7. НАСЛЕДНИЦЫ
Мама приехала в воскресенье рано утром. Зашла и разделась тихо-тихо. Даже руки мыла под тонкой струйкой воды. Хорошо, что светало уже, электричество не надо включать. Прошла на кухню, зажгла маленькую газовую плиту. Девочки проснулись от запаха блинов. Мигом на кухню. Вода клокотала в чайнике, но мама выключила электроплитку, и клокотание улеглось. Так и переживания последних четырех дней в душах девочек мама «выключила» объятиями, счастливой улыбкой, слезами радости.
После завтрака и рассказов – мама сжала губы и выпрямилась, когда слушала о происшествии с журналом, но постаралась сохранить хорошее настроение – стали рассматривать подарки – наследство Евфросинии. Мама открыла сумку, и моментально стол заполнился чудесными изделиями: два туеска, две солонки, хлебница, три шкатулки… Запах бересты и чего-то еще очень приятного и необычного (девочки не знали еще, что это ладан) заполнил, обогатил воздух квартиры.
– Какие прекрасные шкатулки! Прямо из рук выпускать не хочется!
– А это что?
– А это на цветочный горшок обложка. Красиво ведь?
– Очень!
И наконец, Ирина Васильевна извлекла из своей сумки большой тяжелый сверток – главное наследство крестной матери – Библию.
Тавифа отдавала Книгу, завернутую в полотенце с вышитой гроздью винограда.
– А может, еще в газету? – предложила Ирина.
– Газет не держим, – сурово покачала головой Тавифа.
На вокзале Ирина Васильевна для надежности укутала подарок в «Известия»,
купленные в киоске. И вот теперь на девочек уставился с газетной страницы стоящий на трибуне Никита Сергеевич Хрущев. «Известия» с портретом неуважительно содрали и скомкали. И сестры впервые в жизни увидели Библию.
Какая огромная книга! Если положить ее в портфель, то для учебников уже не останется места. От Книги веяло стариной. Переплет и уголки кожаные, на обложке – православный крест – холодный на ощупь, будто медный. С явной робостью Рита открыла Книгу. «Сия Библия куплена по благословению батюшки Ивана Кронштадтского в городе Твери летом 1904 года» – значилось на второй странице обложки.
– Это кто писал так красиво? Твоя крестная?
– Нет… она в 1895-м родилась. Ее мама, должно быть…
Говорили тихо. Не получалось иначе. Осторожно переворачивали листы и рассматривали картинки. Страницы с текстом были разделены вертикальной чертой. В левой колонке слова совершенно непонятны, хотя некоторые буквы похожи на русские.
Справа слова почти ясны.
– Это по-русски, – вглядевшись, радостно объявила Рита, – просто с «ятями». Помнишь, Чита? Как в книжках Чарской…
И торжественно прочла: «В начале было Слово…»
Что дальше делать с Книгой, никто из троих не знал, как оценить ее появление на полке не понимал и пока не ощущал, что дом без Библии – это одно, а с Библией – совсем другое. В сердечки-то юные НЕЧТО уже вошло, потому что Дух Святой – Он живой и животворящий. В сердечки вошло, но еще не взошло. Время не пришло.
Вечером Рита и Соня ходили в кино. «Дикая собака Динго». Афишами нового фильма был украшен город. В буфете, за пломбиром с орехами, Рита рассказала о подарках, привезенных мамой.
– Вот такая книга! – Библия!
Она показала руками размеры.
– Наверное, периметр обложки не уступает Большой Советской Энциклопедии (с чем еще могла сравнивать советская девочка?!) Читать ее трудно. А ведь мамина крестная оставила это как большую ценность, – размышляла вслух Рита, – и почти во всех произведениях – и наших, и зарубежных – герои читают Библию. Княжна Марья, например.
– Соня Мармеладова, – подхватила подруга.
– Добрый епископ в «Отверженных»…
Рита внимательно посмотрела на Соню, словно ждала от нее объяснения, почему нет Библии в библиотеках.
8. Чрезвычайное происшествие
В понедельник сестры проспали. Выскочили из дома за десять минут до звонка на первый урок. Прибежали. Но что это? На крыльце и во всем школьном дворе бурлящая толпа. Что случилось? Два милиционера вышли из школы и быстро пошли за калитку. Потом от имени директора трудовик Николай Егорыч объявил:
– Занятий сегодня не будет, завтра приходите в обычное время.
– «Ура» было недружным, потому что кое-кто уже знал, что произошло.
Новую учительницу Гертруду Ивановну хотели убить! Сегодня утром, в семь тридцать утра, в подъезде. Отобрали сумку с большой пачкой денег. Очень большой приготовленной – на покупку золотого колечка у Марии Борисовны. У женщин была договоренность: Мария Борисовна приносит колечко с изумрудом, а Гертруда Ивановна – деньги. Но покупательница не дошла до продавщицы. Она закрывала дверь квартиры на второй замок, сумка висела у нее на плече. Убийца ударил ножом, сдернул сумку и скрылся. Гертруда Ивановна в больнице. Пока жива. Всю эту информацию по кусочкам Рита и Соня собрали к вечеру. Девора проговорила тихо: «Быстро Бог ей отомстил». Сказала вроде бы едва слышно, а девчонки услышали.
– Бог? – ужаснулась Соня.
Девора пожалела о своей несдержанности, но твердо пояснила: «Сказано же в Священном Писании: «…Я воздам».
– Минуту! – пролепетала, растерявшись, эрудированная Рита, – это ведь к «Анне Карениной» эпиграф! «Мне отмщение, аз воздам». «Аз» – это «я».
– А эпиграф откуда? Из Писания! – вздохнула Девора.
– А где хранится Священное Писание? – спросила Рита.
Девора вопроса «не услышала». Мало ли что может выйти из разговоров на темы религии.
Соне стало неудобно за мать, она быстро набросила пальто: «Провожу». Пока шли под фонарями, Рита потрясенно молчала, хранила молчание и Соня. В темном конце улицы Рита призналась с деланным смешком:
– А я уж боялась, что это Сашка Злодеев отомстил за Лильку!
– Да что ты! Он же еще ребенок!
Обе тревожно замолчали.
Перед сном Рита перебирала в памяти страшные «Записки следователя» и ругала себя: нашла что вспомнить, тем более, что мама ушла на ночное дежурство в больницу, а Чита вечером плакала, жалела учительницу, говорила, что Гертруда Ивановна похожа на магнолию.
– Выздоровеет твоя Монголия, не волнуйся, – обещала мама.
Чита мамину оговорку не поправила. А Соня в тот же вечер выяснила у Деворы, что Священное Писание – это и есть Библия, и предвкушала, как завтра обрадует подругу такой новостью: «Интересуешься Священным Писанием? А оно у тебя дома лежит!»
Но утром главная новость пришла от Ирины Васильевны. Гертруда Ивановна вовсе не ранена. Вернее, ранена, но не бандитом. Есть очевидец – соседка. Никакого ножа не было. Когда у педагога выхватили сумку, она пыталась догнать вора, но споткнулась, не удержалась на каблуках, упала и ударилась шеей о разбитый (давно уже) радиатор на лестничной площадке. Острым железом травмирована крупная вена, поэтому было много крови. Но «скорая» приехала быстро, потому что на шум выскочил сосед-офицер, у него, конечно, стоит дома телефон. Ирина Васильевна делала на ночь обезболивающий укол Гертруде Ивановне, но не сказала, что дочка ее учится в пятом «А». Фамилии у мамы и дочерей разные, потому что мама, выходя замуж, оставила свою фамилию в надежде, что ее будут искать родственники. Так что не знает Гертруда Ивановна, кто лечит ее – мама девочки, которую она оскорбила. Почему не нужно учительнице раньше времени это открывать – уж это Ирина Васильевна сама знала – таков был ее дипломатический план.
9. Адмирал с последней парты