Так как в жизни всё циклично, особенно внутри семьи, дело, думаю, обстояло так:
Когда двадцатитрёхлетней Инне сказали, что родит она на рождество, она сначала перепугалась. Нет, понятно, чем заканчивается беременность, но чтобы прямо вот так первый раз, в эвакуации, в Ашхабаде, так далеко от родного Житомира!?
Но так как Инна была современной советской девушкой и комсомолкой, для неё рождество было пережитком, которым жило старшее поколение, например, тётушки неясных кровей, в которых преобладала польская. Так что длительный пост, тайный поход в костёл со службой, ксендз - всё это в мирной жизни отстранённо и с лёгкой усмешкой наблюдалось в конце декабря.
А тут на тебе - на рождество.
24 декабря Инна собралась с мыслями и сказала тугому пинающемуся животу «ну давай, сыночек, рождество на носу, пора!»
Живот вёл себя бодро и весело, впрочем, как всегда, и никакой активности на выход не проявлял.
Инна недоуменно подождала ещё день, поглаживая то пятку, то кулачок, выстреливающие отпечатками на поверхность единственного беременного платья, но это был танец или футбол, а не исход, опять нет.
К новому году Инна, отяжелев уже и головой от бесконечного ожидания, под бой курантов радиоточки загадала два желания: скорой победы и сохранно родить прямо сегодня.
Но ни то, ни другое желание к сожалению не исполнились ни сегодня, ни завтра...
Седьмого января эвакуированные из старшего поколения поздравляли друг друга с Рождеством Христовым и желали друг другу того же, что и Инна, правда, только первым пунктом.
Услышав на коммунальной кухне уже которое очередное пожелание, она впитала в себя всю имеющуюся всеобщую благость дня и тихо, но твёрдо присовокупила про себя «и счастливо родить сына.»
И почти моментально по животу через спину прошла волна дикой и дико долгожданной боли.
- Что с тобой, дочка? - спросила соседка привалившуюся к дверному косяку Инну, крепко держащуюся за бесценный живот.
- Кажется, началось.
Но так как совсем уже спешных чудес не бывает, пришлось ей потерпеть всё женщинам положенное, и такой ожидаемый Вовка родился восьмого января.
Старенький доктор на обходе взглянул на тугой свёрток, надёжно и крепко притороченный к Инниной груди, сказал «молодец, девочка, богатырём будет! ну и с рождеством тебя! Дай бог, война скоро закончится и повезёшь своего пацана домой хвастаться!”
Честно, я понятия не имею, как было дело, но вполне могло бы произойти именно так, поскольку в семьях истории генетически повторяются.
Когда я на чужбине на Украине, бывшей Инне родной, беременная первым ребёнком, сыном, услышала «родишь на рождество», я автоматически-генетически подумала про 7 января.
Но то ли польские и разные другие корни сыграли шутку, то ли Инна с небес решила восстановить справедливость, но мой сынок Матвей родился 25 декабря.
Ровно через шестьдесят лет после Вовки, в год такой же огненной лошади.
И глядя на него, я понимаю, что если он, такой исключительный, на кого-то и похож, так это только на деда. Я прошла промежуточным передаточным звеном, чтобы мужская линия семьи несла ленту Мёбиуса дальше в мир.
Мне кажется, в этом и есть причина, следствие и смысл.
И большое счастье, что кровно связанные историей поколений люди, имей они достаточно времени и желание, могут вырасти из родственников в друзей и единомышленников.
Так что, пап, ты, пожалуйста имей в виду, что твоей внучке Нине, так похожей на Инну внешне, всего шесть лет и тебе надо оставаться бодрым, здоровым и счастливым, чтобы вы успели крепко подружиться и она несла наши истории дальше.
Любим очень.
Но так как к тебе в соседнюю комнату, где вечно пищит телефон, звонит компьютер и только из утюга не несутся поздравления, не пробиться, сообщаю здесь: через двадцать минут выход в ресторан праздновать и терпеть наши объятия и радость от того, что 77 лет назад бесстрашная умница Инна родила Вовку.
Любим уже было?
Пусть ещё будет, много не бывает.