Рисунок

Андрей  Анисимов



РИСУНОК



рассказ




Изит, открывший Савелию ворота, был уже немолод: на его голове почти не осталось волос, а кожа начала приобретать характерный сероватый оттенок – верный признак того, что он перешёл во вторую стадию существования, как говорили местные. Высокий и худой, как и все изиты, он, несмотря на свои годы, не производил впечатления уставшего, потрёпанного жизнью обитателя одного из бесчисленных, разбросанных по этой планете поселений-монастырей. Движения его были плавны и грациозны, а в теле чувствовалась недюжинная сила. Облачён он был в коричневую бесформенную хламиду, без всяких затей, стянутую на боках парой особых застёжек – типичный наряд рядового поселянина-служки. Однако вытатуированный на оголённом левом плече знак, указывал на то, что статус этого изита куда выше любого своего собрата из любой другой обители. Он был одним из Хранителей Рисунка, и одно это придавало ему особую значимость и вес.
Увидев стоящего перед воротами человека, изит не выказал ни тени удивления, встретив путника спокойным взором своих невозможных фиолетовых глаз.
- Еда, ночлег и защита от злых ветров этого мира, - встретил он Савелия традиционной фразой. – Мы рады облегчить твою дорогу, путник. И взять на себя часть твоих забот.
- Нет, спасибо, - замотал головой Савелий. – Мне не нужно ни того, ни другого, ни третьего.
- Тогда чем может помочь чужестранцу наша скромная обитель?
Последние слова Савелий едва расслышал: произнесённое изитом потонуло в вое неожиданно налетевшего порыва ветра, принесшего с собой целую тучу мелкого охристого песка. Спрятав лицо от больно колющих кожу песчинок, Савелий выждал, пока не стихнет шквал, и произнёс:
- Я хочу увидеть Рисунок.
Услышав такое, изит и бровью не повёл.
- Чужестранец знает об опасности, которая грозит всякому, кто ступает под своды Священного Зала?
- Да, - ответил Савелий. – Я знаю, оттуда можно не вернуться.
- Твой выбор – твоё право, чужестранец. – Сказав это, изит толкнул одну из створок ворот, заставив её наполовину уйти в стену, и отступил в сторону. – Входи.
Подталкиваемый бьющим в спину ветром, Савелий проскользнул внутрь, и пока привратник закрывал ворота, с интересом оглядел обитель.
Дикие ветра Баската накладывали отпечаток не только на здешние обычаи, но и на архитектуру. Постоянно находясь в состоянии объектов, обдуваемых в аэродинамической трубе, постройки возводились предпочтительно обтекаемой формы, а потому сооружения конической и куполообразной формы были, пожалуй, самыми распространёнными на этой планете. Даже стены, за которыми прятались разбросанные там и сям поселения-монастыри, и те строились под наклоном, наподобие лобовой танковой брони.  Из-за этой особенности все ворота и двери во всех домах и иных строениях не открывались, поворачиваясь на петлях, а сдвигались, что, помимо прочего, было делать куда легче, когда на них напирают движущиеся воздушные массы, и по той же причине были они совсем небольшого размера. Высоким изитам лазать в такие щели было неудобно, однако их родной мир диктовал свои законы.
Привратник вернул на место отодвинутую створку и поманил Савелия за собой:
- Идём, чужестранец.
За опоясывающими обитель защитными стенами было тише, но это отнюдь не значило, что внутри было тихо. С меньшей силой, ветер, тем не менее, буянил и здесь, в бессильной злобе колотясь о покатые бока разбросанных без всякого видимого порядка, домов, и вымещая её на человеке и ведущем его изите – единственных кто в этот момент был на улице. Несмотря на то, что по здешним меркам день был не самым ветреным, остальные обитатели поселения, похоже предпочитали отсиживаться за стенами своих жилищ: за всё время, пока Савелий и его провожатый шли по посёлку, им не встретилась ни единая живая душа. 
Последние дома обители жались к скалам Горы Рисунка, но дорога вела дальше – в тёмный ход, пробитый в толще горных пород. В первую минуту Савелию показалось, что там царит непроглядная темень, но войдя внутрь, понял, что ошибся: ход освещался цепочкой укреплённых на стенах масляных ламп. Чтобы влетающий сюда ветер не гасил пляшущие на фитилях язычки пламени, они были накрыты особыми абажурами, сделанными из пластинок слюды и горного хрусталя.
Молча следовавший за провожатым Савелий, снова кашлянул и, как бы между прочим, заметил:
- Говорят, он очень древний.
- Да, - не оборачиваясь, откликнулся изит. – С той поры, как он появился, по преданиям, прошло не меньше шестнадцати тысяч двойных лун.
- А что ещё говорят о нём предания?
- То, что его создали те, кто Ходит По Мраку Небес. И делают это так же легко, как мы – по земной тверди.
- А кто они такие?
- Существа, которые никогда до этого не спускались в наш мир, и никогда больше не делали этого после. Обитатели неба, для ног которых наша земля слишком тверда и груба.
- Гм. А они не сказали, зачем создали Рисунок?
- Нет, чужестранец. Этого мы не знаем. Возможно, это знали те, кто был свидетелем его творения, но увы – многое потерялось за прошедшие луны. Остались лишь крохи знаний и Главное Правило.
- Главное Правило?
- В Священном Зале нельзя думать о другой земле. Это очень важно.
- Как это – не думать о другой земле? – не понял Савелий.
- Этого тоже никто не знает, - проговорил изит, по-прежнему не оборачиваясь. – Но там, лучше всего не думать ни о чём, кроме того, что видишь перед собой.
- Не понятно, - обронил Савелий.
- Мы тоже не понимаем этого, - признался изит, - но так нам было завещано нашими предками, а им – самими Творцами Рисунка. Мы ходим туда, убираем песок, который попадает сквозь окна в своде Зала, и это нелёгкое испытание. Многие из тех, кто уходил для работ в Священный Зал, потом не возвращались, и больше их никто и никогда не видел. А с той поры, как появились подобные тебе, желающие взглянуть на Рисунок, начали пропадать и они.
- И, тем не менее, вы пускаете приходящих в столь опасное место.
- Препятствовать увидеть творение Ходящих По Мраку Небес мы не имеем права. Такого повеления от них не было. – Изит вдруг остановился, да так неожиданно, что Савелий едва не налетел на него. Повернувшись, провожатый взглянул своими фиолетовыми глазищами прямо в глаза человеку. – Мы можем лишь предупредить. Дальше ты пойдёшь один. Так положено. Помни, чужестранец, Главное Правило.
- Не думать о чужой земле.
- Именно так.
Савелий кивнул.
- Хорошо. Я не буду там думать ни о какой другой земле, вообще ни о чём, кроме Рисунка. Обещаю.
Изит ничего не ответил на это. Отступив в сторону, он пропустил Савелия вперёд и добавил напоследок:
- Когда вернёшься, войдёшь в первый дом у ворот с правой руки. Я, или другой послушник, выпустят тебя.
- Хорошо, - сказал Савелий.
«Если вернусь» - невольно подумалось ему. Заскочившая в голову сама собой мысль заставила его поёжиться. Он знал, что многие любопытствующие, и впрямь не возвращались отсюда, но считал, что причиной тому был не Рисунок, а опасности, подстерегающие путника на пути к обители. Район был одним из самых ветреных на всей планете, и сумасшедшие бури Баската, буквально вылизывающие поверхность раскинувшейся вокруг каменной пустыни, нередко взимали здесь свою кровавую плату.
Повернувшись спиной к застывшему столбом изиту, Савелий зашагал дальше, всматриваясь в сумрак подземного хода. Судя по всему, Священный Зал должен был быть где-то совсем рядом, однако Савелию пришлось пройти ещё не меньше полусотни шагов, прежде чем впереди забрезжил серенький свет обычного – то есть достаточно пыльного – баскатского дня. Недоумевая, зачем это неведомым Ходящим По Мраку Небес понадобилось прятать своё творение так глубоко в гору, Савелий преодолел последние метры хода, осторожно выглянул наружу и тут же позабыл обо всех своих страхах.
Перед ним была огромная линзообразная полость, выбитая в камне, верхняя часть которой представляла собой каменный свод, прорезанный  длинными радиальными щелями-окнами, сквозь которые внутрь просачивались солнечные лучи и вездесущий песок. Нижняя часть полости была идеально ровной, плоской, как стол. И почти всю её, от края до края, покрывал Рисунок.
Да, это и впрямь было нечто необыкновенное!
Часть его терялась под успевшим попасть сюда песком, но он не портил общей картины. Рисунок лежал перед ним во всей своей красе: сложная паутина, сотканная из окружностей, дуг, прямых и изогнутых линий, прочерченных какой-то чёрной краской, и изукрашенная невероятным количеством разноцветных штришков, значков и завитушек, образующих в совокупности настолько невероятный по красоте и изяществу узор, что Савелий в первую минуту просто стоял, восхищённо взирая на это чудо, потом, спохватившись, вытащил из нагрудного кармана крошечную камеру и сделал несколько торопливых снимков, точно боясь, что Рисунок возьмёт вдруг и исчезнет, как видение.  Не выпуская из рук камеры, он принялся спускаться в Священный Зал, невольно задавая себе вопрос: кто мог создать здесь, на этой никчемной, пустынной, богом забытой планете, населённой полудикими племенами изитов, подобное? Кто-то предполагал, что его создателями была некогда жившая на этой планете высокоразвитая раса, но их цивилизация давным-давно исчезла, и всё, что от неё осталось – это Рисунок. Гипотеза была красивая, но критики не выдерживала. Что бы ни произошло, какие-то артефакты, кроме этого, всё равно должны были остаться. Выходило – и впрямь пришельцы из космоса.
Спустившись в Зал, Савелий снова остановился. То, что  первоначально казалось краской, на самом деле, было нечто иным. Это было какое-то плотное, явно не природного происхождения, вещество, буквально вмурованное в камень пола. Савелий попробовал провести его анализ портативным анализатором, но тот выдал лишь набор исходных элементов и прочерк в названии вещества – такого материала прибор не знал. А стало быть, не знали ни человечество, ни другие звёздные расы, которые населяли обследованную часть галактики. Одно это уже свидетельствовало о том, что Рисунок был продуктом необычайно высокоразвитой технологии, опередившей все известные.
Выпрямившись, Савелий спрятал в карман анализатор и медленно двинулся к центру Рисунка, время от времени делая снимки и без устали вертя головой.
Прочность, заложенная в Рисунок её творцами себя оправдала: прошедшие шестнадцать тысяч лун, или почти семь тысяч лет, по земному летоисчислению, не оставили на нём никакого следа. Казалось, над этим местом вообще не властно время. Савелий так и не нашёл ни единой выщерблины или трещинки, или чего-то другого, указывающего на неизбежный процесс старения и разрушения вещества. Рисунок выглядел так, словно его создатели только-только закончили свою работу. Кем бы они ни были, эти ребята постарались на славу.
Ближе к центру Зала песка не было вовсе: похоже, он скапливался только по краям, покрывая лишь периферийные части Рисунка, оставляя большую его часть чистой от наносов. Самый центр Рисунка был пустым – просто круг, диаметром метров пять-шесть. Дойдя до него, Савелий сделал ещё несколько снимков и подвёл первые итоги.
Без сомнения, это было творение неизвестной цивилизации существ, пришедших сюда извне… И оставивших тут нечто, свидетельствующее о их посещении. Кто знает, может быть эта сложная вязь линий и знаков, не что иное, как послание. Послание тем, кто сможет расшифровать его, кто будет достаточно развит, чтобы сделать это... Или карта, с указанием  родины его создателей. Или и то и другое вместе святое. Так или иначе, сам факт посещения этой планеты представителями неизвестной звёздной расы был налицо. Одно это уже открытие.
Савелий запрокинул голову, взглянув на иссечённый окнами свод Зала, сквозь которые было видно бледное, серовато-жёлтое небо Баската. Ему представился диковинный чужой корабль, зависший над дикими скалами этой планеты и его экипаж – столь же диковинных существ, спускающихся из него на поверхность. Найдена очередная планета: унылый, обдуваемый неистовыми ветрами, но всё же живой, и главное – населённый разумными существами – мир, а потому они решают оставить для грядущих поколений обитающих здесь аборигенов, какую-то память о себе, весть о посещении, метку. С информацией, кто они и откуда и куда держат свой путь. Их дом остался далеко позади, где-то на другом конце галактики, так далеко, что даже представить себе трудно. Они выходцы из мира, совсем не похожего на этот, мира полного удивительных вещей и ярких красок. Мира наполненного жизнью, возможно даже не органической, а, к примеру, силикатной, обращающегося вокруг какого-нибудь экзотического циркониевого или бариевого солнца, или даже двух солнц, небо которого изукрашено алмазными россыпями звёздных скоплений или таинственными светящимися полотнищами газопылевых туманностей, из-за чего ночью там светло, как днём. А под всем этим великолепием – города. Тянущиеся ввысь башни и шпили, покрытые тончайшей замысловатой резьбой…
Это было последнее, о чём успел подумать невольно размечтавшийся Савелий. В тот же миг, едва рождённый в его воображении пейзаж, совпал с одним из миллионов тех, что были заложены в памяти оставленного здесь семь тысячелетий назад устройства, раскиданная по полу Зала антенна выстрелила в него чудовищной мощности импульсом. И он, уже не человек из плоти и крови, но сгусток энергии, устремился сквозь пространство к далёкой, затерянной где-то на самом краю вселенной, цели, которую он, сам того не подозревая, задал этой древней, но всё ещё исправно работающей, машине.


***


Марат развернул гравиплан и принялся кружить над скоплением конических домов, с каждым витком уменьшая высоту. Тяжёлый, но манёвренный  аппарат подрагивал под порывами сухого южного ветра, однако Марат почти не замечал этого. Его внимание было всецело поглощено лежащей внизу обителью, прилепившейся к огромному каменному горбу обточенной ветрами горы. Там, в глубине этой горы, прятался один из самых таинственных артефактов, что были найдены на просторах иных миров. Загадочный Рисунок. Наследие неведомой цивилизации, не оставившей о себе никаких иных напоминаний. Редчайшая вещь. Кроме того, он, судя по снимкам, был исключительной красоты. Ради такого стоило наведаться в столь отдалённое, а так же неспокойное, в плане погоды, место.
Погода напомнила о себе новым порывом ветра, едва не опрокинувшем гравиплан. Марат выровнял машину, и снова принялся кружить над горой.
Гиблое место, как ему рассказывали. Здесь частенько пропадали люди, и количество таковых перевалило уже за дюжину. Последний случай был года полтора назад. Некто Савелий Клевцов, охотник за загадками, исследователь-одиночка, как и он, отправился в этот район, и больше о нём никто не слышал. Говорили, что он, якобы, пошёл к Рисунку, но так и не вернулся оттуда. Исчез без следа, словно в воздухе растворился.
Марат опустился ещё немного, продолжая рассматривать раскинувшийся внизу пейзаж.
Здесь крылась какая-то тайна, а по части тайн он мастак. Кому-кому, а ему не привыкать иметь дело с разными аномалиями и паранормальностями. И с загадочными инопланетными артефактами. Стало быть, ему и разгрызать этот орешек.
Марат улыбнулся, предвкушая знакомство с чем-то новым и необычным, сделал ещё один виток, и решительно  повёл свой гравиплан на посадку.