Андрей лежал в полной темноте и абсолютной тишине, лишь кровать слегка поскрипывала, не давая ему заснуть. Казалось, все соседи его съехали, и клиника опустела.
«Да, скорее всего, вкололи всем по дозе, а про меня забыли», - решил он. После посещения псевдо доктора, немного успокоившись, Андрюха жалел, что полез на рожон. Теперь точно не выпустят, если уж тёмное прошлое припомнили. «Крутить станут по полной, а я что скажу: голос сказал, голос приказал? Не поверят, раз уже не поверили!» - вертелись в голове тревожные мысли. С квартиркой той он конечно лопухнулся, попал, как мышь в мышеловку. На Юга собрался, Зинуле мир показать: вот тебе блюдечко с золотой каёмочкой! Идиот. Может и поделом ему, посреди придурков прохлаждаться?
- Поделом тебе гореть в гиене огненной! - отозвался в голове тот же неприятный громогласный бас, что и тогда в обчищенной им квартирке. – Сказано же было ждать указаний, а ты продал меня не за грош!
И в тот же миг возникшую было мёртвую тишину больничных коридоров разорвали чьи-то горькие рыдания и болезненные стоны, и сквозь них до Андрея доносились, едва различимые его слуху тихие голоса: спас-и-и-и-те его-о-о, помог-и-и-и-те ему-у-у. Он ясно осознавал, что жалобные мольбы о спасении доносятся откуда-то извне, и не могут принадлежать никому из местных постояльцев «жёлтого» дома. Тогда чьи голоса он слышит? И кому требуется помощь? Если бы он только знал и предвидел…
Но в то мгновение он даже не успел подумать о личной угрозе, как в его больничные покои без всякого на то приглашения вторглись его недавние знакомые, которых, была бы его воля, он и на порог не пустил. Серые мокрицы – монстры величиной с кулак, которых вор собирался уничтожить при случае, опередили его, и сами, похоже, явились по его душу. Они ползли отовсюду, изо всех щелей, и словно сговорившись, надвигались на него сплошной стеной. Членистоногие твари парили по воздуху, при этом, они омерзительно скрежетали челюстями, выказывая ему своё превосходство. Возникло желание поскорее бежать куда подальше, но невидимые путы надёжно приковали Андрея к постели. В надежде, что возможно его кто-нибудь да услышит, он стал громко звать на помощь, тщетно, все его отчаянные призывы бесследно утопали в жутких звуках страданий и боли. Ни одна живая душа на всём белом свете не могла знать, что он чувствовал тогда. И только одинокая Луна глазела в окно больничной палаты, оставаясь единственным молчаливым и безучастным свидетелем грядущей расправы. Вселенский ужас закрался в душу несчастного.
Словно под воздействием мощного магнита, кровать Андрея развернулась, и самостоятельно, без всякой посторонней помощи, выехала на середину палаты. В этом месте невидимый постановщик сего действа поменял полюса притяжения, и она, как безумная, завертелось волчком вокруг собственной оси, а когда остановилась, Андрей обнаружил, что многое поменялось. Вернулась прежняя тишина, а единственное окно, из которого совсем недавно лился лунный свет, теперь загородил ветхий шкаф. Он узнал его, - это был тот самый с зеркалом, из квартирки с красными портьерами, за которыми прятались многоногие твари невиданных размеров: вот они, таращатся теперь со всех сторон, и только и поджидают удобного случая броситься на растерзание. Но пока, видимо, такого приказа не поступало, и более того, они разлетелись по углам, освобождая дорогу деревянному ящику. И на самом деле, возникший шкаф медленно приподнялся над полом, и плавно пролетев с пяток метров, с грохотом бухнулся возле больничного ложа Андрея, пошатался немного и замер, как будто тут и был. Путы ослабили хватку, и Андрей смог принять сидячее положение, а когда повернул голову к прилетевшему шкафу, то сразу услышал звучный треск лопнувшего стекла. Зеркало дало трещину, поделившую отражение лица Андрея пополам, ровнёхонько вдоль – по линии носа. Теперь на одном из осколков он наблюдал себя прежнего, а вот во втором обнаружил половину физиономии (иначе и не скажешь), некоего странного существа.
Незнакомец пялился на него по сути его же правым глазом, вот только вместо родного взгляда, в глазу полыхало яркое немеркнущее пламя. Старческую кожу чужака, захватившего пол головы Андрея, бороздили глубокие уродливые морщины, а на его голом черепе без волос торчал рог, как у козла. За спиной у демона (кого же ещё?!), а значит, и за его собственной, появились человеческие призраки, - не иначе, как духи, не нашедшие постоянного пристанища. И вновь в пространство палаты вернулись те же жалобные плачи и стоны, природа которых до поры до времени оставалась неизвестна, но теперь Андрей мог воочию наблюдать страдальцев. Неприкаянные души подлетали к нему, и гладили своими ладонями, неожиданно выросший костяной нарост. Жалели, сволочи, и вместе с тем - причитали хором, видимо заранее оплакивая очередную заблудшую душу. Огонь в глазу погас. Из пустой глазницы рогатого повалил густой чёрный дым, обволакивая поверхность зеркала, пока полностью не скрыл отражение двуликого Андрея. Полы расступились разом, и больничная кровать вместе со своим хозяином рухнула в глубокую пропасть.
В непроглядной тьме, Андрей стремительно падал вниз: а может, это душа его, не желая терпеть мучений, вырвалась из бренного тела? Для него это уже не имело значения. Достигнув дна, он ощутил под собой вместо мягкого матраса одну лишь сырую землю, и понял он, что очутился в собственной могиле. Огромные черви, собравшиеся на запах смерти, подобно змеям опутывали его своей холодной скользкой плотью. И мерзкие мокрицы не отстали, пришли следом. И здесь, - в подземелье, они превратились в тысячи горящих глаз, одно из которых смотрело на него из треснувшего зеркала. И осознал Андрей в свой последний час, что имел знакомство с самим Сатаной. В груди что-то ёкнуло, и он отдал душу дьяволу…