Туфельки не для Золушки.
- Смотри, какие крутые туфли! – выпалила Света, И затащила меня в лавку.
Розовые, лаковые, на огромном тонком каблуке сантиметров под 20 и прозрачной полой платформе, внутрь которой засыпали небольшие искусственные розы. - Мы должны их купить!, - она смотрела на меня, как кот из Шрека, - Коля, купи их мне, и я тебя буду радовать, очень много и очень часто, честно-честно!
- Свет, ну они же для стриптиза, ты что, собралась танцевать? – я пожал плечами, и попытался припомнить, танцевали ли мы с ней вообще хоть раз в жизни?
- Да причем тут стриптиз, Коля, ну представь!, - перевозбужденная Света уже напяливала туфли, сбросив свои в хлам убитые кеды, - Вот ты с работы приходишь, а я в этих туфельках, и с бутылкой вина, ммм?
Честно признаюсь, воображение мое не на шутку разыгралось в тот момент. Какой же мужик не мечтает о секс-бомбе на огромных каблуках. Особенно если у себя дома. Особенно, если это собственная жена.
Да и порадовать ее уже стоило бы, дорогих подарков я не делал уже очень давно.
Так мы и вышли из магазина, Света, довольная наикрутейшей покупкой, и я – в предвкушении.
Надо сказать, это была ее первая смелая покупка, ярко выделяющаяся на фоне бесконечных классических джинсов, бесшовных трусиков и кремового цвета кофточек.
Само собой, «на выгул» эти туфельки не одевались ни разу, а «для меня» она надела их лишь раз, минут на 7, как и обещала, встретив с бутылкой вина. Не могу сказать, что это было лучшее вложение 7 тысяч рублей, примерно по косарю за минуту.
Внутренний круг.
- Коля, меня подружка позвала на фотосессию. Можно я схожу?, - упираясь в мою грудь руками, сидя сверху Света демонстрировала свой фирменный щенячий взгляд, и глуповато улыбалась.
- Почему ты спрашиваешь? Мне нужно о чем-то беспокоиться?, - я отстранился. Не люблю я, когда серьезные вопросы задаются вот так, в кровати, с утра, не проснувшись толком, и даже не умывшись.
- Нет, ничего такого. Просто фото-вечеринка.
Видимо звезды так сошлись, что фотографам Света понравилась, и кто-то из них позвал ее фотографироваться еще раз.
Так Света стала моделью. Теперь в определенных кругах ее звали Клэр. Потому что каждой модели нужен псевдоним.
Схема работает так: Хороший фотограф, снимает тебя бесплатно – потому-что ему всегда нужные свежие красивые лица, снимать одно и то же лицо бесплатно больше раза в год – моветон, потому что оно, это самое лицо, быстро надоест публике, и про фотографа скажут, что он «исписался». Средненький фотограф снимает тебя за денежку, потому что тебя когда-то красиво сняли хорошие фотографы, и теперь каждый парнишка, мужичок и мужичонка с зеркалкой хочет твою мордашку в свою коллекцию. Они готовы снимать много, часто, платить за это исправно со стопроцентной предоплатой, и им все равно, что твой образ уже примелькался публике. Но их работы почти всегда – кривые по свету, ретуши и заваленным горизонтам. С плохими фотографами - лучше не работать вообще. Их работы - кромешный мусор. Если бы Свете все же удалось уговорить меня купить фотоаппарат, я стал бы именно третьим типом.
Это замкнутый круг, как барабан стиральной машины, где вертятся только фотографы и модели. Причем фотограф почти всегда парень, а модель почти всегда девочка, если вы понимаете, к чему я клоню. Исключения лишь подтверждают правила. Став старше, модели-девочки часто становятся фотографами. И иногда они находят для своих проектов моделей-парней.
Кто-то зарабатывает этим на жизнь, продавая фотографии в журналы.
Кто-то творит искусство.
Многие же, просто приобщились к красивому, но недешевому хобби.
Так и варятся в собственном соку. Так и живут.
Съемки тоже бывают разные, в студии, на природе, с одной, двумя или несколькими моделями, лав-стори, сюжетные, портретные, фэшн, пин-ап, ню. Тысячи их.
Я разбирался в этом, потому что Света рассказывала.
Потребитель рекламы, читатель журналов и случайный свидетель же, как правило, и не подозревает, что за симпатичным личиком и точеной позой модели укрыта целая суб-культура, целое сообщество, внутренний круг, как объектив фотоаппарата.
Игровой чемодан.
- Коля, мы так давно вместе... Я тебе не наскучила?, - мы лежим в кровати, я читаю книгу, она залипает в соц. сети.
- Нет, почему?, - откладываю книгу, смотрю на нее.
- Ну просто. Мне немного приелось. Сильно приелось на самом деле, - отвечает Света, не отрываясь от телефона.
- Ты что-то хочешь предложить или выяснить? – стараюсь быть спокойным, чтобы не огорчить и не разозлить ее.
- Я хочу наручники.
И мы покупаем наручники.
А через какое-то время этот разговор повторяется.
И мы покупаем, прости господи, костюм медсестры.
Мы много чего покупаем, потому что 10 лет в браке – это долго.
В итоге у нас в шкафу лежит чемодан. Для Игр. В нем есть много всего, даже настоящая плеть. Всем этим волшебством мы пользовались ровно по одному разу. Плетью мы не пользовались вообще никогда. А рядом с чемоданом скучают розовые туфли на 20сантиметровом каблуке и платформе с цветами внутри.
Друзья.
Самая крепкая дружба – детская. Именно друзья детства, не смотря ни на что, являются самыми надежными и преданными. Но когда переезжаешь за тысячу верст от дома – круг общения меняется. У меня есть приятели с работы, с которыми можно попить пивка после трудового дня. Есть знакомые с авто-форума, с которыми мы ездим кататься за город и иногда на страйк бол.
Но больше всего я общаюсь с фотографами и их женами, чаще всего моделями. Мы отдыхаем парами, ходим в кино, кафе, шашлыки, сауну.
Они приятные люди, с ними интересно. Но мне всегда сильно бьет по ушам, когда мою Свету называют Клэр. Это даже не ее псевдоним, это другой человек. Никто из них не знает мою Свету. А на меня они смотрят... как-то снисходительно, словно знают что-то, недоступное мне. Им жаль меня.
Света хорошая модель. С ней легко работать, все мастера это говорят. Нахваливают мою жену так, словно я не знаю, какая она. А я и не знаю, кажется.
Реквизит.
Любая съемка предполагает сюжет. Даже древние картины Леонардо, Моне и Шишкина – это всегда сюжет, не плоская картинка.
И к съемке всегда нужен реквизит. Иногда платья, костюмы, и атрибутику берут напрокат в специальных салонах, чаще же тащат на сьемку то, что есть дома.
Однажды я увидел свою жену на постере какого-то Бара. Хищно прищурившись, и направив на меня указательный палец, словно бы это был пистолет, она приглашала меня в этот бар отметить День Студентов. На ней были розовые туфли. Это Была Клэр, такая, какой я ее не знал.
Именно этот постер она скинула мне сама в Ватсап, и спросила: «Как я тебе? Бомба правда?»
Дома мы говорили. Долго и тяжело. Мне не понравилось, что она была в этих туфлях. Почему-то я решил, что использовав эту обувь как реквизит, она вынесла из дома что-то очень интимное, отняла что-то мое, и раздала всему миру. Мне казалось, что все увидевшие этот баннер только и обсуждают между собой, какая она дома, эта Клэр. Чем она живет, с чем и с кем. Кто ее муж?
После было еще несколько фотографий, на которых я находил наши вещи из игрового чемодана, и домашнюю утварь. Она позировала и в костюме медсестры перед Хэллоуином, позировала с плетью и наручниками для какого-то полуподпольного ночного клуба, и даже в красивом белье, которое было подарено ей на день рождения – тоже засветилась, в этот раз на обложке интернет-журнала.
Я настоятельно попросил закупать реквизит для съемок отдельно, и не использовать то, что было куплено для нас двоих. Мне казалось это безумно важным.
Но коренным образом ничего не поменялось. Клэр фотографировалась в платьях моей жены, использовала ее украшения, ее белье, оставив моей Свете лишь старые джинсы, домашнюю пижаму и 2 свитера.
Апогеем стало то, что однажды я увидел фотографии, где она позировала на нашем балконе. В нашем доме побывал чужой.
Надрыв.
Когда-то это был наш дом. Наши вещи. Наш уютный мирок, открытый лишь двоим. А потом все это открылось всему остальному миру. Коммунизм в самом кошмарном его проявлении.
Я винил во всем Клэр.
Дома она пока еще прикидывалась моей любящей женой, моей искренней, немного неряшливой, слегка инфантильной, но очень живой Светкой, которую я помню еще с института.
На улице же, в присутствии посторонних, или при друзьях – она становилась той другой, Клэр. Дерзкой, с точеными скулами, напряженным губами, с горящим хищным прищуром, обрамленным нарощенными ресницами, и неизменным безупречным маникюром.
Я больше не видел в нас супругов, нет. Это больше не были Коля и Света. Это были Клэр, известная в определенных кругах фотомодель, и ее муж. Я был даже уверен, половина нашего окружения и имени-то моего сегодня не вспомнит, если вдруг спросить их вслух.
Мы часто ссорились, и я упрекал ее, что весь мир видит ее красоту. А мне этой красоты больше не достается ни капли.
Однажды ночью, в постели я заметил, что рядом со мной не моя жена. Просто красивая женщина, при макияже, в красивом блестящем и шуршащем платье, и в розовых туфлях на огромном каблуке.
Это все было не для меня, не искренне. А красивая женщина не наслаждалась процессом. Она позировала. Даже в темноте было прекрасно видно, что она следит за положением рук, выражением лица, волосами, словно невидимый фотограф стоит где-то в углу комнаты, и вполголоса отдает команды.
Она не занималась любовью. Она отрабатывала. Все мои вложения в модельный гардероб и реквизит сразу, одним махом. Все наши ссоры.
Мне стало противно.
Эпилог.
Я всегда выступал и выступаю за искренность. Я простой провинциальный парень, приехавший в Москву из-под Белгорода. Я всегда боялся показаться неинтересным, комплексовал, находясь, как я считал в то время, в тени Клэр. Правду мне открыли позже. Один из двух фотографов в Москве, который никогда не спал с моделями. Остальные фотомастера... ну вы и так все поняли. Только после этого откровения я осознал, что значил тот снисходительный взгляд, которым одаривали меня знакомые фотографы при встрече. Вот он, самый главный, и самый грязный секрет внутреннего круга.
Что там со Светой-Клэр? - спросите вы.
А я не знаю, что с ней. Пусть живет, как ей угодно.
Виталий Рогоза 20190620