Крещенский мороз в Стрелецкой слободе

 
 
                Позавтракали с мамочкой омлетом, чайком запили. Вышла размяться на крыльцо. Глубокий вдох чистейшего, родного воздуха и душа поёт! Везде искрящийся белый снег! Слева – чернильные гирлянды, прихваченного морозом винограда, склёвывают краснобокие снегири. Справа – кисея хрустальных сосулек украсила нашу голубую дощатую веранду нарядным подзором. Трескучий мороз и яркое, слепящее солнце! Кто же из русских не любит такой погоды?! А не сходить ли мне в Стрелецкую церковь помолиться?  Послезавтра – Крещенье. Пройдусь по родной слободе, а заодно и словечком с кем-либо по дорожке перемолвлюсь.
 
                Едва успеваю свернуть  на аллейку рядом с ереком, как навстречу –  соседка, тётя Маша:
–– Опять приехала? Ты ж ток была. Не сидится тебе в твоей Германии.
–– Ой, тёть  Маш, дома всё равно лучше.  Как вспомню, что опять уезжать, в груди ноет, как заноза.
–– Сходи в церкву, полегшает. Я ток оттуда.  А хош, со мной завтра сходим? Святой водички принесём?
–– Да я туда и направляюсь.
Тёть Маша родом с Роговатовки, их сельский говор на всю жизнь у неё сохранился. Сообщает местные новости:
–– Богомолов – плох, Ивановы внука давеча крестили, Олег Длинный пропал, я Танюшку, сестру свою старшую, на той неделе схоронила.
–– Сердечное вам соболезнование, а тёть Тане – Царствие небесное! Хорошая была женщина...
–– Спасибо. Всех нас там ждут. Да, чуть не забыла. Про тебя гаворють, что ты Крупская теперича, книжки пишешь.
–– А где ж мой Ленин? Ха-ха-ха!
–– Не ищи. Времечко придёт – Боженька пошлёт. Он сам найдётся.

                Дорога почти прямая, машин нет, с детства раннего с приятным сердцу санным следом. Шагаю по-над бережком. Плакучие ивы заиндевелыми ветвями, как кружевной фатой прикрывают застенчивую  речку-невесту. По краям она ледяная, гладенькая, а  посередине, где родничок, – зеркальные озёрца-глазки цвета сегодняшнего неба. Реснички золотые – солнечные лучики скользят по студёной воде. А вон и белоснежная церквушка, маленькая издали. «Радость, ты моя, красавица! Всегда нарядная, сияешь золотыми куполами», – радуюсь, как малое дитя.
 
                Снег хрустит песенкой под мамиными валенками. Хорошо на душе! Только озорной, обжигающий морозец щёки покусывает. Ускоряю шаг. Догоняю женщину в заиндевелых кудряшках пухового платка. Поровнялись шаг в шаг. Спрашиваю:
–– Щёки я не отморожу, как вы думаете?
–– Здрааасьте, – приветствует, как старую знакомую, – нет, мороз  всего двадцать два градуса.
Божья благодать, – думаю, – остановлю любого, спрошу, что захочу на  любимом родном языке, и мне ответят, и  всё  про себя расскажут, а то и в гости пригласят. Такие люди у нас в слободе Стрелецкой!
–– Здрасьте! Уж очень ваш платок красив! – делаю комплимент землячке.
–– Подарочек сыночка любимого… Царствие ему небесное!
–– И давно он умер?
–– Год назад.
–– Выражаю вам соболезнование и глубокое сочувствие.
–– Спасибо! Золото был, а не сынок. Непьющий, смирный, мастер на все руки. Бог дал, Бог и взял. Тридцать семь годков всего ему отмерил. И за то спасибо! Двумя внуками наградил!
–– Часто именно таких он забирает рано. А сколько же вам лет; он у вас поздний ребёнок?
–– Семидесятый уж, идёт. Жизнь птицей пролетела. Но я ещё бодрюся, бегаю; в огороде за мной не поспеть!  С мужем Бог  детей не дал. В 30 лет овдовела. Потом один приличный, грамотный человек говорит мне: «Что же ты одна будешь куковать? Неси бутылку коньяка и  коробку конфет. Сходим к знакомой врачихе». Она меня полечила, а он, видать, пожалел: подсуетился и ребёночка сделал. Так-то вот.
–– Ну и, слава Богу!
–– А я вижу, вы не местная. Я с Восточной, раньше Большевистская была. В  лицо всю Стрелецкую знаю.
–– Да, с Островной я. Считаю себя местной. Хотя уже больше двадцати лет живу в Германии.

                Женщина резко останавливается. Лицо озаряет златозубая улыбка,  губы сияют нежно-розовой помадой.
–– Неужели? – хлопает полосатыми варежками-самовязками. Тогда у меня к вам очень серьёзный вопрос: «Как там у вас борЮтся с колорадским жуком? Какими средствАми?»
–– Честно скажу: не знаю. Но обязательно узнаю и вам сообщу. У вас какой номер дома?
–– Да заходите прям щщас. Мой дом – вотын! Чийку попьём. Я к празднику пирогов разных напекла. Холодец застыл. Щщас картох на газ поставлю, капустку квашеную –  белую, ядрёную с погребка достану. Огурчиков, помидорчиков жгучих. С перчиком. А?
–– Сердечное вам спасибо! Но на сегодня у меня другие планы. Да и мама старенькая будет волноваться. В следующий раз – обязательно!
–– А вдруг я у невестки буду на "Звёздном". Это микрорайон насупротив Гуменской церкви. Дом два, квартира четыре. Милости просим! Запомните адрес?

                Вот это и есть Рай на родной земле, – смахиваю украдкой слезу и под звон колоколов заворачиваю в церковные ворота.

На фото – картина младшего брата Александра Сергеевича Дригайло. Холст. Масло. 30Х50см.