Вторая бутылка была выпита зря. Можно сказать необдуманно. Голова раскалывается не давая мне вспомнить заключительный аккорд вчерашнего вечера. Погуляли. Но не это смущает меня. Если я не помню финал, значит можно с большой вероятностью предположить, что мною могли быть высказаны слова или даже совершены действия, за которые сегодня, протрезвевшему, мне должно стать стыдно. Слава Богу, что были у сестры в гостях - поэтому простится мне тридцатилетнему братику, как оступившемуся на этой славной дороге строителя развитого социализма ( думаете лягнул прошлое? Да нет - таким я был в то время). Никто ничего мне не сказал – значит вел я себя в тот вечер прилично.
Через неделю телефонный звонок. Звонит муж сестры, вопрошает:
- Как договаривались? Завтра в одиннадцать к председателю СОТа. Не опаздывай…
- Да.Конечно буду…
Вот! Вспомнил ! Все-таки я пообещал! И не какое-то пустяшное обещание дал, а ого-го! Начать строительство дачи, а землю под неё несуществующую, надо завтра идти оформлять.Вот тебе и обещание. Зачем давал? у меня совсем другие планы на лето, у меня… Э-э-х! Ему напарник для соседства нужен, а мне головная боль, да еще какая! Пообещал… Все серьезно – вроде как жениться: пообещал - женись. Шаг ответственный и решительный. Такое воспитание было. Таким случайным образом попал я в суету садово-огороднического движения. На дворе стоял 1983 год, год Андропова.
Председатель СОТа краток: «В этом году – фундамент, на будущий -стены, на третий - крыша ! Устраивает - оформляем! Нет - извините! Такая установка сверху!» Он показывает пальцем в небо и пришептывает какой-то лозунг. Муж сестры крякает и соглашается за себя и за меня.
- Николай! Ты в своем уме? Два домика построить- не сортир возвести в поле…
- А-а-а-а… Прорвемся!
Говорил мне отец – знай норму сын. Забыл я наставления и теперь своим горбом буду изучать процесс долгий, временами забавный, иногда непонятный, но, по большому счету, все-таки интересный - процесс строительства на голом месте, с нуля - домика в два этажа. Славно! Цели – ясны! Задачи - поставлены! За работу, товарищи!
Быстро сказка сказывается, долго дело делается. Наступил момент, когда остро понадобились доски, которых днем с огнем тогда было не найти. Но мир не без добрых людей: смотрел на меня, смотрел сосед по дому докер Василий и спрашивает: « А чё ты такой задумчивый в последнее время стал? Чё случилось?». Я объяснил.
- Знаешь… приходи завтра к дыре в заборе. Ну, в порту, найдешь, а я тебя сведу с Бугром. Может что и получится.
-Договорились.
Назавтра я, прикинувшись простачком, мимо вахты, иду вдоль забора, за которым расположен охраняемый вооруженной охраной стратегический объект и, обнаружив по описанию волшебную ( сим- сим откройся!) дырку, тщательно замаскированную, но отмеченную знаком, замираю в ожидании Василия.
- Давай! Шустро!
Я крупной мышкой проваливаюсь в дыру и вот уже мы с Василием топаем по пирсу, в направлении бытовки-вагончика, где мне предстоит встреча с Бугром.
Бугор! Одно слово звучит как! Это не директор и не начальник какой-то, который назначается приказом сверху! И не секрет, что начальник может до конца своих дней сидеть и протирать штаны в кресле, поскольку в силу различных изгибов судьбы, обстоятельств попал в номенклатурную обойму и не имеет в коллективе ни авторитета, ни уважения и скорбно он тянет свою псевдоисторическую лямку в любой сфере деятельности, начиная от бригадира, до министра. Может и выше…
Бугор - человек из коллектива, авторитет непререкаемый и безусловный, лидер не формальный, а по всем статьям фактический. Слово Бугра – закон и обсуждению не подлежит.
Заходим в бытовку. Вдоль стены стоит добротно сработанный стол. Во главе стола вижу немолодого, крепко сшитого мужчину, который смотрит на меня в упор, не мигая. Изучает. Отдаленно напоминает мне внешним видом, неторопливостью актера Джигарханяна. Я тоже смотрю ему в глаза. Отводить взгляд нельзя – выдерживаю долгую минуту. Идет обмен информацией на интуитивном уровне…
- Присаживайся. Как тебя величать?
- Владимир.
-Ну, Володя значит. Меня - Яков Михайлычем зови.Рассказывай что и как.
Описываю ситуацию. Варианты есть, не совсем законные, но помочь смогу. Есть такой термин у докеров - сепарация. Это, говоря понятным языком, всякого рода горбыли, бруски, доски, которые используются при погрузке контейнеров на судно(своего рода прокладки), чтобы исключить или минимизировать перемещения контейнеров по палубе во время плавания и не допустить( такое бывает) оверкиль, т.е. его опрокидывания. Со временем сепарация приходит в негодность и её выбрасывают, а населению продавать почему-то не удосуживаются( социализм общество плановое), а сжигают. Но жить-то надо и всякими правдами- неправдами вывозится сепарация из порта вроде как на сжигание, а на самом деле используется народом в строительстве. Вопрос решен. Поможет Яков Михайлович и слово своё сдержит, а пока…
- Ну, Володя, раз по рукам - с тебя литр.
Вопроса нет. Через час я возвращаюсь. Мы за столом. Пьют солидно – не спеша. Они не напьются – сейчас обед, а после обеда они пойдут работать. Я внимательно всматриваюсь в Бугра. Интересный он. Необычность чувствуется в его облике, немногословии. Какая-то невидимая энергия исходит от него. Через пару рюмок он расспрашивает меня: что да как. При моих воспоминаниях об армии он оживляется и начинает сам рассказывать о своей службе.
« Призвался в 1943. Учебка. Потом фронт. Дошел до Праги. Потом японская. После японской нашу Чапаевскую дивизию в полном составе передислоцироавали на Камчатку. Демобилизовался в 1950 году. Семь лет службы. Может и еще бы служил, но случай произошел. Мог загреметь в места еще более отдаленные, но пофартило … генерал заступился…»
- Да расскажи, Михайлыч!. Чё туман нагонешь? Парню интересно будет, да и мы похохочем - просят рабочие.
Яков Михайлыч хитро жмурится и аккуратно подправляет свои шикарные усы. Да! Я только сейчас внимательно рассматриваю их вблизи и поражаясь их размерам и красоте закрученных вверх кончиков! Вот это усы! Такие усы только в фильме видел у Бабочкина в роли Чапаева, да в хронике у Буденного. Нет - пожалуй Буденный по усам Якову Михайловичу явно проигрывает.
«Ну, вот. Была у меня краля. Жила она на другом конце города. Один раз в неделю я к ней хаживал, дело холостяцкое, но намерения были серьезные. Были… скажу откровенно. Я был в звании старшины. После войны дедовщины, как сейчас, не было, но дисциплина, скажу Вам, была на высоте. Нам фронтовикам послабление в виде увольнений было, но на демобилизацию никак приказа мы дождаться не могли. Сложная обстановка в мире была. Взводный меня всегда к девушке моей отпускал и все было хорошо. Но взводный пошел на повышение, а на смену ему прислали лейтенантика, после училища. Он поначалу мою просьбу уваживал, но потом чё-то взбрыкнул и ни в какую! Я и так, я и эдак. Нет, говорит, не положено. Мне бы к своему старому взводному сходить, а я заартачился. Все равно пойду.Не удержишь.
И возник у меня в голове план. Пошел в учебный класс, посмотрел карты. В голове пометочки зафиксировал и стал ждать вечера. После отбоя выждал немного и в автопарк. Завести танк и выскочить на нем - плевое дело. Завел и в путь.По городу не поедешь - я вокруг, по сопкам. Хорошо ночь была лунная, лето. Башню назад и вперед! Два часа я ломал деревья танком, но пробился. Погостил у крали и назад. Еду, а сам думаю: доказать-то доказал, но получу крепко за угон боевой единицы.
Надо сказать, что один конец города-то я зацепил …танк не велосипед - шума много наделал. В общем, меня уже ждали( искать-то не знают где) с распростертыми руками. Запарковался, вылез из танка и под арест сразу. Сижу. Жду трибунала. Но мне крепко повезло. Услышал про мой случай, генерал, (он даже не наш, не Чапаевский был), а с материка, но по должности выше наших, Камчатских. Он совещание проводил. Ну и с критикой по дисциплине замполит сильно распекал офицеров и как случай, из ряда вон, рассказал на этом совещании и про меня.
Генерал выслушал внимательно и говорит, чтобы меня к нему привели. Я иду не живой, ни мертвый. Боевой генерал не паркетный. Да по делу. Страх берет. Это особые люди - фронтовые генералы. Заходим..Доложил по форме. Рассказывай, показывай где тебя носило и зачем? Я рассказал всю правду: и про девушку и про конфликт, про все. Он попросил принести карту и показать как я двигался. Посмотрел, послушал.
-И что можно здесь пройти прямо к морю?
- Да, отвечаю, можно. Крутоват спуск, но на фронте мы спукались и не с таких…
Он задумался. Потом позвал нашего генерала. Меня выпроводили в коридор. Что-то там говорили они с ним не знаю. Потом снова заводят в помещение и генерал объявляет мне, что мол дисциплину раз нарушил посиди на гаупвахте, а за геройский ночной рейд впору благодарность как минимум объявить. Иди…
Потом мне рассказывал мой старый взводный, что генерал вернулся на совещание злой и всем дал взбучку, а особенно он выделил меня и говорил, что у таких солдат учиться надо. Пока они служат я спокоен за Вашу дивизию. Он вскрыл наше слабое место. Десант с моря и мы все в ловушке.Вот старшина своим рейдом и утер Вам носы. Его нужно не на губе держать, а сделать так, чтобы он опыт передавал молодым. И потом добавил, что надо демобилизовать фронтовиков и побыстрей. Послужили Родине. Пусть теперь на гражданке поработают.Через месяц меня демобилизовали.»
Яков Михайлович закончил свой рассказ, поправил свои усы двумя короткими движениями, вздохнул и добавил с усмешкой:
-По уставу воевать - войны не выйграть…