Жила на нашей улице семья Ждановых. Точнее, даже не семья, а дед и бабка – тихие, незаметные. Тогда они казались мне, пацану, очень древними. Единственного сына их убило на войне и получали они за него какую-то маленькую пенсию - как за потерю кормильца. Раз в месяц в один и тот же день и час почтальон приносил им эти рубли. Так продолжалось почти двадцать лет. А потом неожиданно случилось, что почтальон прошла мимо их дома. Бабка, которая всегда ждала пенсию - это каждый раз большое событие для них - засеменила за почтальоном:
- Милая, милая, ты нас забыла…
Почтальон, худенькая девушка с фанерным чемоданчиком, где были деньги, остановилась и, как-то смутившись, будто это она сама сделала что-то не так, ответила:
- Бабушка, ничего не забыла, не дали на вас денег.
Для стариков случившееся стало большим потрясением. Не знали, что делать. Посоветовались с соседями и те их успокоили:
- Бывает. Ошиблись. Следующий раз принесут сразу за два месяца. А денег мы дадим взаймы на месяц.
Однако через месяц почтальон опять прошла мимо. На следующий день дед, несмотря на лето, надел свои блестящие хромовые сапоги - единственная ценная вещь, которая надевалась только по праздникам - и отправился в город, где обитала советская власть (жили мы в шахтном поселке на окраине города). Там деда долго футболили из одного учреждения в другое, пока не попал в организацию, как говорят, компетентную, где ему уверенно и веско сказали:
- Правильно. Не положена вам пенсия. С похоронкой ошибка вышла. Ваш сын жив.
Сказать, что дед огорошен – это ничего не сказать. Вначале он потерял дар речи и лишь потом еле смог выдавить из себя:
Петя жив??? Где он?…
И следом страшная догадка пришла в голову – сын без рук и ног мучается почти двадцать лет в какой-то инвалидке. Не хочет их обременять и потому не подает весточки. Он осевшим, не своим голосом, спросил:
- Куда ехать за ним?
Казенный человек спокойно ответил:
- Никуда. Ждите. Он сам придёт.
На улице дед появился в конце дня, когда уже спала жара и на уличные лавочки высыпали бабки, падкие на любые новости. Деда покачивало. Думаю, он не выпил (просто денег не было), а от пережитого волнения и дневной жары поднялось давление. Голова кружилась, в ушах звенело, но дед чувствовал себя помолодевшим. Чудесное возрождение Пети - это все равно, что неожиданное рождение сына у престарелого отца, эдакое молодильное яблочко.
Вот так его покачивало от одной лавочки к другой и всем он с какой-то неуверенной радостью сообщал:
- Петя живой. Слышите, живой Петя…
Чувствовалось, что ему хочется произносить и произносить имя сына, которое они с бабкой с каждым годом вспоминали всё реже и реже, чтобы не бередить душу, не думать о том, как когда-то дали они новую жизнь родному человеку, а кто-то или что-то забрало эту жизнь и остались они одни на этом свете.
На каждой лавочки были охи и ахи, открытая радость и спрятанные слёзы, потому что сразу вспоминался свой сын, брат, муж... Была, конечно, и зависть, как без неё.
Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается... Через полгода появился Петя: среднего роста, сухощавый, с руками и ногами, хотя здоровья, видно, у него немного осталось. И поведал Петя простую и удивительную историю. На войне попал он в плен. Сидел в лагере для военнопленных. По окончании войны лагерь оказался на территории под контролем войск нашего тогдашнего союзника США. Почему Петю не передали нашей стороне, история в его изложении умалчивает. Думаю, наслышался Петя, что на родине пленных встречают далеко не с музыкой, и сам согласился или напросился в Америку.
А что ему там делать? Ванька-ванькой – несколько классов, без языка и никакой специальности. Единственно, что умел, так это воевать. Потому помыкавшись некоторое время оказался в американской армии. Прослужил уже десяток лет, когда началась вьетнамская война, и отправили его защищать интересы США на юго-востоке Азии.
На новой войне Петя опять геройски попал в плен. Вьетнамцы быстро разобрались, что перед ними не стопроцентный янки, а исходно советский человек, и передали нашей стороне. У нас с Петей побеседовали органы и поняли, что он никакой не шпион, не враг, просто обычный горемыка, а так как уже начались мягкие шестидесятые, то полгода подержали у себя для порядка, потом строго-настрого наказали не болтать о жизни на той стороне и отправили по месту жительства родителей.
В шахту Петя не пошёл работать (после двух войн какое здоровье), а устроился на лёгкую работу – развозить на лошади дрова по домам шахтёров для растопки угля. В те времена шахта бесплатно привозила каждому шахтёру две машины угля в год для отопления и, соответственно, к ним полагались две телеги дров.
Когда Петя привозил нам дрова, то отец в благодарность приглашал его за стол. К тому времени отец развел неплохой виноградник и делал виноградное вино. Технология виноделия у отца была немудрёная, потому получалось весьма кислое вино (хотя сейчас ценители признают, как раз, только сухие вина). Однако несколько стаканов давали легкое опьянение. Петя становился весьма разговорчивым и его тянуло на песни, при этом песни патриотические с учётом горького опыта. Из репертуара Пети запомнилась одна песня, красивая и в его исполнении щемящая (почему-то нелюбимая нынешними "патриотами"):
"Летят перелётные птицы в осенней дали голубой,
Летят они в жаркие страны, а я остаюся с тобой.
А я остаюся с тобою, родная навеки страна!
Не нужен мне берег турецкий и Африка мне не нужна."
Далее Петя как профессиональный исполнитель делал паузу и продолжал:
"Немало я стран перевидел, шагая с винтовкой в руке..."
Я смотрел на пьяненького Петю, живое воплощение миролюбия, для которого сейчас "...всюду были товарищи, всюду были друзья", и не мог представить его с винтовкой, стреляющим в другого человека. Потому и в плен попадал.
Разошедшийся Петя пытался привлечь отца к хоровому пению. А отцу становилось жалко времени, впустую потерянного от дела, и он применял против Пети коварный приём, который работал всегда без осечки. Дождавшись передышки в песнопениях Пети, отец ловил его взгляд и смотря прямо в глаза, чтобы точно донести смысл вопроса, спрашивал:
- Петя, расскажи как там в Америке народ живёт?
Петя, в каком бы он состоянии не был, сразу замолкал, вставал и говорил типа:
- Сколько времени прошло… Надо ехать. Лошадь на улице…
А умер Петя через несколько лет после возвращения очень легко. Он всегда был готов всем помогать, любил работу сообща… И тем последним летом его сосед с братом надумали перекрыть крышу дома. Петя вызвался помочь. Мужик он, конечно, не ухватистый, у которого в руках всё горит, но лишние руки не помешают. Работали они на крыше в самую жару, и Петя пожаловался:
- Что-то мне плохо…
- Ну, давай в тенёчек, работничек...
Когда мужики закончили одну сторону крыши и слезли, то увидели Петю, неподвижно сидящего у стены дома с таким спокойным и отстранённым выражением лица, которое никогда не бывает у живых, что им стало ясно - его земные дни завершились.
Обоим одновременно пришла одна мысль, которую старший брат высказал и младший согласно кивнул:
- Хорошо, что здесь дома, а не там где-то…
Январь, 2019