Москва - Домодедово 14 июня Утро
Утром я заехал в контору на Щербаковке, чтобы забрать приготовленные для меня и Вероники документы, где мы значились как счастливая чета Мальцевых. Заодно пришлось заскочить и в бухгалтерию за суточными и дорожными. Рассовав всё полученное по карманам, я прыгнул в машину и понёсся на юг, в сторону Симферопольки. Вероника жила в Домодедово, а это было почти по дороге, и мы сговорились, что я заеду и заберу её.
Утро было на редкость солнечным, дорога, на редкость свободной. Я с удовольствием вдавил педаль газа и понесся на встречу судьбе. Впереди меня ждал оплаченный конторой райский отдых с возлюбленной, а также секта друидов, телохранитель по кличке Чёрт и таинственный поставщик симбиотов.
Руководствуясь навигатором, я в два счёта нашёл дом Вероники и подкатил прямо к подъезду. Новоиспечённая супруга ждала меня сидя на скамеечке в обнимку с увесистым рюкзаком.
Я вышел из машины, чтобы поздороваться и помочь с вещами.
- Вы не очень-то, пунктуальны, - бросила мне Вероника вместо приветствия. – Жду вас уже четверть часа.
- Гаишники задержали, - соврал я. – Между прочим, не пора ли нам перейти на “ты”? Мы, как-никак, женаты. А для достоверности, можно было бы и поцеловаться.
- Еще чего! – вспыхнула Вероника. – Возьмите-ка лучше мои вещи.
Я пожал плечами и подхватил неожиданно тяжелый рюкзак.
- Ого! У тебя что там противотанковые гранаты?
- Современной женщине на отдыхе требуется много разных вещей, - с достоинством произнесла Вероника. Она встала со скамейки и направилась к машине.
- А у вас с собой, наверняка, лишь пара носков, да зубная щетка? - спросила она с легкой усмешкой.
- Нет, что ты, не только, - искренне возмутился я. – У меня еще пистолет и пачка презервативов.
Ангельское лицо Вероники мгновенно залилось краской. Она неистово рванула дверцу и плюхнулась на сиденье.
Я препроводил вероникин рюкзак в багажник и сел за руль.
- И не вздумаете лезть ко мне с поцелуями и прочими глупостями, - выпалила Вероника, не глядя в мою сторону.
Я пожал плечами и включил зажигание.
- Странное отношение к собственному мужу, - сказал я, разворачивая машину. – И кто сказал, что ты в моем вкусе? В пансионате, я полагаю, полно других девушек. Вот, хотя бы эти друидки. Найду себе какую-нибудь Ариэль.
- Ариэль не кельтское имя, - упорно не глядя в мою сторону, сообщила Вероника. – Вы, кажется, бахвалитесь своим же невежеством?!
- А ты просвети невежу, - усмехнулся я. – Полезно будет узнать что-то новое о потенциальном противнике.
Я вывел машину на Каширское шоссе, идущее прямо через город. И, пока за окнами мелькали унылые пятиэтажки и пестрые супермаркеты, я узнал многое об именах друидов. Например, Айрис означало приятная, Брееда – сильная, а Гинерва – белая, словно пена. Вероника, оправившись от недавнего смущения, трещала теперь без остановки и сыпала всё новыми диковинными именами и терминами. Глаза её горели нездешним огнём и я, то и дело отвлекаясь от дороги, украдкой поглядывал на её лицо.
За полчаса пути я уже был переполнен знаниями об иерархии друидов, их таинствах и священных местах. Выяснилось, что по друидскому гороскопу я, оказывается плющ и моя внутренняя сущность – жестокий вепрь.
Я не знал, что на это возразить и лишь злорадно спросил:
- Ну а твоё дерево, должно быть, баобаб?
- В друидском календаре нет никаких баобабов, - фыркнула Вероника. – Мое дерево – ясень, а внутренний мир определяет ветер морских глубин.
- Не знал, что в морских глубинах бывает ветер. – вздохнул я, перестраиваясь в правый ряд.
Я рисковал проскочить нужный поворот, но навигатор вовремя сообщил мне бодрым голосом, что до него остаётся столько-то метров. Я сбросил скорость и вскоре увидел указатель, на котором белым по синему читалось “Соколова пустынь”.
Пансионат “Соколова пустынь” 14 июня 11.15
Дорога, петляя по лесу, в считанные минуты привела нас к воротам пансионата. Меж сосен мелькнуло двухэтажное здание, решенное в канареечных тонах. Это, судя по всему, был административный корпус, и дорога привела прямо к нему. Стоянка рядом со зданием была непривычно пуста, и я припарковался в тени раскидистой ели.
Я вышел из машины и зажмурился от яркого солнца. День был чудесен, воздух упоительно свеж, а пространство вокруг заполнено звенящей хрустальной тишиной. Я помог Веронике выбраться из машины, и мы сразу же направились к канареечному зданию, ступая по шуршащей под ногами дорожке. Вокруг царили режущая глаз чистота и ухоженность.
- Постарайся не выкать мне, дорогая, - напомнил я, пропуская Веронику вперёд.
Мы уже подошли к широкой каменной лестнице, когда впереди показалась фигура, облаченная в странную белую тунику. Это был юноша. Причем, тот самый юноша, юный друид по имени Абеллайо. Я встал как вкопанный, едва не споткнувшись о ступень.
- Мир вам, добрые путники, - произнес юноша бесцветным голосом и прошёл мимо.
- И вам не хворать, - буркнул я ему в спину.
Мы с Вероникой проводили юношу взглядом и прошли вверх по лестнице. Стеклянные двери здания были распахнуты настежь, и мы оказались в широком прохладном холле. Прямо по курсу, в дальнем конце холла располагалась стойка регистрации, за которой маячила одинокая фигура администратора. Я взял Веронику под руку и, озарив лицо добродушной улыбкой, зашагал к стойке.
Женщина-администратор, пышная блондинка неопределённого возраста, посмотрела на нашу пару со скептическим интересом.
- Мест нет, - заявила она прежде, чем я успел поздороваться. – номера бронируются заранее.
- С этим всё в порядке, - заверил я. – У нас оплачен коттедж на четыре дня.
- Коттедж, - повторила администраторша и включила компьютер.
- Мы Мальцевы, - подсказал я и положил на стойку оба паспорта.
- Всё верно. Мальцевы Сергей и Вероника, – подтвердила администраторша потеплевшим голосом. – Двухместный коттедж номер семь. Оплачены завтраки и обеды. Вот вам, пожалуйста ключи.
Она пошарила где-то под стойкой и со стуком положила передо мной два ключа с круглыми плоскими брелоками.
- На завтрак вы уже опоздали, - сообщила администраторша, - а обед здесь, в главном корпусе, ровно в час. Перекусить можно в баре или летнем кафе. Сейчас я вас зарегистрирую и можете идти размещаться.
- А как насчет соседей, - спросил я. – Не шумные?
- Что вы?! Золото, а не соседи. Их и днем то не слышно: ходят по территории как тени. А уж ночью то, и подавно.
- Надо же! И кто же они такие? – решил я прощупать почву поглубже.
- Не знаю, - пожала плечами администраторша, проворно листая мой паспорт. – Малахольные какие-то. С утра сидят в конференц-зале: то ли поют, то ли, молятся. И всё, не по-нашему. Потом на пляж тащатся. Да, добро бы, купаться, а то ведь, сидят на песке в своих балахонах и воют как собаки. Потом, до ночи всё больше по территории околачиваются. Зато, правда, вежливые и не сорят. Что есть, то есть.
- И много их?
- С десяток, пожалуй, наберется. С ними и старший есть. Такой же чумной. Ходит как приведение. На улице солнышко, а он все в капюшоне. Я и лица то его никогда не видела. Зато второй, что за ним таскается, тот чистый бес. Должно быть, охранник этого, малахольного.
- С чего ж вы взяли?
- Рожа уж больно бандитская. Да и глазами по сторонам так и шныряет.
Администраторша закончила с регистрацией и вернула мне паспорта. Я сунул их в карман, и мы с Вероникой отправились искать свой коттедж.
После прохладного холла на нас с новой силой обрушилась полуденная июньская жара. Мы огляделись и, приметив краснеющие среди сосен, точно шляпки грибов, крыши, устремились туда. К коттеджам вела узкая брусчатая дорожка, петлявшая среди могучих деревьев. Предназначенный нам домик под номером семь нашелся быстро. Он стоял на отшибе, на краю леса, и эта его уединенность была для нас с Вероникой как нельзя, кстати.
Обшитый простой мареной вагонкой, он не походил на модные нынче шале и бунгало, но подкупал своей простотой и патриархальностью.
Я бегло огляделся и, не увидев вокруг ни одной души, отпер дверь и пропустил Веронику в дом. Внутри было сумрачно и я зажег свет.
- Миленько, - вздохнула Вероника, разглядывая узкую как пенал прихожую с зеркалом и вешалками для одежды. - Надеюсь, хоть спальни то здесь отдельные?
- Увы, - разочаровал я её. – комната здесь одна. Она и спальня и гостиная в одном лице.
Вероника прошла в комнату, озаренную светом из маленького оконца.
- Хорошо, хоть кроватей две, - услышал я её голос.
- Эта пропасть не разлучит нас, любимая, - заверил я и вошел следом.
Комната была просторна и обставлена аскетичным набором мебели: две кровати, стол, стулья, и платяной шкаф. Из предметов цивилизации имелись телевизор и холодильник.
- А ты знаешь, мне нравится, - сказала вдруг Вероника, трогая ладонью лакированный, покрытый от времени трещинками, бок платяного шкафа. – В детстве папа часто брал меня в санаторий ведомственный. Мне так туда не хотелось, прямо тоска зелёная. А теперь отчего то, скучаю по тем поездкам. А здесь, прямо привет из детства, даже мебель такая же.
Я с удовольствием отметил про себя, что Вероника все-таки перешла на “ты”.
- Пойду ка, принесу вещи. – решил я отправился к машине, оставив Веронику осваиваться на новом месте.
Не успел я пройти и дюжины метров, как из соседнего коттеджа показалась та самая пара, о которой поведала администраторша. Впереди, облаченный в серый балахон с неизменным капюшоном на голове, шествовал верховный друид. В двух шагах сзади хищной пружинистой походкой поспешала его тень – телохранитель по кличке Чёрт, облаченный, несмотря на жару, в костюм спортивного кроя.
Я остановился посреди дорожки и, блаженно улыбаясь, поприветствовал эту парочку:
- Добрый день, соседи, - сказал я бодро, - а мы с женой сегодня заехали. Заходите в гости, чайку попьём.
Верховный друид остановился и приветственно поднял руку.
- И тебе доброго дня, путник, - произнес он торжественно.
Под капюшоном мне не удалось разглядеть его лица. Лишь хорошо выбритый подбородок и кончик длинного носа. Зато, под широким рукавом балахона, я успел приметить часы и татуировку в виде трилистника. Часы, между прочим, дорогие, даже если и подделка.
Произнеся приветствие, друид двинулся дальше. Я отступил на шаг, давая дорогу этой нелепой паре. Чёрт молча осмотрел меня с ног до головы и, видимо, не найдя во мне ничего опасного, презрительно отвернулся. Левый борт его пиджака предательски топорщился, выдавая кобуру с пистолетом.
Я подождал, пока друид и его телохранитель скроются за деревьями и зашагал к машине.
Я обманул Веронику. Кроме презервативов, носков и пистолета я прихватил с собой целую кучу необходимых на отдыхе вещей начиная от камеры с ночным объективом, кевларового бронежилета и заканчивая комплектом спутниковой связи. Все это помещалось в огромной дорожной сумке и, кода я, обливаясь потом, приволок все наши пожитки в коттедж, Вероника ахнула и бросилась мне на помощь.
Мы заперли дверь, занавесили окна и принялись раскладывать свои пожитки на одну из кроватей. Я сразу понял, отчего рюкзак моей новой жены был таким неподъемным. Помимо купальника, крема для загара и прочей дамской чепухи, Вероника прихватила целый шпионский арсенал: микрофоны и приемник для прослушки, цифровой сканер, ноутбук, очки с тепловизором и, даже маленький складной арбалет.
- А это зачем? – спросил я, беря арбалет в руки и с интересом его разглядывая. – Мы что, на охоту собираемся?
- А разве нет? – усмехнулась Вероника. – Если придётся брать кого-то по-тихому, то без этой игрушки не обойтись. Стреляет ампулами с транквилизатором. Бесшумно, со ста шагов.
- Подумаешь, - пожал я плечами, - я могу усыпить и без арбалета. Есть такая точка между плечом и шеей. Давай покажу.
Я положил арбалет на кровать и протянул руку. Но точку на плече Вероники я показать не успел. Она неуловимым движением перехватила мое запястье, резко рванула вверх и я нелепо шлепнулся на пол.
- Не всегда удается дотянуться до нужной точки, - сказала она со смехом и помогла мне встать.
- Этому тебя в школе научили? – спросил я, отряхивая брючину.
- Нет, не в школе. Папа – был КМС по самбо.
- Папа плохому не научит, - согласился я.
В этот момент где-то снаружи заиграла мажорная музыка и раздался знакомый голос администраторши:
- Уважаемые гости пансионата! Приглашаем вас в обеденный зал и желаем приятного аппетита.
Снова заиграла бодрая музыка. Мы быстро попрятали свой арсенал в шкаф и переоделись для выхода: я нацепил пеструю гавайку на выпуск, шорты и пляжные сандалии. Вероника попросила меня отвернуться и через минуту предстала перед моим взором облаченная в легкую бежевую тунику с вышивкой, сквозь ткань которой искушенный глаз мог угадать контуры лифчика. Половину лица моей возлюбленной скрывали огромные солнечные очки. Ансамбль дополняла ажурная шляпка, которую Вероника, поигрывая, держала в руке. Если мы оба стремились выдать себя за пару на отдыхе, то это нам с блеском удалось.
- Ты восхитительна, дорогая! – воскликнул я. – Не верю своему счастью.
Вероника засмеялась и, обмахиваясь шляпкой, прошла мимо меня в коридор.
- Не забудь всё как следует запереть, милый, - бросила она мне, выходя на улицу.
Я сунул пистолет под гавайку и вышел следом. Можно было бы и не брать с собой оружия. Никакой опасности на горизонте, вроде бы, не маячило. Но и оставлять табельный ствол в этом хлипком домишке, я посчитал верхом безрассудства. Затворив дверь на ключ, я даже подергал её для убедительности. Глупость, конечно. Для профессионала справиться с таким замочком или со шпингалетами на окнах дело пустяковое. Оставалось надеяться, что не случится здесь никаких профессионалов.
Я нагнал Веронику на пол пути к административному корпусу.
- Дорогая, не забудь, что мы влюбленная пара, - напомнил я, - Если я обниму тебя или возьму за руку, постарайся не грохнуть меня об пол.
- Хорошо, дорогой, я постараюсь, - пообещала Вероника.
Возле главного корпуса мы нагнали вереницу друидов. Они шли не спеша, распевая песенку на непонятном тарабарском языке. Их было одинадцать. Семь девушек и четыре юноши. Все в одинаковых балахонах до пят и с одинаковыми блаженными выражениями на лицах. Настя Холодова была среди них. Друиды как по команде остановились, пропуская нас.
Я весело поздоровался, и друиды ответили нестройным хором:
- Хорошего дня вам, путники…
Меня так и подмывало спросить, отчего всякий раз при встрече с их братией, меня величают путником, но сдержался. Мы с Вероникой обогнали юных друидов и взбежали по уже знакомым ступеням.
Пустынный холл встретил нас давешней прохладой, а администраторша, сияя улыбкой, указала нам в сторону широкого сумрачного прохода:
- По коридору, будьте добры, - пропела она, - прямо и вниз по ступеням.
Мы проследовали указанным маршрутом и очутились в большом просторном зале, сияющем от дневного света. Огромные окна давали его достаточно и не было нужды в искусственном освещении. Несколько столиков были уже заняты.
Я отметил пожилую пару, семейство с двумя шумными ребятишками и группу молодежи, рассевшуюся сразу за два сдвинутых столика.
Мы с Вероникой устроились у окна, найдя два пустующих места и уже успели полистать буклетик с меню, когда к нам быстрой танцующей походкой подошла стройная как лайнер официантка. На бейджике, приколотом к её белоснежной блузе, значилось “Оксана”.
- Добрый день, господа, - произнесла она, лучезарно, по-голливудски, улыбаясь. – Что будем заказывать?
Я был благодарен, что хоть здесь нас не назвали путниками и спросил:
- А что, Оксаночка, посоветуете вы? Мы с супругой, знаете ли, не успели ознакомиться с вашей кухней.
- Из закусок рекомендую рыбное ассорти, сырную тарелку и “Цезарь”. Его у нас делают превосходно.
- Пожалуй, - согласился я. – А что из горячего?
- Борщ в горшочке, солянка, лагман из баранины и окрошка.
Перечисляя блюда, официантка Оксана так качала головой, что я боялся, как бы не соскочил кружевной чепчик, приколотый к ее роскошной прическе. Однако, все обошлось. Я заказал солянку, Вероника окрошку.
От второго мы дружно отказались, сославшись на жару и отсутствие аппетита.
Оксана пожала плечами и занесла заказ в большой красный блокнот.
- А что у вас на десерт? – спросила Вероника.
- Мороженое в ассортименте, свежие эклеры, яблочный штрудель, маффины с шоколадным муссом.
Мы ограничились мороженым, эклерами и кофе глиссе.
Официантка озарила нас холодной улыбкой, захлопнула блокнот и, покачиваясь как бригантина на мелкой волне, удалилась. Я невольно проводил ее взглядом.
- Для новобрачного вы слишком внимательны к чужим формам, - заметила Вероника. – лучше следили бы за объектом.
Я проигнорировал эту шпильку и оглядел зал. Друиды разместились в дальнем углу столовой и уже выли одну из своих странных песен. Джоддок восседал во главе длинного пустого стола и руководил трапезой. Капюшона он так и не снял.
Его тень, Чёрт, маячил неподалеку, за отдельным столиком и мрачно зыркал вокруг себя. Ему принесли котлеты с гарниром и что-то мутное в высоком бокале. Взяв вилку, он принялся яростно ковыряться в тарелке, изредка простреливая столовую стальным взглядом.
К столу друидов подкатили сервировочную тележку с огромным подносом, наполненным зеленью и бутылями питьевой воды. Бедолаги снова начали выть, должно быть, прославляя богов за эту скудную пищу.
К нам подошла Оксана и на столике возникли два блюда: роскошная рыбная нарезка из семги, палтуса и тунца, а так же, ассорти из шести сыров.
- Скажите, Оксана, - спросил я, цепляя вилкой янтарный кусочек палтуса, - а эти ребята в углу всегда так питаются?
- Да, - сказала официантка с неизменной улыбкой, - Они же веганы.
В моем грубом сердце шевельнулась жалость к несчастным друидам.
Пока мы с Оксаной разгоняли аппетит нежнейшей семгой и пармезаном, принесли салат и крохотные, еще теплые багеты в плетеной корзинке. Цезарь и впрямь оказался хорош. Легкий, приправленный настоящим оливковым маслом, он как нельзя лучше подходил для жаркого июньского дня.
Друиды быстро управились со своим силосом, пропели очередную мантру и поплелись к выходу. Джоддок дождался, пока его паства покинет столовую, и не спеша зашагал следом. Телохранитель Чёрт, жуя на ходу недоеденную котлету, поспешил за ним, на последок окинув отдыхающих сумрачным взглядом.
Пока мы наблюдали исход братства из столовой, официантка Оксана грациозно лавируя меж столиков, принесла на подносе две крутобоких тарелки с первым.
Очарованный сказочным Цезарем, я готов был к новой встрече с прекрасным, но солянка превзошла все мои ожидания. Признаюсь, я и сам не чужд кулинарии и по настроению, могу приготовить что-нибудь эдакое. Но, когда я поднес к губам ложку принесенной солянки, я мгновенно понял, что я дилетант, лузер и самый презренный смерд. Это была не солянка, это была симфония. В янтарно-золотом озере плавал одинокий сметанный айсберг, увенчанный листочком петрушки. Вокруг него, точно спасательные круги, были разбросаны колечки маслин и оливок. Я с наслаждением, обжигаясь, съел первую ложку, пытаясь различить, какие копчености и травы вложила рука мастера в этот божественный букет. Если бы в этот момент в пансионате появился бы дилер с симбиотами, я, наверное, провалил бы задание.
Я съел все до последней капли и наш несовершенный мир показался мне гораздо прекрасней. Вероника меланхолично доедала окрошку и рассеянно поглядывала по сторонам.
- Как ты думаешь, - спросила она. – Трилистники привезут сегодня?
- Похоже на то, - вздохнул я, возвращаясь в реальность. – Если только, у Джоддока не припрятан запасец.
- Не думаю, - покачала головой Вероника, - из прослушки ясно, что Джоддок ждёт какого-то Сохатого. Поэтому они и перенесли посвящение Насти.
- А что за перец, этот Сохатый? Может, тоже какой-нибудь жрец вроде Джоддока?
- На Сохатого ничего нет, - вздохнула Вероника и отодвинула тарелку. – Но, похоже, это и есть курьер.
- Поживем, увидим. Если он курьер, то появится, скорей всего, ближе к ночи, чтобы не светиться на публике.
- Пожалуй, - согласилась Вероника. – Тогда, придется не спать.
Принесли кофе, эклеры и мороженое, утыканное разноцветными ломтиками фруктов. Надо ли говорить, что кофе был чудесно сварен, эклеры заправлены настоящим кремом, а мороженое сияло белизной натуральных сливок! Мы быстро смели принесенный десерт и, с сожалением, покинули опустевшую залу.
Снаружи было по-прежнему солнечно и безлюдно.
- Интересно, - сказал я, оглядываясь вокруг в поисках отдыхающих, - а где же наши друиды?
- После обеда у них солнечный душ, - объяснила Вероника. – Обычно сидят на пляже и ловят солнце.
- Как это ловят? - не понял я.
- Увидишь, - усмехнулась Вероника. – Ты в плавках? Тогда, айда загорать!
Загорать, так загорать. Дело неплохое, особенно если это не мешает заданию.
Пансионат располагался невдалеке от Оки и к пляжу вела утоптанная дорожка, петлявшая среди сосен. Взявшись за руки как два пионера, мы понеслись в сторону пляжа и вскоре увидели сквозь деревья сиявшую ртутным отблеском широкую реку.
Пляж, утыканный разноцветными деревянными зонтиками, оказался почти пустым. Если, не считать наших друзей друидов и давешнюю пожилую пару.
Друиды расселись рядком возле воды и, выставив руки к солнцу, блеяли одну из своих песен. Балахонов своих они так и не сняли, отчего походили сейчас вереницу снопов.
- Это они так солнце ловят? – спросил я вполголоса.
- Руки - это ветви, ладони – листья, - пояснила Вероника.
- А ноги, должно быть, корни, - догадался я, увидав как друиды курнают голые пятки в набегавшие волны.
Верховный друид был здесь же, только он не ловил солнце, а прятался от жары под одним из зонтиков. При нём, разумеется, был и Чёрт. Обливаясь потом, телохранитель мрачно глядел на реку, не решаясь снять пиджака и обнаружить тем самым кобуру и ствол.
Вероника сбросила босоножки и, взяв их в руки, понеслась по горячему песку. Я побрел следом, любуясь её легкостью и какой-то особой спортивной грацией.
Добежав до свободного зонтика, Вероника сняла с себя тунику и, уложив её вместе со шляпкой и очками на скамью, подошла к воде. Я встал посреди пляжа, заворожённый её юным упругим телом, едва прикрытым бирюзовыми лоскутами купальника. Если бы кто-то следил за мной в этот момент, то спалил бы меня в два счета. Не мог даже трижды счастливый муж так пялиться на свою жену! Я взял себя в руки и продолжил путь, насвистывая арию тореадора и видимым безразличием глядя по сторонам.
Краем глаза я увидел, что Чёрт тоже пялится на Веронику самым возмутительным образом. Даже капюшон Джоддока повернулся в сторону моей дорогой супруги. Только зелёное братство продолжало петь свою бесконечную мантру и ловить ладонями солнце. Похоже, никто не заметил моего конфуза, и я успокоился.
- Сережа, беги сюда, - крикнула мне Вероника. – Вода – просто чудо!
Она наклонилась и, зачерпнув пригоршню, метнула в меня сноп вспыхнувших на солнце брызг. Несколько капель упали мне на лицо и гавайку. Если бы не пистолет, засунутый сзади в брюки, я бы лихо разделся, с гиком вбежал бы в воду, окунулся бы с головой и поплыл на перегонки с Вероникой, взвивая руками целые волны. Словом, я бы сделал много приятных глупостей, если б не этот злосчастный пистолет.
- Дорогая, - закричал я. – Ты же знаешь, врачи запретили мне купаться. Я лучше посижу на песочке.
Вероника посмотрела на меня с изумлением, но вовремя спохватилась. Она махнула мне рукой и изящно нырнула в воду.
Я сел под зонтик и начал прокручивать варианты захвата курьера. Интересно, кто он такой, Сохатый? Похоже, не из блатных. Иначе, что-нибудь на него бы нарыли. Эх, знать бы заранее, один он приедет или с кодлой?
Вероника вынырнула на поверхность и поплыла к средине реки, высоко выбрасывая быстрые руки. Я обернулся к друидам. Чёрт все также глядел в сторону плывущей среди волн Вероники. А вот Джоддок с кем-то разговаривал по мобиле. Много бы я отдал, чтобы услышать этот разговор! Оставалось надеяться, что наши неусыпно пасут эфир в районе пансионата. Нужно было лететь в номер и срочно связаться с конторой.
Я вышел из-под зонтика и рьяно замахал Веронике:
- Ника, солнышко, мне пора принимать лекарство!
Не знаю, расслышала она или нет, но развернулась и поплыла к берегу.
- Что случилось? – спросила Вероника, выходя из воды. Она тяжело дышала и по её коже, переливаясь на солнце, стекали на песок целые ручейки.
- Джоддок только-что говорил по мобиле, - коротко сообщил я. – Твои эфир слушают?
Вероника кивнула.
- Тогда, айда в номер, может быть, уже есть новости.
- Думаешь, курьер?
Я пожал плечами, и мы пошли собирать вещи. Вероника не стала одеваться, решив высохнуть по дороге. Она лишь подхватила свою тунику, шляпку и очки. Я, как верный оруженосец, взял её босоножки и побрёл следом. Когда мы поравнялись с Чёртом и Джоддоком, Чёрт, все ещё пялясь на Веронику, засиял улыбкой. Лучше б он этого не делал! Оскал нильского крокодила был бы куда приятней. Однако, я нашел в себе силы вежливо поклониться, и мы зашагали в сторону пансионата. Позади нас зелёное братство снова заголосило свою бесконечную песнь.