Кубинские встречи Н. В. Трущенко

Александр Попов 8
Н.В.Трущенко
из цикла «Люди ушедшей эпохи»)

Николая Владимировича Трущенко я хорошо помню, потому что работал в Высшей комсомольской школе при ЦК ВЛКСМ с 1970 года, где он в это время был ректором. Позже, после 1991 года названия вуза изменялись, но фактически традиции и творческий коллектив педагогов в основном оставался прежним и я, хотя и уезжал иногда в заграничные командировки, или временно уходил на работу в другие учреждения, рано или поздно опять возвращался в «вэкашовские» пенаты, в которых в общей сложности  проработал около 31 года. Вот. Наверное, поэтому, когда сегодня я изредка посещаю бывшую ВКШ, я испытываю какое-то особенное трепетное чувство. Ведь в этом учреждении, на этой территории, похожей на маленький рай, я провел  столько лет моей молодости! Этот рукотворный Эдем, благодаря своей необыкновенной «карме» и труду своих людей, несмотря ни на какие финансовые и экономические кризисы, вопреки всем демографическим ямам, просто обречен быть успешным!
В стенах этого учебного заведения судьба меня удостоила пройти последовательно путь переводчика испанского языка, аспиранта кафедры философии, старшего преподавателя, а затем доцента на различных факультетах, где я преподавал различные учебные дисциплины философского, либо политологического цикла, заместителя декана факультета социалистических стран, руководителя подготовительного факультета, доцента по совместительству на кафедре иностранных языков факультета международных отношений.
Именно здесь, в стенах этого вуза в 1981 году я защитил диссертацию на соискание ученой степени кандидата философских наук по теме, связанной с корпоративным аспектом идеологии, исповедуемой чилийской хунтой Густаво Пиночета.
Имея базовое филологическое образование, полученное на переводческом факультете Горьковского государственного педагогического института иностранных языков им. Н.А.Добролюбова, я фактически получил второе, не менее значимое  образование, обучаясь в аспирантуре ВКШ при ЦК ВЛКСМ. Поэтому в известном смысле я считаю этот сегодняшний университет, расположенный на роскошной территории бывшего имения графского рода Шереметевых, с его старинными и современными строениями, с развитой инфраструктурой, считаю его своей Alma Mater наравне с горьковским (нижегородским) инъязом. Таким образом, у меня две духовные матери, две Alma Mater, дающие духовную пищу. И это является, на мой взгляд, большой удачей, большим счастьем.
«Аlma Mater” переводится с латыни как «кормящая, благодетельная мать». Именно московская благодетельная мать предоставила мне шанс побывать вместе с иностранцами во время учебных и ознакомительных поездок во многих городах и весях великого Советского Союза. В стенах ВКШ я увидел представителей многих стран и народов, говорящих на разных языках, и я во многом понял их строй мыслей, их менталитет.
Высшую комсомольскую школу посещали многие выдающиеся люди эпохи, выступали перед студентами. И я их тоже видел и слышал.
Образовательный процесс слушателей-иностранцев, приезжавших на краткосрочные курсы, обеспечивался посредством переводчиков. А иностранцев, поступивших на исторический факультет, первоначально обучали русскому языку удивительные педагоги, которые добивались того, что без переводчика и без другого языка-посредника, кхмеры, например, уже через полгода начинали говорить по-русски. Потрясающе!
В бюро переводов работали более 100 переводчиков, работавших на языках большинства стран мира. Такого большого контингента переводчиков не было нигде в Советском Союзе. Даже в МИДе и Институте общественных наук при ЦК КПСС.  Не случайно на все международные форумы, проводившиеся в то время в Советском Союзе, вместе с другими переводчиками, приглашалось обязательно большое количество наших переводчиков. Без них невозможно было закрыть потребности в переводе ни на одном большом форуме.
Изначально все это создавалось при Н.В.Трущенко, первом ректоре ВКШ при ЦК ВЛКСМ, который был приглашен на ректорство руководством ЦК ВЛКСМ, когда ему было 43 года, будучи уже известным и заслуженным ученым. Его пригласили из г. Горького. Проработал  он в этой должности 17 лет. Кстати, из Горького позднее приехала к нам на работу бывший проректор горьковского инъяза В.Е.Ярнатовская, которая стала заведующей единственной тогда кафедры иностранных языков. Столица всегда подпитывалась интеллектуальными кадрами из периферии.
В Горьком В.Е.Ярнатовскую я знал хорошо, потому что учился в том же институте, где работала Валерия Евгеньевна, а вот Николая Владимировича в Горьком я не знал, потому что он работал в других структурах, а я еще был молод и зелен. ВУЗ окончил в 23 года, а в ВКШ появился, когда мне было  25 лет.
Но, уже работая в ВКШ, я видел, слышал и наблюдал за Николаем Владимировичем из своей ниши переводчиков, преподавателей. Сразу бросалась в глаза его крупная, большая фигура. Он был достаточно высок; с хорошо поставленным голосом, с хорошим, чистым русским языком, правильной, убедительной дикцией. Говорил без бумаги.
В советское время кадры проходили серьезную селекцию и на высокие должности в гуманитарном вузе не мог попасть серый и безграмотный человек, тем более косноязычный.
Позже, работая какое-то время в Университете дружбы народов им. Патриса Лумумбы (УДН-РУДН), мне приходилось слышать восторженные отклики сотрудников университета о свое ректоре В.Ф.Станисе, о его ораторских способностях. Я в душе усмехался, не комментировал эти восторги. А потом как-то, не выдержал и сказал своим коллегам: «Вы бы послушали, как говорят ректора и некоторые проректора в Высшей комсомольской школе. Вот там-то действительно высший пилотаж». На их фоне и Владимир Францевич Станис и другие деятели выглядели простыми ремесленниками. И это я говорю при огромном уважении к В.Ф.Станису, признавая его заслуги и его способности.
В простой, неформальной обстановке я познакомился с  Николаем Владимировичем только где-то в 1983 году, когда он посетил Республику Кубу по приглашению руководства Союза молодых коммунистов, а я в это время работал преподавателем-консультантом на кафедре философии в Национальной школе Союза молодых коммунистов Кубы, куда был направлен ЦК ВЛКСМ. Николай Владимирович прилетел на Кубу в сопровождении одного сотрудника международного отдела ЦК ВЛКСМ, фамилию которого я в настоящий момент не помню. Его, кажется, звали Ильяс. Это был симпатичный молодой человек с восточной внешностью. Кажется казах по национальности. Но казах, как в шутку иногда говорят, московского розлива, потому что вырос он в Москве, где и получил хорошее высшее образование, а его родители были известными в столице учеными и педагогами.
Молодой человек был очень остроумным, у Николая Владимировича с юмором дела также обстояли не плохо. И поэтому во время своего визита им не было скучно, они постоянно обменивались впечатлениями, «хохмили». Все это происходило между ними естественно, без напряга. Причем, они вели себя так, что не чувствовалось между ними разницы в возрасте. Вообще в неформальной обстановке Николай Владимирович в общении был достаточно демократичным, коммуникабельным и простым. Я иногда вклинивался в их разговор и вносил свою лепту в дискуссию.
Было много встреч с руководством СМК Кубы, Национальной школы молодежи, с выпускниками ВКШ. Первоначально советских гостей разместили в особняке, предназначенном для приема иностранных делегаций, расположенном в окрестностях Гаваны на берегу Карибского моря, с бассейном, в который непосредственно подавалась морская вода. Прекрасная кухня, сервис. Здесь и проходили встречи с руководителями СМК.
С директором Национальной школы молодежи и его замами мы больше встречались на территории самой школы, расположенной между микрорайоном «Восточная Гавана» и «Кохимар», где несколько  лет жил Эрнст Хэмингуэй.
Очень впечатляющей была встреча с выпускниками. Их пришло на встречу человек пятьдесят. Это были выпускники исторического факультета, бывшие аспиранты, защитившие в стенах ВКШ свои диссертации, слушатели краткосрочных курсов. Все они помнили Николая Владимировича, да и он всех их помнил. У него была хорошая память на людей. У кубинцев было приподнятое настроение, потому что все они любили Советский Союз и любили ВКШ, в котором они провели незабываемое ими время. Все они уважали и ценили ректора ВКШ.
Кубинцы эмоциональны, в общении открыты и очень не формальны. Независимо от ранга они в разговоре с собеседником запросто могут похлопать его  по плечу, обнять и похлопать по спине. К Н.В.Трущенко подходили кубинские выпускники, обменивались рукопожатиями, обнимали его, девушки целовали в щеки. Правда, обнять его было не просто, нужно было дотянуться до него, ведь он был очень высоким, почти как Фидель Кастро.
Особенно мне запомнились на этой встрече рукопожатие и объятия Н.В.Трущенко и выпускника, бывшего аспиранта Леопольдо Рабело. Они весело вспоминали одну историю, приключившуюся с Леопольдо в Москве. К этой истории напрямую был причастен ректор ВКШ. Леопольдо, член ЦК СМК Кубы, заканчивал последний год аспирантуры в стенах комсомольского Alma Mater, жил в одном из 12-ти этажных общежитий ВКШ. И как то его сосед, аспирант из Грузии вечерком в субботний день пригласил Леопольдо побаловаться коньячком, привезенным из Тбилиси. Поводом послужил якобы какой-то национальный грузинский праздник. Леопольдо не смог ему отказать. К коньячку почему то не нашлось никакой закуски, ни шоколадки, ни лимона, ни орешков… А бежать на улицу в магазин не хотелось. У кого-то на этаже достали целую селедку. Разделали ее, выставили на стол коньяк и приготовились отведать по первой порции из граненых стаканов… Но тут незадача! В это время, вечером ректор со своей «свитой» делал обход общежития. Не регулярно, но иногда он это делал. И вот в комнату грузинского аспиранта кто-то стучит, и два приятеля впускают ректора с сопровождающими лицами к себе в комнату, где на столе красуются бутылка коньяка, разделанная селедка и еще пустые стаканы.
В то время как-то бытовало официальное мнение, что в общежитии нельзя принимать горячительные напитки. И поэтому среди присутствующих воцарилось какое-то непонятное молчание. Что сказал ректор советскому аспиранту я не знаю, но самому Леопольдо ректор предложил зайти в назначенный час в понедельник в его кабинет. Короче, вызвал его на беседу. Весь субботний день и все воскресенье Леопольдо был весьма озадачен. С одной стороны, гордость ему не позволяла выступать «мальчиком для бития», ведь он все-таки взрослый и зрелый человек, член ЦК кубинского комсомола, он иностранец. И наконец, общежитие для него в этой стране – это его дом родной. У него нет другого дома в Москве и не на улице же ему с грузинским другом распивать коньяк в кустах. С другой стороны, неприятности ему хотелось избежать…
В понедельник Леопольдо идет в назначенный час к Николаю Владимировичу… Он открывает дверь кабинета ректора и видит улыбающегося и идущего к нему на встречу для рукопожатия Николая Владимировича. Как будто ничего не произошло… Уже нет того строгого тона, который был в субботу. Ректор объясняет, что его возмутил не сам факт пития в общежитии, а то, что коньяк пьют из граненых стаканов, закусывая селедкой. «Леопольдо, ну кто так пьет коньяк! Коньяк нужно пить красиво!» - говорит веселый и доброжелательный ректор.
Они оба рассмеялись и попрощались, пребывая в хорошем радужном расположением духа.
Как мне кажется, после субботнего эпизода ректор подумал, что не стоит иностранцу, тем более такого ранга, портить настроение и обыграл это дело по новому, придав ему шутливый, юмористический оттенок.
Леопольдо за субботу-восресенье тоже много чего передумал, сделал свои выводы…
А на Кубе и ректор, и кубинец, покатываясь со смеху, восторженно вспоминали этот эпизод.
Вообще в то время кубинцы любили русских (так они называли всех советских людей независимо от их этнического происхождения). Либо они называли нас «совьетикос» (субстантивизированное прилагательное «советские»).
После 1991 года Россия их резко бросила на произвол судьбы… Но они выдержали и выжили.. К концу 90-х годов снова стали налаживаться политические и экономические отношения между нашими странами… Конечно, уже на другом уровне.
Хотя, впрочем, они и сейчас нас любят, хотя, правда, с некоторым оттенком обиды.
К нам  хорошо относились в то время все из так называемого третьего мира, кто видел в нас надежного друга в деле освобождения от  старых метрополий. Мы давали им надежду выйти когда-нибудь из нищеты и вступить на путь прогресса и благосостояния.
Упомянутый мной Леопольдо Рабело, почти мой сверстник, до кубинской революции был безграмотным парнем, но после революции выучился, стал политическим и общественным деятелем, кандидатом философских наук и как он мне рассказывал накануне моего отъезда с Кубы, написал воспоминания о нравах, царивших в умах простых людей до 1959 года. Например, один эпизод из его детства. На улице его сбила машина какого-то состоятельного кубинца. Маленького Леопольдо здорово покорежило: мог остаться инвалидом. Чтобы избежать неприятностей и огласки случившегося богач быстро договорился с семьей мальчика и выплатил ей, семье большую компенсацию за ущерб. Вся соседствующая с семьей Леопольдо беднота здорово завидовала: «Получили такие деньги! Везунчики!» Вот он уровень мышления, вот он менталитет бедняков в то время!
Курицу ели только по великим праздникам…

ХХХ

Итак, в послереволюционные годы к «совьетикос» кубинцы относились хорошо. Но не только кубинцы. Ангольцы, обучающиеся в Национальной школе молодежи на Кубе, узнав, что я русский из Советского Союза, каждый раз при встрече радостно, с ликованием меня приветствовали… Я, действительно, ощущал себя представителем великой страны.
До меня в национальной школе молодежи работали другие советские преподаватели-консультанты из ВКШ: И.С.Хорев, Л.Пучкова. В мою бытность на год приезжала с переводчицей Леной И.С.Мещанкина. Может еще кто-то побывал, но я сейчас не помню этого. Сам я проработал в Национальной школе 2,5 года.
Всех наших специалистов кубинцы вспоминали тепло. А Людмиле Пучковой при всякой оказии, зная ее пристрастие, приобретенное на Кубе, всегда передавали в Москву полюбившийся ей мягкий соленый сыр, который кубинцы сверху намазывали сладким джемом из гуайабы (тропический плод, напоминавший по вкусу грушу). Так трогательно они к ней относились. Еще в мою бытность переводчиком я бывал на занятиях Людмилы, переводил ее синхронно и последовательно. Она была очень неординарным и талантливым преподавателем. Да и  человеком она была великолепным, чрезвычайно обаятельным в общении…
Последние три-четыре дня пребывания Н.В.Трущенко и Ильяса на Кубе, после завершения официальных, протокольных встреч, прошли на курорте Варадеро, на берегу океана, с многокилометровым пляжем из кораллового песка. Поодаль от береговой линии высокие кокосовые пальмы, еще дальше вдоль всего побережья отдельные виллы, таверны, маленькие отели, еще дальше вглубь суши хорошо бетонированная дорога, по которой любят кататься отдыхающие на  велосипедах, еще дальше настоящее шоссе для автомобилей. Вдоль побережья много теннисных кортов и площадок  для игры в сквош. Все это, конечно, на открытом воздухе.
Кубинская сторона расположила нас в доме для приема иностранных гостей Союза молодых коммунистов Кубы. Дом двухэтажный, на втором этаже для гостей четыре спальни с ванной, на первом этаже огромный холл, обеденный зал, веранда, помещения для обслуживающего персонала, кухня, кладовки, хозяйственные помещения. Дом обслуживается семьей: Марта – администратор, завхоз, Элио – муж Марты, высококлассный повар. Они живут в этом доме постоянно, с ними их дочь, девочка лет восьми. Элио – повар от бога. Мне рассказывали, что как-то в этом доме отдыхал какой-то венгр. Отдыхал почти что месяц. За это время Элио ни разу не повторился ни в одном из приготовленных им первых и вторых блюд!
Для отдыхающих обстановка почти семейная, непринужденная..
Элио в дальнейшем работал несколько лет поваром в кубинском посольстве в Луанде, а также был поваром олимпийской команды Кубы на одной из  Олимпиад по летним видам спорта
Но начальником является Марта, Элио ее подчиненный. Я как то,  разыгрывая Элио в присутствии Николая Владимировича и Ильяса, говорю Элио: «Ну вот вы, Элио, кубинцы, как и все латиноамериканские мужики, всячески изображаете из себя мачо, но ты то, Элио, как ты терпишь то, что твоим начальником является женщина?»
Элио понял мой розыгрыш и, улыбаясь, ответил мне: «Алехандро, но ты представляешь, какой кайф я испытываю, когда ночью я меняюсь ролями с моим начальником (то есть со своей женой) и я становлюсь начальником».
Всех нас это здорово повеселило…

Как-то вечером мы «совьетикос» сидим на террасе, раскачиваемся в качалках, попиваем прохладительные напитки. Появляется незнакомый человек в военной форме, но без знаков воинского отличия, с довольно-таки большим револьвером в кобуре на поясе. Молча садится где-то в уголке, курит сигару, молчит…. Стеснителен, не молод. Где-то ему под пятьдесят. Смуглый, поджарый, очень высокий.
Мы знакомимся с ним. Оказывается это одновременно и наш охранник, и наш телохранитель. Он все время был как бы невидимым и только сейчас объявился сам. Он все это время в Варадеро охранял наш покой, обеспечивал нашу безопасность.
Мы предложили ему хороший коктейль из рома или бутылку пива. От коктейля он отказался (все-таки он на службе), а на бутылку хорошего холодного пива согласился.
Ему видимо хотелось увидеть поближе советских людей, поэтому он и объявился. Мне показалось, что он из бывших крестьянских подростков, которые во время партизанских боев в горах Сьерра Маэстра против карательных войск Батисты, добровольно присоединился к повстанцам и с боями, с первыми победоносными колоннами Че Геварры и Камило Сиенфуэгоса вошел в Гавану.
После революции он уже не вернулся к крестьянскому труду, а остался в рядах вооруженных сил победившего народа.
Рано утром и вечером наша советская тройка выходит на пляж и любуется фантастическими восходами и заходами солнца на берегу. В тропиках, на стыке морской стихии и небосвода необычайная игра красок, это намного ярче, чем на Черном море в Крыму. Пляж пустынен, потому что еще не сезон для кубинцев. Для нас же это в самый раз, вода теплее, чем летом в Черном море. Она слегка бодрит, а кубинцы любят очень теплую воду, когда в ней можно бултыхаться целый день, не испытывая озноба.
Иногда купаемся в море-океане. Я как-то обратил внимание, что одна стопа у Николая Владимировича деформирована. Он поймал мой взгляд, когда я украткой разглядывал его стопу, и пояснил мне: «Это во время войны. Я много раз был ранен. После войны вернулся инвалидом первой группы. Я был еще молод, но казалось, что жизнь кончилась… Но взял себя в руки, стал заниматься при каждой свободной минуте йогой. Через несколько лет врачи сняли с меня инвалидность».
Конечно, это было очень удивительно, так как в советское время после войны мало кто мог что-нибудь слышать о йоге, восточных единоборствах и прочих весьма экзотических вещах. Но Николай Владимирович откуда-то проведал об этом…
Также любопытно было обнаружить, что, несмотря на дефект одной стопы, походка у него была нормальной и исключая пляжную ситуацию, никто и никогда бы не догадался, что у него есть такая проблема. Тело у него было не старчески дряблым, а как у молодого человека достаточно крепким и налитым.
Все это говорит о его колоссальной силе воле и целеустремленности.
Более того, для него не было закрытых тем и ничто человеческое ему не было чуждо. Как-то я с Ильясом завели разговор о значении гармонии между мужчиной и женщиной в личной жизни, о том, что это способствует раскрытию потенциала личности в других сферах человеческого бытия. Слушая наш разговор, Николай Владимирович добавил от себя: «Я согласен с вами. Это действительно так. Я женат второй раз и сам в этом убедился».
Вообще-то, мне кажется, он был любителем женщин… Но это мои догадки…

ХХХ

Вспоминаются слова из революционной песни времен освободительной войны кубинцев против режима Батисты: “Cuba, que linda es Cuba! Quien la defiende la quiere mas!” Это по-русски приблизительно звучит так: «Куба, как ты прекрасна, Куба! Тот ее по-настоящему любит, кто ее защищает!» 
Время проходит, события прячутся в далеком прошлом, остается память и воспоминания о прошлом…
Я помню Кубу и  визит  Н.В.Трущенко на Кубу.


22 июля 2013 г.
Москва