Живу уже не первый десяток лет, и чем дальше - тем страшнее. Раньше ночь – полночь могла домой прийти, а сейчас чуть на улице стемнеет – от любого шороха вздрагиваю, хожу по улице озираючись: всё что-нибудь да мерещится. Человека в темноте встретишь - душа в пятки. Кто знает, с чем он, какие мысли в голове? В темноте и знакомого человека за черта рогатого примешь. Телевизор включишь, не легче: там взрыв, тут убийство, катастрофа… Что с людьми-то сделалось, по-человечески жить не могут? Я, конечно, не молодая девушка, на пенсии уже давно. Свое, как говорится, уже пожила, но помирать еще не хочу. Мало разве у нас, пенсионеров, болезней и проблем. Да вдобавок ко всему, сколько сейчас мошенников – аферистов да неработей развелось на нашу голову. Все к пенсионерам цепляются, думают, жизнь у нас сладкая да богатая, пенсию некуда девать. Ходят по домам, суют что ни попадя: утюги нерабочие, ножи тупые… Некоторых обворовывают, на других нападают. Из-за этого я пристрастилась по утрам «Самооборону» смотреть, даже повторить кое-что пыталась да поняла: колени не гнутся, ноги не поднимаются, спину ломит – не осилить. Загнет меня в три погибели, как насильнику отпор дашь? Насмотрелась ужасов всяких, пугливая стала. Теперь, когда знаю, что затемно возвращаться надо, гирьку килограммовую с собой беру (у внука взяла), мало ли что.
И вот недавно оказия со мной случилась. Никогда ни на кого не нападала, а тут бес попутал. В потемках шла с гостей: ничего не видно, хоть глаз выколи. Фонарей нет. Хоть окошки в домах горят, а свету от них на улице нету. Ветер, дождь в лицо хлещет, грязь под ногами чавкает, сапоги засасывает. И тут чувствую, табаком сильно несет, а впереди силуэт маячит. Мало того что боязно, я еще и запах табака на дух не переношу: выворачивать наизнанку начинает. Муж – покойничек пыхтел как паровоз, все легкие себе закоптил, от того и помер. Я на улице как запах учую – сама не своя делаюсь. Мужик удовольствие получает, а я зазря этот яд глотаю и без того больная травиться должна. Обойти бы надо, но боязно, да и в канаву можно упасть или в луже искупаться. И тут у меня удержу не стало: тянется рука к сумке, где гиря. Догнала мужика – куряку и по голове. Да не попала, по спине ударила. Он от боли резко развернулся, хотел отпор дать. Гляжу, а это сосед мой, Васильевич. Он меня тоже узнал, хоть и темно.
-Ты чего обезумела, Петровна? За что?
-Прости, говорю, Васильич, не признала. Злость меня взяла, что травишь зазря. Пожить мне ещё охота, воздухом свежим подышать.
Понял меня Васильич, бросил сигаретку, и пошли мы рядком, толкуя о разном. Сосед иногда почёсывал ушибленное место, говорил, что синяк, наверное, здоровый будет. Я обещала растирку. И сразу стало на улице и теплей, и светлей. И совсем не боязно…