С наступлением настоящих зимних русских морозов, линия фронта замерла с обеих сторон, на фронте наступила тишина, боевые действия почти не велись. Но на фронте легче не становилось, досаждала погодная неприятность всем тем, кто был в окопах, это холодная всепроникающая власть сердитого генерала - Русский Мороз, а что думали генералы в штабах, солдаты не знали, они просто терпели неся все тяготы военной службы и обживали окопы. Там и тут, слышался стук топоров и ёрзанье пил, где на наскоро сколоченных козлах пилили дрова, так как пронизывающий ветер и крепчающий с каждым днём морозец, заставлял привычные к труду солдатские руки заниматься обычным благоустройством, как с одной сторон линии фронта, так и с другой, а немцы иногда даже радостно шутили, создавая для себя достаточный уют к приближающемуся для них католическому Рождеству, одному из самых почитаемых праздников.
Единственное изменение произошло на большом протяжении всей линии фронта, это настоящая русская зима с истязающими ветрами и зловещей позёмкой, которая засыпается не только в окопы, но и в уши через завязанные наглухо шапки ушанки, а при любом шевелении попадал, за шиворот шинелей в рукава и в сапоги. Второе изменение, разведгруппу возглавил молодой лейтенант Вайс Нойман, из немцев проживавших в Поволжье, профессиональный разведчик и по характеру строгий и требовательный командир. Внешний вид его больше всего напоминал симпатичного, аристократического, молодого, спортивно сложенного бюргера, северных земель Германии, чем контрастно отличался от привычных советских офицеров, не придававших себе бравого и лихого командирского вида, одетых в большущих размеров валенки и овчинные полушубки, Вайс Нойман всегда ходил в шинели, и строго подтянутый портупеей с кобурой для ТТ, и только под низ шинели одевал меховую душегрейку, а шапку ушанку никогда не подвязывал под подбородком.
Эти все изменение произошли, сразу же после прибытия нашего нового командира, нас разведчиков разместили на постой, в более комфортных условиях в небольшой отдельно стоявшей на окрайне деревни Бугорки избе с растрескавшейся печью, ну а за одно изменения произошли и в нашем распорядке дня. Наш же командир лейтенант Вайс Нойман вообще расквартировался с комфортом и жил в соседней избе, рядом со штабом батальона с ординарцем и истопником с пожилым солдатом, которому было далеко за пятьдесят и которого все просто звали Ефимович.
Каждое утро, наша боевая работа начиналась с осмотра нашего внешнего вида, офицер оказался очень придирчивым, что делал нам замечания даже за то, что некоторые открывали рот, когда он начинал говорить по-немецки, он делал это для того, чтобы мы запоминали хотя бы некоторые слова и выхватывали смысл сказанного, и ещё он критически относился к нам за не внимательность при несении службы на передовой, и за то, что мы не успеваем фиксировать и запоминать не большие изменения на позициях противника. Остальное время было заполнено изучением до тонкости, немецких личных документов, различия по воинским званиям, всяких аусвайсов, формой немецких приказов и топографических карт, затем он фотографировал нас каждого отдельно и предупредил о предстоящем небольшом задании в тылу врага.
На следующий день Вайс у нас не появился, но наблюдением за передвижением на немецкой видимой нами стороне велось круглосуточно, мы уже стали узнавать некоторые примелькавшиеся лица некоторых солдат и их строгого фельдфебеля, который занимался разводом часовых и изредка пробегавшего по окопам обер-лейтенанта, очевидно их командира.
Когда уже стемнело, Степанов пришёл с передовой, изба была жарко натоплена, он сделал замечание разведчику, что нельзя так раскалять печь да и дрова нужно экономить, повесил портянки посушить которые высохли в течение нескольких минут, потом он обул сапоги и потопал ими об пол, проверяя правильность намотки портянок и приказал Анкелю Шторцу, показывая на висевшие на стене часы-ходики:
-Анкель, заступаешь на замену наблюдавшего Леонова с двадцати ноль, ноль.
-Отставить! Прозвучал голос командира из раскрывшейся входной двери.
-Его заменит рядовой Сёмин.
Степанов вытянулся и доложил лейтенанту краткий доклад. Он выслушал доклад и подозвал всех к столу, кроме Сёмина который уже одевался на заступление на пост наблюдения, на стояла старая керосиновая лампа с закопчённым сколотым стеклом, командир разложил на столе военную карту с глубоким немецким тылом, и сказал:
-Через пять часов, это после полуночи, идём на задание за линию фронта со мной идут четыре человека, Степанов, Белуженко, Шторц и Лазур.
-Цель задания, устранение вот этого человека и он бросил на стол фотографию не молодого немецкого офицера в форме майора фронтовой разведки.
Это был уже не молодой офицер на вид ему было лет сорок, в обтянутом полевом кителе со свастикой на левой стороне и наградными колодками на правой стороне, в портупее из мягкой прошитой кожи с толстой кобурой впереди на широком поясе для парабеллума, в офицерской фуражке с лакированным козырьком из под которого смотрели светлые глаза и выразительное лицо, как у множества русских людей на разанщине.
-Вы Степанов, запомните этого человека, его зовут Эрик Кёхлер.
-О дальнейших действиях будете проинструктированы на месте.
-Штаб где находится он расположен в тридцати километрах от линии фронта, вот тут в городе Н.
Он указал пальцем на карте:
-А пойдём мы вот этим маршрутом и обозначил на карте большой отклоняющий от назначенной цели зигзаг.
- Да этот маршрут будет в два раза длиннее!
Воскликнул Степанов.
-Зато безопасный.
Задумчиво произнёс Нойман. И сложив карту, положил её в офицерский планшет. До выхода у нас четыре с половиной часа, сейчас переодеться во всё немецкое обмундирование.
Степанов чуть не задал вопрос:
-А где его взять? Как заметил, что в горнице Ефимович, что-то раскладывает на скамейке.
-Я буду через четыре часа, Ефимович, вас введёт в курс дела, фотографии внимательно изучите, чтоб не спутать, потом Ефимович её заберёт.
Ефимович, со знанием дела переодел нас в немецкое обмундирование, которое Степанову показалось неудобным и колючим, раздал немецкие автоматы «шмайсер» по две гранаты, Степанову выдал и нацепил кобуру с пистолетом «Кольт» и погоны обер-фельдфебеля, поверх обрядил нас в белые немецкие маскировочные халаты. Затем начал нас инструктировать, его инструктаж продолжался более двух часов, что Степанов даже пошутил.
-Нарядил как дед-мороз, инструктаж провёл до слёз.
И уже за полночь, Ефимович решил последним штрихом проинструктировать всем тонкостям обращения с немецким оружием, но мы все разом сказали, что обращаться умеем.
Точно по времени прибыл наш командир Вайс Нойман, он тоже был в немецкой форме в звании обер-лейтенанта фронтовой разведки и также как и мы в белом маскировочном халате и только на голове у него была офицерская суконная кепи, а за спиной тоже ладно прилегал небольшой вещь мешок, в котором лежало что-то квадратное.
Он внимательно осмотрел нас, проверил наши вещмешки, попросил попрыгать и сказал Ефимовичу:
-Ждите их через неделю и обеспечьте проход от мин в этом же месте, сигнал белая ракета.