Вымысел - не есть обман.
Замысел - еще не точка…
Б.Окуджава.
Начало этой истории вполне напоминает сцену на театральных подмостках.
Вокруг стола набирает круги далеко немолодой мужчина.
Модные очки, изящно поправляемые энергичным жестом, ритмичность шагов говорят – человек думает.
Дама, тоже в годах, уютно расположилась на диване с телефоном в руках.
Сигнал,… вздрагивает,… зачитывает эсэмэску:
… Дорогие пра!! Свершилось!
Держу Веничку на руках – красавец. Все счастливы. Поздравляю. Крепитесь. Скоро в няньки…
Прадед:
- Ух! Браво! Можно и выпить, - подходит к шкафчику.
Прабабушка:
- Павлуша, прошу тебя – умеренно. Не повторяй подвиг своего любимого Венички.
- А внук-то молодец! Вот это верность слову, - прадед пьёт рюмашку крепенького с заметным удовольствием.
--
Теперь можно рассказать и подробнее, что к чему.
Павел Иванович профессор, в прошлом декан, любимец студентов.
Он так читал лекции по экономике, что приходили студенты и с других потоков.
У этого солидного человека была одна слабость: цитировать любимого Веничку.*
Его лекции имели свой стиль. Аналитические рассуждения подчас сопровождались «подсказками» доморощенного философа из народа - Венички, девиз которого - «Истину ведь вообще нельзя получить из вторых рук».
Конец 70-х годов.
Экономика никак не становилась экономной.
Вот Веничка и рассуждает: «Все на свете должно происходить медленно и неправильно, чтобы не сумел загордиться человек, чтобы человек был грустен и растерян…».
Каждая мысль Венички лучше любого историка отражает былое время.
Они, как бы расширяют известные фразы Черномырдина: - «Раньше полстраны работало, а пол не работало, а теперь... всё наоборот…».
Павел Иванович, обращаясь к аудитории, спрашивает:
– Будущие строители, понятна ли вам такая сентенция: - «О, свобода и равенство! О, братство и иждивенчество! О, сладость неподотчетности! О, блаженнейшее время в жизни моего народа – время от открытия и до закрытия магазинов..».
Аудитория реагирует адекватно.
Понимают студенты хорошо, о чём речь.
В районе университета находилась известная забегаловка - ПНУ.
Пивная напротив университета, «как место встречи всех планов бытия».
Иногда лектор, брал с собой книгу и позволял себе зачитывать целые куски, давая студентом понять, как иронично и метко его любимый герой погружает нас в мир, требующий глубинных перемен в стране и в каждом из нас.
«Можно себе представить, какие глаза там. Где все продается и все покупается:…глубоко спрятанные, притаившиеся, хищные и перепуганные глаза… Девальвация, коррупция, безработица, пауперизм… Смотрят исподлобья, с неутихающей заботой и мукой – вот какие глаза в мире Чистогана…
Зато у моего народа – какие глаза! Они постоянно навыкате, но – никакого напряжения в них. Полное отсутствие всякого смысла – но зато какая мощь! (Какая духовная мощь!) Эти глаза не продадут. Ничего не продадут и ничего не купят. Что бы ни случилось с моей страной, во дни сомнений, во дни тягостных раздумий, в годину любых испытаний и бедствий – эти глаза не сморгнут. Им всё божья роса…».
Делает паузы, когда некоторые обороты озвучивать непозволительно.
И паузы, которые позволяют посмотреть в глаза аудитории.
Убедиться – слышат, понимают, думают.
С коллегами было сложнее.
Они, особенно дамы, не понимали этой страсти Павла Ивановича к книге – «Москва - Петушки».
- Вы потомственный интеллигент, как можно цитировать алкоголика, умеющего описывать свои ощущения, выражаясь только, извините, матом.
Павел Иванович, улыбаясь, отвечал: - «Не люблю, когда матом ругаются. Здесь нецензурные выражения отражают полноту реалистичности нашей жизни».
Он понимал, что те, кто прочтёт книгу, как исповедь алкоголика, близкого к белой горячке, принимая всё буквально, тот не уловит в поэме «Москва – Петушки» суть философской притчи.
Он без устали повторял, всем, кто с ним не соглашался: - «Книга написана эрудированным, интеллигентным человеком. Просто читать её надо, постоянно сверяясь с опубликованными комментариями. В них не только пояснения реалий жизни нашего прошлого, но и разъяснения, уточнения намеков, аллюзий, которыми так богата поэма».
Недаром же они составляют половину книги.
А вот внук, близко общаясь с дедом, гордясь его нетривиальным подходом к книге, тоже раздаривал приятелям: - «Как говорил Веничка…»
Он пошёл по стопам отца – математик.
Считал, что текст книги… высшая математика. Произведение вне времени.
Они часто обсуждали с Павлом Ивановичем, даже не сюжеты, а наиболее острые откровения автора.
- Дед, как ты думаешь, почему автор, такой ёрник и острослов, писал: - «И если я когда-нибудь умру — а я очень скоро умру, я знаю, — умру, так и не приняв этого мира, постигнув его вблизи и издали, снаружи и изнутри постигнув, но не приняв - умру, и Он меня спросит: «Хорошо ли было тебе там? Плохо ли тебе было?» — я буду молчать".
- Я думаю, - после длительной паузы отвечал дед, - он уже всё сказал. Так остро описал беззлобность, гнетущую безмятежность русского алкоголика, одинокого и непонятого. Вспомни его слова-посвящения: – «Моему любимому первенцу, посвящает автор эти трагические листы».
Вот мы и подошли к моменту истины.
У внука родился первенец.
Он гордо нарекает его – Венедикт.
Всем сердцем веря в силу, заключенную в этом имени.
Цитируя Веничку, молодой папаша обращается к новорожденному: - «Душа пока еще чуть приоткрытая для впечатлений бытия. Раздели со мной трапезу…».
В более широком смысле он вложил в эти слова надежду и веру, что сын унаследует всё лучшее, чем обогатили его самого старшие.
Павел Иванович и его супруга ждали встречи с правнуком.
Прадед успел приготовить ему для преемственности интересную, совсем свежую книгу - Венедикт Ерофеев: посторонний.**
Авторы первой биографии Венедикта Ерофеева (1938-1990) сумели в книге убедительно очистить правду от мифов об авторе и его творчестве.
Через богатый фактический материал, письма, фото создать живой портрет человека, который по жизни идёт, направляя свой ум к пониманию правды и свободы.
Кому-то подарок может показаться странным.
Завершим свои размышления ещё одним афоризмом Венички –
«Вот видите – сколько в природе загадок, роковых и радостных. Сколько белых пятен повсюду!»…
Быль ли откровения Венички, или вымысел - уже вторично.
Жизнь всё расставляет по своим местам…
---
*Венедикт Ерофеев
Москва—Петушки. С комментариями Эдуарда Власова
Москва. Вагриус 2000.
** Биография. Венедикт Ерофеев: посторонний
Москва: АСТ, 2018.