За Камнем. Глава 48. Свадьба

               

     Молодожёны, статные и пригожие, прекрасно смотрелись во главе застолья, составленного из обычных столов в виде буквы «П».
     Свадьба начиналась как-то скованно.  Сначала новобрачных поздравила и пожелала им счастья княгиня Елизавета Львовна.  Вскоре второй тост подняли после слегка сбивчивой, но, тем не менее, доброжелательной речи приемной матери Татьяны, Аграфены. 
     Хмель гостям в головы пока ещё заметно не ударил, лишь слегка расслабил их, и общение за столом стало более непринуждённым.
     Тут встал с полным бокалом в руке Степан Иванович и начал не торопясь говорить:
     - Думал ли при жизни родной отец, Афанасий, что его дочь когда-то княгиней станет.  И хочу я поднять бокал за родителей.  Кстати Татьяна Афанасьевна далеко не бесприданница, как думают сидящие за столом.  От родителя ей достались…
     - Домик в деревне с кое-каким хозяйством, и кое-что по мелочам. – бесцеремонно перебив речь, с ехидством в голосе довольно громко ввернул Филат Пантелеймонович.
     Иван, скрипнув зубами, поморщился и покраснел.  Верно, он предполагал, что от такого гостя хорошего ждать не приходится.  И зачем отец задел эту тему.
     Только никто за столом на выходку Филата даже не улыбнулся, как наверно тот рассчитывал.  Хотя это с его лёгкой руки, данное выражение в городе давненько стало существовать, как шуточная присказка в деловых и житейских разговорах. 
     А Степан Иванович, чуток прервавшись, продолжил, ничуть не смутившись, с насмешливой улыбкой, слегка прищурив глаз, глядя прямо в лицо всунувшемуся в его речь гостю:
     - Вы правы Филат Пантелеймонович.  Домик в деревне с хозяйством и ещё кое-что.  Правда в хозяйство, помимо домашних построек, входит ещё и «Афанасьевский»  медно-серебряный рудник.  На который я сделал дарственную в год гибели Афанасия и подписанную тремя уважаемыми людьми, из них жив остался сейчас только один, настоятель монастыря.  А в кое-что входит накопившийся доход с этого рудника в сумме около полумиллиона рублей.
     На мгновение в трактире установилась такая тишина, что малейший шорох можно было услышать.  Об обстоятельствах данного дела не догадывался никто даже из родственников.
     Лицо Филата Пантелеймоновича, как могли видеть все присутствующие в помещение, сначала покраснело, потом побелело, затем непонятно стало, толи оно посинело или позеленело и вновь побагровело.
     - Ты меня обманул! – Наконец-то взвизгнул он.
     - Ни в коем случае, Филат Пантелеймонович, как можно.  Просто вы тогда так быстро выскочили из кабинета, что я даже ничего пояснить не успел.  Да и что думаю любовь с деньгами путать.
     Бывший жених открыл рот, собираясь ещё чего-то брякнуть, но взглянув вокруг, на явно смеющиеся над ним лица, тяжело встал и, на плохо слушающихся почему-то ногах, покинул трактир.
     - В общем, я пью за родителей, и живых и почивших, надеюсь, все меня поддержат, - закончил Степан и выпил вино.
     - Горько! – Выкрикнул он, и его возглас подхватили многочисленные голоса.
     Князь нежно прижал к груди молодую жену и припал к её устам, а по щекам девушки, после слов приёмного отца, обильно текли слёзы.  Наверно слёзы радости и любви к родным и близким, они смывали с её души все сомнения и неясности, и с каждым мгновением Татьяна чувствовала себя более уверенной и защищенной.
     Дальше свадьба пошла намного веселее.  По домам гости начали разъезжаться лишь около полуночи.