У каждого настоящего лидера всегда есть масса тех, кто пытается ему угодить. Причем всегда и во всем. И так рождается культ личности. Иосиф Сталин был против восхваления «себя великого», а один раз даже посоветовал профессиональному подхалиму сжечь свое «творение».
Письмо Сталина И.В. Андрееву (Детгиз ЦК ВЛКСМ) и Смирновой (автор «Рассказов о детстве Сталина») с возражением против издания книги: «Рассказы о детстве Сталина». 16.02.1938 г.
«Я решительно против издания «Рассказов о детстве Сталина».
Книжка изобилует массой фактических неверностей, искажений, преувеличений, незаслуженных восхвалений. Автора ввели в заблуждение охотники до сказок, брехуны, может быть, "добросовестные" брехуны, подхалимы. Жаль автора, но факт остается фактом. Но это не главное. Главное состоит в том, что книжка имеет тенденцию вкоренить в сознание советских детей и людей вообще, культ личностей, вождей, непогрешимых героев. Это опасно, вредно. Теория "героев" и "толпы" есть не большевистская, а эсеровская теория. Герои делают народ, превращают его из толпы в народ - говорят эсеры. Народ делает героев - отвечают эсерам большевики. Книжка льет воду на мельницу эсеров. Всякая такая книжка будет вредить нашему общему большевистскому делу.
Советую сжечь книжку.
16 февраля 1938 года. И. Сталин»
Источник: РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 1. Д. 3218. Л. 1-2. // Кризис сталинского агитпропа: Пропаганда, политпросвещение и террор в СССР, 1927 — 1941 / Д. Бранденбергер; [авториз. пер. с англ. А.А. Пешкова, Е.С. Володиной]. — М.: Политическая энциклопедия, 2017. С. 162 — 163.
Опубл.: Поспелов П.Н. Пятьдесят лет Коммунистической партии Советского Союза // Вопросы истории. 1953. № 11. С. 21.;
Американский историк профессор Гровер Ферр, получив диплом, взялся за весь доклад Хрущёва. Он разделил обвинения в адрес Сталина по темам: о попранной им коллегиальности в руководстве, о его произволе по отношению к партии, о деятельности во время войны, о жестоком выселении народов, о репрессиях, о Берии, о самовосхвалении, и т.д. На эту работу у Ферра ушло больше тридцати лет. Закончил он её, уже когда ситуация в России коренным образом изменилась, и стало легче получать материалы из архивов. Оказалось, в своём докладе Хрущёв оклеветал Сталина по всем из шестидесяти одного пункта. В начале 1930-х всесильным был не Сталин, а Политбюро и Пленумы ЦК. Не Сталин организовал массовый террор, а партократы, первые секретари обкомов и крайкомов (в том числе лично Хрущёв) и НКВД. Сталин и Берия, наоборот, остановили террор! В 1939-1940 годах (при Берии) число казней упало ниже 1 % от уровня 1937-1938 годов (при Ежове). Кого казнил Берия? Организаторов массового террора, который до этого вели против народа партократы. При нём только в 1939-м реабилитировали и выпустили на свободу 360 тысяч человек, а с учётом ссыльных – до миллиона. Хрущёв же в своём докладе «заменил» Ежова на Берию, партократов на Сталина,
Гровер Ферр по итогам своих исследований написал книгу; в 2007-м в она вышла в России под названием «Антисталинская подлость (Загадка 37-го)». После выхода книги в одном из интервью он сказал: «Нравится это кому-то или нет, но в свете представленных в «Антисталинской подлости» научно-исторических доказательств рассматривать историю Советского Союза через кривое зеркало «закрытого доклада» больше уже невозможно».
ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ
«САМАЯ ВЛИЯТЕЛЬНАЯ РЕЧЬ XX СТОЛЕТИЯ», или…
"50-летний юбилей «закрытого доклада» Н.С.Хрущёва, зачитанного 25 февраля 1956 года на XX съезде КПСС, породил легко предсказуемые отзывы и комментарии. Лондонская «Телеграф» охарактеризовала доклад как «самую влиятельную речь XX столетия». А в статье, опубликованной в тот же день в «Нью-Йорк тайме», Уильям Таубман, лауреат Пулитцеровской премии 2004 года, присуждённой за биографию Хрущёва, назвал его выступление «подвигом», «достойным быть отмеченным» в календаре событий.
И вот некоторое время назад мне пришло в голову перечитать «закрытый доклад» Хрущёва после довольно долгого перерыва[2]. Читая, я обратил внимание на множество несуразностей в этом докладе.
Что-то очень похожее отметил и Дж. Арч Гетти в своём фундаментальном труде «Истоки больших чисток»: «Среди прочих несообразностей в хрущёвских свидетельствах — очевидная замена Ежова на Берию. Хотя имя Ежова изредка упоминается, обвинения в столь многих преступлениях и репрессиях были выдвинуты против Берии; между тем до 1938 года последний занимал пост регионального партсекретаря. Далее, во множестве сообщений говорится, что полицейский террор стал спадать как раз тогда, когда в 1938 году Берия пришёл Ежову на смену. Как столь беззастенчиво Хрущёву удалось подменить в своём докладе Ежова на Берию? Что ещё он мог затуманить? Во всяком случае, не так давно приведённая в исполнение Хрущёвым и тогдашним руководством казнь Берии превратила его в удобного козла отпущения. Разумеется, использование имени Берии в чисто конъюнктурных целях бросает тень на добросовестность других хрущёвских утверждений (выделено мной. — Г.Ф.).[3]
Словом, я стал размышлять над тем, что, опираясь на документы из когда-то наглухо закрытых советских архивов, а теперь приоткрывших свои двери для историков, можно проделать исследование, которое позволило бы найти в докладе Хрущёва чуть больше ложных «разоблачений» Сталина.
Фактически же мне удалось сделать совсем другое открытие. Из всех утверждений «закрытого доклада», напрямую «разоблачающих» Сталина или Берию, не оказалось ни одного правдивого. Точнее так: среди всех тех из них, что поддаются проверке, лживыми оказались все до единого. Как выясняется, в своей речи Хрущёв не сказал про Сталина и Берию ничего такого, что оказалось бы правдой. Весь «закрытый доклад» соткан сплошь из подтасовок такого сорта. И это — тот самый доклад-«подвиг», за который Таубман превозносит Хрущёва до небес! (Разумеется, сей пулицеровский лауреат достоин отдельного (хотя и несравненно более краткого) разбора его собственных лживых заявлений из статьи в «Нью-Йорк тайме», посвящённой юбилею хрущёвского доклада[4]).
Для меня как учёного такое открытие оказалось неприятным и даже нежелательным. Моё исследование, конечно, и так вызвало бы удивление и скептицизм, если бы, как я полагал, выяснилось, например, что четверть хрущёвских «разоблачений» или около того следует считать фальшивыми. Но вот что сразу взволновало меня и продолжает беспокоить до сих пор: если я стану утверждать, что каждое из хрущёвских «разоблачений» ложно, поверят ли моим аргументам? Если нет, тогда уже не будет иметь значения, сколь тщательно и скрупулёзно автор подошёл к сбору и обобщению свидетельств, доказывающих справедливость самих суждений…
Самая влиятельная речь XX столетия (если не всех времён!) — плод мошенничества? Сама по себе такая мысль кажется просто чудовищной. Ведь дело не только в ней самой, но и в очевидных последствиях. Кому, спрашивается, захочется «с нуля» начать пересмотр прошлого Советского Союза, Коминтерна и даже мировой истории лишь потому, что это вытекает из логики выдвинутых мной умозаключений? Куда легче представить дело так, будто автор промышляет псевдоисторической стряпней, утаивает правду и самолично фальсифицирует то, в чем облыжно пытается обвинить Хрущёва. Результаты моих изысканий при таком подходе можно будет спрятать под спуд, и проблема исчезнет сама собой.
Но дело ещё и в том, что автор этих строк снискал некоторую известность за уважительное, хотя и критическое отношение как к личности Сталина, так и за свои симпатии к международному коммунистическому движению, признанным лидером которого Сталин был на протяжении десятилетий. Когда исследователь приходит к выводам, которые слишком хорошо согласуются с его предвзятыми политическими пристрастиями, самое благоразумное, что можно сделать, — подозревать такого автора в нехватке объективности, если не в худшем. Вот почему мне было бы гораздо спокойнее, если из проделанной научной работы следовало бы, что только 25 % хрущёвских «разоблачений» Сталина и Берии несомненно ложны.
Но поскольку, как выяснилось, все «разоблачения» Хрущёва в сущности неправдивы, бремя доказывания их лживости ложится на меня как учёного ещё более тяжким грузом, чем в обычных случаях. Соответственно, мне хочется надеяться, что читатель со снисхождением отнесётся к несколько необычной форме подачи материала.
Вся книга распадается на две самостоятельные, но в чем-то пересекающиеся части.
В первой части (главы 1–9) разбираются положения доклада, которые следует считать квинтэссенцией хрущёвских «разоблачений». Забегая чуть вперёд, отметим, что автору удалось выделить шестьдесят одно такое утверждение.
Каждое из «разоблачительных» заявлений доклада предваряется цитатой из «закрытого доклада», после чего оно рассматривается через призму исторических свидетельств, большинство из которых представлено как цитаты из первичных и в редких случаях из иных источников. Автор поставил перед собой задачу представить наилучшие из всех имеющихся доказательств; они преимущественно почерпнуты из российских архивов, чтобы доказать лживый характер речи, с которой Хрущёв выступил на закрытом заседании XX съезда.
Вторая часть книги (главы 10–11) посвящена вопросам методологического характера, а также выводам, которые следуют из проделанной мной работы. Особое внимание уделено типологии приёмов, которые Хрущёв использовал в своём насквозь лживом докладе, и рассмотрению реабилитационных материалов на тех партийных руководителей, чьи имена были названы в «закрытой» речи.
Несколько слов необходимо сказать о ссылках на источники. В дополнение к традиционным сноскам автор везде, где возможно, стремился указать источники, полностью или частично имеющиеся в Интернете. На дату завершения работы над русскоязычным вариантом книги все они были доступны для просмотра".
Вот и выходит - личность была, а культа не было, да, такая личность, что до сих пор вся эта либеральная тусовка люто ненавидит его и при этом трясётся от страха, ведь новый закон о физических лицах иностранных агентах заставит их всех прилепить себе на лоб: "Враг России - враг народа!"