Земной путь поэта Лермонтова ч. 9

Николай Мринский
Она состояла из двух половин, в одной из коих я и поместился. Далее отдельно стояли плетневый, смазанный глиной, небольшой сарай и какие-то клетушки. Все эти невзрачные постройки были огорожены невысокой каменной оградой. Однако домик мой показался мне приветливым: он был чисто выбелен снаружи, соломенная крыша выдавалась кругом навесом, низенькие окна выходили с одной стороны на небольшой дворик, а с другой - прямо к морю. Под окнами была сделана сбитая из глины завалина. Перед крылечком торчал длинный шест со скворечницей. Внутри было всё чисто, смазанный глиняный пол посыпан полынью. Вообще, как снаружи, так и внутри было приветливо, опрятно и прохладно. Я велел подать самовар и расположился на завалинке. Вид на море для меня, жителя болот, был новостью... Керченский берег отделялся чуть розовой полоской и, постоянно бледнея, скрывался в лиловой дали. Белые точки косых парусов рыбачьих лодок двигались по всему взморью, а вдали пароходы оставляли далеко за собой, чёрную струю дыма... Обычно путники, выехав рано утром, в первый день пути (148 верст) доезжали до станицы Кавказской, где ночевали. За день следующий, преодолев 132 версты, въезжали в Екатеринодар - столицу Черномории. Отдохнув там до следующего обеда, отправлялись в путь до Ольгинского редута, проезжая 60 верст через Копанскую и Мышастовскую. Самым утомительным на маршруте был день четвертый. Оставалось 167 верст и это расстояние ехали почти без отдыха. Путь пролегал через Каракубанскую, Копыльскую, Калаусскую, Курчанскую, Темрюк, Пересыпь.

Затем, повернув влево по берегу Таманского залива, через пос. Сенной, дорога шла на Тамань, в которой оказывались поздним вечером. Столько же времени заняла дорога и у Михаила Лермонтова, когда он 26 сентября 1837 г. прибыл в этот приморский городок. В станице Тамань и сейчас всё дышит историей, романтикой и поэзией. «Тамань - самый скверный городишка из всех приморских городов России. Я там чуть-чуть не умер с голода, да ещё вдобавок меня хотели утопить» - этими словами начал М.Ю. Лермонтов свою небольшую повесть. «Мы подъехали к небольшой хате на самом берегу моря. Полный месяц светил на камышовую крышу и белые стены моего нового жилища; на дворе, обведённом оградой из булыжника, стояла, избочась другая лачужка, менее и древнее первой. Берег обрывом спускался к морю почти у самых стен её, и внизу с беспрерывным ропотом плескались тёмно-синие волны». Так Лермонтов описал место и дом, в котором жил в Тамани. Там ему пришлось задержаться на несколько дней в ожидании какого-либо судна. Наблюдения скучавшего поэта и, легли затем в основу повести «Тамань», которую В.Г. Белинский справедливо назвал «жемчужиной русской прозы». В повести «Тамань», читаем рассказ Печорина «... Я приехал на перекладной тележке поздно ночью. Ямщик остановил усталую тройку у ворот единственного каменного дома, что при въезде. Часовой, черноморский казак, услышав звон колокольчика, закричал спросонья диким голосом: «Кто едет?» вышел урядник и десятник. Я им объяснил, что я офицер, еду в действующий отряд по казённой надобности, и стал требовать казённую квартиру».

В Тамани М.Ю. Лермонтов задержался по тем же причинам, что и герой его повести. «...Я отправился в крепость Фанагорию, чтоб узнать от коменданта о часе моего отъезда в Геленджик. Но, увы, комендант ничего не смог сказать мне решительного. Суда, стоящие в пристани, были все - или сторожевые, или купеческие, которые даже не начинали нагружаться. «Может быть, дня через три-четыре, придёт почтовое судно, - сказал мне комендант, - и тогда - мы увидим» - отметил М. Лермонтов в своей повести. Встретившись с комендантом Фанагорийской крепости майором Посыпкиным П.Я., поэт узнал, что ехать в отряд уже не нужно. Из сообщения, которое пришло с транспортным судном «Буг» стало известно, что царь Николай I распустил полки на зимние квартиры. Комендант распорядился отметить подорожную и направил прапорщика драгунского Нижегородского полка М.Ю. Лермонтова назад в Ольгинский редут, где временно разместился походный штаб командующего войсками Кавказской линии и Черноморья ген. А.А. Вельяминова, для получения дальнейших указаний. Утром 28 сентября офицер Лермонтов на лошадях выехал из Тамани. Конечно, он не мог знать, что ещё раз окажется в этом приморском городке. Переночевав в ст-це Ивановской, он отправился дальше через Мышастовскую в Ольгинское, где ему уже 29 сентября вручили предписание за № 1156. М. Лермонтову надлежало отправиться в свой полк, расквартированный в Тифлисе. В предмостном укреплении на левом берегу Кубани - Ольгинском, поэт встретил Мартынова, которому он должен был передать 300 руб. и письма от родных из Пятигорска.

5 октября 1837 г. Н.С. Мартынов из Екатеринодара писал отцу, что писем с Лермонтовым не получал, так как его обокрали, и вместо украденных денег он отдал свои. Много лет спустя, письмо Мартынова родственники выдавали, как оправдательный документ, находя причину дуэли в том, что якобы поэт прочёл письма, в которых о нём много было сказано нелицеприятного и не захотел их отдавать. Так у кого же Лермонтов останавливался в Тамани? П.И. Висковатый, первый исследователь жизни и творчества поэта писал, он «... испытал странного рода столкновение с казачкою Царицыхой, принявшей его за тайного соглядатая, желавшего накрыть контрабандистов, с которыми она имела сношения. Этот эпизод послужил поэту темой для повести «Тамань». Сообщение первого биографа было использовано всеми, кто комментировал роман «Герой нашего времени». О том, что с Михаилом Юрьевичем произошли события, подобные описанным в повести, ни у кого теперь не вызывает сомнения. В конце XIX века «лермонтовский домик» в Тамани пытался найти местный житель В.В. Соколов. Выяснилось, что поэт жил в хате казака ЧКВ Фёдора Мысника по прозвищу Царинник (от слова царина - часть степи под сенокос или пастбище для скота; отсюда человек, стерегущий царину - Цариннык). Прозвище женщины должно быть Цариннычка, что людьми, не понимающими украинского языка, было, вероятно, переделано в Царицыху. Краевед Соколов застал в живых, внука Фёдора Мысника - Герасима Григорьевича.

Он рассказал, что «кроме пастьбы скота в царине, дед занимался и рыбной ловлей, для чего держал у себя несколько баркасов, которыми за плату широко пользовались контрабандисты-татары, чей притон был тут же, под кручей, на берегу моря». Дни, проведённые Лермонтовым на Тамани, вдохновили его на создание шедевра – первого в русской литературе реалистического романа «Герой нашего времени». По возвращении из ссылки в 1838 г. этот роман имел оглушительный успех. Поэт в «Тамани» передаёт свои впечатления о жизни людей, обитающих на берегу и связанных морем, жизнь их представлялась ему таинственной загадкой, и ключ от неё он твёрдо решает достать. Первое отдельное издание романа «Герой нашего времени» вышло в феврале 1840 г. Покинув Кубань, Лермонтов где-то из Закавказья, отправил письмо С.А. Раевскому: "Любезный друг Святослав... С тех пор, как я выехал из России, поверишь ли, находился я до сих пор в беспрерывном странствовании, то на перекладной, то верхом; изъездил Линию всю вдоль, от Кизляра до Тамани. Переехал горы, был в Шуше, в Кубе, в Шемахе, в Кахетии, одетый по-черкески, с ружьем за плечами. Ночевал в чистом поле, засыпал под крик шакалов, ел чурек, пил даже кахетинское...». Из Ольгинского укрепления, в первых числах октября прапорщик Лермонтов, через Екатеринодар, Прочный Окоп, прибыл в Ставрополь. Есть все основания полагать, что Михаил Юрьевич по приезде был принят в доме Вельяминова. Ведь он был внучатым племянником товарища - А. Вельяминова по Бородинскому сражению Афанасия Алексеевича Столыпина – родного брата бабушки поэта Елизаветы Алексеевны.

Штабс-капитан А.А. Столыпин командовал в Бородинском сражении батареей в лёгкой роте № 2, а капитан А.А. Вельяминов – первой ротой в той же гвардейской артиллерийской бригаде. Кроме того, надо отметить, что дом ген. Вельяминова был открыт для всех офицеров, потому как он «раз и навсегда отдал приказание, чтобы все приезжающие в город офицеры, начиная с прапорщика и до генерала включительно, у него обедали ежедневно во время пребывания их в Ставрополе». Это право распространялось и на некоторых разжалованных в солдаты, а по табельным дням к обеду имели право приходить без приглашения все местные офицеры и гражданские чиновники. Сам хозяин дома Алексей Александрович обычно обедал отдельно, а затем выходил к гостям и участвовал в общем разговоре. Из рассказа ген. барона фон Е.И. Майделя (в передаче П.К. Мартьянова), известно, что «... поэт приехал в Ставрополь совсем без вещей, что их у него украли по пути следования. Поэтому явился он к начальству не сразу по приезду в город, а когда мундир и другие вещи были приготовлены, за что получил выговор, так как в штабе нашли, что он должен был прибыть, в чём приехал». Деньги М.Ю. Лермонтову на пошив формы и приобретение других необходимых вещей дал взаймы Павел Петров. 1 февраля 1838 г. поэт писал в Ставрополь: «Любезный дядюшка Павел Иванович... С искреннейшею благодарностью за все ваши попечения о моём ветреном существе имею честь прикладывать к сему письму 1050 руб., которые вы мне одолжили». Во время поездок по Кавказу и Кубани, Лермонтов проявлял исключительный интерес ко всему, что его окружало.

Продолжение следует в части  10                 http://proza.ru/2020/06/27/232