1963 год. Открою-ка свой дневничок, попишу спокойно, пока никого нет. Все девочки на индивидуальных занятиях, а я только что явилась в общежитие в монастыре (в свою келью) после урока по баяну.
Выполнять неукоснительно!
Учёба идёт своим курсом, пока даётся всё легко. Хотя мы с Любой сделали вывод: учи, не учи, а всего не выучить. Бьёмся с ней, зубрим до полуночи, по утрам, во время перемен, а всё равно толку мало. Нет свободного времени, чтобы спокойно посидеть, полежать с интересным романом, давно уже не читала, а я не могу без хорошей книги, привыкла с детства.
У меня появилась мысль: вывести для себя некоторые правила, которые должны неукоснительно выполняться мною, ибо бывает с моей стороны проявление слабости.
1. Один раз сказала – не передумывай, а сделай!
2. Не бойся – говори правду прямо в глаза и сразу, - защищай себя!
3. Учи к каждому уроку!
4. Будь смелой, оставь робость и застенчивость!
5. Не дичись ребят и не красней от смущения!
6. Не уступай, если права. Уважай себя!
7. Хочешь спросить или сказать – не бойся, говори, проси, в лоб не подадут!
8. Вставай утром в 6 часов, делай физзарядку!
Вчера отметила бесстыдной ленью свои «правила». Вечером не выучили уроки с Любой, верней не прочитали заданные главы «Война и мир». Встали рано, потом вспомнили, что уроки начнутся с одиннадцати часов, разделись и снова улеглись спать.
И кто бы мог подумать – проспали до трёх часов дня! После этого голова у обеих стала, как чугун, и очень захотелось кушать. Опять легли, пролежали до шести вечера, но голод всё же согнал нас, пришлось идти в «столовку».
Люба опять рассказывала о своём Лёшке. Как мне нравится их дружба без притворства, без поцелуев и объятий, всё так просто и естественно. Какая она счастливая! А я? Когда же я влюблюсь? Когда?
Пришли на занятия, однокурсник Санечка Семёнов заметил, что я похудела, глаза помутились!? Ещё бы столько выспать: ночь и почти целый день без "маковой росинки" во рту!
Записка в тетради.
Опять меня вызывает первокурсник Толик С-ев...
-- Что ему надо? Вот навязчивый! Девчонки, скажите, что меня нет! Не пойду! Пусть убирается... Не хочу!
-- Ну что вот он всё ходит и ходит за мной? Ведь я уже давно не обращаю на него никакого внимания! - раздражаюсь я...
-- Иди, не мучай парня, погуляй хоть немножко, - просят меня они, - объясни ему популярно если не хочешь встречаться с ним.
Любка стала меня вытягивать из комнаты, и вдруг мы с ней крепко ударились лбами, даже искры посыпались, у обеих вскочили шишки. Сидим с ней, охаем и смеёмся...
Через окно я увидела как Толик медленно и грустно пошёл в сторону озера.
Мне показалось, что он заплакал, и что-то стало вдруг жалко его... Какой он ещё ребёнок в свои шестнадцать лет!
По радио передают концерт по заявкам. Звучит моя любимая песня «Купите фиалки».
В ту минуту мне стало необычайно грустно, мелодия напомнила прошедшие два лета, белые ночи, танцы под патефон, костры, густые туманы над тёплой водой, росные травы...
Сегодня на уроке обществоведения в конспекте я обнаружила анонимную записку: «Посвящается Толику».
С этим первокурсником я около месяца дружила, если это так можно назвать. Пару раз сходила с ним в кино, толком сам не смотрел и мне мешал. Во время просмотра он осторожно держал мою руку в своей и не отпускал, пока не кончилось кино. Странный!
С первого вечера он мне не особо понравился, ходила к нему на свидание только из-за жалости и то по просьбе его друга-однокурсника...
Бродим по монастырю, по бережку Сиверского озера, вокруг храмов и церквей, а он ни звука не произносит, спросишь что - ответит. Страшный тихоня, может, боится меня, или возраст мой уважает, всё-таки, я старше его на год. Вдобавок ещё простуженный, постоянно с насморком. Ходим-бродим, а он всё своим носом швыркает.
Больше не пойду с ним гулять, надо как-то насмелиться и отказать ему деликатно.
Кто же подсунул мне эту записку? Теряюсь в догадках, кто смог написать такое?
Нашему Толику трудно так жить,
Нина не хочет с ним больше дружить.
Стоит он - гадает, и смотрит в окно:
Придёт Нина, нет ли? Ведь жду я давно…
Скрипнула тихонько в общежитье дверь
И выходит Нина, а навстречу ей –
Толик подбегает, за руку берёт
И так нежно мягко к озеру ведёт…
На этом стишок обрывается. Чушь! Узнать бы, кто это подстроил. Может Люська – эта наша противная «старая дева» со своими подружками... Они ужас как любят меня «донимать», только и дразнят Толиком. Из-за этого я просто его самого видеть не хочу! Этот гадкий перл ещё больше добавил отчуждения к нему, но мне всё равно его было жаль, как своего братика...
Увидела днём Толика, встретилась с ним глазами и, как будто, утонула в его тёмных, грустных, больших глазах, быстро отвела взгляд и тут же почему-то покраснела.
Следствие.
Я не помню, чтобы в общежитии случалась кража, за исключением одного раза, когда ещё в самом начале пропало у кого-то из девчат хорошее нижнее бельё, висевшее после стирки на чердаке. Воровку сразу вычислили, украсть спланировала, да не успела во время сорваться. Её с училища выгнали.
Наша комната не закрывалась вообще, так как была смежная с другой комнатой, в которой жили первокурсники. До сих пор у нас ничего не пропадало, пока не пропадало. Но...
После занятий нас в келье встретила взбешенная "старая дева" Люська:
-- Кто из вас взял деньги? Они лежали ещё утром в конверте в чемодане сверху!
-- Немедленно верните или я пойду в милицию! - закричала на нас Люська.
Мы «вылупили» на неё глаза, очнувшись, каждая из нас ответила, что никаких денег не брали...
Весь вечер мы сидели подавленные. Как так могла она подозревать нас? Ведь в нашей комнате-келье все девочки порядочные, давно проверенные и у нас никогда ничего не пропадало. Ведь живём вместе в одной комнате уже почти два года. Можно сказать, пуд соли съели вместе, делились последним куском хлеба...
Люська своё обещание выполнила: на допрос в отделение милиции первую вызвали Любу. Придя с допроса, она рассказала нам, что милиционер всё спрашивал, откуда у неё такое дорогое пальто, обувь, «золотые» часы и так далее...
Любка за словом «в карман не лезла» и отвечала ему с грубостью. Пообещав ещё пригласить на допрос, он отпустил её. Следом пришлось идти Таньке Романовой, потом мне и Галке Биричевской. Из смежной комнаты тоже вызывали кого-то.
Милиционер всем девчонкам задавал одни и те же вопросы...
У меня молодой дяденька милиционер спросил:
-- Где ты была в течение дня?
Я ответила, что с утра мы всей комнатой все вместе ушли на занятия, а после обеда я занималась на баяне... С трёх часов пятнадцати минут до четырёх был урок по классу баяна у преподавателя Несмелова Виктора Ивановича...
Больше он допрашивать меня не стал.
Так всё и замялось. Подругу Любку больше в милицию на допрос не вызывали, хотя и обещал милиционер...
После этого мы вообще перестали разговаривать с Люськой, так её возненавидели.
Я допускаю, что у неё действительно пропали деньги, а может, она их уже нашла...
По стечению обстоятельств в тот день, забрав документы с училища, уехала девчонка из смежной комнаты Валька Б. Мысль у нас мелькнула, может, она «шастала» по чемоданам.
Но мы Люське говорить об этом ничего не стали, не пойманный - не вор! А она даже не соизволила извиниться перед всей нашей комнатой, ну да ладно - Бог ей судья!
Чернила в тумбочке.
Опять эта отвратительная Люська! Залезла ко мне в тумбочку, навела ревизию, молча вытащила бутылочку с чернилами и всем разнесла, что я жадина - прячу чернила в тумбочке. Честно говоря, я совсем забыла, что там у меня есть запас чернил, да ещё полная бутылочка.
Чернил же много на виду: три бутылки стоят на подоконнике и доступны всем! Мне было очень обидно и даже стыдно. Какое она имеет право лазить по чужим тумбочкам, позорить меня на всё общежитие? Люба успокоила меня:
-- Не бери близко к сердцу, все знают, что она малость ненормальная...
-- Я тоже с ней не раз ссорилась... - добавила Люба.
-- И вообще я однажды послала её подальше – на три весёлых буквы, и ты тоже пошли куда следует...
-- Спасибо, Люба, что успокоила, мне и вправду гораздо легче стало... - поблагодарила я подругу.
В других комнатах живут новенькие: студентки первого курса, весёлые, шумные девчонки, мы с ними прекрасно общаемся, как старшие помогаем им, делимся, чем богаты, вплоть до последнего куска хлеба и соли. А тут ещё какие-то чернила!
Развлечения.
Сыграла с Таней Романовой две партии в шахматы, выиграла у неё обе... Грустно... Все ложатся спать.
Галка Биричевская шутит, совершает пассы гипноза над дремлющей Любкой, усыпляет её уже минут десять. У Любы глаза закрыты, я уж думаю – сработало и она спит, но хитрая Любка открывает глаза и громко хохочет...
Вспоминается один момент в отношении Галки Биричевской. Как-то в начале весны она оделась в мужскую одежду, нарисовала себе под носом усики и отправилась с нашими мальчишками на улицу шалить. Спрятавшись в нише под монастырскими вратами, они дождались первого прохожего, это был преподаватель Кустов...
Галка внезапно выскочила из своего укрытия, с разбегу упала ему под ноги. Кустов, споткнувшись, растянулся на мокром снегу, а Галка вдобавок «намылила» ему «рожу» и удрала... Ребята, закидав заранее приготовленными снежками, немедленно скрылись, забежав в свои комнаты, быстренько уселись за учебники.
Спустя несколько минут, сюда явился Кустов вместе с комендантом общежития. Кустов так и не узнал, что этот наглый маленький хулиган была всего-навсего наша Галя Биричевская... Я бы сама, конечно, не рискнула такое сотворить, слишком правильно воспитанная.
Вот так мы, бывает, развлекаемся в свободное время, балуемся, хулиганим, веселимся, радуемся всему и вся. Частенько залезаем на городки (мощные стены с бойницами), прогуливаемся там, иногда поднимаемся по старым деревянным, кое-где сломанным ступенькам на самую высокую Московскую башню, любуемся панорамой города.
Иногда ходим в училище смотреть по чёрно-белому телевизору новую передачу КВН (Клуб весёлых и находчивых). Классная игра: молодые, остроумные, весёлые игроки – студенты московских ВУЗов. Ведущий передачи - симпатичный весёлый молоденький парнишка Саша Масляков...
Мы загорелись тоже организовать такой клуб в своём училище.
Римуся и Eвгеша.
На уроке сольфеджио преподаватель Римма Александровна Мелехова (Римуся) раздала анкеты «Клуб любителей искусства». Вопросы примерно такие: "Что ты чувствуешь, слушая музыку? Какая музыка тебе нравится больше всего? Твой любимый герой кино, литературы?" И прочее...
Римуся нам нравится, приятная молодая женщина с юмором. Когда мы слабо поём на сольфеджио, она непременно задаёт вопрос:
-- И где ваши голоса? Опять ничего не ели трое суток?
После сольфеджио в перемену побаловались, как малыши, - побегали по аудитории меж столов... Сейчас будет урок по Истории партии, хоть бы Евгеша не спросила. Я ещё, как назло, не учила.
Евгения Ивановна, посмотрев в журнал и... вызвала всё-таки меня. Поболтала кое-что, Любка старательно подсказывала. После дополнительных вопросов Евгеша поставила мне крепкую трёшечку.
Евгения Ивановна – наш классный руководитель. Она прямая, грубоватая, в то же время простая. Любит шутку, умеет хорошо ругаться, курит на уроке в аудитории при нас - много и жадно, выпуская дым кольцами в форточку. Иногда так скажет что-либо, что нам становится не очень приятно. Тому, кто подсказывает «плавающему» на уроке, говорит:
-- Прекрати подсказывать, а то дам по сопатке!
Или начинает грубо кричать на мальчишек:
-- Бегаете, как псы, между тумбами, сутками бегаете, вместо того, чтобы учить урок! (Тумбы, это столбы, на которые натянута волейбольная сетка).
Достаётся и нам, девчонкам:
-- Как стельные коровы, ничего не хотите учить, так лучше выходите замуж, да детей рожайте!
Однажды девчонки отличились, все ответили урок на «отлично». Евгеша напустилась на ребят:
-- За вас никто замуж не пойдёт. Может и найдётся какая-нибудь дура!
-- Девчонок всех замуж возьмут, а вы так и останетесь бобылями коль ни черта не учите!
Всё это получается у неё полушутя, полусерьёзно. Мы её любим и уважаем, несмотря на все грубости в наш адрес.
«Душечка».
Сегодня я хорошо позанималась на фортепьяно, разобрала аккомпанемент песни «Родина». Скоро зачёт.
Какая глубокая, вольная, мелодия о родине! Чудится мне деревенский пейзаж: желтеющее поле ржи, грустно склонились колоски, я иду по меже, трава по пояс. Звенит сверчок, запах разнотравья будоражит кровь. Хочется превратиться в птицу и парить над этой красотой, почему не дано человеку крыльев?
Сдать бы все зачёты хорошо. Дирижирование и домру сдала на четвёрки... Завтра урок по муз. литературе, а я не знаю что задано, на предыдущем уроке не были, умудрились с Любкой проспать. «Душечка» будет докапываться о причине неявки на урок.
Прозвище «Душечка» пришло с романса «Ах ты, душечка», который она нам пела на уроке своим, не совсем приятным голосочком.
Она даёт мне уроки фортепьяно, но так и не смогла привить мне любовь к инструменту, проводит занятия нехотя, бесконечно не приходит на занятия, я варюсь сама по себе в собственном соку. Ни постановки рук, ни техники с меня не требует. Хоть я и сама голова, но учить-то кому-то надо, я думаю...
«Душечка» не злая, наоборот простодушная хихикалка, но мы все её не очень любим, почему – не понятно, хотя относимся к ней нормально. А трусиха, ужас! Залетел в аудиторию шмель, летает над нашими головами, гудит. Увидев его, «Душечка» стремглав выскочила за дверь и, подглядывая в щёлку, хихикала и не заходила в класс до тех пор, пока кто-то из ребят не выгнал шмеля в форточку.
Коса - девичья краса!
Я сменила причёску, сделала короткую «французскую» стрижку. Теперь у меня нет моих длинных до пояса густых пушистых волос. Стрижка очень идёт и я не каюсь... Написала домой в письме, похвасталась новой причёской и никак не ожидала бурной реакции от папы. Он отругал за необдуманный поступок:
«...какой бы поступок не совершать, прежде всего, надо думать головой! Зачем остриглась? Испокон веков всем известно, что коса – девичья краса. Теперь ты стала похожа на подзаборную девку! Я очень не доволен таким твоим опрометчивым шагом... Не нужно брать плохой пример с других!»
Расстраиваться я не стала, надо будет, отращу. На память осталась хорошее черно-белое фото, где я с шикарной косой...
Впоследствии я сама научилась стричь и могла делать любую стрижку. У меня появилось много клиентов, но стригла я их всех бесплатно. Также могла сделать хорошую стрижку и сама себе...
Вечером с Любкой пошли гулять к озеру. Последние лучи солнца, стекая с крутых куполов церквей, подкрасили в розовый цвет величественные стены монастыря. Над озером струится молочный туман, всё более и более обволакивая угловую башню, очертания которой стушевались как акварель и, наконец, совсем пропали в белой пелене тумана...
Перед сном поужинали (хлеб с солью, полусладкий кипяток).
Сегодня воскресенье. Спали почти до одиннадцати утра, сходили на озеро, постирали своё бельишко, на бережку поучили химию. Руки и ноги старались подставлять к солнцу, хотелось чуточку загореть, но солнце почти всё время перекрывалось плотными кучевыми облаками.
Три часа дня, нужно бы сходить в столовую, ведь до сих пор ничего не ели и даже не хотелось – привыкли... Любаша всё ещё собирается, а я уже собралась, надела своё красное с белыми цветочками сатиновое платьице, оно мне очень идёт. Быстренько причесалась, долго ли, ведь у меня коротенькая симпатичная стрижечка.
Напоследок взглянула в зеркальце, вроде ничего девушка стала, щёчки округлились, глаза блестят. Краситься ещё ни разу не пробовала, надо будет хоть один разок глаза подрисовать и накрасить ресницы тушью, интересно как будет смотреться...
Кстати, почему-то в магазине пропала «Ленинградская тушь» для ресниц, и некоторые наши девчонки красят ресницы сапожным кремом. Между прочим, нормально - держится долго.
Фотомодель в журнале «Огонёк».
Сегодня уроки прошли комом. Мы смотрели, как фотожурналисты с редакции журнала «Огонёк» фотографировали наших девочек: Лариску Шипинову и Таню Свириденко в одеждах восемнадцатого века, хранящихся в музее нашего древнего Кирилло-Белозерского монастыря.
Девочек одели, слегка подкорректировали глаза, поставили их на деревянный мостик через речку. На фоне белых стен, соборов, зелёных деревьев старинная одежда с золотой вышивкой просто великолепна.
Для подбора фотомодели журналисты ходили по аудиториям, подыскивали подходящую девушку с хорошей фотогеничной внешностью. Подошла Лариска, дочь нашей Евгеши, высокая стройная девушка модельной внешности с длинными белокурыми волосами и правильными чертами лица.
Лариска действительно прекрасна. Вторую девушку взяли из городских. У Тани очень милое личико и роскошные рыжеватые толстые косы ниже пояса, её одели поскромней - в одежду няньки.
После того, как вышел новый номер «Огонька», Лариску буквально засыпали письмами со всего Советского Союза, даже из-за границы, конверты не помещались в ящичках для почты. Поначалу Лариска радовалась такому количеству писем, а потом охладела.
Многие предлагали ей руку и сердце...
(Обложку с журнала "Огонёк" № 36 сентябрь 1965 я сохранила на память).
После фото-сессии во второй половине дня всё наше оркестровое отделение работало на новом стадионе. Носили носилками глину, очень тяжело, и я сумела натереть на руках здоровенные мозоли.
Бессонница.
В общежитие занесли чесотку. Эта зараза распространилась мгновенно и очень многие девчонки заболели. Ужасная вещь.
Эта напасть добралась и до нашей комнаты, в конце концов, досталась и мне: зудится всё, что под одеждой: грудь, живот, ноги - особенно ночью...
Спасу нет, какой уж тут сон. Откуда нам было знать, что это обыкновенная чесотка? У Геры З. даже появились от расчёсов мокрые болячки на руках между пальцами, она долго ходила с перебинтованными руками, продолжая заниматься на музыкальных инструментах...
Уже больше месяца у меня бессонница, может в этом вся причина. Солнце уже давным-давно встало, наступили июньские белые ночи, за окном громко и радостно чирикают воробьи. Целый хор. Какой уж тут сон, мысли в голове чередой: скоро начнётся экзаменационная сессия, надо подтянуться. Сон приходит внезапно, ровно в четыре утра.
Наконец, кто-то из девчонок догадался сходить в поликлинику. Баночка с мазью оказалась нашим спасением, мазались всем общежитием. У меня и бессонница прошла, как и не бывало.
У нас с Любашей нет денег даже на хлеб, до стипендии ещё не близко, сегодня пришлось занять двадцать копеек на булку хлеба. Купили хлеба, наелись, запили горячей водой без сахара, насмеялись вдоволь над нашими извечными приключениями и отправились к озеру прогуляться.
На всю округу звучит развесёлая музыка. Это белый пароход подплывает к пристани, он прибывает сюда дважды в неделю.
На палубе, держась за перила, стоят отдыхающие и любуются великолепием башен, стен и храмов нашего прекрасного Кирилло-Белозерского монастыря, некоторые из пассажиров машут нам рукой. Мы с Любой смотрим с завистью на праздную публику и тоже машем в ответ...
Сейчас с Любашей у нас отличные отношения. Она пока не бесится. До поздней ночи мы болтаем с ней обо всём на свете, рассказываем друг другу свои девичьи секреты.
Сессия.
Вчера почти полдня, специально приехавшая группа людей с аппаратурой, записывала для областного радиовещания наш оркестр русских народных инструментов. Играли «Вальс Андреева», «Дивлюсь я на небо», «Светит месяц», «Иванову ночь» и так далее... где-то около десяти произведений.
Мы очень старались и это видно было по нашим сосредоточенным лицам, по слаженной одушевлённой игре. Оркестром управляла (дирижировала) наша преподаватель Эльза Николаевна Судакова. Скоро по радио народ услышит наше классное исполнение.
Ура! Сдала зачёт по классу фортепьяно на четвёрку. Играла «Итальянский танец» и песню «Родина». Сегодня хороший день: во-первых, - мои успехи. Сдала русский язык (диктант) - опять пятёрка...
Во-вторых, Любке пришёл перевод аж на пятнадцать рублей! В третьих, сходили два раза в столовую, объелись, выпили четыре бутылки лимонада, уничтожили по четыре водянистых мороженых – компенсация за полуголодное существование, отдали долг три рубля моему преподавателю по баяну - Несмелову Виктору Ивановичу.
Когда у нас проблемы с деньгами, и мы сидим голодные, то хошь-не-хошь, а надо идти занимать. Идём к Виктору Ивановичу, он всегда выручает нас, не отказывает, сразу даёт трояк. Но прежде, чем постучаться к нему, мы с Любой часа два и более, топчемся под его дверями. Какой стыд! Но голод – не тётка, в конце концов, всё же приходится его беспокоить, стучаться...
Упорно занимаемся, готовимся к зачётам, некогда даже так просто побродить по монастырю, полюбоваться июньскими закатами, нам сейчас не до песен, не до смеха, не до озера.
Сюда на озеро мы прибегаем только утром, чтобы умыться... Свежим ранним утречком прилетишь к озеру, встанешь на камешек и умываешься свежей прохладной озёрной водицей.
Вода приятно пахнет водорослями, цветущим лугом и ещё чем-то неуловимым, таким нежным, что сердце замирает. Вода чиста, прозрачна как хрусталь, я вижу как в ней отражается глубокое небо, утреннее солнышко и мои синие глаза...
Сдаём зачёты один за другим. Сегодня Юрий Алексеевич гонял нас на физкультуре целых два урока: бегали стометровку, прыгали в длину. То и другое я сдала на пятёрки. Любка злится, почему-то обижается...
Я же не виновата, что бегаю быстрей её и прыгаю дальше, мне это знакомо со школы, ещё пионеркой ездила на районные соревнования, есть даже почётные грамоты и дипломы.
Видимо сказывается сельское воспитание, поэтому больше сноровки, силы и скорости, хотя внешне я не столь хорошо развита физически, чем она... Моя подружка Любаша – горожанка, а я как-никак деревенская.
Опять у нас нет денег, хватило ровно на неделю. Надо снова влезать в долги...
Закончились зачёты, начинаем готовиться к экзаменам. Совмещая полезное с приятным, - раздевшись, загораем на солнышке, сидим на облюбованной нами деревянной ветряной мельнице с огромными крыльями (один из экспонатов музея на территории монастыря).
По монастырю бродят приезжие туристы с фотоаппаратами, кинокамерами, мольбертами... Один из них (с прессы) узрел нас на мельнице, посчитал, что будет оригинальный снимок для журнала и сфотографировал неоднократно, заставляя позировать то-так, то-сяк, а мы хоть и в купальниках были, но всё равно очень стеснялись, старались прикрываться халатиками.
Где же ты любовь?
Вечером в келье девчонки разбаловались, скачут по кроватям друг за дружкой, кидаются подушками, визжат... Прибежала вахтёрша с руганью.
Часто думаю о доме, о маме, папе и братиках: как они там? Скоро я приеду к ним! Ещё несколько экзаменов осталось, и - домой, в мою родную маленькую деревню.
Представляю картину моей деревни, тёмные крыши, потрескавшиеся бревенчатые стены, у каждого дома – черёмухи со скворечнями, за огородом поле со зреющей рожью. Море ржи... Рожь колышется под ветром, напоминает волны.
В детстве я любила бродить во ржи. Заходила далеко, старалась, чтобы не увидел бригадир. Рожь шуршит колосками, синеют васильки, глядят глазками и будто улыбаются.
Какая я несчастливая! Хочется большой светлой любви, да такой, чтобы страдать, маяться. Нет, видимо, я бездушная, мне никого не полюбить так, как пишут в книгах...
День невезения.
Сегодня день невезения. Я разбила вывеску «Вологодское областное культурно-просветительное училище». Конечно, давно бы ей пора разбиться, висит вся облезшая, не разберёшь, что там написано.
Играли в волейбол, и я «засветила» мячом в вывеску – раздался звон, и не стало облезшего стекла стоимостью двадцать семь рублей пятьдесят шесть копеек.
Директор Мелёшин заставил платить: с нас, шестерых, по четыре рубля, а с преподавателя Николая Васильевича Бурлакова (с нами тоже играл) – семь рублей пятьдесят копеек. Мне было очень стыдно за причинённый ущерб в студенческой стипендии и в зарплате преподавателя.
Вдобавок сегодня сдавали экзамен по математике, вытянула билет номер десять. Два вопроса знаю прекрасно, а на третий не совсем. Для большей уверенности решила воспользоваться шпаргалкой. Не успела вытащить, как Николаша усёк и попросил заменить билет на другой. Может, он сделал это мне в отместку из-за вывески...
Ассистент, - «Сельхоз-лопата», так мы нарекли преподавателя по «Сельскому хозяйству», со злым торжеством выставил на меня свои круглые чёрные зрачки.
Я вытянула билет, - знания поверхностные. Не оценив силы, я расстроилась, в результате всё вылетело из головы. Что делать? С двойкой стыдно ехать домой, да и стипендии не жди на следующий год, на что я буду жить? Думала, думала обо всём этом и расплакалась до истерики. Ничего не вижу, не понимаю...
Николаша подходит ко мне, напоминает, чтобы приступила к выполнению задания,
а «не распускала нюни»... А я ещё больше себя растравила. Уже ребята сдают один за другим. Слышу, в коридоре говорят обо мне, жалеют, что попалась на «шпоре».
Наконец, истерика прошла. Успокоившись, перечитала билет и, как-будто, прозрела, билет-то оказался совсем простой. Быстренько написала теорему, решила систему... Подготовившись, стала подсказывать «плавающему» Серёге Морогину.
«Сельхозлопата» предупредил, чтобы не подсказывала, а то выгонит. Посмотрела на часы, - не фига себе, - уже два часа дня! Вот это выревка. Ну, не дура ли, зачем сразу кидаться в панику и столько реветь!
Наконец, вызвали меня. Ответила хорошо. Николаша сказал:
-- Хотел поставить крепкую четвёрку, а за жульничество – поставлю крепкую тройку.
После такого экзамена я даже заболела. Началась ужасная головная боль, что я не знала куда деваться, вдобавок сильно опухли веки, в глазах рези...
Лук со сгущёнкой.
Проснулась со свежей головой как ни в чём не бывало. Я даже не слышала как Любка с Танькой Романовой с четырёх часов ночи и до утра от избытка чувств бродили по городу и хулиганили: рвали цветы на клумбах и воровали в чужом огороде зелёный лук... Сейчас у нас период сказочных белых ночей - светло, как днём.
Во время завтрака (лук со сгущённым молоком, хлеба не привелось) они наперебой рассказывали о своих весёлых ночных приключениях...
На Любку опять нашло. Бросила мне на колени записку:
«Ухожу учить на мельницу, в столовую не пойду. И вообще, я кое-что поняла... И если ты не придёшь учить, дак и не надо, тревожить больше тебя я не буду! Бывшая Любка, а теперь - никто! Это послание можешь показать Тане и посмеяться».
Я ухмыльнулась, так ничего и не поняв... Да что это такое, в конце-то концов? Опять "шлея под хвост" ей попала! Ну и пусть - фиг с ней! Как хочет!
Время уже четыре часа дня, снова поели с Танькой зелёного луку без хлеба, заедая сгущёнкой, и завалились спать.
Дожди, дожди...
Экзамены – один за другим. Старательно зубрим, надо постараться всё сдать «на хорошо и отлично». И скорей домой!
Сегодня стирали всем общежитием и кипятили в прачечной в огромном котле бельишко: своё, чужое... Мы с Любкой пошли полоскать на озеро.
Вдруг поднялся ветер, засверкали молнии, в одну минуту на озере образовались волны, рискуя потерять бельё, мы продолжали полоскать. Начался сильный дождь.
Не обращая внимания на хлёсткий ливень, мы зачарованно смотрели на почерневшее озеро, в один миг промокли до нитки, наши ситцевые платьица плотно приклеилось к телу, выделяя все рельефы наших стройных фигурок. Любуясь стихией, мы напрочь забыли про бельё, которое чуть было не смыли волны...
Пришёл перевод от мамы на десять рублей. Ура! У нас есть денежки!
Дождь не прекращается, всей комнатой-кельей мы лежим в кроватях, и весь вечер как всегда допоздна дискуссируем о любви, верности, чести...
Снова началась гроза. Оглушающее гремит гром, да так, что стёкла звенят в рамах.
С утра день был душный, мы изнывали от жары, лень было передвигаться, не только учить.
Дождь, наконец, прекратился и мы с Любой пересилили свою лень и сделали восхождение на Московскую башню, одну из самых высоких в монастыре.
Как прекрасен городок с высоты птичьего полёта! Мы долго любовались домиками, утонувшими в кронах деревьев, серебристой гладью озера, белым пароходом, с которого эхом доносилась до нас красивая музыка.
Монастырь! Оказывается, он ещё прекрасней, если смотреть с высоты. Белые, изумительно совершенные формы храмов, могущественные стены, как-будто, пришли из сказки.
Небо чуть передохнуло, дав волю солнышку осветить и немного подсушить промокшую землю, деревья, траву, но ненадолго: вновь наплыла тяжёлая серая туча. И снова подряд три дня идёт сильный дождище. Небо словно прорвалось, конца и краю нет этому ливню. На душе тревожно, почему-то хочется всплакнуть...
Сдала последний экзамен «Клубное дело» на четвёрку. Преподаватель «Спиря» загонял на международном положении, о котором я не совсем прекрасно осведомлена.
С экзаменами покончено, мы перешли на третий курс, теперь уже окончательно нужно переходить из общежития - из нашей маленькой уютной кельи на частную квартиру.
Надо освободить келью для первокурсников, мы, вшестером, итак прожили здесь лишний год в награду за что мы такие классные! Ах, как жаль!
Собираем чемоданы. Домой!