Гроза Осипа Мандельштама (символика звукописи)
Поэзия, тебе полезны грозы!
Я вспоминаю немца-офицера,
И за эфес его цеплялись розы,
И на губах его была Церера...
(К немецкой речи)
Всё четверостишие наполнено невидимой, но явно слышимой грозой. Каждая строка увенчивается раскатом грома: "ро", "эр", "ро"... Воображение угадывает свет молний, озаряющий строки: "зи", "ез","оз", вспыхивающих в разных концах неба - таков их звуковой рисунок. Всё четверостишие полно блуждающих столбов ливня, воплотившихся в звуках "ц и "с". Их просто нельзя не уловить губами. В последней строке раздаётся двойной удар грома: "эрЭра" в имени Церера - грозовой венец. Это гроза Мандельштама, которая удостоилась в конце своей краткой поэтической жизни громового венца, как некогда в старину короновался Петрарка - царь поэтов. Гроза сама как поэт царственно вошла в это четверостишие, подчинив в нём всё своей таинственной воле. Однако самое прекрасное в ней это то, что она символ трагической судьбы поэта. Это раскаты рока, вспышки озарений, потоки судеб, в которых войны, забавы, поэзия и смерть.