Жека Шир с Саньком Мироном капитально забухали паленой водкой, которую они брали на Юноне, или шли в магазинчик «24 часа» к армянам. У гостей из Армении было дешевле, парням это больше нравилось. Не смотря на то, что они являлись скинхедами, коммерческие отношения с продавцами-кавказцами они поддерживали. На «Юноне» же они предочитали сдавать мобильники, часы, перстни вместе с прочими ценностями которые они чуть ли не каждый день «отрабатывали у терпил». Если вначале парни ездили гоп-стопить «ниферов» на Петроградку с Черной речкой, то потом стали ездиить на Восстания со Старо-Невским, «отрабатывать зазевавшихся туристов, затем на Кировский завод «дуплить простых работяг, которые несли домой зарплату.
В итоге кенты так обленились и обнагнелили, что перестали куда-либо ездиить, а «гопали терпил» прямо у себя на Юго-Западе, рядом с «любимым» восемьдесят вторым отделением полиции.
Каждый раз когда братки ходили на «Юнону» перед входом на рынок, на картонке сидел бомж Ануфрич. Он здоровался с пацанами, а потом просил сигарету, причем как правило не одну.
Один раз парень по кличке Декс, угостил Шира с Мироном спайсами. У последних было очень плохое настроение. Несмотря на это надо было нести на «Юну» отработанный хабар. Однако разгневанный Мирон изъявил желание проучить попрошайку:
-Заебал меня этот сучий бомж, я его «спайсухой» так накурю, что он у меня больше в жизни ничего не попросит! – с этими словами Сашка аккуратно высыпал табак из сигареты, заменив его на спайс. Сверху он все же насыпал немного табака, чтобы бездомный не заподозрил подвох. Шир с Мироном специально зашли на «Юну» с другого входа, загнали хабар, взяли пузырь, для того чтобы как они думали увидеть «прекрасное зрелище».
Выйдя через центральный вход сели на скамейку, принявшись ждать. Ожидание длилось не долго. Ануфрич уже через пять минут подбежал к алконавтам с просьбой «занять немного мелочи», или «хотя бы дать сигарету».
Саня дал ему «заряженную», заранее подготовленную «сигарету с сюрпризом». Бомж отошел на свое лежбище, сел задницей на картонку, после чего важно закурил. Он стал глубоко затягиваться, чего нельзя делать при курении подобной гадости. Из рта бича потекла пена. Тело бедняги затрусило и легло на картонку уже полностью. Бомж дрожал и громко хриел, чем вызвал толпу зевак вокруг себя, они окружили его плотным кольцом, а кто-то даже вызвал скорую, которая вскоре прибыла. Врачи не долго колдовали над телом Ануфрича. Беднягу целиком накрыли белой простыней и увезли в неизвестном направлении, уже без мигалок.
-Мирон, валим отсюда, мы сами не понимая того, убили бомжа, - взволнованно суетился Шир.
-Это ***во, мы могли в камеры наблюдения попасть, надо срочно избавиться от гребанного спайса, - после этого изречения Мирон выкинул курительную, наркотическую смесь в урну. Тут уже взбесился Шир. Гневно он прокричал:
-Ты что сделал, мышь лагерная? Это же простой сраный бомж, из-за его смерти никто даже дела заводить не будет!
-Безопасность нам не помешает, валим отсюда! Да и перестань орать как потерпевший, не привлекай внимания!
Быстрым шагом подельники ушли с рынка. Пройдя несколько остановок они углубились во дворы между Ленинским проспектом и улицей Захарова. В этих дворах, среди шестнадцати этажных бетонных джунглей находился заброшенный детский садик. Его друзья избрали «идеальным местом поминок Ануфрича». Они еще не осознавали какой «сюрприз» их ожидал впереди. Кореша приговорили «пузырь», после в супермаркете на Захарова взяли еще один. Третий же они успели приобрести за минуту до разрешенного времени продажи алкоголя. Его кенты добивали уже с трудом. Они расположились в комнатке заброшенного садика, которая видимо не была такой, как сие могло показаться на первый взгляд. В одном из углов лежал зассаный матрац с подушками, остальные углы были также зассаны. По всему полу были разбросаны пустые бутылки из-под «Блайзера» и использованные «баяны», с презервативами.
Неожиданно в помещение зашел весьма молодой маргинал, лет тридцати-тридцати пяти. Одет он был относительно «нормально»: рваные джинсы со следами краски вперемешку с блевотиной, кеды La coste с дырками на больших пальцах, и спортивная куртка «Stayer» на которой красовалось несколько дырок от хабариков. Куртка эта была закатана по локти, на оголенных частях рук были видны следы от инъекций, а пара таких мест были даже «задуты». Это доказывало, что данный штрих любил «ставить по венам». Вошедший торчек задал вопрос:
-Приветствую пацаны. Я Гена Хеликоптер! Выручите пожалуйста, а то я умру сейчас, налейте чуток водочки!
Мирон налил полный стакан, который Хеликоптер выпил не только не попросив запивки, но даже не занюхивая. Вместо благодарности Геннадий потребовал дать ему сигарету.
Недовольный Саня протянул ему штуку Winston синих. Бомж- наркот сел на пол рядом с друзьями, которые сидели на каком-то подобие скамейки. Своим присутствием он стал напрягать Шира с Мироном, кенты не могли обсуждать свои темы, к тому же от «незваного гостя» воняло. Точка кипения настала из=за самого Гены, точнее из-за глупого вопроса из его уст, которым он подписал себе «смертный приговор», сказав пацанам:
-Плехните мне еще! Чето мало мне налили в первый раз, нахуй вы так живете!?
Первым не выдержал Шир. Он достал перочинный нож, который раз пятнадцать воткнул в ноги бездомному. Судя по всему, один из ударов вскрыл паховую вену, ибо кровь хлынула фонтаном, бомж завопил как серена.
Саня прицельным ударом с ноги вынес ему челюсть со словами:
-Будь тише, мышь серопузая!
Хрипя Хеликоптер выплюнул несколько зубов и всхлипывая пополз к спасительному выходу.
Друзья же как не в чем не бывало продолжили разговор. Все бы кончилось хорошо, но уже перед спасительным выходом Гена истошно захрипел:
-Люди, спасите! Убивают.
Шир сразу подлетел к страдальцу, перевернул его на спину и вскрыл наркоту брюхо. Достав оттуда толстую кишку стал заталкивать ее в лицо наркота, с издевкой приговаривая:
-Жри сука, давай говноед!
Из ротовой полости Хеликоптера ручьем полилась кровь. Глаза его закатились, а потом закрылись. Закрылись навсегда.
-Ты видимо переборщил вот за него нас уже реально могут закрыть, бежим отсюда, придурок, - испугано торопил Мирон друга.
Осторожные подельники побежали по домам одеть чистую одежду. Тот шмот в котором они убили Хеликоптера, даже трусы они сожгли за гаражами рядом с «Юноной». Придурки даже не подумали, что оставили на месте убийства пластиковые стаканы с отпечатками их пальцев, которые давно были в базе МВД. Однако по поводу убийства Гены не стали заводить уголовного дела, ибо заявления о пропажи человека с такой внешностью не поступало. Бомжи с наркоманами обитающие тоже в этом садике не желали даже после побоев в пресс – хатах брать вину на себя, якобы это они убили Геннадия. К тому же не один бездомный и наркоман не опознали тела убитого. Следователям это надоело, поэтому Хеликоптера сожгли в крематории с другими бомжами, тела которых не поддавались идентификации.
Ануфрича же даже не стали обследовать, написав в бумаге; «Смерть неизвестного гражданина наступила в результате отравления суррогатным алкоголем».
Тем не менее Мирон с Широм об этом не знали, капитально «подсев на очко». Они вышли из запоя и две недели сидели по домам не выходя даже в магазин за сигаретами. Затем осознав, что их никто не ищет снова забухали, начав избивать на улице всех, кто по какой-либо причине им не нравился. Как правило поводом для избиения был неправильный взгляд, дорогой мобильник, или засвеченный кошелек с деньгами при покупке терпилой сигарет в киоске. Награбленное подельники как и раньше спокойно несли на «Юнону».