Гротеск.
(Сокращённо).
Петрович дошел до угла дома, и увидел объявление: «Граждане жильцы, с 29 марта по 31 марта будет ремонтно-профилактическое отключение воды».
- Слыхала, Клавка? – раздался рядом голос. – Опять воду отключают.
– А чего?
– Чтоб не расслаблялись.
И действительно, чтобы народ не расслаблялся, у власти были всегда наготове мероприятия – обмены старых документов на новые (с доплатой), получение множества справок, получение справки о справках, и, даже совсем заурядное - отключение воды или батарей. Вершиной мастерства у чиновников считалось выстраивание людей в длинную очередь в коридоре, на долгие часы. Причём так, что и присесть негде, и туалета нет, ещё затейливее, где летом нет кондиционера, а двери заперты. Петрович вспомнил, как когда-то его, молодого солдатика, поучал седой старшина,
- Запомни Пашка, враг всегда знает твоё слабое место, и ударит именно туда.
– Где же тут слабое место? – призадумался Петрович. - Ага, воду отключат не послезавтра,
а завтра, чтобы люди не успели постирать, покупаться, сделать запас, а включат на три дня позже – сообразил Петрович, и поспешил за водой. Он ошибся ненамного. Воду отключили в тот же день, а включили на неделю позже.
Вообще, подобные мероприятия тема интригующая. Одно время она беспокоила даже иностранцев, которые заподозрили, что такие издевательства над народом неспроста. И что здесь делаются эксперименты по выращиванию морозостойкой, влаго-стрессово-непроницаемой породы людей, и выводится новая раса на замену гендерозападной деградирующей расе. Даже посылали ноту протеста. Но тревога была ложной. И причина издевательств была не одна. Конечно, многое делалось, чтобы держать людей в тренирующем для работы тонусе. Тренировки были постоянно. Но больше дуростей делалось в тупую, по привычке. А ещё власть ну очень, очень любила поиздеваться. Спросите причину? А её нет. Зачем богатеи ездят на охоту пострелять зверьков? Им что, есть нечего? Так и здесь, простое удовольствие помучить, поиздеваться. И стрессы хорошо снимает. То всё дела и заботы – конференции, фуршеты, фазенда не достроена, не все активы на Кипр переведены. Утомляет. Разрядки хочется. И тут, как дашь на полную мероприятие идиотсткое, и смотришь. Вона как людишки-то забегали. Интересно, как на ипподроме. Забавно так. Ругаются, жестикулируют. Надо же какие злющие. Да, не любят. И сразу хорошо становится. А можно ещё и «бабла» срубить за выдачу справок.
Город, в котором жил Павел Петрович назывался Мурлово. Такое странное название он получил ещё до революции лет двести назад, когда был небольшим селом. Барин, владевший этой землёю, как-то проезжал по своим селениям, и увидел в этой деревне селянина, который умудрился разбогатеть на своих односельцах. То в долг давал под большой процент, то переподавал что-то. В общем, будущий купец. А физиономия у него была такая откормленная, что барин сразу его приметил, рассмеялся и спросил,
- Ты где это, скотина, такое мурло наел?
И велел с той поры деревеньку называть "Мурлово". Так и прижилось. Лет через сто возле этой деревни прошла железная дорога, а место оказалось удобным для развития мануфактур. И речка рядом, и губернский центр недалеко. Вскоре из деревни вырос город. Жители города к названию издавна привыкли, и даже использовали для шуток. Председателя горсовета называли Главное Мурло, сокращённо Главмур. И шутили: «В столице гламур, а у нас главмур».
Как и в остальных городах страны, общество было резко разделено на элиту и голодранцев, по мнению богачей, или на жуликов и народ, по мнению остальных. Это были два разных мира, между которыми всё больше углублялась пропасть. Даже словарный запас всё более отличался. У богачей в ходу были слова бутики, фуршеты, блендеры, фотомодели и шопы. У простого народа в обиходе преобладали слова субсидия, вкалывать, невыплаты.
Единственное, что было у них общего это взаимное презрение. Вот так и жили, точнее сосуществовали.
В Горадминистрации районного города МурлОво было заседание. Глава администрации нетерпеливым взглядом обвёл собравшихся в конференцзале и начал:
- Все собрались? Сергей Трофимыч, ты где? Давай сюда поближе. Ну, рассказывай, как ты за полгода умудрился целый фонд разворовать?
- Не хотел вовсе, как-то по привычке всё само собой выходит. Иной раз и сам себе говорю: «Фу, Трофимыч, фу» – а лапы, то есть руки так и тянутся. Только услышу, где деньгами шелестит, тут хоть на цепь сажайте. Всё равно сорвучь и схвачу, - разводит руками Трофимыч.
- Ладно, - назидательно говорит председатель, - за то, что признался и покаялся, гнать не стану. Но гляди у меня. Выговор у тебя уже был в прошлый раз за то, что 30 000 долларов дотаций на себя перевёл. Теперь так легко не отделаешься. Будет тебе ещё и строгий выговор.
- Да, виноват, занесло.
- Больше не будешь?
- Ещё как буду. Держите меня за обе руки, а всё равно буду. Вы меня за руки, а я зубами что-нибудь, но угрызу.
- Замолчи. Ну что господа, какие будут мнения? – устало спрашивает председатель.
- Наш человек.
- Свой в доску. Пусть только осторожнее, и не забывает поделиться, – раздались голоса.
- Вот видишь, Трофимыч, коллектив тебе ещё доверяет, но и ты, знаешь ли, выводы делай, - подъитожил председатель.
- Спасибо всем. Сделаю, оправдаю. А где что плохо лежит, вы только покажите. Хватка у меня ещё та. Да хоть в реку киньте, я и «оттуда с рыбою в зубах вынырну».
- Всё хватит, замолкай. Пол-фонда вернёшь, а половиной фонда поделишься. Следующий вопрос - скоро выборы. Поэтому пока с левыми делами надо потише, сдержаннее. Кто хочет высказаться? Трофимыч? Интересно. Ну, давай.
Трофимыч, нервно вскакивая:
- Что там фонды и дотации! Хоть в Космос меня отправляйте, а я и там чего-нибудь сворую. Да что там космос, отправляйте меня …
Председатель резко прерывая:
- А ну, успокойся. Ишь, разошёлся. Налейте ему водички.
Продолжает:
- По выборам. Подключаем прессу. В газете "МурлОвская правда" надо как-то развить идею "С заботой о людях". Дескать, задолженность по зарплате за прошлый год погасили, разыграли городскую лотерею, отремонтировали центральный ресторан ... Да ... не густо. Вкрутите, что ли, лампочки в фонари, да пряников раздайте в день выборов. А на конкурентов компромата побольше. Надо будет и посадим.
Лучше выборы без выбора, нежели выбор без выборов.
Делает паузу, безнадёжно пытаясь понять последнюю фразу. Продолжает:
- А где Дармоедов? Чего запрятался? Давай поближе к народу. Ты что ж это, сукин сын! Тут скоро выборы, а ты у ветерана сарай отобрал.
- Да на что он ему в его-то возрасте? Забот будет меньше, - оправдывается Дармоедов. - А у меня племянник в том доме живёт, надо же мальчику мотоцикл куда-то ставить, - заканчивает он, в общем-то, логическую мысль. Председатель не соглашается,
- Ты Дармоедов, напёрсточником как был, так и остался. Только шум лишний делаешь. Здесь тебе не малина. Тут серьёзные люди. Здесь надо с фантазией и по крупному. Вот тогда это крупный бизнес.
Нельзя сказать, что люди ничего не пытались сделать, чтобы изменить постылую жизнь. Часто они собирались, и очень любили поругать окаянную власть. Иногда бывали пробы поискать выход. Кто-то предлагал всем немедленно покаяться, и сделать торжественный молебен. Но большинство людей уже наелись таких басен за годы капитализма, и не реагировали. Кто-то, увлечённый восточными знаниями, предлагал сделать коллективную медитацию. Эта идея особенно нравилась сантехнику Иванову. Он с коллективом третьего ЖЭКа давно этим занимался. Те, что помоложе, верили в четвёртое пришествие инопланетян. Что совсем скоро инопланетяне высадят десант, и спасут несчастных мурловцев от лиходеев и взяточников. Остальные верили, что когда-то приедет добрый народный президент, и увидит, как бедно живут люди. И скажет грозно: «Что ж вы, сукины сыны, довели народ-то. Ужо, воздам вам окаянным». И заживут потом все счастливо и весело. Петрович ни во что это не верил. Он не раз говорил Савельичу: «Вот представь, что в твой огород забралась чужая свинья, обжирает овощи, и рылом всё изрывает, глядишь и хата скоро обвалится. Ты что молиться побежишь или медитировать? Или будешь надеяться, что на следующие выборы выберут свинью более порядочную? Нет. Ты возьмёшь крепкую хворостину, и начнёшь воспитывать». Савельич соглашался. Они были мудрые по возрасту, но слабые по старости. И выгнать чужую свинью было некому. Так всё и продолжалось.
В интересах народа готовился новый пакет документов. Забот было много. В стране разрабатывалась программа борьбы с инфляцией. В городе Мурлово сразу поняли, что инфляцию давали не нужные старые советские дома отдыха, которые требовали срочной приватизации. В связи с летней засухой по стране прокатились лесные пожары. В Мурлово оперативно отреагировали и на это. Во избежание лесных пожаров было решено отгородить от людей городской парк, примыкающий к дому Виктора Ивановича. В столице был объявлен месячник культуры под девизом чистота и порядок. Здесь на месте тоже не остались в стороне от насущного. Чтобы река не засорялась отдыхающими, было решено отгородить реку вместе с пляжем, и благоустроить эту зону частной застройкой. «Честный» тендор выиграл олигарх Митькин.
В едином пакете депутаты горсовета приняли постановление о выдаче пособий детям инвалидам и на приватизацию городского парка.
В столице тоже кипела депутатская жизнь. Государственная казна находилась в состоянии хронического разворовывания, и её надо было постоянно чем-то наполнять. В силу чего, гипертрофированное фантазиями сознание купленных депутатов работало всё более изощрённо. Рассматривались даже законопроэкты о введении налога на воздух, и на разрешение сотрудникам ГАИ брать профилактические штрафы в целях предупреждения будущих правонарушений. Второй законопроэкт отправили на доработку, а первый приняли сразу в первом чтении. Его автор депутат от партии правительства Тюлькин красноречиво говорил:
- Господа, сейчас в эпоху дичайшего… нет, величайшего капитализма пришла пора окончательно и бесповоротно повернуться лицом к рыночной экономике, а до всего остального соответственно… впрочем, это неважно. Перейду сразу к сути. Воздух вещь материальная, я вас спрашиваю? Да. Мы его употребляем? Тоже да. "Вот тут вы и попались", ведь при капитализме за всё надо что? Правильно, платить. Да смею утверждать, что воздух тоже товар. Дыша таковым, организм имеет прибыль в росте, в весе и прочем. А прибыль без налога, сами понимаете. Поэтому для всех ответ очень виден и очевиден. В конце концов, платим же мы и за воду, и за газ.
Работали, не покладая рук, и в правительстве. Так, например, в целях улучшения работы милиции было принято решение переименовать её в полицию. Разрабатывались грандиозные проэкты получения новых кредитов из-за границы. Что там ещё? Позировали, приватизировали, паразитировали. Созидать не пробовали. И это естественно. Вон мартышка как-то без созиданий обходится. И ничего. Знай себе, бананы тащит. Да и много ли скотине надо? Кушать и прохлаждаться.
Вот оно мартышкино счастье!
Но не спеши завидовать, читатель. Ох, как нелегка порой мартышкина доля! Если совсем крепко объесть хозяина бананов, тот палкой поколотит, а то и в клетку поймает.
(Далее повествуется о мятеже в городе Мурлово, временном захвате власти, переговорах с правительством под давлением из-за рубежа и честных выборах).
В это время столицу лихорадило. Обеспокоеныые мятежом и нестабильностью, туда потянулись инвесторы, спонсоры и даже международный валютный фонд. На расширенном заседании премьер пытался найти выход, или хотя бы понять, что же происходит в стране. С банкетного похмелья это получалось плохо. В зале была суета и шум.
– Тихо! – крикнул премьер, - Сейчас начинаются проверки. Так вот, чтобы все затаились. Дела только по-честному, без криминальщины.
- Вот тебе и приехали! – не удержался столичный олигарх, - А когда же можно будет опять воровать? То есть, это, заниматься крупным бизнесом.
Премьер с раздражением,
- Хватит, назанимались! До сих пор последний кредит не найдём. Ой, бардак! Куда подевался последний транш от МВФ? Где деньги? - зловеще обращается премьер к министру финансов. Тот с головой, втянутой под самый воротник, разводит руками,
- Сами удивляемся куда подевались. Вот они были, и вот их нет. Зря с банкетом поспешили. Может по ошибке не туда перевели? Так будем разбираться.
Премьер устало всматривается в зал.
– А Тюлькин здесь?
Тот поднимает руку. Премьер:
- Тут сам понимаешь, эти комиссии по правам человека будут. Надо как-то отреагировать на мурловскую бузу. Демократии там бы какой-то, понимаешь, прибавить. Так, чтобы туда прибавление, а здесь без убавления. Как-то, чтобы и да, и нет, но дозировано. Для протокола, мол, разрешили, процесс идёт.
Тюлькин:
- Понимаю, Олег Викторович, Сделаем. Скажем так, разрешить один раз в неделю делать митинг на центральной площади, где много иностранных журналистов. Пускай смотрят. Премьер морщится.
– Хочешь, чтобы и у нас как в Мурлово? Их только собери вместе!
Тюлькин:
- А мы им раз в неделю «после дождичка в четверг». Премьер опять морщится.
Тюлькин:
- Ну, тогда раз в неделю по четвергам, в полнолуние, после дождика. Можно ещё демократичнее. Добавим разрешение на митинги и первого января до обеда.
Премьер:
- Вот это правильно. Теперь главный вопрос - чем покрыть финансовую недостачу? А ну, Тюлькин думай.
Тюлькин:
- А чего тут думать? Давно уже поднимали этот вопрос. Налог на использование рекламы. Вот идёт налогоплательщик по улице. Смотрит, а там рекламные щиты. Что же получается? Пользуется-таки информацией. А платить, кто будет? Ещё раз напоминаю, что при капитализме за всё надо платить.
Премьер:
- Толково. Но маловато. Жаль, что всё давно разворовали. Тьфу ты. Имел в виду, приватизировали.
Тюлькин:
- А вот и не всё.
Удивлённая пауза. Тишина. Премьер:
- Как так не всё? Тут уже думали, передумали, всё перебрано, больше-то и нечего. Даже дороги в частных руках.
Тюлькин:
- Дороги – да, тротуары - нет. А чем тротуары хуже? Тот же асфальт. И факт передвижения имеется. Не устану повторять, что при капитализме за всё надо платить.
Зам премьера ехидно:
- А номера людям как автомобилям будешь раздавать?
Тюлькин невозмутимо:
- А чего раздавать? Розданы давно. Налоговые коды. Эх, жаль бесплатно. Поспешили тогда.
Ехидный заместитель, не унимаясь:
- Неужели и техосмотр пешеходам будешь устраивать? Или это будет медицинский осмотр?
Тюлькин непрошибаемо:
- Медицина итак платная. Тут взять нечего. А вот технический осмотр это идея. Переход на зимние шины, то бишь, зимнюю обувь, к примеру, с регистрацией и оплатой по таковой. А почему бы и нет?
Задумался.
Заседали долго. В связи с научным открытием, что чем меньше температура тела, тем дольше может прожить человек, было принято гуманитарное решение понизить температуру батарей на 10 градусов. На период проверок, в целях уменьшения криминогенной обстановки, было принято решение отправить всю милицию в отпуск. И, наконец, было решено нарисовать чиновникам улыбки, как у клоунов, чтобы выглядели приветливее.
Тем временем в Мурлово начинали наводить долгожданный порядок. Разбирались с итогами «честных» приватизаций и хитроумных схем.
Приветливо светило Солнце. Возвращались скворцы, деловито осматривая скворечники. Погреться на Солнышке выходили коты. По улицам бегали дети.
Там, где недавно лил бурный поток, начала пробиваться нежная весенняя зелень.
- Грязь приходит и уходит, а жизнь остаётся, – с надеждой подумал Петрович. – Дожди были долгие, наверное, лето будет тёплым и урожайным.
Донецк. Весна 2013г.
Повесть представлена в сокращённом ознакомительном варианте. Полное содержание в книге: «В прошлое из ниоткуда».
Примечание. Для произведения были использованы впечатления о Ельцинской России и довоенной Украине.