Профессор Сухо Брид сидел у себя в кабинете, в своём излюбленном кресле и пыхтел неизменной трубкой. При взгляде на его сгорбленную фигуру мне невольно подумалось: интересно, в те часы, когда профессор не читает лекции студентам, он так и сидит здесь в одиночестве? И не сдвигается с места? Ну, чтобы, к примеру, пропустить стаканчик чего-нибудь крепкого после трудного рабочего дня. Или провести вечерок в обществе коллег. Или сходить куда-нибудь — на концерт, в поэтический клуб. Правда, я с трудом мог представить себе желчного Сухо Брида среди вдохновенных, романтичных поэтов (тогда я именно так их себе представлял). Но чем только Тёмные Магистры не шутят. Может, наш профессор тайно увлекается поэзией Арвароха? А что, ему даже идёт. Я представил себе Сухо Брида в причудливом шлеме, выдолбленном из головы гривастого ящера, и с мечом на бедре. Картина получилась внушительная. Только я забыл, с кем имею дело. В тот миг, когда мне показалось, что для особого эффекта профессору не хватает ещё кольчуги из панцирей жука еубе, я внезапно натолкнулся на колючий профессорский взгляд. Такого букета из ярости и любопытства мне пока не доводилось видеть. Я покраснел. Похоже, меня поймали на горячем. Вредный профессор оказался в курсе моих мыслей. Держись, Лойсо!
— Ну, — буркнул Сухо Брид, не сводя с меня злых глаз. — Что вы там вытворяли ночью, вурдалачьи дети? Говори ты, Пондохва.
— А почему именно он? — холодно поинтересовалась Магера. — Мы все виноваты одинаково.
Профессор перевёл горящий взгляд с меня на кузину. И мы напряглись, готовясь выставить щиты, если Сухо Бриду вздумается обидеть нашу отважную леди. Но Наставник класса был настроен относительно благодушно и даже снизошёл до объяснений:
— Потому что безобразия творились в его номере, потому что из вас всех он самый умный, самый наглый и самоуверенный. Потому что, сдаётся мне, он и есть главный зачинщик и нарушитель. Что ты на это скажешь, Пондохва?
— Что вы совершенно правы, сэр, — спокойно ответил я. — Действительно, я главный зачинщик. С меня всё началось. Правда, нарушали мы все вместе. Но это получилось нечаянно. В рамках проводимого опыта.
— Ну, ещё бы, — ехидно заметил профессор. — Вы такие могущественные маги, что Правила Высокой Школы Холоми писаны не для вас. Куда уж нам, убогим! Я ещё удивляюсь, как это вы снисходите до того, чтобы отвечать на мои вопросы! По всей видимости, мне следует благодарить вас за оказанную мне высокую честь! И просить в дальнейшем быть к нам такими же милостивыми.
Мы молча пережидали, когда опустеет ушат желчи, которую Брид выливал на наши головы.
— Что же я не слышу от вас ни слова? — продолжал витийствовать профессор. — Или мне пасть перед вами на колени и нижайше умолять поведать мне, чем же таким великим вы занимались нынешней ночью?
Моё услужливое воображение нарисовало картинку, как тощий долговязый Брид валится нам в ноги. Зрелище показалось мне настолько нелепым и смешным, что я чуть не расхохотался, а потому выпалил, не подумавши:
— Что вы, сэр, это было бы излишним.
— Как же я рад, что наши мнения на сей счёт совпадают, сэр Лойсо Пондохва, — любезно поклонился наш классный монстр, бросив на меня свирепый взгляд. — Но в таком случае, почему же вы молчите? Я с трепетом жду вашего рассказа!
Мне уже начала надоедать эта пустая болтовня. Если Сухо Брид сам себе казался очень остроумным, то я его таковым не считал. Безусловно, профессору удобно было сидеть в кресле и, попыхивая трубкой, издеваться над стоящими перед ним учениками, вынужденными вдыхать вонючий дым и выслушивать дурацкие реплики. Поэтому я скопировал его поклон и ответил:
— Я молчу, сэр, потому что говорите вы. А меня учили, что старших перебивать нельзя.
— Ах, какой воспитанный мальчик! — деланно восхитился Сухо Брид. — Сколько наглости и дерзости в его вежливом ответе! С ума сойти! Ну так вещай, дивный отрок, я весь превратился в слух.
Ни во что он не превратился, наш драгоценный Мастер Наставник класса. А с ехидством поджидал момента, когда меня можно будет снова перебить или запутать.
— Всё началось с того, что в библиотеке я взял книгу Ганцессиага Боро «Первые руны, их влияние на становление магических систем», — начал я.
— А позволь тебя спросить, — рыкнул профессор, вперив в меня яростный взгляд, — с какой стати ты рылся в литературе для второго курса?
— Нет, сэр, — спокойно и вежливо возразил я, — книга стояла на полке для первого курса, уровень «бихор». И она меня заинтересовала. Мне, правда, посоветовали её не брать, поскольку она сложна, но я всё-таки взял.
— Ты никогда не слушаешь добрых советов, Пондохва, не правда ли? — почти ласково спросил Сухо Брид.
Я чувствовал его раздражение. И вот странно. Чем больше заводился профессор, тем спокойнее становился я.
— Если они расходятся с моими интересами, никогда. А руны меня всерьёз увлекли, спасибо вашим лекциям.
Вот уж чего не собирался делать, так это льстить Сухо Бриду. Насчёт лекций как-то само вырвалось. Мастер Наставник класса воззрился на меня с подозрением: не издеваюсь ли я над ним. Но я и этого не думал делать. Сейчас мне важно было дойти до сути — до наших опытов с ритмизированным прочтением древних рун.
— Я изучил книгу. Не сразу, не вдруг. Но прочитал. А потом стал собирать всю литературу, какую мог найти по древним рунам.
— Так, — медленно произнёс профессор, оглядывая нашу компанию. — Кто из вас ещё читал Ганцессиага Боро?
— Все, — ледяным тоном отрезала Магера.
— Так уж и все? — удивился наш монстр.
— Все, — подтвердил Ирухти Хлен. — Мы давно занимаемся вместе. И помогаем друг другу. Книга, в самом деле, очень сложная. Но в ней бездна интересных сведений.
Профессор Брид бросил на меня быстрый взгляд. Кажется, ему не понравилось, что Ирухти употребил моё излюбленное словечко.
— Ладно, — буркнул он. — Предположим, я поверил, что в моём младшем классе учатся одни живые гении. Что дальше?
— А дальше всё произошло почти случайно и очень странно, — сказал я.
И я принялся рассказывать о нашем первом опыте с руной Саце, о том, что ему предшествовало, и что последовало за ним. Сухо Брид молчал. Он слушал очень внимательно, уставившись на меня непроницаемыми жёлто-зелёными глазами, мерцавшими в полутьме комнаты. Его трубка давно погасла, а он, не замечая этого, продолжал машинально её посасывать. Когда я добрался до наших многочисленных опытов с руной Саце, Сухо Брид спросил, приподняв бровь:
— Показать можешь?
— Да, конечно. Куни, покажешь?
Куни Йовис вышел вперёд. Профессор поперхнулся, закашлялся, и, отбросив в сторону бесполезную трубку, сказал с неподражаемой иронией:
— Это что, самый главный разрушитель?
— Нет, — степенно ответил Куни. — Просто Лойсо нашёл подходящий ритм, чтобы привести руну в действие, а я понял, как убрать внешний разрушительный эффект, оставив только само действие.
— Ты не болтай, ты показывай, — отмахнулся от него Мастер Наставник класса.
Видно было, что он лопается от любопытства. Куни достал из кармана черновую тетрадь, положил её прямо на пол и пропел назначение руны, немного видоизменяя его. При последних звуках его голоса тетрадь исчезла. Вернее — её никогда не было. Тем не менее, она только что здесь была. Мы ещё помнили о ней, хотя её образ удержать в памяти казалось сложным и даже неприятным.
Сухо Брид глубоко задумался.
— Так вы утверждаете, что именно определённый ритм приводит руну в действие? — спросил он. — Не сочетание звуков, не темп, а именно ритм?
— Скорее всего, да, сэр, — ответил за меня осмелевший Ирухти Хлен. — Я петь совсем не умею. Поэтому просто произношу назначение руны в заданном ритме, и она работает.
— Менять ритм не пробовали? — осведомился профессор уже совсем другим, деловым тоном, без тени иронии.
— Пробовали, — кивнул я. — Мы провели множество опытов. Целую дюжину дней только этим, можно сказать, и занимались. Ни в каком другом случае руна не действует.
— Странно, — произнес Сухо Брид вполголоса, словно разговаривая сам с собой. — Очень странно. Магия вершится, а индикатор молчит.
Профессор взглянул на стену, где висели часы с вмонтированным в них индикатором. Стрелки стояли почти на нуле. Вдруг одна вздрогнула и поползла на черную половину круга, неотвратимо приближаясь к двойке. Но то была явно не наша заслуга. Скорее всего, за стеной кто-нибудь варил камру или готовил целебный настой от бессонницы.
— Ладно, — сказал Сухо Брид, — к каким ещё рунам вы подобрали ритм?
— К руне Очевидности, — ответил я. — Магера покажет. Ритм подобрала она.
Кузина с достоинством подошла к столу, положила перед профессором извлечённый из складок одежды изящный вышитый кошелёк и пропела над ним:
— Саббо-ихи-и-ийот-гора-а-а.
Ничего не произошло с кошельком. Он остался лежать на столе целый и невредимый. Только теперь находящиеся в комнате знали о нем всё.
Магере его подарил отец, сэр Малисигирик Тирой, в прошлом году на День Середины года. Куплен кошелёк в лавке Эноры Бохры, на улице Счастливых Солнц, 17. Сшит кошелёк в мастерской Сантаны Плокса из ткани, привезённой из Ташера купцом Аколоем Толстым. Ткань соткана из шёлковых и шерстяных нитей. Во время работы несколько шёлковых нитей порвались, но ткачиха смогла заделать прореху так, что она стала незаметна. Шёлковые нити получили из волокон растения эба на плантации Южного Ташера, а шерстяные нитки пряли из тончайшей шерсти туланских овец. Красителями для ткани послужили… и так далее. Вся история маленького дамского кошелька чуть ли не от зарождения Мира.
— Гм, — Сухо Брид потёр острый подбородок. — У написанной руны Саббо, впрочем, как и у руны Саце, действие немного другое и не такое яркое. А индикатор по-прежнему молчит. Интересно, интересно. Есть ещё что-то?
— Да.
Во всех подробностях я рассказал о нашем вчерашнем опыте с руной Равновесия.
— Ты прошёл по Мосту Времени? — Сухо Брид пристально посмотрел на Нанку Маллону, словно хотел прожечь его взглядом насквозь. — А повторить свой опыт сможешь?
— Наверное, — Нанка поёжился под сверлящим профессорским взглядом и густо покраснел. — Только я очень боюсь, — прибавил он шёпотом, а потом с видом мученика закончил: — Но если надо, я покажу.
— Не надо, — отказался профессор. — Мне достаточно вашего рассказа и того, что я уже видел. Думаю, вы привели в действие не заклинание Восстановления, а древнюю эльфийскую лорифору. Но тогда почему индикатор у Мастера Хонны с ума сошёл? А в первых двух случаях молчал? По логике, всё должно быть наоборот. Какое отношение магия Уандука имеет к Очевидной магии? Вы что-то сделали ещё. А вот что, объяснить не можете. Во всяком случае, пока. Потому что сами не понимаете. Да-а, вопросов больше, чем ответов. И искать их вы будете все годы обучения в Высокой Школе Холоми. А может и дольше.
Он помолчал, раздумывая, а потом тряхнул головой и рассмеялся.
— Вот вурдалачьи дети! — сказал он почти добродушно. — Угораздило же накопать именно то, чего современная наука о рунах не знает! Вот что. В этом семестре времени уже не остаётся. Надеюсь, вы все сдаёте экзамены на уровень «сул»? — мы закивали головами. — Хорошо. Со следующего семестра образуете Корпорацию Мастеров Древних Рун. Да, думаю, так она и будет называться. Но выступить перед Советом профессоров с докладом о ваших изысканиях придётся сейчас.
Мы переглянулись.
— Сэр, разве Корпорацию могут создать студенты первого курса? — спросил я.
— Сэр, — передразнил меня Сухо Брид, — а разве студенты первого курса могут читать литературу для второго курса, да ещё так хорошо в ней разобраться? Если я сказал, что вы образуете Корпорацию, значит, так и будет. Или ты хочешь оспорить моё решение?
— Нет, не хочу.
— Благодарю. Я весьма польщён! — профессор отвесил мне шутовской поклон, а затем без всякого перехода окинул нас свирепым взглядом и рявкнул: — Но с этого дня никакой самодеятельности! Магия — не игрушки. Нашли, с чем шутить! Никаких самостоятельных опытов в номерах ночами! Теперь будете работать только с моего ведома, в специально отведённом помещении и под контролем кого-то из старшекурсников. Вам ясно?!
Мы снова переглянулись. Что это за новости ещё? Под контролем! С ведома! Он же сам маг! Неужели не понимает, что наша работа очень сложна, требует полного погружения в процесс. А тут? Мало того, что нам придётся заниматься в другом месте, так ещё и разрешение каждый раз просить? Он с ума сошёл! И зачем нам старшекурсник? Посадят какого-нибудь скучающего или наоборот, чересчур навязчивого придурка, который будет соваться со своими дурацкими советами и предостережениями. Как в таких условиях работать? Значит, конец нашим начинаниям, нашим замечательным посиделкам!
«Ах ты проклятый Брид! — зло подумал я. — Разрешения у тебя просить? В курсе держать? Хрен тебе. Обойдёшься. Как занимались, так и будем заниматься. А ты можешь катиться в болото к вурдалакам. Или в родимые леса, где твои хвостатые предки выли на луну!»
Не знаю, во что вылилось бы моё раздражение, в какой-то момент я совершенно потерял над собой контроль. Но неожиданно встретился глазами с Магерой. Она поняла, что со мной творится, покачала головой и приложила палец к губам. Я мгновенно остыл и очень кстати вспомнил, что Сухо Брид умеет читать мысли. К счастью, он всё это время был занят подбором достойной кандидатуры на роль надсмотрщика.
— Да-да, — бормотал он про себя, — Эйир Лебека занимается рунами с шестого курса. Пожалуй, он подойдёт. Парень серьёзный, ему можно доверять. Попрошу его.
Человек, которому доверял Сухо Брид, не мог претендовать на такое же отношение с нашей стороны. Я уже чувствовал, что от души ненавижу этого хлыща. Вот Хонну Брид не любит, а Хонна как раз заслуживает доверия. Правда, и в присутствии Хонны я бы не хотел заниматься чем-то серьёзным. Почему? Да потому, что сторонний человек, не вовлечённый в общий творческий процесс, мешает, как пенёк на дороге.
Сухо Брид оглядел нас, притихших и надутых, и буркнул:
— Идите. А ты, Пондохва, останься, — неожиданно прибавил он.
Я был сыт по горло беседой с Мастером Наставником класса, но ничего не поделаешь, пришлось подчиниться.
Едва мы остались одни, профессор указал на стул и бросил:
— Садись.
Я с удовольствием сел. Ноги уже гудели от долгого стояния, а в горле першило от бесконечных разговоров. Остро взглянув на меня, Брид водрузил кувшин с камрой на жаровню.
— Что, устал? — спросил он без всякого ехидства, но и без сочувствия, так осведомляются о погоде.
Я промолчал.
— Чего надулся? — профессор поставил передо мной кружку с дымящейся камрой. — Приказание моё не нравится? Ничего, привыкнете. Как ещё вас, вурдалачьих детей, к дисциплине приучать?
Я молчал.
— Теперь о вашем докладе Совету профессоров, — деловито продолжал Брид, будто не замечая моего упорного нежелания общаться. — Я так понимаю, что доклад будешь делать ты.
Он даже не спрашивал, он утверждал! У меня возникло большое искушение сказать: «Не будет никакого доклада. Вообще ничего не будет». Встать и уйти, тем самым перечеркнув себе всё: занятия любимыми рунами, новую Корпорацию и само обучение в классе профессора Сухо Брида. Ибо после такого выпада останется только перейти к кому-нибудь другому. Меня так взбесил наш Мастер Наставник класса, что я был готов и не на такую жертву. Только на краешке сознания шевельнулась совестливая мысль: «А как же остальные ребята?» Однако её вполне хватило, чтобы остудить моё раздражение. Я снова промолчал. И вдруг неожиданно, как часто у меня бывает, в голове возникла странная картинка.
Огромный черный волк стоит перед чем-то светящимся, похожим на огненный или газовый шар. От шара исходит сияние, то тусклое, то нестерпимо яркое. Внутри этого источника света крутятся вихри, заставляя его поминутно менять форму. Волк, полный любопытства, тянет к нему нос и переднюю лапу. Но коснуться не решается.
Сияющим шаром, без сомнения, был я, а мой собеседник, соответственно, волком. Почему вдруг у меня в мозгу родилась такая картинка? С чего я решил, что именно так мы и должны выглядеть? На эти вопросы я мог бы ответить, будь я старше и умнее. Но в ту пору я был, мягко говоря, не слишком силён в теории магии, поэтому ничего не знал об ассоциативных параллелях, даже слов таких не слыхал. И просто напросто всё увиденное счёл плодом своей буйной фантазии.
Тем не менее, картинка развеселила меня и успокоила. Я с удовольствием отхлебнул горячей камры и спросил:
— Почему доклад должен делать именно я и только я? Разве остальные так уж плохо выступали?
Огненный шар заметно потускнел и уменьшился в размере. Волк подступил ближе.
Сухо Брид не спешил с ответом. Он выбил пепел из трубки в пустой камин и начал снова набивать её табаком.
— Дело не в том, как выступали или не выступали остальные, — произнёс он наконец. — Доклад Совету профессоров делает один человек. Как правило, Глава Корпорации или претендент на этот пост. В крайнем случае, тот, кто непосредственно сделал какое-то важное открытие. При любом раскладе — это ты. Я лично не вижу смысла тащить на Совет кучу народу. Показать вашу многочисленность, что ли? Кроме того, твоё сегодняшнее беспомощное блеяние на научный доклад не тянет. С этим придётся возиться мне, а подготовить одного более-менее вменяемого ученика гораздо проще, чем втолковать прописные истины полудюжине болванов.
Я снова разозлился. С какой стати Брид считает моих друзей болванами? Да у него не было учеников умнее! Класс, который почти в полном составе после первого же года обучения сдаёт экзамены на уровень «сул»! Класс, в котором два студента стали самыми молодыми членами Корпорации за последние полвека! Класс, который готовится создать собственную Корпорацию!
Сияющий шар стал совсем маленьким и тусклым. Волк подтолкнул его лапой. Шар вдруг вспыхнул злым пронзительно-зелёным светом. От него в разные стороны посыпались искры. Волк отпрыгнул. Шерсть у него на загривке встала дыбом, верхняя губа приподнялась, обнажая клыки.
Я не усматривал никакой связи между привидевшейся мне сценой и нашей реальной беседой в реальном мире. Но видение снова успокоило меня. Я понял, что профессор вовсе не считает нас болванами, скорее напротив, удивляется нашим способностям. Но говорит так для того, чтобы горячие головы раньше времени не закружились. Сам бы я вряд ли скоро дошёл до этой гениальной мысли. Она каким-то образом возникла у меня в мозгу, когда волк коснулся шара лапой. Значит, то что мне привиделось, не плод моего воображения.
— На Совете профессоров, — говорил Сухо Брид, раскуривая трубку, — покажешь только первые два опыта — с рунами Саце и Саббо. С руной Равновесия вы ещё не разобрались. Взяли за основу лорифору. Да и с ней пока не всё ясно. Кстати, в Высокой Школе Холоми лорифоры не изучают. Так что ваши изыскания в этой области неуместны. А опыт с хождением по Мосту Времени вообще опасен. Не вздумайте больше проводить его сами. Только в моём присутствии.
При последних словах профессор вперил в меня грозный взгляд, который не возымел никакого действия, поскольку в тот момент мне пришла в голову такая прекрасная идея, как обойти все его запреты и рогатки, что я даже не стал тратить времени на её обдумывание.
— Ты понял меня, Пондохва? — рыкнул Брид.
— Да, сэр, — ответил я равнодушно и довольно рассеянно.
Увидев, что со мной творится неладное, профессор заботливо подлил мне камры.
— Я вот что ещё хотел узнать, — сказал он. — Каким образом вы подбираете ритмы к рунам?
— Мы ищем подходящую музыку, — устало ответил я.
— Среди вас есть музыканты? — изумился Сухо Брид.
Огненный шар разгорался, менял форму. Теперь он был похож скорее на цилиндр. От него шло нестерпимое сияние. Он приподнялся над землёй и завис на одном уровне с волчьей мордой.
Погружённый в созерцание этой картинки, я всё так же рассеянно ответил:
— Нет. У меня есть знакомые музыканты.
И тут же сообразил, какую совершил ошибку.
— Не те ли это музыканты, — ехидно прищурился Сухо Брид, — на чей концерт вы сегодня собирались? На чей концерт нынче весь Ехо сбежался?
Отступать было поздно, врать бесполезно. Профессор задал свой вопрос просто так, что называется, на дурака, но, почувствовав мою реакцию, понял, что попал в точку.
— Да, — неохотно сказал я. — Хоти Садан — мой знакомый.
— И давно ты его знаешь? — продолжал расспрашивать Брид.
— Он играл в нашем доме, — я разозлился, в который уже раз за этот вечер.
Впрочем, Сухо Брид имел особый талант выводить меня из себя.
Светящийся цилиндр снова стал шаром, уменьшился в размерах. Волк подкрался поближе и вытянул морду, пытаясь понюхать странный предмет. Шар вдруг выпустил сноп искр, вынуждая волка отступить.
— Ах, вот в каких аристократических семействах служили эти знаменитости! — расхохотался профессор. — Кому они обязаны всей этой шумихой! Теперь понятно!
Профессор вдруг перестал смеяться и смерил меня гневным взглядом.
— А не слишком ли ты много позволяешь себе, Пондохва! — в ярости рявкнул он, стукнув кулаком по столу. — Мало того, что целый класс смотрит тебе в рот! Даже словечки твои перенимают! Мало того, что на Корпорации Шифровальщиков ты уже такая заметная фигура, что тебе и возразить никто не смеет. Ах, Лойсо утверждает то, ах, Лойсо утверждает это! Он же у нас гений, поэтому всегда прав! Мало того, что сам сэр Хумха Йох регулярно приглашает тебя к себе в гости, тебя, щенка, студента-младшекурсника! Так теперь ты ещё заставляешь весь город плясать под твою дудку! Не слишком ли ты зарвался?
Я растерялся от его напора. Во-первых, не так уж часто на меня орали. В сущности, только Сухо Брид позволял себе такую вольность. Во-вторых, я не понимал причины его гнева. Чем он, собственно, недоволен? Тем, что меня уважают одноклассники, тем, что я хорошо знаю его предмет, или всем сразу? В-третьих, при чём тут сэр Хумха? Мало ли, кого он приглашает к себе в гости. Это его личное дело. Вон Ороли Клакк регулярно бывает на Малых Королевских приёмах во дворце Рулх, но на неё же за это никто не обижается!
Не желая продолжать разговор, начавшийся в таком тоне, я молча пожал плечами и встал, готовясь уйти. В конце концов, профессора Сухо Брида не касается, с кем я дружу, кому помогаю и у кого бываю в гостях.
Огненный шар стал поистине огромным, он полыхал так, что на него больно было смотреть.
Профессор тоже встал и подошёл к окну. Резким рывком дёрнул на себя раму.
— Слышишь? — спросил он, оборачиваясь ко мне.
Порывы ветра с Хурона донесли до меня смутный шум большого города. Видя, что я не понимаю, о чём это он, профессор отрывисто приказал:
— Подойди сюда.
Я нехотя приблизился к окну.
— Теперь слышишь? — ехидно переспросил он. — Твои друзья играют. У них, кажется, грандиозный успех! Ты добился своего, Пондохва.
Я прислушался. Наверняка, чуткие уши потомка волков услыхали гораздо больше. Но и я уловил неясные, едва различимые звуки музыки.
— Неужели так далеко может быть слышно? — удивился я.
— Павильон Затей рядом с набережной. На реке все звуки слышнее.
Профессор отошёл от окна и принялся прохаживаться по кабинету взад-вперёд.
— Ну вот зачем, зачем, скажи пожалуйста, зачем тебе понадобилось будоражить целый город?! — воскликнул он, останавливаясь напротив меня. — Ты сам-то знаешь?
— Я знаю, — мне захотелось рассмеяться. Неужели этот нелепый человек воображает, будто я забавляюсь? Вот чудак!
— Ну так скажи, зачем?
— Затем, что для работы над рунами нам нужны музыканты, — я снова пожал плечами. — Встречаться с ними возможно только в Дни Свободы от Забот, у наёмных музыкантов их, как правило, нет, значит, Хоти Садан и его ребята должны стать независимыми вольными птицами. А для этого надо приобрести известность. Вот мы им и помогаем. К тому же они талантливы, и они наши друзья.
Огненный шар заполнил собой всё пространство. Он сиял, как огромное горячее солнце. И в его лучах каждая шерстинка на спине и боках волка светилась и переливалась.
Сухо Брид слушал меня внимательно, без тени улыбки.
— Какой ты всё-таки странный ребёнок, Лойсо Пондохва, — произнёс он задумчиво. — Такая силища в сочетании с такой детской наивностью. Накрыть целый город своей неуёмной энергией, заставить всех, ВСЕХ думать так, как ты хочешь, делать то, что ты хочешь, любить то, что любишь ты — и ради чего! Друзьям помочь! Это неслыханно! Кем ты станешь, когда вырастешь? Великим королём? Или великим преступником? Или великим королём преступников?
Я вспыхнул и покачал головой.
— Я стану великим магом. И больше никем. Всё остальное меня не устраивает.
— Да ты уже маг, — бросил мне Сухо Брид. — Ещё молодой и глупый, совсем неопытный, но маг. А станешь ли ты великим… Я, кажется, говорил тебе, будущее покажет.
Профессор снова подошёл к окну, какое-то время молча вглядывался в темноту, а потом глухо произнёс:
— Я боюсь тебя учить, Лойсо Пондохва. И не учить тебя нельзя. Такая сила, необученная, неуправляемая, не познавшая сама себя, страшна, ох, как страшна! Самая главная наука, которую ты должен постичь в Высокой Школе Холоми, — это управление самим собой. Всё остальное приобретёшь попутно, невзначай. Иди, я назначу время наших с тобой занятий.
Я непонимающе уставился в профессорскую спину, поскольку не понял, о каких занятиях, собственно, идёт речь.
— Ну что ты смотришь! — рявкнул он, оборачиваясь. — Доклад будем писать, болван! Брысь с глаз моих! Надоел!!!
— Спокойной ночи, господин профессор, — вежливо поклонился я и вышел из кабинета, радостно прислушиваясь к неразборчивому бормотанию за своей спиной, подозрительно смахивающему на проклятия.
Я уже давно усвоил, что Сухо Брид приходит в настоящее неистовство, когда на его хамство отвечают любезностью. Вот уж кому бы точно не помешало научиться управлять собой. А то эмоции через край перехлёстывают! Сегодня он разозлил меня столько раз, что я имел полное право напоследок доставить себе это маленькое удовольствие.
***
Я даже не удивился, когда увидел всю нашу тёплую компанию у себя в номере. Ребята меланхолично жевали пирожные, запивая их камрой. Вид у всех был мрачный до невозможности.
— По какому случаю траур? — бодро спросил я, извлекая из тарелки кусок Магериного Кремового Щенка и отправляя его в рот. — Меня хороните или Сухо Брида? Напрасно, все живы. Так что можно праздновать.
— Что праздновать-то? — с кислой миной спросил Кима Дочи. — Конец наших занятий, что ли?
— Почему конец? — спросил я.
— Потому что теперь мы под надзором и контролем, — объяснила Магера. — За нами отныне будет присматривать хмырь и урод Лебека!
— А, пустяки! — я махнул рукой. — Налейте кто-нибудь камры. Магера, как ты ешь эту гадость? Этот Щенок такой сладкий!
— Ну и нечего было его лопать! — огрызнулась Магера, скорее по привычке, чем от обиды. — Я его для себя приберегла.
— Жа-ди-на! — пропел я. — Жадина, жадина, жадина!
Мои друзья переглянулись. Таким они видели меня впервые.
— Лойсо, что с тобой? — заботливо спросил Куни Йовис, подавая мне кружку. — Тебя что, Сухо Брид заколдовал?
— Ага! — захохотал я. — Наложил страшные чары! И теперь я несу всякий бред и ем чужие пирожные. Ужас!
— Да ешь себе на здоровье, — поспешила успокоить меня Магера. — Смотри только, не подавись на радостях!
— Постараюсь, — сказал я с набитым ртом. — Приложу все силы! А их у меня знаете сколько?! Сухо Брид аж поседел от страха, когда понял, с кем имеет дело. И быстренько выпроводил меня за дверь. Теперь он будет сочинять доклад о наших с вами достижениях в науке, а я оказывать ему в этом посильную поддержку и помощь. По всей видимости, в качестве консультанта. А потом нас всех представят к самой высокой Королевской награде. И мы станем знамениты на всё Соединённое Королевство.
— А потом Эйир Лебека, — подхватила Магера, — приберёт наши открытия себе и состряпает собственную научную работу. Ты что, не слышал, как Сухо Брид сказал, что этот хмырь болотный занимается рунами? Он семикурсник, для него накропать какую-нибудь монографию — раз плюнуть. А материал — вот он, тёпленький! Бери не хочу, только дурак не воспользуется.
— После нашего доклада в Высокой Школе Холоми? — недоверчиво спросил я. — Кто ж ему поверит?
— А зачем ему Высокая Школа Холоми? — парировала Магера. — Он уже на седьмом курсе! Плевать ему на Школу! Он сразу в редакцию побежит и книжку выпустит. Кто нас тогда слушать будет?
Да, о такой опасности я не подумал. Но, собственно, это ничего не меняло.
— Я не понял, — сказал я, — откуда столько пессимизма в нашей команде? Что за пораженческие настроения? Да будь он хоть беленьким кроликом, хоть бессловесным пугалом в огороде, вы что, всерьёз собрались при нём чем-то заниматься?! Лично я этого делать ни в коем случае не буду.
— А как же тогда? — спросил Ирухти.
— Обыкновенно, — я пожал плечами. — В этом семестре мы уже ничего не успеем, поскольку через дюжину дней начнутся экзамены. А летом… Ну-ка, признавайтесь, какие у кого планы на эти каникулы?
— Ты хочешь сказать, что мы можем провести их у тебя? — спросила Иса.
— Ну, если я вам не надоел, то милости прошу.
— А твоя мама не будет против такой большой компании? — осторожно спросил Дьяр Марофо.
— Можно подумать, — фыркнул я, а Нанка и Куни рассмеялись.
— Да у них в доме гости не переводятся! — хихикнула Магера. — Конечно, не будет. По-моему, леди Танна своих гостей в лицо-то не всех знает.
— Ну, думаю, мои родители не станут возражать, если я проведу каникулы у друзей, — сказал Кима.
— Мои тоже, — присоединилась к нему Иса.
— Лишь бы мы тебе не надоели, — улыбнулся Ирухти. — А так, всё в порядке.
— У тебя мы сможем заниматься рунами? — педантично уточнил Дьяр. — Никто не будет пытаться нас контролировать, как здесь?
— Посмотри на меня, Дьяр, — усмехнулся я. — Неужели я похож на человека, который привык к контролю? Конечно, в замке у меня есть свои определённые обязанности. Но не так уж они многочисленны, чтобы помешать нашим занятиям.
— А будут мешать, — таинственно сказала Магера, — мы сбежим от них ко мне. У нас в поместье тоже здорово! Особенно летом.
— Или ко мне на Муримах — ловить рыбу, — подхватил Ирухти. — Дом большой. Мы точно никому не помешаем. Думаю, родители будут рады. У меня ведь никогда не было друзей. Я один рос.
— Вот и отлично, — подытожил я. — Значит, решено.
— Хорошо, — сказал дотошный Кима. — Лето мы проведём. А дальше что? Вернёмся в Школу, думаешь, Сухо Брид обо всём забудет?
— Нет, конечно, — ответил я. — Не забудет, даже если очень захочет. Мы ведь отныне станем Корпорацией. А мы станем, в этом я не сомневаюсь. Уж если наш профессор что-то себе в голову вбил, обязательно добьётся своего. И это прекрасно!
— Почему?
— Потому. Нам выделят отдельный кабинет под наши занятия, составят расписание. И мы сможем там заниматься на вполне законных основаниях. А Лебеку и прочих нежелательных лиц мы туда не пустим.
— Как не пустим? — голубые глаза Исы Исоры стали огромными, как два озера.
— Обыкновенно. Поставим защиту на нашу дверь таким образом, что мимо неё можно будет год ходить, да так и не найти.
— Ты сможешь это сделать? — недоверчиво спросил Дьяр. — Поставить такую защиту, чтобы вход в кабинет выпускник Школы Холоми не нашёл?
— Пожалуй, да, смогу. Во всяком случае, дома у меня получалось неплохо. А там не выпускники Школы Холоми обитают, а вполне взрослые колдуны. Значит, должно получиться и здесь.
— Хуже будет, если Лебека пожалуется на нас Сухо Бриду, — сказал Куни Йовис.
— Вряд ли он станет выставлять себя на посмешище, — усмехнулся Нанка. — Представляете, здоровенный семикурсник, этакий дядя, жалуется профессору, что никак не может найти нужную дверь. Её, мол, заколдовали от него первокурсники! Да у него язык не повернётся!
— А кто он такой, этот Лебека, кто-нибудь знает? — спросил я.
— Мерзкий тип, — с отвращением произнёс Кима Дочи. — Высокомерный, злобный эгоист. Младших на дух не переносит. Даже Помощником Наставника быть отказался, хотя ему предлагали эту должность. И она неплохо оплачивается, между прочим. Да что ему деньги! У него папаша — Хихина Тек, слышали о таком?
— Теки — аристократы, насколько я помню, — задумчиво сказала Магера. — Род древний и очень богатый. Крутятся вечно около Канцелярии Больших Денег.
— Вот-вот, — подтвердил Кима. — А Хихина Тек — Великий Магистр Ордена Зябких Ветров. Лебека — его незаконный сын. Но любимый и единственный. Местечко в Ордене папаши ему уже с рождения обеспечено. Выйдет из Высокой Школы Холоми и, вот увидите, тут же станет Старшим Магистром, в обход какого-нибудь бедняги.
— Нас это уже не касается, — отмахнулся я. — Если он высокомерный, как ты говоришь, и младших на дух не переносит, то только обрадуется возможности увильнуть от неприятной обязанности за нами наблюдать. Зачем ему секреты какой-то малышни? Он ведь не знает, КАКИЕ это секреты! И не узнает никогда. Единственно, что плохо — кабинеты Корпораций уж больно неуютные. Здесь нам было гораздо лучше.
Тут я в упор посмотрел на Магеру.
— Ну, — протянула она, улыбаясь мне одними глазами, — если вы меня хорошо попросите, то я, пожалуй, возьмусь обставить наше гнёздышко.
— А если бы вы меня попросили, — скромно сказала Иса, — то я могла бы расписать стены. Было бы неплохо.
— Стены? — усомнился Нанка. — По-моему, это слишком долго.
Дьяр фыркнул и что-то сердито пробурчал, а Иса рассмеялась.
— Ты, Нанка, никогда не видел, как работают столичные художники. Вот и посмотришь заодно.
— Леди, — шутливо воскликнул галантный Ирухти Хлен. — Вы и так ежедневно украшаете нашу жизнь только одним своим присутствием! Так что же будет, когда вы украсите ещё и наш быт!
— Будет красиво, — сказала Магера, и обе девочки польщёно захихикали.
К Ночному сигналу всё было обговорено и решено, все пирожные съедены, а камра выпита. Мои друзья, усталые и сонные, расползлись по номерам. Только Куни Йовис тянул время. Он явно хотел переговорить со мной с глазу на глаз.
— Лойсо, — сурово сказал он, когда все ушли. — Расскажи мне, что у тебя случилось с Сухо Бридом? Ты пришёл весь какой-то не такой. Я тебя таким сроду не видел.
— Каким — таким? — спросил я.
Меньше всего мне сейчас хотелось пускаться в объяснения. Я очень устал и мечтал только об одном: принять ванну и залезть в постель. Но вид у Куни был встревоженный, а когда мой друг тревожится за меня, отвязаться от его опеки бывает непросто.
— Таким вздрюченным, растерянным и злым. Что он сказал тебе?
— О, — я устало вздохнул. — Чего он только мне не наговорил! Обвинил во всех грехах.
— А подробнее?
— Могу и подробнее, — я снова вздохнул и вкратце передал Куни наш с Бридом разговор.
Мой друг долго молчал, опустив голову, а потом медленно произнёс:
— Знаешь, он прав, насчёт тебя.
— Что-о?! — взвыл я. — Ты хочешь сказать, что я, когда вырасту, стану преступником или королём?! Ты в своём уме, Куни?
— Нет, конечно, ничего такого я сказать не хочу. И мы не болваны и не бездарности, как частенько называет нас профессор. Но что ты накрываешь своей энергией всех, кто попадает в поле твоего зрения или удостаивается твоего внимания, это факт. Тут уж никуда не деться. Нравится тебе это или нет. Я давно, когда ещё мы жили дома, заметил, что в твоём присутствии становлюсь, как бы это сказать… не умнее, нет, увереннее в себе. Кажется, за что ни возьмись, всё получится, всё по плечу. Если я один, у меня такой уверенности в своих силах нет. А стоит только подумать о тебе, и всё снова получается! Ты делишься с нами своей силой и удачей, как настоящий Великий Магистр какого-нибудь Ордена. Сухо Брид — маг, он увидел в тебе эту силу и хочет помочь тебе с ней справиться. Это ведь непросто — справиться с собственным могуществом. Помнишь, древним кейифаям эта задача оказалась не по зубам. Так и сражались, бедняги, друг с дружкой и сами с собой, пока Светлый Токлиан не призвал их к порядку.
— Как нам его не хватает, Куни, — вздохнул я. — Как нам не хватает Светлого Токлиана!
***
За дюжину дней, оставшуюся до экзаменов, я под руководством профессора Сухо Брида подготовил доклад и выступил с ним перед Советом профессоров. Наши изыскания потрясли уважаемых преподавателей, по-моему, гораздо меньше, чем возраст докладчика. Руны для многих вполне заслуженных магов — тема закрытая, тёмный лес. Ими мало кто занимается в Мире. Но авторитет Сухо Брида сделал своё дело. Разрешение на создание Корпорации Мастеров Древних Рун было дано без проволочек. А я получил своего первого в жизни Малого Синего буривуха — за ценный вклад в науку. Впоследствии у меня было много наград — от учёных до Королевских. Но эту, самую первую, я запомнил навсегда. Может, ещё и потому, что она не принесла мне особой радости. Я считал, что Совет профессоров поступил несправедливо, наградив меня одного и обойдя моих товарищей. Но великодушные друзья в один голос уверяли меня, что всё правильно — ведь идея-то была моя, да и исполнение, по большей части, тоже.
Наша будущая Корпорация в полном составе блестяще сдала экзамены на уровень «сул». Кроме нас на этот же уровень сдал и Дерри Шувиолиш, оставшись таким образом нашим одноклассником. А Кохи Поруна и Сагар Йорох перешли на второй год уровня «бихор». Не знаю, как Сагар, а Кохи вполне мог попробовать перепрыгнуть на более высокую ступеньку. Но он не желал учиться вместе со мной и постарался отдалиться на как можно большее расстояние. Четвёртый из их компании не то экзамены не сдал, не то перешёл в другое учебное заведение, не знаю. Больше я его как-то не встречал.
После летних каникул в Высокую Школу Холоми поступил счастливый до невозможности Пенке Йольве. По моей просьбе на него обратил внимание профессор Сухо Брид. Хотя наш Мастер Наставник класса долго кричал на меня, стоило мне заикнуться об «одном знакомом мальчике, подающем надежды», а под конец выгнал из своего кабинета, но Пенке Йольве всё же произвёл на профессора благоприятное впечатление и был принят в святая святых.
Хоти Садан и его группа стали настоящими знаменитостями в Ехо. Их приглашали везде. Хозяин любого трактира мог считать себя счастливчиком, если ему удалось залучить их к себе хотя бы на один вечер. Этот вечер приносил дохода больше, чем дюжина прочих. Однако, чаще Хоти можно было слушать в Павильоне Затей на Лиловой площади. Так продолжалось до тех пор, пока ребята не приобрели собственный роскошный особняк с концертным залом на Левом Берегу Хурона.
Тёплые дружеские отношения между нами и музыкантами сохранялись много-много лет. Хоти Садан и его ребята очень помогли нам. Без них, возможно, многие наши открытия так и не состоялись бы.