На фото: Освобожденная Вязьма.
Чем ближе состав приближался к фронту, тем страшнее было смотреть на злодеяния врага, а в предпоследний день пути солдаты получили свое первое боевое крещение. Неожиданно из-за небольшого леска налетел немецкий самолет и начал сбрасывать бомбы. Эшелон остановился, люди выскакивали из вагонов и разбегались, стараясь укрыться в воронках и уцелевших кустах. Вражеский самолет, сделав круг, сбросил несколько бомб и, помахав крыльями, улетел. По счастливой случайности никто не пострадал.
– Вот с*ка! Видимо, где-то не все бомбы сбросил.
Когда солдаты снова заняли свои места, паровоз дал гудок, как бы нехотя тронулись с места вагоны и толчками медленно потянулись за ним по рельсам, издавая лязг и стуча на стыках.
Остаток пути бойцы ехали с тяжелым осадком на душе. Смерть была совсем рядом, могли погибнуть, не доехав до цели.
На какой-то станции поезд замедлил свое движение и, наконец, остановился. Вдоль вагонов бежал человек в форме. Сунув голову в вагон, он крикнул:
– Приехали!
Солдаты начали выпрыгивать из теплушек. Первое, что сразу бросилось в глаза – это разрушенные здания, следы недавних боев, исковерканная от взрывов земля и полное отсутствие деревьев. Смотреть на все это без содрогания после спокойной и мирной жизни в казахстанской глубинке было невозможно. Пока было непонятно, куда они приехали, но одно было ясно точно, что фронт рядом.
«Вот они последствия войны, а что еще будет впереди?», – подумал Виталий, с трудом унимая волнение от увиденного. – Похоже, это был какой-то старинный город».
Солдатам быстро удалось выяснить, что разрушенный населенный пункт не что иное, как город Вязьма.
Но долго отчаиваться и размышлять не пришлось, поступила команда разгружать вагоны. Солдаты работали быстро и слаженно: скатывали с платформ грузовые и легковые машины, походную кухню, выгружали ящики со специальными приборами. Топографы, звукометристы, фотографы – у каждого свое хозяйство, свои специальные автомашины, свое специальное оборудование и оружие.
В Вязьме многих ожидало переформирование и новая дорога по разным фронтам. Для Виталия с друзьями это была пока конечная цель пути. Что предстояло дальше, они не знали.
После разгрузки вагонов настроение бойцов подняла полевая кухня. Повар, царь и бог при своем хозяйстве уверенно распоряжался своими помощниками и дежурными из солдат. За время долгой дороги через всю страну горячую пищу видели редко, а сухой паек так всем надоел, что ожидание предстоящего обеда усиленно гнало желудочный сок и голодное брюхо бунтовало громко и настойчиво. Здешняя теплая погода в конце мая после алма-атинской жары, благотворно подействовала на солдат и в какой-то степени успокоила.
Хоть и была дана команда: «Далеко не расходиться», Виталий с Никитой и Сергеем решили пройтись по окрестностям.
– Никак не могу поверить, что это Вязьма, – воскликнул Никита. – Здесь жила мамина подруга с семьей, мы к ним в гости приезжали перед войной. А вот, что осталось от вокзала, – показал он на одноэтажное здание. – Вот тут был пристрой к зданию, здесь были билетные кассы, а сам вокзал, насколько я помню, был двухэтажным, – растерянно произнес он. – Ребята, надо выяснить насчет жратвы, долго ли еще ждать и отпроситься у комвзвода пройтись немного по городу, может, сумеем найти тетю Лиду.
То, что осталось от города повергло их в шок, разрушено было столько домов и зданий, руины были повсюду, что Никита просто ничего не узнавал и не мог понять в какую сторону идти. Потом они натолкнулись на целое кладбище захороненных немецких солдат. Могилы с крестами шли аккуратными ровными рядами друг за другом. Наконец, они дошли до полуразрушенного храма и Квасных воскликнул:
– Ах, гады! Теперь я понял, где мы. Тут недалеко была школа, в которой работала тетя Лида. Может там удастся узнать о ней.
Они прошли немного по улице и остановились, Никита, несмотря на все усилия ничего не узнавал.
– Надо спрашивать, мы так ее не найдем, – озадаченно произнес Виталий. – Вон женщина стоит, давайте подойдем к ней.
– Бабушка, тут школа раньше была где-то, – неуверенно спросил, озираясь, Никита.
– Кого-то ищите? – пожилая женщина вытерла скомканным носовым платком слезящиеся глаза и заинтересовано посмотрела на ребят.
– Учительницу Лидию Максимовну Стрешину, – сказал Никита, вглядываясь в лицо пожилой женщины, в надежде признать в ней одну из соседок тети Лиды.
– Кем же будешь ей, сынок?
– Родственник, – не задумываясь, ответил Никита.
Женщина с состраданием посмотрела на него, и с трудом выдавила из себя:
– Нет больше нашей Лидоньки. Немцы повесили ее незадолго до освобождения. Она, оказывается, связь с партизанами держала. Выдал ее один выродок. Висела она родненькая на площади несколько дней…, – махнула она горестно рукой и, сгорбившись, поплелась дальше.
После такой страшной новости не хотелось больше ходить по улицам, не хотелось даже разговаривать и друзья вернулись на станцию.
Обед был уже почти готов. К удивлению солдат им выдали по сто граммов «наркомовской» водки.
– Ребята, давайте помянем Лидию Максимовну и всех погибших, – сказал Никита и опрокинул почти залпом из своей кружки чем-то припахивающую водку. – Дрянь какая, – выдохнул он и занюхал куском хлеба.
Сытная еда и водка растопила и расслабила тот комок нервов, который сковал их тела от просмотра руин города и страшной вести.
– Сейчас в баню пойдем, поменяют белье и обмундирование, – мечтательно произнес Сергей. – Я однажды только испытал на себе что такое вши. После пятого класса маме на работе дали для меня путевку в пионерский лагерь. И где-то уже к концу смены все начали почесываться. Откуда эта вошь взялась в такой чистоте, которая была в лагере, не знаю, но вдруг эта нечисть нас так начала жрать, – засмеялся он. – Конечно, нам их быстро вытравили чем-то. Это было такое событие для меня, что я потом наотрез отказывался ездить в лагерь. Но, ребята, разве это тогда были вши, так мелочь пузатая какая-то по сравнению с теперешними. Вот ведь б*дь какая, – достав из-под мышки крупную вошь, выругался он. – Сейчас я тебе устрою показательную казнь.
Под дружный хохот друзей он, обжигая догоравшей спичкой пальцы, сжег насекомое.
– Так ее растак! – гоготали они. – Ты уж спички на них не изводи, всех не казнишь. Потерпи до бани.
Вечером появился взбудораженный Трофимов, отсутствовавший какое-то время.
– Пацаны, все намылись, все чистые?
– Ну, допустим, а что дальше? – немного с вызовом ответил ему Алябьев.
– А то, что сейчас пойдем на танцы.
– Да ладно! – недоверчиво сказал, присвистнув Петька Заварухин.
– А куда? У кого узнал? – завалили его вопросами.
– Звукачи уже разведали, тут недалеко прачечный отряд расположился. Говорят все девчонки красивые, одна лучше другой. Правда, у них там замполит очень строгая, отбой ровно в одиннадцать.
– Ничего нам хватит и этого времени для первого посещения и знакомства. Петька, расчехляй гармонь, со своей музыкой придем.
Солдаты тщательно привели в порядок свое обмундирование, начистили до блеска сапоги и отправились за Трофимовым.
Девчонки в прачечном отряде, действительно, оказались красивыми, как на подбор.
Виталий немного волновался, ведь он и танцевал-то один раз в жизни на выпускном балу с Тоней Колесовой, да и то все ноги ей оттоптал.
– Ты Виталька, не отчаивайся, постой, приглядись маленько, – по-дружески похлопал его по плечу Серега Одинцов, и сходу пошел приглашать смуглявую девушку небольшого роста, весело и задорно глядевшую в их сторону.
Никита Квасных, стоявший рядом с Виталием, посмотрел в том направлении, куда удалился Сергей. Вдруг он как-то встрепенулся.
– Слушай, друг, пойдем, пройдемся и мы в ту сторону. По-моему я знаю вон ту светленькую.
Они подошли почти вплотную к девушкам.
– Полина! Свиридова! – воскликнул он радостно.
Девушка посмотрела на него с удивлением.
– Да, я Полина Свиридова. Только я вас что-то не узнаю.
– Я Никита Квасных, брат Саши Квасных. Помните, вы к нам с Максимом приходили?
– Вспомнила, – улыбнулась Полина. – Саша вас тогда за что-то ругал сильно.
– Да подрался я тогда в школе и мне рубаху порвали в драке. А мама мне ее недавно купила, – засмеялся Никита, вспомнив тот случай. – Сынок ваш остался с родителями? – поинтересовался юноша.
– Нет, – вздрогнула от неожиданного вопроса Полина. – Я потеряла его во время бомбежки. Мы ехали от мамы в поезде, это были самые первые дни войны.
– Полина, прости меня, пожалуйста, я ведь ничего не знал.
– Не переживай, Никита, – грустно сказала Полина и вдруг заметила, как на нее смотрит его товарищ.
Виталий с восторгом глядел на девушку. Казалось, что он ее откуда-то знает: черты лица нежные, красиво очерченный рот, голос приятный с грустинкой, волосы русые, коротко стриженные слегка вились.
Никита понял, что расстроил девушку и не знал, куда себя деть. Вдруг до него дошло, что он еще не познакомил друга с Полиной. Никита обрадовался такой возможности отвлечь от грустных мыслей девушку и самому оправиться от конфуза.
– Полина, познакомься, это мой друг Виталий. Мы вместе учились в артиллерийском училище, и вместе вот на фронт прибыли.
Она протянула ему свою руку, но тут же почему-то одернула ее.
– Полина, – тихо сказала она, пряча руки за спину.
Никита, еще немного постояв рядом с ними, решил пригласить на следующий танец подругу Полины. А Виталий вдруг так осмелел и обратился к ней:
– Можно вас пригласить на танец?
– Конечно, можно.
– Только я танцую очень плохо, боюсь без ног вас оставить, – засмеялся Виталий.
– Давайте для начала попробуем, а там видно будет, может, это я вам ноги отдавлю, – засмеялась девушка.
Как-то незаметно пролетело время. Подруги сообщили новым друзьям, что у них через десять минут отбой и с этим у них строго, потому что с раннего утра они начинают работать и надо выспаться, иначе трудно будет выполнить норму. Друзья попрощались с уходившими девушками и договорились по возможности обязательно встретиться завтра.
Продолжение: http://www.proza.ru/2019/01/22/587.