Во время хлопковых кампаний я так же, как и в школе, был среди худших сборщиков хлопка, даже при большом старании редко выполнял норму. После часа-двух работы в полусогнутом положении у меня начинала болеть поясница, я вставал на колени, клал фартук на землю между ногами и так передвигался на коленях.
При любой возможности я старался избавиться от ненавистной работы на хлопковом поле. В учетчики обычно брали кого-нибудь из бывших фронтовиков, у которых был авторитет не только среди студентов, но и у колхозников, а вот в грузчики один раз мне удалось устроиться. Работа тоже не из легких, но не такая однообразная, и усталость после нее не такая неприятная. В один из сезонов я работал вместо хлопка на строительстве нового здания института на улице Навои.
В эту осень брат Володя приехал в отпуск из Чехословакии, куда он попал по распределению после окончания института. Там он познакомился с выпускницей геолого-разведочного техникума Асей и женился на ней. Ася воспитывалась в детдоме, успела побывать на фронте, была там наводчицей в зенитной артиллерии. Приехали они уже со своей первой дочкой Олей. Всего у них было трое дочерей, кроме Оли, Ира и Галя, сын Коля умер еще мальчиком.
Дирекция института пошла мне навстречу и оставила меня в Ташкенте с условием, что я буду работать на строительстве института. Я работал разнорабочим, занимался, в основном, бетонированием противосейсмического пояса второго этажа нового здания на улице Навои. Это было много лучше, чем сбор хлопка.
На четвертом курсе во время хлопковой кампании меня назначили бригадиром нашей учебной группы. Обычно эту должность исправляли преподаватели, но на этот раз почему-то назначили меня. Я, было, хотел отказаться, полагая, что эта надзирательская работа может поссорить меня с ребятами, но они, напротив, стали уговаривать меня согласиться, рассчитывая, что я буду вести себя по-свойски.
Я был обязан получать задание у колхозных бригадиров, ставить студентов нашей группы на работу, принимать обработанные рядки хлопчатника и отчитываться в штабе факультета о выполнении норм. Я также получал вместе с поваром продукты со склада и занимался вместе с ним приготовлением обеда.
. Руководители штаба, назначившие меня бригадиром, требовали, чтобы я жесткими мерами поддерживал дисциплину, а главное, обеспечил выполнение норм выработки всеми студентами. Мои товарищи по группе, напротив, считали моей основной обязанностью защиту их от притязаний штаба и выгораживание тех, кто норму не выполнял.
Однажды вечером кто-то из ребят обнаружил на своем белье гниды. Тут же поисками насекомых занялись все ребята. Мы решили использовать кстати подвернувшийся случай для того, чтобы добиться поездки домой хотя бы на время. Вшей найти не удалось, но гниды были тщательно собраны в пакетик, заботливо уложены в коробок из-под спичек и торжественно доставлены мною в штаб.
Но там и слышать не хотели о том, чтобы отправить нас в Ташкент помыться. «Договоримся с райисполкомом, чтобы прислали "вошебойку" ( т.е. передвижную баню с устройством для дезинфекции белья ) - сказали мне.
Прошло три дня, "вошебойка" не едет, среди нашего брата копится недовольство. Я чуть не каждый день хожу в штаб, докучаю преподавателям. Наконец, мы находим и приносим в штаб настоящих "платяных" вшей. Пришлось нас отпустить, но к этому моменту меня уже освободили от моих многотрудных и неблагодарных обязанностей, а бригадиром стал один из преподавателей по прозвищу "косой Колька" или, короче, "Коко".
В то время я, конечно, не знал, что через полтора десятка лет "Коко", теперь уже доктор геолого-минералогических наук Николай Александрович, будет официальным оппонентом на защите моей кандидатской диссертации. Сегодня же он ходит вместе со студентами по полю, собирает в фартук понемногу хлопок и высыпает в мешок кому-нибудь из студентов. Наши ребята, тем не менее, злы на него, потому что он поставил такое условие: «Сделал норму - уезжай домой"- и, тем самым, разъединил нас.
Хорошие сборщики часа через два после обеда уже берут свои вещи и уходят на железнодорожную станцию. Те, кто собирает, как и я, плохо и не надеется сделать сегодня норму, ковыряются потихоньку на поле и дразнят нового бригадира. Кто-нибудь крикнет: "Коко!" и спрячется за кустами хлопка. Бригадир обернется, высматривая хулигана, а тут с другой стороны несется: "Коко!"
В конце рабочего дня, часов в шесть, нас, наконец, отпускают. Мы мчимся к месту ночлега, запихиваем в рюкзаки грязное белье и другие вещички и торопимся на станцию. Пассажирский поезд будет не скоро, да и денег на билет у нас нет. Мы ходим по путям, высматривая попутный подходящий нам товарняк. К утру мы уже были дома.
Группа наша очень дружная и проникнута духом коллективизма. У нас нет безусловного лидера, а есть ядро авторитетных ребят, задающих тон всему коллективу. Во время хлопковой кампании все привезенные продукты обобществляем - складываем в один мешок и по утрам, и вечерам питаемся из общего "котла" (в обед котел общий в буквальном смысле).
Не уверен, что всем такой порядок по душе, но, чтобы не быть отщепенцами, все "за". Вадим тоже "за", но высыпает из своего рюкзака не все, оставляя себе банку тушенки и часть сухарей. Если бы он просто был против принятого порядка, его оставили бы в покое, но в данном случае поведение Вадима, завтракающего вместе со всеми, а ночью, когда все спят, хрумкающего "заныканными" сухарями, не остается без нашего внимания. Его тушенкой угощают пришедших к нам в гости девушек.
Вечерами собираемся возле единственной керосиновой лампы, кто-то читает, кто-то беседует с приятелем, а некоторые дуются в преферанс. Игра азартная, и лампа в углу нашей комнаты коптит иногда до двух-трех часов ночи.
Часто поем студенческие, блатные и еще какие-то песни неизвестного жанра. Пользуются популярностью такие разные вещи как " Марш шахтеров" из недавно вышедшего на экраны кинофильма, " Эх, Жора, подержи мой макинтош", " А это был не мой чемодан", «Коля, Сережа, Яша будут болеть за наших" и другие.
Стены нашего жилья исписаны различными изречениями из Козьмы Пруткова, Ильфа и Петрова и нашего собственного фольклора. Как-то посетил нас на правительственной "Волге" один из секретарей комсомола Узбекистана. Он неодобрительно окинул взглядом охапки соломы, на которых мы спали, изрисованные и исписанные стены, остановился на козьма-прутковском - " Где начало того конца, которым оканчивается начало?", долго что-то соображал, перевел глаза на рисунок "Волги" с номером той машины, на которой он приехал (ее успели нарисовать, глядя из окна), махнул рукой и вышел.
Выезды на хлопок, на практику безусловно сплачивали нас, но и в городе мы жили дружно, нередко собирались по разным поводам у кого-нибудь дома. Собирались разным составом – иногда всей группой, иногда самые близкие друзья: я, Ренат, Ника Оранский, Толик Янковский, Женя Кузнецов, Жора Аванесьянц и др. Веселились беззаботно, дурачились, как это обычно бывает в юности.
Один раз у кого-то в гостях забросили мангалку на крышу веранды, другой раз, проводив поздно вечером знакомых девушек до дома, зачем-то сняли с петель ворота и спрятали их в конце двора за туалетом. Как нам рассказали потом девушки, странный необъяснимый наш поступок вызвал немалый переполох среди жителей двора. Никто не мог понять, кем и для чего это сделано. Думали, несмотря на абсурдность такой мысли, что готовится ограбление.
Я вспоминаю о наших проделках с удовольствием, ничего зловредного в них не было, впрочем, не все посиделки наши кончались благополучно – то напьется кто-нибудь сверх меры, и его приходится вести домой, то опять устроит драку Мишка В. Этот высокий нескладный парень, выпив, обязательно к кому-нибудь пристанет и устроит ссору. После нескольких таких случаев его перестали приглашать на вечеринки.
Окончив институт в 1956 году, студенты нашей группы не расстались навсегда. Ежегодно 9 мая мы встречались в пивной парка Тельмана, правда, с каждым годом приходило все меньше товарищей, в 90ые годы всего трое – пятеро. Каждые 5-10 лет отмечали юбилеи нашего выпуска, причем собирались не только ташкентцы, приезжали из Самарканда, Алма-Аты, Душанбе, Москвы. Серьезный урон нашему товариществу нанес распад Советского Союза. Дальние поездки стали не по карману, да и возраст дает о себе знать