, Кутлубицкий пробежал за колоннами и стал на свое место, как вдруг государь позвал его и, обращаясь к знаменитому Репнину*, сказал ему: „В а ш е сиятельство, в о т  мой щ е н о к"( „Что он послал, ревизовать нас   своего  щенка?" - говорили   недовольные этой посылкой старики-генералы... вероятно эти слова дошли до императора), мой генерал-инспектор; он послан был на ревизию стольких полков, и я через него не сделал ни одного несчастным, и ваше сиятельство сегодня представили мне двух капитанов написать в рядовые".

— Что ж делать, государь, - отвечал Репнин, они этого стоили.
- А ты думаешь как, Николака? - сказал Павел, взглянув на Кутлубицкого.
 Тот упал на колени со словами: государь, ты милостив, прости их! „Растопчин, сказал на это Павел, напиши указ, что я их прощаю"».
___________

*Князь Николай Васильевич Репнин (1734—1801) — крупный дипломат екатерининской эпохи, генерал-фельдмаршал (1796). Павел I в 179 произвёл Репнина в генерал-фельдмаршалом, а в 1798 отправил во главе дипломатической миссии в Берлин с поручением пригласить Пруссию и Австрию к созданию антифранцузской коалиции. Посольство это окончилось неудачей, и Репнин, отношения которого с императором к тому времени испортились, был уволен с военной службы «с мундиром». Тем не менее, про убийство Павла I Репнин не мог говорить без негодования.
  *           *            *

ВЕЛИ  КАЗНИТЬ И КЛЕВЕТНИКА! После описанной ревизии:«Ч е р е з  несколько  месяцев  случилось  Кутлубицкому, жившему во дворце (по прежнему обычаю)   ударить придворного  лакея  за грубость: тот пожаловался  Нарышкину, который   довел  о  том   до сведения государя. Он сделал выговор Кутлубицкому и не велел ему являться на глаза. Это случалось  с  приближенными   Павла   нередко... Николай Осипович говорил, что  это  значило, что день  он   мог отдохнуть  дома, зная, что  его  не  потребуют, тогда как в обыкновенное  время и ночью он не  совсем раздевался, чтобы быть готовым на призыв императора. Но вышло противное.

К о г д а  рассерженный государь прогнал Кутлубицкаго, Кутайсов навязывал ему галстук и на слова его: „Кутлубицкий слишком уже распанел", - отвечал: - "Как  ему   не распанеть, когда ваше величество так его балуете. Вот он послан был на ревизию полков; его предшественникам,    прежним   ревизорам,   назначено    было   на   путевые издержки по 10,000 рублей, а ему ваше величество  изволили  забыть сделать о том распоряжение. Что ж, он  не хотел  даже   попросить меня напомнить  о том вашему  величеству."
- Чем  же он ездил, - возразил государь, - брал взятки?
— Мало чего не говорят по городу, - отвечал Кутайсов.
— Позвать Кутлубицкого, - закричал вспыливший Павел...

Павел в волнении ходил по кабинету и, увидя вошедшего Кутлубицкаго, встретил его гневным взглядом и словами: "т а к  т ы  в о р!". Но тот, мгновенно смекнув в чем дело и чувствуя свою невиновность, а также зная характер Императора, бросился перед ним на колени и сказал:
- Государь, ежели я виноват, повели меня казнить; но ежели я прав, повели казнить и того кто меня оклеветал.

Павел, пораженный его словами, начал успокаиваться. Тогда Николай Осипович на более спокойный вопрос: откуда он взял денег на дорогу, объяснил, что он, незадолго перед командировкою своею, получив в подарок от него 1300 душ, считал неприличным просить еще денег на путевые издержки, и просил начальника недавно учрежденного тогда банка графа Румянцова дать ему под залог 100 душ 20,000 рублей, который отвечал ему, что для этого нужно предварительно соблюдение некоторых формальностей, требующих времени, почему он и предлагал ему пока своих 20,000, которые он ему возвратит по совершении залога.

— Куда же ты девал все эти деньги? Ты их не мог употребить все на дорогу? - спросил, его Павел.
— Не спрашивай, государь, - отвечал Николай Осипович: но не смотря на неоднократное повторение: «не спрашивай, государь», он наконец, по настоянию Павла, должен был признаться, что значительную часть этих денег отдал бедным отставным генералам, штаб и обер-офицерам, от имени императора, на что имеет их расписки.

Тогда государь отпустил милостиво Кутлубицкаго и закричал: „И в а н а
 с ю д а!" ...Который поспешил на зов государя. В скважину замка видно было, как снята была с него лента и посыпались на спину удары палкою, которых Кутлубицкий с Нарышкиным насчитали 40. Во время этой операции, шум от которой достиг до кабинета Марии Федоровны, бывшего над самым кабинетом государя прибежал камер-лакей государыни спросить: от чего шум в комнате императора? На что ответил Кутлубицкий: "с к а ж и матушке, что батюшка Ивашку за Николку наказывает".

Через несколько минут вышел из кабинета с повязанной лентой Иван Павлович, но на спине виднелись следы палки. Он сел молча возле Кутлубицкаго... и сказал ему:
- Прости меня, Николай Осипович, я перед тобою виноват.
— Бог с вами, Иван Павлович. Государь вас наказал и довольно; с вола двух шкур не дерут.
 — Поди же скажи об этом Государю: он мне не приказал являться к нему на глаза, пока ты не простишь". Кутлубицкий вошел в кабинет, стал перед Павлом на колени и сказал ему: Государь, прости Ивана Павловича: ты наказал его и довольно: с вола двух шкур не дерут.

Через несколько месяцев Иван Павлович успел таки отдалить от двора Кутлубицкаго: он был сделан членом артиллерийского департамента, председателем которого был граф Аракчеев...» - он и с Аракчеевым умудрился сохранить человеческие отношения! (Рассказы генерала Кутлубицкаго о временах Павла I) 
*           *               *

ПРИДВОРНАЯ ДРУЖБА. Кутлубицкий «б ы л  с д е л а н   членом артиллерийского департамента, председателем которого был граф Аракчеев... Во время нового назначения он находился в хороших отношениях со своим председателем и бывал с ним вместе в Грузине. Между тем, покровительством Кутайсова, Аракчееву назначен был особенный доклад государю, раз в неделю, в Четверг... Это сделано было единственно для Аракчеева, чтобы доставить ему случай чаще быть в сношении с государем; но это продолжалось недолго: Аракчеев имел только всего два доклада.

Вот  как это случилось. Государь тогда  жил  в Гатчине  и после первого   доклада   Аракчеева рассердился на Кутайсова, прогнал его, не велел ему   показываться на глаза, и перед его квартирой   постоянно стояла кибитка,   запряженная почтовыми  лошадьми, которые переменялись  каждые два  часа, как  бы  в  ожидании, куда везти любимца. Приехавши со вторым  докладом, Аракчеев  не  нашел нужным посетить находящегося в немилости.

М е ж д у  т е м  в Петербурге жила жена Кутайсова и не знала о происшествии с её мужем: ей никто об этом не говорил, чтобы напрасно её не тревожить, так  как это случалось с  приближенными  императора нередко и продолжалось недолго. К   графине Кутайсовой в это время родственники прислали из деревни какого-то близкого им сироту-мальчика, прося определит его в кадетский корпус. Так как  Аракчеев был... начальником военно-учебных заведений, то она послала этого  мальчика к  нему... прося приказать определить его. Аракчеев  накануне возвратился из Гатчины... и сказал при находящихся тогда в его приемной: „Мне все попрекают Кутайсовым, а я от него и выйденнаго яйца не видел: скажите  графине, что я не могу определить его в корпус".

Когда адъютант передал слова эти графине, она... не могла понять, что это значит. В это самое время Николай Осипович проходил мимо её окон, она его подозвала и рассказала о случившемся. "Н е  б е с п о к о й т е с ь, графиня, - возразил он,  - дайте мне этого мальчика: я сейчас определю   его... каждый начальник корпуса его примет, узнав, что он прислан вами".

 Так и случилось: он взял мальчика с собою в корпус, где при имени графини Кутайсовой его тот час же приняли. Графиня рассказала обо всем своему мужу, который, с неделю посидевши  дома... опять  вступил  в  прежнее  значение  при императоре. Оскорбленный внезапной переменой прежних отношений к нему Аракчеева, Кутайсов задумал  погубить его, и орудием итого избрал Кутлубицкаго, никогда искренно не расположенного к Аракчееву».   
*           *             *

МАСТЕР  В  ИНТРИГАХ. «Г р а ф  Иван Павлович был мастер в интригах: недаром он... был отправлен к  камердинеру Людовика XVIII-го, по словам Николая Осиповича, учиться дворским хитростям. Неожиданно Николай Осипович был потребован в Гатчину.
- П р а в д а  ли, - спросил у него, государь, - что Аракчеев у себя в Грузине выстроил дом артиллерийскими солдатами? Ведь ты у него бывал там?

 Николай Осипович хорошо знал, что это правда и действительно был у него в Грузине, но ответил:
- Я был у Аракчеева не в Грузине, а в другой отчине и не думаю, чтобы это была правда, потому что у Аракчеева не две головы и ему известна вся ответственность за подобного рода поступки...

У Николая Осиповича был верный кучер... а так как, по прежней адъютантской привычке, он (Кутлубицкий) имел всегда карандаш и клочек бумаги, то он поспешил написать... предупреждая Аракчеева, чтобы тот принял свои меры (потому что вероятно тотчас же будет послан в Грузино Флигель-адъютант для расследования этого дела) и отдавая записку в руки кучера, сказал: по приезде в Петербург отнеси и отдай эту записку в руки самому графу Аракчееву и когда он прочтет, попроси его при тебе же сжечь.

Когда Николай Осипович приехал в Петербург, явился туда флигель-адъютант Балабин, говоря, что при отправлении его для произведения следствия в Грузины, ему приказано было увидаться с ним и расспросить о дороге... Между тем, когда кучер Кутлубицкаго явился к Аракчееву, и отдал ему... глаз на глаз, отправленную через него записку, Аракчеев прочел ее, и слезы покатились у него на глазах; и когда кучер повторил просьбу Николая Осиповича, чтобы он эту записку при нем сжег, Аракчеев отвечал: "С к а ж и  своему генералу, что я не сожгу её, а при тебе съем", - и тотчас же это исполнил.

Немедленно послан был Аракчеевым адъютант прямым путем в Грузино и с помощью местного исправника успел устроить там дело так, что, не смотря на то, что, по словам Николая Осиповича дом строили артиллерийские солдаты, по приезде флигель-адъютанта оказалось, что дом построен был наемными людьми, под распоряжением отставного унтер-офицера.

Впоследствии, в царствование императора Александра Павловича, когда  граф  Аракчеев, будучи на верху своего могущества, жил в Грузине, Николай Осипович, бывший давно в отставке... смело подъехал к тому подъезду, к которому  кроме   государя  никто не смел подъезжать, и не смотря на удивление... свиты Аракчеева, был принят им чрезвычайно любезно... Аракчеев все время  разговаривал с ним и упросил его остаться отобедать». (Рассказы генерала Кутлубицкого о временах Павла I)
        


ПОХОЖДЕНИЯ   ГОСПОДИНА  И   СЛУГИ.  «С л е д у е т упомянуть об Иване Павловиче Кутайсове,  турченке... которого Павел, будучи великим князем, принял под свое покровительство, велел воспитать на свой счет и обучить бритью. Он впоследствии сделался императорским брадобреем и, в качестве такового, ежедневно имел в руках императорской подбородок и горло, что, разумеется, давало ему положение доверенного слуги. Это был чрезвычайно смышленый человек, обладавший особенной проницательностью в угадывании слабостей своего господина.

Надо, однако, сознаться, что он, по возможности, всегда старался улаживать все к лучшему, предупреждая тех, которые являлись к императору, о настроении духа своего господина. С течением времени он сделался доверенным лицом любовницы Павла, составил себе большое состояние и был сделан графом. Когда в 1798 году Павел получил титул гроссмейстера мальтийского ордена, Кутайсов был возведен в звание обер-шталмейстера ордена...

   Сам граф Кутайсов был тоже любитель похождений, и пока Павел, как гроссмейстер мальтийского ордена, имел свои любовные похождения, его обер-шталмейстер также не отставал от своего господина. Они обыкновенно отправлялись вдвоем на эти свиданья, якобы сохраняя incognito. Лакеи и кучер были одеты в красные ливреи (цвет ордена) и было строго приказано полицией не узнавать государя». (Н. Саблуков)
                                __________________________

 Ф*Л*Ю*Г*Е*Р   И*М*П*Е*Р*А*Т*О*Р*С*К*О*Г*О   Г*Н*Е*В*А. П а в е л I  «б ы л  умен, с большими сведениями, не мстителен, но горяч в первом движении до исступления. Личное самовластие в непременном исполнении самым скорым образом его воли, хотя бы какие дурные следствия от того ни произошли, был главный его порок. Он не столько полагался на законы, сколько на собственное свое произволение. Если что приказал министру, сей не смей ему на ту минуту ни малейшего делать представления. От того происходили даже в системе политической частые перемены..» (Записки князя Ф.Н. Голицына).

По утверждению современников, гнева императора боялся и наследник престола великий князь Александр Павлович... Слишком часто, когда наследник, становясь на колени, пытался просить за кого-то, Павел «отвергал его просьбу, толкая ногой в лицо». Тем не менее Александру удавалось иногда заступаться за жертв отцовского произвола. Ходили легенды о том, что он частенько вставал у окна своей комнаты с подзорной трубой и караулил, кого на этот раз прямо с Марсова поля отправят в Сибирь. При малейших на то признаках доверенный слуга скакал к городской заставе, чтобы нагнать телегу и передать пособие сосланному.

Влиятельные сановники и даже близкие родственники, вынужденные постоянно общаться с императором, самым серьезным образом изучали причины его плохого настроения. Так, было замечено, что «при южном ветре, несущем в Петербург сырость», настроение Павла менялось в худшую сторону. Он становился раздражительным и злым. Ходили слухи, что сам наследник престола великий князь Александр Павлович «нередко хаживал поглядеть на флюгер в четыре часа утра».
  ________________

ПРОТИВОПОЛОЖНОЕ МНЕНИЕ О Великом князе и наследнике: «А л е к с а н д р... был назначен военным губернатором Петербурга. Ему были подчинены военный комендант города... и петербургский обер-полицеймейстер. Каждое утро, в семь часов, и каждый вечер - в восемь, великий князь подавал императору рапорт. При этом необходимо было отдавать отчет о мельчайших подробностях... и за малейшую ошибку давался строгий выговор.

   Великий князь Александр был еще молод и характер его был робок; кроме того, он был близорук и немного глух; из сказанного можно заключить, что эта должность не была синекурою и стоила Александру многих бессонных ночей. Оба великие князя смертельно боялись своего отца и, когда он смотрел сколько-нибудь сердито, они бледнели и дрожали, как осиновый лист. При этом они всегда искали покровительства у других вместо того, чтобы иметь возможность сами его оказывать, как это можно было ожидать, судя по высокому их положению. Вот почему они внушали мало уважения и были непопулярны». (Записки А.Н. Саблукова)
   

ОБОШЁЛСЯ КАК С СЫНОМ!.. Перед тем что приехать палатину, эрцгерцогу Австрийскому, для бракосочетания с Вел. Княжною Александрою Павловною, Государь к нему изволил неоднократно писать. В последнем письме он ему между прочим прибавляет, что он ему обрадуется и обойдется с ним как с сыном. Надобно знать, что перед самым его приездом Вел. Князь Александр Павлович на несколько дней попал в немилость, и Государь перестал с ним говорить.

Палатин приезжает, входит. Государь, облобызав его, хотел было тот же час на него вздеть орден Св. Андрея; но палатин объяснил, что он его без дозволения принять не может, понеже имеет Золотое Руно. Государь разгневался и перестал с ним говорить, что через несколько времени палатин приметя, кое-кому рассказывал, что подлинно Государь слово свое сдержал: обещав с ним обращаться как с сыном, так точно и поступил. (В.Н. Головина)
       ___________________________________________________________

 
КОРОНА  ОЧЕНЬ  ТЯЖЕЛА, - ПОПРОБУЙ  САМ. «Э т о  б ы л о 3-го февраля (1798 г.), в день празднования ордена св. Анны. После обедни, государь, бывший в парадном мундире удалился в свои покои, в ожидании обеда и разрешил принявшим участие в церемонии немного отдохнуть. В комнате, кроме государя, находились только великий князь Александр и я. После небольшого молчания государь сказал своему сыну:
- Что бы ни говорил Дюваль*, эта корона очень тяжела. - Когда великий князь на это ничего не ответил, государь продолжал: Вот возьми ее и попробуй сам.

В этих словах, я уверен, не было никакого умысла, но великий князь, по-видимому, понял это иначе, сильно смутился, пробормотал что-то, кашлянул и не осмелился высказать свое суждение о тяжести короны. Обер-гофмаршал, вошедший в это время, выручил его из неловкого положения...» (Ф. Головкин)


* Швейцарские ювелиры Луи-Давид Дюваль и его сыновья основали в России фирму "братья Дюваль". Дюваль делали императорские короны.
   

ПОЛК!  МАРШ  В  СИБИРЬ! Оба великие князя (Александр и Константин Павловичи) смертельно боялись отца и, если он смотрел сердито, – бледнели и дрожали, как осиновый лист. Что сказать о прочих? ...В Сибирь летели и в одиночку и в обществе. Был такой случай.

Во время парада гвардии на Царицыном лугу почему-то недовольный Измайловским полком Павел закричал:
– С л у ш а й, полк! Направо кругом – м а р ш… в  С и б и р ь!.. И полк во всем составе церемониальным маршем двинулся в Сибирь. Только благодаря заступничеству добрых людей его вернули назад уже из-под Новгорода...
    ______
...Историки соглашаются, что случай этот является объединяющей более "мелкие" сходные приказания поздней компиляцией: это изящный анекдот в чистом виде.


ОН  НЕ В  СВОЁМ  УМЕ! Иногда странные от имени императора приказы порождали остолбенение: "О н   б у к в а л ь н о  н е  в   с в о ё м  у м е!" - пишет английский посол лорд Уитмент (способствовавший заговору - убийству императора). Так из частных раздражённых отзывов в ближайших к Павлу кругах к 1800 г. укрепилось мнение о его психической болезни. Проблема в том, что при уже готовящемся заговоре против Павла - его якобы  сумасшествие было единственным оправданием заговорщиков. Ведь распускались же кем-то слухи: если император выступит против Англии, она победит и уничтожит Петербург... Как угодно, но самодурство в выше помещённых императорских приказах видно налицо, а сумасшествие - нет. Сатира в том, что это приказы уровня городового, а не императора. Вот к чему может привести чрезмерная любовь к детальным планам жизни своих подданных.
          ___________________________________________________


«НА   ЦАРИЦЫНОМ   ЛУГУ.  На каждую гневную выходку императора подбирается история о его милости. Так однажды: "Н а  Ц а р и ц ы н о м  л у г у учил император Павел I Преображенский батальон А. В. Запольского. Батальон учился дурно. Император прогневался и прогнал его с плац-парада. Теперь, по приказанию, выходит из Садовой улицы, чрез бывший тогда мостик, батальон Семеновского полка графа Головкина*. Едва император, у которого гнев еще не простыл, завидел этот батальон, как уже кричал:  „Д у р н о, дурно!"

Головкин, обратясь к батальону, ободрял солдат словами: „Х о р о ш о, ребята! хорошо". Император продолжал кричать: „Д у р н о, дурно!" Головкин повторял: „Х о р о ш о, хорошо". А когда император прибавил: „С к в е р н о, гадко!" Головкин скомандовал: „С т о й! на право кругом  марш!" - и ушел с плац-парада, опять по Садовой улице.

 Император, обратившись к Палену, сказал: „Ч т о   о н   д е л а е т?  Воротите его!" 
Граф Пален нагоняет Головкина и приказывает ему, от имени императора, возвратиться.
— Доложите его величеству, отвечал Головкин, он прогневался па Преображенский батальон, а мои солдаты идут исправно. Император кричит: „Д у р н о", я: „Х о р о ш о!" люди собьются и в самом деле будет (не хорошо) дурно. Я нынче императору своего батальона не покажу.

ни старался граф Пален его уговорить, но Головкин все шел с своим батальоном в казармы. Граф Пален возвратился и рассказал ответ Головкина.
- Т ь ф у! - вскричал   император,  какой  сердитый  немец! О д н а к о, он  п р а в!  Да ведь и ты из немцев, помири нас: пригласи Головкина ко мне отобедать".

Этот рассказ может служить доказательством того, как император всегда был готов сознаться в собственной горяч­ности своего характера, и той готовности, какую он оказывал исправить нанесенные им оскорбления. Это не оправдывает тогдашнего об нем мнения, будто он хотел явиться тираном; тиран, за публичное ослушание наказал бы примерно Головкина, а с тем вместе это показывает как дурно поступили те, которые, из пустого страха и перемены мундиров, оставили службу и предали государя... гатчинским его офицерам. Рыцарский дух его тут уже пищи не имел...».(Из Записок Якова Ивановича де-Санглена. 1776-1831 гг.)
 __________

*Граф Головкин Петр Гаврилович (1768-1826), капитан-лейтенант с 1790 г., родственник мемуариста графа Фёдора Головкина.
       __________________________________________________________


КТО   КОГО   УДИВИЛ?   «Н е р е д к о  казалось, что Павел просто подыгрывал окружающим, наслаждаясь собственным нелепым поведением. Однажды он продиктовал указ о награждении некоего капитан-лейтенанта Белли*, совершившего неожиданный марш-бросок по Италии и захватившего Неаполь, орденом Святой Анны 1-й степени, предназначенным исключительно для генералов. Подписав указ и отвечая на недоуменные взгляды адъютантов, Павел добавил: "Б е л л и  думал меня удивить, так и я удивлю его"». (H. Синдаловский. Санкт-Петербург. История в преданиях и легендах) П о з в о л и м себе прокомментировать: не своим нелепым поведением наслаждался Павел, а озадаченным видом окружающих его придворных.
  _______

*Григорий Григорьевич Белли - на русской службе шотландец Генри Бэйлли (1763-1826) — российский контр-адмирал (1816 год), участник Русско-турецкой войны (1787—1792), герой Средиземноморского похода (1798—1800). Произведенный в капитаны 2-го ранга, Белли 8 мая 1799 г. высадился с отрядом из 511 матросов и 6-ю пушками на итальянский берег для подавления республиканской партии и восстановления королевской власти. 11 мая Белли овладел городом Фоджа и, двинувшись далее сухим путём  к Неаполю, им овладел и удерживал 2 года. За взятие Фоджи, Белли пожалован был орденом Святого Иоанна Иерусалимского, а за взятие Неаполя награждён орденом Святой Анны 1 степени. Так что анекдот о Белли свидетельствует о весьма удачном выборе императора, наделённого изрядным юмором.
       

ОЦЕНЕННАЯ   ИМПЕРАТОРОМ   ШУТКА.   «О б   и м п е р а т о р е  Павле принято обыкновенно говорить, как о человеке чуждом всяких любезных качеств, всегда мрачном, раздражительном и суровом. На деле же характер его вовсе был не таков. Остроумную шутку он понимал и ценил не хуже всякого другого, лишь бы только в ней не видно было недоброжелательства или злобы. В подтверждение этого мнения, я приведу следующий анекдот.

   В Гатчине, насупротив окон офицерской караульной комнаты, рос очень старый дуб, который, я думаю, и теперь еще стоит там. Это дерево, как сейчас помню, было покрыто странными наростами, из которых вырастало несколько веток. Один из этих наростов до того был похож на Павла, с его косичкою, что я не мог удержаться, чтобы не срисовать его. Когда я вернулся в казармы, рисунок мой так всем понравился, что все захотели получить с него копию, и в день следующего парада я был осажден просьбами со стороны офицеров гвардейской пехоты: Воспроизвести его было нетрудно, и я раздал не менее тридцати или сорока копий. Несомненно, что, при том соглядатайстве со стороны гатчинских офицеров, которому подвергались все наши действия, история с моим рисунком дошла до сведения императора.

 Будучи вскоре после этого еще раз в карауле, я, от нечего делать, занялся срисовыванием двух очень хороших бюстов, стоявших перед зеркалом в караульной комнате, из которых один изображал Генриха IV, а другой Сюлли. Окончив рисунок с Генриха IV, я был очень занят срисовыванием Сюлли, когда в комнату незаметно вошел император, стал сзади меня и, ударив меня слегка но плечу, спросил:
   - Что вы делаете?
   - Рисую, государь, - отвечал я.
   - Прекрасно! Генрих IV очень похож, когда будет окончен. Я вижу, что вы можете сделать хороший портрет. Делали вы когда-нибудь мой?...
   - Много раз, ваше величество.

 Государь громко рассмеялся, взглянул на себя в зеркало и сказал:
- Х о р о ш   д л я   п о р т р е т а!
 Затем он дружески хлопнул меня по плечу и вернулся в свой кабинет, смеясь от души. Думаю, что нельзя было поступить снисходительнее с молодым человеком, который нарисовал его карикатуру, но в котором он не имел повода предполагать какого-либо дурного умысла». (Записки Н. Саблукова)
 
 
ПЕРЕДАЙТЕ  ЕМУ,  ЧТО  ОН  - ДУРАК!  Были при дворе лица которым гнев императора обходился не очень дорого. Так барон Христофор Андреевич Ливен «в о о б щ е  нравился императору, относившемуся к нему с неизменною добротою... От резких выходок, обильно сыпавшихся на окружающих, муж был совершенно огражден. Единственный раз, сколько я знаю, государь вспылил на мужа, а именно в Гатчине, в конце 1800 года.

Император, диктуя, приказал ему выразить благоволение какому-то полку, отправлявшемуся в поход, и велел ему прочесть этот рескрипт в его присутствии на параде, после отдачи приказа. После церемониальнОго марша государь поворачивается и говорит: "Л и в е н, ч и т а й!" А Ливена нет. О приказании государя он позабыл, а от присутствования на парадах вообще был освобожден.

Государь пришел в ярость, и чрез пять минут в мою спальню, где муж спокойно отдыхал, уже вбегал, запыхавшись, флигель-адъютант, полковник Альбедиль (барон Пётр Романович Альбедиль; 1764—1830). Это был толстый, добродушный немец, питавший немалый решпект к Ливену, состоявшему в то же время начальником военно-походной императорской квартиры.

 Альбедиль остановился, как вкопанный, не решаясь ни выговорить порученное, ни ослушаться государя. Тем не менее пришлось выговорить слово "Д у р а к" — с таким поручением прислал его государь. Произнес Альбедиль это слово с таким потешным выражением ужаса на лице, что оба мы могли только расхохотаться. Разрешившись руганью, Альбедиль поспешил спастись бегством. Повторяю, то был единственный случай, когда мужу досталось от императора».(Записки Д.Х. Ливен)
*           *            *


МАНЕРЫ   ИМПЕРАТОРА   И   ИГРА  В  ЖМУРКИ.   «И м п е р а т о р  Павел был мал ростом. Черты лица имел некрасивые за исключением глаз, которые у него были очень красивы; выражение этих глаз, когда Павел не подпадал под власть гнева, было бесконечно доброе и приятное. В минуты же гнева вид у Павла был положительно устрашающий. Хотя фигура его была обделена грациею, он далеко не был лишен достоинства, обладал прекрасными манерами и был очень вежлив с женщинами; все это запечатлевало его особу истинным изяществом и легко обличало в нем дворянина и великого князя.

Он обладал литературною начитанностью и умом бойким и открытым, склонен был к шутке и веселью, любил искусство; французский язык и литературу знал в совершенстве, любил Францию, а нравы и вкусы этой страны воспринял в свои привычки. Разговоры он вел скачками (saccad;), но всегда с непрестанным оживлением. Он знал толк в изощренных и деликатных оборотах речи. Его шутки никогда не носили дурного вкуса, и трудно себе представить что-либо более изящное, чем краткие милостивые слова, с которыми он обращался к окружающим в минуты благодушия.

Я говорю это по опыту, потому что мне не раз до и после замужества приходилось соприкасаться с императором. Он нередко наезжал в Смольный монастырь, где я воспитывалась; его забавляли игры маленьких девочек, и он охотно сам даже принимал в них участие. Я прекрасно помню, как однажды вечером в 1798 г. я играла в жмурки с ним, последним королем Польским (Станиславом Понятовским), принцем Конде и фельдмаршалом Суворовым; император тут проделал тысячу сумасбродств, но и в припадках веселости он ничем не нарушал приличий. В основе его характера лежало величие и благородство—великодушный враг, чудный друг, он умел прощать с величием, а свою вину или несправедливость исправлял с большою искренностью.

На ряду с редкими качествами, однако  же, у Павла сказывались ужасные склонности. С внезапностью принимая самые крайние решения, он был подозрителен, резок и страшен до чудачества. Утверждалось не раз, будто Павел с детства обнаруживал явные признаки умственной аберрации, но доказать, чтоб он действительно страдал таким недугом, трудно. Никогда у него не проявлялось положительных признаков этого; но, несомненно, его странности, страстные и подчас жестокие порывы намекали на органические недочеты ума и сердца, в сущности открытых и добрых.

 Всемогущество, которое кружит и сильные головы, довершило остальное, и печальные задатки постепенно настолько разрослись, что в ту эпоху, о которой я стану рассказывать, император уже являлся предметом страха и всеобщей ненависти..» - всеобщей ненависти аристократии, не лишне уточнить. (Записки Д.Х. Ливен*)
  ____________

*Княгиня Дарья Христофоровна Ливен (1785 —1857), с 1800 жена флигель-адьютанта Павла I - графа Христофор Андреевич Ливен (1774—1838). К моменту написания Записок Д.Х. Ливен - более известная жена дипломата, чем сам дипломат! - уже была наречена «дипломатической Сивиллой» и «первой русской женщиной-дипломатом». В частностях весьма дипломатичные Записки Д.Х. Ливен верно "схватывают" общие - атмосферу и мнение.
       _________________________________________________
                ______________________________________________


                Д*В*О*Р*Я*Н*Е   И     Н*А*Р*О*Д.

- Манифестом о трёхдневной барщине Павел запретил помещикам отправление барщины по воскресным дням, праздникам и более трёх дней в неделю.
- отменена разорительная для крестьян хлебная повинность и прощена недоимка подушной подати.

- Введена льготная продажа соли. Из государственных запасов продают хлеб, чтобы сбить высокие цены, что и достигнуто.

- Запрещено продавать дворовых людей и крестьян без земли, разделять семьи при продаже. В губерниях было предписано губернаторам наблюдать за отношением помещиков к крестьянам. В случае жестокого обращения с крепостными губернаторам было предписано докладывать об этом императору.

- В начале своего царствования в 1797 г. Павел разрешил крестьянам подавать ему жалобы на притеснения помещиков и управителей. Но после вскоре вспыхнуших волнений последовал контр- , предписывающий крепостным крестьянам под страхом наказания повиноваться своим помещикам.

- Указом от 21 октября (1 ноября) 1797 года было подтверждено право казённых крестьян записываться в купечество и мещанство.

 
ПРИВЕСТИ   КРЕСТЬЯН   К   ПРИСЯГЕ.  «П р и   в о с ш е с т в и и   на трон Павел повелел весь народ, то есть без различия казенного ведомства и помещичьих крепостных крестьян, привесть к присяге ему, воцарявшемуся. Народ, 34 года ожидавший восшествия его, чаявший увидеть в нем избавителя своего, видевший беспрестанно фельдъегерей, провозивших тех, на которых он до того взглянуть боялся, в Сибирь скованными, — услышавший в первый раз присягу, полудикий, невежествующий народ принял присягу знаком освобождения от ига,   от рабства  крепостного,  перестал  повиноваться господам своим,   исполнять   приказания управителей;   во  многих местах истязатели крестьян приняли заслуженное ими, но бессудное возмездие—многие были убиты, многие повышены. Бунт, повсеместное восстание рабов могло и было готово разлиться, как изверженная лава. Случайное веление Павла спасло государство от общей гибели...

Мы видели, что в первые часы владычества своего Павел, движимый нерасположением ко всему содеянному Екатериною, решил все изменить. Повелев армии, под начальством (Валериана) Зубова в Персии находившейся, каждому полку особенно возвратиться в пределы империи, назначив прочим полкам другие... квартиры, Павел Петрович неведомо, как бы само Провидение его руководствовало, приведя все войска в движение, спас государство от конечной гибели.

По дошедшим известиям о волнениях крестьян, Павел повелел истреблять возмущавшихся крестьян вооруженною силою. Десятки тысяч переколоты, тысячи наказаны кнутом и обезображенные вырванием ноздрей пошли в пустыни сибирския. Происшествие это ни мало не помешало, однако, сурово относиться и к дворянству». (А.М. Тургенев)
*         *         *               

ЗЕЛЁНЫЙ  ЯЩИК. «Г н ё т  царствования Павла I отразился главным образом на придворных, вельможах и дворянах; прочие же сословия не только не страдали, а крестьяне и военные нижние чины даже получили облегчение. Особенно большую службу справедливости сослужил ящик, установленный у дворца, куда каждый бросал свою жалобу. Этим путем обнаружились многие возникшие несправедливости, а в таковых Павел был непреклонен.

Никакие личные или сословные соображения не могли спасти виновного от наказания, и остается только сожалеть, что Его Величество действовал иногда слишком стремительно и не предоставлял наказание самим законам, которые наказали бы виновного гораздо строже, чем делал это император, а между тем он не подвергался бы нареканиям, которые влечет за собою личная расправа... В продолжение существования ящика невероятно какое существовало правосудие во всех сословиях и правомерность.

В первый год царствования Павла I народ блаженствовал, находил себе суд и расправу без лихоимства: никто не осмеливался грабить и угнетать его, все власти предержащие страшились ящика... Павел стремился поставить перед законом всех равными. Все низшие сословия, крестьяне и воинские нижние чины могли вздохнуть свободней. Но ящик сумели уничтожить...» (Шумигорский, Е. С. Павел I (1754-1801): биографический очерк. 1899)
  *      *       *

СЧАСТЛИВЫЙ  НАРОД. «Т о л ь к о  л и ц а, находившиеся на службе... постоянно чувствовали над собою угрозу наказания. Народ был счастлив. Его никто не притеснял. Вельможи не смели обращаться с ним с обычною надменностью; они знали, что всякому возможно было писать прямо государю, и что государь читал каждое письмо. Им было бы плохо, если бы до него дошло о какой-нибудь несправедливости; поэтому страх внушал им человеколюбие. Из 36 миллионов людей по крайней мере 33 миллиона имели повод благословлять императора, хотя и не все сознавали это». (Записки Августа Коцебу)

В принципе правда, но блаженства народа историк и мемуарист-современник немного преувеличивают: ведь к блаженству надо быть ещё готовым. Народ же воспринял облегчение как разрешение расправы над помещиками.
 *          *            *

«П о д а в т ь  прошения самому Государю было строго запрещено, и для этого существовал другой  порядок, именно: у дворцового  крыльца стоял известный зелёный ящик, куда всякий мог свободно опускать своё прошение; каждое утро ящик приносили в кабинет государя, и в его присутствии вынимались прошения и тут-же разбирались.

Впоследствии ящик этот был уничтожен, так как между прошениями часто попадались сочинения самого неприличного содержания, что, естественно, не могло не огорчать и не раздражать Государя, искренно желавшего по возможности искоренять злоупотребления и дать своим поддам прямой и верный путь заявлять ему о своих нуждах и вместо признательности встречавшего самую чёрную неблагодарность, самую вопиющую несправедливость. Прошения с тех пор принимались дежурным генерал-адьютантом, который, разумеется, предварительно их прочитывал. (Русский Архив, 1873, С. 664 - "Из времён императора Павла Петровича")
     ________________________________________________________
 

КРЕСТЬЯНЕ  ГОСУДАРСТВЕННЫЕ И ЧАСТНЫЕ. «Б у д у ч и весьма строг относительно всего, что касалось государственной экономии, и стремясь облегчить тягости, лежащие на народе, император Павел был, несмотря на это, весьма щедр при раздаче пенсий и наград за заслуги, причем в этих случаях отличался истинно царскою милостью. Во время коронации в Москве он роздал многие тысячи государственных крестьян важнейшим сановникам государства и всем лицам, служившим ему в Гатчине, так что многие из них сделались богачами.

 Павел не считал этого способа распоряжаться государственными землями и крестьянами предосудительным для общего блага, ибо он полагал, что крестьяне гораздо счастливее под управлением частных владельцев, чем тех лиц, которые, обыкновенно, назначаются для заведывания государственными имуществами. Несомненно и то, что сами крестьяне считали милостью и преимуществом переход в частное владение». (Н. Саблуков)
    ________________________________________________________


ЖАЛОБЫ  НА  ПРОШЛОЕ. «М е ж д у   п р о ч и м, он (Павел I)... разрешил приносить жалобы на прошлое и обращаться, с полным доверием, к ступеням трона с претензиями, прекращенными при предшествующем царствовании, — но никто не являлся... в комиссию, учрежденную для рассмотрения таких претензий. Несколько дней спустя, выскочки, из которых состоял тайный совет, желая нанести чувствительный удар дворянству, коим они уже начинали пугать государя, убедили его издать указ, предоставляющий крепостным право возбуждать жалобы против своих господ. Огонь не действует быстрее. Возмущение в Новгородской и Тверской губерниях так разрослось, что надо было поспешить отправкою туда князя Репнина с шеститысячным отрядом, чтобы обуздать восставших.

 Неосторожный законодатель должен был отречься от своего распоряжения, издав второй указ, который... содержал оговорку, что каждый крепостной, который будет жаловаться на своего господина, будет выслушан лишь после того, как он пройдет через руки палача и получит несколько ударов кнутом. От всех этих попыток осталось лишь одно учреждение, которое могло быть полезным, если бы оно не преследовало открыто цели потворствовать доносчикам. Это был так называемый "я щ и к", т.е. маленькое окошечко по правую сторону входа в Зимний дворец со приспособленным в глубине его помещением, куда бросали прошения и письма, адресованные государю, — мысль очень благодатная, но чересчур напоминающая пресловутые львиные пасти Венеции (почтовый ящик для доносов в виде львиной пасти)». (ф. Головкин)
  *         *          *
 
ЯЩИК  ДЛЯ  ЖАЛОБ. «Н е о б х о д и м о... указать и на некоторый похвальный меры, принятые для благоденствия народа. Спустя несколько дней после вступления Павла на престол, во дворце было устроено обширное окно, в которое всякий имел право опустить свое прошение на имя императора. Оно помещалось в нижнем этаже дворца, под одним из коридоров, и Павел сам хранил у себя ключ от комнаты, в которой находилось это окно. Каждое утро, в седьмом часу, император отправлялся туда, собирал прошения, собственноручно их помечал и затем прочитывал их или заставлял одного из своих статс-секретарей прочитывать себе вслух.

Резолюции или ответы на эти прошения всегда были написаны им лично или скреплены его подписью и затем публиковались в газетах для объявления Просителю. Все это делалось быстро и без замедления. Бывали случаи, что просителю предлагалось обратиться в какое-нибудь судебное место или иное ведомство и затем известить его величество о результате этого обращения.

   Этим путем обнаружились многие вопиющие несправедливости, и в таковых случаях Павел был непреклонен. Никакие личные или сословные соображения не могли спасти виновного от наказания, и остается только сожалеть, что его величество иногда действовал слишком стремительно и не предоставлял наказания самим законам, которые покарали бы виновного гораздо строже, чем это делал император, а между тем он не подвергался бы зачастую тем нареканиям, которые влечет за собою личная расправа». (Записки А.Н. Саблукова)
 _________

Вот интересная разница мнений - доказательство хорошей и плохой стороны любого дела: нечиновные жители считали "жёлтый ящик" благом, зато более титулованные то же самое клеймят как подлое доносительство. Ведь и правда в мире не все сплошь благородны и любят ближнего своего!.. Ящик убрали, так как там нередко стали попадаться пасквили и карикатуры на самого императора.   
                __________________________________________________________


Р*А*С*С*Т*Р*Е*Л*Я*Т*Ь  ПОМЕЩИКА  ХРАПОВИЦКОГО! (ИСТОРИЯ  С  ДЛИННЫМ  ПОДТЕКСТОМ) На Павла I можно было иметь влияние, но не путем противоречия, а путем согласия с дополнениями, так сказать. Так один раз крестьяне некоего Храповицкого подали государю слезную жалобу на своего помещика. Павел был возмущен и распорядился отдать приказ – расстрелять Храповицкого*. Подъезжает Безбородко. Обращается государь к нему:
– Как вы думаете, хорошо ли я сделал, что приказал Храповицкого расстрелять?
– Достодолжно и достохвально, государь.
– Вот видите, что говорит умный человек, а вы чего все испугались?

Подождав немного, Безбородко* продолжал:
– Только, государь, Храповицкого надо казнить по суду, чтобы все знали, что ослушника повелений государя карает закон. - ублажённый первым согласием Государь согласился, и Храповицкий был спасен.
  _________

*Скорее всего речь идёт о Михаиле Васильевиче Храповицком (1858-1819) - поэте и переводчике, который после выхода в отставку около 1784 г. вёл жизнь «странного философа-мечтателя», «искреннего мудреца и созерцателя природы» в имении Бережок (Тверской губернии). Этот Храповицкий был «благодетелем» своих крестьян, которых 260 душ незадолго перед смертью отпустил на волю, за что те воздвигли ему могильный памятник. Так что на него крестьяне жаловаться едва ли могли: был, скорее всего, донос. В о п р о с: какая нужда Безбородко с риском для себя заступаться за незнакомого помещика? Всё дело в гораздо более знаменитом старшем брате - А.В. Храповицком.

Александр Васильевич Храповицкий (1749—1801) — крестник великого князя Петра Фёдоровича (впоследствии императора Петра III) - пробовал себя на поприще поэта, сатирика, сочинял трагедии и даже оперы, и был похвален драматургом А.П. Сумароковым. С 1782 г. Храповицкий - статс-кабинет-секретарь императрицы Екатерины II, которого она  «у д о с т а и в а л а его даже очень любезных шуток и большой откровенности во многих совершенно интимных делах». Х. записывал императрицы слова, из каких записок до нас дошла малая часть.

  В качестве литератора занимался обработкой комедий самой императрицы, от которой неоднократно получал денежные награждения, в 1793 пожалован  статским советником и определён в сенат, председательствовал во многих комитетах: " И  д а ж е  когда был в отставке (в немилости в 1799 г.), обер-секретари произвольно, единственно из одного уважения,привозили к нему на дом свою работу и пользовались его советами... (ОЗ. № 16. аВГУСТ, 1821 - Памятные записки А.В. Храповицкого) А.В.Х. - был дружен с графом графом А. А. Безбородко и и фаворитами Екатерины - графом П. В. Завадовским и князем Потёмкиным.

Думается, что младший Михаил Храповицкий "под горячую руку" чуть не пострадал за старшего брата А. Храповицкого прошлую дружбу с ненавидимым Павлом I  Потёмкиным  и прочими фаворитами матери. У Безбородко был повод защищать младшего брата своего приятеля, с которым они вместе пострадали в 1791 г.: ухаживая за актрисой Урановой, Безбородко мешал ей выйти замуж за актёра Силу Сандунова. Храповицкий в этой истории помогал Б-ко. Уранова пожаловалась лично императрице, та сердилась. С такой неугодной Павлу биографией при нём Х-й, вероятно, продолжал служить рекомендациями Безбородко.

**Граф, затем светлейший князь, вице-канцлер Александр Андреевич Безбородко (1747—1799) - одно из первых лицо государства и при Екатерине II и при Павле I (редкий случай!).
 *        *         *

АНЕКДОТ И ДЕЙСТВИТЕЛЬНАЯ ИСТОРИЯ. Из реальной истории получившийся вышеприведённый изящный анекдот "гуляет" по различным источникам. Реальная же история такова:

«В о  в р е м я  следования императора Павла I-го чрез Смоленскую губернию, не смотря на предварительное высочайшее повеление, чтобы собственно для проезда государя не были делано особенных приготовлений и исправления дорог, он застал множество крестьян, чистивших дорогу; спрошенные государем, они сказали, что они высланы для исправления пути помещиком Храповицким, по случаю царского проезда и при этом удобном случае жаловались вообще на притеснения своего владельца. Прибывши на станцию, взволнованный император, в присутствии окружающих его придворных... стал громко выражать свое негодование за ослушание его повелений. - Как вы думаете, Храповицкого надо наказать в пример другим?

Все безмолвствовали. Тогда он (Павел), обратясь к наследнику престола, сказал: ваше высочество, напишите указ, чтобы Храповицкого расстрелять, и напишите так, чтобы народ знал, что вы дышите одним со мною духом. Благодушный Александр в смущении вышел в другую комнату, как в это самое время подъехала отставшая карета канцлера Безбородки... Великий князь наследник бросился к нему, рассказал в коротких словах происшедшее и просил его успокоить государя.

„Б у д ь т е  благонадежны", - отвечал Безбородко с обыкновенным своим Малороссийским выговором, и вместе с наследником вошел в комнату к государю.
— Ну вот, Александр Андреевич, - обратился к нему Павел и объяснил
дело, прибавил: как ты думаешь, хорошо ли я сделал, что приказал Храповицкого   расстрелять?
— Достодолжно и достопохвально, государь, - отвечал  князь Безбородко с тем же   Малороссийским выговором.
Великий князь наследник и все были поражены таковым его ответом.
— Вот видите, воскликнул  государь, что говорит умный человек: а вы чего все испугались?

 Подождав немного, князь  Александр Андреевич  продолжил:
- Только, государь, Храповицкаго надо казнить по суду, чтобы все, знали, что ослушника повелений государя   карает  закон; следовательно   нужно  послать  указ Смоленской Уголовной Палате, чтобы  она  немедленно  приехала  в полном  своем  составе  на  место и постановила  свое определение.

Государь на это согласился, и сейчас о том был послан с фельд-егерем указ  Уголовной   Палате, а государь отправился  в  путь. Безбородко с намерением   отстал; заметивши в дали  несколько скачущих троек с чиновниками в мундирах и зерцалом, вышел из  своего экипажа, пошел вперед и, как бы  гуляя... остановил их  председателя... и сказал  ему, чтобы   он и его  товарищи, не смотря ни на какие   соображения как  можно были  осторожны и действовали сообразно с законами в предстоящем порученном им деле, что в противном случае он и вся палата могут подпасть под справедливый гнев императора.

По суду Храповицкий, выславший крестьян для исправления дороги не по случаю проезда государя, а особенно потому, что она была испорчена дождями, был оправдан». (Рассказы генерала Кутлубицкого)

РЕЗЮМИРУЕМ не ясно отражённую в анекдоте причину первоначального гнева императора: он указом ограничил барщину 3 днями, а экстренная починка дорог нарушала бы это правило.
*           *             *

АНЕКДОТ  ПРО А.В. ХРАПОВИЦКОГО  И  ЕКАТЕРИНУ II. При дворе императрицы Екатерины II в одно время выдвинувшиеся и Безбородко, и А.В. Храповицкий были видными лицами. Про Храповицкого есть анекдот:

«П о т о м  мы видим при ней (при Екатерине) гениального Александра Васильевича Храповицкого, который любил жить, был усердный поклонник Амфитриды и обильно возливал жертвы Бахусу...

Г о с у д а р ы н я  однажды неожиданно приказала Храповицкому, державшему в руках листы белой бумаги и читавшему, без запинки, как написанное, подать себе докладную записку, не мало не подозревая его в обмане. Храповиций, побелевший как бывшая в руках его бумага, упал на колени пред Екатериною и, рыдая, сказал ей:
– Помилуй, государыня, виноват, не достоин милосердия твоего, я обманул тебя, матушка государыня! - подавая её величеству листы белой бумаги.
Государыня, взглянув на бумагу, хотела показать суровое, гневное лице, но невольно улыбнулась и спросила:
 –  Что это значит, Александр Васильевич?

Bcе близкие Екатерине знали, что искреннее признание в преступлении и пересказанное ей от слова до слова получало всегда всемилостивейшее прощение, с поучением, в котором Екатерина высчитывала все худые последствия поступка и заключала словами:
–  Ну, Бог простит, да чтобы впередь не случалось. Храповицкий, зная нрав государыни, начал пересказывать:
–   У Елагина, на острову, всю ночь пропили, матушка государыня. Я и по утру был еще пьян, и чтобы отрезвиться, три чашки крови выпустил; доклад вашему величеству составил дорогою в коляске,  когда  везли меня с острова, и эти листы бумаги взял у камердинера вашего величества.

Государыня, прочитав ему наставление, изволила сказать:
–   Ну, Бог простит, да поди-же, вели написать доклад. Храповицкий: Государыня!  дозвольте написать мне его в присутствие вашего величества; в канцелярии, матушка государыня, догадаются, что я имел дерзновение вас обмануть, всемилостивейшая!
–  Спасибо, Храповицкий, сказала  государыня, я  вижу, ты предан мне, садись и пиши.
Видим глубокомысленного, дальновидного Безбородко...» (А.М. Тургенев)
__________

В других мемуарах про "глубокомысленного, дальновидного Безбородко" есть совершенно зеркальный вышеприведённому  анекдот про на хмельную голову прочитанный по белому листу указ. Эти два лица представляют как бы зеркальное отражение друг друга.
                _______________________________________________


ДВОРЯНЕ  И  КРЕПОСТНЫЕ. «С  к а ж д ы м  днем, с каждым часом, с каждою минутою в 1797—1800 гг. гнев Павла Петровича распространялся шире, как изверженная вулканом лава быстро пробегает пространство, ширеет и все истребляет на пути своем.

В первые 10 или 15 дней владычества его сотни людей, и преимущественно coсловия дворянскаго, соделались жертвою его неукротимаго гнева! Он не рубил голов; но затечение в крепости, в смрадном удушающем подземелье, ссылка на житье в пустынях, вечно покрытых снегом, среди диких звероловцев—лучше-ли отсечения головы? <...>

Отец налагал оковы на сына своего; мать, сестра не смели оплакивать участь павшаго в опалу, и в то время, как фельдъегерь мчал в кибитке скованного сына или брата в крепость... родственники были званы на бал... должны были казаться веселыми... Достойная и заслуженная кара дворянству русскому, глумившемуся тогда и до сего в гнусных чувствах и желаниях быть деспотами над крепостными их крестьянами.

Екатерина II неведомо по каким побуждениям, к удивлению целого света, даровала дворянству права важные, разделявшие с нею власть,– права избирать блюстителей закона, охранителей порядка, благоустройства и общественного спокойствия из среды своей, независимо от власти предержащей Даровала хартию, представляющую дворянам полную и неограниченную свободу действовать в отношении лично себя и достояния, как им заблагорассудится: служить по произволу в отечестве своем или в другом государстве; оставить навсегда отечество без всякой укоризны и преследования: жить в чужой стране и получать невозбранно доходы с своего имения; сказала: „дворянин на теле да не накажется"...

Дворянство русское (Говорится о дворянстве XVIII-гo века), искони в тине невежества грязнувшее, преданное лености, пьянству, сладострастно, не умели или не хотело разделить прав своих с народом (т. е. освободить крестьян от рабства)—пожелало тогда—увы! и доныне еще (1835 г.) желает сохранить гнусное право быть властелином неограниченным над рабами, крепостью, как цепью, скованными, продавать их как утварь, как домашний скот. Cиe скаредное, презрительное желание дворян в то же время, когда права были им дарованы, обессилило их, можно сказать, разрушило, уничтожило, и права остались—как бы только для памяти напечатанными, в существе же без силы и действия. Народ или крепостные рабы... пребыли по прежнему непримиримыми врагами дворянам (1835 г.).

Н а р о д  восхищался, одобрял, выхвалял все деяния, над дворянами совершавшиеся в 1796 —1800 гг. В народе при Павле Петровиче не шепотом—вслух говорили относительно дворян: „В о т  о н требует их, варваров, отжили они красные дни!"

Не предполагайте, однако, того, что Павел Петрович ласкал, старался привлечь к себе народ, приобресть любовь его—нет! Bсe были, по глаголу писания, в равном достоинстве, и кто ему в минуты гнева его попадался в глаза или кто, к несчастью своему, приходил на память, того он и карал...» (М.А. Тургенев)
  __________

В молодости блестящий офицер екатерининской гвардии А.М. Тургенев (1772-1863) нелюбил Павла I, что открыто и выразил в первой части своих Записок. Однако, уже немолодой, разочарованный царствованиями и Александра I, и Николая I Тургенев - либерал "вдруг" видит в царствовании Павла Петровича положительные тенденции. На ум невольно приходит знаменитый герой Дюма-отца - Атос он же - граф де ля Фер, который в романе "10 лет спустя" сожалел, что в молодости (в романе "Три мушкетёра") мешал трудится на благо Франции "этому великому человеку" - кардиналу Ришелье.
    

 УРАВНИВАНИЕ И ОТЛИЧИЯ. «Е с л и  он (Павел I) одной рукой уравнивал род человеческий, другою рукой, он так расточал знаки отличия, что они потеряли всякое значение, как по количеству, в котором их раздавали, так и по выбору лиц, на которых они, главным образом, сыпались. Орден св. Анны был разделен на четыре степени и стал отличительным знаком для гатчинцев; орден же св. Екатерины, которому покойная императрица придавала такое большое значение, что в ее царствование им были пожалованы лишь немногие дамы, был теперь разделен на два класса и награждения им следовали ежедневно. То же самое было со статс-дамами, число которых раньше не превышало четырех или пяти а фрейлин вскоре появился целый легион.

Но в особенности эта расточительность коснулась военных чинов. Безусых юношей производили в генералы, а жезл фельдмаршала, который до тех пор приобретался лишь на поле брани, вручался теперь на смотрах. Обесценение наград дошло до того, что император сам был поражен этим. Однажды, когда князь Репнин, во время смотра хотел выразить свое мнение о чем-то, император сказал ему:
- Ф е л ь д м а р ш а л, вы видите эту выстраивающуюся гвардию? В ее составе 400 человек, а мне стоит сказать только одно слово и все они будут фельдмаршалами.

 Ему же император, как-то раз во время приема, находя, что он становится слишком далеко впереди, сказал: "З н а й т е, что в России вельможи только те, с которыми я разговариваю и только пока я с ними разговариваю"». (граф Фёдор Головкин)
 

ОБ  ОХОТЕ, ВАХТПАРАДАХ, НАРОДЕ  И  СОБАКАХ. В отличие от своих государей и государынь - предшественников Павел I не любил охоту и не устраивал подобных развлечений, - азартное убийство животных не доставляло Павлу удовольствия. Во многом с руки Павла травля собаками стала синонимом провинциальных вкусов. А охота с соколами и совсем почти вымерла в короткое царствование Павла I. А ведь животные тонко чувствуют хорошее к себе отношение.
  _________

«К о г д а  Павел I жил в Петербурге, в нынешнем Инженерном замке, то вахт-парады в его присутствии происходили, в хорошую погоду, на площади этого замка. На вахт-парады обыкновенно собиралось много простого народа и - собак. Ни первого, ни последних никто не смел отгонять, и они свободно теснились, народ - позади, а собаки - впереди Павла I.

К простому народу Павел I был всегда ласков, и когда войска на вахт-параде строились для прохождения мимо него, он тростью своею слегка отодвигал народ, говоря:
- П р о ш у  отодвинуться немного назад.
Затем, взяв трость свою под левую мышку и сняв с правой руки перчатку с крагами, вынимал из правого кармана своего куски хлеба и потчевал им теснившихся к нему собак. Когда же войска уже подходили, он слегка отгонял собак тростью, говоря:
- Н у,  теперь с т у п а й т е.
И собаки, понимая это и получив свою подачку, сами собою удалялись». (Рассказы об императора Павле I.. Записал Н.С. Голицын // Русская старина, 1880. – Т. 29. - № 11. С. 739)
  *          *              *
   «П о н е ж е  в  обществе человеков, на сожитие совокупленных, ни единого нет недостойного в очах природы; и ежели не все имеют право на равные чины и состояния, то все, однако ж, на равное счастье имеют право». - писал Павел I.
__________________________________________________________
                ________________________________________________________


Ж*Е*Л*А*Н*И*Е  Д*О*Б*Р*А. «И м п е р а т о р  Павел имел искреннее и твердое желание делать добро. Все, что было несправедливо или казалось ему таковым, возмущало его душу, а сознание власти часто побуждало его пренебрегать всякими замедляющими расследованиями; но цель его была постоянно чистая; намеренно он творил одно только добро. Собственную свою несправедливость сознавал он охотно. Его гордость тогда смирялась, и, чтобы загладить свою вину, он расточал и золото и ласки. Конечно, слишком часто забывал он, что поспешность государей причиняет глубокие раны, которые не всегда в их власти залечить. Но, по крайней мере, сам он не был спокоен, пока собственное его сердце и дружественная благодарность обиженного не убеждали его, что все забыто.

Пред ним, как пред добрейшим государем, бедняк и богач, вельможа и крестьянину все были равны. Горе сильному, который с высокомерием притеснял убогого! Дорога к императору была открыта каждому; звание его любимца никого пред ним не защищало». (Записки Августа Коцебу об императоре Павле I)
    

НЕМИЛОСТЬ  И МИЛОСТЬ. Немилость Павла нередко очень быстро сменялась милостью: «К о г д а  при вступлении на престол Павел наследника своего сделал шефом Семеновского полка, Иван Иванович Дмитриев* был в нем капитаном. Мужественная красота его поразила юношу (наследника); остроумие его забавляло и пленяло однополчан... Из офицеров тогдашней гвардии немногие отличались образованностью; зато все они... гордились известностью, древностью благородных своих имен. В самом же Дмитриеве (пусть ныне назовут это предрассудком) старинный дворянин был еще чувствительнее, чем поэт и офицер. Оттого товарищи еще более любили его... По какому-то недоразумению схвачен был он (разумеется, при Павле) и как преступник посажен в крепость.

Не прошло суток, как истина открылась, и он призван в кабинет царя, куда явился с покорностью подданства и смелостью невинности. Павел восхитился им и, по обыкновению своему, переходя из одной крайности в другую, из гвардии капитанов произвел его прямо в обер-прокуроры Сената, с определением на первую могущую открыться вакансию. Вот в каких обстоятельствах узнал его Александр и после того всегда сохранял о нем высокое мнение». (Ф.Ф. Вигель. Записки)
________

*Иван Иванович Дмитриев (1760—1837) — русский поэт, баснописец, государственный деятель, член Российской академии (1797).


ПОКОРНОСТЬ И УМНОЕ ВОЗРАЖЕНИЕ. Князь Ф. Голицын в мемуарах не ограничивается признанием крутых мер правления Павла I: «У п а л  д у х, сделалось роптание. Если бы кто тогда из почтеннейших вельмож, из усердия к Отечеству, восхотев пожертвовать собою и, войдя в кабинет к Государю, упав к его стопам, осмелился бы объяснить, сколь пагубоносны могут быть принятые им столь строгие понапрасну правила, может быть он и переменил бы образ его мыслей. Мне рассказывал Николай Петрович Архаров (генерал от инфантерии), что от одного губернатора получено было в рапорте, что некоторые молодые люди, живущие в том городе... почти нескрытно в своих разговорах пришли в подозрение о некотором намерении на особу Государя. Их велено было прислать под караулом в Петербург.

Архаров, будучи военным губернатором, по допросе, доложил Государю, что они признались и просят прощения. Государь их велел к себе представить, попрекал им в их намерении. По выходе их, Архаров спросил, что он прикажет с ними делать и совершенно был уверен, что их... отошлют в ссылку, но вместо того Государь приказал их отослать обратно и дать денег на прогоны». (Записки князя Ф.Н. Голицына)

 Не странно ли, что обычно выставляемый зверем Архаров в этих воспоминаниях выглядит нормальным человеком?! Так и гнев Павла I во многом преувеличены: кажется, окружение государя во многих случаях не понимало или намеренно не желало понимать его сложной на французский манер иронии. И  это-то способствовало гневу государя.
        __________________________________________________________


БЛАГОРОДНЫЙ ГОСУДАРЬ. «Н е т  с о м н е н и я, что в основе характера императора Павла лежало истинное великодушие и благородство и, несмотря на то, что он был ревнив к власти, он презирал тех, кто раболепно подчинялись его воле в ущерб правде и справедливости и, наоборот, уважал людей, которые бесстрашно противились вспышкам его гнева, чтобы защитить невинного...
   
...Х о т я  вспыльчивый характер Павла и был причиною многих прискорбных случаев... но нельзя не высказать сожаления, что этот безусловно благородный, великодушный и честный государь, столь нелицеприятный, искренно и горячо желающий добра и правды, не процарствовал долее и не очистил высшую чиновную аристократию, столь развращенную в России, от некоторых её недостойных членов. Павел I всегда рад был слышать истину, для которой слух его всегда был открыт, а вместе с нею он готов был уважать и выслушать то лицо, от которого он ее слышал.

Х о т я  раздача наград и милостей царских и зависала от личной благосклонности императора к данному лицу, но милостями этими никогда не определялись повышения по службе, вследствие чего суд над начальниками и подчиненными был справедлив и нелицеприятен. Корнет мог свободно и безбоязненно требовать военного суда над своим полковым командиром, вполне рассчитывая на беспристрастное разбирательство дела...» (Записки Н.А. Саблукова)
 

"Я НЕ СОМНЕВАЛСЯ  В  ВАШЕЙ  ВЕРНОСТИ!" Иван Иванович Дмитриев (1760 - 1837) — русский поэт, баснописец, государственный деятель в конце 1796 г. был неожиданно арестован по ложному доносу в подготовке покушения на Павла I. После выяснения недоразумения Дмитриев пользовался особыми милостями императора и в мае 1797 был назначен одним из четырёх товарищей министра департамента уделов, в июне того же года с чином статского советника стал обер-прокурором 3-го департамента Сената:

«П р е в о с х о д н ы й  человек этот Дмитриев. Когда он был еще гвардейским офицером, то его и его двух товарищей обвинили анонимным письмом в том, что они злоумышляли на жизнь государя. Генерал-губернатором в Петербурге был, тогда еще Архаров. Он представил письмо Павлу, который приказал арестовать всех троих. Через неделю, обнаружилось, что всю эту историю устроил уволенный лакей.

Убедившись в их невиновности, Павел приказал вернуть им шпаги во время парада. Обыкновенно при этом преклоняли в знак благодарности перед императором колени, а он обнимал коленопреклоненного и поднимал его. Дмитриев, однако, ограничился тем, что подошел к императору и сказал:

- С  п о з в о л е н и я  Вашего Величества, я не буду оскорблять вас своей благодарностью, ибо я не виноват, а потому со стороны Вашего Величества нет и никакой милости ко мне. Но так как ваша гвардия должна стоять выше всяких подозрений, то мне невозможно дольше здесь оставаться. Прошу Ваше Величество принять мою отставку.

Император был поражен достойным и вместе с тем почтительным тоном, которыми были сказаны эти слова. Он обнял Дмитриева и сказал:
– Я никогда не сомневался в вашей верности, это была только формальность. Мне было бы приятно, если б вы остались.
– Убедительно прошу Ваше Величество соизволить на увольнение меня. Я не вполне здоров, чтобы оставаться солдатом.
– Если вы непременно этого хотите, я увольняю вас. Скажите генерал-прокурору о месте, которое вы желали бы занять в гражданской службе.

Таким-то образом он и стал обер-прокурором в сенате. На этом посту он проявил большую доброту, бескорыстие и тонкость чувства, которые редко встречались у обер-прокуроров.

Дмитриев известен в России и как ученый. Он любил ясность и точность и ненавидел запутанные фразы, полные кляуз и неискренности. Я чувствовал к нему большое влечение и так как он был немножко меланхолик, то мы сердцем поняли друг друга и через две недели беседовали между собою с такою откровенностью, которая – была бы опасна с чужим человеком, если бы внутреннее чутье не давало нам взаимного ручательства и не делало излишним дальнейшее испытание друг друга.

Он был единственный из русских в сенате, который соглашался со мною по поводу царивших в нем злоупотреблений. Все другие старались всегда оправдать их по предрассудку ли, или по другим низменным причинам... Он сознался мне, что его положение как обер-прокурора для него несносно и что он хочет его сложить, не смотря на скромное состояние, которым он располагал». (Карл Гейкинг)

В конце 1799 года вышйдя в отставку в чине тайного советника, Дмитриев поселился в Москве, в деревянном домике с небольшим садом, и целиком отдался литературной работе.
  ______________________________________________
                ______________________________________________


М*Е*Ж*Д*У   АНЕКДОТОМ  И  ЖИЗНЬЮ. В эпоху Павла I Граница между злым анекдотом и реальным событием порою столь призрачна, что отделение мемуаров от анекдотов затруднительно. Вот несколько таких историй.

- Б у д т о  б ы  после воцарения на первом дипломатическом приёме Павел Петрович заявил: «Г о с п о д а, я не унаследовал ссор моей матери и прошу вас сообщить об этом вашим дворам; Я — солдат и не вмешиваюсь ни в администрацию, ни в политику; я плачу Безбородке и Куракину, чтобы они занимались этими делами...»

- Б у д т о  б ы  князь Ник. Вас. Репнин (в 1896 - фельдмаршал, в 1898 - уволен в отставку) будто бы передал слова нового императора известному острослову графу Ф. Головкину: «Ф е л ь д м а р ш а л, вы видите эту выстраивающуюся гвардию? В ее составе 400 человек, а мне стоит сказать только одно слово и все они будут фельдмаршалами».

Тоже Репнину император якобы сказал:
- З н а й т е, что в России вельможи только те, с которыми я разговариваю и только - пока я с ними разговариваю...» - по свидетельству Якова де Санглена подобная фраза была сказана не Репнину, но иностранному послу, но Санглен сам не был свидетелем.
________
Сам князь Н.В. Репнин воспоминаний не оставил. И едва ли заслуживают полной веры свидетельство известного придворного острослова - мастера каламбуров графа Федора Головкина. Посему и не следовало бы сию эффектную, но сомнительного авторства фразу приводить как аргумент в серьёзных трудах, несмотря на что приведённый каламбур без указания на источник в разных вариантах "гуляет" по книгам, с претензией на исторические.
            

В ЧЁМ  ВИНОВАТ? «О д н о г о  камердинера Павел однажды якобы прижал к стене, требуя, чтоб он признался, что виноват. Чем чаще этот человек повторял: " В  ч ё м?" тем яростнее становился император, пока, наконец, тот не вскричал: "Ну, да, виноват!" Тогда Павел мгновенно выпустил его и, улыбаясь, сказал: "Д у р а к, разве ты не мог сказать это тотчас же!".

Чтобы правильно судить и об этом анекдоте, нужно бы знать наперед, не имел ли Павел основания ожидать, что камердинер его вспомнит о каком-нибудь проступке, хотя бы его ни в чем определительном и не обвиняли. И здесь публика осуждала Павла по односторонним показаниям. Нельзя, впрочем, отрицать его запальчивость...»
  *       *        *

ОН ВО ВСЁ  ВМЕШИВАЕТСЯ! «В  д р у г о й   р а з, в Петергофе, Павел сидел в беседке. Два лакея, которые его не заметили, хотели пробраться чрез калитку и вдруг нашли ее заложенною.
— Кто приказал ее заложить? - спросил один из них.
— Кто же, как не государь!- ответил другой: ведь он во все вмешивается .
Тут они употребили несколько неприличных выражений, которые вывели Павла из терпения. Он бросился на этих лакеев, исколотил их собственноручно и отдал их в солдаты. Как часто Петр Великий сам расправлялся своею дубиною!»(Записки Августа Коцебу)
  *         *       *

МНЕ ВЕЗЁТ! Граф Разумовский* был очень горд. Однажды, на эрмитажном спектакле, Павел Петрович подзывает Растопчина и говорит ему: "П о з д р а в ь  меня, сегодня мне везет: Разумовский первый поклонился мне". (Слышано от графа Растопчина.)»(П.А. Вяземский)
____________

*Граф Лев Кириллович Разумовский (8 января 1757 года, Санкт-Петербург — 21 ноября 1818 г., Москва) — генерал-майор из рода Разумовских, владелец усадьбы Петровское-Разумовское и дворца в Москве на Тверской.
       

ДВА  ФРАНЦУЗСКИХ  АНЕКДОТА  О  ПАВЛЕ I. Князь Пётр Вяземский приводит о Павле I два французских анекдота - в смысле выдуманных историй: «В о д н о м  м а л е н ь к о м  французском журнале рассказываются два следующие анекдота из царствования Павла.

1. П а ж  К о п ь е в   бился об заклад с товарищами, что он тряхнет косу императора за обедом. Однажды, будучи при нем дежурным за столом, схватил он государеву косу и дернул ее так сильно, что государь почувствовал боль и гневно спросил, кто это сделал. Все в испуге. Один паж не смутился и спокойно отвечал: "К о с а  вашего величества криво лежала, я позволил себе выпрямить ее". - "Х о р о ш о  сделал, - сказал государь, - но все же мог бы ты сделать это осторожнее". Тем все и кончилось».
   *         *           *

2. «В  д р у г о й   р а з  Копьев бился об заклад, что он понюхает табаку из табакерки, которая была украшена бриллиантами и всегда находилась при государе. Однажды утром подходит он к столу возле кровати императора, почивающего на ней, берет табакерку, с шумом открывает ее и, взяв щепотку табаку, с усиленным фырканьем сует в нос. "Что ты делаешь, пострел?" - с гневом говорит проснувшийся государь. "Нюхаю табак, - отвечает Копьев. - Вот восемь часов что дежурю; сон начинал меня одолевать. Я надеялся, что это меня освежит, и подумал лучше провиниться перед этикетом, чем перед служебной обязанностью". - "Ты совершенно прав, - говорит Павел, - но как эта табакерка мала для двух, то возьми ее себе".

Анекдот о дёргании императора за косу известен в России; но, кажется, смелую шалость эту приписывали князю Александру Николаевичу Голицыну. Другой анекдот не очень правдоподобен, но, вероятно, и он перешел к французам из России. Не ими же выдуман он. Откуда им знать Копьева? Копьев был большой проказник, это известно. Что он не сробел бы выкинуть такую шутку, и это не подлежит сомнению; но был ли он в том положении, чтобы подобная проказа была доступна ему? Вот вопрос. И ответ, кажется, должен быть отрицательный. Сколько нам известно, Копьев* никогда не был камер-пажом и по службе своей не находился вблизи ко Двору».
     ____________________

*Копьев Алексей Данилович (1767-186)— писатель конца XVIII в. Сделался известным в спб. обществе своими остроумными, часто циничными выходками; за одну из них, после коронации имп. Павла, он серьезно поплатился:приказом императора от 2 мая 1797, отданным в Москве, Копьев за «дурное поведение» подвергся четырёхмесячному аресту, а затем был отправлен в армейский полк.

 Молва утверждала, что Копьев явился перед государем в форме, представлявшей карикатуру на только что введенную, он был разжалован в солдаты и прощен лишь имп. Александром I. Умер в 1846 г. Его едкие экспромты и шутки не напечатаны. На сцене шли с успехом его комедии: "Обращенный мизантроп или Лебедянская ярмарка" (СПб. 1794); "Что наше, того нам и не надо" (СПб. 1794) и "Княгиня-Муха" (не напечат.). Так что, скорее всего, оба из Записной книжки князя П.А. Вяземского  анекдота сочинены самим Копьевым. Приводим ниже "выходку" Копьева, за которую он "поплатился".
*         *           *

"ХОРОШ!  МИЛ! В СОЛДАТЫ  ЕГО!" «К о г д а   Павел, при вступлении на престол, ввел безобразную форму мундиров и т.п., один бывший адъютант князя Зубова, Копьев, послан был с какими-то приказаниями в Москву. Раздраженный переменой судьбы, он вздумал посмеяться над новой формой: сшил себе, перед отъездом, мундир с длинными, широкими полами, привязал шпагу к поясу сзади, подвязал косу до колен, взбил себе преогромные пукли, надел уродливую треугольную шляпу с широким золотым галуном и перчатки с крагами, доходившими до локтя. В этом костюме явился он в Москве и уверял всех, что такова действительно новая форма.

Император, узнав о том, приказал привезти его в Петербург и представить к нему в кабинет.
   - Хорош! Мил! - сказал он, увидев этот шутовской наряд. - В солдаты его!
   Приказание было исполнено, Копьеву в тот же день забрили лоб и зачислили его в один из армейских полков, стоявших в Петербурге». (Н.И. Греч)

Если в этом случае императора можно обвинить в жестокости, то и шутка была достаточно напоказ "крутой".
  __________________________________________________________
                _____________________________________________


М*Е*Л*О*Ч*И  З*А*Б*А*В*Н*Ы*Е  И  Н*Е  О*Ч*Е*Н*Ь. Вот забавный приказ императора 8 февраля 1800 г.: «О б ъ я в и т ь  в пример другим строжайший выговор умершему генералу Тренгелю...»  Приказ, напоминающий приказ императора Петра III, чтобы все больные матросы вылечились...

- В   ц а р с т в о в а н и е   императора Павла I в Петербурге было только семь магазинов французской моды. Император не позволял больше открывать таких магазинов, будто бы говоря, что "терпит их по числу семи смертных грехов".
  *      *      *

- Сын одного арестованного обратился к Павлу с просьбой разрешить ему разделить участь отца. Павел разрешил, но приказал посадить сына не с отцом, а в отдельную камеру...
  *          *        *
 
- Разводы на мостах плохие, – раздраженно бросил Павел встречавшему его с прогулки фон Палену. Наутро все мосты в Гатчине были расписаны свежими разводами. ВОПРОС: разве граф Пален мог не понять, что император имел в виду сторожевые посты? Сочинена эта история, или это - злая шутка Палена?.. 
  *        *         *
 
"БЛАГОДАТЬ НЕ ЛЕЗЕТ В ВОДУ..."  «П о с т р о е н  был тогда в Адмиралтействе корабль, названный "Благодатный" (в честь фаворитки Лопухиной, чьё имя "Анна"на с греч. означает - "Благодать"); он имел 120 пушек и был первый такой величины. Корабельный мастер, видно, ошибся в конструкции сего корабля, ибо, когда надобно было оный спускать на воду, то корабль с места не тронулся. Государь так был этим занят, что почти целые дни проводил в Адмиралтействе. Наконец придумали устроить какие-то машины на противолежащем берегу, и помощью канатов насилу его стащили с места». (Е.Ф. Комаровский)

- П о с л е  неудачного спуска на воду корабля "Благодать" Павел нашел в ботфорте листок со стихами:

Все противится уроду,
И „Благодать“ не лезет в воду.
(Hаум Синдаловский. Санкт - Петербург История в преданиях и легендах)
  *        *        *

- ОДИН  ИЗВОЗЧИК нечаянно задавил кого-то. По донесении о том государю последовал приказ: выслать из города всех извозчиков. Потом их воротили, видя крайнюю в них необходимость, но запретили дрожки, а велели им иметь коляски. Нет спора, что запрещение этого гнусного экипажа было бы очень полезно, но не вдруг, не в один день. Что сделали извозчики? Сняв подушку с дрожек, навязали на них сверху сани - вот-де и коляска! (Н.И. Греч) - истинно русский способ выходить из положения! Но, оказывается, что Павел-то приказал "навести порядок", - чтобы не давили; остальное опять деятельность - губернатора и полицмейстера.
  *       *       *

- ЗАПРЕЩЕНО было ввозить из-за границы какие бы то ни было книги и многие слова были запрещены к употреблению как неблагозвучные или опасные: во избежание заразы революции на манер французской запрещено было употреблять  слова - "о б щ е с т в о", "г р а ж д а н и н", и даже слово "о т е ч е с т в о"  подверглось запрещению.

- Запретили к употреблению слово "к у р н о с ы й" - произнесение оного расценивалось как намёк на курносость государя... Но этот последний запрет исходит уже не от государя, а от излишне ревностных исполнителей.
             ____________________________________


О ПОЖАРАХ. «В 1796 году я своими глазами читал приказ с.-петерб. обер-полиц.(мейстера) Рылеева следующего содержания:

– О б ъ я в и т ь  всем хозяевам домов с подпискою, чтобы они заблаговременно, и именно з а  т р и   д н я, извещали полицию, у кого в доме и м е е т  быть  п о ж а р...» - приписываемая императору самого обер-полицмейстера фантазия на реальной исторической почве. Дело в том, что в царствование Петра I от его имени издан указ, что следует извещать о начале каждого пожара - за полчаса до его начала... По сравнению со сроком полчаса, три дня - это роскошь! За три дня вполне можно подготовиться: даже можно все пожитки вывезти.

Относительно указа о пожаре от имени Павла I дело в том, что: "В  н а ч а л е  своего царствования Император Павел (будто бы) не пропускал ни одного пожара в городе, в каком бы часу дня или ночи это ни случилось.(В подражание императору Нерону или своему отцу Петру III?) Его сыновья и все, кто носил форму, сопровождали Государя..." (В.Н. Голицына) - вот полицмейстер по своему разумению и старается доставить государеву двору развлечение.

ДОКУМЕНТАЛЬНО действительно было распоряжение в любое время суток докладывать государю о пожаре (почему о-полимейстер и волновался загодя получить сведения). Этим воспользовались убийцы императора: «В  п  е р е д н е й  спали два хорошо вооруженные камер-гусара. Заговорщики постучались в дверь. На вопрос: "Ч т о  т а к о е?" - флигель-адъютант* отвечал: "П о ж а р!"  А так как о подобных случаях он обязан был докладывать государю даже ночью, то гусары, хорошо знавшие его голос, не задумались отворить дверь...» (Записки Августа Коцебу)
___________

*Если нет ошибки, то это был Голенищев-Кутузов, Павел Васильевич - по противоречивым данным флигель-адъютант императора, сразу же после переворота назначенный командиром Кавалергардского полка. Заговорщики сделали всё, чтобы сведения об их участии в убийстве были противоречивыми.
   

ОБЛАГОРАЖИВАНИЕ ЯЗЫКА ПОДДАННЫХ. От 23 декабря 1796 года циркуляром генерал-прокурора князя Куракина предписано лицам всех чинов, состоящим на государственной службе, «употребление языка более правильного, чем тот, которым они обычно пользуются при письмоводстве». Предписано слово "отряд" заменить  – франко-немецким "деташемент"; "врач"  – польским "лекарь".

- Запрещено было употреблять слово с т р а ж а,  а вместо него приказано произносить к а р а у л. Напуганная цензура дошла до того, что в церковной песне «На Божественной страже»  слово «страже» заменить словом «к а р а у л е...». Представляете, как на общем фоне многих запрещений с такими исправлениями звучала духовная песня?! На заутрене воскресной теперь пелось “н а  б о ж е с т в е н н о м  к а р а у л е  богоглаголивый Авакум”... Как вы думаете, вместо Авакума к какому первому лицу империи ехидные языки это относили?!
    *      *       *

АНЕКДОТ О "ПРЕДСТАВИТЕЛЯХ  ЛЕСОВ". «Нелединский* долго по кончине его (Павла) говорил о нем с теплой любовью, хотя и над ним разражались иногда молнии царского гнева. Во время государевой поездки в Казань Нелединский, бывший при нем статс-секретарем, сидел однажды в коляске его. Проезжая через какие-то обширные леса, Нелединский сказал государю:
- Вот первые представители лесов, которые далеко простираются за Урал.
- Очень поэтически сказано, - возразил с гневом государь, - но совершенно неуместно: изволь-ка сейчас выйти вон из коляски.

Объясняется это тем, что сие было сказано во время Французской революции, а слово "представитель" (=депутат), как и круглые шляпы, было в законе (в запрещении) у императора». (П.А. Вяземский. Старая записная книжка. Ч. 1)
   ________________
*Юрий Александрович Нелединский-Мелецкий (1751—1828) — русский поэт; тайный советник, сенатор, статс-секретарь Павла I,
*         *         *

ВЫУЧИТЬ РУССКИЙ  ЯЗЫК! Родившийся во Франции граф Юрий Александрович  Головкин (1762—1846), в Россию прибыв уже восемнадцати лет, так никогда и не научился как следует говорить по русски. В царствование императора Павла этот Головкин был сенатором и когда в том департаменте сената, где он заседал, какой-то процесс был решен неправильно, все сенаторы этого департамента получили выговоры «З а  и с к л ю ч е н и е м, — как было сказано в Высочайшем указе — тайного советника Головкина, по той причине, что он не знает русского языка, при чем указать ему на необходимость и з у ч и т ь  этот я з ы к, как можно с к о р е е...».

 Л о г и к а  ж е л е з н а я: виноваты понимающие, что они делают! Ничего не понимающий - не виноват. В о п р о с: зачем русского языка не знающего назначать в России сенатором?.. Дело в том, что в Сенат часто помещали ни на какие должности не подходящих. Всё равно большинство дел вершилось по воле государя Павла Петровича.
  *       *         *

НИ ХОРОШЕГО, НИ  ДУРНОГО... В 1801 г. Павел запиской спрашивал князя Платона Зубова, что генерал-майор барон Иван Иванович Дибич делает в кадетском корпусе(11-го февраля 1801 г. Дибич был назначен командиром 1-го кадетского корпуса)
 — Ничего хорошего и ничего дурного не делает, - отвечал бывший шефом кадетского корпуса Зубов (возвращённый после ссылки): для хорошего ему  недостает  знания русского языка, а для дурного — власти.
        __________________________________________________
                __________________________________________


ПРИКЛЮЧЕНИЯ АВГУСТА КОЦЕБУ ИЛИ - В РОССИИ ОДНИ  ЧЕСТНЫЕ  ЛЮДИ! Немецкий драматург Август Коцебу (1761-1819) хорошо был принят при дворе Павла I, однако это не помешало цензуре кое-что в его пьесах вычеркнуть. Так цензор в одной роли запрещал говорить на сцене, что Россия отдаленная страна. Другому персонажу он не позволял сознаваться, что он родился в Тулузе, и даже самое слово Франция не должно было вообще произноситься актерами. В другой пьесе Коцебу фразу: «С п а л ё н н ы й  о г н ё м  л ю б в и, я должен ехать в Россию: там, вероятно, очень холодно!» надлежало заменить следующей: «Я  х о ч у  ехать в  Р о с с и ю: там о д н и   т о л ь к о   ч е с т н ы е    л ю д и...»
  *      *        *

А н е к д о т и ч н а  история и самого известного драматурга: 10 апреля (н. ст.) 1800 года фон Коцебу выехал из Веймара в Россию, для свидания с детьми от первого брака, воспитывавшимися в Петербурге, но по Высочайшему повелению был арестован на границе, так как попал под подозрение, что он — "якобинец" и сослан в Сибирь: в город Курган близ Тобольска.

Вскоре император Павел I прочитал драму «Der alte Leibkutscher Peter des Dritten (Лейб-кучер Петра III)» в переводе Николая Краснопольского (СПб., 1800). Павлу I драма понравилась: 15 июня 1800 г. он помиловал Коцебу, пожаловал ему чин надворного советника и одарил поместьем в Лифляндии (на территории современной Эстонии) с четырьмя сотнями душ.  В 1801 году Коцебу был поставлен во главе немецкого театра в Петербурге.
       _______________________________________________________


ПОЕДИНОК ЕВРОПЕЙСКИХ ГОСУДАРЕЙ.  «И м п е р а т о р   Павел... был искренним христианином, человеком глубоко религиозным, отличался с раннего детства богобоязненностью и благочестием. По взглядам своим это был совершенный джентльмен, который знал, как надо обращаться с истинно-порядочными людьми, хотя бы они и не принадлежали к родовой или служебной аристократии. Я находился на службе в течение всего царствования этого государя, не пропустил ни одного учения или вахт-парада и могу засвидетельствовать, что хотя он часто сердился, но я никогда не слыхал, чтобы из уст его исходила обидная брань.

 Как доказательство его рыцарских, доходивших даже до крайности воззрений, может служить то, что он совершенно серьезно предложил Бонапарту дуэль в Гамбурге с целью положить этим поединком предел. разорительным войнам, опустошавшим Европу. Свидетелями, со стороны императора, должны были быть Пален и Кутайсов. Несмотря на всю причудливость и несовременность подобного вызова, большинство монархов, не исключая самого Наполеона, отдали полную справедливость высокогуманным побуждениям, руководившим русским государем, сделавшим столь рыцарское предложение с полною искренностью и чистосердечием». (Записки Н. Саблукова)
  *         *          *

РЫЦАРСТВЕННЫЙ  ИМПЕРАТОР  желал бы политическое положение в Европе урегулировать с помощью поединка государей. Император приказал на русской службе немецкому драматургу Августу Коцебу перевести на немецкий язык свой вызов европейским государям, составленный им собственноручно на французском языке. (Кроме немца-драматурга кто ещё в России взялся бы за это?!)
 
РАССКАЗ  АВГУСТА КОЦЕБУ : «О ч е н ь  р а н о поутру граф (Пален) потребовал меня к себе; но так как подобное приглашение к военному губернатору обыкновенно имело страшное значение и ничего доброго не предвещало... Немало я изумился, когда с лицом, скрывавшим насмешку под видом веселости, он объявил мне, что император избрал меня, чтобы от его имени послать чрез газеты воюющим державам вызов на поединок... "Э т о  д о л ж н о  быть сделано немедленно. Садитесь и пишите". Я это исполнил. Сам он остался возле меня.

Конечно, не легко было, под впечатлением столь неожиданной странности, написать что-либо удовлетворительное. Два проекта не удались. Граф нашел, что они написаны были не в том духе, которого желал император, и которым я, разумеется, не был проникнут. Третий проект показался ему сносным. Мы поехали к императору. Граф вошел сперва один в его кабинета, потом, вернувшись, сказал мне, что проект мой далеко не довольно резок, и повел меня с собою к императору. Эта минута—одно из приятнейших моих воспоминаний....

 Государь стоял посреди комнаты. По обычаю того времени, я в дверях преклонил одно колено, но Павел приказал мне приблизиться, дал мне поцеловать свою руку, сам поцеловал меня в лоб и сказал мне с очаровательною любезностью: "П р е ж д е  в с е г о  нам  нужно совершенно помириться" (за ссылку Коцебу при въезде в Россию)... Такое обращение с одним из последних его подданных, с человеком, которого он безвинно обидел, конечно, тронуло бы всякого, а для меня оно останется незабвенным.

После того зашла речь о вызове на поединок . Император, смеясь, сказал графу, что избрал его в свои секунданты; граф в знак благодарности поцеловал государя в плечо и с лицемерием, которого я за ним не подозревал, стал одобрительно рассуждать об этой странной фантазии. Казалось, он был вернейшим слугою, искреннейшим другом того, которого, нисколько недель спустя, замышлял свергнуть с престола в могилу.

 Признаюсь, что если бы в эту минуту я вошел в кабинет государя с намерением его убить, прекрасная, человеческая его благосклонность меня немедленно обезоружила бы ...О, зачем каждый не мог хотя однажды видеть его так, как я его видел, исполненным человеческих чувств и достоинства! Чье сердце могло бы для него остаться закрытым!»

Перевод понравился Императору и он пожаловал Коцебу табакерку с бриллиантами.
В дополненной редакции самого Павла статья - вызов переведена была напечатана в "Гамбургском корреспонденте" 16-го января 1801 года. Потом она появилась одновременно в русских и в немецких "С.-Петербургских Ведомостях", 19-го февраля 1601 года, наконец в "Московских Ведомостях2 27-го февраля 1801 года. Поединок к сожалению или к счастью (трудно сказать!) не состоялся за не ответом адресатов.

В рассказе Коцебу хорошо видно, как граф Пален раздувал любое смехотворное намерение. При этом, когда бы перевод вызова государю не понравился, гнев государя пал бы на переводчика Коцебу.
            _________________________________________________
                ______________________________________

      ОБ  О*Б*Е*Д*А*Х,  М*А*Н*Е*В*Р*А*Х  И  В*Н*Е*З*А*П*Н*О*Й   С*Т*Р*А*С*Т*И

ВРЕМЯ  ОБЕДА ИЛИ КУРИЦА РЕБРОМ. «Чего только не рассказывали о новом императоре. Будто бы однажды он приказал генерал-губернатору Петербурга подготовить приказ, определяющий количество блюд за обедом и ужином каждого российского подданного в зависимости от его чина и класса службы. Так, например, майор мог иметь за столом только три кушанья. Этот курьез стал темой бесчисленных анекдотов. Согласно одному из них, Павел как-то встретил майора Якова Кулькова, впоследствии прославленного генерала.
 
- Господин майор, сколько у вас за столом подают кушаньев? – спросил его император.
- Три, ваше императорское величество.
– А позвольте узнать, господин майор, какие?
– Курица плашмя, курица ребром и курица боком, – ответил находчивый майор.
   

ВРЕМЯ   ОБЕДА. Г а с т р о н о м и ч е с к а я   т е м а в павловское время стала одной из излюбленных в городском фольклоре. Рассказывали, как однажды после своего собственного обеда Павел вышел на балкон Зимнего дворца и, к своему удивлению, услышал звуки колокола, возвещавшего о начале обеда в соседнем доме. Павел был взбешен. К соседу был немедленно послан полицейский с приказанием "обедать двумя часами раньше".(Hаум Синдаловский. Санкт-Петербург. История в преданиях и легендах) - это изящно обработанный поздний анекдот, который не должен быть длинным.
  *      *      *

Н а  с а м о м  д е л е было так: «О д н а ж д ы  в е с н о ю... после обеда, бывшего обыкновенно в час, он (Павел)гулял по Эрмитажу и остановился на одном из балконов, выходивших на набережную. Он услыхал звон колокола... баронессы Строгановой*, созывавший к обеду. Император разгневался, что баронесса обедает так поздно, в три часа, и сейчас же послал к ней полицейского офицера с приказом впредь обедать в час. У нее были гости, когда ей доложили о приходе полицейского. Все были крайне изумлены этим посещением; но когда полицейский исполнил возложенное на него поручение, с большим смущением и усилием, чтобы не рассмеяться, то только общее изумление и страх, испытываемый хозяйкой дома, помешали присутствовавшему обществу отдаться взрыву веселости, вызванному этим приказом совершенно нового рода. Анекдот быстро распространился в городе; толки вокруг этого случая дали повод злонамеренным людям находить у Государя расстройство рассудка, и эта тирания, распространявшаяся даже на домашнюю жизнь, раздражала всех...»
   ______________
*Баронесса Елизавета Александровна Строганова, в замужестве Демидова (1779, Санкт-Петербург — 1818, Париж) — очень богатая дама, известная своей галломанией. Говорят, что именно после приказа изменить обеденное время баронесса уехала в Париж, где остаток жизни обедала, когда хотела.
   *      *         *

ОБЕД ДЛЯ СЕБЯ  И  НАПОКАЗ. Вне явлений на публике Павел I любил есть простые здоровые блюда. Однако на публичных обедах соблюдался строжайший этикет. Помните в "Евгении Онегине " в доме Лариных: "... И за столом у них гостям  Носили блюда  по чинам..."  Так и для Павла: «По окончании коронования был сервирован обед под балдахином, во время которого нам было вменено в обязанности делать реверансы на манер дам, как это раньше было принято во Франции, при проходе чрез залу парламента во время судебного заседания. Блюда разносились полковниками, в сопровождении двух кавалергардов, которые брали на караул, когда блюда ставили на стол..» (Ф. Головкин)
   *       *        *

КОРОЛЬ  БЕЗ  ОБЕДА. В октябре 1800 г. шведский король Густав IV Адольф приехал в Петербург для заключение союза с Павлом I  против Англии. В театре на одном из спектаклей острота Густава вызвала гнев русского государя: «С  э т о г о  времени он так дурно и невежливо обращался с королем, что тот решил сократить свое пребывание в Петербурге.

Государь довел свое нерасположение до того, что послал приказ вернуться придворным и кухне, по обыкновению предшествовавшим королю до шведской границы. Густав IV, узнав об этом приказе, добродушно смотрел на это со смешной стороны и забавлялся тем, что ускорил свое путешествие, чтобы на несколько станций обогнать приказ, посланный ему вслед, о лишении его пищи.

— Ну, поспешим, — говорил он своей свите на станциях, где останавливались, чтобы переменить лошадей. — Быть может, мы еще сегодня пообедаем». (В.Н. Головина)
*          *            *

АНЕКДОТ  О  НЕ ОТНЯТОМ  УЖИНЕ. Обидевшись на гостящего в Петербурге молодого шведского короля Густава IV Адольфа Павел I "рекомендовал" ему покинуть Россию в 24 часа. Король и так собирался уезжать, поэтому на всех станциях по пути его следования уже было запасено угощение. Император отправил гоф-курьера Крылова отменить парадные проводы. Догнав королевский кортедж, Крылов застал короля Густава за ужином. Крылов объявил волю императора и сказал, что выделенную королю прислугу он забирает с собой, а еду, так и быть, оставляет. По возвращении в Петербург Крылов признался императору, что не вполне выполнил его монаршую волю: оставил королю еду.
– Правильно сделал, – милостиво ответил Павел Петрович, – не морить же его голодом, в самом деле.
     _________________________________________________________
                __________________________________________________

               
МАНЕВРЫ ПОД МОСКВОЙ. «В 1799 году император повелел собраться ста тысячам войск в окрестности Москвы и в начале мая месяца прибыл в столицу для смотра собравшегося войска... <...> Павел Петрович не любил держать в лагере солдат, войска были всегда размещены на квартирах в домах жителей.

 Как собралось около Москвы 100 тысяч войска, то во всех окрестных селениях Московского уезда жители были принуждены оставить дома свои, жить под открытым небом или скрываться в лесах,—все было набито солдатами. По выходе войска, по окончании маневров, хозяева, возвратясь в дома свои, нашли их совершенно раззорёнными, расхищенными, как то бывало во времена набегов нагайских татар.

 Павел Петрович сказал: — “Граф Иван Петрович (Салтыков*), после вахт-парада поедем рекогносцировать неприятеля, да чтобы нас не узнали, — свиты не надо, вот вы, адъютант один, гусара два, три... — и довольно”.

Фельдмаршал приказал мне и шефу московских гусарских эскадронов... быть готовыми на отважное предприятие — рекогносцировать неприятеля. После вахт-парада отправились на Сокольническое поле, на котором в старине нашей православные цари русские потешались пуском на птиц ясных соколов... На Сокольническое поле выехали по переулкам... не будучи замеченными...

Надобно знать, что обширное Соколничье поле окаймлено громадными селами: Преображенским, Семеновским и Измайловским. Колыбель российской победоносной армии — Преображенское, где Петр Первый с любимцем своим, Лефортом, образовал первых русских солдат... Стрельцы, первобытные жители слобод... были староверы...

Павел Петрович уже более часа гарцевал на широком раздолье поля Сокольничья, не будучи подозренным со стороны неприятеля; но проезжающий полем житель слободы Преображенской узнал фельдмаршала гр. Салтыкова и поскакал, во всю конную прыть, в село: староверы любили фельдмаршала гр. Ивана Петровича. Он не допускал алчных попов притеснять староверов... Не прошло получаса, как... бежала с криком “ура” толпа в несколько тысяч; проезжавший дал весть, что государь изволит рыцарствовать на коне по чистому полю, и все (население) побежало на поле, не думая об одежде, в одних рубашках...
— Иван Петрович! — сказал император Павел, указывая на подбегающую толпу: это, сударь, бунтовщики! что это значить?

Фельдмаршал твердо и громко отвечал: “Это показывает вашему величеству пламенное желание народа видеть своего государя, в том отвечаю вам, государь, головою!”
— Прикажите, — сказал император, указывая на меня и на князя Жевахова, — прикажите им, сударь, остановить эту толпу”.

Фельдмаршал указал нам рукой на толпу, приближавшуюся с разных сторон... Кн. Жевахов, я, гусар поскакали навстречу толпе, но трем всадникам нет никакой возможности остановить 20 или еще более тысяч человек, бегущих на встречу с криком “ура” из всей силы горла. Толпа нас свернула, и мы вместе с ней доехали до Павла Петровича. Народ окружил батюшку-царя. Фельдмаршал, подняв трость, громко закричал:
— Молчать, ребята, смирно, государь не жалует ура!

Вдруг так все стихло, что если муха полетела, ее услышали бы. Государь тогда... всемилостивейше изволил сказать: “С п а с и б о  в а м!”, толкнул шпорой верного коня своего Фрипона и поехал... толпа раздвинулась, поклонились в пояс царю, не пошевелив губ. Таким образом кончилось рекогносцирование неприятеля. Павел Петрович возвратился в Лефортов дворец, где и кушал...» (Записки Александра Михайловича Тургенева. 1772-1863)
____________________
                З а п и с к и   А.М. Тургенева, созданные в преклонном возрасте - когда убеждения уже не меняются, проникнуты иронией: начинавший службу в екатерининской гвардии А.И. Тургенев не любил Павла I: именно подобные мнения послужили источником исключительно негативного о Павле I мнения. Тем не менее А.И. Тургенев в слове довольно талантлив, и его Записки дают интересную картину - как маневры в присутствии императора могли выглядеть со стороны. Надо только помнить: никакие мемуары нельзя принимать за единственно правильную картину.
  *       *        *

ПРОДОЛЖЕНИЕ  вышеизложенного эпизода из записок А.И. Тургенева: «М а н е в р ы, начинавшиеся в 4 часа утра, оканчивались в 12 часов. Потом вся стотысячная армия проходила повзводно пред государем церемониальным маршем не менее трех часов. В 6 часов пополудни было приказано всем генералам, штаб- и обер-офицерам явиться в Лефортов дворец на бал, в лагерной форме, т. е. кирасиры в ботфортах и кирасах на груди, инфантеристам в знаках и шарфах, как они были пред фронтом. На балах ужаснейшее претерпели разрушение дамские платья, многие возвращались с бала в полу-платье, низ одежды был весь разодран шпорами. На третьем бале Павел Петрович пленился красотою дочери сенатора Петра Васильевича Лопухина, Анны Петровны...»

С отцом и мачехой девицы договорились - о переезде семьи в Петербург, и после того: «Через четверть часа после радостного известия Павел Петрович шествовал к экипажу в сопровождении фельдмаршала. Пред тем, как сесть в карету, обнял графа Салтыкова и сказал:
— “Иван Петрович, я, сударь, совершенно вами доволен; благодарю вас и никогда не забуду вашей службы и усердия. Благодарю генералов, штаб и обер-офицеров за их старание; я считаю себе большой честью командовать столь превосходною армией"...

Видели Павла Петровича восхищенного от радости во всех отношениях; маневры исполнены во всем по его желанию; не видел государь ни малейшей ошибки... Но проехав 172 версты от Москвы до губернского города Владимира, Павел Петрович выключил из службы 32 штаб и обер-офицеров за то, что они в продолжение маневров заболели и не могли в последние два дня маневров быть в строю. Что сказать о сем действии?»
______________
* Граф Иван Петрович Салтыков (1730 —1805) — русский генерал-фельдмаршал, московский главнокомандующий в 1797—1804 гг.
    
   
ИНТРИГА   ПРОТИВ  ГОСУДАРЯ. «Я... б у д у  говорить о вторичной поездке (после коронации второй)Павла в Москву, как об эпохе, когда управление получило совершенно другой отпечаток. Эта именно эпоха и была источником всякий нездоровых событий, среди которых вращался этот несчастный государь.

Со времени его (государя) возвращения из Москвы, его переменчивое и капризное настроение давало себя чувствовать все больше и больше. Им овладело постоянное беспокойство и заметно было, что он борется с самим собою. Его религиозные убеждения стали, мало-помалу, не так крепки, его приверженность к императрице превратилась в отчуждение от нее, его симпатия к фрейлине Нелидовой сменилась сперва равнодушием, а позднее и открытой враждебностью... Другие, которые представлялись ему партией императрицы, мы все, один за другим, были уволены и даже сосланы. Император, всецело попавший под власть своих страстей, не чувствуя никакой узды, которая могла бы помешать пли, по крайней мере, ослабить их взрывы, предался излишествам, до сих пор не слыханным.

Так как все эти факты явились результатом внезапной и резкой перемены идей и привычек императора, то будет совершенно естественно попробовать доискаться загадочных причин этой перемены...

При всяком дворе водится класс людей, безнравственность которых столь же велика, как и опасна. Такие низкие люди питают непреодолимую ненависть ко всякому, кто думает иначе, чем они. Представление о добродетели им совершенно чуждо, так как оно, между прочим, связано с уважением к законам, то все они соединяются в одну шайку против всякого честного и истинно просвещенного человека, который нередко ограничивается тем, что презирает их, забывая, что иногда он должен и бояться их...

Орудием их интриг всегда бывали глупцы, которыми интриганы пользовались ловко и успешно. Чтобы привлечь их на свою сторону, они превыше меры стали возносить их честность и в то время, как действительно честные люди гнушались их общества, глупцы чувствовали себя польщенными ими.

Таким образом Кутайсов вдруг превратился в образец преданности. Приводились примеры его бескорыстия; ему приписывалась необыкновенная тонкость ума. Выражали притворное удивление, что император не сделает такого человека своим любимцем. Мало-помалу и сам Кутайсов уверовал, что его друзья правы, а затем дал им понять, что его недолюбливают и противятся его возвышению императрица и фрейлина Нелидова. Этого только и нужно было.

Его стали подзадоривать еще более и дали ему понять, что от него самого зависит забрать императора в руки, приискав ему какую-нибудь особенно эффектную любовницу, которой он мог бы предварительно поставить свои условия. Вспомнили о девице Лопухиной и описали Кутайсову бывший в Москве случай. Тот обещал сделать все. Когда же ему нашептали, что и князь Безбородко (вице-канцлер) также хотел бы освободить государя от опеки, которую наложили на него императрица, фрейлина Нелидова и братья Куракины, он Кутайсов) принял окончательное решение и примкнул к заговору, не предвидя, конечно, его результата...» (Карл Гейкинг).
            __________________________________________________
                _________________________________________________

           И*М*П*Е*Р*А*Т*О*Р   П*А*В*Е*Л  I  И  Д*А*М*Ы.

ВЕЛИКАЯ   КНЯГИНЯ  МАРИЯ ФЁДОРОВНА. Мария Фёдоровна, до перехода в православие — София Мария Доротея Августа Луиза Вюртембергская (1759 —1828) — принцесса Вюртембергского дома, вторая супруга российского императора Павла I и мать императоров Александра I и Николая I была воспитана в духе обожания будущего мужа. Через несколько недель после помолвки невеста прислала Павлу собственноручное письмо на русском языке (помогли начертать!)зная о его серьёзных вкусах жениха, она на первом свидании завела с ним речь о геометрии, и после своей подруге признавалась, что "любит его (жениха) до безумия".

Тогда же называемый за глаза  «с а м ы й некрасивый человек империи» Павел Петрович писал венценосной матери: Я нашел свою невесту... какову только желать мысленно себе мог: недурна собою, велика, стройна, незастенчива, отвечает умно и расторопно <…>. Что же касается до сердца её, то имеет она его весьма чувствительное и нежное <…>. Знания наполненна, и что меня вчера весьма удивило, так разговор её со мною о геометрии... что сия наука потребна, чтобы приучиться рассуждать основательно. Весьма проста в обращении, любит быть дома и упражняться чтением или музыкою...» - и рисованием, прибавим мы. ( Павел – Екатерине из Берлина, 11 июля 1776// Сб. РИО. Т. 27. С. 98).

ИНСТРУКЦИЯ  НЕВЕСТЕ. В ответ на научную речь жених прислал невесте инструкцию (на немецком, которым Павел владел)- как ей неукоснительно следует вести себя в роли супруги наследника русского престола. Один из пунктов - №14- гласил:«Ч т о  к а с а е т с я  тех лиц, которые будут допущены в её интимный круг, то… не думаю, чтобы принцесса сама особенно пожелала, чтобы при ней постоянно находились посторонние лица.  Кроме того, я должен предупредить её, что всякий интимный кружок, составленный из иных лиц, нежели те, которые так или иначе должны составлять его по своему служебному положению, становится подозрительным в глазах публики и даёт повод к пересудам, как бы ни была невинна его цель, тем более что всякая личность, входящая в интимный круг, считается допущенной в него предпочтительно перед другими, а это возбуждает, само собою разумеется, зависть и, следовательно, даёт повод к неудовольствию, чего, как я уже сказал выше, принцесса должна всячески избегать». (Павел I. Инструкция Великого Князя Павла Петровича Великой Княгине Марии Феодоровне. (1776 г.) / Сообщ. Е. Шумигорский // Русская старина, 1898. – Т. 93. - № 2. – С. 247-261)

"Инструкция" русского жениха не обещала немецкой принцессе райской жизни! Впоследствии, по мнения цесаревича, нарушения особенно выше приведённого пункта  "Инструкции" и вызовут размолвки между супругами. Кроме тог по инструкции, дабы не оскорблять русских национальных чувств невеста должна был скорейшим образом хорошо овладеть русским языком. Но - увы! - процесс овлавадевания чужим языком затянулся, и Мария Фёдоровна до конца жизни говорила по русски с  немецким акцентом.

Позже Великая княгиня Мария Феодоровна сделала на Инструкции примечание: «И н с т р у к ц и я, которую великий князь начертал для меня, прежде чем меня узнал, и которую он передал мне в Рейнсберге. Благодаря Бога, она мне не понадобилась, так как моя привязанность к нему всегда побуждала и всегда будет побуждать меня предупреждать его желания; муж мой сознал сам, что требования, им предъявленные, были ему внушены злополучным опытом его первого брака».

Н и ж е   п р и м е ч а н и е  Великого князя Павла Петровича: «Я не стыжусь в этом перед Богом и совершенно отказался от мыслей, внушенных мне моим злополучным опытом. Я обязан сделать это признание такой супруге, как моя, которая обладает добродетелями и достоинствами и которую я люблю всем сердцем». На тот момент нет поводов подвергать искренность молодых супругов сомнению, но чувства человеческие изменчивы: второй брак принесёт обоим свои неприятности. Уж слишком темпераменты супругов были не сходны.
   *         *          *

В н е ш н о с т ь  при переходе в православие наречённой Марией Фёдоровной принцессы: «б л и з о р у к а я, статная, свежая блондинка, очень высокая, но склонная к преждевременной полноте»; «То, что утомляет других женщин, ей нипочем. Даже во время беременности она не снимает с себя парадного платья, и между обедом и балом, когда другие женщины надевают капот, она, неизменно затянутая в корсет, занимается перепиской, вышиванием...» (граф Ф. Г. Головкин)

КОГДА в 1781-1782 гг. Павел Петрович с Марией Фёдоровной под титулом граф и графиня Северные путешествовали по Европе, графиня Хотек оставила воспоминания: «О д н а ж д ы  Великая княгиня прервала, по счастью, чтение газет и рассказала нам много в высшей степени занимательных подробностей о своей молодости, воспитании, о своем образе мыслей, о легкости и понятливости своей, так что девяти лет она знала геометрию. Перед ужином великая княгиня читала нам вслух некоторые места Похвального слова Плиния Траяну. Выбор отрывков и выразительность, с которой она читала, равно говорили в пользу ума ее и сердца.

В России императрица оставила по себе память о своей благотворительности и строгой точности, с которой исполняла она добровольно принятые ею на себя обязанности по управлению воспитательными и богоугодными заведениями; она была администратор в высшем и полном значении этого слова, пример и образец всем администраторам. Но мы мало знаем частные свойства ума ее, образованность его и богатые начала, на которые этот ум опирался. Приведенные заметки несколько пополняют этот пробел...» Однако не всегда образованность жены способна удержать при себе мужа!

Шведский посланник Стединг (Курт Богислаус фон Стедингк. 1746 —1837)из Петербурга писал своему королю Густаву III в сентябре 1890 г.: «Он (Павел) теперь не так безобразен, как был прежде. Великая княгиня очень постарела...» Через два месяца в ноябре 1890 г. Стединг добавляет: «В е л и к а я  княгиня... всегда очень ухаживает за Великим князем, а он, по видимому, обращается с ней довольно холодно». (Русской архив 1873 №7)

 Отношения со своей свекровью Екатериной II у почтительной Марии Фёдоровны первоначально складывались удачно, но во первых, императрица последовательно забирала к себе на воспитание всех детей сына и невестки: без её разрешения родители не могли их видеть. Во вторых, Екатерина II в недалёком времени нашла для себя неудобным слишком доброе согласие между своим сыном и его супругой(здесь в рассказ вмешивается другая дама, о которой речь - в следующей главке): от царственной свекрови Марии Фёдоровне пришлось стерпеть немало и других мелких, но для женщины болезненных притеснений.

Ц а р с к о е   с м и р е н и е.  Когда многие мемуаристы говорят о скромности и смирении Марии Фёдороны, надо иметь ввиду: это скромность и смирение коронованной особы перед гневливым мужем-монархом.  Пышные церемонии в её честь доставляли Марии Фёдоровны "р е б я ч е с к у ю  радость, а по восшествии мужа на престол супруге случалось являть и собственное мелкое властолюбие." Так в день коронации Павла Петровича 5 апреля 1797 г.: «В с е  б ы л и в парадных платьях... (род обязательной формы для дам) Великая Княгиня Елизавета (супруга сына М.Ф. - Александра Павловича), желая дополнить свой туалет, очень искусно прикрепила свежие розы к алмазному цветку, бывшему у нее на груди. Когда она вышла к Государыне, та осмотрела ее и, не говоря ни слова, вырвала розы из ее букета и бросила на пол.
— Это не подходит к парадному платью, — сказала она.

"Э т о  н е  п о д х о д и т!" - было обычными словами, когда что-нибудь не нравилось. Великая Княгиня остановилась в изумлении, более удивленная этими манерами, действительно не подходившими к коронованию и причастию,чем огорченная судьбой своего букета...». После этого как-то невольно верится, что у проницательной Екатерины II были причины опасаться педантичной невестки. Но тут же хочется добавить: "Обе хороши!" Во всяком случае, пример самой Екатерины убеждал Марию Фёдоровну в возможности занять русской престол очередной женщине.
 *          *            *

Е с т ь   о с н о в а н и я  считать, что супружеские отношения у Павла с Марией Фёдоровной первый раз них прервались в 1788 году после рождения дочери Екатерины. У Павла случались любовные плотские увлечения, - супруга, судя по сплетням, не отставала. По слухам, сначала любовником цесаревны был статс - секретарь Сергей Муханов, от которого родилась в 1792 г. дочь Ольга. Муханова якобы сменил красавец гоф-курьер Данила Бабкин (от него в 1795 родилась дочь Анна). Оба раза Павел был взбешен, но либо сам сор из избы выносить не стал, либо венценосная мать Екатерина II ему "мягко" отсоветовала.

Полной достоверности в вышеизложенном нет: известно, что Екатерину раздражало рождение у невестки девочек, так что слухи о любовниках цесаревны могли быть пущены и внушены подозрительному Павлу. Хотя супружеские отношения и восстановились в 1895, но Павел считал также незаконным третьего сына Николая - будущего русского императора. (генетическая экспертиза останков доказывает законность Николая).

После смерти императрицы Екатерины к Павлу в руки попали бумаги, косвенно свидетельствовавшие о сговоре  его супруги с  покойной государыней, чтобы посадить на престол её внука и своего сына Александра Павловича в обход отца (на самом деле осторожные записки Великой княгини могут быть истолкованы двояко: в том числе и как совет Александру внешне не противоречить - покоряться царственной бабке). Этого Павел уже не простил. Когда после смерти Екатерины II приносили Павлу присягу:

"И м п е р а т р и ц а  Мария Феодоровна подошла к императору и хотела броситься перед ним на колени, но император удержал ее, равно и всех детей своих..." (де Санглен) - её было в чём каяться. А после коронования Павел немедленно огласит новый закон - о наследовании трона только по мужской линии.

 В 1800-м после новых многих размолвок с супругой Николай напишет в письме к графу Ростопчину: «Д р а ж а й ш и й  Фёдор Васильевич! ...Вам, как одному из немногих, которым я абсолютно доверяю, с горечью признаюсь, что официальное отношение ко мне цесаревича Александра угнетает. Не внушили ли ему пошлую басню о происхождении его отца (о незаконном рождении Павла) мои многочисленные враги? Тем более грустно, что Александр, Константин и Александра мои кровные дети. Прочие же?.. Бог весть! Мудрено, покончив с женщиной всё общее в жизни, иметь от неё детей». Письмо это часть исследователей считают искусной подделкой склонного к литературной обработке (и к этому весьма талантливого!) истории Ростопчина, но точного "приговора" нет.
________________________________


РАСПУХШАЯ  РУКА. После короновния в Москве 5 (16) апреля 1797 г.: «И х  В е л и ч е с т в а  каждое утро в течение двух недель проводили на троне, принимая поздравления. Императору все казалось, что приходило слишком мало народу. Императрица постоянно повторяла, что она слышала от Императрицы Екатерины будто во время коронации толпа, целовавшая руку, была так велика, что рука у нее распухла, и жаловалась, что у нее рука не распухает (претензии на вторую Екатерину II!)». (В.Н. Головина) Но, кажется, даже распухшая рука не подняла бы её до уровня ума Екатерины II. В 1797 г. Мария Фёдоровна устроит тяжёлую сцену уже своей невестке Вел. кн. Елизавете за то, что шведский король не женившись на их с Павлом I дочери  Александре, попросил руки одной из сестёр Елизаветы.
  *       *       *

ПРЕЛЕСТНЫЙ  РЕБЁНОК! «О д н а ж д ы... Великие Княгини (супруги Александра и Константина Павловичей) присоединились в саду к их Величествам, чтобы вместе идти на прогулку, Великая Княгиня Елизавета подошла к Государыне, чтобы поцеловать у нее руку. Государыня с аффектацией протянула ей руку, Великая Княгиня вполне искренно поцеловала ее. Государыня, вместо того чтобы поцеловать Великую Княгиню, резко заметила ей:
— Вы загордились и не хотите больше целовать у меня руку, потому что ваша сестра стала королевой».(В.Н. Головина)

Были и другие не очень приглядные сцены "срывания" зла. Нелюбовь к своей невестке зашла так далеко, что Мария Фёдоровна обвинила её в незаконном рождении дочери: «Граф Ростопчин и Кушелев находились в соседней комнате с кабинетом Государя, когда вдруг в нее вошла Государыня с маленькой Великой Княжной на руках. Она сказала им:
— Не правда ли, какой прелестный ребенок?

 Они согласились с ней, и она прошла в кабинет Государя, откуда она вышла через четверть часа довольно скорым шагом. Кутайсов от имени Государя позвал Ростопчина, говоря ему по-русски:
— Боже мой, зачем эта несчастная женщина пришла расстраивать его своими злыми словами!
Ростопчин вошел к Государю и застал его в состоянии полного бешенства.
— Идите, сударь, и напишите как можно скорее приказ о ссылке Чарторижского в Сибирский полк. Жена сейчас вызвала у меня сомнения относительно мнимого ребенка моего сына».

В Сибирский полк (того времени штрафная рота) государь собирался отправить друга своего сына Александра князя Адама Чарторижского, что опозорило бы жену его сына. Положение спас граф Фёдор Ростопчин - тот самый по словам ещё Екатерины II "сумасшедший  Федька". Ростопчин, отказавшись написать подобный из клеветы родившийся несправедливый приказ, ушел из царского кабинета. «Г о с у д а р ь написал ему записку... Ростопчин опять отказался повиноваться, и гнев Государя наконец успокоился. Графу удалось получить согласие Его Величества на то, что Чарторижский будет удален без шума и его назначат посланником к королю Сардинии».(В.Н. Головина)

Ходили слухи, что ребёнок действительно был не от Александра, и что последний будто бы сам поощрял... Но мы занимаемся характером императрицы. Об ослаблении её влияния на государя старались многие, потому что советы её, действительно, были не слишком государственного уровня - "нравится- не нравится". Другое дело, что одни, как Ростопчин, желали бы разумной политики, другие же просто боролись за выгодное при дворе положение.
  *          *           *
   
 ГОНЕНИЯ  НА ПРИБЛИЖЁННЫХ  МАРИИ ФЁДОРОВНЫ. «П р о в е д я  весенние месяцы в 1798 году в Павловске, император в начале июня со всем двором переехал в Петергоф...  Время было прежаркое. Один раз император, встретив меня, сказал:
   - Мы здесь совсем как в Африке.

   Тогда приехали в Петергоф два брата императрицы Марии Феодоровны, герцоги Фердинанд и Александр. Император езжал всякое утро верхом с герцогами и обоими Великими князьями; я бывал всегда в свите. Скоро после того начались гонения на многих придворных, а особливо на тех, к коим императрица Мария была милостива; в числе их был граф Н. П. Румянцев, которому велено было ехать в чужие края; шталмейстер князь Голицын сослан был в Москву; князь А. Б. Куракин, бывший генерал-прокурором, отставлен, а на место его назначен Лопухин; генерал-адъютант (Аркадий) Нелидов (брат фаворитки Екатерины  Нелидовой), бывший любимцем императора и имевший военный портфель, отставлен, а на место его определен генерал Ливен; граф Буксгевден, тесть Нелидова, бывший петербургским военным губернатором, отставлен, и на место его назначен граф Пален...

   Причиною сих гонений и перемен полагали начинавшийся фавор Кутайсова... а вместе с тем и рождавшаяся страсть к дочери Лопухина много способствовала таким действиям императора. Лопухин скоро потом выдал одну из своих дочерей за сына Кутайсова, и тем составилась партия, которая не могла быть в духе императрицы Марии Феодоровны». (Записки Е.Ф. Комаровского)
*        *          *

АНЕКДОТ ОБ ОТСУТСТВИИ  ТАКТА  И  МЕРЫ. В 1800 г. последовал указ государя отобрать во всех книжных лавках произведения Вольтера и Руссо, и запретил ввоз каких бы то ни было книг в Россию:  «Т о ч н о с т ь, с которой исполняли этот приказ, была поводом к очень неудобной сцене, происшедшей в Павловске. Великие Князья, Великие Княгини и весь двор...  Все собрались у окон нижнего этажа апартаментов Их Величеств. Слышно было, как Император прошел от себя к Императрице, и вскоре потом послышался разговор в повышенном тоне. Государыня говорила с упреком и плача, Государь отвечал резко, и, хотя нельзя было разобрать все, великолепно были слышны все интонации... Аудитория, собравшаяся в садике, хранила самое глубокое молчание... не зная, что из всего этого выйдет. Государь появился в очень дурном настроении...

Н а  с л е д у ю щ и й   д е н ь  узнали причину этой сцены: Государыня выписала из-за границы книги, но таможня, не получив приказа сделать для нее исключения из общего правила, задержала адресованные ей книги. Государыня узнала об этом и пожелала показаться оскорбленной. Она выбрала момент, когда Государь собирался выходить, и пожаловалась ему на недостаток уважения, который проявили к ней, как казалось, с его разрешения.

И м п е р а т о р, хотя и был раздражен и доведен до крайности, отдал приказ исправить ошибку. Все справедливо удивлялись, что Государь, при своем вспыльчивом характере, так долго выносил мелочность Императрицы и отсутствие у нее чувства такта и меры...» (В.Н. Головина) Признаться, особенная мелочность тут незаметна, но двор явно настроен против императрицы. До невероятно циничной, но умной и хитрой, но при всех её недостатках - не мелочной Екатерины II - Марии Фёдоровне весьма далеко.
 *       *       *

ИСТОРИЯ О ЧУЛКАХ  ИЛИ - ОТ ЛЮБВИ ДО ВЛАСТОЛЮБИЯ  ОДИН ШАГ. В отношении Павла к семье нередки были перепады - от неприязни до нежности. И м п е р а т о р  «охотно отдавался мягким человеческим чувствам. Его часто изображали тираном своего семейства, потому что, как обыкновенно бывает с людьми вспыльчивыми, он в порыве гнева не останавливался ни перед какими выражениями и не обращал внимания на присутствие посторонних, что давало повод к ложным суждениям о его семейных отношениях. Долгая и глубокая скорбь благородной императрицы после его смерти доказала, что подобные припадки вспыльчивости нисколько не уменьшили в ней заслуженной им любви.

Мелкие черты из его частной, самой интимной жизни, черты, важные для наблюдателя, изучающего людей, — доказывают, что его жена и дети постоянно сохраняли прежние права на его сердце. Виолье (Анри-Франсуа-Габриель Виолье - на службе у Павла швейцарский рисовальщик), честный человек и доверенный чиновник при императоре, был однажды вечером в её (императрицы) комнатах, когда Павел вошел и еще в дверях сказал: "Я ч т о-то  н е с у  т е б е, м о й  а н г е л, что должно доставить тебе большое удовольствие". — "Что бы то ни было",- отвечала императрица: "я в том заранее уверена". Виолье удалился, но дверь осталась непритворенною, и он увидел, как Павел принес своей супруге чулки, которые были вязаны в заведении для девиц, состоявшем под покровительством императрицы. Потом государь поочередно взял на руки меньших своих детей и стал с ними играть».

Выше приведённый анекдот доказывает как исторические сведения меняются в зависимости от точки зрения наблюдателя: не русские дворяне, но иностранцы - рисовальщик Анри Вилье и автор цитированных записок драматург Августа Коцебу никогда не требовали от Павла более того, что им предложено. Видимо, император их не опасался. Август Коцебу оставил наиболее благоприятные для императора Павла Записки.
 
На первых порах Мария Фёдоровна смиряла своего супруга к нему противоположностью поведения: супругу это наскучило. После вместе с супругом коронования в характере императрицы явилось нечто общее с властностью мужа: именно это, кажется, и вызывало его откровенный гнев. В  воспоминаниях современников времени жизни императора Павла не заметно особой любви либо почтения к Марии Фёдоровне: люди охотнее прощают "большое" тиранство, чем тиранство по мелочам. Увы! О смешанных - властолюбии и мелочности императрицы вспоминают многие. Сложное положение при вспыльчивом и подозрительном супруге, дворцовые интриги - всё это не могло не сказаться на ожесточившемся характере Марии Фёдоровны. Не все провинциальные немецкие принцессы могут подняться до уровня Екатерины II. Зато все государи и государыни оглядываются на друг друга.


«П а в л о в с к, принадлежавший лично императрице Марии Феодоровне, был устроен чрезвычайно изящно, и всякий клочок земли здесь носил отпечаток её вкуса, наклонностей, воспоминаний о заграничных путешествиях и т. п. Здесь был павильон роз, напоминавший трианонский; шале, подобные тем, которые она видела в Швейцарии мельница и несколько ферм наподобие тирольских; были сады, напоминавшие сады и террасы Италии. Театр и длинные аллеи были заимствованы из Фонтенебло и там и сям виднелись искусственные развалины.

Каждый вечер устраивались сельские праздники, поездки, спектакли, импровизации, разные сюрпризы, балы и концерты, во время которых императрица, её прелестные дочери и невестки своею приветливостью придавали этим развлечениям восхитительный характер. Сам Павел предавался им с увлечением, и его поклонение женской красоте зачастую заставляло его указать на какую-нибудь Дульцинею, что его услужливый Фигаро или Санчо-Панса-Кутайсов немедленно и принимал к сведению, стараясь исполнить желание своего господина». (Н.Саблуков)
  *       *        *

АНЕКДОТ ОБ  ОСТОРОЖНОСТИ. «И м п е р а т р и ц е  пришлось поставить крест на своих гатчинцах. Она присутствовала при их зарождении и видела, как они вырастали. Ее политика внушала ей смотреть на них, как на своих преданных слуг, но та же политика требовала также противодействия всем тем, кто мог иметь влияние на императора. Во избежание обвинения в том, что она всех удаляет от государя, она не пропускала случая, чтобы расхваливать за их нравственность людей весьма посредственных. В числе их находился престарелый граф Строганов (Александр Серг.; 1738-1811). В один прекрасный день он оказался обер-камергером. Но императору скоро надоели его старые парижские анекдоты и его неспособность к этой должности, которая считалась весьма важной. Его опала являлась неминуемой и хотя императрица старалась отразить удар, но ее усилия оказались тщетными.

По истечении некоторого времени, однако, император... велел ему сказать, что он может опять прийти ко Двору и что он с удовольствием увидит его за своим столом. Как только императрице удалось подойти к нему, она... сказала ему: "Ради Бога, граф. Будьте как можно осторожнее"… и хотела продолжать, но Строганов, вспомнив, что ему стоили ее покровительство и его собственная неосторожная болтливость, прервал ее словами: "Да, да государыня, надо нам обоим быть поосторожнее"». (граф Ф. Головкин) 
  *        *         *

ДУРНЫЕ  ДНИ. «И м п е р а т р и ц а  по своему характеру не была зла, но желание иметь влияние заставило ее натворить в это царствование много бед. Будучи сама добродетельной и дорожа верностью своего мужа, она полагала, что лучшее средство привязать его к себе должно состоять в передаче ему... всяких верных и неверных сведений... которые ее подозрительный ум жадно подбирал. В эти минуты откровенности все средства были хороши; друзья и враги одинаково приносились в жертву, и... она не щадила никого...

Мне рекомендовали обратить внимание на дни, следующие за вечерами, когда императрица прощалась с императором словами: "Д о р о г о й  д р у г, я хотела бы поговорить с Вашим Величеством о многих вещах, если вы позволите". На другой день после такой фразы следовала всегда какая-нибудь немилость, малая или большая...» (Ф. Головкин) Видимо, были у современников поводы обвинять Марию Фёдоровну в мелочно дурном влиянии на супруга. (Слепком с этого альковного мещанства видится и характер супруги Николая II - Аликс: ставшей последней русской императрицей мелкой немецкой принцессы...) В конце жизни у Павла будто бы срывались реплики,что сошлёт ему не верных старших сыновей и супругу...

 «У т в е р ж д а л и, будто он просил совета у одного духовного лица, и когда этот последний, приведя в пример Петра Великого, одобрил его намерение. Будто бы за такой ответ обняв это "духовное лицо" государь тотчас возвел в сан митрополита и поручил ему склонить императрицу сперва убеждениями, а потом угрозами...» (Записки Августа Коцебу) Под "о д н и м   д у х о в н ы м   л и ц о м" предположительно имеется ввиду С.-Петербургский архиепископ Амвросий (Подобедов) пожалованный митрополитом 10-го марта 1801 года - самой накануне смерти императора Павла. Однако, скорее всего, мы имеем дело с одними дворцовыми предположениями: многие мемуаристы называют это пущенным фон-дер-Паленом слухом, -  к невыгоде императора пущенного, для более лёгкого исполнения против него заговора.
____________

О  ЖАН ЖАКЕ  РУССО И  ЖЕНСКОЙ  МОДЕ. Придирки многих иногда даже смирных людей могут вынудить к противодействию. Мария Фёдоровна была достаточно самолюбива, чтобы в некоторых случаях - пусть по мелочам, но упрямо идти наперекор венценосному супругу. Известно, что Павел ввёл для придворных дам особого покроя платье - нечто вроде обязательного мундира. Потом по просьбе фаворитки Анны Лопухиной "мундир" был отменён. Но пристрастия у императора, естественно, оставались. В то время в России имели влияние идеи Жан Жака Руссо о следующем природе человеке: разве корсет согласен с природой?!

Благодаря Руссо к началу 18 века стало модным платье, напоминающее и не стесняющюю тело простонародную рубашку, и одежду римлян: с талией от груди свободное платье с открытой шеей, короткими рукавами, открытыми руками (обычно так изображают на иллюстрациях Софью Фамусову и Татьяну Ларину). Так вот, именно в таком весьма не нравящемся царственному супругу платье Мария Фёдоровна и явилась на последний в жизни императора Павла семейный обед 11 марта 1801 г. Что сказал супруг, - нам не известно. Некоторая мелочность была в характере императрицы, как мы видели. Но к заговору она не причастна.
 *         *          *

СМЕРТЬ БЛИЗКИХ - серьёзный экзамен искренности чувств. Предлагаем ниже несколько выдержек из мемуаров о императрице в ночь убийства её супруга. Причём в зависимости от отношения мемуариста к императрице, одни и те же поступки могут трактоваться и в её пользу, и против неё.

ВАРИАНТ 1. Разбуженная ночью, узнав о смерти супруга «И м п е р а т р и ц а... как была, без башмаков и чулок (ремисценция из шекспирова "Гамлета"!), бросилась к. двери, ведущей в. кабинет императора, служивший ему и спальнею. Графиня Ливен имела только время набросить салоп на плечи её величества. Между спальнями императора и императрицы была комната с особым входом и внутреннею лестницею. Сюда введен был пикет семеновцев, чтобы не допускать никого в кабинет императора с этой стороны...  В ужасном волнении, с распущенными волосами... императрица вбежала в эту комнату с криком: "П у с т и т е   м е н я!  пустите  меня!"

 Гренадеры скрестили штыки... Тогда она опустилась на пол и, обнимая колена часовых, умоляла пропустить ее. Грубые солдаты рыдали при виде её горя, но с твердостью исполнили приказ (Палена). Тогда императрица встала с достоинством и твердою походкой вернулась в свою спальню. Бледная и неподвижная, как мраморная статуя, она опустилась в кресло и в таком состоянии ее одели». (Н.А. Саблуков)
 ___________   

ВАРИАНТ 2. «Ш у м  возмущения и покушения на жизнь Павла дошел до апартаментов императрицы. Она быстро встала с кровати и наскоро одевалась. Известие о совершившемся преступлении повергло ее в ужас, горе и отчаяние, сожаление к её супругу, смешанные с опасениями за собственную участь. Несомненно, что многие императрицы и вообще иностранные принцессы, занесенные судьбою в Россию, не могли иногда не думать в глубине души о возможности вступления на престол при тех или иных обстоятельствах.

 И м п е р а т р и ц а  Мария Феодоровна предстала перед заговорщиками сильно взволнованною, и крики её раздавались в коридорах, прилегающих к её апартаментам. Увидав гренадер, она направилась к ним и сказала, повторив несколько раз: "Ч т о  ж е, раз нет более императора, который пал жертвою злодеев-изменников, то теперь я ваша императрица, я одна ваша законная государыня! Защищайте меня и следуйте за мною!"

 Генерал Бенигсен и граф Пален, которые привели во дворец преданный им отряд войск, с большим трудом уговорили императрицу вернуться в её апартаменты (по некоторым сведениям Бенигсен велел у вести императрицу силою или даже исполнил это сам). Едва войдя, она пожелала выйти, несмотря на караул, помещенный у её дверей. Императрица, под влиянием охватившего  ее волнения, пыталась однако не щадить никаких мер воздействия на войска, чтобы добиться престола, и отомстить за смерть своего супруга. Но ни в её внешности, ни в характере не было тех качеств, которые действуют на людей и увлекают на подвиги и отважные решения.

Как женщина и императрица, она пользовалась всеобщим уважением, но её отрывистые фразы, её русская речь с довольно сильным немецким акцентом не произвели должного впечатления на солдат, и часовые молча скрестили перед ней ружья. Тогда, поборов свое волнение, она удалилась в свою комнату, предавшись безмолвному горю». (Записки князя Адама Чарторыйского - со слов участников заговора.)
 *            *            *

В УТРО ПОСЛЕ  УБИЙСТВА императора Павла новый император немедленно уехал в Зимний дворец. «К н я з ь  Зубов принял на себя просить императрицу мать, чтобы она тоже переехала в Зимний дворец. Она в горести своей накинулась на него:
 
- Monstre! Barbare! Tigre! C'est la soif de regner qui vous a porte a assassiner votre souverain legitime. Vous avez regne sous Catherine Seconde; vous voulez regner sur mon fils" - "М о н с т р! (Варвар! Тигр! Это жажда царствовать, которую вы носите в себя для убийства вашего законного государя! Вы царствовали под Екатериной II <намёк на то, что Зубов был фаворитом> и вы хотите царствовать над моим сыном!" (и это было верно, - Ред.)

Потом она объявила самым положительным образом, что не тронется с места. "Je mourrai a cette place" ("Я умру на этом месте!"). Так как князь ничего не смог добиться от императрицы, то к ней отправился граф Пален. Она и его приняла таким же образом. "В а с  я  до сих пор еще почитала честным человеком!" - сказала она, рыдая... <...>

Её горе было долгое время невыразимым. Ей везде казалось, что она видела кровь; каждого, кто входил, она спрашивала: верен ли он ей? Она непременно хотела узнать всех убийц своего супруга... Она приказала провести через залу своих младших детей в глубоком трауре и через графиню Ливен приказала их гувернантке... обратить особое внимание на лица присутствовавших и наблюдать, не изобличит ли сам кто-нибудь себя. Лицо Зубова нисколько не изменилось... Талызин, напротив того, побледнел...». (Август Коцебу)

   _____________
 
ЧЕРЕЗ  ДВА  ДНЯ  ПОСЛЕ  УБИЙСТВА Марию Фёдоровну допустили к покойному:  «Н а д  т е л о м  убитого мужа, она лежала в горьких рыданиях, пока едва не лишилась чувств, не взирая на необыкновенную телесную крепость... Увели ее, наконец, или, вернее, унесли... В следующие дни снова повторились подобный же посещения покойника...»

Летом того же года вдовствующая императрица отбывает в Павловск, где «р а з б р о с а н ы  были всевозможные памятники, воздвигнутые в память различных событий супружеской жизни покойного императора. Здесь, подобно печальной тени, удрученная горем, Мария Феодоровна, одетая в глубокий траур, бродила по ночам среди мраморных памятников... проливая слезы в течение долгих, бессонных ночей. Нервы её были до того напряжены, что малейший шум пугал ее и обращал в бегство».

  «И м п е р а т р и ц а-мать не искала в забвении облегчения своего горя: напротив, она как бы находила утешение, выпивая до дна горькую чашу душевных мук. Самая кровать, на которой Павел испустил последнее дыхание... была привезена в Павловск и помещена за ширмами, рядом с опочивальнею государыни, и в течение всей своей жизни вдовствующая Императрица не переставала посещать эту комнату».(Н.А. Саблуков)
  *       *        *

"Я  БУДУ ЦАРСТВОВАТЬ!" По версии некоторых других мемуаристов после смерти супруга Мария Федоровна была бы непрочь предъявить свои прав на престол: «И м п е р а т р и ц а  Мария Феодоровна поражена была бедственною кончиною супруга, оплакивала его, но и в её сердце зашевелилось желание царствовать. Она вспомнила, что Екатерина царствовала без права, и, может быть, рассчитывала на нежную привязанность сына и надеялась, что он уступит ей трон. Приближенные к ней расказывали, что, несмотря на непритворную печаль, у ней вырывались слова: "Ich werde regieren!" (Я буду царствовать!)» (Записки А.М. Фонвизина)

Даже если Мария Федоровна была непрочь царствовать, то и граф Пален, и Александр не собирались ей престол отдавать. Граф Пален будто бы пригрозил вдове участью мужа. Говорят, что в бытность великой княгиней притесняемая императрицей невестка - Елизавета Алексеевна в сердцах сказала свекрови: "М а д а м! Россия устала от старой немки на троне. Позвольте править молодому русскому императору!" - но это, скорее всего, анекдотичная легенда.

 Супруга Александра Павловича - Елизавета Алексеевна в письмах свидетельствует о искреннем потрясении  свекрови Марии Фёдоровны после убийства мужа: в этом заговоре она невиновна. Но свидетельницу её потрясения в ночь убийства - невестку возненавидела окончательно. Впоследствии вдовствующей императрице  случалось упрекать своего сына Александра в нарушении воли своего отца.
____________

 В первое время после убийства Павла  I: «С р е д и  всеобщих ликований не было места ни сожалениям, ни размышлениям, и только вдова императора Павла замкнулась в свое личное горе, которое еще более усилила весть о кончине великой княгини Александры Павловны, супруги палатина венгерского, умершей... от несчастных родов, за несколько дней пред умерщвлением Павла. Я встретилась с императрицею-матерью на следующий же день... Выражение её лица было серьезное и суровое, она сильно побледнела, а вытянувшиеся черты лица указывали глубокую скорбь и не менее глубокую покорность Провидению. 

Перед императрицею лишь постепенно открылись все обстоятельства, сопровождавшие умерщвление Павла. Сначала она продолжала принимать у себя графа Палена; но, узнав об истинной его роли в заговоре, перестала его пускать к себе на глаза. Вскоре она узнала фамилии остальных заговорщиков, и они раз навсегда были изгнаны из её присутствия. Она громко требовала для них наказания, но это представлялось совершенно невозможным...» (Из записок княгини Дарьи Христофоровны Ливен)

Вдовствующая императрица сделала всё возможное, чтобы побудить нового императора Александра Павловича хоть как-то наказать убийц своего отца. Если в данных обстоятельствах мать молодого императора пользовалась и давлением "на психику" сына, и интригами, - кто её на этот раз обвинит?!
 *       *        *

БЛЕСТЯЩЕ  ДОИГРАННАЯ  РОЛЬ. Кажется, изначальное несходство характеров Павла Петровича и Марии Фёдоровны сыграло бы в отношениях супругов негативную роль даже без придворных интриг. Однако, оставшись вдовой, Мария Фёдоровна с блестящим достоинством "доиграла" свою общественную роль.

За пределами семейных размолвок и царского самолюбия Мария Фёдоровна оставила по себе добрую память как добрая покровительница многих благотворительных учреждений- медицинских и для воспитания детей, особенно девочек: «В  о т н о ш е н и и  благотворительности императрицу можно было назвать ненасытимою... Ни один из голосов, взывающих к ней, не был отвергнут ею. У неё было правило немедленно прочитывать все прошения, адресованные на её имя, никогда не откладывая это дело до другого дня... Но нигде так не ценили императрицу, как в многочисленных заведениях, состоявших по её покровительством. Там её просто боготворили! ... Одной из её улыбок... удалось возвратить у к жизни 8-ю сироту...

 Э т о т  р е б ё н о к  был опасно болен, и доктора уже произнесли над ним смертный приговор... Государыня приехала, чтобы в последний раз взглянуть на малютку. Девочка, уже не принимавшая никакой пищи... и не произносила ни одного слова. Услышав дорогой голос, она раскрыла глаза и твёрдо выговорила: "Д а й т е  п о ц е л о в а т ь  В а ш у  р у к у!" Императрица душевно обрадовалась и сказала: "Я  у б е ж д е н а, что этот ребёнок выздоровеет, - ещё так много жизни в его глазах!" Она была права: девочка... поправилась... Она то самая и пишет эти строки и с чувством благоговения воздаёт должную хвалу памяти покойной государыни! ... Мир прекрасной твоей, государыня Мария Фёдоровна!» (Воспоминание об императрице Марии Фёдоровне Елизаветы Григорьвны Хилковой. Писано в день кончины Государыни - подлинник на франц. // Русский архив. 1878. №7) _______________________________________________________
             
                _________________________________

               
ФРЕЙЛИНА ЕКАТЕРИНА НЕЛИДОВА. В отношении дам Павел I получил истинно рыцарское воспитание. Павел особенно в начале брака любил сою супругу Марию Фёдоровну, но в гатчинский период великого князя также связывала дружба с фрейлиной его супруги - Екатериной Нелидовой. В то время с остроумным Павлом Нелидову роднил и живой нрав, и вкупе со стремлением к идеалу склонность к мистической вере. Вот что об этом положении пишет современник, стремящийся здраво оценить и большой, и малый дворы:

«С о г л а с и е  и  л ю б о в ь  Их Императорских Высочеств заслужили им приверженность Петербургской публики, но  в о з б у д и л и   некоторым образом какую-то беспокойную  з а в и с т ь  у большого Двора (Екатерины II). Начали думать о средствах ослабить сию взаимную супружескую любовь; подвели, что называется, интригу... чтобы отвлечь Великого Князя от всех тех советов, которые Великая Княгиня ему нередко подавала, будучи окружена... людьми ей преданными... Сих-то людей ему описали, что они владеют Великою Княгинею, которая их слушается, а от неё и он... по чужим внушениям беспрестанно поступать должен... Его самолюбие... привело его не только в неудовольствие... но первая... в нем мысль и желание были, чтобы доказать Великой Княгине, что она никакого влияния над ним иметь не может. И на сей конец выбрал он г-жу Нелидову, фрейлину Великой Княгини и начал к ней иметь особое внимание и отличать ее; а чрез это самое унижать, сколько возможно, свою добродетельную супругу.

Перемена сия... в нраве Его Высочества сделала чрезвычайную к худшему перемену, так что мы, кавалеры дежурные (при дворе цесаревича), на каждом шагу опасались подпасть какому либо выговору или неудовольствию и всегда с беспокойством отправляли свое дневание... Но вот в какой мрачности действует при Дворе зависть и какими утонченными и хитрыми вымыслами расстраивает все имеющее вид благополучия!

...Фрейлина Нелидова вела себя похвально и не причиняла Великой Княгине дальних огорчений... Здесь можно беспристрастно сказать в похвалу сей августейшей особе, что нельзя более употреблять терпения и снисхождения... От того в продолжительности она возвратила к себе если не любовь, так дружбу своего супруга... Его привязанность к Екатерине Ивановне страстью никак назвать было нельзя. Его это занимало, забавляло...»(Записки князя Ф.Н. Голицына) Бывают привязанности и попрочнее страсти!
_________________

НОВАЯ  ПОРОДА  ЛЮДЕЙ. Давайте разберёмся, как была воспитана Екатерина Нелидова - к какой роли в обществе её готовили? В 1864 г. с ведома Екатерины II в Смольном монастыре открыто по европейскому образцу учебное заведение «Императорское воспитательное общество благородных девиц» - Смольнинский институт впоследствии - для того, чтобы «дать государству образованных женщин, хороших матерей, полезных членов семьи и общества».  При курсе обучения 12 лет первоначально девочек брали в Смольнинский институт не старше 6 лет. Забирать их до окончания института родители не имели права, так как цель  воспитания н о в о й   п о р о д ы   л ю д е й  требовала отсечения влияния патриархального - семейного.
 
Из мужчин "новая порода людей" получалась вследствие образования за границей. Но женщины воспитывались патриархально, так что Смольнинский институт стал в России доселе невиданным и полезным новшеством. Просвещённая корреспондентка Вольтера и Дени Дидро Екатерина Великая желала воспитать под стать себе породу просвещённых женщин. Однако, никакая "новая порода людей" не возникает без "веления" эпохи. Разве Павел не был представителем этой "новой породы людей"? Только нрав Павла  изуродовали обстоятельства: страх, подозрительность, унижения, при венценосной матери ощущение себя никем. Естественно, что "новых" людей потянуло друг к другу.

Главной целью обучения в Смольнинском институте в первую очередь было нравственное воспитание, средством для этого - закон божий, языки литература и обучение всевозможным искусствам, в чём девицы преуспевали, но после закрытого учебного заведения девушки жизнь знали мало. Заботились также, чтобы у девиц «не допускать ... уныния и задумчивости», что, думается, способствовало весёлому нраву: смеявшиеся над смолянками как над "идеальными дурами" и "слепыми курами", бывало, получали от идеалисток языкатый отпор.

 В первом выпуске нового института 1776 г. 15 летняя Екатерина Нелидова в числе 8 лучших воспитанниц получила «шифр» — золотой вензель в виде инициала императрицы Екатерины II, который носили на белом банте с золотыми полосками (что сразу обеспечивало солидную годовую пенсию в 2000 р.) 14 июля 1777 г. Катеньку Нелидову назначают фрейлиной ко второй супруге наследника престола Павла Петровича - великой княгине Марии Фёдоровне. Нелидова была на 2 года моложе цесаревича и на три года старше его супруги.

Князь И.М. Долгоруков  сказал о Нелидовой: «Д е в у ш к а  у м н а я, но лицом отменно дурна, благородной осанки, но короткого роста, черна как жук... До того умна и любезна, что всякий, говоря с ней, забывал, что она дурна». "Самый некрасивый человек империи" Павел Петрович иногда сам смеялся над своим уродством. Так что и здесь опять вышло лестное цесаревичу совпадение. Нелидова была некрасива, зато весёлый нрав, остроумие, грация и недюжинные актёрские данные искупали некрасивость: в Смольнинском более похожие на балеты балы и спектакли с участием уже 12-й Нелидовой приводили зрителей в восторг.

 Екатерина II писала: «П о я в л е н и е  на горизонте девицы Нелидовой — феномен, который приеду наблюдать вблизи...» (Письма Екатерины II девице Левшиной // Записки княгини Е. Р. Дашковой. М., 1990. С. 332). Алексей Ржевский - поэт и сенатор - в честь игры Нелидовой напечатал в газете стихи:

 ...Приятностью лица и остротою глаз.
 Естественной игрой ты всех ввела в забвенье:
 Всяк действие твое за истину считал...
 
 Ещё до окончания института в 1773-м по поручению Екатерины художник Левицкий рисует портрет танцующей Нелидовой: «Н е л ь з я не остановиться перед этим прелестным произведением Левицкого. Нелидова представлена во весь рост.Эта маленькая фигурка, вовсе не красивая, но с выражением живым и насмешливым, с умными блестящими глазами и чрезвычайно лукавою улыбкой. В ней есть какая-то изысканность, но общее впечатление очень привлекательно...

Нельзя думать, чтобы её физиономия сильно изменилась через четыре года, когда она поступила ко двору Великого князя Павла Петровича. Двор этот представлял собою полную противоположность двору Екатерины. Это был своего рода отдельный мир, в котором своеобычно господствовал Великий князь. Нравы большого двора были распущенны и отличались изнеженностью. Павел Петрович намеренно противопоставлял им невинные удовольствия семейного быта и суровый порядок военной жизни...» ("Русский архив" 1873, №7 Екатерина Ивановна Нелидова. С. 2160-) Возразим биографу: интриг при малом дворе - как,при любом дворе! - хватало.

 Сохранив благородный идеализм устремлений Катенька Нелидова будет вынуждена научиться искусству интриги, без выжить при дворе видится немыслимым. Родись эта девушка в Европе, она могла бы стать замечательной актрисой, но в России время такой карьеры для дворянки ещё не настало. На сцене она играла для узкого круга знати, зато позже она сумела превратить в сцену свою дружбу с Павлом Петровичем.

А цесаревич подружится не просто с какой-то фрейлиной - дурнушкой, но по уму и манерам с одной из самых блестящих и очаровательных женщин своего времени. По воспоминаниям  оба - и Нелидова, и Павел Петрович были запальчивы: прежде взвешивания своих слов и поступков отвечали и действовали по первому побуждению сердца, и оба были склонны к театральности. Так в некоторой степени встретив своё "отражение", Павел Петрович сначала считал фрейлину Нелидову страшно злою... Каким многие считали и Павла Петровича. Всё это не могло не привести к некоторому взаимному интересу.

«С  с а м о г о  н а ч а л а  Нелидова сумела создать себе самостоятельное положение... Можно подумать, что она предварительно изучила предстоящую ей роль. Весёла и живая хохотунья... Стоило ей появиться в Гатчине, как уже ни одно собрание не обходилось без неё... Нелидова отлично умела отзываться за задушевную восторженность Великого князя... Она уверяла его... что он будет образцовым государем, лишь бы только не менялся и действовал согласно своим чувства, по самой природе высокими и рыцарскими. Павел Петрович был... околдован ею. И в ожидании той минуты, когда ему придётся быть великим государем, вообразил себя романтическим героем...». (Русской архив) - почему бы и нет?! Для полноты картины мы приводим все возможные из мемуаров извлечённые мнения об этом союзе.
   *      *      *

«ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ и его супруга также давали избранному обществу весьма веселые празднества, на которых происходили так называемые jeux d'esprit, театральные представления, словом, все то, что изобрели остроумие и любезность старого французского двора. Сама великая княгиня была чрезвычайно красивая женщина, весьма скромная в обращении, а по мнению некоторых даже излишне строгая, так что казалась суровою и скучною, насколько могли ее сделать таковою добродетель и этикет. Павел Петрович, напротив, был полон жизни, остроумия и юмора, отличая своим вниманием тех, которые блистали теми же качествами.

   Самою яркою звездою на придворном горизонте была молодая девушка, которую пожаловали фрейлиною в уважение превосходных дарований, выказанных ею в Смольном монастыре, где она получила воспитание. Ее звали Екатерина Нелидова. По наружности она представляла полную противоположность с великою княгинею, которая была белокура, высокого роста, склонна к полноте и очень близорука. Нелидова же была маленькая, смуглая, с темными волосами, блестящими черными глазами и лицом, полным выразительности. Она танцевала с необыкновенным изяществом и живостью, а разговор её, при совершенной скромности, отличался изумительным остроумием и блеском.

   Павел недолго оставался равнодушным к её совершенствам. Впрочем, надо заметить, что великий князь отнюдь не был человеком безнравственным; напротив того, он был добродетелен, как по убеждению, так и по намерениям. Он ненавидел распутство, был искренно привязан к своей прелестной супруге и не мог себе представить, чтобы какая-нибудь интриганка могла когда-либо увлечь его и влюбить в себя без памяти. Поэтому он свободно предался тому, что он считал чисто платоническою связью...» (Записки Н.А. Саблукова)
 
__________________

"Б о м б а  л о п н у л а".  Редко когда два мемуариста согласны в чём-то: тактичный честный Саблуков намеренно не желает упоминать бывших интриг. Немецкая сдержанность супруги видимо, наскучила Павлу Петровичу. В то время как его венценосной матери казалось опасным семейное согласие сына, да и многочисленные немецкие родственники невестки доставляли беспокойства. В любом случае найдутся преданные самой интриге ради интриги лица. Великого князя уверяли «...ч т о  в  г л а з а х  всего света им управляет Великая княгиня... Ему посоветовали подзадорить великую княгиню, притворяясь, что он ухаживает за Нелидовой, которая была уже не молода (Павлу было - 30 лет; Нелидовой - 26; года после 25 лет тогда уже не считались молодостью) и настолько некрасива, что не могла представлять опасности для законных прав.

   Это был удобный момент (для Марии  Фёдоровны) отступить с почетом и выказать снисхождение, но, вместо того, стали кричать (т.е. Великая княгиня это делала)о прелюбодействе, о необходимости прогнать эту фрейлину и, наконец, довели жалобы до императрицы, что только усугубило беду... Великий князь подпал под власть Нелидовой, которая, несмотря на невинность их отношений, стала держать себя публично, как фаворитка» (Граф Фёдор Головкин).

Когда ещё в 1781-1782 гг. цесаревич с супругой путешествовали по Европе про титулом - граф и графиня Северные, то фрейлины Нелидова и Борщова путешествовали в их свите: «И з  с л о в  графини Хотек (австрийская графиня оставила "Записки") можно предполагать, что великая княгиня не очень жаловала эту дополнительную свиту, со включением Нелидовой и Борщовой. Вот что говорит графиня Хотек: "приезд их (т.е. выше поименованных лиц), видимо, был неприятен великой княгине. Она всегда хотела быть с одной г-жой Бенкендорф. Не желая ужинать с ними, она велела подать себе что-нибудь закусить, сказав, что за ужин не сядет. Но есть не было никакой возможности: мы обедали в три часа, а было не позднее шести часов, так что я в этот день легла в постель голодная». (П.А. Вяземский). Великая княгиня желала бы иметь при себе одну замужнюю госпожу Бенкендорф. Отсюда вывод: Борщову и Нелидову она считала к ней приставленными Екатериной II.

После возвращения супругов дю Нор из Европы: «В  о д и н  о с е н н и й  в е ч е р, когда мы все находились в Гатчине, бомба лопнула... меня (Ф. Головкин) с графом Мусиным-Пушкиным послали к великой княгине, которая, погруженная в печаль, приняла нас лишь после особого приказания сыграть с нами, как всегда, партию. Мы не успели сесть за карточный стол в кабинете... — как увидели в стеклянную дверь Великого князя и г-жу Нелидову, устроившихся рядом и весело хохотавших. Это мучение продолжалось до самого ужина, от которого бедная принцесса наотрез отказалась... Великая княгиня осталась одинокой в своих апартаментах; вместе с тем (её) положение при Дворе было поколеблено...» (граф Ф. Головкин)   К 1785 году при большом дворе о Нелидовой заговорят как о фаворитке Павла Петровича. В  1788 надеясь участвовать в военных действиях в Финской армии, Павел шлёт Нелидовой записочку: "З н а й т е, что умирая я буду думать о вас".

На идеалах воспитанная Нелидова была убеждена, что провидение определило её помочь сохранить сердце наследнику престола. Тоже склонный к вере в провидение Павел сочтёт "Катеньку" посланным ему ангелом-хранителем: до тех пор будет считать, пока благородные порывы его души к 1898-му не затемнятся гневом и самовластием.
 *       *       *

ТРУДНОЕ  ПОЛОЖЕНИЕ. «Старик Бенкендорф (Христофор Иванович) постоянно пользовался особенным благоволением и, можно сказать, приязнью Павла Петровича и Марии Федоровны, что не всегда бывает при Дворе одновременно и совместно: равновесие дело трудное в жизни, а в придворной тем паче. Он рассказывал барону Будбергу (бывшему после Эстляндским губернатором, от которого я это слышал) о забавном и затруднительном положении, в которое он однажды попал в Павловском или Гатчинском дворце.

Это было в самый разгар платонической и рыцарской привязанности Павла Петровича к фрейлине Нелидовой. Бенкендорф нечаянно входит в один из покоев дворца и застает Павла Петровича, сидящего на диване рядом с Нелидовой. Пред ними столик с двумя свечами; в глубине комнаты догорает огонь в камине. Разговор слышится живой, но вполголоса. Третьему лицу тут места нет: оставаться неловко, уйти неприлично. Бенкендорф в недоумении переминается с ноги на ногу. В редкие секунды молчания пытается он вставить какое-нибудь малозначительное слово; но на попытки его ответа нет.

Наконец великий князь говорит ему: Eh bien, monsieur de Benkendorff, vous ne vous occupez plus de politique? - Pourquoi pas, votre altesse, - отвечает он. - Voici sur la cheminue la derniere gazette de Hambourg, et vous n'eu prenez pas connaissance? (Как это, г-н Бенкендорф, вы политикой уже не занимаетесь? - Почему же нет, ваше высочество?! - Вон на камине лежит последний номер Гамбургской газеты, а вы ее не читаете?..)
 
Бенкендорф обрадовался этому поводу к честному отступлению. Он идет к камину и при слабом мерцании догорающего камина готовится углубиться в чтение газеты. Что же оказывается? Самой газеты нет, а есть одно прибавление к ней с объявлениями о разных продажах, вызове прислуги, отыскании сбежавшей собаки и пр. Делать нечего: надобно было предаться чтению, и оно продолжалось около часа...» (П.А. Вяземский)
       __________________________________________________________
 _______________________________


МЕМУАРЫ  ДАМЫ.  О  Вел.Кн. М  а р и и   Ф ё д о р о в н е  фрейлина обоих дворов Варвара Ник. Головина оставила такой отзыв: «В е л и к о г о  Князя Павла было легче обмануть, чем кого-нибудь другого. Его характер, все более и более недоверчивый, ценил тех, кто хотел погубить его. Великая Княгиня, его жена, хотя и очень любила его, старалась подчинить его себе и этим только раздражила его. Она окружила его интриганами, которые постоянно льстили его самолюбию и противодействовали доброте его характера Она думала, что достаточно только помогать бедным, чтобы исполнить долг милосердия, и та же самая гордость, которая причинила ей столько неприятностей, отравила и ее добрые дела, тогда как в них мягкое сердце является главным источником...». - мнение В. Головиной отчасти является эхом  "внушения" Екатерины II. Если против влияния Великой княгини фаворитку Павлу даже и "подставили" с ведома Екатерины II, то в такой ситуации Нелидова оказалась её умнее всех, и Екатерины в том числе.

Не умеющая владеть умом супруга (неоднократные отзывы), Вел. Кн. Мария Феодоровна порывам его гнева противопоставляла лишь немецкое терпение, но скрытое раздражение у супруга оставалось. В одном из позднейших своих писем к уже императору Павлу Петровичу - к "с в о е м у  дорогому Павлуше" - Нелидова с юмором нарисует одну из бытовых сцен между царственными супругами:

 «К а ж д ы й  д е н ь  меня радует хорошая погода мыслью, что моя добрая и дорогая императрица пользуется прогулкою... и что император в лучшем расположении духа, ибо, не в гнев будь сказано его величеству, у меня есть маленькое подозрение, основанное на маленьких доказательствах, что погода действует на его физическое состояние, физическое на нравственное, оно же в свою очередь на нравственное состояние других, и т. д. и т. д., и вот добрые друзья спрашивают его голосом не совсем твердым: «Ч т о  с  в а м и, н е  р а с с е р д и л и  л и  в а с   ч е м-н и б у д ь?» 

И вот он им отвечает, с видом и тоном глубокого убеждения:
- "Ничего со мной не делается. Это вы в дурном расположении духа и стараетесь во всем мне перечить".
 И вот мы начинаем оправдываться, а над нами разражается гром словами:
- О, е с л и  т а к, т а к  я  у е д у  к у д а-н и б у д ь.

Поэтому-то, когда я вижу хорошую погоду, мое воображение рисует мне сцены иного рода, на которых оно любит останавливаться и я вижу ту физиономию, которая так часто заставляет всех говорить: "у императора — прелестная физиономия, когда он спокоен". И вот тот пункт во всей истории, на котором я хочу остановиться». («Осьмнадцатый век» III. 451, 452.).
         _________________


ГАТЧИНСКИЕ  РАЗВЛЕЧЕНИЯ. Не только пасторальными прогулками и платонической дружбой развлекался в Гатчине цесаревич. Рассказывают, будто прибывших на дежурство от большого двора в Гатчине могли без объяснений запереть наподобие узников. Были и более злые задумки. Так Ф. Головкин пишет, что будто бы: «Д р у г о й  р а з, меня привели в одну из отдаленных комнат, где на столе был сервирован великолепный завтрак. Я был очень заинтригован, как вдруг вошел великий князь, смеясь над моим удивлением, и пожелал сам прислуживать мне за завтраком. Весь день он меня осыпал милостями. Вечером, войдя в свою комнату, я заметил, что кровать как-то не прочна и велел ее боковые доски прикрепить веревками к столбам. Я уже лежал около получаса, как вдруг почувствовал сильное сотрясение... Я... лег спать на диван.

Н а  с л е д у ю щ е е  у т р о... один из преданных мне слуг и рассказал мне, что эта комната раньше была ванной... и что ванна еще теперь находится под кроватью. Г-жа Нелидова, чтобы развлечь великого князя, велела под постелью устроить качалку, с таким расчетом, чтобы я... опрокинулся в ванну, наполненную водой. Великий князь был крайне недоволен, что эта шутка не удалась и что он понапрасну оказал мне столько милостей, которые были предназначены для того, чтобы убаюкать меня насчет конца приключения(1794 г.)». (Ф. Головкин)

В оправдание не всегда ангельских при малом дворе развлечений следует упомянуть о постоянной слежке за наследником: одни и те же лица дежурили попеременно при дворе Екатерины и Павла Петровича. Эти одни и те же лица нередко переносили сведения туда-сюда. О слежке за наследником престола в ноябре 1790 года шведский посол Стендинг: «В е л и к и й князь обходится со мной очень внимательно... Часто в его речах и отзывах мне слышится жалоба на судьбу... Его упрекают в неискренности, что и вероятно из-за положения, в котором он находится. Кроме того, с ним почти невозможно говорить без того, чтобы кто-нибудь не подслушивал, и разговор никогда не может обратиться на предметы особенно важные...» (Курт фон Стедингк в 1790-1808 шведский посол в России) Представим, как Екатерине доносят о шутках подобной как с ванной?.. Можно понять от напоказ резких шуток удовольствие притесняемого слежкой наследника.
    *       *        *
 
УКРОЩЕНИЕ  СТРОПТИВОГО  ДРУГА. Нелидова достаточно долго удачно укрощала гнев своего царственного друга: «В  х а р а к т е р е  П а в л а, было истинное благородство и великодушие, и хотя он был ревнив к власти, но презирал те лица, которые слишком подчинялись его воле в ущерб истине и справедливости, а уважал тех, которые для того чтобы защитить невинного, бесстрашно противились вспышкам его гнева». (Записки Н.А. Саблукова)

 "Катенькины" убеждения в его рыцарственности и в том, что из него выйдет образцовый государь, нужны были издёрганному политикой венценосной матери Павлу Петровичу. И после многие обязаны "Катенькиным"  просьбам прощением от императора. «Б у д ь т е  д о б р ы м, будьте самим собой, потому что истинная черта вашего характера – д о б р о т а», - напишет другу Нелидова в августе 1797 г., когда надежды на образцового государя начали стремительно исчезать.
  *       *        *

АНГЕЛ ХРАНИТЕЛЬ. В начале 1790 г. серьёзно заболевший Павел писал венценосной матери: «М н е  н а д л е ж и т... совершить пред вами, государыня, торжественный акт, как пред царицею моею и матерью, — акт, предписываемый мне моею совестью пред Богом и людьми: мне надлежит оправдать невинное лицо, которое могло бы пострадать... из-за меня. Я видел, как злоба выставляла себя судьею и хотела дать ложные толкования связи, исключительно дружеской, возникшей между m-lle Нелидовой и мною.

 Относительно этой связи клянусь тем Судилищем, пред которым мы все должны явиться, что мы предстанем пред ним с совестью, свободною от всякого упрека... Свидетельствую о том, прощаясь с жизнью... Клянусь торжественно и свидетельствую, что нас соединяла дружба священная и нежная, но невинная и чистая. Свидетель тому - Бог». («Осьмн. Век», III, 443, 444.)

Между тем за тот же период в письмах  Екатерины Нелидовой к некоторым друзьям говорится о тягости её двойственного положения при дворе: все её считают властолюбивой любовницей. В июне 1892-го после 16 лет дружбы Нелидова подаёт императрице просьбу об увольнении от придворной должности и о дозволении жить в Смольном монастыре в "Институте благородных девиц", - она возвратится туда с сердцем столь же чистым, с каким она его оставила... Екатерина не спешила выполнить просьбу, а поражённый Павел уговорил своего друга взять просьбу обратно.

В то время Екатериной сосланный из столицы в имение князь Александр Борисович Куракин, друг и цесаревича, и Нелидовой, в ответ на его жалобы пишет: «Н о в о с т ь, которую Вы изволите сообщать мне, мой дорогой Повелитель, озадачила меня. Возможно ли, чтобы наша приятельница после стольких опытов... вашей доверенности... возымела намерение вас покинуть. И как могла она... решится подать прошение императрице без всякого ведома... Я рад, что дело не состоялось и что вы не испытали неудовольствия лишиться общества, к которому вы привыкли...»

7 октября 1892 г. Куракин снова пишет Павлу: «Я  в с е г д а  разумел Вас как следует, мой дорогой Повелитель... всегда ценил.. значение того чувства, которое привлекает Вас к нашей приятельнице: знаю, как много своим характером и прелестью ума своего она содействует она настоящему Вашему благополучию, и поэтому желаю искренне, чтобы ваша дружба и доверенность к ней продолжались». Возникает вопрос: насколько ею играемая роль тяжела стала самой Нелидововой? Хороший артист всегда предчувствует пик своей карьеры, за чем следует некоторое охлаждение зрителей. Характер Павла портился и его ангелу-хранителю далеко не всегда удавалось его сдерживать.

Мир между друзьями был не долог: боявшиеся влияния Нелидовой устроили Павлу маленькую не платоническую интригу с одной из фрейлин. И осенью 1793-го Нелидова просит у императрицы отставки от должности фрейлины и на этот раз получает позволения поселиться в Смольном.

ХРАМ  ДОБРОДЕТЕЛИ. Будто бы Па­вел, однажды «н а х о д я с ь  в Смольном с своей фамилией на детском бале, вдруг среди оного пошел из танцевальной залы по коридорам монастыря... он скорыми шагами прошел в комнаты Нелидовой, отдернул занавесы её кровати и с восторгом восклицал: "Э т о  х р а м добродетели! Это храм непорочности! Это божество в образе человеческом!" стал на колени, не­сколько раз поцеловал ея постель, а потом отправился назад. Нелидова находилась в это время в танцевальной зале при императрице. Мне сказывал это один из очевидцев». (Записки Н.А. Вельямино-Зернова) В образе человеческом ангел хранитель ещё вернётся ко двору после воцарения Павла в 1896-м.

  ___________________

О т с т у п л е н и е  в   п с и х о л о г и ю. Теперь Нелидову обвиняют в участии в интригах... Ни при каком венценосном дворе нет ни одного ни разу не участвовавшего в интригах: вовлекут против твоей воли! Пассивно же вовлечённый обычно оказывается в роли жертвы, - кому желательно?! Вполне возможно, чтокнязь Голицын подставил Павлу Петровичу Нелидову с согласия Екатерины II: для безопасности и обеспечения недолгой связи выбрали самую некрасивую... (похоже, что в данной ситуации Голицын работал сразу "на всех", иначе говоря - как ему в данный момент было выгодно.) Самая некрасивая - оказалась умнее замышлявших интригу всех прочих.

Узок кругозор историка интересующегося исключительно проблемой: были ли чувства Павла и Нелидовой на самом деле платоническими?.. Это не наше дело! Как и все при дворе Нелидова не чуждалась материальных благ, - как бы иначе она при дворе появлялась?! Не забывала Нелидова и возвышать своих родственников. При всё при том её влияние на Павла Петровича было благотворно, - а это главное! Для характеристики обоих друзей - и Павла, и Нелидовой - наиболее важно, какую роль они играли - на сцене царского двора? какие чувства они старались воплотить в жизнь? По письмам это - самые возвышенные чувства: возвышенные чувства резких людей резкого переломного времени комнатными понятиями не измерятся. Дабы не мерить прошлое нынешними понятиями ниже мы постарались привести все возможные из мемуаров почерпнутые сведения без особых комментариев.
  *        *         *

СРАВНЕНИЕ МЕМУАРОВ разных лиц заставляет возвращаться во времени назад, заново как бы проматывать события одних и тех же временных отрезков. В о т   м н е н и е  о Нелидовой фрейлины большого двора В.Н. Головиной:

«Э т о... о с о б а (Нелидова) небольшого роста и совершенно некрасивая: смуглый цвет лица, маленькие подслеповатые глаза, рот до ушей, длинная талия и короткие, кривые, как у таксы, ноги... (воистину, это - характеристика дамы от к ней нерасположенной дамы!) — все это в общем составляло фигуру малопривлекательную. Но она была очень остроумна, обладала талантами и, между прочим, хорошо играла на сцене. Великий Князь Павел часто смеялся над нею, но, увидя ее в роли Зины в La Folle par amour (...), увлекся ею. Это было еще в то время, когда он любил выезжать в свет и когда у него часто бывали любительские спектакли.
 
Но чтобы объяснить суть этой интриги, надо перейти к еще более раннему времени. В 1783 или в 1784 году Великий Князь Павел особенно полюбил камергера князя Николая Голицына, человека очень ловкого, который близко сошелся с м-ль Нелидовой и старался убедить Великого Князя, что пора ему стряхнуть гнет своей супруги, прибавляя, что он с болью видит, как она управляет им... Великий Князь поддался обману, и м-ль Нелидова стала предметом его предпочтения. Это чувство вскоре превратилось в страсть, причинившую очень сильное огорчение Великой Княгине Марии. Она очень явно выказала свою ревность, оказала сильное сопротивление во всем, что касалось м-ль Нелидовой...

Великая Княгиня решила пожаловаться Императрице, которая стала уговаривать своего сына, но напрасно, и пригрозила увольнением Нелидовой. (По другим сведениям императрица решительно отказалась удалить Н.: охлаждение между супругами было императрице выгодно.)  ...Великая Княгиня своей жалобой достигла только удаления от себя лиц, больше всего ей преданных... потому что Великий Князь справедливо предполагал, что... оставшись одна, она скорее уступит его воле. Он не ошибся, и Великая Княгиня, лишенная поддержки, подчинилась самым оскорбительным унижениям.

Через несколько лет как-то произошла ссора между Великим Князем и Нелидовой: великий Князь, казалось, занялся другой фрейлиной своей супруги. Нелидова поселилась в общежитии Смольнинского Института, где она раньше воспитывалась. Однако переписка между Павлом и Нелидовой не прервалась. Таково было положение дел, когда Император готовился вступить на престол. Между тем все ежеминутно ожидали конца жизни Императрицы...»

З д е с ь   ненадолго дадим слово другому мемуаристу: Екатерина ещё дышала, когда «с  четверть часа он (Павел) разговаривал с камер-пажём Нелидовым (Аркадий - младший брат Екатерины Н.), вероятно, о тетке его Катерине Ивановне, которая столь важную роль играла до восшествия и после восшествия императора Павла на престол; она уже восемь месяцев жила в Смольном монастыре, поссорившись с Великою княгинею в Гатчине». (Ф. Ростопчин)

За несколько дней до смерти Екатерины II Нелидова пишет:"Н е т, ничто не могло бы меня заставить возобновить обманутую дружбу… Он обесчестил себя в моих глазах! ...Я чувствую себя дальше, чем когда бы то ни было, от всего, что могло бы повести к сближению... последствия которого рисуют мне картины ада… Я получаю в настоящее время ворох извинений и оправданий. Все это только усиливает мое отвращение." - слова идеалиста. И слишком пылкое возмущение нередко свидетельствует о не угасших чувствах.

Должного за него перед сестрой ходатайствовать брата Павел вместо "в о р о х  а извинений", как говорится, с ходу осыпал милостями: произвел из камер-пажей в майоры и назначил флигель-адъютантом при Его Императорском Величестве. 21 января 1797 года, в возрасте 24 лет, Аркадий Нелидов стал генерал-майором и генерал-адъютантом: за успешное ходатайство, надо думать. Через несколько дней после того Нелидова напишет: "Ч е м  б о л ь ш е я изучаю это сердце (Павла), тем более я верю, что мы имеем полное основание надеяться, что он составит счастье всех, кого поручила ему судьба. Как мне хотелось бы, чтобы его узнал весь мир!" Не стоит искать в этих словах особого расчёта: актёры на сцене должны верить в правдивость своей роли.

Современники иногда оговариваются в том роде, что одним из достоинств или недостатков (смотря по отношению современника!) смолянок вообще - было уметь видеть мир в идеальном свете. Этого то Павлу с детства и не хватало: этим его и укрощала Нелидова, но людей - изменчивость их натуры она, кажется, представляла плохо. Ведь идеал - незыблем.  Идеал можно разбить или заменить другим: изменить саму суть идеала нельзя. Ни сама Нелидова, ни её поведение и далее не изменятся. Но постепенно возрастающая уверенность уже императора Павла, что он может "велеть" что угодно, рано или поздно  неминуемо должна была разрушить эту идеальную дружбу: здесь, конечно, и дворцовые интриги сыграют немалую подсобную роль.
_________________________


СТАВ  ИМПЕРАТОРОМ, ПАВЕЛ: «П р и  п е р в о м  же своем посещении общежития (Смольного монастыря)он (Павел) примирился с Нелидовой и... предложил Императрице считать Нелидову его лучшим другом и обращаться с ней так же. С этого момента, казалось, самая тесная дружба установилась между Императрицей и Нелидовой, получившей звание фрейлины "с портретом" (очень высокий для дамы титул). Императрица вместе с Нелидовой проявляли свою власть; они вмешивались во все дела и награды и поддерживали друг друга. Этот союз... (был) основан на личном интересе. Императрица без Нелидовой совершенно не могла рассчитывать на доверие своего супруга... Но без Императрицы и Нелидова, очень самолюбивая, не могла играть той роли при дворе, какую она играла там, и нуждалась в милостивом отношении Государыни...». (В.Н. Головина)

В день коронации Павла Нелидова получит звание камерфрейлины с портретом - с осыпанным брильянтами миниатюрным портретом новой императрицы Марии Фёдоровны - мало, по сравнению с богатыми подарками другим придворным. Но такова была просьба самой Нелидовой: когда Павел пытался задарить её после своего воцарения она сказала, что все подарки ей"скорее тягостны"

 В первые 18 месяцев царствования Павел при всей изменчивости своего характера останется под благотворным влиянием Нелидовой. Занявшие в это время главные придворные должности лица главным образом принадлежали к гатчинским знакомым Нелидовой: вместе они составили с едиными интересами кружок. Влияние самой Екатерины Ивановны было немалым: кроме смягчения участи многих попавших под гнев императора Россия ей обязана сохранением ордена. Св. Георгия Победоносца, который император хотел уничтожить вразрез его учредительнице - своей покойной матери.   
  *        *          *

УКРОЩЕНИЕ  СТРОПТИВОГО  ДРУГА. Нелидова достаточно долго и удачно укрощала гнев своего царственного друга: «В  х а р а к т е р е  П а в л а, было истинное благородство и великодушие, и хотя он был ревнив к власти, но презирал те лица, которые слишком подчинялись его воле в ущерб истине и справедливости, а уважал тех, которые для того чтобы защитить невинного, бесстрашно противились вспышкам его гнева». Автор этих Записок офицер Николай Александрович Саблуков (1776—1848)  на карауле в Гатчинском дворце уже в бытность Павла императором однажды оказался свидетелем экстравагантной сцены:

АНЕКДОТ О КИНУТОМ БАШМАЧКЕ. «О к о л о самой офицерской караульной комнаты, была обширная прихожая, в которой стоял караул, а из этой прихожей длинный, узкий коридор вел во внутренность дворца, и тут поставлен был часовой, чтобы вызывать караул каждый раз, как император шел оттуда. Вдруг я услышал крик часового: "Н а  к а р а у л!" выбежал из моей комнаты, и едва солдаты успели схватить свои ружья, а я обнажить свою шпагу, как дверь коридора отворилась настежь, а император, в башмаках и шелковых чулках, при шляпе и шпаге, поспешно вошел в комнату, и в ту же минуту дамский башмак, с очень высоким каблуком, полетел чрез голову его величества, чуть-чуть ее не задевши.

 И м п е р а т о р  чрез мою комнату прошел в свой кабинет, а из коридора вышла Катерина Ивановна Нелидова, спокойно подняла свой башмак, надела его и вернулась туда же, откуда пришла. На следующий день, когда я снимал караул, его величество пришел и шепнул мне: "Mon cher, у н а с  в ч е р а  б ы л а  с с о р а". — "Точно так, государь", — отвечал я.

Меня очень позабавил этот случай и я никому не говорил о нем, ожидая, что за этим последует что-нибудь столь же забавное. Ожидания мои не обманулись: в тот же день, вечером, на балу, император подошел ко мне, как к близкому приятелю и поверенному, и сказал: "Mon cher, faites danser quelque chose de joli" (Д о р о г о й  м о й, станцуйте  что-нибудь милое.).

Я сразу смекнул, что государю угодно, чтобы я протанцевал с Екатериной Ивановной Нелидовой. Что можно было протанцевать красивого, кроме менуэта или гавота сороковых годов? Я обратился к дирижеру оркестра и спросил его, может ли он сыграть менуэт и, получив утвердительный ответ, я просил его начать и сам пригласил Нелидову, которая, как известно, еще в Смольном отличалась своими танцами.

Оркестр заиграл, и мы начали. Что за грацию выказала она... какая плавность была, во всех движениях прелестной крошки, несмотря на её высокие каблуки... С своей стороны, и я не позабыл уроков моего учителя... и, при моем кафтане ; la Fr;d;ric le Grand (в стиле Фредерика Великого), мы оба точь-въ-точь имели вид двух старых портретов. Император был в полном восторге и, следя за нашими танцами во все время менуэта, поощрял нас восклицаниями: "C'est charmant, c'est superbe, c'est delicieux". - О ч а р о в а т е л ь н о! Превосходно! Роскошно!» (Записки Н.А. Сааблукова) В первый ли раз башмачок Нелидовой  летел вслед Павлу?! И после того смущённый Павел бывал милостивее к окружающим.

 "Катенькины" убеждения в его рыцарственности и в том, что из него выйдет образцовый государь, нужны были издёрганному политикой венценосной матери Павлу Петровичу. И после многие обязаны "Катенькиным"  просьбам прощением от императора. «Б у д ь т е  д о б р ы м, будьте самим собой, потому что истинная черта вашего характера – доброта», - напишет другу Нелидова в августе 1797 г., когда надежды на образцового государя начали стремительно исчезать.
  *      *        *

СДЕЛАВШИСЬ ИМПЕРАТРИЦЕЙ Мария Федоровна неволею подружившись с Екатериной Нелидовой, неожиданно найдёт в ней верного друга: интересы обеих женщин теперь стали общими. Теперь императрице нередко просить Нелидову повлиять на Императора - смирить его гнев. Так, будто бы однажды Павел I за столом так разгневался на супругу, что приказал императрице уйти из-за стола, тогда Нелидова последовала за ней.
– Останьтесь, сударыня! - велел государь.
– Государь, я знаю свои обязанности!

Словом, Нелидова в первую половину царствования Павла оставалась предметом его почитания и одним из первых лиц при дворе. А так как не было возможности восхвалять её красоту, то в угоду государю восхищались её умением танцевать, изяществом, умом и т.п. Она любила зелёный цвет и в угоду ей придворные певчие получили новую зелёную одежду.
 
Великая княгиня Елизавета Алексеевна (супруга Александра Павловича)писала матери: «М-llе  Н е л и д о в а — единственный человек, который может сколько-нибудь повлиять на государя; да она и властвует над ним всецело. И что же, императрица делает ей величайшие низости... И это человек, который должен заменять мне мать, к которому я обязана питать, как она того требует, слепое доверие и преданность!..

О д н а ж д ы  зимой произошла ссора между императором и императрицей. Последняя отправилась после обеда, совсем одна, в Смольный монастырь, где живет Н... во всем параде — это было в праздник, — и просила ее оказать ей милость и помирить ее с мужем!.. Надо видеть в таких случаях моего мужа, в какое негодование он приходит! “К а к и е  глупости делает мама! — он говорит часто. — Она совсем не умеет себя держать”».
 *       *         *

ДАМЫ  СЕРДЦА  И  ПОЛИТИКА. В мае 1798 через Москву отправившийся на маневры под Казанью, где Павел I там воспылал страстью к девице Анне Петровне Лопухиной. Звезда Нелидовой стала стремительно гаснуть. Так получается, что к рассуждениям о дамах сердца императора Павла Петровича всё время примешивается политика. Вот заключение тайного советника хитрого князя Голицына (1751-1827):

 «Г о с у д а р ь  П а в е л царствовал токмо четыре года и несколько месяцев. На место девицы Нелидовой, к Государю вошла в милость княжна Лопухина. Продолжение такого поведения нанесло ему еще больший вред: ибо, отдаляяся более и более от своей августейшей супруги, в нраве своем становился он час от часу свирепее и от малых причин мог быть раздражен; а Императрица, по своей кротости и благонравию, была во всяком случае нужна своему августейшему супругу, дабы утолять его непомерной гнев и смягчать сердце.

До отдаления еще девицы Нелидовой, Государыня, приметя её почтительное обращение и удостоверяся, что со стороны Государя настоящей любовной страсти в связи сей не было... стала с нею милостиво обходиться. Сия перемена произвела в Государе желаемый успех, и приметили тогда, что он гнев свой стал иногда умерять. Но... положение, к несчастью, не продолжилось. Новый и уже настоящий предмет любви (княжна Лопухина), возродив в нем новую страсть, приводил его еще более и чаще прежнего в волнение. Наконец несносно стало служить, а особливо военным. За малые проступки следовали оскорбительные... беспрерывные аресты или посажение в крепость гвардии офицеров. Все сие покажется невероятным... нашему потомству.

Сделаем здесь одно рассуждение. Дабы сему странному и несовместному обхождению происходить, надлежало, чтобы Государь имел... в характере противоположности и большую недоверчивость, чтобы любил беспрестанные перемены и чтобы считал нужным и полезным вперять в людях какой-то необыкновенный страх. Но всему есть мера... Можно почти наверное сказать, что если бы Государь Павел Первый умел собою иногда владеть и все рассматривать хладнокровнее, то имея большие способности и преданных подданных, царствование его сделалось бы необыкновенным». (Записки князя Ф.Н. Голицына)
  __________________

Историк Шумигорский блестяще охарактеризует то же самое положение: «Ч у в с т в а  Нелидовой к Павлу Петровичу проистекали... из чистого источника: положение Павла в царствование Екатерины... несомненно должно было вызывать сочувствие; при том лица, окружавшие великого князя, видели, как впечатлительная, пылкая, порывистая натура Павла, под влиянием окружавших его тяжелых условий, с каждым годом изменялась к худшему: горячность сменялась постепенно раздражительностью, доходившею до бешенства, осторожность — крайней подозрительностью; вечное недовольство своим положением выражалось в сумрачном, суровом настроении духа... а боязнь, что он окружен шпионами... сделала его доверчивым к сплетням и наговорам интриганов... Оттого психическая природа Павла Петровича начала постепенно показывать признаки расстройства: мозг и нервы его были слишком утомлены от постоянного напряжения в одном направлении.

Образ мыслей Павла, нравственный мир его оставались возвышенны, благородны, по-прежнему, но его действия, как плод... испортившегося характера, начинали уже смущать окружающих своею резкостью и непоследовательностью. Мало-помалу все друзья Павла стали, как будто сговорившись, смотреть на него, как на дорогого больного, нуждающегося в некотором присмотре и опеке. Цель у опекающих, при возможном единстве их интересов была одна — счастье Павла, и совместные действия опекающих, их, так сказать, дружеские заговоры, и увенчивались часто успехом... Но согласие друзей не могло продолжаться долго, так как вскоре выдвинулся вопрос о том, чье именно влияние на Павла должно было быть преимущественным; при том сам дорогой больной, почувствовав дружеские тиски и узнав о заботливом присмотре за собою, естественно захотел избавиться от непрошеных опекунов и показать себя самостоятельным.

 Тогда-то, вслед за разрушением дружеского союза, наступил удобный момент для действия разного рода интриганов, и стали вырастать в своем значении едва заметная сначала фигура главного из них, великокняжеского камердинера и брадобрея, Ивана Кутайсова...» (Евг. Севаст. Шумигорский. Екатерина Ивановна Нелидова. Очерк из истории) Кутайсов вместо возвышенного друга "Катеньки"  "подставит" государю более простенькую, зато молоденькую, свеженькую и не имеющую привычки одергивать государя или читать ему мораль Анну Лопухину.
 *          *          *

ПОСЛЕ ЗАНЯТИЯ Павлом престола Нелидова, имея помещение в Зимнем, сохраняла за собой апартаменты в Смольном, куда она нередко удалялась отдохнуть от двора. Умная Екатерина Нелидова, вероятно, чувствовала постепенное охлаждение упоённого властью императора. Летом 1797 заставив себя долго просить приехать в Павловск, после Нелидова писала к Марии Фёдоровне: «И м п е р а т о р  г о в о р и т  м н е, что, приезжая, я уменьшу число его тревог.. Я не поручусь, чтобы моя простуда не была в его воображении причудою с моей стороны... Погода действует на его физическое состояние, физическое состояние на нравственное, последнее же на нравственное состояние других и так далее, и так далее...» - текст человека, привыкшего к анализу происходящего, а значит, и к предположению ближайших событий.

Всё-таки приехав на бал в Павловске, она опять привела в восхищение Павла, протанцевав по его просьбе, несмотря на свои сорок лет, менуэт: «М ы  п о х о д и л и  на два старых портрета», – скажет бывший ее кавалером ещё с гатчинских времён верный государю Саблуков, которого государь по расчётливому навету удалит с поста в ночь перед своим убийством.

Нелидова не вмешивалась в политику. Так бывший посол граф Штакельберга жаловался барону Гейкинг на к себе после 25-летней службы плохое отношение двора: «"Г о с у д а р ь гневается на меня за то, что я был в сношениях с Зубовым (Платоном З-м). Но ведь князь пользовался полнейшим доверием императрицы, а разве можно было вести дела, не сблизившись с тем, у кого была ее душа? Я хотел бы рассеять несправедливое обо мне мнение, и это могла бы сделать только одна Нелидова. Сделайте милость поговорите об этом с этим ангелом кротости и доброты". Я не стал скрывать от графа трудностей склонить Нелидову вмешаться в дело, которое совершенно ее не касалось... Нелидова наотрез отказалась от такого поручения...»(Карл Гейкинг)

Нелидова не вмешивалась в политику, но императрица пыталась вмешиваться - влияния императрицы многие справедливо опасались. В конце - концов "интригу подвели" теперь уже под Нелидову как сообщницу Марии Фёдоровны: дескать, они вместе Павлом вместе управляют... В 1797 году «У Г о с у д а р ы н и  были трудные, но не опасные роды. Так как ее постоянный акушер умер, выписали другого, из Берлина. Этот последний, без сомнения, подговоренный теми, кто желал разрушить влияние Императрицы и Нелидовой, именно Кутайсовым, объявил Государю, что он не ручается за жизнь Государыни, если она еще забеременеет. Это послужило источником всех интриг, имевших место в течение года». (В.Н. Головина) Император перестал ходить в спальню императрицы. Именно после этого императору подставят новую фаворитку - Анну Лопухину.
   *         *         *

РАЗВЯЗКА  В  СТИЛЕ  ДРАМАТИЧЕСКОГО   АНЕКДОТА. 8 января 1898 г. родился великий князь Михаил Павлович.  После рождения предречённого архангелом  сына императрица некоторое время пользовалась большим влиянием на супруга, руководствуясь советами Нелидовой. Но характер Павла Петровича менялся к худшему и метод обуздания гнева противоречием, видимо, исчерпал себя. Мемуарист описывает так:

«Ф а в о р и т ы  настойчиво работали в смысле подрыва нравственных принципов государя, чтобы заставить его завести официально фаворитку. Можно было догадываться, кто именно предназначался для этого блестящего позора, но вся эта интрига, весь этот роман — император добивался скорее романа, чем внезапной победы — был еще настолько покрыт мраком, что было бы более достойно положения занимаемого императрицей и ума ее подруги, если бы они сумели удержать императора на краю этой пропасти ловкостью своего поведения, продолжая оказывать ему уважение и почтение. Но человеческие страсти похожи на снежные обвалы...

   Наконец, 25 июля (1798 г.) гроза разразилась. Около десяти часов император послал за Великим князем наследником (Александром) и приказал ему отправиться к императрице и передать ей строжайший запрет когда-либо вмешиваться в дела. Великий князь сначала... заступиться за свою мать, но государь, вне себя, крикнул: "Я  д у м а л, что я потерял только жену, но теперь я вижу, что у меня также нет сына!" Александр бросился отцу в ноги и заплакал, но и это не могло обезоружить Павла.

   Его Величество прошел к императрице, обошелся с ней грубо, и, говорят, что если бы великий князь не подоспел и не защитил бы своим телом мать, то неизвестно, какие последствия могла иметь эта сцена... Император запер жену на ключ и что она в течение трех часов не могла ни с кем сноситься. Г-жа Нелидова... считала себя достаточно сильной, чтобы выдержать эту грозу...

Она пошла к рассерженному государю... она имела неосторожность... осыпать его упреками. Она указала ему на несправедливость его поведения со столь добродетельной женой и столь достойной императрицей, и стала даже утверждать, что знать и народ обожают императрицу, — что было неверно и опасно высказывать в такой момент; далее она стала предостерегать государя, что на него самого смотрят как на тирана, что он становится посмешищем в глазах тех, кто не умирает от страха и, наконец, назвала его палачом. Удивление императора... превратилось в гнев:
- Я  з н а ю, что я создаю одних только неблагодарных, — воскликнул он, — но я вооружусь железным скипетром и вы первая будете им поражены, уходите вон!

 Не успела еще г-жа Нелидова выйти из кабинета, как она получила приказание оставить двор... Тогда рассудили, что императрица будет попеременно находиться то в милости, то в немилости и что, сообразно с этим, должности министров и сановников будут переходить из рук в руки. Последствия подтвердили верность этого мнения». (Ф. Головкин) - Головкин ошибается! Судя по воспоминаниям барона Гейкинга Нелидова вообще не была сослана: после "лопнувшей бомбы" последовали немилости и отставки придворных, и Нелидова уеден вслед за высланной семьёй Буксгевден.
____________

ОБСУДИМ: грубое обхождение отца-императора с наследником Александром возможно. Постоянные ссоры царственных супругов зафиксированы многими источниками. Вышеописанная сора императора со стареющей императрицей - это итог придворных ослабить положение императрицы и убрать Нелидову. Но где свидетели в точности описанной выше сцены?!  Достоверно, что после рождения Вел.кн. Михаила и явления при дворе молоденькой Анны Лопухиной происходит финишный разрыв между Павлом и Марией Фёдоровной.

Явившейся укорять Павла - Нелидовой, в принципе, уже почти нечего было терять. В этом случае правдоподобна "революционная" отповедь опиравшейся на религиозно нравственные принципы дамы, которая все годы позволяла себе спорить сначала с наследником, потом с императором: «Д о  т е х   п о р, пока я буду видеть подданных, находящих счастье в служении вам, я буду вам надоедать...». Но вплоть до слова "палач" - сцена неизвестна: скорее всего, это дополнено воображением симпатизирующих Нелидовой придворных, - т.е. это на исторической подкладке  д р а м а т и ч е с к и й   а н е к д о т. 
*          *          *

ВЕРСИЯ ДОБРОВОЛЬНОГО УДАЛЕНИЯ НЕЛИДОВОЙ: после появления Анны Лопухиной при дворе Нелидова без всякого приказания удалилась в Смольный монастырь. Её отъезд произвёл бурное впечатление смены кабинета министров: места при дворе потеряли все её друзья и родственники: «П о с л е  , как стало известно об отставке кн. Куракина, я заметил, что раздражение против Нелидовой снова овладело императором и притом в такой степени, что он хотел нанести оскорбление ей путем несправедливого отношения к ее друзьям». Сама императрица принуждена была на время отказаться от руководства богоугодными заведениями. Между тем по укоренившейся привычке бывшие Нелидовой покои в Зимнем продолжали называться её именем: в 1899 для прибывших в Петербуг иностранных принцев отведены были "нелидовские комнаты".

Всякий раз посещая Смольный, Императрица заходила к своей подруге, ей доверяя свои горести. Были у Нелидовой и другие авторитетные источники источники информации: от связанного с ней родством петербургского полицмейстера - А.М. Рачинского, который когда сам не мог заехать, присылал записки. Предупреждённая, что Павел собирается сослать императрицу в Холмогоры, Екатерина Ивановна якобы написала бывшему другу письмо (нет в архивах), в котором умоляла отложить это намерение и изображала в нелестном свете ново приближённых к императору. В ответ она якобы получила предписание выехать из Петербурга... Но такого предписания не находится! Кажется молва соединила в одно двух лиц.
*         *           *

ИНТРИГИ  ПРИДВОРНЫХ. Бывышего у Нелидовой возвышенности характера - у императрицы мемуаристы не отмечают. Мария Фёдоровна была физически сильная, выносливая: на женскую слабонервность её противникам рассчитывать никак не приходилось. «И м п е р а т р и ц а... То, что доводило других дам до изнеможения, не доставляло ей никакого труда. Даже в положении беременности, она сохраняла свой бальный туалет с утра до вечера и между обедом и балом, оставаясь затянутой в корсет...

Ее (императрицы) участь значительно улучшилась с тех пор, как она последовала совету... расположить к себе хорошим обращением г-жу Нелидову. А так как эта фаворитка не была ни развратная, ни корыстолюбива и, к тому же, была чрезвычайно умна, то доверие к ней государыни, которая могла на нее смотреть, как на свою соперницу, ее тронуло и в то же время расположило государя к своей супруге... Если бы не явился проект (у придворных) дать монарху фаворитку в тесном смысле этого слова.

Женщина, носившая звучное имя (Анна Лопухина), Уваров и турок-камердинер Кутайсов расхвалили ее перед государем, Валуев, обер церемониймейстер, сажал ее постоянно напротив Его Величества и все это делалось настолько открыто, что было скоро замечено всем Двором и стало беспокоить государыню и огорчать честных людей, так как все знающие порядок вещей в этом мире, поняли, что от этого могли бы произойти всевозможные неприятности, которые и без того грозили всем...» (мемуарист граф Ф. Головкин - весьма редко кому отпускал комплименты в бескорыстии!)

  Мемуаристы согласны, что ставший весьма влиятельным лицом бывший царский брадобрей Кутайсов счел себя обиженным при раздаче коронационных наград: «К о р о н о в а н и е  совершилось наконец 2 апреля. Дарованные по сему случаю государем награды были беспримерны и безграничны. Граф Безбородко был сделан князем и получил 30 тысяч крестьян. Оба брата Куракины получили по 12 тысяч... Никто не был обойден поместьями и орденами.

Камердинер Кутайсов, бывший уже статским советником, вздумал просить у государя орден св. Анны 2 степени. Павел пришел в гнев, обошелся с ним грубо и поспешил к императрице, у которой нашел Нелидову. Он сказал, что он сейчас прогнал Кутайсова за его нахальство. Напрасно старалась императрица успокоить его: его кровь бурлила и только после обеда Нелидовой посчастливилось выпросить прощения Кутайсову, который в знак благодарности бросился ей в ноги. Впоследствии его благодарность обеим своим защитницам подверглась испытанию. Через несколько дней император отличил на балу девицу Лопухину. Он говорил о ней вечером с Кутайсовым и этот разговор без всякой задней мысли сделался основанием широко задуманного плана. Но план этот осуществлялся медленно». (Карл Гейкинг)
*           *           *

ИНТРИГИ "ШАЙКИ  КАРЬЕРИСТОВ". Вхожий в малый круг императора Павла для избранных, мемуарист Карл Гейкинг без фамилий указывает на некую придворную "шайку" карьеристов которым выгодно было раздуть гнев и нетерпимость раздражительного императора. А для этого следовало чужими руками устранить Нелидову. (Под хитрыми карьеристами подразумеваются - граф Фёдор Ростопчин и Аракчеев).

Орудием интриг хитрых карьеристов «в с е г д а   бывали глупцы... Чтобы привлечь их на свою сторону, они превыше меры стали возносить их честность и в то время, как действительно честные люди гнушались их общества, глупцы чувствовали себя польщенными ими.

Таким образом Кутайсов вдруг превратился в образец преданности. Приводились примеры его бескорыстия; ему приписывалась необыкновенная тонкость ума. Выражали притворное удивление, что император не сделает такого человека своим любимцем. Мало-помалу и сам Кутайсов уверовал, что его друзья правы, а затем дал им понять, что его недолюбливают и противятся его возвышению императрица и фрейлина Нелидова. Этого только и нужно было. Его стали подзадоривать еще более и дали ему понять, что от него самого зависит забрать императора в руки, приискав ему какую-нибудь особенно эффектную любовницу, которой он мог бы предварительно поставить свои условия.

 Вспомнили о девице Лопухиной и описали Кутайсову бывший в Москве случай. Тот обещал сделать все. Когда же ему нашептали, что и князь Безбородко также хотел бы освободить государя от опеки, которую наложили на него императрица, фрейлина Нелидова и братья Куракины, он принял окончательное решение и примкнул к заговору, не предвидя, конечно, его результата.

Москва принимала государя с воодушевлением. Так как сердце его от природы отличалось мягкостью, то проявление преданности и любви тронули его сильно. В радостном волнении государь как-то сказал вечером Кутайсову:– Как раскрылось сегодня мое сердце! Народ в Москве любит меня гораздо больше, чем петербуржцы. Мне кажется, что в Петербурге меня больше боятся, чем любят.
– Ничего нет удивительного.
– Как так?
– Не смею высказаться яснее.
– Приказываю.
– Обещайте мне, Ваше Величество, не передавать этого ни императрице, ни фрейлине Нелидовой.
– Обещаю.

– Ваше Величество, это зависит от того, что здесь вас видят в настоящем свете, добрым, великодушным, чувствительным. А в "Петербурге при каждой вашей милости говорят: "э т о  сделала императрица", или "э т о  Нелидова", или Куракины. Когда делается добро, то делают его они, а когда нужно наказать, то это вы.
– Но… ты, пожалуй, прав… Говорят, кажется, что обе эти женщины держат меня в руках?
– Да, Ваше Величество.
– Ага, тогда я вам покажу, можно ли меня держать в руках.
С этими словами он в гневе приближается к столу и хочет что-то писать. Кутайсов бросается перед ним на колени и заставляет его употребить с обеими женщинами притворство.

На следующий день государь был на балу, где за ним неотступно следовала Лопухина. Она не спускала с него глаз. Император обращался ко всем, кто находился около него, как будто случайно. Но на самом же деле окружившие государя все принадлежали к той же клике: " В а ш е  В е л и ч е  с т в о, – твердили со всех сторон, – она потеряла от вас голову. Государь заметил, что она совсем еще ребенок.
- С к о р о  ей будет шестнадцать лет, – поторопились доложить ему.

Вдруг Павел приближается к ней и вступает с нею в разговор. Он находит ее забавной и наивной. Потом он говорит о ней с Кутайсовым, а этот устраивает все дело с мачехой Лопухиной. Они условились держать все дело в глубочайшей тайне и скрывали они от ее отца все условия этого тайного договора, который можно было привести в исполнение только в Петербурге. Нужно было вызвать туда отца и всю семью Лопухиных.

По возвращении в Петербург, Павел, хотя и скрывал свои тайные планы и даже осыпал подарками заведомых креатур императрицы, тем не менее несколько сорвавшихся у него слов обнаружили, что против Куракиных и императрицы существует целый заговор. Люди злые часто бывают нескромны и это, может быть, благодеяние природы, которая наделила звонками самых опасных змей.

Скоро интрига с (Анной) Лопухиной вышла наружу, но все притворялись, что ничего не знают. Меня поразило обращение государя с супругой и фрейлиной Нелидовой, которого он не скрывал. Я осведомился об этом у одного лица, близко знающего придворную жизнь, и получил ответ: "Э т о  легкие облачка, дуются, но это скоро пройдет". <...>

Как ни старались заговорщики скрыть свой план переменить всех окружающих императора лиц, но при множестве заинтересованных в нем лиц утаить его не было возможности, особенно от самого Лопухина (отец Анны Лопухиной), который был в Москве сенатором. Внезапно получил он приказание прибыть в Петербург, и это обстоятельство указывало на близкое развитие событий огромной важности.

О д н а ж д ы  государь обошелся с вице-канцлером кн. Куракиным так дурно, что тот даже заболел. Императрица хотела было замолвить за него словечко, но Павел внезапно обрушился на нее. Гроза прошла, но неловкость императрицы ускорила развязку. Когда до ее сведения дошло о прибытии Лопухиной и ее мачехи, она крайне неосмотрительно написала им угрожающее письмо, рассчитывая тем помешать осуществлению их замыслов? Письмо это было доставлено одним из заговорщиков императору, который впал в гнев, которого и описать нельзя. Он наговорил императрице невероятных вещей. С фрейлиной Нелидовой, которая пыталась ее защитить, он обошелся без всякого сожаления.

22 июля двор находился в Петергофе... Это был день тезоименитства императрицы... Император явно сердился на свою супругу и давал каждому почувствовать свое дурное расположение духа... Фрейлина Нелидова казалась в глубоком горе, которое она напрасно старалась скрыть. Бал походил на похороны, и каждый предсказывал новую вспышку....» (К. Гейкинг)
*          *            *

"Я ПОСЛЕДУЮ  ЗА МОЕЙ ПОДРУГОЙ!" Интриги и нашёптывая императору привели к удалению от должности и от двора друзей своего детства генерал-прокурора князя Алексея Куракина, адмирала Сергея Плещеева (равнодушного к богатству и почестям) военного губернатора Петербурга Фёдора Буксгевдена: «Буксгевден с тех пор, как был уволен от должности генерал-губернатора, сказался больным и не выходил из дому... Дня через два графиня (Буксгевден) приехала к нам. Моя жена, которой нужно было выйти, не могла принять ее, но на следующий день поехала к ней. В передней она заметила приготовления к отъезду и увидала фрейлину Нелидову всю в слезах и саму графиню в страшном возбуждении.
– Как, графиня, вы уезжаете? – спросила жена.
– Стало быть вы не знаете, что нас изгоняют из Петербурга?
– Но за что же?
– Это неизвестно. К счастью мое имение находится всего в 30 верстах от Петербурга. Мне остается всего 24 часа, чтобы выехать из столицы.

Остальное можно, конечно, угадать: дамы, воспитывавшиеся в Смольном и связанные узами дружбы, пустились плакать и жаловаться.
– Я последую за моей подругой, – сказала Нелидова и удалюсь от двора!.. - рыдания не дали ей договорить.

...На следующий день мы посетили Нелидову, которая показала нам письмо, только что написанное ею императору, в котором она просила разрешения последовать за опальной подругой. Письмо было написано превосходно. На другой день император прислал весьма любезный ответ, в котором, однако, о разрешении и не упоминалось.

Тогда Нелидова написала вторичное письмо следующего содержания: "С ч и т а я молчание Вашего Величества касательно моей просьбы за знак согласия, я хотела бы воспользоваться им и уехать завтра". Вместе с сим просила графа Палена дать ей подорожную. Тот прислал подорожную с просьбою воспользоваться ею не раньше завтрашнего дня, а сам послал курьера в Гатчину, где находился император. Рассказывают, что получив известие о ее твердом решении, Павел в ярости воскликнул: "П у с т ь  едет! Но за это она  п о п л а т и т с я!"»
*          *             *

НЕСНОСНОЕ  ПОЛОЖЕНИЕ ИМПЕРАТОРА. Нельзя полностью доверять никаким мемуарам!  Сознательно ли Кутайсов устранить влияние императрицы и Нелидовой на императора? Или Кутайсов просто спешил угадать новые симпатии господина?.. Из Москвы Павел Петрович отправился по Смоленской дороге для осмотра литовских губерний, а M. Ф. уехала в Павловск, где она часто встречалась или переписываясь с Нелидовой, жившей по-прежнему в Смольном. Но граф Бугсгевдена с супругой высылают, и Нелидова почти напоказ следует за своей подругой графиней Буксгевден: такой поступок для императора Павла, вероятно, был чем-то вроде моральной пощёчины.

Семейство Буксгевден с Нелидовой переселилось в свой эстлянский замок Лоде. В добровольность отъезда бывшей фаворитки придворные просто не смогли поверить. Но подумаем: при напоказ связи Павла с Лопухиной легко ли было Екатерине Ивановне оставаться в Петербурге?..  Павел «П р и в ы к н у в  с двадцати лет делиться своими мыслями и чувствами с Нелидовой, он оказался лишенным удовольствия быть в ее обществе и живо чувствовал эту потерю. Вместо прелести безграничного доверия зияла страшная пустота и Павел, жаждавший всегда общения, теперь должен был уйти в себя. Он был одинешенек, так как у него было довольно души, чтобы искать ее еще у тех, которые его окружали.

И м п е р а т р и ц а, при всех ее добрых качествах, не обладала веселостью и любезностью, которую Павел нашел в Нелидовой. Его положение было несносно и он винил в этом всех, кто попадался ему на глаза. Его гнев обратился на одного из родственников Нелидовой. Генерал Нелидов, бывший адъютантом у Павла, неожиданно получил отставку точно так же, как его двоюродный брат Барятинский.

И м п е р а т р и ц а  аккуратно писала Нелидовой и отправляла письма по почте. Сначала эти письма вскрывали, но потом перестали, так как в них не было ничего интересного. Тем не менее Павел был глубоко оскорблен постоянством привязанности императрицы, которая прежде, когда Павел был еще великим князем, преследовала ее, предполагая между ними связь. Его уязвленное самолюбие обратилось против императрицы. Достаточно было поговорить с ней раза два, три, чтобы подвергнуться удалению и опале...» (Карл Гейкинг)
_________________
 

ТАК  ВЫШЛО, что среди всех придворных роль обличителя тиранов некому было приписать кроме Нелидовой: эта женщина по истине заслуживает уважения! Но глупо упрекать, что она одна не смогла переломить влияние определявших придворную политику многих прочих. Нелидова держалась долго, - поклон ей. А ошибка её, похоже в том, что она, возможно единственная, продолжала верить в возможность согласования разума и сердца своего друга, тогда как властью подстёгиваемый гнев его уже ослеплял: Павел уже не терпел никаких противоречий. В таком состоянии воспоминания прежней дружбы имеют мало власти.
  *      *        *

АНЕКДОТ  О  ХОРОШЕМ  ВОСПИТАНИИ  ИМПЕРАТОРА. После в любой форме (письма или личного разговора или всего вместе)неудачного заступничества за императрицу: «В  т о  в р е м я  мы имели случай наблюдать удивительный пример силы хорошего воспитания: на следующее утро, после описанной выше сцены, император возвращался во дворец с маневра и встретил, при входе, г-жу Нелидову и г-жу Б…, собирающихся отбыть в ссылку. Его Величество надел опять перчатку и пробыл со шляпою в руках до тех пор, пока карета с дамами не тронулась в путь...» (граф Фёдор Головкин). Однако, Нелидова не была прямым образом сослана, но уехала сама. В это современники просто не смогли поверить.

Самоудаление Нелидовой от двора в замок Лоде около города Ревель, куда в своё время Екатерина II желала бы сослать цесаревича Павла Петровича так и напрашивается на эпатажное объяснение! Не было ли это Павлу Петровичу напоминание: дескать, Вы, государь поступаете так же, как порицаемая вами ваша мать. До чего вы докатились?! После такого демонстративного напоминания о прошлом, Павел якобы воскликнул: "Х о р о ш о  же, пускай едет; только о н а  мне за это п о п л а т и т с я!" - будто-бы воскликнул.
  __________________


КОЛЕБАНИЯ  ИМПЕРАТОРА. В 1800 году Нелидова испросила и получила от императора разрешение вернуться из замка Лоде в Смольный:  «Ф р е й л и н а  Нелидова заболела в имении Буксгевденов. Так как ей грозила опасность ослепнуть, то она просила у государя позволения вернуться в ее любимый Смольный институт, чтобы лечиться там у своего прежнего врача и вместе с тем просила за Буксгевдена, который хотел ехать с семьею за границу. Император не только разрешил ей все это, но даже прислал за нею придворные экипажи. Возвращение Нелидовой сильно встревожило заговорщиков: они боялись возможных последствий встречи Павла и Нелидовой.

Тогда пущены были в ход все средства, чтобы отклонить императора от его намерения посетить его прежнюю больную приятельницу. Он уже начал совершать прогулки по направлению к Смольному, но Кутайсов, который в своей новой должности обер-шталмейстера всюду его сопровождал, сумел возбудить самолюбие Павла и таким образом помешал ему сделать первый шаг к сближению.

С другой стороны императрица заметила, что Павел колеблется и, очевидно, желает повидаться с Нелидовой, поспешила дать этому примирению напрасную торжественность. Она устроила блестящий вечер, на котором обещал быть и император. Шайка уже считала себя погибшей, и графиня Лопухина (Анна) и Кутайсов старались вызвать у императора неприятное чувство, что он опять попадает в сети императрицы и Нелидовой. Павел долго колебался и в 7 часов вечера послал сказать, что он не будет. Он сделал больше: он торжественно обещал Лопухиной никогда не посещать Смольного, пока там живет Нелидова.

Какие многообразные последствия, какие счастливые перемены мог бы принести один час разговора, при котором заговорило бы долго сдерживаемое желание задушевности и дружбы, которой была нанесена такая рана. Необыкновенная впечатлительность Павла ожила бы от воспоминаний старого, которое всегда действует так сильно и та цель деятельности, которую ему указала бы бескорыстная дружба, вывела бы его на правильный путь, с которого его постарались совратить...

Моя жена написала Нелидовой письмо, в котором осведомлялась о ее здоровье. В ответ последняя, между прочим, писала: "Я  п о с т а в и л а с ебе законом не видаться ни с кем, кроме подруг по институту и от этого твердого решения отступать не хочу". В самом деле она ни разу не приезжала в город и проводила жизнь в большом уединении». (Карл Гейкинг)
  _____________

 Один из  друзей Нелидовой писал из Москвы в 3 марта 1800 г.: «До в а ш е г о  возвращения в Петербург, я не мог несколько полагаться на то, что слышал о вас...
В ы, к о т о р а я  уже чувствуете себя хорошо, когда вам не совсем дурно, не станете искать удовольствия вне самой себя. Вы теперь счастливы, что находитесь вновь в том месте, где вас знают и обожают с детства и где все, вас окружающие не доставят вам случая сомневаться, что благодарность и дружба ещё существуют в этом мире...» - Ю.А. Нелединский-Мещерский(1751 —1828 поэт; тайный советник, недолго статс-секретарь Павла I, почётный опекун Воспитательного дома и сенатор в Москве; дружба с Нелидовой давала ему возможность часто пользоваться её покровительством в его обращениях к милосердию Государя, но в данном случае писать к Нелидовой было опасно: письма передаются с оказией).
  *     *     *

ПОСЛЕ УБИЙСТВА ИМПЕРАТОРА ПАВЛА I. Барон Карл фон Гейкин возвысился с воцарением Павла Петровича. Жена Гейкина была дружна с фавориткой Екатериной Нелидовой, и изменение отношения государя к последней отразилось на всех её друзьях. В 1798 году Гейкинг был вызван к Петру Палену, который объявил ему желание государя, чтобы он немедленно подал в отставку.

 После смерти императора Павла I в связи с падением Нелидовой знакомый нам выдержкам из его мемуаров тоже высланный Карл Гейкинг приехал в Петербург хлопотать о пенсии: «Я  п о ч т и  каждый день бывал в институте благородных девиц у начальницы... и несколько раз видел там Нелидову. В первый раз я был поражен, до чего она изменилась: волосы её поседели; лицо покрылось сплошь морщинами; цвет его был желтовато-свинцовый, и черта глубокой печали омрачала это всегда столь ясное лицо. Лишь при моем третьем посещении мне удалось застать ее одну. Я говорил с ней... о минувших днях; глаза её наполнились слезами...

- А х, н е с ч а с т н ы й  монарх был менее виноват, чем окружавшие его. Вы оба совершенно правы, не любя этого Палена. - При этих словах её лицо оживилось, что меня удивило тем более, что её обычная осторожность часто доходила до притворства: Ему (Палену) еще мало, что он был зачинщиком заговора против своего благодетеля и монарха; он еще хотел бы поссорить мать с сыном, чтобы управлять государством, как премьер-министр; но я сомневаюсь, чтобы второй план удался ему так же хорошо, как первый. Государь любит свою мать, а она боготворит его: такая связь не может быть порвана каким-нибудь Паленом, вопреки всем его искусным маневрам.

Две фрейлины вошли в комнату — разговор наш был прерван. Но тут я в первый раз в жизни видел Нелидову разгневанной и забывшей о крайней осторожности, которую она всегда так хорошо соблюдала». (Записки барона фон Гейкинг К.-Г. // Цареубийство 11 марта 1801 года. Записки участников и современников. – Изд. 2-е. – Спб.: А.С. Суворин, 1908).


В ПОСЛЕДУЮЩИЕ  ГОДЫ  Нелидова неизменно оставалась другом императрицы Марии Фёдоровны. Смерть человека, которого каждая из них по своему любила, повторно сблизила женщин: императрица просила Нелидову сопровождать себя во всех более или менее длительных поездках. По воспоминаниям барона фон Гейкинк К.-Г. можно предположить, что Нелидова вместе с Марией Фёдоровной приняла посильное участие в интриге, в результате которой Александр I сошлёт Палена из столицы: выражаясь шекспировских Хроник  - "делатель королей" Пален лишится вожделенной власти.
 *           *            *


АНЕКДОТ ОБ  ОТНЯТОЙ  У  СТАРОЙ  ФРЕЙЛИНЫ  КАРЕТЕ. Острого языка Екатерины Ивановны боялись при дворах и Александра I и Николая I. После в 1828 г. «п о к о н ч и н е  императрицы Марии Феодоровны, вздумали было отплатить ей за ее воркотню и докучливость, в той уверенности, что она не имеет уже при дворе прежнего значения. В числе разных льгот, которые она сохранила за собою, поселившись в монастыре, пользовалась она правом иметь в своем распоряжении придворную карету и камер-лакея.

 О д н а ж д ы  ей надо было выехать, и она приказала подать карету. Ей отвечали, что нет ни кареты, ни камер-лакея, и что они взяты у нее по высшему распоряжению. Тотчас написала она письмо к императору Николаю, с выражением своей признательности за милости, которые он постоянно ей оказывал, и с просьбой в последний раз одолжить ей, по крайней мере на несколько дней, ту карету, которою она до сих пор пользовалась, покамест она не распорядится покупкой собственного экипажа.

Чрез несколько дней после того государь приехал в Смольный и, обошедши женский институт, пошел тем коридором, который вел к помещению Нелидовой. Сопровождавшие суетятся, перешептываются, и наконец кто-то осмеливается доложить, что подъезд совсем в другом конце, и что его величество идет совсем  не туда. Г о с у д а р ь  отвечал, что он знает дорогу, и направился прямо к Нелидовой. Он объявил ей, что ему никогда не приходило в голову отнимать то, что ей было дано, был очень любезен и предупредителен.

С  т о г о  д н я  Нелидова не знала, куда деваться от посетителей; к ней бросились лица, почти никогда у нее не бывавшие. Нечего добавлять, что происшествие с каретой было истолковано, как простое недоразумение, и что с тех пор Нелидовой не надо было опасаться какой либо неприятности в этом роде. Она любила рассказывать этот анекдот в доказательство своего уменья бороться с интригами и отстаивать свои права». (Князь Дми;трий Ива;нович Лоба;нов-Росто;вский. Русский Архив, 1873, 2170–2171)

*         *            *

Екатерина Ивановна Нелидова мирно скончалась на 82-м году 2 января 1839 года. В течении всей жизни она была так воздержанна и благоразумна в отзывах о своей роли при дворе Павла Петровича, что роль эта во многом доныне остаётся загадкою. Оставим на своём месте эту красивую артистическую таинственность, ведь затруднительно указать помимо Екатерины Нелидовой на другой лицо, чьё влияние на Павла Петровича было так же умиротворительно и долго благотворно. Как эпитафию приводим слова современника:

«П р е д с м е р т н а я  болезнь ее продолжалась несколько месяцев; это было истощение физических сил, но ум и душа бодрствовали неослабно. Она сподобилась причастия за несколько недель до кончины своей. В ночь с 1-го на 2-е января, часто засыпая, она думала, что она уже в лучшем мире, и когда, потом, пробуждалась вновь к этой жизни, то скорбела, что душа ее, после 82-летнего странствования, не возвратилась еще в светлую отчизну.

Тело покойной отпето было в детской церкви Общества благородных девиц. Здесь во дни младенчества своего, за 75 лет пред сим, она впервые услышала наставление в Законе Божием и здесь же возлежала она теперь пред теми же иконами Спасителя и Божией Матери, как бы пред судилищем небесным, отдавая отчет в том, сколько свято соблюла она во всю жизнь внушенные ей с детства правила.

Г л у б о к о е  благочестие, отлично образованный ум, любовь к изящным искусствам, тонкое знание сердца человеческого, веселый детский нрав, привлекали к ней всех ее окружающих с самых молодых лет. Уклоняясь всегда с редким самоотвержением от высших почестей и богатств, она старалась только облегчать, по возможности, участь ближних своих, преимущественно тех, которые, страдая более других, более нуждались в помощи... Заведение, в котором развились эти редкие качества души, должно по справедливости этим гордиться». («Осьмн. Век». III, 458–459.).
 
Местом своего погребения Нелидова заранее избрала кладбище Большой Охты, по ту стороны Невы, которое всегда ясно созерцала она из окон своих комнат и с которого виден Смольный институт...
 _____________________________________________
                ______________________________________________________


АННА  ЛОПУХИНА-ГАГАРИНА. ЛЕГЕНДА ОБ ОБРОНЕННОЙ ПЕРЧАТКЕ. Михайловский замок - новый царский дворец был построен в стиле средневекового замка, что соответствовало суеверно-мистическому состоянию души императора. С четырех сторон замок окружен водами Мойки, Фонтанки и двух специально прорытых каналов: Церковного – вдоль фасада, выходящего на сегодняшнюю Садовую улицу, и Воскресенского – против главного входа. С внешним миром замок соединялся при помощи цепного моста, поднимаемого на ночь. Так от города резко отделённая резиденция императора внушала одновременно и почтение, и страх.

Предание гласит, что когда строительство замка завершалось, на балу в Зимнем дворце будущая фаворитка императора Анна Лопухина вдруг обронила перчатку. Как истинный рыцарь уже нравившейся ему прекрасной дамы, Павел поднял перчатку необычного красновато-кирпичного цвета(любимый цвет жгучей брюнеткой Лопухиной был не кирпичный, а малиновый). В честь дамы император тут же отправил перчатку архитектору Бренне, чтобы тот в её цвет окрасил замок. Л е г е н д а  ли  э т о?.. Предыдущая дама сердца император Екатерина Нелидова любила зелёный цвет, - и этому в угоду в Зимнем дворце явилось немало зелёного цвета.

К необычной для северной столицы архитектуре Михайловского замка не подходили традиционные тона петербургских зданий: перчатка, конечно, могла навести на мысль о нужном цвете. Но легенда о перчатке могла быть сочинена и задним числом. Так или иначе, - кирпичный цвет замка оказался очень удачным.

Странное совпадение: страсть императора к Лопухиной вспыхнула в 1798 г. - как раз после рождения младшего сына Павла - Михаилом наречённого по воле явившегося Павлу Архангела или монаха (две версии легенды).
    *       *         *

ВСТРЕЧА НА БАЛУ. Надо сказать, что только две дамы сердца для любого императора можно назвать рекордом воздержанности. Анну Лопухину император увидел после своей в Москве коронации 5 (16) апреля 1797 г.: «Б ы л о  м н о г о    б а л о в, ставших источником беспокойства для Государыни и м-ль Нелидовой. Среди большого числа московских дам, приезжавших ко двору, было много красивых особ и между ними княжны Щербатовы и барышни Лопухины. Последние особенно привлекли внимание Императора. Он часто принимался говорить о них, и беспокойству Государыни и Нелидовой по этому поводу приписывают ускоренный отъезд двора из Москвы...» (В.Н. Головина) Первый раз обошлось. Но желавшие удалив Нелидову ещё более ослабить влияние Марии Фёдоровны симпатии нового императора не забыли.

О  ТОМ ЖЕ  другой мемуарист: «С о  в р е м е н и коронования, император стал обращать внимание на старшую из дочерей московского сенатора Лопухина. Благодаря разным обстоятельствам, ему пришлось с ней встретиться вторично. Он полагал, что для того, чтобы походить на Франциска I, Генриха IV или Людовика XIV, надо было иметь официальную фаворитку, или, точнее выражая его мнение на этот счет, иметь "д а м у  с в о и х   м ы с л е й!", и Анна Лопухина, хотя она не была ни хороша собой, ни особенно любезна, соединяла, в его глазах, все, что можно было требовать для столь блестящего положения...

 Те лица, в интересах которых было развратить своего государя, для того, чтобы удалить его от дел, или чтобы вызвать в свою пользу такие случаи, когда любовь становится казначеем, или же наконец, — чтобы обеспечить безнаказанность их собственному распутству, не переставали интриговать до тех пор, пока им, наконец, не удался их позорный проект, которому молчание старых слуг и многочисленные промахи в поведении императрицы обеспечили полный успех». (Ф. Головкин)
 _______

ИТАК, в конце лета 1898 г. на одном из московских балов после маневров под Москвой император снова увидел одну из 3 года назад приглянувшихся ему девиц: «Н а  т р е т ь е м  бале Павел Петрович пленился красотою дочери сенатора Петра Васильевича Лопухина, Анны Петровны... Поверенный во всех тайных делах и советник, Иван Павлович Кутайсов, начавший служение брадобреем и кончивший поприще служения... с титулом графского достоинства... был послан... полномочным министром трактовать инициативно с супругой Петра Васильевича и мачехой Анны Петровны, Екатериной Николаевной... (о приглашении Лопухина с его фамилией в С.-Петербург).

Негоциация продолжалась во все время маневров... В минуты переговоров, до изъявления согласия, для Петра Васильевича Лопухина были приготовлены две участи: при согласии — возведение в княжеское достоинство, с титулом светлости, и миллионное богатство; при отказе — опала и путешествие в пределы восточной Сибири ловить соболей.

...Государь ожидал негоциатора с ультиматумом — да или нет... Ну, если негоциатор (посланный с поручением)т.е.  привезет не "да", а "нет"! Тогда докладывать дела Павлу Петровичу — влюбленному страстно и прогневанному отказом, было идти по ножевому лезвию. Все знали, что с разгневанным Павлом Петровичем встречаться было страшно. Минут через десять скачет карета во всю конскую прыть... вышел из кареты Иван Павлович Кутайсов, вбежал на лестницу... “Все уладил, наша взяла”...»(Записки Александра Михайловича Тургенева. 1772-1863)
  *      *       *

ЛЮБОВНОЕ  НЕТЕРПЕНИЕ. В ожидании (приезда Лопухиной) Императора были все признаки страсти влюбленного двадцатилетнего юноши. Он сделал Великого Князя Александра поверенным своих чувств, только и говорил ему, что про Лопухину, описывая все, что в нем происходило: мечты, воображения, надежды, проекты и волнения.
— Вообразите, до чего доходит моя страсть; — сказал он однажды своему сыну, — я не могу смотреть на маленького горбуна Лопухина, не испытывая сердцебиения, потому что он носит ту же фамилию, что и она.
Лопухин, о котором идет речь, был одним из придворных; он был горбат, малоинтересен и приходился дальним родственником м-ль Лопухиной. (В.Н. Головина)
   *       *         *

Анну Лопухину императору представил-подставил именно Кутайсов, но более чем Нелидова простенькой фаворитки желали многие интриганы. Императора уверили в пылкой к нему любви девушки: "О н а, Ваше Величество, из-за вас г о л о в у   п о т е р я л а!" Что должен был сделать рыцарь в ответ? Тоже потерять голову, конечно! Будто бы после на всё согласия отца и мачехи девушку пришлось уговаривать: будто бы согласилась она, скорее, из жалости к незавидной судьбе родственников в случае её отказа. Хочется верить.

 «Уваров и турок-камердинер Кутайсов расхвалили ее (Анну Лопухину) перед государем, Валуев, обер церемониймейстер, сажал ее постоянно напротив Его Величества (на московских балах) и все это делалось настолько открыто, что было скоро замечено всем Двором и стало беспокоить государыню и огорчать честных людей, так как все знающие порядок вещей в этом мире, поняли, что от этого могли бы произойти всевозможные неприятности, которые и без того грозили всем. Последствия показали, насколько их опасения были основательны».(Ф. Головкин)

Осведомлённая благожелателями о случившемся Императрица Мария Фёдоровна послала Анне Лопухиной письмо с советом не приезжать в Петербург. Анна была уже в выборе не властна, зато узнавший о письме жены её супруг-император был в ярости, что удвоило милости к приглашённым: Лопухин был назначен генерал-прокурором (хотя многие открыто смеялись над его недалёким умом, он оказался честнее прочих)и в 1799 г. возведен в княжеское достоинство. Сама Анна Петровна Лопухина 6 сентября 1798 г. пожалована в камер-фрейлины с портретом (в обход всех традиций), 14 декабря 1798 г. — в кавалерственные дамы большого креста державного ордена св. Иоанна Иерусалимского и 22 февраля 1799 г. — в кавалерственные дамы ордена св. Екатерины меньшого креста. "Н а г р а д ы  сыплются градом" - острили современники.

  С ПОЯВЛЕНИЕМ  АННЫ ЛОПУХИНОЙ «Вс ё  п р и  д в о р е  изменило свой облик. Семья императора превратилась лишь в декорацию театра, предназначенного для торжества фаворитки. Министры стали обращать на нее свои взоры, блуждавшие до тех пор, как и  мысли государя... Все изменилось при Дворе и царедворцы оказались бы совершенно сбитыми с толку, если бы они, с удивительною ловкостью, не нашли замену недостающей им в первый момент проницательности. Они привыкли к фаворитам и, чтобы иметь у них успех, им приходилось только изощряться в низости, но "фаворитка" для них была совсем новым божеством. К его культу следовало примешивать немного обходительности и волокитства и они сразу в этом успели... Но столько любви, примешанной к делам, не смягчало расположения духа того, кто придавал всему свой авторитет. Администрация и политика сильно испытывала это на себе, ибо какой-нибудь каприз или любовная досада отзывались до противоположного конца Европы и потрясали всю эту огромную империю». (Ф. Головкин)

   *       *        *
 
 МИСТИЧЕСКОЕ  ИМЯ "АННА" : «И м я  "Анна" (на греч-м - Благодать) в котором открыли мистический смысл Божественной милости, стало девизом Государя. Он поместил его на знамена своего первого гвардейского полка(и один из новых фрегатов назвал "Благодать" - Ред.). Малиновый цвет, любимый Лопухиной, стал излюбленным цветом Государя, а следовательно, и двора... Государь подарил Лопухиной прекрасный дом на Дворцовой набережной (№10). Он ездил к ней ежедневно, два раза, в карете, украшенной только Мальтийским крестом и запряженной парой лошадей, в сопровождении лакея, одетого в малиновую ливрею.  Он считался в этом экипаже инкогнито, но в действительности всем было известно, что это едет Государь...

 ...Население (Петербурга - знатное население)было шокировано тем, что Император более горд титулом гроссмейстера Мальтийского ордена, чем саном русского Государя. Присоединение Мальтийского креста к государственному гербу вызывало всеобщие насмешки, как и театральные сцены церемоний этого ордена. Нравственный беспорядок заменил при дворе место строгости, которой требовал Государь. Но, несмотря на это, прежняя требовательность относительно всего, что касалось службы, была доведена до высшей степени, и не трудно было предвидеть последствия подобного порядка вещей».

ВНЕШНОСТЬ НОВОЙ ФАВОРИТКИ: «У  Л о п у х и л о й  была красивая головка, но незначительная фигура... с вдавленной грудью и без всякой фации в манерах. - фрейлина В.Н. Головина немного преувеличивает недостатки фигуры. - У нее были красивые глаза, черные брови и такие же волосы. Ее наибольшей прелестью были прекрасные зубы и приятный рот. У нее был маленький вздернутый нос, но он не придавал пикантности ее лицу с добрым и ласковым выражением.

Она действительно была добра и не способна пожелать или сделать кому-нибудь злое, но она была не очень умна...» И правда, лицо Лопухиной не назовёшь особенно красивым. Должно быть, портретами непередаваемое обаяние было? Или императору просто нужен был новый объект поклонения?.. Революционно нарушавшая императором же установленный строгий этикет двора страсть к Лопухиной анекдотично разгоралась на фоне нервного союза России с Австрией против революционной Франции».(Ф. Головкин)
 *       *        *

«С о  в р е м е н и  коронования, император стал обращать внимание на старшую из дочерей московского сенатора Лопухина. Благодаря разным обстоятельствам, ему пришлось с ней встретиться вторично. Он полагал, что для того, чтобы походить на Франциска I, Генриха IV или Людовика XIV, надо было иметь официальную фаворитку, или, точнее выражая его мнение на этот счет, иметь "д а м у   с в о и х   м ы с л е й"», и Анна Лопухина, хотя она не была ни хороша собой, ни особенно любезна, соединяла, в его глазах, все, что можно было требовать для столь блестящего положения...

Те лица, в интересах которых было развратить своего государя, для того, чтобы удалить его от дел, или чтобы вызвать в свою пользу такие случаи, когда любовь становится казначеем... не переставали интриговать до тех пор, пока им, наконец, не удался их позорный проект, которому молчание старых слуг и многочисленные промахи в поведении императрицы обеспечили полный успех.

Подменившие Нелидову  Лопухиной интриганы несколько ошиблись в расчётах, а императору, в общем, везло на характер своих прекрасных дам. Сторонившаяся интриг, либо скромная, либо, и правда, не слишком умная Анна Петровна в политику не вмешивалась: «У  н е ё  не  б ы л о достаточно средств, чтобы распространить его на дела, хотя не было недостатка ни в подлости людской, ни в любви Императора, чтобы она могла во все вмешиваться. Часто она получала от Государя прощение невинных, с которыми он жестоко поступил в момент дурного настроения. Она плакала тогда или капризничала и получала таким образом, что она желала. Государыня, из угождения супругу, обходилась с ней очень хорошо...» (В.Н. Головина).

АННА любила танцевать, - император стал чаще давать балы. Анна любила танцевать запрещённый вальс, - он был вновь разрешён; и в присутствии Анны по мелочам смягчались этикетные строгости: Анне не нравился придворный костюм (род дамского платья-мундира), и появился приказ, чтобы дамы в выборе костюмов руководились только своим вкусом. Этому-то приказу вся молодежь (не исключая и Великих Княгинь) подчинилась с большим удовольствием.  «Н о  с т о л ь к о  любви, примешанной к делам, не смягчало расположения духа того, кто придавал всему свой авторитет. Администрация и политика сильно испытывала это на себе, ибо какой-нибудь каприз или любовная досада отзывались до противоположного конца Европы и потрясали всю эту огромную империю...» (Ф. Головкин)
    *         *         *

РЫЦАРСКАЯ ЛЮБОВЬ. Павел I обожал свою избранницу настолько рыцарской любовью, что взялся устроить её брак с любимым человеком: «В Петергофе произошло любопытное событие. Государь, находясь у м-ль Лопухиной, получил известие о победе Суворова (в 1799 г. объединённая русско-австрийская армия северную Италию освобождала от войск Французской Директории), причем последний прибавлял, что пришлет в скором времени князя Гагарина, полковника... со знаменами, взятыми у врага...

 Это известие вызвало у Лопухиной смущение, которое она напрасно пыталась скрыть от Государя. Не будучи в силах противиться его настояниям... она бросилась к его ногам и призналась ему, что она была знакома с князем Гагариным в Москве, что он был влюблен в нее и был одним из всех мужчин... сумевшим возбудить в ней участие, что она не могла остаться равнодушной при известии о его приезде и что она полагается на великодушие Государя как за себя, так и за него.
 
Государь с волнением выслушал это признание и мгновенно решил устроить брак Лопухиной с князем Гагариным, который и приехал через несколько дней. Он был очень хорошо принят Государем, назначен в Первый гвардейский полк, а вскоре был объявлен брак его с Лопухиной и назначение его флигель-адъютантом Государя»; «Г о с у д а р ь, желая показать, что его любовь к Лопухиной не переходила границ чистого чувства, продолжал ухаживать за нею, хотя она и считалась невестой князя Гагарина, которого он осыпал своими милостями...»
 *      *      *

РЫЦАРСКАЯ ЛЮБОВЬ В СТИЛЕ ДВОРЦОВОГО АНЕКДОТА. Та же история в царствование Николая Павловича рассказывалась в гостиных так: «Во время Суворовского похода в Италию государь, в присутствии фрейлины княжны Лопухиной, читает вслух реляцию, только что полученную с театра войны. В сей реляции упоминалось, между прочим, что князь Гагарин (Павел Гаврилович) ранен; при этих словах император замечает, что княжна Лопухина побледнела и совершенно изменилась в лице. Он на это не сказал ни слова, но в тот же день посылает Суворову повеление, чтобы князь Гагарин был немедленно отправлен курьером в Петербург. Курьер приезжает. Государь принимает его в кабинете своем, приказывает ему освободиться от шляпы, сажает и расспрашивает его о военных действиях.

По окончании аудиенции Гагарин идет за шляпой своей и на прежнем месте находит генерал-адъютантскую шляпу. Разумеется, он не берет ее и продолжает искать своей.
- Что вы, сударь, там ищете? - спрашивает государь.
- Шляпы моей.
- Да вот ваша шляпа, - говорит он, указывая на ту, которой, по приказанию государя, была заменена прежняя.
Таким замысловатым образом князь Гагарин узнал, что он пожалован в генерал-адъютанты. Вскоре затем была помолвка княжны и князя, а потом и свадьба их». (П.А. Вяземский. Старая записная книжка. Ч. 1)
  *       *        *

ЗАПРЕТ СМОТРЕТЬ В ОКНА. В Петергофе Павел запретил посторонним «гулять по Верхнему саду. Только через один проход нельзя было запретить проходить, потому что не было другой дороги, чтобы носить кушанья из кухни во дворец. Но так как именно эта дорога шла под окнами княгини Гагариной, жившей в нижнем этаже и находившейся в нежной связи с Павлом, то он приказал, чтобы люди, носившие кушанья, проходя мимо её окон, поворачивали голову в другую сторону. Это, без сомнения, показалось забавным; но стоило ли обвинять его в столь простительной слабости?

Говорят, будто один офицер случайно посмотрел в эти окна и тем взбесил императора. На разводе Павел всячески старался придраться к нему, но был еще более раздражен тем, что этот офицер не подал повода ни к какому замечанию. Тем не менее, когда вслед за сим офицер подошел, по уставу, с эспантоном в руке, к императору для получения пароля, Павел будто бы закричал на него: "Как? ты еще смеешь дразнить меня?" тотчас разжаловал его в солдаты и приказал, чтоб о нем не было ни слуху, ни духу». (Записки Августа Коцебу)
 *       *        *

ЕЩЁ РАЗ ГЛАЗАМИ ГВАРДЕЙСКОГО ОФИЦЕРА о связи императора с Лопухиной: «О д н а ж д ы, на одном из балов, данных в Москве, по случаю его приезда в 1798 году, император был совершенно очарован огненными черными глазами девицы Анны Лопухиной. Кутайсов, которому Павел сообщил о произведенном на него впечатлении, немедленно же рассказал об этом отцу девицы, с которым и был заключен договор, имевший целью пленить сердце его величества.
 
   "La troupe dore" (позолоченная группа), - как император называл нас, офицеров конной гвардии, в виду нашей элегантности и цвета наших мундиров, ярко-красных "tirant sur l'orange" (щёголи в оранжевом), в качестве постоянных кавалеров павловских увеселений, вскоре узнали об этой любовной интриге, о которой мы стали болтать довольно свободно. Это скоро дошло до сведения государя, вследствие чего полк наш некоторое время был в немилости. Впрочем, она была непродолжительна, так как девица Лопухина сама к нам очень благоволила и при том же две её сестры вскоре вышли замуж за офицеров нашего полка: одна за Демидова, другая за графа Кутайсова, сына шталмейстера.

 Анна Петровна Лопухина вскоре была пожалована фрейлиною и приглашена жить в Павловск. Для неё было устроено особое помещение, нечто вроде дачи, в которую Павел мог легко пройти из "Розового Павильона", не будучи никем замеченным. Он являлся туда каждый вечер, как он вначале сам воображал, с чисто платоническими чувствами восхищения; но брадобрей и Лопухин-отец лучше знали человеческую натуру... Им постепенно удалось разжечь чувства Павла к девушке путем упорного её сопротивления желаниям его величества, что, впрочем, она и делала вполне искренно, так как, будучи еще в Москве, она испытывала довольно серьезную привязанность к одному князю Гагарину, служившему майором в армии и находившемуся теперь в Италии, в войсках Суворова.

Однажды, в один из вечеров, когда Павел оказался более предприимчивым, чем обыкновенно, Лопухина неожиданно разрыдалась, прося оставить ее и призналась государю в своей любви к Гагарину. Император был поражен, но его рыцарский характер и врожденное благородство тотчас проявили себя: он немедленно же решил отказаться от любви к девушке, сохранив за собою только чувства дружбы, и тут же захотел выдать ее замуж за человека, к которому она питала такую горячую любовь. Суворову немедленно посланы были приказания вернуть в Россию князя Гагарина.

В это самое время последний только что отличился в каком-то сражении, и его поэтому отправили в Петербург с известием об одержанной победе. Я находился во дворце, когда князь Гагарин прибыл ко двору, и вынес о нем впечатление, как об очень красивом, хотя и невысокого роста человеке. Император тотчас же наградил его орденом, сам привел к его возлюбленной и в течение всего этого дня был искренно доволен и преисполнен гордости от сознания своего, действительно, геройского самопожертвования.

   И вечером на "маленьком дворцовом балу" он имел положительно счастливый и довольный вид, с восторгом говорил о своем красивом и счастливом сопернике и представил его многим из нас с видом искреннего добродушия. С своей стороны, я лично ни на минуту не сомневался в. искренности Павла, благородная душа которого одержала победу над сердечным влечением. Не будь Кутайсова и Лопухина-отца, которые из личных выгод потакали дурным страстям императора и привлекли в эту интригу даже самого Гагарина... - нет никакого сомнения, что княгиня Анна Гагарина, рожденная Лопухина, никогда не была бы  matresse en titre (любовницей) императора Павла, в момент убийства этого злополучного государя.

_______
ЛЮБОВЬ  И  ПОЛИТИКА. О д н о в р е м е н н о  с этими любовными интригами совершались крупные политические события: союз между Россией и Англией и всем континентом против революционной Франции был заключен. Суворов, вызванный из ссылки, назначен был генералиссимусом союзной русско-австрийской армии, действовавшей в Италии в феврале 1799... Наконец, и едва ли не важнейшим событием было избрание императора гроссмейстером мальтийского ордена, вследствие чего остров Мальта был взят под его покровительство.

Павел был в восторге от этого титула, и это обстоятельство, в связи с романтической любовью, овладевшей его чувствительным сердцем, привело его в совершенный экстаз. Щедрости его не было пределов: он велел купить три дома на набережной Невы и соединить их в один дворец, который подарил князю Гагарину, снисходительному супругу черноокой Дульцинеи... Кутайсов, исполнявший свою роль Фигаро при гроссмейстере мальтийского ордена, продолжал служить для любовных поручений, вследствие чего он из брадобреев был пожалован в графы и сделан шталмейстром ордена. Он купил себе дом по соседству с дворцом княгини Гагариной и поселил в нем свою любовницу, французскую актрису Шевалье. Я не раз видел, как государь сам привозил его туда и затем заезжал за ним, возвращаясь от своей любовницы...»
 *       *       *

АННА  ЛОПУХИНА-ГАГАРИНА удержала чувства государя вплоть до его насильственной кончины. После чего жизнь бывшей фаворитки сложилась не слишком счастливо: как выяснилось, князь Гагарин женился на ней ради выгоды и карьеры. Современники укоряли Гагарина  в плохом обращении с женой после смерти Павла. Впрочем, имея пылкие романы на стороне, Гагарин в этом отношении не мешал и жене. В 1805 г. Анна после рождения дочери от князя Четвертинского умерла: от чахотки или от горя - бог весть.

В последний год царствования Павла ходили также слухи про уже отнюдь не платоническую связь Павла I с певицей в Петербурге французского театра мадам Луизой Шевалье (по принятому псевдониму её мужа Шевалье-Пейкам), — которая сначала была любовницей обер-шталмейстера Ивана Кутайсова. Будто бы Шевалье могла бы занять во дворце место Лопухиной... И  будто бы она была шпионкой Наполеона Бонопарта...

В Петербурге мадам Шевалье не любили за жадность и высокомерие; через своего покровителя Кутайсова она торговала чинами, - это всем было известно. После смерти Павла и при Александре отставке Кутайсова лишившаяся покровителей Шевалье предпочла уехать на родину, где более не выходила на сцену: привезённые из России средства ей это позволяли.
  ___________________________________________
                ____________________________________________
                _____________________________________

КНЯГИНЯ  ДАШКОВА. К занимавшимся политикой дамам император Павел I относился как к мужчинам. Так соратница Екатерины II княгиня Екатерина Дашкова в 1796 г. сначала была выслана из Москвы: «О б ъ я в и  княгине Дашковой, чтоы она, помянув событие 1762 года, из Москвы выехала и впредь в неё не въезжала...»

Потом Дашкова получила распоряжение отправиться в свое имение Троицкое, Калужской губернии, и «р а з о б р а т ь с я  там в своих воспоминаниях 1762 года» (время захвата Екатериной власти). Не успела она туда приехать, как новый указ отослал ее по морозу, в простой кибитке, в Коротово, имение ее сына в северной части Новгородской губернии, где не было даже господского дома.

Родственник Дашковой подполковник Лаптев осмелился самовольно продлить срок своего отпуска, чтобы проводить несчастную княгиню до места ее ссылки. Неожиданно Павел выразил ему одобрение:
– Вот, по крайней мере, один настоящий мужчина!

Так как полк этого офицера был упразднен, он дал ему другой и в скором времени пожаловал ему Мальтийский командорский крест. Тогда некоторые другие родственники тоже осмелились навестить  сосланную. Павел не рассердился и на это.
– Для тех, кто способен питать чувства дружбы и благодарности к этой женщине, это самый подходящий момент их выразить, сказал он.

 Вынужденная поселиться в крестьянской избе княгиня имела своим единственным развлечением мрачный вид многочисленных конвойных, сопровождавших других сосланных в Сибирь. Вспоминала ли Дашкова участь в прошлом подобно ей сосланного в Сибирь и жившего в простой избе Меньшикова?.. Разобралась ли княгиня в своих воспоминаниях?.. (Было в чём разбираться) Судьба княгини оказалась добрее судьбы Меньшикова: благодаря заступникам (за неё заступилась Екатерина Нелидова) с марта следующего года бывшая подруга Екатерины II получила разрешение вернуться в Троицкое. После смерти Павла I в 1801-м княгиня Дашкова доживала свой век в Москве.
        ______________________________________________


ВЫМЫТЬ  ЕЙ ГОЛОВУ!  «З а  н е к о т о р у ю  неосторожность в словах княгини Голицыной (Александра Петровна Голицына: 1774-1842; фрейлина) которая имела эпитет lа bеllе dе nuit (прекрасная ночь), приказал император графу Палену "порядочно в ы м ы т ь  ей г о л о в у (по другой версии - "намылить голову"). Пален приехал к княгине, потребовал умывальник, мыло, воды, полотенце. Когда ему все это принесли, он подошел к княгине, снял с неё почтительно чепчик и хотел начать свою операцию. Княгиня вскрикнула:
- Что вы, граф, делаете?
— Исполняю, - отвечал граф, - волю его императорского величества, который мне приказал вымыть вам голову.
Намочив ей порядочно голову, он поклонился и уехал доложить императору, что исполнил повеление его».(Из Записок Якова Ивановича де-Санглена. 1776-1831 гг.)
 
Сей анекдот свидетельствует, что находчивый придворный может с помощью богатой двусмысленности русского языка и всё обратить в шутку. К сожалению, пристрастием императора Павла Петровича к хлёсткому словцу хитрый и лукавый Пален нередко пользовался в своих собственных целях. Вот и в этом случае: "в ы м ы т ь  голову" значит - устроить выговор. Возможно, известная красавица предпочла бы выслушивание слов вместо порчи причёски? И не было ли реальное мытьё головы для знатной дамы оскорбительнее?! Так "невинными" хитростями граф Пален настраивал общество против императора Павла.
              ________________________________________


ДАМЫ  И  ГРЯЗЬ. «С т е с н и т е л ь н ы м   было для столичных жителей повеление выходить из экипажей при встрече с императором. За исполнением этого повеления наблюдали с высочайшею строгостью, и, несмотря на глубокую грязь, разряженные дамы должны были выходить из своих карет, как только издали замечали императора. Я, однако, сам видел, как он однажды быстро подскакал к г-же Нарышкиной(Вероятно, жена обер-гофмаршала Maрия Алексеевна Нарышкина), готовившейся исполнить это повеление, и заставил ее остаться в карете; зато сотни других дам, когда они или их кучера не были достаточно проворны, подвергались сильным неприятностям. Так, например, г-жа Демут, жена известного содержателя гостиницы, должна была из-за этого отправиться на несколько дней в смирительный дом, и самые значительные люди, из опасения подобных обид, трепетали, когда их жены, выехавшие со двора, не возвращались к назначенному времени. Но и тут бывали иногда забавные случаи.

О д н а ж д ы  навстречу императору ехала в санях какая-то французская модистка. Едва заметив издали государя, она закричала своему извозчику, чтобы он остановился; но так как она дурно говорила по-русски, вероятно, он ее не понял и догадался, чего она хотела, только тогда, когда уже совершенно близко подъехал к императору. Оглохши от страха, он (кучер) со всей мочи принялся погонять своих лошадей, чтобы поскорее проехать мимо, в то время, как модистка обоими кулаками барабанила по его спине и кричала изо всех сил: "Sire, ce n'est pas ma faute, ce n'est pas ma faute!" (С и р! это не моя вина!  э т о - н е  м о я   вина!") Таким образом сани промчались мимо государя, который при виде этой сцены не мог не разразиться громким смехом». (Записки Августа Коцебу)
*             *               *

НЕ  В  ГРЯЗЬ, А В КОЛЯСКУ! Один из приказов Павла повелевал, чтобы все встречающие императора на улицах, выходили бы из экипажа и отдавали царю почесть поклоном. Исключения не было даже для дам. Однажды, когда император совершал свою обыкновенную прогулку верхом в ненастный день, ему навстречу выскочила коляска с очень нарядной дамой. Кучер удержал лошадей, коляска остановилась, и дама поспешно вылезла из экипажа. Павел, пожалев ее костюм, крикнул:
– Садитесь!

Дама так перепугалась этого возгласа, что со всего размаха села на землю в грязь. Император быстро соскочил с лошади, подбежал к ней, помог подняться, усадил в коляску, сказав:
– Я вам велел сесть не в грязь, а в коляску.

Говорят, что это обстоятельство послужило поводом для примечаний к приказу, освобождавших женщин от такого оказывания почтения Его величеству.

      ______________________________________________
                ________________________________________________


ЛЮБЕЗНОСТЬ  ПО  НАСТРОЕНИЮ. 1. УРОДЛИВАЯ ГРАФИНЯ. «Л ю б е з н о с т ь   императора  Павла I по отношению к дамам в значительной степени определялась его настроением. В недобрый час попасться ему на глаза было несчастьем. Говорили, что одна польская графиня имела неосторожность встретиться с ним на улице в такой момент. Она приветствовала императора самым почтительным из предписанных реверансом, но это не помогло. На беду графиня была дурна собой. Павел вспылил и приказал убрать "э т о  у р о д с т в о". В тот же день злополучная графиня была выслана из Петербурга».

ВЫШЕПРИВЕДЁННАЯ история - изящный анекдот. Настоящая история такова: «О д н а ж д ы  император Павел ехал по Петербургу, за его экипажем следовал верхом Н.О. Кутлубицкий; он издали приметил карету, ехавшую на встречу государю. И так как в то время все экипажи, встречающееся с ним, должны были останавливаться: мужчины выходили из них, а дамы делали реверанс на ступеньках кареты, почему все почти экипажи избегали встречи с государем, завидевши его, сворачивали в другия улицы, то Николаю Осиповичу пришло на мысль, что это какая-нибудь провинциальная.

К о г д а  карета поравнялась с государем, дверки отворились, и на ступеньках появилась дама, горбатая спереди и сзади. Государь хотел отвечать поклоном на её приветствие; но он вдруг отворотился и надулся. Кутлубицкий, заметив неудовольствие государя, поспешил догнать экипаж и узнал у лакея о имени и месте жительства барыни. Императору понравилась расторопность Кутлубицкаго. Он подозвал его рукой к себе и спросил:
- Ч т о  э т о  за  дама?
— Польская графиня такая-то.
— Зачем она сидела на ступеньках?
- Это так показалось Вашему величеству, потому что она горбата спереди и сзади.

По возвращении во дворец, государь приказал Кутлубицкому узнать, за чем приехала эта графиня в Петербург. Оказалось, что она имела значительный процесс в Сенате о поместье... из нескольких тысяч душ, продолжавшийся уже лет десять. Она уже несколько раз... приезжает в Петербург для окончания этого дела; но... оно все не оканчивается. Государь на другой день по утру послал Кутлубицкого к генерал-прокурору князю Куракину сказать, чтобы он не выпускал сенаторов из присутствия, пока они не кончат того процесса, и чтобы он сам привез к государю решение по оному...

Р а з у м е е т с я, дело было кончено в тот же день и в пользу графини. Когда князь Куракин привез к государю сенаторское решение, то он приказал тот-час снять с него копию и... отвезти таковую к графине, при чем отойдя и подозвав Кутлубицкаго к окну, сказал ему тихонько:
- Николка, постарайся, чтобы завтра уехала из Петербурга эта графиня.

 Николай Осипович тот час же отправился к ней и застал у неё почти всех сенаторов-поляков, которые, узнав, что государь принимает в её деле участие, нашли приличным посетить ее. Когда Кутлубицкий подал ей от имени государя решение, и она прочла его, то она перекрестилась и от радости не могла устоять на ногах. Пришедши в себя, она сказала:
- Позвольте, генерал, выпить шампанскаго за ваше здоровье?
— Хорошо, матушка, отвечал Кутлубицкий, сперва выпьем за здоровье государя, а потом и за меня грешного.

 После шампанскаго, он сказал графине, отозвавши ее в сторону, что государю угодно, чтобы она тот час же выехала из Петербурга. Она отвечала, что очень рада была тотчас это исполнить, но не может так скоро достать подорожную и лошадей. „О б  э т о м   не беспокойтесь, матушка", - отвечал Николай Осипович и, послав за частным приставом, приказал ему тотчас доставить подорожную и лошадей. Графиня между тем собралась, и он верхом проводил ее до заставы. Когда, возвратясь во дворец, доложил государю о том, что она выехала, и он проводил ее за заставу, то он был очень доволен и поцеловал точного исполнителя его приказаний в лоб...».

Горбатой графине «у р о д с т в о принесло такую же существенную пользу, какую часто приносит красота. Впрочем, и в этом случае действовало могущество красоты, из уважения к которой удалено было ей противуположное».(Рассказы генерала Кутлубицкаго о временах Павла I)
*         *          *

2. О КРАСОТЕ  И  САМОИРОНИИ. Самоиронии император Павел Петрович отнюдь не был лишен. Одной просительнице, столь же некрасивой, как и он сам, император будто бы любезно ответил: "Я ни в  чём не  м о г у  о т к а з а т ь  своему  п о р т р е т у!" Ведь известно, что при дворе Екатерине II её сына Павла называли "с а м ы м  некрасивым человеком империи".
 *       *        *               

3. УДАЧНАЯ ЛЕСТЬ. Ново возведённый Михайловский замок был неудобен для жизни. Вслух придворные восхищались, но негативные отзывы до императора всё-таки доходили. И вот однажды император при всех обнял и расцеловал какую-то знатную даму, которая, поднимаясь по чудовищно крутым ступеням Михайловского замка, решила польстить императору: «К а к а я  удобная л е с т н и ц а!» (Hаум Синдаловский. Санкт-Петербург. История в преданиях и легендах)
          

РОМАНТИЧЕСКАЯ  ИСТОРИЯ  О  ДАМЕ В ЧЁРНОМ  ПЛАТЬЕ  НА  БЕЛОМ  СНЕГУ. История эта - истинно романтическая. Как-то зимой прогуливаясь вблизи нового дворца вдоль Михайловского сада Павел I вдруг узрел идущую по садовой заснеженной дорожке молодую стройную даму. В чёрном платье дама казалась видением потустороннего мира: тёмные глаза на бледном лице ярко блестели. Снег хлопьями падал на тёмные локоны, частью уже запорошив их... Нельзя было придумать более эффектного убора.
- Как красиво! - умилился император...

Но что-то в живой картине беспокоило: что-то в прелестном видении было не так - неправильно... Мороз за минус пятнадцать, а дама в шелках с открытыми плечами!!! Девушка же, казалось, не замечала мороза и не слышала окликов. Глаза её тоже будто не видели ничего: слишком блестящий томный взгляд был странен... Кто-то из придворных императора первым успел сорвать с себя и накинуть на плечи несчастной шубу. Отведённую в Михайловский замок с трудом наполовину привели в себя. Вот впоследствии дополненная розыском её история: от прислуги прижитую дочь дворянин * добивался удочерить и наконец её признали законной наследницей равно с сыном его от законной, давно почившей супруги. Отец хотел не просто завещать дочери денег, но желал сделать её дворянкой.

Благородный поступок этот дворянин* успел довершить перед самой своей смертью, так что бывший в отъезде сын его, 27-летний офицер гвардии сюрприз сей узнал из бумаг после похорон отца. Будучи нравом не в батюшку и привыкнув смотреть на девушку почти как на крепостную, офицер новоявленной сестре не обрадовался: следовало отдать ей в приданое половину имущества. Надо сказать, что картёжник-гвардеец свою половину наследства втайне от отца уже прокутил. Новый барин, что называется, - рвал и метал.

 Совсем плохо пришлось бы 17 -летней Екатерине, как бы престарелая двоюродная тётка его матери не взяла сторону нежданной наследницы: тётка принимала участие в её воспитании, а воспитывали её как природную дворянку. Пригрозив гневливцу открыть все его неблаговидные проделки, тётка всё-таки Екатерину взять к себе не могла: не ведающий о проказах сына отец назначил его опекуном сестры. К тому-же и семью не хотелось позорить судом. Тётка думала проволочить дело до исполнения Екатериной 21 года: тогда братняя опека потеряет силу, и тётка выдаст племянницу замуж, что оставило бы с носом братца.

Так протёк год: как жилось Екатерине, - нечего спрашивать. Состоятельна тётка вывозила племянницу в свет: осаждаемый кредиторами брат только скрипел зубами на даренные благодетельницей платья. Вернувшись от тётки бедная Екатерина в страхе дрожала в своей комнате, прислушиваясь к шуму попойки на первом этаже. Брат то и дело требовал от сестры не глядя подписать какие-то бумаги, но у наученной тёткой Екатерина пока ещё хватало духу отказываться.

Н а к о н е ц,  брат после очередного с картами и вином сборища решился на крайнее средство: чтобы распоряжаться состоянием сестры, насильно выдать её замуж за такого же как он товарища.  Тут трудность: силком в церковь привести можно, да вдруг как девушка в церкви объявит насилие?! Надо было заставить её молчать. Как же заставить? Ни безумных, ни в обмороке не венчают. Если предполагаемый жених обесчестит невесту, неволею придётся ей согласиться на венчание. Подслушав, Екатерина по чёрной лестнице успела выскочить на улицу.

Дом стоял недалеко от нового замка, так несчастная очутилась в Михайловском саду.  Но как очутилась, и долго ли гуляла, - она не помнила. Впавши в шок, в саду мороза она не чувствовала. Однако в замке вечеру у девушки открылась жестокая горячка, перекинувшаяся на лёгкие. История жизни больной дознавалась от слуг и тётки, когда больная лежала уже в бреду. Врачи не имели надежды. Кто-то из слуг предложил привести молоденького из Дерпта лекаря, якобы очень успешного, а как были заняты дознанием и не надеялись  на благополучный исход, тому лекарю и позволили лечить. Он и вылечил. Когда Екатерина очнулась, распутный брат её, разжалованный и сопровождаемый солдатом ехал уже в Сибирь: и это по характеру императора было ещё мягкое наказание.

Император Павел Петрович восстановленной справедливостью был премного доволен. Заметив в лечении красивой девушки необыкновенный пыл молодого лекаря, Павел пожаловал ему дворянство, чин и некоторый ежегодный пенсион:
- Т е п е р ь  ты можешь жениться на дворянке! К имени же Вильгельм повелеваю тебе прибавить - "Пётр". А я буду посажёным отцом!

На этот раз спасённая девица Екатерина против свадьбы отнюдь не возражала. При венчании в замковой часовне часовне, и император Павел I сам держал венец. Потому как встречу около архангелом Михаилом веленого быть возведённым Михайловского замка император считал знамением. Молодожёнам на зуб их будущему первенцу император заранее подарил серебряную ложечку с гравировкой имени "Павел..." - "Число уж сами проставите! Да на крестины меня не забудьте пригласить!" 

Благополучным разрешением этого дела был император так доволен, что три дня после не на кого не гневался и был необыкновенно милостив: сажал молодых с собою за стол обедать и много шутил. Заметив это в угоду собирались уже оставить лекаря Петра-Вильгельма при дворе.
- Нет, - сказал император, - у жены его слабое здоровье. Пусть они своим домом спокойно живут.

На этом история почти и закончена. Павел Петрович после того недолго царствовал: не пришлось ему быть на крестинах своего тёзки. 23 марта 1801-го года убиенного императора погребли в Петропавловской крепости. И многие годы дама всегда в чёрном платье, но не вдова летом и зимой приносила к гробу цветы. Сначала одна, потом с мальчиком - сыном Павлом. Потом с юношей-офицером. Так вот одни помнят Павла - деспота. Другие - Павла милостивого. Абсолютные деспоты вообще очень редко встречаются.
   ______________ 
История эта сообщена Антониной Васильевной Васильевой, в девичестве - Филимоновой (1901-1889), а та слышала её от своей бабушки, горничной в доме якобы потомков обвенчанных Павлом I Екатерины и Петра-Вильгельма. Причина милости императора в этот раз, в общем ясна. Но есть здесь и мистический момент: император по любви венчает с именем своей матери девицу Екатерину с названным именем его погибшего отца Петра женихом. Будущего их сына велит назвать своим именем - Павел. Детство самого императора нельзя назвать счастливым. Так не хотел ли он символически печальное прошлое символически повторить более счастливым?
__________________________________________________________
                              ___________________________
         
      П*О*Л*И*Т*И*К*А  В   Л*И*Ц*А*Х   С   Ю*М*О*Р*О*М  НА  ФОНЕ  ИСТОРИИ

ПЯТЬ  ВАРИАНТОВ ИСТОРИИ  ПРО АДМИРАЛА ЧИЧАГОВА. Следующие истории служат доказательством как от отношения рассказчика  меняется суть события.

ИСТОРИЯ 1. В 1799 ГОДУ «Д о с т о п р и м е ч а т е л ь н о е  событие... обратило на себя особенное внимание лиц, следивших за развитием характера императора. Престарелый адмирал Чичагов (Вас. Яковл. 1726-1809) ...имел сына, контр-адмирала (Павел. Вас. Чичагов 1762-1849), человека с талантом и характером. Он почему-то не понравился гатчинцам, которые стали к нему придираться, так что ему не оставалось ничего другого, как испросить свою отставку под предлогом, что ему надо поехать в Англию, чтобы там жениться. Министр отказал ему в этом разрешении, но английский посланник сэр Чарльз Витворт заступился за него. Император прежде всего потребовал, чтобы он снова поступил на службу. Адмирал не отказывался, но поставил условием, чтобы с него не взыскивали за прошлое.

Этот вопрос обсуждался в большом кабинете государя. Полчаса спустя, слышно было, как гробовой голос императора все более возвышался; наконец дверь отворилась и адмирал вышел. Он казался спокойным, но сюртук, лента и даже галстук были с него сорваны. Не подлежало сомнению, что он был постыдно избит. В таком виде он, посреди аванзалы, ждал решения своей участи. Флигель-адъютант государя накинул ему на плечи казачью шинель и передал ему приказ отправиться прямо в крепость. Когда он, под сильным караулом, выходил из комнаты, он обернулся к обер-гофмаршалу Нарышкину и сказал с благородным жестом: "Александр Львович, будьте так любезны вынуть из кармана моего сюртука ассигнацию в пятьдесят рублей и мой бумажник; я не думаю, чтобы государь хотел меня лишить этих вещей и так как я не знаю, куда меня ведут, то я, может быть, буду в них нуждаться".

 Он храбро вытерпел в своей тюрьме несколько недель, несмотря на все старания смирить его, пока, наконец, не почувствовали некоторого стыда, главным образом перед английским королем, и не согласились на его условия. Тогда он, с своей стороны, согласился опять поступить на службу, а так чтобы там жениться, то ему, ради приличия, поручили командование над русской эскадрой, действовавшей тогда совместно с английским флотом. Это дело доставило Чичагову большую известность. В следующее царствование он был назначен морским министром и, как говорят, хорошо исполнял эту должность...» (графом Фёдор Головкин)
  *        *          *

ИСТОРИЯ 2. «Н у ж н о  б ы л о  послать флот к берегам Англии. Англия просила, чтобы управление флотом было поручено известному адмиралу Чичагову (Павел Васильевич Чичагов: 1767—1849). Был вызван Чичагов. Утром на вахтпараде государь принял его очень милостиво и ласково. Надлежало Чичагову явиться сегодня же во дворец к государю. За это время успели государю наговорить на Чичагова всякие гадости, а главное, что он намерен перейти на английскую службу. Император был гневен. Как только вошел Чичагов к государю, тот закричал на него:
– Вы не хотите мне служить, вы желаете служить иностранному принцу?.. Я знаю, что вы якобинец, но я разрушу ваши идеи! Уволить его в отставку и посадить под арест… Возьмите шпагу его… Снимите с него ордена!

Адмирал спокойно и с достоинством снял с себя регалии, передал адъютантам. Но Павел кипел и гнев его еще больше возрастал.
– Отослать его в деревню с запрещением носить военную форму... Нет, снять с него ее теперь же!..

Флигель-адъютанты бросились и мигом раздели Чичагова до белья. Опасаясь, что император, повышая наказания  crescendo, дойдет до Сибири, Чичагов хладнокровно обратился к флигель-адъютантам с заявлением – возвратить ему бумажник, оставшийся в мундире.
– Уведите его, – наконец закричал император. И его увели в белье через залы, наполненные царедворцами, которые еще за несколько минут перед тем поздравляли его с монаршей милостью... Наконец, на пути несчастного адмирала догнали с приказанием императора посадить его в Петропавловскую крепость. В крепости Чичагов заболел тифом и находился при смерти.

 Императору успели доложить, что адмирал смирился и раскаялся. Император простил невинного и приказал:
– Извольте навестить господина контр-адмирала Чичагова и объявить ему мою волю, чтобы он избрал любое: или служить так, как долг подданнический требует, без всяких буйственных сотребований, и идти на посылаемой к английским берегам эскадре, или остаться в равелине. - Чичагов выбрал первое.

– Позабудем все, что произошло, – заявил государь при новой встрече с Чичаговым, – не будем больше об этом думать. А все-таки я не понимаю, как вы могли так поступить, в особенности с этим, – указывая на георгиевский крест на мундире адмирала. – Знаете ли вы, на что похож ваш поступок? Это точно я бы напился пьян и стал бы танцевать в этом состоянии… Если вы якобинец, то представьте себе, что у меня красная шапка, что я главный начальник всех якобинцев, и слушайте меня…

– Я знаю, – отвечал адмирал с достоинством, – что вы носите корону, которую нельзя сравнить с красною шапкой и которой, по моим принципам, следует повиноваться.
– В таком случае я вам сейчас дам поручение, позабудем все, что произошло, и останемся друзьями.

Чичагов уехал к английским берегам. Был и еще раз Чичагов в опасности попасть в крепость и, как и первый раз, спас его Пален. Готовясь к войне с Англией, император собрал военный совет, куда был приглашен и Чичагов. Государь изложил совету свой план защиты Кронштадта. Граф Пален все время поддакивал... Между тем никто из присутствующих ничего не понимал из произносимого Павлом. Окончив, император спросил:
– Что же вы скажете на все это? Я вам позволяю, говорите откровенно.

Чичагов хотел было говорить. К счастью, император зачем-то вышел. Тогда Пален налетел на Чичагова:
– Ради Бога, мой милый адмирал, образумьтесь. Я чувствую ваши намерения, но здесь можно говорить только да и очень хорошо…

По возвращении императора Чичагов заявил, что он ничего не имеет против плана императора и думает, что если англичане войдут в залив, то никак уже не выйдут. После этого император заметил:
– Он исправился, тюрьма ему принесла пользу». (П.И. Ковалевский. Император Павел I)

Знаменитый русский психиатр и публицист Ковалевский приводит о Чичагове уже хорошо обработанный литературный рассказ явно анти павловского и за Палена настроя. Этого рассказа литературная гладкость - обработанность и вызывает определённые сомнения в деталях, но в целом История-2 более скупой информации Головкина не противоречит.
  *       *         *

ИСТОРИЯ 3. «В о т   е щ ё   а н е к д о т, свидетельствующий об удивительной горячности государя и всегдашней готовности исправлять им самим испорченное. Павел Васильевич Чичагов, по обширным своим математическим сведениям, твердости характера и возвышенности духа, заслужил уже в первых чинах общее уважение флотских офицеров, независимо от того, что отец его, Василий Яковлевич, в царствование Екатерины с отличием командовал флотом, был полным адмиралом и кавалером орденов св. Андрея Первозваннаго и  св. Георгия 1-й степени, что в то время ценилось очень высоко.

    При восшествии и императора (Павла)на престол, Павел Васильевич был уже несколько лет капитаном 1-го ранга; во флоте строго соблюдалось старшинство и никто, разве за самый отличный подвиг, не мог опередить другого. Император призвал Баратынского* и посадил Чичагову на голову. Может быть, Чичагов эту обиду и перенес бы, ибо один он был обижен; но когда отец его приехал из деревни в Петербург, чтобы лечиться от глазной боли, и император приказал его выслать за то, что он приехал без особого на то дозволения тогда Павел Васильевич подал в отставку  и, получив оную, отправился к отцу в Шкловское их имение,  пожалованное Екатериною.(Отец адмирала - Василий Яковлевич Чичагов, морской министр Российской империи с 1802 по 1809 годы был известный англофил, за что ему  и было предписано жить в имении) 

При императрице Екатерине, русский флот действовал на морях соединенно с английским; император увидел пользу этого учреждения для флота и адресовался к английскому двору: не пожелает-ли оный принять по прежнему нашу эскадру и присоединить ее к своему флоту. Англичане,  не отвергая сего предложения, желали прежде  узнать, кто будет командовать эскадрою. На ответ, что, как и прежде, она будет послана под начальством вице-адмирала Ханыкова, английский флот просил заменить его В. Чичаговым, офицером ему известным... Наш  двор отвечал, что Чичагов в отставке, и что сверх того, он по своему чину не может командовать эскадрою. Ответ был, что в Англии поручают эскадры не по чинам, а по достоинству, и что если нельзя прислать Чичагова, то больших успехов от присоединения русского флота ожидать нельзя.

Немедленно отправлен... фельдъегерь с приказанием Чичагову, поспешно приехать в Петербург для вступления в службу. Павел Васильевич дерзнул объяснить императору письменно, что он служить не может. Содержание этого письма, сколько помню, было следующее: „Р у с с к и  й дворянин служит единственно из чести, и служба его должна по справедливости обратить на себя внимание императора; что он никогда не уповает достигнуть  до заслуженной славы отца своего; но не взирая на все заслуги старца, он был выслан его величеством из Петербурга, где хотел по¬лучить облегчение от глазной болезни. Долговременная усердная служба отца не уважена. Из чего же служить русскому дворянину? А потому, не имея в виду ничего лестного в будущем, он вступить в службу не желает".

Тотчас отправлен был из Петербурга в Шклов другой фельдъегерь, с повелением привезти Чичагова в Петербург и представить его прямо государю. Забыл-ли император о дерзком письме Чичагова, или, желая скрыть гнев свой из уважения к отзыву Англии, только сперва принял он Чичагова милостиво, сообщил ему переписку с английским двором и предоставлял ему даже право носить английский мундир. „Я русский, отвечал Чичагов, и кроме русского мундира никакого не надену; а какие причины  не позволяют мне вступить в службу, имел я счастие представить вашему величеству в верноподданническом письме моем".

     При этом воспоминании государь вышел из себя, с поднятою рукою пошел он грозно на Чичагова, который, отступая, сказал: „погодите, государь. Не унижайте того, указывая на орден св. Георгия, что заслужено кровью", и сняв с себя ордена св. Георгия и Владимира и золотую шпагу за храбрость, прибавил: „Т е  п е р ь можете забавляться". — Это еще пуще взорвало государя. Он бросился на Чичагова, ругал, бил его немилосердно, оборвал мундир, камзол и, уставши, старался вытолкать его в двери. Но Чичагов держался за фалду императорскаго сюртука. Они оба вошли в комнату, где стояли А. А. Нарышкин, гр. Кушелев, Обольянинов и Кутайсов. „И з в и н и т е, сказал им Чичагов, он меня оборвал". Государь толкнул его еще раз и с гневом вскричал: „В   к р е п о с т ь  е г о!"

Чичагов, обратясь к государю, сказал:
- П р о ш у  книжник мой с деньгами поберечь, он остался в боковом кармане мундира.
 Нарышкин дал Чичагову свой плащ, его посадили в карету и отвезли в Алексеевский равелин. Император Павел был только горяч, но имея сердце добрейшее, не знал злости, коварства, и мщения. Первая минута его гнева была страшна; во вторую следовало раскаяние. Он стыдился, даже сердился на собственную запальчивость. Когда он успокоился, то приказал отвести Чичагову в крепости лучшую квартиру, доставлять ему все, что потребует, и позволить ему иметь при себе людей своих и вещи.

На другой день, отправил государь рескрипт к старику отцу его, адмиралу, жалуясь на упорство сына, и изъявляя желание, чтобы он приказал ему служить. Старик адмирал отсылает царский рескрипт сыну, подписав под оным: „Забудь, сын мой, обиды, нанесенный отцу твоему и если служба твоя нужна отечеству, то повинуйся воле царя".

Павел Васильевич, получив этот рескрипт с подписью отца, написал под нею карандашом: „с ы н повинуется о т ц у", и отправил рескрипт императору.
- Д о б р ы й  сын не может быть дурным подданным, - сказал государь графу Кутайсову", и Чичагов привезен был к императору прямо из крепости.

- З а б у д е м  старое, сказал Павел Чичагову; мы оба горячи, и оба исправимся. — Пав. Вас. Чичагов пожалован был в контр-адмиралы со старшинством, получил орден св. Анны 1-й степени и назначен в Англии командующим эскадрою».(Из Записок Якова Ивановича де-Санглена. 1776-1831 гг.)**
 ________

*Абрам Андреевич Баратынский(1767-1811) - генерал-лейтенант русской императорской армии, отец поэта - Евгения Баратынского.

**Де Санглен не был очевидцем события, зато имел доступ к различным источникам информации вплоть до секретных документов. Рассказ де Санглена - единственный содержит какое нельзя подслушать у замочной скважины - по совокупности обстоятельств с точки зрения мемуариста объяснение отказа Чичагова: унижение от гатчинцев и обида за отца. В Варианте-3 действия Павла I наиболее в подробностях неприглядны, но это же даёт возможность проявиться и хорошим человеческим качествам. Читатель волен из пяти историй для себя скомпоновать одну, а нам хочется верить истории уважавшего Павла I Сангелена..
   *        *         *

ИСТОРИИ  О  ЧИЧАГОВЕ  ВАРИАНТ №4. «Ф л о т а  к а п и т а н  Чичагов  также должен был отправиться под арест за резкий, почти дерзкий ответ императору. Однако, Чичагов воспротивился этому приказанию и не хотел идти под арест, ссылаясь на привилегии, связанные с георгиевским крестом, кавалером которого он состоял. Взбешенный этим сопротивлением, император велел сорвать с него георгиевский крест, что и было исполнено без всякого колебания дежурным генерал-адъютантом Уваровым. При таком оскорблении возмущенный Чичагов сбросил с себя мундир и в одном жилете отправился в форт. Впрочем, под арестом его продержали всего несколько дней и вскоре после этого он даже был произведен в контр-адмиралы и получил в командование эскадру.

   Этот Уваров был полковником одного из полков, квартировавших в Москве в то время, когда Павел впервые увидел (Анну) Лопухину, и увлекся ея блестящими черными глазами. Будучи любовником матери Лопухиной (на самом деле её мачехи), Уваров, естественно, принимал также участие во всех махинациях, имевших целью завлечь императора в любовные сети... и все время повышался в милостях наравне с Лопухиными.

Во время обеда, данного заговорщиками, именовавшими себя после убийства Павла "освободителями", Уваров припомнил Чичагову, что он сорвал с него георгиевский крест. Чичагов отвечал:
- Е с л и  вы будете служить нынешнему императору так же "верно", как его предшественнику, то заслужите себе достойную награду.
Уваров, в качестве доверенного генерал-адъютанта Павла, был дежурным в ночь с 11-го на 12-е марта и, как известно, был в то же время одним из главных деятелей заговора». (Записки Н.А. Саблукова)

*Граф  Федор Петр. Уваров (1773-1821) впоследствии ген.-от-кавал., член государ. совета; участник заговора с целью убийства императора Павла.
 *           *          *

ВАРИАНТ №5.  «С ы н   знаменитого адмирала Василия Яковлевича, победителя шведов при Ревеле и Выборге в 1790 году, Чичагов родился в 1762 году, воспитан был в Морском корпусе и находился при отце своем в походе против шведов. В мирное время он служил в английском флоте, долго жил в Англии, женился на дочери моряка Проба и освоился с языком, нравами и обычаями его отечества, сделался совершенным английским аристократом и при всем том пламенно любил Россию и служил ей усердно и бескорыстно. Характером он был тверд, смел, отважен, честен и правдолюбив, но притом своенравен, горд, имел честолюбие необузданное и высокое мнение о самом себе.

   Навлекши на себя чем-то немилость императора Павла, он был разжалован из контр-адмиралов в матросы и посажен в крепость, но, чувствуя себя чистым и правым, перенес эту невзгоду бесстрашно и хладнокровно. Павел приказал, в своем присутствии, сорвать с него мундир. Он повиновался беспрекословно, но, до снятия мундира, вынул из его кармана бумажник, сказав: "М у н д и р  ваш, а деньги мои".

   Александр назначил его товарищем морского министра, умного и почтенного Н.С. Мордвинова*, но Чичагов не мог переносить подчиненности. Пользуясь кротостью начальника, он прибрал всю власть в свои руки и вскоре потом сам назначен был министром. Чичагов ревностно занялся преобразованием морской части, старался прекратить злоупотребления, изгонял людей неспособных и вредных, отыскивал и возвышал достойных... Разумеется, что его понимали немногие. Большинство, т.е. невежды, завистники, лентяи и мошенники, поносили и клеветали его, утверждая, что он истребит флот, когда он, вместо шестидесяти неповоротливых и гнилых кораблей, предложил ограничиться двадцатью четырьмя исправными во всех отношениях. Он выдержал эту пытку не долее 1809 года, вышел в отставку и поехал путешествовать по Европе...» (Н. Греч - Воспоминания...)
 
    ____________
*Граф (1834) Николай Семёнович Мордвинов (1754—1845, Санкт-Петербург) — талантливый русский флотоводец и государственный деятель, один из организаторов Черноморского флота, председатель Черноморского адмиралтейского правления (1792—1799), первый в истории России морской министр (1802). При вступлении на престол Павла Мордвинову было пожаловано имение с 1000 душ крестьян, но В 1798 г. он был по доносу предан суду: после под наблюдением императора долгого разбирательства в сенате Мордвинова оправдывают (донос был ложный). Но вскоре на случается взрыв боеприпасов в порту, за что Мордвинов уволен в отставку.

Создаётся впечатление чьего-то стремления убрать Мордвинова: не сработал донос, так устроили взрыв. Большую часть павловского царствования Мордвинов оставался не у дел, лишь под конец был назначен членом Адмиралтейской коллегии и произведён в чин адмирала. Являемые выше в анекдотах - приукрашенные страдания Чичагова, безусловно, были на руку партии против Мордвинова. А сам Чичагов, как и большинство знати его времени, был резким и амбициозным человеком.
     __________________________________________________________


«ОФИЦЕРЫ КОННОЙ ГВАРДИИ обязаны были принимать участие в том, что происходило во дворце. Едва подписан был союзный трактат с Англией, я получил приказание отправиться в Петербург и изготовить себе мундир точь-в-точь подобный тому, который носила английская конная гвардия (Horse Guards) - красный с синими отворотами, вышитыми золотом. Это было нелегко, ибо, кроме соответствующая) сукна, нужно было знать покрой английских мундиров. Но счастье и тут мне благоприятствовало и вскоре я отыскал одного англичанина... Он сделал мне мундир менее чем в два дня, и я тотчас вернулся в Павловск в новом мундире, которым восхищались все...

 Два или три других офицера нашего полка едва успели сшить себе такие мундиры, как вышло новое приказание: конной гвардии иметь мундиры пурпуроваго цвета. Пурпур был цвет мальтийских гросмейстеров, почему конная гвардия и получила этот цвет. В течение четырехлетнего царствования Павла цвет и покрой наших мундиров был изменен не менее девяти раз.

   Да не думает, однако, читатель, что во все это время любовных переговоров, новых политических комбинаций, перемены форм, празднеств и увеселений, происходивших в Павловске, изменились или уничтожились те дисциплинарные строгости, которыя были заведены в Гатчине и в Петербурге. Напротив того, их было столько же, если не больше, тем более, что почти ежедневно делались смотры. Эти смотры делались не над корпусами, как во время маневров, а над небольшими частями, вследствие чего всякая малейшая ошибка делалась заметнее. Тут же, в Павловске, находилась так называемая цитадель или форт, по имени Бип, куда сажали, под арест провинившихся офицеров...» (Н. Саблуков)
 

ИТАЛЬЯНСКАЯ  АРИЯ  ПРОТИВ ВОЙНЫ С АНГЛИЕЙ. «И м п е р а т о р  Павел очень прогневался однажды на английское министерство. В первую минуту гнева посылает он за графом Растопчиным, который заведовал в то время внешними делами. Он приказывает ему изготовить немедленно манифест о войне с Англией. Растопчин, пораженный как громом такой неожиданностью, начинает... излагать перед ним всю несвоевременность подобной войны... и бедствия, которым может она подвергнуть Россию. Государь выслушивает возражения, но... им не уступает.

Растопчин умоляет императора по крайней мере несколько обождать, дать обстоятельствам... принять... более благоприятный оборот. Все попытки, все усилия министра напрасны: Павел... приказывает ему поднести на другой день утром манифест к подписанию.

С сокрушением... Растопчин... принимается за работу. Приехав, спрашивает он у приближенных, в каком духе государь. При дворе хотя тайны, по-видимому, и хранятся герметически закупоренными, но все же частичками они выдыхаются, разносятся по воздуху и след свой в нем оставляют. Все приближенные к государю лица, находившиеся в приемной перед кабинетом комнате, ожидали с взволнованным любопытством и трепетом исхода этого доклада. Он начался.

По прочтении некоторых бумаг государь спрашивает: "А  г д е  же манифест?" - "З д е с ь", - отвечает Растопчин (он уложил его на дно портфеля, чтобы дать себе время осмотреться и, как говорят, ощупать почву). Дошла очередь и до манифеста. Государь очень доволен редакцией. Растопчин пытается опять отклонить царскую волю... безуспешно, как и накануне. Император берет перо и готовится подписать манифест.

Тут блеснул луч надежды зоркому и хорошо изучившему государя глазу Растопчина. Обыкновенно Павел скоро и как-то порывисто подписывал имя свое. Тут он подписывает медленно, как бы рисует каждую букву. Затем говорит он Растопчину: "А т е б е  очень не нравится эта бумага?" - "Н е  у м е ю  и выразить, как не нравится". - "Ч т о  готов ты сделать, чтобы я ее уничтожил?" - "А все, что будет угодно вашему величеству. Например, пропеть арию из итальянской оперы". Тут он называет арию, особенно любимую государем, из оперы, имя которой не упомню.

"Н у  т а к  п о й!" - говорит Павел Петрович. И Растопчин затягивает арию с разными фиоритурами и коленцами. Император подтягивает ему. После пения он раздирает манифест и отдает лоскутки Растопчину. Можно представить себе изумление тех, которые в соседней комнате ожидали с тоскливым нетерпением, чем разразится этот доклад». (П.А. Вяземский. Старая записная книжка. Ч. 1)
       _________________________________________________
                ________________________________________


НАСЛЕДСТВО  ИМПЕРАТРИЦЫ  ИЛИ - ГРАФ  ЮЛИЙ ЛИТТА И МАЛЬТИЙСКИЙ ОРДЕН В РОССИИ. История эта началась ещё при Екатерине II: модно сказать, что связи с мальтийским орденом Павел I получил "по наследству". Так что не зная начала, трудно понять конец. После запрещения Мальтийского ордена Папой Римским  к нему негативно относящаяся Екатерина II пригласила омальтийцев в Россию (напоказ и в противоречие с Папой).
 
Граф Джулио Ренато Литта-Висконти-Арезе, в России - Юлий Помпеевич Литта (1763, Милан — 1839, Санкт-Петербург) - около 18 лет он сделан был командором и капитаном одной из галер Мальтийского ордена. Тогда орден и Россию сближала совместная борьба с турками.  Екатерина II просила Великого магистра Рогана* прислать ей «с в е д у щ е г о  в морском деле человека», Роган представил Литту - как снискавшего себе «с л а в у  и всеобщее уважение». Самого графа Литту в Россию влекли и романтические чувства: он был увлечён графиней Екатериной Васильевной Скавронской, вдовой российского посланника в Неаполитанском королевстве.

В января 1789 последовал указ о принятии «мальтийского кавалера и тамошнего флота капитан-командира Джулио Литты на русскую службу... с пожалованием капитаном генерал-майорского ранга», - авансом за будущие подвиги самый молодой генерал в русской истории. Екатерина желала укрепить союз с орденом. Магистр же послал человека, чей «б о г а т ы р с к и й  рост, мужественная осанка и привлекательная, многообещающая физиономия сразу склоняли всех в его пользу». Но «устроить туркам новую Чесму» деятельному Литте не пришлось: вместо войны с турками началась война со шведами. Первое морское сражение с участием Литты Россия выиграла, второе - проиграла. В 1772-м огорчённый Литта, испросив отставку, и вернулся в Италию.

В 1794 Юлий Литта вновь приехал в Санкт-Петербург как посланник Мальтийского ордена чтобы разрешить тянувшийся с XVII века спор: польским князем Острожским Мальтийскому ордену было подарено одно из приорств. С тех пор как Речь Посполитая исчезла с карты Европы (1795), судьба «острожского наследства» зависела от воли Екатерины, которая не торопилась с ответом вплоть до своей смерти. Её преемнику с детства нравился дух и антураж рыцарства: в детстве он "изволил представлять себя кавалером Мальтийским".

И Юлий Литта разыграл спектакль - сцену из романа. В ворота Гатчинского дворца въехали запыленные кареты (откуда бы пыль в петербургском ноябре?..): бедствующие рыцари святого Иоанна Иерусалимского просили гостеприимства... Литта продекламировал заготовленную речь: "С т р а н с т в у я по Аравийской пустыне и увидя замок, узнали, кто тут живет..." - конечно, в замке жил преданный идеалам рыцарства государь! "М ы   п р и з н а е м  тебя слугой бедных и больных, посвящающим этому делу свою жизнь..." - слова рыцарского посвящения вполне соответствовали устремлениям Павла Петровича.

В ИТОГЕ, Император русский Павел I:
- 1. вернул ордену доходы с Острожского приорства, даже увеличив и;
- 2. учредил Российского великое приорство из десяти командорств, которые "исключительно могли быть даруемы русским поданным";
- 3. уже после захвата Мальты французами и смерти магистра Рогана - в ноябре 1798,Павел I стал Магистром Мальтийского ордена, а сам остров провозгласил "губерниею Российской империи..." А добившись стабильности рубля на международном рынке, Павел прикажет отчеканить на новых золотых монетах девиз рыцарей-тамплиеров: "Н е  н а м, не нам, Господи, а имени Твоему".
____________


РУССКИЕ НАСМЕШКИ НАД МАЛЬТИЙЦАМИ. При Павле Петровиче подобие рыцарственной обрядности изначально вызывало насмешки: "новый Дон Кихот" (слова Наполеона) виделся таким же старомодным, как и герой Сервантеса. Мальтийские же рыцарские новшества почти все придворные и дворянство встретили чуть ли не открытой ненавистью. Её причина была не в разнице религий: в России успешно служили и лютеране, и католики. Разница в отношении здесь очевидна: что Екатерина "слегка" допускала, то Павел активно учреждал. Можно ли насильно учреждать рыцарство? - открытый вопрос.  Мемуары показывают: почти каждый шаг пришлых мальтийцев подвергался осмеянию, итоговой же целью насмешек был - сам император.

  «И м п е р а т р и ц а  (Екатерина) скончалась, и все изменилось. Господа Литта (Юлий и его брат кардинал Лоренцо Литта), помимо большого интереса, который они возбуждали новизною своего появления, — так как папский нунций и Мальтийский посланник были не совсем обыкновенные лица при русском Дворе — имели за собою еще то преимущество, что в Петербурге теперь преобладал принцип благосклонного отношения ко всему тому, что раньше не нравилось, и осуждения всего того, что раньше выдавало удовольствие.

Итальянское лукавство и подавленное раньше честолюбие нашли возможность распустить крылья... Кавалер Литта, выведенный в звание командора Мальтийского Ордена, стал проявлять свой характер в качестве полномочного посланника. Нунций (Лоренцо Литта) прибыл к коронационным торжествам (Павла - 5 апреля 1798) и был принять с отличием. Император уделял большое внимание своим католическим подданным, но еще больше Мальтийскому Ордену. Командор старался поддерживать этот зарождающийся интерес. Он делал вид, что признает положение своего Ордена критическим, и стал работать совместно с императором... Один предложил подготовить приезд ко Двору торжественного и чрезвычайного посольства, а другой учреждал командорства». (Граф Фёдор Головкин)
_____________


КРЕСТ МАЛЬТИЙСКОГО  ОРДЕНА. В благодарность за возвращённое Острожское приорство и дружбу: «Г р о с с м е й с т е р  Мальтийского ордена (Роган) прислал с кавалером ордена Гачинским крест Ла-Валетта. Посланником назначен был гр. Литта и шутовское торжество его прибытия прошло с большой серьезностью 27 ноября 1797 г., 29-го числа была торжественная аудиенция... Сенат в полном составе занимал место по правую сторону трона, на котором Павел восседал в полном торжественном одеянии, окруженный великим канцлером кн. Безбородко, вице-канцлером кн. Александром Куракиным и другими.

Литта в широкой черного бархата мантии, в сопровождении императорского комиссара и обер-церемониймейстера и секретаря своего посольства, приближался, предшествуемый тремя рыцарями, которые несли на расшитых золотом подушках присланное императору одеяние и древний крест Ла-Валетта, и еще несколько крестов для членов царской семьи.

Литта сказал речь по-французски с гасконским акцентом очень явственно и подобающим случаю голосом, затем он передал свои верительные грамоты государю, который отдал их кн. Безбородко, и этот последний по-русски произнес:
- Г о с у д а р ь  Император с удовольствием принимает звание защитника ордена и крест Ла-Валетта.

После этого Литта передал государю крест и сказал: "Э т о  д а н ь храбрости от добродетели". Когда посланник приблизился к Павлу, чтобы надеть на него одеяние, Кутайсов завязал на нем банты. Хитрый итальянец нарочно дал этому камердинеру, который в это время был уже гардероб-мейстером, возможность выдвинуться, хотя было бы естественнее, чтобы это дело при императоре было поручено камергеру...

В тот же день после обеда император пожаловал большим крестом кн. Безбородко и кн. Куракина и многих возвел в рыцарское достоинство. Так как согласно уставу ордена потомки евреев и магометан не могли получать мальтийского креста, то Кутайсов был возведен в рыцари несколько позднее.

Потом он получил большой крест и сделался сановником ордена к стыду всех тех, кто дорожил благородными принципами этого установления. Скоро орден совсем упал вследствие низости одних и непоследовательности других. Я держался в стороне, я тоже мог бы получить звание, но для этого нужно было бы входить в сношения с Литтой и его креатурами***...» (Карл Гейкинг)
 _______________


ПОЛНЫЙ ПРЕУВЕЛИЧЕНИЙ, НО ИНТЕРЕСНЫЙ АНЕКДОТ. Юлий «Литта обещал императору (Павлу) прибытие торжественного посольства, и хотя оно не состоялось, но зато Литта был снабжен полномочиями, чтобы самому составить такое посольство и придать ему величайшую торжественность. Можно себе представить, какое удовольствие доставило императору и г-ну де Литта все это устраивать по своему. Сам Литта был возведен в посланники... Его мнимая поездка на остров Мальту... чтобы устроить все, что было заранее условлено, была непродолжительна, и потребное на то время было использовано для изготовления пышных карет и колясок, которым предстоял лишь небольшой путь в несколько верст...

 Наконец, Его Преосвященство скрылся в окрестностях столицы, и мне пришлось его встретить у ворот Петергофа в придворных экипажах. Все вельможи тоже выслали туда свои выезды. Выезд был великолепен, но народ во всем этом ничего не понимал. Один мясник, узнав в лицо посланника, воскликнул: "Э т о т  человек — о б м а н щ и к. Он хочет уверить государя, что он только что приехал, а он мне, в продолжение двух лет, задолжал шестьсот рублей".

ПОСЛАННИК (Литта) просил императора принять титул протектора Мальтийского ордена. Павел, облекая себя тотчас же властью, которую ему никто не передавал, пожаловал Мальтийские кресты всем тем, кого он награждал вновь созданными командорствам... Великолепное орденское одеяние было придумано специально для российского отдела Ордена, в отличие от других отделов, и казалось, что этим дело кончилось; но... это только была прелюдия к более необычайным мерам...» (Ф.Головкин) - через несколько дней новым гроссмейстером ордена  с благословения папы римского был избран Павел I». (ф. Головкин)

 В числе первых в 1798 году крест Мальтийского ордена получил Петер фон дер Пален: будущий убийца императора стал великим канцлером Мальтийского ордена... С рыцарственностью в России, и правда, обстояло не всё благополучно.
  _______________


ПОСЛЕДНИЙ  МАГИСТР  МАЛЬТИЙСКОГО  ОРДЕНА. «29 ноября 1798 года император Павел возложил на себя знаки нового сана: белый мальтийский крест, рыцарскую мантию, корону, был опоясан мечом: "П р о к л а м а ц и е ю, учиненною пред нами ноября в 29-й день, мы, приняв на себя титул великого магистра издревле столь знаменитого и почтения достойного ордена святого Иоанна Иерусалимского, высочайше повелеваем сенату нашему включить оный в императорский титул наш, предоставляя синоду поместить оный по его благоусмотрению..."»

Мальтийский крест Павелом был добавлен к государственному гербу - крест возложили на грудь двуглавого имперского орла. Свой вензель Павел оформил в виде мальтийского креста, а тамплиерский девиз, подхваченный госпитальерами - «Не нам, не нам, а имени твоему» - в это время чеканится на русских монетах. Папский нунций при русском дворе кардинал Литта немедленно с фельдъегерем отправил образцы монет в Ватикан.

Гавриила Державин сочиняет длиннейшую оду " На Мальтийский орден", - т.е. на случай избрания императора Павла Великим магистром:

...Нет добродетели священной,
Нет твердых ей броней, щитов;
Не стало рыцарств во вселенной:
Присяжных злобе нет врагов,
Законы царств, обряды веры,
Святыня — почтены в химеры;
Попран Христос и скиптр царей;
Европа вся полна разбоев,
Цареубийц святят в героев:
Ты, Павел, будь спаситель ей!

...Один! — Твоя лишь доблесть строг,
Твой сильный царь, твой дух, твой Бог
Отдать безверным могут Бога,
Христу алтарь, царям чертог:
Во громы облеченный ангел,
Во броню правды верный Павел
И с ним Господня благодать...
Дерзай! (1798 г.) - ...Он и дерзнул.
  *       *       *

НАРУШЕНИЕ  УСТАВА . Новый магистр будет избран даже не в нарушение устава: устав просто презрели. Во первых, избирать Великого магистра из своей среды могли лишь рыцари, не менее тринадцати лет состоявшие в ордена и не менее трех лет воевавшие во его славу.... Кроме того, Павел был православным и женатым вторым браком. Но это было не так существенно на фоне нарушений в самом Мальтийском ордене, который до сего момента  успешно боролся против магометан, –  как принято считать, врагов христианства. Но обстоятельства изменились.

Враг христианства - Константинополь боялся молодого корсиканского генерала Наполеона: после его похода в Египет могла случится и очередь Константинополя. Последний обратился к России с нижайшей просьбой о союзе. Павел колебался только до Абукира (в Абукирском заливе близ Нила морское сражение 1 августа 1798), где Нельсон пустил на дно почти все наполеоновские корабли.

22 декабря 1798 года царь Павел I и султан Селим III подписали договор о военной помощи, вводящий их в антифранцузскую коалицию. После чего не проигравший ни одного сражения русский адмирал Ушаков, проведя эскадру через Босфор, захватил Ионические острова. Корабли под флагами с изображением мальтийских и андреевских крестов сражались бок о бок с кораблями, флаги которых были украшены полумесяцем: в союзе с турками мальтийцы успешно сражались против христиан...

Русский флот уж был готов овладеть Мальтой, выбив с нее французов, но англичане упредили их в осуществлении замысла сего... Собственно, захватив остров, Наполеон едва ли надеялся удержать его: перевес англичан на море был очевиден.
  ______________

 
ПОКА В ПЕТЕРБУРГЕ ВЫБИРАЛИ Нового Гроссмейстера: «Ф р а н ц у з ы  в их победоносном шествии, мимоходом, напали также на Мальту (столицу Мальтийского ордена)и великий магистр Гомпеш*** сдал им эту крепость, по беспечности или из трусости, ибо, когда один из французских генералов ее осмотрел, он сказал: "О ч е н ь  счастливо, что мы нашли кого-то, кто нам открыл ворота этой крепости!" Как только это известие дошло до Петербурга, все интересы Ордена оказались сразу скомпрометированными...

 Что же касается г-на де Литта... Милость, которою он пользовался, наделяла его всем могуществом России и он должен был ее употребить на то, чтобы созвать в Германии общую орденскую думу и обсудить на ней публично действия великого магистра (бежавшего Гомпеша). Не могло быть сомнения на счет выбора ему преемника (им должен был стать Павел), и г. де Литта, во главе наших войск... мог отнять у победителя столицу своего Ордена и вернуть христианству свой главный оплот. Для осуществления этой столь простой и благородной мысли ему стоило только поехать в Германию. Но его желания были обращены более в сторону наживы, чем славы.

В него влюбилась графиня Скавронская, статс-дама императрицы, располагавшая годовым доходом в двести тысяч рублей; Литта вздумал на ней жениться, и пылкий характер императора... не дал ему времени изменить свое намерение и придумал что-нибудь лучшее, чем то, что обесчестило его и окончательно погубило Орден. Его брат, папский нунций, который в то время уже был великим приором (руководителем) российского отдела... выхлопотал необходимое разрешение со стороны духовного начальства.... Командору было разрешено вступить в брак, не теряя ничего...

Император в восторге от возможности создать еще одно звено, связывающее его с фаворитом, соблаговолил вспомнить, что г-жа Скавронская имела счастье быть в родстве с императорским домом и сказал ей публично в день помолвки:
- Я  в а м  очень б л а г о д а р е н, сударыня, что вы взяли на себя расплату за то, что я лично и государство должны г-ну Литта.

В СКОРОМ ВРЕМЕНИ Император стал заниматься исключительно делами Ордена. Собрание российского приорства было превращено в всеобщий российский капитул, с доступом в него всех тех, у кого был мальтийский крест, т. е. всех кавалеров этого ордена в мире... И этот сброд людей, в числе коих, кроме кавалеров де ля Гуссэ и де ля Туретт, никто не приносил орденского обета, провозгласил 29 ноября императора Павла I великим магистром Ордена Св. Иоанна Иерусалимского...

Придумали церемонию возведения в сан нового схизматического великого магистра, женатого и самозваного. Она произошла в Белом зале Зимнего Дворца, где все кавалеры российских орденов были расставлены в парадных костюмах. Для этого случая были изготовлены: корона великого магистра, орденское знамя, кинжал веры и большая печать Ордена. Все это было пронесено торжественным шествием. Император сидел на троне. Командор Литта публично покаялся в своих грехах, и великий магистр принял это покаяние со слезами умиления.

 Фаворитка государя, г-жа Лопухина, и г-жа Литта были пожалованы большими орденскими знаками и дабы они почитались самыми старшими кавалерственными дамами этого Ордена, было постановлено до начала церемонии лишить ордена всех других дам в Европе, которые его имели, а затем снова восстановить их в своих кавалерственных правах.

Кутайсов, бывший камердинер, тоже удостоился получить орден, в качестве шталмейстера, великого магистра. Бывший великий магистр Гомпеш и все его приверженцы без объяснений с их стороны были объявлены изменниками и негодяями. Обо всем этом не сочли даже нужным предупредить ни герцога Ангулемского... ни многих других доблестных кавалеров... согласие которых придало бы этой процедуре некоторый вид законности.

Отдел Баварии, обратившийся с просьбою дать ему некоторые разъяснения, подвергся оскорблению, и посланник курфюрста по этому поводу был даже выслан из Петербурга. Вообще никогда еще умоисступление не достигало таких размеров и не проявляло столько незаконных и комических сторон. Император... попирал законы, приличие и благоразумие...

   Вскоре мысль отвоевать столицу Мальтийского ордена заставила позабыть мудрую и мирную политическую систему князя Безбородко, ученика Екатерины II... Не сомневаясь никогда и ни в чем в вопросах, касающихся своей власти, император назначил коменданта и гарнизон в крепости, которая еще находилась в руках грозного неприятеля, уже известного тем, что он никогда не соглашался возвратить то, что было им завоевано. Наконец, венскому двору дали возможность впутать нас со всеми нашими силами во всеобщую войну». (Федор Головкин)
 ______________


Дерзай! — Уж, свыше вдохновенный,
Благословляет Сергий путь...
Сияет крест средь облаков,
Конь белый всадником блистает,
На небе бард в звездах читает:
«Сим победишь твоих врагов!»

...Я реки обращу к вершинам,
На крыльях ветра вознесусь,
Велю молчать громам, пучинам,
Лучами с солнцем поделюсь... (Державин "На Мальтийский орден"))
   *     *     *

ТЕ ЖЕ СОБЫТИЯ БЕЗ ЭКСПРЕССИИ. Мемуарист Головкин при всей своей блестящей памяти отчего-то забывает упомянуть, что в работе всероссийского капитула участвовали - посол Англии, лорд Витворт, и посол Австрии, желающие заручиться союзничеством России в войне против революционной Франции, что им на то время и удалось.

Павел благосклонно отнёсся к идее европейского  "к р е с т о в о г о  п о х о д а"  против революционной Франции. Вместе со званием Великого Магистра "преподнёсшие" ему эту идею братья Литта — Юлий и старший  Лоренцо (представитель Папы Римского в Санкт-Петербурге) в конце 1798 — начале 1799 становятся приближенными к Павлу I лицами.  Союз "крестового похода" трёх государей (Австрия - Англия - Россия) будет одерживать победы только благодаря гению замечательного русского полководца Суворова: с его отбытием из армии союз распадётся.
____________

Народы мира! вразумитесь,
Зря гордых сокрушаем рог.
И властолюбия страшитесь;
Власть свыше посылает Бог...
В одной лишь вере есть блаженство,
В законах — вольность и равенство,
А братство — во любви Христа. (Державин)
   *      *      *

ОПАЛА  ЮЛИЯ ЛИТТЫ. «С т о л и ц а  была наводнена настоящим дождем мальтийских крестов... Была образована особая гвардия великого магистра, команда над которой была поручена г-ну де Литта. В момент его назначения, когда он выходил из кабинета государя...  он мне объяснил, что его новая должность обязывает его никогда не расставаться с государем... Ненависть и ревность, возбуждаемые им, увеличивались с почестями, которыми его осыпали.

   В продолжительных совещаниях, происходивших между ним и государем по делам Ордена, попадались также другие дела, не имевшие с ним ничего общего. Посланники пользовались этим новым путем и министры каждый день все больше убеждались в умалении своего влияния. Гибель г-на де Литта была между ними решена и он выказывал слишком много слабых сторон, чтобы долго противостоять их усилиям... Они действовали быстро. Сначала он (Литта)был вычеркнут из списка приглашаемых к высочайшему столу, а затем исключен из списков на придворные балы. Его жена жаловалась, что шпионы следили за ними у всех дверей.

Наконец, после того, как все придирки относительно их были исчерпаны, они были высланы в тот самый момент, когда казалось, что главная гроза уже миновала. Нунций, неаполитанский посланник, наконец все принадлежавшие к так называемой итальянской партии, попали в немилость, и так как религиозное всегда любят смешивать с мирским, католическим церквям был дан приказ не признавать более главенства Рима...» (Ф. Головкин)
   ________________

ЗАХВАТ  МАЛЬТЫ французами оценивался неоднозначно. Так законовед барон Карла Гейкинг полагает, что: «К а к  и з в е с т н о  остров Мальта 18 июня был сдан французам не столько по трусости ордена, сколько вследствие измены некоторых якобинцев. Когда весть об этом дошла до Петербурга, Литта быстро сообразил, какую выгоду лично для себя можно извлечь из этого позорного для ордена события. Английский двор, в высшей степени оскорбленный таким захватом французов, приказал своему послу лорду Витсворту вести дело вместе с Литтой, чтобы заставить Павла решиться на что-нибудь необыкновенное.

Гомпета старались представить автоматом и трусом, который изменил ордену, сдав врагу без единого выстрела неприступную крепость. Павел возмущался позорной сдачей резиденции ордена, покровителем которого он только что себя объявил, и согласился на смещение несчастного гроссмейстера Гомпета.

С этою целью Литта заготовил протест и манифест, в котором обращался ко всем рыцарям ордена Иоаннитов даже прусским, которые были в это время в Петербурге. Прочитав письма, за подлинность которых он же и ручался, он сообщил собранию обе новости, и получил полное одобрение. Граф Вельегорский, которому дали знать об этих двух актах уже несколько дней тому назад, уведомил в свою очередь и меня, как рыцаря ордена. Я обратил его внимание на то, что такой поступок нарушает все законные, обычные даже при суде над преступником формы.
– Как, – воскликнул он, – хотят переломить шпагу над гроссмейстером, даже не выслушав его?
– Я уже сделал Литте такое возражение, но мне ответили, что там, где говорят факты, нет надобности в показаниях.

Все поведение Литты на этом заседании и все его ожесточенные выходки против злосчастного гроссмейстера обнаруживали его эгоистические, честолюбивые стремления. Правосудие спокойно, оно изрекает приговоры без гнева и поспешности.

Князь Безбородко, кн. Алексей Куракин, австрийский посланник гр. Кобенцель, гр. Вельегорский, гр. Буксгевден, прусский рыцарь ордена Иоаннитов, два французских дворянина, о которых шел слух, что они сложили с себя обеты ордена, два духовных лица из русских католиков и я (К.Гейкинг)– вот из кого составился верховный трибунал для суда над гроссмейстером. Недействительность всей этой процедуры и насилие над всеми установленными судебными формальностями хотели прикрыть тем, что с обвинением и с декретом об отрешении гроссмейстера сильно спешили. А потому все дело потребовало не более получаса.

Чтобы провести членов ордена, принадлежащих к другим народностям и вынудить их на одобрение столь беззаконного поступка, добыли от государя особое объявление, в котором он обещал охранять орден вообще и каждого рыцаря в особенности. Сделав такой шаг, Павел уже не мог идти назад и быстрыми шагами двинулся вперед и пустил в ход всю свою власть, чтобы помочь исполнению замыслов Литты и лондонского двора.

Так как окружившим императора флибустьерам было известно, как нужно пользоваться его первым пылом, то они и постарались склонить истратить все сокровища России на орден, дух и организация которого не имели никакого отношения к политическому устройству Империи, Для чего нам орден Иоаннитов, когда для военных у нас есть орден св. Георгия, а для гражданских чинов св. Владимира? Для чего тратить три миллиона на бенефиции ордена? Для чего было покупать дорогое роскошное здание, чтобы поселить там нескольких французов и итальянцев? Все эти прекрасные замки падают на второй же год его царствования, т. е. как раз на время его вторичного путешествия в Москву...

Император не удовольствовался тем, что он стал гроссмейстером суверенного ордена Иоаннитов, но объявил себя самодержавным сюзереном ордена. С этого момента всего можно было ждать и скоро все пошло вверх дном. Сделавшись заместителем гроссмейстера, Литта открыл торговлю почестями, отказался в конце концов от орденских обетов, чтобы иметь возможность жениться на вдове графине Скавронской, муж которой умер в Италии...»
     ______________

КРАСИВАЯ МЫСЛЬ. «В о  в с е й   э т о й  истории могла заключаться великая и красивая мысль, а именно: чтобы государь стал во главе всего дворянства Европы, — в эпоху, когда самые старинные и самые полезные учреждения обрушивались. Но если у Павла I и была когда-либо эта мысль, то достаточно присмотреться к средствам и лицам, которыми он пользовался, чтобы отнять у нее все что в ней могло быть благородного и почетного». (Фёдор Головкин)
   ______________________


ТЕ ЖЕ СОБЫТИЯ БЕЗ ЭМОЦИЙ. Кроме наговоров и сплетен раздражение Павла Петровича на графа Литту имело вполне политические основания: отбившие Мальту у французов союзники России - англичане не собирались отдавать провозглашённый Павлом  «г у б е р н и е  ю Российской империи» остров. Мальтийский орден не мог оказать России существенной поддержки, тогда как Россия в лице её императора взяла на себя большие обязательства, - так выходило. Но с кем теперь необходимо было воевать?! С изменой Англии идея нового крестового похода рухнула, как рухнул и союз трёх держав.

 Стараниями руководителя внешней политики Павла - графа Фёдора Ростопчина  в марте 1799 старшего брата Литта - кардинала удалили от двора, а младшего уволили со службы и выслали в принадлежащее ему имение (весьма роскошное).  Сменив гнев на милость, император уже в сентябре вызовет Литту обратно в Петербург, но ситуация при дворе и в европейской за несколько месяцев сильно изменится: Юлий Литта разумно не станет настаивать на возобновлении разрушенных проектов. Переменчивый в решениях и обиженный на Европу Павел решит заключить союз с Наполеоном. Однако любезное ему звание Гроссмейстера Павел сохранил. Как откровенно льстил императору-гроссмейстеру поэт:

...Кто ж горня Иерусалима
Наследник сей и друг Христов?
В ком доблесть благодати зрима
И соподвижник кто Петров?
Не тот ли, сердца нежна свойства
И чувства жалости, геройства
В святой душе что совместил,
Отверз отеческие длани,
Приемлет странников без дани
И душу рыцарств воскресил? (Державин)
    *     *     *

ПРОКЛЯТИЕ КОРОЛЕЙ ДО 13  КОЛЕНА. Чуждая русскому обществу мальтийская символика не прижилось: пышные церемонии посвящения в кавалеры Мальтийского ордена вызывали насмешки. Противники Павла Петровича использовали их как доказательство сумасшествия императора. К этому присовокупилось почти мистическое историческое обстоятельство: французским королём Филиппом Красивым (1268- 29 ноября 1314) на костре был сожжён последний 23 Магистр Ордена Тамплиеров - Жак де Моле(1244 — 18 марта 1314).

 Жак де Моле с костра проклял до тринадцатого колена род французских королей. Молле предрёк смерть Филиппу менее чем через год. Через 8 месяцев после несчастного случая на охоте король умрёт... Мальтийский орден по девизу был преемником ордена Тамплиеров. Павел I избирается Гроссмейстером Мальтийского ордена. Означало ли это и "передачу" проклятия?.. После убийства Павла такие выгодные для убийц ходили слухи (дескать, - судьба покарала или нечто вроде того). 
   ___________

* Эммануил де Роган-Полдю (1725—1797) — последний представитель младшей ветви французского баронского рода Роганов, предпоследний великий магистр независимого Мальтийского ордена (в 1775—1797 гг.)

** К р е а т у р а - пренебрежительно: чей-нибудь ставленник, занимающий заметное положение благодаря протекции влиятельного лица

*** Фердинанд фон Гомпеш Болхейм (1744—1805) —71-й гроссмейстер Мальтийского ордена (около года), в 1797 избран по настоянию Австрии гроссмейстером после смерти Рогана. 72-м и последним гроссмейстером стал российский император Павел. Таким образом, Павел I с 1798 по 1801 гг. считался - последним Великим магистром (de facto - по факту). Отклонив титул Великого магистра, Александр I согласится быть только покровителем ордена: это избавит молодого императора от конкретных обязательств.
_____________________________________________________
                       __________________________________________________
 
        П*А*В*Е*Л I  И  Ф*Е*Л*Ь*Д*М*А*Р*Ш*А*Л   С*У*В*О*Р*О*В


 "ТЕБЕ  ЦАРЕЙ  СПАСАТЬ!" «П е р е м е н и т ь  всех чиновников придворного ведомства и департамента иностранных дел, расшатать всю армию путем постоянного увольнения генералов и других высших чинов – все это стало казаться ему (Павлу) проявлением силы, которое должно было убедить всю Европу, что для него важны только строгие принципы порядка, справедливости и аккуратности.

Император внезапно объявил себя противником Франции и послал войска на помощь Австрии, вверив начальство над ними некоему генералу Розенбергу*, человеку храброму, но совершенно не обладавшему военными дарованиями. На этот пост метил Репнин** и поэтому беспрестанно унижал Суворова***, которого Павел недолюбливал и удалил от себя за то, что тот утверждал, будто можно выигрывать сражения и без солдат, при помощи одних гамашей, толстой косички и напудренных волос.

Назначение Розенберга всех изумило и привело русских в отчаяние. К счастью Австрия или точнее эрцгерцог Карл сумели вымолить для себя Суворова. Павел не решился отказать им...» (К. Гейкинг) - так начались последние Швейцарский и Итальянский походы Александра Суворова.
   _______

*Андрей Григорьевич Розенберг (1739—1813) — генерал от инфантерии в русской императорской армии, успешно участвовал в Итальянскои и Швецарском походах русской армии в 1798-1800 гг. В октябре 1798 Розенберг назначен командиром вспомогательного корпуса, направляемого в помощь Австрии против французов. Корпус Р. поступил под командование А. В. Суворова.

**Князь Николай Васильевич Репнин (1734—1801) — крупный дипломат и военачальник екатерининской эпохи, генерал-фельдмаршал (1796), какое звание получил за руководство церемонией перезахоронения Петра III. В 1798 Репнин был отправлен в Берлин и Вену с поручением отвлечь Пруссию от дружественных сношений с республиканской Францией и пригласить Австрию к совместным действиям против этой страны, то есть к созданию - антифранцузской коалиции. Посольство это окончилось неудачей, и Репнин был уволен с военной службы "с мундиром".

С "удачливым воякой" Суворовым высокомерный Репнин не ладил, Суворов тем же платил Р. Про убийство Павла I, уволившего его со службы, Репнин не мог говорить без негодования.

*** Александр Васильевич Суворов (1730 — 6 [18] мая 1800) — знаменитый русский полководец, основоположник отечественной военной теории; граф (1789), Князь и Генералиссимус и генерал-фельдмаршал Священной Римской империи (1799), кавалер всех российских орденов своего времени, вручавшихся мужчинам.
*            *              *

"ФЕЛЬДМАРШАЛА СУВОРОВА БОЛЬШЕ НЕТ! В 1798 году Россия вступила во 2-ю антифранцузскую коалицию (Великобритания, Австрия, Турция, Неаполитанское королевство). Была создана объединённая русско-австрийская армия для похода в северную Италию, захваченную войсками Французской Директории.

 Перед началом описываемой кампании Суворов был в ссылке: «П а в е л  приказал объявить в дневном приказе, что "ф е л ь д м а р ш а л Суворов, который уверяет, что в мирное время он бесполезен, увольняется в отставку". Так как император не упомянул о разрешении ему носить мундир, то старый фельдмаршал, получив приказ, велел выкопать у себя в саду яму в нескольких шагах от своих окон и поставить туда открытый ящик. Когда все было готово, он явился в полной парадной форме, со всеми орденами.

Сбежались его слуги и окрестные крестьяне, среди которых только-что пронеслась весть о его увольнении. Приблизившись к краю ямы, Суворов начал снимать с себя ордена и, поцеловав их, бросил в ящик. Вслед за орденами последовала шпага, шляпа и мундир. Затем он запер ящик, облачился в крестьянскую одежду, которую держал наготове слуга, и громко сказал: "Ф е л ь д м а р ш а л а  Суворова больше не существует; бросим в землю отличия, полученные им за свою службу, и похороним их".

К о г д а  церемония окончилась, он начал опять: "Ф е л ь д м а р ш а л а  Суворова больше  н е т, но жив еще Суворов, верноподданный Его Императорского Величества, чтобы молиться за своего государя". При этих словах он бросается на колени и начинает молиться за государя и отечество. Поднявшись, он обнял офицера, принял от него указ об отставке, поцеловал двух стариков из крестьян и сказал им: "В ы  платите мне несколько тысяч рублей. Теперь мне эти деньги не нужны и вы будете мне давать рублей 500 в год на жизнь, этого для меня хватит". С этими словами он пустился в пляс и, прыгая, вернулся домой». (К. Гейкинг)
*              *               *

Зимой 1798-1799  - «З а г о р е л а с ь  опять война у австрийцев с французами, и на сей раз Россия намерена была принять деятельное в оной участие. Император Франц (Франц II - с 1792 г. император Австрии), не находя, видно, между своими полководцами достойного противостоять французским предводителям армии, обратился с просьбою к союзнику своему, императору Павлу I, дать ему в главнокомандующие его армией никогда не побежденного фельдмаршала, графа Суворова-Рымникского, жившего тогда под присмотром капитана-исправника в Новгородской своей деревне.

 Император Павел изъявил свое согласие на просьбу Франца II.*  6 февраля 1799 г. в место ссылки село в Кончанское приехал флигель-адъютант Толбухин и привёз Суворову письмо императора: «Г р а ф  Александр Васильевич! Теперь нам не время рассчитываться. Виноватого Бог простит. Римский император требует вас в начальники своей армии и вручает вам судьбу Австрии и Италии...»

 «Ф е л ь д м а р ш а л  немедленно приехал в Петербург, где он принят был публикой с восторгом. Во втором свидании император, как уже гроссмейстер, надел на графа Суворова крест великого бальи ордена св. Иоанна Иерусалимского. Фельдмаршал поклонился об руку государю у сказал:
   - С п а с и, Господи, царя.
   Император Павел, подняв его, обнял и отвечал:
   - Т е б е  царей  с п а с а т ь.

   Чтобы придать более важности сей кампании и удовлетворить желанию великого князя Константина Павловича, государю угодно было позволить его высочеству находиться волонтером при графе Суворове... Лишь только граф Суворов приехал к армии, как начались победы; всякий день бюллетень объявлял о каком-нибудь выигранном сражении...» (Записки графа Е.Ф. Комаровского)

*В 1799 году император Австрии и последний император Священной Римской империи Франц II присоединился ко второй коалиции (с Россией и Англией) против Франции, но поражения при Маренго и Гогенлиндене принудили его согласиться на крайне тяжелый для Австрии мир.
    ________

ПУКЛИ - НЕ ПУШКИ А КОСА - НЕ ШТЫК! П р и м е ч. мемуариста графа Комаровского: «В с е  преступление графа Суворова (из-за которого он был сослан в деревню) было, как говорили, в том, что когда император Павел спросил его мнения насчет введенного его величеством нового одеяния войск, которые имели прежде остриженные волосы в кружок, а по новому положению должны были иметь косы и пукли, то Суворов будто отвечал между прочим: "П у к л и  не пушки, а  к о с а  не штык!"» - мемуарист либо не осведомлён, либо не хочет оглашать опасные сведения. Преступлений, Суворов, истинно никаких не совершал, но причина ссылки была куда серьёзнее!
           ____________________________________________________


 Н*А*С*Т*О*Я*Щ*А*Я  ИСТОРИЧЕСКАЯ  ПОДОПЛЁКА  ССЫЛКИ  ПОЛКОВОДЦА  СУВОРОВА.

КАК  ПИСАЛИ  НАШУ  ИСТОРИЮ?  После 1917 года  долгое время при написании учебной истории применялся следующий принцип: определённые избранные партией исторические деятели прошлого представлялись положительно кристальными людьми только в силу обстоятельств вынужденных находиться при царском дворе, который у них вызывал отвращение. На фоне таких кристальных личностей особенно непривлекательно выглядели коронованные тираны.

 Приложение послереволюционных понятий к совершенно иному времени - анти исторично. При самодержавии многие достойные люди не чурались чинов и карьеры. На рассматриваемом нами историческом отрезке уже считались постыдными - донос или убийство из-за угла. Но участив дворцовой интриге или дворцовом заговоре постыдным не считались. Интрига вообще была повседневностью.

 Все военные деяния гениального полководца Александра Суворова служили ко благу и славе России. Но царедворец Суворов не гнушался интриг (иначе и нельзя было выжить при дворе) и в ссылку попал далеко не только за пришедшуюся императору поперёк горла фразу - "П у к л и  не пушки, а  к о с а  не штык!". В ссылку Суворов попал за, так сказать, не активное участие (знал о намерениях и не донёс) в раскрытом  Смоленском заговоре 1798 г. против Павла I. Заговор пытался организовать бывший адьютант фельдмаршала - А.М. Каховский.
  ________

О МАСОНАХ, ЗАГОВОРАХ  И  КАРЬЕРЕ. Полководец Суворов начиная с 1761 г. был записан в несколько масонских ложь, а масоны всегда вменяли себе в обязанность бороться с тиранией, но кроме того причастность к масонству могло помочь сделать карьеру, потому что львиная часть масонов была титулованной либо чиновной знатью. Масонами ещё при Екатерине были многие офицеры: те самые екатерининские офицеры, которых притеснял император Павел.

Относительно заговора следовало поставить вопрос: с какой целью? Формула "р а д и
 б л а г а  России" - много могла искупить. Но благо-то все понимают по разному! И своё благо можно было найти: так участие в заговоре в пользу Екатерины II отца А.В. Суворова обеспечило ему и его сыну продвижение по службе и богатство. В 1774 Суворов участвовал в подавлении бунта Пугачева в команде ген.-аншефа П.И. Панина - воспитателя Великого князя Павла. А в 1786-91 гг. во время второй войны с Турцией Суворов пользовался покровительством всесильного фаворита императрицы Григория Потёмкина.

В 1791 звезда Потёмкина закатилась, он умер, и Суворов примкнул к партии нового фаворита - Платона Зубова, обещавшего ему звание генерал-адъютанта при Императрице. Дело в том, что известный полководец не разу ещё официально не был командующим армией, что было обидно. Для упрочения связей в новой дворцовой партии Суворов выдал свою дочь за брата фаворита, графа Николая Зубова и вскоре был Пожалован подполковником л-гв. Преображенского полка (полковник — императрица Екатерина). Но только после подавления восстания в Польше 1794-95 гг. Суворов в 65 лет получил высшее воинское звание в России генерал-фельдмаршала и в первый раз назначен Главнокомандующим.

 По непроверенным данным Суворов подписался свидетелем под Завещанием Екатерины, отдававшим трон её внуку Александру в обход его отца. Если это так, то воцарение Павла Петровича для Суворова было гибельно. Если не так, то к цесаревичу Павлу сторонник партии Екатерины II Суворов всё равно относился изначально негативно: Суворов обозвал Павла - "д е с п о т о м  изумительным".

Партия против воцарения Павла, несомненно существовала во главе с самой императрицей если не с момента её воцарения, то точно с около совершеннолетия цесаревича. Императрица умирает, но Суворов главком медлит приводить войска к присяге новому императору. Который Суворова 6 февраля 1797 г. отстраняет от командования и приказывает явиться в Петербург. В ответ Суворов  подаёт в отставку.

 Пока ожидается ответ, адъютант Суворова А.М. Каховский предлагает Суворову идти с армией на Петербург и свергнуть Павла I, но фельдмаршал отказывается. Затем следует арест (за задержку присяги) и ссылка Суворова первоначально в его Белорусское имение Кобринский ключ  близ городка Кобрино. 19 приближённых к Суворову офицеров тоже демонстративно подают в отставку и добровольно следуют в ссылку за своим командиром. Каждому из этих 19 близ своей деревни Суворов дарит по деревеньке с крестьянами. Но Каховский отбывает в своё имение под Смоленском, где начинаются антипавловские собрания организованного недовольными офицерами "Канальского цеха".

Получается, что Суворов подал в отставку, потому что принадлежал к партии, не желавшей видеть Павла на престоле, но и кровь заговором (о котором он едва-ли мог не знать) лить не желал. В качестве же основного предлога отставки полководец выдвинул свое несогласие с "нововведениями" армии. Постаравшись это несогласие афишировать напоказ резким афористичным выражением, живо "разлетевшимся" в обществе, вследствие чего трудно найти мемуариста  этот афоризм не поминающего. Император Павел, конечно, догадывался подозревал об основной причине отставки.

 В самый день коронации Павла I 5 апреля 1797 Г. за какую-то давнюю обиду на своего бывшего начальника генерал-лейтенант М. П. Румянцев донёс, что Суворов в Кобрине «в о л н у е т  умы и готовит бунт». Донос сначала не возымел немедленного действия. Да к несчастью в декабре 1797-го открылся против Павла заговор офицеров в Смоленске под началом бывшего адьютанта А.М. Каховского: большинство этих офицеров-заговорщиков ранее служили под началом Суворова. К идущему до декабря 1798 следствию Суворов официально не привлекался (его личное не участие было очевидно).

 Государь распорядился немедленно полководца выслать дальше Кобрина - в собственное же имение Кончанское (Боровичский уезд, Новгородская губерния), что и было исполнено к 5 мая. Офицеры, которым Суворов подарил деревни, были арестованы и посажены в Киевскую крепость, но после двух месяцев дознания отпущены, поскольку никакой вины за ними установить не удалось. Павел I лично распорядился чтобы всем им, в первую очередь  запретили какие-либо контакты с опальным полководцем.(18 офицеров вернулись в им подаренные деревни.)
_______________

АНЕКДОТ О  СТРАННОМ  АНЕКДОТЕ. На первый взгляд, удивительно молчание о Смоленском заговоре большинства мемуаристов. Но ведь все образованные люди мемуаристы были царедворцами или офицерами, большинство которых, помня свободу службы при матушке - Екатерине, терпеть не могли императора Павла I. Кроме того, далеко не все офицеры восхищались Суворовым: для родовитых дворян Суворов - выскочка. Ниже - яркий клеветнический анекдот, всю вину за отставку  "сваливающий" на самого Суворова, -  удивительный пример того, как нелюбовь к Суворову перевесила у мемуариста даже нелюбовь к Павлу I:

«П о  в о с ш е с т в и и  на трон императора Павла, когда к Суворову приехал генерал-адъютант Котлубицкий (Николай Осипович, известный своим миролюбием), одетый по новой форме, с повелением одеть армию по новоданному образцу, привить косы и ставить букли, — Суворов, при собрании генералов, всех штаб и большей части обер-офицеров, выбежал из кабинета своего по обыкновению своему в шароварах, без мундира, в одной рубашке, на голове каска и начал на КотлубицкОго по собачьи лаять, прыгать вокруг него и, между лаем, кричать: "Воняет,  воняет,  прусак,   прусак!   помилуй   Бог! воняет, курите, курите!"

Котлубицкий не пришел ни мало в замешательство, стоял преспокойно, держав в руки повеление, и повторял  бесновавшемуся вокруг него Суворову:
–  Вашему сиятельству — повеление, - протягивая руку, чтобы Суворов принял  куверт,  но вероятно фельдмаршал  был (не таков) — долго не хотел принять куверта, продолжая лаять на Котлубицкого и вокруг него прыгать.

На другой день у развода Суворов читал проповедь свою солдатам:
–  П у л я  дура,   штык  молодец!  Береги пулю   на  закусочку,  пусть лежит в дуле всю кампанию.  Натиск – раз, два, три, на штыки не задерживай. Курочка, перепелочка, все, братцы, наше! ура! чудо богатыри!  Берегись солдат лазарета, немецкого лекарствица, есть  травка-муравка,  конский  щавель, есть, братцы, в артелях свои карасики. Берегись солдат лазарета,   немецкого лекарствица,  как огня,  а немцы лекаря – немогузнайки... Ура! ура!ура! чудо богатыри!

По произнесении выше написанной галиматьи, Суворов снял с себя все ордена, зарыл их в землю, пропел три раза по петушиному „кукареку" и закричал:
- Прощай, слава России! ты умерла. Прощайте, детушки, чудо-богатыри! Прощайте!

Не показывали-ли все действия Суворова, что он хотел возмутить  всю армию, привесть войско в неповиновение...» (А.М. Тургенев) - анекдот показывает страшную досаду мемуариста, что Суворов мог возмутить армию против Павла, да  не сделал этого. За что фельдмаршал через 40 лет после описанных событий задним числом и выставлен крайне не молодым мемуаристом (прожил 92 года) - полу идиотом, полу заговорщиком.
________________

НЕ  ВРЕМЯ РАССЧИТЫВАТЬСЯ! 1 февраля 1798 Суворову вдруг сообщили, что он может вернуться в столицу. Но он не вернулся, вместо того подав государю просьбу о дозволении уйти в монастырь. Другой просьбы император не дождался, - просить пришлось императору. 6 февраля 1799 года в Кончанское флигель-адъютант привёз Суворову письмо императора: «Г р а ф  Александр Васильевич! Теперь нам не время рассчитываться. Виноватого Бог простит. Римский император требует вас в начальники своей армии и вручает вам судьбу Австрии и Италии...»

Так из  ссылки вызванный Суворов 9 февраля 1799 по просьбе Австрии назначен австрийским фельдмаршалом - командующим союзными войсками в Сев. Италии. И императору Павлу, и Суворову было неудобно встречаться: оба вынуждены скрывать свои негативные мысли о друг друге. И вот происходит театральная сцена "Т е б е  царей с п а с а т ь!" - склонный к экстравагантной театральности поведения император и не менее оригинальный (до дерзости коронованным особам!) полководец
 "на ура" с ходу сыграли эту сцену, прямиком попавшую в анекдот. А историческая подоплёка дела в анекдоты с участием Павла I и Суворова не попала, оттого анекдоты вышли ярко антипавловские.

 За Италийский поход Суворов получит второго «князя» —  «князя Италийского». С 1799 г. 28 окт. в течение 3 месяцев — генералиссимус всех российских войск. — 2 февраля 1800 Суворов сдаёт командование в связи с болезнью и нежеланием воевать с такими союзниками как Австрия и Англия. Вернувшийся в Петербург полководец снова попадёт в опалу: у мнительного Павла по логике были причины опасаться теперь вдвойне прославленного и, значит, вдвойне сильного влиянием на войска полководца. 6 мая того же года Суворов умирает (70 лет) и погребен в Александро-Невской лавре.

Как видим, за перед Итальянским походом ссылку Суворова Павла I нельзя назвать тираном и сумасбродом. Кроме того с участниками Смоленского дела (30 офицеров, 5 чиновников, 2 помещика и 1 генерал.-губ.) поступили удивительно мягко: только трое бессрочно посажены в крепость. Остальные сосланы в свои имения или служить на Кавказ. В  сходных обстоятельствах Екатерина II поступала не в пример более жестоко!
_____________

НЕ  МОГУ  КРОВЬ  СОГРАЖДАН  ЛИТЬ! Зря император Павел боялся полководца Суворова! Едва ли заслуживает доверия сообщение противника Суворова фельдмаршала кн. Н.В. Репнина, что в дни коронации Павла в Москве в 1797 году, Суворов, находясь в Тульчине, волновал умы офицеров и сами войска, готовил бунт бесприсяжия. Скорее, Суворов колебался и выжидал - не случится ли чего-нибудь помимо него?!

«О д н а ж д ы, говоря об императоре Павле, Каховский* (любимый адьютант) сказал Суворову, подавшему прошение об отставке и ожидающему своей участи:
— Удивляюсь Вам, граф, как Вы, боготворимый войсками, имея  т а к о е  в л и я н и е  на умы русских, в то время, как близ Вас находится столько войск, соглашаетесь повиноваться Павлу.
Суворов подпрыгнул и перекрестил рот Каховскому:
— М о л ч и, Молчи! Не могу: кровь сограждан!» (Со слов генерала Алексея Петровича Ермолова)

В своей автобиографии Суворов сказал: "П о т о м с т в о  мое прошу брать мой пример: всяко дело начинать благословением Божьим; до издыхания быть верным Государю и Отечеству; убегать роскоши, праздности, корыстолюбия и искать славу чрез истину и добродетель..."
____________

*Александр Михайлович граф Каховский (1768-1825)- георгиевский кавалер, полковник, с 1796 г. в отставке; за создание с целью  заговора тайного общества К. заключен в Петропавловскую, а затем в Динабургскую крепость. Тайные группы, создаваемые А. М. Каховским, соблюдали строгую конспирацию. Большинство членов имели условные имена, так, например, Каховский был известен пои кличкой «Молчанов», Алексей Петрович Ермолов звался «Еропкиным» и т. д. Переписка участников тайных групп зашифровывалась, новые члены принимались после тщательной предварительной проверки.
  __________________


ВОЗВРАЩЕНИЕ  ТРИУМФАТОРА. В 1799 году Суворов провёл два похода - Итальянский и Швейцарский. Великий КН. Константин участвовал  с Суворовым в Итальянском походе: в бой Суворов велел Константина не пускать, но славу вместе с о старым полководцем Вел. кн. разделил: «С у в о р о в  достиг высших почестей. 8 августа (1799 г.) император пожаловал его титулом графа Италийского, а 26 издал приказ воздавать ему воинские почести, какие полагаются императору, хотя бы последний и был сам в столице. Великий князь Константин, который находился при победоносной армии, получил титул цесаревича...» (К. Гейкинг)

К   н е с ч а с т ь ю,  по возвращении Константин навлек на себя гнев и подозрительность венценосного отца: «С  т е х  п о р  началась холодность к великому князю (Константину) и ко всем бывшим при нем, а потом гонения на участвовавших в итальянской кампании. Известно, как поступлено было с князем Суворовым, которого император приглашал приехать в Петербург, обещая принять его, как Рим принимал своих триумфаторов; вместо того, лишь только генералиссимус приехал на нашу границу, как ему сделан был выговор в приказе по армии за то, что во время кампании он имел при себе против устава дежурного генерала вместо бригад-майора, и князь Суворов умер, не видавши императора.

   Я слышал от наследника  (от Александра Павловича), что государю завидно было, что князь Суворов приобрел такую славу, а не он сам; от сего в нем родилась зависть и ненависть ко всем служившим в сей знаменитой кампании...» (Е.Ф. Комаровский)- гонения начались уже после Швейцарского похода.
________________


СКРЫТОЕ  РАССЛЕДОВАНИЕ. Зимой 1798-17999 гг. коалиция из Англии, Австрии и России воевала против революционной Франции. Тогда полководец Суворов совершил свой знаменитый переход через Альпы. По окончании кампании: «М ы   п р и е х а л и в Петербург 27 декабря 1799 года. Император Павел принял великого князя (Константина - бывшего в походе с армией) с большой радостью; на другой день его высочество представлял нас государю. По тогдашнему обыкновению, должно было стать на колено тому, кто за что-нибудь благодарил; а как всякий из нас должен благодарить или за чин, или за полученные во время кампании знаки отличия, то император, не допуская становиться на колено, всякого из нас обнимал, говоря при том:
   - Не вы, а я вас благодарить должен за службу вашу мне и царевичу...

   Один раз государь спросил у Великого князя, покойна ли теперешняя одежда для солдата во время походов. Император знал, что во всю кампанию солдаты штиблет не надевали, а унтер-офицерские галебарды (алебарды), которые были в 4 аршина, все изрублены были на дрова, когда проходили снежные Альпийские горы.
   - Я готов сделать всякую перемену в одеянии, - продолжал государь, - ибо удобность познается опытом.

   Тогда Его Высочество отвечал, что башмаки, штиблеты и особливо унтер-офицерские галебарды вовсе не удобны в походе. На сие император ему сказал:
   - Прикажи одеть рядового и унтер-офицера во всей амуниции и вооружении и представь мне для образца.

   Великий князь через несколько дней представил императору образцовых; так как форма немного походила на бывшую при императрице, государь с гневом сказал его высочеству:
   - Я вижу, ты хочешь ввести потемкинскую одежду в мою армию; чтоб они шли с глаз моих долой, - и сам вышел из комнаты, где находились образцовые.

   Великий князь увидел, но поздно, что государь хотел только выведать его мысли насчет формы, им введенной, а не переменить оную. С тех пор началась холодность к великому князю и ко всем бывшим при нем, а потом гонения на участвовавших в итальянской кампании». (граф Евграф. Фёд. Комаровский)
*          *             *

ССЫЛКА ПОЛКА ВМЕСТЕ С ВЕЛ. КН. КОНСТАНТИНОМ. «Я н в а р я  6-го 1800 года, в день Богоявления Господня, был обыкновенный парад для освящения знамен и штандартов; полк сей, в числе прочих войск, бывших в параде, проходил церемониальным маршем мимо государя и так его прогневал, что множество офицеров, в том числе четыре брата Васильчиковых, были посажены под арест и выключены из службы; один Илларион Васильевич (Кутузов) остался при дворе камергером, которым он был прежде...

   Отдано было в приказе, чтобы Конногвардейский полк в тот же самый день выступил в Царское Село. Великому князю Константину Павловичу поручено было принять сей полк под свое начальство, и стараться истребить из оного дух буйства и бунтовщицкий, которым сей полк заражен.

 Его высочеству приказано жить в Царском Селе, в своем доме... Его высочество нашел дворец свой во всю зиму нетопленным, и оттого холод в оном был ужасный; я приехал на третий день и увидел, что все мои товарищи в комнатах сидят в шинелях на меху. Великая княгиня Анна Феодоровна так сильно простудилась в сем доме, что едва не умерла от жестокой горячки...

(Незадолго пред тем приехал в Петербург Дибич, отец фельдмаршала, он служил адъютантом при Фридрихе Великом. Император принял его в нашу службу подполковником и определил к своей особе. Государь так много желал подражать во всем Фридриху, что когда узнал об отчаянной болезни великой княгини, приказал Дибичу, как говорили, сделать церемониал похорон своей невестке такой точно, какой был в употреблении в Пруссии при погребении принцесс)...

   ...Император прикомандировал к его высочеству двух своих генерал-адъютантов: Кожина и князя А. Ф. Щербатова. Бедная конная гвардия должна была всякий день, по колено в снегу, делать ученья, невзирая на жестокость морозов. Говорили, что Г. А. Кожин был прислан с тем, чтобы и о действиях Великого Князя доносить императору. Великому князю позволено было только по воскресеньям приезжать в Петербург с Сафоновым.

Его Высочество наследник, когда я подъезжал в Царское Село, изволил мне сказать:
   - Если тебе нужно будет приезжать в Петербург, то отнюдь не прописывайся на заставе своим именем, а чужим, или Ахта, или Линдстрема, а то тебе будет худо.
   Первый был - камердинер, а другой - лейб-хирург при Его Высочестве...» (граф Евграф. Фёд. Комаровский)
  *            *             *
 
"С  НАМИ  БОГ!" Первоначально после Швейцарского похода Суворов  был удостоен высшего воинского звания — Генералиссимус российских сухопутных и морских сил, став четвёртым генералиссимусом в России). Военной коллегии было велено вести переписку с генералиссимусом Суворовым «сообщениями, а не указами». В то же день было приказано изготовить памятник Суворов.
_________________

АНЕКДОТ  О  МЕДАЛИ. Есть история, что после завершения Швейцарского похода Павел I решил отчеканить специальную медаль, на которой хотел отразить и «вклад» австрийцев (которые лишь мешали общему делу). Суворов, к которому император обратился с просьбой предложить варианты текста надписи на медали, посоветовал сделать медаль одинаковой и для русских, и для австрийцев, но при этом на русской версии выбить "С  н а м и  Бог", а на австрийской — "Бог с вами"
   ____________
 
О  СОЮЗНИКАХ РОССИИ. Генералиссимус Суворов так высказался о союзниках России: «Г о в о р я  об Англии, он сказал:
   - Сия держава старается поддерживать только вражду против Франции всех прочих государств, дабы не дать ей усилиться, ибо одна Франция может соперничествовать с Англиею на морях; политика ее лукава.

   В доказательство тому князь Суворов привел, что английское министерство, завидуя успехам нашей армии в Италии, домогалось и интриговало, чтобы оная послана была в Швейцарию, где, по малолюдству своему, армия наша могла погибнуть...
   - Австрийская политика, - продолжал он, - самая вероломная... Австрийцы дорого заплатят за их вероломство. Один наш император поступает как прилично высокому союзнику, безо всяких видов корысти и из единого похвального подвига, чтобы восстановить и храм Божий, и престолы царей. Сию монаршую волю мы, кажется, сколько могли, исполнили. Я сделался стар и слаб, - присовокупил он, - и одной прошу милости у всемилостивейшего государя моего, чтобы отпустил меня домой...

   Австрийский кабинет, увидя, но поздно, что князь Суворов, огорченный действиями оного, решительно желает оставить армию, а тем уничтожиться может и коалиция с Россиею, вознамерился прислать в главную квартиру, в Аугсбург, князя Эстергази... Инструкция князя Эстергази состояла в том, чтобы склонить его высочество быть посредником между двумя императорами; что недоумение происходило от того, что министры во взаимных своих сношениях не всегда соблюдали строго интересы обеих держав. ...» - испугались и решили задобрить знаменитого полководца.

Австрийский кабинет и король Сардинский прислали Суворову много осыпанных бриллиантами орденов для него и его приближённых: "«д а ж е   к а м е р д и н е р князя Суворова, Прошка, получил золотую медаль с изображением короля для ношения на зеленой ленте на шее. Удостоение сими орденами предоставлено было тоже на произвол князя Суворова...»

Выходя с аудиенции у Суворова австрийский князь Эстергази сказал: « - Действительно, это изумительный человек!.. У него столько же ума, сколько сведений, но я ничего не мог от него добиться...  Таким образом окончилась и война для России, и дружеские ее отношения к австрийской державе. Начало сего сразу ознаменовалось тем, что Великий князь (Константин) на возвратном пути своем в Россию поехал уже не на Вену, а на Прагу...» (Е.Ф. Комаровский)

Соответственно мемуарам Комаровского выходит, что Суворов фактически прекратил кампанию ещё до того, как в конце ноября 1799 он получил от Павла I рескрипт (указ): о разрыве союза с Австрией и приказание русской армии возвращаться в Россию. Кажется, ведь совпали желания полководца и императора? Поставим себя на место императора: полководец у него не спросил...
   _________

ПИСЬМО  ПАВЛА I "БРАТУ  И КУЗЕНУ" КОРОЛЮ. 24 февраля 1800 г. Павел I писал королю Сардинии Карлу Эмануилу IV: «М о й брат и кузен... В одном из моих писем я изложил уже причины, понудившие меня оставить то дело, служить которому я взялся от всей моей души и сердца, имея в виду единственно общее благо. Но после того как Венский двор обнаружил свои замыслы, я не счел приличным быть ему пособником в его завоевательных планах, которые, будучи противны моим принципам, всегда встретят в них твердое противодействие. Дальнейшее пребывание моей армии в Италии могло бы послужить во вред вашим собственным интересам...

Я  п о н и м а ю,  как велико должно быть в настоящее время беспокойство вашего величества, и как тягостно ваше положение, но я хотел бы, чтобы вы возложили надежду на Бога и рассчитывали на нашу искреннюю дружбу, которая никогда не позволит мне потерять из виду ваши интересы». - безукоризненно по всем светски королевским правилам выдержанное письмо! Оригинальности император Павел позволял себе по отношению к прибывшим в Россию.
  ________________


ЦАРСКАЯ ВСТРЕЧА В ПЕТЕРБУРГЕ. Пока по пути в Петербург Суворов боролся со смертельным недугом, император сначала слал ему сердечные письма: «К н я з ь  Александр Васильевич! С крайним сожалением вижу Я из донесения вашего от 20/9 сего месяца, что здоровье Ваше продолжает быть расстроенным. Надеюсь, что воздержание и терпение Ваши, а притом и доктор Мой восстановят Вас по прежнему и доставят Мне скорое удовольствие Вас видеть здесь. Прощайте, до свидания. У п о в а й т е, яко и Я, на  Б о г а». (от 29 февраля 1799)

На международной арене авторитет полководца Суворова оказался сильнее авторитета трёх императоров и одного короля. Императору Павлу I было о чём задуматься: не смог побороть обиды или зависти император. Первоначально  полководцу готовилась царская встреча: "Г е р о й  в е к а" въедет в столицу под звон колоколов. Народ, войска, гвардия будут приветствовать генералиссимуса. Сам император обнимет его у дверей дворца...
*          *          *

ОТНЯТЬ  АДЬЮТАНТА! Вместо обещанной триумфальной встречи неожиданно 20 марта 1800 года последовал царский рескрипт: "Г о с п о д и н  Генералиссимус Князь Италийский Граф Суворов-Рымникский. Дошло до сведения моего, что во время командования войсками моими за границею, имели Вы при себе дежурного генерала, вопреки всех моих установлений и высочайшего устава, то и, удивляясь оному, повелеваю Вам уведомить меня, что Вас побудило сие сделать".

По приказу от 25 апреля у князя Суворова приказано отнять адьютанта за то, что во время Итальянской кампании он имел при себе против устава дежурного генерала вместо бригад-майора. - Мотив этого мелочного, не делающего чести императору наказания понятен, если учесть, что предыдущий любимый адьютант Суворова А.М. Каховской являлся зачинщиком против императора неудачного Смоленского заговора 1797-1798 г. и на тот момент сидел в крепости. Видимо, подозрительный император посчитал, что фельдмаршал устраивает заговоры с помощью адьютантов.

Вскоре последовал приказ императора: "В о  в с е х частях, составляющих службу, сделано упущение, даже и обыкновенный шаг нимало не сходен с предписанным уставом". Неудовольствие императора в какой-то мере можно понять: Павел I уже тяготел к союзу с Наполеоном. А позиция Суворова была:  "Я  б и л  французов, но не добил. Париж — мой пункт, беда Европе!" (Е.Б. Фукс*).

Павел собирался порвать отношения с Англией, где в тот момент наряду с адмиралом Нельсоном Суворов сделался  почти национальным героем: король провозгласил тост за здоровье Суворова, все желали иметь его портрет, появились причёски а ля Суворов и т.п. То же самое было по всей Европе.

*Егор Борисович Фукс (1762 —1829) — военный и  историк, адъютант А. В. Суворова. Свою служебную карьеру начал при князе Безбородко по дипломатической части.
_______________

«КНЯЗЬ   СУВОРОВ на обратном пути заболел, и Государь подверг его немилости самой несправедливой — печальное следствие его характера. Суворова привезли в Петербург, и было приказано поместить его в самом отдаленном квартале вместо помещения, приготовленного для него при Дворе. Гнев Императора увеличил его болезнь и подвинул его к могиле…». (В.Н. Головина)

Муж племянницы Суворова граф Дмитрий Иванович Хвостов (осмеянный Пушкиным плохой поэт) 23 апреля обратился к любимцу Павла - графу Ивану Кутайсову, бывшему царскому брадобрею, с просьбой «п р и н я т ь  на себя донести Государю Императору, что Генералиссимус Князь Италийский прибыл сейчас в С.-Петербург и остановился на моей квартире в весьма слабом состоянии».

Пока тяжелобольного Суворова везли в столицу, Павел попросил своего сына Константина, участвовавшего в походе под началом Суворова, высказаться насчет в походе употреблённой новой военной формы. Цесаревич честно ответил, что форма - очень неудобная, что явилось внешней причиной гнева императора.
    

"ИЗБАВИ  НАС  ОТ  ЛУКАВОГО!" (Ещё раз о вышеизложенных событиях: «З а б и т ы е, запуганные французами австрийцы сознались (Павлу I) в слабости сил. Австрийский император просил императора Российского о помощи, просил войск и предводителя фельдмаршала Суворова. Этот могучий в боях воевода был в опале, император Павел повелел Суворову жить в родовой отчине его, в Новогородской губ. Фельдмаршал жил в ссылке, всякий день ходил к утренней молитве, к литургии и молитве вечерней в храм Божий и отправлял должность дьячка, читал, пел, лазил на колокольню звонить.

Прискакал к нему фельдъегерь, подал фельдмаршалу государев указ, и воевода непобедимаго войска великой Екатерины сел в кибитку и поскакал к царю. Удивил царя и царедворцев своим прибытием; его не ожидали так скоро видеть; подходя к царю, Суворов читал вслух молитву Господню - „О т ч е  наш..." и, становясь пред царем на колено, сказал последния слова: „и  н е  в в е д и нас во искушение". Павел, поднимая Суворова рукой с колена, договорил молитву: „н о  и з б а в и  нас от лукавого!"

На другой день император показывал на вахт-параде Суворову ученье баталиона Преображенского полка и спрашивал несколько раз фельдмаршала:
–  Как вы, Александр Васильевич, находите наше ученье?
–  П о м и л у й  Б о г! хорошо, прекрасно, в. в.! да тихо вперед подаются...
- Ну, Александр Васильевич, прокомандуйте по вашему; слушать команду фельдмаршала! - изрек государь.

Фельдмаршал побежал вдоль фронта, увидел несколько фанагорийцев (Фанагорийский гренадерский, Таврический, Екатеринославский гренадерские были любимые полки Суворова), закричал:
- А есть еще мои товарищи здесь? - прибег на средину пред фронт и прокомандовал: Р у ж ь е  на перевес, за мной в штыки, ура! - и побежал вперед; гренадеры, как один, грянули „ура!" - и бросились за фельдмаршалом.

 Адмиралтейство тогда было укреплено бастионами, обнесено рвом и палисадами; не прошло 10 минут, палисад был опрокинут, гренадеры бросились в ров, перебежали по льду, вскарабкались на бастионы и Суворова туда-же подняли и громче прежнего грянули „У р а!" Суворов на бастионе знамя держит правой рукой, а левою снял шляпу, в знак поздравления государя с победою.

Павел не говорил ни слова. „У р а!" - победоносное и все, что напоминало о лучезарной славе бессмертной Екатерины, Павел Петрович не жаловал. Фельдмаршал Суворов на третий день скакал уже по дороге в Вену. Военный кригсрат потребовал от него плана кампании; Суворов показал военным советникам лист белой бумаги и сказал:
- В п е р е д и  Бог, за ним я, за мною вы—прошу не отставать, вот мой план!

 Император австрийский, его кригсрат на все условия Суворова согласились и чрез три месяца не было ни одного француза в Италии. Блистательному началу войны, быстро, молниеносно пробежавшей в Италии, <противоречил > генерал (А.М.) Корсаков (бывший) избранным командовать отдельным 30-ти-тысячным корпусом войск в Швейцарии, где французский генерал Массена разбил вверенные войска Корсакову, как говорится, на голову.

Это происшествие разрушило коалицию, войска наши были отозваны; Суворов не приехал, а его привезли в Петербург, что-то удерживало еще бросить его в Петропавловскую крепость, но в доме, для него приготовленном, граф Рымникский, князь Италийский, Суворов жил не веселее казематного,— к нему не смел никто приезжать. Государь прислал к Суворову любимца своего, Кутайсова, возведенного в графское достоинство из брадобреев е. в., узнать — здоров-ли фельдмаршал? Когда вошел Кутайсов к Суворову, в ордене св. Равн. Андрея, фельдмаршал... спросил Кутайсова...» (Записки А.М. Тургенева)
*           *            *

СМЕРТЬ  СУВОРОВА: 18 мая 1800 года Александр Суворов скончался: «Р о с с и я  оплакивала Суворова*. Известно, что подлецы и завистники обнесли его у Павла. Приехав в Петербург, он хотел видеть государя, но не имел сил ехать во дворец и просил, чтоб император удостоил его посещением. Раздраженный Павел послал вместо себя - кого? - гнусного турка Кутайсова. Суворов сильно этим обиделся. Доложили, что приехал кто-то от государя. "Просите", - сказал Суворов, не имевший силы встать, и принял его, лежа в постели. Кутайсов вошел в красном мальтийском мундире с голубой лентой через плечо.
   - Кто вы, сударь? - спросил у него Суворов.
   - Граф Кутайсов.
   - Граф Кутайсов? Кутайсов? Не слыхал. Есть граф Панин, граф Воронцов, граф Строганов, а о графе Кутайсове я не слыхал. Да что вы такое по службе?
   - Обер-шталмейстер.
   - А прежде чем были?
   - Обер-егермейстером.
   - А прежде?

   Кутайсов запнулся.
   - Да говорите же!
   - Камердинером.
   - То есть вы чесали и брили своего господина.
   - То... Точно так-с.
   - Прошка! - закричал Суворов знаменитому своему камердинеру Прокофию, - ступай сюда, мерзавец! Вот посмотри на этого господина в красном кафтане с голубой лентой. Он был такой же холоп, фершел, как и ты... так он не пьяница! Вот видишь, куда залетел! И к Суворову его посылают. А ты, скотина, вечно пьян, и толку из тебя не будет. Возьми с него пример, и ты будешь большим барином.

   Кутайсов вышел от Суворова сам не свой и, воротясь, доложил императору, что князь в беспамятстве и без умолку бредит... Я видел похороны Суворова из дома на Невском проспекте... Перед ним несли двадцать орденов... тогда это было отличие неслыханное. За гробом шли три жалких гарнизонных батальона. Гвардии не нарядили, под предлогом усталости солдат после парада. Зато народ всех сословий наполнял все улицы, по которым везли его тело, и воздавал честь великому гению России. И в Павле доброе начало наконец взяло верх. Он выехал верхом на Невский проспект и остановился на углу Императорской библиотеки.

Кортеж шел по Большой Садовой. По приближении гроба, император снял шляпу, перекрестился и заплакал. Бог да судит тех, которые в этом добром, благородном человеке заглушили начала благости и зажгли буйные страсти!». (Н.И. Греч)

Слова Греча о плачущем императоре едва-ли заслуживают доверия: людям хотелось, что-бы даже император плакал на похоронах великого полководца. По одной из версий Суворов сказал Кутайсову: «Я  г о т о в л ю с ь  отдать отчёт Богу, а о государе я теперь и думать не хочу...» - это, по большой вероятности, анекдот.
 _______

 В ОТЛИЧИЕ от пишущего по памяти 10 мальчика и по рассказам старших журналиста Николая Греча Архимандрит Евгений* рисует без слёз императора, но торжественные похороны  полководца: «Г р о б  везен был на шести серых лошадях, приодетых с головы до ног черными сукнами. На дрогах стоял катафалк с гробом, а над гробом препышный малинового бархату с золотым подзором (вышивкой) фигурным балдахин на 8-ми столбах. Сей балдахин делан был еще для Князя Безбородки... Шнуры поддерживали офицеры, а лошадей вели с факелами нарочно к тому одетые в плащи. Едва провезли гроб, то войско двинулось за ним с траурным маршем и сопровождало до Невского...

Мы шли по Сенной бессменно до Лавры. Едва вышли на Невский проспект близ Гостиного ряду, как вдруг увидели Государя, ожидающего церемонии верхом на лошади на углу Гостиного двора. Мы поклонились, и он соответствовал, а потом сделал честь и гробу Мы потянулись по Невскому, а он куда изволил поехать, не видали... Народ отовсюду бежал за нами...»
____________

ПОХОРОННОЕ  «Ш е с т в и е  проходило мимо моего дома… Никогда я не видела зрелища более трогательного: у всех военных было выражение самой глубокой скорби. По обе стороны улицы было много народа различных классов, и многие становились на колени. Государь несколько минут следовал за церемонией». (В.Н. Головина)- государь предпочёл роль стороннего наблюдателя.
_______________

ПОСЛЕДНИЕ  ПРОВОДЫ. «О б е д н я   поспешно началась в половине 12-го часу. В церковь пускали только больших, а народу и в монастырь не допускали. Проповеди не было. Но зато лучше всякого панегирика пропели придворные певчие 90-й псалом "Живый в помощи", концерт сочинения Бортнянского. Прочтите этот псалом, и вы со мною согласитесь, что нет лучшего панегирика Суворову.

В о й с к а  расположены были за монастырем. Отпето погребение, и тут-то раз десять едва я мог удержать слезы. При последнем целовании никто не подходил без слез ко гробу... Все плакали, только что не смели рыдать. При опускании гроба трижды 12 раз за монастырем выпалено из пушек и чрез каждые 12 выстрелов — беглый огонь. Буде вечная память Суворову». (Архимандрит Евгений)

Со смертью Суворова стремительно стала меркнуть и звезда императора Павла I: видимо, были чем-то крепко связаны судьбы этих двух неудержимо самовольных людей.
 
*Епископ Евгений (в миру Емилиан Романов; нач. 1750-х — 1811) — епископ Русской православной церкви, епископ Костромской: 13 января 1799 г. назначен архимандритом Калязинского Троицкого монастыря.
   *         *           *

ОБ  АНЕКДОТИЧНОМ  СТИЛЕ И  ИСТОРИИ. Обратим внимание: достойные поступки Суворова к нему расположенными описываются в анекдотичном стиле - почему? Потому что и император Павел I и полководец Суворов - равно резкие, по отношению к обыденности экстравагантные люди своей до анекдотичности резкой эпохи: оба они любили "поерничать" резким словом и театральной позой, но Суворов императора переигрывал, что во все времена все императоры не любили.
                _____________________________________________________

               О  П*О*Л*И*Т*И*К*Е   С  Ю*М*О*Р*О*М

АНЕКДОТ  О  ЯМБУРГЕ - ГАМБУРГЕ И ДНЕ СТАКАНА. Полк генерал-майора Ильи Даниловича Мамаева входил в состав русского экспедиционного корпуса, посланного  Павлом I в помощь Англии, чтобы восстановить власть свергнутого голландского короля - Вильгельма Оранского: «о т д ы х а л и  наши Мамаевцы в Англии целую зиму, а все же тоска одолевала, домой на свою сторону хотелось». Всё это иносказательно означает, что мамаевцы были в плену у французов. Лишь весной 1800 года русские войска по милости Наполеона Бонопарта были возвращены на родину, и в начале июля высадились в Ревеле. О Мамаеве есть анекдот:

 «Н а з н а ч е н и е  командира войск, составлявших вспомогательный корпус английскому войску в Голландии, также не посчастливилось. Генерал Берг был человек знающий свое дело, да, к сожалению, любил в стакане дно видеть; такой молодец и по сердцу был главному начальнику английско-русской армии, брату короля, если не ошибаюсь, герцогу Кумберланду, но кампания кончилась одним сражением: Кумберланда*, пьяного, англичане увезли с поля сражения, а Берга,** пьяного, по кровопролитной битве, французы взяли в плен и весь вверенный ему корпус остался также у них в плену.

При назначении Берга командиром войск, назначенных для высадки в Голландии, был вызван ген.-лейт. Мамаев, изучивший военное искусство в тактике и на практике в Гатчине. Мамаев был на славу экзерцицмейстер-дока, вот что называется у русских людей — „с о б а к у  с ъ е л!"

Мамаев в целом баталионе видел: ровно-ли у солдат поставлены букли, у всех-ли косы указанной, 9-ти-вершковой, длины; никто лучше его не умел пригнать на солдате амуницию, вычистить медь. Чего-же хотеть еще от смертного человека? разве мало вышепоименованных доблестей его превосходительства!...

Благоугодно (было) Мамаева назначить помощником Бергу, то-же, что ныне начальник штаба. Мамаев призван в кабинет Е. В.; географическая карта лежала развернутою на столе, государь, подозвав Мамаева, сказал:
– Я вас, сударь, посылаю с войском, под командой графа Берга, в Голландию, - и, указывая на карте Гамбург, изволил досказать повеление: здесь, сударь, в Гамбурге, сядешь с войском на корабли и пойдешь морем в Голландию.

Мамаев поступил на службу с бритым лбом, из однодворцев (помещик, владевший одним двором крестьян) Курской губ., Рыльского уезда, и остался с наречием Рыльскаго уезда. Посмотрев по указанию государя на карту, осмелился всеподданнейше доложить Е. В., что он с полком квартировал в городе Ямбурге, да в то время там моря не видал, а протекает в городе, так вот, незадорная рячулка  (небольшая   река), – где-же корабли но рячулке,   с полным грузом – и струг не пройдет!

Государь на сей доклад генерала всемилостивейше изволил отвечать:
–  Не Ямбург (непереводимая лексика) а портовый город Гамбург!
–  Виноват, В. В., в Гамбурге на квартирах с полком не стоял.
На это государь изволил всемилостивейше прокомандовать:
–  Вон!
Но Мамаев сел с войском на корабли в Гамбурге, его не переменили.
  _____

*Эрнст Август (1771 — 1851) — король Ганновера с 1837 года; носил британский титул герцога Камберлендского. Будучи до 1840 г. наследником престола Великобритании, в ней герцог К. был очень не популярен.

**Григорий Максимович Берг (1765—1833) — генерал от инфантерии из остзейского рода Бергов. При крещении был наречён в честь восприемника Григория Орлова, а его крестной матерью была императрица Екатерина II. Как военный, Берг известен более личной храбростью.
 

ЩЕКОТЛИВАЯ  ДИПЛОМАТИЯ. Однажды император Павел I узнал, что курфюрст Баварский* захватил земли, бывшие собственностью Мальтийского ордена. Он страшно рассердился и вызвал баварского посланника к себе на аудиенцию. Зная крутой нрав императора, посланник незамедлительно явился перед рассерженным Павлом.

– Ваш государь, господин посланник, большой наглец! – вместо приветствия начал Павел. – Он дерзнул захватить земли ордена Святого Иоанна Иерусалимского, великим магистром которого я состою! Отправляйтесь к вашему государю и объявите ему, что если он в течение месяца не решит этот вопрос, то генералу Корсакову**, который стоит сейчас вблизи Баварии с пятидесятитысячным войском, будет приказано предать эту страну огню и мечу!

Испуганный посланник немедленно отправился к своему правителю и ровно через месяц привез Павлу собственноручное письмо баварского курфюрста, в котором он просил российского императора принять имущество и земли Мальтийского ордена под свое высокое покровительство. Император прокомментировал это так: "Э т о  б ы л  весьма щекотливый дипломатический вопрос, и я рад, что мои переговоры по нему увенчались успехом".
  ______

*Максимилиан I Мария Баварский (1756 —1825) — представитель династии Виттельсбахов, курфюрст Баварии в 1799—1806 годах под именем Максимилиан IV, король Баварии в 1806—1825 годах под именем Максимилиан I.

**Александр Михайлович Римский-Корсаков (1753 —1840) — под началом Суворова не слишком удачливый командующий во время швейцарского похода(сентябрь-октябрь 1799), генерал от инфантерии. Вскоре после этого Павел I отставил К. от службы и сослал в имение.
 ___________________________________________________
                ____________________________________________________
                ________________________________

          П*А*В*Е*Л  I   И   -   Н*А*П*О*Л*Е*О*Н   Б*О*Н*А*П*А*Р*Т.

«Г о с у д а р ь (Павел I)... не мстителен, но горяч в первом движении до исступления. Личное самовластие в непременном исполнении самым скорым образом его воли, хотя бы какие дурные следствия от того ни произошли, был главный его порок. Он не столько полагался на законы, сколько на собственное свое произволение. Если что приказал министру, сей не смей ему на ту минуту ни малейшего делать представления. От того происходили даже в системе политической частые перемены.

 С н а ч а л а  своего воцарения Государь как будто отрекся от союза с какою либо в Европе державою, что и продолжалось несколько месяцев. Потом вошел в союз с Австриею против Французов; вследствие желания Австрийского Императора, послал славного фельдмаршала Суворова командовать в Италии соединенною армиею. Сделавшись недоволен и не без причины Венским двором, вошел в союз с Франциею, где между тем консульское правление действовало против Англии. Сия последняя держава, взявши остров Мальту, ему, по прежнему сделанному условию, его не уступила, а он, приняв на себя гросмейстерство ордена Святого Иоанна Иерусалимского, уже было в Мальту и коменданта назначил..." (Записки князя Ф.Н. Голицына. РА, 1884, кн. 1, вып. 5,)
 

В 1880 ГОДУ «ГОСУДАРЬ, ПРОГНЕВАННЫЙ гнусными интригами имперского кригсрата (Австрийский придворный военный совет), вялым, нерешительным правлением императора Франца II (в это время император Франц именовался императором Римской империи), постыдным бегством начальника английского, герцога Кумберланда, отступил от союза с Австриею и Англиею»;
 
«Г е н е р а л  Бонапарт возвратился из Египта, где много натворил чудного и смешного, опрокинул, разрушил... сумасбродное революционное правление... наименовал себя первым консулом, взял бразды правления государственного в свои руки и... поставил Францию повелительницею на суше всей Европы; но как не было, нет и никогда не будет смертного без ошибки...  Из поручиков артиллерии Наполеон признан императором французов, был повелителем во всей Европе, на континенте все ему покорствовали... — и умер пленником на диком острове среди океана...

Наполеон был одарен какими-то сверхъестественными качествами, усвоенными человеку. Он соединял две крайности, нес повсюду бедствие, т. е. войну и покорение, и вместе с распространением зла приносил народам покоренным величайшее благо на земле!  Code de Napol; oн останется навсегда tipe (символом) благотворного закона гражданского, человеком составленного... Он во время своего консульства, менее, нежели в три месяца,   подавил крамолу якобинцев;   они спрятались в бездне неизвестности...

Он (Наполеон) никогда не видал императора Павла, никогда не имел никакого с ним сношения; повелитель севера считал его злым крамолы распространителем... Наполеон одним предложением царю переменил в самодержавном о себе невыгодное мнение в самое благоприятнейшее, лестное и видам его (Наполеона) полезное.

 Н а п о л е о н  приказал 10 или 12 тысяч человек войска, плененных с Бергом и Мамаевым в Голландии, обмундировать в тонкое, лучшее сукно, каждого по образцу мундира, в каком он был взят в плен, и прислал императору Павлу список всех чинов, в плену во Франции находившихся, предлагая е. в. отпустить всех в Poccию без всякого выкупа. Это было сделано Наполеоном при первой возможности...

И м п  е р а т о р  П а в е л  отправил г. Колычева к Наполеону послом, а вскоре потом был послан генерал от инфантерии и командир гвардии Семеновского полка, Василий Иванович Левашев, для заключения военной конвенции против Англии. План Наполеона был гениальный, сходный с карфагенским воеводой, Ганнибалом: громить Англию в сердце источника богатств и могущества её, в Индии. Для сего было предположено послать России, богатой всадниками легкой иррегулярной кавалерии, от Оренбурга, чрез степи, сколько возможно более легко-конного войска... Как предполагал Наполеон... все индийцы, подавленные ужаснейшим игом рабства—английского владычества, присоединятся к войску присланному, как освободителям их от несносного бедствия...

Конвенция заключена, с Англиею последовал разрыв, на все суда английские, при всех приморских портах, наложено амбарго, капитаны и матросы отведены во внутренние губернии государства...» (М.А. Тургенев)
  ________

Мемуарист М.А. Тургенев - терпеть не могущий Павла I офицер ещё екатерининской гвардии - поклонник Наполеона. Были у французского императора и другие поклонники среди русского офицерства, которое союз России с Наполеоном во многом примирил бы с нелюбимым собственным государем.
 

ИСТИННО  РЫЦАРСКИЙ ДУХ. «И м п е р а т о р  (Павел I)был быстр в переходе от одного убеждения к другому. Проникнутый духом истинно рыцарским, смотрел он с негодованием на буйную французскую революцию и вдруг, исполненный удивления к тому человеку, который под скромным титулом первого консула, взял сильною рукою бразды правления во Франции, он явно перешел на его сторону и возненавидел Англию и Австрию. Наполеон мастерски воспользовался сим расположением императора.

После Австро-Английской войны, оставалось во Франции шесть тысяч пленных русских. Наполеон написал (гр. Никите Петровичу) Панину, что он предлагал Англии и Австрии размен русских пленных, которые проливали кровь свою на пользу этих государств, но они не приняли его предложения. Поэтому решился он этих пленных одеть, снабдить оружием и с их офицерами, знаменами и проч. отпустить без выкупа в Россию, не желая продолжать плена этих храбрых и сим поступком желая засвидетельствовать перед целым светом то почтение к Российским воинам, которым французы преисполнены, узнав их воинские доблести на поле брани.

Это натурально возвысило уважение Павла к Наполеону и уже император публично отдавал ему полную справедливость; приказал подать себе рюмку малаги и выпил за здоровье Наполеона; потом приказал принести карту Европы, разложил ее на столе, согнул на  двое, провел по лбу рукою и сказал:
 — Т о л ь к о   т а к   мы можем быть  д р у з ь я м и!
    
Наполеон пошел далее, он схватил удачно характеристическую черту Павла, который был истинный рыцарь. Он предложил ему остров Мальту, с желанием, чтобы Павел объявил себя гроссмейстером ордена. Наполеон знал, что Англичане не уступят Мальты и что Павел, раздраженный их поступком, непременно объявит им войну, что действительно и случилось». (Из Записок Якова Ивановича де-Санглена. 1776-1831 гг.)
      

ТАЙНЫЙ СГОВОР С НАПОЛЕОНОМ. Один из самых ловких дипломатов своего времени граф Фёдор Ростопчин советовал своему государю добиваться договора с Наполеоном: «П р и г о т о в я  втайне, то есть сам, все бумаги, состоящие в проекте союза о разделе Турции, письма Вашего Императорского Величества к Бонапарту... полномочие и паспорт, за несколько дней до моего отъезда я распущу слух, что пришел в немилость, напишу к Вашему Императорскому Величеству письмо, испрашивая позволения ехать лечиться к водам и получу отпуск.

 На другой день за столом вы извольте спросить у Нарышкина: скоро ли я еду, и за сим через него дать мне внушение ехать поспешнее (Замечание на полях императора Павла: "М е ш а т ь  д е л о  с б е з д е л ь е м!"), что я и исполню на другой день, отправясь через Франкфурт-на-Одере... Из какого-нибудь маленького городка поеду уже под чужим именем... Приехав прямо в Париж... потребую через Бертье тайного с ним (с Бонопартом) свидания и объявлю первому консулу... и полномочие для заключения союза, если воспоследует согласие Бонапарта на предложение Ваше.

Тогда я... увижусь скрытно с посланником Вашего Императорского Величества... отдам ему депеши для отправления к Вам; а сам, взяв от него паспорт курьерский, в Вену, где... буду иметь переговоры, в успехе коих, если удастся в Париже, никакого не может быть сомнения, и я уверен, что Римский император... столько же обрадуется разделу Турции, как разоренный человек внезапному выигрышу большого приза в лотерее. (Приписка императора Павла: "Т о л ь к о  в  п р о к  не  пойдёт".) Окончив трактование сего дела и в Вене, возвращусь как можно скорее в Петербург, где, для сохранения еще на несколько времени тайны моих поездок, надлежит распустить слух, что Вы изволили писать ко мне о возвращении...

 Сим оканчиваю представление мое, и если Творец мира, с давних времен хранящий под покровом Своим царство Российское и славу его, благословит и предприятие cиe, тогда Россия и XIX век достойно возгордятся царствованием Вашего Императорского Величества, соединившего воедино престолы Петра и Константина (Петербурга и Константинополя), двух великих государей, основателей знатнейших империй света. (Замечание императора Павла: "А  м е н я  всё-таки  б р а н и т ь  станут".) - Всеподданнейший граф Ростопчин». На этой записке рукою императора Павла помечено сверху: "О п р о б у я  план ваш, желаю, чтоб вы приступили к исполнению оного. Д а й  Б о г, чтоб по сему было"».(Ф. Ростопчина "З а п и с к а" 1880 г.)

Текст взят из Ростопчина - "Записки о политических отношениях России в последние месяцы Павловского царствования" - Первая публ. под заголовком «Картина Европы в начале XIX столетия и отношение к ней России в издании: Сборник исторических материалов и документов, относящихся к новой Русской истории XVIII и XIX веков. Изд. М. Михайловым. – СПб., 1873)
   _________

ВОТ  КАКИЕ  СЦЕНАРИИ  исполнялись за мнимым сумасшествием ПавлаI! И ведь по прозвищу Екатерины "сумасшедшего Федьку" Ростопчина не считают и взаправду сумасшедшим!.. Может также оказаться, что ряд царских опал окажутся мнимыми вровень с этой "опалой" Ростопчина. Из той же выше "З а п и с к и" забавные примечания Павла на полях:
- Португалия – в обмороке, ни полезна, ни вредна быть не может. (Замечание императора Павла: "О т о т р у т  Англичане".)

- Австрия... вооружась на скорую руку для произведения раздела Франции... восемь уже лет как ведет без отдыха... разорительную войну и столь упорно... что потеряла из виду новейшую цель своей политики. (Замечание императора Павла: "Ч е г о  захотел от слепой курицы!")

- ...Остается ему (Бонопарту) страх единственно от России. Истина сего доказывается всем его поведением против Вашего Императорского Величества... Бонапарт отменно против прочих содержал рoccийcкиx военнопленных  и предлагал Мальту возвратить Вашему Императорскому Величеству, яко великому магистру ордена. (Замечание императора Павла: "М а с т е р с к и   писано!")

- Англия... под видом соблюдения пользы общей, обращала единственно в свою (пользу)все те случаи, где находила возможности насильственно присвоить себе какое-нибудь право. Так она... вооружила попеременно угрозами, хитростью и деньгами все державы против Франции (Замечание императора Павла Петровича: «И  н а с  грешных!») 

- Бонапарт старается всячески снискать благорасположение Ваше для лучшего успеха в заключении им мира с Англией. (Тут император Павел Петрович заметил сбоку рукописи: "И  м о ж е т  у с п е т ь".)
 
- Россия с прочими державами не должно иметь иных связей, кроме торговых. Переменяющиеся столь часто обстоятельства могут рождать и новые сношения, и новые связи.(Замечание императора Павла: «С в я т а я  и с т и н а!»); но все cиe может быть случайно временно и без обязательства хранить ненарушимо... заключенный союз
министрами, кои часто поставляют подарки свыше благосостояния Отечества, славы государей своих и святости их слова. (Замечание императора Павла: «Д е н ь г и - вещь  в е л и к а я!»)
*            *             *

НАЙДЁТСЯ  ЧЕЛОВЕК, СПОСОБНЫЙ  НА  ВСЁ... «Англия снова отняла у французов остров Мальту. Павел потребовал, чтобы этот пункт пребывания ордена, которого он был гроссмейстером, был возвращен, но ему ответили, что так как император всероссийский выступил из коалиции еще до завоевания этого острова, то вопрос о его возвращении будет предметом суждения при выработке будущих условий мира и что до того времени Англия не может дать какого-либо положительного ответа.

Несмотря на мягкую форму, в которую Сент-Джеймский кабинет облек свой отказ, Павел впал в страшный гнев. Он сейчас-же распорядился (14 октября 1800 г.) конфисковать все английские суда, бывшие в наших гаванях, а затем (18 октября) распространил это распоряжение на всякие имущества и товары, принадлежавшие англичанам.

Насильственные меры вызвали необыкновенное возбуждение в Петербурге и в Риге, где были гавани с миллионным оборотом. Узнав об этом, я сказал своим друзьям: "И м п е р а т о р  затеял большую игру. Французские якобинцы, с которыми он обращается по заслугам, без сомнения, питают к нему особенную ненависть. И если теперь наши гавани закрываются для англичан, а их имущество подвергается секвестру, то нужно опасаться, что среди людей, которые ввергнуты этим в нищету, найдется человек, способный на все".

Между тем окружающие Павла, казалось, с одобрением приняли подобную выходку. Гений Бонапарта заметил этот момент раздражения против Лондонского двора. Он сделал Павлу лестные предложения сначала через Берлин, а затем и непосредственно от себя. Бумага была составлена так ловко и исполнена такой тонкой лести, что Павел забыл свою ненависть к Францией стал сближаться с правлением, которое он только что гнал огнем и мечом». (Карл Гейкинг)
            

ПАВЕЛ I  И  АТАМАН МАТВЕЙ ПЛАТОВ. А.М. Тургенев писал свои по памяти мемуары в старости - около 74 лет. Поэтому историю выше следует считать талантливо обработанным литературным анекдотом, в котором, безусловно присутствуют реальные факты и реплики. Но на банкете с вином под пулями - такая форма рассказа уже предполагает некоторые преувеличения.

ИТАК, по совету Наполеона задумав послать казаков отвоёвывать Индию от англичан: «И м п е р а т о р  Павел изволил вспомнить, что командир казацкому войску, легкой коннице, хранится в каземате Петропавловской крепости, как соленый огурец в банке с уксусом, чтобы не потерял вкуса. Теперь следует рассказ изустный атамана Матвея Ивановича Платова, слышанный мною 1812 года на Соловьевской переправе, в недальнем расстоянии от г. Дорогобужа.

 Граф Павел Александрович Строганов был с графом Матвеем Ивановичем Платовым дружески знаком; я был при Строганове старшим адъютантом гренадерской дивизии. На берегу Днепра, куда от следовавшего за нами неприятеля долетали даже ружейныя пули, его сиятельство гр (аф) М. И. Платов изволил праздновать день своих именин; его сиятельству, к этому дню, привезли с Дона атаманский кус, икру, балыки, вино донское... У нас было очень голодно и мы были очень обрадованы предложением трапезы сытной и вкусной, а время было свободное, мы перешли Днепр, сожгли за собою мосты, были спокойны: французы не смели нас атаковать, чрез реку мосты строить им было невозможно. Граф Платов (буду говорить его наречием)...»
___________
 
РАССКАЗ  ПЛАТОВА: «Я  с персидской войны, за то, что не допустил персиян отрезать голову гр. Вал. Алекс. Зубову, командовавшему в персидском походе войском, был брошен в каземат Петропавловской крепости... Я каждый день, в зимнее время, угорал в проклятой хате; как натопят печь из коридора, пойдет в хате чад, глаза ест, как от хрена; я тяжко был в каземате болен горячкою, желал смерти, как благодати небесной, но Богу было (угодно) сохранить меня... Мышь, крыса бегала по мне, сначала мне гадило, а напоследок я к этому гаду, а он ко мне, друг к другу привыкли; ко мне никогда никто не приходил, никто со мною не говорил; свита (одежда) была мне дана, как мена запирали в каземат, затрапезный халат... Я дни и счет забыл, свет проходил в каземат сверха, в окошечко, величиною в лазейку, прорубаемую в дверях житниц для лаза кошек.
 
Вот, государь мой, услыхал я в коридоре гам, говор людей и час-от-часу гам приближался, наконец, услышал я поворот ключа в замке дверей. Я сотворил крестное знамениe и подумал, видно, пришел мой час положить голову на плаху. Благодарю Тебя, Господи! Прости, отпусти мои прегрешения! Ключ щелкнул, замок отомкнулся... Блеснувши свет от фонарей с зажжеными свечами ошеломил меня... Комендант крепости, кн. Сергей Николаевич Долгорукий, вскликал меня:
– Матвей Иванович, государь император повелеть соизволил, чтобы вы, как можно скорее, явились к Е.В. во дворец!

Я сначала думал, что это греза сонная или наваждение сатаны лукавого, сотворил крестное знамение, вижу Долгорукий стоит передо мною и еще человека четыре офицера, вижу от крестного знамения не сокрушились, удостоверился, что они люди... а не дьявольское наваждение, и молвил князю Долгорукому:
- Да как-же мне во дворец, на мне вся свита истлела

 Меня вынули из каземата, накинули шинель на плечи, отвели в покои к коменданту, где уже была приготовлена снятая с меня казацкая одежда; цирюльник обрил мне бороду, сколько было возможно... умыли меня, дали белье чистое, одели в казацкий наряд и фельдъегерь помчал меня на санях во дворец... Минут много через 10 я уже стоял в царском чертоге, пред светлыми очами великого государя. На длинном столе лежал раскатан длинный плант (ландкарта).. Великий государь молвил мне:

- Подойди сюда (к столу, на котором лежала ландкарта), Матвей Иванович! - и, указав перстом на плант, изволил молвить: Видишь  эту  дорогу   на  планте,  это  прямой  путь от Оренбурга в Индию.
Я видел на планте написанную длинную, узенькую линеечку, а по обе стороны её белая, как снег, бумага.
– Вижу, -отвечал я, - великий государь.
– Ты знаешь эту дорогу, она знакома тебе?

Меня как мороз по коже подернул, что сказать? да вспомнил каземат, сказал: „знаю, ваше величество!" ...Бог меня надоумил сказать „знаю", скажи я: „не знаю." - мне поворотили бы оглобли в каземат. А я лучше в ад, чем  в крепость,  лучше голову на плаху...
– Ты пройдешь по этой дороге в Индию, Матвей Иванович? - спросил меня царь.
– Пройду, великий государь! - ответ держал я, а себе на уме: хоть к лукавому скажи – пойду, абы не в каземат.
– Я всегда был, Матвей Иванович, доволен твоею службою и любил награждать тебя, - вымолвил великий государь.

Меня... опять ошеломило. Подумал я: да когда-же великий государь видел мою службу? Я лишь привел на Дон казаков из Персии, меня арестовали и фельдъегерь повез меня прямо в Петропавловскую (крепостъ), а награду, какою я от великого государя был жалован, не дай Бог видеть лихому татарину.  Я поклонился царю... и молвил:
–  Благодарю вас, великий государь!
–  Ты пойдешь, Матвей Иванович, на Дон, посади там на конь всех, кто только сидеть на коне может и пику держать: с этим деташементом ты, не медля, иди в Оренбург, где военный  губернатор  Бахметев  (Николай  Николаевич) даст  тебе  языков  (переводчиков) и все, что для похода будет нужно...

Я... молчу, да кланяюсь великому государю и все мне не верится, думаю, не сон-ли это мне грезится, не искушение-ли это лукавого? Ну, а знамения-то крестного сотворить не смел... Кому то ни было на моем месте показалось бы сонною грезою, что мне казалось. Три года не видал я света Божия, запертый в каземате, как мертвец в могиле! От меня несло еще могилою, еще ветром не обдуло, не освежило меня, еще я не опамятовался путем. И вот я в чертогах царских и великий государь царства русского беседует со мною и говорит мне: „Сядь, Матвей Иванович, я тебе словесно кой о чем накажу!" <...>

Сел я подле царя, а сам себе думаю, - не князь-ли тьмы, сам сатана со мной проказит? да вспомнил—на мне был крест, робость-то с меня и свалила, я приготовился слушать изустный наказ великого государя.
– С дороги, Матвей Иванович... рапорт посылай прямо ко мне в неделю один раз; Бахметев будет мне доставлять твои рапорты. Через три дня, Матвей Иванович, ты можешь отправиться... Ну, теперь прощай, ступай отдыхай.

Я... ударил челом царю и вышел из кабинета, да и не знаю, куда мне даться. Когда привезли меня в крепость, я никого не видал и меня никто... Думаю, куда пойдешь, дело ночное! Я спросил дворцового слугу, не знает-ли он квартиры, где бы я мог ночлеговать.
– Да разве вы приезжий? - спросил меня слуга... - Да где-же ваш экипаж?
<...> Сказал правду: из крепости во дворец примчал меня фельдъегерь в обшевнях... Слуга дворцовый поглядел на меня, как кот на говядину, и сказал:
- Коли вам негде приютиться, вот за канавой трактир Демута, там возьмите номер.
– А где твой Демут? - спросил я слугу.

– Как, сударь, вы и этого не знаете, где трактир Демута! Да трактир Демута  знают в Петербурге и старый, и малый; видно, вы издалека сюда приехали? <...>
–  Да, издалека, - отвечал я, - ты видишь, я казак; проводи меня к твоему Демуту.
–  Я не могу уйти с дежурства, а велю истопнику  вас проводить...

У Демута... новая суматоха: пожалуйте, сударь, ваш вид или подорожную, или паспорт, что у вас есть; мы обязаны cию-же минуту все это представить квартальному офицеру, да развернул передо мною книгу разлинованную, сказал: „А  з д е с ь  в книге извольте написать чин, имя, отчество, фамилию ваши, в службе или в отставке, сколько при вас слуг, откуда приехали, сколько времени намерены пробыть в Петербурге"...

Прикащик засыпал меня вопросами и я стал в пень, не знаю, как отвечать ему. Как скажешь, что прибыл из крепости в Петербурге, а к нему пришел из дворца, что был у царя в кабинете и сидел близ Е.В. Подумал, пожалуй, отведут еще в частный дом под караул... Сказал прикащику:
- С д е л а й, друг, одоление, дай мне отдохнуть, да выспаться: меня разбило дорогою, весь стан, все кости болят; да пошли под Невский к молодцам нашим, казакам, сказать, что Платов у тебя, заплачу, сколько хочешь!
Прикащик, спасибо... согласился исполнить, что я приказал ему... и я, намаявшись чрез три года, повалился на кровать и, не раздаваясь, заснул богатырским сном на матрасе.

Чрез три дня Матвей Иванович Платов скакал на Дон, в качестве главнокомандующего всего Дона; в свите  его находилось не один, но много фельдъегерей для исполнения его приказаний, а за три года пред сим один повез его с Дона в крепость Петропавловскую!

Матвей Иванович прибытием на родину, землю казацкую, обрадовал родных, добрых друзей, товарищей, с которыми гарцевал в поле против врагов государства, но, вместе, прибытие его поразило казаков горестью невыразимою, когда прочли указ царя поднять весь Дон и идти чрез степи неведомые в Индию; казаки закручинились, склонили головы и уныло отвечали: „Да будет воля Божия и его царского величества с нами!"

53 тысячи человек казаков село на конь и они, под предводительством Платова, выступили к Оренбургу по разным направлениям; здесь было сборное место, отсюда казаки должны были двинуться на степь, как корабль на океан необозримый.

По воспоследовании кончины императора Павла от удара, в ночь на 12-е число марта 1801 года, посланный фельдъегерь, с высочайшим повелением Матвею Ивановичу Платову воротиться с войском на Дон, достиг войско в степи, в 800 верстах раСстояния от Оренбурга. Казаки потеряли много людей от болезней». (Записки А.М. Тургенева)
   __________
   
ИСТОРИЧЕСКАЯ  СПРАВКА: МАТВЕЙ  ИВАНОВИЧ  ПЛАТОВ (1753—1818) — атаман Донского казачьего войска (с 1801) принимал участие во всех войнах Российской империи конца XVIII — начала XIX века. Удачно начавший службу при Екатерине II Платов уже тем самым мог вызвать немилость Павла I.

В 1796 Платов участвовал в персидском походе: указом из Петербурга поход был внезапно отменён, но вопреки Высочайшему повелению, Платов остался со своим полком охранять штаб командующего генерал-аншефа графа Валериана Зубова (по его просьбе). Тем временем после смерти Екатерины все братья Зубовы попали в немилость, - за это всё под горячую руку и пострадал Платов, кроме всего прочего сильно бражничающий и резкий на слово.

По обвинению заговоре и в 1797 Платов сослан в Кострому, а затем заключён в Петропавловскую крепость. В январе 1801 освобождён и был поставлен во главе самого фантастического предприятия Павла — Индийского похода. Со смертью Павла в марте 1801 во главе 27 тысяч казаков двигающийся к Оренбургу Платов возвращён Александром I.
                 

РЫЦАРЬ  И  МЕЧТАТЕЛЬ - ИДЕАЛИСТ  В  ПОЛИТИКЕ. За три месяца до гибели Павел I предложит заменить войны личными поединками между монархами: "П о с к о л ь к у  международные конфликты идут от честолюбия государей и интриг их свиты (!!!), то несправедливо допускать, чтобы подданные расточали свою кровь и свои богатства в войнах, в которых им нечего выиграть." (По поручению императора воззвание сочинял законовед и сенатор барон Карл Гейкинг) - всё-таки он настоящий рыцарь Печального Образа.

Доблестный идальго Дон Кихот Ламанческий, помнится, сражался с мельницами вместо великанов. Тем не менее, Дон Кихоту - литературному герою мы сочувствуем. Почему же не сочувствуют рыцарю, вызвавшему на поединок мировой уклад выяснения государственных отношений ценой гибели миллионов?! Сделать то, что никто ещё не сделал, ещё не значит - быть безумным. Политика, конечно, дело сложное и совершенно - абсолютно не рыцарственное.

Павел мечтатель -  мечтатель, которого раздражала нерыцарственная действительность. Павел - идеалист, доведённый действительностью до крайней степени раздражения. Павел - человек одновременно и отставший от своего времени, и переросший его.  Такие всегда гибнут.
___________________________________________________
                _________________________________________________
                _________________________________________


К*А*К  Р*О*Д*И*Л*И*С*Ь   М*Н*О*Г*И*Е   А*Н*Е*К*Д*О*Т*Ы  О  П*А*В*Л*Е  I?


ДОМЫСЛЫ  О  ПОЛИТИКЕ ВНЕШНЕЙ И ВНУТРЕННЕЙ - один из источников анекдотов; домыслы о возвышении либо об опале того либо иного придворного - особо интересующая придворное общество тема. Так вот и рождаются литературно изящные целые мини-эпопеи с участием единого персонажа:

ПО ЦАРСКОЙ  ПРИХОТИ  ИЛИ  ЗА  ДЕЛО ПОСТРАДАВШИЙ? Михаил Антонович Гарновский (Горновский, 1764—1810/17) — адъютант и доверенное лицо князя Г. А. Потёмкина, выполнял поручения Екатерины II; военный советник 5-го класса, управляющий имениями и наследник герцогини Кингстон в России. О гарновском ниже несколько  анекдотов.
________

АНЕКДОТ  О  ЦАРСКОЙ  МЕСТИ  ЗА  ОБГОН. «Гарновский во время счастья своего, когда был облечен доверенностью и осыпан милостями государыни, ехал из Петербурга в Царское село в то-же время, как и великий князь Павел  Петрович   изволил   отправиться  из  Петербурга в Гатчино.

Требовали-ли того дела, чтобы как можно скорее прибыть в Царское село, где изволила императрица тогда жить, или неосторожность и дерзкое удальство кучеров Гарновского были виною, только карета Гарновского, запряженная восемью лошадьми, пронеслась во всю прыть мимо кареты Великого князя (Павла Петровича) и, вероятно, его запылила.

По восшествии на трон Павла первое повеление его было:  Гарновского, коли жив, в крепость; объявить, если кто имеет на него какие либо  требования,  чтобы  являлись  в  губернское правление, без всяких письменных доказательств на право требования; губернскому правлению повелено было по словесным показаниям удовлетворять всех и каждого. В три дня все имущество было расхищено.

Сапожник показал, что Гарновский ему состоит должным за сапоги 80 тыс. рублей. Лифляндское имение, которое укрепила Гарновскому герцогиня Кингстон, отдано какому-то бессовестному дворянину лифляндскому, объявившему в губернское правление, что Кингстон была ему должною 300 тыс. таллеров, а у барона не было и 300 пфенигов. Гарновский с год томился в крепости и был освобожден для того, чтобы умереть через три месяца». (Записки А.М. Тургенева) -
 __________

АНЕКДОТ И ФАКТЫ. В Записках А.М. Тургенева приведён ряд красочных анекдотов о Гарновском, в которых последний выглядит - с романтическим оттенком обаятельным авантюристом, полезным для России. Но факты говорят о Гарновском несколько менее возвышенно: он стал поверенным в делах (вероятно, и любовником) бежавшей из Англии  в Россию и английской герцогини Кингстон*, известной своими авантюрными приключениями в Европе. После смерти герцогини получив свою часть наследства, в обход завещания  Гарновский из имений герцогини вывез к себе всё наиболее ценное.

На Фонтанке Г-й построил себе дом-дворец (начала строить Кингстон)выше узаконенной меры. Таким образом лишённый доли дневного света сосед Гаврила Державин жаловался в полицию и написал стихи «Ко второму соседу», конец которых явился пророчеством:

Быть может, что сии чертоги,
Назначенны тобой царям,
Жестоки времена и строги
Во стойла конски обратят.

По кончине своего патрона Потёмкина, Гарновский также начал вывозить к себе из Таврического дворца: статуи, картины, мебель. Но законные наследники с помощью полиции перехватили на Фонтанке нагруженные барки. Как сказал Державин:

...И, ах, сокровища Тавриды
На барках свозишь в пирамиды
Средь полицейских ссор.

По вступлении на престол императора Павла, Гарновский попал под суд за казнокрадство (по утверждению Г. Р. Державина) и за расхищение имущества герцогини Кингстон. Павел I издал указ о том, чтобы «в с е  имения [герцогини] оставить в казенном секвестре и дела, до оной касающиеся... скорее привести к концу».

Гарновский был исключён из службы, арестован по высочайшему повелению от 16 июля 1797 г. и подвергся заключению в крепости. В сенате дело Гарновского числится оконченным 14 апреля 1798 г., - никакого обвинительного приговора не было вынесено. Освобожденный из крепости Г-й очутился без средств и под надзором тайной экспедиции.

6 ноября 1797 г. Павел I повелел купить в казну для устройства казарм  состоявший в секвестре за частные долги дом Гарновского - за 100 000 рублей (вся сумма была выплачена заимодавцам). Сначала в доме были устроены конногвардейские конюшни, а затем казармы Измайловского и лейб-Егерского полков.

Далее за неплатеж долга Гарновский попал в городскую тюрьму, откуда вышен по воцарении Александра І. После за картежную игру Г. выслан из столицы, опять возвращен в Петербург с подпиской впредь в карты не играть. Безрезультатно стремясь поправить дела, бывший богач пускался в разные спекуляции; умер Г-й или в 1810, или — в 1817 г.
  _______

*Элизабет Чадли (1720—1788), в браке Элизабет Пьерпонт, герцогиня Кингстон — английская авантюристка XVIII века, фигурантка нескольких громких процессов о двоебрачии.


СПЛЕТНИ, СЛУХИ  И  ИСТИННЫЙ  ЮМОР. Сплетни и слухи - неиссякаемый источник анекдотов! При дворе недоброжелатели императора «П о з в о л я л и  себе распускать злостный слух, будто во время тяжкой болезни одного из детей императора, когда уже всякая надежда почти исчезла, он тотчас нашел себе утешение в том, что придумал церемониал для погребения ребенка. (Никто из детей императора Павла в его царствование не был так болен).

Вообще язвительные насмешки над государем сделались как бы ежедневным занятием петербургского общества... Сочинили карикатуру, на которой император был представлен в полной форме, в мундире, усеянном вензелями Фридриха II; только на голове написано было: Павел I. Самая смерть его, как ни ужасна она была, не прекратила этих шуток. Выдумали, будто в предсмертные минуты он умолял, по крайней мере, об отсрочке, чтобы изложить на бумаге весь церемониал своего торжественного погребения. (Это ложь от Платона Зубова)». (Август Коцебу)
__________

ПРИМЕЧАНИЕ: а н е к д о т ы - равновесно справедливы в том смысле, что на число негативно характеризующих какую-либо знаменитость анекдотов, обычно приходится такое же количество историй в его пользу. Да и вообще в анекдоте не сразу поймёшь: "за" он или "против". Настоящий юмор всегда только сам за себя! Но злой юмор - не настоящий юмор.
 

АНЕКДОТ  О БРАТСКОМ  СТАРШИНСТВЕ. «З а   н е с к о л ь к о  дней до своей смерти Павел прогневался на камердинера великого князя (Александра, под арестом был и Константин) и отправил его под арест... Между тем Павел вспомнил, что у него самого был гайдук, который носил ту же фамилию, как и этот камердинер. Он призвал его и спросил, не брат ли он арестованного? — "Да»" - ответил гайдук.
— Твой брат негодяй, - сказал государь: кто старше из вас, ты или твой брат?
— Мой брат старше, ваше величество.
— Ну, так теперь т ы  б у д е ш ь  с т а р ш и м.

Этот анекдот разнесся по Петербургу, вызвал большие насмешки, и нашлись глупцы, которые прямо говорили, что в словах государя нет никакого смысла. Иностранцам оно, действительно, может так показаться (Это написано природным немцем!). Но тот, кто знает, что Павел ввел в обычай различать нескольких братьев на службе не по имени, а по номерам: 1-й, 2-й, 3-й и т. д., не обращая внимания на то, 2-й моложе ли 1-го, тот сейчас поймет, что государь ничего другого не хотел сказать, как: "Теперь ты будешь на службе иметь старшинство перед твоим братом"». (Записки Августа Коцебу)
 
 
РАЗДРАЖЕНИЕ  ВЫСШИХ КЛАССОВ. «Т а к о в о  было раздражение высших классов общества против государя, который имел одно только желание делать добро и поступать справедливо. Когда его ослепляли подозрительность и заносчивость, льстецы и искатели счастья, которые его окружали, спешили еще более затемнять его рассудок, дабы ловить рыбу в мутной воде. Но в следующие затем минуты, как только государь снова приходил в себя, никто не мог быть уверен, что удастся продолжить обман, и потому все желали перемены: одни, чтобы сохранить добытое всевозможными происками, другие, чтобы получить от нового государя знаки его милости, а третьи—чтобы сыграть какую-нибудь роль. Давно уже яд начал распространяться в обществе...

Несколько способов извести императора были предпринимаемы... Подозревал ли сам император то, что  замышляли против него? Не дошло ли до  него какое-нибудь предостережение? Достоверно только то, что за несколько дней перед своей кончиной он приказал, чтобы кушанья его готовились не иначе, как шведскою кухаркою, которая помещена была в небольшой комнате возле собственных его покоев.

Но отравление не было единственною опасностью, которая ему угрожала. На каждом вахт-параде, на каждом пожаре (например, в доме Кутузова), на каждом маскараде за ним следили убийцы! Однажды, в маскараде в Эрмитаже, один из них, вооруженный кинжалом, стоял у дверей, чрез которые несколько ступенек вели в залу, и ждал государя с твердою решимостью его убить. Государь появился. Убийца пробрался к нему, но вдруг потерял присутствие духа, скрылся среди толпы и бежал домой, как будто преследуемый фуриями. Эти отдельные попытки были, однако, как бы тело без души до тех пор, пока душою их не сделался граф Пален...» (Записки Августа Коцебу)
  ___________

Прекраснодушный и восторженный драматург Коцебу пытается оправдать действия Палена. Который наяву разыграл многие жестокие анекдоты того времени. Коцебу не прав: двуличие и предательство всегда отвратительны, а властолюбие графа Палено было непомерно. Однако, надеясь руководить Александром Павловичем, Пален жестоко ошибся: юный государь сослал главу убийц своего отца в имение... Мягкое наказание! Но ведь и совесть Александра была не совсем чиста.
                 

ИМПЕРАТОР  ПАВЕЛ  СКОНЧАЛСЯ! Пред кончиною императора Павла I  А.М. Тургенев был адъютантом генерал-фельдмаршала графа Иван Петрович Салтыкова* - военного губернатора в первопрестольной столице Москве: "И з  ш е с т и  состоявших при фельдмаршале остался один я! Месяца за три пред кончиною царя почта привезла нам всемилостивейший приказ, отданный на вахт-параде при пароле, в котором без всякого объяснения побудивших причин было сказано: исключаются из службы адъютанты генерал-фельдмаршала графа Салтыкова 2-го, подполковник Петровский, майор Алексеев, штаб-ротмистр Брок, поручики Леньковский и Петровский.

Государь был в гневе на фельдмаршала, за что—об этом ведает Бог, и дело будет рассмотрено на Асафатовой долине**, где станут все на неумытный (праведный) суд в равном достоинстве... Что сказать о том, что генерал-интендант армии, кн. Дмитрий Петрович Волконский, чрез неделю выпросил у государя Павла Петровича старшим советником при гоф-интенданте; московский обер-полицеймейстер, генерал-маиор Эртель, выпросил маиора Алексеева, с пожалованием в чин подполковника, в полицеймейстеры; Леньковский и Петровский были опять определены, по представлении фельдмаршала, на службу гражданскую; товарищ и друг мой Федор Иванович Брок, родом прусак, не захотел опять вступить на службу, говоря: „Н е  х о ч у  дел иметь с такими народами!" <...>

Фельдмаршал готовился к принятию громовой опалы царской, (а потому) приказал... приготовить экипажи дорожные и всю упряжь; фельдмаршал думал, что его сошлют жить в деревнях своих и хотел... ехать на своих лошадях, да иначе не было бы возможно; для подъема его дома было потребно 350 лошадей.... Лошади... были в такой готовности, что когда угодно было можно приказать запрягать лошадей.
Мне добрый мой начальник сказал: „Н е  г о р ю й,  выключат тебя, будь уверен—я тебя не покину, приготовься со мною к отъезду".

Я благодарил графа за его милостивое благорасположение. Фельдмаршал, посмотрев пристально мне в глаза, сказал мне с миною на лице, какой я у него во все время моей бытности при нем не видал:
– Э т а  к у т е р ь м а  долго существовать не может! - Слова замечательные, скрижали истории.

Государь написал фельдмаршалу своеручно рескрипт, в котором император всемилостивейше соизволил лаконически изложить высочайшую свою волю сими словами:
„Г о с п о д и н  фельдмаршал граф Салтыков 2-й. Делаю вам последний выговор!" и более ничего в рескрипте не было сказано. Кратко, но ясно.

Ровно шесть недель томились мы ожиданием объявления высочайшей воли. Настала погода, называемая на святой Руси началом весны, такой поры, когда в благословенном царстве русском с большим затруднением путешествуют по образу пешего хождения, а на повозках, и... в каретах, колясках, едут с большою опасностью, — коли не быть убитым до смерти, то быть изуродованным. Фельдмаршал не один раз повторял:
– Вот придется тащиться в самую ростополь (распутицу). - Казалось, он негодовал на замедление опалы. <...>

15-го или 16-го числа марта, не упомню твердо, утомленный докладом бумаг фельдмаршалу, вышел я из кабинета и сел у окна на Большую Тверскую улицу... На дворе шли вместе, и друг друга сменяя, дождь и снег; дул ветер, на улице собаки не было, один часовой напротив дома устроенной гаупт-вахты, держав ружье по уставу, от дождя мокнул как фонарный столб; в будку часовой войти не мог: они, по особому повелению, так устроены, чтобы в нее часовой войти не мог. На что же будка? „Скачи враже, як пан каже!"

Вдруг слышу вдали звон почтарского колокольчика; я взглянул в окно, у подъезда остановились двое обшивней (повозка)... Едва успел я доложить фельдмаршалу о прибытии двух генералов... как оба генерала, кн. Долгорукий и Каверин, вошли в кабинет. Кн. Долгорукий поднес фельдмаршалу куверт и говорил:
– Г о с у д а р ь  император Александр Павлович изволил мне повелеть вручить его величества рескрипт", и вместе подавая фельдмаршалу печатный манифест о вступлении на трон Александра, Долгорукий сказал: „И м п е р а т о р  Павел с к о н ч а л с я!"» (А.М. Тургенев
   _________

*Граф Иван Петрович Салтыков (1730 — 1805) — генерал-фельдмаршал, московский главнокомандующий. В 1780 году для поправления здоровья семейство Салтыковых поехало за границу: супруги ровели больше года в Париже, где делали такие огромные долги, что русский посланник при французском дворе в письмах к графу Воронцову (посланник при английском дворе) называл их "бесчестьем всей нашей нации".

В качестве военачальника Салтыков отличался больше храбростью, чем полководческим талантом, о котором Суворов отзывался скептически. В 1795 г. Салтыков вышел в отставку вступивший на трон Павел I в 1796 призвал его на службу. В конце 1797 года граф И. П. Салтыков получил должность московского генерал-губернатора. Но фактически все бразды правления узурпировал любимец императора Павла — полицеймейстер Эртель. Граф же Иван Петрович оставил за собой лишь командование военными парадами и блеск представительства. Москвичи долго потом вспоминали его пышный и расточительный образ жизни. Так что у Павла были причины быть недовольным образцовым осколком екатерининского времени - Салтыковым-2, которого только смерть Павла спасла от опалы за ничегонеделание.

** Иосафатова долина — долина упоминается в Ветхом Завете в книге пророка Иоиля (3:2—12): «Я (Иегова) соберу все народы, и приведу их в долину Иосафата и там произведу над ними суд».
   ___________________________________________
               

Р*Е*З*Ю*М*Е   СОВРЕМЕННИКОВ  КАК  И*Т*О*Г  ЦАРСТВОВАНИЯ. «П а в л а   б о л е е   н е т. Рассматривая в подробности его характер и те внешние обстоятельства, которые имели сильное на него влияние, нельзя не пожалеть об этом несчастном им­ператоре. С величайшими познаниями, строгою справедливостью, убыл он рыцарем времен прошедших. Доказательством тому служить может великодушно данный им приют Бурбонам, гонимым отовсюду, и бескорыстное желание освободить Европу от хищения революции. Он призвал к союзу европейских госу­дарей и туркам предложил помощь и дружбу. Суворов (при Павле I) восстановил в Италии все то, что было завоевано и ниспро­вергнуто Наполеоном, и не взирая на эти рыцарские подвиги, четырех-летнее, кратковременное его царствование неимоверно потрясло Россию, — и какая странность! Он хотел сильнее укоренить самодержавие, но поступками своими подкапывался под оное.

Отправляя, в первом гневе, в одной и той-же кибитке,генерала, купца, унтер-офицера и фельдъегеря, научил  нас и народ слишком рано, что различие сословий ничтожно. Это был чистый подкоп, ибо без этого различия самодержавие удер­жаться не может. Он нам дан был или слишком рано, или слишком поздно. Если бы он наследовал престол после Ивана Васильевича Грозного, мы благословляли бы его царствование. Но он явился после Екатерины, после века снисходительности...и получил титул тирана. Он сделался жертвою горячности своего характера.

     В   з а к л ю ч е н и е  повествования о императоре Павле, должен я прибавить еще один а н е к д о т, чтобы выказать то понятие, ко­торое государь имел о своем самодержавии. Он спросил однажды у французского посланника:
     — Оu аvеz-vоus dine hiеr, М-r l'Аmbаssаdеur?
     — J'аi dine, Vоtrе Majeste, chez lе Рrinсе Коurаkinе (Александр Борисович). С'еst veritablеmеnt un grand Sеignоur.
     — Sасhеz, М-r l'Аmbаssаdеur, - отвечал Павел, - qu'il n'у а dе grand Sеignоur que сеlui аu quel je  parle et pendant que je lui parle.
_________
ПЕРЕВОД:
- С кем вы вчера обедали, господин посланник?
- Я  обедал, Ваше Величество, у князя Куракина. Это воистину великий человек!
- Знайте, господин Посланник, что нет великих людей кроме тех, с кем говорю Я, и пока Я с ними говорю. 
     Опустим занавес... (и перейдем) к событиям более утешительным. Я. И. де-Санглен». (Записки Я.И. де Санглена*)
  __________________

Яков Иванович де Санглен (1776-1864) - служил начальником тайной полиции при министре и первом начальнике полиции А.Д. Балашове, был несколько времени очень близок к императору Александру I, имел от него важные поручения. По роду своей деятельности де Санглен имел доступ к информации, для прочих недоступной. Однако, данный рассказ Санглена выдержан в стиле анекдота: это как бы обобщённое мнение об императоре Павле знатных современников.
                                __________________________________         
               
         П*О*Д*Г*О*Т*О*В*К*А   "ПОЧВЫ"  ДЛЯ  У*Б*И*Й*С*Т*В*А   ИМПЕРАТОРА

        К а с с и й
Да как же Цезарь сделался тираном?
Бедняк! Я знаю,он бы не был волком,
Будь Римляне не овцы перед ним;
Не стал бы львом, будь Римляне не лани.
Кто хочет скоро вздуть большой огонь,
Берёт соломы горсть: что Рим за дрянь,
За сор и за отребье, чтобпрезренным
Быть материалом  к освещенью вещи
Такой пустой, как Цезарь! (Уильям Шекспир "Юлий Цезарь". Перевод - Афанасия Фета)
  *       *      *

БУДЬ  ОН ЕЩЁ  ЖИВ... «Е с л и   д о п у с т и т ь, что в отношении к внешней политике он (Павел I) иногда принимал несоответственные меры, меры эти все-таки не были полумерами; а в такую эпоху, в которую все монархи, за исключением одного, боялись действовать решительно, это было с его стороны большою заслугою, и Poccия неминуемо почувствовала бы благодетельные её последствия, если бы жестокая судьба не удалила Павла от политической сцены. Будь он еще жив, Европа не находилась бы теперь в рабском состоянии. В этом можно быть уверенным, не будучи пророком: слово и оружие Павла много значили на весах европейской политики». (Записки Августа Коцебу)
 

ГИПОТЕЗА ХАРАКТЕРА ГОСУДАРЯ.  «Ж е л а я  объяснить  непостижимый образ действия, которого наш бедный  государь придерживался в течение нескольких месяцев (последних месяцев жизни - ред.), пожалуй, немудрено даже соблаз­ниться учением Мани (Мани — основатель дуалистическаго учения Манихеев в 215—276 по Р. Хр.)... Добро и зло чередовались, сменяя друг друга в продолжение какого-нибудь часа; доброта и варварство диктовали ему в один и тот же день приказы... как нельзя более противоречивые один другому. Не успеешь, бывало, похвалить какое-нибудь мудрое и справедливое мероприятие, как приходит весть, что все, заслужившее ваше одобрение, уже разрушено.

Ч т о б ы   р а з г а д а т ь   эту загадку, я предлагаю здесь чи­тателю свою гипотезу; он может отвергнуть ее, если ему удастся найти другую, более соответствующую ха­рактеру Павла. По моему мнению, всякий его добрый поступок совершался под влиянием сердечной теплоты и первого непосредственного чувства, тогда как все, отмеченное печатью жестокости, внушалось ему косвенным образом извне и было прежде всего порождением зави­сти, ненависти и желания выставить напоказ живейшую заботливость о его личности окружающих; затем, этим же путем стремились ускорить кризис... В силу своего коварства и своей пронырливости, интриганы не видели другого средства для своего спасения, как совершение нового преступления...».(Записки барона Карла фон Гейкинг; 1751-1809)
            
          
 Д*Е*Л*О  - О  С*М*О*Л*Е*Н*С*К*О*М    З*А*Г*О*В*О*Р*Е

  БИБЛИЯ О  ГНЕВЕ: - Перестань гневаться и оставь ярость; не ревнуй до того, чтобы делать зло, ибо делающие зло истребятся, уповающие же на Господа наследуют землю. Пс.36,11;
- Всякое раздражение и ярость, и гнев, и крик, и злоречие со всякою злобою да будут удалены от вас. - Послание к Ефесянам: 4,31.
  __________

 "ГРЯДИ ВО ИМЯ ГОСПОДНЕ!"  АНЕКДОТ  О СМОЛЕНСКОМ ЗАГОВОРЕ.  В 1800 году несколько исключенных из службы офицеров, сосланных на жительство в Смоленск, напившись пьяны, вынесли свои мундиры на двор и, при толпе народа, сожгли их. Генерал-губернатором был там Михаил Михайлович Философов, человек необыкновенного ума и характера, отличившийся в должности посланника при копенгагенском дворе... Узнав о безрассудном поступке офицеров (о вышеописанном в Смоленске), он приказал арестовать их и ждал прибытия Павла, который в то время объезжал западные губернии. Государь, узнав об этом дорогою, прибыл в Смоленск в величайшем раздражении и отправился прямо в собор. При входе во храм, Философов стал в дверях и, протянув руки в обе стороны, не пускал государя.
- Это что? - воскликнул император.
- В Священном Писании, - возразил Философов твердо и спокойно, - сказано: "Г н е в н ы й  да не входит в дом божий".

Павел остановился, подумал и сказал:
- Я не гневен, я равнодушен: прощаю всех!
- Итак, гряди во имя Господне! - отвечал Философов, отступил в сторону и низко поклонился.
Государь в тот же день пожаловал ему Андреевскую ленту".* (Н.И. Гречь - ошибается: орден Андрея Первозванного был дарован Филосову Павлом I ещё после его воцарения в 1796 г.)
_______

Отсылкой к библейским текстам выгодно обыгрывающий набожность императора анекдот о Смоленском заговоре явно сочинён благожелателями Павла I. Помимо отсылки к Библии Образованные благожелатели косвенно намекают на шекспирову трагедию "Юлий Цезарь", в которой Цезарь был убит после отказа простить некоего изгнанника Публия Цимбера: с точки зрения сюжета это формальность, - убийство всё равно предрешено. А вот, с точки зрения судьбы...  Однако скрытые за анекдотом доброжелателями методы привнесения мира вместо пользы принесли императору Павлу один непоправимый вред.
   

Один исход тут - смерть его. А я
Его столкнуть причин не знаю личных,
Но ради общих. Он венца желает...
                Величье - зло,
Когда оно от совести отделит
Власть...(Шекспир "Юлий Цезарь". Перевод - А. Фета)
  *    *    *

ЗАМОЛЧАННЫЙ  СМОЛЕНСКИЙ  ЗАГОВОР 1798 г. За милым анекдотом о шалости смоленских офицеров на самом деле скрыты серьёзные события: стоившему императору Павлу жизни заговору 1801 г. предшествовал другой заговор - Смоленский. В 1797 г. советник Смоленского губернского управления Шетихин доносит в Тайную канцелярию о собраниях офицеров, на которых происходят противные государю разговоры. Первичный кружок офицеров назывался "К а н а л ь с к и й  ц е х". Соблюдалась конспирация: офицеры именовались под псевдонима, император именовался - Бутовым, его приспешники - бутовыми слугами. Тем не менее, раскрыто общество будет вследствие доносов.

В феврале 1798 Император Павел I учредил специальную Комиссию во главе с преданным ему гатчинцем генералом Ф.И. фон Линденером. Выяснилось, что существовала «ц е л а я  сеть якобински настроенных кружков», а число заговорщиков (по подсчётам Линденера) было «с в ы ш е  двухсот, и что их целью было убить Императора Павла, и ввести в стране, по примеру французов, конституцию» - т.е речь шла о смене государственного строя. (Насколько к этому были готовы сами заговорщики - другой вопрос!)

Организация была неплохо законспирирована:её члены имели клички, не все из которых следствию удалось раскрыть. Почти цитируя и Шекспира, и Вольтера, заговорщики утверждали что их ненависть в Павлу "б е с п р и ч и н н а" - не вызвана л и ч н о й  обидой. Заговорщики ненавидели его только как тирана и  считали своим долгом бороться с тиранией (это наводит на мысль о масонстве!) Трое из основателей заговора брались лично убить императора (каким путём собирались до него добраться, - не ясно.)      

"О н и (заговорщики) с о в е щ а л и  на государеву смерть" - свидетельствует Линденер. Дальше случается странность: 17 томов следствия (с протоколами допросов) сожжены. Сохранился лишь «Экстракт с важными примечаниями» - генералом Линденер сделанные записи допросов, донесений агентов и пр. Из этого документа следует:

1) Офицеры, квартировавшие в Смоленске, устраивали свои собрания в домах советника Казенной палаты Алексея Вас. Каховского и полковника П. Киндякова и в имении полковника Алдра Мих. Каховского (бывшего адьютанта Суворова)и в других местах. Такие же кружки офицеров будто бы существовали в Москве, Калуге, Орле, Дорогобуже, Несвиже, Петербурге, Астрахани.

2) По делу проходили (были арестованы и привлечены к следствию) 37 человек, из них: 30 офицеров (12 полковников, по 4 подп. и майора, 5 капитанов и др.); губернский прокурор, два советника уголовного департамента; два предводителя дворянства: губернский и уездный; адъютант губернатора и управляющий его канцелярией Василий Кряжев (переводчик при штабе генерала кн. А.А. Прозоровского, где служил и А.В. Суворов)- серьёзный состав! В  принципе - всё воспитанные полководцем Суворовым вольнодумцы-офицеры.
____________


ПРИЧАСТНОСТЬ К ЗАГОВОРУ ГУБЕРНАТОРА  ФИЛОСОВОВА?.. И  н а к о н е ц! Согласно Линденеру к заговору будто бы был причастен сам губернатор Смоленский и Псковский, генерал от инфантерии, - М.М. Философов (1732-1811), который в анекдоте так удачно умерил гнев императора. В июле 1797 г. Философов предоставил императору проект об учреждении в Смоленской и Псковской губерниях полиции (прежде эти функции выполняли местные армейские гарнизоны), но проект отклонили. Далее по неизвестной причине М.М. Философов был уволен с должности губернатора 12 марта 1798 г. Император Александр I назначит его членом учреждённого в 1801 году Государственного cовета, но Философов предпочтёт доживать в имении.

По отзывам современников, Философов, «и м е я  ум быстрый и глубокий, характер независимый и резкий», нажил себе немало врагов, но «п о л ь з о в а л с я  всегда репутацией честного и верного служаки...» - не очень подходящая характеристика для заговорщика! Не потому ли  анекдот и "роли" заговорщика Филосову и не приписывает?! А участвовал ли он на самом деле или просто был снисходителен?! Или его оговорили?!

В 1764—1766 директор Сухопутного Шляхетского кадетского корпуса в С.-Петербурге Философов преподавал математику и военные науки цесаревичу Павлу Петровичу: отсюда именно Философов и мог склонить императора Павла на милость. Но даже если по этому поводу Философов и ездил в Петербург либо писал к императору (что неизвестно, а император в 1798 в Смоленск не ездил) этого мало: без покровителей при дворе - никак.
_________

МЯГКОЕ  НАКАЗАНИЕ. Удивительно, что для такого масштабного заговора следует не в меру мягкое наказание: из 90 документами доказанных заговорщиков наказаны всего 14 офицеров: из них только трое потенциальных убийц императора посажены в крепость; пятеро сосланы на вечное поселение в Сибирь; 6 офицеров (в т.ч. и под горячую руку недоказанно причастный к заговору будущий генерал А.П. Ермолов) высланы в свои имения; и один отправлен служить на Кавказ. Тогда как в Петербурге за мелкое нарушение устава или носимой формы можно было поплатится погонами.

Из сожжения документов следствия и мягкого приговора вытекает что:
- либо всё дело о заговоре сильно раздуто из слишком вольных разговоров о свободе, император Павел с этим разобрался и за болтовню наказывать особо не стал;
- либо у заговорщиков при дворе нашлись родственники в должностях или сильные покровители, сумевшие представить всё как из "шалости" раздутое.

Через местное благосклонное к заговору начальство (минуя Филосова) ниточки тянутся в Петербург к заступникам - вице канцлеру Безбородко, тайному советнику Кочубею, князю Куракину сенатору Лопухину, генерал-майору Котлубицкому. Последний при случае планомерно выступал заступником за попавших под императорский гнев, но всегда ли хорошо знал защищаемых? В данном случае защищать он мог только по чьей-то просьбе.

Отец фаворитки Павла I, cенатор и генерал-прокурор Пётр Лопухин в ответ на отчёты следствия докладывал Павлу запиской, что Линденер высказывает лишь бездоказательные предположения о заговоре, а в реальных документах "н и ч е г о  не  о к а з а л о с ь". В итоге Линденер был отстранён от следствия: ему велено было передать бумаги генерал-прокурору, с руки которого, вероятно, документы  и были сожжены.

Линденера при дворе очень не любили: как и всем гатчинцам ему приписывали хитрость, жестокость, глупость и "погубление" многих. Линденер хотел показать существование большой организации, в Петербурге стремились представить дело вольнодумством 3 человек, которые и попали в крепость. Кто же прав? Вероятно, истина, как всегда, посередине: не 3 человека, но и не огромная организация.
 *           *             *

СМОЛЕНСКИЙ  ЗАГОВОР  В  АНЕКДОТАХ. -1) КРЕДИТОРЫ  НЕ  ПУСКАЮТ! Об одном из участников Смоленского заговора есть забавный анекдот: «П а в е л, узнав однажды что Дехтерев* (Пётр. Сем.) намеревается бежать за границу, потребовал его к себе. На грозный вопрос государя: "С п р а в е д л и в  ли этот слух?" - смелый и умный Дехтерев отвечал:
- П р а в д а, государь, но к несчастью кредиторы меня не пускают.
 Этот ответ так понравился государю, что он велел выдать ему значительную сумму денег и купить дорожную коляску». (Записки Дениса  Давыдова)

Полковник расквартированного в Смоленске Петербургского драгунского полка Пётр Степ. Дехтерев - активный участник 1-первого неудавшегося против Павла Смоленского заговора 1797-1798 гг. Раньше остальных по доносу попавшего под следствие Дехтерева в феврале 1798 арестовывают и отвозят в Петербург. Но столичные покровители помогли: Дехтерев возвращается в Смоленск под надзор губернатора Филосова. 

По делу уже о всём заговоре Дехтерев сослан на вечное поселение в Томск (не до конца проверенные данные), от чего его освободила смерть императора. Так что в никакой коляске за никакую заграницу Дехтерев не ездил (если не считать "заграницей" место ссылки!) Возможно, был и какой-то более ранний случай - до заговора, давший повод к выше приведённому анекдоту?

В кружке смоленских заговорщиков активно участвовал и младший брат полковника - майор Дехтерев. Но о ком бы из них ни шла речь в вышеприведённом анекдоте, цель его - замолчать - свести к шутке Смоленский заговор, заодно продемонстрировав милосердие императора (в данном случае подстроенное неверными сведениями и клеветой на ведущего следствие генерала Линденера). Яркий пример, что анекдот может быть орудием придворной борьбы и даже в некотором смысле двигать историю: халатное отношение к Смоленскому заговору - его недооценка способствовала убийству императора в 1801.
*           *             *

СМОЛЕНСКИЙ  ЗАГОВОР  В  АНЕКДОТАХ. - 2) СПАСЕНИЕ  В  ТАБАКЕРКЕ. Служивший в Смоленске полковник Пётр Киндяков и его младший брат Павел Киндяков (служил в Петербурге, но приезжал к брату в Смоленск) были активными участниками "Канальского  цеха". (Приехавший в Смоленск навестить брата майор Павел Киндяков задержался в гостях на полгода.) Ниже с участием какого-то из Киндяковых анекдот:

О д н а ж д ы   императору Павлу донесли, что капитан гвардейской артиллерии Л. В. Киндяков очень много играет в азартные игры (заговор - действительно, азартнейшая  "игра"!). Скорый на расправу император приказал петербургскому обер-полицмейстеру А. А. Аплечееву (1766-1802; генерал-майор) арестовать картежника и отправить его в Сибирь. Но Аплечеев дружил с Киндяковым* и решил его спасти. Прежде чем приказать полицмейстерам взять Киндякова, он отправил к нему с вестовым предупредительную записку, в которой велел приятелю немедленно бежать из Петербурга.

Полиция тщетно искала Киндякова сначала в городе, потом по заставам – его и след простыл. Все это время Аплечеев не показывался на глаза государю, сказавшись больным. Наконец, он предстал перед царем.
– Что с тобою было? Чем ты так сильно болел? – строго спросил император обер-полицмейстера.
– Я заболел от огорчения, ваше величество.
– От какого огорчения?
– Оттого, что не смог исполнить волю вашего величества и не отправил Киндякова в Сибирь.
– Тогда сам ступай в Сибирь! – рассердился государь.

– Слушаю, ваше величество! – сказал Аплечеев и рухнул на колени. И, хорошо зная характер царя, добавил, глядя на табакерку, которую вертел в пальцах Павел:
– Какая прелестная табакерка у Вашего Величества!
– Ты находишь? Вчера купил у француза, на, посмотри.
– Великолепная вещь! – залюбовался табакеркой Аплечеев.
– Ну так и бери ее себе. А теперь – пошел! – закричал Павел. – Да смотри у меня впредь!

Так обер-полицмейстеру удалось избежать кары. От наказания ушел и Киндяков. Он уехал в свое имение под Симбирском и больше никогда не возвращался в Петербург. Однажды табакерку, о которой было рассказано выше, показал уже состарившемуся Киндякову симбирский помещик Л. Б. Тургенев.
– Знаете ли вы, что это за табакерка? – спросил помещик. – Это подарок императора Павла за ваше спасение.
   ___________

Пытаясь  вести не вполне удачную антипавловскую агитацию среди солдат, члены "Канальского цеха" и его ответвлений не брезговали преувеличениями жестокостей императора и вымышленными историями. Такой же вымышленной историей, но уже с попыткой свести сам заговор к милой шутке (вместо заговора - игра в карты!) представляется и выше приведённый анекдот. Кроме того анекдот объсняет" любопытному следователю Линденеру: почему приехав навестить старшего брата полковника, младший Киндяков задержался под Смоленском на полгода, - зачем такое длинное свидание?! Когда императору Павлу представили дело в подобных анекдотах, тогда понятна мягкая расправа с участниками заговора.

Вышеприведённый анекдот - отнюдь не народное творчество. Сочинял его - литературно грамотный и умеющий рассчитать воздействие истории и возможность веры в неё: какой офицер не играет в карты?.. Вопрос в том: кто сочинял? Это мог быть кто-то из самого "Канальского цеха", но скорее всего, сочинили анекдот стремящиеся замять дело (по родственным связям смоленские офицеры касались многих в Петербурге лиц) петербургские покровители.

Вообще, в данном случае наличие нескольких анекдотов с одной направленностью - демонстрирует очень сильное стремление замять Смоленскую историю с нечаянно  "нашалившими" офицерами. Дело в том, что боясь гнева императора, даже его сторонники не брезговали смягчением доводимых до императора сведений. Что касается Киндякова*, то его приключения не кончаются: волею уже судьбы анекдот  продлевается.
 ____________

*АНЕКДОТИЧЕСКАЯ  БИОГРАФИЯ. Пётр Васильевич Киндяков (1768 — 1827) — богатый симбирский помещик. В феврале 1798 года Пётр Киндяков в составе Петербургского драгунского полка квартировал в Смоленске. В недрах полка среди екатерининской гвардии офицеров возникла тайная организация — т. н. Канальский цех, который ставил целью смещение с престола императора Павла I. Летом 1798 г. заговор был раскрыт, Пётр Киндяков и его брат Павел, объезжавший по его поручениям помещиков Смоленской губернии, были сосланы под Тобольск.

 В ссылке полковник Киндяков женился, и жена родила ему дочерей, впоследствии слывших редкими красавицами. После смерти Павла I отставной полковник Киндяков получил помилование и в 1820-е привёз подросших дочерей на выданье в Москву, где купил большой дом на углу Большой Дмитровки и Копьевского переулка, ставший центром притяжения светской молодёжи (ныне на его месте - Малая сцена Большого театра). В гостях у Киндяковых бывали - Н. М. Карамзин, И. И. Дмитриев, Н. М. Языков. Такое вот мирное завершение жизни заговорщика.
                _________________________________________________


ЗЕРКАЛЬНЫЕ  ЗАГОВОРЫ. Интересно, что главный организатор стоившего императору Павлу жизни заговора 1801 года - Пётр фон дер Пален явно учтёт неудачу первого заговора. Пален предпочтёт свой заговор организовать совсем другим путём: конспирация и кружки не сработали, поэтому заговорщики будут встречаться в публичных местах: на балах и обедах вести открытые разговоры со скрытым подтекстом. Кроме нескольких главных организаторов до последнего дня масса заговорщиков толком ничего не буде знать. И убивать будут не идейные идеалисты на манер масонов, но пьяные офицеры. В случае же неудачи не любящий играть в благородство Пален оставит себе возможность выступить подавителем заговора.

Смоленский 1798 г. и  мартовский 1801 заговоры выглядят зеркально противоположными - событиями: словно некто, зачеркнув первый вариант, реализовал второй. Но оба были приурочены к принёсшим Гаю Юлию Цезарю смерть - мартовским идам.
               

"БРАТ МОЙ! КОГО ВЫ МЕЧТАЕТЕ ЗАРЕЗАТЬ?" Известно, что Павел был очень подозрителен: «Э т о  т р е в о ж н о е  чувство, самими народами возбужденное в правителях нашего века (имеются ввиду и различные политические убийства революции), не умолкало в Павле и по отношению к его детям. Великий князь Александр Павлович, юноша благороднейший и достойнейший любви, не избегал подозрений... Незадолго до кончины императора он однажды сидел за столом у своей сестры, великой княжны Марии Павловны, и, будучи погружен в задумчивость, машинально играл ножом.
 
- Qu'avez-vous, mon frere? (Г д е  в ы, б р а т   м о й?) - спросила она его: vous etes aujourd'hui si reveur... (В ы   с е г о д н я  г р е з и т е? - Здесь опирающаяся на игру с ножом в руке двусмысленность: "reveur" - мечтать, но "coup de reveurs" - "у д а р   н а о т м а ш". Следовательно, подтекст всей фразы: "Брат мой! кого вы сегодня мечтаете зарезать?..").

Он (Александр Павлович) ничего не отвечал, нежно пожал под столом её руку, и глаза его наполнились слезами. Ничтожное происшествие навлекло на него взрыв отцовского гнева. Несколько гвардейских офицеров не оказали должного внимания при салютовании и были за то отправлены в крепость на несколько дней или часов. (Это наводит на размышление о преувеличениях тиранства Павла!) Вскоре выпущенные на свободу, они громко насмехались над этим наказанием. Это дошло до государя. Нельзя было... нанести ему более чувствительного оскорбления, как дав ему повод полагать, что издеваешься над его достоинством; вследствие сего он приказал этих офицеров снова посадить в крепость и угрожал им наказанием кнутом.

 Оба Великие князья желали спасти невинных и низошли до того, что просили заступничества графа Кутайсова, любимца государя. "Laissez-moi faire (позвольте мне действовать), - отвечал надменный фаворит: je lui laverai la tete (Я  е м у <т.е. императору>  в ы м о ю  г о л о в у)".

Возмущенный столь неприличными выражениями, великий князь Константин Павлович возразил ему: «Monsieur le comte, n'oubliez раs се que vous devez a mon рeге" ("Г р а ф, не забывайте, что вы обязаны моему отцу." - здесь опять двусмысленность, которую можно перевести:"...в ы  - е г о  н е у д а ч н и к". <т.е. - "его неудачное  творение">).

Кутайсов... потом советовал Великим князьям более в это дело не вмешиваться, заметив при этом, что император прав: "саг enfin"(И  н а к о н е ц), - прибавил он, -  "n'est-il раs le maitre de faire chez soi tout ce qui'il veut?" ("р а з в е не может хозяин позволить себе сделать  всё, что он хочет?")

...Александр, который сам сообщил все это своей сестре, не удовольствовался этим жестокосердным ответом и решился лично обратиться к своему отцу с серьезными, но почтительными представлениями. Государь, кипя гневом, закричал: "Я  з н а ю, ты давно уже ведешь заговор против меня!" и поднял на него палку. (А когда бы государь услышал бы весь двусмысленный французский разговор сестры и брата с ножом в руках?..) Великий князь отступил назад, а супруга его бросилась, чтобы его заслонить, и громко сказала: "П у с т ь  он сперва ударит меня". Павел смутился, повернулся и ушел» (А. Коцебу. Перевод фр. фраз - В. Михайлова)).   
 ______________

ИСТОРИЧЕСКАЯ РАСШИФРОВКА. По нашему мнению, насмешники-офицеры были не правы, за то законно и наказаны. Что же касается немецкого драматурга Августа Коцебу, то его пьесы в своё время были популярнее произведений Шиллера и Гёте. Выше помещённый случай "набитой" рукой драматурга преображён в эффектную драматическую сцену мещанской драмы со слезами и т.п. Тем не менее анекдот сей чётко отражает при дворе а н т и - павловские настроения.
_______

ФРАНЦУЗСКИЕ  ДВУСМЫСЛЕННОСТИ. Теперь разберёмся с французскими двусмысленностями: "Я  е м у   в ы м о ю  г о л о в у" - это повторение стандартных слов самого императора. Кутайсовым у Павла же заимствованная фраза "в ы м ы т ь такому-то  голову" означала - "с д е л а т ь  хорошенький выговор". Однажды граф Пален пошутил: вместо ему к исполнению порученного выговора собственноручно в прямом смысле вымыл голову графине Голицыной. Что слуга только повторяет слова господина, - что тут необыкновенного? Ничего, но слуга-то не со совсем стандартной биографией.

Граф (с 1799) Иван Павлович Кутайсов (около 1759-1834) — камердинер и любимец Павла I - турками захваченный грузинский мальчик, отбитый русскими войсками при штурме Бендер в 1770 г. Этого-то мальчика подарили цесаревичу Павлу, который посылал подросшего Кутайсова в Париж учится на парикмахера и после сделал камердинером. По восшествия Павла на престол Кутайсов в течение первой половины 1799 года произведен 22 февраля - в баронское и 5 мая в графское Российской империи достоинства, награждён высшими степенями орденов св. Анны, св. Александра Невского, св. Иоанна Иерусалимского, св. Андрея Первозванного, при этом продолжая брить государя.

Кутайсов - один из немногих сохранил доверие господина до последнего дня его жизни. Но политическим кругозором граф-брадобрей не отличался: усыплённый любезностью Палена, стоивший императору жизни заговор не заметил. В основном Кутайсов наживался и занимался придворным сводничеством, доставлением наград и т.п. Это и подразумевается во фразе Александра Павловича:"в ы  - е г о (государя)  н е у д а ч н и к". <т.е. - "его неудачное  творение">). Вообще-то фраза эта обидна уже для болезненно честолюбивого (как нередко выходцы из низов) графа. Что же удивляться, когда после того Кутайсов в пользу обидчика не пожелал беспокоить государя по не слишком важному делу?!
 
Немецкий драматург Август Коцебу - естественно! - знал французский язык. Возникает вопрос: не для того ли Коцебу в стиле драмы со слезами изложил сцену с ножом, чтобы театральностью прикрыть французские двусмысленности не таким уж невиннейшим ангелом предстающего Александра Павловича?.. Кроме того, понятно, почему французские двусмысленные фразы не переведены Коцебу (в то время при дворе кто не знал французский?!), но фразы эти отчего-то оставлены без перевода в современных изданиях, хотя ныне французский далеко не все знают.
________

Теперь о "нашаливших" офицерах. На фоне Смоленского заговора, эти шалости как-то... Согласно следствию организованная А.М. Каховским организация кроме Смоленска и Дорогобужа имела ответвления - "цеха" в некоторых других городах. Его брат Павел Киндяков служил в Петербурге. Возможно, и в Петербурге был "цех"? Иначе из Смоленска очень трудно было бы убивать императора. В Смоленске был расквартирован Петербугский драгунский полк. В том числе в смоленском доме командира этого полка - полковника Петра Степ. Дехтерева собирался "Канальский цех" заговорщиков. 

В феврале 1797 г. Дехтерев был арестован и переправлен для следствия в Петербург. Но сам Дехтерев яростно всё отрицал, а влиятельные люди заступились за георгиевского кавалера, - его отпустили, и приостановленные действия кружка развернулись с новым энтузиазмом. Но проблема этой сугубо офицерской организации была в том, что, так сказать, идейная агитация за избавление от тирана-императора не имела успеха среди нижних чинов: народ и солдаты императором были довольны.
Тогда находчивые заговорщики "нажали" на зрелища: некоего похожего на императора крестьянина "Ерофеича" научили императора передразнивать. Одетого в соответствующий пародийный наряд "Ерофеича" водили забавлять солдат...

На втором витке следствия в 1798 старания ведущего следствие Линденера (тупого злого пруссака - по отзывам его недоброжелатей в СПб) всё-таки пресекли эту довольно широкую агитацию. Но по указу из Петербурга большая часть материалов следствия уничтожена: многое остаётся неизвестным.
_________

Игра Вел. кн. Александра с ножом удивительным образом попадает в мысленную струю игры в убийство Брутом Цезаря участниками Смоленского заговора. Вопрос только: была ли действительно эта сцена с ножом?! Или её приписали Александру, желая его сделать своим сообщником?.. Кроме того, рождённой в 1786 г. Марии Павловне в 1798 г. было всего 12 лет. Возможно, всё-таки речь шла об Александре Павловне? Впрочем, тогда в 11 лет девица считалась взрослой.
               


СМЕРТЬ  ЦЕЗАРЯ! До императора Павла доходили о нём самом сплетни и слухи. Придворные интриговали друг против друга: «З а  п о с л е д н и й  год подозрительность императора достигла чудовищных размеров. Простейшие случаи вырастали в его глазах в огромные заговоры, он гнал людей в отставку и ссылку по произволу. За последние шесть недель царствования свыше 100 офицеров гвардии были посажены в тюрьму. (Многотысячное число жертв сильно преувеличено!) Подозрительность не пощадила и Великих князей...» (П.И. Ковалевский. Император Павел I)

 Раздражительному императору всё труднее было отличить правду от преувеличений и откровенной лжи: «В  о д н о м  из припадков подозрительности, не щадившей ни собственной семьи, ни собственных детей, император как-то после обеда спустился к своему сыну, великому князю Александру, к которому никогда не захаживал. Он хотел поймать сына врасплох. На столе между другими книгами Павел заметил перевод "С м е р т и  Цезаря" (трагедия Вольтера). Этого оказалось достаточным, чтобы утвердить подозрения Павла. Поднявшись в свои апартаменты, он разыскал историю Петра Великого и раскрыл ее на странице, описывавшей смерть царевича Алексея. Развернутую книгу Павел приказал графу Кутайсову отнести к великому князю и предложить прочесть эту страницу». (Из Записок Дарьи Христофоровны Ливен)

Увидев  т а к у ю  трагедию на столе у сына, у императора был повод встревожится!
*           *           *

П р о р и ц а т е л ь (из толпы - к Цезарю)
Остерегись ид мартовских...

Ц е з а р ь
Что ты сказал сейчас мне? Повтори.

П р о р и ц а т е л ь
Остерегись ид марта...

Ц е з а р ь
Он бредит. Что с ним говорить. Идёмте.(Шекспир "Юлий Цезарь". Перевод - М.А. Зенкевича)

 РИМЛЯНЕ, РУССКИЕ  ОФИЦЕРЫ  И  "СМЕРТЬ  ЦЕЗАРЯ" - 1731 г.  трагедия Вольтера: упоминание этой книги опять приводит к Смоленскому заговору. На сходках "цеха" заговорщики читали тогда запрещённые в России произведения французских просветителей. Но "катехизисом" организации можно назвать не трагедию Шекспира, но Вольтерову "Смерть цезаря". Если заговор конспирировали, то в идеализированных древних римлян русские офицеры заговорщики по моде того времени играли открыто, благо законом не возбранялось. Мода эта истекала из в  революционном преддверии Франции: через год деятели Великой Французской революции 1789 г.в знак презрения к свергнутому ими строю будут менять свои имена и назовутся - Катонами, Брутами и т.п. Трагедия Вольтера придётся очень кстати и во Франции, и для участников Смоленского заговора.

«В е с н о й  1798 г., после освобождения (Петра) Дехтерева и возвращения его в Смоленск, на "галере"(имение А.М. Каховского) состоялось празднество, после которого Каховский с Дехтеревым... стали читать вслух "Смерть Цезаря" Вольтера. Во время чтения Каховский заметил: "Е с л и  б  этак  н а ш е г о !"» (РГАДА. разд.7-3261. Л. 128)
  _______

ОТЕЦ   И  СЫН. В 1801 петербургские заговорщики тоже будут планировать убийство на "мартовские иды" - день смерти Цезаря 7 (15) марта, но угроза провала заставила их ускорить события. Приводим любезный для заговорщиков отрывок из Вольтера, - в ответ на дерзкий вызов Брута, Цезарь спрашивает:

— В  ч е м  ты  у п р е к а е ш ь  меня?
— В  т о м, что мир разграблен, что нация истекает кровью, что страна в разрухе. Твоя власть, даже твои достоинства становятся источником несправедливости, ведь они помогают тебе совершать зло. Твоя проклятая доброта заставляет людей любить твои оковы, благородство становится приманкой, чтобы обманывать мир.
Цезарь раскрывает Бруту тайну его рождения: "Т ы  - мой с ы н". Прибавив Бруту новые страдания, известие не меняет его намерений:
— Если ты отец, то исполни мою единственную просьбу.
— Говори, я сделаю все.
— Убей меня сейчас же или откажись от царства.
— О, дикий зверь, тигр на моей груди!

 Павел I Вольтеров текст "Смерти Цезаря", наверняка знал: трагедия была слишком негативно актуальна, что бы не разъяснить самому себе, что же читают его подданные?! Так что и резкой до жестокости сцене убийства сыном - Брутом  отца - Цезаря вполне адекватно противопоставлена смерть предавшего Петра I сына - царевича Алексея: можно ли сказать, что только из беспричинного самодурства Павел в данном случае предупреждал сына?..
________

ПРИГОВОР НАРОДА ИЛИ ЗАГОВОР ЗНАТИ? У Вольтера за Брутом — народ. Здесь Вольтер пошёл против истории: римский народ совсем не требовал смерти Цезаря. Поэтому у Шекспира убивают именно заговорщики, а не народные мстители. У Вольтера же народ понуждает Брута действовать - корит его за медлительность: «Т ы  с п и ш ь, Брут, а Рим в оковах». (У Шекспира так Брута анонимно укоряет хитрый Кассий - душа заговора.)

Герои "Смерти Цезаря" Вольтера обрисованы как олицетворение принципов: Цезарь - тиран; только гражданин Брут лишен всего человеческого: героизм Брута есть в том, что он подавляет в себе все слабости, поднимается над самим собой, - тиран не достоин милосердия... К чему приведут эти опасные принципы к 1917 году, мы знаем!

При жизни Вольтера "Смерть цезаря" во Франции была запрещена к постановке, а в 1794 "приятельница" умная Вольтера Екатерина II запретила переводить трагедию на русский язык, что владеющим французским как родным русским дворянам, конечно, не могло помешать читать запрещённую трагедию. Павел I так же её не разрешал, но текст знал: было очевидно этого текста актуальность по отношению  к своей с сыном ситуации в условиях во дворце нарастающей напряжённости и недоверия.
               


 З*А*Ч*И*Н*Щ*И*К*И   З*А*Г*О*В*О*Р*А  1801 г. Заговор 1801 г. видится зеркальным отражением Смоленского заговора 1797-1798 гг.: «П е р в ы м  зачинщиком и двигателем заговора (1801 Г.) был человек, которому император вверился совершенно: граф Петр Алексеевич фон-дер-Пален, тогдашний с.-петербургский военный губернатор. Он знал переменчивость нрава Павлова, чувствовал шаткость своего положения и решился предупредить удар, особенно узнав, что Павел вздумал воротить бывшего в изгнании Аракчеева. Доверенным лицом Палена был генерал Беннигсен*, посланный Павлом командовать какой-то дивизией вдали от Петербурга. Присоединив к себе еще несколько злоумышленников из генералов и офицеров армии (важнейшим из них был генерал Талызин), Пален составил заговор.

Возбуждая в то же время подозрения и опасения Павла и успев обратить его недоверчивость даже на наследника престола, Пален получил тайный приказ арестовать Александра. С этим приказом явился он к наследнику и убедил его спасти отечество низложением человека, помешавшегося в уме. Александр, после продолжительного колебания, дал свое согласие принудить императора к отречению от короны, но с непременным условием щадить отца и не нанести ему никакого зла, никакого оскорбления.

   Заговорщики обещали ему свято исполнить его волю и, конечно, сами не имели намерения лишить Павла жизни, но буйные из них (Николай Зубов, князь Яшвиль и т.п.), придавшие себе смелость шампанским, увлеклись злым чувством и умертвили беззащитного своего паря, молившего о пощаде его жизни, совершили гнусное, ужасное злодеяние. На заре XIX века люди знатные породой, положением в свете и в государстве, обладавшие всем, что дает человеку право на уважение ближних, что составляет достоинство человека и христианина, прокрались, как подлые разбойники, достойные клейма и кнута, в комнату безоружного, спящего человека, отца семейства, и не внемля его мольбам, умертвили его с сатанинским хохотом». (Н.И. Греч)

*В это время Бенингсен не командовал дивизией, но, впав в немилость, жил в своем имении.
*           *            *

КТО ПЕРВЫЙ НАЧАЛ  ЗАГОВОР: НИКИТА ПАНИН  ИЛИ  ПЁТР ПАЛЕН? Трудно сказать, кто первый "начал" заговор против Павла! Одни источники указывают - на вице-канцлера графа Панина, который к 1800 . Однако, если заговор и был задуман Паниным, то совершён без него: в ноябре 1800 г. он был отставлен от должности, а в декабре - выслан в имение. Как на руководителя заговора в основном указывают - на Палена, для чего его надлежало вызволить из ссылки: это удалось по некоторым сведениям Панину, после чего судьба "убрала" его со сцены.

ИСТОРИЯ ОПАЛЫ  Палена такова: в январе 1797 курляндский генерал-губернатор Пален был уволен от должности губернатора «з а  п о ч е с т и... при проезде князя Зубова (через Ригу)», но уже к середине 1798 снова вошел в доверие к императору. После многих восхвалений ума и любезности Палена в мемуарах вдруг мелькают интересные фразы, что он не был "п р о н и к н у т ы й светом христианской морали". (Ф.Ф. Вигель): что же! - дела фон дер Палена это вполне доказывают!

ГРАФ ПАЛЕН: «Э т о т  генерал, пользовавшийся безграничным доверием покойного императора Павла, был в концерте с графом Паниным главным деятелем и душою заговора, прекратившего дни этого монарха и который никогда не осуществился бы, если бы Пален, имевший в руках власть и располагавший   всеми  средствами  в  качестве  военного губернатора Петербурга, не стал во главе предприятия»

Императором Павлом удалённый из Петербурга в 1798 и возвращённый после его смерти  князь Адам Чарторыйский судил по словам своего друга императора Александра I. Так что перед нами мнение самого пассивного участника заговора - юного монарха: «Т е п е р ь, когда он (Александр I) был уже властелином, я стал замечать в нем, быть может ошибочно, особенный оттенок сдержанности и беспокойства... Он пригласил меня в свой кабинет и сказал... "Е с л и бы вы находились здесь... всего бы этого не случилось: будь вы со мною, я никогда не был бы увлечен таким образом..."» (Из Записок князя Адама Чарторыйского)- едва ли слова Александра адекватны действительности. 


ОБОСНОВАНИЕ  ЗАГОВОРА. Граф А.Ф. Ланжерон оправдывает свержение Павла I со слов его убийц: «Н и ж е с л е д у ю щ е е  написано в 1826 г., но то, что сообщили мне о смерти императора Павла — Пален, Бенигсен и великий князь Константин, было записано в тот же самый день, как я получил от них сведения, помещенные ниже. Я не был в Петербурге во время страшной катастрофы, пресекшей жизнь императора Павла, но мне известны её происхождение и подробности с такою точностью, как будто я был сам её очевидцем.

Так как я издавна находился в близких отношениях, задолго до этой прискорбно-замечательной эпохи, с генералами графом Паленом и Бенигсеном, игравшими главные роли в этой страшной драме, то они не только не отказались удовлетворить моему любопытству, но даже... первые заговорив со мною о событии, которое, быть может, для них лучше было бы замолчать...

 Я сказал: "Б ы в а ю т  положения, вменяющие обязательства, весьма тягостные, долг даже, ужасный и для частных лиц, а тем более для принца, родившегося на ступенях трона". Александр был поставлен между необходимостью свергнуть с престола своего отца и уверенностью, что отец его вскоре довел бы до гибели свою империю сумасбродством своих поступков.

Б е з у м и е  этого несчастного г о с у д а р я (нельзя сомневаться в том, что он был не в своем уме) дошло до таких пределов, что долее не было возможности выносить его и что пришлось принести его в жертву счастью сорока миллионного народа.

В то время в России было на высших должностях всего два человека, способных задумать и выполнить подобное предприятие: Рибас* и Пален. Оба давно об этом думали. Рибас даже составил об этом свой план, но смерть неожиданно застигла его. Пален остался один, и его одного оказалось достаточно. Нужен был именно такой человек, и нужно было, чтобы он занимал именно то место, какое он занимал в то время, чтобы спасти Россию, и Пален спас ее, но я не желал бы заслужить подобную честь такою ценою.

(НАСТОЯЩИЙ  ГЛАВА ЗАГОВОРА) Пален, одаренный гением глубоким и смелым, умом выдающимся, характером непреклонным, наружностью благородной и внушительной, Пален, непроницаемый, никогда никому не открывавшийся, ни в грош не ставивший свое благо, свое состояние, свою свободу и даже жизнь, когда ему предстояло осуществить задуманное, был создан успевать во всем, что бы он ни предпринял, и торжествовать над всеми препятствиями; это был настоящий глава заговора, предназначенный подать страшный пример всем заговорщикам, настоящим и будущим. Но что он считал тогда необходимым (оно и было необходимо) — оказалось не так легко исполнимым.

Надо было устранить Павла. Рибас высказался в пользу переворота, причем настаивал на необходимости открыть свои планы великому князю Александру и заручиться его согласием, убедив его, что хотят только заставить его отца отречься от престола и заточить его, но что его жизнь будет пощажена, в чем не могли бы обнадежить его, если б говорили ему об отравлении.
  __________

(ПАЛЕН  И  ПАНИН) Пален был в то время генерал-губернатором Петербурга, состоял под начальством великого князя Александра, что отдавало всю высшую полицию в его руки и облегчало ему осуществление всего, что он желал предпринять.

Граф Панин, человек умный, даровитый и с характером, подходящим к характеру графа Палена, был в то время министром иностранных дел; он один из первых вступил в заговор и комбинировал вместе с Паленом все его градации и выполнение...
Достигнуть успеха можно было, только подкупив или подняв гвардию целиком или только частью, а это было дело не легкое... Пален нашел возможность сгладить все трудности, устранить все препятствия и достичь своей цели с невозмутимой, ужасающей настойчивостью.

Передам слово в слово, что он говорил мне в 1804 г. (куда Пален был вторично выслан Александром I), когда я проезжал через Митаву:
- Мне нечего сообщать вам нового, мой любезный Л***, о характере императора Павла и о его безумствах; вы сами страдали от них так же, как и все мы; но так как вы отсутствовали из Петербурга в последнее время его царствования и в продолжение двух лет не видали его, то и не могли сами судить об исступленности его безумия, которое шло, все усиливаясь, и могло, в конце концов, стать кровожадным, — да и стало уже таковым: ни один из нас не был уверен ни в одном дне безопасности; скоро всюду были бы воздвигнуты эшафоты, и вся Сибирь населена несчастными...» (Из записок графа А.Ф. Ланжерона // Цареубийство 11 марта 1801 года. Записки участников и современников)
    ________

ВСЮДУ  ЭШАФОТЫ? Слова Палена рисуют его самого героем, а Павла - безумцем тираном: "В с ю д у  были бы воздвигнуты эшафоты, и вся Сибирь населена несчастными..." - это откровенная неправда. И истинные герои избегают возвышать самих себя: не стоит безоговорочно верить выгодным для заинтересованных лиц показаниям.

 К р о м е  т о г о, рассказ Палена - Ланжерону направлен и против неблагодарного императора Александра I, вскоре после убийства отца сославшего Палена в его имение под Митавой. В опале и в ситуации Палена остаётся только либо признать свои ошибки, либо держаться прежней роли - гордого спасителя России. Молчать же Пален был, кажется, не способен.

 И  н а к о н е ц, возникает вопрос: не задним ли числом Пален пытается представить себя как вдохновителя назревающего во всей громадной России заговора?! По мнению историков Пален весьма умело воспользовался ситуацией - крайним недовольством обиженной императором Павлом аристократии.
________

*АНЕКДОТ  ОБ  УДАЧНОЙ КАРЬЕРЕ И ВОЗМОЖНОМ ОТРАВЛЕНИИ. Хосе де Рибас, в России — Осип Михайлович Дерибас (1751- декабрь 1800) — испанский дворянин по происхождению, русский военный с 1774 г.; основатель Одесского порта в 1793 г. за что в том же году Рибас произведён в вице-адмиралы. В последние годы царствования Екатерины II де Рибас входил в число её ближайших приближённых. В 1797 Павел уволил де Рибаса с должности командующего Черноморским гребным флотом и вызвал в Петербург. Есть утверждения, что именно Рибас первый озвучил зреющую среди петебургского офицерства мысль - убить императора: будто бы именно Рибас предлагал "традиционные итальянские средства" —  яд и кинжал.

Вопреки ожиданиям опалы, какой при Павле подвергались екатерининские приближённые, в мае 1799 де Рибас произведён в полные адмиралы, зато 1 марта 1800 отстранён от службы за злоупотребления, но в октябре 1800 на службе восстановлен.
И далее на Рибаса вдруг посыпались императорские милости: должность лесного министра и исправляющего должность морского министра как президент адмиралтейств-коллегии; орден Св. Иоанна Иерусалимского. Всё это не могло не насторожить заговорщиков: Рибас мог и передумать. Тут Де Рибас неожиданно тяжело заболел. Существует гипотеза, что он был отравлен графом Паленом,безотлучно находившимся у постели больного в ночь смерти, чтобы Рибас в беспамятстве не выдал заговорщиков.
    

ДЬЯВОЛЬСКИ  ИСКУСНАЯ ПАУТИНА  ПЕРЕМЕН. В августе 1899 г. генерал-прокурором России был назначен: «Г е н е р а л  Беклешов*... Должность эта такова, что сила ее чувствуется во всей Империи и одинакова страшна как в Камчатке, так и в Петербурге.

Генерал-прокурор есть око государево, а прокуроры по всей Империи его помощники, которые обязаны не только смотреть за исполнением закона, но и тайно доносить своему начальнику о всем, что может касаться безопасности государя или управления государством.

Выбор нового генерал-прокурора встретил повсеместно одобрение. Беклешов*, будучи Лифляндским губернатором, стяжал себе репутацию честного человека, которую и сохранил за собою на всех должностях. Он свободно говорил по-немецки и хорошо владел французским языком, так что все были довольны, что с ним можно объясняться без переводчика... Пален, отлично знавший его по Риге, хотел сделать вид, будто он способствовал этому назначению, но я из верных источников знаю, что император сам возымел эту мысль.

Фавор Палена и (Фёдора) Растопчина увеличивался со дня на день. Последний получил в управление почту и пожалован Андреевской звездой. Через несколько дней Кутайсов получил орден Александра Невского... Эти господа незаслуженно пользовались милостями государя...

Растопчин уже давно метил на должность государственного канцлера и исполнял его обязанности с тех пор, как был назначен членом департамента иностранных дел. Кочубей** был уволен, а вице-канцлером назначен гр. Панин. Мы скоро увидим тайную побудительную к этому причину и убедимся, что все эти насильственные перемены, которые ставятся на счет Павлу, являются только следствием глубоко задуманной комбинации и такой искусной паутины, что для этого нужна была дьявольская ловкость.

Как бы сами собой пошли толки против Беклешова и так как он сделал вид, что не обращает на них внимания, то его опала была решена. Ему готовились тысячи неприятностей. Так как он имел смелость противоречить государю, когда тот пускался в юридические вопросы и хотел решать их без всякого разбирательства, то ему стали ставить в упрек его наставительный тон и медленное ведение дел!

Павел заменил его генералом Обольяниновым***, справедливость которого Пален превозносил до небес и о котором он говорил с уважением... уже после смерти Павла... Жалели и Беклешова, несмотря на резкие манеры». (Карл Гейкинг)
   ________

*Александр Андреевич Беклешов (Беклешев;1743/1745 — 1808) — русский генерал от инфантерии (1797). При Павле I дважды (в 1799 и 1801) исполнял должность генерал-прокурора. В этой должности первый раз Беклешев пробыл чуть больше полугода: 2 февраля 1800 последует неожиданная опала с отстранением вообще от государственной службы. Беклешев "расчитается" с Паленом в начале царствования Александра.

**Граф (1799) Виктор Павлович Кочубей (1768 — 1834) — племянник канцлера Алекс. Андр. Безбородко. В октябре 1798-го племянник протеже канцлера назначен вице-канцлером и вице-президентом Коллегии иностранных дел. В сентябре 1799, после смерти дяди, Кочубея постигла немилость, и он был сослан в деревню. Император хотел женить Виктора Павловича на своей фаворитке Анне Лопухиной, но Кочубей ослушался и женился на Марии Васильчиковой.

***Пётр Хрисанфович Обольянинов (1752 — 1841) — из гатчинских офицеров фаворит Павла I, генерал от инфантерии, в 1800-01 гг. генерал-прокурор. Многими характеризутся, как человек исключительно честный, но грубоваты и мало образованный. Не знавший французского языка О. просто не понимал, о чём у него в гостиных говорят заговорщики.

Исключительно доверяя Обольянинову, император Павел именно ему поручил привести к присяге своих сыновей Александра и Константина днём 11 марта 1801 г. В ночь убийства императора Обольянинов будет по приказу Палена арестован, утром освобождён, но карьера его на этом кончится: оскорблённый Александр Обольянинова на службу не вернёт.
*            *            *

ИГРАТЬ  ПОЗВОЛЯЕТСЯ! Ко времени у Павла I последнего фавора графа Палена, видимо, относится неустановленного авторства анекдот о картах:

И м п е р а т о р  Павел указом повсеместно запретил азартные игры. Однажды на балу в присутствии императора его любимец Пётр Алексеевич фон дер Пален (1745-1826) сел играть в банк, но из предосторожности игроки пользовались условным языком.
Павел из любопытства подошел к столу, быстро понял, в чём дело, рассмеялся и сказал:
- Играть позволяется!
   __________
 
К несчастью для императора, граф Пётр Пален любил "играть" не только в карты! Может быть,  и в анекдоте карты тоже были "условным языком" для встреч заговорщиков?!
             
                 

РАЗНЫЕ МНЕНИЯ О НИКИТЕ ПАНИНЕ. Теперь скажем немного о племяннике воспитателя цесаревича Павла - Никиты Ив. Панина (1718-1783) - Никите Панине младшем: «Э т о т человек был... создан... играть выдающуюся роль в делах империи. Он обладал всеми необходимыми для этого качествами: громким в России именем, недюжинными способностями и большим честолюбием. Будучи совсем молодым человеком, он уже сделал блестящую карьеру.

 Назначенный русским посланником в Берлин, Панин вскоре был призван им императором Павлом в коллегию иностранных дел. Прослужив несколько месяцев в коллегии иностранных дел, граф Никита Петрович вызвал чем-то неудовольствие императора, был отрешен от должности и выслан на жительство в Москву. Но, как мы увидим ниже, граф сумел воспользоваться этим коротким промежутком времени и повлиять заметным образом на судьбы своей страны...» (князь Адам Чарторыйский)
  _______

ИНТРИГИ  РУССКОГО  РИМЛЯНИНА. По характеристикам современников Никита Панин - младший был - "к р у т о й, прямолинейный, с непомерно развитым честолюбием" - следующий только своим принципам "римлянин": как и смольчане-заговорщики в столице тоже играли в римлян. Павел желал заключить союз с Наполеоном, а римлянин Панин русско-французский союз считал "постыдным делом".

 В начале 1800 наш "римлянин" якобы начал интриговать с английским посланником Витвортом за отречение императора от престола в пользу сына Александра Павловича. При таком образе действий нет ничего удивительного в отставке "римлянина" в ноябре 1800 г. Но насколько "торговля" была серьёзной?.. Англии, конечно, было выгодно падение Павла, да только не слишком бедные зачинщики заговора не особенно нуждались в английском золоте не особенно нуждались. Когда же Никита Панин до своей отставки лично и после - письменно сумел подготовить заговор против императора, тогда - он супер гений интриги! Но о способностях Панина в приложении их на практике есть не только лестные совсем мнения:

НЕУЛОВИМЫЕ  МИНИСТРЫ. «П о л о ж е н и е  дипломатического корпуса с каждым днем становилось все более неловким... В конце концов стало неизвестным, к кому следовало обращаться в случаях, требующих разъяснений или устранения злоупотреблений. Государственный канцлер, князь Безбородко, скончался 6-го апреля (1799 г), и департамент иностранных дел был реорганизован на совершенно новых началах.

Граф Ростопчин... председательствовал в этом учреждении в качестве первого министра иностранных дел; при нем, в звании вице-канцлера, состоял граф Панин, еще молодой  ч е л о в е к, высоко образованный, но совершенно н е о п ы т н ы й в  делах человеческого сердца, большого света и Двора, так что его ум являлся для него бесполезным и даже опасным...(т.е. реальной власти Панин не имел!)

И м п е р а т о р  работал только с самим министром, а дипломатический корпус должен был сноситься только с вице-канцлером, который, однако, не имел права доклада государю и мог сообщаться с Его Величеством только чрез посредство своего начальника, министра, который, таким образом, оставался безусловным руководителем... и мог передавать слова государя, как ему благоугодно... Это путало и затягивало дела в такое время, когда события следовали одно за другим с головокружительною быстротою...

Посланники могли бы еще найти исход из этого положения в общественных сношениях, но ни один, ни другой министр не принимали у себя. Лишь в весьма редких случаях удавалось испросить аудиенцию у Ростопчина, а Панина можно было видеть только в приемные часы, и ни один из них не посещал общества. От этого происходила роковая медленность и невыносимый произвол в производстве дел, сцены между обоими министрами, потом увольнение графа Панина и наконец, падение Ростопчина...» (граф Фёдор Головкин)
__________

ВОПРОС РЕБРОМ: мог ли Никита Панин руководить на 35 лет его старше и на столько же опытнее в интригах опытным царедворцем Паленом?! Скорее, последний использовал Панина, во первых, как противовес Ростопчину (отчего и происходили задержки в делах), во вторых, как для своей особы прикрытие.  Подведя интригу под верного императору Ростопчина, Пален занял его место первоприсутствующего члена Иностранной коллегии. Он ещё более усилил свою власть с получением поста (18 февраля 1801) главного директора почт, что позволяло просматривать всю корреспонденцию - позволяло распечатывать письма.

Должный бы понимать, что власть не всегда спасает от осуждения ( в будущем за задуманное убийство) и презрения Пален желал бы, вероятно, в заговорщики №1 выдвинуть Панина. Но тот уже сослан в имение и Палену приходится выступить руководителем, что в момент восстания он старался всячески завуалировать, - отмечено мемуаристами.   


АНЕКДОТ  О  САМОНАДЕЯННОМ ВИЦЕ-КАНЦЛЕРЕ. «П а в е л  был по природе великодушен, открыт и благороден; он помнил прежние связи, желал иметь друзей и хотел лю­бить правду, но не умел выдерживать этой роли. Должно признаться, что эта роль чрезвычайно трудна. Почти всегда под видом правды говорят царям резкую ложь, по­тому что она каким-нибудь косвенным образом вы­годна тому, кто ее сказал. Павел сделал вице-канцлером товарища своего детства и обходился с ним по-прежнему; но как Павел был раздражителен, а граф Никита надменен и самонадеян, то между ними выходила вспышка. Однажды император, раздраженный Паниным*, бежал от него скорыми шагами по всему дворцу, в Эрмитаж. Панин следовал за ним.

Не думаю, чтобы, несмотря на гнев императора, вице-канцлер был обязан непременно за ним следовать; кажется, лучше было бы оставить разгневанного царя и дать ему время несколько успокоиться. Остановясь перед портретом Генриха IV французского, Павел воскликнул:
- В о т  счастливый государь! Он имел друга в таком великом министре, как Сюлли**, а у меня его нет!
Панин и в эту минуту не оставил в покое своего государя и отвечал:
- Б у д ь ты Генрихом IV, будут и Сюлли!
Не знаю, за это ли, или за другую какую-нибудь дерзость, Павел сослал Панина в деревню». (Записки А.Н. Вельяминова-Зернова)
  _________

*Граф Никита Петрович Панин (1770—1837) - сын графа Петра Ивановича Панина и племянник известного Никиты Панина-старшего - воспитателя цесаревича Павла Петровича. Отсюда Панин-младший в молодые годы состоял при цесаревиче.

**Максимильен де Бетюн герцог Сюлли (1560 —1641) — друг короля и глава французского правительства при короле Генрихе IV.

   Ц и н н а
О, Кассий! Кассий! Если б ты сумел
На нашу сторону привлечь величье Брута.<...>

   К а с с и й
Его достоинства и нашей в них нужде
Ты понял цену дутую... (Шекспир "Юлий Цезарь. Пер. А. Величанского)


САМЫЕ СИЛЬНЫЕ ГОЛОВЫ ИМПЕРИИ. «Г р а ф  Панин и  г р а ф  Пален, инициаторы заговора, были... в то время две самые сильные головы империи, правительства и двора. Их взор видел яснее и дальше всех остальных членов совета Павла, в состав которого они оба входили. Они сговорились между собою и решили привлечь на свою сторону Александра... Не заручившись согласием  и одобрением наследника престола, осторожные люди, думающие о конечном итоге столь опасного предприятия и желающие обеспечить собственную безопасность, не могли ничего предпринять.

Г о р я ч и е  г о  л о в ы, отважные и самоотверженные энтузиасты, действовали бы, может быть, иначе. Не замешивая сына в низложение его отца, жертвуя собою, идя на самую смерть, они, без сомнения, лучше бы послужили и России, и тому, кто, призванный к правлению, должен быть свободен от всякого соучастия в преступлении, столь разительном для России. Но такой образ действий был почти немыслим и требовал от заговорщиков или беззаветной отваги, или античной доблести, что весьма редко встречается между людьми.

ГЕНЕРАЛ  ПАЛЕН, который, в качестве военного губернатора Петербурга, имел всегда возможность видеться с Александром, убедил великого князя согласиться на тайное свидание с Паниным. Это первое свидание произошло в ванной комнате. Панин изобразил Александру в ярких красках плачевное состояние России и те невзгоды, которые можно ожидать в будущем, если Павел будет продолжать царствовать. Он старался доказать ему, что содействие перевороту является для него священным долгом по отношению к отечеству и что нельзя приносить в жертву судьбу миллионов своих подданных взбалмошным прихотям и несчастному слабоумию одного человека, даже в том случае, если этот человек его отец.

 Он указал ему, что жизнь, по меньшей мере, свобода его матери, его личная и всей царской семьи находится в опасности, благодаря тому отвращению, которое Павел питал к своей супруге; с последней он совсем разошелся и свою ненависть, которая все возрастала, он даже не скрывал и естественно мог при таком настроении принять самые суровые и крутые меры; что дело идет ведь только о низвержении Павла с престола, дабы воспрепятствовать ему подвергнуть страну еще большим бедствиям, спасти императорское семейство от угрожающей ему опасности, создать самому Павлу спокойное и счастливое существование... наконец, дело спасения России находится в его, великого князя, руках, и... он нравственно обязан поддержать тех, кто озабочены теперь спасением империи и династии.

Эти первые представления Панина поколебали молодого Великого князя, но не убедили его окончательно дать свое согласие. Нужно было более шести месяцев, чтобы его искусители смогли добиться его сочувствия тому, что они предпринимали против его отца. Что касается графа Палена, то он, как чрезвычайно ловкий человек, заставил предварительно высказаться Панина, считая его наиболее... способным для столь трудного дела, как внедрение в душу юного великого князя всех тех специальных аргументов, которые могли его подвинуть на содействие акту, столь сильно противоречившему всем его чувствам.

(РОКОВОЕ  СОГЛАСИЕ  НАСЛЕДНИКА) П а л е н... после возвращения Панина в Москву приступил уже к личному воздействию на великого князя (Александра) путем всевозможных намеков, полуслов и словечек, понятных одному Александру, сказанных под видом откровенности военного человека—каковая манера говорить являлась отличительным свойством красноречия этого генерала. 

П а н и н... был возвращен из Петербурга в Москву, не потому, что проникли в его тайну, но вследствие одной из тех подозрительных, взбалмошных, неожиданных прихотей, которые отличали Павла I. Пален остался один на своем посту и со своим замыслом и в конце концов ему удалось вырвать у Александра роковое согласие на предположенное предприятие. Нельзя не сожалеть, что, благодаря всем этим роковым обстоятельствам, Александр, который всегда стремился к добру... не остался чуждым этой ужасной, но вместе с тем неминуемой катастрофе, положившей предел жизненному поприщу его отца». (Князь Адам Чарторыйский)

Сложно сказать, насколько в излияниях перед князем Чарторыйским Александр I старался сам для себя преуменьшить свою вину?!
                 
            ...О, ЗАГОВОР!
Стыдишься ты открыть чело в ночи,
Когда свободней зло. О! где же днём
Найдёшь такую тёмную пещеру,
Чтоб скрыть свой страшный лик? Нет, не ищи.
Прикрой его улыбкою и лаской... (Шекспир "Юлий Цезарь". Пер. - А. Фета)
           __________

АНЕКДОТ  ОБ ИСКУССТВЕ  ХИТРОСТИ. Граф фон дер  «П а л е н  слыл всегда за самого тонкого и хитрого человека, обладавшего удивительною способностью выворачиваться из положений самых затруднительных, особенно когда дело шло о быстром, движении корабля его фортуны. Последний тем не менее, благодаря непредвиденной случайности, потерпел крушение у самого входа в гавань, когда ему почти нечего было опасаться.

В Лифляндии, на родине Палена, местное дворянство, хорошо его знавшее, говорило о нем так:   "Ег  hat die Pfiffologie  studiert" (он ещё в школе изучал пфификологию - науку обмана)— от немецкого слова «priffig»: х и т р ы й, ловкий, пронырливый человек, который всегда мистифицирует других, а сам никогда но останется в дураках. Сам Пален всегда употреблял это выражение, когда он хотел похвалить кого-нибудь».(Князь Адам Чарторыйский)
 
*             *               *

"ВЫ ДОЛЖНЫ БЫТЬ В ВОСТОРГЕ" - ИЛИ О МОРАЛИ ГРАФА ПАЛЕНА. Воспоминания рисуют Палена человеком, для которого на первом месте была выгода или невыгода того или иного события: «И з в е с т и е  о неожиданной кончине императрицы Екатерины II пришло прежде всего к генерал-губернатору Палену (с 1795 г. курляндский генерал-губернатор) когда мы сидели у него за столом. Он изменился в лице, прервал разговор и ушел к себе в кабинет. Скоро однако он возвратился, занял свое место и пытался казаться спокойным. Но, не смотря на все его усилия, видно было, что он взволнован и встревожен.

После обеда он тотчас же удалился к себе... Только на третий день событие это несколько подтвердилось: к эстляндскому, лифляндскому и литовскому генерал-губернатору князю Репнину прибыл курьер. Пален отвел меня в сторону и сообщил мне эту величайшую новость под секретом, так как прямых известий ни от императора, ни от сената он еще не получал.

Смерть императрицы, которая должна была вызвать во всей империи огромные перемены, сильно взволновала меня и хотя у меня и были основания ожидать для себя милостей, которые император оказывал мне еще в бытность великим князем, но, откровенно говоря, смерть великой государыни меня огорчила. Это удивило Палена.

– Вы должны быть от этого в восторге, – сказал он, – я знаю, как вас любил великий князь (Павел Петрович), и уверен, что, став императором, он вам это докажет».(Карл фон Гейкинг. Записки курляндского дворянина) "Восторг" от чьей-то смерти кажется, немного циничным.
   *          *           *

ОБЛАДАТЕЛЬ  ГОСУДАРСТВЕННЫХ ТАЙН. «К о   в с е м  своим должностям Пален присоединил (К 1800 г.)еще должность Эстляндского, Лифляндского и Курляндского генерал-губернатора. Таким образом, его власть распространялась теперь на важнейшие вследствие своих гаваней провинции».

Добившись  компроментации и ссылки Фёдора Ростопчина: «П а л е н  был назначен главноуправляющим почт (вместо Ростопчина)и сделался, таким образом, обладателем всех государственных и частных тайн. С этого момента он мог руководить решениями государя согласно собственному желанию,  так как Павел действовал всегда под влиянием первого впечатления. Пален...  наконец достиг того положения, благодаря которому всякое предприятие сулило ему полную удачу. И он не терял больше времени.

Он сообщил свой план Зубовым, снедаемым честолюбием и ненавистью к Павлу; разжег чувство мести в князе Яшвиле, Чичерине, Талызине, Уварове, Татаринове и др. Чтобы заручиться основанием представить необходи­мость заговора в еще более ярких красках, он нашел средство внушить государю страх перед импера­трицей и великим князем Александром; вследствие этого Павел в один прекрасный день на параде стал избегать близости своих сыновей и запер на ключ дверь своей спальни, ведшую в покои императрицы». (К. Гейкинг)
   

ДУША  ЗАГОВОРА. «Д у ш о ю  заговора и главным действователем был граф Пален, один из умнейших людей в России, смелый, предприимчивый, с характером решительным...

 Павел, сперва враг французской революции, готовый на все пожертвования для её подавления, раздосадованный своими недавними союзниками, которым справедливо приписывал неудачи, испытанные его войсками — поражения генералов: Римскаго-Корсакова в Швейцарии... — после славной кампании Суворова в Италии, вдруг совершенно изменяет свою политическую систему и не только мирится с первым консулом Французской республики, умевшим ловко польстить ему, но становится восторженным почитателем Наполеона Бонапарте и угрожает войною Англии...
 
...Англия снабжала нас произведениями и мануфактурными и колониальными за сырые произведения нашей почвы.* Эта торговля открывала единственные пути, которыми в Россию притекало все для нас необходимое. Дворянство было обеспечено в верном получении доходов с своих поместьев, отпуская за море хлеб, корабельные леса, мачты, сало, пеньку, лен и проч. Разрыв с Англиею, нарушая материальное благосостояние дворянства, усиливал в нем ненависть к Павлу... Мысль извести Павла каким бы то ни было способом сделалась почти общею. Г р а ф  Пален, неразборчивый в выборе средств, ведущих к цели, решился осуществить ее».
     _______________

«Г р а ф  Пален был в большой милости у императора... Облеченный доверенностью его, он посвящен был во все важнейшие государственные дела. Как военный губернатор столицы, Пален заведовал тайною полициею и чрез него одного могли доходить до царя донесения её агентов: это было ручательством сохранения в тайне предпринимаемого заговора. Когда мысль о нем созрела, и Пален, зная общественное мнение, враждебное правительству, мог рассчитывать на многих сообщников, решился открыть свое смелое намерение вице-канцлеру графу Н.П. Панину...

Первым действием условившихся Палена и Панина было старание помирить с Павлом фаворита Екатерины князя Платона Зубова и братьев его, Валерьяна и Николая, находившихся в опале, — в чем они и успели, Зубовы приняты в службу и прибыли в Петербург. Пален и Панин знали наперед их ненависть к Павлу и были уверены в их усердном содействии: поэтому и открыли им свое намерение. Зубовы вступили в заговор, а с ними и несколько преданных им клиентов...

Из этих лиц, по характеру и положение своему, важнее прочих были: генерал барон Бенигсен, ганноверец, служивший с отличием в Польскую и Персидския войны в наших войсках, отставленный Павлом, как человек, преданный Зубовым, и принятый опять в службу по ходатайству графа Панина, который был с ним дружен, и генерал Талызин, командир Преображенскаго полка и инспектор войск, находившихся в Петербурге». (Записки М.А. Фонвизина)
  _____________

*Относительно товаров, какими снабжала нас Англия, можно бы вспомнить строки из "Евгения Онегина":

Все, чем для прихоти обильной
Торгует Лондон щепетильный
И по Балтическим волнам
За лес и сало возит нам...

П р и м е ч а н и е  Пушкина: "Торгует Лондон щепетильный" - Здесь: торгующий галантерейными и парфюмерными товарами и модными безделушками. 
    ______________________________________________________________


ЛОЖНОЕ  СВАТОВСТВО. Т р и  б р а т а  Зубовы пребывали сосланными в свои имения с 1796-го, - вскоре после воцарения Павла I. По совету желающих его возвращения в столицу бывший фаворит Екатерины II Платон Зубов заочно посватался к дочери фаворита императора - его бывшего камердинера Ивана Кутайсова:

 «К н я з ь  П. А. Зубов написал к Кутай­сову письмо, прося руки его дочери. Сестра Зубова, О. А. Жеребцова, дала почувствовать Кутайсову, что этот брак тогда только может состояться, если князь будет вызван в Петербург и получит назначение, приличное своему чину, равномерно же и братья его, Николай и Валерьян Зубовы. Обуяла радость графа Кутайсова. Он никак не мог сообразить, что государственные люди способны на все преступления.

Титла, богатство, чины и почести достались ему (Кутайсову) за хорошее чищение сапог и стоили лишь мелких, почти невинных хитростей противу царя; а кого долго таскали по этому скользкому пути, тот знает, что эти награды часто стоят и чести, и совести, и самого спасения души. Кутайсов даже и не догадывался, что сватовство его дочери — это игра на жизнь и смерть, что этим письмом поставлен vа bаnquе (ва - банк - т.е. можно всё выиграть, а можно - всё проиграть. Среднего варианта нет.).

     Павел был так предубежден против Зубовых... что не легко было исходатайствовать их возвращение. Сказываюсь, будто Кутайсов признался императору в своем малодушном желании сродниться с такою знатною фамилиею и показал ему письмо князя Зубова. Как бы то ни было, но Зубовы были возвращены (по указу от 1 ноября 1800 г.). Платон и Валерьян были назна­чены шефами кадетских корпусов (малозначащие должности), а Николай обер-шталмейстером. Ласково и с открытой душой встретил их Павел в своем дворце и сказал:
- П л а т о н  Александрович, забудем все прошедшее.
После такого приема, не понимаю, что хотели эти люди! Неужели они рисковали собою из искреннего сострадания к бедствиям отечества? Не верю такой добродетели в душах придворных.

     Надобно полагать, что Зубовы приобрели некоторое влияние на императора посредством Кутайсова и своей притворной преданности. Стали обращать внимание государя на полицию, но так, чтобы он был недоволен ею, и потом присо­ветовали ему сделать военным губернатором в Петер­бурге графа П. А. фон-дер-Палена, находившегося в отставке (с 1798 г.)... П о л а г а ю,  что выбор фон-дер-Палена сделан по указанию графа Н. П. Панина.

     Фон-дер-Пален, вступив в должность военного губернатора, действовал самым успешным образом: он вооружал против Павла и войско, и жителей. Ме­жду тем, у Зубовых собирались маленькие вечеринки, на которых они высматривали, кого набрать в свои со­товарищи для последнего действия... Сюда при­влечены были генералы: Бенигсен и Уваров, командир Кавалергардского полка...; начальник конно-гвардейской артиллерии, полковник князь Владимир Яшвиль; артиллерийский штаб-офицер Татаринов и несколько молодых людей, как-то: Николай Бибиков, Евсей Чертков... Сергей Марин, Аргамаков и др.». (Записки Н.А. Вельяминова -Зернова)
   ___________________________________________________


"ВСЕ  КЛАССЫ" - ЭТО КТО? «И м п е р а т о р   Павел вел империю полным ходом к неисчислимым потерям и разложению, внеся полную дезорганизацию сил страны и правительственной машины, в том виде, как она существовала до него в России... Император Павел царствовал порывами, минутными вспышками, не заботясь о последствиях своих распоряжений, как человек, не дающий себе никогда труда размыслить, взвесить все обстоятельства дела, за и против, который приказывает и требует только немедленного исполнения всякой фантазии...
 
ВСЕ, т. е. высшие классы общества, правящие сферы, генералы, офицеры, значительное чиновничество, словом, все, что в России составляло мыслящую и правящую часть нации, было более или менее уверено, что император подвержен болезненным припадкам сумасшествия. Это было настоящее царство ужаса (террора), и в конце концов его ненавидели даже за добрые его качества, хотя в глубине души он искал правды и справедливости и нередко в своих гневных порывах он карал справедливо и верно.

Вот почему в его кратковременное царствование русские чиновники допускали менее злоупотреблений, были более вежливы, держались на чеку, менее грабили и были менее заносчивы, даже в польских провинциях. Но это правосудие императора, воистину слепое, преследовало правых и виноватых, карало без разбора, было своевольно и ужасно, ежеминутно грозило генералам, офицерам, армии, гражданским чиновникам и в результате вызывало тайную ненависть к человеку, заставлявшему всех трепетать и державшему их в постоянном страхе за свою судьбу. Таким образом, заговор с некоторого времени приготовлялся всеми: все общество, так сказать, было в заговоре, чувствами, поддержкой, опасениями, общением...» (Князь Адам Чарторыйский)

Соответственно взглядом своего времени князь Чарторыйский не считает нужным учитывать мнение по неграмотности бессловесного народа. Однако, неволею князь Чарторыйский подтверждает ненависть к императору только высших классов общества, а отнюдь, не народа, получившего облегчение в результате "террора" над чиновниками и офицерами.
__________________________________________________________
                __________________________________________
                _________________________________________
               
       В ПОЛЬЗУ ЗАГОВОРА АНЕКДОТЫ НЕДРУГОВ ИМПЕРАТОРА  ПАВЛА I

Во все времена агитация имела более успеха косвенными методами: толпе более идейных внушений нравятся занятные истории. Это и использовали главные лица заговора 1801 г. для создания в обществе нужного - оправдательного для заговора настроения. Ниже - ряд примеров.
 _________

 СЕКРЕТ  ВЛАСТИ  ГРАФА  ПАЛЕНА. «Н е и з в е с т н о, по каким причинам Павел разгневался на гвардейский конный полк. Командовавший им гр. Пален исполнял все, что государю было угодно, но Павел все-таки был недоволен. С каждого парада он посылал под арест нескольких офицеров и наконец так разгневался на самого командира, что на другой день все ожидали его отставки. Но мало-помалу буря улеглась и Пален сам мне говорил:
- Я  в р о д е  тех маленьких фигурок, которые ставят на голову и опрокидывают и которые тем не менее становятся на ноги.

Легко понять секрет, при помощи которого он держался. Он никогда и никого не порицал, но и не защищал тех, на кого падала клевета, храня умное, но осуждающее молчание, или ронял какую-нибудь остроту, которая казалась только забавной, а на самом деле была очень опасной, так как при дворе насмешливость и напыщенность прощались труднее, чем настоящий порок, который прикрывался соблазнительной оболочкой. Таким образом он привязал к себе всех, стал любимцем придворной камарильи, честным людям казался не опасным и двигался потихоньку по дороге, которая должна была привести его к высшему неограниченному доверию». (К. Гейкинг)

Заговорщики искусно подготовляли заговор распускаемыми анекдотами о преувеличенной жестокости императора: основными "обрабатывателями" материала в нужном ключе видятся - Пален и барон Бенингсен. У Палена был своего рода талант: всё обращать в свою пользу.
 ___________

СЫН  ПАЛЕНА. «О д н а ж д ы   император совершенно незаслуженно отправил на гауптвахту сына Палена. Он надеялся, что отец будет просить за него или выкажет по этому поводу раздражение. Но ничуть не бывало. Пален рапортовал спокойно и весело.
– Я сердит на вашего сына, – сказал ему Павел. – Он виноват.
– Наказав его, В.В. совершили акт справедливости, который научил молодого человека быть осмотрительнее.

Павел при его страшном стремлении к справедливости был в восторге от такого ответа. Он уже думал, что поступил с молодым человеком несправедливо».
__________
 
ОДНАЖДЫ сосланный в Митаву барон Гейкинг: «п о л у ч и л  письмо из столицы, помеченное 15 сентября 1800 г. Велико было мое изумление, когда я прочел: "Пален только что потерял место генерал-губернатора, его сын, полковник конного полка, удален из столицы и в тот момент, когда я пишу, его экипажи стоят наготове. Он ожидает приказа присоединиться к своей дивизии, ибо у нас готовится война с Англией, вследствие чего начинается передвижение войск. Около Гатчины будут большие маневры".

Через несколько дней мне снова писали: "П о л о ж е н и  е Палена лучше, чем когда-либо. На маневрах он командует одной армией, а Кутузов другой. Император вне себя от радости, что у него в армии два таких тактика. Он сделал им подарки и наградил офицеров и генералов, как будто была одержана большая победа...»;

«К о  в с е м  своим должностям Пален присоединил еще должность Эстляндского, Лифляндского и Курляндского генерал-губернатора. Таким образом, его власть распространялась теперь на важнейшие вследствие своих гаваней провинции». (Карл Гейкинг)


ПОХОЖЕ, что, зная о страсти императора Павла производить кадровые перестановки, Пален, во избежание неприятностей больших, принимал на себя "маленькие" неприятности гнева государя. Интересно, когда бы император не простил в итоге племянника Палена, пожертвовал бы им граф?!


ГРАФ ПАЛЕН  И  БЕНИНГСЕН. Из Записок княгини Ливен: «Г р а ф  Пален соединял в своей особе самые ответственные государственные должности. Он имел в своем заведывании иностранные дела, финансы, почту, высшую полицию и состоял в то же время военным губернатором столицы, что предоставляло ему начальство над гвардиею. Отсюда уже видно, какую власть император передал в его руки.

Пален был человек крупный, широкоплечий, с высоким лбом и открытою, приветливою, добродушною физиономиею. Очень умный и самобытный, он в своих речах проявлял большую тонкость, шутливость и добродушие. Натура, не изощренная образованием, но сильная; большое здравомыслие, решительность и отважность; шутливое отношение к жизни. Словом, он был воплощением прямоты, жизнерадостности и беззаботности.

 Граф Бенигсен... был длинный, сухой, накрахмаленный и важный, словно статуя командора из "Дон-Жуана"... Что касается графа Палена, то... Первым его движением было повеселиться... Пален сообщал мужу о всем происшедшем за день; тут я оказывалась лишнею, но я была несколько любопытна и добивалась от мужа, чтобы он мне потом рассказывал все новенькое. Между прочим, вспоминаю я такой факт, который случился, кажется, дней за пять, за шесть перед катастрофою...
  ________

...Пален доверил мужу свои опасения насчет того, что император, по видимому, собирается заключить императрицу, свою супругу, в монастырь, а обоих старших сыновей—в крепость, потому что и Константин, которому отец до тех пор отдавал предпочтение, сделался ему подозрительным, в виду тесного сближения с старшим братом. Дело дошло до того, что императору приписали даже намерение жениться на актрисе французскаго театра, г-же Шевалье, в то время любовнице Кутайсова.

Распространяли ли заговорщики такие клеветы нарочно, с целью вербования единомышленников, или действительно такие нелепости пробегали в голове императора? Как бы то ни было, росказни эти распространялись, повторялись, и им верили. Недоумение и страх преисполняли все умы. В то же время навязывалась и мысль о приближении роковой развязки, и наиболее ходкою фразою было: "Т а к  д о л ь ш е продолжаться не может!» (Записки Д.Х. Ливен*) 
 ________

*Княгиня Дарья Христофоровна Ливен (1785 —1857), с 1800 жена флигель-адьютанта Павла I - графа Христофор Андреевич Ливен (1774—1838)и фрейлина императрицы. Записки Д.Х. Ливен верно "схватывают" общие - атмосферу и мнение.
 
Чтоб замысл наш во взорах не был явен,
Как Римские актёры наши - твёрдо
И не смущаясь исполняйте всё. (Шекспир. "Юлий Цезарь" Пер. А. Фета)
    *     *     *

НАХОДЧИВЫЙ  ОТВЕТ  ПАЛЕНА. «О д н а ж д ы  император, устремив испытующий взор на Палена, сказал ему:
- Я получил известие, что против меня задуман заговор.
— Это абсолютно невозможно, государь, - ответил генерал, улыбаясь с свойственным ему видом добродушия и искренности: ведь нужно, чтобы я в нем участвовал.

 Этот ответ успокоил Павла. Говорят, однако, что несколько анонимных писем все-таки возбудили подозрения императора, и накануне своей смерти он велел тайно вызвать в Петербург Аракчеева, чтобы ему доверить пост генерал-губернатора Петербурга и выслать Палена...

 Отправив всех в ссылку, он тогда был окружен только идиотами, которым были даны первые места в правительстве. Таков был князь Куракин*, человек добрый, но ограниченный, стоявший во главе иностранных дел; некий Обольянинов**, в котором не замечалось никакого следа понимания или таланта, занимал важное место генерал-прокурора, стоял во главе общей полиции и администрации империи—только потому, что он когда-то управлял гатчинскими землями. (ненависть исконных дворян к гатчинцам!)

Н а к о н е ц, самым доверенным и близким к императору лицом был граф Кутайсов, бывший брадобрей Павла, состоявший тогда шталмейстером и андреевским кавалером. Это был не злой человек, но беспечный, любивший пожить...» (Адам Чарторыйский)- насчёт Кутайсова согласимся с Чарторыйским, но вот об  Обольянинове есть интересные мнения, изложенные ниже.
  _______

*Князь Александр Борисович Куракин (1752 — 1818) — с февраля 1801 вице-канцлер (1796). Не участвовавшему в заговоре Куракину было поручено опечатать и разобрать бумаги покойного государя.  За «искусную представительность» и пристрастие к драгоценностям К. впоследствии прозван «бриллиантовым князем».

**Пётр Хрисанфович Обольянинов (1752 —  1841) — генерал от инфантерии, в 1800-1801 гг. генерал-прокурор - выслужился из гатчинцев. Обольянинов «у м е л  снискать расположение великого князя Павла Петровича, а когда тот вступил на престол, сделался важным человеком и получил пожалование от государя более 3000 душ крестьян... Он один из первых после кончины императрицы получил Анненскую ленту, был потом генерал-прокурором и пользовался неограниченною доверенностью государя...»
 *         *            *

НЕЗНАНИЕ  ИНОСТРАННЫХ ЯЗЫКОВ  ГЕНЕРАЛ-ПРОКУРОРОМ. «О т  п р и р о д ы  Обольянинов был очень умный человек... но мало учен и по нашему времени, так что едва-едва умел писать, а был, однако, человеком государственным, и не последним. Он не знал иностранных языков, не говорил и даже не понимал, и вообще не любил ничего иноземного. Находившись долгое время при дворе и в обществе людей высшего круга, он немного понатерся: умел себя держать очень прилично своему званию, но в разговоре заметно было, что он не получил настоящего обучения. Характером он был крут, был честен, благороден, но жестковат и очень настойчив...» (Благово Дмитрий Дмитриевич. Рассказы бабушки <Е.П. Яньковой>. Из воспоминаний пяти поколений, записанные и собранные ее внуком Д. Благово)

На незнании генерал-прокурором Обольяниновым иностранных языков и "сыграли" заговорщики: «Д о б р ы й  и  благочестивый человек был генерал-майор Обольянинов... В течение своей жизни этот человек много сделал для того, чтобы смягчать последствия вспыльчивости и строгости Павла. В конце его царствования он был сделан генерал-прокурором сената и в этой должности много старался о том, чтобы восстановить беспристрастие в судах.

 Павел любил и уважал его (Обольянинова)до такой степени, что никогда не подозревал людей близких с Обольяниновым, который и сам ни в ком не подозревал никогда ничего дурного. Это всем известное обстоятельство сделало впоследствии его дом сборным пунктом всех тех, которые приняли участие в заговоре против Павла». (Записки Н.А. Саблукова)- то есть о заговоре французских речей своих гостей Обольянинов не понимал.
         

ОПЫТНЫЕ ЗАГОВОРЩИКИ. «О д н а ж д ы  Талызин*, возвращаясь поздно вечером до­мой, нашел на столе в своем кабинете запечатанное письмо; распечатывает — оно от графа Панина, который просит его содействовать фон-дер-Палену в заговоре против императора, говоря, что он уже рекомендовал его, как надежного и верного человека, военному губер­натору. Талызин, истребя письмо, ждал последствий. Фон-дер-Пален, увидя его во дворце, спрашивает при всех, читал ли он письмо графа Панина, и, получив утвердительный ответ, просит его к себе в шесть часов вечера на совещание. Тут они познакомились и условились. Вот как делают опытные заговорщики!

     В таком положении был заговор в конце 1800 года. Слухи о заговоре проникали во все кружки петербургского общества. Число сообщников умножалось. Время шло, а заговорщики почему-то медлили; чего еще поджи­дали — неизвестно. Вероятно, опасность предприятия коле­бала их души...»(Записки Н.А. Вельяминова-Зернова)
  ___________

*Пётр Александрович Талызин (1767 —1801) — генерал-лейтенант, мистик. Талызин, тогда еще капитан гвардии, командуя караулом в Зимнем дворце, первым поздравил Павла Петровича со вступлением на престол и первым из офицеров гвардии был награжден орденом св. Анны. Участник заговора против Павла I, Талызин умер через два месяца после этих событий. За день до смерти письмом к императору Александру Талызин просил разделить своё наследство в равных долях между братом и сёстрами. Это породило среди современников версию о самоубийстве мучающегося совестью Талызина. Подтверждений этой версии нет.
*           *            *

АНЕКДОТ  ОБ УСТРИЦАХ  И  ХРИСТИАНСКОЙ ТРЕЗВОСТИ. Издатель и журналист Н.И. Гречь предлагает другую версию смерти заговорщика: «Т а л ы з и н  умер в мае 1801 г., объевшись устриц.  На памятнике его, в Невском монастыре начертано было: "С христианской  т р е з в о с т ь ю  живот свой скончавшего." Потом  заменили это слово на "т в ё р д о с т ь ю", но очень неискусно». (Н.И. Греч)
___________

МЕТОД  СОСТАВЛЕНИЯ  АНЕКДОТОВ. Из двух противоречивых версий смерти Талызина можно составить одну: участвуя в убийстве императора ради блага России, после этого мистик решил наказать себя за убийство. Но так как самоубийство равно неприемлемо для всех христианских религиозных конфессий, то он объелся устрицами (отравления и расстройства от передозировки этого сырого деликатеса не так уж редко имели место). Кто может заподозрить самоубийство в объедании устрицами?! А может быть, и не так всё было: может быть, тайные поклонники покойного императора - недруги мистика отравили те самые им едомые устрицы?!
Не спеши возмущаться над смертью славного мистика беспринципностью насмешек авторов книги, дорогой читатель! Ведь подобным же образом сочинена немалая часть анекдотов о Павле I: выше продемонстрирован метод.
                  ___________________________________________________


НЕ  СЛИШКОМ  ПРАВДИВЫЕ  АНЕКДОТЫ  БАРОНА  ЛЕОНТИЯ БЕНИНГСЕНА. «П а в е л   б ы л  с у е в е р е н. Он охотно верил в предзнаменования. Ему... предсказали, что если он первые четыре года своего царствования проведет счастливо, то ему больше нечего будет опасаться, и остальная жизнь его будет увенчана славой и счастием. Он так твердо поверил этому предсказанию, что, по прошествии этого срока, издал указ, в котором благодарил своих добрых подданных за проявленную ими верность, и, чтобы доказать свою благодарность, объявил помилование всем, кто был сослан им, или смещен с должности, или удален в поместья, приглашая их всех вернуться в Петербург для поступления вновь на службу.

Можно себе представить, какая явилась толпа этих несчастных. Первые были все приняты на службу без разбора, но вскоре число их возросло до такой степени, что Павел не знал, что с ними делать. Пришлось отослать назад всех остальных, что подало повод к новым недовольствам в стране, когда увидали возвращение большинства этих несчастных в Петербург... и оставшихся без всяких средств. До сих пор множество людей, можно сказать, большая часть найди выносили этот железный гнет с терпением и твердостью в надежде; на будущее более светлое и счастливое, ибо каждый предвидел и сознавал в глубине души, что такое несчастное положение не может продлиться долго, как вдруг одна жестокая выходка Павла довершили ряд его несправедливостей и сумасбродств.


(РЕВНОСТЬ  ИМПЕРАТОРА  И  СЛЁЗЫ  БЕДНОЙ  МАТЕРИ) Двое молодых людей, один военный, другой штатский, оба из хороших фамилий, поссорились между собой и дрались на дуэли из-за одной молодой дамы, пользовавшейся благосклонностью императора. Штатский был сильно ранен в руку. В этом состоянии его отвезли к матери, у которой он был единственным сыном. Можно себе представить её горе.

Павел ревновал к этому молодому человеку. Узнав о случившемся, он не мог удержать своей радости и выразил ее в одобрительных восклицаниях по адресу молодого офицера, которого он обласкал при первом же свидании. Но скоро снова пробудился его гнев против другого. Он приказал немедленно арестовать его и отвезти в крепость. Полиция явилась к раненому... когда врачи наложили первую перевязку, предписав больному лежать в постели в спокойном состоянии, чтобы избежать кровоизлияния, которое могло оказаться смертельным, так как он был очень истощен.

Легко себе представить состояние матери. Никакие слезы, никакие доводы насчет опасности, какой подвергнется её сын, если его будут перевозить в таком положении не оказали ни малейшего действия. Полицейские чины, не смели медлить с исполнением приказаний, отданных самим императором, перевезли больного, как есть, вместе с постелью и со всякими предосторожностями (не такое уж дурное обхождение), прямо в крепость.

КОГДА доложили императору об аресте молодого человека и о том, в каком состоянии он был доставлен в крепость, он спросил:
- А  м а т ь  что  сказала?
На ответ, что она плачет, и что её положение внушает жалость, он приказал немедленно выслать ее из города; полиция поспешила это исполнить и еще до наступления ночи почтенная и несчастная женщина была выпровождена за заставу... К этому варварскому поступку прибавились и другие, столь же бесчеловечные, и меня завлекло бы это слишком далеко, если б я стал их все перечислять...» (Л.Л. Бенигсен)
*         *           *

ВЕРСИЯ В ОБХОД БЕНИНГСЕНА: ИСТОРИЯ  "НЕСЧАСТНОГО"  КРАСАВЦА  РИБОПЬЕРА. Александр Рибопьер (1781-1865)- знаменитый в своё время красавец сделал блестящую карьеру при дворе сделал  при императорах Павле и Александра I: этой биографии начало не очень соответствует изложенной выше жалостливой истории.


 Отец нашего героя - Иван Рибопьер погиб при штурме Измаила в 1791 г., поэтому крестник и тёзка будущего русского императора Александра Павловича остался сиротой 9 лет: «Н е о б ы к н о в е н н а я  красота мальчика, геройская смерть отца заставили... Екатерину взять отрока под особое свое покровительство: она сделала его офицером конной гвардии, часто призывала к себе и любовалась им. В восемнадцать лет, когда Павел пожаловал его камергером, на плечах у него такая была головка, за которую всякая, даже довольно пригожая девица готова была бы поменяться своею». (Ф.Ф. Вигель. Записки).

_______
АНЕКДОТ ОБ  УБИТОМ  РИБОПЬЕРЕ. В феврале 1799 г. 17-летний Рибопьер был пожалован императором Павлом в действительные камергеры. С избалованным вниманием царственных особ Рибопьером случилась история: как-то на манёврах Павел I послал своего ординарца Александра  Рибопьера к Кологривову (1775-1825), который начальствовал на манёврах. Рибопьер уехал, не вдумавшись в суть приказов, но по дороге он засомневался, остановился и стал раздумывать, - что же делать? Император подъехал к нему и спрашивает: "И с п о л н и л  ли повеленное?"

Рибопьер стал выкручиваться:
- Я убит с батареи по моей неосторожности.
Император был раздражен, но от правил не оступил, - мёртвые сражаться не могут:
- С т у п а й  за фронт, вперед наука!
В тот раз никаких других санкций на Рибопьера не последовало.
     __________________

 ДУЭЛЬ  ДВУХ ЮНЫХ  КРАСАВЦЕВ. «В  п о с л е д н и е  дни его (Павла) царствования имел он (Рибопьер) поединок с князем Четвертинским* за одну придворную красавицу; бредя рыцарством, Павел обыкновенно в этих случаях бывал не слишком строг; но как ему показалось, что любимая его княгиня Гагарина на него иногда заглядывалась, то из ревности велел он его с разрубленной рукой, исходящего кровию, засадить в каземат, откуда при Александре не скоро можно было его выпустить по совершенному расслаблению, в которое он оттого пришел. После того сделался он кумиром прекрасного пола. Сам не менее того начал он обожать себя. И могло ли быть иначе после такого младенчества и в таком блеске проведенной молодости?» - Ф.Ф. Вигель сильно преувеличивает страдания дуэлянта.
_________________

ЛЮБОВЬ, ДУЭЛЬ  И  ПОЛИТИКА. Молодого Александра Рибопьера можно назвать "ставленником" Фёдора Ростопчина. Управлявший Коллегией иностранных дел граф Ростопчин приказал допустить Рибопьера в Архив, для изучения истории иностранных сношений российского двора. 24 февраля благодаря интриге Палена его верный императору соперник Ростопчин попал в опалу у Павла: то есть был удален главный соперник Палена, в то время фактически управлявший государем, и больше ничего не препятствовало планам Палена - убить императора. И  тут вскоре спонтанно -  3 марта 1801 Александр Рибопьер дерется на дуэли с совсем молоденьким 17-летним князем Б. Святополк-Четвертинским.

Как записал в Дневнике поэт и первый министр герцогства Саксен-Веймарского Гёте, - под уговором великого князя Александра граф Пален должен замять дело, да "нечаянно" проболтался обер-егермейстер Дмитрий Нарышкин, с 1795 г. женатый на сестре второго дуэлянта красавице Марии Четвертинской. К которой тогда уже был неравнодушен наследник Александр. Святополк - Четвертинского император не наказал: значит, Нарышкин своего шурина сумел выгородить. А у недосмотревшего Палена - опасная ситуация.

Императору "пробалтываются" - нашептывают, что дуэль была из-за его фаворитки - Анны Гагариной, - удачно, когда кто желал бы внимание государя от заговора перевести  к проблемам ревности (как подарок Палену Рибопьер сделал!) Учитывая всеми отмечаемую красоту 20 летнего Рибопьера, вспышка ревности императора Павла понятна... Но император, кажется, ошибся адресом, как мы ниже увидим!

Гневный император Павел дуэлянта Рибопьера заключил в крепость, арестовал на сутки наследника Александра (вовремя не представившего отцу рапорт о дуэли) и наказал Палена за то, что военный губернатор не знает о событиях в столице. Пален в очередной раз мог потерять карьеру. Но гроза обошла, и не растерявшийся Пален использует с заключением в крепость раненного красавца эпизод как "настройку" в пользу заговора: рассказы о несчастном Рибопьре с успехом распространяются в обществе.

БЕЗМЯТЕЖНАЯ  КАРЬЕРА  РИБОПЬЕРА. После недолгого заключения и с воцарением Александра блестящая и почти безмятежная карьера Рибопьера заставляет забыть о приключении юности: управляющий государственными банками (с 16 августа 1817 г.), в 1824 назначен чрезвычайным посланником в Константинополе; в 1831 - чрезвычайным посланником при прусском и мекленбургском дворах; в день коронования императора Александра II — 26 августа 1856 г. — Рибопьер возведён в графы и до конца жизни занимал наивысшее положение среди чиновников Российской империи:

«М н е  случилось иногда видеть его (Рибопьера)довольно важно танцующего на балах с каким-то тихим самодовольствием...  Амур и гений вместе, он пленял в одно время и изумлял петербургское общество... Наконец, сама холодная и гордая баденская принцесса Амалия, сестра императрицы, находившаяся тогда в Петербурге, говорила об нем с восторгом, весьма похожим на любовь...» (Ф.Ф. Вигель)
   _________________

ИНТЕРЕСНАЯ  БИОГРАФИЯ ВТОРОГО ДУЭЛЯНТА. Не менее интересна и биография дуэльного противника молодого Рибопьера - тогда тоже молодого красавца князя Четвертинского. Князь Борис Антонович Четвертинский (1784—1865) — полковник русской армии из польского рода Святополк-Четвертинских, брат известной красавицы - М. А. Нарышкиной,  участник Наполеоновских войн. В 1801 Четвертинский ранил на дуэли А. И. Рибопьера, но особых неприятностей от того для удачливого дуэлянта не последовало. Затем Ч-й быстро подвигается в чинах.

Ф.Ф. Вигель о Четвертинском: «М н о г о   р а з  встречал я в петербургских гостиных этого красавца, молодца, опасного для мужей, страшного для неприятелей, обвешанного крестами, добытыми в сражениях с французами. Я знал, что сей известный гусарский полковник, наездник, долго владевший женскими сердцами, наконец сам страстно влюбился...» Б.А. Четвертинский влюблялся не раз: в 1804-м в Италии он имел известный роман с бывшей фавориткой Павла - Анной Лопухиной-Голицыной у которой от этой связи родилась дочь. Новорожденная и мать скоро скончались. 
   _______________

В  ИТОГЕ ЧТО ЖЕ ВЫХОДИТ?!  Вместо бедного оскорблённого офицера подрался на дуэли один красавец князь с другим красавцем князем: оба - любимцы дам. В феврале 1799 г. 17-летний Рибопьер был пожалован императором Павлом в действительные камергеры, в 1799 в 18 лет был назначен флигель-адъютантом государя. В марте 1801-го 20 летний Рибопьер дерётся с младше него Четвертинским - 17-ти лет подпоручиком Преображенского полка. Но Ч-й всё-таки не флигель-адьютант государя: по старшинству в чине император и наказал Рибопьера, которого, однако уже 10 марта успел велеть освободить из крепости. Потому как его вовсе не высланная мать вместо бесполезных рыданий предпочла "нажимать" на свои связи. И оба князя - дуэлянта после смерти Павла I прожили длинную весьма благополучную жизнь.

Что касается истории от Бенингсена, то это яркий пример - как, убрав вплоть до имён все исторические отсылки из истории светской дуэли и "нажав" на сценичный образ рыдающей матери (о высылке которой нет реальных сведений) можно сотворить о жестокости императора рассказ, взывающий ко мщению за выдуманного героя!
*            *              *

ВЕРСИЯ  ТЕОДОРА  МУНДТА. Наконец, мы имеем изложение этой же истории от немецкого историка Теодора Мундта (с нашими пояснениями в скобках): «Т о  о б с т о я т е л ь с т в о, что он (Рибопьер) хорошо вальсировал и что княгиня Гагарина охотно с ним танцевала, нисколько не было настоящею причиною этой немилости и  п р и д у м
 а н о  было  з л о б о ю против государя. Чтобы удалить его (Рибопьера) из Петербурга без вреда для его службы, его отправили в Вену. Там, если не ошибаюсь (историк именно ошибается во времени и месте!), он дрался на дуэли с Четвертинским. 

Так как оба Великих князя (Александр и Константин)не желали, чтобы этот случай дошел до государя, то граф Пален скрыл полученное им донесение. Но тогдашний генерал-прокурор Обольянинов узнал о нем, со злорадством отправился к императору, доложил о случившемся и коварно прибавил: "В а ш е  величество из этого видите, как дерзают с вами поступать. Если о таких вещах не докладывают, то могут умолчать и о важнейших". Павел рассердился и не только дал почувствовать графу Палену свое неудовольствие, но даже оскорбил его... когда супруга графа, первая статс-дама, приехала ко двору, ей только тут объявлено было, что она должна вернуться домой и более не являться...» - Обольянинов подозревал заговор и хотел на него открыть глаза императору.

Со всеми ошибками историка в выше изложенной истории от Мундта интересно:
1. отсутствие окровавленного страдальца и несчастной рыдающей матери;
2. вместо Нарышкина государю докладывает Обольянинов (оба с Нарышкиным могли доложить).
3. в качестве важного действующего лица выступает - граф Пален (у Мундта Пален - положительный герой), очень хотевший бы удалить генерал-прокурора Петра Обольянинова (последний тоже не питал к Палену дружбы).  Таким образом история с дуэлью ускорила ход восстания: Пален был обижен, а его возможная отставка от двора -  потеря в его руках сосредоточенных в государстве ключевых - постов означала бы крах заговора.
               
НЕСЧАСТНЫЙ  ПАСТОР  ЗЕЙДЕР. Зейдер, Федор (Фридрих Самуил) Николаевич, пастор в Гатчине (р. в 1771 или в 1766 г.) в Кенигсберге, образование получил в кенигсбергском университете и в 1788 г. прибыл в Россию. В 1792 г. он был назначен пастором в Рандене, в Лифляндии. Ниже помещённая история происходит в  1800 г.

ВАРИАНТ 1. - от терпеть не могущего императора Павла, но старающегося придерживаться фактов мемуариста, - в губерниях Лифляндии, Эстляндии и Курляндии образованное дворянство завело: «в о  м н о г и х  кирхшпилях (кирхшпиль—приход, а слово в слово – шпиль церковный) библиотеки; для сего дворяне, по взаимному согласию, определили отделять ежегодно из доходов своих по несколько талеров. Хранение книг, порядок выдачи книг для чтения из библиотек и самое приобретение оных, выбор и выписку из заграницы вверили сельским священникам, т. е. пасторам кирхшпиля. В пасторе лютеранском вы видите человека образованного...

 (Мы приводим здесь этот рассказ о страданиях известного пастора Зейдера—потому, чтоб показать—в каком виде этот рассказ сохранился в памяти его современников, но весь этот эпизод известен читателям «Русской Старине» во всех подробностях, так как был уже напечатан нами по подлинным документам и по запискам самого страдальца пастора Зейдера. См. «Русскую Старину» изд. 1878 г., том ХХI, стр. 463—490; том XXII, стр. 117—156; изд. 1879 г., том ХХIV, стр. 148– 149; изд. 1882 г., том XXXIII, стр. 206-211).

Император Павел повелел определить цензора книг в Риге, должно понимать—для просмотрения и разбора книг, привозимых из заграницы; эта мера весьма благоразумная: сочинение развратного, злого человека более причинит в государстве вреда, нежели 500 тыс. войска вторгнувшегося врага в пределы...

Цензором в Риге был определен г. Туманский. Как в эту эпоху из заграницы... привозили, да мало, книг в Poccию, а г. Туманский хотел... заработать награждение производством в высший чин или получить орден, — кинулся рыть и пересматривать библиотеки при кирхшпилях; по прошествии нескольких месяцев осмотра книг в библиотеках, он нашел какую-то книгу запрещенную, которая была в библиотеке с давнего времени, напечатанную на французском языке... В Остзейских губерниях дворяне говорят и читают на немецком диалекте. Г. Туманский начал тормошить почтенного пастора (Зейдера) опросами, запросами, — кто книгу выписал? как она поступила в библиотеку? кто брал ее для чтения? - забросал пастора кучею запросов, писанных на русском языке и в надлежащей форме.

Пастор не знал русского языка, не мог удовлетворить требования ревностного цензора. Г. Туманский молчание пастора счел пренебрежением и ослушанием (особому) повелению, — донес в Петербург; пастора привезли в столицу; генерал-прокурор сената, Петр Хрисанфович Обольянинов, объявил указ, повелевающий пастора (Зейдера), наказав нещадно кнутом, предать суду по законам в уголовной палате...» (Записки А.М. Тургенева) - как видим, здесь, во первых, ответственность за зло ложится на донос Туманского.

В о  в т о р ы х, у Тургенева есть пламенный (и довольно объективный!) пассаж о тогдашнем плохом образовании русских православных попов и от того к ним не всегда уважительного отношения. Отсюда за доносом на пастора Зейдера брезжит борьба православной и лютеранской конфессий в России и соперничество при дворе кровно русских и немецкого происхождения на российской службе дворян (к последним принадлежал и фоен-дер Пален). Всё это историю страданий пастора Зейдера во многом отделяет от личного произвола императора Павла I. 
*             *              *

ВАРИАНТ №2: «ЭТОТ ПАСТОР (Зейдер), сельский проповедник в окрестностях Дерпта, имел небольшую библиотеку для чтения, которую, однако, закрыл, потому что трудно было получать новые книги и опасно их давать для чтения, так как в Риге сидел изверг, по имени Туманский* цензор, который, чтобы угодить и придать себе важность, осуждал самые невинные книги и повергал в несчастье всякого, кто их держал у себя. Он был предметом всеобщей ненависти и всеобщего страха.

Пастору Зейдеру не были еще возвращены некоторые отданные им в чтение книги, в том числи Лафонтенова**  "Сила любви", он об этом известил в еженедельной газете, не зная, что и эта книга была из числа запрещенных. Почему она была запрещена, это знал, конечно, один только Туманский, который с адскою радостью ухватился за этот случай, чтобы одним несчастным увеличить число своих жертв.
Он донес двору, что пастор Зейдер старается посредством библиотеки для чтения распространять тлетворные начала. Этот злостный, хитро придуманный донос возбудил подозрительность и негодование императора.

Зейдера привезли в Петербург, и юстиц-коллегия получила приказание признать его заслуживавшим телесного наказания. К сожалению, это судебное место не имело должного значения, чтобы объявить, что дело должно быть, сперва исследовано, а потом решено по законам; если же человек заранее осужден, то остается только предать его палачу. Правда, эти низшие судьи спрашивали генерал-прокурора, как им поступить, и просили для себя его заступничества; но так как он ограничился одним холодным ответом, что они могут действовать под своей ответственностью, то страх победил все остававшиеся сомнения, и Зейдер был приговорен к наказанию кнутом.

 Приехали за ним в крепость, чтобы оттуда повезти его выслушать приговор, и объявили ему, что он должен надеть пасторскую мантию и воротник. При этих словах он оживился светлою надеждою, не предчувствуя, что эти священнические принадлежности потому только были необходимы, что, для большего позора, их должны были с него сорвать. Когда ему прочли приговор, он упал на землю, потом приподнялся на колени и умолял, чтобы его выслушали.
- З д е с ь  не место, - сказал фискал.
- Г д е  ж е    м е с т о? - вопил Зейдер, -Ах, только  перед  Б о г о м!"

На Невском проспекте, по дороге к месту наказания, к нему подъехал полицейский офицер и спросил, не желает ли он сперва причаститься? Он ответил: "Д а", и его повели назад. Это было лишь краткою отсрочкою! Снова потащили его к месту казни. Дорогою палач потребовал, от него денег; он отдал этому гнусному человеку свои часы. Когда привязали его к столбу, он имел еще настолько самосознания, что заметил, как, по-видимому, значительный человек в военном мундире подошел к палачу и прошептал ему на ухо несколько слов; этот последний почтительно отвечал: "с л у ш а ю с ь"».

 Вероятно, то был сам граф Пален или один из его адъютантов, давший палачу приказание пощадить несчастного. От бесчестья нельзя было его избавить; по крайней мере хотели его предохранить от телесного наказания, которого он, может быть, и не вынес бы. Зейдер уверял, что он не получил ни одного удара, он только слышал, как в воздухе свистел каждый взмах, который потом скользил по его исподнему платью.

По совершении казни, он должен был быть отправлен в Сибирь; но и этою высылкою граф Пален, с опасностью для самого себя, промедлил несколько дней, все надеясь на более благоприятный оборот в участи несчастного, так как даже русское духовенство, к его чести будь помянуто, вошло с ходатайством за него. Когда, однако, исчезла последняя надежда, его отправили в Сибирь (в июне 1800 г.), как самого отъявленного злодея, и даже его жена не получила разрешения следовать за ним. Только Александр Павлович, при вступлении на престол, возвратил его из Сибири**, восстановил его честь и достоинство и справедливою щедростью исправил то, что еще было исправимо.

Рассказывают, что после переворота, за обедом у одного из вельмож***, собрано было для него 10.000 рублей. Весьма возможно, что на этом веселом пире кто-нибудь в минуту сострадания сделал подобное благородное предложение; но оно не было приведено в исполнение, и во всей этой возмутительной истории ничье имя не блестит, кроме имени графа Палена. Этот человек, которого обстоятельства вынудили быть участником в столь отвратительном деле, мог в то время быть изображен одними только светлыми красками...» - из Записок  Августа Коцебу.
___________
 
ПРОТИВ  КОГО НАПРАВЛЕН АНЕКДОТ? Страдания  пастора Зейдера не измыслены. Но категорически нельзя согласиться с прекраснодушным немецким драматургом Августом Коцебу: граф Пален ловко "режиссировал" подобные вышеописанному события, чтобы настроить общество против императора, а себя выставить в благоприятном свете. Кроме того успеху заговора очень мешал преданный императору генерал-прокурор Обольянинов: против него, в основном, и направлен этот анекдот.

Но Пален находил нужным в выгодном свете представать и перед известным драматургом Коцебу. Военному губернатору на руку были на показ над пастором издевательства, могущие быть объяснёнными как религиозные притеснения, что во все времена недурно накаляло общественное мнение). Не считаем возможным лишить графа права на жалость: впечатление создано, - Зейдера можно было и пожалеть. Бесполезной жестокостью расчётливый Пален не грешил.
  ____________

*Фёдор Осипович (Иосифович) Туманский (1757-1810) в 1797 году назначен гражданским цензором в Риге; в 1799 получил чин статского советника; в 1801 уволен в отставку.

** "Бывший" пастор Зейдер находится в списке лиц, сосланных императором Павлом в Нерчинск и прощенных императором Александром указом 16-го карта 1801 года. По возвращении из Сибири, он назначен был приходским пастором в Гатчине. Здесь он в 1834 умер в 1834 г.
 
*** Обед был у одного из убийц Павла - князя Платона Зубова. "Идейные" - "во благо страны" убийцы, конечно, нуждались в некотором количестве добрых дел.
 *            *              *


ОБЩЕСТВЕННАЯ ПРЕДЫСТОРИЯ  СТРАДАНИЙ  ПАСТОРА ЗЕЙДЕРА. Для раскрытия пружин интриги с пастором Зейдером вернёмся к предыдущим - накануне коронации Павла событиям в Петербурге. При воцарении Павла Петровича в 1796-1797 гг. курляндский дворянин Карл Гейкинг назначен новым императором в сенат:С воцарением Павла Петровича с 1896 по 1898 годы в фаворе нового императора был барон Карл фон Гейкинг, - в 1798 он назначен членом вновь учрежденной комиссии для редактирования государственных законов:

 «П р и  восстановлении прежних судебных учреждений в Лифляндии и Курляндии предстояло возвратить в учрежденную Петром I юстиц-коллегию часть дел... Она была в таком пренебрежении, что 15 лет оставалась без председателя... Недовольный таким пренебрежением, Павел пожелал поставить эту коллегию на один уровень с другими коллегиями империи, куда председателями назначались сенаторы. Вследствие этого кн. Куракин спросил меня однажды в сенате, не пожелаю ли я взять на себя обязанности председателя Лифляндской и Эстляндской юстиц-коллегии.

- И м п е р а т о р, - прибавил он (Куракин), - желает вернуть этому высшему судебному учреждению подобающее ему достоинство и считал бы вашу добровольно усиленную работу за новое доказательство вашего усердия.
– Воля государя для меня закон, и если я могу рассчитывать на вашу, князь, поддержку в необходимых переменах, то я с удовольствием возьму на себя эти обязанности.
...Через день в сенате был прочитан указ о моем назначении... В тот же вечер я благодарил государя. Когда я преклонил колена, Е.В. сказал громко:

- Я  б ы  д о л ж е н  вас благодарить, что вы берете на себя еще работу. Даю вам самые большие полномочия относительно ваших пасторов. Вы будете смотреть во все глаза и доносить мне. Я знаю, что многие из лютеранских пасторов заражены духом новшеств и обнаруживают взгляды, которые сложились под влиянием нового французского учения. Я всегда буду защищать в моей империи законно существующие религии и их служителей, но пусть они не отступают от должного повиновения, иначе я накажу примерно, так как они будут виновны вдвойне.

Около четверти часа говорил со мною император и говорил умно, со знанием жизни и справедливо. В заключение он сказал: "В о  в с е х  случаях, где потребуется мое личное решение, вы можете обратиться прямо ко мне"».


Павел I поручал Гейкину составление проектов относительно сосуществований в России разных форм вероисповедования: «Е с л и  в с п о м н и т ь  события во Франции, разыгравшиеся к концу 1797 г., то не покажется удивительным овладевшее Павлом беспокойство, как бы ни получили широкого распространения печальные принципы, которые повсюду приобретали себе бесчисленных сторонников... Он (Павел)с особенным подозрением относился к иностранцам, которые, под предлогом просвещения юношества, только развращали его и вселяли в нем презрение ко всему, что требовало послушания, долга и выдержки. Разрушить старые идеи и перестроить все по новому – вот что внушали не только учителя из немцев и французов, но и некоторые пасторы.

– Имеете ли вы свежие известия о переполохе и духе новшеств ваших пастырей в Лифляндии? – спросил меня однажды государь... – Ну так я должен сообщить вам, что некоторые из этих господ... стараются ввести в церковный обиход много новшеств.

 Затем он указал мне не один случай в лифляндском семействе где пастор, управляющий и учитель стали говорить всем ты по принципу равенства, и приказал мне принять этот случай к сведению. – Я буду охранять лютеранскую церковь, – продолжал он с жаром, – но если каждому пастору придет в голову вводить новшества по своему вкусу, то придется водворить порядок. Понимаете?» - т.е. по аналогии с подозрительностью Павла к проблеме вольнодумства лютеранских пасторов вообще, Зейдера легко было "подставить" под гнев или он мог "подвернуться" под горячую руку. Отметим, что в столице просходили скандалы с участием пасторов на фоне скандалов с сенате и придворных интриг. Едва ли не делало императора раздражительным! Ниже это иллюстрируется.


БЕРЛОГА  КЛЯУЗНИЧЕСТВА  В 12 КОЛЛЕГИЯХ (Продолжение Записок К. Гейкинга). «Р а с т р о г а н н ы й  столькими знаками милости и уважения, я (Гейкинг), чтобы оправдать их, через день отправился в коллегию, хотя была суббота – неприсутственный в судах день. Она помещалась в обширном здании на Васильевском острове, построенном Петром I для двенадцати коллегий. На доске, висевшей в воротах, был обозначен по-русски и по-немецки вход в каждую коллегию. Грязная спускающаяся вниз лестница вела в довольно большую переднюю, где была кухня старых солдат, которая отравляла вход в святилище правосудия едким чадом.

Оттуда попадаешь в канцелярию и в зал заседаний. Все носило на себе печать обветшания, разрушения, запустения. Кресло президента, изъеденное молью, по-видимому, было когда-то крыто красным сукном. Я пробежал некоторые протоколы и бумаги, валявшиеся на столе секретаря: во всем сказывался беспорядок и небрежность.

Это открытие огорчило меня. Передо мной открылась как будто берлога кляузничества, а не храм правосудия. Под этим впечатлением я, придя домой, набросал для генерал-прокурора верную картину виденного мною и умолял его убедиться самому в печальном положении коллегии. Он потом устно просил меня исследовать это положение во всех мелочах и представить ему официальный отчет для доклада государю... Перед своим отъездом в Москву (на коронование)еще раз приказал мне строго следить за правосудием в делах протестантских». (К. Гейкинг)


ДОНОС  НА   ПАСТОРА  ЦИГНЕУСА. Кляузы не заставили себя ждать "едва прошло дней восемь" - перед Пасхой в коллегию поступил донос на «о д н о г о  шведского пастора, который уехал в Швецию, избегая наших пограничных постов. Поручителем за верность сообщения был пастор Шк.»  При всём желании Гейкинга - не начиная официальное дело разобраться мирным путём, "за деньги на всё способный" прокурор Брискорн вынудил на это коллегу: "е с л и  я (К.Г)буду чинить ему (прокурору) препятствия, то он свой донос подаст прямо генерал-прокурору..." - пришлось по возможности избегая неприятной огласки под полу арестом вызвать Цигнеуса в Петербург.

«Г е н е р а л  Буксгевден, на которого было возложено управление Петербурга на время отсутствия Архарова (он уехал на коронование Павла), разрешил Цигнеусу воспользоваться хорошим экипажем и дал ему в провожатые одного кроткого и образованного полицейского из немцев. Я дал ему для устройства его дел 24 часа сроку... Вместе с тем, я просил государя отнестись милостиво к пастору Цигнеусу, который, по всему вероятию, сделал важный шаг скорее по рассеянности, чем по злому умыслу. Генерал-прокурор, человек гуманный и добрый, всецело присоединился к содержанию моего письма. Пастору Цигнеусу удалось оправдаться относительно чистоты своих намерений. Император отпустил его обратно и 2 апреля 1797 года изъявил мне свое особенное благоволение за ведение этого дела».(Карл Гейкинг)
  *          *          *

ЖАЛОБА  В ФОРМЕ  ПАСКВИЛЯ. Только благополучно разрешилась история с пастором Цигнеусом, как члены немецкой реформатской общины принесли имущественную жалобу на одноверческую французскую общину - на её старшин (в том числе на - графа Петра Головкина, брата церемонимейстера при дворе Павла Фёдора Головкина) - "к о т о р ы е  без нашего ведома сдали внаймы дом, который находится в нашем общем владении": "Посетители предъявили мне (Карлу Гейкингу) засвидетельствованную копию с указа 1778 г., подлинник которого хранился в юстиц-коллегии за подписью императрицы Екатерины и с приложением государственной печати. Статья 1 гласила, что реформатская церковь в С.-Петербурге должна рассматриваться как общая обеим народностям, а ст. 4, что все дела должны идти не иначе как с согласия церковного совета из обеих народностей...

Дело мне (Гейкингу) показалось совершенно ясным и справедливым... Прибыв ко двору, я поспешил отыскать гр. Головкина. Но едва я произнес слова два, как он прервал меня: "Э т и  немецкие мошенники обманули вас. Указ 1778 г. ...уничтожен теперешним государем и так как церковь основала французская община, то мы отберем наше захваченное имущество". Брат его церемониймейстер подошел к нам и также прибавил с решительным видом: "Нужно образумить этих немцев. Так как наша семья стоит во главе французской общины, то мы надеемся, барон, что вы как можно скорее приведете к концу это дело"...

Велико было мое изумление, когда в указах Павла не нашлось никаких перемен... ни одного слова, которое затрагивало бы указ Екатерины... Между тем старшины немецкой общины успели побывать у пастора французской общины Мансбенделя, который обошелся с ними свысока и заявил, что никакое соглашение не мыслимо. Когда они подали официальную жалобу в коллегию... Я приказал доложить его (дело о жалобе) коллегии... Это был скорее пасквиль на истцов, юстиц коллегию и саму императрицу Екатерину, чем возражение по существу на жалобы. Я хотел возвратить этот дерзкий документ, как неприличный памфлет... Но этому воспротивился прокурор. Нельзя было, по его мнению, мотивировать обратную отсылку, не коснувшись нападок на указ 1778 г. и оскорблений по адресу целой коллегии».

ПОСЛЕДОВАЛО РАЗБИРАТЕЛЬСТВО: кто писал неприлично оскорбительный документ? Пастор Мансбендель был вызван в коллегию: «В о о б р а з и т е  себе наше изумление, когда он явился, словно шут, во фраке, тогда как обычай и закон предписывали пасторам в таких случаях являться в установленном для их сана одеянии...

– Кто вы такой? – спросил я.
– Но, барон, полагаю, что имею честь быть с вами знакомым.
– Здесь нет барона. Здесь от лица нашего государя заседает президент и он-то и спрашивает вас о вашем имени и звании.
– Мое имя Мансбендель. Я состою пастором французской реформатской церкви.
- Вы пастор. Какое же вы имеете право являться в таком наряде в присутственное место, которое для вас является высшим судебным учреждением?
– Но… я полагал, что мой костюм сам по себе приличен.
– Вы совершенно напрасно так думали. Извольте отправляться и дожидайтесь, пока вас вызовут снова.

Затем я спросил членов коллегии, какому наказанию следует подвергнуть этого нахала? Дело в том, что государь строго запретил носить фрак... Все члены соглашались, что нужно поступить с ним по всей строгости законов и отправить его в полицию. Но я успокоил их и удовольствовался штрафом в пользу больницы для бедных в размере 5 рублей. Его снова привели и объявили ему это решение. Он закусил губы и, казалось, потерял самообладание...»

В процессе допроса Мансбенделя выяснилось, что к крамольной записке всё-таки приложил руку злоязычный граф Головкин. Сам Мансбендель упорно называл Записку правильной и даже угрожал:
«- Я не боюсь наказания, и знаю, что сама коллегия подчинена сенату.
- И т а к  вы настаивайте на всех выражениях, которые содержатся в докладной записке?
- Д а, настаиваю...
- В ы согласились бы подписаться под таким документом?
- Я  п о л а г а ю, что он составлен законным образом и подписать все, что подписано гр. Головкиным, я считал бы за честь для себя.
- В  т а к о м случае, не угодно ли вам подписаться?
- С  б о л ь ш и м удовольствием.

 Он взял перо и подписался... Согласно церковным законам, он единогласно был приговорен к отрешению от должности... Между тем прокурор Брискорн настаивал на необходимости обнаружить составителя записки на том основании, что он гораздо виновнее, чем те, которые по неразумению попали в это дело» - послали к графу Головкину как к сочинителю Записки.

Но Головкин посланному к нему секретарю сказал: "Я  и з о р в а л  черновик и не могу вам дать его" - значит обоснованно обвинить его было нельзя. Далее обиженные «пустили в ход невидимые пружины, чтобы наделать неприятностей: писца превратили в полицейского офицера, а простую просьбу показать документ... в инквизиционный обыск в бумагах графа Головкина».

Головкин подал апелляционную жалобу в сенат: «С  к о р о  при дворе и в городе только и говорили, что об этом. Оба Головкина по всем передним кричали о юстиц-коллегии и в особенности о ее председателе. Ложь и клевета разрастались все более и более, переходя из уст в уста, так что, не знай я имен действующих лиц, я не понял бы, о ком именно идет речь. В конце концов эта история дошла до государя и Е.В. однажды вечером спросил меня (барона Гейкинга)с улыбкой:
– Как ведут себя ваши пасторы?
– Отлично, В.В.
– Все?
– Все.
– Это невозможно. Нет ли между ними и таких, которые нуждаются в исправлении?
– Они уже исправляются.
– Кстати, кому, это недавно дали урок?
– Одному здешнему реформатскому пастору...
– Как же его наставили на путь истины?
– Устранив его от должности. Но так как закон разрешает ему подать апелляционную жалобу в сенат, то он воспользовался своим правом...

– Я приказывал вам непосредственно докладывать мне о происках этих господ. Отлично. Я буду апеллировать к самому себе. Отправляйтесь сейчас же к генерал-прокурору и скажите ему, чтобы он посадил господина Мансбенделя в тюрьму, ибо он обнаружил непочтительность, позоря учреждение, которому он, как пастор, подчинен.

Я был в отчаянии от такого приказания, но государь уже повернулся к кому-то другому. Я был обязан исполнить его, как можно скорее...» (Карл Гейкинг) - яркий пример того, как жестокость по отношению к амбициозному пастору  Мансбенделю им же самим и была спровоцирована.

Более амбициозного и глуповатого пастора Мансбенделя виноватые братья графы Головкины не остались безнаказанными. Фёдор Головкинбыл удалён от двора: надо думать. Что касается Гейкинга, то император до 1798 г. ценил его способности Гейкинга и неоднократно прибегал к его советам. Государь наградил Гейкинга орденом св. Анны, со словами: «Э т о  старый долг, который я с радостью уплачиваю». Всё это не мешало Гейкигу быть при дворе весьма непопулярным: едва ли легка служба того, кто не принадлежит ни к одной придворной партии, и непопулярен такой будет - во всех партиях разом.
    ____________

ВЕРНЁМСЯ К ПАСТОРУ ЗАЙДЕРУ  И  ГРАФУ  ПАЛЕНУ. Павел был очень терпим ко всем религиозным конфессиям без исключения: это признают даже хулители императора. Но политические события во Франции заставили Павла І внимательно присматриваться к деятельности русского общества вообще и духовенства всех конфессий в частности: не подчиняющееся императору духовенство -очень опасно! Павел I желал бы исключить поступление в духовное звание лиц из немецких и вообще иностранных университетов - рассадников вольнодумства. И Гейкинг разработал соответствующий проект семинарий, что привело его к оппозиции с вынужденным подчиняться светскому человеку духовенством. Попутно возникало немало скандалов.

Так что случае с лютеранским пастором Зайдером дело не в религии: дело в политике - и в придворных интригах и в попадании к императору искажённых сведений. Государь счёл в кенигсбергском университете отучившегося пастора Зайдера вольнодумцем-якобинцем. А Пален этим воспользовался, чтобы перед заговором продемонстрировать жестокость императора: как он, якобы, даже над духовными издевается.
 
Дело пастора Зайдера возникает через 2 года после вышеизложенных Гейкингом скандальных историй. В 1800-м по делам разных кляузничающих на друг друга конфессий разборками уже раздражённому Павлу I как нибудь "не так" докладывают о деле немецкого пастора Зейдера. И не будет уже на службе хотя бы имеющего намерение всё уладить мирно (местами неудачно) барона Гейкинга, попавшего в ссылку в 1798... 
                  ______________________________________________________


НЕПРИЯТНАЯ ИСТОРИЯ В ДЕПАРТАМЕНТЕ КАТОЛИЧЕСКИХ ДЕЛ. «Е д в а  принялся я (Карл Гейкинг - президент Юстиц-коллегии по делам Лифляндии, Эстляндии и Финляндии) за водворение в коллегии порядка, как государь сказал мне:
- Я  с о   в с е х  с т о р о н  получаю жалобы как на епископов, так и на старших духовных лиц. Это заставляет меня прибавить к коллегии еще второй департамент, специально для католиков. Таким образом вам предстоит еще труд. Среди польского и литовского духовенства есть горячие головы, которые твердо держатся прежнего духа неповиновения и безначалия. За этими господами нужно следить внимательно.

- Но, В.В., едва ли католики пожелают иметь во главе этого учреждения не католика и при том лицо не духовное.
– Тем хуже для них. Я тоже не имею чести быть духовным и наделяю вас полномочиями, полагая, что я здесь господин. Впрочем, вы можете для образования департамента взять католиков, но вы лично должны мне поручиться за этих господ...

26 Января государь подписал указ, 27 он был уже прочтен в сенате и я оказался с огромной тяжестью на шее, при огромной ответственности... Указ об учреждении Департамента по делам католиков был разослан по всем губерниям, а я сообщил циркуляром с приложением копий именного указа архиепископу Могилевскому, начальнику всех униатских и других епископов в России, об официальном открытии Департамента (католического).

Все епископы приняли это распоряжение с должным монарху повиновением, кроме архиепископа Могилевского... Я был в большом затруднении, ибо было ясно, что цель архиепископа состоит в том, чтобы изъять себя от действия указа. Павел очень ревниво оберегал свою власть и не мог равнодушно смотреть на такое принципиальное объяснение духовного главы католической России.

Я опасался, как бы не подвести архиепископа под его гнев и вместе с тем не наделать вреда всему духовенству, если я официально доложу о послании архиепископа. С другой стороны я не решался допустить исключительное положение, занятое архиепископом. Наконец... Е.В. приказал мне объявить архиепископу формальный выговор с предупреждением, что он будет наказан со всею строгостью законов, если не будет повиноваться императорскому указу и повелениям, которые будут приходить к нему из юстиц-коллегии».
 
ПРЕЛАТЫ не желали подчиняться светскому человеку: «З а т р о н у т ь эти струны значило оскорбить святилище. В один месяц все прежде враждовавшее духовенство соединилось. Архиепископ могилевский добился разрешения приехать на несколько недель в Петербург под предлогом необходимости посетить столичные церкви и совершить некоторые архипасторские требы...». (Карл Гейкинг)
 ______________

Борьба с Архиепископом Могилёвским Станиславом Богушем Сестренцевичем закончилась не в пользу Гейкинга: Павел I издал указ, по которому «к а т о л и ч е с к и й  департамент вверяется архиепископу Могилевскому» - т.е. он вместо Гейкинга сделан в нём председателем. К этой ситуации ниже прилагается с виду не только забавный, но и безобидный анекдот с участием Архиепископа Могилёвского.
  *              *             *

АНЕКДОТ ОБ ОБЕЗЬЯНЕ  И  МОЛИТВЕННИКЕ. Для подготовки мнения в пользу устранения императора Павла I намеренно распространялись анекдоты о его преувеличенной жестокости. Можно с уверенностью сказать, что источником многих этих анекдотов были намеренные поступки графа Палена:

«О д и н   п а ж  обратил на себя внимание государя каким-то отступлением от формы одежды. Павел приказал отвезти "э т у  обезьяну в крепость"...  Пален делает вид, что ошибся относительно лица, которого касалось это распоряжение, и так как католический митрополит Сестрженцевич * находился в той же зале, он запер в (в одной из комнат дворца, надо думать) прелата, пользовавшегося огромным расположением государя. Через несколько часов, по своему обыкновению, Павел требует подробный отчет о последствиях предписанного тюремного заключения, поведении узника, его словах и поступках.
– Он сильно кричал, плакал?

...Ему нравится (государю) разыгрывать из себя Иоанна Грозного, и он любит наводить страх. Но на этот раз он слышит такой ответ Палена:
– Нет, ваше величество, "обезьяна" спокойно спросила свой молитвенник». (К. Валишевский)- для петербургского военного губернатора такие шутки, кажется, не совсем позволительны!
 
Играя на склонности императора к игре словами Пётр Пален много трудился для создания неблагоприятного мнения об императоре. Надо ещё иметь ввиду, что К. Валишевский приводит этот анекдот, чтобы представить Павла как можно более в негативном виде - умалишённым тираном. Однако, при знании общей исторической картины того времени на первый план выступают некрасивые действия фон дер Палена.
     ____________
 
*Его Высокопреосвященство Римско католической церкви архиепископ Станислав Богуш-Сестренцевич (1731—1826) — по назначению Екатерины в 1773 г. архиепископ Могилёвский обязан своему в Петербурге возвышению в том числе и князю Потёмкину Таврическому. Мечтая назначением свыше примирить несогласия восточной и западной христианских церквей, Павел был благосклонен к церквям различных вероисповедований, но от католиков интриг справедливо опасался. В свою очередь граф Пален, зная, как Павлу ненавистна даже память о Потёмкине, видимо, и на этом тоже хотел и сыграть.
   ____________

Первоначально вверив католический департамент Гейкингу, в итоге Павел I издал указ, по которому «к а т о л и ч е с к и й  департамент вверяется архиепископу Могилевскому».  И это ещё только первое приближение к делу. Гейкинг предпочитал поддерживать папского нунция* и езуитов**. А вот ранее Екатерина II, в отношении греко-католиков бывшая крайне нетерпимой, предъявила Риму свои требования о признании Могилевской кафедры с назначением Епископа Станислав Иоанна Сестренцевич-Богуша - Архиепископом - предстоятелем всех римско-католических церквей в Российской Империи. На это Папа Пий VI (1717–1799) не согласился. Тогда Государыня Екатерина II Высочайшим указом от 17 (30) января 1782 года  сама переименовывала Могилевскую кафедру в Архиепископство... Папа предпочёл уступить: худой мир был лучше доброй ссоры с одной из сильнейших в мировой политики стран.

 Таким образом, вновь созданный в Петербурге католический департамент должен был бы как бы автоматически попадал под власть Сестренцевича, - этого Павел I первоначально не учёл. Думается, Павел не ожидал готовности Архиепископа ради председательствования в коллегии поселится в Петербурге: но Архиепископ после настоятельных просьб к императору о разрешении прибыть - в столицу прибыл. В итоге, император признал права Сестренцевича: он в 1798—1800 гг. — председатель Католического департамента Юстиц-коллегии.
*            *             *


ЛЕСТЬ АРХИЕПИСКОПА - ИМПЕРАТОРУ. «В н е з а п н о  скончался от удара король польский (живший в Петербурге Станислав Понятовский) и император приказал похоронить его со всеми почестями, подобающими коронованному лицу. Страстно любя всякие церемоний, он приказал архиепископу служить со всею пышностью, которая допускается по обрядам католического вероисповедания...

 Тело Станислава-Августа восемь дней покоилось на катафалке в Мраморном дворце под балдахином. Кругом были расположены знаки его королевского достоинства. Лица пяти первых классов должны были дежурить при гробе и сменять друг друга.. В день погребения архиепископ облачился в дорогие ризы и надел митру, на которой красовался шифр Павла I. Эта лесть произвела большое действие, и с этого момента император не знал, чем только выразить ему свое удовольствие. Он пожаловал ему андреевскую звезду и самым явным образом отличал его при дворе.

Вскоре умер и отец императрицы герцог Виртембергский. Император, конечно, не примкнул устроить и ему торжественные похороны. Архиепископу вторично представился случай блеснуть, и с этих похорон чувства государя стала разделять и императрица».(Карл Гейкинг)
   _____________________
 
Борьба с Гейкингом едва не погубила Сестренцевича (т.е. он мог даже, возможно, попасть в крепость). К этой борьбы острому моменту, видимо, и относится анекдот об "Обезьяне и молитвеннике". Сестренцевич добился влияния на императора, такие лица накануне заговора Палену  были опасны. А вот деятельный Гейкинг Палену не особенно мешал: до времени не особенно мешал.

Дело в том, что дельный законовед Гейкинг не умел при дворе о себе внушить благоприятное мнение. Книжного Вагнера - Гейкинга при дворе не любили, приписывая ему не только все ошибки в законах и склонность к интриганству. Кроме того до самого убийства императора Гейкинг имел хорошее мнение о Палене (если сам мемуарист - Г. не кривит душой). Более того: именно Гейкингу Пален немало обязан своим возвращением из ссылки. После смерти Екатерины призвав Г. из Митавы в Петербург Павел спросил:

«– А как Пален? Им довольны? – продолжал государь, пристально глядя на меня.
– Да, В.В., им все довольны.
– Говорите по чистой совести, я ожидаю от вас только правды.
– Я никогда не скрывал бы ее от моего государя, если бы даже глубочайшая признательность не вменяла мне это в обязанность. Осмелюсь повторить, В.В., что значительное большинство жителей довольны.
Чрезвычайно подвижные черты императора выдавали, что он не совсем удовлетворен моим ответом...» (Карл Гейкинг)
 _______________

В 1798 барон Гейкинг будет выслан: они его супруга были дружны с фрейлиной Е.И. Нелидовой, и изменение отношений государя к Нелидовой ударили и по Гейкингу. В результате интриг в том числе и Палена против императрицы её друг Нелидова в конце лета 1798 удалилась от двора.  6 сентября 1798 г. Гейкинг был вызван к Палену (который Г. защищать не собирался), и тот объявил ему желание государя, чтобы барон немедленно подал в отставку.
*            *              *

ПРАВИЛЬНЫЙ ОБРАЗ ЖИЗНИ. Утвердившись в Петербурге, щедрый благотворитель Архиепископ Сестренцевич на углу Торговой улицы и Английского проспекта купил дом, где и прожил до 96 лет, уверяя всех в совершенной безвредности петербургского климата при правильном образе жизни и мыслей!
  ___________
*Нунций - представитель папы римского в государствах, с которыми Святой Престол поддерживает дипломатические отношения.
**Иезуиты - Общество Иисуса (официальное название),иначе - Орден св. Игнатия (по имени основателя) — мужской духовный орден Римско-католической церкви, основанный в 1534 г. проповедником Игнатием Лойолой.
 

ЧЕРТЫ  ХАРАКТЕРА ГРАФА  ПАЛЕНА. Граф Пален без стеснения вскоре отплатил защищавшему его барону Гейкингу. Тот впал у императора в немилость и ожидал худшего: «В  э т о  в р е м я  приехал в Петербург мой двоюродный брат, который управлял делами Палена в Курляндии. Он нашел, что наш дом убран довольно хорошо.
– Жаль, – сказал я, – что на это ушло много денег.
– Почему же жаль?
– Да потому, что скоро нам придется его оставить.
– Вы шутите, конечно. Пален мне сказал по секрету, что раз вы выдержали первый напор, то теперь уж вас оставят в покое.
– Ну, не верьте этому. Дойдет и до меня очередь и я уж к этому подготавливаюсь...

На другой день после этого разговора был уволен вице-канцлер, князь Александр Куракин; с ним обошлись впрочем довольно вежливо... После того, как стало известно об отставке кн. Куракина, я заметил, что раздражение против Нелидовой (уехавшей вместе с высланной четой Буксгевден) снова овладело императором и притом в такой степени, что он хотел нанести оскорбление ей путем несправедливого отношения к ее друзьям. Я знаю, что скоро придет очередь и до меня, в виду нежной дружбы между нею и моей женой.

И в самом деле, 6 сентября, когда я только-что встал из-за стола, курьер принес мне следующую записку, писанную по-немецки рукою Палена: "Т о л ь к о-что получил приказание, о котором должен вам сообщить. Но дела не позволяют мне выезжать из дому, поэтому прошу пожаловать ко мне, чтобы вы могли принять свои меры. - П р е д а н н ы й  вам Пален".

 ...Приказав заложить карету, я отвел в сторону генерала... который обедал у нас, и сказал ему: "П о д г о т о в ь т е  мою жену к известию о моем увольнении и к отъезду из Петербурга. Записка довольно ясна".

Когда Пален увидел меня, он выказал мне много доброжелательства, пригласил меня в кабинет и сказал:
– Не знаю, что могло так настроить императора. Он требует, что вы подали прошение об отставке.

Вот указ Палену, собственноручно написанный Павлом: "В ы  с к а ж и т е  тайному советнику и сенатору барону Гейкингу, чтобы он просил о своем увольнении, так как он всегда жаловался на свою болезненность. Одновременно он скажет генерал-прокурору название своего имения".

– Я в отчаянии от этой неприятности, – продолжал Пален. – Вам приходится переносить и совершенно без всякой вины, ибо я знаю, что вы всегда служили государю усердно и бескорыстно... Но, что прикажете делать? Я также приготовился получить в один прекрасный день такой же комплимент. Может быть, меня прогонят без всяких церемоний.

– Я не жалуюсь на этот приказ императора. Я смотрю на него, как на милость, ибо для меня невозможно служить далее. Позвольте мне здесь же написать прошение, которого требует император. По крайней мере, ему будет оказано повиновение...

Он (Пален) уступил мне свое место, и довольно скверным пером я написал прошение об отставке. Зная, что император любит мгновенное послушание, я моментально запечатал письмо и просил гр. Палена безотлагательно отправить его в Гатчину. Я заметил, как блеснуло удовлетворение в его (Палена)глазах...

На третий день генерал-губернатор дал мне знать, что император соизволил разрешить мне ехать в Митаву, но отказал в назначении пенсии. Этот отказ заставлял опасаться, что отставка была дана в неприятных выражениях, так как император ввел три формы объявления об увольнении.

1) "По болезни увольняем мы его от всех должностей". Это давало понять, что после возможного выздоровления можно опять получить место.
2) "По его просьбе соизволили мы на увольнение".
3) "Такой-то увольняется".

13 сентября из сената был мне доставлен запечатанный конверт с бумагой следующего содержания: "П о  в ы с о ч а й ш е м у  повелению его императорского величества государя императора правительствующий сенат сообщает тайному советнику сенатору барону Гейкингу именной указ за собственноручным подписанием государя императора, данный сенату 8 сентября в следующих словах:

"П о  п р о ш е н и ю  тайного советники и сенатора барона Гейкинга освобождаем мы его от всех служебных обязанностей. П а в е л..." Из этого видно, что император не терял ни минуты, чтобы меня уволить. Мое письмо, написанное 6 сентября, могло быть ему вручено 7-го, а указ помечен 8-го.

 Вследствие моей отставки, я в тот же день отправился к Палену, чтобы получить от него паспорт. Он приказал изготовить его безотлагательно и сказал: "Я  с е й ч а с вечером передам об этом государю"». (К. Гейкинг) - так Пален отделался от слишком много про него знавшего барона Гейкинга. Ибо трудно предположить неучастие Палена в этой ссылке: принципиальный барон Гейкинг заведомо не согласился бы на заговор против императора.
  _________

НА  ДРУГОЙ ДЕНЬ Гейкинг покинул Петербург и отправился в Митаву, где барон приятно проводил время в обществе проживавшего в городе бывшего французского короля Людовика XVIII. Через некоторое время, Г. получил приказ оставить город и переселиться в свое имение Бранденбург: это была уже форменная ссылка. Барон спросил:
«- Меня ждет фельдъегерь в кибитке? Куда он должен меня отвести?
– Дело не так плохо, но император приказал вам немедленно выехать из Митавы и до нового распоряжения остановиться в вашем имении...
– Что же я такое сделал, – воскликнул я, – за что меня можно наказать ссылкой?
– Не знаю. Может быть, вы что-нибудь написали?
– Можете ли вы думать нечто подобное о человеке, который долго служил в Петербурге?

– В таком случае нужно предполагать, что на вас взведена какая-нибудь клевета отсюда. Если рассчитать время отправки фельдъегеря из Петербурга, то окажется, что он был послан спустя час или два после прибытия почты из Митавы... Вы знаете, что приказы императора должны исполняться в 24 часа. Не скрою от вас, что фельдъегерю приказано возвращаться обратно только тогда, когда он убедиться, что вы покинули уже Митаву...

Вся кровь бушевала во мне против низкого клеветника. Большими шагами ходил я по своей милой зале, которую предстояло покинуть, чтобы, может быть, умереть в изгнании, которое каждую минуту становилось все тягостнее и суровее. В самом деле, если меня могли без всякой причины выслать из города, то могли меня и арестовать в моем имении и даже перевести отсюда в крепость... Время уходит и я должен ехать. Я уселся в экипаж и вышел у дома губернатора, где мой фельдъегерь с важной миной смотрел на часы, зрелище, которое заставило меня содрогнуться...»
____________

ДОНОС - ИСТОЧНИК НЕСЧАСТИЙ. «Г у б е р н а т о р  (Митавы) рекомендовал моей жене (барона Гейкинга) держаться как можно замкнутее. Он предполагал, что император истолкует во зло необыкновенное участие, которое мне было выказано при моем возвращении... Поэтому мы просили наших друзей не подвергать нас опасности и не делать нам визитов, которых нельзя было скрыть. Большую часть времени мы, сами того не замечая, проводили в напрасных попытках разгадать загадку, которая изменила мою судьбу.

Н а к о н е ц, я получил давно жданный ответ на посланное мною надежным образом письмо к одному из моих друзей: "И м п е р а т о р  впал в неудовольствие, узнав из письменного сообщения из Митавы (т.е. - из доноса), будто вы посещаете балы и общественные собрания и громко заявляете, что вскоре вы вернетесь ко двору еще с большим блеском. "О н  с м е е т  мне  п е р е ч и т ь, – воскликнул император. - Хорошо, я зашлю его туда, где ему не перед кем будет хвастаться".

П а л е н, который был при этом, не сказал ни одного слова в вашу пользу, между тем как Лопухин (генерал-прокурор) горячо держал вашу сторону и говорил так разумно, что совершенно смягчил гнев императора, и тот сказал:
- Н а п и ш и т е  курляндскому губернатору, чтобы он отослал барона в его имение до нового распоряжения.

П а л е н  рассказывал обо всем одному из своих друзей, который вас недолюбливает, и был чрезвычайно удивлен участием, которое принял в вас генерал-прокурор. Будьте покойны, в скором времени все может перемениться». - кажется "доброе" участие Палена в судьбе своего бывшего друга барона Гейкинга довольно ясно, на что и намекает сам барон.
   ________
 Карьера принципиального сенатора ненадолго возобновится при Александре I: барон Карл Гейкинг скончался в Петербурге в 1809 году. Но далее мы ещё прочтём его впечатление о смерти императора Павла, и после этого о падении Палена (последнее барон опишет не без удовольствия, - и его можно понять!).
                 

СТРАННОСТИ ХАРАКТЕРА ИМПЕРАТОРА. Следующая история взята из записок верного Павлу полковника Николая Саблукова. Довольно длинный рассказ здесь помещён, во первых, за художественность изложения. Во вторых, потому что сокращение изменит тон и воздействие рассказа:

 «К а к  п р и м е р  странности характера Павла и его способа действий, приведу... случай, бывший с моим отцом... В Екатерининское время русская армия имела мундиры светло-зеленого сукна, а флот - белого, и что император Павел оба эти цвета заменил темно-зеленым, синеватого оттенка... Краска эта приготовлялась из особых минеральных веществ, которые оседали на дно котлов, вследствие чего было очень трудно сразу приготовить большое количество этого сукна одинакового оттенка... Во многих полках оказалось некоторое различие в цвете мундиров.

   Император немедленно заметил этот недостаток, чрезвычайно разгневался и тут же, приложив к одному из образцов сукна собственноручную печать, велел послать мануфактур-коллегии рескрипт... чтобы впредь все казенные фабрики изготовляли сукно точно такого цвета, как этот образчик. Мой отец был в это время вице-президентом мануфактур-коллегии... Отец мой немедленно же написал всем казенным фабрикам циркуляр, в котором сообщал волю государя и требовал немедленного ответа.

   Ответы... все единогласно подтверждали, что, благодаря свойству самой краски, крашеное сукно, в кусках, невозможно изготовить совершенно однородного цвета. Об этом отец мой, с своей стороны, уведомил генерал-лейтенанта Ламба... В это время в Петербурге свирепствовал род гриппа, который зачастую принимал опасную форму, и отец мой как раз захворал этой болезнью, и притом в такой степени, что у него появился сильный жар... Ему был предписан безусловный покой.

   Между тем генерал Ламб отправился с обычным рапортом в Гатчину, где в то время жил государь... На вопрос императора, нет ли чего-нибудь нового или важного, Ламб отвечал: "Ничего особенного, государь, кроме письма вице-президента мануфактур-коллегии Саблукова... что окрашивать сукно, в кусках, в совершенно однородный цвет решительно невозможно".
   - К а к  н е  в о з м о ж н о? - вскричал император.

 Затем, произнеся скороговоркою: "О ч е н ь  хорошо! - не сказал больше ни слова, сошел с лошади, пошел во дворец и тотчас же отправил нарочного фельдъегеря к военному губернатору Петербурга, графу Палену, с следующим приказанием: "В ы с л а т ь  из города тайного советника Саблукова, уволенного от службы, и немедленно отправить назад посланнаго с донесением об исполнении этого приказания. (подписано) "П а в е л".
 
   Я сидел над моим бедным отцом в комнате, соседней с его кабинетом, когда петербургский обер-полицеймейстер, генерал-майор Лисаневич, близкий друг нашей семьи, вошел в комнату и быстро спросил меня: "Что делает ваш батюшка?"
   - Лежит в соседней комнате, - отвечал я: и боюсь, не на смертном ли одре.
   - Неужели!- воскликнул Лисаневич: тем не менее, я необходимо должен его видеть, ибо имею сообщить ему немедленно приказание от императора.
   С этими словами он вошел в спальню... Лицо несчастного моего отца было совершенно багровое, и он едва сознавал, что происходит вокруг него. Лисаневич два раза окликнул его:
   - Александр Александрович... Я - Лисаневич, обер - полицеймейстер. Узнаете вы меня? ...Вот вам приказ от императора.

   Отец мой... прочел бумагу, протер глаза и воскликнул:
   - Господи! да что же я сделал?
   - Я ничего не знаю, - возразил Лисаневич, - кроме того, что я должен выслать вас из Петербурга.
   - Но вы видите, любезный друг, в каком я положении.
   - Этому горю я помочь не могу: я должен повиноваться. Я оставлю у вас в доме полицейского, чтобы засвидетельствовать ваш отъезд, а сам немедленно отправлюсь к графу Палену, чтобы донести ему о вашем положении; вам же советую отправить к нему вашего сына.

 ...Моя дорогая матушка... зная, что император сначала всегда бывает неумолим, немедленно послала на нашу дачу, находившуюся в двух милях от города, приказание, чтобы в комнате... которая отапливалась печью, была приготовлена постель... Матушка немедленно велела приготовить карету и послать за доктором. Я поехал тем временем к графу Палену, который был очень привязан к моему отцу и во многих случаях бывал очень добр и ко мне лично.
   - Вот так история, - встретил он меня. - Хотите стакан лафита?.. (Это была известная привычка у Палена предлагать стакан лафита всякому, кто попадал в беду).
   - Никакого мне лафита не нужно, - с нетерпением перебил я его, - Мне нужно только, чтобы вы оставили моего отца на месте!

   - Это невозможно. Dites ; vetre ptre, - продолжал он по-французски, - qu'il sait combien je l'aime et que je n'y puis rien; que si l'un de nous deux doit aller au diable, c'est lui qui doit y aller. Qu'il sorte de la ville co;te que co;te; apr;s cela nous verrons ce qu'on peut faire pour lui... Mais pourquoi diable est-il renvoy;? // Скажите вашему отцу, что он знает, как я люблю его, но сделать я ничего не могу. Если одному из нас и суждено убраться к черту, то пока его черед. Пусть он во что бы то ни стало выедет из города, а затем мы посмотрим, что можно будет сделать... Но за что, собственно, его выслали?
   - Ni moi, ni mon pere n'en savons rien (Ни я, ни отец мой об этом понятия не имеем),  - возразил я, пожав ему руку, и уехал.
   
...Через три часа после распоряжения Павла отец мой уже проехал городскую заставу. Полицейский чиновник, все время находившейся в нашем доме, тотчас донес об этом Палену, как военному губернатору, а последний отослал обратно государева фельдъегеря с рапортом, что приказание его величества исполнено в точности...»
_____________

ОПАСНЫЙ  ВАХТПАРАД.  «С п у с т я  два  дня после этого происшествия, получено было извещение, что государь, вместе со всем двором, на следующий день прибудет в Петербург. По обыкновению, был назначен вахтпарад, и очередь идти в караул как раз была моя... Надо заметить, что если лицо, носившее известное имя, подвергалось какому-либо взысканию со стороны императора, то обыкновенно эту немилость разделяли и другие члены этой семьи, находившиеся на службе. Вот почему мое появление на параде, почти немедленно после отставки и изгнания из столицы моего отца, было для меня делом довольно щекотливым... Всегда могли произойти ошибки и последствия их могли оказаться... весьма важными... не только для меня, но и для моего эскадрона и даже для всего полка: так бывало не раз при подобных обстоятельствах...

 Я... приказал им (солдатам) отправиться в баню, затем плотно поужинать и спокойно лечь спать. Что касается до офицеров, которые подвергались наибольшей опасности, то я попросил их не думать ни об чем и только внимательнее прислушиваться к команде. В казармах я отдал строгое приказание, чтобы солдат не будили, пока я не приеду сам.

 В  о п и с ы в а е м о е  время все солдаты также носили букли и толстые косички со множеством пудры и помады, вследствие чего прическа нижних чинов занимала очень долгое время; в то время у нас полагалось всего два парикмахера на эскадрон, так что солдаты, когда они готовились к параду, принуждены были не спать всю ночь из-за своей завивки. Но этого я никак не мог допустить в моем опасном положении, в котором все зависело от состояния нервов моих солдат. Поэтому я велел собрать всех парикмахеров со всего полка, приказав им как можно скорее причесать мой эскадрон, благодаря чему солдаты могли освободиться раньше и выспаться как следует.

   ...К 9-ти часам люди и лошади были готовы... Я... поздоровался с людьми, дал им пароль и мы отправились ко дворцу. Император вначале смотрел мрачно и имел вид недовольный, но я с удвоенною энергией дал пароль, офицеры же и солдаты исполнили свое дело превосходно. Его величество, вероятно, к собственному своему удивлению, остался настолько доволен, что два раза подъезжал хвалить меня. Словом, все пошло хорошо и для меня, и для моего эскадрона, и для моего отца, да и вообще для всех, кому в этот день пришлось говорить с его величеством, ибо подобного рода гроза падала на всех, кто к нему приближался, без различия возраста и пола, не исключая даже и собственного его семейства».

 Т е м  в р е м е н е м  назначенный на место сосланного Саблукова-отца вторично доложил, что невозможно красить сукно совершенно одинаково, а Павел узнал о несчастьях Саблукова-отца: «И м п е р а т о р, который сам только что выздоровел от гриппа ... услышав, как жестоко был исполнен его приговор над моим отцом, чрезвычайно взволновался. Он немедленно потребовал к себе генерал-прокурора и со слезами на глазах попросил его тотчас съездить к моему отцу, извиниться за него в его жестокой несправедливости и просить его прощения. После этой милостивой вести он ежедневно по два раза посылал узнавать о здоровье моего отца, некогда тот, наконец, был в силах выезжать и явиться к государю, то между монархом и его подданным произошла весьма трогательная сцена примирения... причем моему отцу, разумеется, была возвращена его прежняя должность.

   Т е м  н е  м е н е е, случай этот очень повредил императору в общественном мнении, так как мои родители оба были весьма любимы и уважаемы... Оказанная ему несправедливость вызвала сильное негодование, которое высказывалось открыто и резко, как в частных разговорах, так и в письмах, которые получались из Москвы и из провинции. Может показаться невероятным, что в стране самодержавной и при государе, гнев которого был неукротим, могли так свободно порицать его действия. Но старинный русский дух был еще жив и его не могли подавить ни строгость, ни полицейские меры.
 
 З н а я  вспыльчивый, но склонный к великодушным порывам характер императора Павла, видя зачастую его искреннее желание быть справедливым, граф Пален, несомненно, мог бы воспользоваться тяжкою болезнью моего отца и рапортом полицеймейстера, чтобы дать государю время одуматься и хладнокровно обсудить неосновательность своего гнева. Но в планы графа Палена и тех, кто действовали с ним заодно, по-видимому, не входило вызывать этого монарха к раскаянию: его судьба была предрешена, и он должен был погибнуть. Когда Палену приходилось иногда слышать не совсем умеренную критику действий императора, он, обыкновенно, останавливал говоривших словами: "Messieurs! Jean f... qui parle, brave homme qui agit!"» (Господа! Жан Ф... который вам это говорил, смелый, но слишком увлечённый человек.)- Записки Н.А. Саблукова 

ИЗ "ЗАПИСОК" самого мемуариста выходит так, что Пален мог бы отсрочить отъезд больного. Очень тактичный мемуарист и верный императору Павлу I Николай Саблуков не хочет открыто осуждать Палена, но не мешает это сделать читателю. С другой стороны, человеколюбивое отношение Саблукова к своим солдатам оказалось достаточным, для предотвращения новой беды. Все ли офицеры относились к солдатам так человечно?!
________________

МОГ  ЛИ  ПАЛЕН ЗАДЕРЖАТЬ ОТЪЕЗД ВЫСЛАННОГО? Пален при желании мог бы задержать отъезд высланного, - об этом свидетельствует другой мемуарист: «П а л е н  и Зубовы, под разными благовидными предлогами, вызвали в столицу многих генералов и офицеров, которых они считали своими единомышленниками. (а типа Саблукова-старшего не единомышленники - мешали!) Губернатор столицы относился без всякой строгости и к тем, которые вернулись в нее без позволения.

Многие сановники и генералы были также приглашены в Петербург императором для присутствования на празднествах по случаю бракосочетания одной из великих княжон (свадьбы обоих княжон - Александры и Елены Павловны происходили в октябре 1899 г.) Пален и Зубовы не замедлили воспользоваться и этим, чтобы войти в сношение с многими из этих лиц и узнать их образ мыслей, не открывая им однако подробностей заговора. Такое положение   вещей не  могло   однако   продолжаться   долго.

Всякий донос, даже без достаточных доказательств, и малейшая нескромность могли навести императора на след. До крайности подозрительный, он уже обнаруживал (так по крайней мере казалось) в вырывавшихся у него словах и в образе действий тревожные знаки недоверия и беспокойства...» (Адам Чарторыйский)
*            *               *

ОСТАВАЙСЯ, НО НИКОМУ  НЕ  ПОКАЗЫВАЙСЯ. И в завершение история с другим отложенным отъездом. Попав в немилость к императору Павлу, граф Евграф Комаровский получил должность далеко за пределами столицы: «П о л у ч е н о  донесение от подольского военного губернатора графа Гудовича, что Каменец-Подольская крепость остается без коменданта, и меня назначили в сие звание мая 5-го 1800 года.

   Я чувствовал себя уже нездоровым, а сие назначение и более расстроило еще мое здоровье. Я, собравшись, однако же, с силами, поехал к наследнику просить Его высочество позволить мне несколько дней остаться в Петербурге. Признаюсь, что я был в таком положении, что мне и выехать было не с чем, ибо несколько денег, которые я имел, должно было оставить на прожиток моим домашним. Великий князь Александр Павлович мне сказал:
   - Т ы  з н а е ш  ь порядок, что тот, кто назначен к какой-то должности, непременно выехать обязан на другой день, хотя полумертвый, но я прикажу тебя прописать завтра на заставе выехавшим, а ты можешь остаться три дня, но с тем, что никому не показывайся, особливо, чтобы Пален (!!!) не знал, что ты здесь.

   Я бросился со слезами благодарить его высочество за такую милость, чувствуя, как много великий князь себя этим подвергал ответственности...» (Записки графа Е.Ф. Комаровского)

В данной  ситуации отложенный отъезд  скрывают именно от графа Палена: именно его и следовало в первую  очередь бояться. Ибо Пален искусно и к своей выгоде направлял гнев императора в нужную сторону. Не такой был граф Пален человек, чтобы во имя милосердия щадить прекраснодушную семью Саблуковых.
 
СТАКАНЧИК ОТЛИЧНОГО  ЛАФИТА. Вестником царской немилости был в павловское время военный губернатор Петербурга граф фон Пален. Рассказывали, что для опальных из высшего общества граф придумал некую особенную формулу объявления ссылки. Все знали, что если граф приглашает «на стаканчик отличного лафита», то можно не медля собираться в дальний путь. (Hаум Синдаловский. Санкт-Петербург. История в преданиях и легендах)
   *          *           *

«В  ц а р с т в о в а н и е  императора Павла, когда граф Пален был петербургским военным генерал-губернатором, он обыкновенно ссужал двумя-тремя бутылками портвейна высылаемых из столицы в дальний путь, так что в домашнем кругу его это вино было прозвано: Vin des voyageurs (вино путешественников).

Однажды за обедом государь предлагает ему рюмку портвейна и говорит, что это вино очень хорошо в дороге. Пален внутренне смутился, подозревая в этих словах намек и предсказание. Но дело обошлось благополучно. Слова сказаны были случайно. Отправка портвейна продолжалась по-прежнему и, к сожалению, слишком часто. (Слышано от графа Петра Петровича Палена.)» (князь П.А. Вяземский - старая записная книжка - Ч.1)
 О с м е л и м с я  высказать другое сожаление: сослал бы коварного Палена император Павел I, - с большой вероятностью остался бы жив.
 
МОЖЕТ НАСОВСЕМ ОСТАТЬСЯ! «Семен Михайлович   Кочубей*, в последние  дни  царствования императора Павла, находился по делам  своим   в Петербурге; и так как, по особенному распоряжению государя, не позволено было ему оставаться долее назначенных для   того   нескольких   дней, а между   тем   дела  его   не  были   еще окончены, то  он и обратился с  просьбою   помочь ему  к  своему родственнику, бывшему  перед  тем Малороссийским губернатором М. П. М.(Михаилу Павловичу Миклашевскому), отозванному от должности за то, что в одной из своих официальных бумаг выразился, что такой-то взят под стражу, тогда как в подобном случае следовало, по принятому порядку, писать: взят под караул или под арест.

 Этот родственник С. М. Кочубея, вероятно  будучи лично  известен  С.-Петербургскому  генерал-губернатору Палену, приехал к нему вечером 11 Марта 1801  года ходатайствовать о позволении  остаться  еще  один  день   Кочубею в Петербурге. Когда доложили о  Полену, тот  выбежал встревоженный и спросил: "что вам нужно?" Торопливо выслушав объяснение, он отвечал:
- В а ш  р о д с т в е н н и к, когда хочет, и навсегда может оставаться в Петербурге"» (Рассказы генерала Кутлубицкого)

_________________
П р и м е ч а н и е. Слова Палена переводятся так: "З а в т р а  императора уже не будет в живых, - его указы не обязательны". А когда бы заговор не удался, то  самому Палену уже не было бы хуже за разрешение Кочубею остаться... Но тогда Кочубею могло попасть "под горячую руку".

*Семён Михайлович Кочубей (1778—1835) — крупный землевладелец, действительный статский советник, полтавский уездный и губернский предводитель дворянства.
 

ЭПИГРАММЫ  КАК  ТЕОРИЯ  ЗАГОВОРА. «С о  в р е м е н и вступления на престол Павла в России существовало хотя и смутное, но единодушное предчувствие вероятной скорой, давно желанной перемены, о которой говорили вполголоса, которой непрестанно ожидали... Среди придворной молодежи считалось признаком хорошего тона критиковать и высмеивать действия Павла, составлять насмешливые эпиграммы на чудачества и несправедливые придирки императора Павла, изобретать самые замысловатые средства, чтобы защититься от его властительства.

Это отвращение, которое нескромно выражали по всякому поводу, часто не трудясь его даже скрывать, было государственной тайной, доверенной всем - женщинам, светским людям; то был секрет, которого никто не скрывал, и это при самом подозрительном властителе, поощрявшем шпионство, доносы, не останавливавшемся ни пред какими средствами, чтобы проникать не только поступки, но и намерения, и мысли своих подданных. А между тем он ничего не знал о столь общем настроении и желании. Этот замечательнейший факт объясняет, как заговор в предположении, в теории распространился на всю страну. Замысел переворота тем настойчивее жил в умах и сердцах, чем больше приближались к столице и двору. Однако, на деле он еще не существовал и воплотился почти в самый момент осуществления.

Но, несмотря на величайшее сочувствие, которое это предприятие встречало в высших и значительнейших классах всей страны, предприятие это никогда бы не осуществилось и тайна была бы все-таки раскрыта, если бы пост петербургского военного губернатора, имевшего в своем распоряжении войска и полицию, не находился в руках решительного человека, который сам был зачинщиком и главой заговора (речь идёт о фон-дер-Палене)». (Адам Чарторыйский)
  *           *            *

 «ПРИ  ВСЕЙ ТЯГОСТИ  ИГА, которое лежало на России в царствование Павла, нельзя сказать, чтоб он умел заглушить голос общего мнения. Приверженцы его, приближенные, подлецы, хвалили все дела его и самые жестокие; оптимисты старались его извинять и оправдывать, ухватывались за всякое обстоятельство, самое ничтожное, чтоб возвысить его добродетели и прикрыть пороки, но большинство народа, масса, его ненавидела, и редко кто скрывал эти чувства.

   Все твердили надпись Карамзина* к Исакиевскому собору:
   Сей храм есть памятник двум царствиям приличный:
   Фундамент мраморный, а верх его кирпичный.

   Все знали наизусть пародию Марина (Сергея Никифоровича, умер в 1814-м)* оды Ломоносова:
   О ты, что в горести напрасно
   На службу ропщешь, офицер!
   Кричишь и сердишься ужасно,
   Что ты давно не кавалер!
   Внемли, что Царь к тебе вещает...

 Это наблюдение должно было бы научить всякое правительство, что лучшая оборона от бранных и обидных сочинений - не цензура, а благоустроенное, справедливое, кроткое правление...»

Автор этих мемуаров Н.И. Гречь, во первых, мог судить о царствовании Павла только с чужих слов: со слов оправдывающих убийство императора офицеров. Во вторых, рассказывая о времени императора Павла, Греч в большей степени аллегорично нападает на цензурные притеснения третьего сына Павла - Николая Павловича - Николая I: дескать, пример отца ничему сына не научил... Вообще, выше приведённые цитаты из Греча могут служить примером внушаемого обществу и им в свою очередь на уровне весьма средней морали дополненного мнения.
   _________

*Это строки не Карамзина, но некого офицера Акимова.

**Сергей Никифорович Марин (1776—1813) — русский офицер, поэт-сатирик. В 1797 г. Марин произведён в портупей-прапорщики, но через месяц личным указанием Павла I разжалован в рядовые за то, что во время парада в присутствии императора сбился с ноги. Однако вскоре им же в звании прапорщика восстановлен. В ночь убийства императора с 11 на 12 марта 1801 года Марин возглавлял отряд преображенцев в карауле дворца.
                 

П*Р*И*К*Л*Ю*Ч*Е*Н*И*Я  ГЕРЦОГА ВЮРТЕМБЕРГСКОГО В РОССИИ 1801 г. В январе 1801 г. в Петербург прибыл 13-летний герцог Евгений Вюртембергский (1788—1857) — племянник императрицы Марии Федоровны (супруги Павла I), зачисленный на русскую военную службу с чином полковника вскоре по вступлении на престол Павла I — осенью 1796 года (8-ми лет от роду). В 1799  Евгений назначен шефом драгунского  3-го (Псковского драгунского) полка. Службу герцог проходил заочно, числясь "в отпуску для прохождения наук".

И вот, наконец Евгений Вюртембергский видит русского императора Павла: «О н  и м е л  47 лет; был одет в голубовато-зеленый мундир с красными отворотами и таким же воротником без всяких украшений, кроме простого золотого аксельбанта; помнится, что на ногах у него были белые рейтузы и высокие сапоги из тонкой кожи. Его костюм был не новейшего образца и очень скромен; шпага, казалось, выходила из кармана. Его прическа соответствовала остальному костюму и была крайне небрежна, даже с довольно короткой косой.

Худая бесцветная физиономия украшалась маленьким курносым носом a la kalmouk (к а к  у  калмыка), и бросалась в глаза своей чрезмерной дурнотой; но, несмотря на это, взгляд его не был таким злым, каким я себе представлял после всего того, что слышал про деспотические поступки этого государя и с которыми познакомился, несмотря на все старания моих гувернеров скрыть от меня все последствия народного голоса.

Я намеревался преклонить колено согласно предписанному этикету, но мои грубые сапоги представляли к этому большое затруднение. И после того, как я попытался повергнуться ниц по-восточному, Император удержал меня с благосклонным видом и посадил на стул. Сев потом сам, он сделал знак ген. Дибичу* тоже сесть. Во всех его поступках я не приметил экзальтированного жеста, хотя с уверенностью рассчитывал на это; тем не менее его вопросы показались мне весьма оригинальными: он спросил меня, что я видел во сне, сколько мне лет и знал ли я уже свет. Мои ответы были смелы и быстры, как посоветовал мне ген. Дибич, и, казалось, понравились Государю, который внезапно встал и вернулся скоро с Императрицей, моей теткой.

 Она сказала своему супругу, что я высок... Император прибавил, что я красивый мальчик... Чувствительный к такому комплименту, я начал разговор на французском языке, уверяя даже, что едва владею русским. Император показался мне довольным этим и хвалил мое умение держать себя, пока слово Кант не сорвалось у меня с языка, что моментально изменило расположение духа Его Величества (Генерал Дибич  сделал  при   этом  сердитую мину и сказал как бы про себя: „проклятые философы")...

Происшедшее в эту минуту, могло бы навлечь на меня немилость моего нового  начальника,  который   ненавидел все философии, если бы я, к счастью, не придал приведенному тексту из Канта такой смешной оборот, что заставил засмеяться Его Величество. Потом Император... выходя, сказал Императрице: "З н а е т е, этот шалунишка завладел мной!" (Плюс к благосклонности императора могло добавить то, что подобно Павлу I - принц Евгений был довольно курнос.)

И м п е р а т о р  произвел на меня особенное впечатление. Как я уже сказал, он мне показался совсем не помешанным, каким я думал его найти, но, напротив, существом самым странным, какое когда-либо я встречал в своей жизни, и вид которого заставил меня предположить, что ропот народа справедлив. Едва мы успели вернуться домой,  как дворцовый паж Его  Величества вручил мне от имени Императора орден Мальтийскаго командира. (На паже был красный мундир с золотыми эксельбантами)».
 ___________

*Барон Ганс Эренфрид фон Дибич - на русской службе  Иван Иванович Дибич(1738—1822) —  в 1791 покинул прусскую службу подполковником и поступил на русскую, где был зачислен в свиту императора цесаревича Павла Петровича; в 1798 произведённый в полковники, Дибич заслужил неудовольствие императора и в 1799 г. был уволен от службы.

Наследник Александр Павлович исходатайствовал возвращение Дибича вновь на службу (февраль 1800 г.),в 1801 произведен в генерал-майоры и назначен состоять при Первом кадетском корпусе, для воспитания принца Евгения Вюртембергского директор Первого кадетского корпуса.

П о  у в е р е н и я м   мемуаристов императору Павлу являлась мысль, - в обход родных старших сыновей - усыновив Евгения Вюртембергского, его женить на своей дочери Екатерине и провозгласить наследником престола.
*           *           *
 
ПРОДОЛЖЕНИЕ ЗАПИСОК ПРИНЦА ЕВГЕНИЯ Вюртенбергского. Отроческий возраст не помешал принцу заметить странное отношение к нему общества: «Д н и (Евгения) б ы л и посвящены визитам и обязанностям, которые предписывал мне придворный этикет. Большинство гостей  получило только мои карточки, и мало было лиц, которые действительно желали меня принять. Между последними я назову, во-первых, гр. Палена...

Великий князь Александр, наследник короны, князь самый красивый и самый любезный, какого только можно себе представить, встретил меня в кругу многочисленного общества, не позволившего ему посвятить мне особенное внимание. Его прием был очень благосклонен, но немного холоден... ( Александр терпеть не мог Евгения, как возможного претендента на русский трон!)

 ...Н и ч е г о  нет удивительного, что все доброжелатели этого юного герцога (герцог сам о себе), все заинтересованные в заговоре против царской фамилии опасались и готовы были кроме Императора и его приемного сына устранить также с дороги.

Мое воображение, неопытное во всех этих  впечатлениях, было поражено и смешало картины... Я приветствовал Великих князей (если не в тот же день) в первое воскресенье; тогда же представились мне офицеры высочайшего двора и был парад по одному из этих случаев. Император оказал мне воинские почести. Он заставил меня с генералом Дибичем присутствовать несколько раз на его вечерах и окружал меня вниманием и благорасположением, называя gnadiger Herr.

Н а  э т и х  вечерах мне представился случай заметить, как менялось расположение духа у Императора и как он предавался своим страстям. Его разговор вращался на парадоксах... Было также несколько скандальных сцен на парадах и военном обучении. На вечерах Император выпивал много вина, и вино целыми стаканами беспрестанно подносилось всему обществу. Царедворцы оказали мне всяческие знаки уважения, и ген. Дибич уверял меня, что их поведение было отражением царского расположения».
   _________

ЛБОМ  О  ПАРКЕТ. «С о  м н о й  (с принцем Евгением) было приключение в один из этих дней. Мои шпоры зацепились за скатерть в момент вставания из-за стола после Императорского ужина; мой лоб стукнулся о паркет и извлек из него звук, подобный удару в цимбал. Сперва забавлялись этим смешным эпизодом, но Император строго положил конец этому смеху, выбранил своего сына Константина, извинился передо мной и удалился в дурном расположении духа, ни с кем не простясь. С тех пор начали замечать усиливающуюся все более и более благосклонность, которой ему желательно было меня почтить и которую я не заслужил ни в каком отношении.

Т а к ж е  мне дали почувствовать, что опасения моей тетки касательно меня удвоились в унисон с её материнской заботой... Другие лица, очень усердствовавшие засвидетельствовать мне свою привязанность и их живой интерес, усиливали эти беспокойства. Я ровно ничего в этом не понимал, но генер. Дибич дал мне ключ к разгадке этой тайны, уверяя меня, что Император рассчитывал усыновить меня и что степень его фавора на мне порождает завистников... Император приказал Дибичу никогда не покидать меня...»
  ___________

ВСЁ  КОНЧЕНО! «Я  п о д о з р е в а л  катастрофу, видя, как Император (что мне показалось в вечер на 9/21 марта) доказывал несомненную ярость в самой высокой степени против Императрицы и двух Великих князей Александра и Константина. 11/23 марта вечером... ген. Дибич и говорил мне об опасности, которая угрожала... Наконец, в середине ночи капитан Волькенсберг распахнул дверь и закричал нам, что - " в с ё   к о н ч е н о!" (Волькенсберг сделал при этом движение рукой от шеи кверху. "Т е п е р ь  вы можете идти спать". ...На другой день М-r Требра (гувернёр) известил меня о смерти Императора, и я ни минуты не сомневался, что причиной её было убийство.

Императрица приняла меня только через 8 дней после этого. Она казалась очень убитой горем, была одета в глубоком трауре и обратилась ко мне с несколькими приветливыми вопросами. Новый Император обходился со мной с ласковой снисходительностью...» - и в июле 1801 император Александр с глаз долой отослал Евгения Вюртембегского домой к родителям. (Евгений Вюртембергский. Достоверный рассказ о моих приключениях в 1801 году // Время Павла и его смерть. Записки современников и участников события 11-го марта 1801 года / Сост. Г. Балицкий. – Ч. 1 – М.: Русская быль, 1908. –  С. 158-172)
 *          *             *

Воспоминания 13 летнего мальчика, записанные три года спустя в 1804-м в оценке обстановки 1801 едва ли могут избегнуть внушаемых воспитателями мнений. По тексту воспоминаний возникает несколько вопросов: что более волновало императрицу, - судьба племянника или в обход своих сыновей возможное этого племянника провозглашение наследником русского престола? Действительно Павел намеревался это сделать или только дразнил придворных?
                                _____________________________

     О*Т*С*Т*А*В*К*И  И  П*Л*О*Х*О*Е   Н*А*С*Т*Р*О*Е*Н*И*Е   Г*О*С*У*Д*А*Р*Я


"ИЩИТЕ  ЖЕНЩИНУ!" - ИЛИ  АКТИВНОЕ  НАЧАЛО  ЗАГОВОРА. Осенью 1798 г. после маневров под Москвой, на одном из балов Павел Петрович пленился юной черноглазой девицей Анной Лопухиной. По мемуарным свидетельствам выходит двояко:
№ 1.) Лопухину императору подставила партия противников против влияния императрицы Марии Фёдоровны и фаворитки Екатерины Нелидовой;
№ 2.) Встреча была случайной, но Лопухину сумели использовать как оружие против императрицы. Так последствия  Вариантов 1. и 2. одинаковы, то между ними нет и принципиальной разницы.

«П о  в о з в р а щ е н и и  в  Петербург, Павел, хотя и скрывал свои тайные планы и даже осыпал подарками заведомых креатур императрицы, тем не менее несколько сорвавшихся у него слов обнаружили, что против Куракиных и императрицы существует целый заговор. Люди злые часто бывают нескромны и это, может быть, благодеяние природы, которая наделила звонками самых опасных змей. Скоро интрига с Лопухиной вышла наружу, но все притворялись, что ничего не знают. Меня поразило обращение государя с супругой и фрейлиной Нелидовой, которого он не скрывал...

Подземные кроты чувствовали, что их коалиция только тогда может привести их к достижению конечной цели, когда им удастся овладеть постом генерал-прокурора и с. – петербургского генерал-губернатора. Поэтому они повели подкоп прежде всего под князя Куракина (г.-прокурор) и генерала Буксгевдена (генерал-губернатор). – Кутайсов привлек к заговору еще Палена (на самом деле интрига была спланирована самим Паленом)и, зная, всех тайных шпионов императора, умел ловко пользоваться их услугами, чтобы как будто совершенно естественным образом при случае расхваливать того человека, которого нужно было поместить куда следует». (Карл Гейкинг)
*        *          *
 
ПОСЛЕДНИЙ  ВИТОК  КАРЬЕРЫ  ГРАФА  ПАЛЕНА. Обмороченный заговорщиками бывший брадобрей и камердинер а ныне граф Иван Кутайсов помог вернуть в Петербург графа фон-дер-Палена, которого Кутайсов при случае расхваливал императору.

«- С т р а н н о, – сказал однажды в тесном кружке Павел, – ни о ком и никогда не слыхал я столько хорошего, как о Палене. Я был о нем плохого мнения, а теперь должен загладить эту несправедливость.

Под влиянием такой мысли Павел стал обращаться с Паленом все лучше и лучше. Мало-помалу льстивый, но как будто прямодушный язык Палена настолько очаровал Павла, что он стал считать его единственным человеком, пригодным на должности, где требовался верный глаз, живое усердие и безусловное послушание.

Как ни старались заговорщики скрыть свой план переменить всех окружающих императора лиц, но при множестве заинтересованных в нем лиц утаить его не было возможности, особенно от самого Лопухина (отец Анны Лопухиной), который был в Москве сенатором. Внезапно получил он приказание прибыть в Петербург, и это обстоятельство указывало на близкое развитие событий огромной важности.

О д н а ж д ы   государь обошелся с вице-канцлером кн. Куракиным так дурно, что тот даже заболел. Императрица хотела было замолвить за него словечко, но Павел внезапно обрушился на нее. Гроза прошла, но неловкость императрицы ускорила развязку...»
*           *            *

К ЭТОМУ МОМЕНТУ, видимо, относится анекдот про Куракина. Павел I поручил вице-канцлеру князю Александру Борисовичу Куракину (1752-1818) быстро провести переговоры с прибывшим в Петербург датским посланником. Куракин не сумел сделать этого достаточно быстро. Тогда Император велел своему адъютанту ехать к князю и публично императорским словом объявить, что он по датскому делу настоящая "****ь".

Адъютант входит к князю Куракину, окруженному многочисленными подначальными, и говорит:
- Государь Император повелеть соизволил, словом Его Величества, публично объявить вашему сиятельству, что вы по датскому делу* настоящая...
Куракин, который встал, чтобы принять императорское повеление, говорит: "Довершайте". И услышал: "...****ь".

Куракин рухнул в кресло и несколько раз произнес такую фразу:
- Боже мой! За что такой гнев от Всемилостивейшего Государя и Отца!
От такого сильного потрясения князь Куракин даже заболел.
    _______________

* "П о  д а т с к о м у  делу" - в мае 1800 г. склоняющийся к союзу с Наполеоном Павел I разорвёт дипломатические отношения с Англией. Так 3-го  июля 1800 г., при входе в Ламанш, англичане остановили торговый транспорт датских судов под конвоем военного фрегата «Фрея» (da Freya). Его капитан законно отказал англичанам в осмотре судов. Англичане около получаса обстреливали датские суда. Вследствие повреждений "Фрея" спустила флаг и была захвачена англичанами. Так английское правительство желало внушить страх  Дании, чтобы отвлечь ее от союза с Россией. В Англии не без основания боялись образования новой лиги северных держав.

Дания надеялась на поддержку России. В ответе датскому посланнику от 11-го августа русский император соглашался принять под свою защиту торговлю нейтральных держав с условием, чтобы Дания вошла бы вместе с Швецией и Пруссией в состав лиги, которая заставит (другия державы) уважать свои права. Вероятно, неудовольствие императора Куракиным и вызвано его какими-то в этом деле недосмотрами.
 _______
 
ПРИПИСАННОЕ  АНЕКДОТОМ  ИМПЕРАТОРУ  СЛОВО. Как видим забавный анекдот подобно занавесу прикрывает совсем не анекдотичные события. Согласно другим мемуарам, раздражённому Павлу I, действительно, случалось посылать адьютанта с известием, что такой-то - "дурак". Но вообще Павел не склонен был к грубой брани. И слово "б..." , скорее всего, - анекдотом приписанное императору слово.

Что касается в опале и обруганных придворных, то они знали, - гнев императора может быстро иссякнуть, но во время первой грозы не следует попадаться гневному на глаза. Поэтому, как Куракин, сказываясь больными, опальные придворные сидели дома.


КЛЮЧЕВЫЕ  ПОСТЫ  В  РУКАХ  ЗАГОВОРЩИКОВ. «22 июля (1798 г.) двор находился в Петергофе... Это был день тезоименитства императрицы... Император явно сердился на свою супругу и давал каждому почувствовать свое дурное расположение духа... Фрейлина Нелидова казалась в глубоком горе, которое она напрасно старалась скрыть. Бал походил на похороны, и каждый предсказывал новую вспышку.

На следующий день Павел уехал в Гатчину и был там до 24-го, когда вдруг стали доноситься из Петербурга выстрелы из пушек. Так как войскам было запрещено производить учение после обеда, то государь спросил великого князя Александра: - - Ч т о   з н а ч и т  эта канонада?
– Это, вероятно, какой-нибудь корабль, который салютует крепости.

Скоро выстрелы стали явственнее. Вне себя император посылает адъютанта в Петербург, чтобы узнать от гр. Буксгевдена (Б. Фёдор Фёдорович - военный губернатор СПб)о причинах непонятной канонады. Едва адъютант отправился в путь, как Павел отправил второго с приказанием Буксгевдену безотлагательно явиться в Гатчину.

Было 7 часов вечера. Только ночью добрался первый посланник до Петербурга. Буксгевден отвечал, что это артиллерийский генерал пробовал с его разрешения некоторые орудия. Он не мог отказать в своем разрешении, так как в прошлом году государь сам сделал исключение для артиллерии и это разрешение продолжает оставаться неотмененным.

Этот ответ был доложен Павлу в 5 часов утра, так как он приказал, чтобы ему сообщили его немедленно... Хотя он скоро забыл о причинах своей тревоги, тем не менее дурное настроение продолжалось. На следующее утро в числе других генералов явился с докладом и Пален. Император велел позвать к себе Буксгевдена и лишь только тот вошел, как Павел осыпал его упреками за то, что он дозволил то, что им было запрещено. Буксгевден сослался на неотмененный прошлогодний приказ.

– В с е   э т о  отговорки для того, чтобы прикрыть вашу нерадивость, я теперь это хорошо вижу, – сказал на это Павел. – Вы больше не с. – петербургский генерал-губернатор. Можете идти.
Сейчас же был приглашен Пален.
– Я вверяю вам пост генерал-губернатора. Садитесь сейчас же в экипаж и отправляйтесь к Буксгевдену, чтобы принять от него дела.

Пален нашел ведомство в полном порядке и, как говорят, докладывая Павлу, он счел необходимых воздать Буксгевдену должное. Буксгевден как-то сказал мне (К. Гейкингу):
– Я предвидел этот удар недели три тому назад и каждую минуту ждал его. История с канонадой была только предлогом.
Таким образом важнейшая после генерал-прокурора должность была теперь в руках заговорщиков и с этого момента начинаются одна за другой внезапные перемены». (К. Гейкинг)
  ___________

ПЛОХОЕ НАСТРОЕНИЕ  ГОСУДАРЯ  И  ВНЕЗАПНЫЕ  ПЕРЕМЕНЫ. «Н а к о н е ц, явился Лопухин (медливший от нежелания оказаться в центре интриг)... Император сначала хотел назначить его генерал-прокурором, но тот настойчиво просил уволить его от этого... Постоянно раздражаемый (Кутайсовым и  Паленом) против князя Алексея Куракина (генерал-прокурора), Павел в конце концов приказал Лопухину занять его место без отговорок, пока здоровье будет ему позволять. Князь Куракин был переведен в первый департамент сената.

 Вице-канцлер (Безбородко*), встречая дурное к себе отношение, также подал в отставку, но Павел, не любивший, чтобы его предупреждали, приказал передать ему, что он сам знает, когда его уволить. С этого времени каждый день только и говорили, что об увольнениях... <...>

Н а с т р о е н и е  государя заметно становилось все хуже и хуже. Наблюдателей приводило в изумление, как он, не смотря на постоянные свои вспышки, умел притворяться и хитрить. На последнем докладе князя Куракина он обнял его, хвалил его усердие, а на другой день уволил его от должности. Беспричинное недоверие заставляло его спешить с исполнением его планов и отправлять в ссылку всех, кого он удалял от себя без всяких оснований. Единственное хорошее качество, которое еще осталось в нем, была - благотворительность.

Уволив Буксгевдена, император прогнал и честного адмирала Плещеева** с беспримерной жестокостью. Он сослал его в деревню и приказал ему отправляться безотлагательно, хотя его жена только что родила. Вследствие этого он написал Павлу смелое письмо, и ему было позволено отложить свой отъезд до выздоровления жены. Воспитанный вместе с императором, Плещеев сохранил в себе мужество говорить ему при случае правду. Конечно, такой человек показался опасным. Его нужно было удалить как можно скорее, даже попирая законы человечности.

Все эти события отбили во мне охоту к службе и я охотно подал бы в отставку, но пример вице-канцлера удерживал меня. Оставалось дожидаться взрыва бомбы».(К. Гейкинг)
 ____________

*Тревоги и нездоровье побудили светлейшего князя и вице-канцлера Александра Андреевича Безбородко в конце 1798 года ходатайствовать об увольнении от службы, но, взамен того, он получил лишь отпуск за границу. Отпуском ему не суждено было воспользоваться: разбитый параличом, Безбородко (1747-1799) умер 6 апреля 1799 года.

**Сергей Иванович Плещеев (1752 — 1802) — с юности близкий к Павлу I позже - масон, географ и переводчик, вице-адмирал. Плещеев был человек, прекрасно воспитанный, высоких качеств ума и сердца, преданный Павлу его личный друг,так как питал отвращение - к чинам, почестям и богатству.
   *            *              *

ШПИОНЫ  В  КРУГУ  ДРУЗЕЙ... «Буксгевден с тех пор, как был уволен от должности генерал-губернатора, сказался больным и не выходил из дому, твердо решив дождаться сентября и тогда просить полной отставки от службы. В это время он еще числился командиром полка. В одно прекрасное воскресенье я встретил у графини Буксгевден*, кроме офицеров полка, несколько незнакомых лиц и еще одну личность, образ мыслей которой мне был известен.

Рядом со многими хорошими качествами в графине было не мало и дурных, между прочим она выбалтывала все, что думала. Так она позволила себе несколько необдуманных замечаний по поводу новых порядков. Так как она обращалась ко мне, то я возразил ей, что я не имею еще определенного мнения по этому поводу, что я умею только повиноваться...
- И  м о л ч а т ь, - прибавила она. - У р о к  очень хорош и достоин вполне вашей политики, господин сенатор, но я женщина и говорю, что думаю.

Я пристально посмотрел на нее и показал ей глазами на упомянутое лицо. Она угадала меня и продолжала довольно громко:
- Я не хочу принуждать себя, так как я в кругу своих друзей. Неправда ли? - спросила она обращаясь к Ц.
- Конечно, разумеется", - отвечал тот, несколько смутившись, и затем через несколько минут исчез. Я последовал за ним...» (К. Гейкинг)- через два дня Буксгевдены были высланы из Петербурга, а с ними добровольно оставила двор и Екатерина Нелидова.
 __________
* Ф.Ф. Буксгевден женился на графа Григория Орлова внебрачной дочери (по слухам, от связи с Екатериной II) - на Наталии Алексеевой, воспитывавшейся в Смольном институте подруге Екатерины Нелидовой.
*           *               *

ПОДОЗРИТЕЛЬНОСТЬ  ИМПЕРАТОРА.  «И м п е р а т р и ц а  аккуратно писала (уехавшей вместе с Буксгевденами в их замок Лоде) Нелидовой и отправляла письма по почте. Сначала эти письма вскрывали, но потом перестали, так как в них не было ничего интересного. Тем не менее Павел был глубоко оскорблен постоянством привязанности императрицы... Его уязвленное самолюбие обратилось против императрицы. Достаточно было поговорить с ней раза два, три, чтобы подвергнуться удалению и опале.

Гофмаршал* граф Вельегорский**, которому по должности приходилось часто быть около нее с разными служебными мелочами, однажды заговорил с ней о чем-то подобном. Заметив этот разговор, Павел наморщил лоб и сказал великому князю Александру:
 - О п я т ь  начал перемывать все.

 Великий князь бросил Вельегорскому взгляд, желая дать ему понять, что ему нужно удалиться. Вельегорский отошел от императрицы и приблизился к столу, за котором играли в бостон в нескольких шагах от императора.
– П о с м о т р и т е, – сказал Павел, – как он опять старается приблизиться на такое расстояние, чтобы подслушивать за нами.

Великий князь опять сделал графу знак, чтобы тот отошел дальше. Но тот стоял около игроков и не подозревал, что его подозревают в желании подслушивать за государем. Поэтому он продолжал оставаться на своем месте, ведя непрестанно разговор с игроками с целью показать, что его внимание всецело сосредоточено на карточном столе.

Тем не менее Павел в своем ложном представлении дошел до того, что, ухватившись за этот смешной предлог, он на другой же день вместо Вельегорского назначил Нарышкина***... Не прошло и трех недель, как Павел приказал графу отправиться в Вильну и не выезжать оттуда без его позволения. Предвидя, что очередь дойдет и до меня, я вел дела юстиц – коллегии с такою тщательностью, чтобы генерал-прокурор мог каждую минуту произвести им ревизию...

Заметив, что Павел скучает, дельцы почувствовали необходимость его развлечь. Хотели дать ему в любовницы французскую актрису Шевалье, а когда это не удалось, сочли необходимым держать около него человека, который мог бы развлекать его своими выходками. Нужно было выбрать человека без строгих принципов и притом такого, чтобы его заведомая злость тайно вооружала бы против него и двор и столицу.

Таким человеком оказался генерал Растопчин, недавно удаленный Павлом от двора...  При восшествии своем на престол он призвал его обратно... так как он умел смешить его своими штуками, а император умирал от скуки, то Растопчин постоянно возвращался на прежнее свое место. Сверх всего Растопчин был личным врагом Нелидовой – еще причина, почему ему покровительствовали. Его влияние быстро росло. Он знал слабые стороны императора, умел ловко льстить ему и осыпал своих противников сатирическими насмешками, выставляя их ничтожность...

– И прекрасно, – сказал однажды Павел, – это машины, которые умеют только повиноваться...» - мемуарист барон Карл Гейкинг крайне предубеждён против талантливого политика и литератора Фёдора Ростопчина, отсюда представляет в крайне негативном свете все действия пригревшего "змею" Павла.

Данная часть своих мемуаров Гейкинга неадекватна: отражает его раздражение уже  решённой отставкой и личной неприязнью к Ростопчину. Между тем, если бы Палену не удалось, в свою очередь в 1880-м удалить Ростопчина, то заговор едва-ли бы мог состояться. Но тон Гейкинга отражает общее при дворе мнение большинства о поступках Павла Петровича.
  _________

*Обер-гофмаршал — придворный чин II класса - одна из ключевых фигур при дворе. Обер-гофмаршал заведовал дворцами и садами, отвечал за церемониал - занимался устройством приёмов и организацией путешествий. Практически в распоряжении обер-гофмаршала находилось всё придворное хозяйство и придворные служители.

**Граф Юрий Михайлович (на польском - Ежи Винцентий) Виельгорский (1753—1807) — польский, а затем российский подданный: обер-гофмаршал и сенатор. В 1792 назначен конфедерацией чрезвычайным и полномочным послом Польши в Санкт-Петербурге. Во время Восстания Костюшко в 1794 году заочно приговорён вместе с другими представителями пророссийской партии к смертной казни и тогда же перешёл на русскую службу.

Император Павел I пожаловал Виельгорского в день своего восшествия на престол в гофмаршалы, в 1797 году — в обер-гофмаршалы и в сенаторы. В августе 1798 г. В. был уволен императором от придворной службы и уехал в Вильну, где оставался до восшествия на престол императора Александра I. Граф Виельгорский был одним из образованных людей своего времени: любитель искусств и музыкант-дилетант, один из учредителей Санкт-Петербургского филармонического общества.

***Речь идёт об Александре Львовиче Нарышкине (1760 — 1826) — острослове и царедвореце из обширного рода Нарышкиных. В 1798 г. А.Л.Н-н награждён орденом Александра Невского и пожалован в обер-гофмаршалы.
*            *               *

 В 1798-м «У с е р д н о  занимаясь вверенными мне делами, я с грустью видел, что составление уголовного кодекса не подвигается вперед. Спорили о словах... Император приказал ввести смертную казнь. Состав окружавших государя лиц, а также и то, что день ото дня он сам становился все более недоверчивым и раздражительным, делали введение смертной казни в высшей степени опасным. Мои коллеги, без сомнения, боялись этого еще сильнее, чем я...» (Карл Гейкинг)
*              *             *

ДОНОСЫ, АРЕСТЫ  И  МУДРЫЕ  СОВЕТЫ  ГРАФА  ПАЛЕНА. «М е ж д у  тем доносы и аресты участились. Лопухин (новый генерал-прокурор) имел мужество не только защищать на суде тех, которые оказывались невинными, но давал удовлетворение и возмещение убытков тем, которые пострадали. Все сгибались перед ним с неизменной услужливостью с тех пор, как он стал генерал-прокурором и к нему собиралась приехать его дочь.

А князь Алексей Куракин (бывший генерал-прокурор), звезда которого закатилась, был покинут всеми и испытал лишь одну неблагодарность. Многие, которые теперь его избегали или нападали на него с яростью, были обязаны своим быстрым возвышением именно ему. Это возмутительное отношение сердило меня и хотя я ничем не был ему обязан, но продолжал бывать и у него и у гр. Буксгевдена. Однажды Пален сказал мне:
– Я видел вашу карету в такой-то улице.
– Я был у Буксгевдена, – отвечал я (барон Гейкинг) громко. – Пока он в городе, я буду его навещать. И чтобы не воображали, будто я скрываю это, я буду оставлять свою карету с моим гербом и выездным лакеем перед домом.
– Это не совсем мудро.
– Дружба старше, чем мудрость. Он ведь не преступник. Надеюсь, что и мои друзья не перестанут посещать меня, когда я не буду больше сенатором».
 

КАРТИНКА  ОБСТАНОВКИ ИЗ ЧАСТНОГО ПИСЬМА. Сенатор барон Карл Гейкинг императором был сослан в своё имение под Митавой: «М о и м  друзьям долго не представлялось случая писать мне с безопасностью. Наконец, в ноябре 1798 г. получил я одно письмо. Вот одно место из него: "В а ш а  болезнь огорчает меня больше, чем ваша ссылка, ибо в столице мы гораздо несчастнее вас. Мы только и видим перевороты и ужас нас охватывает нас всех. Бедный генерал фон-Ховен уволен потому, что его жена воспитывалась вместе с фрейлиной Нелидовой и всегда была с нею в дружбе... Пален получил Андреевскую ленту, а его друг Кутайсов орден св. Анны 1 степени с бриллиантами... Император с тех пор, как он сделался гроссмейстером, чувствует себя абсолютным властителем ордена"! <...>

"И м п е р а т о р  своим торжественным указом от 23 ноября 1798 г. дал нам нового святого. Это монах Феодосий Толмский, тело которого было погребено в 1558 г. и обретено нетленным в 1796 г. Населяя небо святыми, а улицы Петербурга рыцарями, он воображает, что усиливает свою власть с помощью неба и надеется со временем быть самому на небе. Шайка продолжает выдерживать его в своих идеях и постоянно возрастающая пленительность их может наделать не мало вреда."»
(Карл Гейкинг. Дни  императора Павла. Записки курляндского дворянина)
                _______________________________________________________

 
            П*О*Л*И*Т*И*К*А   И   П*Р*Е*Д*Ч*У*В*С*Т*В*И*Я

«Б л а г о в о л е н и е  к  Палену увеличивалось с каждым днем. Он был сделан графом, точно также, как его друг Кутайсов, которому дали звание обер-егермейстера с оставлением в должности гардероб-мейстера, чтобы прикрыть его прежнюю обязанность парикмахера, которая, однако, продолжала лежать на нем.
 
Г.М. проездом через Митаву уверял меня, что у Палена множество врагов. Особенно опасны для него генерал Архаров, который тоже получил графский титул, и генерал Кологривов, которые и не скрывают своей ненависти к нему... Император любил его (Архарова), как собственное создание, но он отличался желчностью, был плохо образован и в военных кругах навлек на себя всеобщую ненависть.

Второй был наездником, превосходно сидел на лошади и отличался красивой наружностью. Павел, считая его храбрецом, так как он бессовестно хвастал, быстро повышал его, чтобы назначить его командиром гвардейского гусарского полка. Боясь быть убитым, он приказывал ему спать с ним в одной комнате, и это обстоятельство сделало Кологривова настолько же наглым, насколько он был невежественен.

Этот Кологривов имел глупость сказать однажды грубость Палену. Не смущаясь мнимой отвагой своего противника или в полной уверенности, что он не будет иметь при дворе никакою успеха, Пален обошелся с ним крайне оскорбительно и осыпал его бранью. Такой энергичный язык заставил нахала замолчать, но с этого времени они симпатизировали друг другу еще менее, чем прежде.

Открытая вражда этих двух лиц пошла только в пользу Палена в тех кругах, которые ненавидели Архарова* и Кологривова**». (К. Гейкинг)
   ___________

*Николай Петрович Архаров (1742—1814) — обер-полицмейстер Москвы, Московский губернатор И ПОТОМ генерал-губернатор Санкт-Петербургской губернии, генерал от инфантерии.

**Андрей Семёнович Кологривов (1774 или 1775—1825) — по вступления Павла I на престол в 1796 в течение 20 дней был произведен в полковники, бригадиры, генерал-майоры, был награждён орденом Св. Анны 2-й ст. и назначен шефом лейб-гвардии Гусарского и Казачьего полков, а затем - инспектором кавалерии Литовской, Лифляндской и Киевской инспекций. Произведён в генерал-лейтенанты 6 апреля 1798 года.

В вечер цареубийства: "Г е н е р а л  Кологривов, который командовал гусарами и был верный и преданный слуга императора, был у себя дома и играл в вист с генерал-майором Голенищев-Кутузовым,* который служил под его начальством. Ровно в половине первого той ночи Кутузов вынул свои часы и заявил Кологривову, что он арестован, и что ему приказано наблюдать за ним. Вероятно, Кутузов принял необходимые меры на случай сопротивления со стороны хозяина дома." (Н. Саблуков)

*Павел Васильевич Голенищев-Кутузов (1772—1843) - в декабре 1796 назначен флигель-адъютантом к императору Павлу I, в 1798 произведён в полковники. В марте 1799 ушёл в отставку, в декабре 1800 вновь поступил на военную службу в Конную гвардию, получив в возрасте 28 лет чин генерал-майора, а в декабре 1800 переведён в лейб-гвардии Гусарский полк.
            


ЭЗОПОВ ЯЗЫК. «П р и ч у д ы и  действия Павла доходили до сумасшествия: финансы были расстроены, интересы народного богатства, движения торговли и промышленности в нестерпимом стеснении, невинность и честность в ежедневной опасности; злоба, коварство долго имели перед собой широкое поле и действовали неослабно. После ожесточенной ненависти к Франции он восчувствовал нежнейшую дружбу к Бонапарту и готовил свою гвардию быть авангардом французских полчищ для завоевания Индии, т.е. вел ее на верную гибель, без малейшей пользы даже в случае самого блистательного успеха.

Составился заговор для спасения России отправлением Павла. Участники его обратились к Александру и, представив все бедствия, терзающие Россию и угрожающие ей в будущем, вынудили его согласие на низложение императора, но с клятвенным обещанием щадить его жизнь и личность. Вышло не то и, вероятно, против обшей воли участников, говорят, от неистовства пьяного графа Николая Александровича Зубова...» (Н.И. Греч)- наивно думать, что Палена устраивал другой исход.
 ________

СЛОВО ПАЛЕНА  И МЕЧТЫ  НАСЛЕДНИКА АЛЕКСАНДРА. Пален дал наследнику Александру слово, что его отцу сохранят жизнь: слово было заведомо невыполнимое, но надо было любой ценой добиться согласия наследника. Александр наивно полагал (или заставлял сам себя так думать), что можно устроить сверженному императору нечто вроде почётного ареста в так любимом им Михайловском замке с сохранением личного двора и некоторых войск наподобие гатчинских. Павлу будет доступен манеж для верховой езды, Летний сад для прогулок. Александр хотел построить отцу личный театр... В этого исполнимость верил ли Александр Павлович сам - остаётся на его совести.

Наивность этих намерений очевидна: разве Павел смирился бы? И при личном появлении перед войсками императора Павла солдаты безоговорочно пошли бы за ним, -  Палену ли не знать?! Кроме всего прочего смерть императора-отца прочнее гарантировала к заговорщикам снисхождение кровью возводимого на престол сына убитого: причастность связывает руки.   
 *           *            *
 
 ГЕНЕРАЛ  ЛЕОНТИЙ БЕНИНГСЕН - О ГРАФЕ ПАЛЕНЕ. «У б е ж д е н н ы й, что нельзя терять ни минуты, чтобы спасти государство и предупредить несчастные последствия общей революции, граф Пален опять явился к великому князю Александру, прося у него разрешения выполнить задуманный план, уже не терпящий отлагательства. Он прибавил, что последние выходки императора привели в величайшее волнение все население Петербурга различных слоев, и что можно опасаться самого худшего.

Н а к о н е ц, принято было решение овладеть особой императора и увезти его в такое место, где он мог бы находиться под надлежащим надзором, и где бы он был лишен возможности делать зло... Эта мера, сделавшаяся неизбежной, обернулась совершенно неожиданным образом, какого никто не мог и предвидеть...» (Из Записок графа Л.Л. Бенингсена)


ОПАСНО ВЕРИТЬ ОДНОМУ ИЗ УБИЙЦ, что убийство императора никто не мог предвидеть! Живой арестованный император - это означало бы  вооружённую борьбу "за" и "против". Да и дальнейшее поведение императрицы Марии Фёдоровны доказывает, что она едва ли бы была на стороне своего сына Александра, который тоже мог в любой момент отречься от заговорщиков. Неужели же зачинщики заговора не понимали, что при хорошей "режиссуре" убийство произойдёт как бы само собой?! Пален так всё и срежиссировал.
*           *            *

ОТНЯТЬ  КОРОНУ, НО СОХРАНИТЬ  ЖИЗНЬ. «П о  н е о п ы т н о с т и, великий князь почитал возможным сохранить отцу жизнь, отняв у него корону! Согласие великого князя Александра Павловича развязало Палену руки и главным заговорщикам.  Все было устроено к решительному действию... Между тем император, как бы предчувствуя скорое падение или, может быть, предуведомленный кем-нибудь из немногих искренно преданных ему людей о всеобщем неудовольствии против него и о действиях его тайных врагов, становился день ото дня мрачнее и подозрительнее...» (Записки М.А. Фонвизина)
                    

"ОНИ ХОТЯТ ЗАДУШИТЬ  МЕНЯ?..". «И м п е р а т о р  Павел был чрезвычайно недоволен Австрией за её образ действий в Швейцарии, результатом которого было поражение Корсакова под Цюрихом и совершенная неудача знаменитой кампании Суворова в Италии... Англии была объявлена война, на имущество англичан наложено амбарго и уже делались большие приготовления, дабы, в союзе с Францией, начать морскую войну против этой державы с открытием весенней навигации.

   Все эти обстоятельства произвели на общество удручающее впечатление. Дипломатически корпус прекратил свои обычные приемы; значительная часть петербургских домов, из которых некоторые славились своим широким гостеприимством, изменили свой образ жизни. Самый двор, запертый в Михайловском замке, охранявшемся наподобие средневековой крепости, также влачил скучное и однообразное существование.

Император, поместивший свою любовницу (Анну Лопухину) в замке, уже не выезжал, как он это делал прежде, и даже его верховые прогулки ограничивались так называемым третьим летним садом, куда, кроме самого императора, императрицы и ближайших лиц свиты, никто не допускался. Аллеи этого парка или сада постоянно очищались от снега для зимних прогулок верхом.

Во время одной из этих прогулок, около четырех или пяти дней до смерти императора (в это время стояла оттепель), Павел вдруг остановил свою лошадь и, обернувшись к шталмейстеру Муханову, ехавшему рядом с императрицей, сказал сильно взволнованным голосом:
- М н е  п о к а з а л о с ь, что я задыхаюсь и у меня не хватает воздуха, чтобы дышать. Я чувствовал, что умираю... Разве они хотят задушить меня?"

 Муханов отвечал: "Г о с у д а р ь, это, вероятно, действие оттепели". Император ничего не ответил, покачал головой и лицо его сделалось очень задумчивым. Он не проронил ни единого слова до самого возвращения в замок.

Какое странное предостережение! Какое загадочное предчувствие! Рассказ этот мне сообщил Муханов в тот же вечер, причем прибавил, что он обедал при дворе и что Император был более задумчив, чем обыкновенно, и говорил мало...» (Записки Н.А. Саблукова)

*Алексей Ильич Муханов (1753—1832) — бригадир, герой русско-турецкой войны, впоследствии действительный тайный советник, 24 февраля 1800 года Муханов был назначен сенатором и произведён в тайные советники в 1801 М. был обершталмейстером - возглавляющим придворные императорские конюшни и относившееся к ним хозяйство.
  *          *            *

СТРАННОЕ  ЗЕРКАЛО. «Известный генерал Кутузов (Михаил Илларионович) рассказал Ланжерону* следующий анекдот:  "М ы  с и д е л и 11 (23) марта за ужином у и м п е р а т о р а... Он был очень весел и много шутил... После ужина он беседовал со мной. Посмотрев в зеркало, которое неверно показывало, он, смеясь сказал:
- У д и в и т е л ь н о е  зеркало. Когда я смотрюсь в него, мне кажется, что у меня шея свёрнута... Через полтора часа он был уже трупом». (Шиман Т., Брикнер А.Г.: Смерть Павла I. СПб. 1909. С. 123)

*Граф Александр Фёдорович Ланжерон (Александр Луис Л.: 1763, Париж - 1831, Санкт-Петербург) — французский эмигрант после революции 1799 г., русский военачальник эпохи Наполеоновских войн, с 13 мая 1799 года состоял шефом Ряжского мушкетёрского полка. В 1799 году Ланжерон принял русское подданство и Павлом I был возведён в графское достоинство.  Л. - генерал-губернатор Новороссии и Бессарабии с 1815 по 1822 гг., его именем названа часть города Одессы.
 *           *            *

ОТЕЧЕСКОЕ  БЛАГОСЛОВЕНИЕ. «В  п о с л е д н е е время император Павел чувствовал себя не совсем здоровым, а в последний день своего царствования, проснувшись, еще лежа в постели, позвал к себе Кутлубицкаго и послал его за генерал-губернатором Паленом. Когда он  с ним возвратился, император был уже одет. После обеда (обед при дворе был  тогда в 2 часа по полудни), отдохнувши, т.е. посидевши с книгою около часа в кресле, государь обыкновенно ходил к императрице, где  пил кофе, и потом заходил к детям.

Но  в этот день, вместо того, он приказал позвать детей   к себе; когда их  привели, а некоторых принесли на  руках, Павел сбросил шпагу и бросивши на пол с дивана подушку, играл с ними на полу. Потом, когда он их отпустил, воротил опять великую княжну Анну Павловну: "А н н у ш к у  ко  м н е!" - закричал он. И когда няня принесла ее опять, государь снял со стены небольшой образ пресвятой Богородицы, взлезши для этого на приставленный им стол перекрестил ее несколько раз образом и, положив его ей за пазуху, отпустил».(Рассказы генерала Кутлубицкого)
*            *             *

КРИВОЙ  РОТ.  «12 марта император поужинал в самом спокойном и веселом настроении. На ужине присутствовала и графиня Пален. По всей вероятности, она не знала о заговоре или же думала, что он будет приведен в исполнение не так скоро. Во время ужина Павел сказал:
– М н е  с н и л о с ь, будто у меня кривой рот, говорят, это дурное предзнаменование.
– Когда Ваше Величество проснулись, рот оказался на месте, – с улыбкой заметил Нарышкин /Я слышал об этом от графини <Пален>/.*
Император засмеялся и разговор перешел на другие предметы». (Карл Гейкинг)

*Александр Львович Нарышкин (1760 —1826) — острослов и царедворец из рода Нарышкиных. Обер-камергер, директор Императорских театров, умел развеивать дурное настроение императора.
           

 КАК ПАЛЕН  УБЕЖДАЛ В.Кн. АЛЕКСАНДРА «У ж е  б о л е е  шести месяцев были окончательно решены мои (Палена) планы о необходимости свергнуть Павла с престола, но мне казалось невозможным... достигнуть этого, не имея на то согласия... великого князя Александра... Я зондировал его на этот счет, сперва слегка, намеками, кинув лишь несколько слов об опасном характере его отца. Александр слушал, вздыхал и не отвечал ни слова.

Но мне не этого было нужно; я решился, наконец... высказать ему открыто... то, что мне казалось необходимым сделать. Сперва Александр был, видимо, возмущен моим замыслом; он сказал мне, что вполне сознает опасности, которым подвергается империя, а также опасности, угрожающая ему лично, но что он готов все выстрадать и решился ничего не предпринимать против отца.

Я не унывал однако и так часто повторял мои настояния, так старался дать ему почувствовать настоятельную необходимость переворота... так льстил ему или пугал его насчет его собственной будущности, представляя ему на выбор — или престол, или же темницу, и даже смерть, что мне, наконец, удалось пошатнуть его сыновнюю привязанность и даже убедить его установить вместе с Паниным и со мною средства для достижения развязки...

Но я обязан, в интересах правды, сказать, что великий князь Александр не соглашался ни на что, не потребовав от меня предварительно клятвенного обещания, что не станут покушаться на жизнь его отца; я дал ему слово: я не был настолько лишен смысла, чтобы внутренне взять на себя обязательство исполнить вещь невозможную; но надо было успокоить щепетильность моего будущего государя, и я обнадежил его намерения, хотя был убежден, что они не исполнятся. Я прекрасно знал, что надо завершить революцию, или уже совсем не затевать её, и что если жизнь Павла не будет прекращена, то двери его темницы скоро откроются, произойдет страшнейшая реакция, и кровь невинных, как и кровь виновных, вскоре обагрит и столицу и губернии.

(МОЖЕТ БЫТЬ В КАРМАНЕ   ЛЮБОВНЫЕ  ПИСЬМА?) И м п е р а т о р у внушили некоторый подозрения насчет моих связей с великим князем Александром... Я не мог показываться к молодому великому князю, мы не осмеливались даже говорить друг с другом подолгу.... поэтому только посредством записок (сознаюсь — средство неосторожное и опасное) мы сообщали друг другу наши мысли и те меры, какие требовалось принять; записки мои адресовались Панину; великий князь Александр отвечал на них другими записками, которые Панин передавал мне: мы прочитывали их... и немедленно сжигали.

О д н а ж д ы  Панин сунул мне в руку подобную записку в прихожей императора, перед самым моментом, назначенным для приема; я думал, что успею прочесть записку... и сжечь, но Павел неожиданно вышел из своей спальни, увидал меня, позвал и увлек в свой кабинета, заперев дверь; едва успел я сунуть записку великого князя в мой правый карман.
Император... был в духе в этот день, развеселился, шутил со мною и даже осмелился залезть руками ко мне в карманы, сказав:
- Я  х о ч у  посмотреть, что там такое, — может быть, любовные письма!

...Я не робкого десятка, и что меня не легко смутить, но должен вам признаться, что если бы мне пустили кровь в эту минуту, ни единой капли не вылилось бы из моих жил... Я сказал императору:
- В а ш е  в е л и ч е с т в о! что вы делаете? оставьте! ведь вы терпеть не можете табаку, а я его усердно нюхаю, мой носовой платок весь пропитан; вы перепачкаете себе руки, и они надолго примут противный вам запах.

Тогда он отнял руки и сказал мне: "Ф и, к а к о е  свинство! вы правы!" Вот как я вывернулся». (Из записок графа Ланжерона А.Ф. // Цареубийство 11 марта 1801 года. Записки участников и современников. – Изд. 2-е. – Спб.: А.С. Суворин, 1908)
  _____________

*Граф Никита Петрович Панин (1770—1837) — сторонник союза с Австрией и Англией против французов П. считал русско-французский союз «постыдным делом» и, вопреки своим инструкциям, тайком налаживал коалицию против французской директории. В начале 1800 уже в чине вице-канцлера П. интриговал с английским посланником Витвортом за отречение императора от престола в пользу сына Александра Павловича, с которым он тайно встречался в дворцовой бане. Впоследствии граф Панин ставил себе в заслугу то, что «п е р в ы й  развернул перед глазами наследника горестную картину опасностей, которые грозили гибелью государства». В ноябре 1800 г. Панин императором отставлен от должности и выслан в имение.

 Первоначально вернув и возвысив Панина, император Александр через несколько месяцев по восшествии на престол, незадолго до коронации,  отнял у него портфель министра иностранных дел.  Как один из главных организаторов заговора Панин "б у д е т  поставлены под надзор высшей военной полиции и получит приказание не только не показываться при дворе, но  никогда не появляться даже вблизи тех мест, где будет находиться император" (А. Чарторыйский). Так около 30 лет пресечётся блестящая государственная карьера Никиты Панина. 
                  ___________________________________________________
 
               
             П*О*Д*Г*О*Т*О*В*К*А  У*Б*И*Й*С*Т*В*А   И*М*П*Е*Р*А*Т*О*Р*А


ДОНОСЫ  О  ЗАГОВОРЕ. «И м п е р а т о р   Павел  неоднократно получал письменные анонимные донесения о царящем повсюду недовольстве.  При его крайней  подозрительности донесения эти часто  доводили его прямо до бешенства, но не внушали ему ни малейшего опасения за личную безопасность и трон... Он был крайне  суеверен и твердо надеялся на некогда сделанное ему предсказание, что "о н   б у д е т  царствовать счастливо и беспрепятственно, если только таковы будут первые  годы его правления".

Этим, быть может, объясняется его указ, изданный по прошествии первых лет   царствования и содержавший благодарность народу за его верность и сопровождавшийся возвращением из Сибири многих совершенно невинно туда сосланных. Он разрешил им вернуться в Петербург с обещанием возвратить им прежние должности, но так как это было нелегко тотчас же сделать, то он этою мерою только приблизил к себе лишних врагов.

Имея перед глазами ужасный пример  французской революции, русские аристократы, за которыми слепо следовал остальной  народ, для свержения  Павла с престола к революции прибегнуть боялись.  Тогдашний вице-канцлер Панин, посол в Берлине,   и  адмирал Рибас придумали поэтому  другой план, а именно произвести весь переворот в стенах царского  дворца (адмирал  умер до осуществления заговора)...» (Из записок майора Фон Веделя. Об убиении императора Павла I)
*            *              *

"О с т а л ь н о й  народ слепо следовал за русскими аристократами?.." У фон Веделя имеется ввиду, что за аристократической элитой следовала аристократия более мелкая. В современном понимании "простой" народ как раз бы на призыв знати не откликнулся. Мемуары говорят: даже офицеров офицеров в заговоре было только от 200 до 300. При чём далеко не все из них были хорошо информированы о конечных целях заговора. А солдат и просто обманывали: солдаты до последнего момента не знали, что происходит, - они шли защищать императора.
    
ГЛАВНАЯ  ПРУЖИНА  В  ДЕЛАХ. «П а л е н  сделался главной пружиной во всех делах. Он предложил императору одну из самых рискованных мер, которая была как раз по вкусу Павлу.
– Вашему Величеству угодно было наказать исключением из армии весьма значительное количество офицеров. В этом числе, без сомнения, есть и такие, которые исправились и могли бы усердно нести службу, если бы им выпало счастье снова вернуться в армию.
– Вы правы, – отвечал император, – я их всех прощаю и разрешаю принять их немедленно.
Вот (ниже)пример того, как охотно делал он добро и как можно было направить к добру его чересчур большую впечатлительность.


(МЕТОД  ДОБРА ОТ  ГРАФА  ПАЛЕНА) 1-го ноября (1800 г.)был издан манифест (от имени императора Павла), в силу которого все отрешенные и исключенные из службы могли вернуться обратно, если только они не подверглись формальному судебному осуждению. Но в манифесте была прибавка, которая поразила всех мыслящих людей. Всем отрешенным и уволенным по всей огромной империи от Иркутска до Прусской границы было приказано явиться лично в Петербург.

Э т а  п р и б а в к а   повергла в отчаяние тех, кому, при недостатке средств, предстояло совершить путешествие в 3–4 тысячи верст, а затем, пожалуй, и еще столько же и притом только для того, чтобы вернуться к своим прежним полкам. Было бы гораздо проще, если бы те офицеры, которые пожелали бы снова вступить в службу, являлись бы к военному губернатору своей губернии, а тот посылал бы их прошения ко двору и сообщал бы им, куда им следовало отправляться. Прибавка уничтожала все это добро, которое хотел сделать император.

И вот можно было видеть, как офицеры генерального штаба, многие с Георгиевскими крестами или с орденом св. Владимира, пешком или верхом на тощей лошади или в кибитках, тащились в Петербург. Многие должны были просить милостыню, чтобы добраться сюда. Павел, конечно, мог устранить все эти затруднения, стоило ему только вдуматься в дело. Но это страшно изумило бы тех, кто посоветовал ему совершить этот акт благодеяния и без сомнения, лучше его знал о положении офицеров!)
 ______________
 
НЕДОВОЛЬНЫЕ  В СТОЛИЦЕ. «В  с а м о м  деле, какой смысл был сзывать в столицу сразу огромное число недовольных? Разве не было заранее известно, что обратно примут не всех? Разве не следовало опасаться, что люди, ожесточенные нищетой и голодом, видя, что их вторично выбрасывают со службы, могут предаться всяким проявлениям отчаяния? Теперь нет сомнения, что таким путем надеялись вызвать взрыв – замысел, достойный позднейшего злодеяния.

Между тем похвалы Палену переходили из уст в уста. Чтобы обеспечить всход сделанному им посеву, он разослал нескольким генералам, которые, по его мнению, были оскорблены более других, частное приглашение воспользоваться милостью императора.

Генерал Тормасов все еще находился в ссылке и не попал под общую амнистию. Он получил от Палена дружеский совет обратиться непосредственно к императору и действительно так и сделал. Когда ему было разрешено прибыть в Петербург, он представился Павлу, который почти не знал его в лицо и был приятно изумлен его манерой говорить и держать себя. Он назначил его инспектором кавалерии в Курляндии и Лифляндии и велел прикомандировать его к королю шведскому, который тогда ожидался в Петербурге.

 Император слишком отличил Тормасова и тем самым охладил с этого времени отношения к нему Палена. Впоследствии он перевел его на весьма опасное место командира конного полка, шефом которого был великий князь Константин Павлович». (Карл Гейкинг) - мемуарист оставил нам неоценимые сведения о графе Палене!
 ________


"ПРИНЯТЬ"  ИЛИ  "ОТКАЗАТЬ". «Г е н е р а л-прокурор Обольянинов добился от императора, чтобы оказанная милость (амнистия сосланным) была распространена и на военных. Многие из уволенных снова вступили на службу...

(Платон))Зубов, Волконский, Куракин*, Долгорукий и множество других просили об обратном приеме и действительно все были приняты на службу. Но с некоторыми бедными офицерами обошлись очень сурово и император на смотру отказал им в их просьбе. Не объясняя причин, он, взглянув на просителя, ограничивался только тем, что говорил своему адъютанту: "принять", или "отказать". И в том и в другом предстояло выехать из столицы в течение трех суток. Этого срока было бы достаточно для какого-нибудь отчаянного человека, который в порыве гнева мог потерять власть над собою. Но провидению было угодно устроить все иначе и недовольные оставались верными своему долгу...». (К. Гейкинг)
   _______
* Князь Александр Борисович Куракин (1752 —1818) — вице-канцлер с 1796 г. Когда в 1798 г. императрица Мария Фёдоровна и фрейлина Нелидова лишились своего влияния, их союзник князь Куракин был освобождён выслан в Москву. Но уже 1 февраля 1801 г. Куракин присутствовал при освящении здания нового Михайловского замка, а ещё через 20 дней граф Ростопчин был уволен от всех дел, а князю Куракину повелено вступить в прежнюю должность вице-канцлера. Он в ближайший круг император и присутствовал за последним вечерним столом Павла Петровича накануне его убийства
*              *             *

ТЫСЯЧА  ПРЕДОСТОРОЖНОСТЕЙ. «Т е,  к т о  не вникает в глубь вещей, были чрезвычайно довольны тем, что... множество офицеров вновь вступили на службу. Но слишком уж крута была эта перемена, слишком многих без всякого различия захватила эта перемена, так что всякий мыслящий человек невольно должен спросить себя, ради какой тайной цели была предпринята такая удивительная мера.

 Каким образом примирить нелепую смелость окружить себя недовольными с тысячами разных предосторожностей, которые свидетельствовали об опасениях и беспокойстве? ...Если все адские замыслы и не удались, то во всяком случае они показывают настойчивость в осуществлении задуманного плана и объясняют непонятное поведение императора.

Значение Кутайсова, этого необходимого для коалиции человека, возрастало со дня на день, точно так же, как и Палена. Публика с неудовольствием смотрела, как простого камердинера сделали обер-шталмейстером и украсили орденом Андрея Первозванного. Его любовница Шевалье приобрела огромное на него влияние и властно подчинила его себе. Вскоре она стала торговать местами, чинами и орденами... Но в то время, как она покровительствовала французской партии, деятельно работала и другая тайная партия, партия английская.


(УБЕЖИЩЕ  ОТ  ПОКУШЕНИЯ) Павел был в это время занят украшением своего Михайловского дворца. Стены были еще так сыры, что со всех сторон лилась вода, не смотря на то, что они были покрыты великолепными коврами... Этот дворец прежде всего должен был служить убежищем для государя против всякого покушения на него. Рвы, подъемные мосты, трудно проходимые коридоры, казалось, делали невозможной подобную попытку. Кроме того, Павел считал себя под непосредственным покровительством архангела Михаила, во имя которого была устроена во дворце церковь?

Императрица схватила простуду в своих сырых апартаментах, но не смела жаловаться. Великий князь Александр жестоко страдал ревматизмом, как и весь двор. Один Павел чувствовал себя прекрасно и только и занимался, что украшением своего нового жилища, не предчувствуя, что он станет для него могилой, у Он порвал почти со всеми государствами Европы. (Граф Фёдор) Растопчин был уволен...

Пален получил пост директора почт (после Ростопчина) и таким образом сделался хозяином всех государственных и частных тайн. С этого времени он получил возможность руководить по своему желанию, решениями императора, который действовал всегда по первому впечатлению...». (К. Гейкинг)
    

ОТКРОВЕНИЯ РУКОВОДИТЕЛЯ ЗАГОВОРА ГРАФА ПАЛЕНА: «К о г д а  Великого Князя (Александра) убедили действовать сообща со мною (с Паленом), — это был уже большой выигрыш, но еще далеко не все: он ручался мне за свой Семеновский полк... но это были все люди молодые, легкомысленные, неопытные, без испытанного мужества... (у Палена хватает апломба склонность к зверству называть мужеством!) мне хотелось заручиться помощью людей более солидных, чем вся эта ватага ветропрахов... я хотел иметь при себе (трёх братьев) Зубовых и Бенигсена.* Но как вернуть их в Петербург? Они были в опале, в ссылке...

Я решил воспользоваться одной из светлых минут императора, когда ему можно было говорить что угодно, разжалобить его насчет участи разжалованных офицеров: я описал ему жестокое положение этих несчастных, выгнанных из их полков и высланных из столицы, и которые, видя карьеру свою погубленною и жизнь испорченною, умирают с горя и нужды за проступки легкие и простительные.

Я знал порывистость Павла во всех делах, я надеялся заставить его сделать тотчас же то, что я представил ему под видом великодушия; я бросился к его ногам. Он был романическаго характера, он имел претензии на великодушие. Во всем он любил крайности: два часа спустя после нашего разговора двадцать курьеров уже скакали во вей части империи, чтобы вернуть назад в Петербург всех сосланных и исключенных со службы. Приказ, дарующий им помилование, был продиктован мне самим императором.

Тогда я обеспечил себе два важных пункта: 1) заполучил Бенигсена и Зубовых, необходимых мне, и 2) еще усилил общее ожесточение против императора: я изучил его нетерпеливый нрав, быстрые переходы его от одного чувства к другому, от одного намерения к другому, совершенно противоположному. Я был уверен, что первые из вернувшихся офицеров будут приняты хорошо, но что скоро они надоедят ему, а также и все следующие за ними.

Случилось то, что я предвидел: ежедневно сыпались в Петербург сотни этих несчастных: каждое утро подавали императору донесения с застав. Вскоре ему опротивела эта толпа прибывающих: он перестал принимать их, затем стал просто гнать и тем нажил себе непримиримых врагов в лице... снова лишенных всякой надежды... <Какая адская махинация! - примеч. мемуариста>

Мы назначили исполнение наших планов на конец марта: но непредвиденные обстоятельства ускорили срок: многие офицеры гвардии были предупреждены о наших замыслах, многие их угадали. Я мог всего опасаться от их нескромности и жил в тревоге...»

*Современники считают, что на Бенигсена и Валериана Зубова Пален мог положиться; но Николай Зубов мог быть отважным только в пьяном виде,  а Платон Зубов - был самым трусливым и низким из людей.
                ____________________________________________________

             РАЗНЫЕ ВЕРСИИ РОКОВОГО РАЗГОВОРА ПАЛЕНА С ИМПЕРАТОРОМ

МАРТОВСКИЕ ИДЫ  ИЛИ СМЕРТЬ НОВОГО ЦЕЗАРЯ. Для символизма заговорщики хотели бы приурочить развязку к 15 марта — "мартовским идам", в далёком прошлом принесшим смерть Юлию Цезарю, но  пришлось ускорить перед опасностью разоблачения: император к вечеру или ночью 8 (с 7 на 8) марта пришел к выводу, будто "хотят повторить 1762 год". Возможно, донос царю написал П.В. Мещерский*, возможно — генерал-прокурор П. Х. Обольянинов (по уверениям современников: честнейший, но не слишком хитрый человек)
   __________
*Князь Прокопий Васильевич Мещерский (1736 —1818) — генерал-лейтенант, гофмейстер, петербургский гражданский губернатор (с март по май 1800), поэт. По восшествии на престол Павла I Мещерским были написаны: «О д а  его императорскому величеству Павлу I на победы во всевожделеннейший день его императорского величества» и  - «О д а  императору Павлу I на начало XIX столетия».

В результате с октября 1797 Мещерский  - генерал-майор — шеф Санкт-Петербургского драгунского полка; с 1798 - генерал-лейтенант, член Военной коллегии и гофмейстер. С 7 марта 1800 г. Мещерский  назначен петербургским губернатором: и здесь возникает неясность: в справочниках с 1798-1801 гг. Петербургским военным губернатором считается фон-дер-Пален. Значит было какое-то отстранение от должности? Или было два генерал-губернатора?. В любом случае при таких обстоятельствах отношения между Паленом и Мещерским не могли быть гладкими.

  1 июня 1800 г. Мещерский исключён со службы. Однако уже в ноябре 1800 М-й под амнистию получил чин гофмаршала (управлял дворцовым хозяйством и устройством празднеств, приёмов и т.п.; с 30.11.1800- по 17.03.1801). В 1801 году, по вступлении на престол Александра I, Мещерский уволен в отставку.
  *           *             *

ЕДВА НЕ ОТКРЫТЫЙ ЗАГОВОР. Уже после удавшегося заговора Пален расскажет, как 9 марта император вызвал его к себе, и расспрашивал насчет заговора: можно назвать это "допросом - личной ставкой с намеченной в жертвы императором". Ниже - несколько версий этого интересного разговора.

ВЕРСИЯ 1.  (запись графом Ланжероном рассказа графа Палена): «7-го  м а р т а  я (граф Пален) вошел в кабинет Павла в сем часов утра, чтобы подать ему, по обыкновению, рапорт о состоянии столицы. Я застаю его озабоченным, серьезным; он запирает дверь и молча смотрит на меня в упор минуты с две, и говорит наконец: - Г. фон-Пален! вы были здесь в 1762 году...
— Да, ваше величество, - но что вам угодно этим сказать?
— Вы участвовали в заговоре, лишившем моего отца престола и жизни?
— Ваше величество, я был свидетелем переворота, а не действующим лицом, я был очень молод, я служил в низших офицерских чинах... Я ехал на лошади со своим полком, ничего не подозревая, что происходит: но почему, ваше величество, задаете вы мне подобный вопрос?
— Почему? вот почему: потому что хотят повторить 1762 год.

Я затрепетал при этих словах, но тотчас же оправился и отвечал:
- Да, ваше величество, хотят! Я это знаю и участвую в заговор.
— Как! вы это знаете и участвуете в заговоре? Что вы мне такое говорите!
— Сущую правду, ваше величество, я участвую в нем и должен сделать вид, что участвую в виду моей должности, ибо как мог бы я узнать, что намерены они делать, если не притворюсь, что хочу способствовать их замыслам? но не беспокойтесь, — вам нечего бояться: я держу в руках все нити заговора, и скоро все станет вам известно.

Не старайтесь проводить сравнений между вашими опасностями и опасностями, угрожавшими вашему отцу. Он был иностранец, а вы русский; он ненавидел русских, презирал их и удалял от себя; а вы любите их, уважаете и пользуетесь их любовью; он не был коронован, а вы коронованы; он раздражил и даже ожесточил против себя гвардию, а вам она предана. Он преследовал духовенство, а вы почитаете его; в его время не было никакой полиции в Петербурге, а нынче она так усовершенствована, что не делается ни шага, не говорится ни слова помимо моего ведома: каковы бы ни были намерения императрицы [Палену удалось внушить императору подозрение насчет императрицы], она не обладает ни гениальностью, ни умом вашей матери...
 — Все это правда, - отвечал он: но, конечно, не надо дремать.

На этом наш разговор и остановился, я тотчас же написал про него великому князю, убеждая его завтра же нанести задуманный удар: он заставил меня отсрочить его до 11-го, дня, когда дежурным будет 3-й батальон Семеновского полка, в котором он был уверен еще более, чем в других остальных. Я согласился на это с трудом и был не без тревоги в следующие два дня.

Наконец наступил роковой момент: вы знаете все, что произошло. Император погиб и должен был погибнуть: я не был ни очевидцем, ни действующим лицом при его смерти. Я предвидел ее, но не хотел в ней участвовать, так как дал слово великому князю. ["Странный изворот! Он не способствовал смерти Павла! Но несомненно, это он приказал Зубовым и Бенигсену совершить убийство." - примеч. мемуариста Лажерона]» - Из записок графа Ланжерона А.Ф.* // Цареубийство 11 марта 1801 г. Записки участников и современников. – Изд. 2-е. – Спб.: А.С. Суворин, 1908)
 ____________

Граф Александр Фёдорович Ланжерон (1763, Париж —1831, Санкт-Петербург) — французский эмигрант, русский военачальник эпохи Наполеоновских войн (с 1811 генерал от инфантерии).  В Повествовании Ланжерона существенно то, что с ним Пален откровенничал, явно предполагая на своих откровений с чужой руки письменное изложение. Не такой Пален царедворец, чтобы что-то делать себе во вред! В рассказе Ланжерона, верящего в "спасение России от императора - тирана", Пален и ловок, и находчив - почти герой!.. Перед нами один из  а н е к д о т о в   с авторством самого Палена.
 *         *           *

ВЕРСИЯ 2. - СО  СЛОВ  ПАЛЕНА. Только на тему этого последнего разговора Палена с императором есть около 18 версий: самой реальной кажется версия Карла Фёдоровича Толь (1777 —1842; с 1796 в свите Е.В.): «Е с л и сцена Палена с царем и не прямая басня, то легенда, над которой Пален в течение жизни имел обыкновение посмеиваться. Кое-что действительно было, но звучало совсем иначе, когда граф Пален сам рассказывал в своем кругу: император сказал ему однажды на утренней аудиенции известные слова: „Г о в о р я т, что против меня имеется заговор и ты один из заговорщиков“);

Пален же, смущенный и испуганный, не нашел сначала ничего лучшего, как на несколько мгновений задержаться в поклоне, чтобы собраться с мыслями и чтобы царь не мог ничего прочитать у него в глазах... В спешке не нашел лучшего ответа, чем следующий (произнесенныЙ всё ещё с опущенными глазами): „Как может такое случиться, когда у нас есть Тайная экспедиция?“ — „Э т о  в е р н о“, — ответил на это император, внезапно совершенно успокоенный, и оставил этот опасный предмет».
*        *         *

ВЕРСИЯ 3. САМАЯ АНЕКДОТИЧНАЯ ВЕРСИЯ беседы Палена с императором: «К а к  С.-Петербургский генерал-губернатор и министр полиции Пален имел обязанность докладывать царю как о всех поступивших из провинции секретных донесениях, так и о всех вообще новостях в столице. Эти последние особенно интересовали Павла, даже если касались интимных семейных обстоятельств. Однажды утром Пален явился в кабинет государя с обычным докладом, по рассеянности имея в кармане вместе с письменным рапортом полный список заговорщиков. (По рассеянности ли?) Государь пошел к нему навстречу и, сунув руку прямо к нему в карман, в обычном шутливом тоне сказал: "Н у, ч т о  у тебя для меня сегодня новенького?"

Пален, донельзя перепуганный, однако не растерялся, сунул и свою руку вслед в карман и попридержал список заговорщиков, который узнал по более толстой бумаге. В руках царя таким образом очутился лишь рапорт, наполненный массою истинных, а наполовину присочиненных столичных анекдотов (одна треть нашей книги!). Читая их, государь громко хохотал и, несмотря на свою подозрительность, не заметил крайнего замешательства генерала». (Из записок майора Э. фон Веделя  - Об убиении императора Павла I)
  *             *             *

ВЕРСИЯ 4. КАК ТО ЖЕ САМОЕ - КАК РАССКАЗЫВАЛИ В ОБЩЕСТВЕ: «С а м  Павел ускорил исполнение их (заговорщиков) замысла: он день ото дня становился запальчивее... не замечая, что его умышленно раздражают, чтобы произвести более недовольных. Наконец заговор сделался до такой степени известным в Петербурге, что и сам Павел узнал о нем... Он призывает к себе военного губернатора.
     — Знаете ли вы, что было в 62 году?
     — Знаю, государь, — отвечает Пален.
     — А знаете ли, что теперь делается?
     — Знаю.
     — А что вы, сударь, ничего не предпринимаете по званию военного губернатора? Знаете ли, кто против меня в заговоре?
     — Знаю, ваше величество. Вот список заговорщиков, и я сам в нем.
     — Как, сударь!
     — Иначе как бы я мог узнать их всех и их замыслы? Я умышленно вступил в число заговорщиков, чтоб подробнее узнать все их намерения.
     — Сейчас схватить их всех, заковать в цепи, посадить в крепость, в казематы, разослать в Сибирь, на каторгу! — возопил Павел, расхаживая скорыми ша­гами по комнате.

     — В а ш е величество, — возразил Пален, — извольте про­честь этот список: тут ваша супруга, оба сына, обе невестки — как можно взять их без особого повеления вашего величества? Я не найду исполнителей и не в силах буду этого сделать. Взять все семейство вашего вели­чества под стражу и в заточение без явных улик и доказательств — это столь опасно и ненадежно, что можно взволновать всю Россию... Я прошу ваше величе­ство ввериться мне и дать мне своеручный указ, по которому я мог бы исполнить все то, что вы теперь при­казываете; но исполнить тогда, когда на это будет удобное время, т. е. когда я уличу в злоумышлении кого-нибудь из вашей фамилии, а остальных заговорщиков я тогда уже схвачу без затруднения.

     Павел дался в этот обман и написал указ, повелевающий императрицу и обеих великих княгинь раз­везти по монастырям, а наследника престола и брата его Константина заключить в крепость, прочим же заговорщикам произвести строжайшее наказание. Пален с этим указом обратился к наследнику и с помощью некоторых приближенных к нему лиц исторгнул у Александра согласие низвергнуть с престола отца его...

Однако Александр упорно настаивал, чтобы не лишать отца его жизни. Хотя это ему и обещали, но он должен был предвидеть, что лишить самодержавного государя престола, оставя ему жизнь, дело немыслимое... Равным образом понятно, что заговорщики не могли оставлять его долгое время в таком сомнительном и опасном для обеих сторон положении». (Записки Н.А. Вельяминова-Зернова)
________
Записки Вельяминова-Зернова представляют как бы литературно-разговорно-гостинный вариант сцены опасного свидания Палена с императора, образ которого близок к образу недалёкого злодея. Без сомнения - правды в этом рассказе мало, но большая часть светского общества в такие россказни - верила.
*            *            *

ВЕРСИЯ 5. ПАЛЕН  НЕ  ТЕРЯЛ  ВРЕМЕНИ. «О н  открылся Зубовым, которые сгорали от честолюбия и ненависти к Павлу. Он воспламенил мстительность князя Яшвиля, которого, как говорят, император однажды в минуту раздражения ударил; вооружил Чичерина, Талызина, Татаринова (будущие убийцы  императора)и др. Чтобы дать сильнее почувствовать необходимость заговора, нашли способ внушить Павлу страх перед его женой и великим князем Александром. Однажды, во время парада, он даже старался держаться подальше от своих сыновей. Дверь своей спальни, которая вела в покои императрицы, он приказал заколотить.

КАК НИ СТАРАЛИСЬ СКРЫТЬ все нити заговора, но генерал-прокурор Обольянинов, по-видимому, все-таки заподозрил что-то. Он косвенным путем уведомил го­сударя, который заговорил об этом с своим любимцем Кутайсовым; но последний уверял, что это про­сто коварный донос, пущенный кем-нибудь, чтобы вы­служиться. С целью усыпить Кутайсова (еще больше), Пален... содействовал пожалованию ему великолепных курляндских имений Альт и Пей-Раден и посоветовал ему ни на минуту не покидать Павла, чтобы иметь возможность сообщать ему, Палену, каждое слово императора, даже сказанное им хотя бы случайно.*

Вероятно, этим путем (от Кутайсова) узнал он (Пален), что государь приказал Аракчееву явиться как можно скорее в Петербург. Боясь, что это делается, чтобы заменить его, он отдал тайный приказ всячески задерживать Аракчеева в дороге и ускорил на два дня осуществление своего плана, который он сообщил генералу Бенигсену. Последний явился было к нему с требованием (заграничного) паспорта и, вероятно, выразил при этом некоторое чувство обиды по поводу манеры государя обра­щаться с офицерами. Пален воспользовался удачным моментом, чтобы вовлечь Бенигсена в заговор; после получасовой беседы последний возвратился в канцеля­рию и заявил там, что паспорта ему не нужно в виду того, что он решил отложить свой отъезд на несколько дней.

Осуществление переворота было назначено в ночь с четверга на пятницу, но когда Пален явился в понедельник к государю с рапортом, Павел сказал ему резким тоном: - Вы не знаете ничего нового?
— Нет, ваше величество.
— Хорошо, в таком случае я сообщу вам, что что-то затевается. Опустив глаза на бумаги, которые он держал в руках*, Пален выгадал несколько секунд, чтобы овладеть собою, после чего ответил улыбаясь:
- Если-что нибудь и затевается, то я должен быть осведомлен об этом, я сам должен быть участником. Следовательно, вы, ваше величество, можете не беспокоиться. Впрочем, ваше величество могли бы уполномочить меня арестовать безразлично всякого по моему усмотрению, если б я счел это необходимым.
 — Конечно, я вас уполномочиваю на это, даже в том случае, если б пришлось арестовать великого князя или императрицу.
 
— Соблаговолите, ваше величество, дать мне этот приказ письменно, так как я напал на след некоторых обстоятельств, о которых я доложу вашему величеству завтра достоверные сведения.
Государь написал приказ, и Пален удалился с спокойным видом, хотя и сильно взволнованный; он уведомил заговорщиков, что нельзя терять ни минуты...

  __________   
*(АНЕКДОТ О ПОДЛОЖНОЙ ДЕПЕШЕ) Этим путем он спас Кутайсова, которого государь вне­запно решил прогнать. И императору обыкновенно приносили извлечения из депеш иностранных посланников, которые вскрывались прежде, чем отправить их по назначению. Сочинили подложную депешу, в которой шведский посланник будто бы писал своему монарху следующее: "Д у р н о  осведомленное общество думает, что государь уволит своего верного слугу — Кутайсова, но его величество слишком проницателен, чтобы не знать, что он в отношении личной к нему при­вязанности незаменим". Государь, обманутый этой хитростью, обнял Кутайсова и оставил его при себе. — Сам Пален рассказал этот анекдот в обществе, состоявшем из 7 — 8  лиц, в числе которых был и я (барон Гейкинг).

**Большая часть этих подробностей сообщена самим Паленом. Он, между прочим, сказал: "Е с л и  бы Павел положил мне руку на сердце, то он открыл бы все; но чело мое не омрачилось, и это спасло меня, благодаря бумагам, которые были у меня в руках"».(Записки барона Карла фон Гейкинг)
      

ВЕРСИЯ 5.  «ИМПЕРАТОРА  НЕОДНОКРАТНО  ПРЕДУПРЕЖДАЛИ  о готовящейся ему участи. Несомненно, смутные в своей неопределенности доносы и заставляли покойнаго по слепой случайности обрекать на заточение все новые жертвы, а несправедливые эти преследования, в свою очередь, умножали число недовольных и легко превращали последних в заговорщиков.

Много анекдотов рассказывалось о сообщениях, делавшихся Павлу. Среди них я выбираю тот, который лично слышала от графа Палена после катастрофы, этим же фактом и ускоренной. Я передаю этот рассказ в подлинных выражениях графа Палена, которые отчетливо запомнила.

"НАКАНУНЕ  КОНЧИНЫ император Павел неожиданно меня спросил, не отводя пристального взгляда от моих глаз, знаю ли я, что против него замышлен заговор, весьма разветвленный и участниками которого, между прочим, являются лица, очень близкие царю. Взгляд государя был пронизывающий, подозрительный и настолько
навел на меня страх, что я похолодел. Я чувствовал, как у меня во рту пересыхает, и я, пожалуй, не смогу даже слова промолвить. Но я не потерялся и, желая оправиться, расхохотался.

- Государь, ведь если заговор этот проявляет деятельность, то потому, что сам же я им и руковожу. Я с такою ловкостью сосредоточил все нити заговора в собственных руках, что помимо меня ничего не делается. Будьте совершенно покойны, ваше величество. Никакие злоумышления рук моих не минуют, я в том отвечаю вам собственною головою.

Государь ласково взял меня за руку и сказал: "Я  в а м  в е р ю". Тут только вздохнул я свободно".

Я была тогда молода, и, признаюсь, цинизм рассказа вызвал во мне дрожь». (Дарья Христофоровна Ливен)
      

ПУБЛИЧНЫЕ  АНЕКДОТЫ ГРАФА ПАЛЕНА. 1. В день опасного разговора с императором Пален объявляет дежурным офицерам гарнизона о возможности заговора, с тем чтобы действовать открыто, с ведома царя. Один из этих офицеров, семеновец Леонтьев, вспоминает: «Д н я  за четыре до 12 марта (около 7 или 8 марта, когда Пален чуть не выдал себя) мы были собраны все в доме графа Палена у Полицейского мосту поутру до развода. По полном нашем съезде и по помещении нас в зале сего дома граф вышел к нам в полном мундире и, раскланявшись, сказал громким голосом: "Г о с п о д а! До сведения государя императора доходит о существовании заговора в столице, но его величество надеется на вашу верность». Мемуаристу  запомнилась "коварная улыбка" губернатора. Что ж! представить заговор как всем известный анекдот - недурная маскировка!
 *              *                *

«В  ЭТОТ  ДЕНЬ (якобы 10 марта) император был очень гневен на своем вахт-параде или разводе; однако не сделал никого несчастным. Вероятно, страх удерживал уже его. После развода военный губернатор приказал всем офицерам гвардии собраться в его квартире. Прямо из экзерцир-гауза офицеры отправились к нему и ждали более часу. Фон-дер-Пален все был во дворце. Пройдя домой особым подъездом, он немедленно вышел к собравшимся и с мрачным, расстроенным лицом, до­вольно грозно сказал им: "Г о с п о д а! государь приказал объявить вам, что он службою вашею чрезвычайно недоволен, что он ежедневно и на каждом шагу примечает ваше нерадение, леность, невнимание к его приказаниям и вообще небрежение в исполнении вашей долж­ности, так что, ежели он и впредь будет замечать то же, то он приказал вам сказать, что он разошлет вас всех по таким местам, где и костей ваших не отыщут. Извольте ехать по домам и старайтесь вести себя лучше"».(Записки Н.А. Вельяминова-Зернова)
  *           *              *

СЛУХИ  В  ЕВРОПЕ. «В  Европе распространился слух (его пустил Пален - примеч. Лажерона), будто Павел хотел развестись с женою, жениться на княгине Гагариной, разведя ее с мужем, заточить в крепость своих трех старших сыновей и провозгласить своим наследником маленького великого князя Михаила, родившегося уже в бытность Павла на престоле. Этот слух оказывается страшнейшей клеветой; он был опровергнут Коцебу в его интересной и правдивой брошюре, озаглавленной: "Один памятный год в моей жизни", а я слышал от генерала Кутузова (Мих. Илларионовича)... что никогда не было и речи о подобных сумасбродствах, и что даже накануне смерти Павел казался очень расположенным к жене и детям, а известно, что его характер никогда не позволил бы ему скрывать свои намерения». ( Из записок графа Ланжерона // Цареубийство 11 марта 1801 г.)

             
    ___________________________________________________________
                _______________________________________________________


СТРАШНОЕ  СЛОВО "Я*К*О*Б*И*Н*Ц*Ы". Убийство - предмет трагедии, а не анекдота. Поэтому путь читатель считает помещённые здесь истории анекдотами про самих убийц. Символом всех бед служило у Павла I слово "я к о б и н ц ы": с его помощью примерно за год до убийства от императора добились реорганизации конной гвардии.


ЯКОБИНЦЫ В ГВАРДИИ. «И м п е р а т о р  Павел находился в Павловске, окруженный интригами и волнуемый попеременно чувствами любви, великодушия и ревности. В том же состоянии переехал он в Гатчину, а затем в Петербург. Многие из его приближенных сознавали, что их положение при дворе чрезвычайно опасно и что в любую минуту, раскаиваясь в только что совершенном поступке, государь может перенести свое расположение на новое лицо и уничтожить их всех. Великие князья также находились в постоянном страхе: оба они были командирами полков и, в качестве таковых, ежедневно, во время парадов и учений, получали выговоры за малейшие ошибки, причем, в свою очередь, подвергали солдат строгим наказаниям, а офицеров сажали под арест.

Конную гвардию щадили более других. В то время... дух полка (esprit de corps) был таков, что мы были в силах противиться всяким несправедливостям и напрасным на нас нападкам. Этот дух нашего полка постарались представить в глазах государя, как направление опасное, как дух крамольный, пагубно влияющий на другие полки. Гибель нашего полка могла удовлетворить два частных интереса: великий князь Александр был инспектором всей пехоты, а Константин Павлович, который ничего не смыслил в кавалерийском деле, хотел сделаться инспектором кавалерии и... добивался командования конной гвардией...

Вот почему конная гвардия была реорганизована или, вернее, дезорганизована следующим образом: три эскадрона, состоявшие из лучших людей и лошадей, были выделены из полка и составили особый кавалергардский полк, который быль поручен Уварову (участнику заговора)и квартирован в Петербурге; остальная часть полка была разделена на пять эскадронов и отдана под начальство великого князя Константина. Полк наш был изгнан в Царское Село, где цесаревич должен был посвящать нас в тайны гарнизонной службы.

   Нельзя себе представить тех жестокостей, которым подвергал нас Константин... Тем не менее, дух полка не легко было сломить, и страх Константина, при одном упоминании о военном суде, неоднократно сдерживал его горячность и беспричинную жестокость. Своей неуступчивости и твердости, в это тяжелое время, обязан я тем влиянием в полку, которое я сохранил до конца моей службы в конной гвардии и которое спасло этот благородный полк от всякого участия в низком заговоре, приведшем к убийству императора Павла.

   В Царском Селе нас продержали около полутора года. Начальников наших постоянно меняли и нам было известно, что за всеми нами строго следят, так как считали нас я к о б и н ц а м и.... Судя по слухам, доходившим до нас из Петербурга, там было... не совсем ладно и поговаривали даже, что император опасается за свою личную безопасность.

   Его Величество со своим августейшим семейством оставил старый дворец и переехал в Михайловский, выстроенный наподобие укрепленного замка, с подъемными мостами, рвами, потайными лестницами, подземными ходами, - словом, напоминал собою средневековую крепость...

Графы Ростопчин и Аракчеев, два человека, которых Павел раньше считал самыми верными и исполнительными своими слугами, были высланы в свои поместья. До нас дошли слухи, что граф Пален получил пост министра иностранных дел и главноуправляющего почтовым ведомством, сохранив вместе с тем должность военного губернатора Петербурга и, в качестве такового, остался начальником гарнизона и всей полиции. Мы узнали что все Зубовы, которые были высланы в свои деревни, вернулись в Петербург... что все они приняты ко двору... Мы слышали также, что у некоторых генералов... бывают часто интимные сборища... которые длятся за полночь...  Все эти новости... доказывали нам, что в Петербурге происходит что-то необыкновенное, тем более, что патрули... около Михайловского замка постоянно были наготове.

 Зимою 1800 года в дипломатических кругах Петербурга царило сильное беспокойство: император Павел, недовольный поведением Австрии во время Итальянской кампании Суворова 1799 года и образом действий Англии в Голландии, внезапно выступил из коалиции и, в качестве гроссмейстера мальтийскаго ордена, объявил Англии войну, которую собирался энергично начать весною 1801 года. В феврале того же года полк наш возвращен из царскосельской ссылки и помещен в Петербурге...

По возвращении в Петербург (после переселения императора в Михайловский замок), я был самым радушным образом принят старыми друзьями и даже самим графом Паленом... Меня стали приглашать на интимные обеды, причем меня всегда поражало одно обстоятельство: после этих обедов, по вечерам, никогда не завязывалось общего разговора, но всегда беседовали отдельными кружками, которые тотчас расходились, когда к ним подходило новое лицо... Вообще, по всему видно было, что в этом обществе затевалось что-то необыкновенное. Судя же по той вольности, с которой императора порицали, высмеивали его странности осуждали его строгости, я сразу догадался, что против него затевается заговор... Я вспомнил свой долг, свою присягу на верность, припомнил многие добрые качества императора... Между тем, все эти догадки не представляли ничего определенного...

В таком состоянии нерешительности я отправился к своему старому другу Тончи*, который сразу разрешил мое недоумение, сказав следующее:
- Будь верен своему государю и действуй твердо и добросовестно; но так как ты, с одной стороны, не в силах изменить странного поведения императора, ни удержать, с другой стороны, намерений народа, каковы бы они ни были, то тебе надлежит держаться в разговорах того строгого и благоразумного тона, в силу которого никто бы не осмелился подойти к тебе с какими бы то ни было секретными предложениями.

 Я всеми силами старался следовать этому совету и, благодаря ему, мне удалось остаться в стороне от ужасных событий этой эпохи...» (Записки Н.А. Саблукова)
   ____________
*Ник. Ив. Тончи (1756-18444) - неаполитанский дворянин, прибывший в Россию в свите низложенного польского короля Понятовского. Точи - поэт, философ, исторический живописец и портретист. Написал портреты: Державина (особенно известный), императора Павла, гр. Ростопчина и др.
  *          *            *

ЯКОБИНЦЫ В ТЕАТРЕ. «В  о к т я б р е  месяце шведский король (Густав IV Адольф - поклонник неограниченной власти русского императора) ...приехал в Петербург Целью его приезда было заключение союза с Государем против Англии...

Государь принял короля как родственника и союзника. Он забыл, по крайней мере так казалось, все, что произошло в последний приезд короля. (В 1795 расстроилось сватовство короля к Вел. княжне Александре Павловне) Оба монарха договаривались непосредственно между собою, и политические дела устраивались наилучшим образом, как вдруг каприз Императора нарушил это доброе согласие.

Каждый вечер во время пребывания короля давался спектакль в Эрмитаже. Однажды давали La Belle Arsen (...), и на угольщиках, появляющихся в третьем акте, были надеты красные колпаки. Король, мнение которого о французской революции и обо всех, игравших там роль, было так же определенно, как и мнение Государя(Густав IV был ярый противник революционной Франции), позволил себе пошутить по этому поводу и сказал Государю:
— Оказывается, что у вас есть я к о б и н ц ы.

Государь, вероятно, бывший в этот день в более дурном настроении, чем обыкновенно, не понял шутки и ответил сухо, что их нет у него при дворе и что он не потерпит их присутствие в государстве. С этого времени он так дурно и невежливо обращался с королем, что тот решил сократить свое пребывание в Петербурге». (В.Н. Головина)
 _________________
Граф Фёдор Головкин (при дворе Павла церемониймейстер)вспомнит, как «п р и ш л и мне сказать от имени императора, что Его Величество не терпит в России я к о б и н ц е в. С тех пор он со мною разговаривал только по делам департамента церемониальных дел».
 *       *        *
 
ВЫБОР  ИЗ  БУЯНОВ  И  КУТИЛ. «Д о с т и г н у т ь  успеха (в заговоре против Павла) можно было, только подкупив или подняв гвардию целиком или только частью, а это было дело не легкое: солдаты гвардии любили Павла, первый батальон Преображенского полка в особенности был очень к нему привязан. Вспышки ярости этого несчастного государя обыкновенно обрушивались только на офицеров и генералов, солдаты же, хорошо одетые, пользующиеся хорошей пищей, кроме того, осыпались денежными подарками.

Офицеров очень легко было склонить к перемене царствования, но требовалось сделать очень щекотливый, очень затруднительный выбор из числа 300 молодых ветреников и кутил, буйных, легкомысленных и несдержанных; существовал риск, что заговор будет разглашен, или, по крайней мере, заподозрен как это
и случилось в действительности, что и  заставило ускорить момент катастрофы, как увидят ниже.

Пален нашел возможность сгладить все трудности, устранить все препятствия и достичь своей цели с невозмутимой, ужасающей настойчивостью». (Из записок графа Ланжерона А.Ф. // Цареубийство 11 марта 1801 г.)

ПРИМЕЧАНИЕ. Для успеха заговора Палену нужно было непременно удалить из дворца из преданного императору Преображенского полка караул под командованием полковника Н.А. Саблукова и коменданта Н.О. Кутлубицкого, которых Пален вовлечь в заговор не смог.
       


СКОЛЬКО  БЫЛО ЗАГОВОРЩИКОВ? «В  п о д д е р ж к у   заговорщиков не было другой воору­жённой силы, как батальон Преображенского полка. В Измайловском полку довольствовались тем, что послали некоторых офицеров напоить пьянее обыкновенного командира полка генерал-лейтенанта Милютина, и этот пропил своего благодетеля. Командир лейб-гусарского полка, генерал-лейтенант Кологривов, тоже любил подгулять и так как он за несколько дней перед тем был под гневом у государя, то фон-дер-Пален именем императора его арестовал, почему он не смел выехать из дома, не знал ничего и тоже прогулял всю ночь с приятелями.

 Наиболее опасный для заговорщиков из всех приверженцев государя, граф Аракчеев, был также в немилости и в отставке... Павел, узнав уже о заговоре и, может быть, не вполне доверяя Палену, послал Арак­чееву приказание приехать немедленно в Петербург. Его ожидали в ту же ночь, с 11-го на 12-ое  марта... Военный губернатор приказал на заставе... Аракчеева... задержав, прислать про­сить позволения о въезде его, объявя, что это по воле императора.

     Таким образом отстранены были все те, которых заговорщики могли опасаться, кроме Кутайсова, который ничего не понимал. Но всего удивительнее, какими доводами граф фон-дер-Пален мог убедить государя переменить караул в Михайловском замке: поутру с развода занял все посты Семеновский полк; перед су­мерками поставили и во внутренний караул одного из заговорщиков — поручика Марина...» (Записки Н.А. Вельяминова Зернова. Убиение Павла I)
  _________________________________________________________


ЯКОБИНЦЫ  НА  ПОСТУ. Нелюбовь императора к слову "я к о б и н ц ы" помогло заговорщикам убить Павла I. Вот как это было: 10 марта 1801 эскадрон (Преображеского полка) полковника Н.А. Саблукова нёс дежурство в Михайловском замке: «Т е п е р ь я подхожу к чрезвычайно знаменательной эпохе в истории России... При описании этих событий мною руководит искреннее желание сказать правду, одну только правду. Тем не менее, я буду просить читателя строго различать то, что я лично видел и слышал, от тех фактов, которые мне были сообщены другими лицами...

   11-го марта 1801 года, эскадрон, которым я командовал и который носил мое имя, должен был выставить караул в Михайловский замок. Наш полк имел во дворце внутренний караул, состоявший из 24-х рядовых, трех унтер-офицеров и одного трубача. Он находился под командою офицера и был выстроен в комнате, перед кабинетом императора, спиною к ведущей в него двери. Корнет Андреевский был в этот День дежурным по караулу.

   Через две комнаты стоял другой внутренний караул от гренадерского батальона Преображенского полка, любимого государева полка, который был ему особенно предан. Этот караул находился под командою подпоручика Марина и был, по-видимому, с намерением составлен на одну треть из старых преображенских гренадер и на две трети из солдат, включенных в этот полк после раскассирования (расфомирования) лейб-гренадерского полка... Полк этот в течение многих царствований, особенно же при Екатерине, считался одним из самых блестящих, храбрых и наилучше дисциплинированных, и солдаты этого полка, вследствие его раскассирования, были весьма дурно расположены к императору.

   Главный караул... во дворе замка (а также наружные часовые) состоял из роты Семеновского великого князя Александра Павловича полка и находился под командою капитана из гатчинцев,  который, подобно марионетке, исполнял все внешние формальности службы, не отдавая себе, по-видимому, никакого отчета, для чего они установлены.

   В 10 часов утра я вывел свой караул на плац-парад, а между тем, как происходил развод, адъютант нашего полка Ушаков сообщил мне, что, по именному приказанию великого князя Константина Павловича, я сегодня назначен дежурным полковником по полку. Это было совершенно противно служебным правилам, так как на полковника, эскадрон которого стоит в карауле и который обязан осматривать посты, никогда не возлагается никаких иных обязанностей. Я... уже собирался немедленно пожаловаться великому князю, но, к удивлению всех, оказалось, что ни его (Константина), ни великого князя Александра Павловича не было на разводе...

 Так как я не имел права не исполнить приказания Великого князя (Константина), то я повел караул во дворец и, напомнив офицеру о всех его обязанностях (ибо я не рассчитывал уже видеть его в течение дня), вернулся в казармы, чтобы исполнить мою должность дежурного по полку. В 8 часов вечера, приняв рапорты от дежурных офицеров пяти эскадронов, я отправился в Михайловский замок, чтобы сдать мой рапорт великому князю Константину, как шефу полка...»
*          *           *

РАПОРТ В НОЧЬ  УБИЙСТВА. И т а к, в обход правил но волею Вел. кн. Константина в ночь убийства императора Павла I ему верный полковник Н.А. Саблуков будет назначен дежурным по полку, что требовало его присутствия вместо Михайловского замка в полковых казармах.  В 8 часов вечера явившись к Константину как к шефу полка с докладом, его и Александра Павловича он нашёл под домашним арестом. Сцена эта достойна быть процитированной:

В ы х о д я  из саней у большого подъезда (напротив Летнего сада), я встретил камер-лакея собственных его величества апартаментов, который спросил меня, куда я иду? Я хорошо знал этого человека и, думая, что он спрашивает меня из простого любопытства, отвечал, что иду к великому князю Константину.
   - Пожалуйста, не ходите,- отвечал он: ибо я тотчас должен донести об этом государю.
   - Не могу не пойти, - сказал я: потому что я дежурный полковник и должен явиться с рапортом к ею высочеству; так и скажите государю.

   Лакей побежал по лестнице на одну сторону замка, я поднялся на другую.
   Когда я вошел в переднюю Константина Павловича, Рутковский его доверенный камердинер, спросил меня с удивленным видом:
   - Зачем вы пришли сюда?
   Я ответил, бросая шубу на диван:
   - Вы, кажется, все здесь с ума сошли! Я дежурный полковник.
   Тогда он отпер дверь и сказал:
   - Хорошо, войдите.

   Я застал Константина в трех-четырех шагах от двери: он имел вид очень взволнованный... Пока я рапортовал, великий князь Александр вышел из двери с, прокрадываясь, как испуганный заяц... В эту минуту открылась задняя дверь, и вошел император propria persona, в сапогах и шпорах, с шляпой в одной руке и тростью в другой, и направился к нашей группе церемониальным шагом, словно на параде.

   Александр поспешно убежал в собственный апартамент; Константин стоял пораженный, с руками, бьющимися по карманам, словно безоружный человек, очутившийся перед медведем. Я же, повернувшись, по уставу, на каблуках, отрапортовал императору о состоянии полка. Император сказал:
- Ах, т ы   д е ж у р н ы й! - очень учтиво кивнул мне головой, повернулся и пошел к двери.

Когда он вышел... вторая дверь в ближайшей комнате громко стукнула, как будто ее с силою захлопнули, доказывая, что император действительно ушел, Александр, крадучись, снова подошел к нам. Константин сказал:
   - Ну, братец, что скажете вы о моих? - указывая на меня. - Я говорил вам, что он не испугается!

   Александр спросил:
   - Как? Вы не боитесь императора?
   - Нет, ваше высочество, чего же мне бояться? Я... исполняю мою обязанность и не боюсь никого, кроме великого князя, и то потому, что он мой прямой начальник, точно так же, как мои солдаты не боятся его высочества, а боятся одного меня.
   - Так вы ничего не знаете? - возразил Александр.
   - Ничего, ваше высочество, кроме того, что я дежурный не в очередь.
   - Я так приказал, - сказал Константин
   - К  тому же, - сказал Александр, - мы оба под арестом.

   Я засмеялся. Великий князь сказал:
   - Отчего вы смеетесь?
   - Оттого,- ответил я: - что вы давно желали этой чести.
   - Да, но не такого ареста, какому мы подверглись теперь. Нас обоих водил в церковь Обольянинов присягать в верности!
   - Меня нет надобности приводить к присяге, - сказал я: - я верен.
   - Хорошо, - сказал Константин: - теперь отправляйтесь домой и смотрите, будьте осторожны».

Константином Павловичем вне очереди назначение Саблукова дежурным по полку означало его удаление из Михайловского замка... В этом случае можно ли говорить о совершенной непричастности к заговору Константина Павловича?.. 
  *        *         *

АНЕКДОТ  О  ПЛАВАЮЩЕМ ПЕРЫШКЕ.  Продолжение  рассказа Саблукова: «В п е р е д н е й, пока камердинер Рутковский подавал мне шубу, Константин Павлович крикнул: "Рутковский, стакан воды!" Рутковский налил, а я заметил ему, что на поверхности плавает перышко. Рутковский вынул его пальцем и, бросив на пол, сказал:
   - Сегодня оно  п л а в а е т, но завтра  п о т о н е т.

   Затем я оставил дворец и отправился домой. Было ровно девять часов и, когда я сел в свое кресло, я, как легко себе представить, предался довольно тревожным размышлениям по поводу всего, что я только что слышал и видел...  В три четверти десятого мой слуга Степан вошел в комнату и ввел ко мне фельдъегеря.
   - Его величество желает, чтобы вы немедленно явились во дворец...
 
Получить такое приказание через фельдъегеря, считалось в те времена делом нешуточным и плохим предзнаменованием.  Я... немедленно отправившись к моему караулу, спросил корнета Андреевскаго, все ли обстоит благополучно? Он ответил, что все совершенно благополучно; что император и императрица три раза проходили мимо караула, весьма благосклонно поклонились ему и имели вид очень милостивый...

 В шестнадцать минут одиннадцатого часовой крикнул: "В о н!" и караул вышел и выстроился. Император показался из двери а, в башмаках и чулках, ибо он шел с ужина. Ему предшествовала любимая его собачка "Шпиц", а следовал за ним Уваров, дежурный генерал-адъютант. Собачка подбежала ко мне и стала ласкаться, хотя прежде того никогда меня не видала. Я отстранил ее шляпою, но она опять кинулась ко мне, и император отогнал ее ударом шляпы, после чего "Шпиц" сел позади Павла Петровича на задние лапки, не переставая пристально глядеть на меня. Император подошел ко мне... и сказал по-французски: "Vous etes des Jacobins" (Перевод: В ы  -  я к о б и н ц ы).

Несколько озадаченный этими словами, я ответил: "Oui, Sire". (Д а, с и р.) Он возразил:
- Pas Vous, mais le regiment". (Н е  в ы, но  ваш  полк.)
На это я возразил: "Passe encore pour moi, mais vous vous trompez, Sire, pour le regiment". (П  у с т ь  б ы   е щ ё  я,  Г о с у д а р ь, но вы  обманываетесь относительно полка).
Он ответил по-русски:
- А  я  л у ч ш е  з н а ю. Сводить караул!

Я скомандовал: "П о  отделениям, направо! М а р ш!". Корнет Андреевский вывел караул через дверь..."Шпиц" не шевелился и все время во все глаза смотрел на меня Император, продолжая разговор по-русски, повторил, что мы  я к о б и н ц ы. Я вновь отверг это обвинение. Он снова заметил, что лучше знает, и прибавил, что он велел выслать полк из города и расквартировать его по деревням, причем сказал мне весьма милостиво: "А  в а ш  эскадрон будет помещен в Царском Селе...

Затем, обращаясь к двум лакеям, одетым в гусарскую форму, но не вооруженным, он сказал: "Вы же два займите этот пост", - указывая на дверь, а Уваров*, все это время, за спиною государя, делал гримасы и усмехался, а верный "Шпиц", бедняжка, все время серьезно смотрел на меня. Император затем поклонился мне особенно милостиво и ушел в свой кабинета через дверь... Получив, как сказано выше, приказания от его величества, я вернулся в полк...

  Между тремя и четырьмя часами утра меня вызвали к передовому караулу у ворот. Тут я увидел Ушакова, нашего полкового адъютанта.
   - Откуда вы? Вы не ночевали в казарме? - спросил я его.
   - Я из Михайловского замка.
   - А что там делается?
   - Император Павел умер и Александр провозглашен императором».
  _____________

Саблуков был предан Павлу Петровичу: дежурство во дворце его эскадрон мешало замыслам заговорщиков. Мемуарист намекает, что внушением про якобинство своего полка он обязаны в том числе - Ф.П. Уварову, любовнику мачехи Анны Лопухиной - фаворитки Павла. Никем не уважаемый "мастер постельных похождений" Уваров то ли охранял, то ли содержал в заложниках арестованного Александра). Собачка шпиц участвует в воспоминаниях в качестве предчувствующего несчастье умного животного.
*        *        *

СНОВА О "ЯКОБИНЦАХ". «П о с л е  переворота стали известны подробности удаления поста под командованием Саблукова: Непосредственно перед катастрофой император будто бы спросил графа Палена, не может ли он сделать что-нибудь для его безопасности в виду слухов о подготовляющемся против него заговоре. Указывая на помещение, где стояла стража Саблукова, Пален ответил:
- Т р у д н о  сказать, что ещё можно придумать? Разве только, вашще величество, удалить этих  я к о б и н ц е в  и запереть эту дверь (в спальню императрицы).

Павел слишком ревностно исполнил оба эти совета типичного интригана Яго из "Отелло" - графа Палена. Отсюда и удивительное обращение Павла к Саблукову, который старался опровергнуть обвинение в якобинстве, но не мог рассеять подозрения вызванные словами Палена. Поэтому он удалил и стражу, которая могла бы спасти ему жизнь». (Шиман Т, Брикнер А.Г. Смерть Павла I. СПб. 1909. С. 120)
                

НРАВСТВЕННАЯ  ИСПОРЧЕННОСТЬ. К теме  о   я к о б и н ц а х  полковник Саблуков делает интересное замечание:  «Н е с м о т р я  н а т о, что аристократия тщательно скрывала свое недовольство, чувство это, однако, прорывалось иногда наружу, и во время коронации, в Москве, император не мог этого не заметить. Зато низшие классы, "миллионы", с таким восторгом приветствовали государя, что Павел стал объяснять себе холодность и видимую недоброжелательность со стороны дворянства - нравственной испорченностью и "я к о б и н с к и м и" наклонностями этого сословия.

 Что касается нравственной испорченности, то в этом случае он (император) был отчасти прав, так как нередко многие из наиболее недовольных, когда он обращался к ним лично, отвечали ему льстивыми словами и с улыбкою на устах. Император, благодаря честности и откровенности своего нрава, никогда не подозревал в этом двоедушия, тем более, что он сам часто говорил, что, "будучи всегда готов и рад доставить законный суд и полное удовлетворение всякому, кто считал бы себя обойденным или обиженным, он не боится быть несправедливым"».

Высшее дворянское сословие Павел I, с одной стороны притеснял, с другой стороны слишком много раздавал наград - деньгами и имениями в том числе. Но дарованное могло быть и отнято. Словом, не слишком резкий способ перевоспитания высшего дворянства и привёл к дворцовому заговору.
               
                _________________________________________________________

               Н*О*Ч*Ь   У*Б*И*Й*С*Т*В*А   И*М*П*Е*Р*А*Т*О*Р*А

                К о г д а  же он (Цезарь)увидел, что со всех сторон на него направлены обнаженные кинжалы, он накинул на голову тогу и левой рукой распустил ее складки ниже колен, чтобы пристойнее упасть укрытым до пят; и так он был поражен двадцатью тремя ударами, только при первом испустив не крик даже, а стон,— хотя некоторые и передают, что бросившемуся на него Марку Бруту он сказал: "И ты, дитя мое?" - Гай Светоний Транквилл. «Жизнь двенадцати цезарей»
        _____________________________________________________


ПОЗДРАВЛЯЮ С  НОВЫМ ГОСУДАРЕМ! «К с т а т и, рассказать анекдот доказывающий, как многим известен был заговор. Какой-то екатерининский вельможа — полагаю, что граф Апраксин... смиренно жил в доме своем на Царицыном лугу. У него ежедневно был съезд родных, так что всегда человек до 20-ти садилось за стол.

11-го марта один из его внуков, камер-юнкер тогдашнего двора, молодой взбалмошный повеса, сидя за ужином, около полуночи, безотвязно просил у сво­его дедушки шампанского; тот долго не хотел испол­нить его просьбы, но, наконец, согласился. Когда налито было шампанское, молодой человек, часто поглядывая на часы, наконец схватил бокал и громко возгласил: "П о з д р а в л я ю  вас с новым государем!"

Все вскрик­нули в один голос и разбежались по внутренним комнатам. Повеса остался один и, не дождавшись ничьего возвращения, уехал. Через несколько часов предсказание его оправдалось... Этот молодой камер-юнкер, по ветреному своему характеру и болтливому языку, никак не мог быть в числе заговорщиков, а, вероятно, знал это только по слуху...» (Записки Н.А. Вельяминова-Зернова)
   
АРЕСТ  ВЕРНОГО  КОМЕНДАНТА. «З а  н е с к о л ь к о  месяцев вперед, Пален сказал императору, что, рапортуя ему  ежедневно о благосостоянии  города, ему бы необходимо было знать о благосостоянии дворца, как части города. Посему государь приказал   Кутлубицкому, как коменданту дворца, предварительно доносить о благосостоянии оного генерал-губернатору. Николай Осипович и делал это поздно вечером, иногда  сам, а чаще посылая с рапортом о том к Палену своего адъютанта.

В этот день, после обыкновенного... собрания во дворце, на   котором  присутствовал государь. Николай Осипович, сам приехав в 10 часов к Палену (он пригласил Котлубицкого), застал большое общество и некоторых из бывших с Паленом того же вечера во дворце, как то Зубова и других. Он их застал за Шампанским, как ему  сказали, по случаю именин или рождения Палена.

Николай Осипович с ним выпил так же стакан Шампанского за здоровье виновника торжества  хозяина и вышел, чтобы отправиться домой, но его провожал  Пален  и   в  передней сказал ему: „Г е н е р а л, пожалуйте вашу шпагу, г о с у д а р ь приказал вас арестовать". На возражение Николая  Осиповича, что он  ни  в чем не виноват  и что он просит позволения поехать объясниться к государю, который вероятно еще   не спит. Пален отвечал: „Р а з в е  вы не знаете  п о р я д к а?"

 Таким образом Николай Осипович должен был отдать ему шпагу и отвезен был адьютантом Палена на гауптвахту. На другой день возвратили ему шпагу, объявив ему, что государь ночью  скончался от апоплексическаго удара». (Рассказы генерала Кутлубицкого)

Сходным с арестом Кутлубицкого обманным образом были удалены из дворца и другие верные императору Павлу люди.
    
ВО  ИМЯ ОТЕЧЕСТВА... В Михайловском «з а м к е  гарнизонная служба отправлялась, как в осажденной крепости, со всею военною точностью. После пробитая вечерней зари весьма немногие доверенные особы, известные швейцару и дворцовым сторожам, допускались в замок по малому подъемному мостику, который и опускался только для них. В числе этих немногих был адъютант лейб-батальона Преображенского полка Аргамаков, исправлявший должность плац-адъютанта замка. Он был обязан доносить лично императору о всяком чрезвычайном происшествии в городе, как-то о пожаре и т. д. Павел доверял Аргамакову, и даже ночью он мог входить в царскую спальню. Мостик (кот. был снят скоро после воцарения Александра) для пешеходов всегда опускался по его требованию. Через это Аргамаков сделался самым важным пособником заговора.

Одиннадцатое число марта было последним роковым днем несчастного Павла 1-го. В этот день граф Пален пригласил всех заговорщиков к себе на вечер. По призыву его собрались все главные его сообщники, Зубовы. Бенигсен, многие гвардейские и армейские генералы и офицеры, в полном мундире, в шарфах и орденах. Гостям разносили шампанское, пунш и другие вина. Все опоражнивали бокал за бокалом, кроме хозяина дома и Бенигсена.

Пален, Зубовы (в этом собрании не было графа Панина и Валерьяна Зубова), Бенигсен обращались к патриотизму присутствующих, говорили о настоящем бедственном положении России, что самовластие императора губит ее и что есть средство предотвратить еще большие несчастья: это — принудить Павла отречься от трона; что сам наследник престола признает необходимою эту решительную меру. Не было речи о будущей участи императора.

Заговорщикам, кроме весьма немногих, и в голову не приходило, чтобы жизни его угрожала какая-либо опасность. Восторженные подобными речами, а еще более питым вином и пуншем, заговорщики требуют, чтобы их тотчас вели на славный подвиг спасения отечества...» (Записки М.А. Фонвизина*)

  _____
*Михаи;л Алекса;ндрович Фонви;зин (фон Ви;зин;1788—1854) — генерал-майор, декабрист, племянник драматурга Дениса Фонвизина. Вступивший в службу только в 1803 г., М. Фонвизин, по его собственному признанию, пишет историю убийства императора "со слов очевидцев" (т.е. - убивавших или бывших в спальне императора в тот момент), которым очень бы хотелось представить убийство Павла случайным. Но для исключения этой случайности следовало бы арестовывать императора на трезвую голову.
 

ГОЛОВЫ ЗАКРУЖИЛИСЬ... «В с я к и й  донос, даже без достаточных доказательств, и малейшая нескромность могли навести императора на след... В виду всего этого выполнение заговора было назначено в ночь на 11-ое марта 1801 года. Вечером в тот же день князь Платон Зубов устроил большой ужин, на который были приглашены все генералы и высшие офицеры, взгляды которых были хорошо известны. Большинство из них только в этот вечер узнали всю суть дела, на которое им придется идти тотчас после ужина.

Надо сознаться, что такой способ, несомненно, следует считать наиболее удачным для заговора: все подробности его были известны лишь двум-трем руководителям; все же остальные участники этой драмы должны были узнать их в самый момент его выполнения, чем, естественно, лучше всего обеспечивались сохранение тайны и безопасность от случайного доноса.

За ужином Платон Зубов сказал речь, в которой, описав плачевное положение России вследствие сумасшествия царствующего государя, указывал на бедствия, угрожающия и государству, и каждому частному лицу... Затем он стал говорить о прекрасных душевных качествах великого князя Александра... Свою речь Зубов закончил заявлением, что великий князь Александр, удрученный бедственным положением родины, решился спасти ее и что, таким образом, все дело сводится теперь лишь к тому, чтобы низложить императора Павла, заставив его подписать отречение в пользу наследника престола. Провозглашение Александра, по словам оратора, спасет отечество и самого Павла от неминуемой гибели.

В  з а к л ю ч е н и е  Пален и Зубовы категорически заявили... что настоящий проект вполне одобрен Александром. Они остереглись прибавить, сколько времени потребовалось, чтобы его склонить, и с какой величайшей трудностью... он наконец согласился. Это последнее обстоятельство осталось в тени, каждый, вероятно, объяснял его себе по-своему, не слишком стараясь его выяснять или храня свою мысль про себя.

К о р о ч е, с того момента, как все убедились, что действуют по желанию Александра, более не было колебаний. В ожидании, бутылки шампанского переходили из рук в руки и опустошались, головы закружились. Пален, оставивший на время собрание, чтобы исполнить обязанности генерал-губернатора, поехал во дворец и вскоре вернулся, принеся известие, что ужин в Михайловском замке прошел спокойно, что император, повидимому, ничего не подозревает и расстался с императрицей и великими князьями, как обыкновенно...» (Адам Чарторыйский)
   

ДВОРЯНСКИЙ   ЗАГОВОР.  «Г в а р д е й с к и е  полки были собраны; шефы и большинство офицеров были расположены в пользу заговора; из нижних же чинов ни один не знал о предприятии... Поэтому офицеры получили наставление, во время марша к Михайловскому замку, смешаться с солдатами и их подготовить. Я слышал от одного офицера, что настроение его людей не было самое удовлетворительное. Они шли безмолвно; он говорил им много и долго; никто не отвечал. Это мрачное молчание начало его беспокоить. Он наконец спросил: "С л ы ш и т е?" — Старый гренадер сухо ответил: "С л ы ш у", но никто другой не подал знака одобрения...

Собственно говоря, Пален мог рассчитывать только на 200 человек...  и  с  ними-то он исполнил переворот. Их усердие, как говорят, зашло так далеко, что они хотели стрелять в окна государя . Кроме обыкновенного караула, во дворце  стояло еще во всякое время, в особой зале, до 30-ти  человек из полка императора. На них полагался   наиболее  Павел, но  и  они  или  были   завлечены,   или   потеряли   голову...» (Август Коцебу)
     

ДВЕ  ШАЙКИ ЗАГОВОРЩИКОВ. Вечером 11 марта: «У Зубовых между тем, среди веселья, вызванного вином, и которое каждый передавал своему соседу, часы для некоторых из сообщников протекли весьма быстро. Только главари заговора воздерживались, стараясь сохранить присутствие духа, столь необходимое в эти минуты, большинство же гостей были сильно навеселе, при чем несколько человек уже едва держались на ногах. Наконец время, назначенное для  исполнения заговора, наступило.

В ПОЛНОЧЬ все встали из-за стола и двинулись в путь. Заговорщики разделились на две шайки, в каждой из которых было до 60-ти генералов и офицеров. Первая группа, во главе которой находились братья Платон и Николай Зубовы и генерал Бенигсен, направилась прямо к Михайловскому замку, другая шайка под предводительством Палена должна была проникнуть во дворец со стороны Летнего сада...» (Адам Чарторыйский)
    

ВОРОНЫ - ПРОТИВ ЗАГОВОРА. 1. «Зубов с своими сообщниками подошли к замку. Аргамаков впереди беспрепятственно провел их по мостику. Генерал Талызин двинул батальоны чрез верхний сад и окружил ими замок. (В верхнем саду на ночь слеталось бесчисленное множество ворон и галок; птицы, испуганные движением войска, поднялись огромною тучею с карканьем и шумом и перепугали начальников и солдат, принявших это за несчастливое предзнаменование)»(Записки М.А. Фонвизина)

2. «З а г о в о р щ и к и  тихо перерезали Марсово поле с севера, вошли в Летний сад и достигли Михайловского дворца: "Н а  с т а р ы х  л и п а х  Летнего сада, - рассказывает Розенцвейг, - ночуют тысячи ворон. Испуганные движением военных в такой неурочный час, птицы отчаянно закаркали и перепугали офицеров, которые опасались, как бы не проснулся император. Если ему удалось укрыться бы в безопасное место, то их планы рушились бы, и вороны Летнего сада приобрели бы известность капитолийских гусей*». (Шиман Т.,Брикнер А.Г. - Смерть Павла I. СПб. 190. С. 129)
  ___________
*В 387 г. до н.э. галлы под предводительством вождя Бренна захватили Рим, но часть граждан и войско успели укрыться в Капитолии. Осада длилась долго. Однажды, когда часовые Капитолия уснули, галлы в тайне пошли на приступ по крутой скалистой тропе. Но жившие при храме богини Юноны священные гуси подняли разбудивший защитников крик, благодаря чему атака галлов была отбита и Рим спасён. Вдохновленные защитой богини римляне вскоре разбили галлов... Жаль, что в ночь с 11 на 12 марта 1801 г. никто в Михайловском дворце не внял крику ворон... Ведь, в о р о н - п т и ц а   в е щ а я!
 *           *            *

ЕЩЁ РАЗ ПРО ВОРОН И ДУРНЫЕ ПРИМЕТЫ. «В е ч е р о м  11-го марта успокоенный (Паленом)государь весело поужинал. Графиня Пален присутствовала при этом. Весьма вероятно, что она ничего не знала о заговоре или, по крайней мере думала, что катастрофа осуществится еще не скоро. Во время ужина Павел сказал:
- М н е  п р и с н и л о с ь, что у меня скосило рот; говорят, что это дурная примета.
Нарышкин ответил ему смеясь: "А между тем ваше величество изволили проснуться mit sehr guten Mund"(в хорошем  расположении духа). Государь также засмеялся, и разговор перешел на другие предметы.

Павел, по обыкновению, удалился к себе в 10 часов. В половине 11-го гвардейский пехотный батальон, который вели вдоль Летнего сада, спугнул стаю ворон, поднявшихся с пронзительным криком. Солдаты в испуге начали роптать и не хотели идти дальше. Тогда Уваров воскликнул:
- К а к! Русские гренадеры не боятся пушек, а испугались ворон, вперед! Дело касается нашего государя! - это двусмысленное восклицание убедило их, и они молча последовали за своими офицерами, хотя и с неудовольствием». (Записки барона Гейкинг)
    

СКОЛЬКО  ВЫПИЛИ  ШАМПАНСКОГО?.. «О к о л о  11-ти часов вечера, 11-го марта 1801 г., заговорщики собрались в квартире генерал-лейтенанта Талызина... в пристройке Зимнего дворца, где всегда квартирует 1-й батальон Преображенского полка. По мнению многих, тут выпито было большое количество шампанского; но родной брат одного из заговорщиков уверял меня твердо, что выпито было только по одному бокалу, и то уже по приезде фон-дер-Палена. Полагаю, что правда в середине этих двух крайностей.

     Около часа ожидали военного губернатора. Он приехал в половине 12-го... Он, не снимая шляпы, спросил: "В с е  л и г о т о в о?" Ему отвечали: "Все". — "Ну, хозяин, при этом случае надобно шампанского!" Фон-дер-Пален, выпивая пер­вый, сказал...:
- Поздра­вляю вас с новым государем. - Пока разносили шам­панское, он продолжал: Теперь, господа, вам надобно разделиться: одни пойдут со мною, другие с князем Платоном Александровичем. Разделяйтесь! - Никто не трогался с места.

— А, понимаю, - сказал Пален, и стал расстанавливать без разбору по очереди — одного направо, другого налево, кроме генералов. Потом Па­лен, обратясь к Зубову, сказал: Вот эти господа пойдут с вами, а прочие со мной. Мы пойдем раз­ными компаниями. Едем!

Все отправились в Михайловский замок; преображенский батальон пошел туда же скорым шагом. Впущены они были в замок без всякого затруднения; подъемный мост опустили пред ними. Обе партии вскоре соединились. Фон-дер-Пален пошел в ком­наты императрицы и, разбудя статс-даму, которая всегда спала перед спальнею императрицы, сел в ногах её кровати (б е з о п а с н о е  место, пока другие убивают!- редактор) и стал рассказывать, что делается в замке и как бы предупредить о том Марию Феодоровну, чтобы не произошло внезапной суматохи. Между тем заговорщики уже доканчивали свое дело.

Когда они проходили мимо внутреннего караула... Марин держал весь караул под ружьем, дабы вернее держать его в повиновении. Когда солдаты услышали шум и крик, то начали роптать. Марин, после многих повторений "смирно", прибегнул к другому средству: он скомандовал:
- Старые екатерининские гвардейцы, вперед! - и когда те выступили, он присовокупил: Ежели эти не­годяи гатчинские пикнут хоть слово, то в штыки их, ребята!
Без сомнения, караул был подобран так, что большее число было не гатчинских». (Записки А.Н. Вельяминова - Зернова) - присутствие Палена во время убийства в покоях императрицы представляется анекдотом. По указанию других мемуаристов Пален был во дворе замка.

ДАЖЕ СРЕДИ убеждённых в необходимости убить императора нет особого почтения к Палену: «В с е  у в е р е н ы  в том, что он действовал надвое и, выигрывая время то перед спальней императрицы, то у дверей потаенной лестницы, он прислушивался, как идет дело, и если б оно не удалось, он был готов явиться на помощь Павлу и перевязать всех заговорщиков!»


 

ДЛЯ ЯИЧНИЦЫ НАДО  РАЗБИТЬ ЯЙЦА!  К о г д а все заговорщики собрались на площади, они еще начали между собою рассуждать, следует ли убить императора, или только принудить его к подписанию акта отречения от престола.
 — Ч т о  т у т  толковать, - вскричал граф Пален: Ч т о б ы  сварить яичницу, нужно сначала разбить яйца!"

...Как ни бесчувственна была подобная острота в эту минуту, но Пален был прав в том отношении, что необходимо было или совершенно покончить это дело, или совершенно от него отказаться, ибо, если бы государь был только арестован, неминуемо вспыхнула бы кровопролитная междоусобная война...

 Флигель-адъютант Аргамаков (Александр Вас.)... Этот грубый человек, Яшвиль (Владимир Михайлович, грузинский князь, полковник) и Николай Зубов были очень пьяны. Они взошли по маленькой лестнице... Замечательно, что, пока шли по этой лестнице, из сорока... более тридцати пали духом и один за другим оставались позади, так что в начале не более восьми человек дошли до запертой двери у первой передней; остальные с робостью... присоединились к ним впоследствии. Сам князь Зубов сильно дрожал. Генерал Бенигсен должен был ему напомнить, что теперь уже не время дрожать...

В передней спали два хорошо вооруженные камер-гусара. Заговорщики постучались в дверь. На вопрос: "ч т о  т а к о е?" флигель-адъютант отвечал: "П о ж а р!" А так как о подобных случаях он обязан был докладывать государю даже ночью, то гусары, хорошо знавшие его голос, не задумались отворить дверь. * Когда же они увидели, что проникает целая толпа... Один... с обнаженною саблею побежал в соседнюю переднюю, где спало несколько фельдъегерей, и стал кричать: "Б у н т!"

Заговорщики тем временем подошли к спальне императора... Шум в передней уже разбудил его (императора); несколько раз он спрашивал: "К т о  т а м?" Наконец вскочил с постели и, услышав голос своего адъютанта, сам отворил дверь своим убийцам. При виде вторгавшейся толпы он побледнел; черты лица его судорожно скривились; он пробормотал:
- Que mе voulez-vous? (Ч т о   в ы  х о т и т е?!)

 Князь Зубов выступил вперед и, сохраняя почтительный, скромный вид, сказал:
- Nous venons au nom de la patrie prier Votre Majeste d'abdiquer parce que vous avez parfois des absences d'esprit. La securite de votre personne et un entretien convenable vous sont garantis par votre fils et par l'Etat".(Перевод: "М ы  х о т и м  во имя отечества просить  ваше величество отречься, потому что вы иногда впадаете в безумие".)- С этими словами он вынул из кармана акт отречения.

Конечно, никого 6ы не удивило, если бы в эту минуту...  государь поражен был апоплектическим ударом. И, действительно, он едва мог владеть языком, однако собрался с духом и весьма внятно сказал:
- Non, non! je ne souscrirai point!" (Пер.: Н е т, нет! Я  н и ч е г о  не  п о д п и ш у!) - Он был без оружия; шпага его лежала на табурете у постели. Ему легко было ее достать, но к чему послужила бы защита пред этою толпою?

  ...Николай Зубов схватил его и сильно толкнул, сказавши другим:
- Pourquoi vous amusez-vous a parler a cet effrene (Пер.: З а ч е м  вы забавляетесь разговором с этим б е з у м ц е м?!)

Аргамаков, с другой стороны, ударил его в висок рукояткой пистолета. Несчастный пошатнулся и упал... Тут все ринулись на него. Яшвиль и Мансуров накинули ему на шею шарф и начали его душить. Весьма естественным движением Павел тотчас засунул руку между шеей и шарфом; он держал ее так крепко, что нельзя было ее оторвать... Боль заставила его отвести туда руку, и шарф был затянут. Вслед за сим вошел граф Пален. Многие утверждали, что он подслушивал у дверей.

Впоследствии распускали множество басен. Уверяли, будто Павел на коленях умолял сохранить ему жизнь (по версии А. Чарторыйкого - ред.) и получил от Зубова в ответ: "В  продолжение четырех лет ты никому не оказывал милосердия; теперь и ты не ожидай себе пощады"; - будто он (Павел)клялся... простить заговорщиков... и т. п.

Достоверно однако, что до последнего издыхания он сохранил все свое достоинство. Одною из самых ужасных для него минут была, без сомнения, та, в которую он услышал, как на дворе солдаты слишком рано закричали: "У р а!" и в комнату стремглав вбежал один из заговорщиков с словами:
- Depechez-vous, il ll'у а pas un moment a perdre! (Т о р о п и т е с ь: нельзя терять ни мгновения!)

Самая смерть не примирила с ним этих грубых извергов. Многие офицеры бросались, чтобы нанести его трупу какое-нибудь оскорбление...» (Записки Августа Коцебу) Как  люто офицерская знать ненавидела Павла!
  _________________

*По версии графа А.Ф. Ланжерона разговор происходил иначе: «Аргамаков, адъютант Преображенского полка... являлся каждое утро в 6 часов подавал императору рапорт по полку. Он стучится в дверь, запертую на ключ. Камердинер встает и спрашивает его, кто он такой, и что ему нужно. Аргамаков называет себя, прибавив:
- М о ж н о  ли спрашивать, что мне нужно? Я прихожу каждое утро подавать рапорт императору. Уже 6 часов! Отпирайте скорее!
— Как 6 часов? - возразил камердинер: нет еще и 12-ти; мы только что улеглись спать.
 — Вы ошибаетесь, - сказал Аргамаков: ваши часы, вероятно, остановились: теперь более 6-ти часов. Из-за вас меня посадят под арест, если я опоздаю, отпирайте скорее. - Обманутый камердинер отпер, и заговорщики вошли толпой».

 __________
ИСТОРИЯ с  Актом Отречения  представляется выдумкой: убийство было изначально запланировано. Основным информатором об убийстве в дальнейшем являлся лукаво словоохотливый Платон Зубов, то он, естественно, как может обеляет себя. Обратим также внимание на поведение графа Палена: в случае провала заговора у него было всё подготовлено, чтобы предстать его усмирителем.
    

ДВОЕДУШИЕ  ГРАФА  ПАЛЕНА. Будто бы за несколько дней до убийства «И м п е р а т о р  спросил у графа, был ли он в Петербурге, когда Петр III лишился престола и жизни — "Да", - отвечал граф без смущения. Тогда Павел хотел еще узнать, может ли повториться подобное происшествие.
—  У п а с и  Б о ж е, - отвечал граф: э т о  н е в о з м о ж н о. В то время войска были так разбросаны, учреждения так дурны....", — и засим он начал объяснять, почему нет более причин опасаться чего-либо подобного...»   

А н е к д о т и ч н о  смешным  является дальнейшее мемуариста А. Коцебу со слов самого Палена утверждение, будто Александр ничего не ведал о заговоре против своего отца: Пален выгораживает нового государя, за которого он рассчитывал править, в чём граф серьёзно просчитался.

 «П а л е н не терял из виду Александра, который был молод и робок. П а л е н не пошел вместе с заговорщиками, но остался в нижнем этаже вместе с Александром, который, как известно, находился под арестом, равно как и Константин, в той комнате, где я их видел. На этом основании злые языки впоследствии говорили, что если бы Павел спасся (как это и могло случиться), граф  П а л е н, вероятно, арестовал бы Александра и изменил бы весь ход дела.

Одно не подлежит сомнению - это, что П а л е н очень хладнокровно все предусмотрел и принял возможные меры к тому, чтобы избежать всяких случайностей. Павел, сильно взволнованный в последние дни, высказал  Палену желание послать нарочного за Аракчеевым (грубый, но преданный Павлу А. был ранее выслан усилиями Палена). Нарочный был послан, и Аракчеев прибыл в Петербург вечером, в самый день убийства, но его не пропустили через заставу». (Записки Н. Саблукова)
  _________________________________________________________


 «ПЛАЦ-АДЬЮТАНТ  ЗАМКА (капитан Аргамаков), знавший все ходы и выходы дворца по обязанности своей службы, шел во главе первого отряда с потайным фонарем в руке и поднялся с заговорщиками до входа в уборные государя, ведущие к его почивальне. Молодой лакей, который был дежурным, не пропускал заговорщиков и стал звать на помощь. Защищаясь от наступавших на него заговорщиков, он был ранен и упал, обливаясь кровью. Между тем император, заслышав крики и шум в передней, проснулся, быстро встал с кровати и направился к двери, ведшей в комнату императрицы, которая была завешена большой портьерой.

К несчастью для него, в припадке отвращения к своей жене он приказал запереть и забаррикадировать эту дверь; самого ключа в ней не было, потому ли, что Павел сам вынул его, или кто-либо из его любимцев, враждебных императрице, им завладел, чтобы ему не пришла как-нибудь фантазия возвратиться к ней. В самый этот момент крики, которые поднял... единственный защитник, который нашелся тогда в момент величайшей опасности у самодержца, более, чем когда-либо, верившего в свое всемогущество и который, чтобы его обеспечить, окружился тройными стенами и караулами, криков... этого единственного защитника было достаточно, чтобы внести ужас и смущение в среду заговорщиков. Они остановились в нерешительности на лестницах и стали совещаться. 

Шедший  во главе   колонны   князь   Зубов растерялся и уже хотел скрыться, увлекая за собою других; но в это время к нему подошел генерал Бенигсен и, схватив его за руку, сказал:
- К а к?  Вы сами привели нас сюда и теперь хотите отступать? Это невозможно, мы слишком далеко зашли, чтобы слушаться ваших советов, которые нас ведут к гибели. Жребий брошен, надо действовать. В п е р ед ! — Слова я эти слышал впоследствии от самого Бенигсена.

Таким образом, ганноверец Бенигсен, благодаря своей решительности, стал во главе события, имевшего такое важное влияние на судьбы империи...» (Адам Чарторыйский)
   


"ПОЖАР!"  ИЛИ  УБИЙСТВО  ИМПЕРАТОРА. Послушаем ещё рассказ об убийстве императора: «О к о л о  п о л у н о ч и  большинство полков, принимавших участие в заговоре, двинулись ко дворцу. Впереди шли семеновцы, которые и заняли внутренние коридоры и проходы замка. Заговорщики встали с ужина немного позже полуночи. Согласно выработанному плану, сигнал к вторжению во внутренние апартаменты дворца и в самый кабинет императора должен был подать Аргамаков, адъютант гренадерского батальона Преображенского полка, обязанность которого заключалась в том, чтобы докладывать императору о пожарах, происходящих в городе. Аргамаков вбежал в переднюю государева кабинета, где недавно еще стоял караул от моего эскадрона, и закричал: "П о ж а р"!

   В это время заговорщики... бросились в дверь... Два камер-гусара, стоявшее у двери а, храбро защищали свой пост, но один из них был заколот, а другой ранен.  Найдя первую дверь, ведшую в спальню, незапертою, заговорщики сначала подумали, что император скрылся по внутренней лестнице... Но когда они подошли ко второй двери, то нашли ее запертою изнутри, что доказывало, что император... в спальне.

   Взломав дверь, заговорщики бросились в комнату, но императора в ней не оказалось... Поиски продолжались несколько минут, когда вошел генерал Бенигсен (барон Леонтий Леонтьевич Б.) высокого роста, флегматичный человек; он подошел к камину, прислонился к нему и в это время увидел императора, спрятавшегося за экраном. Указав на него пальцем, Бенигсен сказал по-французски:
- le voilа (В о т  и  о н!) , - после чего Павла тотчас вытащили из его прикрытия.

   Князь Платон Зубов, действовавший в качестве оратора и главного руководителя заговора (как главного подставленного Паленом), обратился к императору с речью. Отличавшийся, обыкновенно, большою нервностью, Павел, на этот раз, однако, не казался особенно взволнованным и, сохраняя полное достоинство, спросил, - ч т о  им всем н у ж н о?  Платон Зубов отвечал, что деспотизм его сделался настолько тяжелым для нации, что они пришли требовать его отречения от престола.

   Император, преисполненный искреннего желания доставить своему народу счастье, сохранять нерушимо законы и постановления империи и водворить повсюду правосудие, вступил с Зубовым в спор, который длился около получаса и который, в конце концов, принял бурный характер... Те из заговорщиков, которые слишком много выпили шампанского, стали выражать нетерпение, тогда как император, в свою очередь, говорил все громче и начал сильно жестикулировать. В это время шталмейстер, граф Николай Зубов, человек громадного роста и необыкновенной силы, будучи совершенно пьян, ударил Павла по руке и сказал: "ч т о  т ы  т а к  к р и ч и ш ь!".

   При этом оскорблении император с негодованием оттолкнул левую руку Зубова, на что последний, сжимая в кулаке массивную золотую табакерку*, со всего размаху нанес правою рукою удар в левый висок императора, вследствие чего тот без чувств повалился на пол. В ту же минуту француз-камердинер Зубова вскочил с ногами на живот императора, а Скарятин, офицер Измайловскаго полка, сняв висевший над кроватью собственный шарф императора, задушил его им. Таким образом его прикончили.

   На основании другой версии, Зубов, будучи сильно пьян, будто бы запустил пальцы в табакерку, которую Павел держал в руках. Тогда император первый ударил Зубова и, таким образом, сам начал ссору. Зубов, будто бы, выхватил табакерку из рук императора и сильным ударом сшиб его с ног. Но это едва ли правдоподобно, если принять во внимание, что Павел выскочил прямо из кровати и хотел скрыться...  Итак, произнесенные Паленом за ужином слова "qu'il faut commencer par casser les oeufs" (чтобы сварить яичницу, нужно сначала разбить яйца!)не были забыты и, увы, приведены в исполнение.

 (ГРИМИРОВКА  УБИЙСТВА) Называли имена некоторых лиц, которые выказали при этом случае много жестокости, даже зверства, желая выместить полученные от императора оскорбления на безжизненном его теле, так что докторам и гримерам было не легко привести тело в такой вид, чтобы можно было выставить его для поклонения, согласно существующим обычаям. Я видел покойного императора, лежащего в гробу. На лице его, несмотря на старательную гримировку, видны были черные и синие пятна. Его треугольная шляпа была так надвинута на голову, чтобы, по возможности, скрыть левый глаз и висок, который был зашиблен.

   ТАК  УМЕР 12-го марта 1801 года один из государей, о котором история говорит как о монархе, преисполненном многих добродетелей, отличавшемся неутолимой деятельностью, любившем порядок и справедливость и искренно набожном. В день своей коронации он опубликовал акт, устанавливавший порядок престолонаследия в России. Земледелие, промышленность, торговля, искусства и науки имели в нем надежного покровителя. Для насаждения образования и воспитания он основал в Дерпте университет, в Петербурге училище для военных сирот (Павловский корпус). Для женщин - институт ордена св. Екатерины и учреждения ведомства императрицы Марии.

   Нельзя без отвращения упоминать об убийцах, отличавшихся своим зверством во время этой катастрофы. Я могу только присовокупить, что большинство из них я знал до самого момента их кончины, которая у многих представляла ужасную нравственную агонию в связи с самыми жестокими телесными муками. Да будет благословенна благодетельная десница Провидения, сохранившая меня от всякого соучастия в этом страшном злодеянии!» - "Записки" Н. А. Саблукова.
 

СТРАШНОЕ СПОКОЙСТВИЕ. «О т н о с и т е л ь н о  того, как долго продолжались мучения императора, показания разноречивы: кто говорит — час, а кто — полчаса; другие утверждают даже, что все было делом одной минуты.

Какое страшное спокойствие между тем царствовало во всем дворце, видно из следующего обстоятельства. Один молодой офицер, князь Вяземский, был послан графом Паленом, чтобы остановить какой-то батальон, который пошел слишком далеко. По возвращении своем он более не нашел заговорщиков; они уже вошли во внутренние покои. Он хотел пойти за ними чрез главный вход дворца, заблудился и попал в первую залу нижняго этажа, где стояли на карауле гренадеры. Все спали. Один только офицер проснулся и спросил: "Ч т о ему нужно?"  — "Я  и щ у  графа Палена", - со страхом сказал Вяземский. — "О н  з д е с ь  не проходил", - отвечал офицер и беспрепятственно пропустил его.

Вяземский взошел по парадной лестнице и снова наткнулся на двух часовых, которые при виде его задрожали без всякой причины. Он тоже задрожал, повторил свой вопрос, получил тот же ответ и также тут не был задержан... Проникая дальше, он встретил двух истопников, которые бежали в испуге и хотели шуметь; увидев его, они еще более испугались и повернули назад. Наконец он отыскал заговорщиков; тогда только он ободрился, потому что при совершении подобных злодейств люди бывают храбры только толпою, а в отдельности каждый из них трепещет.

В то время, как все решалось внутри дворца, граф Пален делал в городе необходимые распоряжения. Заставы были заперты. Комендант Михайловского замка Котлубицкий, обер-гофмаршал Нарышкин... и некоторые другие были арестованы. Потом граф обратился к войскам, объявил им о происходившем и закричал: "У р а" - новому императору.

Он (Пален) ожидал, что вся толпа, по обыкновению, ответит ему тем же криком, но обманулся: мертвое молчание не было нарушено; один только молодой унтер-офицер из дворян отозвался своим одиноким, внятным голосом. Граф не потерял присутствия духа: хорошо зная, как нужно обходиться с русскими солдатами, он начал их всячески ругать, и громкое "У р а!" огласило воздух.

Тогда он отправился за новым императором. При входе его в переднюю Александр, уже одетый, вышел к нему навстречу из своей спальни: он был очень бледен и дрожал. Подробности эти передавала прислуга, которая спала в передней и только в эту минуту проснулась. Отсюда выводили заключение, что Великий князь знал обо всем. Казалось, иначе и не могло быть: ибо, если бы Великий князь был в неведении о том, что делалось, как же случилось, что он был совершенно одет, без того, чтобы его разбудили?» (Август Коцебу. Записки об императоре Павле)
    

ВЫ ВСЕГДА ОПАЗДЫВАЕТЕ! «Т е м   в р е м е н е м   преображенский батальон, под начальством Талызина, стоял против подъемного моста и заряжал ружья боевыми зарядами. Офицеры, разными остротами и прибаутками, возбуждали солдат против Павла. Семеновский батальон шел так медленно, что когда голова его показалась в воротах дворца со сто­роны Садовой улицы, то князь Петр Михайлович Волконский, как шефский адъютант этого полка, бывший тогда при наследнике, подскакал верхом к батальону и закричал:
- Помилуйте, Леонтий Иванович, вы всегда опаздываете, - и, не слушая отговорок Депрерадовича, прибавил: Ну, теперь все равно — поздравляю с новым императором.

     Т а к  п о г и б... властелин величайшей державы... человек, рожденный с весьма хорошими способностями, довольно хорошо образованный и с благородными побуждениями. Почему все эти качества не спасли его от погибели? Потому, что первым качеством человека должно быть умение управлять своими страстями, и тогда только он может управлять другими...» (Записки Н.А. Вельяминова-Зернонова)
          

ЗАБЛУДИВШИЕСЯ  ЗАГОВОРЩИКИ. «З а г о в о р щ и к и уже успели подняться по маленькой лестнице (ведущей к спальне), когда Пален вошел во двор, где были выстроены два гвардейских батальона. Он сменил командира охраны, гатчинца (как верного императору), приказав ему... отрядить двенадцать человек, чтобы арестовать Обольянинова (генерал-прокурор), и послать двенадцать других — к дому Нарышкина (Алекс. Львович - обер-камергер). Словом сказать, он беспрерывно занимал своих гвардейцев, измышляя всевозможные приказы и мешая им, таким образом, обратить свое внимание на то, что происходило наверху.

Заговорщики (князь Зубов, его брат Николай, Бенигсен, Талызин, Уваров, князь Яшвиль, Аргамаков, Татаринов и Гарданов. Пален благоразумно остался внизу вместе с Валерианом Зубовым.) сперва заблудились в лабиринте коридоров замка, но Уваров, знавший здание, собрал их опять и провел через залу кавалергардов, которых Пален сумел перевести за несколько дней до этого в более отдаленное от спальни (государя) помещение. Вследствие этого императора в данный момент охраняли лишь два стоявших у его двери лейб-гусара.

Когда последние (два лейб-гусара)увидели в такой непоказанный час Зубовых в сопровождении других заговорщиков, они перегородили им дорогу, несмотря на то, что адъютант сказал им, что эти господа явились по специальному приказанию. "Н е  п р о п у щ у", - закричал довольно громко один из гусар и стал грозить саблей. Человек 5–6 бросились на гусара. Тот был убит, его товарища убедили, что всякое сопротивление бесполезно. Человек 5 или 6 бросились на него (на лей-гусара) и ранили его...

(КОМЕДИЯ С  ОТРЕЧЕНИЕМ ОТ  ПРЕСТОЛА) Государь был разбужен шумом; он вскочил с постели в рубашке и не имея времени открыть дверь, ведущую к императрице, спрятался за ширмы. Вломившись, заговорщики бросились к постели и к ужасу своему не нашли там никого. Они кинулись обратно к двери и тут увидали Павла.
- К а к!  - кричал он в бешенстве, обращаясь к князю Зубову: разве я для того вызвал тебя из ссылки, чтобы ты сделался моим убийцей?

 Зубов принялся читать вслух акт об отречении от престола, но он дрожал и заикался. Тогда Бенигсен сказал:
- В а ш е  величество, вы не можете больше царствовать над 20 - миллионным населением; вы делаете его несчастным; вам лишь остается, ваше величество, подписать акт об отречении от престола.

Государь, кипя от гнева, отказывался (исполнить это требование). Тогда князь Яшвиль крикнул: "Т ы  о б р а щ а л с я  со мною, как тиран, ты должен умереть!" При этих словах другие заговорщики начали рубить государя саблями и ранили его сперва в руку, а затем — в голову, тут они схватили его шарф, лежавший близ кровати, и, не взирая на сильное сопротивление с его стороны... Перо выпадает у меня из рук... Павла нет больше в живых.

Пока все это происходило наверху, раненый гусар разбудил Кутайсова, крича:
– Спешите к государю, его убивают. – Тот сначала бросился наверх, но тут мужество его покинуло и в одних туфлях он убежал на Литейную, где жила Л., у которой он и скрывался.

(АПОПЛЕКСИЧЕСКИЙ УДАР) М е ж д у  т е м  Пален и Валериан Зубов находились внизу в страхе и трепете, так как никто (из заговорщиков) не возвращался к ним. Но вот те, наконец, спустились, и раздались громкие возгласы: "П а в е л  у м е р! Да здравствует Александр!".  Пален и сопровождавшие его командиры вторили им, солдаты же молчали. Тогда Уваров и Талызин сказали им:
- Как! вы не рады, что Александр ваш император?! Павел захворал сегодня утром; он только что скончался, и наш новый государь заставит нас забыть своего отца, который был уже чересчур строг.

Пален по-немецки спросил своего адъютанта, побывавшего наверху:
- Что, он уже холодный?
— Да, я уже докладывал вам об этом.
— Тогда я поднимусь.
Он направился прежде всего к г-же Ливен (Шарлотте Карловне), разбудил ее и сказал ей:
- Подите к государыне и доложите ей, что Павел скончался от апоплектического удара, и что Александр наш император...».
  _______

ПОЗОРНАЯ  ЧЕСТЬ «ПАЛЕНУ приписывалась позорная честь, что он был зачинщиком и главным действующим лицом этой ужасной сцены, отблагодарив таким образом Павла за все его благодеяния и неограниченное доверие».

«Я  н е у с т а н н о  следил за ним (за Паленом после убийства императора)взором, чтобы уловить его взгляд и прочесть в нем, каково его душевное состояние. Мне показалось, что в нем сказывалось присутствие глубокого волнения, и что вся его манера держать себя обнаруживала какую-то затаенную душевную двойственность, замаскированную смелостью и даже дерзостью внешней повадки». (Записки барона Гейкинга)
 

УДИВИТЕЛЬНОЕ ХЛАДНОКРОВИЕ! Заговорщики ворвались в спальню императора и: «К н я з ь  Платон Зубов, упрекая царю его тиранство, объявил ему, что он уже не император, и требовал от него добровольного отречения от престола. Несколько угроз, вырвавшихся у несчастного Павла, вызвали Николая Зубова, который был силы атлетической. Он держал в руке золотую табакерку и с размаху ударил ею Павла в висок, — это было сигналом, по которому князь Яшвиль, Татаринов, Горданов и Скарятин яростно бросились на него, вырвали из его рук шпагу: началась с ним отчаянная борьба.

Павел был крепок и силен: его повалили на пол, топтали ногами, шпажным эфесом проломили ему голову и наконец задавили шарфом Скарятина. В начале этой гнусной, отвратительной сцены Бенигсен вышел в предспальную комнату, на стенах которой развешаны были картины, и со свечкою в руке преспокойно рассматривал их.

Удивительное хладнокровие! Не скажу — зверское жестокосердое, потому что генерал Беннгсен во всю свою службу был известен, как человек самый добродушный и кроткий. Когда он командовал армией, то всякий раз, когда ему подносили подписывать смертный приговор какому-нибудь мародеру, пойманному на грабеже, он исполнял это как тяжкий долг... делая себе насилие. Кто изъяснит такие несообразные странности и противоречия человеческого сердца! —

Пален пришел на место действия, когда уже все было кончено. Или он гнушался преступлением и даже не хотел быть свидетелем его, или, как иные думали, он действовал двулично: если бы заговор не увенчался успехом, он явился бы к императору на помощь, как верный его слуга и спаситель». (Записки А.М. Фонвизина)


ПОСЛЕ  УБИЙСТВА  ИМПЕРАТОРА ПАЛЕН «явился к Александру, разбудил его и, преклонив перед ним колена, сказал:
- Приветствую вас, как моего государя. Император Павел скончался от удара. - Великий князь громко вскрикнул и едва не упал в обморок.

– Г о с у д а  рь, – продолжал Пален, – дело идет о вашей личной безопасности и о безопасности всей императорской фамилии. Благоволите скорее одеться и выйти, чтобы успокоить колеблющихся солдат. Здесь генерал Беннигсен, князь Зубов, и ваш адъютант. Они засвидетельствуют о смерти императора Павла. Пока же я отправлюсь к императрице.

Графиня Ливен уже разбудила императрицу, которая, увидев ее в ночном платье, воскликнула:
– Боже мой! Неужели заболел кто-нибудь из детей?
– Нет. Я должна сообщить вам еще более печальное известие. Скончался государь.
– Его убили! – воскликнула императрица. – Мне показалось, что я слышала шум и подавленные крики.

Графиня Ливен помогла ей набросить на себя одежду. Когда императрица хотела войти в комнату Павла, командовавший караулом Пален приказал не пропускать ее туда.
– Как, вы осмеливаетесь закрывать мне доступ в комнату моего мужа? – воскликнула императрица.
– Я делаю это ради Вашего Величества и императора Александра, которого вы можете скомпрометировать чрезмерными выражениями горя. Император Павел умер от удара.
– Хочу его видеть. Его убили. - И она стала умолять солдат пропустить ее.
– Запрещаю вам именем государя императора. – сказал им Пален, – пропускать ее теперь в первом порыве горя.

Он имел в виду выиграть время и дать возможность одеть убитого и уничтожить следы убийства. Павла одевали наспех; на лицо нахлобучили шляпу, а шею обвязали большим носовым платком.

Когда все было готово, стали поспешно рассылать приказания командирам полков и в губернии. К 5 часам утра собрался сенат. Полки приводились к присяге новому императору, а к генерал-губернаторам и к важнейшим европейским дворам были отправлены курьеры.

Генерал-прокурора Обольянинова арестовали, чтобы помешать ему действовать в пользу Павла. После манифеста Александра его освободили. Однако новый император сейчас же назначил генерал-прокурором Беклешова».  - именно Беклешев поможет Александру избавиться от зарвавшегося Палена.
   ___________
 
«...ЗАГОВОРЩИКИ ГРОМКО  ГОВОРИЛИ по Петербургу о своих подвигах и хвастались ими, считая это актом справедливости, так как, благодаря им, настал конец страданиям 20 миллионов людей... На долю Палена отводилась главная роль в этой ужасной сцене. Вот чем отплатил он за все благодеяния и полное доверие, которые ему оказывал Павел!»; «М е н я  у ж а с а л о  то обстоятельство, что новый монарх окружил себя Зубовыми, Паленами и др., которых общий голос прямо называл главными участниками последней трагедии.

Все эти господа, нисколько не стесняясь, во всеуслышание рассказывали о ней своим друзьям и знакомым. Сравнив рассказы стольких участников, очень легко было отделить в них то, в чем все сходились между собою, от того, что представлялось прикрасами и выдумками отдельных лиц». (К. Гейкинг)
 *           *            *

Август Коцебу мог рассказать об убийстве императора с чужих слов.  Николай Саблуков единственный описал вечер во дворце перед убийством. Вельяминов-Зернов собрал рассказ из свеже распространённых в столице слухов. Князь Адам Чарторыйский имел возможность пользоваться рассказами Александра I.

Не бывший в столице  на время убийства в столице, но очень хорошо информированный администратор и политик Гейкинг к общей картине добавляет весьма интересные штрихи, полученные из разговоров и с многими участниками заговора, и лично с Паленом. А.М. Фонвизин рисует картину по слухам через 3 года после события. Но есть воспоминания и самих участников убийства: все они своё участие в убийстве императора подменяют якобы подвигом во имя нации.
__________________________________________________________
                ______________________________________________

   
   У*Б*И*Й*С*Т*В*О   И*М*П*Е*Р*А*Т*О*Р*А    Г*Л*А*З*А*М*И  У*Б*И*Й*Ц.

РАССКАЗЫ ГРАФА ЛЕОНТИЯ БЕНИНГСЕНА*: «П р о в о д н и к о м  нашей колонны был полковой адъютант императора, Аргамаков, знавший все потайные ходы и комнаты.. Этот офицер повел нас сперва в Летний сад, потом по мостику и в дверь, сообщавшуюся с этим садом, далее по лесенке, которая привела нас в маленькую кухоньку, смежную с прихожей перед спальней Павла. Там мы застали камер-гусара, который спал крепчайшим сном, сидя... Из всей толпы офицеров, сначала окружавших нас, оставалось теперь всего человека четыре; да и те, вместо того, чтобы вести себя тихо, напали на лакея; один из офицеров ударил его тростью по голове, и тот поднял крик. Пораженные, все остановились, предвидя момент, когда общая тревога разнесется по всем комнатам.

Я поспешил войти вместе с князем Зубовым в спальню, где мы, действительно, застали императора уже разбуженным этим криком и стоящим возле кровати, перед ширмами. Держа шпаги наголо, мы сказали ему: "В ы  а р е с т о в а н ы, в а ш е
 в е л и ч е с т в о!". Он поглядел на меня, не произнеся ни слова, потом обернулся к князю Зубову и сказал ему: "Ч т о  в ы  делаете, Платон Александрович?!". В эту минуту вошел в комнату офицер нашей свиты и шепнул Зубову на ухо, что его присутствие необходимо внизу, где опасались гвардии...

 Несомненно, что император никогда не оказывал несправедливости солдату и привязал его к себе, приказывая при каждом случае щедро раздавать мясо и водку в петербургском гарнизоне. Тем более должны были бояться этой гвардии, что граф Пален еще не прибыл со своей свитой и батальоном для занятия главной лестницы замка, отрезавшей всякое сообщение между гвардией и покоями императора. Князь Зубов вышел, и я с минуту оставался с глазу-на-глаз с императором... Мало-по-малу стали входить офицеры из тех, что следовали за нами. Первыми были подполковник Яшвиль... и еще несколько других.

Я должен здесь прибавить, что так как за последнее время было сослано и удалено со службы огромное количество офицеров всех чинов, то я уже не знал почти никого из тех, кого теперь видел перед собой, и они тоже знали меня только по фамилии. Тогда я вышел, чтобы осмотреть двери, ведущие в другие покои... В эту минуту вошли еще много офицеров. Я узнал потом те немногие слова, какие произнес император, по-русски — сперва: "А р е с т о в а н, что это значит арестован"? Один из. офицеров отвечал ему: "Е щ е  ч е т ы р е года тому назад с тобой следовало бы покончить!" На это он возразил:
- Ч т о  я  с д е л а л?» - Вот единственные произнесенные им слова.

Офицеры, число которых еще возросло, так что вся комната наполнилась ими, схватили его и повалили на ширмы, которые были опрокинуты на пол. Мне кажется, он хотел освободиться от них и бросился к двери, и я дважды повторил ему: "О с т а в а й т е с ь  спокойным, ваше величество, — дело идет о вашей жизни!". (От убийцы совет просто издевательский!)

В эту минуту я услыхал, что один офицер, по фамилии Бибиков, вместе с пикетом гвардии вошел в смежную комнату, по которой мы проходили. Я иду туда, чтобы объяснить ему, в чем будет состоять его обязанность, и, конечно, это заняло не более нескольких минут. Вернувшись, я вижу императора, распростертого на полу. Кто-то из офицеров сказал мне: " С  н и м  п о к о н ч и л и!"

 Мне трудно было этому поверить, так как я не видел никаких следов крови... Итак, несчастный государь был лишен жизни непредвиденным образом и, несомненно, вопреки намерениям тех, кто составлял план этой революции, которая, как я уже сказал, являлась необходимой. Напротив, прежде было условлено увезти его в крепость, где ему хотели предложить подписать акт отречения от престола.

Припомните, генерал, что было много выпито вина за ужином, предложенным генералом Талызиным офицерам, бывшим виновниками этой сцены, которую, к несчастью, нельзя вычеркнуть из истории России. Должен прибавить, что граф Пален, обращаясь к этим офицерам, сказал им между прочим:
- Г о с п о д а, чтобы приготовить яичницу, необходимо разбить яйца.

 Не знаю, с каким намерением было употреблено это выражение, но эти слова могли подать повод к ложным толкованиям. Я отправил немедленно офицера к князю Зубову, чтобы известить его о случившемся. Он застал его с великим князем Александром, обоими братьями Зубовыми и еще несколькими офицерами перед фронтом дворцовой гвардии. Когда объявили солдатам, что император скончался скоропостижно от апоплексии, послышались гpомкие голоса: -У р а!  А л е к с а н д р! (подтасовка фактов: не было таких криков!)» (Беннигсен Л.-А. Г. Извлечения из мемуаров графа Бенигсена // Цареубийство 11 марта 1801 года. Записки участников и современников. – Изд. 2-е. – Спб.: А.С. Суворин, 1908)
 *       *       *

ДРУГОЙ ВАРИАНТ РАССКАЗА БЕНИНГСЕНА графу А.Ф. Ланжерону: «П р и е з ж а ю  в Петербург (по вызову Палена из ссылки); сперва я довольно хорошо принят Павлом; но потом он обращается со мною холодно, а вскоре совсем перестает смотреть на меня и говорить со мной. Я иду к Палену и говорю ему, что все, что я предвидел, оправдалось, что надеяться мне не на что, зато много есть чего опасаться, поэтому я хочу уехать как можно скорее.

Пален уговорил меня потерпеть еще некоторое время, и я согласился на это с трудом; наконец, накануне дня, назначенного для выполнения его замыслов, он открыл мне их: я согласился на все, что он мне предложил. В намеченный день мы все собрались к Палену; я застал там троих Зубовых, Уварова, много офицеров гвардии, все были по меньшей мере разгорячены шампанским, которое Пален велел подать им (мне он запретил пить и сам не пил).

Нас собралось человек 60; мы разделились на две колонны: Пален с одной из них пришел по главной лестнице со стороны покоев императрицы Марии, a я с другой колонной направился по лестнице, ведущей к церкви. Больше половины сопровождавших меня заблудились и отстали прежде, чем дошли до покоев императора; нас осталось всего 12 человек. В том числе были Платон и Николай Зубовы. Валериан был с Паленом.

Мы дошли до дверей прихожей императора, и один из нас велел отворить ее под предлогом, что имеет что-то доложить императору. Когда камердинер и гайдуки императора увидели нас входящими толпой, они не могли усомниться в нашем замысле: камердинер спрятался, но один из гайдуков, хотя и обезоруженный, бросился на нас; один из сопровождавших меня свалил его ударом сабли и опасно ранил в голову.

Между тем этот шум разбудил императора; он вскочил с постели, и если б сохранил присутствие духа, то легко мог бы бежать; правда, он не мог этого сделать через комнаты императрицы, — так как Палену удалось внушить ему сомнение насчет чувств государыни, то он каждый вечер барикадировал дверь, ведущую в её покои, — но он мог спуститься к Гагарину (т.е. к княгине Анне Гагариной) и бежать оттуда (это неправда: выход был отрезан заговорщиками). Но, по-видимому, он был слишком перепуган, чтобы соображать, и забился в один из углов маленьких ширм, загораживавших простую без полога кровать, на которой он спал. (Это явная клевета на Павла!)

Мы входим. Платон Зубов бежит к постели, не находит никого и восклицает по-французски: "О н  у б е ж а л!" Я следовал за Зубовым и увидел, где скрывается император. Как и все другие, я был в парадном мундире, в шарфе, в ленте через плечо, в шляпе на голове и со шпагой в руке. Я опустил ее и сказал по-французски:

- В а ш е  в е л и ч е с т в о, царствованию вашему конец: император Александр провозглашен. По его приказанию, мы арестуем вас; вы должны отречься от престола. Не беспокойтесь за себя: вас не хотят лишать жизни; я здесь, чтобы охранять ее и защищать, покоритесь своей судьбе; но если вы окажете хотя малейшее сопротивление, я ни за что больше не отвечаю.

Император не отвечал мне ни слова. Платон Зубов повторил ему по-русски то, что я сказал по-французски. Тогда он воскликнул:
- Ч т о  же я вам сделал!
Один из офицеров гвардии отвечал:
- В о т  у ж е  четыре года, как вы нас мучите.

В эту минуту другие офицеры, сбившиеся с дороги, беспорядочно ворвались в прихожую: поднятый ими шум испугал тех, которые были со мною, они подумали, что это пришла гвардия на помощь к императору, и разбежались все, стараясь пробраться к лестнице. Я остался один с императором, но я удержал его... (Примеч мемуариста: "Пален отлично все рассчитал, поручив ему - Бенингсену - выполнение заговора.") Мои беглецы, встретив своих товарищей, вернулись вместе с ними в спальню Павла и, теснясь один на другого, опрокинули ширмы на лампу, стоявшую на полу, посреди комнаты, лампа потухла. Я вышел на минуту в другую комнату за свечой, и в течение этого короткого промежутка времени прекратилось существование Павла».
  _________

МЕМУАРИСТ  ЛАНЖЕРОН ПРОДОЛЖАЕТ: «Б е н и г с е н не захотел мне больше ничего говорить, однако оказывается, что он был очевидцем смерти императора, но не участвовал в убийстве. Убийцы бросились на Павла, и он защищался слабо (по другим свидетельствам Павел защищался отчаянно!): он просил пощады, умолял, чтобы ему дали время прочесть молитвы, и, увидав одного офицера конной гвардии, приблизительно одного роста с великим князем Константином, он принял его за сына и сказал ему, как Цезарь Бруту:
- К а к! и ваше высочество здесь. (Это слово «высочество» очень необычайно при подобных обстоятельствах).

И т а к, несчастный государь умер, убежденный, что его сын был одним из его убийц, и это страшное сознание еще более отравило его последние минуты. Убийцы не имели ни веревки, ни полотенца, чтобы задушить его; говорят, Скарятин дал свой шарф, и через него погиб Павел. Не знают, кому приписать позорную честь быть виновником его жестокой кончины; все заговорщики участвовали в ней, но, по видимому, князю Яшвилю и Татаринову принадлежит главная ответственность в этом страшном злодействе.

 Оказывается, что Николай Зубов, нечто в роде мясника, жестокий и разгоряченный вином, которым упился, ударил его кулаком в лицо, а так как у него была в руке золотая табакерка, то один из острых углов этой четырехугольной табакерки ранил императора под левым глазом». - Из записок графа А.Ф. Ланжерона // Цареубийство 11 марта 1801 года.
*         *        *

ИСКУССТВО ПОДТАСОВЫВАТЬ ФАКТЫ. Выше приведённые со слов барона Леонтия Леонтьевича Бенигсена (175-1826) записанные воспоминания отмечены искусством подтасовывать факты! По Б-ну выходит так, что ни двое братьев Зубовых, ни сам мемуарист не присутствовали при убийстве, которое случайно совершили не названные пьяные офицеры. Но по другим отзывам Николай и Платон Зубов присутствовали, а сам Бенингсен намеренно вышел в коридор, - чтобы не видеть.

 Не присутствие Бенингсена избавляет его от описания не эстетичной сцены самого убийства: при чём в двух разных вариантах рассказчиком приводится разные причины своего не присутствия. Резюмируем за Бенингсена: он единственный мог сдержать убийц, но не захотел. Своими ли руками - чужими ли: убийство есть убийство.

Бенингсен ничего не говорит и об акте отречения (которого, скорее всего не было). Ну, а немедленные крики солдат "У р а! Александр!" - уже опровергнуты рассказом хорошо осведомлённого Саблукова. Зато в рассказе барона намёками указано на двуличие Палена: при нормальном стечении обстоятельств как может руководитель заговора не прибыть к месту действия?! Этим он и Бенингсена в том числе подставлял. В случае неудачи Пален имел все основания выйти "сухим из воды".
   _________
*Барон, граф (1813) Леонтий Леонтьевич Беннигсен(1745—1826) — генерал от кавалерии на русской службе, прославившийся в как командующий русской армией в сражении при Прейсиш-Эйлау против Наполеона. После убийства Павла Бенигсен вскоре удалён от двора: "Д о л ж н о с т ь  литовского генерал-губернатора, которую он занимал, была передана Кутузову. Только в конце 1806 года военные дарования Бенигсена побудили императора Александра снова призвать его к деятельности и поставить во главе армии, сражавшейся под Прейсиш-Эйлау и Фридландом (где Б-н справедливо прославился)" (А. Чарторыйский).

20 лет спустя после 11 марта 1801 г. честолюбивый Бенигсен жаловался на императора Александра I: «Н е б л а г о д а р н ы й, он забывает, что ради него я рисковал попасть на эшафот».
     __________________________________________________________
 

ГЕНЕРАЛ БЕНИНГСЕН В РОЛИ МЕЛОДРАМТИЧЕСКОГО ЗЛОДЕЯ. Есть мемуары, откровенно рисующие в сцене убийстве Павла Бенингсена как полу мстителя, полу трагедийного злодея с потусторонним оттенком: «Т а к и м  о б р а з о м, ганноверец Бенигсен, благодаря своей решительности, стал во главе события, имевшего такое важное влияние на судьбы империи и европейской политики...

Он решительно становится во главе отряда, и наиболее смелые или наиболее озлобленные на Павла первые следуют за ним. Они врываются в спальню императора и идут прямо к его кровати, но с ужасом видят, что Павла уже нет. Тревога снова охватывает заговорщиков: они ходят по комнате и со свечой ищут Павла.

 Н а к о н е ц, злополучный монарх найден за портьерой, куда он скрылся, заслышав шум. Его вытаскивают оттуда в рубашке, ни живого, ни мертвого; воистину тогда ему воздали с ужасающей лихвой за весь тот ужас, который только он когда-либо внушал. Страх леденит его чувства, отнимает у него язык; он дрожит всем телом; его помещают на стул перед его бюро.

Длинная, худая, бледная, угловатая фигура генерала Бенигсена, со шляпой на голове и со шпагой в руке, должна была ему показаться ужасным привидением (Обыкновенное выражение его лица было скорее приятное и благожелательное. - прим. мемуариста)
- Г о с у д а р ь, — говорит ему генерал, — вы мой пленник и вашему царствованию наступил конец;   откажитесь от  престола, напишите   и   подпишите немедленно акт отречения в пользу великОго князя Александра.

 Император не был в состоянии отвечать; ему вкладывают перо в руку. Вероятно, акт был приготовлен за минуту до его отречения, чтобы дать ему переписать; дрожащий и почти без сознания, он готов повиноваться, но в это время за дверью снова раздаются крики.

Генерал Бенигсен, принудив низложенного самодержца к подписи*, которую от него требовали, выходит, как он мне часто повторял, чтобы осведомиться, что это за крики были слышны, восстановить порядок и принять необходимая меры для безопасности императорского семейства, но едва он переступил порог, как произошла возмутительная сцена.

Несчастный Павел остался один среди толпы заговорщиков, окруженный людьми, которые пылали жаждою личного мщения: одни за преследования, другие за оказанные им несправедливости, иные наконец за простые отказы на их просьбы. Тут начались над ним возмутительные издевательства со стороны этих людей, озверевших при виде жертвы, очутившейся в их власти. Возможно, что смерть его была заранее решена наиболее мстительными и свирепыми заговорщиками.

Ужасную развязку, по видимому, ускорили крики, раздавшиеся в коридоре и вызвавшие уход Бенигсена и которые наполнили заговорщиков, оставшихся в аппартаменте, волнением и страхом за самих себя. Граф Николай Зубов, человек атлетического телосложения... как говорят, первый наложил руку на своего государя и после этого ничто уже не могло удержать рассвирепевших заговорщиков. Теперь в лице Павла они видели только изверга, тирана, непримиримого врага: его уничижение, его полное смирение никого не обезоруживает и делает его в их глазах столь же презренным и смешным, сколь и ненавистным.

Его бьют. Один из заговорщиков, имени которого я теперь не припоминаю, отвязал свой офицерский шарф и накинул его на шею злополучного монарха. Последний стал отбиваться и по естественному чувству самосохранения, высвободив одну руку, просунул ее между шеей и охватывавшим ее шарфом, крича: "В о з д у х у! воздуху!" В это время, увидав красный конно-гвардейский мундир одного из заговорщиков и приняв последнего за сына своего Константина, император в ужасе закричал: "В а ш е  высочество, пощадите! воздуху! воздуху!"

 Но заговорщики схватывают руку Павла и затягивают шарф с безумной силой. Несчастный император уже испустил последний вздох, но озверевшие злодеи продолжают затягивать петлю и влекут безжизненное тело по комнате, бьют его руками и ногами. Между тем более трусливые, бросившиеся было к выходу, снова возвращаются в комнату, принимают участие в убийстве и даже превосходят первоначальных убийц своим зверством и жестокостью. Генерал Бенигсен в это время возвращается. Не знаю, насколько искренно было его негодование при виде всего, что произошло в его отсутствие, но он поспешил положить конец этой возмутительной сцене.

Между тем крики: "П а в л а более не существует!" - распространяются среди других заговорщиков, пришедших позже, которые, не стесняясь, громко высказывают свою радость, забыв о всяком чувстве приличия и человеческого достоинства. Они толпами ходят по коридорам и залам дворца, громко рассказывают друг другу о своих подвигах, и некоторые проникают в винные погреба, продолжая оргию, начатую в доме Зубовых, и пьют за упокой того, кто более не существует.

Пален, во главе второй колонны заблудившийся, по-видимому, со своим отрядом в аллеях Летнего сада, прибыл со своей шайкой во дворец, когда все уже было кончено. Говорили, что он умышленно опоздал с тем, чтобы в случае неудачи заговора выступить в роли спасителя императора и при надобности арестовать своих единомышленников.

К а к  бы то ни было, как только он явился на место действия, он (Пален) постарался выказать величайшую деятельность, отдавая постоянно необходимые приказания в течение остальных событий ночи, одним словом, ничего не упустил, чтобы от него не было отнято первенство и достоинство командования предприятием, равно как усердие, проворство и решимость». (князь Адам Чарторыйский**)
    ________
*Куда же испарился этот ценный документ? - смеем спросить.

**Князь Адам Чарторыйский не без таланта откровенно рисует сцену в духе расхоже эффектной трагедии посредственного драматурга: надо думать, напоказ рисует, потому как общий стиль его записок несколько иной. Ох, не прост Чарторыйский! Этот способ избавляет рассказчика от прямого обозначения своего отношения к происходящему, но Бенингсену мемуарист едва-ли симпатизирует.

 Анализируя выше помещённую сцену, можно сказать, что Чарторыйский и убийство не одобряет, и разделяет ненависть к Павлу I. На самом деле не было подписи под едва ли и предъявленном акте отречения. И несчастный император не молил трусливо убийц: такому ли человеку нужна была мирная жизнь ценою власти?!
    

ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ ШТРИХИ К УБИЙСТВУ.  Майор фон Ведель в Вильне в 1812 г. об убийстве императора  беседовал с Бенигсеном и Платоном Зубовым. Из записок Веделя выписываем то, что несколько иначе освещает рассказ Бенигсена. До вламывания в спальню и попытки ареста почти всё совпадает. Потом: «В  п е р е д н ю ю  с большим шумом вошел Бибиков с ротою семеновцев, и заговорщики, испугавшись, снова собирались разбежаться. Тогда Бенигсен с обнаженною саблею встал в дверях и пригрозил зарубить всякого, кто тронется с места. "Т е п е р ь нет больше отступления!" - воскликнул он. Он приказал князю Яшвилю (агрессивному и пьяному!)охранять царя и поспешил в переднюю, чтобы распорядиться нарядом часовых.

Через несколько минут, когда все было устроено и он собирался вернуться в спальню, к нему навстречу бросился, как бешеный, какой-то пьяный офицер со словами: "il est acheve!"(Всё кончено!) Бенигсен оттолкнул офицера и закричал: "С т о й т е, стойте!" - и хотя он видел государя поверженным на пол, он не хотел верить, что он убит, так как нигде не видно было крови.

Самое убийство произошло следующим образом. От падения ширм император совершенно пришел в себя и без умолку громким криком звал на помощь. Он с силою оттолкнул державшего его Яшвиля и пытался вырваться. При этом они оба упали на землю. В это страшное мгновение гвардейский офицер Скеллерет (?) сорвал с себя шарф и обвил им шею императора, а Яшвиль крепко держал голого (в ночном полотняном камзоле - Ред.), с отчаяньем боровшегося императора. Многие заговорщики, сзади толкая друг друга, навалились на эту отвратительную группу, и таким образом император был удушен и задавлен, а многиe из стоявших сзади очевидцев не знали  в точности, что происходит. (Не ведали, что творили... но зачем пришли, разве они не знали?! - Ред.)

По совершении ужасного злодейства все были страшно угнетены и расстроены. (Самое время подумать, как новый император отреагирует! - Ред.) Подоспевший Бенигсен с страшными угрозами против убийц порицал их поступок, но тотчас же овладел собою, тщательно удостоверился, не осталась ли еще искра жизни и нельзя ли спасти императора, и, убедившись, что все кончено, велел положить тело на кровать.

Он сообщил созванной прислуге, что государь умер от удара, и приказал им одеть его в мундир. Затем он отрядил офицера к князю Зубову, который в это время стоял перед прибывшим на смену дворцовым караулом вместе с братьями и великим князем Александром Павловичем и безуспешно побуждал их кричать: "Д а  з д р а в с т в у е т Александр!" Но как только получилось известие о кончине императора Павла, солдаты тотчас же стали кричать "У р а!" новому царю.

Александр был... вне себя от отчаяния, узнав о нежданной кончине своего отца, но затем оправился, передал генералу Бенигсену командование над войсками и поручил ему охрану Михайловского замка, в котором в то время проживала царская семья.
Пален, который теперь вдруг снова нашелся, получил приказ уведомить императрицу о кончине императора Павла... 

Пален, чье двусмысленное непоявление в решительную минуту было истолковано в неблагоприятном для него смысле, а также все принимавшие деятельное участие в цареубийстве, точно также должны были немедленно выехать из Петербурга... (далеко не немедленно)» - все, кроме мужественного верного Бенингсена!
  ________

ВОПЛОЩЁННЫЙ  АНЕКДОТ. Из этого выше рассказа легковерному фон Веделю выходит, что Бенигсен как божий ангел не причастен к убийству императора, зато он был...  фактическим главой заговора вместо Палена и последнему отдавал приказы...  Куда тщеславие может завести человека! На самом же деле Бенигсен - блестяще сыграл отведённую ему Паленом и за Палена роль, но как человек тоже умный, в косвенных мемуарах на в этой роли функцию "мясника" Б-н подставил третьих лиц. Думается, Палену подобные воспоминания были на руку: его собственная роль как бы покрывается туманом. Пален - мастер в реальности даже через чужие слова воплощённого  а н е к д о т а!



РАССКАЗ ВЕЛИКОГО Кн. КОНСТАНТИНА: «Я  н и ч е г о  не подозревал и спал, как спят в 20 лет. Платон Зубов пьяный вошел ко мне в комнату, подняв шум. (Это было уже через час после кончины моего отца). Зубов грубо сдергивает с меня одеяло и дерзко говорит: "Н у, в с т а в а й т е, идите к императору Александру;* он вас ждет". Можете себе представить, как я был удивлен и даже испуган этими словами. Я смотрю на Зубова: я был еще в полусне и думал, что мне все это приснилось.**

Платон грубо тащит меня за руку и подымает с постели: я надеваю панталоны, сюртук, натягиваю сапоги и машинально следую за Зубовым. Я имел, однако, предосторожность захватить с собой мою польскую саблю... с целью защищаться, в случае, если бы было нападение на мою жизнь, ибо я не мог себе представить, что такое произошло.

Вхожу в прихожую моего брата, застаю там толпу офицеров, очень шумливых, сильно разгоряченных, и Уварова, пьяного, как и они, сидящего на мраморном столе, свесив ноги. В гостиной моего брата я нахожу его лежащим на диване в слезах... Тогда только я узнал об убийстве моего отца. Я был до такой степени поражен этим ударом, что сначала мне представилось, что это был заговор извне против всех нас.

(ПРЕТЕНЗИИ  ИМПЕРАТРИЦЫ) В эту минуту пришли доложить моему брату о претензиях моей матери***. Он воскликнул: "Б о ж е  м о й! Еще новые осложнения!". Он приказал Палену пойти убедить ее и заставить отказаться от идей по меньшей мере весьма странных и весьма неуместных в подобную минуту. Я остался один с братом; через некоторое
время вернулся Пален и увел императора, чтобы показать его войскам. Я последовал за ним, остальное вам известно».
__________

ПРИМЕЧАНИЕ записавшего рассказ Константина графа А.Ф. Ланжерона: *«Александр не захотел открыть своему брату тайну замышляемого заговора, он страшился его нескромности и, быть может, его честности и прямоты. Пален внушил ему также опасение, что если великий князь узнает о проекте свергнуть с престола его отца, он может открыть все отцу в надежде погубить своего старшего брата и самому занять его место: без сомнения, Константин был далек от подобного расчета, но очень вероятно, что он оказал бы долгое, энергичное и, быть может, действительное сопротивление решению своего брата. Пален и об этом   подумал; ничто не ускользнуло от него...» (граф А.Ф. Ланжерон)

Уже цитированные здесь Записки Н.А. Саблукова отрицают как версию о неосведомлённости Константина, так и его крепкий сон. Но так представлялось дело современникам, что Константин выходил невиновнее  Александра уже в силу того, что Александр занял престол.

**Когда Платон (Зубов)стал замечать, что его положение пошатнулось, ему пришла в голову мысль пойти к Великому Кн. Константину оправдываться в том, что он дерзнул поднять руку на императора. Великий князь отвечал ему: "Н у, к н я з ь, qui s'excuse — s'accuse" (), и повернулся к нему спиной».

***«И м п е р а т р и ц а  Мария Феодоровна поражена была бедственною кончиною супруга, оплакивала его, но и в её сердце зашевелилось желание царствовать. Она вспомнила, что Екатерина царствовала без права, и, может быть, рассчитывала на нежную привязанность сына и надеялась, что он уступит ей трон. Приближенные к ней разсказывали, что, несмотря на непритворную печаль, у ней вырывались слова: "Ich werde regieren!" (Я буду царствовать!)» (Записки А.М. Фонвизина)
 *         *            *

ПРОДОЛЖЕНИЕ РАССКАЗА В. КН. КОНСТАНТИНА: «К а к   т о л ь к о  император испустил дух, все убийцы разбежались: опять Бенигсен остался почти один. Он приказал уложить тело императора на кровать камердинера, призвал тридцать солдат лейб-гвардии с офицером... расставил везде часовых, двоих со скрещенными ружьями у дверей в покои императрицы. Вскоре она прибежала: дверь была отперта, неизвестно, кем и как.*  Часовые загородили ей проход; она вспылила и хотела пройти. Они оказали сопротивление... ей сделалось дурно.

(*ПРИМЕЧ. А.Ф. Ланжерона: "Е с т ь  основание предполагать, что это Бенигсен велел отворить дверь, так как она была заперта лишь со стороны комнаты императора... Все солдаты и офицеры караула Михайловскаго дворца были посвящены в секрет заговора, за исключением их командира: это был немец, очень глупый... некто Пейкер...

 Один из гайдуков, бежавших из передней императора, побежал в караул и позвал на помощь, крича, что убивают государя. Если бы на дежурстве был другой полк, а не Семеновский, или, может быть, если бы них был другой начальник, более решительный, то возможно... что он явился бы во время, чтобы предупредить убийство: солдаты... не посмели бы ослушаться... но Пейкер растерялся: он спросил совета у офицеров, которые, чтобы выиграть время, посоветовали ему сделать доклад командиру полка, генералу Депрерадовичу, что он и исполнил очень глупо и очень подробно.")
___________

О д и н  гренадер... принес стакан воды и подал ей (императрице), она отказалась. Тогда гренадер сказал: "В ы к у ш а й т е,  матушка, вода не отравлена, не бойтесь за себя". Он сам выпил часть воды и предложил ей остальное. Она выпила и вернулась в свои апартаменты. В эту минуту рассудок у неё совсем помутился, её характер и честолюбие одержали верх над горестью, которую она должна была бы испытывать; она воскликнула, что она коронована, что ей подобает царствовать, а её сыну принести ей присягу. Побежали доложить об этом императору Александру, а он послал Палена успокоить мать, как видно из рассказа, приведенного выше. Из этого можно судить о чувствительности и о супружеской любви императрицы Марии. (Лучше бы мемуаристы-убийцы судили свои поступки!)

М е ж д у   т е м  войска гвардии выстроились во дворе и вокруг дворца; как видно, в них не были уверены, и события это подтвердили. Молодой генерал Талызин командовал Преображенским полком, в котором всегда служил; он собрал его в одиннадцать часов вечера, приказал зарядить ружья и сказал солдатам:
- Б р а т ц ы, вы знаете меня 20 лет, вы доверяете мне, следуйте за мною и делайте все, что я вам прикажу. - Солдаты пошли за ним, не зная, в чем дело, и убежденные, что они призваны для защиты своего государя; но когда они узнали, что от них скрыли, между ними поднялся тревожный ропот.

Император Александр предавался в своих покоях отчаянию, довольно натуральному, но неуместному. Пален, встревоженный образом действия гвардии, приходит за ним, грубо хватает его за руку и говорит:
- Б у д е т  ребячиться! Идите царствовать, покажитесь гвардии». Он увлек императора и представил его Преображенскому полку.

Талызин кричит: "Д а  з д р а в с т в у е т  император Александр!" — гробовое молчание среди солдат. Зубовы выступают, говорят с ними и повторяют восклицание Талызина, — такое же безмолвие.

 Император переходит к Семеновскому полку, который приветствует его криками "У р а!". Другие следуют примеру семеновцев, но преображенцы по прежнему безмолвствуют. Император садится в сани с императрицей Елизаветой и едет в Зимний дворец; все следуют за ним. Он велит созвать войска на Дворцовую площадь, войска повинуются, но все тот же Преображенский полк ропщет и, очевидно, подозревает, что Павел еще жив. (Примеч. Ланжерона: "Э т о  д о к а з ы а е т, что если б Павел не умер и был заточен в крепость, то гвардия освободила бы его и тогда!!!"). Когда же полк убедился в его смерти, он принес присягу Александру, как и остальные войска.

Наскоро созван был сенат и все присутственные места; они также приведены были к присяге. Императрица Мария волей-неволей присоединилась к остальным подданным своего сына; в девять часов утра водворилось полное спокойствие, и император Александр упрочился на престоле...» (А.Ф. Ланжерон).
 _____________


**АНЕКДОТ - "ХВАТИТ  РЫДАТЬ - ИДИТЕ ЦАРСТВОВАТЬ!" Существует несколько иной вариант этой сцены: известия о смерти отца вызвало у Александра поток слёз. На что Пален довольно грубо сказал: "Х в а т и т  рыдать - идите царствовать!" Даже если история эта вполне анекдотична, она хорошо показывает степень непопулярности Палена после убийства. Известно также, что Александр Павлович с детства будучи прекрасным актёром, мог заплакать в любой нужный момент: мог ли об этом не знать такой человек, как Пален?!

Сомнением в полной искренности слёз новоиспечённого императора можно объяснить грубую реплику нового "делателя королей". Скрытый смысл этой реплики тогда будет: "Н е  п р и т в о р я й т е с ь: всё вы прекрасно понимали! Теперь ваша очередь прикрыть заговорщиков!" Будто бы Александр I именно этой реплики Палену никогда не простил!
   

ЧТО ЖЕ ДЕЛАЛА ДВОРЦОВАЯ  СТРАЖА?!  Во время убийства императора «ч т о  д е л а л а... дворцовая стража? Караульные на нижней гауптвахте и часовые Семеновского полка во все это время оставались в бездействии, как бы ничего не видя и не слыша. Ни один человек не тронулся на защиту погибавшего царя, хотя все догадывались, что для него настал последний час. Караульный капитан был из "гатчинских" и из самых плохих, не вспомню теперь его имени. Один из офицеров, ему подчиненных, прапорщик Полторацкий* был в числе заговорщиков и, предуведомленный о том, что будет происходить в замке, вместе с товарищем своим арестовал своего начальника и принял начальство над караулом.

 Во внутреннем карауле Преображенского лейб-батальона стоял тогда поручик Марин**. Услыша, что в замке происходит что-то необыкновенное, старые гренадеры, подозревая, что царю угрожает опасность, громко выражали свое подозрение и волновались. Одна минута — и Павел мог быть спасен ими. Но Марин не потерял присутствия духа, громко скомандовала: "С м и р н о!" - от ночи и во все время, как заговорщики управлялись с Павлом, продержал своих гренадер под ружьем неподвижными, и ни один не смел пошевелиться. Таково было действие русской дисциплины на тогдашних солдат: во фронте они становились машинами». (Записки М.А. Фонвизина)
  ____________

*Константин Маркович Полторацкий (1782 —1858) — впоследствии генерал-лейтенант, ярославский военный и гражданский губернатор (1830—1842).
*           *             *

АНЕКДОТ О НОВОМ ЗАГОВОРЕ. В 1802 г. Сёмёновского полка адъютант, Полторацкий был замешан в историю поручика Алексея Петр. Шубина (1784-?), которого якобы пригласили участвовать в заговоре против молодого государя. Оба - П-й как свидетель и Шубин - отправились в Летний сад на "встречу" с заговорщиком. Ждавший поодаль Полторацкий услышал выстрел и нашёл Шубина с простреленной рукой: якобы за отказ вступить в заговор с целью убить императора заговорщик пытался его убить. Поверивший рассказу Полторацкий поехал ночью во дворец и разбудил императора Александра I.

Когда ни мнимые заговорщики, ни их письма не были найдены, под следствием Шубин признался, что сам в себя стрелял: молодой человек наделал  долгов и решил поправить свои дела, а заодно и прославиться. Шубина суд сначала приговорил к смертной казни. Наказание смягчили до лишения чинов, дворянского достоинства и к ссылке на каторгу. Наконец, указом от 7-го(19-го) октября  1802 года  А. П. Шубин  был лишён чинов и сослан на поселение в Сибирь. (Случай изложен в Записках графа Комаровского)

В этой истории много до нелепости странного: для заговорщиков будто напоказ умно ли назначать свидание в Летнем, через который шли убийцы Павла I?! Если, как представляется, 18-летний Шубин - безответственный шалопай, тогда почему столь строг - гораздо строже многих павловских первоначальный приговор?

Помня об убийстве отца, видно, не на шутку перенервничал молодой император Александр. Ещё эта история говорит, как бузумно боялись заговоров после убийства Павла. Легкомысленную веру Полторацкого можно объяснить только тем, как для него самого легко -  "на стороне" - произошло убийство Павла I: Полторацкий - косвенный участник. Что касается Шубина, то он во французскую компанию был возвращён из Сибири: воевал солдатом, в 1816 произведён в корнеты, с возвращением прав дворянства. 
    ______________
**Сергей Никифорович Марин (1776—1813) — к 1812 г. полковник. В 1797 г. Марин произведён в портупей-прапорщики, но через месяц личным указанием Павла I был разжалован в рядовые за то, что во время парада в присутствии императора сбился с ноги. Однако вскоре в звании прапорщика восстановлен. В 1805 участвовал в сражении под Аустерлицем, и умер от ранений, полученных при Бородине. В своё время Марин был популярный поэт-сатирик.
            ____________________________________________________


АЛИБИ  АЛЕКСАНДРА  ПО  СЛУХАМ. «В  н о ч ь убийства генерал Уваров, с пятью или шестью офицерами, отправлен был к наследнику пре­стола для удержания его в бездействии. Александр плакал и рвался беспрестанно идти на помощь к своему отцу. Офицеры, загораживая ему путь, становились на колени и, простирая руки, умоляли его всевозможными убеждениями и даже ложными обещаниями, что Павел не будет лишен жизни, не идти к отцу и подождать воз­вращения от него заговорщиков. Таким образом Ува­ров и его сообщники протянули время до тех пор, пока главные заговорщики пришли провозгласить его императором. Благодушный Александр ответствовал на это поздравление горькими слезами и показался на короткое время двору своему смущенный и грустный...» (Записки Н.А. Вельяминова-Зернова)

Такая классическая сцена в духе мелодрамы распространялась в столице. Многие верили в полную непричастность Александра Павловича. Но мы - не верим. А "заливаться слезами" - Александр и после был мастер.
        ______________________________________________________


ГРУСТНОЕ ЗРЕЛИЩЕ. В день после убийства императора «Михайловский замок представлял грустное и отвратительное зрелище: труп Павла, избитого, окровавленного, с проломленной головой, одели в мундир, какою-то мастикой замазали израненное лицо и, чтобы скрыть глубокую головную рану, надели на него шляпу и, не бальзамируя его, как это всегда водится с особами императорской фамилии, положили на великолепное ложе.

Рано стали съезжаться в замок придворные, архиереи и проч. Приехал и убитый горестью Александр к панихиде. Посреди множества собравшихся царедворцев нагло расхаживали заговорщики и убийцы Павла. Они, не спавшие ночь, полупьяные, растрепанные, как бы гордясь преступлением своим, мечтали, что будут царствовать с Александром. Порядочные люди в России, не одобряя средство, которым они избавились тирании Павла, радовались его падению. Историограф Карамзин говорит, что весть об этом событии была в целом государстве вестью искупления: в домах, на улицах, люди плакали, обнимали друг друга, как в день Светлого Воскресения. Этот восторг изъявило однако одно дворянство, прочие сословия приняли эту весть довольно равнодушно». (Записки М.А. Фонвизина)
    __________________________________________________
                _____________________________________
                _________________________________________

            
       П*О*С*Л*Е    С*М*Е*Р*Т*И    И*М*П*Е*Р*А*Т*О*Р*А    П*А*В*Л*А   I

"ИЗБАВИЛИСЬ  ОТ  ТИРАНА..." «Великий князь (Александр Павлович) приказал графу Палену от его имени отправиться к моей свекрови (Шарлотта фон Ливен), воспитательнице детей покойного императора, и, сообщив ей роковую весть, попросить подготовить к ней и императрицу-мать, Граф Пален без всяких предосторожностей вошел к г-же Ливен, разбудил ее сам и неожиданно объявил ей, что императора постиг апоплектический удар, и чтобы она поскорее довела об этом до сведения императрицы.

Моя свекровь приподнялась с постели и тотчас же вскричала:
— Его убили!
— Ну, да, конечно! Мы избавились от тирана.
Г-жа Ливен с омерзением оттолкнула графа Палена и сухо промолвила:
- Я знаю свои обязанности. - Она тотчас же встала и направилась в апартаменты императрицы...»
*          *            *

КОГДА  ИМПЕРАТРИЦА Мария Фёдоровна «поняла все (произошедшее), лишилась чувств. Тут сбежалась ближняя свита, позвали доктора... и ей тотчас же пустили кровь... Когда к императрице окончательно вернулось сознание, роковая истина предстала пред её рассудком в сопровождении ужасающих подозрений. Она с криком требовала, чтобы ее допустили к усопшему. Ее убеждали, что это невозможно. Она на это восклицала:
—  Так  пусть же и меня убьют, но видеть его я хочу!

Она бросилась к апартаментам... Стража везде была многочисленная. Какой-то офицер подошел объяснить ей, что получил формальное приказание никого не пропускать в опочивальню к усопшему. Царица, не обращая на слова внимания, пошла дальше, но тут офицер принужден был ее остановить за руку. Императрица, впав в отчаяние, бросилась на колени; она заклинала всю стражу допустить ее к усопшему. Она не хотела подняться с колен прежде, чем не удовлетворят её просьбы. Но это представлялось прямо невозможным. Обезображенное тело государя покоилось в соседней комнате. Никто не знал, что делать.

 Императрица продолжала стоять на коленях, близкая к обмороку. Какой-то гренадер подошел к ней с стаканом воды. Она его оттолкнула в испуге и горделиво поднялась на ноги. Старые гренадеры вскричали:
—  Да ты, матушка, нас не бойся, мы все тебя любим!

Императрица... согласилась вернуться в свои покои, взяв, однако, формальное обещание, что ее допустят к усопшему... Поэтому Ливен (Христофор Андреевич) ускорил приготовления... чтобы показать императрице тело усопшего, по возможности не обнаруживая истинных причин его кончины.

Император Павел несколько минут боролся с заговорщиками, и эта борьба оставила особенно заметный след на лбу. Тело одели в мундир, нахлобучили шляпу по самые брови и уложили в парадную постель. В 7 часов утра императрица была наконец допущена к телу супруга. Сцена произошла раздирательная...» (Дарья Христофоровна Ливен)
   

ОФИЦЕРЫ  И  СОЛДАТЫ. «М о ж н о  сказать, не ошибаясь, что заговор был составлен при почти единодушном согласии высших классов общества и преимущественно офицеров. Но не то было среди солдат. Гневные выходки и строгости императора Павла обыкновенно обрушивались на сановников и высших чинов военного сословия. Чем выше было служебное положение лица, тем более подвергалось оно опасности вызвать гнев государя; солдаты же редко бывали в ответе. Напротив, положение их было гораздо лучше, и нижние чины после вахт-парадов и смотров получали удвоенную пищу, порцию водки и денежные награды.

Истязания офицеров и взыскания, которым они ежедневно подвергались, не были нисколько неприятны простому солдату; напротив, то служило в некотором роде удовлетворением за палочные удары и дурное обращение, которые офицеры постоянно заставляли переносить солдат. Кроме того, гордости их льстило важное положение, которое они занимали, потому что при Павле было ли что-либо важнее парада, ученья, слишком высоко поднятой ноги, худо застегнутой пуговицы? Солдаты с удовольствием видели, что их император, их главный ценитель, дождил наказаниями и строгостями на офицера, тогда как пользовался каждым случаем воздать войску полное воздаяние за труды... к которым их принуждали.

Особенно в гвардии, среди которой было не мало женатых, солдаты жили со своей семьей в известном довольстве и в большинстве были преданы императору. Генерал Талызин, командир Преображенского полка, один из видных заговорщиков, человек, пользовавшийся любовью солдат, взялся доставить во дворец, в ночь заговора, батальон командуемого им полка. После ужина у Зубовых он собрал батальон и хотел обратиться к солдатам с речью, в которой объявил людям, что тягость и строгости их службы скоро прекратятся, что наступает время, когда у них будет государь милостивый, добрый и снисходительный, при котором все пойдет иначе.

 Взглянув на солдат, он, однако, заметил, что слова его не произвели на них благоприятного впечатления; все хранили молчание, лица сделались угрюмыми, и в рядах послышался сдержанный ропот. Тогда генерал прекратил упражнение в красноречии и суровым командным голосом сказал: "П о л у оборота направо. М а р ш!" — после чего войска машинально повиновались его голосу. Батальон был приведен в Михайловский замок и занял все его выходы.

Граф Валериан Зубов, потерявший ногу во время Польской войны... прибыл во дворец значительно позже, когда известие о смерти императора Павла уже распространилось. Он прошел в одну из зал, в которой стоял пехотный караул, и захотел убедиться в настроении солдат. Он подошел к караулу и поздравил солдат с новым молодым государем. Но это приветствие было худо встречено, и граф поспешил удалиться, не желая подвергнуться враждебным манифестациям.

Все эти подробности указывают на то, что императору Павлу было бы легко справиться с заговорщиками, если бы ему удалось вырваться из их рук хотя на минуту и показаться войскам. Найдись хоть один человек, который явился бы от его имени к солдатам — он был бы, быть может, спасен, а заговорщики арестованы. Весь успех заговора заключался в быстроте его выполнения». (Адам Чарторыйский)
 


"СЕРДЕШНОГО УХОДИЛИ!" «(Яков Александрович) Дружинин* оставался секретарем при императорской комнате не только до кончины императрицы (Екатерины II), но и во все царствование императора Павла, который весьма благоволил к нему... Любопытно было сказание его о последнем дне царствования Павла. Окончив дела свои по комнате царской, Дружинин весь день 11 марта 1801 г. хлопотал по делу какой-то вдовы и приехал домой поздно вечером, утомленный... Он уже готовился раздеваться, как ему объявили, что пришел один отставной истопник, служивший при отце его и, заливаясь слезами, объявил, что непременно хочет его видеть.
  - Верно, пьян? - спросил Я.А. Дружинин.
  - Да, кажется, что так, но никак не отстает, а утверждает, что должен вам объявить что-то важное, - отвечал слуга.
   Я.А. вышел в кухню, где сидел истопник, и с досадой спросил его:
   - Что тебе надо, Васильич? Поди домой, да выспись.
   - Нет, батюшка Яков Александрович, - сказал тот, рыдая, - не пьян я, а беда большая случилась. Они, судырь, его уходили.
   - Кого?
   - Да его, батюшку, императора Павла Петровича.
   - Что ты, глупый пьяница, врешь! Еще доберешься до беды.
   - Нет, батюшка, отнюдь не вру. Точно сердечного уходили.
   - Перестань! - сказал Я.А., дал человеку своему полтинник и велел нанять извозчика, чтоб, отвез Васильича домой, а тот все твердил свое.

Дружинин лег спать, встал, по обыкновению, в пять часов утра, причесался, оделся и поехал в карете во дворец. Подъехав к Михайловскому замку, видит большое стечение войска, слышит шум и беготню и думает, что это какие-нибудь маневры. Внизу у крыльца видит знакомца своего, караульного офицера Семеновского полка, Николева, здоровается с ним и идет вверх. Лишь только он хочет войти в двери, два семеновских часовых ставят перед ним ружья накрест. "Не велено пускать!"
   Дружинин, вообразив, что это шутка Николева, закричал ему сверху:
   - Вели же пропустить меня!
   - Пропустить! - сказал Николев, и Дружинин вошел в длинную анфиладу комнат.

   Видит, из четвертой комнаты идет к нему навстречу камердинер государев в глубоком трауре. Тут вспомнил он слова истопника, движение на улице, строгость часовых и догадался, в чем дело.
   - Что, Яков Александрович, - сказал камердинер, подошедши к нему, - конечно, вы пришли проститься с телом?
   - Точно так, - отвечал Дружинин.
   - Так пойдемте, - сказал камердинер, - царство ему небесное...» (Н.И. Греч))

  _________
*Яков Александрович Дружинин (1771—1849) — император Павел очень благоволил к Дружинину: 17 декабря 1796 года он пожаловал его в титулярные советники, 1 января 1797 г. назначил секретарём при своей комнате, 8 ноября 1798 г. произвёл в коллежские асессоры, а 22 декабря 1800 г. — в надворные советники. Далее с 1811 по 1830 гг. Дружинин занимал должность директора канцелярии министра финансов. 
    

ПОКАЖИТЕ НАМ ИМПЕРАТОРА - ЖИВОГО ИЛИ МЁРТВОГО! Павел был убит в ночь с 11 на 12 марта: «12 м а р т а  между четырьмя и пятью часами утра, когда только что начинало светать, весь полк (Преображенский) был выстроен... на дворе казарм... Наш полковой священник, вынес крест и евангелие на аналой и поставил его перед полком. Генерал Тормасов громко объявил о том, что случилось: что император Павел скончался от апоплектическаго удара и что Александр I вступил на престол. Затем он велел приступить к присяге.

Речь эта произвела мало впечатления на солдат: они не ответили на нее криками "У р а", как он того ожидал. Он (генерал) затем пожелал, чтобы я... поговорил с солдатами. Я начал с лейб-эскадрона, в котором я служил столько лет, что знал в лицо каждого рядового. На правом фланге стоял рядовой Григорий Иванов, примерный солдат... Я сказал ему:
   - Ты слышал, что случилось?
   - Точно так.
   - Присягнете вы теперь Александру?
   - Ваше высокоблагородие, - ответил он: - видели ли вы императора Павла, действительно, мертвым?
   - Нет, ответил я.
   - Не чудно ли было бы, - сказал Григорий Иванов: если бы мы присягнули Александру, пока Павел еще жив?
   - Конечно, - ответил я.
   Тут Тормасов шёпотом сказал мне по-французски:
   - Cela est mal, arrangez cela. (........)

   Тогда я обратился к генералу и громко, по-русски, сказал ему:
   - Позвольте мне заметить, ваше превосходительство, что мы приступаем к присяге не по уставу: присяга никогда не приносится без штандартов.
   Тут я шепнул ему по-французски, чтобы он приказал мне послать за ними. Генерал сказал громко:
   - Вы совершенно, правы, полковник, пошлите за штандартами.

   Я скомандовал первому взводу съесть на лошадей и велел взводному командиру, корнету Филатьеву, непременно показать солдатам императора Павла, живого или мертвого. Когда они прибыли во дворец, генерал Бенигсен, в качестве коменданта дворца, велел им принять штандарты, но корнет Филатьев заметил ему, что необходимо прежде показать солдатам покойника. Тогда Бенигсен воскликнул: "Mais c'est impossible, il est abim, fracass, on est actuellement; le peindre et; l'arranger"! (Но это невозможно! Он - мёртв и изуродован: это сразу видно, - невозможно прикрыть!)

   Филатьев ответил, что, если солдаты не увидят Павла мертвым, полк отказывается присягнуть новому государю. - "Аh, ma foi!" - сказал старик Бенигсен: "s'ils lui sont si attachs, ils n'ont qu'le voir". (Действительно! ...Если его показать, они ничего не увидят, кроме его <трупа>)

 Два ряда были впущены и видели тело императора. По прибытии штандартов... я приступил к присяге. Прежде всего я обратился к Григорию Иванову:
   - Что же, братец, видел ты государя Павла Петровича? Действительно он умер?
   - Так точно, ваше высокоблагородие, крепко умер!
   - Присягнешь ли ты теперь Александру?
   - Точно так... хотя лучше покойного ему не быть... А, впрочем, все одно: кто ни поп, тот и батька.
   Так окончился обряд (присяги), который, по смыслу своему, долженствовал быть священным таинством: впрочем, он всегда и был таковым... для солдат». (Н.А. Саблуков) В последних словах мемуариста горький намёк на вольное отношение к присяге знатных лиц.
 

ПРИСЯГА  АЛЕКСАНДРУ  МАКЕДОНСКОМУ. Награждая анекдотами ещё при жизни, судьба нередко иногда увенчивает смерть императоров горькими шутками. До Москвы сведения доходили позднее: «Дмитриев* гулял по Кремлю в марте месяце 1801 г. Видит он необыкновенное движение на площади и спрашивает старого солдата, что это значит?
- Да съезжаются, - говорит он, - присягать государю.
- Как присягать и какому Государю?
- Новому.
- Что ты, рехнулся ли?
- Да императору Александру.
- Какому Александру? - спрашивает Дмитриев, все более и более удивленный и испуганный словами солдата.
- Да Александру Македонскому, что ли! - отвечает солдат. - Мною слышано от Дмитриева*». (П.А. Вяземский Старая записная книжка; *Иван Иванович Дмитриев (1760—1837) — русский поэт, баснописец.)
 
Интересно, а в нынешнее время народ больше понимает кому присягает... простите! - за кого голосует?!

 
ДУРНЫЕ  ВЕСТИ  С  ЛИКОВАНИЕМ  В  ИТОГЕ. «С  т е х  п о р, как муж (граФ Христофор Андреевич Ливен)заболел, император сносился с ним записками. Этот способ ведения дел в конце концов вызвал нетерпение в Павле, и, обменявшись 11 марта со своим министром несколькими записочками, в которые вкрались какие-то недоразумения, в 11 часов вечера император написал Ливену следующее: "В а ш е  нездоровье затягивается слишком долго, а так как дела не могут быть направляемы в зависимости от того, помогают ли вам мушки, или нет, то вам придется передать портфель военного министерства князю Гагарину".

Эта записочка на русском языке была последнею, написанною императором Павлом перед смертью... Записку эту государь написал в покоях княгини Гагариной... где он всегда заканчивал вечера после ужина с императрицею. Княгиня Гагарина жила в Михайловском замке, занимая помещение под личными апартаментами государя. Спустя час, Павел ушел к себе, чтобы лечь спать... Уже из тона записки государя Ливен заключил, что пришел конец его фавору, хотя ему и обещалось производство. Он улегся в постель расстроенный, так как достаточно знал характер государя и опасался последствий неудовольствия, им на себя навлеченного.

Мы крепко спали, когда камердинер внезапно вошел в спальню и разбудил мужа вестью, что от императора прислан фельдъегерь с спешным поручением. Было 2 1/2 часа утра...  Муж мне тут же сказал: "Д у р н ы я вести, вероятно. Пожалуй, угожу в крепость". Через минуту, не дав мужу даже встать, в спальню явился фельдъегерь. Заметив, что муж не один, он сказал:
—  Громко я боюсь говорить. Муж нагнулся к нему ухом. —  Его величество приказывают вам немедленно явиться к нему, в кабинет, в Зимний дворец.

Так как государь с царскою семьею жил в Михайловском замке, то приказание, переданное чрез фельдъегеря, не имело смысла. Мой муж тут же и сказал фельдъегерю:
—  Вы, должно быть, пьяны.

 Обиженный офицер решительно возразил:
—  Я повторяю дословно слова государя императора, от которого только что вышел.
—  Да ведь император лег почивать в Михайловском замке.
—  Точно так. Он и теперь там. Только вам он приказывает явиться к нему в Зимний дворец, и притом немедленно.

Тут пошли расспросы о том, что случилось. Зачем императору понадобилось выезжать из замка посреди ночи? Что его подняло на ноги? Фельдъегерь на это отвечал:
—  Государь очень болен, а великий князь Александр Павлович, т.-е. государь, послал меня к вам.

...Страх обуял теперь Ливена. Отпустив фельдъегеря, он принялся обсуждать со мною значение непонятного таинственного приказания. Уж не спятил ли с ума фельдъегерь? Или, быть может, император ставит Ливену ловушку? ...Ну, а если фельдъегерь сказал правду? <...>

Выехав по Адмиралтейскому бульвару к противоположному краю Зимнего дворца, муж  (Ливен)... увидел в кабинете великого князя Александра освещение, но по лестнице поднимался очень неуверенно. В приемной муж застал великого князя Константина и нескольких генералов. Великий князь заливался слезами, а генералы ликовали, опьяненные происшедшим избавлением. В каких-нибудь полминуты Ливен уже узнал, что императора Павла не стало, и что ему предстоит приветствовать нового императора. Государь требует Ливена. Где Ливен? Мой муж бросается в кабинет, и император падает ему в объятия с рыданиями: "М о й  о т е ц!  Мой бедный отец!" И слезы обильно текут у него по щекам...

В столице раздавались клики радости и освобождения. Улицы Петербурга наполнились толпами. Незнакомые целовались друг с другом... Все устремлялось к (Зимнему) дворцу. Там в полдень назначен был съезд сенату, высшим сановникам империи, двору, офицерству и чиновничеству для принесения присяги новому императору...

У нас в ту пору отсутствовали поэты и историки, которые бы смогли, с достаточною яркостью описать тогдашнее восторженное опьянение общества. Четыре года деспотизма... отошли в область предания; роковая развязка или забывалась, или восхвалялась — середины между этими крайностями не было. Время для справедливого суда над событиями пока еще не наступило... Среди всеобщих ликований не было места ни сожалениям, ни размышлениям...» (Записки Дарьи Христофоровны Ливен)
   

РАЗНЫЕ СЛУХИ  О СМЕРТИ. Весть о смерти императора Павла Петровича 12 марта 1801 г. породила в Петербурге массу слухов:
«- О н  о т р а в л е н, - говорил один.
- Е г о  задушили, - возражал другой...
- Было и то и другое: он скушал чего-то за ужином и ночью почувствовал резь в животе, встал с постели и послал за лейб-медиком. "Bums war Pahlen da, Bums war Zuboff da; eins, zwei, drei, todt war todt" (Бац - тут Пален, бац - тут Зубов; раз, два, три - и мертвый был мертв). Достойно замечания, с какой быстротой распространяются известия важные и неожиданные.

Заговорщики, т.е. Пален и проч., ...разослали приказание по заставам - никого не впускать в город. Полагают, что они хотели удержать за шлагбаумом графа Аракчеева, за которым послал император Павел. По всем дорогам остановились обозы, шедшие в город с припасами, и послужили проводниками живому телеграфу. Казус произошел в первом часу ночи, а в третьем часу разбудили с известием о том дядюшку... в семидесяти верстах от Петербурга, куда не могли поспевать ранее десяти часов, особенно в тогдашнюю весеннюю распутицу.

   Изумления, радости, восторга, возбужденных этим, впрочем бедственным, гнусным и постыдным происшествием, изобразить невозможно. Россия вздохнула свободно. Никто не думал притворяться. Справедливо сказал Карамзин в своей записке о состоянии России: "К т о  был несчастнее Павла?! Слезы о кончине его лились только в его семействе". Не только на словах, но и на письме, В печати, особенно в стихотворениях, выражали радостные чувства освобождения от его тиранства. Карамзин, в оде своей на восшествие Александра I, сказал:

   Сердца дышать Тобой готовы:
   Надеждой дух наш оживлен.
   Так милое весны явленье
   С собой приносит нам забвенье
   Всех мрачных ужасов зимы.

   Державин выражается еще яснее: у него является Екатерина и говорит русским, что они терпели по заслугам, не послушавшись совета ее взять в цари внука ее, а не сына... Державин... подписал в то время под портретом Александра:
Се вид величия и ангельской души:
Ах, если б вкруг него все были хороши! <...>

Т е л о  п о к о й н о г о  императора было выставлено в длинной проходной комнате, ногами к окнам. Едва войдешь в дверь, указывали на другую с увещанием: "Извольте проходить". Я раз десять, от нечего делать, ходил в Михайловский замок и мог видеть только подошвы его ботфортов и поля широкой шляпы, надвинутой ему на лоб.
 
В том году светлое воскресенье было очень рано, 24 марта, и Павла похоронили накануне; по обеим сторонам улиц, где везли его тело, стояли войска, но в беспорядке, с большими интервалами. И солдаты и народ непритворно выражали свою радость...» - радость солдат Н.И. Греч преувеличенно описывает явно с чужих слов (Помним: на момент смерти Павла I  Гречу было 10).
   ________
В народе есть мнение, что избранные Богом умирают - возносятся на небо под Светлое Воскресенье...
 
 
ДОМ  УМАЛИШЁННЫХ. «К о г д а  стало известным, что Павел убит, все, участвовавшие в заговоре, и большинство которых пило, чтобы придать себе храбрости, рассыпались по дворцу и по столице, и рассказывали, чтобы выдвинуть самих себя на первый план, много вздора. То был великий скандал...» (Адам Чарторыйский)
*           *           *

«НА  РАССВЕТЕ  12-го марта заговорщики рассыпались прямо из дворца во все концы Петербурга, каждый по своим знакомым. С бешеною радостью вбегая в дома спящих, громо­гласно еще из передней кричали они:
- У р а! поздравляю с новым государем!

Где дома были заперты, там сильно, с криком стучались, так что будили всю улицу, и каждому, высунувшемуся в окошко, провозглашали свою новость. Все из домов выбегали и носились по городу с этою радостною вестью. Многие так были вос­хищены, что со слезами на глазах бросались в объятия к людям совершенно незнакомым и лобызаниями поздравляли их с новым государем.

     В 9 часов утра на улицах была такая суматоха, какой никогда не запомнят. К вечеру во всем городе не стало шампанского. Один не самый богатый погребщик продал его в тот день на 60,000 рублей. Пиро­вали во всех трактирах. Приятели приглашали в свои кружки людей вовсе незнакомых и напивались допьяна, повторяя беспрестанно радостные клики в комнатах, на улицах, на площадях. В то же утро появились на многих круглые шляпы и другие запрещенные при Павле наряды; встречавшиеся, размахивая платками и шляпами, кричали им "браво". Весь город, имевший более 300,000 жителей, походил на дом умалишенных». (Записки Н.А. Вельяминова-Зернова)

П р и м е ч а н и е. Шампанское в то время было весьма недешёвым напитком для знатных лиц: простой "чёрный" народ шампанское не пил. Отсюда речь выше идёт только о радости дворянства.
 

УДАЧА  ДЛЯ  АНГЛИИ. «П о  з а к л ю ч е н и и  конвенции между императором Павлом и консулом Наполеоном, хитрый, проницательный, нагло-дерзкий ум первого в Англии министра, Пита*, затрепетал. Он видел в соединении великого гения с железною волею человека, неограниченно повелевающего 60-ю миллионами народа, возможность не только отторжения Индии, но и падение самой Англии, перемещение в первобытную ея категорию второстепенных держав.

Правительство или министерство, или правила политической системы Англии,—назовите это, как угодно,—дозволяют все средства к достижению предположенной цели!.... Всякое гнусное, отвратительнейшее средство к уничтожению препятствия в политике Англии всегда благосклонно принято, одобрено и поощрено обещаниями наград...

11-го числа марта—Павел Петрович скончался; так было угодно неисповедимым судьбам Всевышняго.

12-го марта 1801 г. с раннего утра, как только начало светать (в три часа утра), все полки гвардии дали присягу на верность императору Александру I, возвращались в казармы с барабанным боем, музыка играла, следовательно, в три часа утра до напечатания еще манифеста о вступлении на прародительский трон Александра I, все уже знали, что родитель императора переселился.

12-го числа марта англичане стояли у ворот домов, где жили, с корзинами, наполненными бутылками разных вин, и подчевали всех проходящих вином в больших кружках, бокалах, у кого какая утварь случилась, поздравляя россиян со вступлением Александра I на трон.

Не должно и о том умолчать, что и россияне, встречавшиеся на улицах, не будучи, знакомы, обнимались, целовались и взаимно один другого поздравляли... На другой-же день торговцы вин послали нарочных в Ригу и Москву скупить там шампанское вино и отправить в Петербург,—так много требовали шампанского вина, что торговцы не надеялись удовлетворить требование своими запасами». (М.А. Тургенев)
_____
Мемуарист А.М. Тургенев почти открыто обвиняет правящий английский кабинет в пособничестве убийству Павла I.
    

«ОСЛЕПЛЁННАЯ  ЧЕРНЬ предалась самой необузданной радости. Люди, друг другу вовсе незнакомые, обнимались на улицах и друг друга поздравляли. Зеленщики, продававшие свой товар по домам, поздравляли с "п е р е м е н о ю", подобно тому, как они обыкновенно поздравляют с большими праздниками. Почтосодержатели на Московской дорогe отправляли курьеров даром. Но многие спрашивали с боязнью: "Д а  т о ч н о ли он умер?" Кто-то даже требовал, чтоб ему сказали, набальзамировано ли уже тело; только когда его в том уверили, он глубоко вздохнул и сказал: "C л а в а  Б о г у".

Даже люди, которые не имели повода жаловаться на Павла и получали от него одни только благодеяния, были в таком же настроении.
- En bien (Ну вот), - спросил мимоходом князь Зубов у генерала Клингера: qu'est ce qu'on dit du changement? (что говорят о перемене <власти>)
— Mon prince, (Мой князь!) - отвечал Клингер*, в противность стольким прямодушным и твердым правилам в его сочинениях: on dit que vous avez ete un des Romains. (Говорят, что вы были одним из римлян <убивших Цезаря>)

...Между тем почти совсем стемнело. Нечаянно обернулся я к окну и с ужасом увидел, что город был иллюминирован. Никаких приказаний для иллюминации не было, но она была блистательнее, чем обыкновенно в большие праздники. Один только Зимний дворец стоял темною массою передо мной и представлял собою величественный контраст. Грусть овладела всеми нами...

<...> Разрешено было снова носить платья, как кто хотел... Чрез заставы можно было выезжать без билета от плац-майора. Bcе пукли, ко всеобщей радости, были обстрижены. Эта небольшая вольность принята была всеми, a в особенности солдатами, как величайшее благодеяние.

Круглые шляпы тоже снова появились, и я был свидетелем суматохи, внезапно происшедшей в одно утро... все бросились к окнам; я не мог понять—зачем: проходила на улице первая круглая шляпа. Обыкновенно народ придает подобным мелочам такую цену, что государям никогда бы не следовало стеснять его в этом отношении. Можно без преувеличения сказать, что разрешение носить круглые шляпы произвело в Петербурге более радости, чем уничтожение отвратительной тайной экспедиции.

...Э т о  п е р в о е  опьянение вскоре прошло. Народ стал приходить в себя. Он вспомнил быструю и скорую справедливость, которую ему оказывал император Павел; он начал страшиться высокомерия вельмож, которое должно было снова пробудиться, и почти все говорили: Павел был наш отец. На первом параде, когда солдаты собрались в экзерциргаузе, офицеры пошли между ними ходить, поздравляя их, и говорили: "Радуйтесь, братцы, тиран умер". — Тогда они отвечали: "Д л я  н а с  он был не тиран, а  о т е ц"

Много содействовало этому настроению то, что офицеры полка (Семёновского) нового императора хвастались, выставляли, как великую заслугу, свое участие в перевороте и тем раздражали против себя офицеров других полков. Не все было так, как бы следовало... Суевеpиe уже разглашало о привидении, появившемся в Михайловском замке и громко требовавшем мщения». (Август Коцебу)

*Фридрих Максимилиан фон Клингер (с 1780 на русской службе — Фёдор Иванович Клингер; 1752 — 1831) — немецкий поэт и драматург; генерал российской армии, видный деятель российского военного и гражданского образования.
 

СО  СМЕРТЬЮ  ПАВЛА I - «Р а з д а л с я  наз головами у нас громовой удар - смерть императора Павла, но не устрашил нас, а напротив оживил, возвестив, что воздух очистился от мглы и затхлости, которыми был преисполне в течении четырёх с лишком лет. 11 марта... На другой день разбудили нас... громкие слова прислуги: "Молодые господа спят и не знают, что делается на свете... Да у нас новый государ. Павел Петрович приказал долго жить."

С л у ж б а  военная освободилась от прусского педантства. (Павел перенял не тогдашнюю прусскую форму, а бывшую при Фридрихе II. Приезжавшие в Петербург прусские военные офицеры смеялись над нашим военным костюмом и утверждали, что у них никто так не ходит.)

О д е ж д а  офицеров и солдат сделалась благородною и изящною. Сначала исчезла пудра, потом обрезали и косы... Появились вновь круглые шляпы и фраки (принимавшие в начале разные забавные цвета и формы) и т.п. Немецкая упряж со шпорами осталась за придворными и архирейскими экипажами. Светская публика помчалась на ямских. Лишь только миновал придворный траур, закипели забавы всякого рода: вечеринки, балы, музыкальные и танцевальные собрания. В Петербурге возобновился французский театр... Русская <сцена>  обогатилась новыми талантами... Петербург проснулся от тягостного сна и наслаждался свежим бытием. Тоже можно сказать и о всей России...» (Н.И. Греч)
    

ПАРАЛЛЕЛЬ МЕЖДУ  УБИЙСТВОМ - РЕВОЛЮЦИЕЙ И МОНАРХИЕЙ. Заговорщики - убийцы императора упорно проводили параллель между своим поступком и революцией: «Г р а ф  Валериан Зубов... много и подробно говорил о совершившейся революции и о современном настроении умов, жалуясь, что государь не высказался за своих истинных друзей, которые возвели его на престол, пренебрегая всеми опасностями ради его дела.

"- Н е  т а к  действовала императрица Екатерина, - говорил Зубов: она открыто поддерживала тех, кто ради её спасения рисковали своими головами... И, благодаря этой политике, столь же мудрой, сколь предусмотрительной, она всегда могла рассчитывать на их безграничную преданность. Обещая с первых дней вступления на престол не забывать оказанных ей услуг, она этим приобрела преданность и любовь всей России.

Вот почему... царствование Екатерины было столь могущественным и славным, потому что никто не поколебался принести величайшую жертву для государыни, зная, что он будет достойно вознагражден. Но император Александр, своим двусмысленным, нерешительным образом действий, рискует самыми плачевными последствиями; он обескураживает и охлаждает рвение своих истинных друзей, тех, которые только желают доказать ему свою преданность".

Г р а ф  з а т е м  прибавил, что императрица Екатерина категорически заявила ему и его брату, князю Платону, что на Александра им следует смотреть, как на единственного законного их государя, и служить ему, и никому другому, верой и правдой. Они это исполнили свято, а между тем какая им за это награда? Слова эти, несомненно, были сказаны с целью оправдать в глазах молодого императора участие в заговоре на жизнь его отца и чтобы доказать ему, что этот образ действий был естественным последствием тех обязательств, которые Екатерина на них возложила по отношению к своему внуку. Но они, очевидно, не знали, что Александр и даже великий князь Константин вовсе не были проникнуты по отношению к своей бабке чувствами обожания и преданности, которые они в них предполагали. <...>

  С л о в а  Зубова доказывали, что заговорщики, а особенно главные их руководители... открыто хвастались своим поступком. Приводя к развязке заговор,    они  были убеждены, что тем заслужили перед Россией и получили право на благодарность, милости, доверие молодого императора... Они даже давали понять, что их удаление и недовольство могут быть опасны для Александра и что из чувства благодарности, а равно из благоразумия ему следует окружить себя теми лицами, которые возвели его преждевременно на престол и на которых он должен смотреть, как на самый верный и естественный оплот.

 Такое рассуждение, довольно естественное в России, традиционной стране дворцовых революций, не произвело, однако, желаемого впечатления на Александра. Да и странно было бы предположить, чтобы он мог когда-нибудь сочувствовать убийцам своего отца (которого он все-таки любил, несмотря на его недостатки) и добровольно предаться в их руки.

П о в е д е н и е  императора Александра являлось результатом его характера, его чувств и его положения, и изменить его он не мог. При том же он уже удалил Палена... который мог возбудить серьезные опасения и сделаться действительно опасным в силу своей ловкости, обширных связей, личной отваги и огромного честолюбия» (Записки князя Адама Чарторыйского).
    _______________________________________________________


В ПЕТЕРБУРГЕ И В  МОСКВЕ. «Петербург, когда я туда приехал (после убийства Павла), напоминал мне вид моря, которое после сильной бури продолжало еще волноваться, успокаиваясь лишь постепенно...» (Адам Чарторыйский)
________

В  МОСКВЕ: «Н е о б ы к н о в е н н о  раннее открытие весны предшествовало раннему Светлому воскресенью: еще до половины марта снег начал исчезать, и наступила ясная, совершенно теплая погода. В пятницу на Вербной неделе, 15 марта, был я в архиве; становилось поздно, многие уже разошлись по домам; из начальников оставался один только г. Бантыш-Каменский*, разбирая какие-то рукописи. Вдруг вбегает меньшой Тургенев** в радостном изумлении... и прерывающимся голосом объявляет нам, что Павла нет уже на свете и что царствует Александр. "Ч т о  т ы  г о в о р и ш ь!"— воскликнул Каменский и с ужасом перекрестился. Тот продолжает рассказывать нижеследующее.

Проезжая через Кремль, он увидел толпу народа вокруг Успенского собора; желая узнать причину такого стечения, он втиснулся но храм и нашел в нем графа Салтыкова с другими главными должностными лицами, которые присягают новому императору. Более всего он заметил двух генералов в анненских лентах, неумытых, не выбритых, забрызганных грязью. Ему сказали, что один из них князь Сергей Долгоруков, который привез манифест о кончине Павла и о воцарении Александра... и что всех встречающихся они как будто взорами поздравляли и приветствовали.

Никакого не осталось сомнения. Но как это случилось? Он даже не был болен! Все это надеялся узнать я дома и поспешил уйти. От Покровки до Тверских ворот путь не близок...  Заметно было, что важная весть разнесена по всем частям города и уже не тайна для самого простого народа. Это одно из тех воспоминаний, которых время никогда истребить не может: немая, всеобщая радость, освещаемая ярким весенним солнцем.

Возвратившись домой, я никак не мог добиться толку: знакомые беспрестанно приезжали и уезжали, все говорили в одно время, все обнимались, как в день Светлого воскресенья; ни слова о покойном, чтобы и минутно не помрачить сердечного веселья, которое горело во всех глазах; ни слова о прошедшем, все о настоящем и будущем. Сей день, столь вожделенный для всех, казался вестовщикам и вестовщицам особенно благополучным: везде принимали их с отверстыми объятиями.

К т о  б ы   м о г   п о в е р и т ь?  На восторги, коими наполнена была древняя столица, смотрел я с чувством неизъяснимой грусти. Я не знал еще, что преступление положило конец минувшему царствованию и, следственно, что вся Россия, торжествующая сие событие, принимает за него на себя ответственность; но тайный голос как будто нашептывал мне, что будущее мне и моим мало сулит радости и что в нем бедствия и успехи, слава и унижение равно ожидают мое отечество. Я вспомнил, что из наград и милостей, кои бросал покойный без счету и без меры на известных и неизвестных ему, по заслугам или без заслуг, упали на меня два чина, а благодарность — ярмо, от которого я никогда не умел и не хотел освобождаться, и я, признаюсь, вздохнул о Павле. Сообщить моих мыслей, разумеется, было никак невозможно: во мне бы увидели сумасшедшего или общего врага.

На другой день, 16 числа, к вечеру, накануне Вербного воскресенья, в Охотном ряду, вокруг Кремля и Китая, где продавали вербы, недоставало только качелей, чтобы увидеть гулянье, которое бывает на Святой неделе...» (Ф. Вигель)
 _______

*Никола;й Никола;евич Банты;ш-Каме;нский (1737—1814) — русский историк, археограф и издатель, с 1800 года управляющий Московским главным архивом.

**Пётр Петрович Тургенев (1760-1830) - младший брат, его старший брат - Иван Петрович Тургенев(1752—1807) — директор Московского университета (1796—1803), масон из кружка Н.И. Новикова. Отец знаменитых братьев Тургеневых — Александра и Николая.
*         *          *

ПЕРВОЕ УПОТРЕБЛЕНИЕ  ВОЛИ. «П е р в о е  употребление, которое сделали молодые люди из данной им воли, была перемена костюма: не прошло двух дней после известия о кончине Павла, круглые шляпы явились на улицах; дня через четыре стали показываться фраки, панталоны и жилеты, хотя запрещение с них не было снято; впрочем, и в Петербурге все перерядились в несколько дней. К концу апреля кое-где еще встречались старинные однобортные кафтаны и камзолы, и то на людях самых бедных.

   В военном наряде сделаны перемены гораздо примечательнейшие: широкие и длинные мундиры перешиты в узкие и через меру короткие, едва покрывающие грудь; низкие отложные воротники сделались стоячими и до того возвысились, что голова казалась в ящике, и трудно было ее поворачивать. Перешли из одной крайности в другую, и все восхищались новою обмундировкой, которая теперь показалась бы весьма странною. Со времен Петра Великого зеленый цвет был национальным и русской армии, но до Павла употреблялся один только светлый; преемник сохранил введенный им темно-зеленый цвет...

   ...В апреле все пришло в движение. Несмотря на распутицу, на разлитие рек, на время самое неблагоприятное для путешествий, все дороги покрылись путешественниками: изгнанники спешили возвращаться из мест заточения, отставные или выключенные потянулись толпами, чтобы проситься в службу, весьма многие поскакали затем только в Петербург, чтобы полюбоваться царем. Исключая действительно порочных и виновных, все желавшие вступить в службу были без затруднения в нее принимаемы. Сотням разжалованных и потом выброшенных генералов невозможно было дать мест по чину: им велено числиться по армии с жалованьем, в ожидании назначения; во всех полках удвоился и утроился комплект штаб- и обер-офицеров.

   П е р в ы е   три месяца после кончины Павла граф Пален царствовал в России, кажется, более, чем император Александр. Он был душою заговора против своего благодетеля и хотел быть главою государства; старый, преступный временщик был, однако же, обманут притворною скромностью молодого царя и в один миг с высоты могущества низринут в ссылку. Сей первый пример искусства и решимости нового государя, боготворимого и угрожаемого в одно время... мог бы удивить и при Павле, когда такие известия почитались самыми обыкновенными. Но Москва и Россия утопали тогда в веселье; сие важное происшествие едва было замечено людьми, еще хмельными от радости...» (Филипп Фил. Вигель. Записки)
     ___________________________________________________________

 
КАКОЕ  СЧАСТЬЕ! В провинции  об убийстве императора Павла узнали позже известия о воцарении нового императора Александра I. Граф Евграф Комаровский из столицы был отправлен в почётную ссылку - комендантом Каменец-Подольской крепости: «М ы  в Каменце жили довольно весело; у нас бывали иногда балы. Я могу сказать, что меня поляки любили. Но все я не уверен был, чтобы кто-нибудь не сделал на меня доноса, и всякую почту ожидал с некоторым страхом... Я н е с к о л ь к о  дней не выходил из дому от сильного ревматизма в правой руке.

   В течение сего времени, однажды после обеда, приходит ко мне полицеймейстер Удом с встревоженным лицом и держит в руке бумагу. Я сидел с моими родными; он мне делает знак рукой, чтобы я к нему вышел. Я, видя его в таком положении, спрашиваю у него: что сделалось? Он мне прерывающимся голосом отвечает:
   - Я, право, сам не знаю, - подает мне бумагу.
   
Я ее беру, и в первую минуту не поверил своим глазам: это была подорожная присланного из Киевского провиантского депо курьера в Каменец-Подольское комиссионерство. Подорожная начиналась: "П о  у к а з у  его императорского величества императора Александра Павловича" и проч. Я, прочитавши несколько раз, наконец вскрикнул:
   - Боже мой, какое счастье!

   ...В ту самую минуту я перестал чувствовать боль от ревматизма... Я бросился... всех обнимать и поздравлять, показывая им подорожную. Удом за мной идет и все мне говорит:
   - Ваше превосходительство, не подлог ли? Тогда мы все пропадем!

   Я приказал позвать к себе присланного, который мне сказал, что накануне рано утром приехал курьер из комиссариатского департамента в Киев с объявлением, что император Павел скончался, а император Александр воцарился, и что как он выезжал, то весь Киевский гарнизон собирался к присяге. Я поспешно оделся, взял курьера с собой и пошел к военному губернатору; он тогда отдыхал. Лишь только я стукнул дверью, он спросил, кто тут, и тотчас вскочил с кровати.
   - Что случилось, ваше превосходительство? - спросил он. - Нет ли из Петербурга курьера?

   Видя, что он чрезвычайно встревожен, я отвечал ему:
   - Успокойтесь, ваше превосходительство.
   - Да что у вас за бумага? - продолжал он.
   Я ему говорю:
   - Подорожная, - и рассказал ему все, что случилось.
   Генерал Розенберг долго не мог опомниться, наконец сказал мне:
   - Да правда ли?
   Тогда я позвал курьера, и он все подтвердил.
   Радость Андрея Григорьевича была чрезмерная, и мы машинально бросились друг друга обнимать и поздравлять...
   - Что же нам делать? - спросил он у меня. - Мы еще ничего не имеем официального...

   ...На другой день приехал к нам курьер из Петербурга с манифестом о восшествии на престол императора Александра I и с присяжным листом. Войска немедленно были собраны, и я с несказанным восторгом приводил их к присяге обожаемому мною императору... Я получил 10 мая 1801 года из Петербурга высочайший приказ... в котором... мне повелено состоять по армии  <<Удом, чрез месяц после моего приезда в Петербург, определен был в тот же Таврический гренадерский полк, из которого он был выключен. Сколько сия перемена в царствовании сделала счастливых, подобно Удому!>>» (Записки Е.Ф. Комаровского)
   _________

Нет ни одного царствования без "чёрных пятен": счастливое царствование Александра Павловича Благословенного тоже у многих вызовет горькое разочарование. И многое из того, что понималось предками как долг службы, потомками расценивается негативно.

В декабре 1825 г. уже генерал-лейтенант 1825 г. Е.Ф. Комаровский (1769-1843) конвоирует арестованных декабристов с Сенатской площади в Петропавловскую крепость; 1826 г. будет назначен членом Верховного уголовного суда по делу декабристов. 25 июля 1828 произведён в генералы от инфантерии «за отличия по службе»... Но мы снимаем шляпу перед Комаровским литератором - наблюдательным автором написанных живым языком мемуаров, на удивление свободных от приклеивания безапелляционных "ярлыков" (Записки Е.Ф. Комаровского впервые напечатаны в сборнике «Осьмнадцатый Век» при «Русском архиве», 1867)
      

ОБ  УБИЙСТВЕ АНЕКДОТЫ ВО  МНОГОЙ СТЕПЕНИ. В ночь с 11 на 12 марта 1801 г. в результате дворцового заговора император Павел I был убит в собственной спальне. То ли был задушен шарфом одного из заговорщиков, то ли скончался от предательского удара в висок серебряной табакеркой. Ужас всей этой истории, покончившей с непродолжительной жизнью императора, состоял в том, что даже его гибель породила в обществе анекдоты, слушая которые, добропорядочные подданные Российской империи не знали, что делать: плакать или смеяться?! Якобы:

- Павел просил ворвавшихся в его спальню убийц повременить, ибо он хочет выработать церемониал собственных похорон.
- Император скончался от апоплексического удара табакеркой в висок. (Синдаловский Наум: История Петербурга в городском анекдоте)
 
В  МОСКВЕ - «По... объявлении высочайшего восшествия государя Александра Павловича на трон... Народ наполнил Кремль до того, что негде было упасть яблоку. В соборном храме с большим трудом фельдмаршал (И.П. Салтыков)и сенаторы могли дойти до амвона. По установленной форме при таковых случаях манифест читает на амвоне правительствующего общего собрания департаментов обер-секретарь и как только обер-секретарь произнес слова: „С у д ь б а м  Всевышнего было угодно прекратить жизнь любезного нашего родителя апоплексическим ударом", - весь народ, в церкви находившийся, положил на себя знамение креста...» (А.М. Тургенев)
             
            

П*А*Д*Е*Н*И*Е  Г*Р*А*Ф*А   П*А*Л*Е*Н*А. «П о с л е   с м е р т и   Павла  Пален был сперва утвержден во всех его должностях и получил громадное влияние на ум императора Александра; он слишком злоупотреблял своей властью, он чересчур долго третировал своего государя, как ребенка (Александру было, однако, 22 года и, конечно, он уже не был ребенком ни в физическом, ни в нравственном отношении. Пален заставил себя бояться, не заставив себя любить).

Императрица Mapия терпеть его не могла, как и всех участников в убийстве своего мужа; она преследовала их неустанно и наконец успела всех их или удалить, или уничтожить их влияние, или же подорвать их карьеры.

Вскоре после катастрофы... она приказала соорудить в своем павловском саду прекрасный памятник Павлу, который и поставила в часовне; потом её стараниями объявилась в церкви одной деревни чудотворная икона Божьей Матери, которая (будто бы) говорила и призывала кару небес на убийц её мужа.

Пален поскакал в эту деревню, велел сорвать икону и не пощадил императрицы-матери, которая пожаловалась своему сыну. Император заговорил об этом с Паленом, тот отвечал дерзко и заносчиво. Александр был оскорблен и дал понять, что он тяготится своим ментором. Императрица достигла того, что неосторожный министр впал в немилость. Сразу лишенный всех своих должностей и принужденный удалиться в Курляндию, в свои поместья...» (А.Ф. Ланжерон)
  ________
В  реальности было гораздо прозаичнее - без предсказаний чудотворной иконы: но во все времена хочется людям, чтобы небеса приняли участие в обличении убийц!
*            *               *

АНЕКДОТ  О  ДОКУЧЛИВЫХ  МУХАХ. «К о г д а  переворот совершился, Пален считал себя всемогущим, надеясь на свои силы. И действительно, он именно принял внешние и внутренние меры, ставшие неотложными в виду возможного появления английского флота в водах Ревеля, Риги и Кронштадта после кровавых копенгагенских событий...*  Пользуясь замешательством и всеобщей растерянностью правительства в первые дни после катастрофы, генерал-от-кавалерии граф Пален возымел мысль захватить в свои руки ослабленные бразды правления... Его подпись стоит на актах первых дней царствования...»

 По мнению мемуариста ситуацию спасло назначение на пост генерал-прокурора сената генерала Александра Андреевича Беклешова:  «Э т о  был русский старого закала, по внешним приемам человек грубый и резкий, не говоривший или едва понимавший по французски, но который под этой суровой внешностью обнаруживал твердость и прямоту и обладал отзывчивым к нуждам ближних сердцем. Общественное мнение создало ему репутацию благородного человека».

«ОН (Беклешов))был в отсутствии и не принимал никакого участия в заговоре. Александр откровенно жаловался ему на свое тягостное положение около Палена. Беклешов отвечал государю со свойственной ему резкостью, выражая совершенное недоумение при мысли, что самодержец российский на что-то жалуется и не решается выказать своей воли. "К о г д а  мне досаждают м у х и, - сказал он государю: которые жужжат у меня под носом, я их  п р о г о н я ю". Император подписал указ, в котором Палену повелевалось немедленно оставить Петербург и выехать в свои поместья.

Беклешов**, бывший с ним, как в прежние времена, так и теперь, в дружественных отношениях, в качестве генерал-прокурора, взялся вручить ему указ вместе с повелением выехать из столицы в 24 часа. На следующий день рано утром Беклешов явился к Палену, разбудил его и передал волю императора... Таким образом Александр впервые проявил самодержавную волю, не имеющую в России преград.
Обстоятельство это наделало много шума. Обвиняли императора в двуличии и неискренности...». (князь Адам Чарторыйский)
   ___________
* С 1792 года Великобритания находилась в состоянии войны с Францией. После выхода России из анти французской коалиции император Павел I предложил для защиты судоходства против Англии применить политику вооружённого нейтралитета. В декабре 1800 такой союз был заключён между Россией, Данией, Пруссией и Швецией. В апреле 1801 флот лорда Нельсона нанёс поражение датчанам в битве при Копенгагене. Поражение союзников прямо касалось и России.
 
**Александр Андреевич Беклешов (Беклешев; 1743/1745 —1808) — генерал от инфантерии (с 1797). При Павле I дважды (в 1799 и 1801) исполнял должность генерал-прокурора. Будто бы при назначении А. А. Беклешева на эту должность император сказал: "Ты да я, я да ты — вперед мы одни будем дела делать". Однако, уже 2 февраля 1800 последовала опала с выключением из государственной службы. В первые дни царствования Александра I Беклешев восстановлен в должности генерал-прокурора, но разделяя реформаторского пыла молодого императора осенью 1802 получил отставку. С 1802 по 1804 Б. был генерал-губернатором Москвы.
    

ОБРАЗЕЦ ОПРАВДЫВАЮЩЕЙ ЗАХВАТ ВЛАСТИ РЕЧИ ДИКТАТОРА.. По сумме мемуаров после убийства Павла граф Пален вёл себя неосторожно, что психологически можно объяснить и как опьянение властью, и как - страх содеянного. Смертью Павла возвращённый из ссылки, но отнюдь не сочувствующий убийцам барон Карл фон Гейкинг пришёл хлопотать у всесильного Палена о пенсии:

«Я (барон Гейкинг)внимательно изучал ход нового правления и... дрожал за него (за Александра I), видя его окруженным людьми в роде Палена, Зубовых и других, которых общественное мнение во всеуслышание называло виновниками последней трагедии.

Господа эти не только не старались стушеваться, а напротив говорили о случившемся совершенно открыто с друзьями и знакомыми; сравнивая рассказы столь многих различных лиц, мне было нетрудно отличить, что признавалось всеми единогласно за непреложные факты и что являлось лишь хвастовством и плодом фантазии отдельных повествователей. Соображаясь с этим, я изложил здесь свой рассказ... С своей запиской (о назначении пенсии) и письмом к государю в кармане я отправился к Палену... Едва успели мы сесть, как он заговорил:

- Мне известно все, что вам пришлось перенести; но это ничто в сравнении с гнусностями, совершенными по отношение к массе людей, которым приписывались воображаемые преступления. Мы устали быть орудиями подобных актов тирании, а так как мы видели, что безумие Павла возрастает с каждым днем и вырождается в манию жестокости, то у нас оставалась лишь следующая альтернатива: или избавить свет от чудовища, или увидеть в ближайшем будущем, как мы сами, а, быть может, и часть царской фамилии, сделаемся жертвой дальнейшего развитая его бешенства.

Только один патриотизм может даровать человеку смелость подвергнуть себя, жену и детей опасности умереть самой жестокой смертью ради 20 миллионов угнетенных, измученных, сосланных, битых кнутом и искалеченных людей с целью возвратить им счастье. Впрочем, я всегда ненавидел его и ничем ему не обязан; я ничего не получил от него, кроме этих орденов. Но и их я возвратил нашему государю при его воцарении; но он приказал мне сохранить их, и я считаю, что получил их только от него. Такая услуга, оказанная государству и всему человечеству, не может быть оплачена ни почестями, ни наградами, и я объявил нашему государю, что никогда не приму подарка. Граф Панин, разделивший мой труд, солидарен со мною и во взгляде на этот вопрос...

М ы  л и ш ь  хотели заставить государя отречься от престола, и граф Панин одобрил этот план. Первой нашей мыслью было воспользоваться для этой цели сенатом; но большинство сенаторов болваны, лишенные души и способности отдаться идеям высшего полета... у них никогда не хватило бы ни смелости, ни самопожертвования, необходимых для совершения доброго дела...

Возможно, что мы были накануне действительного и, быть может, гораздо большего несчастья, а для великих недругов необходимы и сильные средства. И я должен сказать, что поздравляю себя с этим поступком, считая его своей величайшей заслугой перед государством, ради которого я рисковал жизнью и пролил свою кровь...

Меня удивляет, что императрица-мать в негодовании на меня. Она сама подвергалась огромной опасности и я оказал ей большую услугу. Я не требую, чтобы она отблагодарила меня за нее, но, по крайней мере, она должна ее чувствовать и не пытаться восстановить государя против меня... - он очень любезно проводил меня до дверей, но в лице его я уловил нечто такое, что выдавало, что он говорит не искренно». (Записки Карла Гейкинг)
  ____________

Выше представлен типичный образец оправдывающей средства захвата власти речи диктатора: чего стоит одни выражения "мы устали...", "мы хотели..." - якобы от имени всей России. Вариант таких "оправдательных" речей прекрасно представлен в шекспировских Хрониках: новый диктатор оправдывает себя ради блага миллионов. Но следующий диктатор точно также будет оправдывать убийство своего предшественника.  Во все времена все репрессии обосновывались "благом миллионов".

Монолог графа Палена в своём роде - шедевр софистики, когда идеей "высшего полёта" и "добрым делом" называется - убийство. Идея эта, к несчастью до сих пор встречается даже в учебниках. Но, как мы видим из мемуаров барона Гейкинг - далеко не все в России с восторгом относились к убийству императора. Первое ликование сошло, и убийцы остались в отчуждении.

 *              *                *

БАРОН Гейкинг  продолжает: «М ы  п о ш л и  к Палену (во второй раз по делам), где застали за карточным столом самого графа Палена, графа Валериана Зубова... игравших в фараон. Генерал Бенигсен присутствовал в качестве зрителя... Разговор коснулся императрицы (Марии Фёдоровны).
- П р а в о, - сказал Пален:  о н а напрасно воображает себе, что она наша повелительница. В сущности, мы оба подданные государя, и если она подданная первого класса, то я — второго; усердие, с которым я стараюсь избежать всего, что могло бы послужить поводом к скандалу и возмущению всегда останется неизменно тем же по своей глубине и искренности. Знаете ли вы историю с иконой?"
 — Н е т .

- Так дело вот в чем. Императрица пожертвовала для часовни нового Екатерининского института икону, на которой изображены: Распятие, Божья Матерь и Мария Магдалина; на ней сделаны надписи, намекающая на кончину императора и могущие подстрекнуть раздраженную чернь против тех, на кого молва указывает, как на участников этого дела. Надписи эти уже успели привлечь многих в часовню, так что полиция донесла мне об этом.

 Чтобы не поступить опрометчиво, я отрядил туда смышленого и образованного полицейского чиновника в партикулярном платье, поручив ему списать возмутительные места надписей, и велел передать священнику, чтобы образ был удален втихомолку. Он ответил мне, что ничего не может сделать без непосредственного приказания императрицы. Вот почему я сегодня поговорю об этом с государем, который завтра едет навестить свою мать в Гатчину. Мне передали, что она хочет, чтобы икона осталась на месте во что бы то ни было. Но это невозможно".

Он еще несколько раз принимался горячо ратовать против императрицы. Когда мы собрались уходить, граф Виельгорский сказал мне:
- Я положительно не узнаю Палена. Он всегда отличался, чтобы не сказать худшего, — смышленостью фурьера или придворного камер-лакея, а сегодня он позволил себе, не стесняясь, такие выходки против императрицы — и еще при свидетелях!
— Он, очевидно, воображает, - ответил я: что находится в такой незыблемой милости, что может тягаться с императрицей, но ему следовало бы быть поосторожнее. Императрица—женщина: в ней много упорства, сын ее любит и уважает. Это очень неравная игра...» - которая окончилась падением Палена.

 
Раздул ли ситуацию с иконой сам Пален, которому императрица очень мешала прибрать к рукам молодого императора? Или всё совершилось спонтанно: Пален зарвался, покатилось, как снежный ком... Ниже мемуары рисуют несколько вариантов истории с крамольной иконой.
 

АНЕКДОТ  О КРАМОЛЬНОЙ  ИКОНЕ. ВАРИАНТ 1. «П у б л и к а, особенно же низшие классы и в числе их старообрядцы и раскольники, пользовалась всяким случаем, чтобы выразить свое сочувствие удрученной горем вдовствующей императрице. Раскольники были особенно признательны императору Павлу, как своему благодетелю, даровавшему им право публично отправлять свое богослужение и разрешившему им иметь свои церкви и общины. Как выражение сочувствия, образа с соответствующими надписями из священного писания в большом количестве присылались императрице Марии Феодоровне со всех концов России.

Император Александр... навещавший свою удрученную горем мать по несколько раз в день, проходя однажды утром через переднюю, увидел в этой комнате множество образов, поставленных в ряд. На вопрос Александра, что это за иконы и почему они тут расставлены, императрица отвечала, что все это приношения, весьма для неё драгоценные, потому что они выражают сочувствие и участие народа к её горю; при этом её величество присовокупила, что она уже просила... взять их и поместить в церковь воспитательного дома...

   Однажды утром, во время обычного доклада государю, Пален был чрезвычайно взволнован и с нескрываемым раздражением стал жаловаться его величеству, что императрица-мать возбуждает народ против него и других участников заговора, выставляя напоказ в воспитательном доме иконы с надписями вызывающего характера. Государь, желая узнать, в чем дело, велел послать за моим отцом. Злополучные иконы были привезены во дворец и вызывающая надпись оказалась текстом из священного писания, взятым, насколько помню из Книги Царств.

   Императрица-мать была крайне возмущена этим поступком Палена, позволившего себе обвинять мать в глазах сына, и заявила свое неудовольствие... Император, с своей стороны, высказал это графу Палену в таком твердом и решительном тоне, что последний не знал, что отвечать от удивления.

   На следующем параде Пален имел чрезвычайно недовольный вид и говорил в крайне резком, несдержанном тоне. Впоследствии даже рассказывали, что он делал довольно неосторожные намеки на свою власть и на возможность "возводить и низводить монархов с престола". Трудно допустить, чтобы такой человек, как Пален, мог выказать такую бестактную неосторожность; тем не менее, в тот же вечер об этом уже говорили в обществе.

...Достоверно только то, что, когда на другой день, в обычный час, Пален приехал на парад в так называемом "vis-;-vis", запряженном шестеркой цугом, и собирался выходить из экипажа, к нему подошел флигель-адъютант государя и, по высочайшему повелению, предложил ему выехать из города и удалиться в свое курляндское имение. Пален повиновался, не ответив ни единого слова.
   В высочайшем приказе было объявлено, что "генерал - от - кавалерии граф Пален увольняется от службы", и в тот же день вечером князю Зубову также предложено оставить Петербург и удалиться в свои поместья...

Т а к и м   о б р а з о м, в силу одного слова юного и робкого монарха, сошли со сцены эти два человека, которые возвели его на престол, питая, по видимому, надежду царствовать вместе с ним». (Записки Н.А. Саблукова)
*           *             *


ВАРИАНТ 2. НЕРАЗБОРЧИВЫЙ ТЕКСТ. Друг покойного императора Павла и вдовствующей императрицы Марии Фёдоровны - Екатерина Ивановна Нелидова изложила, по видимости, самый реалистичный вариант истории с крамольной иконой, который дополнил её собеседник: «В  ч е т в е р г  я (барон фон Гейкинг) отправился к обеду в институт (Смольнинский). Проходя мимо двери Нелидовой... Я зашел к ней и попросил ее объяснить мне историю с иконой, наделавшей столько шуму и способной вызвать в массе праздных и склонных к возмущению людей опасное движение.

"Я  о ч е н ь  рада, - сказала она (Нелидова), - что вы вспомнили об этом, так как могу сообщить вам все до мельчайших подробностей: я была свидетельницей всей этой истории, и образ не раз был у меня в руках. Один русский художник приносил императрице от времени до времени иконы для её новых учреждений. Так как он не хотел продать их, то императрица приказывала выдавать ему когда 100, когда 200 руб. Но, в виду его слишком частых появлений, императрица велела отказать ему, когда он принес последнюю икону, на которой было изображено распятие. Здесь Божия Матерь обращается к Спасителю с изречением из св. писания, а Христос отвечает ей другим текстом.

Так как эти надписи делаются славянским и часто весьма мелким шрифтом, то ни императрица, ни я, ни кто-нибудь из придворных никогда не трудились разбирать их. Художник, между тем, оставил икону у одного из камердинеров с просьбой убедить государыню взглянуть на нее, так как он, по бедности своей, нуждается в вспомоществовании. Икона уже провисала две недели слишком в покоях императрицы, когда она, собираясь уехать в Гатчину, вдруг сказала:
- Все-таки надо будет осмотреть образ... Куда бы можно-было поместить эту икону? — В часовне нового Екатерининскаго института еще не хватает одного образа.
— Так велите поставить туда этот и скажите художнику, что я вспомню о нем, когда возвращусь из Гатчины.

Все это может засвидетельствовать вам двор императрицы. Но Пален, который во что бы то ни стало хочет посеять раздор между матерью и сыном, усмотрел в надписях на иконе смысл, способный вызвать возмущение. Мысль эта экстравагантна и становится преступной, когда ее приписывают императрице. Государь, вероятно, прикажет основательно исследовать это дело и даст своей матери удовлетворение. Пока не говорите об этом, а в особенности — не называйте меня...."

...В воскресенье вечером я (Гейкенг)получил от одного из своих друзей записку следующего содержания: "П а л е н  со всей своей семьей уезжает в 9 часов в Ригу; уверяют, что он подал прошение об отставке. Все идут к нему, и я советую вам сделать то же". Я ответил: "Н е  в е р ю  ни одному слову об этом путешествии. Сходите к нему и по возвращении уведомьте меня, в чем дело".

В 11 часов вечера мой друг писал (опять): "О н  у е х а л, разыгрывая роль невозмутимого..." Все это показалось мне сном. Но я, тем не менее, спокойно лег спать и во всяком случае пожелал ему счастливого пути. Около 10 часов утра... кто-то из приближенных государя и объяснил нам причину внезапного отъезда Палена.

В четверг утром он горько жаловался государю на инцидент с иконой. Его величество, рассерженный его сильными выражениями, заметил ему:
- Н е  забывайте, что вы говорите о моей матери. Впрочем, невозможно, чтобы надписи были таковыми, как вы говорите; я хочу видеть икону.

Пален, без дальнейших околичностей, велел взять образ и принес его государю, который, прочитав надписи, ничего не сказал, но поехал в Гатчину с целью потребовать объяснений от своей матери. Как ни старался он смягчить дело, императрице все-таки пришлось оправдываться в своих намерениях, что было для неё крайне унизительно. Она заключила объяснения, приведенные ею в свое оправдание, словами: "П о к а  Пален будет в Петербурге, я туда не возвращусь!"

Государь вернулся из Гатчины лишь в субботу вечером и, не желая лично приказать Палену отправиться на ревизию Лифляндии и Курляндии, проработал с ним вместе в воскресенье все утро до обедни; после этого он велел позвать к себе генерал-прокурора и поручил ему передать Палену свое повеление приблизительно за час до обеда.
- Я  п о н и м а ю, - сказал Пален Беклешову, - смысл этого совета государя и знаю его источник. Доложите его величеству, что сегодня вечером в 8 ч. его приказ будет исполнен мною, и я больше не буду в Петербурге.

Он сообщил о случившемся своей жене и заявил ей, что немедленно же потребует полной и безусловной отставки. Она сама написала молодой императрице о своем увольнении, чтобы иметь возможность сопровождать своего мужа. Пален пометил свое письмо Стрельной, и оно было передано государю рано утром, когда он только что проснулся.

Указ об его отставке был обнародован в тот же день, так что меньше, чем в 26 часов, этот человек, считавший свое положение незыблемым, обладавший в такой высокой мере умом и тактом, обратился в ничтожество и был принужден праздно прогуливаться в своих имениях в сопровождении своей совести, высший голос которой теперь уже больше не будет заглушен лестью и шумом придворной жизни». (Записки барона Карла фон Гейкинг).
   ___________________
 
Мемуары рисуют Марию Фёдоровну упорной в достижении желаемого и достаточно искушённой в придворных интригах: не создав сама ситуацию с иконой, вдовствующая императрица, без сомнения, эту ситуацию немедленно использовала в своих целях: в каких бы отношения ныне вдовствующая императрица ни пребывала в прошлом с супругом, справедливость была явно не стороне графа Палена, - на этот раз он императрице проиграл. И поделом!
   

ВАРИАНТ 3. ПЬЯНАЯ  ГОДОВЩИНА  СОВЕСТИ ГРАФА   ПАЛЕНА. «Его (Александра I) восшествию на престол... предшествовало пролитие крови... Справедливое отвращение, которым его родительница воспылала к действовавшим в ужасной трагедии лицам, являло тягостный контраст с попустительством и безнаказанностью заговорщиков, на которые государя обрекала необходимость... Покарать преступление он был бессилен. Страдая от столь прискорбного противоречия душевных велений, государь осыпал императрицу-мать всеми проявлениями внимательной почтительности... и даже мирился с большою её влиятельностью... В этом образе действий инстинктивно чуялось какое-то искупление... по отношению к вдове Павла.

Эта... неоспоримая авторитетность матери над сыном возбуждала... зависть и недоброжелательство со стороны графа Палена. ОН... надеялся, что станет управлять и империею и императором, а действительность разбивала все его надежды... Пытался он и клеветать на Марию Феодоровну и создать противовес её влиянию. Пален обнаруживал в своих действиях больше, чем опрометчивость, а на многочисленные предостережения друзей отвечал неизменно: "Б о я т ь с я императора! Он не посмеет меня тронуть!" ...

С одной стороны, и императрица-мать не упускала случаев указывать императору на неприличие удерживать вблизи своей особы и во главе важнейших государственных дел личность, которая подготовила умерщвление его родителя, а, с другой стороны, и граф Пален всеми возможными способами старался убедить государя в зловредности материнского влияния...

Между прочим, рассказывали, будто у него вырвалось и такое заявление: "Я  р а с п р а в и л с я  с супругом, сумею отделаться и от супруги!" В припадке озлобления и наглости Пален распорядился убрать из какой-то церкви образ, только что подаренный императрицею.

Эта дерзость... не могла пройти незамеченною. Императрица-мать заявила Александру, чтобы тот немедленно же выслал графа Палена из Петербурга, в противном случае столицу покинет сама Мария Феодоровна. Два часа спустя, граф Пален был выслан под охраною фельдъегеря в свои курляндския имения с воспрещением пожизненного въезда в Петербург и Москву. Русское общество отнеслось с полным равнодушием к вести о падении могущественного вельможи, даже приобретшего некоторую популярность своим преступлением.

Я знаю... что граф Пален со времени ссылки совершенно не выносил одиночества в своих комнатах, а в годовщину 11 марта регулярно напивался к 10 часам вечера мертвецки пьяным, чтобы опамятоваться не раньше следующего дня. Умер граф Пален в начале 1826 г., чрез несколько недель после кончины императора Александра...» (Дарья Христофоровна Ливен)
                      
         И*З*М*Е*Н*Ч*И*В*О*Е   О*Б*Щ*Е*С*Т*В*Е*Н*Н*О*Е    М*Н*Е*Н*И*Е
   
...Поверили глупцы, другим передают,
Старухи вмиг тревогу бьют,
И вот общественное мненье! - А.С. Грибоедов "Горе от ума" (действ. 4, явл. 10)
  ______________________


ВСЕОБЩЕЕ ОПЬЯНЕНИЕ. «Т о т ч а с  после совершения кровавого дела заговорщики предались бесстыдной, позорной, неумеренной и неприличной радости. Это было какое-то всеобщее оглупение и опьянение не только в переносном, но и в прямом смысле, ибо дворцовые погреба были опустошены, вино лилось рекою за здоровье нового императора и героев заговора.

 В течение первых дней после события было в моде показывать себя причастным к заговору, каждый желал быть отмеченным, каждый совался вперед, утверждал, что он был в такой-то или другой банде, шел одним из первых, присутствовал при роковой катастрофе. А среди этой всеобщей распущенности, этой шумной и непристойной радости, император и его семейство, запертые во дворце, погруженные в горе и слезы, не показывались.

По мере того, однако, как постепенно улеглось возбужденное состояние умов, большинство   убедилось,   что вся великая радость, которую так открыто выказывали, не была средством успеть при дворе и что такого рода хвастовство, не обнаруживающее ни ума, ни сердца, противно; и хотя смерть Павла избавила государство от больших бедствий, во всяком случае каждому было выгоднее и желательнее не обнаруживать своего участия в деле. Главари заговора прикрывались высокими фразами, говоря, что для них главным и единственным побуждением были государственная необходимость и спасение России. Они усиливались создать этим для самих себя источник репутации, приближенности и кредита.

М е ж д у тем молодой государь, оправившись после первых дней треволнений и упадка духа, стал чувствовать непреодолимое отвращение к главарям заговора, особенно же к тем из них, чьи доводы заставили его согласиться, что, присоединяясь к их намерениям, он не подвергает никакой опасности жизнь своего отца, и что он решается единственно для спасения России низложить его, убедив Павла в необходимости самому сложить с себя бремя правления, отказавшись от власти в пользу сына, чему бывали неоднократные примеры среди государей Европы.
Император Александр сообщил мне, что первый, кто ему это сказал, был граф Панин, которому он никогда не простит этого». (Адам Чарторыйский)
        

КРУПНЫЙ  СКАНДАЛ. «С а м а я  важность сана и многочисленность заговорщиков не позволяли молодому императору возбудить против них свирепых преследований, не говоря уже о том, что сегодняшних освободителей нельзя преобразить в завтрашние жертвы. Содеянное предприятие всеми прославлялось и не укладывалось в рамки беспристрастного обсуждения. Скандал оказывался крупный: общественное мнение резко расходилось с нравственностью и правосудием, а пренебрежение в этом случае общественным мнением угрожало слишком явною опасностью.

Трудно себе даже и представить все рассказы, в ту пору свободно обращавшиеся в столице. Не только никто из заговорщиков не таился в совершенном злодеянии, но всякий торопился изложить свою версию о происшедшем и не прочь был даже в худшую сторону преувеличить свое личное соучастие в кровавом деле. А когда чей-нибудь голос возмущался чудовищностью совершенного деяния, на это давался ответ:

—  Что же, вы хотели бы вернуться к прежнему царствованию? Ну, и дождались бы того, что вся императорская фамилия была бы ввержена в крепость, а сами бы вы отправились в ссылку, в Сибирь!

   Предо мною такие заявления высказывались, по крайней мере, раз двадцать в гостиной у свекрови (Шарлотта Ливен - воспитательница младших детей Павла I), хотя эта верная долгу женщина отказывалась входить в обсуждение причин заговора и стояла на факте, совершенно для неё непреложном:
   - В ы - у б и й ц ы  вашего императора!

И, произнося эти суровые слова, она только поднимала руки к небесам. Все обстоятельства и подробности, сопровождавшия роковую развязку, собирались с большою жадностью. Было вполне удостоверено, что императора неоднократно предупреждали о готовящейся ему участи...  Несомненно, смутные в своей неопределенности доносы и заставляли покойного по слепой случайности обрекать на заточение все новые жертвы, а несправедливые эти преследования, в свою очередь, умножали число недовольных и легко превращали последних в заговорщиков». (Записки Дарьи Христофоровны Ливен)
 

«ВСЕ ОФИЦЕРЫ  ГВАРДИИ, участвовавшие в заговоре, постепенно, один за другим, подверглись опале или были сосланы, а к концу года в Петербурге не оставалось более ни одного из заговорщиков, исключая Зубовых, которые там и умерли.

...Во время смерти Павла я (граф Ланжерон)находился в Литве. Известие о его кончине я получил в Кобрине, куда я поехал из Бреста с генералом Милорадовичем... Курьер, донесший нам о смерти императора, сказал, что он умер от апоплектическаго удара. Мы этому поверили: ...Милорадович и я встретили это известие с сожалениями, для нас вполне законными. Быть может, мы были единственными людьми в России, которые искренно оплакивали его.

Мы не можем не сознавать его недостатков и его промахов. Но мы проливали слезы на могиле нашего благодетеля, и наши сожаления еще усилились, когда мы узнали, какой смертью он погиб». (Из записок графа Ланжерона А.Ф. // Цареубийство 11 марта 1801 года. Записки участников и современников)
 

МЁРТВЫЙ  ЛЕВ. Многие изощряли свой ум насчет мертвого льва. Граф Вильегорский (Юрий Михайлович, сенатор) распространил стихотворение, которое оканчивалось следующими строками:

Quo la bonte divine, arbitre de son sort,
Lui donne le repos, que nous rendit sa mort.
П е р е в о д:

Один немец написал:

Das Volk war seiner Laune Spiel;
Er starb gehasst, wie Frankreichs letzter K;nig;
Er hatte der Macht eber uns zu viel
Und eber sich selbst zu wenig.
 _______________________________
 П е р е в о д. Народ был игрушкою его каприза; он умер ненавидим, как последний французский король. Над нами он имел слишком много власти, а над собою слишком мало.
 

Другой:
Kommt, Jhr, Wanderer, und tretet
An dies Grab,— doch nur топ weitem!
Hier liegt Paul der Erste,—betet:
Gott bewahr uns vor dem Zweiten!
______________________________
 П е р е в о д. Сюда, прохожий! Подойди к этой могиле, — но не слишком близко. Здесь лежит Павел Первый; молись, да избавит нас Господь от Второго.
 
Павел, конечно, заслужил следующую лучшую надгробную надпись. Народ и солдаты говорили: "О н   б ы л   н а ш ь   о т е ц ».(Август Коцебу)
 

ОТВРАТИТЕЛЬНАЯ  КАРТИНА.  «С к а ж у  несколько слов об императоре Павле. Злоба и ненависть, возбужденные не столько несправедливостью его, сколько мелкими притеснениями и требованиями, преследуют его и за гробом и заставляют выдумывать на него всякие нелепости. <...>  Всех виновных этого гнусного дела мало-помалу удалили от двора и из столицы. Из них только один, Бенингсен, играл впоследствии важную роль, благодаря своим воинским талантам. <...>

 Мы ужасаемся, воображая явление частного смертоубийства. Свирепый, необразованный, дикий человек вкрадывается в хижину своего врага, убивает его беззащитного и грабит. Картина отвратительная! А как сравнить с нею зрелище этого адского цареубийства!

Особы высшего, образованного круга, воспитанные по указаниям философии и религии, знакомые с правами и обязанностями естественными и положительными, прокрадываются, как тати, в спальную храмину ближнего своего, человека, царя (для многих из них он был и благодетелем), осыпают его оскорблениями и предают мучительной смерти. Россия этого не хотела и не требовала. Зато и прошатались они всю жизнь свою как Каины, с печатью отвержения на челе...» (Н.И. Греч)
     ____________________________________________________


СЧАСТЛИВАЯ  СУДЬБА. «К а к  благословляю я судьбу, удалившую меня из Петербурга задолго до наступления этого печального времени (убийства Павла I). Заметь я какие-нибудь признаки готовившегося заговора, я был бы принужден, в силу принесенной мною присяги и своих принципов, раскрыть ужасную тайну. Множество людей считали бы меня гнусным доносчиком, и как мои намерения, так и поступки были бы заклеймлены клеветой. Но так как меня выслали (из Петербурга) задолго до ужасной катастрофы, то я избежал всех этих неприятностей...». (Записки барона Карла фон Гейкинг)
 *          *           *

Карл Гейкинг - весьма здраво мыслящий мемуарист, но из его записок что же выходит: промолчал о заговоре - помог убить; предупредил о заговоре - доносчик... Как избавиться от такого в полную неопределённость ввергающего общественного изворота мировоззрения?! С м е е м предположить: когда убийства перестанут выдавать за справедливые и добрые дела, то и вышеописанный изворот мышления исчезнет сам собой.
 


ЛОЖНОЕ  ПОЛОЖЕНИЕ.  «В  п е р в о е  время царствования император Александр находился в ложном, крайне затруднительном и тяжелом положении, рядом с убийцами своего отца. В течение нескольких месяцев он чувствовал себя как бы в их власти, не решаясь действовать во всем вполне самостоятельно... Александр знал, что мысль о заговоре сложилась в умах чуть ли не с первых дней царствования Павла, но что она осуществилась лишь с того момента, когда им стало известно о согласии наследника престола. Каким же образом мог он принять строгие меры, когда это согласие, хотя бы и вынужденное и условное, было все-таки дано им?

 Как должен будет поступить суд, выделяя главных деятелей от менее виновных? Это замешало бы всех высших представителей армии, гостиные обеих столиц, всех обер-офицеров гвардии. Почти все петербургское общество было замешано в этом деле. Как установить по закону различие этой ответственности между лицами, принявшими непосредственное участие в убийстве, и тем, кто желал только отречения? Заставить Павла подписать отречение — не есть ли это уже насилие над его личностью, допускающее само по себе возможность, в случае сопротивления и борьбы, поднять на него руку?

Если бы цареубийцы одни привлечены были к суду, они обличили   бы и указали  бы   других заговорщиков, и, как средство защиты, не преминули бы указать на согласие, данное великим князем... При том же он долгое время не знал их имен, которые естественно от него скрывали. Никто из заговорщиков не хотел их выдать, так как, в качестве их сообщников и единомышленников, они сознавали грозившую им всем опасность. Александру лишь через несколько лет постепенно удалось узнать имена этих лиц, которые частью сами удалились со сцены, частью же были сосланы на Кавказ при содействии весьма многочисленных их соучастников, сохранивших свои места и положение».

Император Александр не наказал второстепенных участников заговора потому, что они имели в виду лишь отречение Павла, необходимое для блага империи. Он  не  считал себя в праве карать  их,   ибо   почитал себя столь же виновным, как и они».(Адам Чарторыйский)
*          *           *

Заявляя, что Александр не знал имён заговорщиков, Чарторыйский противоречит своим же словам, что о заговоре знали очень многие: при желании было от кого узнать о уже свершённом. "Не знал" и "не хотел знать" - разные вещи. Но в остальном характеристика Чарторыйского вполне адекватна.
    

ПАВЕЛ I  И  ОДА  ПУШКИНА  "ВОЛЬНОСТЬ". В написанной период общения с будущими декабристами оде "Вольность" (1817 г.) ещё очень молодой Александр Пушкин даёт и поразительный по точности "общественный портрет" убийц - "в лентах и звездах", и исторические детали вроде "неверного часового". Пушкин предугадал и общее впечатление от мемуаров (которые тогда не были опубликованы) об убийстве Павла I: каковы бы ни были качества правителя, убийство его всегда - отвратительно, а убийцы - есть убийцы, и их поступки - "бесславны".


...К о г д а  на мрачную Неву
Звезда полуночи сверкает
И беззаботную главу
Спокойный сон отягощает,
Глядит задумчивый певец
На грозно спящий средь тумана
Пустынный памятник тирана,
Забвенью брошенный дворец * —

И слышит Клии** страшный глас
За сими страшными стенами,
Калигулы*** последний час
Он видит живо пред очами,
Он видит — в лентах и звездах,
Вином и злобой упоенны,
Идут убийцы потаенны,
На лицах дерзость, в сердце страх.

Молчит неверный часовой,
Опущен молча мост подъемный,
Врата отверсты в тьме ночной
Рукой предательства наемной...
О стыд! о ужас наших дней!
Как звери, вторглись янычары!..
Падут бесславные удары...
Погиб увенчанный злодей.
   ________
*Михайловский замок, из которого царская семья выехала утром после убийства.

**Клио (лат. Clio, «дарующая славу») — муза истории в древнегреческой мифологии. Дочь Зевса и богини памяти Мнемозины (богиня Памяти). На аллегорических изображениях Клио обычно держит свиток пергамента или скрижаль – доску с письменами. Так Клио напоминает, что ни одно деяние человека - ни хорошее, ни плохое - не может быть забыто. Так что Клио дарует не только славу, но и - бесславье.

***Гай Юлий Цезарь Август Германик по прозвищу - Калигула (31 августа 12 г. — 24 января 41 г.) — римский император (c 37 г.) - преемник печально знаменитого императора Тиверия, Калигула характеризуется древними историками как жестокий и тиран-безумец. После 4 неполных лет правления в результате дворцового переворота Калигула был убит ближайшими сподвижниками (жестоко убиты были и его малолетние дети). Близкое совпадение лет правления (неполных 4 и 4 с небольшим гг.) делало сравнение Калигулы с Павлом особенно острым.
   ______________

ЗАПРЕТНАЯ  ТЕМА. В оде "Вольность" Пушкин коснулся  совершенно запретной темы в правление Александра Павловича: убийства его отца Павла I. Даже первая официально правительственная панихида по убиенному императору будет отслужена только в 1826 году уже в царствование Николая Павловича. Это, на первый взгляд, кажется странным... Но ведь во все времена отцеубийсво считалось одним из тяжелейших грехов. Александр боялся любых напоминаний и мучился памятью своего участия, свою в браке бездетность считал божьи наказанием.

 Так по преданию после страшного петербургского наводнения  1824 года царь в коляске осматривал разрушения. Народ обступил коляску императора с воплями и рыданиями. "За наши грехи Бог карает!" — сказал кто-то из толпы. "Н е т, за  м о и грехи!" — ответил государь.

 

ОСТАЛСЯ  ТОЛЬКО  ОДИН  ТИРАН... Один из адьютантов Палена был - Франц Иванович Т и р а н, бывший французский офицер. После дворцового переворота в марте 1801-го его имя дало повод к шутке более остроумной, чем справедливой: будто в России отныне остался один только т и р а н...

* 1800 г. Ф.И. Тиран был плац-майором и состоял в полной команде графа Палена, который не очень ему доверял за бретерство, что позволило Т. остаться на службе после падения Палена: в 1808 Тиран будет назначен с.-петербургским обер-полицмейстером.
  __________

У*В*Ы! Анекдот  1801 года о - "п о с л е д н е м  оставшемся  т и р а н е" русской истории суждено было неоднократно опровергнуть.  Павла I будет с кем сравнивать, отсюда уже через каких-нибудь 30 лет - не успел ещё и его третий сын - Николай Павлович отцарствовать, - общество начало менять мнение в пользу покойного Павла Петровича: из тирана Павлу суждено было превратиться в "романтического императора".
              

РЕВОЛЮЦИОННО - МОНАРХИЧЕСКАЯ  РОССИЯ  И  РОМАНТИЗМ  МЫШЛЕНИЯ. История - чрезвычайно сложный и не поддающийся однозначному определению процесс: положение русских императоров было не менее сложным и не менее зависимым от общества, чем общества - от императоров. В Европе, в основном, каждый новый царствующий властитель стремился продекларировать преемственность со своим предшественником, как законность власти. В европейской монархической преемственности разногласия с прошлым отодвигались в область дальнейшего практического осуществления власти: иначе народ может подумать, - упаси бог! - что государей можно менять!

 В этом пункте Россия - уникально революционна: начиная с Петра I каждый последующий монарх открыто и не взирая на родственные отношения винил во всех несчастьях и недочётах своего предшественника. Каждый следующий - обещался всё исправить. Первые указы новой Екатерины II отрицали от Петра III манифесты и указы. Точно так же Павел I напоказ революционной ломке подверг правление своей матери - Екатерины II. Резко отклонившись в обратную сторону, Александр I обещал, что "в с ё  будет, как при  б а б у ш к е..." (при Екатерине II), которую он по человечески не особенно-то любил.

Николай I будет считать ошибочным всё царствие своего брата Александра I: во первых, ценою крови (даже "косвенной" крови) полученная власть всегда неблаготворна - всегда не от бога. Здесь сам Николай Павлович был чист: в год убийства отца ему было неполных 5 лет, - в заговоре против своего отца от никак не мог участвовать. Во вторых, шаг назад - копия правления бабушки - есть только регресс. В  этой ситуации как можно назвать Николая Павловича неправым?! Теоретически он прав. Но судьба посмеялась над ним: после смерти старшего брата императора Александра и полу отречения от престола среднего брата Константина третьему брату - Николаю на престол суждено было взойти через кровь, - через расправу с восстанием декабристов.

 Да, декабристы пламенно желали освободить Россию от тирании. И романтизм мышления в среде заговорщиков неоспорим. Убийство Павла I показало, что в России устранение императора вполне возможно: убийство императора оказалось даже не особенно трудно. Отчего бы так же не удастся и восстанию во имя свободы?! Случайно ли участники восстания 14 декабря 1825 года - дети вельмож павловского времени? Например, отец Павла Ивановича Пестеля в цитированных о Павле мемуарах неоднократно поминается за образец крайне жестокого чиновника и лихоимца.

Соответственно годам рождения 1780 -1790 гг.  будущие декабристы явились на свет в период царствования "романтического императора" Павла. К этому же поколению принадлежит и Пушкин. Словно в подтверждение теории замечательного русского историка Льва Гумилёва в это время произошёл пассионарный толчок, способствовавший явлению поколения, активно устремлённого к справедливости. Но разве Павел не был в своём понимании устремлён к справедливости?

Уроки истории не всегда правильно понимаются: видимая лёгкость устранения императора в марте 1801-го не предопределила ли поражение декабристов в 1825: диву даёшься, как плохо в было подготовлено это новое судьбоносное для России восстание. Пален убивал Павла руками мгновенно взбудораженных и на короткое время объединённых выпивкой офицеров: беспринципно и бессердечно гениальный ход. Но в 1801 стремительно реализованное немилосердным гением фон Палена вторично стремительно не могло повториться: судьба такие повторения не жалует, - случай по кальке не благоволит.

 Сами декабристы, конечно, с гневом отвергли бы, так сказать, в деталях преемственность своих действий от Палена: но разве они с детства не слушали рассказы об убийстве императора Павла?! Слушал такие рассказы об убийстве своего отца и будущий император Николай I: достаточно, чтобы никого в подобном случае не миловать.

У Николая Павловича не будет мирного шанса: либо любой ценой силовое подавление восстания, либо...  Когда в день этого жестокого убийства овдовевшая императрица Мария Фёдоровна вела прощаться с телом отца его детей, то один из главных убийц - Платон Зубов заметил: "К а к  Николай похож на своего отца..." Интуиция не обманула ловкого и бессовестного придворного: царствование Николая I - есть доведение до мелочей многих потенций царствования Павла I, ему самому не ясных и от него во многом не зависящих. Пожизненный страх 14 декабря толкнул Николая I почти на революционные преобразования: он яростно истреблял всякий "романтизм мышления" как источник революционной заразы.

 Павел I стремился ослабить слишком своевольную аристократию путём отодвигания её безродными, но даровитыми выходцами из гатчинских батальонов. Николай I создал чиновничье бюрократическое государство, где чин значил и больше титула, и больше совести. И тут случился очередной двойной фокус судьбы: к 1850-м эта бюрократическая машина начнёт тормозить действия своего создателя. А идея насильственного устранения императора, отнюдь не угаснув, из высшего общества переместится в разночинные слои.

После в 1855-м смерти Николая I на него уже по установленному образцу "свалят" все за истёкший период бедствия и неудачи России: к этому времени привычка во всём винить "козла отпущения" - императора прочно укоренилась среди образованных классов во многом с руки самих императоров. С другой стороны, попытки насильственного устранения русских императоров тоже станут почти привычкой: через 80 лет после убийства деда и после многих покушений - 13 марта 1881 года Александр II будет убит напоказ тоже в канун "мартовских ид" - на полтора дня позже деда. И далее заговор Петра фон Палена словно "растянется" с 1801 до 1917 года!

 Выходит, что немилосердные поступки в истории очень опасны: немилосердные поступки как бы отражаются в будущем. Иначе, все такие отражения - есть в разных слоях общества инаково проявляющиеся одни и те же черты национального характера, типа мышления,  мировоззрения. Выходит, что на фоне немилосердного поступка- убийства императора под руководством Палена гаснут все прочие несправедливости этого царствования.

Много цитированный в нашей книге барон Карл Александрович Гейкинг (1751-1809) свои мемуары о времени Павла заканчивает примечательными словами: «По окончании моей работы я издал ее в Кенигсберге под заглавием. Regimen monarchicum ab ipsa natura incorrupta ratione emanatum omnibus regiminis formis praeferendum suramatim demonstratur a. K.A. Ruttieniae Nobili.[Р а с с у ж д е н и е  о том, что монархическое правление, основанное на самой природе и здравом смысле, следует предпочитать всем другим формам правления. Русского дворянина К.А.]  ....Это все, что можно было сделать в то время, когда враги трона и алтаря имеют все больший и больший успех.

Как благословляю я провидение, удалившее меня из Петербурга задолго до грустного события (убийство Павла I). Если бы я как-нибудь случайно заметил хоть малейшие признаки заговора, то в силу присяги и по своим убеждениям, я был бы принужден открыть страшную тайну. Многие смотрели бы тогда на меня, как на жалкого доносчика, и мои действия подали бы повод к клеветам на меня. Но так как я был далеко от места страшного происшествия, то я мог избегнуть всех неприятностей, не поступившись своими принципами...»

 Думы Гейкинга о доносах удивительно перекликается со строками его современника барона Штейнгеля, успевшим и мемуары но Павле написать и по делу декабристов быть осуждённым. Штейнгель сопоставит 1801 и 1825 годы. 

*             *               *

О ДОНОСАХ И ПУТАНИЦЕ ТИРАНОВ И  ЖЕРТВ. Автор цитированных в этой работе воспоминаний барон Владимир Иванович Штейнгейль от Рылеева знал о готовящемся перевороте, но и в тайном обществе и в самом восстании практически не участвовал. Тем не менее, Штейнгель был осуждён по делу декабристов за то, что зная об обществе - не донёс. На допросе Николай спросил Штейнгеля:

«- Т а к  ты знал об их замыслах? ...Знал и не сказал, - не стыдно ли?
- Государь, я не мог и мысли допустить, дать кому-нибудь право назвать меня подлецом!
- А теперь как тебя назовут? - спросил государь саркастически гневным тоном... - Ну, прошу не прогневаться, ты видишь, что и моё положение незавидно, - сказал государь с ощутительной угрозою в голосе...» - положение нового государя, и правда, было не особенно завидно.
 
В этот выше приведённом диалоге все последующие несчастья России: по мнению властей стыдно - не донести! В этом пункте Николаю за 30 лет царствования удастся победить: станет не особенно стыдно доносить. А служившего ещё при Павле Штейнгеля  давно считали опасным правдоискателем, - это ему припомнили.

Готовящийся "дорого продать свою жизнь", из крепости Штейнгель «н а п и с а л  писал государю... письмо, содержащее... резкий очерк предыдущего царствования... Приведя все доказательства, что меня по справедливости можно обвинить в том только, что бывши неожиданно... депозитором (держателем) чужой тайны, не сделался доносчиком, каких презирают даже те самые, в чью пользу доносят, я заключил:

 "В ы,  м и л о с т и в ы е  государи, которые должны произвести надо мной  с у д
 по  с о в е с т и, приведите на память этой самой совести события 1801 года с 11-го на 12- марта. Итак, были и будут вечно обстоятельства выше всех человеческих законов, постановлений и обязанностей"». (Записки В.И. Штейнгеля. Исторический вестник. 1900 г. Т. LXXX. С. 837)

Упоминание Штейнгеля "событий 1801 года" двусмысленно: судящие декабристов и лично Николай I в данной ситуации на месте Павла I или на месте его жестоких убийц?.. Нет однозначного ответа, и оба места незавидны. Можно представить, как "укололо" Николая Павловича уже само в лоб сравнение! Роль палача Николаю I не особенно нравилась: подписывая декабристам приговор, он старался, в своем понимании, во благо государства.

История нередко путает местами убийц и убиенных. История неожиданно и нежданно повторяется по совершенно непредвиденному варианту в каждом из нас. Образно говоря, в каждом из нас потенциально - в подсознании присутствует и самовластный русский император - самодур (на уровне Поприщина из "Записок сумасшедшего")и его жестокие мучители и убийцы. Мы осуждаем тирана и... готовы казнить его?..  Всё-таки, к счастью, роль убийцы или палача большинству как-то "не того". Отсюда возникает интерес к личности жестоко убитого императора Павла: так не должно быть! Это - неправильно... Что конкретно неправильно?! На это уже сложнее ответить.

Мы убиенному сочувствуем, тем самым в себе как бы "прижимая к ногтю" потенциального кровью устроителя блага России. Славу богу, что это на историческом примере возможно! Но неплохо бы ещё осознать: история России - это мы сами, а русские императоры только олицетворяют какие-либо общественные потенции. Ведь ни русские императоры, ни после них последующие правители - не забрасываются в Россию с иных планет. Вот на этом обширном историческом фоне последующее присвоение Павлу титула "романтического императора" рождает надежду: рыцарские идеалы вовсе не пусты и честь существует для тех, кто хочет, чтобы она существовала.
*          *           *

ПОСМЕРТНАЯ  НАГРАДА ИСТОРИИ УБИТОМУ  ИМПЕРАТОРУ. М о ж н о   с к а з а т ь, что  смерть  Павла I от руки разнузданных убийц в истории определила роль несчастного императора не как тирана, а как достойной сочувствия жертвы: это ему награда за добрые стремления вне зависимости от их реализации. А если награда жестока, то ведь и вся история не видится "добренькой". К Павлу история была ещё снисходительна. Вот Екатерина II всё советское время олицетворяла исключительно - век "разврата и лицемерия", а Николай I был заклеймён в учебниках как "убийца Александра Пушкина". И этому верили. Относительно же самодурства Павла Петровича верить отчего-то не хотелось: интересной казалась его личность.

"Ч е л о в е к  всегда был и будет самым любопытным явлением для человека..." - как заявил Виссарион Белинский. Остаётся только по методу Фёдора Достоевского "н а й т и  в человеке - человека".
 __________________________________________
           ___________________________________________________________
                _____________________________________
 

П*О*С*М*Е*Р*Т*Н*А*Я  С*Л*А*В*А  Р*О*М*А*Н*Т*И*Ч*Е*С*К*О*Г*О  И*М*П*Е*Р*А*Т*О*Р*А   


РОМАНТИЧЕСКИЙ  ИМПЕРАТОР  ИЗ  ЛЕГЕНДЫ. Взгляд на личность Павла I изменится в царствование его младшего сына Николая I: расправа над декабристами заставила более мягко смотреть на поступки «сумасшедшего деспота» - гневного отца царствующего императора. «Г о в о р и л и  много о  - Павле I, р о м а н т и ч е с к о м   нашем и м п е р а т о р е...» - Дневник Александра Пушкина от 2 июня  1834  года.

Приятельница Пушкина и Гоголя фрейлина Александра Осиповна Смирнова-Россет запишет в мемуарах: «Н е т   с о м н е н и я, что несчастный Павел был подвержен припадкам сумасшествия.  Но кого же он сделал несчастным? Он ссылал в Москву, в дальние губернии. При нем не было рекрутского набора,  нового налога,  не было войны. Россия была покойна.  Я раз  говорила князю  Дмитрию Александровичу Хилкову, (что)  Император Павел навел страх божий на всю Россию. - "Скажите —  на Петербург.  Страх божий — начало премудрости" .

     После  страшной  распущенности царствования Екатерины II  нужна  была
строгая рука...   Павел  был  человеком  религиозным  и нравственным... Никогда не  был так весел,  как в  этот вечер 11  марта,  шутил с Нарышкиным, разговаривал о  Наполеоне и  его  войнах.  Он  сказал великие слова: "Мне кажется,  что  государи не  имеют права проливать кровь своих подданных. Надо ввести  б о ж и и  с у д ы   старых времен и биться один на один в открытом поле." П а в е л   б ы л   р ы ц а р ь  в полном смысле этого слова». (А.О. Смирнова-Россет. Дневник. Впервые: РА, 1882, No 1)
*         *         *
 
К н я з ь  П. А. Вяземский: «Его (Павла I) беда заключалась прежде всего в том, что он был слишком честен,  слишком искренен,  слишком благороден,  то  есть  обладал рыцарскими   качествами,  которые  противопоказаны  успешной  политической деятельности.  "Верность",  "долг",  "честь" — были для  него  абсолютными ценностями».
      ___________________________________________________


САМОЗВАНЦЫ НА РОЛЬ ПАВЛА I. Сколько-нибудь крупных самозванцев не явилось. Но по свидетельству заключенного в Шлиссельбургскую крепость декабриста Г. С. Батенькова караульные солдаты спрашивали, не он ли Павел Петрович, ибо в народе говорили, что свергнутый император был заточен там же.  Ещё в Восточной Сибири однажды объявился ссыльный бродяга, некий Афанасий Петрович, который добывал себе пропитание, называясь государем Павлом Петровичем. Вот и все.

В смерти императора никто не сомневался. Зато распространилась молва, что «и м п е р а т о р а  Павла удавили генералы да господа за его справедливость и сочувствие простому народу, что он – м у ч е н и к, святой; м о л и т в а  на его могиле спасительна: она помогает при неудачах по службе, в судебных делах, помогая каждому добиться правды в судах, в неудачной любви и несчастливой семейной жизни».

Т а к о м у   п о в е р ь ю  согласно на могиле Павла в Петропавловском соборе всегда горят свечи, приносимые петербуржцами. Так же как могила Ксении Блаженной на Смоленском кладбище и фигура Христа на Новодевичьем кладбище, надгробие Павла обладает некими эзотерическими, тайными свойствами. Оно стало одним из чудодейственных мест современного Петербурга. Рассказы об этом постепенно теряют свойства героического мифа, приобретая черты забавного анекдота. Согласно городскому поверью, прикосновенье щекой к крышке саркофага Павла I излечивает от зубной боли.
  _________________________


ПРИЗРАК УБИТОГО ИМПЕРАТОРА. Будто бы с 1801 года в Михайловском замке поселился призрак убитого императора. Кадеты Инженерного училища, которому одно время принадлежал замок, уверяли, что каждую ночь, ровно в 12 часов, в окнах первого этажа появлялась тень Павла с горящей свечой в руках. Правда, однажды выяснилось, что этой тенью оказался проказник-кадет, который в простыне изображал призрак императора. Зато ремонтировавшие Михайловский замок накануне передачи его Инженерному училищу строители будто бы «неоднократно сталкивались с невысоким человеком в треуголке и ботфортах, который появлялся ниоткуда, словно просочившись сквозь стены, важно расхаживал по коридорам взад и вперед и грозил работникам кулаком...  Если сиё мистификация, то - талантливая.

Многие обитатели замка до сих пор утверждают, что видели призрак императора, играющего на флажолете – старинном музыкальном инструменте наподобие флейты. До сих пор в гулких помещениях таинственно поскрипывает паркет, неожиданно и необъяснимо стучат двери и при полном отсутствии ветра распахиваются форточки. Обитатели замка, как завороженные, отрываются от дел и произносят: «Д о б р ы й
 д е н ь, В а ш е  В е л и ч е с т в о!».

Во все времена люди хотят верить в то, что им нравятся. Люди всех времён считают: каковы бы ни были ошибки убитого, - на убийц падает вина гораздо более тяжкая: убийцам достанутся грехи убиенного.
      
ИСЧЕЗНУШИЙ  ПАМЯТНИК  ЛЕНИНУ. Занавес над историей о несчастном убиенном императоре Павле не хочет опускаться, кажется, по сей день. В 1950-х годах в Гатчине, любимой резиденции Павла Петровича, вдруг исчез... памятник Ленину. Местный фольклор уверяет, что он «провалился в один из подземных ходов», устроенных под городом во времена Павла Петровича. А может быть, тень самого императора не пожелала терпеть такого неподобающего безбожного соседства?!(Наум Синдаловский. Санк-Петербург в историях и легендах)
          _____________________________________________________


МИЛОСЕРДНЫЕ  ВОРОНЫ. Как свидетельствуют мемуары гнездящиеся из Летнего сада вороны обкаркали идущих к Михайловскому замку убийц. Помните, в романе Алексея Толстого «Хождении по мукам»: «И з  м г л ы  Летнего сада, с темных голых ветвей поднялись взъерошенные вороны, испугавшие некогда убийц императора Павла...» Но даже столь красивым языком выраженный этот ставший фактом литературы исторический факт предания не удовлетворил: предания жаждали большего.

В фольклоре петербургских преданий в час от руки убийц гибели императора Павла I уже не с ветвей лип Летнего сада, но с крыши Михайловского замка взметнулась огромная стая встревоженных, душераздирающе вопящих ворон. С тех пор, говорят, раз в год, в марте месяце это регулярно повторяется: в ночь с 11 на 12 марта вороны будто не желают спать, предупреждая жителей... о чём, не берёмся сказать точно, но не об опасности ли восстановления справедливости путём убийства?! Если так, то, к несчастью, русская история, уклонилась именно воронами горестно обкарканный путь.
 
И с т о р и я  с выступлением ворон против убийства неожиданно от христианства проводит нас к настолько же древней религии - к буддизму. Буддийские святые именуются  бодхисатвы: ради избавления от страданий всех живых существ давшие обеты великого милосердия. Выше бодхисатв считается только - будды. Достигший буддства бодхисатва Ченрезик (имя переводится - Сострадательно зрящий)или Авалокитешвара считается буддой воплощённого милосердия. А одним из символов этого будды - носителем его воли считается вещая птица - в о р о н. В современной Бурятии доныне есть поверье: когда в дацанах (буддийских церквях) каркают вороны - это голос милосерднейшего Ченрезика, сожалеющего о людских пороках и оплакивающего людские заблуждения.
 _____________________________________________________


НОВЕЙШИЕ  ЛЕГЕНДЫ ОБ ИМПЕРАТОРЕ  ПАВЛЕ I. Во все времена люди хотят верить в то, что им нравятся. Люди всех времён считают: каковы бы ни были ошибки убитого, - на убийц падает вина гораздо более тяжкая: убийцам достанутся грехи убиенного. Об этом автор этой книги решил добиться мнения народа в лице просящих милостыню или по нужде продающих какие-нибудь мелочи бабушек. Из этого опроса вот обобщённые выводы:

- Поскольку император погиб от руки убийц, все невольные грехи его прощены, а сам он на Небе причислен к лику святых. Святые же в разных образах могут возвращаться на землю. Когда милостью божьей новый угодник Павел вернётся в Петербург, тогда-то исчерпаются в этом странном городе все несправедливости: прозревшее начальство возымеет исключительную заботу о гражданах; старых не будут оскорблять нищенскими пенсиями; вообще не будет нищих - все будут обеспечены; устремившиеся к благу и просвещению люди начнут уважать в друг друге лик божий, и даже наступит - Золотой Век!..  Б у д е м   ж д а т ь!..
                Мы ждём Вас - Император! А для скорейшего исполнения и избегая ошибок прошлого, предъявим "революционные" требования сначала не к соседу, но к самим себе.

               КОНЕЦ  НАШЕЙ КНИГИ, НО  НЕ  КОНЕЦ   ЛЕГЕНДАМ