-…Рисунок жизни уязвим,
О первой, о своей любви,
Рассказывать мне страшно,
Мне было только восемь лет,
А ей на девять старше,
Но из неё струился свет.
Кузиной мне она была.
В тот день со мной к реке пришла,
А был тот день - Иван Купала.
Бросали девушки венки,
И тот, что не тонул, а плавал,
Огонь не гаснул у свечи,
Примета лучшая была,
Девицам в ворожбе мила.
О том, что счастье будет больше.
Приметы нЕ было верней
Горела если свеча дольше,
То жизнь удачней и длинней.
Свеча сестры потухла первой,
Ход ворожбы был нами прерван.
Домой мы с ней пошли пешком,
Кем буду я? Она спросила,
И я ответил: - Моряком! –
Хотя мне море только снилось.
- Меня к себе тогда возьмёшь? -
- Сестра, конечно. -
- А не врёшь?
Берёшь стряпухой иди прачкой? –
И взгляд перехватила мой.
Я дал ответ, как вскрыл болячку,
- Возьму тебя к себе женой! –
В её глазах блеснул огонь,
И крепко сжала мне ладонь.
Подул в лицо вдруг свежий ветер,
Раздался гром, пришла гроза.
Чудесней никогда на свете
Не видел я потом глаза.
Закашлялась в платок цветной,
Увидел красное пятно.
Не чем мне не помочь любимой,
Взгляд затуманила слеза
- Ты напугался, мой родимый!
Не бойся, милый, то - гроза! –
Поднялся ночью во мне жар,
В горячке долго пролежал.
За это время повзрослел я,
И подниматься стал к весне.
Хоть мать моя и не хотела,
Но всё же рассказала мне.
Был у сестры туберкулёз,
Он у кузины жизнь унёс.
Я вспомнил ту свечу на лодке,
Тот день Купалы, мы вдвоём…
…Теперь проклятая чахотка –
ОтобралА жизнь у неё.
Как я почуял, что здоров? -
На предложения дружков
Теперь охотней откликался,
За хворостом ходил вновь в лес,
За всякие дела хватался,
Во взоре появился блеск.
Настала Пасха, кончен пост,
Пошли мы с мамой на погост.
Ромашек нёс рыжеволосых,
Фиалок голубой букет.
Сестра цветы вплетала в косы,
Когда ей лился с неба свет.
Зазеленел могильный холм,
И крест берёзовый зацвёл,
Над ними бабочки летали.
Гром прогремел вдруг в небесах,
И молнии в них засверкали,
Поднялась буря из песка.
Сестра не стала мне женой,
Был на могиле той весной.
Вдруг вспомнил я слова любимой,
Стекла, как и тогда слеза:
- Ты испугался, мой родимый!
Не бойся, милый, то - гроза…-