ДУРГА. Ночь в суде.
Как- то главный персонаж миниатюры «Стоячий циклон» с чьей- то подачи нашёл и прочёл в интернете «свой» рассказ. Слегка покраснев, он вымолвил как- то при встрече: «Ну и память!» Не берусь предугадать реакцию рассказчика следующей миниатюры. Я лишь перевёл повествование в рамки собственного видения, не более того.
-Львовичу контракт не продлили.
- Ему шестьдесят четыре. Я тебе не рассказывал, как они с Василичем на Басманной ещё, в старом здании, что- то отмечали? Василич- это наш тогдашний ветеран, был дежурным по Отделу. Он когда- то вернулся со срочной службы на Китайской границе с орденом Красной звезды, в юности, разумеется. Потом учёба, служба. Афганистан, Чечня. Помнишь советское ещё Узбекское дело? Когда раскулачивали партверхушку. Они с приятелем (тоже, кстати, Львовичем) обеспечивали безопасность прокуроров Гдляна и Иванова. «Золото в бидонах» - так они это вспоминали.
Так вот, отмечали- отмечали, в Отделе никого. Глубокой ночью, в шлёпанцах и чуть ли не в пижаме Василич вышел на пандус- крыльцо провожать товарища, кинул ему в машину служебный телефон (переносной, раньше были такие, с которыми далеко от аппарата не уйдёшь) - мол, не забудь мобильник, брелок… и распрощался. Львович уехал, железная дверь захлопнулась. И утром Отдел созерцал сидящего на ступенях перед закрытыми дверями растерянного ветерана. Картина потрясающая: развенчанная легенда. Разумеется, никакого развенчания не произошло. Легенда и есть легенда…
Двое идут по каким- то казематам.
- Ты здесь был?
- Нет. Избави, Боже.
- Да пойдём заглянем.
- Нет, спасибо, я уж здесь как- нибудь.
За приоткрытой решёткой коридор с поворотом под 90 градусов. Далее одна из стен становится зарешеченной- камеры с лежанками. Жуть. Хочется поскорее убраться.
- Мы здесь, а не там только потому, что ничего пока не случилось,- он торопливо сплёвывает на сторону. Все виновные уже назначены. Пойдём.
Да, так принято считать. Ощущения заложника. Завтра прибудет конвой.
Бывает так, что утро ничем не отличается от ночи, особенно зимой. Да и выходные от будней. Да и жизнь…
Первый автозак уже въехал в ворота. Косой снег (обычно косым бывает дождь). Ночью мониторы исчерчены косыми линиями. Февральская непогода. Но ещё не февраль.
- Когда «зак» выпустил «педали» - блокируются все ворота. Они не должны пропустить никого. Понял?
- Понял. Стажёр всё уже давно понял: движение может производиться только в замкнутом пространстве. Если что- то где- то открывается- значит дальше всё наглухо заперто. Если производится движение- впереди нигде никого нет. Иначе всё отыгрывается в обратном порядке.
Дурга. Этот мир называется Дурга. Его владычица именуется Дурга. Дурга- это крепость, тюрьма.*
Звонок в домофоне с другой стороны здания. Пошли… Нет, сегодня просто небольшой сабантуйчик, плановая тренировка. Отдел или его небольшая часть собираются в этом старинном здании согласно плану занятий возле статуи Фемиды. Что- то будут отрабатывать. Побег? Нападение? Сообщение?.. Топчутся люди. Рукопожатия. Семь утра. Смешки. Утреннее возбуждение непроснувшихся, как всегда, людей, сменивших когда- то красивые погоны на нечто новомодное и никому не понятное. Какая разница! Пенсия. Но есть и молодёжь.
Вспоминается, что после войн и лихолетий обычно зашкаливала преступность. Надо же было куда- то пристроить ораву высвободившихся ещё не старых и весьма отчаянных людей. А может быть, правоохранительный кулак хотелось обескровить, растащить по Уделам и лишить самостоятельности в конкурентной драке… Всё это- догадки. Что есть- то есть. Множество Федеральных Служб.
За стеклом дежурного какое- то топтание, поиск каких –то регламентирующих инструкций. Звонок в одну Службу, другую…
- Оповещены? Будут? Спасибо.
Гул голосов. Глаза находят кого- то, с кем не видишься порой по полгода.
- О- о! Привет! - рукопожатие, иногда сопровождающееся похлопыванием по спине.
- Николай заговорил!
- Что? Какой? Да ты что!
От Николая никто никогда не слышал и слова. Даже на зачётах. Экзаменаторы рвали на себе волосы, уговаривали. Как на допросе, выходили из кабинета или прохаживались взад- вперёд… Николай молчал…
- Как это случилось?
- Я разговорил его. Оказалось, он говорит только на немецком, Посольства, говорит, охранял раньше. (Взрыв хохота.)
А в другой раз таким же тёмным утром ещё один не пустяшный ветеран угрюмо стоит в сторонке. Зимняя форма одежды: шапка, кашне, перчатки…
- Вот,- говорит,- собирался дома, в темноте. Где, думаю, кашне? Нащупал в шкафу, сунул в сумку. Прихожу- оказалось рейтузы жены вытащил.
Так и стоял в рейтузах вокруг шеи. Спереди- ничего, а сзади под бушлатом резинки не видно…
Кто- то в углу трещит, как заводной. Когда здесь бывает столько слушателей! Артистов много, несостоявшихся, разумеется. Кто- то исчезает, начиная спиваться, кто- то умирает. Кто- то вот, как Львович, на «окончательной» пенсии…
Молодецкий голос обрывает этот гул:
- Становись! Равняйсь!..
Как встали лет тридцать и более назад, так и стоят. Дурга. Тюрьма. Никуда не денешься.
В зале- обвинители, защита, присяжные… «Клетка» из непробиваемого стекла. Сигнал. Входы- выходы заблокированы. Коридоры. Кордоны. Конвой…
В туалет ходят втроём, хотя нужда у одного. Шикарная жизнь. Но есть в этом что- то и от праздника. Вокруг люди, почти мирная обстановка. Заготовки многих месяцев, долгие- долгие размышления, консультации, заявления, допросы… Иногда это очень важный день, который запоминается до мелочей на всю оставшуюся…
Взгляд обезумевшего от страха насильника, или искрящая ненависть «фундаменталиста», или безразличие и обречённость явно подставного чинуши. (Где вы видели, чтобы заниматься чем- то можно было совершенно тайно, если есть Аппарат и прочие управленческие структуры?) Слёзы… «Дети… Семья… Мама… Простите… Переводчик не нужен… Переводчик нужен… Я читал, но ничего не понял… Прошу приобщить к делу: « Все вы, неверные, будете гореть…»
Эти слёзы… Представляешь, как за них будут потом мстить, если, не дай Бог, процесс не сложится. Мстить всем. Чужой стране, чужим людям, за то, что непонятны и благополучны. За то, что непонятен и неразумен сам. Ненависть всегда имеет целью только Бога, но за неимением или недоступностью, выплёскивается на окружающих и весь мир.
Конвой (год за полтора) - много молодых. Конечно, это какой- то вариант сегодня.
Как хочется оказаться где- то ещё, а не здесь.
Занятия окончены. Руководитель собирается, прощаясь с давно знакомыми: «Как дела?..» Это же некое действо! Вышагивать перед строем- привычка и на это «подсаживаются». Но у кого- то всё- таки есть и некие свои критерии и принципы. Это же в некотором роде- люди вокруг. Несчастных, «убитых» и «раненых» нет, злобных шептаний за спиной – тоже. Вот и хорошо. Да и вообще…
Ангел будто пролетел. Смешно, но ощущение «своих» иногда пробирает до мурашек. И начинают казаться странные вещи. Всё вдруг кажется понятным и оправданным. И знаешь, что нет здесь худших и лучших… Какой- то осколок древней легенды или цивилизации, который живёт в них. Вот тот чудик- внук разведчиков- ветеранов, все его чудачества заканчиваются, когда разговор заходит о той войне. И героев здесь нет. Все- рядовые, от полковников до сержантов. Есть и философы, причём квалифицированные. Но философы ходят в той же обуви, что и все прочие. А работа- это обувь, способ или возможность не сгинуть…
И всё равно…
Кстати о философах. Разговаривали как- то с одним молодым сотрудником, разговаривали… о Шиве, это супруг Дурги. Оказалось, он серьёзный почитатель Восточной мудрости. Я- то не шиваит в откровенном смысле. Но есть, оказывается, в этом мире земля, где шиваиты ходят на праздники к вишнуитам, а те, в свою очередь, к этим. И у тех, и у других Спасителей, то есть учителей- по несколько десятков в каждом городе. И все почитают всех и радуются чьей- то близости к святыне. Потому что близость- настоящая, не декламируемая. Мы же не кричим, что чьи- то родители или любимые- ложные, и только наши- не от лукавого. Глупость какая! Мошенничество. Грамотный человек всё это видит.
Жаль, что это именно так.
Когда- то неразумные служили разумным. Прикинуться разумным сложно, если окружающие знают, о чём речь. Так, стройными рядами, с «конвоем», узкими коридорами все достигали когда- то Одной цели.
Теперь же любое «недоразумение» может вышагивать перед кем угодно, считая, что достиг в чьих- то глазах совершенства. Так можно. Здесь всё можно. Пока. Головокружительная сладость обмана, в который верят и сами обманщики...
Стены, решётки не оставляют никаких иллюзий, они очень убедительны, они не слышат ни слов, ни междометий, ни аргументов и обманом их не возьмёшь. Из них могут только вывести, освободить чьим- то очень высоким решением...
Примерно таковы же и внутренние качества или неотъемлемое свойство, дхарма*, которое нельзя ни приобрести, ни растратить.
18.01.19
*/ санскрит