Рассказ
Он лежал на диване и делал вид, что смотрит телевизор. На самом деле его мысли летали далеко. По телевизору показывали детектив. Полиция приехала в многоэтажный дом и тщетно пыталась достучаться в дверь, где по их данным, укрылся преступник.
Смотреть такое не хотелось. За все время своей одинокой жизни он днями и ночами смотрел такие кадры бесчисленное количество раз. Боль в низу живота становилась просто непереносимой. Надо что-то предпринимать. Звонить в местную сельскую «Скорую помощь» нет никакого смысла. Три дня назад его выписали из районной больницы. Предварительно ему предлагали ехать в областной центр на операцию. Снабжали лишь направлением. Машину он должен обеспечить сам. У него самого – ни денег, ни машины. Вот и привезли его на «Скорой помощи» обратно домой.
Вот и решай теперь, как выходить из положения, когда никакого выхода он не видит. Живет один, в неухоженном запущенном доме. Если говорить откровенно, это уже не дом и сарай. Он в нем прожил целых пятнадцать лет. И ни разу не белил тут стены. Не красил полы. Пенсия у него – курам на смех.
Он хорошо помнил, как стал инвалидом. Тогда они жили в свекловичном совхозе Березовского района. Отец работал продавцом в магазине, мать – на свекловичных плантациях. Он днями шатался по совхозному поселку. Нередко с ватагой таких же мальчишек ходили в местный лес, который начинался в полукилометре от домов поселка.
Во время войны поселок был оккупирован немцами. Наши войска сдавали его и освобождали от оккупантов с боями. На прилегающих территориях, случалось, находили мины, снаряды, ручные гранаты. В тот день он, Васька Сычев, нашел запал от ручной гранаты. Вся компания немедленно вокруг него собралась. Заспорили, можно ли его взорвать. И хватит ли у Васьки храбрости это сделать. У Васьки хватило храбрости. Он дернул кольцо и запал взорвался у него в руках.
Он и теперь хорошо помнит, какая страшная боль пронзила его правую руку. На ней не оказалось трех пальцев: большого, указательного и среднего. Безымянный и мизинец были изуродованы. Его спешно отправили в больницу. Оторванные пальцы там пришивать сочли делом бесполезным. Безымянный и мизинец так и остались сжатыми к ладони.
Ему дали тогда третью группу инвалидности, по которой платили копейки. Когда начали отдавать должное участникам войны и пострадавшим от нее мирным гражданам, ему нисколько пенсию не прибавили. Сказали: он подорвался на запале уже после войны. Так с копеечной пенсией и остался.
В сенях послышалось, как кто обметает снег с обуви. Открылась входная дверь в прихожую. В дом вошел сосед Андрей Яковлевич Грушин. Он подошел к лежащему на диване Василию Матвеевичу и поздоровался с ним за руку:
– Ну. Как твои дела?
– Хуже некуда.
–Что собираешься делать?– А что мне теперь делать? Собираюсь помирать.
И из глаз Василия Матвеевича потекли слезы.
– Не рано?
– Восемьдесят лет прожил. Хватит.
– А я восемьдесят пять прожил. И не спешу в могилу. Хотя тоже больной. Ты погляди на мои ноги. Почернели все.
И Андрей Яковлевич поднял штанины. Ноги его от ободка носков имели угольный цвет. Василию Матвеевичу стало совсем не по себе. Он отвел свой взгляд в сторону.
Помолчали. Потом Андрей Яковлевич спросил:
– Ты говорил, что у тебя есть номер мобильника твоего сына. Дай его мне.
– Зачем?
– Дай, говорю.
И голос Андрея Яковлевича прозвучал так, что Василий Матвеевич решил не обострять ситуацию. Он, кряхтя и охая встал. Прошел в зал. Там минут пять покопался и пришел со своей записной книжкой. Вырвал листок из нее и на нем написал номер мобильного телефона своего сына. Андрей Яковлевич взял его и, молча, ушел из дома.
Телевизор передавал последние известия. Василий Матвеевич снова улегся на диван и попытался слушать новости. Но мысли его всецело были заняты сыном. Когда-то давным-давно он жил в этом доме. Вернее, тогда это была хата. Они приехали сюда из Брянска. Там Василий Сычев учился в техникуме. Была хрущевская эпоха. Василий старался жить в ногу со временем. А потому специализировался на выращивании кукурузы. Там познакомился с девушкой Верой. Любовь их была без оглядки на осторожность. А потому Вера вскоре забеременела. Надо было срочно оформлять брак. И выпускник техникума Сычев вскоре приехал в родное село Отрадное с мальчиком Женей на руках.
Сейчас он с иронией смотрел на свое далекое прошлое. В местном колхозе его взяли работать по специальности – агрономом по выращиванию кукурузы. Он возомнил себя фигурой. В колхозе в горячие весенние вечера проводились совещания. Их тогда называли нарядами. Разного рода руководители отчитывались о сделанном ими за день. Потом определяли для каждого объем работ на следующий день. Он был на этих совещаниях самым активным участником. Позволял себе спорить с председателем колхоза. Под насмешливыми взглядами руководителей среднего звена схватывался с председателем до обоюдного крика. Досхватывался до предложения написать заявление по собственному. Иначе председатель пригрозил уволить по статье.
Оставаться работать в колхозе рядовым он не мог из-за изуродованной запалом правой руки. Недели две провел в раздумьях. Но выбирать было не из чего. Оставалось завербоваться на Дальний Восток. Этот вариант трудоустройства тогда настойчиво пропагандировался и предлагался по всей стране. Однажды вечером за ужином Василий объявил об этом варианте жене и отцу. Отец посоветовал еще подумать. Вера лишь пожала плечами.
Быстро оформил документы. Упаковали вещи для сдачи в багаж. Благо багаж, как, впрочем, и сами пассажиры доставлялись на Дальний Восток на льготных условиях. И отбыли на край света за своей счастливой звездой.
Теперь он лишь криво улыбался, вспоминая свои тогдашние представления о реальной жизни. Приехав на Дальний Восток и осмотревшись, он понял, что его туда черти занесли, а не сам он в этот край приехал. Все не клеилось. То место работы ему не подходило. То руководители оказывались вредными. То место проживания было убогим.
Измотался он сам. Измотал до предела жену Веру и маленького сына Женю. Он выпивал и раньше. А тут запил основательно. Под пьяную руку выгнал жену. Категорически заявил, что он с ней разводится. Вере ничего не оставалось, как возвратиться в Брянск. Он и сам бы майнул с Дальнего Востока. Да у него договор по вербовке на определенный срок.
Василий Матвеевич лежал на диване и, отгоняя нестерпимую боль в низу живота, только теперь задумывался, насколько он тогда, в ту давнюю пору по-скотски поступил со своим сыном. Он ведь с женой их просто выбросил на улицу. А теперь ему надо бы обратиться к этому самому сыну за помощью. Поскольку кроме не к кому. Нет у него никого роднее, чем его сын Женя.
Впрочем, он и сам твердо не знает, может, у него и есть где-то на белом свете еще дети. Случайных связей в его беспутной жизни было великое множество. Он уже не может сосчитать всех женщин, с которыми он вступал, как теперь говорят, в гражданские браки. Отдельных своих временных жен он теперь вспоминает лишь по их лицам. Как их звали по именам – хоть убей, забыл.
На веранде снова послышались чьи-то шаги. Кого еще черти несут выражать ему сочувствие? А он не в сочувствии нуждается, а в реальной помощи. Боль он уже не в силах переносить.
В прихожую зашла еще одна соседка – Анна Федоровна Мвслова:
– Ну. что, Вася, боль не проходит?
–Не проходит, Анна Федоровна. Не проходит, проклятая.
– А я вот тебе творожку принесла со сметаной. Думаю, болеет Вася. Ему не до готовки еды.
– Вот спасибо, Анна Федоровна. У меня с самого утра ни крошки во рту не было. Сил у меня нет у газовой плиты возиться.
Соседка придвинула стул к дивану. Постелила на него газету. И на газету поставила миску с творогом. Рядом сложила стопочкой нарезанный хлеб. Потом сходила на кухню и принесла оттуда ложку:
–Ешь, Вася, ешь. Может, сил немного прибавится.
– Спасибо, Анна Федоровна. Что бы я без вас, соседей, делал? Вот за час до твоего прихода у меня Андрей Яковлевич был. Сыну моему собирается позвонить. Сказать, что я сильно болен. А что сын? Я-то от него с раннего детства отказался. Зачем ему такой отец?
И по щекам Василия Матвеевича покатились слезы.
– Ешь, Вася, ешь. Не надо расстраиваться. А сын, как бы там ни было, родная кровь. Авось, на твою беду отзовется.
Василий Матвеевич вытер ладонью слезы и приступил к обеду. Творог со сметаной был очень вкусен. И он быстро съел все, что было в миске.
– Ну вот и славно. Теперь можешь с голодными равняться. А я теперь пойду. Ко мне дочка зашла. Ты, Вася, на сына надейся. Как-никак, родная кровь.
И Анна Матвеевна, взяв свою миску, быстро покинула дом Василия Матвеевича.
«А что, может, она и права?» – подумал он и включил снова звук работающего безмолвно телевизора.
Рано утром в двери дома Василия Матвеевича громко постучали. Он крайне удивился раннему визиту. Привычно подумал: «И кого это черти принесли в такую рань? Вставать с дивана никаких сил в себе не чувствовал. Потому хриплым голосом в меру своих возможностей выдавил из себя:
– Заходи! Там открыто!
И уж совсем впал в изумление, когда в дверях появился его сын Женя:
– Здравствуй, папа! О, вижу: ты совсем плох. Почему поздно мне позвонили? И почему ты не в больнице?
На глазах Василия Матвеевича появились слезы:
– Там таких, как я, не держат. Говорят: вам лечиться можно и дома.
– Ну, это мы сегодня исправим, –успокоил отца Женя. – Ты сам в состоянии побриться и привести себя в порядок?
– Я, сынок, еле ногами двигаю.
– Придется нам снова отправиться в больницу.
–Там от меня отказались.
–Ничего. Примут снова.
И Женя сразу взялся за дело. Он поставил ведро воды на газовую плиту. Сам нашел бельевой таз. Как только вода нагрелась, опустил таз в кухне на пол, налил в него теплую воду, и перенес туда отца. Отец слабо постанывал. Но изо всех сил старался держать себя достойно. Минут через двадцать мытье было закончено и Женя освободил лицо отца от многодневной щетины. Пришло время позавтракать. Он взял свою сумку и достал из нее кусок вареной колбасы. Нашел на кухне сковороду. Тщательно ее вымыл. Вскоре колбаса стала распространять по дому аппетитный запах. Женя придвинул к дивану стул и они на нем позавтракали. И тут же отец был одет во все теплое. На улице было холодно. Впервые за многие годы декабрь оказался снежным и морозным. Потому Женя постарался отца одеть потеплее.
К одиннадцати часам они уже были в больнице. И тут удивлению Василия Матвеевича не было предела. Все медики от врачей до нянечек стали относиться к нему предельно вежливо и внимательно. Его поместили в отдельную палату. Постель слепила отменной белизной пододеяльника, простыни и наволочки на подушке. Женя на минуту забежал к отцу. Василий Матвеевич его спросил, откуда такая благодать взялась. Сын кратко ответил: «Деньги». Он объяснил, что отцу придется несколько дней провести в этой палате, пока он будет оформлять все документы. Потом он заберет его к себе в Воронеж на постоянное жительство. Там, вероятнее всего, сделают Василию Матвеевичу операцию, о которой он так грезит. И тут же сын покинул палату. А отец подумал: «Вот настали времена. Деньги теперь – могучая сила».
Их необъятное влияние он заметил буквально через десять минут после ухода сына из палаты. Молодая медсестра внесла к его кровати капельницу, через которую в его организм поступало лекарство круглосуточно все время, пока он пребывал в этой элитной палате. Мысли бередили его душу. Да, его сынок Женя уже не тот малообеспеченный пилот Воронежского авиаотряда. Женя солидный и весьма успешный бизнесмен, вполне способный так сорить деньгами. Наверное, на его такое содержание потратил многие тысячи. А когда он лежал сам по себе, никаких капельниц ему не полагалось. Тут есть о чем подумать. И он весь ушел в воспоминания.
Василий Матвеевич удивлялся своему сыну. Ни капельки отцовой непутевости он не унаследовал. Да и материнской непутевости в нем тоже не наблюдается. Жена Василия Матвеевича Вера тоже четыре раза выходила замуж. Но семейная жизнь у нее постоянно не клеилась. От своей семейной неустроенности Вера пристрастилась к спиртному.
Об этом Василий Матвеевич узнал от сына Жени. Их первая встреча состоялась еще при Советской власти. Тогда Женя был летчиком гражданской авиации. Работал в Воронежском авиаотряде. Именно тогда он и разыскал своего отца. Поиск длился не один год. Но Женя проявил поразительную настойчивость. Он посылал бесчисленные запросы по дальневосточным городам и весям. Находил места, где работал, или обретался его отец. При этом узнал о своем предке много нелицеприятного. Отец много пил. Часто менял место работы. Последние годы на Дальнем Востоке жил с женщиной, которая годилась ему в бабки.
Потом оказалось, что отца далеко искать не надо. Они с сыном находятся теперь в одной области. И вот Женя приехал в село, в котором он когда-то, в самом начале своей жизни, год обретался в дедовой хате. Теперь он был летчиком с более чем скромной зарплатой. Отец его оказался гол, как соко’л. Сын с большой неловкостью наблюдал, как его отец выпрашивал у своего отца и Жениного деда электробритву. Василий Матвеевич, не испытывая никакого стыда, преподнес эту электробритву своему сыну Жене. Зато дед Жени и сам Женя чувствовали большую неловкость ситуации.
У Жени тогда появилось острое желание как можно быстрее покинуть дедов дом и тут же отправиться в областной центр. Но у него была деликатная задача: привести отца в Воронеж. Там в его квартире их ждала его мама. Она, несмотря на все свои мытарства из-за первого мужа, была сейчас не против начать с ним снова семейную жизнь.
Сын не открыл отцу все свои карты. Он лишь попросил его поехать к нему, чтобы посмотреть, как сын живет, и как он сумел обустроиться в Воронеже. Василий Матвеевич замялся в нерешительности. Беспомощно посмотрел на своего отца. Тот сказал, что съездить надо. Вот только в гости с пустыми руками появляться негоже. Как только он получит пенсию, они купят всем членам Жениной семьи подарки и тогда Василий Матвеевич сам пожалует к ним в дом. На том и порешили.
Сырым промозглым зимним днем он и появился в доме своего сына Жени. По всему чувствовалось, что Василия Матвеевича здесь ждали. Тут же был накрыт стол. По изобилию и изысканности продуктов на столе отец понял, что для сына он дорогой гость. Бывшая жена Вера сразу присоседилась к бывшему своему мужу. И они завели между собой мирную дружелюбную беседу. За разговорами и песнями провели почти весь день. К середине застолья Вера напилась вдрызг и начала вести себя за столом непотребно. И Женя изложил отцу все, как есть. Василий Матвеевич внимательно выслушал сына. Женя спросил отца напрямик:
– Папа, теперь смотри сам. Если тебя по-прежнему тянет к моей маме, сходитесь и живите. Можно у меня. Комнату для вас выделю.
Василий Матвеевич опустил голову. Женя хорошо понял, что это значит:
– Я понимаю, папа. Мама излишне много пьет. Без водки она уже жить не может. Но ведь и ты по-прежнему страдаешь запоями. Может, когда вы будете вдвоем, станете сдержаннее к водке?
Васили Матвеевич возразил:
– А если нет? Тогда какая у тебя и твоей семьи жизнь будет?
Сын молчал. Тогда Василий Матвеевич подвел итог этому разговору:
– Нет, сынок. Из этой затеи ничего хорошего не получится. Что греха таить, когда я запиваю, часто бываю буйным. Много плачу о своей загубленной судьбе, Бью посуду. Да и мать твоя Вера, как я увидел, пьяной Богу свечку не ставит.
Сын горько сказал:
– Я понимаю.
Между ними появилось отчуждение. И Василий Матвеевич засобирался домой. Благо, с автостанции вечером отходил автобус в их районный центр. Женя отца удерживать не стал.
С того дня прошло немало времени. Но и теперь Василий Матвеевич хорошо помнит, в каких расстроенных чувствах он возвращался из Воронежа в свое Отрадное. Как-то двоюродный брат Митька спросил у него:
– Вася! А ты хоть сам-то помнишь, сколько у тебя было жен?
Он тогда промолчал. А про себя горько подумал: «А ведь попал в самую точку. Он действительно к восьмому десятку лет своей жизни со счету сбился, сколько у него было женщин, с которыми он вступал в гражданский брак. Теперь в голову приходили мысли: «А может, у некоторых из них от него и дети родились? Только он об этом ничего не знает. Знает лишь про одного сына, с которым у него не сложились отношения.
Целых три года ни сын к нему не обращался, ни он к сыну. Надежды, что они снова поладят, не было никакой. И вот однажды февральским пасмурным днем к нему постучалась вдруг почтальонка. Она к нему и дороги не знала. Никто этому старому человеку не писал. И он ни с кем связь не поддерживал. А тут вдруг телеграмма со страшным известием: «Умерла мама. Похороны завтра».
В эти дни Василий Матвеевич был в своем обычном запое. Он, в отличие от первой жены Веры, пил периодами. Потом давал себе недели две передышку. На этот раз был период запойного цикла. Почтальонка поняла в каком он состоянии. Она, молча, подала ему телеграмму, попросила расписаться в получении и тут же вышла из дома.
Василий Матвеевич прочитал телеграмму и крепко задумался. По-хорошему надо было бы съездить к сыну в Воронеж и проводить жену в последний путь. Но за что поедешь? Денег не осталось ни копейки. Нет, не судьба ему поддерживать родственные отношения со своим сыном.
Так они потом и жили. От Отрадного, где обретался Василий Матвеевич, до Воронежа двести с лишним километров. Шли годы. Но они не наведывались друг к другу.
Но вдруг однажды, когда он был в состоянии периода трезвости, к нему внезапно нагрянул сын Женя. Дело было летом. Стоял нестерпимый зной. Василий Матвеевич смотрел телевизор, лежа на диване в одних трусах. Сын застал его в таком неприглядном виде. Пришлось спешно одеваться, прежде чем обняться с сыном.
Женя знал, к кому он ехал. Он привел стол в порядок. Накрыл его большими бумажными салфетками и выставил бутылку коньяку с закусками. Потом пытливо посмотрел на отца:
– Ты как? Может, из-за жары пить не будем?
Но Василий Матвеевич возразил:
– Нет, почему же? Давай твою маму помянем. Другого случая у нас не было. И, возможно, не будет.
Сын пожал плечами:
– Ну, так – и так.
Отец заметил, что на этот раз сын приехал к нему другим человеком. Когда выпили по первому стаканчику, понял, что он не ошибся. Сын рассказал, что из авиаотряда он давно ушел. Теперь занимается бизнесом. И что для него самого удивительно – все идет довольно успешно. Вот и для отца он выгадал некоторую сумму. Только попросил бы его не тратить эти деньги на водку. Ему не мешало бы обновить себе одежонку. Да и продукты покупать калорийные. А то вон остались кожа да кости.
Василий Матвеевич расчувствовался и предложил тогда своему Жене:
– Сынок! Давай, я тебя этот дом подпишу.
Женя засмеялся. Отец с удивлением и обидой посмотрел на него:
– Я что, сказал что-то смешное?
– Ты не обижайся, папа. Тут дело вот в чем. Ныне в селах полное запустение. По большей части остались лишь старые люди, которые ни государству, ни родственникам не нужны. Так что сельские дома утратили свою настоящую цену. Если я соглашусь на наследование твоего дома, на оформление документов уйдет как раз вся его нынешняя стоимость. Так что овчинка не стоит выделки. Ты лучше найди какую-нибудь бездомную женщину, и приюти ее у себя. Она будет ухаживать за тобой. А когда тебе Бог заберет, она и унаследует твое имущество.
И снова сын удивил его. Он ни словом не упрекнул отца за то, что тот не приехал на похороны его матери. Как будто этого постыдного события и в помине не было. В который раз Василий Матвеевич, лежа, благодаря стараниям своего сына, в роскошной палате районной больницы, укорял себя. В их отношениях с Женей отец выглядит постоянно не самым лучшим образом. Ему приходится сначала что-то сделать, а потом стыдиться своего поступка.
Прошла неделя пребывания Василия Матвеевича в палате на одну персону с постоянными капельницами и очень внимательными медиками. И вот рано утром у него появился сын. Он пришел с медсестрой, которая стала отключать капельницу, а Женя сказал отцу:
– Ну, все, папа. Кончилось твое лечение в районной больнице. Поедем в Воронеж на операцию.
Он подал отцу его одежду, помог ему одеться. Василий Матвеевич за неделю лечения несколько окреп, был бодрее, чем неделю назад. Когда сборы были закончены, Женя сказал отцу, что отныне он будет жить постоянно у него. Поэтому сейчас они поедут в Отрадное, чтобы взять все самое необходимое и попрощаться с родным домом.
Василий Матвеевич, как только в него вошел, почувствовал, что ком подступил к горлу. Судя по всему, он больше в эти стены не вернется. Женя немедленно отреагировал на сменившееся настроение отца:
– Говори, что надо взять из вещей. Все твои документы я уже забрал.
Отец стоял среди комнаты в полном оцепенении. Тогда Женя сам открыл гардероб, достал оттуда несколько еще свежих на вид рубашек и брюк, сказал: «Все». Василий Матвеевич не сдвинулся с места. Тогда Женя сказал: - «Я сейчас». И вышел из дома. Возвратился он с соседями Андреем Яковлевичем Грушиным и Анной Федоровной Масловой.
– Вот, папа, соседи пришли с тобой попрощаться. - сказал он отцу. И стал наблюдать, как неловко и печально обнимаются старики. Они хорошо понимали: они прощаются навсегда.
Потом Женя сказал:
– Пора!
Он подхватил рукой отца за талию и повел его во двор. Потом, когда соседи вышли из дома, входную дверь замкнул на замок, посадил отца в машину и они отправились в дальнюю дорогу.
Через два дня Женя позвонил по мобильному телефону Андрею Яковлевичу Грушину и сказал, что отец сегодня умер. Через три дня был еще один звонок. Сын сказал, что похоронил отца на кладбище рядом со своей мамой. Выходит, Василий Матвеевич упокоился рядом со своей первой женой Верой.