К ЗЕМЛЕ
Любовь коснулась моих губ,
слишком сладка вкусить,
казалось мне. Тогда я мог
по воздуху парить,
что приносил с собою вкус
и сладкий аромат.
Быть может, где-то под холмом
цвел дикий виноград?
Меня как ранил, так и влёк
медовый в поле цвет.
Когда сорвешь этот цветок,
нектара в нём уж нет.
Я сладости испить желал,
чаша была крепка.
Шипом у розы был тогда
бутон её цветка.
Теперь же радости мои
имеют вкусом соль,
примешены усталось в них,
чувство вины и боль.
Я жажду слёзы свои пить,
их след - это печать
моей избыточной любви,
так сладок горький чай.
Когда, к земле в траве припав
всей тяжестью, в песок,
вдруг заболит моя рука,
немея подо мной,
то боли будет мало мне,
нужны мне вес и мощь
земли - лежащей надо мной -
во весь мой дюжий рост.
TO EARTHWARD
Love at the lips was touch
As sweet as I could bear;
And once that seemed too much;
I lived on air
That crossed me from sweet things,
The flow of - was it musk
From hidden grapevine springs
Down hill at dusk?
I had the swirl and ache
From sprays of honeysuckle
That when they're gathered shake
Dew on the knuckle.
I craved strong sweets, but those
Seemed strong when I was young;
The petal of the rose
It was that stung.
Now no joy but lacks salt
That is not dashed with pain
And weariness and fault;
I crave the stain
Of tears, the aftermark
Of almost too much love,
The sweet of bitter bark
And burning clove.
When stiff and sore and scarred
I take away my hand
From leaning on it hard
In grass and sand,
The hurt is not enough:
I long for weight and strength
To feel the earth as rough
To all my length.