Сквозь холодную, кристально чистую воду, на дне ручья были видны разноцветные камушки, а маленькие рыбки плавали туда-сюда. В ущелье было удивительно тихо, слышно только журчание воды. Иногда сверху доносился гул ветра. Хруст от камней под нашими ногами разносился эхом, нагнетая чувство необъяснимого беспокойства, будто за нами кто-то следит, заставляя идти очень осторожно.
— Вы почему так долго? — А вот и Смола. Если бы она не заговорила, мы бы её не заметили. Она сидела на отвесной стене, прячась в тени, — я уже собиралась лететь обратно.
— Нас задержали, — поднимая голову, чтобы её увидеть, ответил я.
— Скажи спасибо Марку, это по его милости… — съехидничал Эогонд.
— Я сделал правильно. Нельзя было допустить такого безобразия, — отрезал я.
Смола отцепилась от скалы и спикировала мне на плечо.
— Ты обещал, — не дав мне сказать ни слова, протараторила она.
Мне ничего не оставалось, как промолчать. Я, обещал ей её излюбленное место, да, уже привык к ней. Я рассказал ей, что с нами случилось в деревне. Она, в отличие от Эогонда, меня поддержала.
Мы шли до самого вечера. Ноги ломило от хождения по острым камням. Иногда приходилось заходить в воду по колено, а просушить ноги мы не останавливались. Лучше всех было Адраскалу, он чувствовал себя как в родном краю, где вырос. Я стал понимать, почему горы Имандры считаются непроходимой местностью. По словам ящера, это одно сплошное затопленное ущелье. Ещё я заметил за Адраскалом одну особенность. Когда мы начали свой путь по ущелью, он подобно змее, пробовал языком воздух. Ночевали без костра, и на утро я сильно застудил себе шею, и не мог вертеть головой.
Пройдя каких-то пару часов, Адраскал остановился и опять попробовал языком воздух. Потом подумав немного, огляделся по сторонам.
— Мы приш-шли, — оборачиваясь назад, оповестил он всех.
— И где ворота? — удивился Эогонд.
— Тут! — коротко ответил Адраскал и подошёл к стене. Лапой соскрёб с неё мох и под ним были выдолблены какие-то символы и руны.
— Это точно то место? — спросил я.
— Точно! этот камень! — он указал на стену с иероглифами, — в воздухе витает его вкус. Почуешь камень, значит вы у цели, — так мне сказал дракон.
— Пойду дальше посмотрю, может мы немного не дошли, — предложил Эогонд.
Вкус камня? Очень странно. Я подошёл к стене и втянул носом воздух. И правда, еле уловимый запах холодной свежести, как после грозы. Ни чего похожего на ворота и близко не было. Я принялся очищать стены от моха, надеясь, что он скрывает под собой разгадку. Эогонд вернулся обратно не с пустыми руками. Он приволок большущую сухую ветку для костра, но ворот дальше по ущелью не было. Очистка стен не дала никаких результатов. Одни глухие скалы, исписанные символами. Кажется, где-то я их уже видел. Мы где-то рядом, только не можем понять, что делать дальше и куда идти. После часа безуспешных поисков мы сели перекусить и высушить промокшие ноги. Адраскал занялся едой. Элун сел в позу лотоса, медитировать, прислонив свой посох к стене. Эогонд, найдя более-менее сухое местечко, лег отдохнуть. А я сидел и всё ещё ломал голову над этой загадкой.
— А если эти ворота будут заперты, что мы будем делать? — спросила у меня Смола.
— Ты думаешь, нужен ключ? — не сводя взгляда с одной точки, вслух подумал я.
— Нет, — задумалась она.
— Да-а. — меня осенило.
Я глянул на посох Элуна. На нём были такие же символы. Я так и знал, что где-то их уже видел. Сам же монах, отвлёкся от медитации и вопросительно глядел на меня.
— Твой посох как-то связан с воротами, посмотри на нём такие же символы, — объяснил я ему.
Он посмотрел на стену с символами и кивнул головой.
Так, если это ключ, то где же всё-таки дверь? Мы осмотрели всё в поисках какого-либо паза, или отверстия, куда можно было вставить посох. Но таковых не было. Всё цельно и даже трещин нет. Нам оставалось только сидеть в раздумьях. Наступил вечер. Я разглядывал звёзды, сидя у тёплого костра. Моя шея почти не болела. Я уже мог вертеть головой. Горе, а не ущелье! Или мы что-то не понимаем.
— Если бы мы нашли вход, какой бы он был? Как ты думаешь? — Спросил я Смолу.
Смола в это время разглядывала своё отражение в ручье, периодически наклоняясь, будто ждала, что отражение не успеет сориентироваться и допустит какую-нибудь ошибку. Например, не спрячется, или не покажется.
— Я думаю, — она подпёрла свою маленькую головушку сразу двумя лапками и мечтательно посмотрела на небо, — он будет большо-ой.
— Как будет выглядеть? — я пытался разговором поддержать саму мысль об этом. А то голова отказывалась представлять, что-либо.
— Ну, ворота большие… — снова протянула она, расправила крылышки и взлетела.
— Вот такой высоты! — она зависла на уровне двух выпирающих булыжников с одной стороны ущелья и с другой.
— Шириной во всё ущелье, — она летала из стороны в сторону. — Если бы эти камни были больше или тут лежал бы ещё камень, то вот такие…
Она сделала круг в воздухе.
— Лежал бы? — задумался я, и глянул на посох рядом со мной.
Длинной он был такой, что если положить его туда, он ровно соединил бы камни.
— А ну-ка посмотри, там случайно нет пазов для нашей палки? — у меня почти не было сомнений.
Она села на один из камней и оползла его со всех сторон.
— Пазов, нет. Есть чья-то норка, — вполне возможно, что она не знала значения слова паз.
— Теперь я! — обратился ко мне Эогонд, всё это время наблюдавший за нами со стороны, и протянул руку за посохом.
Я бы не дал ему посох, если бы знал, как он хочет с ним поступить. По крайней мере, есть множество других способов проделать это. Он кинул его на манер метательного ножа, глазами оценив расстояние и, прежде чем я что-то успел сказать, даже не предупредив Смолу, метнул посох вверх, в сторону выпирающих камней. Смола рефлекторно отлетела на пару метров в сторону. Надо отдать должное Эогонду, посох с глухим звуком встал ровно туда, куда ему полагалось.
— А если бы в меня попал?! — Возмутились Смола.
— Ну не попал же, — в тон ей ответил удачливый метатель.
Какое-то время ничего не происходило. Затем посох сильно и быстро накалился, начал светиться, а потом даже слепить глаза. Из посоха по всей его длине посыпались искры и, прикасаясь к воде, с шипением затухали. Искр становилось всё больше и больше, пока они не превратились в сплошной поток, через который нечего не было видно. Сумерки придавали этому процессу ещё большей зрелищности. Мы стояли завороженные. Нам нужно было что-то делать. Если это и есть вход, он выглядел устрашающим. Шагнув туда, неизвестно что случиться. Может тебя испепелит, а может и перенесёт туда, куда говорил Дракон.
Смола заставила меня дернуться, внезапно приземлившись мне на плечо.
— Что это? — спросила она.
— Вход, — убеждая сам себя и заодно отвечая ей, произнёс я.
— Ты же не хочешь… — она не успела договорить. Я шагнул в огненный водопад искр.
Мы прошли ворота. Каких-то особых ощущений не было. Всё прошло на удивление спокойно. Мы вошли в какую-то громадную пещеру. Освещалась она только светом, что излучали ворота. Перед воротами лежал огромный валун с ровной поверхностью. На ней проглядывало что-то, подобное часам с символами вместо цифр. Их было гораздо больше, чем у нормальных часов, приблизительно пятьдесят. Пока мы рассматривали место, куда мы попали, ворота сзади нас погасли. Мы оказались в полной темноте. После нескольких секунд молчания послышался голос Эогонда.
— А факелы то мы не взяли!
— Да, не хорошо вышло… — подтвердил Элун.
— Попробуй сотворить свет, — на ухо, прошептала мне Смола, — ты же всё-таки колдун.
Ну, видимо, больше ничего не оставалось, как попробовать. Блуждать в полной темноте малоприятная перспектива.
— Сейчас попробую, — ответил я и начал собирать силы.
Мне нужно для начала совсем немного. В полной темноте и в абсолютной тишине сосредоточиться и представить конечную цель. Это оказалось гораздо проще, нежели обычно. Как же лучше представить свет, чтобы его можно было с лёгкостью переносить? Сначала я представил светящуюся точку и дал силе воплотиться. Невероятно яркий свет, будто беззвучная молния ударил мне под ноги. От вспышки в глазах гуляло огромное фиолетовое пятно.
— Марк! Я же просил предупреждать, — Эогонд явно был недоволен. Моя магия его немного пугала, хотя я и сам её побаивался.
— Прости Эогонд. Забыл. Сейчас я ещё раз попробую.
Я присел на карточки и нащупал первый попавшийся камушек на земле. Представил, как он тихо светится у меня в руках, освещая нам дорогу. И предусмотрительно постарался, чтобы совсем немного сил ушло на это заклятие. Повезло! Получилось, как я задумывал, но можно было бы и поярче.
— Ну, должен признать, неплохо, — одобрительно кивнул Эогонд.
— Давайте не будем здесь задерживаться, — предложил Элун, — не ясно, сколько ещё будет светить этот камешек.
Он указал на единственный проход.
Я бы мог ещё раз попробовать зажечь нам свет. Но, сомневаюсь, как осуществится следующее заклятие. Пока мне везло, но вдруг капризная удача пройдёт стороной. Отвечать Элуну я не стал, и мы двинулись вперёд, искренне надеясь, что пещера необитаема. Со временем камень в моей руке начал греться, и в скором времени его пришлось держать тряпкой, которую любезно оторвал от своего балахона Элун.
— Нам ещё долго идти? — шепнула мне Смола.
— Не знаю. Я, к сожалению, тут впервые, — ухмыльнулся я, — Дракон про это ничего не упоминал.
— А что он сказал?
— Сказал, главное — найти ворота, а остальное за малым. Хотя есть у меня сомнения, что он здесь не бывал.
— Если даже он не знает, то может быть всё, что угодно, — зловещим голосом проговорил Эогонд, чтобы ещё больше испугать и так напуганную Смолу.
Я приостановился, развернулся к воину, и свет моего камушка вырвал из темноты такое, чего я не ожидал увидеть. Как оказалась, бояться было нечего. Это была всего лишь статуя, но эффект она произвела колоссальный. Высотой примерно в два человеческих роста. За Эогондом возвышался паук, поднявший передние лапы. На месте головы, у него было человеческое тело. Обеими руками, он держал обоюдно острое копьё, но нападать не собирался, застыв как статуя. Эогонд быстро сообразил неладное, когда увидел моё лицо и Смолу, которая от ужаса сползла мне на спину. Он быстро обернулся, схватив рукоять меча.
— Ух, — он немного отпрянул назад, — да чтоб мой меч сломался!
— Это же…, — не успел договорить я, как меня перебил Адраскал.
— Выродки тёмных эльфов.
Судя по мифам, этот народ образовался, когда большую группу обычных эльфов изгнали и прокляли. Их преследовали и убивали, пока не загнали в глубокие катакомбы, где они и остались. За что их изгнали, никто точно не знает. Но после долгих лет под землёй их белоснежная кожа потемнела, а волосы стали седые даже у новорожденных. Они долго жили, тая в своих сердцах вечную обиду на своих собратьев. Правдивость этого старого сказания не факт, потому, как историю пишут победители. Как было на самом деле уже не вспомнит никто. И было ли это вообще. Одна статуя ничего не доказывает. Я ни чему не удивлялся. Ведь мне приходилось разговаривать с совсем не вымышленным Драконом.
После того, как мы налюбовались тёмным эльфом, в десяти шагах наткнулись на такое же паукообразное существо, только на сей раз это была девушка, а оружием в её руках был лук, странной искривлённой формы. Некоторые из её длинных паучьих ног цеплялись за стену. Складывалось впечатление, что она только что сползла с потолка. Пройдя ещё немного, наткнулись на ещё одного, потом ещё и ещё… Все они отличались друг от друга. У некоторых на голове были шлемы изящных форм, а у одного было даже подобие доспехов. На последнем полуэльфе не было ничего, ни одежды, ни доспехов. Левая рука его упиралась в бок, а правой он держал чашу. По предположениям в чаше должен был гореть огонь. За ним был вход — огромная арка, вырезанная прямо в горной породе настолько аккуратно, что стены были гладкими на ощупь и блестели при свете моего камня. Мы зашли в зал, освещённый светом, лившимся с потолка от многочисленных кристаллов синего цвета. Зал был овальный, и во всю стену красовалась огромная фреска. На ней была изображена голова какого-то непонятного существа с длинными рогами, которые уходили в обе стороны зала, будто корни, оплетая его со всех сторон. А перед ней стоял маленький постамент бордового цвета, что-то вроде алтаря, в центре которого находился шар. Мурашки бежали по спине. Чувство такое, что ты в ловушке этого зверя и ты в полной его власти. Нужда в моём светильнике отпала, нужно было его затушить, и я ничего умнее не придумал, как бросить его на пол. В своё оправдание скажу, что держать его становилось всё сложнее и сложнее.
Щелчок, подобный удару хлыста, заставил нас подпрыгнуть и ощутить на себе сразу несколько обвинявших взглядов.
— Марк, у меня кончаются вежливые слова, — с самым серьёзным выражением на лице сообщил мне Эогонд.
— Я-то откуда знал, что это повлечет… — я не смог договорить.
Раздались страшные звуки, будто скрипят вековые деревья, будто камень скрежетал об камень, противный лязг. Потом фреска пришла в движение. Глаза огромной головы приоткрылись, оголяя ярко жёлтые зрачки размером с небольшое окно.
— Зачем вы пришли сюда? — низкий, но очень громкий голос раздался со всех сторон. — Я больше не служитель Клементинума. Мой срок давно истёк, а тот, кто должен был освободить меня, исчез из мира безвозвратно. Я некого не пропущу, и вы пришли сюда напрасно.
— Ты пленник здесь?
Он не ответил.
— Позволь нам попытаться помочь тебе.
— Вы жалкие людишки! Я вам не стану доверять! Советую вам уйти.
Страж закрыл глаза, слился со стеной, став всего лишь картиной.
— Мы слишком долго шли сюда не для того, чтобы развернуться и уйти, — я начал злиться, — из любой ситуации есть выход.
Я внимательнее посмотрел на алтарь. На вершине шара торчал маленький шип похожий на иголку. Из старых рассказов и сказок, я слышал кое-что о тёмных. Они кровожадны и всё, что их касается, связано с кровавыми ритуалами и пытками. О предназначении алтаря, я начал догадываться. Ну ладно, возможно из этого что-то получится. Я медленно подошёл к алтарю и указательным пальцем решил проверить остроту того самого шипа на сфере. Палец будто полоснули острым лезвием, и капли крови упали на шар, медленно стекая вниз.
— Осторожнее! Это может быть опасно, — предположил Эогонд.
— Да, весь этот поход сюда был опасен, — разочарованно выдохнул я, — что же боятся какой-то иголки.
— Может быть, стоит поискать другой вход? — предложил Элун.
— А если другого входа нет? Если это единственный вход, — пропищала Смола у меня на плече.
— В Клементинум нет входа, — фреска снова ожила, а голос стал немного тише и терпимей, — попасть туда можно, только получив моё на это разрешение. И так сложилось волею богов, что я могу дать вам его. Ты человек, Марк, обладатель силы, что может разорвать мои цепи. Позволь забрать мне свои слова назад. Они сорвались с уст моих в незнании.
— Хорошо, забирай, — я был ошеломлён таким его непостоянством и решил долго не тянуть, пока его мнение снова не поменяется.
— Я предлагаю заключить с тобою договор. Стану служить я временно и пропущу вас внутрь. Дашь ты мне слово, что разрушишь барьеры, и выпустишь меня в мир родной.
— Подожди, — раздался голос у меня в голове, перед тем, как я хотел согласиться, — а меня кто спросил?
— А ты, против? — удивился я.
— Ты сам подумай, хватит ли у тебя сил его освободить. Ты даже не представляешь, как это сделать. Следовательно,…
— Что?
— Следовательно, весь этот процесс буду осуществлять я, и я думаю, что моё мнение тут должно иметь место.
— Ладно, что ты хочешь? — я нервничал. Все ждали моего ответа, а я молча стоял, напряжённо бегая по залу глазами.
— Я тоже хочу, право на выход.
— Ага, чтобы ты творил всякие безумства направо и налево?
— Ну почему же безумства? Та гидра — это шедевр.
— Нет — твёрдо ответил я ему, — я сам найду способ его освободить.
— Ладно, давай договоримся по-другому, ты дашь мне волю один раз, когда я попрошу.
Я немного подумал. Может, стоит согласиться? Ведь я не представлял, как действовать с духами.
— Всё хорошо, — я остановил рукой Элуна, направляющегося ко мне, — дай мне минуту.
— Ладно, только если пообещаешь держать себя в руках и не впадать в фанатизм. Ты понял? — снова говорил я мысленно.
— Договорились! — ответил внутренний я.
— Я принимаю условия твоего договора, — ответил я громко, хозяину этой огромной фрески.
Ярко жёлтые глаза духа засияли, блеклая картина начала наполняться красками, оживать, приходить в движение. Дух коснулся картины и начал двигать её по часовой стрелке. Потолок и пол остались на своих местах. В проёме, там, где был вход, теперь каменная скала, выточенная неведомыми силами. Стены двигались до тех пор, пока не показался проход.