Смерть на Сие
Посмотрите, братия, кто вы, призванные: не много из вас мудрых по плоти, не много сильных, не много благородных; но Бог избрал немудрое мира, чтобы посрамить мудрых, и немощное мира избрал Бог, чтобы посрамить сильное; и незнатное мира и уничиженное и ничего не значащее избрал Бог, чтобы упразднить значащее, - для того, чтобы никакая плоть не хвалилась пред Богом. Апостол Павел. Первое послание к коринфянам, I глава, ст.26-29
Двадцать лет прошло, а помнится, словно вчера было.
Летом 1999-го года приехала я летом на Сию к преподобному Антонию пожить и потрудиться в монастыре, и не одна приехала, а привезла одного мальчонку, в скаутском лагере познакомилась с ним.
Мальчонка был миловидный, так что на Сие бабушки на службах умилялись и шептались, что ему прямая дорога в алтарники, а то и иподиаконы, но я за время нашего знакомства успела получше его узнать, и это перешёптывание восприняла скептически.
У Сани, так его назову, отчим убил мать, отчима посадили, а двух детей матери двое детей отчима попросту выжили из их общей квартиры, так что Саня временно обитал прямо в скаутском центре, а сестра в какой-то общаге при училище жила.
В летнем скаутском лагере Саня застудил зубы, распухла челюсть и щека, а всё потому, что спал в палатке на голой земле, пенки у него не было. И что-то мне его жалко стало, ну чего ему так маяться, думаю, отвезу-ка я его на Сию.
Позвонила настоятелю и долго его уговаривала, сначала он не соглашался. Пришлось выяснить все обстоятельства: и почему Саня у опекунши, своей родной тётки, не может жить, и почему в армию его не берут.
У опекунши такой бедлам был в большой двухярусной квартире, что без слов понятно было, почему. Квартиру, видно, как многодетной ей дали, и всех детей я не сосчитала, помню только, что кого-то кто-то стриг прямо посреди комнаты, и общую неприбранность, захламлённость, безпорядок - берлога, одним словом, в соцпедагогах я позже насмотрелась на такие, а тогда в новинку было.
А в армию его не брали согласно диагнозу, номер диагноза не помню, что-то вроде ЗПР (задержка психического развития, хотя там не только психического, он вообще выглядел как подросток лет 13-14-ти в свои 18).
Снова позвонила настоятелю, доложила и про тётку, и про диагноз, уговорила, и повезла Саню на Сию. Насобирала ему в дорогу кой-чего, но в целом налегке он поехал, у него не то что пенки - ничего и не было...
Привезла, показала, настоятель благословил Саню в келье отца Пафнутия жить и за верхним столом питаться с монахами (а внизу трудникам накрывали), так что я спокойная уезжала и больше всего запомнила из той поездки два эпизода: как мы с отцом Пафнутием ездили верхом, и как читали Псалтирь в Троицком соборе все желающие над гробом одного сбежавшего с Сии трудника.
Сбежать-то он сбежал, да по дороге заболел и помер, и перед смертью попросил в больнице позвонить в монастырь, дал номер. А раз он вспомнил про монастырь, то и монастырь его не забыл, поехали, забрали тело и положили в соборе.
Троицкий собор тогда был пустой и очень величественный, даже не знаю, с чем сравнить. Высокие с отвалившейся побелкой стены, выложенный частично разбитыми плитами пол, столпы, купола, ни алтарной преграды, ничего, только у стены над местом предполагаемого захоронения - мощей под спудом - преподобного Антония Сийского, основателя монастыря, настил с ковром и икона преподобного с лампадой.
И вот посреди этих останков собора, былого величия и славы, ободранных до голых стен - останки человека в гробу. Меня поразило и это соответствие одного другому, и как читали такие же мужики-трудники Псалтирь над телом своего товарища. Их там много собралось: бывших сидельцев, бомжиков, кому некуда больше податься.
Ничего более... не подберу слова... символического, трогательного, красивого, берущего за душу - в жизни своей не видела. Я, бывала, конечно, и на лагерных кладбищах, и в других благодатных местах, но тут... так я этому мужику позавидовала.
Всякое, небось, в его жизни было, и с чтецами над гробом - тоже, а вот зазвучали под высокими сводами вечные величественные слова - и так они были им впору, поразительно.
В миру я сама, бывало, ходила читать по покойникам Псалтирь, когда звали, и помню, что в первый раз почувствовала, когда наедине с усопшей старушкой-соседкой осталась в воронежской деревне. Я и не знала-то её при жизни, но время было такое, что и Псалтири, кроме меня, ни у кого не нашлось, и читать никто из других соседей по-славянски не умел, так что пришлось мне.
И вот пока я над ней читала до погребения - у меня словно крылья выросли, до сих пор помню это чувство. В монастыре я не стала набиваться, мужской всё-таки, помню, в первое время так меня там и тянуло поделиться знаниями с ближними, сидела раз в библиотеке, читала что-то, рядом кто-то из насельников, слово за слово - стала им лекцию читать, а игумен был в отъезде, вернулся и выгнал меня из библиотеки, велел в своей келье лично просвещаться. Так было обидно. Но урок усвоила, не стала проситься читать Псалтирь над гробом с трудниками.
Зато в тот раз поехала я по благословению, как положено, к отцу Пафнутию на ферму в Ваймугу, а он предложил мне покататься верхом, и куда мы только не ездили!
Целый день проскакали, вернулась в монастырь - игумен ходит на вечерней службе и кадит храм, а искры не от кадила, а от него летят...
Я поняла, что нужно покаяться. Простите, - говорю, - что-то понесло не то лошадь, не то меня. Он вроде поуспокоился: - Угу, - говорит, - с отцом Пафнутием это бывает, что несёт его, а остановить некому... Так и поговорили...
А Саню через полгода в самые морозы (отвозила-то я его на Сию в июле) в том же, в чём туда я его везла, привёз мне отец Пафнутий, прямо в мой день рождения доставил. Забирай, - говорит, - обратно, не будет из него в монастыре толку, на трапезе первый, на службе - последний...
Пришлось забрать его с вокзала к себе, а потом приодеть и вручить тётке, потом он долго ещё ко мне ходил и, вроде ничего, прижился в миру, в армию его так и не взяли, кондуктором в маршрутке одно время работал, а потом перестал приходить подкормиться, из чего я сделала вывод, что дела у него наладились.
А, вот ещё один момент вспомнила: отец Пафнутий спит в келье на кровати прямо в сапогах, хотя в миру он как все был, чистоплотный, и не подумала бы, что до такого дойдёт... а труднички его чифирь в соседнем здании, прямо на ферме, гоняют. Как он там с ними управлялся, доселе ума не приложу, но коровы ничего были, ухоженные.
С моста над Ваймугой видно было, что вода в реке чистая-пречистая, мне сказали местные, что можно пить её, когда плаваешь, но я с непривычки не решилась.
Да, почти двадцать лет прошло. Так и не ездила с тех пор больше верхом, видно, на всю оставшуюся жизнь наскакалась, как не убилась, когда галопом по буеракам, сама не знаю. А тому неведомому сийскому беглецу-труднику доселе завидую, ведь и правда, так повезло мужику.