2
СТАВНИ НАДО ЗАКРЫВАТЬ, И ДРУГИЕ ПРОСТЫЕ ПРЕМУДРОСТИ
Островерхие зеленые башенки кипарисов, и их горьковатый, свежий аромат в теплом ночном воздухе.
Золотистые поленца хрустящих утренних багетов, вроде бы небрежно зажатые подмышкой неспешного небожителя.
Мирный перестук тяжелых металлических шаров на площадке, где собираются вечерами любители петанка.
Неожиданные и с непривычки пугающие гортанные призывы продавцов в громадном рыбном отделе местного супермарше.
Многое здесь в небольшом городке региона Прованс – Альпы-Лазурный берег мне было знакомо, но сделав решительный прыжок, я приземлилась на этот берег совсем в другом качестве.
***
Когда мне исполнилось двадцать, я, категорически не принимая попыток посеять в моих зеленых мозгах какие бы то ни было сомнения, выстрелилась из родительского дома замуж на чужбину.
Абсолютно то же самое и в точно таком же возрасте проделала моя младшая дочь Вероника.
Слава Богу, Ника оказалась счастливее меня в главном, но при этом столкнулась с обычными и неизбежными, хорошо знакомыми мне трудностями сначала адаптации, потом ассимиляции, потом становления, сотворения и закрепления себя как самодостаточной единицы, нужной и уважаемой еще не своим, но уже и не чужим социумом. Но на этом третьем этапе возникли серьезные проблемы.
Французские взрослые болезненно любят праздники. Напоминания о них, прошедших, греют им душу еще долгое время, вот почему в течение добрых трех месяцев после Рождества кое-где на балконах или крышах особняков можно увидеть ярко-красную фигурку задержавшегося Папы Ноэль. Зачем старичок карабкается на каминную трубу в марте месяце, непонятно, вероятно, решил подработать трубочистом.
Также упорно, по полгода не снимаются с дверцы автомобиля изрядно потрепанные и выцветшие цветы, ленточки и другие атрибуты – свидетели долгожданных и веселых свадебных балов.
А французские дети обожают каникулы, продолжительности и количеству которых могут позавидовать школяры из многих других стран. Кроме двухмесячного летнего отдыха, детвора празднует свободу четыре раза в год по две недели. Закрываются не только школы, но и детсады тоже, и такой порядок сильно осложняет жизнь работающим родителям. Выкручиваются кто как может. Предлагаемый государством вариант, на мой взгляд, носит садистский характер. Вы можете привести ребенка в специальную группу, где за ним будут присматривать и чем-то займут, но где в окружении таких же несчастных он проведет в закрытом помещении типа спортзала весь день, с восьми до половины пятого. Вывести детей погулять в обязанности gardeur (лицо, отвечающее за присмотр) не входит, а строгий регламент не позволяет забрать ребенка раньше, даже если освободившийся родитель может это сделать. И поскольку каникулы абсолютно у каждого человека ассоциируются с самым счастливым периодом желанной свободы, то понятно, что даже в случае серьезной необходимости родители не способны приговорить свое чадо к вышеописанному тюремному заключению больше, чем на несколько дней.
Взять на работе отпуск могут позволить себе далеко не все. И уж конечно не четырежды четырнадцать дней в году ( без лета).
Есть еще дружеская взаимовыручка (не более двух процентов случаев, так как люди здесь приучены решать свои проблемы автономно), но главным и извечным спасательным кругом, как ни крути, остаются бабушки-дедушки.
Экскурс в детство
Каникулы и бабушка – слова-синонимы на страницах нашего детства. Бабушки бывают близкие и далекие. Это связано не только лишь с расстояниями, но и с ними тоже.
Одна моя бабушка (мамина мама) жила далеко. Вторая (мама папина) – гораздо ближе, хотя ехать к ней все же надо было на двух электричках с пересадкой с южного направления московской железной дороги на северное. У нее я проводила весенние каникулы, которые для меня были самыми любимыми. Начинались они всегда первого апреля, завершая третью четверть учебного года, и в них концентрировалось столько солнечной радости: наступала наконец настоящая весна с неудержимой хрустальной капелью и необманчивым теплом; наконец можно было сменить ненавистную пудовую шубу на любимую легкую курточку, в которой не ходилось, а леталось под голубым небом, по ручьям и лужам. И до лета оставалась только одна коротенькая четверть. И ко всему неделя в бабушкином доме, в его деревянной непохожести, в отсутствии привычного комфорта, которого даже не замечаешь. Спокойные и тихие дни с любимыми книгами, глубокий и безмятежный сон в крошечной комнатке с двумя большими окнами, который по утрам вдребезги разбивал птичий гомон в саду. Бабушка душевно любила птиц, на деревьях и за окнами устраивала разнообразные кормушки, куда шумные пернатые стаями слетались на завтрак.
Стену в комнате украшали ковры ручной работы. Никогда и нигде больше я не видела ничего подобного. Это была какая-то уникальная, может быть, самой бабушкой придуманная техника. Толстой шерстяной ниткой на плотной основе она вышивала потрясающе красивые орнаменты, рожденные ее свободной фантазией.
С бабушкиной легкой руки я тоже пробовала вышивать несмелым крестиком сказочные сюжеты. Бабушка никогда мне ничего не навязывала, ни к чему не принуждала, но только так, как я теперь хорошо понимаю, рождается желание творить.
Не помню точно, но, кажется, я училась в третьем классе, когда случилось так, что такое долгожданное первое апреля было омрачено неожиданным, неприятным обстоятельством: меня совершенно некому было отвезти к бабушке. Папу посылали в срочную командировку, мама была занята маленьким братом и работой. Для меня же ситуация явилась настоящим горем, не менее, и мое отчаяние родило совсем не свойственную мне решимость. На грани подвига.
- Поеду сама, - заявила я маме, для убедительности представ перед ней уже со своей любимой клеенчатой сумочкой через плечо.
- Как это, интересно, ты одна поедешь? –удивленно спросила мама, но не давая ей больше сказать ни слова, я единым духом выдала весомую речь, подкрепляя аргументы вздернутыми бровями, пожиманием плечами и растопыренными пальцами обеих рук.
Страстное желание рождало вдохновение, я цицеронила от души и сама уже понимала, что еффект имеет место быть, во всяком случае было видно, что глаголет человек разумный.
- Ну, хорошо, - сказала мама, когда я наконец выдохлась и замолчала, - вечером поговорим с папой.
Для меня это прозвучало почти стопроцентным согласием. «Хорошо» - это была высокая оценка от мамы, которая преподавала математику и очень любила логичное изложение мыслей. Думаю, кроме этого, вряд ли ее радовала перспектива целую неделю лицезреть надутую дочернюю физиономию, а уж в умении долго держать надутое лицо и обиду я была просто рекордсменка.
В общем, к бабушке на все каникулы меня отпустили. Снабдили необходимыми инструкциями, необходимой суммой денег, купили билет, посадили в электричку.
Сейчас я, вырастившая детей, бабушка троих внуков, воспринимающих мобильную связь так же, как привычную зубную щетку, с трудом осознаю свое первое самостоятельное путешествие в девять лет: сорок пять минут на электричке, выйти на нужной остановке, купить новый билет, перейти на нужную платформу, сесть в еще одну проходящую электричку, через еще сорок минут выйти на нужной остановке, пройти полтора километра дороги, через рабочий поселок, поле и еще одно поле, через территорию сельской школы, за которой уже виден был бабушкин дом. Одной, без телефона в кармане. С позиции современности - как без связи в космосе. Теперь мы, как можем, оберегаем наших детей , встречаем и провожаем, контролируем передвижение, снабжаем телефонами, возим в личных автокапсулах. Мир стал враждебнее. Но и в том далеком далеке также были и неожиданности, и опасности. И страх внутри. Дорога была совсем не из простых. Но я ехала к бабушке.
***
О том, как много значат для нас наши бабушки, я стала задумываться совсем недавно, хотя сама этот радостный статус обрела шесть лет назад. Просто дело в том, что бабушка работающая – это данность, а бабушка неработающая – это решение. Моя бабуля ушла на пенсию, переключившись на уход за внучкой, в шестдесят лет, моя мама, с той же мотивировкой, - в шестьдесят пять, моя свекровь – в пятьдесят восемь. Я дизертировала с трудового фронта не дождавшись пенсионного возраста. Непростое решение превратиться из «бабушки работающей» в «бабушку и только» рождалось, прямо скажем, тяжело, пока не посетила меня самая простая мысль о том, что человеку должно быть там, где в нем нуждаются.
Нике действительно требовалась помощь. Четыре года отсидев дома с маленькой дочкой, она отчаянно искала работу, но все возможные варианты не давали возможности ни приводить, ни забирать ребенка из детского сада. График и место работы мужа, служившего во французском иностранном легионе, также не позволяли этого делать. А нормальные каникулы девчонке не светили вообще, потому что родных и близких – никого рядом. Словом, одни «не» и «ни». Ситуация казалась до отчаяния безвыходной, и я решила, что помощь надо оказывать тогда, когда она нужна, а не тогда, когда тебе наконец будет удобно помогать.
Вот так три года назад, как всегда в конце июня, я приехала в Прованс не как обычно в отпуск, а для того, чтобы остаться.
Надо сказать, что по поводу моего отъезда из дома некоторые мои знакомые даже заключали пари на предмет, через сколько месяцев я вернусь обратно.
- Да никогда она с ее свободолюбием и независимостью да с ее интересами не сможет запереться в рамках домашней и семейной рутины, - приблизительно так, с вариациями, на тему моего глупого поступка судачили многие.
Если честно, то свободу своих последних восьми лет, обретенную после того, как обе мои дочки, одна за другой вышли замуж и стали жить отдельно, я действительно любила. Независимость же просто была характером: я – Стрелец по рождению.
Я не пыталась никому ничего объяснять, потому что, как любой человек, который решился на кардинальные перемены в жизни, я понимала, что теряю, но не знала, станет ли это потерянное значительным или наоборот – мизерным по сравнению с приобретенным.
***
- «Pourquoi?» (почему?)
- « C’ est quoi la?» (это что такое?)
Мой практикум по французскому языку начинался с этих двух вопросов, которые я выучила моментально, потому что повторялись они раз по двадцать на дню. Отвечать – вот что было значительно труднее.
Моей средней внучке Жоселин на тот момент исполнилось четыре с половиной года. Говорить она начала на двух языках: французском и литовском, родном языке отца и отчасти матери, потому что для Ники литовский - второй родной. Двуязычие в наших семьях – явление обычное. Живя в Литве мы с дочками разговаривали и на русском, и на литовском, также растут сейчас мои внуки, живущие в Литве, владея обоими языками одинаково хорошо. Однако, когда девчушка в три года пошла в детский сад, французский язык стал превалировать, а Ника и Эгидиюс, беспокоясь о формировании навыков речи дочери, перешли на французский и дома, оба сразу. Это была ошибка, так как другой язык, точнее первичные навыки владения им, едва только прибретенные, стали пропадать. А я столкнулась с первой проблемой – общения с француженкой-внучкой.
Мой французский был на уровне двух десяткиов фраз из разговорника; родители очень хотели, чтобы литовский язык сохранился, восстановился и закрепился в активе ребенка, и мне пришлось, призвав на помощь все свои способности, одновременно и учиться, и учить, при этом, что особенно было важно, не навредить.
Но главное, вместо нарисованных моим воображением душевных разговоров в обнимку, историй, сказок, чтения добрых книжек (помните – всемогущее СЛОВО!) каждый день я читала выражение сожаления и разочарования в детских глазках, когда я ничего не понимала из того, что мой родной маленький человечек пытался мне объяснить в своем желании просто поиграть со мной. Было больно и хотелось плакать.
На помощь пришли самые обыкновенные карандаши, краски, пластелин, цветная бумага, ножницы, клей. В совместных рукотворениях мы с Линуськой стали находить общие точки; решая вместе маленькие задачи, мы общались, радуясь результатам, бесконечно пачкались, отмывались, хихикали, хохотали, гордо увешивали своими произведениями стены и демонстрировали их маме и папе.
Ника стала покупать нам разные книжки развивающего содержания, с головоломками, заданиями и поделками на уровне старшей и подготовительной групп детского сада, и мне представилась прекрасная возможность выучить дни недели, счет до десяти, цвета и формы, предметы одежды, аксессуары и многое другое. А потом пошли буквы и весь французский алфавит.
В свою очередь маленькой Жоселин очень нравилась роль учителя, когда ей приходилось поправлять мое жуткое произношение некоторых слов и звуков, но главное, через очень короткое время она, к моему удивлению, и радости, и облегчению, оказалась способной, не всегда давая пока прямой перевод с французского на литовский, описательно объяснять значение непонятного мне слова. Вербальное общение с каждым днем становилось все проще и проще. Однако…
Однако попробуйте-ка сыграть в сказочного или мультяшного героя, если вы понятия о нем не имеете. На тот момент, благодаря тесной дружбе со старшим внуком, я уже не заблуждалась по поводу вечной привлекательности Карлсона, который живет на крыше, кота Матроскина, волка и зайца, Бонифация и прочих дорогих сердцу реликвий и успела вникнуть в вихревые приключения Молнии-Маквина и его друзей.
Найти общий язык с ребенком несложно, если вы проникнитесь его интересами. И бывшему учителю пришлось забыть на время про непременные составляющие воспитания :«вкладывать», «учить», «поучать». Для начала необходимо было самой засесть за предмет и наглядно изучить и новую версию «Снежной королевы», и историю Рапунзель, и целую армию героев из разношерстного диснеевского мира животных, которых, кстати, Жоселин (или Лина в более преемлемой литовскому трансформации) просто обожала и в рисованном, и в живом виде.
Мне вообще многому здесь надо было учиться.
Например, улыбаться. Знакомым. И незнакомым, не пугая их недоверчивым и мрачным взглядом. И отвечать на приветственное “Comment ca va?” (как дела?)“Ca va bien”(дела идут хорошо), даже если у тебя и не ca va, и не bien. И целоваться чмок-чмок при встрече. Нет, со всеми подряд не надо, но если пару раз с человеком пообщался, тогда, просто поздоровавшись, будешь выглядеть либо невежей, либо чужаком пренебрегающим. А еще я училась правильно вести себя в невыносимую летнюю жару.
Мое первое полное прованское лето выдалось ну просто очень жарким. 26 градусов в семь утра было прохладой, а после обеда окружающая среда превращалась в горячую печь. Даже для меня, прибалтийки подмосковного происхождения, для которой полгода то зимы, то еще зимы, то уже зимы превращались в бесконечное ожидание счастья в виде солнца и тепла, и того, и другого оказалось многовато. Тогда я поняла, отчего неотъемлемой частью знаменитого прованского стиля являются плиточные полы и ставни. На прохладных плитках можно полежать, что мы с Линуськой и делали, вероятно походя при этом на котов или собак. А вот ставни, как оказалось, - не просто романтическая деталь экстерьера, голубая, лавандовая, оливковая или бежевая прелесть. Они защищают жилье от жары, и их, вообще-то, надо закрывать днем, а не ночью. Я же поначалу делала наоборот.
Уложив девчушку после обеда спать в ее комнате, я раскрывала все возможные окна и двери в остальной части квартиры и устраивала безумные сквозняки, как делал бы это дома, ухитряясь при этом не замечать, что в окна пышет раскаленный воздух. Включать кондиционер опасалась, боялась простудить ребенка. В конце концов сама заработала жуткий бронхит, по собственной глупости, хотя окружающие уверяли меня в том, что через подобную акклиматизацию в жарком климате проходят абсолютно все.
Со временем путем ошибок и постижений я наконец научилась устраивать комфортную температуру, правильно включая и отключая клим, умно используя прохладу утренних часов и, главное, вовремя закрывая ставни, точнее банально опуская и поднимая их нажатием кнопки на пульте, так как на тот момент сто квадратных метров нашей жилой площади, съемной и нелюбимой, располагались в модерновом доме недавно построенной резиденции. Дом с настоящими ставнями был перспективой, мечтой, целью, но об этом немного позже, потому что сейчас я буду кормить мое белокурое очарование обедом.
Продолжение следует