Я не заметил, как она появилась в моем районе. Казалось, каждого отброса знаю в этом захолустье, не мог же просмотреть. Блеклые жидкие волосы до плеч собраны в куцый хвост, глаза цвета грозового неба, безжизненно-серые. Сама девушка худая и нескладная, немного сутулая, но не от протирания штанов за компом, а будто от тяжести прожитых лет. Одета даже хуже местного отребья. Штопаные колготы проглядывали в коротковатых брюках, которые даже с учетом меньшей длинны все равно висели на бедрах как на щепке затягивались облезлым ремнем. Водолазка, вязанная и поеденная местами молью, была на ней все четыре раза, когда мы пересекались. Но почувствовал я ее появление, конечно, по запаху.
Аромат нежного фиалкового мыла сочетающийся с ее собственным запахом обратил на себя внимание в мою субботнюю охоту. Я бродил по округе в поисках новой жертвы, раздумывая, кто ей станет, бомж или наркоман какой-нибудь. Совершенно внезапно почувствовал незнакомый запах. Он шибанул в нос вместе с интенсивными нотками страха, адреналина, а пока я бежал к месту еще и крови. Прибежал. Это была остановка. Последний автобус только ушел. Видимо на нем девушка приехала, и ей не повезло, наткнулась на местную банду отморозков, во главе с Митяем. Они давно тут разбойничают, грабят, насилуют, кого просто избивают в свое удовольствие. Пару ушлепков из банды, особенно жестоких, я уже наказал. Да видно остальные не поняли, что к чему. Девушку насиловали, разложив прямо на скамейке в остановке. Штаны стянули, водолазку задрали до подбородка. По бедру стекала тонкая струйка крови. В груди зарождалось утробное рычание. Отчего-то хотелось наказать всех сразу, еле сдерживался. Девушка просто молчала, ни разу не вскрикнула, не попросила о пощаде, не попыталась убежать. Я ощущал чуть ли не собственной кожей ее страх, ее боль, ее унижение, но она ничем себя не выдала. А подонки, видя отсутствие эмоций, после первого круга на второй решили не идти. Плюнув с досады, что игрушка не интересная, пресная и вообще стремная, бросили наконец и ушли в направлении пивнушки. Девушка, полежав после их ухода пару минут, со стоном поднялась, отыскала и надела брюки, одернула водолазку, достала из-под лавки пакет и поплелась с минутными перерывами в конец улицы. Оказалось, она не топиться к болоту шла, а жила в угловом доме, выходящем окнами как раз на это болото. Почему-то я ощутил облегчение, когда за ней закрылась подъездная дверь.
Митяя я опять пожалел. Он один содержит мать-алкашку и четверых младших братьев. Не тронул и Сизого. Сизый (производная от Серого), явно старался причинять девушке как можно меньше страданий и боли. В быту был простым разнорабочим, жил один, но помогал старикам соседям. Да и бандитствовал меньше других. Особо жестокими и безбашенными были татарин Алишер и рыжий Карась. Карася выцепил прямо у пивнушки, когда он вышел поссать, видно туалет занят был. Дождавшись, когда он закончит, не дал убрать в штаны, все еще окровавленный член, вырвал его с прыжка, резко, даже клацнув зубами. Конечно, он заорал, но на мгновение. Кусок мяса из горла я рванул уже через пару секунд. О, какое это наслаждение! Горячая кровь, сама бьющая в пасть, солоновато-сладкий вкус чужой смерти. Какое-то время раздумывал, как поступить с телом. Решил оставить на входе, Митяю в назидание. Поймет ли?
Алишера подстерегал в кустах у его дома в частном секторе. Пришлось придушить ненадолго и без того обиженного жизнью ротвейлера. Собака была худа, а цепь не давала возможности много двигаться. Плюс конура стояла в низине, и в ней всегда было сыро. Оттого у пса рано развился артрит задних конечностей, он их слегка подволакивал, и даже отпрыгнуть от меня не мог. Татарин вернулся за полночь, алкоголем несло за версту, но во взгляде опьянения и не чувствовалось. Мужик боялся, озирался по сторонам, вздрагивал от любого резкого звука, даже от звона собственных ключей. Значит труп Карася отлично отработал показательную роль. Но мне было этого мало. Если бы Алишер учился на своих ошибках, то давно сделал правильные выводы. Ведь именно в его двор я скидывал в прошлые разы трупы братков, таких же отморозков. Но неподдающиеся нравоучению должны нести ответственность за свои поступки. Двери открыть я не дал. Тело терзал долго и с остервенением. Хотелось рвать когтями плоть, снимать зубами с черепа скальп. Кровь была невкусная, испорченная. Даже пасть потом прополоскал в бочке с водой. После сидел и думал, как поступить с останками. Отволок к болоту, но оставил на берегу, чтобы из окон видно было. Вдруг девушка заметит, порадуется, что отомщена.
Второй раз встретил ее у аптеки. Думал она себе что-то покупала, опять ошибся. Из аптеки девушка направилась в булочную, а потом к двухэтажке с осыпавшейся штукатуркой и пятисантиметровой трещиной по центру здания (половина дома осела со временем, возможно из-за болотистой местности). Через минуту увидел ее в окне на первом этаже. Она пришла к лежачей пенсионерке, принесла ей лекарства и продукты. Волонтер или работает в соцзащите, подумал так. Пометил дерево под тем окном и ушел в рейд по району.
Третий раз увидел ее с ребенком на руках. Сначала удивился, такая молодая, а уже с карапузом, потом почуял, что это сын местной алкашки Тоньки-самогонщицы. Та гнала самогон для себя и собутыльников. Самогон сначала продавала, потом составляла компанию для распития, а позже и в постели. Мальченке на вид не было еще года. Он сидел на руках у девушки и посасывал прядь волос, выбившуюся из ее хвостика. Девушка сходила с ним в магазин, купила пакет дешевого молока и уже на лавочке возле его дома надкусила уголок, дала ребенку присосаться. Малец жадно пил, пытаясь ухватиться за пакет, надавливая на него и едва от этого не захлебываясь. Девушка смеялась. Какой же у нее был приятный смех, тихий и в тоже время чистый, красивый. Я, наверное, от удивления весь из куста высунулся. Малыш увидел.
- Ав-ав, - ткнул в меня пальцем.
Девушка глянула в мою сторону, а я как ужаленный с места рванул и побежал прочь по открытой местности, что никогда себе не позволял. Она меня увидела. Что теперь делать? Этой мыслью я промучился три недели. Не ходил на охоту, даже район не патрулировал. Отсиживался дома, хотя исправно ходил на работу в человеческой ипостаси, задумываясь уже серьезно о переезде. Но решил, что все может быть обойдется. Вскоре вернулся «ко второй работе». Если уже вызывали собаколовов, то спустя три недели все закончилось. Государство все равно их не поддерживает как следует, там даже на бензин не хватает, а на содержание вольеров и подавно.
Вышел затемно. Улицы патрулировал не хуже полицейских в западных фильмах. Каждую обошел, везде оставил свежие метки. Понаблюдал, как грабанули с пугачем местную бензозаправку, уже третий раз за год. Действовали по старой схеме. Никого не убили и ушли задолго до приезда полиции. Потом навестил бомжей на местном кладбище. Семеныч захворал опять. Теперь кажется серьезнее, чем обычно. Отхаркивал с кровью и вонял гнилью. Посочувствовал бывшему профессору политэкономии. Я б его дочери шейку поднадкусил, да старика жалко. Любил он ее, несмотря на то, что на улицу его вышвырнула, квартирку продала и в другой район перебралась. Если Семенычу станет невмоготу, сокращу его мученья на пару месяцев хотя бы.
За местным травмпунктом, который практически никогда не работал, как и сегодня, выскочил на дорогу и замер. Обладательница фиалкового аромата сидела на дороге, почти по пояс свесившись в зияющем отверстии колонки.
- Попробуй встать и ухватиться за руку, - кричала она кому-то вниз.
После долгого кряхтения и стона разочарования высунулась обратно, тяжело дыша и оглядываясь по сторонам. Наткнулась на меня взглядом. Я замер. Опять попался.
- Помоги, а, - с мольбой и безнадегой посмотрела на меня.
Это она к волку обращается? Сумасшедшая. Как я ей должен помочь? Да и вообще, ей в пору убегать с дикими воплями, а она сидит на меня смотрит. Сняла водолазку. Ноябрь месяц, первые морозы уже по ночам лужи сковывают, а она в одной водолазке до сих пор. Дура. А теперь вообще только в лифчике, само собой застиранном и зашитом в нескольких местах. Обмотала водолазку вокруг кисти, в колонку сунула.
- Хватайся, попробуй обмотать вокруг руки. Я постараюсь вытащить.
Из ямы послышался стон и возня. Я подошел ближе, заглянул с интересом и так и сел, будто громом пораженный. В открытую канализацию провалился и явно переломал себе конечности никто иной как Сизый. Девушка спасала жизнь своему бывшему насильнику. Понравилось, что ли, фыркнул я.
- Крепко обмотал? – спросила и, дождавшись утвердительного ответа, потянула на себя.
Маленькая, хрупкая, того и гляди сама пополам переломиться, а тянет, что есть силы. Вот уже рука появилась над поверхностью. Вцепился осторожно, чтобы не порвать, зубами в водолазку и потянул сам. Мне легко. Что такое вес никчемного человечка? Пшик, как сама его жизнь. Вытянул, приложив парня головой об отверстие колонки, успев перехватить за шкирку, когда тот чуть не сорвался обратно. Затащил на дорогу и сел чуть поодаль, наблюдая, что будет дальше.
- Спасибо, - сказала девушка.
Она что, серьезно разговаривает с волком, как с человеком? Ну, точно чокнутая. Впрочем, если подумать, то все ее поступки странные, нестандартное поведение по нынешним временам. Не мог я ее просто не замечать раньше, наверняка приезжая. Надо бы узнать откуда, почему оказалась в этой дыре.
Самаритянка одела водолазку, нащупала в кармане парня мобильник и вызвала скорую, предупредив о яме на дороге. Когда послышался вой сирены, я наконец спрятался в кустах. Девушка со мной больше не разговаривала, пыталась порванной рубашкой Сизого, перетянуть тому кровотечение на лодыжке. Санитары, уложили бессознательную тушку на носилки, что-то пошутили по поводу очередного спасенного полуголой красоткой и укатили в сторону центра города. Интересно, что меня больше зацепило, их сальные взгляды на ее едва прикрытую грудь или понимание того, что они уже встречались? Я глухо рычал на них и на себя, провожая скорую взглядом. Потом посмотрел на спасительницу отморозка. Она еле дышала, глядя мне в глаза, замерла и к фиалковому аромату, поту и запаху чужой крови добавились нотки зарождающегося страха. Я перестал рычать. Раздосадовался и даже неожиданно заскулил.
- Ну, что-ты? – вдруг успокоилась девушка. – Ты молодец. Жизнь человеку спас. Хочешь есть? У меня дома рулька свиная есть. Я на холодец брала. Хочешь мяса?
Я выполз из кустов, стараясь не напугать, аккуратно пополз в ее сторону, усиленно махая хвостом. Наградой стал ее красивый тихий смех. Я заслушался, поднял голову, потом подошел ближе и осторожно лизнул руку. Она боялась пошевелиться, слышно было как сердце заполошно бьется о грудную клетку, но ничем страх не выдала. Погладила по голове, даже почесала за ухом, встала.
- Ну, пошли тогда.
Квартира в ее доме окнами как раз выходила на болота. Я удовлетворенно фыркнул еще в подъезде, когда понял по расположению дверей. На входе лежал коврик. Девушка на нем разулась и обувь убрала сразу на полку. Стало неловко следить грязными лапами в чистенькой, хоть и бедной квартирке. Потому я уселся у порога и тщательно по очереди вылизал каждую лапу, только потом прошел в кухню. Девушка явно была удивлена, но не стала по этому поводу высказываться.Рулька размораживалась в микроволновке. Я поморщился, не люблю размороженное сырое мясо, но не могу же отказаться. Неприлично как-то.
- Давай знакомиться? – девушка протянула мне руку. – Меня Таня зовут.
Я посмотрел на чудачку, склонив голову на бок. Как я должен ей представиться? Впрочем, лапу ей подал, и она с радостью ее пожала.
- Я не знаю только, ты сырое мясо больше хочешь или лучшее отварить? Скорее всего сырое. Ты уж прости. Сказать ты не можешь, поэтому я дам сырое.
Девушка полезла в шкафчик рядом с плитой и достала из него сковороду без ручки. Положила на него размороженную рульку и поставила на пол под окно. Я посмотрел на мясо. Есть или выпендриться? Ну, наглеть так до конца. Подошел к упомянутому шкафчику, потянул зубами за ручку, открыл. Всунул в него свой нос. Хозяйка жилища с интересом наблюдала молча. Найдя кастрюлю, подходящую по размеру, вытащил ее за ручку и поставил на пол перед девушкой. Сел, напротив.
- Варить значит? Какая же ты умница, - Таня улыбалась, а я любовался сиянием ее серебряных глаз. – А я уж думала, что ты сыроед. Не много осталось от того подонка, которого к болоту притащил.
Я подскочил с места на все четыре лапы. Она меня видела. Не могла же просто догадаться? Видела и привела к себе в дом. Точно больная на голову. Я заметался по кухне из угла в угол. Девушка подхватила с пола снесенную моим внезапным рывком кастрюлю, стала набирать в нее воду из крана. Потом осторожно вдоль стенки пробралась к сковороде с мясом, не отводя взгляд подняла с пола, рульку бросила в кастрюлю вариться. Я замер, понимая, что снова ее напугал. Лег на пол, накрыл лапами морду. Почему я веду себя как ненормальный? От нее заразился? Точно, идиотизм заразен. Но я не хотел ее пугать. Она первая за последние четыре года, кому я показался на глаза. С последней такой встречи пришлось менять место жительства и район охоты. Полгода отлавливал местных дворняг, кого просто прогнал с территории, кому горло перегрыз. Потом занялся чисткой людского населения. И вот когда район стал чуть спокойнее, опять вляпался.
- Мне кажется ты испугался, что я тебя видела? – девушка осторожно присела на подоконник, на котором с другой стороны стоял горшок цветущих фиалок. – Ты же не думаешь, что я пойду заявлять на тебя за то, что ты убил тех, кто меня…
Она замолчала, а я поднял голову и посмотрел прямо в глаза, все больше поражаясь ее осведомленности. Значит про второго она тоже знает?
- Я заметила тебя еще на остановке. Ты специально притащил труп к моему окну, чтобы я видела?
Не смог удержаться, подошел и лизнул руку. Она погладила. Встал передней лапой на подоконник и лизнул в нос. Она засмеялась. Ну вот и хорошо. Дурные мысли хочется прогнать из этой крохотной хорошенькой головки. Пусть лучше смеется. Пусть в ее жизни будет хоть что-то хорошее, чтобы и дальше могла помогать окружающим. Вот такие мы разные и такие похожие. Я убираю подонков, она помогает нуждающимся. Делаем мир лучше. Я лег у ее ног, она присела и стала гладить по голове, по спине. Почесала за ушами, потом почесала бока, я снова лизнул ее руки и уткнулся носом в ноги. Так хорошо, спокойно мне не было уже много лет. Главное не успеть привязаться. Уйти, пока сердце молчит. Но сначала дождусь свою рульку.