Оба они реальные люди, из нашего с Наташей окружения, поляки, и представлены в одной из моих книг в главе, которая так и называется "Антон и Даниэль, любовники и пришельцы". Дружить с ними интересно и весело, они люди надежные, на них можно положиться; глупо было бы отворачиваться от них по той лишь причине, что они приверженцы мужской любви. Помимо любовных отношений, была у них масса и других странностей.
Взять, к примеру, их дорогой дом в три этажа в ближайших окрестностях города. Выкрашенный в белое, он был приметен уже издалека, бросался в глаза на фоне однотипных датских домов из рыжего кирпича. Во дворе дома высился вольер для попугаев: тех было два-три десятка, они были разных пород, некоторые из них очень дорогие. В холодное время вольер подогревался, так что даже в редкие суровые датские зимы птицы чувствовали себя в нем уютно, не мерзли.
Несколько больших комнат в доме и часть подвала-гаража были заставлены мебелью времен Людовика Четырнадцатого. Антон приобретал ее на аукционах и реставрировал, после что-то из мебели оставлял для себя, все остальное продавал. Все комнаты дома были завешаны картинами Антона, лучшие из них уходили дорого: за тридцать, сорок, пятьдесят тысяч крон. Картины, по сути, и вешать уже было некуда, они складировались в разных местах стопкой или рядком. Лет пять назад наши друзья серьезно подумывали купить здание бывшей гимназии в два этажа, длиной метров в сто, с внушительных размеров земельным участком.
И это при том, что официально они зарабатывали на жизнь и роскошь уборкой помещений. Ну не смешно ли? Даниэль давно уже стал координатором бригады уборщиков, своего рода скромным начальником, какая-никакая, но карьера. Но доигрался все же в эти игры про уборщиков: опрокинул на себя мусорный контейнер, который и сломал ему ногу.
Наташа вошла в одну из своих палат и услышала, как ее кто-то громко окликнул.
- Наталка,- крикнул мужчина, он даже приподнялся на локтях в больничной кровати.
Мало того, что голос у него был знакомый, назвать ее так мог один лишь человек на свете. Конечно же, это был Даниэль, но Наташа с трудом узнала его, настолько тот располнел, округлился; ноги его превратились в ножищи, руки в ручища. Он рад был встретить Наташу, но в то же время смущался, что так нехорошо изменился, неловко ему было и за свою беспомощность, за свою сломанную ногу.
В коридоре тем временем беспокойно прохаживался Антон в поисках подслащенной воды для Даниэля. Удивился встрече с Наташей, обрадовался ей.
- Ну и как вы там поживаете?- поинтересовалась у него Наташа. Во всех спорных ситуациях она всегда принимала сторону Антона, хотя мы равно дружили с обоими поляками, не разделяя их, они для нас были точно две половины одного существа. Антон тонкий интеллигент, всегда обдумывает свои слова, порядочный в общении и вообще в отношениях. Тогда как Даниэль был человеком эмоциональным, требовательным, прощать не умел, то и дело ссылался на разницу в возрасте с Антоном, а разница была немалой: в двадцать с лишним лет. Ужасно, конечно, что с разницей в возрасте ничего не поделать: можно как-то сгладить ее достатком, талантом, но это уже больше похоже на куплю-продажу, никак не на любовь.
- Не очень весело живем,- грустно ответил Антон,- совсем не по любви, скорее по-братски или по-соседски.- Тема для него тяжелая, но заметно, что высказаться ему все-таки нужно. - Ему, Даниэлю, больше по душе путешествия, развлечения, тогда как мне гораздо интереснее посидеть дома, поразмышлять, писать картины, заниматься мебелью.
На следующий день Даниэля уже не было в палате, Антон отвез его домой. Теперь он наверняка превратился в прислужника при молодом муже: унеси это, Антон, поднеси то. Легко представляю себе эту сцену.
Принцесса