Быков В.А. Моей тёще, Нине Степановне, посвящается.
Аня поставила чайник на металлическую печь, и присела на лавку около длинного, обеденного стола, сколоченного из крепких досок. Осмотрела лагерь, всё ли в порядке у неё. Стол под навесом, несколько палаток, печь, коновязь для лошадей. Это было её первое «поле», после окончания Якутского университета, геологического факультета. Север, тундра. Куда не посмотришь, небо и ягель. Ароматы, ветер и мошка. Неба столько, что кажется, солнце подсушивает землю и заворачивает её в одеяло из зелёного, шевелящегося меха, растущего прямо из под ног. Красота непередаваемая. Красота, конечно, но надо кормить Генку, каюра, он привёз пробы с разработки, потом можно будет позаниматься чем-нибудь своим. Она сегодня дежурная по кухне, дел полно. Но и обязанностей никто не отменял. Надо переписать пробы, заполнить журнал, дело серьёзное, готовим на разработку золото-сурьмяное месторождение. Генка сидел за столом, хлебал суп и поглядывал на неё. Тот ещё засранец, пьяница и трепло. Генка в экспедиции имел кличку Аха. Потому, что никогда не спорил, и на все вопросы отвечал однообразно - «аха!». Он отсидел в лагере десятку, на материк не захотел возвращаться, и прибился к геологам, на лето уходил с ними в поле. Следил за лошадьми, их было четыре, помогал по хозяйству. Генка доел своё, покурил, и поняв, что никому он тут не нужен, отъехал на разработки. Аня занялась своими делами, благо дел хватало.
К вечеру вся группа была в сборе. К вечеру, это громко сказано. Не было никакого вечера. Солнце садилось, но ночь не приходила, оставалось все так же светло. Никого это не напрягало, все привыкли, и жизнь геологов шла размеренно и спокойно. Группа была небольшая, семь человек. Начальник, Николай Василич, как его уважительно называли остальные, геолог 35 лет отроду, на счету которого было уже пять «полей», пятеро геологов, двое из которых девушки, и каюр Генка, о котором уже упоминалось. Девушки, Аня и Варя, были полноправными членами коллектива, поблажек к себе не терпели, и несли все тяготы обязанностей участников полевой группы.
Когда люди были накормлены, посуда с помощью Вари вымыта, все уселись за общий стол, покурить и поболтать перед сном. Начальник ушел к себе в палатку, которая стояла чуть поодаль, и беседе не мешал. Аня посидела с ними чуток, и пошла в палатку Николая. Другим в палатку заходить не разрешалось, там были документы и оружие. В сейфе правда, но всё равно. Дело в том, что с ним её связывали не только деловые отношения. Практику она проходила в Геологоуправлении, в Якутске, где и познакомилась с «суровым» начальником. Суровым он только казался, а на деле был приятным и весёлым пацаном, ласковым и отзывчивым. И в его партию она попала не случайно, он её подтянул к себе поближе. Все эту историю знали, улыбались, поглядывая на развивающийся роман, но сальностей не допускали. Вообще, «полевые» жены были не редкостью в среде геологов, и не обязательно, что всё заканчивалось благополучно. Ведь такая «беда» могла подстеречь и людей, имеющих семьи на материке.
Николай спросил, как дела, получил положительный ответ, чмокнул в Аню в щеку и попросил немного времени, посидеть с документами. Да надо было еще переговорить кое о чем с головной частью Экспедиции, что в Усть-Нере. Аня вышла к остальным, и обратила внимание, что все смотрели куда-то в одну сторону. Пожилой геолог, Арсений, сходил за биноклем и долго вглядывался вдаль.
– Николай! - через какое-то время крикнул он: - гостей, похоже, несёт… Николай вышел из палатки, взял бинокль: - Да, похоже...
Гости были редкостью в это время. Летом все занимались делом. Кто это мог быть? До головной почти 70 километров, от оленьих пастбищ они находились далеко, по крайней мере, так им сообщало руководство. Интересно… Минут через двадцать стало понятно, что это нарты, запряженные парой оленей. На них сидело двое местных, в кухлянках и с ружьями. По одежде нельзя было понять, к какой народности относились приезжие, похоже юкагиры. Одному было лет пятьдесят, другому около тридцати. Они засунули ружья под настланные шкуры, ослабили постромки упряжки, положили оленей. Всё говорило о том, что быстро уезжать они не собирались. Обошли мужчин, поздоровались с каждым за руку, спросили, кто начальник. От них за версту несло кислятиной, старым жиром и куревом. На женщин приехавшие не обращали внимания, и девчонки ушли к себе в палатку. Мужики ждали, что будет дальше. Приезжие достали две бутылки водки, выставили на стол. Николай, заметив, что Генка засуетился, погрозил ему кулаком. Он знал, что водка воспрещается Генке на полевое время, и решил предупредить развитие событий. Остальные пить отказались, сославшись на большое количество работы на завтра. Посидели, поговорили ни о чем, попили крепкого чаю. Геологи угостили гостей сигаретами. Водку приезжие не забирали, видно было, что есть у них ещё какое-то дело, но по их невыразительным, плоским лицам ничего нельзя было понять.
После непродолжительного молчания, тот, что постарше, вдруг спросил: - А девки у вас чьи? Ну чьи они? Вопрос был неожиданный, геологи удивлённо посмотрели на начальника. Николай, в свою очередь, внимательно разглядывал местных. Видно было, что он пытался понять, куда клонят приезжие. Остальные ждали. Вдруг Генка встрепенулся и осклабился. – Аха! – предупредительно крикнул Арсений, но запоздал. Того уже понесло: - А ничьи! Чьи они могут быть у нас? Ничьи. Геологини, мать их… - и заржал. Геологи вновь перевели взгляды, с этого придурка на Николая. У того на лице застыло беспокойство, но он молчал, ждал, что дальше будет. Приезжие опять пошептались, и старший вновь обратился к начальнику. – Коли бабы ничьи, отдайте нам одну. Зачем вам две. Одной вам хватит. Отдайте нам одну. У нас в стойбище женщин нет, а мы с оленями. Очень большое стадо, очень. Кочевать нельзя, здесь надо стоять. Тут только в этом году есть еда оленям, больше нигде нет. Была у нас одна женщина, но её увезли, сильно заболела, наверно умрёт. Дайте нам одну, мы её потом вернём, когда вы соберётесь уезжать. Она же ещё не жена, значит ничья. Отдайте. Во время этой тирады, молодой, не отрываясь, смотрел на палатку, где находились женщины, как будто пытался что-то там разглядеть.
То, что у всех от неожиданности округлились глаза, значит не сказать ничего. Даже у Аха, у этого придурка, удивлённо вытянулось лицо. Все выжидательно смотрели на начальника. Выдержав паузу, Николай попросил гостей подождать немного, дескать, им надо посоветоваться. Те отошли к нартам, и о чем-то переговариваясь, посматривали в сторону геологов. Испуганные лица девчонок показались из палатки. Они всё слышали, и похоже, были очень напуганы. Николай нахмурился, потер с ожесточением подбородок и предупредил, чтобы все молчали. Взмахом руки позвал приехавших. - Значит так, – начал он: - эти женщины - наши сотрудники, они никому не принадлежат и принадлежать не могут. Это инженеры-геологи, работают наравне с мужиками. Работы еще много, хватит всем до осени. Большие начальники в городе будут очень недовольны, если узнают, что кого-то из них забрали в стойбище. Значит, женщины с вами не поедут, ни та, ни другая. Обе останутся здесь, всё!
Местные, видимо, были готовы к такому развитию событий. И почти сразу заговорил старший. Тон его стал жестче. – Вы слышали, что мы хотим. Мы теперь знаем, что женщины ничьи – глядя черными, злыми бусинами прямо в глаза Николаю, продолжал он: - завтра вечером мы приедем за женщиной, за той или другой, нам всё равно. Привезём еще ящик водки. Если вы, всё же, не захотите отдать женщину, мы вас всех убьём и заберём обеих.
Они развернулись, уселись на свои нарты и уехали, оставив всех в состоянии ступора. Мужчины долго молчали, переглядываясь. Девчонки, с выражением ужаса на лице, беспомощно смотрели на мужиков. Каждый старался переварить то, что услышал. В это с трудом верилось. Первым сорвался Арсений. – Аха, сучий ты сын, кто тебя за язык тянул, засранец, бля… – закричал он, с трудом сдерживаясь, чтобы не въехать этому дебилу кулаком. Генка испуганно отстранялся, пытаясь прикрыться рукой. – Перестань – сказал Николай: - откуда он мог знать, что так повернётся. Видимо, они это серьёзно, коли даже упоминание больших начальников не помогло. Обычно срабатывает… – помолчал: - Да и не умеют они шутить. Пойдем, покумекаем лучше, что дальше делать. И они с Арсением скрылись в командирской палатке. Не было их около часа. Всё это время остальная команда просидела в тишине, за столом, лишь изредка вспоминая нюансы разговора с гостями, или какие-то незначительные подробности посещения. Из палатки не доносилось ничего, только показалось, что Николай связывался по рации с кем то. Когда они вышли к столу, было видно, что они почти успокоились, и пришли к решению. Тут к начальнику подскочил Аха, и дико сверкая глазами, что-то зашептал ему на ухо, тот отстранил его жестом.
-Значит так. Вот что будет – начал спокойно Николай: - Разговаривал с базой, они не знают, что за кочевье у нас объявилось. Не должно быть никого рядом, в пределах ста километров. Обещали поспрашивать, чьё стадо это может быть, какого совхоза, но на это уйдет дня три, а у нас сутки. Ягель слабый в этом году. Какое-то большое стадо откочевало в нашу сторону, и они наткнулись на нас случайно. В нашу сторону они со стадом не пойдут, понимают, нарвутся на геологоразработку, оленей попортят… Значит, останутся на месте. Сегодня ночью, часа через два – три, девчонки возьмут двух лошадей… - Поймав протестующий Генкин взгляд, повторил: - двух лошадей, благо они ночуют на разработке и местные их не видели, еды на два дня возьмут, без вещей. Вещи мы спрячем. Я договорился, навстречу с базы вышлют вездеход. Я ничего объяснять не стал, сказал, что женщины заболели. А то подумают, что у меня белая горячка… Женщинам: - Идти быстро, не останавливаться, есть на ходу, в туалет максимум терпеть. Компасом пользоваться умеете, возьмёте мой. Так. Стойбище недалеко, они, скорее всего, ночевать в тундре не будут, чтоб за нами следить. Хотя могут… Будем считать, что уехали к себе, зачем им тут сутки торчать. Они же понимают, что мы никуда не денемся от оборудования, проб, не бросим всё… Будем считать. Дальше. Завтра с утра, Гена и один из ребят, надевают рабочие халаты, косынки, и весь день крутятся по хозяйству. Возятся с печкой, дровами… едой, стараясь не поворачиваться лицом в сторону, куда они уехали. Навряд ли они приехали с другой стороны, сделав круг. Они не знали, что у нас и как. Бинокля у них не было, был бы, они бы его выставили напоказ. И если приедут днём, загодя, чтобы понаблюдать за нами издалека, пусть не обеспокоятся раньше времени. Нихрена с тобой не сделается, походишь в косынке… - это уже предназначалось Генке. – Насрал больше лошади, отрабатывай… Да, тут поступило предложение – снова взгляд в сторону Генки: - первыми их перестрелять… Об этом даже думать забудьте, мирно попробуем решить. Ну, на всякий случай ракетницу и наган положу поближе, хрен их знает… Так, всё, остальное завтра. Девчата, вы собираться.
Часа через два Николай зашел в женскую палатку, проверил, как девчата оделись, что взяли с собой. Лошади находились на площадке километра за полтора от лагеря. Пока шли по тропинке, Николай держал Аню за руку. Обе без конца всхлипывали, иногда переходили на откровенный плач. Ну ладно, ладно… - успокаивал их Николай: - всё будет нормально, разберёмся с этим, не в первой. Хотя, чтобы где-то такое было, он раньше ни от кого не слышал. Вот дикость, каменный век. 1967 год, пятьдесят лет советской власти, и тут такая дичь. Бред! Рассказать кому, не поверят. Дошли быстро, заседлали коней. Девчонки взгромоздились в сёдла и ждали команды. – Ладно, езжайте… - негромко сказал Николай и легонько шлёпнул по крупу Анину лошадь: - не беспокойтесь за нас, мы всё решим… люблю тебя… - неожиданно для себя добавил он. И уже глядя вслед девчатам, подумал: - Живым останусь, точно женюсь… пора уже.
Весь следующий день ребята старательно крутились в расположении, таскали ящики с пробами воды, грунта. Завалили весь стол, потом разгребли. Одновременно прятали женские вещи в ящики с пробами, стараясь не забыть ничего. Ящики прятали внутрь палатки, где хранились пробы, в самый центр штабеля. К вечеру дня напряжение возросло настолько, что никто уже ходить не мог, есть тоже не могли, все сели к столу и стали ждать. Две бутылки водки, привезенные накануне гостями, сиротливо стояли на столе. Местные появились часов в 9 вечера, те же, что и вчера. Подъехали так же молча, поздоровались, сели к столу. Упряжь на оленях не ослабляли. Под рогожей на нартах угадывались очертания чего-то угловатого, винтовок заметно не было. Помолчали. Молодой, сверкая глазами, внимательно шарил взглядом по лагерю, видимо стараясь определить наличие женщин. Ничего не найдя, что-то долго и зло говорил на своём языке старшему напарнику. Старший, тоже не увидев самих женщин и их вещей, вопросительно посмотрел на начальника. Николай спокойно, насколько мог, объяснил, что ночью прилетал вертолёт за геологами. Большому начальству понадобились на главной базе геологи-химики. А женщины и были как раз химиками, специалистами по анализу проб почвы и воды. Их забрали насовсем, до конца сезона, и они здесь больше не появятся. Геологи и сами не довольны, что так получилось. Вопрос по женщине, для них, был практически решен. Они отдавали им черненькую, Аню. Но… Большому начальнику видней. Прилетели и забрали, с вещами и со всем скарбом. Если не верят, могут сами посмотреть, мы никого не обманываем, всё честно.
Гости, выслушав тираду Николая, угрюмо молчали. Старший юкагир обвёл всех взглядом, пытаясь видимо, определить по лицам, не обманывают ли их. Мужики напряглись, но старались не отводить взгляда. Аха же, по зековской привычке, проделав ножом две дырки в банке со сгущенным молоком, мирно потягивал его, запивая холодным чаем. Не удовлетворившись, видимо, этим, старший кивнул напарнику, и они пошли по лагерю, внимательно осматривая землю и заглядывая в палатки. Николай наблюдал за ними. За поясом, под курткой, успокаивающе устроился наган. Применит ли он оружие, в случае чего, он не знал. Не найдя ничего, по их мнению, напоминающего о женщинах, о чем-то опять пошептались, и стали прощаться. Так же пожали каждому руку, пристально глядя в глаза, сочувственно покивали головами и поцокали языком. – Плохо без женщин, плохо. Сейчас сами узнаете – сказал старший, искоса глядя на Николая. Когда шли к нартам, младший всё оглядывался. Что он хотел напоследок увидеть, так и осталось не ясно. Но ни одной язвительной или ехидной улыбки ему увидеть не удалось. Вскоре они уехали, а геологи еще долго, молча курили, сидя за столом, переживая еще раз произошедшее. Да и мысль, что местные поняли их хитрость, не давала покоя. Передумают, приедут ночью и перережут как поросят. Стрелять не должны. Тихо ночью, далеко слышно. Аха, накрутив себя до безобразия, собрался спать в палатке с пробами, между ящиков. По его мнению, застрелить его, спрятавшегося за ящиками, будет проблематично.
Поели вяло, по холодному. Напряжение ушло, но всё равно людей подбрасывало, никто не спал. Николай приказал все-таки попробовать поспать, он посидит, покараулит с оружием. И так один плановый, рабочий день псу под хвост. И еще он надеялся, что девчонки хорошо добрались, и Аня, исполняя договоренность, выйдет на него по рации в полночь, и они поговорят. И он расскажет ей, как всё хорошо закончилось. Или ещё нет. Белёсое небо освещало серую, слабо шевелящуюся тундру, без теней и звуков. Что будет завтра, это надо ещё посмотреть…
Екатеринбург. 17.01.2018