Саша познакомился с Любашей на свадьбе у сестры. Она показалась ему весёлой. Пела частушки. С ней казалось всё в жизни легко. Просто. Казалось можно рукой до звёзд достать.
Они поженились. Стали жить на Урале. Оказалось, что Любаша пьяница. Причём - профессиональная. Ежедневная. Но дети родились здоровые. Наташа, а через три года Эдик. А Люба пить всё не бросала. И Саша Любу бросил. Уехал жить к мамке в Мордовию. Алименты платил как положено.
Прошло лет пять. Сердце у Сани истосковалось по детям. Изошло болью: как они там? И тыща километров между ними не казались препятствием. Препятствием была ненависть к Любаше. "Мамка, я её убью! Пускай сестра съездеет! Она как ни как - крёстная. Да дочку с собой возьмёт".
И они поехали. Крёстная и её дочь пятилетняя. Валя и Людочка.
Людочка всё смотрела в окна электрички на поля и ромашки, а когда подъезжали к Уралу на горы и облака. " А правда, что если забраться на гору, можно потрогать небо?"
- Правда, доча, только не каждый заберётся на такую высоту. Да и на землю... спускаться больно будет.
Они приехали в город. Нашли квартиру. Поднялись на этаж. Позвонили. Дверь приоткрылась, и в коридор в мятом цветастом халате вышла Люба, пьяненькая. В квартиру не пустила.
- Дети где, Люба?
- В садике, где ж им быть?
- И как ты их забирать будешь? Ты же на ногах не стоишь!
- Ничё, заботливые выискались, до пяти протрезвею.
Люба болталась. Людонька вцепилась в руку мамы, отстраняясь от сивушного запаха. Через щель в двери была видна смятая постель, на которой вниз лицом лежал кто-то. Кто - Людочка не видела. Этот "кто" был под одеялом, и наружу торчала только нога в рваном носке, через который проглядывала пятка.
- Мама, гляди, а у дяди пятка-то голая...
Но Валя уже спускалась по лестнице. Они возвращались домой на вечернем электропоезде. Люда слушала ночь, а перед глазами на нижних и верхних полках мелькали голые пятки...