Битва Деревьев, состоявшаяся, согласно древней кельтской легенде, около 400 г. до Р.Х., являлась одной из трёх великих битв острова Британия. Причины этих битв, в отличие от их последствий, были крайне незначительными, но именно Великая Битва Деревьев, произошедшая из-за оленя и борзого щенка, пришедших зачем-то из часто отождествляемого с Ирландией потустороннего Аннуина, положила начало одной из наиболее таинственных организованных групп – друидам, оказавшим впоследствии заметное влияние на жизнь кельтов и во многом определившим пути развития кельтских племён.
Ye intelligent Druids,
Declare to Arthur,
What is there more early
Than I that they sing of.
(Cad Goddeu - The Battle of the Trees
The Book of Taliesin VIII.
From The Four Ancient Books of Wales)
Да, именно друиды открывали истину и заодно превращали деревья в могучих воинов:
And Christ crucified
And the day of judgement near at hand
The alder trees, the head of the line,
Formed the van.
The oak, quickly moving,
Before him, tremble heaven and earth.
Pear-trees, the best intruders
In time conflict of the plain.
A very wrathful wood,
The chestnut is bashful,
The opponent of happiness,
The jet has become black,
The mountain has become crooked,
Ну и так далее…
«Друиды сказали Артуру, когда он хотел услышать
О трех важнейших событьях, случившихся в этом мире,
Что первым случился потоп, что род обновил человечий,
Потом был распят Христос, людей от греха спасая,
И будет Господень Суд, и век золотой настанет.
Тогда я найду покой и радость в Небесном царстве,
Как мудрый Вергилий рек в своем прорицанье давнем.»
(Cad Goddeu, перевод Вадима Эрлихмана).
И хотя многие из современных историков склоняются к тому, что островные кельты переняли институт друидов ещё у доиндоевропейских племён, населяющих северо-запад Европы, первоначальная версия, изложенная в поэмах легендарного Талиесина (Taliesyn), до сих пор продолжает будоражить прозорливые и изощрённые умы. Достаточно сказать, что известнейшая в прошлом веке рок-группа «Deep Purple» назвала свой альбом 1968 года — «The Book of Taliesyn», в то время как у российской рок-группы «Аквариум» имеется песня «Кад Годдо» (1986 г.).
Манускрипт Талиесина является, фактически, сборником поэзии, записанной на средневаллийском языке, при этом как-то уж повелось считать, что сами поэтические произведения были созданы много ранее. Более того, всерьёз рассматривается вариант, что всё это собрание сочинений создавалось задолго до написания самого манускрипта. Такое утверждение не противоречит современным историческим воззрениям – ведь источники на древневаллийском практически отсутствуют, а те, что сохранились, не содержат никаких упоминаний о Талиесине. Впервые название «Книга (Манускрипт) Талиесина» упоминается в 1707 году в фундаментальном труде «Archaeologia Britannica» Эдварда Ллуйда (валл. Edward Llwyd), валлийского естествоиспытателя, лингвиста и антиквара, являвшегося незаконным сыном обедневшего дворянина из графства Шропшир, и проработавшего до самой своей смерти в Ashmolean Museum of Art and Archaeology, старейшем музее Оксфорда, куда он поступил на службу в качестве помощника хранителя, будучи ещё студентом оксфордского Колледжа Иисуса.
Как бы то ни было, но в античный мир первые сведения о друидах принёс путешественник и негоциант Пифей (или Питеас, ок. 380 до н. э.— ок. 310 до н. э.), которого античные историки часто цитировали, в основном с целью опровергнуть, и называли лжецом и опасным фантазёром. Тем не менее, совершая морское путешествие, Пифей изобразил Британию как остров треугольной формы, преувеличив при этом размеры, но соблюдая правильные пропорции.
Пожалуй, наиболее значимый материал о кельтах, проливающий в определённой степени свет на роль и социальные функции друидов, содержится в «Записках о Галльской войне», в которых Гай Юлий Цезарь не только обосновал военные и политические аспекты своих завоеваний, но и привёл разнообразные сведения этнографического, социального и религиоведческого характера, что, конечно же, представляет для широкого круга современных российских читателей наибольший интерес. Свидетельства очевидца, да не просто наблюдателя, но активного участника событий являются особенно ценными. Следует, однако, отметить, что Цезарь, хотя и состоял в весьма длительных и вполне официальных сношениях с друидом Дивикиаком, принадлежащим к племени эдуев, упоминал о друидах исключительно в кратком социополитическом описании Галлии, никогда при этом не называя Дивикиака друидом.
Многие античные авторы, от Аристотеля до Плиния Старшего, затрагивали тему друидов, в том или ином контексте рассматривая взаимоотношения греко-римского мира с кельтским (или, на римский манер, галльским) цивилизационным дискурсом. Античные свидетельства, дошедшие до наших дней, позволяют оценить метаморфозы, произошедшие в течение всего нескольких веков и преобразившие галльские племена, образовавшиеся после распада единой кельтской цивилизации.
Аристотель (ок. 384-322 г.г. до н.э.) уделял внимание не только климатическим и географическим особенностям Кельтики, но и психологической специфике самих кельтов, объясняя присущую им безрассудную храбрость следствием невежества и вспыльчивости.
Полибий же (ок. 200 - 120 гг. до н.э.), описывая романизированную Галлию, отмечал признаки явного социального прогресса: «Это люди рослые и выносливые, красивые и голубоглазые... Они стремятся развивать культуру и создают в своих городах образовательные центры». Имея ввиду, что появление друидов произошло в результате Битвы Деревьев (примерно 400 г. до н.э.), вполне можно объяснить положительные тенденции в кельтском обществе влиянием друидизма на состояние человеческого капитала (в понимании Фрэнсиса Фукуямы), что косвенным образом подтверждается наблюдениями грекоязычного мифографа и историка Диодора Сицилийского (лат. Diodorus Siculus, прим. 90 — 30 гг. до н. э., род. в Агириуме, что на Сицилии), отмечавшем: «Друиды мудры и являют собой верховную власть в Кельтии. Все государственные дела обязательно вершатся при их участии, а правят они железной рукой».
Плиний Старший (Gaius Plinius Secundus, Maior, 23 или 24 г. н.э. - 79 г. н.э.), известный абсолютному большинству населения постперестроечной России в основном как автор «Естественной истории», дал описание целого ряда древних обрядов, по самым разным поводам применяемых друидами. В целом ряде кейсов, как теперь говорят, фигурируют белые одежды, в которые облачались друиды, и золотой серп, с помощью которого производилось обрезание паразитирующей на дубах омелы, обладающей, как известно, магическими и лекарственными свойствами. Помимо обрезания омелы весьма популярными считались разнообразные обряды жертвоприношения, а также сжигание «плетёного человека». Хотя узкие специалисты оценивают данные Плиния с изрядным скептицизмом, его тексты в значительной степени подтверждаются сведениями, содержащимися в написанной Полибием на двести лет ранее «Всеобщей истории», точнее в тех её фрагментах, которые были утеряны и не дошли до настоящего времени даже в виде цитат (полностью сохранилось только пять книг «Всеобщей истории» из сорока).
Глубокий анализ, проведённый Полибием и основанный на личных его наблюдениях во время путешествий по Южной Галлии, Средним Альпам и Верхней Италии, позволяет лучше проникнуть в психологию кельтов, понять, каким образом группа бородатых отшельников смогла приобрести столь огромную власть над свободолюбивым и сильным народом, каковым, без сомнения, являлись древние кельты. Описания жертвоприношений, содержащиеся в утерянных фрагментах «Всеобщей истории», очень поучительны! Несмотря на то, что самым эффективным считался обряд заклания белых быков, сопровождавшийся обильной трапезой, наибольший энтузиазм у простых кельтов вызывали человеческие жертвоприношения. Обычно в качестве жертв выступали преступники или персоны, считавшиеся таковыми, но за неимением преступных элементов в жертву могли принести и вполне добропорядочных членов общины – ведь без обряда не обойтись. Золотой серп играл в обрядовой сфере существования друидов очень значительную, в чём-то даже сакральную роль, позволяющую проникать глубинным идеям друидизма в иные культурные пространства, тем более, что географические границы между кельтским и, скажем, славянским мирами в те времена были размытыми или вообще не существовали. В результате друиды мирно сосуществовали с волхвами, ведуньями и просто авторитетными людьми отнюдь не кельтского происхождения. Поэтому не вызывает особого удивления тот факт, что широко распространённое и в XXI веке во многих славянских языках крылатое выражение «серпом по яйцам» имеет друидистический генезис.
При скрупулёзном изучении античных источников не может не возникнуть вопрос, а где же письмена самих друидов, где эти древние артефакты, содержащие бесценную инсайдерскую информацию. Ответ на первый взгляд очевиден! Друиды передавали свои предания и предсказания лишь в устной форме, и это была их принципиальная позиция.
Да, друиды не пользовались обычной письменностью для передачи своей внутренней информации, но именно они создали тайное огамическое письмо, по крайней мере, им это приписывают. Значит, возможность осуществлять коммуникацию на папирусном носителе у них всё же была! Но каждый, кто хоть немного знаком с системой огамического письма, возразит, что оно создавалось вовсе не для передачи информации, а для её сокрытия. Во-первых, направление письма может быть разным – снизу вверх или слева направо – и определить это без чётких указаний практически невозможно. Во-вторых, знаки в огамическом алфавите представляют собой чёрточки, нанизанные на общую линию, и смысл этих нанизанных в определённом порядке чёрточек понятен лишь пишущему, тогда как другой человек может интерпретировать такие знаки совсем иным образом. Этими обстоятельствами и обусловлено отсутствие первоисточников, позволяющих высказать достоверное суждение о причинах столь скорого усиления сословной группировки друидов и их последующей деградации, произошедшей также весьма быстротечно.
Впервые проявившиеся в древнем кельтском обществе как лесные отшельники, проживающие главным образом в дубовых рощах, друиды получили своё название, как считали древние учёные, тот же Плиний Старший, от греческого наименования дуба — «drus»: в древнеирландском слово «drui» является единственным числом, множественная же форма — «druid». Друиды, или люди дуба, обладая обширными и весьма глубокими по тем временам познаниями об окружающем мире, довольно быстро заняли доминирующие позиции в кельтских племенных общинах. Являясь в глазах простых кельтов, не обременённых грузом излишнего образования, особого рода посредниками между людьми и богами, они подчинили своему влиянию всех, включая вождей и даже коронованных особ, и практически пользовались неограниченной властью, не неся при этом, вообще говоря, никакой ответственности. Последняя доставалась вождям и прочим должностным лицам, обличённым светской властью. Власть же друидов основывалась на более тонких материях, основу которых составляла животная боязнь неведомого, которой могли быть противопоставлены только великие знания и прозорливое предвидение людей дуба, могущество и авторитет которых зиждились на вере кельтов в правильность друидических предсказаний, независимо от того, что они предсказывали. Укреплению этой слепой веры немало способствовали регулярные кровавые жертвоприношения.
Фактически друиды образовали весьма замкнутый слой кельтского общества, или сословие, которому присуща была
определённая иерархическая структура. Младшие друиды выполняли роль трансляторов (их даже называли бардами), передавая из уст в уста ценную информацию, которая по ходу дела обрастала всякими немыслимыми деталями, иногда и вовсе теряя при этом свою суть. Друиды же высшей категории, собственно друиды в полном смысле этого слова, изучали тайны природы и человеческой души, исцеляли недужных, вершили суд, выполняли роль астрономов и дефлораторов, занимались стратегическим планированием и другими важными в социальном плане делами. Отдельную нишу занимали друиды-предсказатели, стоявшие на иерархической вертикали неизмеримо выше бардов, но ниже, чем высшие друиды. Существенно ниже, и это при том, что они обеспечивали своих старших товарищей достоверной и качественной информацией о ближайшем будущем и об отдалённых последствиях!
Отличительным признаком друида являлось знание, вот почему сословие друидов не было наследственным. Знания не передаются потомкам автоматически, как королевская власть, родовая недвижимость и нажитые праведным или злодейским путём деньги. Получение знаний требует немалого труда, и если сын друида родился дураком или лентяем, то вход в сообщество людей дуба был ему заказан. В то же время юноша из простой семьи, проявляющий должное старание и сообразительность, вполне мог рассчитывать при благоприятном стечении обстоятельств стать членом закрытого и в высшей степени таинственного друидического сообщества. Хотя и ежу понятно, что при прочих равных условиях попасть в друиды сыну друида или ребёнку из знатной и богатой семьи было гораздо легче, чем сыну йомена или простого воина. Но не в этом, в конце концов, дело! Такие социальные лифты с различными вариациями существовали всегда и существуют до сих пор. Важно другое – в основе механизма функционирования сообщества друидов лежало ненаследуемое сословие, и нарушение этого принципа, как показали исторические события ранних веков нашей эры, инициировало процессы деградации и затухания друидизма, превратившие в конечном счёте некогда могущественных людей дуба в обыкновенных деревенских знахарей.
Насилие и богатство испокон веков считались основными атрибутами власти, о чём недвусмысленно написал А.С.Пушкин, считающийся солнцем русской поэзии:
«Всё мое»,— сказало злато;
«Всё мое»,— сказал булат.
«Всё куплю»,— сказало злато;
«Всё возьму»,— сказал булат.
Однако американский социолог Элвин Тоффлер, недавно покинувший этот мир и о котором вполне можно сказать «солнце мировой футурологии», анализируя в своей книге «Метаморфозы власти» коренные изменения, происходившие в человеческом обществе в ХХ веке, пришёл к выводу, что знание перекрывает значение других властных импульсов и источников – именно знание может служить для приумножения богатства и силы. Конечно, использование насилия как властного средства исчезнет еще не скоро, а управление колоссальными богатствами, находятся ли они в руках частных лиц или чиновников, будет и впредь давать огромную власть. Тем не менее, в наше время происходят самые большие изменения системы власти за всю ее историю: по выражению Э.Тоффлера «знание, этот источник самой высокой власти, с каждой утекающей наносекундой приобретает все большее значение». «Людские сообщества мчатся навстречу завтрашнему дню, и происходят скрытые перемены в отношении между силой, богатством и знанием». Возросший из дубовых рощ властный потенциал intelligent Druids олицетворял ощутимые перемены в кельтском обществе, являясь одновременно предвестником, очень ярким и ощутимым, грядущих гораздо более значимых перемен и метаморфоз.
Хотя нельзя не отметить, что на древнеславянских территориях, где ощущалось влияние друидизма, а роль друидов пытались взять на себя волхвы – «Волхвы-то сказали с того и с сего, Что примет он смерть от коня своего!» – княжеская дубина имела всегда первостепенное значение, опережая в своём влиянии на развитие общества все другие факторы – и злато, и, тем более, интеллект.
В некотором смысле просматривается определённая аналогия между друидами и российской интеллигенцией. Но, в отличие от этого общественного феномена, друиды не несли воинской повинности и не обязаны были трудиться, но при этом не должны были иметь никакого имущества. Конечно, среди них были и трудяги-целители, и предсказатели, и великие воины – «The bull of battle, the lord of the world» – это скорее характеристика друида, а вовсе не орехового дерева, как считал Талиесин! Но работать ради куска хлеба друидам не полагалось, община обеспечивала все их потребности, в рамках разумного, конечно, а друиды были весьма разумными в основном своём большинстве. Кроме того, по сравнению с русской интеллигенцией организованы они были гораздо лучше.
Так что же в конечном итоге разрушило чётко работающий механизм сословного функционирования друидов? Неудовольствие римских императоров и консулов, среди которых попадались вполне адекватные люди, с неодобрением относившиеся к человеческим жертвоприношениям, которые широко практиковались людьми дуба? Или распространение христианской религии, повсеместно вытесняющей языческие верования? Или внутрикорпоративные противоречия между друидами-предсказателями, ощущающими себя ущемлёнными, и старшими их товарищами?
Да, все эти факторы имели место, но не они сломали в конце концов отлаженный веками порядок. Влияние Римской Империи ослабевало по мере отдаления от столицы, и если на территории Галлии слово императора ещё считалось законом, то на далёких землях, тем более в Британии, друиды вполне могли спокойно пережить недовольство и грозного Тиберия, и придурка Гая Калигулы, и даже учёного Клавдия, совершившего победоносный Британский поход, не говоря уж о правителях времён окончательного распада Империи. Поговаривают, что на туманном Альбионе друидов можно встретить и сегодня.
Распространяющееся христианство явилось более существенным фактором, но ведь друидизм по сути своей не являлся религией! При определённой идеологической модернизации друиды могли бы ужиться и с Христом, и с Магометом, и даже вполне успешно существовать без всякой религии, основывая свои глубокие знания и всесторонние предсказания на атеистических идеях. Люди могут верить и в то, что никаких богов не существует, главное, чтобы они во что-нибудь верили и признавали авторитет провозвестников и носителей этой веры.
Внутренние конфликты – это время от времени случается во всех корпорациях и сообществах, иначе просто и быть не может. Но это не причина для катастрофы, ведь всё же некоторые прорицатели и барды, занимающие относительно низкое положение в друидической системе, рано или поздно пробирались на более высокие позиции и начинали с удвоенной энергией долбить своих, теперь уже нижестоящих, сотоварищей. Так уж устроен человек, и друиды – не исключение. Хуже другое – предсказания частенько не сбывались и вообще носили весьма приблизительный и волюнтаристический характер, что само по себе могло привести к быстрому краху друидизма. Но спасала короткая память древних кельтов и их прирождённая приверженность к тому, что в старых народных песнях называли John Barleycorn и что впоследствии так изящно воспел Роберт Бёрнс:
Гласите хором: «Пусть вовек
Не сохнет в кружках дно
И век поит нас кровью Джон
Ячменное Зерно!» (пер. М.Михайлова)
О несбывшихся предсказаниях забывали, а вот о человеческих жертвоприношениях помнили всегда. Хотя осадок, конечно, накапливался, но медленно, очень медленно.
Причина угасания друидизма кроется в самой человеческой природе, в глубинных пластах натуры самих друидов. Не секрет, что со времён трилобитов все живые существа наделены качествами, определяющими различные стратегии выживания – либо дави всех, чтобы тебя не задавили, либо сам погибай, а товарища выручай. В античную эпоху такие стратегии стали называть эгоизмом и альтруизмом, и эти термины актуально звучат и в наше время, напоминая возгордившимся потомкам как недалеко, в сущности, ушли они от прошлого, как близко от них находятся «римляне и греки, написавшие тома для библиотеки».
Запрет иметь собственность при полном обеспечении со стороны общины вполне устраивал друидов-альтруистов, но заставлял чувствовать себя крайне некомфортно эгоистически ориентированных индивидов, пополняющих друидическое сословие. Когда нет собственности, то и наследовать, собственно, нечего. А когда возникает внутреннее стремление к обладанию материальными активами, то весь сословный механизм друидов, основанный на идее ненаследуемости и бескорыстия, вызывает сомнение и даже антагонизм. Так и случилось – в душе друидов-эгоистов возникли непроницаемые барьеры, преодолеть которые не было никакой возможности, ведь эгоистическая стратегия выживания закодирована глубоко на филогенетическом уровне. Тут уж, как говориться, ничего не попишешь!
Как отмечал Полибий в утерянных томах своей «Всеобщей истории», отдельные предсказатели задолго до краха друидизма выражали опасения относительно судьбы людей дуба, но никто не предпринимал сколько-нибудь действенных мер по спасению положения – старшие друиды сконцентрировались на управлении населением, вождями, королями, но при этом были беспомощны перед возникающими проблемами управляемости в собственном сообществе. Не было рычагов: собственность отсутствовала, также как и сословное наследование. К тому же, положение друида лишь с одной стороны ассоциируется с привилегиями и отсутствием повинностей, тогда как на самом деле оно во многом связано с тяжкими усилиями и потерей здоровья. Количество же носителей генов эгоизма в популяции имеет свойство увеличиваться, и они с неизбежностью начинают доминировать, во всём подавляя альтруистов – как-то так и пришло в упадок некогда могучее сообщество людей дуба. Быть может, уделяй они больше внимания прорицаниям, тщательнее отбирая предсказателей, всё могло бы обернуться иначе. Но история сослагательного наклонения не имеет, во всяком случае, в рамках известной нам физической картины мира.
Кельтскому же народонаселению, водившему дружбу с Джоном Ячменное Зерно, было по большому счёту наплевать, какие предсказания озвучивали друиды. Это, конечно, охлаждало энтузиазм и снижало квалификацию предсказателей, а также ослабляло внимание старших друидов, которые, столкнувшись с внешними негативными влияниями в виде недовольства римлян и распространения христианства, усиливаемыми глубинными внутрисословными противоречиями, не смогли ничего противопоставить – ни эффективного стратегического плана, ни разумной модернизации самого друидизма. На одних-то жертвоприношениях далеко не уедешь!
А что же светская власть? Вожди и короли, бывшие надёжным оплотом друидического миропорядка, многому научившись у друидов, были непрочь поуправлять самостоятельно. Ради стабильности и сохранения своего положения они могли и христианство принять, да и отношения с римской знатью занимали не последнее место в ряду их приоритетов.
Смертный приговор друидизму был подписан, когда у обычного друида в голове появилась мысль, что хорошо бы передать что-нибудь своему сыну по наследству – а что передать? Знания? Обязанности? Желание прилагать неимоверные усилия на благо общины? Всё это теряет смысл без собственности: что, если община не сможет больше кормить! Что, если сын-дурак не сможет стать друидом по заведённому обычаю, ненаследственным путём! Это стало началом конца, но стоит ли винить в этом предсказания? И так уж, надо отметить, друидизм протянул довольно долго, возможно от того, что форсайт-методы не входили в арсенал друидов-прорицателей.
В памяти народной, в преданиях и сказках друиды сохраняют некоторое своё присутствие, но уже в Тёмные века в средневековых рукописях упоминания о них практически отсутствуют. Даже волшебники короля Вортигерна, который жил в V веке н.э. и преемник которого Амвросий Аврелиан являлся дядей будущего короля Артура, никогда не назывались друидами, хотя что-то мне подсказывает, что они ими были. Ни Исидор Сивильский (исп. San Isidoro de Sevilla, между 560-570, Гиспала, Вестготское королевство — 4 апреля 636, там же), святой покровитель интернета и первый европейский энциклопедист, искренне считавший, что Земля плоская, хотя и отметивший наличие иных точек зрения, ни отец английской истории Беда Достопочтенный (лат. Beda Venerabilis, англ. Bede the Venerable; между 672-673 — 26 мая 735) автор многотомной «Церковной истории», сторонник научно обоснованной теории о сферической форме нашей Земли, не упоминают друидов в своих многочисленных фолиантах. Наблюдающееся же в последние пару веков некоторое оживление друидистической тематики носит безобидный, даже юмористический характер, указывая на присущий народным умельцам и учёным энтузиастам интерес к исторической реконструкции.