Маленькая Китайская сказка
Возрастная категория: 12+
Автор: Анна Делициева (Медалье)
Персонажи:
Девочка,12 лет – Ли Ю Хань
Мать девочки, 30 лет – Ли Сяо
Отец девочки, 40 лет – Ли Гуанг
Бабушка девочки, 70 лет – Ван Лао
Дедушка девочки, 78 лет – Ван Се
Женщина из города, дочь правителя, 35 лет
Незнакомец в городе
Старик – колдун
Слепая старуха
Лягушка мечтает взобраться на вишню
В одной китайской маленькой деревушке жила маленькая девочка Ли Ю Хань. Домики в той деревушке были из бамбука и накрыты соломой. Когда в деревушку приходила зима, крыши накрывали циновками из рисовых листьев, и внутри на стены и пол тоже вешали и клали плетеные циновки. Домики стояли, примостившись на самом краю горы, окруженные соснами и туями. Вниз в долину жители спускались по веткам лианы, которые, как большие руки оплетали холм.
И вот однажды зимой, когда сквозь закрытую рисовыми циновками крышу дул сильный восточный ветер, который приходил обычно из северных провинций, вся семья сидела за столом. Дедушка Ван Се, как глава семьи первый взял палочки и положил себе рис и овощи в миску. Бабушка Ван Лао разлила всем горячий суп из баранины и лапши в чаши. Вся семья с аппетитом, взявшись за ложки и палочки, ела. Как вдруг в дверь постучали. Дедушка Ван Се в тишине произнес.
- Зять мой, Ли Гуанг, пойди, спроси, кто стучит к нам в столь поздний час, когда длиннохвойная сосна уже опустила свои ветки и иглы упали на белый глубокий снег вдоль тропинки в горах?
С не очень довольным выражением лица зять, зло откинув ложку, рядом с чашей супа, да так неудачно, что она опрокинулась и еще горячий суп залил часть скатерти из рисовых нитей. Хорошо, что жена Ли Гуанга вовремя подставила пустую чашу под скатерть, и жидкость потекла в нее тонкой струйкой. Дедушка Ван Се вздрогнул от неожиданности и, нахмурившись, проводил взглядом зятя, который пошел к двери хижины. Откинул внутреннюю циновку из листьев бамбука, и, приблизив ухо к двери из орехового дерева, спросил негромким, но твердым голосом.
- Кто здесь?
В ответ за дверью что-то зашуршало, забилось. Наконец, послышался слабый женский голос.
- Я иду от самого Нанкина. Заблудилась совсем тут в ваших лесах. Не найду дорогу на Хайчжоу. Пустите меня погреться и переночевать.
Дедушка махнул рукой и кивнул зятю. Тот открыл дверь. Как дикая кошка, крадучись, женщина прошла на середину комнаты, где сидела вся семья за низким столом из черного эбенового дерева, инкрустированным перламутром. Скинула незнакомка с себя лисью шкуру и циновку из листьев бамбука, в которую она куталась поверх меха. И оказалась в роскошном шелковом кимоно с деревьями серебристой вишни, расшитыми по малиновому полю. Лицо у нее на вид оказалось очень холеное, красивое, и было совсем не похоже, что она много часов бродила в холодном сосновом лесу, и карабкалась по горным тропинкам, обдирая лицо и руки сквозь кусты можжевельника. Жена Ли Гуанга и мать Ли Ю Хань – Ли Сяо, насторожилась, лицо ее не выражало особой радости по поводу вторжения этой женщины. Ли Сяо сухо кивнула ей головой и показала, где ее место. Женщина той же кошачьей походкой, крадучись, прошла к своему месту и, улыбнувшись отцу Ли Ю Хань, и показав ряд ослепительно белых, цвета слоновой кости зубов, уселась. Бабушка Ван Лао положила ей с горкой полную миску риса и бросила побольше свинины, налила горячего бараньего супа. Положила перед незнакомкой совсем новые палочки из слоновой кости, которые держали в доме для самых дорогих гостей.
Женщина, опустив вниз голову, принялась жадно есть. Она быстро заглатывала пищу большими кусками, как будто и вправду давно не ела. Скулы на ее лице быстро двигались, чувствовалось, как она торопится прожевать и заглотить кусок побольше и пожирнее. Ли Гуанг подложил ей в миску еще лапши и свинины, которые также быстро исчезли, как и предыдущая еда. Она в ответ бросила из-под тонких выщипанных черных бровей взгляд острых, узких, как у рыси глаз. И Ли Сяо, матери девочки, показалось, что это был недобрый взгляд человека, который позавидовал чужому семейному счастью. И она серьезно перепугалась, отозвала мужа в сторону и шепотом что-то стала ему говорить. Дедушка внимательно наблюдал за всем происходящим и недовольно потряс головой, встал из-за стола, поклонился бабушке девочки Ван Лао и кряхтя, опираясь на суковатую палку из ветки орешника, пошел спать на свои циновки. Лег, снял мягкие войлочные туфли, поставил их рядом на полу, накрылся медвежьей шкурой и заснул. Бабушка легла рядом, но долго ворочалась, все ей не спалось. Внучка одна оставалась за столом и внимательно следила за незнакомой женщиной. Мать налила в таз теплой воды из большого медного чайника, который все время кипел на медленном огне в печке, разбавила из кувшина холодной водой, развела мыльное дерево и стала мыть миски и чаши.
Отец Ли Ю Хань не знал куда деваться, он ходил взад и вперед по хижине, ему казалось, что рысьи глаза женщины внимательно следят за ним, хотя она продолжала сидеть за столом, спиной к нему. Ли Ю Хань подбежала и обняла отца. Но он вдруг, неожиданно для себя, резко оттолкнул ее и подошел к женщине.
- Уходите.
Почти прокричал он. Дед в углу зашевелился и перевалился на другой бок. Бабка открыла глаза, но вновь их закрыла и продолжала спать. Женщина сидела, не шелохнувшись. На минуту Ли Ю Хань показалось, что перестала за дверью лачуги мести метель, не задувает холодный ветер. Но в комнате стало темно, как будто большой черный дятел спустился с горы Фунчжи и накрыл своими большими крыльями весь их маленький домик. И девочке стало страшно, зрачки ее расширились от ужаса.
- Ведьма.
Прошептала она, показывая на незнакомку пальцем. Та вжалась в циновку на которой сидела и закрыла лицо одним длинным рукавом своего шелкового кимоно. Вдруг оттуда действительно показалась большая черная птица, она села на стол и посмотрела своими черными немигающими круглыми глазками на Ли Ю Хань и захлопала крыльями. А по лачуге заплясали большие черные тени, как будто целая стая воронов вылетела из-под потолка скромного жилища.
- Гоните ее. Она и вправду ведьма.
Крикнула уже мать Ли Ю Хань. Взяла большую палку, которой месила тесто в ступе на лепешки и пошла прямо на женщину. И тут дорогу ей преградил ее муж. Лицо его было перекошено от ярости.
- Не трогай ее. Она наша гостья. Пусть до утра побудет и уходит.
И он начал наступать на Ли Сяо. И она опустила палку и отступила в глубину жилища. В глазах ее застыл ужас и недоумение, как переменился вдруг Ли Гуанг.
- Ведьма, колдунья. И зачем ты только свалилась на нашу голову.
Снова зашептала Ли Ю Хань. И все разошлись спать по своим циновкам. Незнакомке отдали самое теплое место у печки посередине лачуги.
Утром солнечный голубоватый от мороза свет пробивается сквозь щели в досках и в крыше между циновками. Свежим воздухом после бури тянет от двери лачуги. Бабушка Ван Лао первая проснулась, и увидела, что незнакомка пропала. И подняла всех, чтобы посмотрели, не пропало ли чего.
Но нет, все на своих местах. Только осталось на циновке у печки вороново перо большое и черное. Ли Ю Хань осторожно взяла его в руки и сразу отпрянула и бросила его на пол. Ей показалось, как будто что-то обожгло ей пальцы, или будто ядовитая змея укусила. А на руке остался легкий красноватый ожог. Но девочка быстро забыла про происшествие утром.
Прошла неделя с того дня, когда ужасная женщина побывала в их доме. Казалось, все было, как и раньше. Утром отец Ли Гуанг садился и расписывал большие фарфоровые вазы, которые потом он повезет в конце недели в город на рынок продавать. Мать Ли Сяо взяла бамбуковые веревки и пошла в лес собирать хворост, который она ходила продавать в соседнюю деревню, где жил зажиточный крестьянин, у него было много батраков и прислуги. Он всегда давал ей много юаней за хворост.
Но вот только каждый вечер охватывала Ли Сяо непонятное чувство тревоги, она подходила к мужу и крепко обнимала его, будто в последний раз. А он удивленно поворачивал к ней голову, отрываясь от работы, и гладил ей голову, когда она наклонялась к нему, чтобы поцеловать в плечо.
Вот пришли выходные. Отец запряг старую тощенькую козочку в свою повозку, нагруженную большими вазами, укутанными рисовыми циновками завязанными бамбуковыми листами. Мать Ли Ю Хань нагрузилась хворостом и ушла утром пораньше, спускаясь осторожно с горы, где находилась ее деревушка, и пробираясь между плотным кустарником на склонах, который оплетал большие деревья. Темнело зимой рано и Ли Сяо торопилась скорее все продать и засветло вернуться домой. Бабушка готовила суп из лосося, который зять привез в прошлый раз с базара из города. В лачуге шел ароматный дым от приготавливаемой пищи. И домашняя живность шевеля ноздрями принюхивалась на дворе под навесом к запахам из жилища.
Отец ехал быстро, козочка, как будто чувствуя что-то, быстро бежала по каменистой тропинке, вьющейся в низине между высоких сосен и тисовых деревьев. Вдруг она как будто увидела что-то страшное и отпрянула. Ли Гуангу показалось, что тень человека, скорее всего женщины мелькнула среди деревьев и исчезла.
- Показалось.
Проговорил он вслух. И продолжил свой путь. Но козочка ворочала мордочкой по сторонам, как будто кто-то следил за ними из-за деревьев, крадучи пробираясь сзади повозки. Затемно приехал он на постоялый двор на опушке, где кончался лес, и начиналась прямая дорога в город. Было пусто, хозяина не видно. Он позвонил в колокольчик у двери, постучал колотушкой. Никого. И только на втором этаже постоялого двора вновь метнулась тень, и даже, как показалось, кусок рыжей лисьей шкуры мелькнул между прутьев на втором этаже дома.
Наконец появился хозяин. Странный такой. Волосы под повязкой на голове торчат, один глаз перевязан. Руки у него большие, в руках баранья нога сырая.
- На ночь хотите остановиться?
Спросил он резким шепелявым голосом.
- А заплатить есть чем? Ночлег 5 фэней. Монеты вперед.
Ли Гуанг протянул ему плату за ночлег. Тот попробовал монету одну на зуб. Удовлетворенно вздохнул и трескучим голосом предложил поужинать за 2 фэня и показал комнату гостю.
Наскоро поев, Ли Гуанг пошел к себе, и немного поворочавшись на холодной циновке, заснул.
Снилась ему сначала Ли Сяо, потом та странная женщина. Услышал он во сне, что кто-то скребется у двери. Но сон и усталость настолько завладели им, что он не смог встать и посмотреть, что там происходит за дверью.
Утром он пошел на двор проверить свою козочку, но вместо нее нашел черного большого ворона, который сидел на облучке повозки. Тайное подозрение закралось в душу Ли Гуанга, но он постарался избавиться от неприятного воспоминания. Потом заметил и обрадовался. Козочка паслась недалеко от повозки за туевым деревом. Она раскопала там копытцем корневище дерева, а под ним росла совершенно зеленая трава, как будто и не было вовсе зимы. Обрадованный Ли Гуанг впряг козочку в повозку, поблагодарил нелюбезного мрачного хозяина постоялого двора и поехал дальше по дороге в город.
А сзади между деревьев все также неотступно следовала за путником та самая незнакомая женщина в лисьей шкуре.
Пришлось Ли Гуангу и самому впрягаться в повозку, а козочку брать на руки. Преградил ему дорогу овраг и замерзший ручей. Козочка ступила на лед и копытце провалилось. Вытащил ее Ли Гуанг и сам потащил возок. Да только он вдруг накренился и грозился перевернуться, а это значит, что все вазы, которые вез он на продажу упали бы да и разбились. Но тут вдруг откуда-то из-за кустов лиса метнулась и к возку, ухватила его с той стороны, которая наклонилась и поддержала, а отец Ли Ю Синь вытащил и выровнял наклонившийся возок и втащил его на противоположный берег ручья. Снова впряг он козочку и пошел рядом с возком дальше. Так к вечеру добрался он до большого города. Ворота уже закрывалась на ночь и городская стража не хотела его пускать за городские ворота. Подарил он им свою маленькую вазу и дал 2 фэя и мужчину пропустили. По грязным, полутемным улочкам доехал он до гостиницы на окраине города с не очень чистыми комнатами, где вповалку на грязных давно не чищенных циновках спал работный и торговый люд после тяжелого дня. Женщины кормили своих детишек грудью и убаюкивали малышей постарше. Лег Ли Гуанг в одной из таких больших комнат, веки сами собой закрылись и он не заметил, как уснул. Во сне чувствует, тормошит его кто-то. Проснулся, рядом спит крестьянин, завернувшись в большой платок из рисовых ниток. А у его изголовья вновь тот ворон большой сидит. Страшно стало отцу Ли Ю Хань. Вспомнил он ту незнакомку, которая гостила у них в доме в деревне. Но потом усталость взяла свое и он крепко уснул.
Утром проснулся от того, что младенцы громко плачут и просят маминого молока, но усталые изможденные работой матери никак не могут проснуться и накормить их. Малыши постарше в рваных обносках теребят своих матерей, чтобы те дали им хоть горстку сырого риса. Но где его взять, если денег нет совсем. Разжалобился отец Ли Ю Хань и раздал все оставшиеся свои мелкие монеты на еду голодным деткам и их матерям. А про себя сказал.
- Вот продам свои вазы богатым горожанам, и будет у меня опять много монет.
Оделся, попил холодной воды из ковша в ведре, что стояло при входе в комнату, вытер рукой лицо, потное от тесноты и духоты в полутемном помещении, забитом людьми, приехавшими, как и он заработать себе на чашку риса хотя бы в большой город. И двинулся, восседая на своем возке с впряженной в него козочкой в сторону рынка. Слышит крики. Едут солдаты на лошадях и кричат.
- Дорогу правителю города! Дорогу! Разойдись! Посторонись!
Вокруг возка толкотня, давка, все пытаются разбежаться кто куда. Кто в переулок узкий забился, кто увидел открытую в доме дверь и туда скорей спрятаться спешит. Наш герой пока думал, куда с повозкой деваться, чтобы не попасть под копыта лошадей, прямо перед ним вырос паланкин высокий, который несли восемь мальчиков полуголых да в такой мороз и еще босиком, коза отпрянула, возок дернулся. Но тут,о чудо, из возка показывается лицо той самой женщины, которую Ли Гуанг у себя оставлял на ночлег, она указывает одному из всадников рукой в сторону нашего героя и солдат подхватывает уже почти перевернувшийся возок, циновки с ваз сползают, женщина ахает от удивления и приказывает все вазы перенести в паланкин, а Ли Гуанга вталкивают внутрь, мальчики поднимают паланкин и быстро бегут по тесным улочкам к центру города, где стоит большой дворец правителя города, который занимает целый квартал перед рыночной площадью. Паланкин вносят за дворцовые ворота, и те захлопываются, а стража дворца закрывает их на засов.
Так Ли Гуанг попал в дом правителя города. Той незнакомкой и женщиной в паланкине оказалась дочка правителя города. У нее в городе была своя лавка по продаже ваз и прочей посуды. Располагалась она у самой рыночной площади на видном месте. Никто не мог пройти мимо роскошной вывески золотыми буквами. Отец был против увлечения дочери торговлей, но так ее любил, что поделать ничего не мог. Был он уже стар, много болел, но жители города его любили и относились с почтением. Дочь же была избалована и всегда делала по своему. Вот и теперь, привезя в дом незнакомца, отец ее позвал к себе и был недоволен.
- Откуда он, этот человек и зачем нам лишний рот во дворце. И так нахлебников хватает. Одних наложниц с детьми надо тьму целую кормить. Когда я наследника увижу, наконец. Сколько женихов к тебе сватались: и принц монгольский и племянник правителя Нанкина и сын губернатора провинции Хэнань. И ты всех отвергла. Чего ты хочешь, дочь моя любимая?
Дочь правителя посмотрела на отца, засмеялась и убежала.
Выйдя из покоев своего отца, она поспешила в ту часть дворца, где заперли в комнате Ли Гуанга. Она приказала отпереть дверь и впустить ее. Ли Гуанг лежал на теплой козлиной шкуре, брошенной на циновку, отвернувшись к стене. Еда – рис и теплое сливовое вино остались нетронутыми.
Ли Гуанг злился на себя.
- Зачем не сбежал я тогда, зачем согласился сесть в паланкин. Надо было бросить возок и бежать.
Бормотал он про себя. А вслух спросил, приподнявшись с циновки.
- А где моя козочка, хорошо ли она устроена, дали ли ей поесть?
Дочь правителя заносчиво ответила.
- Зачем она тебе. Наверное, на мясо уже порубили ее.
Ли Гуанг в ярости вскочил, солдат вбежал из-за двери и повалил его на колени перед молодой женщиной.
- Будешь на меня работать. Делать вазы, а я буду их продавать. Завтра тебе предоставят все необходимое для работы.
Взмахнув рукавами шелкового халата с вышитыми по красному полю золотыми павлинами, она торжественно удалилась. Дверь за ней закрыли на засов. И Ли Гуанг остался один. Долго он ходил по комнате взад и вперед, думая как выбраться отсюда.
В это время в деревне семья Ли Гуанга уже начала волноваться. Прошли долгие недели и месяцы, как он уехал, а вестей от него до сих пор было. От тоски и печали жена его Ли Сяо тяжело заболела и слегла в постель. Дедушка лечил ее всякими отварами, растирал бычьим жиром, но ничего не помогало. Болезнь никак не хотела отступать, и, казалось, женщина была почти при смерти. Некому было идти за хворостом, опустел погреб, запасы еды почти совсем закончились. Лишь на дне одного из хлопковых мешков осталось несколько горсток риса. Да и те грызли крысы по ночам. Однажды перед окном лачуги пролетела белая голубка и как будто поманила Ли Ю Хань за собой. И девочка загрустила, призадумалась, вспомнила отца, который ушел в город и до сих пор не вернулся и горько заплакала, утирая слезы холщовым рукавом теплой рубашки из рисовой нитки.
Как-то морозным утром бабушка Ли Ю Хань - Ван Лао подозвала внучку к себе и сказала тихо, чтобы мать, Ли Сяо ни о чем не догадалась и разговор не услышала.
- Пойдешь завтра утром собирать хворост, чтобы продать его в долине. Доберешься до ближайшего большого города, узнай про своего отца. Кто его и где видел, куда он пошел, был ли на рынке, когда уехал, не познакомился ли с кем или кто чужой его увез? И, вообще, жив ли, здоров. Передей ему, если найдешь, что жена его Ли Сяо болеет сильно, почти при смерти лежит. Вот от твоей матери ему письмо, засунь куда поглубже под свой ишан. И смотри, с незнакомцами не заговаривай, будь осторожна в лесу.
И бабушка погрозила внучке пальцем, потом обняла, утерла слезу, и пошла собирать девочку в дорогу. Положила ей в холщевый мешок рисовую лепешку, сладкие рисовые шарики и во фляге теплый связанный чай с цветками личи.
Утром Ли Ю Хань проснулась, выпила чашку свежего козьего молока, проглотила рисовую лепешку с мягким сыром тофу, одела теплый ватный халат, завязала пояс поверх широких ватных штанов, перевязалась сзади бамбуковыми веревками, чтобы потом хворост удобно было нести и поцеловав, спящую после бессонной ночи в бреду мать, обняв бабушку и деда. И отправилась вниз с горы в лес у подножья.
Сначала ей было бежать легко. Теплые войлочные туфли с кожаными вставками, защищающими от промокания и снега, на клееной рисовыми листьями подошве легко и цепко помогали Ли Ю Хань спускаться по каменистой, засыпанной снегом тропинке. Потом она пробиралась сквозь терновые и можжевеловые кустарники. И чуть не потеряла теплые варежки, связанные ей матерью из козьей шерсти. Наконец, она спустилась в долину и углубилась в лес. Сухие ветки для хвороста попадались ей повсюду. Она легко перешагивала через большие поваленные ветром и непогодой деревья. Наконец, она набрала полную вязанку хвороста. И пошла было в сторону деревни, где мать обычно продавала свой хворост. Но поскольку, спросить было не у кого, шла она долго и постепенно темнота опускалась на лес и горы, оставшиеся вдали, где ждали ее бабушка, дедушка и мама. И Ли Ю Хань совсем заблудилась. По дороге она встретила старуху, сидящую у тропинки и будто что-то разыскивающую в глубоком снегу. И решила Ли Ю Хань, как бы ни было ей страшно, спросить старуху.
- Бабушка, а как пройти в город?
Но старуха не обратила на девочку никакого внимания. Видимо она была вдобавок еще и глухая.
- Бабушка, вы меня слышите?
Почти крикнула девочка старухе, приблизившись к самому ее уху.
Бабушкины веки над подслеповатыми глазами наконец, вздрогнули, и на девочку взглянули два больших белых бельма. Ли Ю Хань в ужасе отступила назад, провалившись по колено в глубокий снег.
И тут старуха зашевелила беззубым ртом, но не было слышно ни звука. Ли Ю Хань хотела уже сбежать, но старуха с невиданным для пожилой женщины проворством вскочила, схватила Ли Ю Хань за локоть и с силой потащила за собой прочь от тропинки. У девочки от испуга и неожиданности не хватило мужества вырваться из цепких рук старухи. Вскоре они дошли до лачуги, притулившейся рядом с большой разлапистой туей в глубине леса. Ли Ю Хань хотела есть, ноги замерзли и промокли. Она с удовольствием вошла в теплую большую комнату, где в глиняной печке потрескивал огонь и кипел медный чайник с молочным улуном. Старуха показала ей циновку, с лежащей сверху бараньей шкурой, быстро кинула теплый разваренный рис в чашу и налила пиалу горячего чая. Девочка попила, поела и уснула. Хворост свой она бросила у двери, сухие ветки рассыпались. Но тут как из ниоткуда, с потолка лачуги опустился, замахав крыльями, и сел на пол синий дрозд, который своим длинным тонким клювом собрал в одну кучу весь рассыпавшийся хворост.
Никогда еще Ли Ю Хань не чувствовала себя в такой опасности и к тому же вдали от дома. Что хотела от нее эта старая женщина, было непонятно. Утром старуха растолкала ее рано, еще было темно, приказала, прошамкав и дав в руки деревянное ведро, идти к ручью, сделать там лунку и налить воды, чтобы приготовить обед. Ли Ю Хань быстро побежала. Деревья будто расступались перед ней, вдали она увидела белую голубку, та, как будто манила, звала ее с собой. Но девочка оставила у старухи свой хворост и понимала, что должна продать его, как только вырвется от нее и попадет в город. Неделю она прислуживала старухе, накрывала на стол, убиралась в лачуге, синий дрозд внимательно наблюдал за ней, и, если видел, что она чуть задумалась или перестала делать работу по дому, подлетал и больно тыкал своим тонким клювом в плечо. Однажды, когда она в очередной раз собралась идти за водой, белая голубка подлетела совсем близко к окну и заворковала. Синий дрозд задремал на печке под самым прокопченным от дыма печки и огня потолком, старуха спала на своей циновке, накрывшись с головой толстым верблюжьим одеялом. И девочка решила бежать за голубкой, схватила свою вязанку хвороста и тихо выскользнула за дверь. Голубка летела впереди, Ли Ю Хань старалась не терять ее из вида. Дорога до города показалась ей легкой. Она не заметила, как дошла еще засветло до городских ворот. Голубка легко вспорхнула над самой пагодой над воротами, только белый дымок в небе остался, охрана на воротах даже не спросила девочку, куда она идет, и беспрепятственно пропустила внутрь.
В городе царило оживление. Все готовились к большому празднику - свадьбе дочки правителя города. Поговаривали в толпе, что выходит она замуж за бедняка, но он очень рукастый, работящий, делает красивые вазы. Девочка, как это услышала, призадумалась, не ее ли это пропавший отец. Стала на рынке спрашивать, но торговцы сказали, что жениха никто в глаза не видел. Невеста держит его взаперти, но у нее есть лавка на углу переулков Бан Тай и Кунд Жу.
Ли Ю Хань быстро продала весь хворост. Деньги спрятали под широкий ишан: теплую кофту и юбку, стеганые из ваты. Сверху она крепко обвязала себя халатом из сатина на войлочной подкладке, подобрала юбку повыше, чтобы края не испачкать, и отправилась на поиски лавки, принадлежащей дочери правителя города, чтобы посмотреть, не вазами, изготовленными ее отцом торгует эта подлая женщина. Лавку она нашла по описанию быстро, но она была закрыта. Ли Ю Хань заглянула внутрь, приподняв циновку, закрывающую окно внутрь магазина. Там раскладывал теплые халаты, переставлял, чтоб был порядок модную женскую обувь, расшитую бисером с нефритовыми вставками, молодой парень. Он очень понравился Ли Ю Хань. У парня было доброе лицо и широкая улыбка. А когда он улыбался, то будто сам с собой разговаривал. Неожиданно парень все бросил и спустился вниз с приставленной к полкам с товарами лестнице, потому что внутри лавки появилась та самая женщина-лиса, незнакомка, что гостила у них в доме в деревне всего одну ночь. Девочка узнала бы ее из тысячи женских лиц. Незнакомка подозвала парня, и дала ему сильную оплеуху. Парень выбежал из лавки и бросился в сторону дворца правителя города. И тут девочка увидела, как женщина-лиса приоткрыла шелковый полог, закрывающий часть полок в лавке, а там….вазы, те самые, девочка помнила узоры из райских птиц, картинки, изображающие их деревню, гору, на которой стоит их дом, ручей внизу, лес, их повозку с козочкой. А женщина будто заметила, что кто-то за ней следит и скорее закрыла вазы от посторонних глаз. Ли Ю Хань решила не испытывать судьбу, и поспешила к маленькому постоялому двору на окраине рыночного квартала, где останавливались все, кто приезжал в город торговать, чтобы получше все разузнать о своем отце и женихе дочки правителя города. Ночлег обошелся Ли Ю Хань недорого, всего полфэня. Девочка заплатила мелочью. Попросила приготовить ей чашку древесного чая пуэр и пиалу риса с соевым соусом еще за полфэня. Она жадно поела, залпом выпила обжигающий горячий чай только что из котелка, в котором его все время подогревал хозяин постоялого двора. И устроилась поскорее на ночлег на женской половине, где уже вповалку лежали и сидели уставшие, намерзшиеся за день после целого дня торговли девушки и женщины. Одна из женщин даже дала Ли Ю Хань лишнее, сняв с себя одеяло, чтобы та не замерзла.
- Ночи тут холодные. Дует отовсюду, да еще мыши скребутся по ночам. Прижмись ко мне поближе. Я тебя в обиду не дам.
- Хорошо.
Прошептала Ли Ю Хань и тут же уснула. Она не слышала, как старуха, которая проснулась и увидела, что девочка сбежала, запрягла повозку с боровом, взяла синего дрозда, послала его вперед на разведку лететь и поехала разыскивать беглянку.
Недолго добиралась старуха до города. Она помнила, что девочка везла хворост на продажу, поэтому первым делом поехала на рынок, но рыночная площадь уже опустела, торговцы разошлись до завтрашнего утра.
-Посторонись. Едет дочь правителя города.
Лучники и конные воины сопровождали богатый паланкин. Из паланкина выглянул мужчина, посмотрел по сторонам, но женская рука высунулась и задернула плотнее полог паланкина и мальчики-носильщики быстрее побежали в сторону дворца.
Старуха еле удержала свою повозку, от неожиданности боров замотал головой и угрожающе захрюкал, за что получил плетью по холке, и стал пятиться назад, и чуть не перевернул повозку, а старуху сбросил на землю.
- Да чтоб тебя.
Зашипела старуха и замахала руками. Проходящий мимо разносчик сладкой воды, опустил с плеч свою ношу, помог старухе подняться и взгромоздиться на повозку обратно. За что в ответ получил пинка и чуть не налетел на последнего, уходящего с охраной паланкина лучника. Тот оглянулся, хотел было ударить разносчика плетью, да крик начальника отвлек его, и он побежал догонять остальных, замыкающих колонну охраны. Синий дрозд разлетался над головой старухи, хотел было клюнуть лучника в руку, где между доспехами виднелся кусок одежды, но старуха поманила его куском сырой крольчатины из поясной сумки, где она всегда держала для птицы еду, и дрозд проглотив кусок, опустился ей на плечо и повозка тронулась и поехала в ту сторону, куда унесли паланкин.
Одну ветку тронешь — десять закачаются, падающий дворец трудно подпереть одним бревном.
Утром Ли Ю Хань проснулась от того, что разносчики сливового вина, рисовых сладких шариков, горячих утиных лапок с рисом наперебой расхваливали свой товар у ворот постоялого двора. Ли Ю Хань вдруг поняла, что сильно проголодалась и ей захотелось утиных лапок с рисом вместо дешевого завтрака на постоялом дворе. Она оделась и выбежала к торговцу рисом.
- 1 юань.
- Пожалуйста протянула девочка монету. И торговец щедро с горкой навалил ей восхитительно пахнущей еды. Ли Ю Хань вернулась в комнату, где спала ночью. Женщина, которая ее укрыла теплым одеялом, тоже уже проснулась и собиралась на рынок в лавку, где она торговала нефритовыми украшениями и прочей женской мелочью.
- Вот, возьмите, поешьте.
И девочка протянула женщине вторую пару палочек для риса. И они обе жадно принялись есть. Вскоре пиала опустела. Выпив у хозяина постоялого двора жасминового чая, они попрощались друг с другом и разбежались в разные стороны. Девочка отправилась ждать ту женщину и проследить, куда она уезжает после того, как ее лавка закрывается.
В какой-то момент Ли Ю Хань поняла, что потеряла дорогу. Обойдя соседними переулками рыночную площадь, она углубилась в узкие улочки города. Но как будто, не было вчера тут суетливой толпы, спешащей по своим делам; писцов с дощечками, которые предлагали за 2 фэня решить любую вашу беду, и состряпать любую жалобу; молодых, праздно прогуливающихся мужчин, разодетых в дорогие одежды, засматривающихся на красивых барышень, неуклюже семенящих своими маленькими ножками и проплывающих мимо с покупками с рынка; мальчиков-разносчиков тисового пива; скачущих с депешами во дворец правителя или обратно всадников в мощных доспехах; быстро перебирающих босыми ногами возниц, развозящих в бричках (рикшах) деловой люд и тех, кто не мог позволить себе иметь много рабов, которые бы носили хозяина в паланкине.
Полуденное холодное солнце быстро стало уходить и прятаться за островерхие башни городских пагод и совсем исчезло за покатыми крышами дворца правителя города. Двери домов уже пора было запирать на засов от посторонних людей. А в лачуги никто сам добровольно и не заглядывал, кроме крайней нужды в ночлеге, уж больно грязно и холодно было в домах бедняков, а в богатых кирпичных домах незнакомец был редкостью, только богатые гости да соседи могли зайти в такой дом. Улицы пустели. Рано темнеет зимой. Снега в городе почти не оставалось. Он перемешивался с грязью от повозок и человеческих ног, оставляющих бесконечные следы на мостовой. Там, где мостовая была мощеная, каменная, там от человеческих ног, обуви и повозок камни были натерты за день до блеска. Воин с зажженным на рисовом масле факелом обходил центральные улицы города, но боялся даже заглянуть в район бедноты и лачуг, где некоторые рабы и совсем бедняки, пропившие или по иным причинам потерявшие хоть какое-то жилье, спали прямо посреди грязной улочки, да еще и по несколько человек вповалку.
Ли Ю Хань поняла, что заблудилась. Тут вдали на сужающейся полутемной грязной улочке она увидела быстро идущего человека, и бросилась за ним бежать в надежде выбраться из этих мрачных проулков. Мужчина был одет слишком хорошо для этих мест. На нем были мягкие шелковые штаны на войлочной подкладке, чёрная косынка на голове и разноцветный теплый халат с вышитыми на нем туанями. Вдруг незнакомец сам обернулся на звук быстрых детских шагов.
- О, девочка, что привело тебя в эти места в столь поздний час?
Заговорил жеманно незнакомец очень высоким голосом, растягивая по-женски жеманно слова.
Девочка насторожилась и отступила чуть назад.
- Куда, стой. Ты мне не ответила на вопрос.
И мужчина закатил серые с розовыми прожилками белки глаз к небу и сложил вместе обе ладони.
- Клянусь здоровьем нашего правителя города, я мог бы тебе помочь. И твои родители потом бы всю жизнь меня благодарили. Я вижу, что ты работяща, скромна. Твое место во дворце правителя. Соглашайся.
Девочка хитро прищурилась и задумалась.
- А ты знаешь, кто расписывает и делает для дочери правителя города вазы?
- Ну, как же мне не знать, когда я служу во дворце, и каждый день отдаю распоряжения по поводу готовящейся свадьбы дочери правителя.
Ли Ю Хань на всякий случай проверила свёрток с деньгами, убедилась, что все цело. Вздохнула и задумалась.
- А что?
Спросила смело она.
- Веди.
И дала жеманному незнакомцу руку. Он, действительно, привел ее во дворец и приказал одной из многочисленных прислужниц дворца отвести девочку на кухню и дать ей там работу.
Ли Ю Хань всю ночь помогала подавать ингредиенты для большого свадебного пиршества. К утру она уже еле держалась на ногах. Все дни и все ночи проводила она на кухне. Как вдруг, наконец, улыбнулась ей удача. Когда она днем помогала приготовительнице сладких соусов, как неожиданно на кухню вошел тот самый мужчина, которого она видела в лавке с вазами у незнакомой женщины. Но при ближайшем рассмотрении это оказался холеный, статный, высокий темноволосый мужчина в дорогом расшитом золотыми туанями шелковом короткой рубахе с широким поясом и штанами, подвязанными внизу дорогими подвязками с нефритовыми вставками. Он посмотрел в сторону Ли Ю Хань, нахмурился, оттолкнул грубо локтем своего слугу, который нес за ним его теплый халат, смахнул рукой уже приготовленный сладкий соус, который чуть не обжег приготовительнице соусов ноги, потому что был еще очень горячий, и, со злостью задвинул створку двери на кухню и продолжая расшвыривать и расталкивать все, что попадалось ему на пути, удалился вглубь дворца и его грубый ворчащий голос затих под сводами дальних залов наверху. В этом откормленном озлобленном человеке родная дочь так и не узнала своего отца.
Все на кухне вздохнули с облегчением. А Ли Ю Хань тихо выскользнула через тайный ход на городскую улицу. Этот путь она выведала у маленького поваренка, который по ночам через этот ход убегал в город навестить болеющего дедушку. И отнести ему что-нибудь из еды в бедный квартал.
Был еще день, и девочка решила где-то укрыться, чтобы не попадаться дворцовой охране и кому-нибудь из дворцовой прислуги на глаза. Когда тучи серым покрывалом опустились над городом. И даже дворец правителя накрыла эти сизо-серая мгла, Ли Ю Хань выбралась из-под старой циновки, прислоненной к забору одного из домов небогатого горожанина, судя по скромному забору из бамбуковых палок, небогатой растительности в саду и небольшому одноэтажному дому, вокруг которого целый день бегала и суетилась в саду какая-то уже не очень молодая женщина. Ли Ю Хань решила спросить у женщины, как вернутся к рыночной площади. Но та настороженно стала спрашивать, не из дворца ли сбежала девочка. И Ли Ю Хань, испугавшись ее расспросов быстро побежала от этого дома, потому что женщина пошла звать своего сына, а голос его показался девочке знакомым – жеманный, с растягивающими слова интонациями. Бежала она долго, не разбирая дороги. Перед ней открывалась то одна темная улочка, то другая. Когда вокруг дома стали прижиматься вплотную друг к другу, и девочка наступила во что-то липкое, грязь и копоть блестели на стенах уже не домов, а лачуг бедноты. Нигде не было ни света, ни какого либо огонька. Вдали она увидела тень человека, который нес впереди себя горящий фонарь. Ли Ю Хань устремилась за ним. Но никак не могла к нему приблизиться, он всегда был далеко. И, наконец, исчез как - будто его и не было вовсе. Как вдруг темная наплывающая большая тень нависла над девочкой.
- Стой. Не двигайся. Я тебя знаю. Ты ищешь отца? Ты спрашивала днем на рынке при мне о нем. Я знаю, где он живет. Если ты мне доверяешь, а ты ведь совсем не знаешь эти места и куда идти, я тебя отведу. Иначе будешь тут плутать всю ночь и попадешь в плохие руки. Это не самое лучшее место для прогулок.
Ли Ю Хань задрожала. Она действительно не знала куда бежать, замерев на месте, она пыталась разглядеть в спасительной темноте, хоть какую-то лазейку, чтобы спрятаться, убежать.
Незнакомец подошел уже было, чтобы увести девочку, но неожиданно в одной из лачуг чья-то рука подняла грязноватую циновку и поманила Ли Ю Хань. Ей не оставалось выбора, как быстро юркнуть под закрывающуюся циновку и притаиться в куче тряпья в углу.
Пока высокий и неповоротливый незнакомец пытался буквально нащупать, куда девалась девочка, она тряслась от страха, молилась, обращалась к своим покровителям на небе – Золотой Обезьяне и Лесной Лани, чтобы они не выдали ее. Она не успела рассмотреть как следует своего спасителя. А он, не разводя огня, затушив лучину, притворился спящим. Циновку отодвинула огромная рука незнакомца, и он стал шарить по полу, по стенам. Но хозяин лачуги выхватил из-за пояса халата нож и быстрым движением полоснул незнакомца по руке, тот взвыл от боли и захлопнул циновку. Потом через какое-то время послышался грохот, циновка вновь распахнулась и с ревом с улицы ворвалась огромная фигура злодея, который начал внутри все крушить, не разбирая что делает. Тогда хозяин лачуги вскочил в полный рост, снял со стены проворным движением свой военный короткий меч, еле успел натянуть кольчугу и надеть защитный шлем и наплечники, как на него обрушился удар палкой страшной силы. Но проворный хозяин успел отскочить в сторону и палка воткнулась в противоположную стенку лачуги и застряла там. Тогда старый солдат нанес удар мечом в плечо и ногу злодея. Тот застонал, схватился за раненые места, повалился на пол и стал кататься от боли. Не затупился еще меч с времен военных походов с императором Китая в его гвардии. Теперь уже все в прошлом. Остались воспоминания о подвигах, старые раны и доспехи. Наконец, крики и возня закончились. Хозяин вытолкнул стонущего и слабеющего дебошира на улицу и оттащил его подальше в другой переулок и там постучался в покосившиеся ворота одной из лачуг, на стук вышла подслеповатая старуха, местная лекарша. И он попросил присмотреть за раненым, сделав так, чтоб тот забыл, зачем приходил в этот район. Старуха дала попить злодею какой-то отвар, протерла и намазала лечебным бальзамом раны, перевязала их, накрыла раненого стеганым рваным халатом своего покойного мужа, подпихнула под него старую циновку, закрыла дверь своей лачуги на засов, и, шаркая ногами в рваных сандалиях, улеглась спать дальше. Ведь уже была глубокая ночь.
Колотушка сторожа, охраняющего покой богатых граждан, мерно постукивала. Звук ее ударов разносился эхом в холодном морозном воздухе. Наконец и он затих. Светало. Желтоватый мутный свет рассветного желтого светила небыстро поднимался над спящим в ожидании перемен городом.
А в горах, в бедной лачуге мать, дед и бабушка уже оплакивали пропавшую свою любимую дочку и внучку.
-Зачем мы отпустили ее за хворостом. Лучше б мы сами за ним пошли, или ты Ли или я Се. Дочь наша давно уж здорова, а девочка наша неизвестно в какие руки попала, куда забросила ее судьба. А не пошла ли она отца, сына нашего искать.
Дедушка горестно проговорил.
- Надо бы кого порасспросить из нашей деревни, кто был в городе последний раз.
- Надо бы старый. Да кого спрашивать? Надо тогда все дома соседей обойти. А чужому горю, кто откроет в ненастье дверь?
- Неважно, старуха, я виноват, я единственный мужчина остался в семье. Я и пойду. Не тебе же, и не дочке нашей унижаться, у чужих людей спрашивать. Скажут, за внучкой своей доглядеть не могут, так и урожай риса погибает в плохих нерадивых руках.
И дед, одевшись потеплее, накинув два теплых войлочных халата, на голову накинув бабкин платок из рисовых нитей, да еще завернувшись в старую циновку, пошел, опустив голову по соседям про внучку свою расспросить. Но никто ничего не слышал и не видел. Только молодой пастух Гау Лянь в пятидесяти ли от деревни нашел платок Ли Ю Хань, который зацепился за промерзшую ветку, когда она по лесу шла со старухой слепой в ее избушку.
Проплакали дед и бабка, да мать девочки всю ночь. Зажгли у домашней пагоды немало свечей, прося своих заступников в поднебесной вернуть им внучку и сына, отца девочки, живыми и невредимыми.
Старик к которому, попала Ли Ю Хань, и который спас ее от злого незнакомца оказался колдуном. Он предложил девочке погадать на рисовой пыли, и узнать, где ее отец.
- Скажи смелая девочка, как тебя зовут, я постараюсь тебе помочь.
- Меня зовут Ли Ю Хань, мне 8 лет, я живу с матерью, дедушкой, бабушкой и маленьким братом. Ищу папу. Он уже давно ушёл на заработки в ваш город и до сих пор не вернулся. Может ему плохо, и он заболел. Я хочу найти его и вернуть домой. Я слышала, что какой-то мастер по росписи ваз женится на дочке правителя вашего города. Но, когда я попала во дворец, я его там не узнала.
Старик насыпал в чашу рисовой муки, поджег ее, когда пошел дым, он начал бормотать заклинание. И Ли Ю Хань увидела все-таки тот самый магазин и мастера по росписи ваз, который был похож и закричала.
- Отец!
Вскрикивает девочка и бросается к теням в воздухе. Но дым рассеивается и перед ней снова комната старика.
- Тише, а то соседи завтра пожалуются, что у меня ночуют посторонние. Они не любят меня за то, что я занимаюсь магией и часто бесплатно помогаю совсем незнакомым, отчаявшимся людям.
- Там был мой папа.
И девочка в бессилии опустилась на циновку и заплакала. Ее маленькое исхудавшее за время скитаний тельце затряслось от рыдний. Старик обнял ее. И спокойно сказал.
- Видела? Он где-то прислуживает хозяйке в магазине. Ты ведь уже видела его там. Но это не жених дочки правителя. Тот какой-то проходимец, который ничего не умеет. Тебе надо подстеречь отца, когда он будет выходить из лавки и поговорить с ним.
Девочка кивнула.
Старик-колдун усадил ее за низкий столик, уставленный едой.
- Ешь рис, вот тёплая свинина жареная со сладким соусом и специями, овощи. Тебе надо выспаться. Вода в чайнике, который висит на стене, если ночью захочешь пить.
Утром девочка выпила зелёный чай, приготовленный хозяином хижины, поела сладкое печенье и отправилась дальше. Прорицатель пожелал ей найти отца и скорее вернуться домой.
Высокая лампа далеко светит.
Никогда Ли Ю Хань еще не было так тревожно на душе. Она пробиралась сквозь толпу прохожих спешащих поглазеть на торжество. Сегодня для народа правитель устраивал праздник в честь будущей свадьбы дочери.
Но Ли Ю Хань не замечала эту толпу. Она соскучилась по матери, ей представлялось, как вся семья сидит и плачет, что она не вернулась в срок. Вот и знакомый переулок и лавка. Но там все закрыто и даже наглухо заколочено досками. Что делать Ли Ю Хань не знала. Куда идти? Она снова заплакала и решила возвращаться домой.
По земле ещё строился туман, было влажно, опять начал идти снег. Мягкие белые хлопья опускались, и, коснувшись земли таяли. Девочка поежилась, ей было холодно. На улицах было безлюдно. Редкие прохожие торопились по своим делам. Повозка с горшками проехала в сторону рынка. Девочка остановила её и попросила продавца горшков подвезти её до центра города. Он согласился. Дорога домой показалась ей долгой. То шёл сильный снег, то дул в лицо ветер. Совсем обессиленная девочка упала и больше ничего не помнила. Нашли ее случайно, идя за водой к незамерзающему источнику, двое крестьян, муж и жена, которые жили в лачуге из соломы и бамбука у подножия горы. Хозяева были такие же бедняки, узнали в девочке Ли Ю Хань из деревни на вершине горы, у подножия которой стояла их лачуга. Они забрали девочку к себе, чтобы отогреть. Хозяйка разогрела скорее воду и растерла Ли Ю Хань бобровым жиром, напоила глотком рисовой спиртовой настойки на травах и горячим чаем.
Девочка очнулась, вспомнила, что шла домой. Поняла, что до дома уже близко. Хозяева не отпускали её несколько дней, пока не убедились, что она дойдёт домой сама. Девочка поблагодарила их, и двинулась в гору домой.
Дома её радостно встретили мама, которая уже поправилась, дедушка, бабушка, братик. Ли Ю Хань была невероятно счастлива. Её усадили за стол есть. Потом она отвела мать в сторону и рассказала про отца. Мать очень расстроилась, но старалась не показывать свои чувства. Но девочка все видела по глазам. Она боялась, что расстроила мать, но лучше знать правду, чем много лет надеяться и ждать.
На следующий день на семейном совете приняли решение жить, как жили. Но видно было, что мать все-таки втайне надеялась, что муж вернется.
Прошла суровая снежная зима. Пришла весна. Ли Ю Хань исполнилось 9 лет. На рисовых полях начали пробиваться первые ростки.
Неожиданно вечером, когда вся семья собралась вместе и отдыхала за чаем от работы в поле, циновка открылась, на пороге стоял отец. Ли Ю Хань радостно закричала и побежала к отцу, обняла его. Одет он был в ту же бедную одежду, в которой уходил в город. В волосах появились седые пряди. Чувствалось, как непросто ему далось это решение вернуться.
Мать Ли Ю Хань с достоинством ждала, когда муж подойдёт к ней. Он приблизился, встал на одно колено и опустил голову и произнёс.
- Прости меня, жена. Я вернулся, ты примешь меня обратно?
Бабушка и дедушка, родители мамы Ли Ю Хань переглянулись, младший брат, который ещё не понимал, что происходит засмеялся.
Мама Ли Ю Хань молча посмотрела на мужа и тихо произнесла.
- Посмотрим, смогу ли я простить тебя.
Ли Ю Хань обняла маму и папу. Брат подбежал и прижался к отцу. Дедушка и бабушка переглянулись и заулыбались.
На следующий день вся семья плотно позавтракала и отправилась в поле работать, пропалывать рисовые побеги.
Вечером как-то через два дня к их хижине приблизилась повозка, запряженная ослом и из неё, вышла та женщина, у которой отец Ли Ю Хань жил в городе. Она с презрением посмотрела на бедную хижину, вошла внутрь и стала ждать, когда вся семья вернётся.
Когда все пришли, Ли Ю Хань первая, увидев незнакомую повозку, почувствовала неладное. Внутри она увидела ту женщину из города. Женщина сказала матери девочки, что это её мужчина, и он поедет с ней в город. Мать молчала и смотрела на мужа. Муж смущенно мялся, не зная, что сказать. Наконец, он произнес твердым голосом.
- Это моя семья, я вернулся и никуда не поеду.
Женщина раздраженно со злостью в голосе бросила, уходя.
- Ты ещё обо мне вспомнишь и захочешь вернуться, но будет поздно. Прощай.
Когда её повозка уехала, все вздохнули с облегчением и вся семья села ужинать. Особенно радовались Ли Ю Хань. Мать улыбнулась и положила мужу голову на плечо. Дедушка и бабушка молча ели рис палочками, давая лучшие куски свинины внуку.
Так и закончилась эта история. А рис вырос. Поля стояли в воде, покрытые зелеными всходами риса. Солнце светило ярко. Деревья на горе и кустарники были все в зелени. Лето в разгаре. Поёт канарейка на ветке и соловей заливается в роще у подножия горы.